Русская риторика

Отдел о философии начинаю обзором области философии, т. е. исчислением главных философских наук с кратким объяснением. История философии проходится столько, сколько нужно для философских намеков у Цицерона. Из новых философов привожу только таких, кои, кроме своей системы, имеют и литературное достоинство. Потом излагаю первоначальные элементы логики, ограничиваясь тремя частями чистой логики, дающими материал для умственных и практических упражнений. И. Г. Фросс взложил на мою совесть обязанность, чтобы я учил своих учеников составлять правильные силлогизмы. От обзора знаменитых ораторов перехожу к остальным частям теории, объясняя описания, послания и т. п. Изобретение прохожу весьма кратко. Расположение же давало повод к полезным практическим занятиям. Не забывал я и старомодной хрии. Особенно полезно было для учеников извлекать расположение из разобранных речей». (...)

Читатели заметили, вероятно, в Дёдерлейне истого гуманиста, но умеренного и скромного. Всякое положение его проникнуто здравым смыслом и скреплено опытом. Ни один урок при такой методе не пропадает для учеников даром. Только замечу, что эта теория пиитики и риторики, неизменно служа древним классикам, слишком чуждается истории отечественной литературы. Притом хотя Дёдерлейн прекрасно отделяет пиитику от риторики в педагогическом отношении, однако не проводит постоянного соответствия между теорией и практическими упражнениями, без коих риторика и стилистика и бессмысленны и мертвы.

3. Лингвисты и философы

(...) Вот план ученой риторики, составленный Кригером, ректором гимназии в Эмдене .

«Введение объясняет отношение риторики к предыдущему и последующему. Показывается, как идея и язык вовсе не составляют того нераздельного единства, какое представляют они с первого взгляда. Возможность лжи и разнообразие в выражении одной и той же мысли различными народами и людьми возбуждают подозрение в том, чтобы сие единство было первобытное. Таким образом положится различие между мыслию и словом. Бессловная мысль может и предшествовать слову и последовать за ним. Даже у великих писателей (Гегеля, Гёте, Шекспира)

остается позади слова бесконечное множество, мыслей, коих они или не хотели или не могли выразить, следовательно, произвол есть начало словесному творчеству. Здесь исходная точка к первой части, рассуждающей об идее языка; дальнейшее развитие этой части составляет содержание второй об особенных формах языка; затем следует третья часть об отдельных родах и видах слова, речи и словесных произведений.

Первая часть об идее языка, в трех отделах, рассматривает объективное чувственное выражение языка, субъективное, т. е. мысль и ее отношение к слову, и, наконец, единство того и другого в речи. В первом отделе рассматривается звук сам по себе, и из сравнения звуков зверя и начинающегося языка детей определяется символика языка (вопрос о начале языка: природа или изобретение? Платонов «Кратилос», Гумбольдта «Введение в грамматику языка Кави», Гегель). Для определения объективной характеристики звука в гласных, согласных и в образовании слов при сравнительной этимологии показать противоположные крайности -- междометие и логическое изменение слов в склонении и спряжении. Второй отдел, о мысли, имеет предметом общие места. Этот отдел подразделяется на три: во-первых, loci ideales1: утверждение, отрицание, отношение, соответствующие трем логическим категориям -- быть, не быть и стать2; во-вторых, loci reales3: сочинение (coordinatio), подчинение, переход; в-третьих, loci grammatici, или suntactici4: подлежащее, сказуемое, предложение; последнее чрез сложное предложение развивается до периода. В общих местах, имеющих целью найти содержание определенной форме речи, обозначается противоположность между содержанием и выражением; сюда идут в расчет ложь, двусмыслие, невыразимое. Потребность сообщать мысль будет переходом к третьему отделу, о связи звука с идеею. Сообщение мысли постепенно восходит от телодвижений до звуков как выражения более родственного мысли. Переходя от второго к третьему отделу, можно указать на пресловутое изречение: le style s'est l'homme5; или здесь вовсе не взята в расчет ложь, и потому мысль остается ограниченная, полуверная; или говорится вообще о том, что внутреннее выражается внешним: тогда положение это ничтожно, излишне, ибо точно так же можно сказать le rire, l'ecriture, la danse, le travail, la joie ets. s'est 1'homme6 -- потому что в каждом из сих действий

Положения идейные.

2 Так как существительным нельзя перевести Гегелево werden, то и остальные два момента перевожу неокончательным наклонением, соответствующим, как известно, имени существительному. (Примеч. Ф. И. Буслаева.)

3 Положения вещественные. 4 Положения грамматические и синтаксические. Стиль -- это человек.

6 Смех, письмо, танец, труд, веселье и т. д.-- это человек.

203отсвечивается все внутреннее бытие человека; в этом отношении и слово будет выражением отдельной части общего, хотя и самое высшее выражение. Переход от первой части ко второй образует общая всем людям потребность к взаимному выражению в формах вопроса, ответа, доказательства, в формах, кои определяются в общей части топики.

Вторая часть об особых формах языка граничит с личным слогом, свободным выражением индивидуума. Делится на три отдела. Первый отдел об общечеловеческом, что принадлежит всем языкам, согласно развиваясь исторически и логически. Изменения (флексия) слов, как первобытные и общие всем языкам; части речи. Общим сравнительным синтаксисом будет переход ко второму отделу, об идиомах различных народов. Идиом есть граница свободе языка, ограничение общечеловеческого в отдельных языках. Задача этого отдела показать особые явления языков в главных типах -- восточном, эллинском и германском. Ориентализм более указывает словом, нежели высказывает (символика, благоговейная вера в слово, как в нечто таинственное); эллинизм наиближайше совокупляет идею и слово; германизм, в противоположность ориентализму, сознанием возвышается над словом, отчего пропадает внешнее, чувственное разнообразие первоначальных флексий. Третий отдел -- об индивидуальном слоге, в коем соединяется, для единой цели, общечеловеческое с особенностью того или другого языка. Во-первых, простой слог (по Квинтилиану, genus tenue; непосредственное единство содержания и формы); во-вторых, противоположность между принуждением и свободою, с одной стороны -- фразеология, пословицы, поговорки и пр., а с другой стороны -- произвол, оригинальность писателя; в-третьих, образцовый классический слог. Примеры последнему слогу выбирать с осторожностью и притом более из греческих авторов, чем из латинских и немецких, между коими, кроме Цицерона, Лютера и Гёте, весьма немногие обладают слогом вполне классическим.

