Стресс. Теории, исследования, мифы

Используя это задание, Мак-Леод, Мэтьюз и Тата (MacLeod, Mathews & Tata, 1986) продемонстрировали, что тревожные участники (пациенты с GAD) быстрее, чем нетревожные, обнаруживали точку, когда она появлялась в той половине экрана, где перед этим демонстрировалось слово, связанное с угрозой. Эти результаты были повторены для слов, связанных с социальной угрозой, на которых пациенты с социальной фобией заостряли больше внимания, чем контрольные участники (Asmundson & Stein, 1994).

При этом снова можно поставить под сомнение экологическую валидность рассмотренных исследований. Манипуляция словами совершенно очевидна, и не исключена догадка участника, что эти слова отличаются особыми свойствами. В частности, слова, связанные с угрозой, обладают более характерными особенностями, чем их нейтральные двойники, поскольку все они принадлежат к относительно узко определенной категории -- «угроза», тогда как нейтральные слова берутся из более широкой категории слов. Поэтому человеку относительно просто понять, что перед ним группа связанных с угрозой слов, но сложнее выявить подобный четкий паттерн в неугрожающих словах. Соответственно, это знание может отражаться на действиях человека. Намного более строгим подходом было бы брать нейтральные слова из категории, которая столь же узка, например слова, связанные с работой (офис, письменный стол, предприятие, «текстовый редактор» и т. д.).

Значение экспериментов на внимание. Эксперименты на внимание могут быть очень изощренными. К примеру, задание с точкой оставляет очень мало возможностей для влияния посторонних переменных. Это крайне важно для понимания того, как тревога и стресс отражаются на фундаментальных когнитивных процессах, таких как концентрация внимания и выявление стимулов. Но затем требуются дополнительные полевые исследования, чтобы проверить результаты, которые должны быть воспроизводимы в условиях реальной жизни. Как только такие исследования проведены, можно разрабатывать терапевтические подходы. Поэтому основная задача когнитивных психологов -- проверить теории и определить базовые процессы, которые могут указать направление прикладных исследований.

Интерпретация и память

Тенденциозность интерпретации. Эксперименты на тенденциозность интерпретации призваны определить степень, в которой тревога влияет на то, как мы интерпретируем неоднозначные стимулы. Предполагается, что тревожные индивидуумы будут интерпретировать неопределенные стимулы как угрожающие. В исследованиях, проведенных Мак-Леодом (MacLeod, 1990), тревожные и нетревожные участники слушали фразы, которые можно было проинтерпретировать различным образом, в зависимости от интерпретации одного слова-омофона, которое могло иметь или нейтральное, или угрожающее значение, например: die/dye (умирать/красить), break/ brake (ломать/тормозить). После того как произносилась каждая фраза, участникам задавали вопросы на понимание, чтобы оценить их интерпретацию каждой фразы. Результаты Мак-Леода показали, что высоко тревожные индивидуумы значимо чаще, чем нетревожные, давали более угрожающую интерпретацию. Однако подобная процедура не избегает необъективности ответов; хотя участники могут производить схожие первоначальные интерпретации стимулов, нетревожные люди могут просто реже сообщать об угрожающих интерпретациях.

Айзенк с коллегами (Eysenck et al., 1991) в еще одном эксперименте на интерпретацию неопределенности попытался избежать тенденциозности реакции. Тревожным и нетревожным участникам предлагались двусмысленные и нейтраль-ные предложения. Затем с участниками проводили тест на узнавание, в котором им предлагались перефразированные варианты первоначальных предложений. Перефразированные варианты были менее двусмысленными, будучи по смыслу ближе или к угрожающему, или к неугрожающему значению первичного предложения. Результаты тестов на узнавание показали, что тревожные участники чаще, чем нетревожные, давали более угрожающие интерпретации двусмысленным стимулам. Одна из проблем с этим результатом состоит в том, что невозможно определить, является ли связанная с тревогой тенденциозность интерпретации эффектом в режиме «он-лайн» -- т. е. автоматическим разрешением двусмысленности, или же ретроспективным процессом, использованным во время задания на узнавание (Hitchcock & Mathews, 1992). В попытке разрешить эту проблему Мак-Леод и Коэн (MacLeod & Cohen, 1993) проверили, как участники интерпретируют двусмысленный текст в режиме «он-лайн» (т. е. незамедлительно). Использовались отрывки текста, которые содержали двусмысленное предложение с возможностями одной эмоционально негативной и одной нейтральной интерпретации, за которым следовала фраза-продолжение только с одной интерпретацией. Мак-Леод и Коэн обнаружили, что когда продолжение соответствовало нейтральной интерпретации, высоко тревожным участникам требовалось больше времени на понимание отрывков, чем людям с низкой тревожностью, а это показывало, что высоко тревожные участники уже заранее придали двусмысленному предложению негативную окраску, обуслови-вшую более продолжительное понимание фразы, которая противоречила их первоначальному представлению.

В последнее время тенденциозность интерпретации привлекает большое внимание исследователей, причем интерпретация стимулов стала центральной особенностью в нескольких моделях тревоги (см., например, Eysenck, 1997; Williams et al., 1988,1997; Mogg & Bradley, 1998; Mogg et al., 2000). Так, согласно Айзенку (1997), тенденциозность интерпретации должна иметь противоположную направленность в высоко и низко тревожных группах. Деракшан и Айзенк (Dera-kshan & Eysenck, 1997) предположили такие последствия этого, что высоко тревожные индивидуумы будут преувеличивать тревожность собственного поведения в социальных ситуациях. Напротив, репрессоры должны обладать противоположной тенденциозностью интерпретации и недооценивать тревожность своего поведения. Исследователи получили в двух экспериментах данные, подтверждающие эти прогнозы.

