Словарь по философии

KPOHEP (Kroner) Рихард (18841974) -- нем. философ. Сначала ассистент, затем доцент и проф. vnтов Фрейбурга (191924), Дрездена (192429), Киля (192934), ФранкфуртанаМайне (193435). В 1910 вместе с Георгом Мелисом и русскими философами Федором Степуном и Сергеем Гессеном К. основал международный журнал «Логос» и до 1933 был редактором его нем. издания. Лишенный нацистами права преподавания (1935), выехал в Англию, где работал в Оксфордском унте, в 1940 перебрался в Канаду, а оттуда в США. В 194952 -- проф. философии религии в Объединенной теологической семинарии (НьюЙорк), с 1953 в Темпльском унте (Филадельфия). Взгляды К. на протяжении жизни претерпели ряд существенных изменений. Начав как ученик Риккерта*, он унаследовал от неокантианства* интерес к проблеме ценности. На страницах «Логоса» К. с дуалистических позиций выступает против философского монизма. Под впечатлением от катастрофы мировой войны К. обращается к философии Гегеля. В этот -- неогегельянский* -- период своего творчества, отразившемся в кн. «От Канта до Гегеля» (192124) К. попытается реконструировать целостный ход развития нем. идеализма. Здесь впервые в историкофилософской литературе раскрыто значение идей Ф. Шиллера для истории нем. классической философии. По К., интерпретируя интеллектуальную интуицию как эстетическую, Шиллер способствовал переходу от этического идеализма Канта и Фихте к эстетическому идеализму Шеллинга. В кн. «Самоосуществление духа. Пролегомены к философии культуры» (1928) К. выдвигает положение, согласно которому сущность и смысл культуры коренятся в потребностях человеческого духа, во внутренне присущих последнему противоречиях (природное и божественное, чувственное и разумное, единство и множественность). На этом систематическом основании К. строит работу «Культурфилософский базис политики» (1931), объясняя противоположность внешней и внутренней политики, демократии и монархии, сословного и классового государства.

В годы эмиграции начинается третий этап его философской эволюции, связанный с религиозными исканиями. К. обращается к С. Кьеркегору и к идеям диалектической теологии*. В кн. «Спекуляция и откровение в истории философии» (195861) К. утверждает, что отношение между спекуляцией и откровением было «нервным центром» истории философии от ее начала до системы Гегеля. Спекуляция, по К., есть предельная проблема философии, философский Абсолют. Но спекуляция знает только научную истину, т.е. истину «теоретическую», безличную, отделенную от мыслящего субъекта. В отличие от спекуляции, откровение не зависит от человека, оно -- всецело дело Бога. Истина, передаваемая откровением, -- истина «практическая», недоказуемая, личностная, она адресована конкретному человеку. Поэтому, между сферами откровения и спекуляции существует пропасть, ибо истина обеих требует «предельности». Теоретическое знание с необходимостью ограничено конечными вещами, что только и делает возможным объективное, безличное познание. Бог же недоступен объективному познанию, ибо является субъектом, имеет.личностный характер и бесконечную природу. Поэтому Бог являет себя, то есть открывает человеку **свои действия и цели не в теологической системе, а в эпическом повествовании или драматическом диалоге. Различия откровения и спекуляции не исключают, однако, их единства, т.к. религия и спекуляция в конечном счете выражают один и тот же Абсолют. А. Г. Вашестм

КРОЧЕ (Сгосе) Бенедетго (18661952) -- итал. философ, представитель неогегельянства*, историк, литературный критик и публицист, общественный деятель, прозванный за свое влияние в кругах интеллигенции первой трети XX в. «светским папой». В молодости К. испытал влияние марксизма*. С начала века К. развивал систему философии духа на манер гегелевской, исключая из нее логику и натурфилософию, в которых усматривал результат некритического воспроизведения некоторых положений христианского теизма.

Единственную реальность, по К., представляет дух, развертывающий свое бесконечное содержание в историческом процессе, вне которого нетни «идеи», ни природы. Внутренний ритм исторического движения воспроизводится с помощью диалектики, которую К. понимает иначе, чем Гегель. Он отвергает триаду и высший синтез противоположностей, а также однонаправленное движение от низшего к высшему. Согласно К., движение духа происходит в замкнутом круге его основных форм, и потому бессмысленно искать, где начало этого движения и где его конец. Основные формы духа определяются традиционной триадой -- истина, добро и красота, которым в философии соответствуют логика, этика и эстетика. К ним К. добавляет еще и «жизненное», т.е. полезную целесообразность, «экономику». Диалектический ритм духовного развития К. разбивает на четыре такта: сама сфера духа делится на две формы -- теоретическую и практическую, и в каждой из них движение совершается от особенного ко всеобщему. В области практики это движение от экономики, т.е. всякого действия, имеющего структуру целесообразности, к этике,вдохновляющейся всеобщим императивом, а в области теории -- от эстетики (интуиции) к логике (понятию). При этом К., в противовес Джентиле*, пытавшемуся снять различие теоретического и практического в стихии «чистого акта», отстаивает примат практики над теорией и их несводимость друг к другу. С точки зрения К., позиция Джентиле ведет к ликвидации различия между познанием и жизнью, мышлением и действием, понятием и волей.