Третья часть -- система отдельных словесных произведений. Первый отдел указывает на три степени речи: первая, природная или народная (avant la lettre! опущение этой речи до сих пор составляет чувствительный недостаток во всех риториках); вторая, умствующая и рассуждающая (verstanding-reflectierte): она освобождает себя письменами от первобытного единства; третья, свободноразумная (vernunflige Sprache), сознательно восстановляет это первоначальное единство. Второй отдел разделяет содержание на объективное, субъективное и абсолютное. Каждое из этих содержаний находится в каждой из трех степеней речи (первого отдела): первая, природная, степень бывает рассказом, наблюдением и разговором; вторая -- история, рассуждение, речь; третья -- эпос, лирика, драма. В системе поэзия стоит выше прозы, потому что искусственно изящный язык есть совершеннейший. Последний отдел развивает понятие о слоге в тесном смысле (elocutio) на основании грамматической топики, по качеству, количеству и отношению. Во-первых, качество слова определяется понятием о (proprietas) с подразделением об архаизме, неологизме, пуризме), об (антонимы, синонимы, омонимы и пр.), о тропе. Кстати, опровергнуть здесь странный предрассудок, будто некоторые языки (то греческий, то английский, то французский) так отличают речь прозаическую от народной и стихотворной, что одно слово принадлежит одной речи, другое другой. Во-вторых, количество слов отличает речь совершенную от эллипсиса и плеоназма. Под плеоназмом разумеются повторения, перемены слова при неизменности смысла, грамматический преизбыток. Особенно неопределенно понимается первый вид плеоназма, повторение: что может повторяться, как (грамматически, логически, риторически), когда, и в какой мере, и в каких границах. Та же неопределенность и в понятии об эллипсисе в форме патетической речи (в противоположность речи этической, непосредственной, бесстрастной). Наконец, качество и количество соединяются в отношении слова по ладу (nach Ton) и постановке. Этот отдел подразделяется на статьи: о простом (логическом или грамматическом) ладе, об эмфазисе4, или эмфатическом ладе (по Беккеру, риторическом), о рифме (rhythmus) как соединении логического и эмфатического лада. Наука об элементарном или прозаическом рифме являет еще обширное поле для обработки».

В этом плане риторики надобно отличать две стихии: философскую, по Гегелю, и лингвистическую, как результат трудов Гримма, Гумбольдта, Беккера и др. Вся система лежит на логике Гегеля и потому без внутренней самобытной основы распадается противоречиями и не имеет самостоятельной цены; стремление же сплотить филологическое учение, общую грам-матику, стилистику воедино заслуживает внимания учителей. Действительно, только со стороны грамматики, теории и истории языка и можно ожидать воскресения падшей риторики. Только филология и лингвистика дадут непреложные начала теории словесности и защитят ее от пошлой болтовни беллетристов. План Кригера не противоречит курсу Дёдерлейна, будучи пополнением и объяснением стилистики. Известные мне немецкие риторики все примыкают или к философской школе, или филологической, или беллетристической. Риторика Гофмана5 есть самое отвлеченное гегелианское толкование об изобретении, расположении

1 Кириолексия -- собственное значение. 2Аллолексия -- иносказание.

3 Глоссы, диалектизмы.

4 Сила выражения, придающая речи эмоциональность: восклицания, риторические вопросы, обращения, повторения и т. п.

5 «Philosophie der Rede».-- 1841.

выражении. Риторика Ринне сначала предлагает учение о слове (лексикон, синонимы, архаизмы и пр.), потом о предложении и периоде, преимущественно по Беккеру; наконец, о слоге и целом сочинении, причем подробно исследуется гейристика (изобретение), тематика, экономика или расположение и пр., с весьма забавными правилами, как, например, выставлять заглавия сочинениям, как читанное записывать в памятные книжки, как соображать сочинение, уединившись в кабинете или в прогулке на вольном воздухе и т. п. Даровитее их обоих Теодор Мундт2 трактует науку, как беллетрист, что даже видно из самого заглавного листа: asthetisch, literargeschichtlich, gesellschaftlich3. Впрочем, сила лингвистики столь могущественна, что и Мундт иногда находится под наитием учения Гримма, Гумбольдта и других. Только отчаянные философствующие головы еще осмеливаются, подобно Гоффману, отрешить риторику от грамматики. Кригер в своем плане совокупил направление философское с лингвистическим. Можно опровергнуть порядок содержания его риторики, односторонний способ воззрения, под наитием Гегеля, но самые факты, вносимые им в риторику, должны быть действительно удержаны. Так, например, деление речи на народную, бессознательную и разумную", натяжкой примененное Кригером к красноречию и поэзии и подведенное под Гегелевы рубрики непосредственного, умного и разумного, может занять важное место в стилистике, но только с другой точки зрения -- т. е. как речь народная в песнях, сказках, пословицах, речь письменная, неустроенная и бессознательная в древних памятниках и, наконец, речь разумная, сознательно по науке обработанная от времен Ломоносова.

4. Практика

Сверх того, риторики, подобные Кригеровой, Мундтовой, Ринне, Гоффмановой, недостаточны потому, что ограничиваются одной теорией без постоянного применения к практике. В этом отношении стилистики, например латинская Ганда4, имеют большее преимущество, непрестанно служа руководством письменному упражнению учеников. Немецкая стилистика Герлинга5, за исключением синтаксических правил, малым отличается от старинных риторик, однако, как сборник риторических мнений, может с пользою быть под рукою учителя. Риторика же как руководство к практике до сих пор составляет педагогическую задачу. Нельзя вполне согласиться с планом риторики Герлинга, ибо применительная часть оной отделена от теоретической; надобно, чтобы она органически входила в нее. (...)