Тенденциозность памяти. В предыдущем разделе были приведены данные, которые подтверждают гипотезу, что повышенные уровни тревоги ведут к избирательной обработке негативных стимулов. Также было показано, что тре-вожные люди могут лучше припоминать негативные стимулы, благодаря обусловленной настроением тенденциозности памяти, когда индивидуумы лучше припоминают материал, соответствующий их настроению во время припоминания. Однако в настоящее время имеется незначительное число данных, подтверждающих идею, что тенденциозность имеет место в случае припоминания эмоционально негативных стимулов. Фактически, ряд исследований показал, что у высоко тревожных участников припоминание негативных стимулов ухудшается (см., например, Mogg, Mathews & Weinman, 1987). Данные, противоречащие идее о тенденциозности припоминания, получены в исследовании Наджента и Минеки (Nugent & Mineka, 1994), в котором возможности имплицитной и эксплицитной памяти изучались в группах высоко и низко тревожных участников. (Строго говоря, эксплицитная память относится к информации, которую можно сознате-льно припомнить, тогда как имплицитные воспоминания не возникают «по заказу», но их существование может проявиться, к примеру, во время работы над заданиями.) В эксперименте Наджента и Минеки участники оценивали свое отношение к понятиям, общим количеством 64 слова, из группы, содержавшей равное количество позитивных и нейтра-льных слов, а также слов с социальной и физической угрозой. Затем с участниками проводили тест на имплицитную память (завершение слов только на основании предъявленного корня), тест на эксплицитное припоминание и тест на эксплицитное узнавание. В двух экспериментах не было обнаружено какой-либо тенденциозности имплицитной памяти для слов, связанных с угрозой. Тенденциозность для связанных с угрозой слов в тесте на эксплицитное припоминание была выявлена у тревожных участников в одном эксперименте, но не была получена повторно. Эти результаты позволили Надженту и Минеке заключить, что данные в пользу тенденциозности припоминания у тревожных участников в лучшем случае двусмысленны. Этот вывод подтверждают Мэтьюз и Мак-Леод (Mathews & MacLeod, 1994), указывая, что с облегченным припоминанием эмоционально негативного материала, по-видимому, связана депрессия, а не тревога.

Несколько исключений из этого паттерна было выявлено для воспоминаний автобиографического характера (см., например, Burke & Mathews, 1992; Richards & Whittaker, 1990), хотя, опять же, недавние исследования ставят под сомнение надежность этих результатов. В исследованиях автобиографической памяти участникам предлагают слова и просят припомнить какое-то событие из личной жизни, связанное с каждым словом. Как правило, используются комбинации негативно и позитивно нагруженных слов, и оценивается латентный период припоминания ( г. е. время, необходимое для припоминания) каждого слова. Ричарде и Уиттейкер установили, что высоко тревожные участники быстрее припоминали события, связанные со словами, относящимися к тревоге, чем со словами, относящимися к счастью. Однако когда Леви и Минека (Levy & Mineka, 1998) провели ! схожий эксперимент, который включал использование нейтральных | слов в качестве базового условия, то не выявили никаких различий в латентности припоминания между высоко и низко тревожными группами. Леви и Минека указывают, что между их исследованием и экспериментом Ричардса и Уиттейкера имелось множество процедурных различий. Однако невозможность концептуально воспроизве-сти эксперимент Ричардса и Уиттейкера (наряду с отрицательными результатами в отношении тенденциозности, часто получаемыми в исследованиях неавтобиографических воспоминаний) заставляет их скептически смотреть на данные, касающиеся обусловленной настроением тенденциозности памяти в случае тревоги.

В недавнем превосходном обзоре литературы по тенденциозности имплицитной памяти Руссо, Фокс и Боулз (Russo, Fox & Bowles, 1999) предлагают три критерия, которым, по необходимости, должны удовлетворять исследования при демонстрации тенденциозности имплицитной памяти:

1. Должно иметь место значимое взаимодействие между состоянием тревоги и словами, классифицированными по степени эмоционального воздействия.

2. Высоко тревожные индивидуумы должны демонстрировать больший отклик на слова, связанные с угрозой, чем низко тревожные индивидуумы, и такие же или более низкие уровни отклика на нейтральные слова.

3. Высоко тревожные индивидуумы должны демонстрировать значимо более высокие уровни отклика на слова, связанные с тревогой, по сравнению с откликом на нейтральные слова.

На основании обзора литературы и собственной экспериментальной работы Руссо, Фокс и Боулз заключают, что нет убедительных данных в пользу тенденциозности имплицитной памяти у высоко тревожных индивидуумов, а также утверждают, что парадигма тенденциозности имплицитной памяти не годится для изучения различий между высоко и низко тревожными людьми и для интеграции информации.

Значение исследований интерпретации и памяти. Эксперименты, касающиеся интерпретации и памяти, опираются на задания, которые более приближены к реальной жизни, чем задания на исследование внимания. Поэтому легче увидеть их потенциальные приложения. Например, исследования тенденциозности интерпретации позволяют получить представление о том, каким образом индивидуум, который уже испытывает давление и тревогу, например на производстве, может воспринимать внешне нейтральные события как более стрессовые (феномен, описанный как вторичный стресс, Флетчером -- Fletcher, 1991). Они могут также указывать на возможные подходы к терапии.

Исследования тенденциозности памяти также имеют потенциальное значение для прикладных исследований и лечения депрессии. Так, Уилльямс с коллегами (Williams et al., 1996) перенес экспериментальные подходы к тенденциозности памяти на изучение депрессии, рассматривая содержание, а не просто эмоциональную тенденциозность автобиогра-фической памяти суицидальных пациентов. Он обнаружил, что они, как правило, плохо помнят определенные события. Автор полагает, что это влияет на разрешение проблем, когда подобные пациенты сталкиваются с трудностями, так как не могут извлечь из памяти воспоминания об определенных действиях, которые могли бы им помочь справиться с проблемами. Что же касается тревоги, то отсутствие в настоящий момент данных в пользу тенденциозности припоминания не позволяет исследователям приложить к чему-либо результаты, полученные в этой области.

