Словарь по философии

ГЁФФДИНГ (Hцffding) Харальд (18431931) -- датский философ, автор многочисленных работ по истории философии, этике, философии религии*, психологии,логике и теории познания. Род. и всю жизнь» провел в Копенгагене. С 1883 по 1915 был проф. Копенгагенского унта. Начинал с изучения философии Кьеркегора, особенно его трудов по религии. Однако закончилось это религиозным кризисом, разрывом с христианством и принятием мировоззрения, которое можно охарактеризовать как либеральный гуманизм. На развитие его взглядов сильное влияние оказал французский и британский позитивизм. Основные работы Г. отличались широтой знаний, тщательностью аргументации, умением выделить существо проблем. Они переводились на многие языки и часто использовались как учебные курсы. Имя Г. в начале XX в. было широко известно, он был знаком с многими крупнейшими европейскими философами. Как выдающемуся философу страны Датская академия предоставила ему именную резиденцию, которая после его смерти перешла знаменитому физику Нильсу Бору, почитавшему философию Г. и бывшему его младшим другом. В трактовке этических проблем Г. следовал британскому утилитаризму с его принципом максимального блага для наибольшего числа людей. Психологическую основу этических оценок он видел в чувстве симпатии, принимающем на высшем уровне характер универсальной и незаинтересованной симпатии. Будучи по собственным убеждением агностиком, он рассматривал религиозный опыт с точки зрения психологии, этики и теории познания («Философия религии», 1901). Фундаментом религиозной веры для него выступало желание верить в существование высших ценностей; в зависимости от характера этих ценностей различаются и виды религии. В широко известной «Истории современной философии» (189495, 2 тома) впервые особое значение придавалось развитию гносеологической проблематики, рассматриваемой в связи с методологическими достижениями Галилея, Ньютона и других классиков новоевропейской науки. Среди философов наиболее важны для Г. были Спиноза, Юм и Кант. В работе «Человеческое мышление: его формы и проблемы» (1910) содержится гносеологическая концепция, в которой он основное внимание уделял анализу психологического базиса знания и стремился найти компромисс между юмовским эмпиризмом и кантовским критицизмом.

ГЕШТАЛЬТТЕОРИЯ, гештальтпсихология (от нем. Gestalt-- образ, форма, конфигурация) -- направление в психологии XX в., оказавшее влияние на ряд философских школ.

Г.т. исходит из примата целого над частями, формы над материалом. Целостные формы, гештальты, согласно этой теории, структурируют наше перцептивное восприятие и другие ментальные процессы. Как отмечал один из основателей гештальтпсихологии, Макс Вертгеймер (18801943), «то, что происходит с элементами целого, определяется внутренними законами, присущими этому целому».

Истоки Г.т. восходят к работам австр. психолога Христиана фон .Эренфельса (18591932), ученика Брентано*, открывшего так называемые гештальткачества. Примером этих качеств может быть восприятие мелодии или аккорда, существенно отличное от суммы переживаний составляющих их отдельных звуков. Наряду с Вертгеймером, нем. психологи Вольфганг Кёлер (18871967) и Курт Коффка (18861941) в 2030е годы разработали основные принципы Г.т. и представили ее как новое направление в психологических исследованиях.

В рамках этого направления были открыты или получили новую интерпретацию многие феномены и закономерности, относящиеся к константности восприятия, взаимосвязям «фигуры» и «фона», механизмам порождения «хороших», «простых», предпочтительно симметричных форм и структур в восприятии. В целом в Г.т. восприятие и мышление понимались как активные, продуктивные виды деятельности, а не как пассивная рецепция и репрезентация доставляемого органами чувств материала. Последнюю позицию сторонники Г.т. приписывали, наряду с механистическими способами объяснения, «позитивизму» в психологической науке, вменяя ему также игнорирование таких категорий, как значение и ценность. Параллельно развивавшийся бихевиоризм*, по их мнению, ошибочно отрицал возможность научного изучения «непосредственного опыта сознания». Но психология не может не опираться на мир такого опыта. Поэтому, с позиций Г.т., не оправдан односторонний скептицизм бихевиористов по отношению к миру прямого опыта при полном доверии к миру физических вещей и процессов.

Общий структурный подход к сознанию в Г.т. и подчеркивание продуктивно-творческого характера восприятия привлекли внимание Кассирера* в его теории символических форм, Гуссерля*, критиковавшего вместе с тем объяснения гештальтпсихологов за «натурализм». Идеи и модели Г.т. широко используются в современной философии науки (Кун*, Н. Хэнсон, Фейерабенд*, Полани* и др.) для обоснования сложного, «теоретически нагруженного» характера научного наблюдения, для объяснения процессов научного открытия и революционных изменений в науке(смена парадигм*).

ГЛОБАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ область философских исследований, в которой определяются предпосылки решения глобальных проблем современности, анализируются философские аспекты социального, демографического, экологического прогнозирования, поисков путей перестройки мирового экономического порядка и пр. В философии Г.п. нет единых подходов и общепризнанных концепций, она существует сейчас в виде набора принципов и установок, главные из которых сводятся к следующему. Вопреки расколотости современного мира резкая интенсификация связей и взаимодействий ведет к его объективному единству. Это единство хозяйственных связей, социальных процессов и исторических судеб разных стран, а также культуры, науки и техники предопределяет общность будущего для всего человеческого рода. Поиски путей гармоничного объединения человечества -- основная проблема философской глобалистики, которая, однако, еще не получила убедительного решения.

Предложены только отдельные варианты, как, например, создание транснациональных структур вплоть до мирового правительства, создание экологически сбалансированной глобальной экономической системы, достижение глобальной демографической стабилизации, формирование глобальной культуры нового типа.

Придавая определяющее значение общечеловеческим ценностям и культурно-историческому универсализму, философия Г.п. апеллирует к становлению нового сознания как к решающему субъективному фактору будущего мирового развития. Она ассоциирует себя со становлением и распространением чувства сопричастности жизни человека глобальному целому природы и космоса, с его сознанием ответственности за будущее мира и истории, за судьбы культуры и духовной жизни. Это ведет к признанию культуры реальностью, более важной для судеб будущего мира, чем политика, а глобальной экологической и гуманистической этики -- духовной первоосновой, над которой должны надстраиваться разные виды и формы общественного бытия.

