Русская риторика

1) Изображение (Hypotiposis) --видение, живая картина, представляющая предмет или происшествие так живо, как

6 Зак. 5012 Л. К.Граудина 161будто оно действительно происходит в глазах ваших и мы видим его. Она легко воспламеняет страсти: удивление, жалость, досаду, мщение и пр. (...)

2) Одушевление (Prosopopoeia) --волшебство чувств, когда бездушному или отвлеченному предмету дается и жизнь и действие. Сия фигура сильно поражает воображение. <...>

3) Заимословие (Sermocinatio) --прекрасный оборот, влагающий слова в уста отсутствующего или умершего мужа. Часто сия фигура соединяется с одушевлением, когда бездушному предмету сверх жизни и действия -- даются слова (...)

4) Противоположение (Antithesis) --искусство противополагать предмет предмету (контрасты) или мысль мысли. (...)

5) Сравнение (Parallellus) --сильное сличение подобных предметов, близких действий или свойств. Сия фигура особенно свойственна древним русским стихотворениям. (...)

6) Определение риторическое (Descriptio, Paraphra-sis) -- описание, вычисление главнейших качеств, важнейших свойств и принадлежностей, пленительных для воображения. (...)

7) Напряжение (Energia) --собрание многих кратких и сильных мыслей об одном предмете. Сходна с наращением. Разность: та постепенна и убеждает разум, а напряжение усиленно и внезапностью действует на воображение. (...)

8) Превышение (Auxisis) --говорить больше, нежели сколько разуметь должно. Вид тропа гиперболы отличается тем, что состоит не в одном слове, а в целой мысли. (...)

9) Умаление (Mejosis, Tapinosis) -- говорить меньше, нежели сколько разуметь должно. Также вид гиперболы и отличается тем же, что состоит не в одном слове, а в целой мысли. (...)

10) Невозможность (Impossibile), когда трудное сравнивается с невозможным и последнее почитается удобнейшим. (...)

Фигуры мыслей, пленяющие сердце

1) Сообщение (Communicatio) -- доверенность к слушателям, когда ссылаемся на совесть их. Она показывает добродушие, совершенную уверенность в истине и тем самым пленяет сердце. (...)

2) Сомнение (Dubitatio) -- приятное недоумение, трагическое борение страстей, показывает неизвестность, чему следовать, на что решиться. Всякому приятно поверять собственное сердце в чувствах другого. (...)

3) Умедление (Sustentatio), когда мысли и слова клонятся в одну сторону, а действие неожиданно переходит в другую. Сия неожиданность приятна сердцу. (...)

4) Обращение (Apostrophe) -- живое чувство, говорящее к отсутствующему, бездушному и даже отвлеченному предмету. Оно предполагает во всем жизнь и трогает душу. Сия фигура способна для начала описаний и чрезвычайно употребительна 1) у прозаиков, 2) у ораторов, 3) у поэтов. (...)

5) Прехождение (Praeteritio) -- показывая вид, будто желает умолчать, вычисляет все и, чем неприметнее, чем добродушнее, тем сильнее увлекает сердце и даже убеждает разум. Употребляется также при вычислении многих доказательств или свидетельств, ибо говорит в полтона, мимоходом. (...)

6) Удержание (Aposiopesis) -- нечаянно прерывает речь, не докончив мысли или чувства. Сходна с умолчанием: та недоговаривает одного слова, а удержание -- целой мысли. Примеры: 1) у прозаиков, 2) у поэтов. (...)

7) Заклинание (Execratio) -- призвание всех бедствий 1) на голову ненавистную или 2) на свою собственную за нарушение клятвы. Сия фигура свойственна трагикам и эпикам. (...)

8) Желание (Votum) -- прошение, требование всех благ или чего-либо чрезвычайного для себя или для существа милого сердцу. Противоположна заключению, так как благословение проклятию. Употребляется в заключениях описаний и речей:

1) у ораторов, 2) у поэтов. (...)

9) Вопрошение (Interrogate) -- обращение мысли или чувства в вопрос, не требующий ответа. Примеры: 1) у прозаиков,

2) у поэтов. (...)

10) Восклицание (Exclamatio) -- невольное движение души, мысль, чувство, вырывающееся в сильной страсти. К ней относится и совосклицание (Epiphonema), тоже восклицание, но только всегда оканчивающее речь и притом заключающее в себе важную мысль. (...)

Печатается по изданию: Кошанский Н.Ф. Общая риторика.-- Изд. 10-е.-- СПб., 1849.-- С. 1--6, 21--23, 35--38, 40--41, 79--83, 88--92, 96--98, 109--120.

15. Н.Ф. КОШАНСКИЙ: ЧАСТНАЯ РИТОРИКА

(1832 г.)

(...) Частная риторика есть руководство к познанию всех родов и видов прозы, она изъясняет содержание, цель, удобнейшее расположение, главнейшие достоинства и недостатки каждого сочинения, показывая притом лучшие, образцовые творения и важнейших писателей в каждом роде.

Частная риторика основывается на правилах общей и обнимает словесность одного или многих народов.-- Как общая, так и частная риторика составляют науку, постоянную для всех языков,-- но каждый народ имеет свои особые произведения, своих писателей. (...)

ИСТИННОЕ КРАСНОРЕЧИЕ И МНИМОЕ

Будущий писатель должен иметь верное понятие о красноречии: следственно, должен знать, что красноречие бывает истинное и мнимое.

Есть люди, кои полагают красноречие в громких словах и выражениях и думают, что быть красноречивым -- значит блистать риторическими украшениями, и чем высокопарнее, тем, кажется им, красноречивее. Они мало заботятся о мыслях и их расположении и хотят действовать на разум, волю и страсти тропами и фигурами. Они ошибаются.

Это называется декламация. Она не заслуживает имени красноречия, ибо холодна для слушателей и тягостна для самого декламатора, но часто поддерживается мыслию будущих успехов, а иногда мечтою жалкого самолюбия.

Иные думают: быть красноречивым -- значит уметь выражать мысли необыкновенным образом, и чем темнее, тем, кажется им, глубокомысленнее, и, следственно, красноречивее.-- Они мучат себя -- жаль видеть усиливаясь сказать так, как никто не говорит то, что почти все знают.