Суждения, оперативная память и выполнение заданий

Влияние эмоциональных состояний на суждения. Еще одна область исследований, которая может помочь в понимании стресса и тревоги, -- более широкая сфера таких состояний, как настроение, и то, как они влияют на когнитивные процессы. Форгас (Forgas, 1995) предложил модель эмоционального окрашивания (affect infusion model, AIM) для объяснения и прогнозирования влияний настроения на принятие решений. Было показано, что прогнозы, выполненные по модели AIM, приложимы к суждениям о поведении окружающих, к суждениям о собственном поведении, к атрибуции успеха или неудачи и к ряду других социальных суждений (см. обзор у Форгаса -- Forgas, 1995).

Форгас утверждает, что люди могут избрать одну из множества стратегий обработки информации, когда они принимают решения, особенно в социальных ситуациях. AIM идентифицирует четыре из этих стратегий формирования суждения. Стратегия прямого (непосредственного) доступа имеет место, когда суждение о данном вопросе уже выносилось в прошлом, и индивидуум лишь производит прямое и полное извлечение из памяти этого суждения. Стратегия мотивированной обработки имеет место, когда индивидуум стремится достичь определенной цели при вынесении суждения (например, мотивация принятия решения, которое позволит человеку почувствовать себя лучше), и, соответственно, стадия обработки информации относительно коротка. Стратегия эвристической обработки имеет место, когда вопросы достаточно просты, точность суждения менее важна, и когда когнитивные ресурсы ограничены, поэтому стадия обработки информация также коротка. Наконец, стратегия субстантивной обработки имеет место, когда вопросы более сложны, и имеется воспринимаемая потребность в точности, поэтому индивидуум производит расширенную обработку информации.

AIM прогнозирует, что степень влияния настроения на суждения варьирует вдоль континуума этих стратегий обработки. В суждения, требующие эвристической или субстантивной обработки, эмоциональные состояния «включаются» чаще, чем в непосредственно доступные или мотивированные суждения. Субстантивная обработка наиболее уязвима, подвергаясь влиянию и изначального настроения, и эмоций, возникающих в ходе дополнительной обработки. Согласно AIM, стресс и тревога должны оказывать относительно небольшое влияние на принятие решений, когда принимается простое и маловажное решение, по сравнению с ситуацией, когда мы хотим вынести точное суждение по сложным вопросам.

Большинство исследований, которые подтверждают AIM, предполагают индуцирование радостного и печального настроения, используя такие приемы, как мысленное припоминание особенно радостных или печальных событий, либо просмотр видеозаписи радостных или печальных событий. Подобные приемы неизбежно вызывают лишь слабые и кратковременные изменения настроения, и опять же не совсем ясно, может ли на участников этих исследований влиять тенденциозность реакции. Несмотря на это, прогнозы на основании AIM заслуживают дальнейшего изучения.

Исследования, проверяющие модель AIM, сфокусированы на радостном и печальном настроении. Родственной теорией, которая, возможно, более приложима к тревоге, является модель динамической сложности (dynamic complexity model, DCM; Paulhus & Lim, 1994). DCM прогнозирует, что восприятия людей становятся менее сложными и более поляризованными, когда люди испытывают физиологическое возбуждение. Экспериментальные исследования используют громкий монотонный шум, с тем чтобы вызвать у некоторых участников возбуждение (метод, который очень похож на многие манипуляции с тревогой). Полхас и Лим обнаружили, что когда людей просили вынести свои суждения в отношении известных личностей или знакомых, находящиеся в состоянии повышенного возбуждения участники выносили более крайние суждения, чем невозбужденные. DCM предполагает, что тревога может вести к использованию более эвристичных приемов обработки информации, когда производятся упрощения, ведущие к менее сложным восприятиям. По-видимому, DCM согласуется с теорией социального облегчения Зайонца (social facilitation theory; Zajonc, 1965), согласно которой сильное возбуждение ухудшает выполнение сложных заданий (когда доминирующая реакция может не быть правильной), но может облегчить выполнение простых заданий.

Влияние тревоги на возможности оперативной памяти. Ранее в этой главе вы познакомились с теорией продуктивности обработки информации Айзенка, в связи с моделью оперативной памяти Бэдде-ли. Центральным в теории Айзенка является вывод, что недостатки работоспособности, связанные с тревогой, больше сказываются на выполнении трудных когнитивных задач и ослабляются в той степени, в какой когнитивные задачи могут быть выполнены автоматически (MacLeod & Donnellan, 1993). Как мы видели, теория продуктивности обработки информации предполагает, что причина этого явления -- тревога, которая ограничивает возможности оперативной памяти. Согласно Айзенку (1992), тревога не нарушает автоматические процессы, поскольку они не задействуют ресурсы оперативной памяти. И, напротив, тревога отразится на трудных заданиях, которые требуют доступа к оперативной памяти, если нагрузка на последнюю превысит ее доступные возможности.

Теория продуктивности обработки информации успешно объясняет многие экспериментальные результаты, однако, как указывают Мак-Леод и Доннеллан (MacLeod & Donnellan, 1993), теоретическую ценность исследований компрометируют два методологических недостатка. Во-первых, воспроизведения двух первичных результатов, которые мотивировали разработку этой модели, подтверждают только то, что феномены действительно имеют место, но не обеспечивают экспериментальной проверки модели. Второй недостаток касается характера сравнений, которые проводятся между заданиями. Многие исследования пытаются сравнивать результаты выполнения заданий, которые предъявляют различ-ные требования к оперативной памяти. Однако, сосредоточиваясь на характеристиках задания, связанных с предъяв-ляемыми к оперативной памяти требованиями, многие исследователи не принимают во внимание другие показатели, по которым задания разнятся, и которые могут объяснить различное влияние тревоги на выполнение задания.

Мак-Леод и Доннеллан (1993) сообщают об эксперименте, который разрешает проблему смешения требований к оперативной памяти с другими (теоретически несущественными) отличиями заданий, посредством использования парадигмы нагрузки (см., например, Bad-deley & Hitch, 1974). Участники выполняли логическое задание по грамматике, одновременно запоминая последовательность из шести цифр в качестве нагрузки на память. Нагрузкой на оперативную память манипулировали, усложняя последовательность цифр, которые надо было запомнить. Мак-Леод и Доннеллан предположили, что чем сложнее последовательность, тем больше нагрузка на оперативную память и тем меньше функциональные возможности этой памяти, доступные для решения логического задания. Авторы выдвинули следующую гипотезу: влияние высокой сопутствующей нагрузки на память при решении логической задачи будет непропорционально большим для высоко тревожных участников. Это объясняется тем, что, согласно теории продуктивности обработки информации, влияние тревоги на выполнение трудных когнитивных задач и эффект сниженных функциональных возможностей оперативной памяти, вызываемый в задании с сопутствующей нагрузкой, должны взаимодействовать друг с другом.

