Стресс. Теории, исследования, мифы

Возраст/здоровье

Возраст -- это еще одно из индивидуальных отличий, которое порой играет неоднозначную роль в установлении взаимосвязи стрессор -- напряжение. Иногда психологи проводят разграничение между хронологическим и физиологическим возрастом человека. Хронологический возраст -- это тот период времени, который проходит с момента рождения, а физиологический возраст зависит от того, с каким количеством обретений и потерь сталкивается в жизни человек, насколько стрессовой была его жизнь (Ivancevich and Matteson, 1980). Представляется, что сам по себе хронологический возраст связан с типом стрессоров, которые воздействуют на человека, а физиологический возраст связан с последовательностью или результатом воздействия таких стрессоров.

Хронологический и физиологический возраст соотносятся с общим физическим состоянием человека и его состоянием здоровья. Часто считается, что физически более здоровые люди, по-видимому, лучше справляются со стрессовыми ситуациями, чем физически слабые. Однако зачастую на физический статус человека оказывает влияние совокупность небиологических факторов, таких как перенесенные заболевания, личные привычки и социально-экономическое положение. При этом во многих исследованиях по стрессу рассматривается только хронологический возраст и его прямое влияние.

В исследованиях, посвященных взаимосвязям возраста и уровня психического здоровья, не прослеживается непосред-ственной связи между двумя этими факторами. Как показало исследование 11 000 работников здравоохранения (Wall et al., 1997), более молодые участники эксперимента в целом были в лучшей психологической форме, чем их старшие коллеги. По данным уже упоминавшегося исследования British Household Panel Survey, включающего людей разного возраста, представляется довольно сложная картина; в группе людей среднего возраста (35-44 года) психологическое здоровье ухудшается, потом улучшается и ухудшается снова, начиная приблизительно с 75 лет (Buck et al., 1994). В обоих вышеназванных исследованиях использовали шкалу GHQ, для того чтобы оценить уровень психологического благополучия. Уорр (Warr, 1992) обследовал 1686 работников различных профессий и изучил их психическое состояние в связи с отношением к работе. Служащие среднего возраста выражали меньше энтузиазма и удовлетворенности работой, чем служащие помоложе и постарше.

Психологам еще предстоит выяснить роль возраста как фактора индивидуальных различий. Эта взаимосвязь, очевидно, не простая. Мы уже видели из главы 4, что возраст и стрессоры могут влиять друг на друга при воздействии на здоровье (то есть возраст действует как модератор). Этот тип взаимосвязи изучен мало.

Образование и социальный статус

Некоторые индивидуальные отличия (такие как тендер) обусловлены генетически, а многие другие приобретаются человеком на протяжении жизни. К таким факторам относятся образование, доходы, социальная поддержка и различные стратегии копинга, которые люди используют для того, чтобы справиться со стрессорами. (О социальной поддержке и копинг-стратегиях подробно рассказано в главах 7 и 8.)

Поскольку профессия и образование непосредственно связаны с доходом человека, то можно ожидать, что эти факторы связаны с психологическим и физическим здоровьем. Например, депрессия, как оказалось, взаимосвязана с социально-экономическим статусом (Веек-man, Copeland, Prince, 1999). Убедительно доказано, что социально-экономический статус человека оказывает непосредственное влияние на физическое здоровье и смертность (см., например, Wilkinson, 1997). В серьезных исследованиях, в которых изучаются профессиональные стрессоры и их воздействие на здоровье, обычно учитываются переменные образования и социально-экономического статуса, что может привести к их смешению с профессиональными стрессорами. Например, люди с невысоким социально-экономическим статусом обычно выполняют работу, которая не предоставляет значительных возможностей самому человеку контролировать ее, и их работа чаще приводит к заболеваниям сердца (Fletcher and Jones, 1993).

Тем не менее, как и в случае влияния пола, образование может влиять на то, что люди сообщают о своем напряжении. Как показал национальный анализ, проведенный в США, мужчины с более высоким уровнем образования чаще выража-ли свои реакции на средовые стрессоры, используя психологические термины (такие как чувство неуверенности в себе, ранимость, тревожность, ощущение «психического надлома»), а люди с низким уровнем образования чаще определяли-, свое состояние в терминах физических симптомов (Bryant and Marquez, 1986).

Контроль таких демографических переменных имеет большое значение для исследования стресса. Но все же, когда говорится о переменных индивидуальных различий, то чаще подразумеваются диспозиционные индивидуальные различия (например: личностные черты). Эти характеристики мы рассмотрим далее.

Диспозиционные факторы

В литературе рассматривается ряд черт, имеющих какие-либо связи со стрессом, но в отношении двух из них получены наиболее интересные данные. Это поведение по типу А -- враждебность и негативная аффективность (см., например, George, 1992). Негативная эффективность -- одна из личностных характеристик, относящихся к «большой пятерке» (Tokar, Fischer and Subich, 1998; см. врезку 6.1). Что касается понятия поведения по типу А, то оно выделено при изучении факторов риска сердечных заболеваний -- CHD (coronary heart disease) (см., например, Rosenman et al., 1964). Обе эти переменные привлекли внимание исследователей. Психологи постоянно включают их в обзорные статьи о личностных переменных (см., например, Schaubroeck and Ganster, 1991; O'Driskoll, 2001; Parkes, 1994). Далее мы расскажем о влиянии этих переменных на состояние стресса.