Проблема человека в философии Г.п. рассматривается как центральная для всего комплекса глобальных проблем современности. В ней можно выделить два подхода. Римский клуб* ставит проблему человека главным образом в прагматической плоскости -- как задачу укоренения, совершенствования и развития новых «человеческих качеств», ориентированных на будущий миропорядок и глобальное сознание.

Второй подход ориентирован на формирование и укоренение нравственной ответственности за природу и за создание альтернативной цивилизации и культуры что может взять на себя только духовно зрелая и свободная личность. Философия Г.п. противостоит любым формам фанатизма и экстремизма, она отвергает революционные методы преобразования действительности и делает акцент на эволюционных изменениях сначала в сознании людей, а затем и в социально-экономической и политической практике. Она также пытается выявить в самых разных политических, философских, психологических и религиозных концепциях общее и взаимосогласующееся и сделать это общее источником культурного обновления и универсальной морали для всего человечества.

ГЛЮКСМАН (Glucksmann) Андре (р. 1937) -- франц. философ, приобретший известность в 70е годы как один из лидеров «новых философов». Сотрудник Национального Центра научных исследований. Проблематика философских исследований Г. во многом обусловлена его активным участием в студенческом движении конца 60х -- начала 70х годов (сначала в маоистском Союзе коммунистической марксистсколенинской молодежи, затем в Пролетарской левой) и последующим отказом от идей левого радикализма. В начале своей научной карьеры Г., будучи ассистентом Арона*, написал обративший на себя внимание трактат «Рассуждение о войне» (1967), в котором проблема войны рассматривается как центральная для современной цивилизации. Г. поднимает уровень анализа проблемы войны с конкретнополитического до философского, в результате доктрина К. Клаузевица предстает не только как применение идей Гегеля к военной стратегии и тактике, но и как один из двух существующих типов мировосприятия: война как система сопротивления, как революция, в противовес войне как абсолютному уничтожению. Современная история, по Г., -- противоборство этих позиций. В более поздних работах («Европа 2004», 1980; «Сила головокружения», 1983 и др.) отношение Г. к войне зависит от анализа внутренних проблем социальных систем, прежде всего тоталитарных режимов. В кн. «Кухарка и людоед» (1975) Г. пытается представить насилие как логическое следствие марксистской теории, как неотъемлемую часть проекта коммунистического общества. Положение Г. о необходимости опровержения предшествующей идеологии* как источника тоталитаризма* стало объединяющим для «новых философов».

Согласно Г., суть социума-- отношения господства -- подчинения; поэтому общество и необходимо присущее ему государство воплощают тоталитаризм.

Достижение в нем свободы невозможно: во-первых, ее нет для членов общества, поскольку всегда есть «отсутствующий Господин», создавший это общество и придумавший для него законы; во-вторых, общество несвободно как целое, поскольку, будучи обществом равных (Г. имеет в виду реализацию эгалитаристских идеалов), вводит для самого себя дисциплину -- «этот всеобщий рациональный принцип порабощения»; в-третьих, вовне такое общество также «излучает» несвободу, поскольку должно обеспечиваться экономически («Господа мыслители», 1977). Революция, по мнению Г., не может изменить природу социума и служит в конечном счете укреплению властных отношений.

Поэтому главными виновниками разрастающегося тоталитаризма, укрепляющегося благодаря эгалитаристским иллюзиям людей, Г. считает создателей революционных теорий и относит к ним прежде всего Фихте, Гегеля, Ницше* и Маркса. Используя терминологию Лакана*, Фуко*, Деррида*, Г. представляет историю как реализацию идей, выраженных в «текстах» великих авторитетов, созданных как «дискурс Властителя» специально для достижения господства. Одновременно активистские идеологии оцениваются Г. как некие социодицеи -- попытки примирить какую-либо модель общества (или ее осуществленное изменение, сообразно «благим» или «разумным» началам) и наличие социальной несправедливости. Г. обращает внимание на то, что любая система ценностей начинает функционировать в обществе как довлеющий человеку стереотип -- это Г. называет «глупостью» («Глупость», 1985). Главной из таких глупостей Г. считает идею блага, на которой построены как левые, так и правые идеологии и которая показала как свою историческую несостоятельность, так и теоретическую абсурдность. Г. рассматривает социально-психологическую обусловленность существования господствующих идеологий и возможность отдельного философа им противостоять; образцом Г. считает Сократа («Цинизм и страсть», 1981). В последнее время Г. обращается и к Декарту, который в новой интерпретации Г. отличается от «господмыслителей» тем, что не строит «позитивной» идеологии, а «раскрывает заблуждения». Декарта Г. представляет как философа универсального сомнения, наследие которого должно стать главным источником восстановления интеллектуализма во Франции. Г. присоединяется к концепции негативного гуманизма, у истоков которой, по Г., стоял Декарт: это видение человека не в лучших, а в худших его проявлениях -- не идеал, а принятие ужаса реальности. Позитивная программа Г. пессимистична: уклонение от борьбы и конфликта позволяет избежать катастрофы, реализовать гуманизм и сохранить единичное, но оно обречено на одиночество («Декарт -- это Франция», 1987). Сохраняющаяся популярность работ Г. объясняется тем, что в них своеобразно преломляются идеи различных философских течений и находит концептуальное выражение свойственное многим интеллектуалам умонастроение.