Именно такой паттерн результатов и был получен Мак-Леодом и Доннелланом. Все участники продемонстрировали более продолжительное латентное время решения в условии с высокой нагрузкой на память, но у высоко тревожных участников увеличение латентности было непропорционально большим. Этот результат, вместе с аналогичными данными, о которых недавно сообщили Деракшан и Айзенк (Derakshan & Eysenck, 1998), делает более весомым исходное утверждение Айзенка, что ограничение функциональных возможностей оперативной памяти отвечает за недостатки в выполнении трудных когнитивных задач, которые, как правило, обнаруживаются у высоко тревожных людей.

Влияние стресса на выполнение заданий. Карасек (Karasek, 1979) предположил, что на профессиональный стресс влияют две производственные характеристики: требования и контроль (см. главы 3 и 9). Под требованиями понимают степень внимания и усилий, которые необходимы человеку для выполнения своей работы. Контроль относится прежде всего к свободе принятия решений в отношении работы. Карасек предположил, что работа будет более стрессовой, когда требования выше, а контроль ниже. Карасек также предположил, что требования и контроль будут взаимодействовать, создавая крайне стрессовую среду. Как правило, эту модель проверяли в полевых исследованиях, получая смешанные результаты (см. Jones & Fletcher, 1996b), однако несколько исследователей изучили ее в более контролируемых условиях лаборатории.

Парке, Стайлз и Броудбент (Parkes, Styles & Broadbent, 1990) для проверки этой теории использовали задание с имитацией сортировки почты. Они изучали воздействие работы, темп которой задавался машиной, по сравнению с работой, темп которой задавался самими участниками. Авторов интересовало, не влияет ли контроль над темпом работы на стресс, возбуждение и выполнение задания, оцениваемые по самоотчетам. Исследование также рассматривало воздействие требований к заданию посредством включения двух заданий с навязываемым машиной темпом (быстрым и медленным). В этом контексте «стресс» понимается как негативное настроение, a стресс и возбуждение измерялись с помощью Контрольного перечня по стрессу и возбуждению (Stress Arousal Check-list; Mackay etal., 1985). Перечень предполагает рейтинговую оценку текущих чувств с помощью различных прилагательных, которые передают настроение человека и связаны со стрессом, например: «напряженный» и «нервозный», и с возбуждением, например: «настороженный». Участники успевали рассортировать больший объем корреспонденции при условии самостоятельно задаваемого темпа, сравнительно с условиями, когда темп задавала машина. При этом точность работы при первом условии была выше, чем при условии с быстрым машинным темпом. Хотя возбуждение при условии быстрого машинного темпа было выше, чем при условии медленного машинного темпа, самоотчеты участников о стрессе при трех условиях не разнились значимым образом. Как таковые, результаты Паркса, Стайлза и Броудбента не подтверж-дали напрямую теорию Карасека, хотя, по-видимому, имелась связь между прогнозами Карасека и выполнением задания. Более высокие требования были связаны с большим возбуждением, а также с худшим выполнением задания.

Серл, Брайт и Бохнер (Searle, Bright & Bochner, 1999) повторили исследование Паркса, Стайлза и Броудбента с сорти-ровкой почты. Серл, Брайт и Бохнер использовали полную факторную модель для сравнения воздействия высоких и низких требований (быстрая и медленная скорость сортировки), высокого и низкого контроля (самостоятельное или машинное задание темпа), а также большой и малой социальной поддержки (наличие или отсутствие позитивной обратной связи и подбадривания). Как и предсказывалось, более высокие требования вызывали более негативное настроение, так же как и малая социальная поддержка. Контроль над заданием не влиял на сообщаемый уровень стресса, что может объяснить, почему не было взаимодействия между требованиями и контролем в сообщениях о стрессе. Участники рассортировывали больше конвертов при условии с высокими требованиями, но допускали больше ошибок при этой повышенной скорости. Участники рассортировывали больше конвертов при условии с высоким контролем, а также совершали меньше ошибок, когда они сами задавали темп своей работы. Кроме того, имело место взаимодействие между требованиями и контролем, так как различие между низкими и высокими требованиями было более существенным при условиях с машинным темпом, чем в условиях с самостоятельно задаваемым темпом. Социальная поддержка не влияла на выполнение работы. В силу управления уровнем стресса перед выполнением задания и экспериментальными условиями, не было выявлено значимой корреляции между уровнем стресса после выполнения задания и каким-либо показателем выполнения задания. Соответственно, следует допустить, что хотя и на самоотчеты о стрессе, и на выполнение задания влияли характеристики задания, само ощущение стресса не влияло на выполнение этого задания.

Несмотря на то, что эти эксперименты с имитацией работы подтверждают теории профессионального стресса, такие как модель Карасека, они не являются убедительным подтверждением прогнозов о влиянии стресса на когнитивное функ-ционирование. Хотя факторы, которые вызывают стресс, по-видимому, также ухудшают выполнение заданий, отсутст-вует четкая связь между ощущаемым стрессом и выполнением задания. Это имеет большое значение для экспериментов, изучающих связь между стрессом и когнитивными характеристиками, так как любое явное влияние индуцированного стресса на когнитивность может зачастую быть следствием процедуры индуцирования стресса, а не ощущений стресса. Эю не означает, что исследования, использующие индивидуальные различия (например, в тревожности), обязательно более качественные, так как опять же могут присутствовать другие факторы, которые влияют и на тревожность, и на когнитивное функционирование. Эти «другие факторы» сами по себе могут быть интересны с теоретической п практической точек зрения, но могут быть не подходящими для исследования того, какое влияние, если оно имеется, стресс оказывает на когнитивность. Из этого следует простой вывод: когда мы рассматриваем стрессовое настроение, сообщаемое в самоотчетах, а не используем специфические средства измерения тревоги, имеется, в лучшем случае, немного данных, что стресс является непосредственной причиной ухудшения работоспособности при выполнении простых задач. Вероятнее, что и на стресс, и на выполнение задач влияет какой-то третий фактор.