Тип А и враждебность

Понятие поведения А-типа основано на серии работ, известных как Western Collaborative Group Studies (WCGS; Rosenman et al., 1964) и посвященных изучению факторов риска сердечно-сосудистых заболеваний. После того как психологи в течение восьми лет проводили многочисленные интервью и наблюдения, были выделены индивидуумы, характеристики поведения которых заставляли отнести таких людей к «группе риска». Поведенческий паттерн А-типа позволяет описать использующих его индивидуумов как нетерпеливых, раздражительных, враждебных, склонных к соперничеству, чрезмерно поглощенных работой, стремящихся к достижениям и сосредоточенных на соблюдении сроков выполнения работы и первенстве любой ценой. Тип Б характеризуется относительно невысокими значениями по этим показателям. Даже после того как психологи стали контролировать традиционные факторы риска (например: кровяное давление, уровень холестерина, историю семьи), выяснилось, что риск возникновения сердечно-сосудистых заболеваний у людей А-типа в два раза выше, чем у людей Б-типа. Впоследствии исследовались механизмы, создающие у представителей А-типа итоговые напряжения. В соответствии с одной из гипотез -- гипотезой выбираемой незащищенности (differential exposure hypothesis; Cohen and Edwards, 1989), люди А-типа ненамеренно сами «подставляют» себя в ситуации, где влияние стрессоров на них будет усиленным, например: сами выбирают работу с высоким уровнем требований; таким образом, связь личностных характеристик и уровня напряжения опосредуется рабочими стрессорами. Однако немногочисленные работы, в которых изучалась эта гипотеза, в целом не дают доказательств. В одном исследовании определялась принадлежность работников к типу А или Б. Анализ показал, что оба типа оказываются в «стрессовых ситуациях» (например работают на машинных линиях сборки). Более того, у людей Б-типа были более высокие показатели по шкалам, измеряющим соматические недомогания (Caplan et al., 1975).

Альтернативная гипотеза (гипотеза дифференцированной реактивности -- differential reactivity hypothesis; Cohen and Edwards, 1989) утверждает, что люди А-типа более чутко реагируют на стрессоры в окружающей среде и более напряжены в условиях стресса, то есть тип А -- модератор взаимосвязи между стрессорами и напряжениями. Опять-таки факты в поддержку и против этой гипотезы разнородны, некоторые исследования указывают на то, что это действительно так (см., например, Ivancevich, Matteson and Preston, 1982; Payne, 1988), a некоторые факты свидетельствуют против данной гипотезы (например, Burke, 1988; Keenan and McBain, 1979). Наиболее важно то, что по итогам одного из нескольких исследований, использовавших измерения объективных характеристик стрессора (темп работы задается самим человеком или автоматически), также не обнаружено подтверждений указанной выше гипотезы. В данном случае изучались возможные связи стрессора и уровня тревоги и депрессии у работников (Hurrell, 1985).

В целом имеется больше данных о том, что люди А-типа чаще переживают физиологическое напряжение, а не психоло-гический дистресс или дистресс, связанный с работой (Ganster et al., 1991). Однако исследования людей А-типа «протииворечивы» (O'Driscoll, 2001). При этом чаще всего это противоречие возникает за счет трех факторов: плохо определена природа модели, предлагаемая модель одномерна, валидность параметров этой модели неочевидна (Parkes, 1994). Во-первых, психологи спорят о том, является ли тип А чертой личности i или это стиль ответов на вопросы при выполнении самоотчетов (Frew and Bruning, 1987; см. также главу 7). Во-вторых, факторные аналитические исследования подвергают сомнению валидность самого этого конструкта, и оказывается, что он состоит из ряда не связанных между собой конструктов (Parkes, 1994). Например, Ганстер и коллеги (Ganster et al., 1991) сделали вывод о том, что тип А можно выявить при помощи структурированного интервью (Rosenman et al., 1964), выделяющего три независимых фактора: враждебность, речевые характеристики и содержание ответа. В-третьих, ученые подвергали сомнению валидность различных средств измерения характеристик этой модели, таких как, например, самоотчеты с помощью предлагаемых вопросов (Parkes, 1994; Powell, 1987).

Данные первоначальных исследований, в частности работ по заболеваниям сердца, постепенно обесценились, потому что последующие эксперименты и обзоры дали негативные результаты. Так, например, обзоры работ по этой теме (см., например, Powell, 1987; Matthews and Haynes, 1986), в том числе тех, которые представляли собой многоплановые про-спективные исследования, показали, что тип А оказался значимо связан с CHD по данным примерно половины иссле-дований. Кроме того, проводился еще и ряд метаанализов (см. главу 2) (Booth-Kewley and Friedman, 1987; Matthews, 1988; Myr-tek, 1995). Данные этих метаанализов показывают, что результаты экспериментов варьировали в зависимости от того, какой метод применяли психологи. Как делают вывод Бут-Кыоли и Фридман (Booth-Kewley and Friedman, 1987):

В этом обзоре мы видим, что склонность к коронарным болезням возникает чаще не у суетливого и нетерпеливого трудоголика, а у человека, склонного испытывать негативные эмоции (с. 343).

Психологи отмечают, что к таким заболеваниям склонны люди, впадающие в депрессию, тревожные, злые, склонные к агрессивному соперничеству и часто испытывающие фрустрацию. В обзоре Мэть-юз (Matthews, 1988) указывается, что наиболее существенный компонент для личности А-типа -- это враждебность. Как позже выяснили Демборски и коллеги (Demborski et al., 1989), именно показатель враждебности был наиболее прогностичен в отношении CHD, а не итоговый показатель А-типа. После этого исследования ученые все больше стали изучать исключительно враждебность, и теперь эта переменная стала объектом метаанализа (см., например, Miller et al., 1996). Миллер и коллеги включили в свой анализ 45 научных работ и пришли к выводу, что враждебность -- независимый фактор риска для сердечных заболеваний. При определении показателя враждебности с использованием структурированного интервью выявили, что воздействие этой характеристики как фактора риска CHD было не меньшим или даже большим, чем у традиционных факторов риска: повышенный уровень холестерина, высокое кровяное давление или курение. Когда контролировались другие факторы риска, то взаимосвязь между враждебностью и риском заболеваний оставалась прежней. Существуют также данные о том, что когда проводятся вмешательства по ослаблению враждебности, то это эффективно снижает кровяное давление у пациентов с коронарными болезнями (Gidron, Davidson and Bata, 1999).

Интересно, что в современных исследованиях обнаруживаются более слабые взаимосвязи, чем это удавалось найти в ранних научных работах, как в случае с поведением А-типа (Miller et al., 1991). По мнению Миллера и коллег (1991,1996), имеют место методологически обусловленные артефакты: в исследованиях последнего времени фигурируют только группы с высокой степенью риска, когда люди уже обладают определенной формой коронарной болезни. Это нарушает строгость исследований, и результаты оказываются предвзятыми.