Наибольший общественный резонанс получили взгляды К. в области эстетики и теории историографии. Вначале К. видел сущность искусства в деятельности чистой интуиции, в простой функции выражения индивидуального, единичного в деятельности автономного воображения. К. стремился опробовать выработанные теоретические принципы в конкретных исследованиях. Исследуя творчество Гомера, Ариосто, Тассо, Гете, К. пришел к выводу, что их эстетический мир гораздо богаче, чем то предполагала его собственная теория, и что искусство нельзя отождествить с общей деятельностью языкового выражения. Этот вывод подрывал устои всей схемы философии духа. Сходный результат имела и разработка К. философииистории*. Здесь особенную популярность приобрел его тезис -- «всякая истинная история есть современная история». Подлинная история, по К., имеет глубокие корни в общественной жизни настоящего, которому принадлежит и сам историк со всеми его мыслями и чувствами. Исторический процесс реально существует в преемственности поколений, каждое из которых живет своим настоящим, прошлое не может держаться своей собственной силой. Согласно К., историческое знание всегда организовано системой ценностей историка, а «мертвая хроника» событий -- только подготовительный материал, а не сама наука. Однако из его теории остается неясным, чем гарантирована объективность исторической истины и возможна ли она вообще. Не меньшие трудности встретила и его теория исторического процесса, согласно которой история есть путь разума и свободы, а периоды реакции и террора -- всего лишь «абстрактный момент» диалектической конкретности. В политике К. придерживался либеральнодемократических позиций, что привело его к отказу от компромисса с режимом Муссолини и к критике расовой теории.

КРЮГЕР (Krьger) Феликс (18741948) -- нем. философ и психолог, основатель так называемой «второй» лейпцигской школы «целостной психологии», (первой была психологической школа Вильгельма Вундта), в которую входили Г.Фолькельт, Ф. Зандер, А. Веллек и др. Философскопсихологические воззрения К.складывались под воздействием нем. мистицизма и романтизма, идей И. Гердера и Гегеля о мире как саморазвивающемся целом, а также философскопсихологических взглядов Г. Корнелиуса и Т. Липпса; Протестуя против «догматического феноменализма» современной ему эмпирической психологии сознания, К. стремился построить систему психологической науки на основе философской концепции объективноидеалистического толка и возвратить в науку понятие «душа» (Seele). Это понятие К. не отождествлял ни с сознанием, ни с переживаниями человека. В конкретнопсихологическом плане это означало изучение не только феноменального мира, актуального человеческого сознания, но и лежащего «за» ним трансфеноменального мира диспозиций, смысловых и ценностных структур -- потенциального и «сущностного» в человеческой психике. Исследования К. внесли существенный вклад в разработку проблемы целостности в психологии, решение которой в лейпцигской школе существенно отличалось от подходов гештальтпсихологии*, также рассматривавшей эту проблему, проблем «единиц анализа» психики, развития аффективной сферы и самореализации личности. Отдельные идеи К. оказали влияние на Шелера* в поздний период его творчества, а также на Плеснера*, Бинсвангера*, Ф. Лерша и некоторых представителей «гуманистической психологии» (Г. Олпорт и др.).

КУАЙН (Quine) Уиллард ван Орман (19081997) -- амер. философ и логик. Преподавал в Гарвардском унте. При разработке своего учения испытал влияние прагматизма*, а также логического позитивизма*, будучи непродолжительное время членом Венского кружка*. Однако в дальнейшем К. подверг критике ряд основополагающих неопозитивистских идей. В 1951 в статье «Две догмы эмпиризма» выступил, вопервых, против разграничения аналитических предложений, т.е. необходимых предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов, и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Вовторых, против редукционистского тезиса о том, что каждое осмысленное предложение эквивалентно некоторой конструкции из терминов, указывающих на непосредственный чувственный опыт субъекта. Источник этих «догм» К. видел в ошибочной установке рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте целостной языковой системы или теории. Данной установке он противопоставил холистскую установку, согласно которой проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения, гипотезы. Этим объясняется относительная устойчивость теории при ее столкновении с опытом, ее способность к самокоррекции на основе соглашения ученых (конвенционализм*).

Философия, согласно К., принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию он квалифицирует как натурализм*, или научный реализм*. Цель натурализированной эпистемологии он видит в сугубо научном объяснении связей между наблюдениями и теориями. Большой резонанс вызвали исследования К. в области онтологии*. Он доказывает, что «концептуальная схема» языка определяет онтологические характе ' ристики. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: «Быть -- значит быть значением связанной переменной». Предпочтение одних онтологии другим объясняется сугубо прагматическими мотивами.

С этим связан и тезис «онтологической относительности», в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке другой теории, а этот язык, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Таким образом, онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но «радикальный перевод», по К., является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты, и способ их референции (указания на объекты) остается «непрозрачным» (неясным). В своей философии К. широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука -- как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Он вводит понятие «стимульного значения» -- совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке. В своих работах по формальной логике К. подчеркивает преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии математики развивает оригинальную версию крайнего номинализма, в философии языка критикует лингвистический нативизм Хомского*, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.

КУМУЛЯТИВИЗМ (от лат. cumulatio -- увеличение, скопление) -- установка ряда направлений истории и философии науки*, согласно которой историческое развитие знания происходит путем постепенного добавления новых положений к накопленной сумме истинных знаний. Такое понимание роста знания акцентирует его непрерывность, исключает возможность качественных изменений знания. Эпистемологическую основу К. составляют фундаментализм*, идея непрерывности познавательного опыта и понимание заблуждения как чисто субъективного момента познания. Существуют два основных вида К. Его эмпиристская версия отождествляет рост знания с увеличением его эмпирического содержания, с постоянной кумуляцией раз и навсегда установленных фактов, рационалистическая -- трактует развитие знания как такую последовательность теоретических систем, в которой каждая последующая включает предыдущую в качестве своего частного случая. Большинство концепций современной философии науки отрицает К. в его строгом понимании и предлагает некумулятивистские модели развития науки.