Значение исследований суждений, оперативной памяти и выполнения заданий. Многие из экспериментов, включенных в этот раздел, обладают высокой экологической валидностью. Эти эксперименты стремятся сымитировать реальные суждения, которые люди выносят, или реальные задания, которые люди выполняют. Поэтому результаты, полученные в таких исследованиях, по-видимому, наиболее ценны с точки зрения их возможного приложения. Исследования, показывающие, что суждения в отношении других людей становятся более крайними, когда человек находится в состоянии возбуждения (или «стресса»), имеют большое значение для такой развивающейся прикладной области, как психология конфликта. Значимость снижения возбуждения в ряде областей разрешения конфликта, начиная с консультативной помощи супругам и кончая международной политикой, можно исследовать в прикладной сфере.

Что касается профессиональной области, то исследования с сортировкой почты показывают, что ощущение стресса возрастает по мере повышения требований к вниманию, а это связано с повышением производительности труда, но с понижением точности. Однако хотя подобные исследования можно перенести на ситуации реальной жизни, это дости-гается ценой снижения экспериментального контроля. Это является неизбежной уступкой, которая делает более весомыми аргументы в пользу применения ряда подходов -- надежно контролируемых экспериментальных парадигм, -- позволяющих проверить теоретические гипотезы в контролируемых условиях, перенося затем подобные идеи на более экологичные эксперименты и, наконец, на опросы, изучающие реальную жизнь, и на исследования вмешательств.

Заключение

В этой главе исследовалось утверждение, что стресс оказывает негативное влияние на когнитивное функционирование. Мы обсудили три теории, которые предлагают возможные объяснения когнитивного механизма стресса, а также рассмо-трели серию исследований, в разной степени подтверждающих эти теории. По-видимому, многие из этих исследований позволяют предположить, что люди, испытывающие стресс или тревогу, выполняют когнитивные задания иначе, нежели нетревожные люди. Однако если посмотреть на эти исследования критическим взглядом, то далеко не очевидно, что стресс или тревога влияют на все когнитивные процессы.

В чем весомость данных, свидетельствующих о влиянии стресса/ тревоги на когнитивное функционирование? Прежде всего они, по-видимому, показывают, что тревога действительно влияет на стратегические когнитивные процессы, включая выполнение некоторых задач, а также на определенные процессы внимания. Однако менее очевидно, что тревога влияет на информацию, которую мы припоминаем. Важно внимательно посмотреть на то, что демонстрируют эти эксперименты. Многие эксперименты, посвященные тревоге, используют клинических пациентов (например, с генерализованным тревожным расстройством) или людей, по-видимому, отличающихся высокой тревожностью (тревогой как чертой), вместо того чтобы непосредственно манипулировать ощущениями состояния тревоги. Не всегда ясно, мыслят и ведут ли себя люди, отличающиеся тревожностью, так же, как те, кто испытывает тревогу в данный момент, или у кого искусственно вызвали тревогу. Особенно это относится к случаям, когда используются косвенные или нестандартные методы разграничения высоко и низко тревожных людей (такие как идентификация репрессоров и сенситивов, а не индивидуумов с высокой и низкой тревожностью, особенно когда это делают с помощью проективных тестов).

Если мы хотим глубже изучить влияние тревоги на когнитивность, то должны свести некоторые из этих результатов вместе. Для этого необходимо выполнить сравнения между различными экспериментами. По данной причине важно, чтобы мы пользовались стандартными методами индуцирования тревоги. Аналогичным образом, нам необходимо пользоваться стандартными средствами измерения тревожности. Наконец, нам необходимо глубже изучить связь между состоянием тревоги, тревожностью и тревожными расстройствами. Возможно, это поможет провести классификацию индивидуумов по высокой/низкой тревожности, а также манипулировать состоянием тревоги. Нам нужно посмотреть, мыслят и ведут ли себя высоко тревожные индивидуумы одинаковым образом, независимо от состояния, и как это соотносится с индивидуумами, находящимися в состоянии сильной тревоги, но отличающимися низкой тревожностью. Нам также необходимо сравнить тревожных и нетревожных людей, которые не выходят за рамки нормы, с людьми, которые страдают диагностированными тревожными расстройствами. Например, исследование Мартина, Уилльямса и Кларка (Martin, Williams & Clark, 1991) демонстрирует, что модифицированный эффект Струпа, обычно приписываемый тревоге, разнится в случае пациентов с GAD и людей, не ставших пациентами, несмотря на то, что их уровни тревожно-сти были идентичными. Решающим моментом здесь является то, что когда мы сравниваем людей из здоровой совоку-пности в состоянии высокой и низкой тревоги, когда мы сравниваем высоко и низко тревожных людей из здоровой совокупности, и когда мы сравниваем пациентов с тревожными расстройствами и непациентов, мы проводим различные сравнения. Это особенно важно учитывать в данных экспериментальных парадигмах, в которых экологическую валидность часто приносят в жертву повышению экспериментального контроля.

В общем, эта глава показывает важность строгих экспериментальных парадигм, которые позволяют нам выделить явные эффекты связанных со стрессом конструктов, таких как тревога или депрессия. К примеру, многие исследования сообщают о различном выполнении заданий в тревожной и нетревожной группах, что может иметь важное практическое значение. Однако даже некоторые исследования, проводимые в лабораторной обстановке, можно критиковать за недостаток строгого контроля и за неточные измерительные средства, которые иногда используются для оценки феноменов. Однако там, где мы обеспечиваем строгий контроль наряду с четко определенными и специфицированными мерами тревоги или депрессии (вместо такой более расплывчатой переменной, как «стресс»), мы способны идентифицировать явные влияния на когнитивную способность. Исследовательский подход, который предполагает выявление базовых эффектов в строго контролируемой лабораторной ситуации, а затем анализирует результаты и проверяет их снова в естественных условиях, может в наибольшей степени способствовать прогрессу в области изучения стресса.