По-прежнему неясно, каков механизм действия враждебности. Вероятно, враждебный человек чаще провоцирует стрессоры (гипотеза выбираемой незащищенности) или такие люди хуже приспосабливаются, когда сталкиваются со стрессорами (гипотеза дифференцированной реактивности). Также вполне возможно, что враждебные люди чаще страдают от напряженных состояний, потому что они ведут менее здоровый образ жизни. Тем не менее ме-таанализ Миллера и его коллег показывает, что это не единственное объяснение указанного факта. Исследования в подавляющем большинстве рассматривают лишь прямое воздействие личностных характеристик на болезнь и не подвергают специальному анализу те пути, которыми враждебность влияет на взаимосвязь стрессор -- напряжение. Чтобы обсудить различные механизмы подобной взаимосвязи, обратимся к тому, как понимается в литературе «негативный аффект».

Негативная эффективность

Впервые определение такой характеристики личности, как негативная аффективность, или NA, дали Уотсон и Кларк (Watson and Clark) в 1984 году. Понятие NA, подобно понятию А-типа, возникло в результате проводимых исследований, причем не только в области стресса, но и более широкого плана -- это работы по психологии личности, социальным и клиническим проблемам. Негативная аффективность -- очень широкое понятие. Оно отражает устойчивые индивидуа-льные отличия в негативной эмоциональности и я-концепции. Люди с высокой негативной эффективностью: а) чаще испытывают дистресс, дискомфорт и неудовлетворенность; б) больше склонны к самоанализу и чаще фиксируются на своих неудачах и недостатках; в) чаще обращают внимание на негативные стороны мира, и поэтому г) относятся к себе хуже и меньше удовлетворены собой и жизнью в целом (Watson and Clark, 1984). Основная черта этого феномена состоит в том, что он проявляется даже тогда, когда условия в целом благоприятны для человека. Это позволяет сделать вывод о том, что в разные периоды времени и в разных условиях люди с высокой степенью негативной аффективности испытывают больше дистресса и неудовлетворенности, в отличие от тех, у кого низкий уровень негативной аффективности. В целом, как модель, NA значительно лучше изучена эмпирически и теоретически, чем А-тип, и поэтому она менее противоречива. Также NA высоко коррелирует с А-типом (Payne, 1988). Понятие NA часто синонимично понятию нейротизма Г. Ай-зенка, и в исследованиях эти личностные измерения постоянно отождествляются. Кроме того, это один из пяти показателей, составляющих пятифакторную модель личности («большую пятерку»). Это таксономия личности, давно уже принятая в науке (см. вставку 6.1).Чаще всего в области изучения профессионального стресса психологи исследуют именно негативную аффективность и ее влияние (Tokar, Fischer and Subich, 1998, с. 133).

Как негативная аффективность соотносится с другими личностными факторами?

Считается, что другие характеристики личности, участвующие в процессе стресса, такие как локус контроля (Rotter, 1966) и выносливость (Kobasa, 1979), во многом перекрываются основными личностными показателями и, в частности, негативной эффективностью (Payne, 1988; Tokar, Fischer and Subich, 1998).

На основании результатов оценочных шкал было разработано много различных концепций личности. Кэттелл, Эбер и Тацуока (Cattell, Eber and Tatsuoka, 1970) выделяют 16 показателей в своем 16-факторном личностном измерении (16PF). Другие авторы приводят гораздо меньше «основных» характеристик личности.

Двухфакторная модель

Айзенк (1953) предположил, что личность адекватно описывается при помощи двух параметров: экстраверсии/интровер-сии и нейротизма/ стабильности, а позже ввел еще третий параметр -- психотизм (Еуsenck and Eysenck, 1976). Возможно, исходная -- двумерная -- модель более известна.

Пятифакторная модель («большая пятерка»)

Норман (Norman, 1963) использовал оценочные шкалы Кэттелла и разработал пять ведущих параметров -- экстравер-сия, готовность соглашаться (agreeableness), честность, эмоциональная стабильность и культура. Эти параметры были установлены статистически, с помощью факторного анализа. В литературе многократно подчеркивалось большое значение всех пяти факторов (Hampson, 1988), однако о природе одного из этих факторов психологи горячо спорят. Мак-Крэ и Коста (McCrae and Costa, 1985) объявили, что обнаружили новый фактор, называющийся «открытость». Это термин означает открытость опыту, то есть либеральные взгляды, творчество, интеллектуальные и художественные интересы. Хэмпсон (Hampson, 1988) считает, что этот фактор можно рассматривать как своеобразную форму переменной «культуры» Нормана.

Локус контроля --это склонность человека описывать события или как находящиеся под личным (внутренним, интерна-льным) контролем, или под контролем внешних (экстернальных) факторов, таких как судьба, случай и удача (Rotter, 1966). Считается, что люди с высоким интернальным локус-контролем прилагают больше усилий, чтобы контролировать окружающую среду, они более обучаемы, активно ищут и используют знания и больше внимания уделяют информации, а не социальным требованиям ситуации (Phares, 1976). Неудивительно, что такие люди активнее сопротивляются стрессу. В процессе исследований подтвердились предположения о том, что люди с внешним локусом контроля чаще сообщают о более серьезных стрессоpax и более высоких уровнях напряжения (см., например, Payne, 1988).

Далее, есть много данных о том, что люди с высокой экстернальностью характеризуются и более высоким уровнем негативной аффективности (см., например, Jolley and Spielberger, 1973; Watson, 1967). Обнаружено, что локус контроля в целом коррелирует (г = 0,4) с негативным аффектом (Eysenck and Eysenck, 1964). Неудивительно поэтому, что, как пока-зывают отдельные исследования, контроль негативной аффективности приводит к тому, что ранее значимая взаимосвязь между локусом контроля и напряжением становится незначимой. Так, например, Пейн (Payne, 1988), исследуя безработных мужчин, установил, что контроль негативной аффективности исключил прежде значимую взаимосвязь между локусом контроля и показателями депрессии и тревоги. Соответственно, взаимосвязь между локусом контроля и напряжением можно приписать негативной аффективности.