Ничто столько не унижает писателя, как сие заблуждение. Оно показывает ложный вкус и превратное понятие о красноречии и случается с немногими мнимофилософствующими писателями. Ни декламация, ни сей странный способ писать не достигают цели и не могут назваться красноречием.

Красноречие имеет два признака: силу чувств и убедительность.

Сила чувств -- красноречие сердца -- есть такое живое ощущение истины, такое сильное участие оратора в предлагаемом деле, что он сам, увлекаясь, увлекает и слушателей за собою.

Убедительность -- красноречие ума -- есть такая

неотразимая сила и приятность убеждений, что мы, против чаяния, против воли, со всем неожиданно соглашаемся с мыслями автора.-- Если красноречие ума соединится с красноречием сердца, то нет почти сил им противиться.

Истинное красноречие равно может быть и в прозе и в стихах. Демосфен в разительных речах против Филиппа, Жуковский в незабвенном певце во стане русских воинов равно красноречивы, равно достигают цели спасительной для отечества. Мы еще помним Москву в плену и в пламени; помним, как юные защитники, рыдая при виде горящей столицы, взывали с певцом: «Внимай нам, вечный мститель!» «За гибель -- гибель, брань -- за брань» «...и казнь тебе губитель!»... Кричали: «И жизнь и смерть, все пополам!» и утешались приветами: «О други! смерть не все возьмет» «Есть жизнь и за могилой!..» Вот истинное красноречие, оживлявшее воинов в 1812 г.

Вкус (sensus recti pulchrique, Quint.) неизъясним для ума, сказал Карамзин -- «есть знание приличий»,-- говорит Лагарп -- есть какое-то легкое, эфирное неприкосновенное для нас чувство приятности или неприятности при виде красот или безобразий в натуре и в искусствах.

Если вкус физический неизъясним: как же изъяснишь нравственный? Но мы очень хорошо отличаем сладкое от горького, запах розы от дыхания полыни, чувствуя в то же время удовольст-вие или отвращение. Не так ли и вкус нравственный различает все степени красот и безобразий чувством приятного или неприятного? -- Знаем также, что вкус физический дан всем, но иногда теряется и портится: неужели и нравственный?..

Не определяя вкуса, взглянем на его свойства и действия. 1) Вкус врожден всем людям, хотя в разных степенях. 2) Он различен до бесконечности, как самые физиогномии. 3) Здравый вкус, как здравый разум, один у всех людей. 4) Он беспрестанно стремится к совершенству и требует пищи. 5) Вкус раскрывается прежде разума, еще в детстве и 6) Имеет сильное влияние на образ жизни, мыслей и поступков.

Примечание. Из 1-го следует, что вкус не есть удел немногих, но свойствен всем, как способность говорить и думать. Из 2-го, что о вкусе никогда спорить не должно. Из 3-го, что он следует общим началам, имеет свою теорию и, кажется, может составить науку, подобно логике, риторике, поэзии. Из 4-го, что скука есть недостаток деятельности для вкуса. Из 5-го, что он требует верного направления, иначе увлекает молодых людей в крайности -- в энтузиазм и сентиментальность. Из 6-го, что образование вкуса необходимо при воспитании.

Вкус должен быть освещаем разумом, как природа лучами солнца. В союзе с разумом вкус становится верным, здравым и достигает утончения и разборчивости.

Утончение вкуса состоит в легкости замечать такие красоты и недостатки, которые для обыкновенных глаз неприметны, и зависит от утончения способности чувствовать. (Но излишнее утончение здравому вкусу противно.) Разборчивость есть следствие счастливого соединения разума со вкусом. Разборчивый вкус не обманывается мнимыми красотами, определяет истинную цену каждой, различает их степени, свойства, действия -- показывает, откуда каждая заимствует свою волшебную силу; и сам чувствует впечатление сих красот живо, сильно, но не больше и не меньше надлежащего. (...)

Печатается по изданию: Кошанский Н.Ф. Частная риторика.-- Изд. 3-е,-- СПб., 1836.-- С. 3, 10--13.

16. А.И. ГАЛИЧ: ТЕОРИЯ КРАСНОРЕЧИЯ ДЛЯ ВСЕХ РОДОВ ПРОЗАИЧЕСКИХ СОЧИНЕНИЙ, ИЗВЛЕЧЕННАЯ ИЗ НЕМЕЦКОЙ БИБЛИОТЕКИ СЛОВЕСНЫХ НАУК

(1830 г.)

§ 1. Теория красноречия, риторика, научает систематически обрабатывать сочинения на письме и предлагает изустно так, чтобы они и со стороны материи, и со стороны формы, т. е. и по содержанию и по отделке, нравились читателю или слушателю, производя в его душе убеждение, растроганность и решимость удачным выбором и размещением мыслей, а равно и приличным выражением мыслей с помощью слов и движений телесных.

§ 2. Почему наука красноречия основывается на четырех главных пунктах:

a) На счастливом изобретении мыслей, приличных предмету. Это -- задача собственно гения.

b) На благоразумном расположении мыслей занимательных и на умении переливать их в душу слушателя или читателя так, чтобы сей без дальнего труда мог обнимать воображением идею целого сочинения и отдельные части оного. Здесь решит эстетический ум, т. е. вкус.

c) На изложении или выражении мыслей словами, речениями, оборотами, долженствующими иметь столько чувственного совершенства для приятной игры воображения, сколько то может быть совместно с легким и ясным обозрением.

d) На провозглашении подчиненной принадлежности, действующей однакож весьма сильно при изустном предложении собственно речи ораторской. Сия часть витийства, равно как и предыдущая, заведывается в особенности чувством изящного. (...)

§ 6. В ораторе предполагаются:

А) Со стороны умственной или теоретической: а) проницательный ум, дабы не руководствоваться темным чувством, а правильно познавать истинное и важное во всем том, что человека наиболее занимает; Ь) богатая, живая и смелая фантазия, которая не только чувственные предметы представляла бы пред глаза, но и отвлеченные мысли облекала в светлые образы; с) обширные сведения в науках (особливо в истории, политике, философии, снабжающих опытами, примерами, доказательствами); d) образование со стороны искусств, преимущественно же опытность и навык в своем собственном; е) изучение языков, грамматическое и философическое, которые должны быть тесно связываемы между собою, дабы правильные и ясные мысли находили для всех своих оттенков приличное выражение.