КУН (Kьhn) Томас Сэмюэл (19221995) -- амер. историк науки и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки*. Первоначально изучал физику, но под влиянием прослушанного курса истории науки стал заниматься историей и философией науки. Первая его книга посвящена истории коперниканской революции. Концепция исторической динамики научного знания К. в значительной мере сложилась под влиянием работ по истории науки Койре*, Мейерсона*, Мецжер*, А. Майера. Кн. польского ученого Флека* «Возникновение и развитие научного факта», а также идеи Витгенштейна* способствовали разработке его центрального понятия «парадигма*». Его трактовка научной революции как изменения взгляда на мир и идея несоизмеримости парадигм во многом стимулировались работами в области гештальтпсихологии*, лингвистики (гипотеза Сепира--Уорфа), логики (концепция онтологической относительности Куайна*). Свои взгляды К. отстаивал и уточнял в полемике со сторонниками стандартной модели науки, восходящей к неопозитивизму*, а также с критическими рационалистами попперовской школы. В центре дискуссий оказалась проблема соотношения философии и истории науки. Стратегия, выдвинутая К., заключалась s том, что именно история науки должна стать источником и пробным камнем эпистемологических концепций.

Он предложил отказаться от господствовавшего в неопозитивистской и попперианской философии образа науки как системы знаний, изменение и развитие которой подчинено канонам методологии и логики, и заменить его образом науки как деятельности научных сообществ *. Специфика этого образа состояла в том, что логикометодологические факторы развития науки утрачивали свою надысторическую нормативность и ставились в функциональную зависимость от господствующего в те или иные исторические периоды способа деятельности научного сообщества.

В 1962 вышла его главная кн. «СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ», в которой этот круг идей был изложен и обоснован на историконаучном материале. Работа была переведена на многие языки и вызвала широкий резонанс. Наиболее оригинальным и важным в ней считается рассмотрение когнитивного аспекта науки в неразрывной связи с динамикой научного сообщества. Согласно К., научное сообщество состоит из специалистов определенной области науки, получивших сходное образование и исследовательские навыки, усвоивших одну и ту же учебную литературу и отвечающих за развитие своей дисциплины, включая обучение научной смены. Цели сообщества имеют разный характер в период нормальной науки и в период научной революции. Основной единицей процесса развития науки выступает парадигма -- концептуальная схема, которая признается членами научного сообщества в качестве основы их исследовательской деятельности. Научная революция связана с полной или частичной заменой парадигмы. Общий ритм этого процесса представляет собой диахроническую структуру, включающую ряд последовательных этапов: генезис научной дисциплины (допарадигмальный период), нормальную науку (парадигмальный период), кризис нормальной науки, научную революцию (смену парадигм);

Допарадигмальный период характеризуется соперничеством различных школ и отсутствием общепринятых концепций и методов исследования. На определенном этапе эти расхождения исчезают в результате победы одной из школ. С признанием парадигмы начинается история научной дисциплины как развитие и совершенствование научной традиции. В это время ученые заняты нормальной наукой -- решением конкретных и специальных задач («головоломок») на основе принятой парадигмы. Однако постепенно накапливаются «аномальные факты», которые не поддаются объяснению на основе данной парадигмы. Это порождает состояние профессиональной неуверенности в научном сообществе, наступает кризис парадигмы. В этой ситуации резко возрастает интереск поиску новых идей, которые могли бы послужить основой новой парадигмы. В результате этогов конечном счете происходит научная революция -- вытеснение старой пара·дигмы новой. Процесс смены парадигм, согласно К., не поддается логикометодологической реконструкции.

Сам он объясняет его в социальнопсихологических терминах, уподобляя его обращению в новую веру или переключению гештальта.

Философский смысл концепции научных изменений К. состоит в критике идейного стержня нормативистской эпистемологии -- убеждения в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности*. Эти критерии объявляются им исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, которые отнюдь не сводятся к соблюдению требований формальной логики, хотя и не противоречат им. Поэтому линия демаркации*, отделяющая рациональную науку от нерациональных форм интеллектуальной деятельности устанавливается всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы. К. отвергает эмпирицистский фундаментализм*, считая, что не существует фактов, независимых от парадигмы, и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся видеть мир сквозь ее «призму». Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда тезис К. о несоизмеримости* парадигм -- утверждение о невозможности установления строгих логических отношений между сменяющими друг друга фундаментальными теориями.

С этим связано отрицание К. кумулятивизма* и преемственности в эволюциинауки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества просто вытесняют друг друга. Признавая, что научное знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает предзаданную направленность развития науки. Прогресс, по К., -- понятие, имеющее смысл только для «нормальной науки», где его критерием выступает количество решенных проблем. После выхода «Структуры научных революций» К. вернулся к историконаучной работе, в частности, возглавлял коллективный исследовательский проект по сбору и изучению источников, документирующих период возникновения и становления квантовой теории. В целом его работы сыграли существенную роль в преодолении неопозитивистской философии науки, стимулировали развитие динамических и исторических представлений о научном знании, подчеркнули значение социологических и социальнопсихологических аспектов научной деятельности.

ЛАВДЖОЙ (Lovejoy) Артур (1873 1962) -- амер. философ и историк идей. Учился в Калифорнийском и Гарвардском унтах, в 191038 -- проф. унта Джона Гопкинса. В своей главной философской работе «Мятеж против дуализма» (The Revolt Against Dualism. La Salle, 111., 1930) Л. защищает эпистемологический дуализм против различных форм монизма. Его аргументы основаны на том, что дуалистический реализм настолько естественен для любого человека, что он неявно содержится даже во взглядах критикующих его монистов. В критически проясненной и очищенной от ложных толкований форме он предстает наиболее адекватной философской позицией. Л. известен также своей пропагандой в США истории идей. Он был инициатором и первым редактором журнала Journal of the History of Ideas. Сам он исследовал историческое развитие таких идейных комплексов, как эволюционизм, романтизм, натурализм* и т.п. Наиболее известной его работой в этой области является история идеи «великой цепи бытия», которую он проследил от Платона до Нового времени (The Great Chain of Being: A Study of the History of an Idea. Cambridge, Mass., 1936).