Схожий аргумент выдвигался относительно взаимосвязи выносливость -- стресс. Согласно теории, выносливый способен выставить защиту от стресса, используя силу системы когнитивной оценки. В этой системе есть три стратегии: приверженность (вера в то, что жизнь и деятельность имеют ценность и значение); контроль (вера в то, что человек может контролировать события); и стремление к испытаниям (изменение в жизни человека ожидаемо и может быть полезно) (Maddi and Kobasa, 1991). Тем не менее, негативная аффективность и выносливость в значительной степени коррелируют между собой, и некоторые критики полагают, что негативная аффективность, как более широкая категория, включает в себя выносливость, то есть выносливый человек -- тот, который имеет низкие показатели по NA. (Funk and Houston, 1987). Наконец, также имеется мнение, что тип А тесно связан с негативной аффективностью (Payne, 1988).

Теперь вам должно быть ясно, что негативная аффективность -- это центральное понятие в исследовании личности. Поэтому в следующем разделе мы рассмотрим взаимосвязь между негативной аффективностью, стрессорами и напряжением. Мы более детально проанализируем эту взаимосвязь. Это поможет нам понять всю сложность некоторых вопросов, с которыми сталкиваются исследователи при попытке понять пути воздействия индивидуальных различий на взаимосвязь стрессор -- напряжение. Сначала, однако, мы расскажем о том, как измеряется негативная аффективность.

Измерение негативной аффективности

Негативная аффективность определяется несколькими способами; чаще всего с помощью средств, измеряющих личностную тревожность и нейротизм. Эта концепция развивается на базе обширных исследований, в которых выявлены сильные взаимосвязи между различными измерениями отрицательных переживаний, такими как нейротизм, личностная тревожность, депрессия, сила ego и общая неспособность к адаптации (Watson and Clark, 1984; Watson, Clark and Tellegen, 1988). Все же, когда проводится исследование стресса, то необходимо выбрать такие показатели, которые бы минимально пересекались с параметрами измерения психологического напряжения. Например, почти все измерения нейротизма и личностной тревожности включают параметры, схожие с параметрами для определения соматических жалоб. Однако одна из методик позволяет измерять NA, не используя показатели, связанные с соматической симптоматикой. Это Шкала позитивных и негативных переживаний (Positive and Negative Affect Schedule - PANAS; Watson, Clark and Tellegen, 1988). Разработанная специально для измерения NA, эта шкала предполагает, что респонденты указывают, насколько точно характеризует их каждое прилагательное из списка. Чаще всего именно такой метод применяется в исследовании стресса (см. врезку 6.2).

Как негативная аффективность влияет на самоотчеты о стрессорах и напряжении

Если учесть, что негативная аффективность влияет на когнитивную и аффективную оценку человеком себя и окружа-ющего мира, то неудивительно, что ее рассматривают как имеющую важное влияние на переживание стресса. Из самого определения NA следует, во-первых, что люди с высокой негативной аффективностью будут относиться к окружающему более отрицательно, чем люди с низкой NA. Во-вторых, люди с сильной негативной аффективностью всегда будут испытывать более сильный дистресс и неудовлетворенность, чем люди с низкой негативной аффективностью, независимо от условий окружающей среды. Итак, по определению, уже с самого начала делается прогноз о том, что люди с высокой негативной аффективностью будут сообщать о более сильных стрессорах и напряжениях, чем люди с низкой негативной аффективностью. Если вы помните из предыдущих примеров, и Молли, и Джейн сталкивались с одним и тем же стрессором -- вероятность потерять работу. У Молли была высокая степень NA, и именно она, а не Джейн, чувствовала наиболее сильное напряжение.

Шкала позитивных и негативных переживаний (PABwsffWfetson, С Tellegen, 1988) -- это быстрый и простой метод измерения на-«строения PANAS содержит две десятипунктовые шкалы, включающие Прилагательные, которые оценивают настроение по двум параметрам. Позитивное переживание (РА) -- это ощущение энтузиазма, активности, живости, а негативное (NA) -- чувство гнева, презрения, #ины, страха и нервозности. Этот инструмент использовался для изучения настроения в различные временные промежутки. Так, например, человека просили указать: «как вы себя чувствуете прямо сейчас», «как вы себя чувствовали на прошлой неделе», «как вы себя чувствовали в прошлом году». Кроме того, человека могпи попросить ,оценить, как он себя чувствует обычно. Таким образом, этот опросник можно использовать для того, чтобы разграничить устойчивые черты личности человека и его состояние (Watson and Tellegen, 1985). Уотсон и Теллиджен указывают, что при измерениях «состояния» шкала Чувствительна к колебаниям настроения человека, возникающим в ответ на изменения окружающей среды, а измерение «черты» устойчиво с течением времени. Авторы считают, что PANAS -- надежный и Достоверный способ определения психологического благополучия человека Обе эти шкалы в значительной степени коррелируют с опросником депрессии Бека (Beck Depression Inventory; Beck et al., 1961) и опросником тревог и как черты и состояния (State-Trait Anxiety Inventory, Spielberger, Gorsuch and Luschene, 1983), демонстрируя положительную взаимосвязь с NA и отрицательную -- с РА.

Этот вывод подтверждается во многих экспериментах и обзорах. Оказывается, негативная аффективность значимо коррелирует с целым рядом показателей стрессоров и напряжений как связанных, так и не связанных с работой. Например, как показали исследования в профессиональной сфере, NA значимо коррелирует с различными стрессорами: ролевой неопределенностью, ролевым конфликтом, межличностным конфликтом и давлением ситуации (Chen and Spector, 1991); контролем, социальной поддержкой (Moyle, 1995b); требованиями работы (Parkes, 1990). Также NA коррелирует с разнообразными показателями напряжения, такими как стойкая текучесть кадров, преданность своей организации (Cropanzano and James, 1993); удовлетворенность работой (Brief, Butcher and Roberston, 1995); абсентеизм (Chen and Spector, 1991); выгорание (Deary et al., 1996) и общее психосоматическое неблагополучие (см., например, Moyle, 1995b).