(...) Из риторики ученики должны извлечь не только знания, но и уменье. Теория должна быть оправданием практики, уразуменьем уменья. А так как в поэзии ученики должны более ограничиться разумением, потому красноречие в гимназии должно брать верх над пиитикою; сверх того, так как внешнее выражение, слог по преимуществу требует упражнения практического, потому в риторике преимущественно следует обращать внимание учащихся на стилистику. Мы не можем заставить гимназиста писать философские сочинения, историю, проповедь, но должны упражнять его в слоге историческом, ораторском и т. д. Следовательно, главнейшею частью риторики в гимназии должна быть та, которая всего ближе применяется к письменным упражнениям учеников. (...)

Печатается по изданию: Буслаев Ф.И. Преподавание отечественного языка.-- М., 1992.-- С. 70--71, 73--80.



20. К.П. ЗЕЛЕНЕЦКИЙ: КУРС РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ ДЛЯ УЧАЩИХСЯ. ЧАСТИ 1, 2, 3. ЧАСТЬ 1-я. ОБЩАЯ РИТОРИКА

(1849 г.)

(...) Должно заметить, что русскому языку речь соразмеренная в особенности свойственна. Вот главные правила расположения слов в речи этого рода.

a) Слова и выражения должны следовать в непосредственном порядке за логическим развитием идей и представлений, так что каждое слово должно быть на своем месте. Слова не на своем месте хотя не изменяют значения, но теряют ясность и силу.

b) Одинакие мысли сряду требуют одинаких оборотов, особенно если к одному подлежащему относятся многие одинакие сказуемые.

c) При двух сравниваемых предметах слова должны быть в одинаковом порядке.

d) Всякое лишнее слово есть бремя для читателя. Лишними словами у нас, в русском языке, часто бывают местоимения, особенно личные и притяжательные.

e) Останавливать читателя надобно там, где ему легко остановиться, т. е. располагать слова, выражения и знаки препинания так, чтобы чтение было легко и приятно.

f) Должно соразмерять силу выражений с движением чувства и обороты речи с ее достоинством. Излишние восклицания, например, и игра слов ни к чему не ведут. (...)

Мысль наша может иметь различный характер. Характер этот зависит, во-первых, от тех сторон природы и жизни человеческой, к которым она обращается, во-вторых, от той точки зрения, с которой мы наблюдаем явления природы и жизни, и, в-третьих, от особенностей нашего умственного образования. Характер мысли называется стилем и, как мы видим, определяется вообще тем или другим воззрением писателя на мир внешний. От характера мысли зависит и характер слововыражения, т. е. выбор слов и оборотов, наиболее приличных ей. Различный характер письменной речи в отношении к слововыражению называется ее слогом. В старину сей последний называли также стилем. Понятно, что как стиль, характер мысли, может иметь множество особенностей и отличий, так и слог речи, характер слововыражения, может различаться, смотря по тому, кто, о чем, когда, с какой целью и для какого круга читателей пишет. На этом основании слог бывает весьма разнообразен.

Есть, однако, во-первых, необходимые условия всякой речи письменной, а во-вторых, главные виды ее характера. Условия эти суть: ясность, естественность и благородство.

Ясность речи требует, чтобы смысл ее во всех подробностях был удобопонятен. Условия ясности суть: а) очевидная связь в мыслях; b) отчетливое знание предмета и с) точность в выра-жениях. Ближайшим образом от несоблюдения первого из них происходит просто бессмыслица или галиматья; от несоблюдения второго -- недоразумения и даже темнота; а от несоблюдения третьего -- сбивчивость. Темнота происходит еще от излишней краткости.

Естественность речи требует, с одной стороны, чтобы она отличалась правильной, логической последовательностию мыслей, а с другой, непринужденностию изложения. Изложение бывает принужденно, когда писатель старается многословием и пышностию фраз заменить что-либо существенное или блеснуть неуместной новизной выражений.

Благородство и достоинство речи (decorum orationis) требует, чтобы она не только не была противна благопристойности и добрым нравам, но чтобы, как в выражениях, так и в мыслях, не нарушаемо было уважение автора к читателю и к самому себе. Заметим при этом, что должно быть осторожну в выборе слов, когда дело идет о предмете высоком: выражение само по себе не низкое может в связи с другими нарушить благородство речи.

Самые общие виды слога суть: слог простой, средний и возвышенный. Общность их заключается в том, что последовательность от низшего к высшему находим мы во всех явлениях природы и жизни человеческой, а чрез их посредство и в произведениях слова, могущих относиться к предметам более низким или возвышенным. Отсюда и слог имеет три вышеозначенные вида.

Слог простой есть способ писать близко к разговорному языку простого народа. В нем-то особенно должно стараться не изменять правилам того благородства, о котором говорено было выше. Заметим, что простой слог всегда предпочитает форму предложения форме периода; потому он близок к речи ОТРЫВИСТОЙ.

Слог средний есть способ писать легко, приятно и языком образованного класса в народе. Он называется еще «историческим», потому что вполне может удовлетворить условиям

правильного и хладнокровного, но изящного повествования, которым должна отличаться история. Кроме истории, однако, слог этот приличен почти всем родам литературы, не исключая и ораторского красноречия, если оно не отличается особенною силою чувства. Слог этот вообще очень близок к речи соразмеренной.

Слог высокий есть способ писать с одушевлением чувства.

Это одушевление сообщает и речи возвышенный характер. Слог этот всего более приличен ораторскому красноречию и преимущественно духовному. От этого он называется еще «ораторским». Есть еще так называемый фигуральный слог. Он состоит в употреблении особых оборотов, сообщающих выражению известную силу. Эта сила выражения всего ближе к возвышенности мыслей, а потому фигуральный слог находится в ближайшем родстве с высоким. Сила мысли и выражения может, однако, встречаться и в простом, и среднем слоге, а потому фигуральные обороты могут и им приличествовать. Фигуры вообще разделяются на фигуры речений и фигуры предложений. (...)