ГОЛЬДМАН (Goldman) Люсьен (19131970) -- франц. философ и социолог. Во время Второй мировой войны эмигрировал из Франции в Швейцарию, где был ассистентом у Пиаже*, что оказало значительное влияние на его последующие работы и образ мышления. По окончании войны -- проф. социологии в Сорбоне (Париж), глава национального центра научных исследований и Социологического центра при Брюссельском унте. Г. -- создатель «генетического структурализма», понимаемого как правильно примененный диалектический метод, образцами которого могут считаться Гегель, Маркс и ранний Лукач*. Основу диалектического мышления Г. усматривает в идее тотальности. Социальные явления образуют тотальность, целостный факт. Человеческая действительность является единовременно и материальной, и психической, структура мира гомологична духовным структурам определенных общественных групп. Поэтому поведение человека в итоге определяется этими структурами, а индивидуальность в конечном счете есть выражение коллективного сознания. Г. неоднократно подчеркивал близость своих взглядов к «генетической эпистемологии» Пиаже. Программное произведение Г.-- кн. «Сокрытый Бог» (1956); здесь он анализирует философию Паскаля и драматургию Расина, находя их внутренне схожими на том основании, что оба близки по своему мировоззрению идеям янсенизма. Ряд работ Г. посвящен проблемам истории и теории марксизма*. Соединяя структурализм с теоретическими подходами Маркса, Лукача, Хайдеггера*, Г. выдвинул один из вариантов программы «гуманизации марксизма».

ГОНСЕТ (Gonsethe) Фердинанд (18901975) -- швейц. философ и математик, проф. Политехнической школы в Цюрихе, представитель неорационализма*. Известен своими работами в области философии математики. В 2030е годы в противовес априористским концепциям математического формализма, интуиционизма и философии неопозитивизма* выдвинул программу историко-генетического исследования математики. По мнению Г., математика не образует автономного мира, существующего вне контекста обычной мысли, поэтому всякий прогресс в ее философском осмыслении приобретает всеобщее значение. В значительной части эпистемологические проблемы, связанные с оппозициями субъективное -- объективное, мысль -- данное, рациональное -- реальное, теоретическое -- экспериментальное, являются лишь различными аспектами фундаментальной проблемы отношения математики к реальности. Стороны этих оппозиций не имеют самостоятельного и независимого смысла. Их значи_ мость определяется взаимной корреляцией, реализуемой в динамике познавательного процесса. Так, теория направляет эксперимент, который, в свою очередь, ее корректирует. Реальность, как таковая, нам не дана, она конституируется благодаря активности субъекта и несет на себе печать его духа и личности, в определенной степени изоморфной внешнему миру.

Принципиальная идея генетической эпистемологии состоит в единстве всех типов и уровней знания -- от интуитивного до абстрактного. Математические понятия в полном своем значении не охватываются аксиомами, а включают в свое определение весь процесс их создания, вплоть до интуитивных форм, поэтому в абстрактной аксиоматике сохраняется интуитивный остаток и во всякую интуицию входит элемент схематизации. Г. отвергает формалистическое определение предмета математики как учения об абстрактных математических структурах. Так, специфические геометрические свойства следует искать не в общей структуре математических моделей, а в той индивидуальной особенной форме, благодаря которой эта структура становится отражением реального физического пространства. Математика лежит в основе физики, давая ей три исходные математические формы -- объект, число и пространство. Они образуют фундамент логики, арифметики и геометрии. Каждая из этих наук обнаруживает, в свою очередь, единство трех аспектов: теоретического, интуитивного и экспериментального. В «открытой методологии», как ее понимал Г., не существует ни абсолютных начал познания, ни абсолютных норм его обоснования. Познание в своем движении каждый раз возвращается к своим предпосылкам, корректируя их посредством различных методологических стратегий.

ГОРИЗОНТ -- в феноменологии Гуссерля* обозначает подвижный, зависящий от изменяющихся интенций сознания, нетематический «фон» (то, к чему сознание актуально не обращено, что переживается неявно), существующий для всякой актуальной данности воспринимаемого предмета. Горизонт определяется соприсутствием в восприятии того, что не дано в действительности (аппрезентация) -- с тем, что действительно дано (презентируется). Изначальный Г. -- это собственная внутренняя временность Я, поскольку всякое данное в актуальном восприятии находится в потоке, на пересечении прошлого и будущего. Временной Г. пересекается с внешним Г., где актуально и имплицитно соприсутствуют все «фоновые» данности, неявно имеющиеся в виду относительно явно воспринятого предмета. Актуально человек всегда видит только одну «сторону» того, что рассматривает. Другие «стороны» соприсутствуют в Г. и актуализируются посредством телесной подвижности субъекта.

Предметно-конституирующая деятельность Я связана со слиянием различных Г. В пределе в качестве Г. всякого предмета выступает «мир» как конкретное априори, как универсальная основа того, «где» мы «всегдауже» находимся. В фундаментальной онтологии Хайдеггера* понятие Г. вводится при анализе времени. В отличие от «внутримирового» (оптического) времени экзистенциальное время является более изначальным, отнесенным к способу существования того сущего, которое есть мы сами («временность»). Г. обозначает открытость временных «экстазов», т.е. экзистенциально интерпретированных «прошлого», «будущего» и «настоящего». В Г. обнаруживает себя ускользание времени, а интенциональность* «здесь бытия» обладает экстатическигоризонтным характером. Временность выступает как Г. для эксплицитного по