Действительно ли высокий уровень негативной эффективности предрасполагает к тому, что люди испытывают более сильное напряжение?

Хотя в литературе достаточно данных о взаимосвязи между NA и показателями стрессоров и напряжений по самоотчетам, в то же время многие специалисты спорят о том, какую роль выполняет NA в профессиональном стрессе. В частности, ведутся споры о том, оказывается ли негативная аффективность отдельным компонентом, действующим как помеха, или же она действует как реальный фактор уязвимости (хотя вполне возможно, что имеются и другие факторы, например «выбираемая незащищенность»). Мешающее воздействие NA проявляется, как считают, в необоснованном преувеличении наблюдаемых связей между показателями стрессоров и напряжений по самоотчетам (NA приводит к предвзятым негативным реакциям на вопросы о стрессорах и напряжениях). Таким образом, часто считается, что негативная аффективность -- методологическая помеха в исследовании, и ее нужно контролировать при изучении стресса (см., например, Brief et al., 1988; Stone and Costa, 1990). Такая модель называется моделью помехи (она описана далее). Однако негативную аффективность рассматривают и как реальный фактор уязвимости, который играет важную роль в ощущении стресса. NA может воздействовать на связь стрессор -- напряжение, действуя скорее не как помеха, а как модератор, изменяя силу взаимосвязи. От людей с высокой NA ожидают, таким образом, повышен-ной реактивности в отношении стрессоров и, соответственно, возрастания напряжения (Bolger and Schilling, 1991). Поэтому таких людей считают более уязвимыми перед воздействием профессионального стресса, сравнительно с сотрудниками, имеющими низкую NA. Такой подход, описывающий дифференцированную реактивность, называется моделью уязвимости NA (описывается далее).

Хотя две модели негативной аффективности имеют совершенно разные теоретические и практические базы, необходи-мо отметить, что это дополняющие друг друга модели, а не исключающие. И действительно, далее мы приводим исследование, которое доказывает, что негативная аффективность оказывается и помехой, и фактором уязвимости в профессиональном стрессе. Тем не менее, как мы покажем ниже, в научной литературе прослеживается тенденция признавать модель помехи, тем самым, обедняя влияние NA как фактора уязвимости.

Модель помехи

В основе модели помехи лежит предпосылка, что показатели независимых и зависимых переменных в исследовании стресса искажаются показателями негативной эффективности. Считается, что показатели стрессоров и напряжения на основе самоотчетов не прямо, а косвенно измеряют эти характеристики. (Dohrenwood et al., 1984). Что это означает на практике, иллюстрирует врезка 6.3.

У Фреда высокие показатели негативной эффективности( NA). Ему всегда кажется, что стакан наполовину пуст, а не наполовину полон. Он часто относится к миру негативно. Ему кажется, что его работа в офисе служит причиной сильного стресса, потому что он плохо ладит со своим боссом, и у него слишком много дел. В компании, где он работает, в последнее время произошло много сокращений, и Фреда тревожит, что он может быть следующим. Поэтому Фред очень тревожится и беспокоится.

Берт работает в том же офисе, что и Фред, и у него тоже большая степень негативной эффективности. Как и Фреда, его тоже тревожит, что ин может потерять работу, и он страдает от тех же проблем на работе, что и Берт.

Оба они недавно принимали участие в опросе, проводившемся психологом в их организации. В этом опросе на тему стресса также определяется тревожность. Когда обоим нашим участникам предоставили обратную связь, то у них оказались одинаковые результаты они набрали 70 баллов из 100. Им сказали, что средний результат в компании был 48 из 100, так что у них высокий уровень тревожности. Вскоре после этого в их отдел зашел босс и предупредил работников о том, что необходимо повысить качество работы. Босс пригрозил Фреду и Берту увольнением. Затем их снова навестил психолог. Психолог попросил их опять заполнить анкету на тревожность. На этот раз результаты показали, что между Фредом и Бертом есть существенное отличие. У Фреда получился результат 80 из 100, а у Берта -- 95 из 100. В действительности ко многим служащим в их организации приходил босс и, в среднем, уровень тревожности у них доходил до 58. Для Фреда NA оказалась переменкой, действующей как помеха в понимании истинного положения вещей. Ведь его самоотчет выявил больший уровень тревоги, чем у других, уже с самого начала. Когда босс стал угрожать ему и добавил беспокойства, то уровень тревоги у Фреда поднялся еще выше. Тем не менее тревога у Фреда повысилась, как и у всех в компании (на 10 пунктов). Все это говорит о том, что его негативная эффективность не сделала его еще более подверженным стрессорам, просто Фред начал с более высокой отметки. Что касается Берта, то его негативная эффективность оказалась фактором уязвимости. Хотя с самого начала у него уровень тревожности был выше, чем у остальных, но когда на него начал давить босс, то его тревожность возросла до предела. Из-за своей негативной эффективности Берт стал уязвим перед стрессорами, и его уровень тревоги вырос на 25 пунктов, то есть увеличился в 2,5 раза по сравнению со средними показателями.

Модель помехи оказала большое влияние на исследование стресса. Если выявленная на основе самоотчета связь между стрессорами и напряжениями объясняется не их истинной взаимосвязью, а вмешательством негативной аффективности, то возникает сомнение относительно выводов предыдущих исследований (см., например, Burke, Brief and George, 1993). Такая модель ставит под сомнение базовую модель профессионального стресса, в которой считается, что стрессоры на работе причинно связаны с уровнем напряжения в профессиональной сфере. На практике, если большинство людей похоже на Фреда, описанного во врезке 6.3, то это означает, что исключение или ослабление стрессоров на работе лишь незначительно уменьшит напряжение такого человека. Если отказаться от той посылки, что стрессоры на работе вызывают напряжение, то тогда возникает сомнение в целесообразности вмешательств по снижению стресса на рабочем месте. Изменение окружающей среды на работе не принесет пользы, если все измерения стрессоров на работе и напряжений всего лишь служат ширмой данных о негативной аффективности. Только если изменятся ощущения человека и сам человек, то можно будет утверждать, что самоотчет о настроении и ощущениях имеет практическую ценность.