ЛАКАН (Lacan) Жак (19011981) франц. теоретик и практик психоанализа*. Практикующий врач, с 1953 -- проф. в психиатрическом госпитале СентАнн, преподаватель в Практической школе высшего образования (с 1963), руководитель психоаналитической серии в издательстве «Seuil». Основанная и возглавлявшаяся им Парижская школа фрейдизма (196480) ставила своей целью «возврат к Фрейду». Л. использовал мысль Фрейда* об особом значении языка для характеристики бессознательного* и его продуктов, уточняя и расширяя эту мысль в связи с новым опытом структурной лингвистики и с практикой литературного авангарда.

Взгляды Л. претерпели значительную эволюцию. В 3040е он находился под влиянием экзистенциалистскофеноменологической традиции, а также франц. неогегельянства*. Основные понятия в его работах этого периода -- «образ», «воображаемое», «субъект», «историчность». В 5060е главной проблемой в творчестве Л. становится роль языка и символа в структуре бессознательного. Хотя некоторые работы свидетельствуют о наличии у Л. также и других интересов, его имя традиционно связывается с концепцией «структурного психоанализа».

В этой концепции можно выделить несколько программных тезисов, представленных прежде всего в таких сочинениях, как «Функция и поле речи и языка в психоанализе» (1953) и «Тексты» (1966). Все человеческие желания вписываются в уже существующий символический порядок, главной формой которого является язык. Чистое доязыковое бессознательное нам не дано:судить о нем можно только на основе рассказа пациента о своих снах и желаниях, с одной стороны, и анализа речи пациента врачом -- с другой. Знаменитый тезис Л. гласит: «бессознательное структурировано как язык». Бессознательное, по Л., -- это речь «Другого». Понятие «Другой» многозначно: первичный «Другой» -- отец. «Отец» или «Имя Отца» ассоциируется у ребенка с законом и порядком; «Другой» -- это также место культуры, в котором распутываются все «приключения индивидуальных желаний». Вечно ускользающий объект желания Л. называет «объектом о», где «а» -- первая буква франц. слова «autre» (другой). На место фрейдовской триады «Оно -- Я -- СверхЯ» у Л. выступает триада «реальное» -- «воображаемое» -- «символическое». «Символическое» -- это структурирующая сила, господствующая и над «реальным», и над «воображаемым». «Реальное» Л. считает одновременно и неизгладимым и невозможным; это хаос, недоступный именованию. «Воображаемое» -- это индивидуальная вариация символического порядка, построенная на иллюзорном стремлении к единству. «Символическое» объективно и материально представлено в «означающем». «Означающее» -- материальные формы языка -- безусловно главенствует над «означаемым», т.е. над смыслами или референтами. Цепочки «означающих» очерчивают человеческую судьбу. Связкой в отношениях между «означающим», а также между «реальным», «воображаемым» и «символическим» в концепции Л. выступает «децентрированный субъект».

В отличие от классического рационализма декартовского типа, Л. провозглашал нетождественность мысли и существования, их опосредованность языком. Л. отвергал как интуицию, которая носит надъязыковый характер, так и имеющие доязыковую природу инстинкты. Бессознательное, по Л., вписано в культуру и до известной степени рационализировано. В отличие от амер. «эгопсихологов», Л. не стремился адаптировать больного к социальному окружению;его целью была языковая проработка душевного опыта, прорыв от «пустой» речи к «полной», т.е. подключение индивида к символическому порядку, достижение его открытости языковым формам, посредством которых нечто внутри субъекта вообще может быть обозначено. Все творчество Л. отмечено «неразрешимостью» его основной задачи -- помыслить бессознательное как язык. Для ее решения Л. использовал приемы структурной лингвистики,антропологии, топологии, математики. Однако более адекватными объекту оказались не лингвистические или математические понятия, а усложненные, «сюрреалистические» обороты, характерные для стиля работ Л., перенасыщенных каламбурами, игрой слов. Строя свои тексты на основе тех же самых смещений (метонимий) и сгущений (метафор) элементов, которые имеют место внутри бессознательного, Л. не только подражал работе «языкового» бессознательного, но и выносил на общее обозрение важный слой мыслительной работы, труднодостижимый уровень функционирования человеческой психики. Полученный результат нельзя было назвать строго «научным», что понимал и сам Л. Он видел условие объективности познания бессознательного в бесконечно далекой от осуществления формализации таких областей человеческого опыта, как межсубъектные взаимодействия и внутреннее время (темпоральность) субъекта. Подход Л. к бессознательному -- это прежде всего культурное, а не практикотерапевтическое явле* ние, и к этому сводится один из главных упреков Л. со стороны его коллегпсихоаналитиков. Он считал, что «структурный психоанализ» нельзя назвать лечением в прямом смысле слова, т.к. его целью может быть не выздоровление, не избавление от страданий (ибо они неотъемлемы от человеческой жизни), но лишь языковая проработка словесных, дискурсивных обнаружений человеческой судьбы.

Среди наиболее известных последователей Л.Ж. Лапланш, Ж.Б. Понталис, С. Леклер, М.Маннони и др. В настоящее время существует несколько активно работающих лакановских школ.