Заметим, что в наше время фигуральный язык более и более упрощается, почти даже выходит из употребления. Фигуры вносятся в речь не с целью украсить ее, а только тогда, когда этого требует естественное течение мысли. От этого безыскусственность в употреблениях их есть первейшее для них правило.

Проза и стихи суть две формы слова, запечатленные теми различными состояниями духа нашего, в которых мы мыслим.

В письменной речи русской, как и во всякой другой, надлежит обращать внимание, во-первых, на приличное употребление эпитетов, т.е. слов, служащих определениями при именах существительных и глаголах, во-вторых, на с и н он и м ы, или слова подобозначащие; в-третьих, на слова, заимствованные из чужих языков; в-четвертых, на архаизмы, или слова, вышедшие из употребления; в-пятых, на провинциализмы, или выражения, употребительные только в некоторых провинциях и областях; в-шестых, на слова низкие, или площадные, и, наконец, в-седьмых, на слова вновь составленные. Строгая разборчивость в употреблении слов и выражений, относящихся к этим разрядам, служит необходимым условием достоинства и чистоты письменной речи в лексическом отношении. Лучшим средством приучить себя к подобной разборчивости служит чтение и изучение образцовых писателей. Погрешности же против нее вообще называются барбаризмами.

Эпитеты характеризуют те или другие качества и свойства как предметов, выражаемых существительными именами, так и действий, выражаемых глаголами. Употреблять эпитеты надобно бережливо и только тогда, когда ими действительно характеризуется предмет с известной стороны, так что они отличают его от других, близких к нему предметов. Исчисление же таких эпитетов, кои сами по себе предполагаются в предмете или на кои незачем обращать особенного внимания, не только излишне, но и ослабляет речь.

Слова, выражающие те понятия, которые относятся к древнему до-Христианскому миру или к средним векам, не должны быть смешиваемы со словами, означающими понятия новоевропейской образованности. Можно сказать: царь Давид, воины Ксеркса, полководцы Александра Македонского, меч Камилла, рыцари Крестовых походов, но нельзя сказать: король Давид, солдаты Ксеркса, генералы Александра Македонского, сабля Камилла, витязи Крестовых походов и тому подобного.

Синонимами называются слова, имеющие близкое между собою значение. Близость эта имеет свое внутреннее, логическое основание. Понятно, что не только многие предметы из мира умственного и нравственного, но и разные качества и действия человеческие и явления природы, наиболее общие, каковы свет и звук, могут иметь разные стороны, особенности и оттенки.

Переходим к словам иноязычным в языке русском. Некоторые из них первоначально суть греческие (...) Другие слова принадлежат восточным языкам, монгольскому, персидскому и арабскому (...) Все эти слова в древнем периоде нашей истории усвоены языком нашим и составляют собственное его достояние. Другие заимствованы из языков Западной Европы. Таковы, по большей части, слова технические, т. е. те, которые относятся к делу военному, к быту гражданскому и ученому, к мореходству и кораблестроению, вообще к разным искусствам и ремеслам. Они вошли в язык наш вследствие влияния западноевропейской образованности на нашу жизнь и по праву заняли место в разговорной и письменной речи нашей. Кроме того, есть у нас еще и другие западноевропейские слова, которые с трудом могут быть заменены своими собственными. Таковы: публика, эгоизм, национальность, мода, дилетант, премия, театральная пьеса, факт и другие.

В употреблении же других слов этого рода, не усвоенных, подобно вышеозначенным, живою народной речью, необходима разборчивость. Многие из них при том относятся к понятиям из мира нравственного и умственного и суть произведения чужого ума и взгляда на вещи. Поэтому с большею выгодою могут и должны они быть заменены своими собственными.

Под архаизмами разумеются слова и выражения, вообще несогласные с достоинством и духом языка, а по этой причине вышедшие из употребления (...) Сюда же должно причислить неуместно и неправильно употребляемые слова церковнославянские.

К архаизмам может быть отнесено неискусное и ненужное употребление отглагольных существительных, как в следующем примере: Морские сообщения, кроме оживления торговли и доставления сбыта фабричным изделиям, представляют офицерам средства к приобретению опытности в отправлении своей службы и к ознакомлению их с чужими краями. Гораздо ближе к духу русского языка выразиться так: Морские сообщения не только оживляют торговлю и доставляют сбыт фабричным изделиям, но и представляют офицерам средства приобретать опытность в отправлении своей службы и ознакомляться с чужими краями.

Слова областные, или провинциализмы. Каждый язык имеет в различных областях свои особенности. Таким образом, у нас в Рязани, Новгороде, Владимире, Полтаве и Одессе есть некоторые особенности одного и того же русского языка. Над всеми ими, однако, господствует язык образованного общества, служащий вместе с тем и языком литературы. У нас языком этим соделалось наречие московское. Само собою разумеется, что употребление слов областных, коим соответственные есть в господствующем наречии, вредит чистоте речи.

Есть, однако, и такие областные слова, которые означают предметы и явления природы совершенно местные, нигде кроме известных местностей не встречающиеся. Таковы сибирские слова: тундра, сопка, буран и другие.

Слова низкие, или площадные, суть те, кои исключительно употребляются в кругу черни и потому унижают достоинство речи письменной.

Слова, вновь составленные. С распространением образованности круг умственной деятельности народа расширяется более и более. Вследствие этого являются новые понятия: для них необходимы и новые слова.

Слова эти, по большей части, вводятся писателями, отличающимися самобытным и национальным взглядом на жизнь и науку. Таким образом искусно составлены и вошли во всеобщее употребление слова: отблеск, оттенок, туземец, местность, самобытный, передвижения войск, пароход и другие. Страсть же вводит новые слова без нужды и неискусно вредит чистоте языка. Подобные слова и выражения называются неологизмами.