ЧАСТЬ 3. ПОЧЕМУ ЛЮДИ ПО-РАЗНОМУ РЕАГИРУЮТ НА СТРЕССОРЫ?

В данном разделе мы расскажем о важных факторах, которые иногда называются промежуточными переменными (intervening variables) От этих переменных зависит, будет ли человек испытывать стресс или нет Можно часто слышать утверждения о том, что люди по-разному реагируют на стрессоры, и что некоторые люди более подвержены стрессам Это может зависеть от физических/генетических факторов (см главу 3) Это может быть результатом разницы людей по таким показателям, как возраст, пол или личностные особенности В главе 6 мы подробно рассказываем об этих факторах, а также о личностной характеристике, известной как негативная аффективность В этой главе также представлены предполагаемые альтернативные механизмы (их прямые, регулирующие и посреднические влияния), посредством которых все рассмотренные в данном разделе факторы воздействуют на взаимосвязи между стрессорами и напряжениями

Следующий комплекс факторов, влияющих на то, приведут ли стрессоры к напряжению, -- это отличия в тех способах, с помощью которых люди справляются с трудностями В главе 7 мы расскажем о такой обширной и сложной области, как совладание со стрессом (copmg) Рассматриваются как подходы, учитывающие личные склонности человека (копинг-стили), так и подходы, фиксирующие ответные реакции человека на различные ситуации (копинг-стра-тегии)

Наконец, в главе 8 пойдет речь о не менее масштабной и сложной сфере исследований -- о социальной поддержке как внешнем ресурсе, который может помочь минимизировать влияние стрессоров В этой главе рассказывается, как социальная поддержка влияет на здоровье человека а также о том, как заболевания (например рак) побуждают человека искать поддержки и помощи у других людей

ГЛАВА 6. ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ РАЗЛИЧИЯ В РЕАКЦИЯХ НА СТРЕСС

В этой главе мы расскажем о том, почему люди по-разному реагируют на стресс. Мы коснемся данных, необходимых для того, чтобы продемонстрировать индивидуальные различия в возникновении реакции напряжения. Мы сопоставим генетические, приобретенные и диспозиционные индивидуальные различия, и приведем примеры по каждой из этих категорий для того, чтобы показать, как то или иное отличие влияет на возникновение напряжения.

По традиции психологи пристальное внимание уделяют тому, как люди переносят стресс и как реагируют на стрессоры. В значительной степени этот интерес базируется на общем убеждении, что некоторые люди более подвержены стрессу и более ранимы, чем"другие (например: подход «диатез-стресс»). Поэтому люди распределяются в рамках некоторого континуума сопротивления стрессу. Делается вывод, что какие-то люди подвержены стрессу, а другие -- редко ощущают напряжение даже в трудных условиях. Эта идея представляет интерес для организаций, занимающихся отбором служащих, потому что такой подход позволяет менеджерам набрать сотрудников с устойчивой психикой и, соответствен-но, не нести больших компенсационных расходов. В области охраны здоровья эта идея привлекательна потому, что предполагает возможным выявление людей, склонных испытывать стресс, для помощи которым можно разрабатывать соответствующие вмешательства.

Мы расскажем о некоторых исследованиях, проводившихся в реальных жизненных ситуациях, поэтому у психологов не было возможности активно манипулировать основными переменными. В большинстве работ сравниваются группы людей с определенными личностными характеристиками (например: локус контроля, экстраверсия -- интроверсия). В то же время были разработаны некоторые новые модели, учитывающие индивидуальные различия в реакции на стресс (например: тип А и тип Б).

Имеется весьма значительное число работ, рассматривающих факторы индивидуальных различий в связи со стрессом. Купер и Пейн (Cooper and Payne, 1988) разделили эти факторы на три категории: генетические факторы (например: физические данные или возраст); приобретенные факторы (например: социальный класс, образование, социальная поддержка) и диспозиционные факторы (например: копинг-стиль, негативная аффективность, тип А и другие личностные переменные). Генетические и диспозиционные факторы считаются в целом стабильными особенностями или характе-ристиками индивидуума, а приобретенные характеристики меняются на протяжении жизни. Однако это разграничение не вполне четко определено. Например, приобретенные факторы, такие как социальная поддержка, часто включают диспозиционные и генетические компоненты. Или же умственные способности -- это и генетические, и приобретенные качества.

После рассмотрения в следующем разделе некоторых важных методологических вопросов, мы приведем более детальное исследование о некоторых основных переменных, которые определяют индивидуальные отличия реагирования.

Вопросы методологии

В психологической литературе, посвященной теме индивидуальных различий стрессового реагирования, есть одна и та же методологическая проблема, связанная с измерением. В исследованиях такого рода важно сравнить уровни напряжения при воздействии одних и те же стрессоров окружающей среды в группах людей, отличных по некоторому индивидуальному показателю. Проблема этого подхода состоит в том, что люди, в зависимости от их индивидуальных характеристик, могут быть предвзятыми, давая самоотчеты о стрессе не одинаково откровенно. Это видно на примере негативной аффективности (NA). Так называется склонность человека испытывать отрицательные эмоции и создавать негативную я-концепцию (Watson and Clark, 1984). Представим в качестве примеров двух служащих, Молли и Джейн. У Молли более высокая негативная эффективность, чем у Джейн. Когда они обе оказываются перед лицом такого стрессора, как возможное увольнение по сокращению штатов, то Молли с большей вероятностью будет сообщать о тревоге и депрессии, чем Джейн. Тем не менее, во многих психологических исследованиях не принимается во внимание базовый уровень тревоги. А это важно, потому что Молли чаще сообщает о повышенном уровне напряжения, как в присутствии, так и при отсутствии стрессовых факторов. Если после увольнения с работы у Молли уровень тревоги окажется выше, то это может означать, например, следующее:

Вариант А. У обеих девушек возрастает напряжение при угрозе сокращения, но Молли чувствовала напряжение с самого начала, поэтому итоговый уровень ее напряжения выше, чем у Джейн. Отрицательные переживания Молли влияют на общий уровень ее тревоги и депрессии, но не имеют сильного влияния на то, как именно она реагирует на конкретный стрессор, например, на сокращения на работе.

