Стресс. Теории, исследования, мифы

Как только человек оценил транзакцию как стрессовую, приводятся в действие процессы преодоления, с тем чтобы повлиять на причиняющую беспокойство связь «человек--среда», и эти процессы сказываются на последующей оценке ситуации человеком и, следовательно, на виде и интенсивности стрессовой реакции (Lazarus, 1990, с. 3).

Таким образом, Лазарус рассматривает стресс как сложный процесс со множеством переменных. Это приводит к серьезным трудностям, так как нам теперь приходится принимать во внимание еще большее число потенциальных влияний, включая среду, факторы личности, оценку людьми среды, их стратегию преодоления и то, как все эти факторы изменяются во времени. Хотя этот подход является-очень популярным и интуитивно привлекательным, он все же очень сложен. Его преимущества и недостатки обсуждаются в нижеследующем разделе, посвященном повседневным неприятностям, и в главе 7, касающейся стратегии преодоления.

Какой из этих подходов используют исследователи, может в конечном счете зависеть от их теоретических предпочтений или от прикладной цели исследования. Стимульно-реактивный и интерак-циональный подходы, обращаясь к вводу (стрессору) и выводу (напряжению), в сущности, изучают структуру связей (принимая или не принимая во внимание индивидуальные различия). Так, с точки зрения выработки производственной политики вопрос, влечет ли за собой передислокация работников на новый участок какие-либо последствия, вредные для здоровья большого числа людей, может быть важным, независимо от того, как люди оценивают стрессор. Рассмотрение промежуточных переменных, таких как социальная поддержка, и того, лучше ли справляются с трудностями люди, получающие более выраженную поддержку, может натолкнуть на множество идей, касающихся направленности вмешательств. Напротив, транзакци-ональный подход Лазаруса видит в стрессе процесс, который меняется со временем и зависит от оценки индивидуумами стрессоров и используемых ими стратегий преодоления (Lazarus & Folkman, 1984). Тем самым этот подход избрал бы иной вид стратегии исследования, который мог бы включать повторные измерения с целью выявления паттернов стресса и преодоления, меняющихся во времени по мере того, как люди приспосабливаются к передислокации. Подобные результаты могут вести к более детальному пониманию индивидуального психологического функционирования, имеющему меньшее практическое значение для выработки политики работодателя, но весьма полезному для консультанта, предлагающего индивидуальную помощь и поддержку тем, кого переместили на новое место.

Кроме выбора теоретической точки зрения при измерении стресса необходимо учесть ряд других вопросов. Какой вид средовых факторов представляет интерес? Являются ли они важными или второстепенными, интенсивными, хроническими или периодическими? Какого рода влияние они могут оказывать? Являются ли связи быстро нарушающимися или долговременными? Количество потенциальных стрессоров и напряжений, а также их временных связей огромно. Методологии, используемые для измерения того, вызывают ли незначительные стрессоры, такие как решение в уме арифметических задач, быстрые изменения кровяного давления, будут отличаться от тех, которые используются для изучения возможной связи большой рабочей нагрузки с повышенными уровнями абсентеизма (невыходов на работу). Опять же, иными будут методологии, применяемые для выяснения того, работа какого рода способствует развитию коронарной болезни сердца. В следующем разделе будут рассмотрены некоторые из основных подходов к измерению стрессоров, напряжений и промежуточных переменных.

Общее представление о стрессорах и их измерение. Подход на основе жизненных событий

Этот подход -- один из первых хорошо обоснованных подходов к пониманию стрессоров. Центральной для него является идея, согласно которой любое изменение является стрессовым и требующим адаптации. Поэтому конструкт «жизненного события» описывают как:

...дискретное изменение в социальной и личной среде субъекта. Событие должно представлять собой изменение, а не устойчивое состояние, и быть внешним, верифицируемым, а не только внутренним, психологическим изменением (Paykel & Rao, 1984, с 73)

В этой области особым влиянием пользуется работа Холмса и Рае (Holmes & Rahe). В 1967 году они опубликовали важную статью, представлявшую их Шкалу оценки социальной адаптации (Social Readjustment Rating Scale, SRRS), которая легла в основу измерения жизненных событий по данным самоотчетов. Исходя из клинического опыта, авторы составили перечень из 43 событий, а затем 394 человека оценивали эти события по степени «социальной адаптации», которой они (события) требуют. Это предполагало принятие во внимание интенсивности процессов адаптации и продолжительности, требующихся среднему человеку, независимо от желательности события. Участникам сказали, что вступление в брак оценивается произвольно в 500 баллов, и попросили их выставить баллы, основанные на сравнении степени адаптации, требуемой для каждого жизненного события, с адаптацией при вступлении в брак. Затем среднее значение по выборке делилось на 10, чтобы получить показатель в единицах жизненного изменения (life change unit, LCU). См врезку 2.2

При работе со Шкалой, для того чтобы получить общий показатель, испытуемые просто отмечают галочкой те события из нижеследующего списка, которые им пришлось пережить за последний год, и складывают вместе количество единиц жизненных изменений, связанных с каждым событием.