B) Со стороны нравственной или практической -- живое чувство священного сана человеческого, пламенная ревность к частному, особливо же к общему благу, и крепкая, непоколебимая воля.

C) Со стороны физической -- приличная наружность, звучный орган голоса, крепкая грудь.

§ 7. Что красноречие не прихоть, это доказывается:

a) Естественною склонностию человека облагораживать, совершенствовать и украшать все свои произведения, а тем более произведения слова, в котором изливается все богатство души.

b) Потребностию ясных и живых созерцаний, которым преимущественно и способствуют все риторические украшения, разительные картины, приятные обороты, оригинальные сравне-ния, хитрые намеки, а не менее и самые доводы.

c) Необходимостью вразумлять человека в сомнительных и запутанных положениях жизни.

d) Властью победительного слова над движениями страстей, кои содержат нашу душу в неослабной деятельности и влекут к новым идеям, к смелым предприятиям.

§ 8. Область сего искусства самая обширная. Оно исходит от престола самодержца к подданным -- в воззваниях и манифестах; оно торжествует в устах дипломата, который словом производит в действо то, чего нельзя достигнуть принуждением; господствует на поле брани, одушевляя воинов мужеством; господствует на народных собраниях, на которых происходят совещания о выгодах Отечества; -- перед судилищами, где защищает права граждан; -- в нравоучительных речах, обличая порок и оживляя благородные помыслы; наконец, во всех тех случаях, где требуется наставление. (...)

Глава первая Об ораторском языке или выражении

§ 12. Чистота -- употребление слов и речений только сообразных со свойством нашего для всех понятного языка или таких, кои до получения в нем прав гражданства, очищены от всякой примеси чуждых ему форм и звуков, т. е. барбаризмов. Сии барбаризмы суть:

а) Слова обветшалые, т.е. неупотребительные уже в нынешнем составе образованного языка -- славянские, польские,-- испорченные, избыточествующие. Впрочем, есть слова, которые более случайно забыты, нежели отставлены за старостью и которые опять хорошими писателями удачно пускаются в оборот, тогда как другие, вновь составленные, часто стареют скорее обветшалых. Слова и речения, извлеченные из архива народных воспоминаний, придают слогу какую-то приятную важность, соединяя с почтенным видом старости интерес новости. Только

167надобно употреблять оные осторожно. Поэту, именно же комику, предоставляется здесь более свободы. В деловых бумагах обветшалые фразы почти неизбежны и потому извиняются нуждою.

b) Нововведенные -- опрадываются как успехами умственного и сердечного образования, так и страстью к переменам. Они никогда не бывают коренные, а всегда производные; имеют целью или обогащение языку или поверку иных понятий и допускаются только там, где нет еще более приличных и удовлетворительных. Но и тут надобно уважать правила словопроизводства, аналогию и благозвучие. (...)

c) Областные, обыкновенно пошлые и низкие, с общепринятым употреблением не сообразные.

d) Чужестранные -- извиняются даже отличным писателям только в нужде, т. е. в ученых сочинениях при теперешнем недостатке своих приличных. Сего рода: 1) все, пришедшие к нам с вещью из чужих краев, 2) все произведения, называемые по имени изобретателей или по месту изобретения, также известные чины, звания и науки, но только с избежанием нерусских форм, звуков и образов.

§ 13. Чистоте языка особливо способствуют: 1) хорошие словари, 2) грамматики, 3) практическое изучение или соединенное с разбором чтение отличнейших писателей. Однакож мы не должны соблазняться, находя иногда и у них слова и речения, менее правильные. Имя знаменитого писателя не оправдывает погрешностей.

§ 14. Правильность -- соблюдение форм, допущенных: а) употреблением, т. е. тайным согласием лучших писателей по нынешнему ходу образующегося языка; Ь) аналогией, предпи-сывающею во всех сходных случаях поступать одинаково, как при образовании отдельных слов, так и при размещении и соединении нескольких частей речи; с) особенным свойством языка, идиотизмом, как отблеском духа национального, недоступным ни иноземцу, ни переводчику. (...)

§ 16. Особенно важны в языке синонимы, т.е. подобозначащие слова, кои хотя выражают одно понятие главное, однакож разные посторонние, ибо а) они способствуют правильности в мыслях, расширяя наши познания и поясняя оные в мельчайших частях, особенно в отвлеченных понятиях наук; Ь) образуют смысл и изощряют остроумие; с) чувство просветления понятий в малейших оттенках влечет за собою особое удовольствие; d) производимое изучением синонимов короткое знакомство с словесным запасом языка доставляет нам способ выражаться легко, прилично и приятно. Для упражнения даются здесь слова: спесивый, чванный, гордый, надменный, высокомерный, напыщенный, заносчивый и проч.

§ 17. Если синонимы уподобляются разным оттенкам одной и той же краски, то мы можем пользоваться ими для совершенной отделки картин, заменяя известным словом то, что слабо выражается другим. Но где по произволу смешивают их между собою, как будто они значили совершенно одно и то же, где употребляют их для наполнения пустых мест или для большего разнообразия и круглоты речи, там из подобного злоупотребления происходит темнота и запутанность, как в идеях, так и выражениях.

§ 18. Ясность-- выбор вразумительнейших слов и речений в таком порядке, чтобы значение предмета само собою представлялось слушателю или читателю, всегда почти сторонними мыслями развлекаемому, и не могло не быть схвачено (...) Она а) требует слов определенного и принятого значения, а не переносных или технических; Ь) не переставляет слов слишком часто; с) соблюдает в периодах известную меру и тем поддерживает внимание до конца речи; d) не загромождает главного предложения придаточными, разрывающими смысл, а тем менее разнородными; е) избегает слишком многословных описаний, произвола в составлении новых слов, принужденной краткости, которая отнимает у речи необходимую связь и при которой писатель понимает только сам себя; избегает грамматических ошибок и излишних украшений; наконец, она-то облегчает обозрение целого заметным обозначением отличительных признаков в отдельных частях сочинения, так что мы видим, где оканчивается одна и начинается другая. Противоположная ей, темнота, не оправдывается ничем, ни даже трудностью предмета. Ибо чего не понимаешь, того и не можешь выразить ясно, а чего не можешь выразить, о том и писать не следует. Впрочем, мы извиняем темноту там, где она происходит от технических, нововведенных и новосоставленных слов для выражения новых понятий.