Вот еще два условия, касательно чистоты и правильности речи в лексическом отношении. Должно избегать повторения одних и тех же слов и, при удобном случае, заменять их выражениями перифрастическими. Местоимения должны быть употреблены таким образом и находиться в таких местах, чтобы прямо и очевидно указывали на существительные, коих место занимают они и чтобы в этих случаях не было недоразумений со стороны читателя. Иначе вкрадывается неясность.

21. К.П. ЗЕЛЕНЕЦКИЙ: КУРС РУССКОЙ СЛОВЕСНОСТИ ДЛЯ УЧАЩИХСЯ. ЧАСТИ 1, 2, 3. ЧАСТЬ 2-я. ЧАСТНАЯ РИТОРИКА

(1849 г.) Отделение первое

Глава первая

Внутренние и внешние условия описаний и разные роды сих последних

1. Внутренние условия описаний. Описание, говоря вообще, есть изложение одного какого-либо момента из нравственной жизни человека или из бытия природы вещественной. Из числа различных искусств изящных в наибольшем согласии с описаниями находится живопись. Как и сия последняя, описание должно оставлять в уме читателя одно господствующее впечатление, согласное с избранным моментом жизни или бытия, от коих и живопись заимствует все свои образы и цвета. Потому-то лучшими наставниками в изложении описаний служат жизнь и природа. Подобно им, описание должно представлять каждый предмет в отдельности, несложности и всегда производить одно ясное и полное впечатление. От этого каждое описание должно отличаться единством предмета, простотою или несложностию частей и вообще содержания и, наконец, живой изобразительностию.

2. Единство описания требует, чтобы мы ни в какой мере не смешивали главного, изображаемого нами, предмета с другими, к нему близкими, а в переходах от одних частей к другим соблюдали надлежащую последовательность (...) Заметим, что несоблюдение единства главного предмета приводит к запутанности.

3. Простота содержания требует, чтобы мы не вдавались в исчисление излишних подробностей, не останавливались на мелочах, не заслуживающих внимания, и особенно не придавали бы им важности (...) От несоблюдения этого условия происходит вычурность, вследствие чего описание испещряется и ослабляет силу своего впечатления. Сюда же относятся изысканность и принужденность выражения. Чем описание проще, тем оно разительнее.

4. Наконец, полная, живая изобразительность описания бывает в то время, когда оно передает читателю то же впечатление, какое самый предмет, со своими резкими особенностями и свежестью, оставляет в наблюдателе. Посему уточненная наблюдательность и уменье уловить характеристические черты предмета или явления суть в этом случае главные орудия писателя. (...)

Глава вторая Описания путешествий. Живописные и фантастические путешествия

Живописные очерки

Описания путешествий излагаются обыкновенно в форме писем и содержат в себе путевые записки. Форма эта прилична им наиболее потому, что частая перемена места и обстоятельств в образе жизни не позволяет следовать систематическому порядку изложения (...)

Описания путешествий вообще могут быть разделены на два главные отдела, на общие и специальные. Последние предпринимаются с какою-нибудь особенно и преимущественно ученою целью. Напротив, общие имеют предметом разнообразные впечатления и обстоятельства пути.

В описаниях путешествий, предпринимаемых с какою-нибудь особенною, ученою, целью сочинитель излагает свои разыскания о предметах, согласных с нею. Описания этого рода должны отличаться точностью наблюдений, новостью и верностью сведений и простым, но ясным изложением. Смотря по цели, частные путешествия бывают географические, имеющие целию описание стран, совершенно неизвестных (...); топографические, имеющие целию подробное описание, часто с военного целию, разных местностей (...); этнографические, кои имеют предметом описание нравов и обычаев известного народа, преимущественно в историческом отношении (...); археографические, имеющие предметом описание древних письменных па-мятников; археологические, описывающие памятники искусств и т. д. (...)

Глава третья Описания характеров

Описания характеров вообще имеют целью представить верную картину нравственной стороны человека. Характеры бывают общие и частные. Последние берутся из истории или жизни современной. Общие характеры содержат в себе черты, свойственные многим людям (...)

Описание общих характеров (...) само по себе бесцветно и лишено живой занимательности, именно по их общности. Только высшее искусство сочинителя может сообщить им художествен-ный вид и возвысить до определенного и ясного созерцания со стороны читателя. Утонченность и проницательность взгляда составляет необходимое условие в этом случае. Тогда характеры эти получают идеальное значение, но чем они вернее, ощутимее, тем выше их достоинство.

Описание частных характеров имеет более важное значение. Таковы (...) характеры исторические и те, которые запечатлены печатью национальности известного народа или племени или особенностями быта общественного и семейного. В строгом смысле, характеры этого рода суть видоизменения общих, производимые теми или другими условиями и обстоятельствами времени, места, известного общества, при коих характер изображаемого лица образовался. Что касается характеров исторических, то главным условием их должна служить верность историческая, т. е. сохранение всех тех особенностей, коими описываемый характер отличается в страницах истории. (...)

ОТДЕЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Глава первая Общие свойства, условия и разные роды повествований

Свойства повествований. Повествование вообще есть изложение какого-либо ряда действий и событий из жизни человеческой в их начале, последовательном продолжении и окончании (...) Всякое повествование должно иметь те же три свойства, как и описание, т. е. единство в выборе действия или события, простоту в составе частей и в изложении и, наконец, верную изобразительность. (...) Единство действия требует, чтобы одно главное действие не было смешиваемо с другими побочными, в кругу коих оно совершается. Простота изложения состоит в отсутствии всего излишнего, испещряющего и обременяющего речь, в ясности, естественности и непрерывной последовательности рассказа. Изобразительность состоит в живом и увлекательном представлении выводимых лиц, их действий, поступков и положений. Все это сообщает повествованию высшую занимательность.