В пользу этой модели негативной аффективности говорят два основных источника. Первый -- когда в разное время и в разных ситуациях последовательно измеряется одна и та же характеристика. Например, установки по отношению к работе у человека не меняются даже при серьезных переменах в карьере (Staw, Bell and Clausen, 1986), эти установки остаются неизменными и при крупных переменах в жизни (Costa, McCrae and Zonderman, 1987). Коста, Маккрэ и Зон-дерман (1987) провели девятилетнее лонгитюдное исследование и обнаружили, что диспозиционные характеристики лучше предсказывали, будет ли человек психически благополучен, в то время как важные перемены в жизни (например: изменения в семейном статусе, смена работы и места жительства) не позволяли сделать точный прогноз. В то время как индивидуальные характеристики давали возможность объяснить 25% различий в уровне психического благополучия, обстоятельства жизни позволяли объяснить всего 4-6% различий. Эти результаты заставляют предположить, что изменения психики человека можно объяснить какой-то стабильной его чертой, а не переменными из окружающей среды.

Второй источник сведений в пользу модели помехи -- данные исследований, в которых изучается взаимосвязь между негативной эффективностью и устойчивыми показателями физического здоровья. Отмечается, что коль скоро NA играет столь существенную роль в восприятии человеком себя как находящегося в стрессовом состоянии, то N А должна быть связана и с физиологическими индикаторами напряжения. Однако исследования в целом не подтвердили этих выводов (см., например, Costa, McCrae and Zonderman, 1987; Watson and Pennebaker, 1989). Уотсон и Пеннебейкер (1989), например, обнаружили, что хотя негативная аффективность имела значимые связи с различными выявляемыми по самоотчетам жалобами на здоровье, не выявлено связей NA ни с физиологическими параметрами (например: биохимические показатели крови и кровяное давление), ни с показателями поведения (например: поддержание диеты и физической формы, число визитов к врачу). Как показал обширный обзор литературы, сделанный Уотсоном и Пенне-бейкером, негативная аффективность не была связана ни с показателями здоровья сердца, ни с факторами риска сердечных заболеваний, ни со смертностью от сердечных заболеваний, ни с кардиопатологией. В итоге можно заключить, что знание показателей NA не позволяет прогнозировать ни состояние здоровья на какой-либо длительный период, ни поведенческие проявления, направленные на поддержание здоровья.

В настоящее время в литературе встречаются два мнения в отношении модели помехи. Первое трактует смешение переменных стрессора и напряжения как проблему измерения. Второе относит роль NA как помехи за счет установочного влияния NA на то, что люди сообщают в своих самоотчетах о стрессорах и напряжениях. В описаниях первого типа указывается, что измерение показателей стрессоров и напряжений подвержено влиянию NA, поскольку содержание шкал оценки перекрывает друг друга. Так, отдельные пункты некоторых шкал негативной эффективности, например шкалы нейротизма Айзенка (Eysenck and Eysenck, 1976), совпадали с пунктами шкал, оценивающих общее психическое благополучие и жалобы на состояние здоровья (Payne, 1988). Тот же аргумент высказывался и в отношении общепринятых измерений стрессовых событий жизни, таких как шкала событий жизни и шкала повседневных препятствий (см., например, Brett et al., 1990) Тем не менее совпадение содержания шкал не помогает адекватно объяснить роль негативной аффективности как помехи. Например, даже когда «совпадающие» пункты исключили из шкал стрессоров и напряжений, связь с негативной аффективностью все равно сохранилась (Burke, Brief, George, 1993).

В описании второго типа указывается, что негативная аффективность влияет на отчеты людей о стрессорах и напря-жении. Считается, что поскольку люди с негативной аффективностью воспринимают и оценивают себя и окружение негативно, то и их отчеты о стрессорах и напряжениях будут отражать эту установку. Более того, люди с высокой степенью негативной аффективности сообщают о переживании более сильного дистресса, независимо от ситуации; их самоотчеты будут предвзятыми даже в отсутствие явных стрессоров (см., например, Stone and Costa, 1990).

Такое описание модели помехи чаще всего встречается в исследованиях. Эту модель негативной аффективности подтверждает известная работа, проведенная Брифом и коллегами (Brief et al., 1988). В этом исследовании у 497 менеджеров и специалистов контролировалось влияние негативной аффективности на стрессоры и напряжения как связанные, так и не связанные с работой (соматические жалобы, негативные переживания на работе, удовлетворенность работой и жизнью). Этот контроль привел к падению значений 12 из 15 первоначально значимых корреляций ниже уровня значимости. В среднем корреляция уменьшилась на 0,22. Авторы приходят к выводу, что:

В исследовании профессионального стресса нельзя не учитывать влияние негативной аффективности. Мы не вправе утверждать, что простые корреляции между показателями рабочего стресса и рабочей нагрузки, определяемые по данным самоотчетов, будут достаточно информативными (с. 197).

Эти данные подтверждаются и Пейном (Payne, 1988). Поэтому мы советуем в научных работах контролировать негативную аффективность всегда, когда используются самоотчеты испытуемых.