§ 19. Точность -- устранение всего излишнего или предложение только того, что нужно для обозначения мысли; следовательно, состоит а) в определительности и Ь) краткости. Первая, бережливая, выбирает самые правильные или приличные слова и выражения для оттенения мыслей, чувствований и предметов; вторая, отчетливая, действующая по закону достаточных причин, для обозначения вещи употребляет выражения только существенные, кои не могут отсутствовать, не причиняя темности. Точность языка зависит от точности мыслей. Мы погрешаем против нее, когда слова наши или не выражают того, что имеем в мыслях (а нечто похожее), или выражают более либо вдвойне то, что сказать хотели. Точности противно многословие или велеречие -- обыкновенная погрешность слабоумных писателей, которые, не совершенно овладев своим предметом и потому не находя для него приличных выражений, думают изворотиться разными другими гадательными фразами и двусмысленными описаниями.

§ 22. В обыкновенном порядке речи мы переходим от менее определенного и случайного к более определенному, важнейшему, например, от имени или подлежащего к глаголу, от глагола к частям управляемым, от предыдущего к последующему и проч.

169Но сей ествественный порядок в свободных и живых языках допускает уклонения, либо а) необходимые, когда перемена к расположении души говорящего переменять и течение мыслей, например, при вопросах, приказаниях, просьбах, ободрениях, желаниях, восклицаниях и т. п. и Ь) произвольные, умышленные, делаемые для того, чтобы придать речи более силы и выразительности, благозвучия, приятного разнообразия. Почему подобные превращения, свойственные всякой страсти, не у места там, где речь через них ничего не выигрывает, но и делается еще темною, двусмысленною.

§ 23. Благозвучие (...) определяется двумя обстоятельствами: а) выбором и составом отдельных слов, Ь) их местом, связью и (...) соразмерностью предложений. Сие высокое достоинство речи, которому нередко приносится в жертву самая выразительность, достигается избежанием погрешностей, происходящих от шероховатости выговора (например, от стечения жестких согласных и от частого или ненужного выпущения гласных) и от однозвучий, т.е. 1) от скопления односложных слов, равно как и слов одинаковой длины; 2) от стечения равных букв и равных или сходных звуков и окончаний складов (соединить в единство, он взял оные); 3) от употребления тех же самых частей речи в двояком значении; 4) от близких между собою рифм и от стихов: ибо надобно скрывать искусство. Благозвучие особенное, или характеристическое, свойственное более поэзии, касается выражения внешних предметов (звукоподражания или иероглифы для слуха) и внутренних, т. е. выражения чувствований и страстей. Так у гневного язык быстр и отрывист, у просящего -- растянут; так разговорный тон приятен и мягок и пр. (...)

§ 26. Период в риторике есть часть речи, состоящая из нескольких предложений, связанных между собою так, что при заключении только целого сочинения (...) раскрывается полное значение мыслей, соединенных в нем по правилам грамматики, логики и эстетики (...) Периодический стиль противоложен тому, который предлагает мысли разрывчатые. Каждый из сих двух стилей имеет свое достоинство. В первом более гармонии; он содержит ум слушателя или читателя до последней точки отдохновения, в беспрерывном напряжении и внимании; второй имеет более живости, силы и блеска. Посему оратор употребляет непременно тот и другой, смотря по материи и намерению. Дабы избежать монотонии и быть разнообразным, он, по обстоятельствам, мешает простые и сложные предложения с простыми и сложными периодами в своей речи, позволяя себе -- местами -- тем более свободы, что период, требуя от слушателей внимания и напряжения, под конец все утомляет. (...)

§ 32. Принадлежности хорошего периода относятся частью к содержанию или к материи, частью к форме оного. Последняя определяется логическими наставлениями о том, какие понятия должно принимать во внутренний состав периода и как распоряжаться в предложениях; форма предписывает избегать всего неправильного, вынужденного; от нее зависит сила и ясность периода; материя требует надлежащей пропорции понятий, дабы скудость оных не обессиливала, а излишество не обременяло или не загромождало периода. (...)

§ 37. Лад (строй, размер), примечаемый во всех действиях природы и человеческих привычек, состоит у оратора 1) из плавных движений его речи; 2) из благозвучия и 3) из естественных и искусственных точек отдохновения.

§ 38. Первая и самомалейшая степень лада там, где речь не имеет другой цели, как только выразить то, что нужно, и быть вразумительной. Здесь дело состоит лишь в том, чтобы избегнуть всего, что может затруднить изустное и письменное изложение, чтобы, следственно, предложения и периоды не были ни смешаны, ни слишком растянуты. Очевидно, что сей род лада требует только легкого, плавного выражения в самопростейшей форме изображения.

§ 39. Необходимость высшей -- второй степени происходит тогда, когда имеем в виду пленять слух одним звуком речи и привлекать тем внимание слушателя. Сей лад должен, кроме положительных и отрицательных свойств первой степени, иметь еще и приятную соразмерность, проистекающую от равенства или от противоположности отдельных частей.

§ 40. Третья и высочайшая степень ораторского лада в особенности принадлежит красноречию как изящному искусству. Она проистекает из плавного и благозвучного соединения предложений в искусственный период и, выражая особенный характер вещи определенным тоном голоса, являет на себе органическую целость обеих предыдущих степеней. (...)

§ 43. Употребляется искусственный, или собственный, период не во всех родах прозы. Чем более произведение словесности подходит к языку разговорному, тем менее периоды оного будут устроены по правилам ораторского искусства, ибо в общежитии мы не ораторы. Почему в беседах допускаются только те естественные периоды, которые сами собою представляются всякому связно мыслящему человеку, как скоро язык достиг высших совершенств грамматических. Говорить везде ораторскими периодами -- значит то же самое, что и обыкновенные дела жи-тейские исправлять с пышными обрядами: ибо период, очевидно, есть искусственное, выисканное произведение ума, неуместное там, где требуется только изложить свои мысли просто или, по крайней мере, предложить речь без дальней затейливости; но он, конечно, нужен в торжественных речах, в исторических и поучительных сочинениях.