Способ изложения повествований. Повествования, подобно описаниям, начинаются иногда обстоятельствами времени, места или разными случайностями. Иногда повествователь схватывает один момент той жизни, которую намерен изложить, и с него начинает повествование, предоставляя себе впоследствии рассказать повод и начало событий и происшествий (...) Эпизоды в повествовании должны находиться в тесной связи с главным событием и быть приведены как можно более у места. Занимательность повествования, т. е. сплетение событий и действий, увлекающих внимание читателя, должна быть поддержана с начала, приведена к концу и здесь сосредоточена в одном поступке. Нравственные мысли, практические истины и излияния чувств, если непременно хотят их внести, более уместны в конце повествований, из коих они истекают, нежели в начале, где ничто еще не предполагает их собою.

Слог или характер изложения повествований должен быть в такой же мере, как и в описаниях, далек от принужденности, неестественности и вычурности. Близость к жизни и действительности во всех подробностях, очертаниях и эпитетах -- вот главное условие повествовательного слога. (...)

Глава вторая

История

История, в общем смысле, есть изложение жизни рода человеческого. Жизнь эта состоит в развитии основных идей религии, блага, истины, справедливости, изящества и полезности, заключенных в духовной природе человека (...)

Точкою отправления исторического изложения может служить или развитие одного из основных начал природы человека, упомянутых выше, или непосредственно судьба самих народов.

История по способу изложения разделяется на этнографическую, хронологическую и синхронистическую. Этнографическая, утвердив общее разделение истории человечества на периоды, излагает затем события отдельно по народам (...) Хронологическая, или аналитическая, излагает события, придерживаясь последовательного хода их по столетиям и годам, принимает за основание то или другое летоисчисление. Синхронистическая история излагает события по современности их в разных государствах.

Важнейшая задача историка в отношении к сущности самой истории -- в том, чтобы он не обрисовывал чертами слишком общими и потому бесцветными характеры великих действо-вателей в политическом и гражданском мире, а события и происшествия не излагал бы слишком сжато и сухо. Напротив, история должна быть верною картиною эпохи, ее понятий, верований и преданий, общественной образованности и народного быта. Она должна как бы дышать страстями и побуждениями великих действователей и отражать господствующий дух времени.

Слог истории должен соединять в себе, с одной стороны, простоту и точность с достоинством и благородной умеренностью, а с другой, силу и живость с естественностию. Важность истории в ряду прочих прозаических сочинений служит причиною, что слог, коим она пишется, получил (...) особое название исторического. (...)

Глава третья

Летописи

Летописи (хроники) получили начало в средних веках в кругу монашества. Это суть первые, можно сказать, младенческие попытки истории. В них события политического, гражданского и церковного мира излагаются в простом хронологическом порядке, по годам, и притом таким образом, что нередко прямая связь их прерывается, а в повествование вставляются народные слухи, знамения, нравоучительные замечания, диалоги и разного рода статьи.

Историческими записками (les memoires) называются сочинения, которые содержат сведения о разных современных происшествиях, сообщаемые очевидцами, по большей части людьми, принимавшими деятельное участие в мире политическом, или теми, которые почему-либо близки к ним. Сведения эти состоят в рассказах, описаниях, анекдотах, заметках и т. д. В иных случаях они драгоценны, но всегда занимательны, потому что носят печать современности и близости к месту действия исторических происшествий. (...)

От исторического изложения, в строгом смысле, исторические записки отличаются тем, что сочинители сих последних излагают только то, что сами испытали, видели или слышали; тогда как историк черпает свои материалы весьма редко из памяти, а всегда из чужих источников и излагает их по другому плану, нежели ведущий свои записки.

Исторические записки (...) доставляют историку много любопытных, характеристических особенностей, открывают часто сокровенные, побудительные причины случившегося и развивают обстоятельства, пропущенные историею, как незначительные и мелочные, или такие, о коих она только намекает. (...)

Глава пятая Жизнеописания. Биографии. Некрологи. Анекдоты

Жизнеописанием называется повествование о действиях и судьбе какого-либо знаменитого исторического лица. Оно подчиняется общим условиям хорошего повествования и изображения характеров. Жизнеописание близко подходит к истории, но отличается от нее тем, что во всем своем изложении имеет в виду одно главное действующее лицо, тогда как история дает это преимущество одному лицу перед другими только в те моменты его жизни, когда он является главным действователем в политическом мире. (...)

Жизнеописание краткое, содержащее в себе означение одних только главнейших действий какого-либо лица, более или менее замечательного, называется биографией.

Если какое-либо известное лицо само пишет свою биографию, то сия последняя получает название автобиографии. Автобиография предполагает редкий дар самонаблюдения и еще более редкую любовь к прямой, строгой и открытой истине, качества которых можно ожидать от того только, кто в правдивом сознании своего нравственного достоинства открыто признает свои недостатки и ошибки.

Некролог, в собственном смысле, есть известие о кончине какого-либо известного лица. Он сопровождается всегда кратким биографическим известием об умершем, о его важнейших действиях, трудах, предприятиях и заслугах на том или другом поприще общественной деятельности. Некрологи печатаются обыкновенно в журналах и ведомостях.

К повествованиям относятся еще анекдоты (от греческ. anekdoton -- неизданное). Анекдот заключает в себе или какую-либо резкую, характеристическую черту, взятую из жизни какого-либо исторического лица, или какое-нибудь достопамятное изречение, или, наконец, какой-нибудь замечательный случай.

Отделение третье

Глава первая

Определение ораторства. Условия и общий состав ораторской речи

Ораторское красноречие состоит в искусстве действовать даром слова на разум и волю других и побуждать их к известным, но всегда высоким и нравственным целям. Оратор достигает этого двумя средствами: силою и очевидностию доказательств он склоняет на свою сторону умы слушателей, а жаром чувства и красноречием, исходящим от душевного убеждения, побуждает их сочувствовать себе. Задача оратора состоит в том, чтобы согласить различные мнения в одну мысль и различные же-лания в одну волю. (...)