Диссертация Л., посвященная феноменологическому анализу параноидальной идентификации (1932), вызвала интерес не только в профессиональной среде, но и в художественной критике, в том числе у сюрреалистов. С некоторыми из них (Мишелем Лейрисом, Полем Элюаром, Сальвадором Дали) у Л. устанавливаются тесные личные отношения, отличительной чертой которых было взаимовлияние. С 1932 по 1938 Л. проходит психоанализ у своего будущего теоретического оппонента, основателя «Эгопсихологии» Р. Левенштейна. Вместе со многими другими франц. интеллектуалами (Клоссовски*, Батаем*, МерлоПонти*, Ароном*, Э. Вайлем) Л. слушает лекции Кожева* о Гегеле. В 1936 на XIV Всемирном психоаналитическом конгрессе в Мариенбаде Л. выдвигает гипотезу о существовании особой психической фазы, имеющей принципиальное значение для становления «Я». Л. называет ее «стадией зеркала», или «зеркальной стадией» и относит к периоду между шестым и восемнадцатым месяцами жизни младенца. Человеческий детеныш, в отличие от детенышей других высших млекопитающих, появляется на свет «преждевременно». Физиологическая недоразвитость -- «недостаточность» -- делает невозможным его самостоятельное выживание, обусловливает полнейшую зависимость от действий других людей. Поскольку потребности младенца могут удовлетворяться только другими, сама фигура Другого оказывается чрезвычайно нагруженной в ценностном отношении.

Постепенное совершенствование координации движений, возрастание телесного контроля приводят к «собиранию» разрозненных и не связанныхдруг с другом частей в воображаемое единство. Обретение собственного тела* как целостности достигается в опыте нарциссической идентификации* ребенка с неким находящимся вне его образом (образом другого человека или отражением самого ребенка в зеркале). В стремлении человеческого субъекта к единению, идентификации с другим раскрывается воображаемый характер человеческого самообретения. Последовательность накладывающихся друг на друга идентификаций формирует одно из «я» субъекта, а именно его нарциссическое Я или «moi» Отсюда парадоксальное и многозначное выражение Л.: «Я -- это Другой». Однако выход из тупика воображаемых идентификаций дает только язык, гарантирующий статус субъекта «je» -- второму «я» человека. Кроме того, благодаря символической репрезентации в языке компенсируется невозможность реального слияния с Другим, переживаемая как «потеря», «отсутствие» Другого, и таким образом создаются условия для психического отделения Я от Другого.

Во время оккупации Франции Л. ничего не публикует, ограничиваясь частной терапевтической практикой и помощью молодым психоаналитикам. После войны Л. резко интенсифицирует свою деятельность и вскоре становится одной из ведущих фигур французского психоанализа. Введенная им практики сверхкоротких сеансов вызвала множество споров в психоаналитической среде. Неконвенциональность работы Л. влечет за собой исключение его из членов Французского психоаналитического общества. Однако семинары Л., несмотря на эзотеричность стиля, пользуются чрезвычайно большой популярностью.

На становление концепции Л. оказали существенное влияние идеи Хайдеггера*, Гегеля и Канта, усвоенные Л. благодаря посредничеству мысли французского модерна (Х.Корбен, Койре*, Кожев, Батай, Лейрис). В частности, чтением Гегеля инспирирована лакановская теория «желания» (дesir), которая, наряду с концепцией удовольствия (jouissance) создается Л. как развитие и уточнение фрейдовского понятия сексуальности. Желание индивида есть, в сущности, желание Другого. Оно всегда несет в себе собственное отчуждение и становится продуктивным только в ходе своего осуществления. Фундаментальный момент структуры Желания -- соперничество. Соперничество равным образом конститутивно и для формирования Я. Осмысляя гегелевскую диалектику господства и рабства, Л. вводит различение между двумя типами Желания -- Begehren и Begierde (пофранцузски оба термина передаются как desir). Это необходимо для истолкования ситуаций и процессов, в которых формирование самосознания не завершено. Именно такую ситуацию представляет асиметричное отношение господина и раба: раб, обрабатывая вещь, понимает на опыте, что вещь есть самостоятельно существующее Другое, что в ней всегда имеется неразложимый материальный остаток; господин же вступает в отношение с вещью только посредством раба, удовлетворяя в ходе этого отношения свое Желание (Begierde), но никогда не достигая полноты самосознания. Эта ситуация, по Л., лежит в основе всякого интерсубъективного психического отношения. Человеческое бытие всегда и неизбежно отчуждено, оно изначально неотделимо от бытия Другого. «Реальность человеческого -- в бытии Другого».

Развивая этот гегелевский тезис в знаменитом трактате о «зеркальной стадии», Л. показывает, что «Яидентичность» представляет собой в известной мере «безумное» образование:индивидуальная идентичность всегда опосредована Другим, зависит от него и, следовательно, постоянно испытывает угрозу со стороны Другого. Формирование идентичности находится поэтому под знаком «летального фактора» и, соответственно, состояния «разобранное™», «распадения». Образование Я происходит в поле напряжения между отраженным, зеркальным Я (/по;) и тем страдающим от психического бессилия Я, которое постоянно пребывает под угрозой упразднения (je). Неустранимость «летального фактора» не означает, тем не менее, его полного господства. В отличие от Фрейда, подчеркивающего этот момент негативное™ в концепции «Оно» (Ј$), Л. настаивает на том, что данная негативность заключает в себе присутствие. Субъект для того, чтобы удержать собственное присутствие, должен подчинить себя закону негативности (в психоаналитических терминах, закону кастрации). В этом контексте Л. обращается к Канту: именно Кант сделал отправным пунктом философствования утрату человеком предзаданного порядка и стал исходить из опыта разорванности современного субъекта. Центральное значение для Л. имеет кантовское учение о категорическом императиве как основном моральном законе. В противовес Канту Л. подчеркивает невозможность для субъекта удовлетворительным образом следовать закону и, соответственно, достичь гармонии в отношении к последнему.