LCU, превышавший 150 за один год, определялся как жизненный кризис (Holmes & Masuda, 1974), при этом LCU в пределах от 159 до 199 считался легким кризисом, от 200 до 299 -- умеренным кризисом, а свыше 300 -- серьезным кризисом. Раннее ретроспективное исследование, о котором сообщают Холмс и Масуда (1974), выявило, что легкий кризис был связан с изменением здоровья у 37% опрошенных, умеренный кризис сочетался с изменением здоровья у 51% опрошенных, а для серьезного кризиса цифра составила 79%. Ретроспективные исследования, проведенные в 1970-х годах Рае с коллегами, обнаружили явно выраженную взаимосвязь: жизненные изменения -- внезапная смерть от сердечного приступа (Rahe & Lind, 1971); жизненные изменения -- инфаркт миокарда (Rahe & Paasikivi, 1971; Theorell & Rahe, 1971). Однако дальнейшие исследования принесли более разнородные результаты. Другие исследования, использовавшие эти измерения, обсуждаются в главе 4.

Этот подход привел к большому количеству изысканий и публикаций в течение последних 30 лет. Опросный лист или его модификации можно по-прежнему найти во многих публикациях и журналах по самопомощи. Подход отражает заметный прогресс в возможностях исследователей измерять жизненные события и оценивать их влияние. Однако он не мог не вызвать множества критических замечаний.

Например:

* Он не делает различий между позитивными и негативными событиями. Данная теория гласит, что любое изменение способно нанести вред здоровью, поскольку оно предполагает адаптацию (независимо от того, позитивное оно или негативное). Однако сейчас многие заявляют, что решающее значение имеет качество события и что «наиболее опасны нежелательные, незапланированные, ненормативные и неконтролируемые изменения» (Pearlin, 1989).

* Он игнорирует постоянные или повторяющиеся условия. Лазарус (1990) указывает, что зачастую стресс может быть связан с менее значительными стрессорами (или с «повседневными неприятностями»), а не с важными событиями.

* Он игнорирует индивидуальные различия. Он игнорирует различную значимость жизненных событий для людей с разными приоритетами, мотивациями и стилями преодоления (Lazarus, 1990). Кроме того, события, которые требуют в контрольном перечне схожей реакции, могут сильно варьировать. Например, «смерть близкого друга» может относиться к кому-то, кого видят каждый день, или к другу детства, которого не видели 20 лет (Dohrenwend et al., 1990).

* События могут быть симптомами, а не причинами болезни. Дорен-венд с коллегами (Dohrenwend et al., 1990) полагают, что многие пункты в перечне жизненных событий, такие как «изменения в режиме сна и бодрствования», могут быть симптомами болезни, а не антецедентами.

* Надежность и валидность сообщений. Когда людей спрашивают о событиях, имевших место в прошлом году, они могут просто не помнить их в точности. Поэтому неудивительно, что надежность и валидность ретроспективных сообщений о жизненных событиях ставится иод вопрос (то есть будут ли согласовываться результаты, если повторить опрос через определенный интервал времени, и действительно ли опросники измеряют то, что должны измерять?). Оценки ретестовой надежности (test-retest reliability) действительно широко варьируют в зависимости от временного интервала между заполнениями опросника (Rahe, 1974). К примеру, Браун (Brown, 1974) считает, что людям может казаться, будто они должны найти объяснение своей болезни, и это заставляет их сообщать о большем количестве жизненных событий, чем тех, у кого нет болезней. Он цитирует одно раннее исследование (Polani et al., 1960), указывающее на важность психологических факторов в возникновении синдрома Дауна (гипотеза, которая давно отвергнута). В этом исследовании родители детей с синдромом Дауна сообщали о большем количестве «потрясений» в период беременности, чем контрольная группа (22% против 6%), причем эти избыточные потрясения имели место на раннем этапе беременности. Автор полагает, что раздутые цифры этих сообщений являлись следствием того, что люди пытались объяснить расстройство.

* Связи могут быть ложными. Браун (Brown, 1974) полагает, что связь между жизненными событиями и болезнью может быть следствием какой-то третьей переменной, например тревоги. Тем самым люди с высокими уровнями тревоги могут быть особенно склонны сообщать о жизненных событиях и быть особенно восприимчивыми к болезни (см. главу 4).

Важный полемический вопрос касается того, следует ли концентрировать внимание на объективном наличии жизненных событий или же на оценке человеком их как стрессовых. Хотя в последние годы Лазарус (см. выше) является наиболее громогласным критиком методологий, которые стремятся исключить эффект оценки, ранние исследователи жизненных событий также дискутировали по поводу этих вопросов. В результате были предложены такие способы для измерения адаптации к жизненным событиям, при которых испытуемых просят оценить эти события с точки зрения силы воздей-ствия (Sarason, Johnson & Siegel, 1978). Однако Доренвенд и Доренвенд (Dohrenwend & Dohrenwend, 1974) полагают, что хотя принятие во внимание того, в какой степени индивидуумы воспринимают события как наносящие ущерб, может помочь предсказать степень влияния этих событий на возникновение заболеваний.