ГРАММАТОЛОГИЯ. Термин Г. был введен Жаком Деррида* для обозначения собственной исследовательской позиции в конце 60х (см. «De la grammatologie», 1967). Под Г. в этот период понимается особая познавательная дисциплина, призванная изучать роль письма* в культуре. Предмет Г. -- иссследование письма в обобщенном смысле, т.е. как совокупности условий возможности всякого означивания. Главная пара понятий, вокруг которых строятся деконструктивные операции в книге «О грамматологии», -- письмо и речь. В истории культуры письмо считалось подвластным устной речи, как тело -- душе, отпечатки и копии -- логосу, полноте смысла, чернила -- дыханию и звуку. Эти общие метафизические установки Деррида показывает на примере двух главных персонажей -- Ф. де Соссюра и Ж.Ж. Руссо. В их текстах обнаруживается несовпадение между намерениями и фактическим высказыванием. Эти противоречия в текстах известных мыслителей указывают на то, что слово -- это уже в некотором смысле письмо, что «первоначальный язык» никогда не существовал в чистом виде, не затронутом письменностью, что артикуляция (насечки, нарезки, рисунки, буквы) -- письмо в обобщенном смысле, или «архиписьмо», -- предшествует письму и речи в обыденном смысле. Те следы, траектории, которые прочерчиваются самостирающимися понятиями Деррида (самостираемость нужна им для того, чтобы не окоченеть и не превратиться в абсолюты), снимают противопоставление синхронии и диахронии, так мучившее структуралистов. След как становление незнака знаком сочленяет пространство и время, графические и фонические цепи означающих. Такое соединение графики и фоники, пространства и времени, света и звука, чернил и дыхания должно помочь оторваться от схем теологического мышления, лежащего в основе всякой метафизики (Бог может обойтись без различия (difference) и различания (differAnce), и помыслить полноту вечнонастоящего, а человек на это не способен). Г. изучает такое соучастие первопричин, которое развертывается далее в тех или иных конкретных дисциплинах, в те или иные исторические эпохи письма (пиктографического, идеографического, фонетического), свидетельствуя о том, что проблема письма лежит в корне всех наук. Впоследствии Деррида стал предпочитать термину Г. термин деконструкция*.

ГРАМШИ (Gramsci) Антонио (18911937) -- итал. мыслитель и общественный деятель, один из создателей и руководитель Коммунистической партии Италии. В 192223 -- делегат от итал. компартии в Исполкоме Коминтерна, жил в Советском Союзе. В 1924 избран в парламент Италии. В 1926 арестован, приговорен фашистским трибуналом к двадцати годам тюремного заключения, освобожден в 1937. Г. занимался вопросами философии, теории политики, теории культуры, истории, эстетики, религиоведения, социологии, педагогики, политэкономии. Марксизм* интерпретировал как «философию практики», противопоставляя последнюю неогегельянству*, позитивизму*, бергсонианству и религиозным мировоззрениям. Развивал марксистскую теорию надстройки;

вопросы взаимодействия базиса и надстройки интерпретируются у Г. в понятиях «исторический блок», «катарсис», «необходимость и свобода», «количество и качество» и др. В теории политики исследовал вопросы о ее природе, о переходе от так называемой экономико-корпоративной фазы к фазе политической гегемонии. Большое место в творчестве Г. занимает исследование истории и особенностей буржуазного общества и, в частности, вопросы взаимоотношения между государством, гражданским обществом и личностью. Одну из существеннейших особенностей современного буржуазного государства Г. видит в его «укоренении» в гражданском обществе, в его «расширении» посредством так называемого «частного аппарата» политической и культурной гегемонии. Осмысляя в этой связи возможности развития социалистической революции в развитых странах, Г. ставит акцент на достижении рабочим классом гегемонии в гражданском обществе.

Д Избранные произведения. В 3х томах. М., 195759; Избранные произведения. М., 1980; формирование человека. М., 1983; Искусство и политика. М., 1991;

ГРЮНБАУМ (Granbaum) Адольф (p. 1923) -- амер. философ науки. С 1956 -- проф. в унте Бентелема, с 1960 -- проф. Питтсбургского унта, основатель Центра по философии науки в этом унте. Г. внес вклад во многие разделы философии науки*, прежде всего философии физики. Его основная работа «Философские проблемы пространства и времени» (рус. пер. М., 1969) является систематическим изложением эмпирикореалистической концепции пространства и времени. Опираясь на идеи Рейхенбаха*, Г. считает, что в основе философской теории пространства и времени лежит вопрос о гносеологическом статусе отношений пространственной и временной конгруэнтности. При решении этого вопроса вслед за известным математиком прошлого века Риманом и Рейхенбахом выступил в защиту реляционного подхода, утверждающего, что физическое пространство и время не имеют внутренне присущей им метрики. Г. предложил также теоретико-множественное решение апории Зенона о метрической протяженности для случая континуума пространства и времени; сформулировал ряд критических аргументов против тезиса Дюэма-- Куайна*; показал необоснованность утверждения Поппера* о том, что метод смелых предположений и решительных опровержений является подлинным методом науки. В частности, в противоположность мнению Поппера, Г. доказывает, что психоанализ* удовлетворяет критериям фальсификации* и поэтому должен рассматриваться как научная теория в соответствии с попперовским критерием демаркации*. На основе этого выступает в работах последних лет в защиту психоаналитической теории и практики.

ГУДМЕН (Goodman) Генри Нелсон (р. 1906) -- амер. философ и логик. Представитель аналитической философии*, испытал влияние прагматизма*. Разработал систему единого номиналистического языка для описания мира. Достоинства такого языка видел в том, что он адекватно эксплицирует основные онтологические допущения. Г. критикует логикоматематический платонизм за использование общих понятий типа понятия «класс». Анализируя понятие сходство, приходит к выводу о том, что в результате объективации сходств возникает ошибочное мнение, будто свойства и качества существуют так же, как и отдельные вещи. Согласно Г., выбор исходных терминов той или иной системы описания мира определяется чисто прагматическими соображениями, прежде всего требованием простоты и удобства. В отличие от Куайна* Г. предпочитает феноменалистический, а не физикалистский язык в качестве отправного пункта для описания структуры мира. Вместе с тем он рассматривает чувственные данные как результат рациональной реконструкции и интерпретации. По Г., сравнение описаний мира с самой «реальностью» неосуществимо, возможно лишь сравнение одних версий описания мира с другими. Вместо классического понятия истины как корреспонденции вводит понятие правильности как соответствия убеждениям и принципам той или иной системы описания. Г. придерживается тезиса о плюрализме* таких систем, считая, что не только наука и обыденное знание, но и разновидности искусства (напр., музыка или абстрактная живопись) представляют собой допустимые версии описания мира. Искусство, как и наука, способствует общему прогрессу понимания и знания. В области формальной логики Г. занимался построением экстенсионалистской теории значения как теории референции для решения проблемы синонимии.