Демонстрируя то, как моральный ригоризм может оборачиваться своей противоположностью (когда закон становится объектом Желания), Л. прочитывает Канта сквозь призму де Сада. Закон, как выясняется в ходе такого чтения, может выступать предпосылкой удовольствия от причинения зла. Императив «желания», выдвигаемый Л. в противовес .императиву долга, постулирует сублимирование объекта в вещь (chose) и тем самым задает объекту границы. Кроме того, Л. фиксирует различие в отношении к закону, обусловленное половыми различиями. В этой связи Л. развивает фрейдовскую концепцию «эдипова комплекса», служившую основателю психоанализа моделью для описания процесса формирования половых различий. Формирование пола (Geschlechtswerdung) носило у Фрейда конфликтный характер и подчинялось универсальному закону, выражающемуся в запрете на инцест. Репрезентантом закона выступал отец, в мужском случае вводящий запрет на сексуальную близость с матерью, а в женском случае запрещающий любовную связь отца с дочерью. Л. переосмысляет данный закон, опираясь на достижения структурализма*, прежде всего на исследования ЛевиСтроса* («Элементарные структуры родства»). Так же, как для ЛевиСтроса обмен и взаимность лежат в основании и культуры, и природы, так и для Л. обмен есть символический принцип, регулирующий психические отношения субъектов друг к другу. «Эдипов комплекс» теряет тем самым универсальность; на первый план выходит имагинативный закон полового обмена -- закон половой дифференции.

Психическая реальность определена, по Л., тремя порядками: «символическим», «имагинативным» и «реальным». Взаимопереплетение этих трех порядков имеет своим следствием то обстоятельство, что «символическое» не может быть схвачено чисто структуралисткими методами; даже язык -- сфера символического par exellance -- взятый как психическая структура, не сводится к знаковым отношениям, но включает в свою сферу «реальное», а именно -- негативность бессознательного. Отсюда лакановский пересмотр положений структурной лингвистики. Во введенном Ф. де Соссюром понятии сигнификанта (означающего) Л. выделяет его звуковой, материально содержательный аспект. Сигнификант, будучи определенным законами метафоры и метонимии (аналог «смещению» и «сгущению» у Фрейда), выступает символом отсутствия; язык, таким образом, важен для Л. не в его коммуникативной функции, а как указатель на бессознательное. Выдвигая свой знаменитый тезис «бессознательное структурировано как язык», Л. имеет в виду язык не как средство общения, а как некое особое измерение или среду, в кото

рой может состояться встреча субъектов друг с другом и которая делает возможным их существование как наделенных речью и полом существ. В лакановской теории языка бессознательное, не без влияния Хайдеггера, онтологизируется. Но если у Хайдеггера человек интерпретирируется в фундаментальноонтологическом ключе, то у Л. -- в дискурсивном. Определенность человека как существа, наделенного речью, желанием и полом, заключена в отсутствии, в смерти*. В поздний период Л. еще более радикально шел по пути онтологизации психического: проблематика языка полностью исчезла, уступив место топологии.

ЛАКАТОС (Lakatos) Имре (1922 1974) -- венг.брит. философ и историк науки. Род. в Венгрии, во время второй мировой войны участвовал в антифашистском сопротивлении. Свою настоящую фамилию (Липшиц) в период нацизма сменил на Мольнар (Мельник), а во время власти коммунистов на более пролетарскую Лакатош (Столяр). Над диссертацией по философии математики работал в Московском унте. В конце 40х был обвинен в ревизионизме и более трех лет провел в заключении. В 1956 эмигрировал в Австрию, за тем в Англию. С 1960 преподавал в Лондонской школе экономики, стал учеником и последователем Поппера и внес своими работами важный и яркий вклад в философию и методологию критического рационализма*.

В ранних работах Л. предложил оригинальный вариант логики догадок и опровержений, применив ее в качестве рациональной реконструкции роста знания в математике XVIIXIX веков. Частично пересмотрев свои исходные методологические установки, Л. позднее разработал универсальную концепцию развития науки, основанную на идее конкурирующих научноисследовательских программ*. Методология Л. рассматривает рост «зрелой» теоретической науки как смену исследовательских программ, представляющих собой непрерывно связанную последовательность теорий. Каждая теория программы (за исключением исходной) возникает как результат добавления вспомогательных гипотез к предыдущей теории. Непрерывность программы обусловлена особыми нормативными правилами. Некоторые из этих правил предписывают, какими путями следовать в ходе дальнейших исследований («положительная эвристика»), другие говорят, каких путей здесь следует избегать («отрицательная эвристика»). Важным структурным элементом исследовательских программ является «жесткое ядро», объединяющее условно не опровергаемые, специфические для данной программы фундаментальные допущения. «Отрицательная эвристика» запрещает в процессе проверки исследовательских программ направлять правило modus tollens классической логики на это «жесткое ядро» при столкновении с аномалиями и контрпримерами.

Вместо этого она предлагает изобретать вспомогательные гипотезы, образующие «предохранительный пояс» вокруг «жесткого ядра» исследовательской программы. Этот защитный пояс может модифицироваться или даже полностью заменяться при столкновении с противоречащими программе фактами. Со своей стороны, «положительная эвристика» включает в себя идеи и рецепты, как видоизменять или развивать теорию, которая не выдерживает эмпирической проверки, каким образом модифицировать или уточнять «предохранительный пояс», какие новые модели необходимо разработать для расширения области применения программы.