В последние годы дискуссии продолжаются (Lazarus, 1990; Brown, 1990). Браун считает, что интервью, использующие его Перечень жизненных событий и трудностей (Life Events and Difficulties schedule, LEDS), предлагают оптимальный подход. Позиция Брауна находится посередине между призывом Лазаруса с коллегами (1985) к включению оценки события человеком и требованием Доренвенда с коллегами (1984), чтобы измерения были независимы от психологиче-ской реакции и не искажались ею. Подход Брауна добивается этого использованием не полностью структурированных интервью, побуждающих индивидуумов описывать жизненные события. Затем каждое событие оценивают, принимая во внимание ситуацию и предысторию человека, но используя нормативные показатели вероятной оценки типичного человека в этих обстоятельствах, а не фактическую оценку данного индивидуума. Исследования, использующие этот подход, демонстрируют тесные связи между рядом психических и физических состояний (Brown & Harris, 1989). По-видимому, этот инструмент измерения является усовершенствованием подходов, использующих контрольные перечни. Однако, хотя и включая контекстуальные факторы, он по-прежнему обладает недостатком, выражающимся в том, что трудно разграничить эффекты фактического события и разных личностных переменных (Dohrenwend etal, 1993).

Повседневные неприятности: транзакциональный подход

В целом Лазарус с коллегами критикует подход, основывающийся на жизненных событиях, из-за ограниченной способности такого подхода прогнозировать болезнь, а также, поскольку он ничего не проясняет о процессах, посредством которых жизненные события могут влиять на здоровье. Попытка обратиться к этим вопросам, вместе с точкой зрения, согласно которой сравнительно незначительные стрессы и воздействия повседневной жизни важны для здоровья, привела к разработке подхода, основывающегося на «повседневных неприятностях и тодъемах». Неприятности -- это «раздражающие, фрустрирующие, вызывающие беспокойство требования, которые в определен-ной степени характеризуют повседневные транзакции со средой» (Kanner et 1,1981, с. 3). Так, к ним может относиться попадание в дорожную пробку или участие в споре. Подъемы -- это нечто противоположное, т. е. не слишком значимые позитивные моменты повседневной жизни. Хотя «приятности явно отличаются от важных жизненных событий, не вызывает сомнений, что какое-то важное жизненное событие, такое как развод, может повысить вероятность мелких неприятностей. Поэтому Каннер считает, что последние могут опосредовать связи между жизненным событием и здоровьем (т. е. жизненные события могут вести к незначительным нарушениям в привычках и процессах преодоления, которые затем ведут к ослаблению здоровья) (Kanner et al.).

Однако другие неприятности могут быть функцией личного стиля жизни или среды индивидуума и поэтому существо-вать независимо от важных жизненных событий. Созданное Каннером средство измерения выхо-г за рамки простых вопросов о наличии подобных неприятностей -- тюдей просят оценить тяжесть и частоту каждой. Более современный и краткий измерительный инструмент, «Шкала неприятностей и подъемов» (The hassles and uplifts scale, DeLongis et al., 1982), перечисляет такие переменные, как «ваши дети», «ваши коллеги по работе», «ваше здоровье», и просит людей оценить и тяжесть, и частоту стрессоров, связанных с каждой. Эти две рейтинговые оценки могут сочетаться, давая характеристику интенсивности действия стрессоров.

Предполагается, что неприятности -- это более продуктивный показатель, чем жизненные события, и он теснее связан с возникновением болезней (см. врезку 2.3).

Де Лонгис с коллегами (DeLongis et al., 1982) утверждали, что неприятности более жестко связаны с последствиями для здоровья, чем важные жизненные события, поскольку они являются «проксимальными» показателями, тогда как жизненные события -- «дистальными». Параметр проксимальный -- дистальный имеет отношение к тому, в какой степени разной среде присуща концептуальная близость с опытом и психологической реакцией человека. Страна, в которой вы живете, -- это дистальная среда, а помещение, в котором вы находитесь, -- проксимальная. Де Лонгис с коллегами (1982) полагали, что с точки зрения стресса «проксимальная среда состоит из транзакций «человек -- среда», которые человек оценивает как вредные, угрожающие или испытывающие его способности» (с. 121). Тем самым показатели жизненных событий, как правило, более дистальны, поскольку они зачастую отмечают только наличие события, а не его значимость, тогда как неприятности измеряются способами, которые включают восприятие степени соответствующего дистресса.

Как это ни странно, в случае измерения, обычно определяемого как оценка повседневных неприятностей, людей часто просят оценить неприятности ретроспективно за прошлый месяц. Лазарус (1990) полагает, что подобные совокупные шкалы оправданы, когда рассматриваются долговременные последствия для здоровья. Когда в фокусе находятся более кратковременные последствия, используются способы измерения, оценивающие стрессоры в их повседневном выражении (DeLongis, Folkman & Lazarus, 1988).