Он пришел к выводу о невозможности строгой синонимии. Г. исследовал роль диспозиционных предикатов в описании мира; сформулировал парадокс подтверждения, свидетельствующий о том, что отношение подтверждения не имеет строго дедуктивного характера. Г. предпринял попытку эксплицировать фундаментальные. принципы для построения индуктивной логики. В этой связи он также занимался логическими аспектами проблемы предсказуемости.

ГУССЕРЛЬ (Husserl) Эдмонд (18591938) -- нем. философ, основатель феноменологии*. Род. в еврейской семье, жившей в Проснице, в Моравии, которая была тогда частью Австро-Венгерской империи. В возрасте 10 лет был отправлен учиться в гимназию в Вену. В 1876 поступил в Лейпцигский унт, где занимался математикой и физикой, в 1878 продолжил изучение математики в Берлине, где его руководителем был выдающийся нем. математик Карл Вейерштрасс. После непродолжительной работы в Берлине в 1884 переехал в Вену, где его внимание привлекли лекции по философии Брентано*. Под его влиянием Г. решил посвятить себя философии. Другим его учителем в философии был К. Штумпф. Преподавал в унтах Галле (18871901), Геттингена (190116) и Фрейбурга (191626). С приходом к власти нацистов был отстранен от преподавания. Круг учений, влияние которых испытал Г. в разное время, весьма широк: Декарт, Локк, Лейбниц, Юм, Кант, Гербарт, Больцано, Дильтей*, Наторп* и др.

Первые философские опыты, которые он сам вскоре признал неудачными, связаны с попыткой психологического обоснования фундаментальных математических структур и запечатлены в «Философии арифметики» (Philosophie der Arithmetik, 1891). На рубеже веков основной интерес Г. сосредоточился на проблеме «чистой логики», в результате чего появилась его первая собственно феноменологическая работа «ЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ» (Logische Untersuchungen. III Bde. *19001901; рус. пер.: Логические исследования. Т. I. СПб., 1909; Логические исследования. Т. II. Ч. 1. Исследования по феноменологии и теории познания. Исследование V. Об интенциональных переживаниях и их··«содержаниях»// Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига, 1988), положившая начало феноменологии. Центральная тема I т. -- наука как теория, отличие теоретических и эмпирических наук. По Г., в основе объективности научного знания лежит логическая связь идей, образующая единство истин науки как единство значений. Эта связь в корне отличается от психологических связей переживаний в познании и от связей вещей (предметов в самом широком смысле), составляющих предметную область науки. Первое различие раскрывается в книге при обсуждении вопроса о сущности логики как теоретической дисциплины, независимой от психологии, и в критике психологизма* -- различного рода попыток представить логические связи как частный случай психологических, что ведет к скептицизму и релятивизму*. Второе различие связано с постановкой проблемы истины и выявлением чисто логических условий возможности познания. Истина как идеальное единство значений, усматриваемое в фактах, не исчезает вместе с фактами. Совокупность значений (смыслов) неисчерпаема, это «царство истин», в котором может быть зафиксирована любая определенность вещей, любое предметное единство. При этом истины не изобретаются, но открываются, и систематика науки коренится в систематике вещей. Задача «чистой логики», программный очерк которой дан в заключительной главе I т., -- выявить условия, при которых связи значений образуют теорию как единство объяснения определенной предметной области, т.е. выявить условия возможности теории как таковой. II т, «Логических исследований» состоит из введения и 6 больших разделов («исследований»), объединенных общей целью: связать проблемы чистой логики с проблемами теории познания, т.е. описать всеобщие структуры сознания, которые лежат в основе не совпадающих друг с другом различий реального и идеального, значения и предмета, и выявить структурные отношения между основными актами познания.

Феноменология,по Г., не теория, она беспредпосылочна и следует логике проясняемых понятий. В ее сфере существование внешнего мира -- метафизический вопрос, а направление исследований -- «противоестественно»: оно нацелено не на предметы, которые в наивной установке полагаются существующими, а на акты в их смысловом содержании (значении), которое -- поскольку познание реализуется в высказываниях -- необходимо извлечь из психологической и грамматической оболочки. Значение отделяется от материальновещественного бытия знака, от образа представления или фантазии и, главное, от предмета: то, о чем говорится, и то, что говорится, нетождественны. При описании сознания эти различия преломляются как различие интенции значения и осуществления (наполнения)значения (если предмет дан в созерцании). Значение нереально, его статус аналогичен статусу идеальных, общих предметов. Г. подвергает критике как учения, гипостазирующие общее (платонизм), так и эмпирические теории абстракций (Локк, Беркли, Юм), показывая, что акт усмотрения общего всегда основан на акте восприятия, но интенция общего радикально отличается от интенции индивидуального.

Соответственно различию значения и предмета выделяются две ветви «чистой логики»:

теория предметов -- учение о части и целом как о самостоятельных и несамостоятельных предметах и учение о самостоятельных и несамостоятельных значениях -- «чистая грамматика». Проблема интенциональности сознания -- кульминация этой работы Г. В направленности сознания на предмет, в акте придания смысла дескриптивный анализ выделяет реальное и интенциональное содержание сознания, В первом выделяются интенциональные и неинтенциональные переживания, во втором -- предмет (просто предмет и определенным образом интендированный предмет), качества (форма), материя (предметная отнесенность акта), его сущность (единство качества и материи) и полнота. Любой вид акта содержит в своей основе представление как объективирующий акт, который не зависит от того, реален его предмет или является вымышленным. В заключительном исследовании рассматривается понятие познания как осуществление значения с определенной степенью полноты.

Основная проблема -- различие способов данности реального и идеального предметов. Истина описывается как полное тождество и совпадение значения, помысленного или зафиксированного в знаковой форме, и значения, осуществленного в созерцании. Очевидность в этом контексте оказывается переживанием такого совпадения. Соответственно выделяются акты познания -- сигнификация, созерцание (для реального предмета -- восприятие, для идеального -- категориальное созерцание, усмотрение общего) и адеквация. В «Логических исследованиях» еще не делается попытки представить феноменологию как «первую философию», вместе с тем проведенный в книге анализ сознания и познания оказал большое влияние на последующую эволюцию феноменологии.