Тем не менее, сама модель негативной эффективности как помехи оспаривалась по ряду причин. В частности Шоброук, Ганстер и Фокс (Schaubroek, Ganster and Fox, 1992) утверждают, что преждевременно делать вывод об отсутствии связи между негативной эффективностью и физическим здоровьем. Приводятся данные о том, что в некоторых научных работах обнаруживается взаимосвязь между негативной аффекивностью и здоровьем. Это касается, например, функционирования иммунной системы (содержание иммуноглобулинов в слюне) и систолического кровяного давления. Ученые отметили, что в литературе встречается достаточно несоответствий, поэтому трудно говорить об этиологиче-ской роли негативной аффективности в отношении состояния здоровья на протяжении длительного срока. Кроме того, вызывают сомнения и противоречивые результаты, полученные в ряде научных работ, которые, следуя совету Брифа и коллег, пытаются вычленить NA из связи стрессор -- напряжение. Так, например, Джеке и Спектор (Jex and Spector, 1996) и Мойл (Moyle, 1995b) выяснили, что когда контролировалась негативная эффективность, имело место ограниченное снижение корреляций. Спектор и другие (Spector et al., 2000) обсуждают вопрос о NA как факторе, вносящем путаницу во взаимосвязи между стрессорами и напряжениями. Авторы полагают, что осуществляя контроль NA в работах, посвященных взаимосвязям стрессор -- напряжение, исследователи скорее удаляют причину разногласий, чем изучают, каким именно образом NA оказывает воздействие на эти взаимосвязи. Спектор с соавторами предлагают ряд альтернативных механизмов, в том числе и модель уязвимости (она описывается ниже).

Джадж, Ирез и Торезин (Judge, Erez and Thoresen, 2000) оспаривают тезис о том, что NA формирует у человека предвзятое отношение к действительности и другим людям. Эти авторы отмечают наличие в настоящее время данных о том, что люди с негативной эффективностью склонны скорее быть более (а не менее) точными при оценке окружающего (Alloy and Abramson, 1979); не хватает же им установки на позитивное отношение к себе, свойственное «нормальным» людям (см., например, Taylor and Brown, 1988; Weinstein, 1980). И пока еще недостаточно изучено воздействие таких позитивных установок на взаимосвязь стрессоров и напряженного состояния. Предполагается, что одна из форм позитивных установок, самообман, в действительности приводит к тому, что люди в отчетах сообщают, будто испытывают меньше напряжения и у них меньше проблем со здоровьем. Ученые считают, что эта переменная может иметь не меньшее значение, чем негативный аффект. Так что возможно, переменные индивидуальных различий могут привести скорее к недооценке, чем к переоценке прочности взаимосвязей стрессор -- напряжение. Названные авторы (Judge, Erez and Thoresen, 2000; Spector et al., 2000) единодушно отмечают, что нужно не просто контролировать негативную эффективность как вносящую помехи переменную, а изучать ее саму по себе.

Модель уязвимости

Эта модель NA как модератора предполагэет этиологическую роль негативной аффективности, состоящую в изменении силы взаимосвязи стрессор -- нэпряжение. На основании этой модели делается прогноз о том, что в стрессогенных условиях люди с высокой негативной эффективностью испытывают более выраженное напряжение, чем люди со слабой негативной эффективностью. То есть считается, что у людей с большой негативной эффективностью повышена реакти-вность, и они сильнее реагируют на стрессоры в окружающей среде (см.,нэпример, McCrэeэnd Costa, 1991; Deary etal, 1996). Поэтому мы можем сделэть вывод, что в ситуации, когда к человеку предъявляются повышенные требования, психологические, поведенческие и физиологические показатели у людей с сильной или слабой негативной эффективностью будут отличаться

Как считают Уотсон и Кларк (Watson and Clark, 1984), такая повышенная реактивность людей с сильной NA вполне соответствует определению негативной аффективности. Однако такая реактивность не была адекватно изучена. Тем не менее считается, что личностная тревожность указывает на негативную аффективность, так что по определению повышенная реактивность может считаться главным признаком тревожности как черты (см., например, Spielberger, 1983). Поэтому вполне логично, что повышенная реактивность является еще и характеристикой людей с высоким уровнем NA.

Удивительно, что модель уязвимости так мало изучена, в особенности если учесть, насколько большое значение имеет эта модель. Она прогнозирует определение тех людей, которые составляют группу риска в отношении воздействия профессиональных и жизненных стрессоров. Так, например, в соответствии с моделью модераторного воздействия, когда возрастают требования на рабочем месте, люди с сильной негативной эффективностью первыми проявят симптомы напряжения. При этом негативная аффективность связана с поведенческими индикаторами напряжения: люди с высокой NA демонстрируют снижение результатов работы, повышение показателей абсентеизма и текучести кадров. Таким образом, модель уязвимости представляет человека с высокой негативной аффективностью как более неудобного и дорогостоящего работника. Поэтому можно сделать прогноз, который имеет большое практическое значение. Вмешательства, направленные на облегчение воздействия стрессоров на рабочем месте и уменьшение их количества, должны эффективно снижать напряжение у людей с высокой негативной аффективностью.

В тех немногочисленных исследованиях, в которых тестировались обе модели -- модель уязвимости и модель помехи, обе они получили подтверждение (например, есть исследования Morrison, Dunne and Fitzgerald and Gloghan, 1992; Marco and Suls, 1993). Тем не менее нужно отметить, что результаты исследований, в которых проверялись эффекты взаимодействия, не позволяют сделать окончательных выводов. Во-первых, когда психологи получили данные об эффектах взаимодействия, то эти эффекты оказались несущественными и объясняли лишь небольшую часть различий измеряемых напряжений (см., например, Cassar and Tattersall, 1998). Во-вторых, как уже указывалось в предыдущем исследовании, эффекты взаимодействия не только малы, они еще проявляются непоследовательно. NA выступает как модератор только при определенного типа взаимосвязях стрессор -- напряжение. Такой вывод мы можем сделать, основываясь на обширной литературе по профессиональному стрессу. Так, например, в лонгитюдном исследовании (Parkes, 1990), проводившемся в течение года, обнаружилось, что различные модели негативной аффективности соответствовали различным же видам связи между рабочими стрессорами и напряжениями. Паркие показала, что модераторная модель лучше всего проясняла взаимосвязь между требованиями на работе и ощущением психического благополучия, а модель помехи -- между социальной поддержкой и благополучием.

Результаты последней научной работы Мойл (Moyle, 1995b) еще больше усложняют ситуацию. Указывается, что исследованиях_нужно еще учесть, каков характер испытываемого человеком напряжения. Как отмечалось в этой работе, негативная аффективность является модератором взаимосвязи между стрессорами на работе и общим психологическим благополучием, но NA не регулирует связь тех же самых стрессоров и удовлетворенности работой. Другими словами, можно сделать вывод, что различные напряженные состояния можно прогнозировать при помощи различных моделей негативной аффективноети.