Альтернативным подходом, который измеряет именно ежедневные стрессоры, является оценка повседневного опыта (assessment of daily experience, ADE; Stone & Neale, 1984). В этом случае люди оценивают события, которые случились в данный день, по таким параметрам, как желательность, изменение--стабильность и значимость. Эта методика оценивания также позволяет людям вписать любые другие стрессоры, с которыми они могут сталкиваться; тем самым могут быть также учтены редкие, но важные события. Подобные измерения используются при изучении того, как флуктуации в стрессорах могут предшествовать, например, простуде.

Как правило, обнаруживают, что показатель повседневных неприятностей более тесно связан с итоговыми напряжениями и болезнями, чем важные жизненные события (см. главу 4). Однако показатель неприятностей также критикуют в связи с возможностью его смешения с параметрами психологического дистресса, используемыми в самоотчетах.

Хронические стрессоры

Акцент в исследованиях жизненных событий и повседневных неприятностей смещен в сторону событий (как важного, так и второстепенного характера), которые являются в некоторой степени неординарными. Потому такие исследования могут не улавливать сущность многих аспектов образа жизни, которые могут восприниматься как стрессовые, например хронический стресс необходимости ухода за престарелым родственником. Сюда могут относиться стрессоры, которые постоянно присутствуют, но могут не казаться особой неприятностью, досаждающей изо дня в день, например низкий доход или невозможность отдохнуть. Исследования могут также не улавливать хронический характер многих производственных стрессоров, таких как большая рабочая нагрузка или работа, которая оставляет мало возможностей для контроля (самостоятельных действий). Хотя ведется много споров об измерениях жизненных событий и неприятностей, относительно мало обсуждается то, как составить общее представление о подобных хронических факторах и измерить их. Причина этого может быть в том, что некоторые хронические стрессоры -- это объективно верифицируемые состояния, такие как отсутствие работы, низкий доход и плохие жилищные условия. Однако подобные измерения могут быть грубыми индикаторами фактически ощущаемых стрессоров. Больше внимания измерению хронических стрессоров уделяется в литературе по профессиональному стрессу, в которой обоснованно рассматриваются хронические производственные стрессоры, такие как ролевой конфликт (Rizzo, House & Lirtzman, 1970) или недостаточная возможность контролировать свою работу (Jackson et al., 1993) (см. главу 9).

Следует отметить, что различия между неприятностями, жизненными событиями и хроническими стрессорами очевидны далеко не всегда. Например, Хан и Смит (Hahn & Smith, 1999) указывают, что нередко одна и та же переменная (например, болезнь члена семьи) выступает в одном исследовании как неприятность, а в другом -- как хронический стрессор.

Общее представление о напряжениях и их измерение

Основной акцент в вышеописанных подходах делается на концептуализацию и измерение стрессоров. Представляется, что общая концепция последствий (обычно называемых напряжениями) редко открыто обсуждается в исследовательской литературе. Однако, как правило, предполагается, что напряжения могут включать в себя все типы физических и психических расстройств, простирающихся от легких болезней до серьезных заболеваний и смерти, и от незначительных перемен настроения до серьезных психических расстройств. Сюда может также относиться ряд поведенческих показателей, таких как работоспособность или связанные со здоровьем привычки, например выпивка и курение. Некоторые примеры обсуждаются ниже, а в литературе можно найти множество других.

Физические симптомы

Допущение, лежащее в основе многих исследований стресса и широко разделяемое общественным мнением, состоит в том, что «стресс» вызывает болезнь. О связи между стрессом и болезнью с полной определенностью говорится во многих общих схемах связей стресс/напряжение, представленных в литературе (Cooper & Marshall, 1976; см. также главу 9). Используются различные индикаторы, связанные с болезнью, включая показатели в самоотчетах, физиологические индикаторы или медицинский диагноз.

Измерения по самоотчетам могут включать простые невалидизи-рованные показатели головных болей или других симптомов или же более сложные валидизированные шкалы, такие как Корнелльский медицинский индекс (Cornell Medical Index, Brodman et al., 1949). Однако некоторые исследователи подвергают сомнению точность подобных самоотчетов, так как людям с высоким уровнем невротизации (или склонным к отрицательным эмоциям) свойственно сообщать о большем количестве симптомов (Costa & McRae, 1987, см. также главу 6), а оптимисты могут сообщать о меньшем их количестве (O'Brien, Vanegeren & Mumby, 1995). Коста и Мак-Рей советуют исследователям использовать объективные меры или измерять и контролировать воздействия невротизации. (Дальнейшее обсуждение эффектов невротизации см. в главе 6.)

Как правило, объективные физиологические измерения рассматривают как более значимые, чем те, которые были описаны выше (Jex & Beehr, 1991). Они включают в себя измерения физиологических изменений, которые считают предвестниками болезненных состояний, например: сердечно-сосудистые симптомы (кровяное давление, уровень холестерина в сыворотке крови) и биохимические симптомы (катехоламины, кортизол и мочевая кислота) (Fried, Rowland & Ferris, 1984, см. также главу 3). Хотя подобные измерения выглядят более объективными и строгими, чем опросники для самоотчетов, тем не менее они по-прежнему могут быть связаны со множеством проблем. Йекс и Беер (Jex & Beehr, 1991) указывают, что довольно трудно проконтролировать ряд факторов, которые влияют на подобные измерения. Сюда относятся устойчивые факторы, например: возраст и генетические тенденции, и переменные факторы, такие как температура в помещении или степень физической нагрузки до проведения измерения. Кроме того, физиологические измерения часто не согласуются с самоотчетами людей, например данные о тревоге, собираемые в одно и то же время. Мак-Грат и Беер (McGrath & Beehr, 1990) полагают, что причина этого может быть в различных временных свойствах измерений, в результате чего анализы крови могут отражать реакции на стрессор, имевшие место накануне, тогда как самоотчеты могут быть основаны на ожиданиях будущего стрессора.