Ораторская речь (oratio, т.е., по выражению древних, ore expessa ratio -- устами высказанный разум) в основании своем имеет всегда силлогизм и служит не чем иным, как только его полнейшим развитием. Причина этому -- в том, что только эта форма мысли нашей, излагая последовательный ход умозаключения, приводит в сознание все данные, на коих основывается убеждение. Посему весь состав и части ораторской речи условливаются составом и частями силлогизма. Меньшая посылка дает начало изложению обстоятельств главного предмета, т. е. как разделению их, так и описанию их или повествованию о них; большая посылка -- общей, философской части речи, в коей находятся истины несомненные и очевидные. Здесь приводятся основанные на них доказательства в пользу предлагаемой истины и опровержения того, что ей противно. Наконец, заключению силлогизма соответствует конец ораторской речи, в котором главная истина, приведенная в сознание предшествовавшими доводами, повторяется и поставляется как бы на вид и благоусмотрение слушателей. Конец речи называется также заключением. К этим частям ораторской речи, непосредственно проистекающим из частей силлогизма, присоединяются еще две. Они условливаются отношением, в котором оратор находится к своим слушателям. Он должен, во-первых, предуведомить и предуготовить их к предмету своей речи, а во-вторых, представить этот предмет -- так как он всегда имеет отношение к жизни -- со стороны, близкой к их нравственному чувству. Это приступ ораторской речи, помещаемый в ее начале, и часть патетическая, находящаяся пред заключением, в том месте, где оратором уже истощены все доказательства ума. Таким образом, речь ораторская состоит из пяти частей, кои суть приступ и предложение, разделение и изложение обстоятельств предмета, доводы и опровержения, часть п а тет и ч е с к а я и заключение. (...)

Приступ целью своею имеет, во-первых, объяснить причину, по коей оратор начинает говорить об известном предмете, равно как и обстоятельства, в коих он находится, во-вторых,-- расположить слушателей к убеждению и привлечь внимание и благосклонность их к себе.

Изложив главный предмет свой, оратор разделяет на части его содержание. Тут начинается вторая часть речи, разделение ее содержания. В речах небольшого объема, в коих легко обнять умом последовательность всех частей, разделение опускается. Условия и правила ораторского разделения заключаются в общих законах логического деления понятий. Заметим только, что речь должна сама собою разлагаться на составные части, а не разрываться (...) Из разделения прямым образом проистекает изложение обстоятельств предмета, к коим по сущности разделение это и относится (...) Условия хорошего ораторского изложения заключаются в очевидной ясности и краткости, так чтобы слушатель легко мог удержать в памяти все излагаемое, и в правдивости, чтоб он впоследствии не уверился в противном и не переменил решения, к которому побудил его оратор (...)

В теории доказательств или доводов представляются обыкновенно два главные предмета: их изобретение и расположение.

Условия, коим должно следовать в расположении доводов, отчасти показаны были выше. Они заключаются в общих правилах развития основной мысли сочинения, правилах, которые показаны были в Общей риторике (...) а) Не должно смешивать доводов разнородных. b) В последовательном порядке своем они должны возрастать и усиливаться (...) с) Доводы более убедительные и сильные могут быть излагаемы в виде особых рассуждений. d) He должно слишком распространяться в доказательствах и увеличивать их число. В противном случае они теряют силу и убедительность. е) Вместо прямых доказательств можно употреблять и косвенные или опровержения, особенно в тех случаях, когда противное мнение слишком укоренено в умах слушателей.

Часть патетическая имеет целью по изложении всего предмета речи и всех доказательств в его пользу тронуть сердце, возбудить и воспламенить страсти. В этой части -- окончательное торжество оратора.

Общие правила патетической части состоят в следующем. а) Часть сия не должна переступать за пределы, приличные. предмету речи. b) Она должна основываться на истинном убеждении и не иметь принужденности. с) Она должна быть чужда всех излишних распространений и риторических украшений. Все это ослабляет впечатление речи на слушателей.

Наконец, в заключении (peroratio) своей речи оратор или выводит следствия из доказанной истины, или вкратце приводит основные мысли всего доказанного, или возбуждает сочувствие слушателей к истине, которую старался раскрыть.

Кроме знания, как сочинять речи, оратор должен быть сведущ и опытен в искусстве произношения, или декламации. Ораторская декламация требует, чтобы каждое слово в устах оратора было одушевлено, чтобы одушевление это выражалось во взгляде и в движениях тела, которые, при всей скромности и приличии своем, должны соответствовать тону речи и различным его изменениям. Много содействует в этом отношении гибкий и приятный орган голоса, выразительность и одушевление взгляда, благородство движений и приемов и, наконец, достоинство в осанке.

Что касается ораторского слововыражения, то первым условием речи служит совершенная стройность его. Она состоит не только в чистоте языка, но и в его благозвучии (nu-merus oratorius, rithmus), в округленности периодов и в строгой разборчивости выражений, сравнений и уподоблений. Ораторское красноречие принадлежит поэтому к высшим родам прозаического изложения и имеет, хотя чисто практическую, но тем не менее высокую цель,-- вселить убеждение, тронуть сердце и побудить волю. Поэтому сила и теплота чувства для оратора столь же необходимы, как и совершенное углубление всеми умственными силами в предмет своей речи.

Печатается по изданию: Зеленецкий К. Курс русской словесности для учащихся.-- Части 1, 2, 3.-- Часть 2-я: Частная риторика.-- Одесса, 1849.-- С. 6--7, 13--15, 30--32, 43--45, 57, 60--61, 69--71, 88--95.

22. К.К. ФОЙГТ: МЫСЛИ ОБ ИСТИННОМ ЗНАЧЕНИИ И СОДЕРЖАНИИ РИТОРИКИ

(1856 г.)

(...) Соблюдение правил языка, требований господствующего наречия и тонкостей синонимики образует "в слове -- правильность, чистоту и точность, которые в совокупности составляют главнейшее его качество -- ясность; органами голоса и слуха обусловливаются плавность и благозвучие; необходимая душевная настроенность и внутреннее убеждение придают слогу живость и силу; наконец, сознание человеческого достоинства и успехи гражданственности предписывают -- благородство и приличие. Вот общие коренные законы слова. Отступите от любого из них, и ваша речь, устная или письменная, не избегнет заслуженного укора. (...)