Другие подходы в исследовании негативной аффективности

Изложенные выше результаты выявляют неоднозначность понимания роли NA различными исследователями. В тех немногочисленных исследованиях, в которых изучалась потенциальная роль негативной аффективности, результаты оказались непоследовательны; в разных моделях негативной аффективности делаются различные прогнозы о взаимосвязи между стрессором и напряжением. Ситуация еще больше усложняется, если учесть другие возможные модели взаимосвязи между стрессорами и напряженным состоянием. Так, например, Спектор и другие (Spector et al, 2000), главным образом, рассматривают контекст профессиональной деятельности и предлагают несколько других моделей. Однако эти механизмы и модели пока мало изучены.

* Механизм отбора. Психологи делают вывод о том, что люди с негативным аффектом чаще попадают на стрессовую работу (гипотеза «выбираемой незащищенности»).

* Механизм создания стрессора. Люди с сильной негативной аффективностью могут в действительности создавать больше стрессоров. Так, например, они чаще вступают в конфликты, в результате чего в силу могут вступать дополнительные объективные стрессоры, и дело не ограничивается просто предвзятым восприятием. Это еще одна форма гипотезы «выбираемой незащищенности». Стрессор оказывается медиатором взаимосвязи между негативной аффективностью и напряженным состоянием.

* Механизм настроения. Настроение, а не склонность к негативной аффективности, влияет на взаимосвязь между стрессором и напряжением, так как в зависимости от настроения человек по-разному сообщает о наличии напряжения, стрессорах и негативной аффективности.

* Механизм причинности. Когда человек сталкивается с многочисленными стрессорами на работе, то это в действительности ведет к росту негативной аффективности (в данном случае негативная аффективность выступает посредником в отношениях между стрессорами и напряжением).

Все эти достаточно правдоподобные механизмы вполне могут объяснить взаимосвязь между негативной аффективностью, стрессорами и напряжением, однако потребуются новые исследования, чтобы понять роль негативной аффективности и других личностных переменных в процессе стресса. Кроме того, предстоит изучить практическое значение этих моделей и их пользу для проведения вмешательств. Так, например, часто высказываются мнения в защиту когнитивных поведенческих стратегий, развивающих позитивное мышление. Эти стратегии часто включаются в тренинги по борьбе со стрессом, однако нам еще предстоит выяснить, почему эти механизмы могут давать положительный результат. Может быть, эти стратегии просто помогают человеку выработать позитивный взгляд на жизнь, а не изменяют его реакции на стресс. Или может быть, такие стратегии действительно влияют на реакции на стресс через уже описанные нами механизмы?

Заключение

В этой главе представлено общепризнанное положение о том, что люди по-разному реагируют на стрессоры. Однако психологи еще только начинают распутывать скрытую взаимосвязь между стрессорами и состоянием человека. Еще предстоит выяснить, как индивидуальные отличия влияют на восприятие стрессоров и напряжения, на физическое здоровье и взаимосвязь между этими переменными. При этом мы можем сделать несколько точных выводов о том, какое значение имеют индивидуальные отличия. В первых научных работах о стрессе предполагалось, что тип А -- главный фактор прогноза сердечно-сосудистых заболеваний. Впоследствии эти работы подверглись критике. Недавние работы по враждебности показали, что она непосредственно связана с сердечно-сосудистыми заболеваниями. Тем не менее есть мало данных о влиянии этих переменных на взаимосвязь между стрессором и напряжением. Исследователи, изучающие влияние индивидуальных различий на взаимосвязь стрессор -- напряжение, чаще сосредо-точивают свое внимание на роли негативного аффекта. Здесь мы видели, что хотя негативная аффективйость оказывает влияние во многих ситуациях, ее вклад далеко не однозначен, и психологам еще предстоит изучить множество моделей.

Психологам также предстоит включить в исследования много личностных переменных. Как мы уже видели, Джадж, Ириз и Торизин (Judge, Erez and Thoresen, 2000) сделали вывод о том, что очень важна склонность человека к позитивному взгляду на жизнь. Миллер и коллеги (Miller et al., 1996) также советуют в будущем изучить большое количество переменных и детальнее исследовать личностные переменные из большой пятерки. Многие из проблем и вопросов, связанных с негативной аффективностью, касаются и других личностных переменных. Для их решения психологам предстоит создать и исследовать новые модели.

ГЛАВА 7. ПРЕОДОЛЕНИЕ СТРЕССА

В этой главе представлены теоретические подходы к проблеме преодоления стресса. Здесь излагаются различные диспозиционные подходы (разделяющие подавляющий и сенситизирующий, а также мониторинговый и блантерный стили совладания со стрессом), и описывается отношение между чертами личности и совладанием со стрессом. Эти подходы противопоставляются транзакциональному подходу Лазаруса, который рассматривает стресс как динамиче-ский процесс, посредством которого индивид реагирует на различные ситуации. Будет рассмотрено соотношение между ситуационным и дис-позиционным подходами, и их связь со здоровьем и другими характеристиками. Наконец, будут представлены еще некоторые альтернативные подходы к совладанию со стрессом.

Число книг, написанных к настоящему времени на тему преодоления стресса, огромно. Знакомство с университетской библиотекой дает представление о разнообразии жизненных обстоятельств, в которых нам приходится каким-то образом справляться со стрессом. Мы можем найти книги, предлагающие читателю рекомендации по поводу того, как общаться со стареющими родителями, как вести себя в случае заболевания раком или другими хроническими болезнями, как лучше обращаться с грубым боссом и как справляться с состоянием стресса во время транспортных перегрузок в часы пик. Если ваши проблемы не относятся ни к одной из этих категорий, вы можете помочь себе путем «совладания с исследованиями» (Calnan, 1984). Короче говоря, впечатление таково, что проблемам, порождающим стресс и необходимость искать способы совладания с ним, нет числа.