§ 44. Но и в сих произведениях словесности не все должно быть порабощено ораторскому ладу, потому что не все в них одинаковой значительности. Собственные периоды. наблюдаются вт важнейших местах сочинения, а именно там, где преимущественно требуется потрясти фантазию, ум и сердце совокупною массою представлений. Если же бы целая речь состояла из искусственных, длинных периодов, то она, как бы хорошо ни была отделана, все утомила бы слушателя или читателя, коего внимание не могло бы выдерживать напряжения, периодом требуемого. (...)

§ 46. Собственные значения прямо или непосредственно показывают самую выражемую вещь или представляемое понятие; несобственные, фигуральные, переносные указывают нам на известный предмет понятия посредством какого-либо образа, оный поясняющего и живописующего.

§ 47. Несобственных выражений два рода -- тропы и фигуры. Там настоящий, прямой предмет умалчивается, а вместо его ставится другой, безликий к нему в природе; здесь употребляется особенный, от языка общежитейского уклоняющийся оборот выражения, для высших целей красоты. Почему фигура имеет более объема и разнообразия, нежели троп, т. е. подчиненная и ограниченная фигура, происходящая оттого, что главные мысли, менее изящные, подменяются сторонними, в эстетическом отношении более совершенными.

§ 48. Первоначальное употребление тропов и фигур 1) есть следствие недостатка собственных выражений и поэтому дело необходимости. Впрочем, не одна бедность языка порождает оные. 2) Под влиянием воображения и страстной фигуры сами собою, невольно изливаются из уст всякого возбужденного человека. Но 3) у оратора они становятся делом свободного избрания, именно же искусством оживлять речь либо украшать оную, либо представлять предмет в самом ощутительном виде. Подобные словоизвития приумножают богатства языка, расширяют объем значений, дают способ выражать самые тонкие оттенки движений душевных, возвышают язык над тоном общежития и доставляют все те удовольствия, какие мы находим в прекрасных формах.

§ 49. Но как бы фигуры ни были хороши и важны,-- писатель в употреблении оных должен быть крайне осмотрителен и не думать, чтобы торжество речи единственно от них зависело. Напротив,-- слишком частые и неуместные украшения дают языку форму принужденную, педантическую. Чувство и жар страсти -- вот что одушевляет слово, которому кудрявые вы-ражения служат только одеждой! Холодное или пустое сочинение ничего не выиграет ученою затейливостию, но мысль высокая или патетическая, выраженная и просто, может достигать своей цели. Почему фигуральные речения тогда только прекрасны, когда а) основываются на естественности чувства, на истине мысли, когда Ь) приводимы бывают в приличных местах и когда с) представляются сами собою, не званые, не выисканные.

§ 50. Впрочем, само собою разумеется, что вообще употребление тропов и фигур изменяется преимущественно разностию прозаических сочинений, так что каждый троп, каждая фигура при-личествует одному классу сих последних более, нежели другому.

§ 51. Поелику вития занимает средину между грамматиком и стихотворцем, то и язык его будет переливаться в язык одного и другого. Сим образом украшения речи будут а) частию грамматические, Ь) частию собственно ораторские, с) частию поэтические. (...)

§ 54. Фигуры ораторские, равно как и поэтические, состоят в особенной форме или особенном обороте целой мысли, для изображения коей можно употреблять как собственные, так и фигуральные речения. Они от перемены порядка слов ничего не теряют. Сии фигуры суть:

§ 55. Сообщение -- совещание (с слушателем, с судьями, с противниками), в котором мы предоставляем что-либо решению их совести. Сия фигура имеет ту выгоду, что снискивает оратору доверенность слушателей, ибо для самолюбия последних весьма лестно видеть, что судьба дела вверяется как бы признанной, испытанной силе их рассудка.

§ 56. Сомнение, притворное, но тем не менее приятное недоумение, в котором оратор борется сам с собою и показывает вид, будто материя, им предлагаемая, столь важна, что он без содействия слушателей не знает, чему следовать и на что решиться.

§ 57. Поправление нарочно прерывает течение речи, чтобы известную мысль, как будто случайно вырвавшуюся, ограничить, расширить, поверить и заменить другою, лучшею.

§ 58. Предупреждение само себе предлагает вопросы и возражения и само разрешает оные.

§ 59. Прехождение, употребляемое обыкновенно при вычислении многих доводов или свидетельств, показывает вид, как будто желает коснуться вещи слегка, мимоходом, а между тем высказывает более, нежели нужно, и пленяет внимание слушателя сколько неожиданностью, столько же и лукавым добродушием.

§ 60. Вопрошение -- живой оборот выражений, в котором растроганный вития с жаром утверждаемые или отрицаемые им суждения обращает в несколько вопросов, дабы тем показать твердую уверенность в истине своих слов и в невозможности противного, а с другой -- подчиненной -- стороны возбудить внимание, привести в замешательство или выйти из оного, выразить страсть, выиграть время и т. п.

§ 61. Уступление. Когда оратор примечает, что слушатель может еще в сказанном сомневаться, то сам приводит сомнения, признает его справедливость или важность, но этим-то именно признанием и обессиливает разномыслящего. Сию фигуру с пользою употребляет оратор при доказательствах и опровержениях, а особливо тогда, когда с уступлением умеет соединить тонкую насмешку.

§ 62. Напряжение подбирает многие краткие и сильные мысли об одном предмете в постепенном наращении оных.

§ 63. Умедление наклоняет мысли и речи в одну сторону, тогда как действие неожиданно переходит в другую. Различается от удержания, в котором оратор, движимый сильною страстию, вдруг прерывает неоконченную мысль и начинает новую.

§ 64. В восхождении оратор схватывает самые мелкие черты и особенные обстоятельства известных действий и предметов, кои хочет изобразить яркими красками, выгодными или невыгодными, по мере их важности, до тех пор, пока мысль не достигнет полной ясности (...)

§ 65. Отступление удаляется от предлагаемого предмета к побочному, поясняющему, однако украшающему главный, а возвращение опять приводит нас к сему последнему.

§ 66. Остроумие, тонкая и занимательная мысль, с явным противоречием.