Согласно Л., в развитии исследовательских программ можно выделить две основные стадии -- прогрессивную и вырожденную. На прогрессивной стадии «положительная эвристика» способна стимулировать выдвижение вспомогательных гипотез, расширяющих эмпирическое и теоретическое содержание программы. Однако в дальнейшем, достигнув «пункта насыщения», развитие исследовательской программы резко замедляется. Возрастает число ad hoeгипотез*, несовместимых фактов, в ней появляются внутренние концептуальные противоречия, парадоксы и т.д. Тем не менее наличие такого рода симптомов еще не может служить объективным основанием для отказа от исследовательской программы. Такое основание, по мнению Л., появляется только с момента возникновения соперничающей исследовательской программы, которая способна объяснить эмпирический успех своей предшественницы, а также теоретически предсказывать неизвестные ранее факты, которые получают эмпирическое подтверждение.

Особое значение для создания моделей развития научнотеоретического знания Л. придавал историконаучным исследованиям. Его известный афоризм гласит: «Философия науки без истории науки пуста; история науки без философии науки слепа». Методологический анализ, проводимый в целях выявления научности той или иной исследовательской программы, распадается, по его мнению, на следующие этапы: выдвижение рациональной реконструкции; сравнение этой рациональной реконструкции с историконаучными данными о том или ином периоде развития соответствующей науки; критика рациональной реконструкции за отсутствие историчности и действительной истории -- за отсутствие рациональности. Концепция Л. представляет собой одно из лучших достижений современной философии и методологии науки. По своим философским установкам ыЗ был последовательным сторонником рационализма, что отразилось s его интенсивной полемике 6070х годов с Куном*, Фейерабендом* и рядом других философов науки. И.П. Меркулов

ЛАКРУА (Lacroix) Жан (19001986) -- франц. философ, один из ведущих представителей персонализма*. Преподавал философию в лицеях Дижона, Лиона и др., с 1968 -- почетный проф. философии, руководитель серии «Presses Universitaires de France», член директората «Semaines sociales». Л. рассматривает персонализм не как отдельное течение в философии, а в качестве фундаментальной интенции подлинного философского анализа. Следуя этой логике, Л. стремится соединить религиознокдсялистическое учение о человеке, разрабатываемое франц. персонализмом, с рационалистической традицией в истории философии. Так, истоки «личностной» позиции в философии он находит в античности у Сократа, позднее -- у Августина, считая его наследником сократовской мудрости. По мысли Л., современными концепциями, наиболее одухотворенными личностными идеями, являются, наряду с персонализмом, экзистенциализм* и марксизм*. Экзистенциализм озабочен внутренней жизнью человека, марксизм -- его имманентными характеристиками, в соединении отмеченных позиций и их переработке в персоналистском плане Л. видит путь к построению подлинной философии современности.

ЛАКУЛАБАРТ (bacoueLabarthe) Филипп (р. 1940) -- франц. философ, представитель постструктурализма*, содиректор Центра философских исследований в парижской Эколь Нормаль. В центре внимания Л.Л. -- проблемы репрезентации. Он предпринимает переинтерпретацию философии Хайдеггера* с позиций деконструкции*, опираясь при этом также на теорию мимесиса Жирара*. Л.Л. нацелен на реабилитацию понимания истины как «соответствия» и на восстановление в правах «субъекта философии», «изгнанного» из философии структурализмом* Фуко*. Л.Л. предложил новое прочтение Фрейда*, подвергнув критике концепцию Лакана*. Л.Л., в частности, показывает, что «воображаемое» одновременно и строит субъекта, и разрушает его, непрестанно искажая то, что созидает. «Субъект в зеркале» -- это субъект «отрекающийся» -- «дезистирующий», а не «экзистирующий». Субъект «дезистирует», поскольку сталкивается с двумя образами или с двойственным образом. Дестабилизирующее членение «образного» смешивает различие между «воображаемым» и «символическим» и подрывает всю трехчленную структуру «строев» Лакана. Подобная «(де)конституция» субъекта есть бесконечный ритм «вписывания», «типографии» (противопоставляемой им «онтотипологии» Хайдеггера), «ритмотипии», рассекаемый абсолютно аритмичной «цезурой», чуждой всякому отрицанию, негативности, всякой диалектике и всякому «спекулятивному». Этот ритм подчиняется не логике оппозиций, отождествлений, интериоризаций, а «гипербологике» миметических двойных узлов. «Стоянию» так называемого «здесьбытия», его «консистенции», экзистенции и сущности предшествует ритмическая «дезистенция». Деконструкция метафизики от Ницше* до Хайдеггера характеризуется неизбежным непризнанием изначального мимесиса как «дезистенции». С его точки зрения как ницшеанство, так и хайдеггерианство все еще придерживаются платонического понимания мимесиса и не выходят за пределы западной «онтомиметологии».

Вывод Л.Л.: мимесис «предшествует» истине, изначально дестабилизируя ее, он обусловливает желание «соответствия», которое Хайдеггер всегда считал вторичным определением истины. Это «соответствие», в свою очередь, смещается, выпадая из горизонта «очевидности» (зрениязнания), оказываясь нестабильной, непрестанно циркулирующей от «несоответствующего сходства к схожему несоответствию».