Переворот в философии, который Г. провозглашает в своей программной статье «Философия как строгая наука» (Philosophie als strenge Wissenschaft// Logos. Bd. I. 191011; в рус, пер. Логос. Кн. 1. 1911), связан прежде всего с поворотом к непсихологически понятой субъективности и с критикой натурализма*, для которого, по Г., все существующее или просто отождествляется с физической природой, или допускается существование причиннофункционально зависимого от нее психического. В «натурализировании» разума Г. увидел опасность не только для теории познания, но и для человеческой культуры в целом, ибо натурализм стремится сделать относительными как смысловые данности сознания, так и абсолютные идеалы и нормы. Релятивизму натурализма он противопоставляет методологию строгой науки о сознании, в основе которой лежит нетеоретическое требование направлять рефлексию на смыслообразующий поток сознания и дескриптивно выявлять смысловую данность переживания внутри конкретного потокагоризонта смыслов (значений).

Феноменологическое обоснование возможности такой установки -- структурное единство интенциональности и очевидности, последняя из которых есть переживание тождества значения предмета, полагаемого в мышлении, и значения, осуществленного в созерцании. Тем самым очевидность как акт абсолютной адеквации является условием возможности идентификации смысла в интенциональном потоке феноменов. «Строгость» в учении о сознании подразумевает, во-первых, отказ, воздержание (эпохе*) от высказываний, в которых «просто», т.е. без рефлексии, нечто утверждается о существовании предметов в их пространственно-временных и причинных связях; во-вторых, отказ от высказываний относительно причинно-ассоциативных связей переживаний. Ни предметы, ни психологические состояния не перестают существовать оттого, что при повороте к феноменологической установке причинность и функционализм лишаются статуса единственного метода изучения сознания.

По замыслу Г., эпохе н феноменологическая редукция есть выдвижение на первый план смысловой связи сознания и мира и просмотр сквозь нее всех многообразных отношений человека и мира. В «естественной установке»* наивная вера в существование предметов есть лишь фон для опознавательноцелевых ориентации. Для «наивного» человека (выражение Г.) тип связи между предметами сливается с типом связи между предметами и сознанием.

В феноменологической установке отстраняется причиннофункциональная взаимозависимость как причинно и функционально независимые друг от друга. Лозунг «Назад, к самим предметам!» -- это требование удерживать внимание на смысловой направленности сознания к предметам, в которой предметы раскрывают свой смысл без отсылки к природным или рукотворным связям с другими предметами. В этой процедуре нет ничего сверхъестественного: достаточно, например, направить внимание на дом как на архитектурное сооружение, несущее определенный культурно-исторический или социальный смысл, «заключить в скобки» дом как препятствие (или цель) и дом как результат деятельности строителей.

Другое направление феноменологической установки -- трансцендентальная редукция -- отказ от объективистского понимания психического:

- эмпирическое Я как «вещеобразный предмет» редуцируется к феноменологическому содержанию переживаний в единстве потока переживаний; при этом рефлексия -- не наблюдение за сознанием «со стороны», но «оживление» сознания, превращение смыслообразующего потока из возможности в действительность. Смысловая связь реализуется в потоке феноменов, которые не содержат в себе различия между бытием и явлением:

- явление психического и есть бытие. Предмет (вещь) является, однако смысл (значение) предмета не является, но переживается. Постижение смысловых связей называет «созерцанием сущностей», где каждая сфера анализа сознания -- изучение смысловых оттенков восприятия, памяти, фантазии, сомнения, актов воли и т.д. -- сравнима по обширности с естествознанием.

Первая попытка систематизации феноменологии в работе «Идеи I»

(Ideen zu einer reinen Phдnomenologie und phдnomenologische Philosophie. Erstes Buch, 1913) выдвинула на первый план понятие чистого сознания с его ноэтиконоэматическими структурами (см. ноэсис* и ноэма*) и понятие чистого Я, необходимость которого оспаривалась в «Логических исследованиях». Последователикритики (Хайдеггер*, Сартр* и др.) увидели в этом «гносеологизацию» феноменологии и превращение ее в идеалистическую систему. В то же время эта терминология, а также структура cogito -- cogitatio -- cogitatum оказалась необходимой для расширения сферы феноменологических исследований и постановки проблемы интерсубъективности* в 20е годы. Интерсубъективность вначале осознается в качестве проблемы описания условий возможности смысловых связей индивидов как духовных сущностеймонад. Этот подход реализовался в его «Картезианских медитациях» (Cartesianische Meditationen und Pariser Vortrдge. Husserliana. Bd.I.1950).

В последней при жизни опубликованной работе -- «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (Die Krisis der europaischen Wissenschaften und die Transzendentale Phдnomenologie. Husserliana. Bd. VI. 1954) постановка этой проблемы принимает вид «парадокса человеческой субъективности», которая одновременно есть и конституирующий мир субъект, и существующий в мире объект, а затем расширяется до парадокса универсальной интерсубъективности, которая как человечество, включающее в свой мир «всю совокупность объективного», есть часть мира и в то же время конституирует весь мир. По Г., метод разрешения этих парадоксов -- строгое, радикальное эпохе, исходная точка которого -- конкретное человеческое Я. Обращая систематически вопросы к себе из своего конкретного мирафеномена, человеческое Я, которое дано первоначально как «смутная конкретность», открывает в себе трансцендентальное Я. Предпосылка интерсубъективности -- конкретный мирфеномен, жизненный мир*. Это мир «субъективносоотносительного», миргоризонт всех наших целей и устремлений, которые так или иначе реализуются в предметах; в нем наличествуют как вещи обыденного опыта, так и культурноисторические реалии, нетождественные объектам научного анализа (хотя они могут быть ему подвергнуты), а также связи, нетождественные связям, устанавливаемым в научном исследовании. Жизненный мир можно рассматривать как в естественной, так и в феноменологической установке. В первом случае, по Г., мы (в том числе и ученые) просто погружены в него, во втором -- осознаем его как преданный и соотнесенный с нашей субъективностью, непрерывно наделяющей значениями (смыслами) предметы и отношения мира жизни.