§ 67. Противоположение сближает понятия противного, действительно или только по-видимому в известном пункте между собою сходствующие в отдельных словах, либо в целых предложениях. Главное а) правило сей фигуры то, чтобы оратор всячески избегал искусственного противоположения в словах, где нет контраста в мыслях, ибо между мыслями и выражениями оных всегда должно быть сохраняемо единство; Ь) красота же ее состоит в том, что она приятно изумляет нас живописью неожиданных контрастов; с) приличное употребление оной вообще служит к резкому оттенению мысли, ибо она есть фигура спокойного рода. В сочинениях остроумных и юмористических или в тех, коими мы хвалим, осуждаем, научаем, разбираем, она всегда производит хорошее действие. (...) Но сия фигура более других обольщает ложным блеском. Где только мы употребляем ее часто, там речь наша делается выисканною, школьною, ребяческою. Для сердца и страстей она вовсе не годится; особливо же холодна там, где противоположности в словах слабы и насильственны. Если же антитезы непрерывно следуют за антитезами, то это возбуждает в нас такое же неприятное ощущение, какое производимо бывает светом слишком ярким. (...)

§ 91. Употребление фигур, как и периодов, определяется разностью прозаических сочинений. Слог деловой исключает все фигуры, занимающие воображение и остроумие, дозволяя весьма умеренное употребление только тех, кои действуют на память и возбуждают внимание. Сим же правилам подлежит и употребление фигур в письмах деловых, вежливых, поучительных; но в других, в которых господствует чувство и фантазия или остроумие и юмор, могут иметь место и соответственные украшения, хотя не сплошь. В повествовательных сочинениях история вымышленная свободно пользуется всеми правами поэта, а прагматическая и философическая -- всеми извитиями ораторских речений, интересующих память, внимание, также и остроумие, но умеренно, позволяя себе более в описаниях и картинах, чему образцами служат древние историки. Учебный, систематический слог терпит иные фигуры слов; моралист позволяет себе и благоразумное употребление других, а речь ораторская предоставляет себе право пользоваться всякими украшениями. (...)

Глава вторая Об ораторском искусстве

§ 127. Изобретение бывает трех родов. Первое производит новую материю, второе новую форму, третье, или смешенное, порождает и ту и другую.

§ 128. Изобретение ораторское преимущественно основывается на материи или, что все одно, на мыслях. (...) Сия материя речи бывает 1) историческая, заимствуемая из отдаленного и близкого, теперешнего быта, либо 2) философская, содержащая в себе умозрительную или практическую истину,-- повествования и рассуждения.

§ 129. Дар оратора изобретать исторические темы выказывается в следующих главных пунктах: 1) в отыскании вероятных причин события; 2) в психологическом раскрытии характеров действующих лиц; 3) в отыскании обстоятельств, благоприятствующих или мешавших успеху дела; 4) в показании всей важности действия и благодетельных или вредных последствий оного; 5) в применении исторического происшествия к настоящему времени и притом относительно религиозной, нравственной и политической точек зрения.

§ 130. Ораторское изображение умозрительной истины может иметь своим предметом 1) развитие данного понятия; 2) доказательство истины; 3) опровержение ложных мнений; 4) полное наставление; 5) приложение истины. (...)

§ 135. Общие правила изобретений гласят:

а) Разлагайте главное предложение на все подчиненные понятия, дабы предлежащую материю можно было обозреть в полном ее виде; b) Потом замечайте, какие пояснения и доказательства нужны для убеждения в истине; с) Смотрите, какие возражения могут быть сделаны против главного предложения и доказательств и как оные опровергнуть; d) Изыскивайте, какие пособия доставят вам самая материя к убеждению читателя или слушателя, к занятию его мыслей, к возбуждению в нем решимости; е) Старайтесь доставить своему предмету всевозможную многосторонность и потому приводите его в соприкосновение с другими, близкими или противоположными; f) Старайтесь тему свою надлежащим образом распространить, подтвердить и пояснить примерами, свидетельствами противными;

g) Особливо же составляйте себе определенное и ясное понятие о предлежащем труде литературном, дабы о всякой, представляющейся вам мысли, могли вы судить: пригодится ли она для вашей цели или нет. Как скоро вы составили себе подобное господствующее понятие, то устремляйте к нему все свое внимание, и что касается до прочих мыслей, кои в течение времени проясняются все более, то замечайте, не состоят ли они в каком-либо отношении к главной. Сим образом вы соберете себе богатый запас, и вам останется только избирать лучшее.

Во всяком же случае, при изобретениях держитесь правила (...): не будьте слишком мнительны и не принуждайте себя. Часто случается, что иные догадки, не поддавшиеся мучительным усилиям писателя, в добрую пору посещают его нежданые, незваные и проясняют все, что прежде представлялось ему в смутном, сбивчивом виде.

§ 136. Предметы и формы ораторского изобретения суть: 1) предложения, 2) умозаключения, 3) доказательства, 4) определения, 5) общие места, 6) описания, 7) сравнения, 8) противоположения, 9) примеры, 10) сторонние обстоятельства, как то: причины и следствия, действия и страдания, 11) фигуры и тропы вообще.

§ 137. Предложения. Изобретательность оказывается уже в распространении предложений посредством известных слов или известных мыслей.

§ 138. Словесные распространения производятся двумя способами: а) прибавлением эпитетов, кои однакож, имея целию развить истинные и отличительные свойства вещи, должны быть характеристическими и значительными, а не общими, пустыми и притом должны быть употребляемы умеренно; b) прибавлением синонимов, или подобнозначащих слов; но поелику они выражают то же самое понятие, измененное разностью сторонних идей, кои часто являются в самых тонких оттенках, то здесь должно смотреть внимательно на то, не ведет ли или не намекает ли сторонняя идея на что-либо такое, что могло бы в сей связи и для настоящих видов речи более или менее вредить главной.

§ 139. Прибавления в вещах или, что все равно, в мыслях производится 1) определениями, Кои, однакож, не должны быть ни слишком растянуты, ни слишком тесны, а вообще должны показывать только существеннейшие признаки; 2) описаниями, при коих наблюдается та же самая осторожность; 3) доказательствами, содержащими в себе достаточные причины того, что утверждается; 4) раздроблением целого предложения на части, рода на виды. (...)