В то время как вышеописанные измерения оценивают переменные, связанные с болезнью, многие исследования (например: те, которые изучают важные жизненные события) также пытаются оценить связи с фактическими медицинскими последствиями, начиная от простуды и заканчивая раком и смертью. Эти последствия рассматриваются подробнее в главе 4.

Поведенческие проявления

Поведенческим последствиям также уделяется важное внимание при исследованиях стресса. Для исследователей, интересующихся заболеваниями, важны такие влияющие на здоровье привычки, как курение, выпивка и физические упражнения. Часто исследователи имеют немного иных возможностей, кроме как положиться на данные самоотчетов, надежность которых может быть под вопросом. Хотя авторы сообщают о достаточной надежности и валидности самоотчетов по употреблению алкоголя и наркотиков (Brown, Kranzler & Delboca, 1992) и некоторых мер оценки интенсивности курения (Kozlowski & Heatherton, 1990), имеется ряд причин, почему некоторые люди могут быть склонны давать неправильные данные о привычках, влияющих на здоровье. Они могут сознательно лгать или, по крайней мере, склоняться к «экономному обращению с истиной», с тем чтобы продемонстрировать более социально желательную реакцию. Они могут также демонстрировать хорошо известный феномен оптимистической установки (Weinstein, 1983), которая заставляет людей воспринимать себя как подвергающихся относительно меньшему риску, чем другие, и может побуждать их сообщать преувеличенные данные о своих полезных для здоровья привычках (O'Brien et al., 1995).

Для исследователей, интересующихся производственным стрессом, важнейшей является связь между стрессорами и работоспособностью, хотя другие поведенческие характеристики также важны (например, текучесть кадров, абсентеизм и несчастные случаи). Поэтому удивительно сообщение Йекса и Беера (Jex & Beehr, 1991) о том, что «поведенческие реакции на связанные с работой стрессоры являются, безусловно, наименее изученными изо всех последствий» (с. 337). Кроме того, за возможным исключением некоторых специализированных областей, таких как исследования стресса среди пилотов и авиадиспетчеров (например, Caldwell, 1995; Raymond & Moser, 1995; Tattersall & Farmer, 1995), имеется немного свидетельств, что в последние годы эта ситуация изменилась. Одна из причин состоит в том, что самоотчеты о таких переменных, как работоспособность и невыходы на работу, скорее всего, неточны. Однако получение более объективных данных от организаций представляет трудности. Во многих случаях, возможно, отсутствуют точные меры работоспособности или даже данные по абсентеизму, касающиеся отдельных работников. Там же, где такие данные имеются, их использование проблематично. Большинство исследований, проводимых в компаниях, полагается на использование анонимно заполняемых опросников -- по этическим причинам и чтобы побудить респондентов быть честными. Однако подобная анонимность приводит к тому, что теряется возможность проверки, являются ли те, кто испытывает сильное воздействие стрессоров, постоянными прогульщиками или плохими работниками.

Несмотря на эти трудности, некоторые исследователи успешно используют рейтинговые оценки работы, выставляемые начальниками (например, Motowidlo, Packard & Manning, 1986; Guppy & Marsden, 1997), и обнаруживают, что они связаны с другими индикаторами, та-, кими как производственные стрессоры. Однако Йекс и Беер (Jex & Beehr, 1991) указывают, что работодатели могут демонстрировать негативную тенденциозность при оценке деятельности, выполняемой сотрудниками, которые, на их взгляд, проявляют какие-либо отрицательные реакции по поводу работы. Тем не менее во многих профессиях рейтинговые оценки, выставляемые начальниками, могут являться наилучшим из доступных измерений работоспособности. Из-за подобных трудностей использование моделей и лабораторных исследований в этой области может быть особенно продуктивно (Parkes, Styles & Broadbent, 1990; Searle, Bright & Bochner, 1999; см. также главу 5).

Симптомы психического неблагополучия

При отсутствии надежных поведенческих и физиологических показателей исследователи часто прибегают к намного более простому варианту, используя измерения симптомов психического неблагополучия по самоотчетам. Фактически, измерение симптомов тревоги и депрессии используется настолько широко, что, предположительно, высокие показатели в таких измерениях «...стали рассматриваться исследователями в этой области как достоверное доказательство наличия стресса» (Derogatis & Coons, 1993, с. 207).