В эпоху бурного развития естествознания Г. ставит вопрос о кризисе европейских наук, который он связывает с забвением жизненного мира как смыслового фундамента науки: в мире науки (предметная область, теоретические методы и модели, эксперимент, техника) ученый проходит мимо своей субъектносмысловой корреляции с предметами и направляет внимание на связи между последними. Наука, по Г., не должна дедуцировать свои положения из сферы обыденного опыта, но она с неизбежностью соприкасается с основным способом ориентации в жизненном мире -- с восприятием, ибо восприятие -- основа (фундирующий акт) .образования абстракций и конечный пункт верификации* или фальсификации* теории. Главное, однако, состоит в том, что именно в жизненном мире субъективность ученого обретает опыт смыслоотнесенности к миру. В рефлексии этот опыт дает возможность устранять невыявленные, т.е. не соотнесенные с определенным способом смыслополагания предпосылки. Для Г. кризис европейской культуры в целом состоит в объективизме, который затемнил истинный смысл рационализма, смысл «имманентной духовной истории Европы».

Философия Г. оказала большое влияние на формирование экзистенциализма*, персонализма*, феноменологической социологии (Шюц*). Влияние испытали также неотомизм* и структурализм*, некоторые школы в психологии, психиатрии, литературоведении, методологии науки. Среди непосредственных учеников Г. -- Хайдеггер, Шеллер*, Н. Гартман*, Ингарден*, Левинас*, Койре*, Г. Шпет и др. В рус. философии рецепция идей Г. шла с начала XX в. Наиболее заметное влияние его идеи оказали на Н. Лосского, Б. Яковенко, Г. Шпета, А. Лосева.

Кризис европейского человечества и философия // Вопросы философии. 1986, №3; Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология (первые 12 параграфов) // Вопросы философии. 1992, №7; Идеи чистой феноменологии. М., 1994; Феноменология внутреннего сознания времени. М., 1994; Начала геометрии. Введение Ж.Деррида. М., 1996; Картезианские медитации. М., 1997; Husserliana. Gesammelte Werke. Bde. IXXVI. Haag, 19501984.

BS Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. М., 1914; Какабадзе 3. Проблема «экзистенциального кризиса» и трансцендентальная феноменология Э.Гуссерля. Тбилиси, 1966; Молчание В.И. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1988;

Гайденко П.П. Научный рациональность и философский разум в интерпретации Э.Гуссерля // Вопросы философии. 1992, № 7; R. Bernel, l. Kern, Ed. Marbach. Edmund Husserl: Darstellung seines Denkens. Hamburg, 1989.

ДАММИТ (Dummett) Майкл (р. 1925)-- брит. философаналитик. Проф. Оксфордского унта (с 1978). На формирование позиции Д. оказало влияние логикосемантическое учение Фреге*, философия языка позднего Витгенштейна*, интуиционистская философия математики, амер. неопрагматизм (Куайн* и др.). Во всех своих работах Д. критикует математический платонизм, а также так называемую «реалистическую» семантику*, характеризующуюся, по его мнению, неограниченным применением принципов классической двузначной логики (принципа бивалентности прежде всего). При исследовании логикосемантических особенностей естественного языка Д. связывает процедуру установления истинности (правильности) утверждений с требованием их эффективной разрешимости и принципиальной доказуемости, верифицируемое™ или фальсифицируемости. Собственную позицию Д. квалифицирует как конструктивистский антиреализм. Переводя многие тради ционные проблемы философии (времени, причинности, познания внешнего мира, чувственно данных качеств и др.) в формальнологический план рассмотрения, он отмечает идеалистическую основу своих взглядов в целом. Главную задачу аналитической философии* Д. видит в разработке «систематической теории значения» языковых выражений, которая одновременно будет и теорией понимания *. В своих работах Д. подчеркивает социальный характер естественного языка.

ДАРЕНДОРФ (Dahrendorf) Ральф (p. 1929) -- нем. социолог и социальный философ. Первым шагом Д, в науке была диссертация о понятии справедливости у Маркса (1953). Критическое размежевание с понятиями и методами марксистского анализа общества стало впоследствии определяющим мотивом^ мышления Д. В ходе эмпирических ис' следований структуры современного общества Д. выступил также как критик структурнофункциональной теории общества Т. Парсонса -- размежеванию с последним посвящена кн. «Социальные классы и классовый конфликт в индустриальном обществе» (1957). Итогом методологических размышлений Д.социолога стала работа «Тропы из утопии: к теории и методологии социологии» (1967). Начиная с 60х годов Д. интенсивно занимается нормативной теорией современного либерального общества. В результате возникли «Общество и свобода» (1961), «Конфликт и свобода» (1972) и «Современный социальный конфликт» (1982). Активность Д. не ограничивалась академической сферой: в 196974 Д. занимал, в числе прочих, должность комиссара Европейского сообщества в Брюсселе, с 1974 по 1984 возглавлял Лондонскую школу экономики, с 1984 -- ректор Колледжа Св. Антония в Оксфорде.

С Парсонсом Д. не согласен как с представителем консенсусной теории общества: теоретический фундамент этой теории составляют представления о стабильности, балансе и нормативном консенсусе. Эти предпосылки эмпирически не доказуемы и имеют в лучшем случае утопическипрограммное значение. Исходя из таких предпосылок, внутренние конфликты современного общества нельзя объяснить иначе как внешними воздействиями на данное общество. Социальное преобразование в рамках такого подхода мыслимо лишь как результат толчка извне. В противовес ориентированной на консенсус* теории Д. объявляет стабильность и порядок «патологическим частным случаем» общественной жизни. Согласно Д., именно имманентный обществу конфликт представляет собой силу, обеспечивающую и его интеграцию и его развитие. Поэтому важной темой политической теории должны стать условия функционирования и динамики конфликтов.