Вариант Б. Негативные эмоции Молли заставляют ее более интенсивно реагировать на конкретный стрессор, так что уровень ее напряжения увеличивается в большей, чем у Джейн, степени.

Мы совершили бы ошибку в ситуации А, если бы сделали вывод, что человек, характеризуемый N А, обязательно пасует перед стрессовыми факторами и не справляется с ними. Все это важно уточнить не только потому, что в психологической литературе это часто игнорируется, но и в связи с тем, что для выбора типа статистических процедур нужно понять механизмы влияния переменной негативной аффективности на взаимосвязь стрессора и напряжения (имеет место ситуация А или Б). Более того, как мы покажем далее, для каждого механизма реагирования разработаны различные меры по уменьшению или предотвращению стресса на рабочем месте. Однако, что касается эмпирических, теоретических и практических целей, то с самого начала нужно установить, как некая переменная влияет на связь стрессора и состояния напряжения. В ситуации А описывается феномен, известный как прямое воздействие (direct effect), а случай Б демонстрирует регулируемое индивидуальными особенностями воздействие стрессора (moderated effect). Эти два механизма, а также третий общий механизм (опосредование -- mediation) описаны нами далее. На рис. 6.1 приводится схема действия этих механизмов.

Рис. 6.1 Альтернативные модели. Источник: Edwards, Baglioni and Cooper, 1990.

Прямое воздействие

Первая модель, описывающая, как индивидуальные отличия могут влиять на взаимосвязь стрессор - напряжение, демонстрирует прямое, или аддитивное влияние. Прямое влияние означает, что индивидуальные характеристики оказывают непосредственное воздействие на уровень напряжения, независимо от конкретного воздействия стрессора. Другими словами, влияние личных качеств на возникающий уровень напряжения не зависит от характеристик стрессора, при этом обе другие переменные (NA и особенности копинга) также вносят независимый вклад в итоговую симптоматику (Parkes, 1994). Описание выше варианта А - пример того, как негативная аффективность непосредственно влияет на человека. Далее можно сказать, что индивидуальные характеристики копинга оказывают непосредственное влияние на человека, если эти особенности совладания всегда снижают напряжение у человека, независимо от того, насколько велик уровень стрессора окружающей среды. (Более детально мы обсуждаем копинг в главе 7). Если говорить о вмешательстве в связи со стрессом, то в данном случае успешность снижения уровня напряжения зависит от увеличения или уменьшения уровня социальной поддержки.

Факторы-посредники (медиаторы)

Второй механизм -- это опосредование. Опосредование возникает, когда индивидуальные отличия человека оказываются промежуточной переменной, при влиянии которой стрессор формирует свое воздействие на уровень напряжения. Итак, цепочка причин и следствий ведет от стрессора через опосредующий фактор к напряжению (Frese and Zapf, 1988). Например, такой механизм копинга, как социальная поддержка, оказывается опосредующим фактором в обстоятельствах, когда болезнь ребенка побуждает мать мобилизовать социальные источники поддержки, а это, в свою очередь, снижает ее уровень тревоги или депрессии. А, скажем, такой стрессор, как разрыв брака, может вести к ослаблению социальной поддержки (когда человек теряет партнера, который раньше его поддерживал, а иногда перестает общаться с семьей и друзьями партнера) и к усилению тревоги и депрессии. Есть еще вариант, который редко учитывается в исследовании, когда сам стрессор оказывается средним звеном, посредником в цепи между переменной индивидуальных отличий и уровнем напряжения. Например, что касается социальной поддержки, то высокий ее уровень побуждает человека к тому, чтобы вступать в отношения с многочисленными стрессорами (например, согласиться выполнять трудную работу). Все это в свою очередь влияет на уровень напряжения человека. В данном случае социальная поддержка стала независимой переменной, а стрессор, такой как новая работа, -- фактором-посредником.

Чтобы считать статистически подтвержденным, что, например, социальная поддержка опосредует взаимосвязи между супружескими проблемами и тревогой, должны иметь место три факта (по Вагоп and Kenny, 1986). Во-первых, показа-тель социальной поддержки должен иметь сильную взаимосвязь с показателями как супружеской проблемности, так и тревоги; во-вторых, тревога должна быть сильно связана с супружескими трудностями; и в-третьих, когда показатель социальной поддержки не имеет статистически значимых связей с названными выше характеристиками, должна исчезнуть и прямая взаимосвязь между проблемами в браке и тревогой. В зависимости от силы корреляции выделяют полное или частичное опосредование. Нужно также отметить, что определяющий ситуацию фактор (в данном случае стрессор), должен предшествовать посреднику. Только факторы приобретенных индивидуальных различий могут последовательно выполнять посредническую функцию, то есть социальная поддержка может являться таким посред-ником, а возраст человека не будет таким фактором. Личностные характеристики, как правило, не являются посредниками, если только не будет доказано, что стрессоры действительно влияют на личность.

Регулирующие факторы (модераторы)

Регулирующие факторы в отличие от факторов-посредников реально изменяют характер взаимосвязи между стрессором и напряжением, видоизменяя степень или направление этой связи. Так, можно сказать, что социальная поддержка смягчает взаимосвязь между стрессором, таким как рабочая нагрузка, и напряжением, таким как тревога, если, например, высокая рабочая нагрузка приводит к высокой тревоге только в отсутствие социальной поддержки. Когда есть социальная поддержка, то увеличение нагрузки может вызвать менее тревожную реакцию. Такой смягчающий фактор, способствующий ослаблению взаимосвязи стрессора и напряжения, называется буфером (buffer).