§ 144. Доказательства. Они бывают двух родов, прямые и косвенные. Первые берутся из природы или из сущности доказываемого предмета; вторые заключаются не в существе вещи, но в чем-то постороннем, внешнем и обыкновенно употребляются только при недостатке прямых (...) Оратору оставляется на волю избирать из сих двух родов доказательств тот, который ведет надежнее к цели, т. е. наиболее убеждать может.

§ 145. Определение ораторское а) поясняет смысл известного термина, чтобы убедить слушателей в истине или лживости оного. Определение b) необходимо там, где вещь может быть доказана развитием уже ее понятия, с) употребляет, как и логическое, ближайший род с частным отличием данного предмета от всех смежных; но d) поелику имеет в виду, кроме правильности, еще и красоту выражения, то обыкновенно бывает пространнее логического.

§ 146. Описание. Заботливость оратора о красоте речи и об отстранении всего школьного и принужденного есть вместе и причина, почему он определениям предпочитает описания, ибо сии последние как любят более объема и допускают более украшений, так равно имеют еще и ту выгоду, что поставляют на вид такие только стороны и черты предмета, которые в настоящем случае и для данной цели нужны и приличны.

§ 147. Сравнение. Поелику а) цель сравнения та, чтобы известную мысль доказать и пояснить сличением ее с другою, равною, либо не равною, то оно b) должно воздерживаться от всякой примеси переносных речений и не ослеплять блестками.

c) Что само по себе просто и понятно, то не имеет нужды в пояснениях и доказательствах, а следственно, и в сравнениях, кои в сем случае затруднили бы свободный ход мышления;

d) если же за всем тем хотят употреблять сравнения, то надобно преимущественно уважать сведения и способности слушателей, для коих вещь неясная теряет совершенно свое действие; е) сравнения делаются только в существенных частях и устраняют все черты посторонние, к делу не принадлежащие; g) но и лучше употребляются не слишком часто, ибо они обижают слушателя, показывая недоверчивость к его рассудку.

§ 148. Противоположение. Вещи противоположенные резко оттеняют одна другую. Почему сей изворот а) с пользою употребляется там, где оратор, желая внушить известные представления, доводит оные до высочайшей степени живости; b) имеет целью ощутительность различия, так как сравнение -- ощутительность сходства и с) бывает в отдельных словах и в целых предложениях.

§ 149. Примеры, приводимые оратором в доказательство, принадлежат собственно к наведениям, представляя особенные случаи, в коих оказывается очевидность общей истины. Сила примеров возрастает по мере близости к нам лиц, места и времени, с которых взяты.

§ 150. Наконец, оратору доставляются многие и важные доказательства рассмотрением сторонних обстоятельств, предшествовавших делу, либо оное сопровождавших, либо за ним последовавших.

Глава третья

Об ораторском расположении

§ 151. Речь, как и все в природе, получает свою прочность и красоту от порядка и органической связи частей, без чего она должна многие вещи повторять, другие пропускать; без чего не умеет ни прилично начать, ни удачно кончить и предоставлена более случаю, нежели здравому рассудку и природе. Таким образом, на план сочинения обращается самое счастливое расположение души, восторженной занимательным предметом, потому что в сем деле жаркое воображение оказывает более услуг, нежели все правила ума.

§ 152. Искусство расположения ораторского размещает доставленные изобретением материалы и связывает в единство целого так, как требует того намерение сочинения.

§ 153. Свойство хорошего расположения состоит в том, чтобы последующее вытекало всегда из предыдущего, от чего весь ряд мыслей, с начала до конца, будет казаться вместе свободным и необходимым и столь естественным, непринужденным, что слушатель с полуясным сознанием уверяет себя, будто нельзя уже в частях и идеях распорядиться лучше.

§ 154. Всякое прозаическое сочинение (...) [имеет] три главные части, без которых никакое произведение словесности обойтись не может, а именно: начало, или приступ, средина, или изложение дела, и конец, или заключение. (...)

§ 156. Приступ возбуждает внимание и участие слушателей и выводит их, так сказать, на дорогу, которую им пройти надлежит. Для того он а) состоит всегда в тесной связи с пред-лагаемою материей; b) ясен и вразумителен; с) заманивает к предстоящей беседе (разумеется, не пошлыми сентенциями) и воздерживается от пышных возвещений самохвальства, легко возбуждающего высокие надежды, но редко выполняющего оные и d) обыкновенно заимствуется от великости, необходимости или трудности материи, от святости места, от лица слушателей, от обстоятельств времени, от случайных встреч.

§ 157. Заключение вообще всегда живое направляется в особенности по интересу тех сил душевных, к которым речь относилась. Если ему надлежит преимущественно обращаться к уму, то оно делает краткий и ясный свод всем предшествовавшим истинам, опытам, доводам, чтобы усилить убеждение. Если метит более на сердце, то занимается возбуждением благородных помыслов и начинаний, потрясает душу нечестивца, дает увещания, утешение, успокоение, смущает ужасами или обнадеживает радостями будущего и т. п. Если расчислено для видов воображения, то старается распылить оное быстрыми живыми разительными картинами,-- старается по большой части пленить яркостию красок и приятною отделкой в вознаграждение утомленных мыслей долготерпеливого слушателя.

§ 158. Самое изложение, или середина,-- важнейшая часть речи -- обрабатывается либо способом совокупительным, либо раздробительным, или иначе, простым и превращенным, искусственным. Тот предполагает в самом уже начале трактата или беседы главное представление, к которому устремлена цель речи, и подтверждает оное последующими рассуждениями, поясняющими и доказывающими так, что, наконец, он получает убедительную силу в душе слушающих. Сей последний способ превращает порядок, помещая наперед пояснительные части целого и сосредоточивая оные, наконец, в одном главном, цели своей соразмерном, представлении. Первый нападает на нас явно; мы видим, куда нас хотят вести, видим в каждом периоде, как далеко завел нас вития; второй идет путями скрытыми, но тем более интересными; мы не знаем, что с нами хотят делать, не видим, сколько уже вития успел над нами, пока не доходим до конца, где все предыдущее вдруг сливается в решительной идее и производит свое действие одним ударом. Оратору выбор обоих способов оставляется на благоусмотрение. Однакож достоверно то, что в речах совещательных, где слушатели сильно предубеждены против той решимости, к которой оратор хочет их подвигнуть, метод раздробительный есть самый лучший.