В то время как эти переменные интересны сами по себе, они могут также использоваться из-за (пока недоказанного) допущения, что подобные переменные связаны с пониженной работоспособностью и физическими болезнями и являются их предвестниками. Хотя некоторые исследования рассматривают серьезные психические расстройства, диагностируемые врачами, большинство полагаются на ряд используемых в самоотчетах показателей, которые, как правило, предназначены для клинической практики в качестве инструментов скрининга. Подобные показатели валидизируются путем использования клинических выборок, и данные респондентов можно сравнить с подобными выборками, чтобы определить число тех, чьи показатели находятся на сравнимом уровне. Примерами таких средств измерения являются Опросник общего состояния здоровья (General Health Questionnaire, GHOj Goldberg, 1972), Индекс личного опыта Крауна--Криспа ( Crown- Crisp Experiential Index, CCEI; Crown & Crisp, 1979) и Опросник депрессии Бека (Beck's Depression Inventory, BDI; Becketal., 1961).

Один из недостатков подобных средств измерения, использующих самоотчеты, состоит в том, что они, как правило, очень прозрачны для респондента, и ответы легко сфальсифицировать. Например, Фурнэм и Хендерсон (Furnham & Henderson, 1983) случайным образом распределили участников опроса в 3 группы с разными условиями. Первые две группы попросили заполнить GHQ таким образом, чтобы создалось впечатление, что участники: (а) психологически нездоровы и (б) совершенно здоровы. Третье условие относилось к контрольной группе, членов которой просили быть как можно более честными при заполнении опросника. Участники не испытали трудностей с фальсификацией «здоро-вой» и «нездоровой» реакции. Это может иметь значение для тех случаев, когда подобные средства использую-тся в обстоятельствах, где у участников сильна мотивация выглядеть здоровыми (например в исследованиях производ-ственного стресса).

Риск проявления определенного набора реакций при заполнении опросников психологического здоровья признавался и Голдбергом (Goldberg, 1972), являвшимся разработчиком GHQ. С тем чтобы снизить вероятность тенденциозности реакций, подобные инструменты первоначально создавались для использования вместе с клиническим интервью.

Насущно необходимыми для изучения стресса являются исследования, устанавливающие позитивные связи между результатами измерений симптоматики и различными средовыми стрессорами, особенно на производстве. Значительную часть данных, лежащих в основе расхожего представления, что производственные стрессоры вредны, приносят, по-видимому, исследования именно этого типа (см., например, главу 9). Хотя очень трудно охватить весь спектр исследований, многие из них являются поперечно-срезовыми -- со всеми проблемами, которые влечет за собой эта методология.

Воспринимаемый стресс

Предложение людям вопросов об их восприятии стресса связано с проблемами. Однако имеется измерительное средство, названное шкалой «воспринимаемого стресса» (Cohen, Kamarck & Mermelstem, 1983), которое часто используется в исследованиях, изучающих влияние психологических факторов на физическое здоровье (см. главу 4). К примеру, эта шкала может использоваться для того, чтобы отделить от субъективного ощущения дистресса эффекты фактического наличия объективного стрессора, такого как уход за человеком с болезнью Альцгей-мера (Esterling et al., 1994). Однако, несмотря на название этой шкалы, в ее пунктах, как правило, спрашивается о чувстве подавленности, беспомощности и ощущении наличия неконтролируемых трудностей, а также о противополож-ных чувствах контроля за происходящим и «полного преуспевания». Некоторые из этих пунктов похожи на те, которые включают в шкалы симптомов, описанные выше.

Другие психологические напряжения

Хотя большая часть исследований стресса сфокусирована на депрессии и тревоге, начинает привлекать к себе внимание более широкий спектр настроений и эмоций (как позитивных, так и негативных). Средства для измерения настроения и эмоций обычно представляют собой наборы прилагательных, предлагаемых в формате контрольного перечня для оценки текущих или недавних состояний. Один из примеров -- характеристика настроения (profile of mood states, POMS), оценивающая шесть различных видов настроения, -- обсуждается во врезке 2.5.

Хотя, возможно, показатели удовлетворенности и не являются основными в изучении стресса, они также часто появляются в исследованиях, проводимых в этой области. Исследования производственного стресса обычно используют средства для измерения удовлетворенности работой. Иногда рассматривается удовлетворенность другими сторонами жизни (Judge & Watanabe, 1994; см. также главу 9). Стресс и удовлетворенность работой не могут, однако, рассматриваться как просто находящиеся на противоположных концах континуума. Параметры производственного дистресса и удовлетворенности работой, как представляется, могут оказаться связанными совершенно неожиданным образом (Barling, 1990). Так, работники могут сообщать, что работа вызывает у них чувство тревоги, но по-прежнему выражать удовлетворенность ею.

Общее представление о переменных, связанных с индивидуальными различиями, и их измерение

Хотя «настроение» обсуждалось выше как показатель психологического напряжения, некоторые средства измерения настроения, такие как шкала прзитивного и негативного аффекта (positive and negative affect scale, PANAS, Watson, Clark & Tellegen, 1988), предназначены для изучения как реакций, так и черт путем варьирования инструкций. Тем самым они оценивают и напряжения, и индивидуальные различия, а также позволяют исследователю изучить влияние стрессоров на психологическое благополучие, контролируя при этом стабильные диспозиционные тенденции, такие как тенденция испытывать негативные переживания. Подробности изложены в главе 6.