Модератор, который усиливает связь стрессор -- напряжение, называется фактором уязвимости или реактивности (vulnerability or reactivity). Например, считается, что некоторые личностные факторы делают человека более уязвимым перед стрессом. Личность можно назвать модератором воздействия рабочей нагрузки на тревогу, если, например, показано, что рабочая нагрузка усиливает тревожность только у людей, характеризующихся реактивностью. С точки зрения статистики оба типа регулирующих воздействий демонстрируются при наличии эффектов взаимодействия в дисперсионном или множественном регрессионном анализе.

При планировании вмешательств по снижению напряжений модераторы рассматриваются как более значимые, сравнительно с медиаторами, факторы (Frese and Zapf, 1988). Поскольку регулирующие переменные взаимодействуют со стрессорами, то можно изменить интенсивность стрессового реагирования, если манипулировать уровнем или модератора, или стрессора (например нагрузки). Так, в рабочих условиях, если оказывается, что такой буфер стресса, как социальная поддержка, является модератором воздействия большой рабочей нагрузки, то развитие более эффективных механизмов копинга могло бы ослабить негативное влияние рабочей нагрузки, при этом не обязательно было бы снижать нагрузку. В свою очередь, для предотвращения напряжений, такие известные факторы, как уязвимость или реактивность, можно было бы устранить или уменьшить. Например, если окажется, что люди определенного типа более реак"-тивны к таким стрессорам, как выполнение срочной работы, то стоит организовать работу так, чтобы такому человеку пришлось меньше «гнать» работу к определенному числу, и это существенно ослабило бы напряжение. Наоборот, если эта личностная особенность имеет скорее прямое или опосредующее воздействие, чем модераторное, то стрессор не в состоянии изменить характер связи стрессор -- напряжение. Таким образом, управление уровнем стрессора не ведет с необходимостью к позитивному воздействию на уровень напряжения. Итак, существует три основных механизма влияния индивидуальных характеристик человека на процесс стресса. Каждый из этих механизмов вносит свои изменения в планирование вмешательств. В следующем разделе мы рассмотрим, как некоторые важные индивидуальные различия включаются во взаимосвязи между стрессорами и напряжением.

Влияние индивидуальных различий, гендер

Как обычно считают, гендер оказывает непосредственное влияние на уровень напряжения. По среднему состоянию здоровья и статистике смертности мужчины и женщины во многом отличаются. Например, мужчины в четыре раза чаще умирают от сердечно-сосудистых заболеваний (coronary heart disease -- CHD), в пять раз чаще умирают от заболеваний, вызванных алкогольным отравлением, а средняя продолжительность их жизни на 8 лет меньше, чем у женщин (Ivancevich and Matteson, 1980). Тем не менее, как показывают исследования, женщины сообщают о более выраженных симптомах напряжения, они чаще тревожатся по поводу здоровья (посещают клиники и практикующих специалистов). Стоит, в частности, отметить, что такие психологические явления, как депрессия, чаще диагностируются у женщин, чем у мужчин. Как сообщает Холмс (Holmes, 1994), исследования, проводившиеся в течение 40 лет в 30-ти странах, показали, что соотношение женщин и мужчин, страдающих депрессией, составляет приблизительно 2 к 1. Если говорить о менее значительных проблемах психологического здоровья, то, по данным международного исследования Лукаса и Гома (Lucas and Gohm, 1999), женщины чаще испытывают негативные эмоциональные состояния, чем мужчины. А по результатам Уайтхоллского исследования (Whitehall Study -- масштабное лонгитюдное эпидемиологическое обследование гражданских служащих Лондона), у женщин определены значимо более высокие оценки по показателям психологического дистресса (по шкале GHO) (Fuhrer et al., 1999). Тем не менее не во всех исследованиях так отчетливо прослеживаются тендерные различия. По последним данным еще одного крупнейшего лонгитюдного исследования с использованием шкалы GHO (British Household Panel Survey; n = 10 000), значимых различий между мужчинами и женщинами по степени дистресса нет (Buck et al., 1994).

Вероятно, также, что гендер влияет и на самоотчеты людей о психическом здоровье. Динер и коллеги (Diener et al., 1999), а также Фуд-жита, Динер и Сэндвик (Fujita, Diener and Sandvik, 1991) делают вывод о том, что женщины чаще мужчин испытывают эмоции, и их эмоции интенсивнее. В свою очередь, эти различия могут отражать различные культурные ожидания в отношении мужчин и женщин. Может быть, указанное различие связано с тем, что для общества более приемлемо, когда женщины выражают негативные чувства или признают, что испытывают неуверенность в себе. Женщины чаще бывают вынуждены ответить на такой вопрос: «Тебе нужно выплакаться?» (Crown and Crisp, 1979) или «Ты в последнее время теряешь веру в свои силы?» (Goldberg, 1978). Нужно также учесть, что по мере того как тендерные роли уравниваются, все реже в исследованиях обнаруживаются серьезные гендерные различия.

Хотя, с точки зрения экспериментатора, имеет смысл контролировать переменную пола при исследовании взаимосвязи стрессора и напряжения, этот контроль не позволяет точно установить, как именно пол влияет на такие взаимоотноше-ния. Индивидуальные различия, проистекающие из генетических факторов, давно уже служат темой для споров, как в психологии, так и в обществе в целом. Когда психологи стремятся доказать, что взаимосвязь стрессора и напряжения обусловлена генетическими факторами, то возникает серьезная проблема, так как сначала требуется установить, какое влияние оказывают на эту взаимосвязь сопутствующие факторы окружающей среды. Поэтому когда речь идет о генде-ре, неясно, пол ли человека определяет его реакцию на напряжение, или различия в реакции обусловлены стимулами окружающей среды. Так, например, социальное научение, усвоение стереотипов, доступность копинг-стратегий, паттерны работы, социальные нормы поведения и дисбаланс власти у мужчин и женщин могут оказывать влияние на эти различия. Мы уже видели в главе 4, что тендер сказывается на характере взаимосвязи между здоровьем и болезнью человека (см., например, Cohen et al., 1991а). Тем не менее, целый ряд других факторов, как генетического, так и средового происхождения, могут вносить свой вклад в различие взаимосвязей между, например, употреблением алкоголя и депрессией у представителей разных полов.