ЛАНГЕР (Langer) Сьюзен (18951985) -- амер. философ и эстетик. Преподавала философию в Редклифе (192342), в унтах Делавара и Колумбии (19431950), а также в Коннектикутском колледже (1954 1962). Специфическую черту современной философии Л. видела в том, что она во многом сосредоточена на анализе «символотворческой способности» человека и возникших из ее применения символических образований. Человек отличается от других живых существ тем, что он живет в мире им самим созданных символов. Все, что попадает в сферу человеческой деятельности, подвергается символической трансформации. Символ, по Л., не является знаком, выражающим нечто отличное от него самого. Символ -- это структура упорядочивания хаотической данности опыта, и всякий опыт представляет собой синтетическое упорядочивание чувственных данных. Любая попытка выйти за пределы сферы символов к «внесимволическому опыту» ведет лишь к истолкованию одних символов через другие. Принимая основные положения «философии символических форм» Кассирера*, Л. не соглашалась с его трактовкой символа как априорной логической структуры, накладываемой на чувственное многообразие. Символизацию она рассматривает как реализацию естественной потребности, вытекающей из природной обусловленности человеческой психики и напоминающей скорее инстинкт, чем интеллект. Исходя из понимания символа как спонтанного проявления человеческой природы, Л. создала психологическонатуралистическую концепцию культуры, в которой не только познание, но и мифология, магия, искусство рассматриваются как определенные сферы символотворчества. Если в языке и науке символизации подвергается дискурсивное мышление, то в искусстве символически трансформируются недискурсивные эмоциональные переживания, которым придается объективная форма. Развивая принципы семантической эстетики А. Ричардса, Л. рассматривала искусство как сферу «презентативных» символов -- самостоятельных «значимых форм», смысл которых заключен в них самих. Эти формы образуют обособленный мир, отличающийся от мира обыденного опыта или мира науки. Такой подход, по Л., открывает путь к семантическому рассмотрению искусства и превращает философию искусства из субъективной интерпретации эстетических явлений в объективный анализ художественных символов.

ЛАНДГРЕБЕ (Landgrebe) Людвиг (р. 1902) -- нем. философ, представитель феноменологии*. Один из ближайших учеников Гуссерля* (был его ассистентом в 192330), проф. Кёльнского унта, директор архива Гуссерля в Кёльне. Один из редакторов многотомной серии «Phenomenologica», посвященной исследованию феноменологической философии. После смерти Гуссерля издал его работу «Опыт и суждение» (Hussert Е. Erfahrung und Urteil. Hamburg, 1954). Наряду с Финком Л. представляет трансцендентальное направление в феноменологии. Работа над рукописями Гуссерля по трансцендентальной логике и генетическому анализу сознания определила и круг его собственных исследований. Основное внимание Л. уделяет проблемам конституирования*, жизненного мира*, историчности сознания. Ряд его работ посвящен анализу феноменологического метода и истории феноменологического движения.

ЛАУДАН (Landau) Ларри (р. 1940) -- амер. философ и методолог, представитель постпозитивистской философии науки*. Предложил неорационалистический вариант методологии науки, опирающийся на ряд идей Лакатоса* и Тулмина*. Важное место в его концепции занимает аксиологическое (ценностное) измерение научной деятельности. Критически оценивая социологизм и релятивизм в философии науки (Кун*, Фейерабенд*), Л. стремится восстановить в правах научную рациональность. Он критикует несоизмеримости теорий тезис* и формулирует «сетчатую модель обоснования», призванную объединить крайности дискретности и непрерывности в развитии научного знания. Вопреки Куну, он считает, что выбор между парадигмами или теориями -- рациональный процесс, поскольку когнитивные нормы и ценности, принимаемые учеными, могут быть подвергнуты критической оценке. Научную рациональность Л. понимает как способность теории решать проблемы. В этом смысле разные теории могут быть сравнимы по количеству и качеству решаемых проблем, а рост научной рациональности означает прогресс науки. Развивая интерналистский подход к науке, он критикует социологию знания и пытается показать, что реконструкция научного знания не может быть достигнута социологическими методами и требует методологического анализа целей и ценностей исторически развивающейся науки.

ЛЕВИ (Levy) БернарАнри (р.1949) --франц. философ, один из лидеров движения «новых философов», заявившего о себе в 70х. В 197172 -- репортер, в 1973 -- преподаватель эпистемологии в унте Страсбурга и философии в Эколь Нормаль в Париже. До 1976 -- член экспертной группы Ф. Миттерана и в то же время -- редактор серии «Figure», в которой публикуются «новые философы». С 1974 -- ведущий раздела «Идеи» в «Cotidien de Paris», сотрудник «Nouvelle observateur» и «Temps moderne». Философские взгляды Л. складываются под влиянием Ницше*, Камю*, структурализма* (прежде всего Фуко* и Лакана*). Их формирование определяется также переходом Л. на консервативнолиберальные позиции, его отходом от идеологии «новых левых». По Л., социальная жизнь отмечена увеличивающейся «патологией власти». Структуры власти*, запечатлеваемые в языке, диктуют «смерть человека» -- полное нивелирование индивидуальноличностного начала. Занимая антиутопическую позицию в оценке тоталитарных режимов XX в., Л. полагает, что «патология власти» предопределяет не только картину настоящего, но и «переделку» истории. Он отвергает идею социального прогресса, находя в истории постоянное нарастание отчуждения*, зла. Наличие общечеловеческих форм отчуждения, его проявления в различных общественных условиях побуждают Л. пессимистически относится к надеждам на революционное переустройство мира, отвергает любые коллективные формы революционного действия. В полемике с «новыми правыми» Л. утверждает значимость наследия иудейскохристианской традиции, ценности которой призваны воодушевить интеллигенцию в ее противостоянии всепроникающей «патологии власти» -- в этом противостоянии Л. видит высочайшую миссию интеллектуала.

ЛЕВИБРЮЛЬ (LevyBruhl) Люсьен (18571939) -- франц. этнолог и философ. С 1904 -- проф. Сорбонны. Главный предмет его исследований -- различия в типах мышления (ментальности*), свойственных первобытному («примитивному») человеку и представителю рациональной европейской культуры. Выступил против концепций эволюционистской антропологической школы (Э. Тэйлор, Дж. Фрэзер и др.), согласно которым достижения первобытной культуры зиждились на мыслительных усилиях «дикаряфилософа», стремящегося объяснить мир. В соответствии с положениями близкой ему франц. социологической школы Дюркгейма* Л.Б. утверждал, что первобытное сознание ориентировано по преимуществу на передаваемые от поколения к поколению «коллективные представления», что для него характерно нерефлексивное следование традиции.