В литературе по стрессу приводится также широкий спектр других переменных, связанных с индивидуальными различиями. Они включают генетически обусловленные переменные (такие как пол) и диспозиционные переменные (такие как факторы личности). Они обсуждаются более подробно в главе 6. Очевидно, что подходы к измерению будут зависеть от типа переменной. Некоторые, такие как пол, в большинстве случаев оценить нетрудно. Другие, такие как характеристики личности, отличаются сложностью, хотя имеются валидизи-рованные средства для оценки личности.

Существует также ряд переменных, связанных с приобретенными индивидуальными различиями, включая ряд особенностей среды, которые, как считается, вмешиваются в связь между стрессорами и напряжениями. Механизмы преодоления, социальная поддержка, конфликт между работой и семьей -- все это переменные, которые попадают в названную категорию. То, как эти переменные осмысливаются и измеряются, а также их гипотетические связи со стрессорами и напряжениями, обсуждается в других частях книги (см., например, главы 8,9 и 10). В общем, у исследователя стресса имеется широкий выбор переменных и средств измерения. Решение, к каким из них прибегнуть, будет определяться исследуемым вопросом и используемой теорией, но при этом необходимо использовать адекватную методологию исследования.

Ключевые методологии в исследованиях стресса

Этот раздел знакомит в общих чертах с некоторыми из наиболее популярных методологий, используемых в исследованиях стресса. Его цель -- помочь читателю оценить материалы по стрессу, публикуемые в академических журналах. Более обстоятельное освещение методов психологического исследования, адресованное потенциальному исследователю, можно найти в других источниках (см., например, Robson, 1993). Общим элементом в большинстве исследований стресса, описанных в этой книге, является использование методологий количественных измерений. Такие методологии имеют ряд преимуществ. Они более объективны, чем методологии, которые зависят от субъективных интерпретаций исследователя (например, интервью или наблюдения). Они также позволяют собирать данные, работая с репрезентативными выборками большого объема. Это дает еще одно преимущество, состоящее в том, что можно провести сложный статистический анализ, способный определить тенденции и связи, которые иначе не удалось бы выявить. Однако многие исследователи в социальной сфере отвергают количественный подход и являются сторонниками качественного анализа данных (собранных в форме словесных отчетов, часто получаемых в ходе интервью). Между соперничающими сторонами ведутся напряженные и замысловатые споры (например, Glassner & Moreno, 1989), причем среди психологов растет число тех, кто подвергает сомнению строго количественный подход. Также набирает силу тенденция использовать комплекс методов, когда в одно исследование включают элементы и количественных, и качественных измерений. Оба подхода обсуждаются ниже.

Количественные методы

В следующих разделах предпринимается попытка дать общее представление о некоторых широко используемых количественных методах: эпидемиологическом исследовании, методе опроса и экспериментальных методах. Они не должны рассматриваться как взаимоисключающие. Использование таких средств, как опросники, является ключевым элементом в исследованиях по методу опроса; но те же средства часто применимы и в эпидемиологических, и экспериментальных исследованиях. К теме исследования можно иногда подходить, используя ряд различных методов. Следующие разделы демонстрируют это на примерах, взятых из литературы по исследованию стресса в различных профессиональных областях. В данном случае главный исследовательский вопрос касается того, вреден ли для физического и психического здоровья высокий уровень производственных требований, сочетающийся с малой возможностью контроля (основано на работе Карасека; Karasek, 1979).

Эпидемиологические исследования. Эпидемиологию можно определить как «исследование распространения и детерминант связанных со здоровьем состояний и событий в популяциях, а также приложение этого исследования к контролированию проблем со здоровьем» (Last, 1983). Поэтому эпидемиологические методы характеризуются акцентированием внимания на последствиях в форме болезней и могут использовать ряд методологий. Сюда относятся описательные (дескриптивные) исследования, основанные на анализе структуры смертности (пример см. в главе 10, врезка 10.2). Сюда также относятся исследования с использованием контрольной группы, в которых выборку людей, страдающих определенной болезнью, сравнивают с выборкой людей без этой болезни, но последние должны быть максимально схожи с первой выборкой в других отношениях. Этот подход используют для сравнения выборки людей, больных раком груди, с теми, у кого нет этого заболевания, чтобы определить, кто пережил наиболее стрессовые события (см. главу 4).