§ 159. Во всяком случае наблюдайте при расположении следующие правила: а) обозревайте свою тему во всем ее объеме, как со стороны света, так и со стороны тени; b) обращайте известное внимание даже на те предметы, которые с вашею темой состоят в ближайшем сродстве, в соприкосновении или в противоречии. Это расширит умственный круг вашего зрения; с) если вам удалось ясно обнять свою материю во всех ее составных частях и вы (...) собрали все, что об ней сказать имеете, то выбирайте и распоряжайтесь так, как требует цель вашего сочинения, держась одной направительной идеи, поставляя каждую часть на своем определенном месте, отстраняя все излишнее и для поддержания непрерывной занимательности, простираясь постепенно от слабейшего к сильнейшему; d) составляйте себе, не противореча главному началу, разные планы и потом сливайте их в общий, решительный, избирая из каждого лучшее и как бы поверяя один другим, пока расположение ваше не сделается, по возможности, ясным, многосторонним и удовлетворительным. (...)

Часть особенная, или Прикладная

§ 164. (...) Избегайте в выражении всего того, что обнаруживало бы умысл,-- избегайте всяких выисканных прикрас, всех хитрых оборотов и пр. (...)

§ 171. Особенные свойства писем (...) а) Легкость и естественность, ибо 1) здесь-то более, чем где-либо, мы хотим видеть человека, а не сочинение. Принужденность в письмах действует так же невыгодно, как и в светском обхождении (...) b) Приличие. Письмописатель пускай избегает всех странных, выисканных выражений, а держится только тех, которые обыкновенно употребляются в хорошем языке разговорном, помня при этом, в какой мере известное выражение более другого соответствует тому лицу, которому он говорит. с) Живость. Хотя письменному слогу надлежит избегать всяких украшений, однакож он должен остерегаться и противоположных погрешностей, а именно сухого и однообразного тона, дабы иначе не наскучить читателю. d) Соразмерность частей. Если одна часть письма отделена слишком пространно или тщательно, а другая слишком коротко, бегло и небрежно, то действие оного необходимо ослабевает потому, что внимание и удовольствие читателя слишком долго задерживаются на одном пункте и слишком мало привлекаемы бывают другим. Итак, письмописателю вообще должно избегать 1) всякого искусственного расположения или плана, разве сей план еще искуснее будет скрыт; 2) всякой запутанности и темноты в понятиях; 3) связи мыслей слишком многотрудной или безотчетной (...); 5) всех округленных периодов (...); 7) растянутых предложений, многословных, вялых заключений, быстрых, неприготовленных пере-ходов. (...)

§181. Свойства деловых бумаг вообще суть: а) Чистота и правильность грамматическая, которая посему избегает всех, языку не свойственных окончаний, всех обветшалых речений. Но фразы и словосоставления, получившие уже в деловом слоге право гражданства, должны быть удерживаемы до тех пор, пока новые выражения не поступят в оборот и от довольно продолжительного употребления не получат такого же всеобщего и определенного смысла, как первые. Почему деловой слог не пользуется тотчас всяким нововведением, а следует за употреблением языка медленно и издали. Однакож ему не должно и отставать. Ибо, если он удерживает чужие и обветшалые фразы без всякой нужды, т. е. и тогда, когда словоупотребление освятило уже свои родные и новейшие, столько же удачные и определительные, как и первые, то подобный педантизм едва ли может иметь место какое-нибудь извинение. Слов иностранных избегайте тогда, когда не боитесь сделаться от того невразумительными, разве они приняты уже как технические. Впрочем, правильность тем нужнее стилю деловому, что он отказывается от всяких украшений. b) Ясность и определительность. Необходимость и существенное достоинство сих свойств особливо ощутительны тогда, когда примем в рассуждение весьма вредные последствия темноты и неопределенности в выражении, открывающих столь обширное поле ябеде. Почему деловой человек должен в своих сочинениях избирать для каждого понятия свойственное выражение, избегать всех лишних,-- не растягивать периодов,-- составлять предложения вразумительно и связывать оные надлежащим образом, наконец, в особенности воз-держиваться сколько возможно от всяких повторений и скобок. с) Краткость. Она есть следствие определительности, подобно как ясность следствие краткости. В многословии теряется главная мысль и внимание отвращается от нее к вещам сторонним. Напротив, связь речи тем бывает вразумительнее и яснее, чем менее встречаем у вас одно и то же, чем тщательнее избегаете вы всех излишних слов и речений и чем, следственно, теснее главные мысли ваши примыкают друг к другу. d) Порядок требует, чтобы каждая отдельная часть целого поставляема была на том месте и в той связи с прочими, куда она необходимо принадлежит по свойству предмета. е) Полнота требуется на тот конец, чтобы предмет представлялся в удовлетворительном виде, ибо при соблюдении только сего условия и можно производить ясное, прочное и совершенное убеждение в том, на кого действие целого метит.

§ 182. Сверх сих свойств сочинителю деловых бумаг поставляется в особенную обязанность: а) строго держаться правил логики (...); b) наблюдать за простотою и естественностию и потому не щеголять выисканными фразами, звучными периодами, хитрыми оборотами. Чем простее сей слог, тем лучше.

§ 183. (...) Деловой человек обязан, по возможности, в своих сочинениях держаться титулов и форм, вошедших в обычай. Перемена или новизна всегда опасна, ибо преувеличивать обще-принятые формулы -- значит льстить и раболепствовать, а стеснять своевластно -- навлекать на себя нарекание дерзкого и безрассудного. Чествования не должны заключать в себе только бессмыслицы и грамматических погрешностей, кои вредят существенным достоинствам делового слога -- ясности, точности и краткости.

§ 184. Главная цель исторического слога -- со стороны материи есть а) представить верную, полную и живую картину былого в мире физическом либо нравственном; b) в формах повество-вания, описания, характеристики, биографии, анекдотов, надписей, землеописания и истории в теснейшем смысле. <...)

§ 186. Принадлежности всякого хорошего слога -- правильность, ясность, полнота и т. п. суть вместе и принадлежности исторического вообще. (...)