(...) Дело риторики, как части науки словесности,-- показать все те общие приемы, которым может подлежать слово человеческое. Если способы выражения -- отрывистый и периодический, сжатый и обильный, простой и украшенный, по мнению всех риторов, могут и должны образовать виды слога, то не вижу повода, почему не распространить этого права и на способы выражения -- прозаический и стихотворный? И что ж такое слог, как не способ -- так или иначе выражать свои мысли и чувствования?

(...) Взгляните на внешнее положение и отношения, в которые пишущий может быть поставлен при изложении избранного им предмета. Пять главных случаев представятся вам единственно возможными: или, предаваясь уединенной работе, задушевной беседе с самим собой, пишущий кладет свои мысли на бумагу, не обращаясь ни к какому лицу, или влагает их в уста двум или нескольким лицам, как органам разных сторон при обсуждении темы; или поверяет их отсутствующему лицу, связанному с ним более или менее тесными узами; или по обязанностям государственной организации сообщает их лицу, с которым состоит в официальном прикосновении; или, наконец, предлагает вниманию большого числа собравшихся слушателей. Приищите этим пяти случаям соответственные ученые термины, и перед вами поочередно предстанут пять внешних видов сочинений или форм изложения: монологическая (трактат в тесном смысле с своими подразделениями), диалогическая (разговор), эпистолярная (письмо), офи-циальная (деловая бумага) и ораторская (речь или слово в тесном смысле, с включением проповедей, воззваний и лекций). Ясно, что здесь единственным основанием служит внешность положения и отношений лица; содержание -- вещь посторонняя и по произволу заимствуется из предшествующих существенных видов сочинений. Так, всякое описание, повествование, рассуждение может быть изложено в форме монологической, диалогической, эпистолярной, официальной или ораторской, и обратно -- всякий трактат, разговор, письмо, деловая бумага и речь могут заключать в себе описание, повествование или рассуждение. Платон и Цицерон свои философские исследования изложили в форме разговоров; Эйлер объяснил явления природы в письмах к одной германской принцессе; Карамзин описал деяния Екатерины II в похвальном слове (...)

(...) Мне остается в общем обзоре представить вашему вниманию сжатую программу риторики так, как я ее понимаю и старался развить в моем чтении.

Введение

I. Предварительные понятия из логики и психологии.

II. Значение словесности: она есть наука о слове человеческом и распадается на две науки: грамматику и риторику.

III. Грамматика разделяется на общую и частную.

а) Предмет общей грамматики -- язык вообще.

б) Предмет частной -- виды слов и первоначальные виды речи.

IV. Риторика также разделяется на общую и частную.

а) Предмет общей риторики -- слог.

б) Предмет частной риторики -- виды развитой речи или полных сочинений.

А. Общая риторика, или стилистика

I. Значение слога. II. Необходимые или общие качества слога.

а) Обусловливаемые соблюдением правил языка, требований господствующего наречия и синонимики: а) правильность, б) чистота, в) точность; сии три качества в совокупности составляют ясность.

b) Обусловливаемые органами голоса и слуха: а) плавность, б) благозвучие.

с) Обусловливаемые душевною настроенностью и внутренним убеждением: а) живость, б) сила.

d) Обусловливаемые сознанием человеческого достоинства и успехами гражданственности: а) благородство, б) приличие.

Примечание. При каждом из этих качеств объясняются

их особенности и противополагаемые им недостатки.

III. Произвольные или частные виды слога.

1) Первая группа:

A) По отношению к данным синтаксическим: а) слог отрывистый, б) -- периодический, в) средний между ними -- разнообразный.

B) По отношению к данным лексическим: а) слог сжатый, б) -- обильный, в) средний между ними -- соразмерный.

C) По отношению к колориту: а) слог простой, б) --украшенный; аа) тропы, бб) фигуры.

D) По отношению к мелодии: а) слог прозаический, б) -- стихотворный, в) средний между ними -- мерная проза.

2) Вторая группа:

A) По отношению к личным темпераментам: а) слог игривый, б) -- пылкий, в) -- грустный, г) -- важный.

B) По отношению к степеням общества: а) слог простонародный, б) -- светский, в) -- служебный, г) -- церковный.

C) По отношению к народностям: а) слог азиатский, или восточный, б) -- древнеклассический, аа) лаконический, бб) аттический, вв) родийский, вв) римский; в) -- новоевропейский -- со множеством подразделений и переливов.

В. Частная риторика

I. Значение частной риторики.

II. Общий состав развитой речи.

А) Общие законы каждой развитой речи: а) единство, б) истина, в) последовательность, г) полнота.

Б) Главные части каждой развитой речи: а) приступ, б) изложение главное, в) изложения частные, г) заключение.

С) Подразделение развитой речи на части, главы, параграфы, пункты, отступления с новой строки и т. д.

III. Существенные виды развитой речи или полных сочинений.

а) Описания (отвечают в этимологии -- словам, в логике -- понятиям, в синтаксисе -- согласованию слов, в психологии -- внешним чувствам и чувственному созерцанию и служат главной основой наукам естественным и поэзии эпической).

b) Повествования (отвечают в этимологии -- глаголам, в логике -- суждениям, в синтаксисе -- управлению слов в предложениях, в психологии -- памяти и воображению и служат главной основой наукам историческим и поэзии эпической).

c) Рассуждения (отвечают в этимологии -- частицам, в логике -- умозаключениям, в синтаксисе -- периодам, в психологии -- уму и служат главной основой наукам философским и поэзии лирической).

d) Излияния сердца (отвечают в этимологии -- междометиям, в психологии -- чувствованиям и желаниям, а в поэзии служат главной основой лирики; в логике, в синтаксисе и в кругу наук не находят себе соответствия, пока не перейдут в сознание: по переходе же в сознание вступают в область умозаключений, периодов и наук философских).

Примечание. При всех этих существенных видах сочинений общие качества слога требуют безусловного соблюдения; выбор частных видов слога предоставляется пишущему.