Структура социальной системы носит, по Д., дихотомический характер. Во всяком обществе есть две группы, интересы которых различны. Интересы каждой из групп конституируются сообразно мере ее участия в социальном господстве. Более точную дифференциацию интересов позволяет дать понятие класса. Последнее Д. применяет как аналитическую категорию для объяснения социальных конфликтов. Классы конституируются как враждебные друг другу стороны конфликта. Вместе с тем, опираясь на Локка, Д. разрабатывает понятие господства как права на отправление норм и законов и на принуждение к их выполнению. Согласно Д., ни одно общество не может обойтись без отношений господства, а значит во всяком обществе неизбежно существование классов с различной степенью участия в социальном господстве. В этой связи продуктивным отправным пунктом анализа общества Д. считает марксову теорию классового конфликта, критикуя при этом сведение процесса возникновения классов и классовых конфликтов к отношениям собственности на средства производства. При анализе современного общества отправляться от этого пункта нельзя, поскольку тем самым игнорируется коплексный характер отношений господства в современных обществах.

Различие интересов и классовую структуру общества Д. интерпретирует как конфликт по поводу распределения «жизненных шансов». Неравенство между членами общества показывает себя в различии возможностей, какие каждый имеет для реализации своих жизненных планов. Общества обнаруживают тенденцию к выравниванию в отношениях господства и сглаживанию социальной стратификации, поскольку находящиеся в невыгодном положении группы постоянно стремятся повернуть существующую систему норм так, чтобы получить как можно больше привилегий. Однако в ходе этого перевертывания все время возникают новые дифференциации, нивелирование которых невозможно и, более того, нежелательно. Внутренние конфликты общества Д., следуя традиции либерализма, понимает как источник социального преобразования и тем самым как шанс для всех членов общества.

Под влиянием таких либеральных *социальных философов, как Поппер*, а также представителей неолиберализма (Фридмен*, Хайек*), Д. развивает нормативный подход к теории либерального общества. Он исходит из невозможности определения того, что есть справедливое и что есть доброе. Опираясь на попперовскую концепцию «открытого общества»*, Д. стремится к осмыслению условий организованного и мирного разрешения общественных конфликтов. Отправляясь от формальной, негативной свободы членов общества, либерализм должен требовать выравнивания их жизненных шансов. Свободное общество, по Д., представляет собой признанный и организованно решаемый конфликт, и уже поэтому такое общество может дать своим членам больше возможностей, чем все виды несвободы вместе взятые. При этом Д. подчеркивает несостоятельность и чисто рыночного, и теоретикоигрового подхода к описанию общества. Оба они искажают общественную реальность и игнорируют различие в жизненных шансах, поскольку не принимают в расчет изначальные различия з доступе к рынку или к игре поиска и принятия общественных решений. Этот свой тезис Д. эмпирически подтверждает, опираясь на материалы социологических исследований шансов на образование в различных слоях западногерманского общества -- см. его кн. «Образование есть гражданское право» (1965). Хотя для либерализма выравнивание индивидуальных жизненных шансов и составляет условие свободы, либерализм, тем не менее, не может не видеть в неравенстве конкретных жизненных ситуаций гарантию индивидуальной свободы, поскольку, полагает Д., именно такая свобода служит источником конфликтов, увеличивающих шансы как действий индивида, так и трансформации общества. Саша Тамм (Берлин)

ДЕКОНСТРУКЦИЯ (deconstruction) -- термин, введённый первоначально французскими переводчиками и комментаторами Хайдеггера* для перевода понятий Destruktion и

Abbau, а затем использованный в гораздо более общем контексте и введенный в широкий оборот Жаком Деррида*.

Будучи вначале лишь одной из потенциально бесконечного ряда «неразрешимостей» (термин, позаимствованный, в свою очередь, у Гёделя*), т.е. операциональных псевдопонятий, термин Д., тем не менее, сделался в академических кругах, прежде всего в американском литературоведении, ключевым словом, едва ли не синонимичным всему парафилософскому предприятию Деррида. Важной стратегемой Д. является избегание определения, редукции, предикации по отношению к себе. Она ускользает от быстрого по(н)ятия, овладения, уи присвоения, особенно охотно (и безуспешно) уклоняясь от квалифи. цирования ее как метода, процедуры, стратегии, анализа, акта. Можно принципиально предварительно иметь в виду под Д. некоторое внимание к предмету, предполагающее симпатию, любовь, подражание, рабство, опеку и другие виды эротичности, и вместе с тем дистанцию, свободу, осторожность, сопротивление,опаску, гигиену.

Преимущественным, но отнюдь не исключительным предметом Д. выступает метафизика*, или, точнее, лого(фоноархеотелеофалло)центризм как способ мышления. Он разворачивается, прежде всего, в фигуре присутствия, тождества, наличия: данность познанию, соответствие идеи и вещи, сущность, настоящее, примат мысли над речью, а речи над письмом* и т.д. Именно Д. квазипериферийной для классической метафизики пары речь/ письмо исполнила самоучреждающий жест самой Д. и имеет для нее характер примера (во всей амбивалентности этого слова), но также и ключа к Д. классических оппозицийиерархий, таких как: душа/тело, человек/животное, форма/материя, истина/ложь, философия/нефилософия. Письмо понимается здесь не только и не столько в его тривиальном смысле, сколько как архиписьмо, как изначальная вовлеченность в игру означающих, (дез)организующая сеть различий, отсутствий, стираний, отсылок, следов и навсегда откладывающая окончательное трансцендентальное означение. Приоритет речи над письмом стал у Деррида фокусом, воплощением и аллегорией всей европейской идеологии -- «белой мифологии», для демонтажа которой оказывается необходимым поставить под вопрос оппозиции выражения и указания, прямого и переносного (метафорического), собственного и несобственного смыслов, серьезного и несерьезного, нарочного и нечаянного использования языка, а также духа и буквы, имен собственных и нарицательных, собственного и заимствованного (цитированного), подлинного и поддельного, деюре и дефакто, семантики и синтаксиса.