Однако, возможно, самым важным для изучения стресса является проспективное исследование, в котором характеристики людей одной и той же выборки контролируются в течение длительного времени, иногда на протяжении десятилетий, чтобы определить, кто из участников заболевает. Этот метод широко используется при изучении влияния стрессоров на здоровье. Примеры можно найти в главе 4, в которой рассматриваются стресс и болезнь, и в главе 8 о социальной поддержке. Несколько эпидемиологических исследований также изучали влияние производственных требований и возможности контролировать работу. Недавним примером этого вида изысканий является исследование, проведенное в США Амиком с коллегами (Amick et al., 1998). Они воспользовались большой существующей базой данных по 3575 мужчинам, состояние которых прослеживалось с начала 1979-х годов и вплоть до 1987 года. За это время у 519 появилось сердечное заболевание. Хотя респондентов индивидуально не опрашивали о характеристиках их работы, были определены показатели в сфере производственных требований и контроля; это было сделано на основании названий профессий и с использованием методологии, разработчиками которой являются Шварц, Пипер и Карасек (Schwartz, Pieper & Karasek, 1988). Этот оценочный метод использовал информацию, почерпнутую из других опросов, обычно проводимых в ряде профессиональных областей, об уровне необходимых требований и контроля. Обсуждаемое исследование не обнаружило повышенного риска сердечных заболеваний для профессий, которым присущи высокий контроль и низкие требования -- результат, противоположный тому, который был получен в схожих исследованиях, проводившихся в других странах (см., например, Schnall, Landsbergis & Baker, 1994).

Исследования, подобные описанным выше, могут снабдить нас информацией об общих тенденциях и взаимосвязях. Однако они не могут убедительно продемонстрировать, являются или нет причиной сердечного заболевания высокие уровни контроля и низкие требования. Очевидно, могут быть иные объяснения для связей между определенными профессиями и смертностью. Например, трудно отделить воздействие такого параметра, как возможность контролировать работу, от эффекта принадлежности к определенному социальному классу. Как правило, люди, принадлежащие к социоэкономическим группам более высокого уровня, обладают большими возможностями контролировать свою работу и имеют более высокие жизненные ожидания. Хотя недавние исследования, подобные тому, которое провел Амик с коллегами, стремятся контролировать эти факторы, исследования могут разниться по степени своей успешности. Это может объяснять частые противоречия в результатах. В вышеописанном случае метод определения показателей контроля над работой и производственных требований, основанный на названиях профессий, также является грубым. Таким образом, необходимы другие методологии для дальнейшей проверки гипотез.

Исследователи-эпидемиологи часто включают методы опроса в свои исследования с использованием рабочей и контрольной выборок или в проспективные исследования. Однако опросы являются также основным средством для исследователей стресса, интересующихся иными последствиями, нежели физическая болезнь.

Опросы. Опросы являются наиболее широко используемым подходом при исследовании стресса и часто применяются для сбора данных по стрессорам, напряжениям и различным промежуточным переменным (хотя метод опроса может также быть использован в комбинации с более объективными данными, такими как физиологические показатели). Эти исследования могут быть поперечно-срезовыми, когда все измерения проводятся в ходе одного единовременного опроса, или лонгитюдными, когда измерения стрессоров могут проводиться в один момент (или несколько моментов) времени, а затем за индивидуумами следят в течение определенного периода, чтобы получить представление о будущих напряжениях. Поперечно-срезовые исследования проводятся намного чаще, возможно, потому, что это самый легкий способ собрать данные в прикладной обстановке. Примером подобного исследования является широкомасш-табный опрос, проведенный Флетчером и Джонс (Fletcher & Jones, 1993), в котором 3000 людей заполняли вопросники, включавшие оценки производственных требований и контроля, удовлетворенности работой, тревоги и депрессии. Также проводились измерения кровяного давления. Это исследование установило, что хотя высокие производственные требования и низкий контроль были связаны с более низкими уровнями удовлетворенности и более высокими уровнями тревоги и депрессии, связи с кровяным давлением систематически отличались противоположной направленностью. Это означает, что у людей, занятых на предположительно более стрессовой работе, было, как правило, более низкое кровяное давление.

Поперечно-срезовые данные, подобные описанным выше, обычно основаны на допущении, что производственные стрессоры вызывают повышение уровня тревоги. Однако возможно, что люди с высокими уровнями тревоги или низкими уровнями удовлетворенности более склонны оценивать свою работу как отличающуюся менее позитивными характеристиками. Поскольку поперечно-срезовые исследования не могут выявить причинность, лонгитюдные исследования час-то рассматриваются как более совершенный подход. В этой книге обсуждается множество лонги-тюдных исследований, использующих методологию опроса. Однако хотя они, возможно, и способны покарать, что стрессоры предшествуют напряжениям, это необязательно означает, что стрессоры являются причиной напряжений. Обычно в опросах, проводимых в реальной обстановке, присутствует слишком много других неконтролируемых внешних факторов, чтобы эти опросы могли выявить причинность с достаточной надежностью. Кроме того, у многих людей стрессоры (такие как отсутствие работы) и психологическое расстройство могут существовать параллельно в течение длительного времени, и даже лонгитюдные исследования не способны сказать нам, что появилось раньше (Depue & Monroe, 1986).

Ежедневные («дневниковые») опросы и сбор «образцов жизненных впечатлений» (experience sampling). Эти методы можно рассматривать как вариант опросного подхода, с той специфической особенностью, что людям предлагают ежедневно (или даже несколько раз в день) отвечать на одни и те же вопросы. Мы уже касались этого метода при описании подхода в оценке повседневных неприятностей. 1сследования, использующие ежедневные измерения, относительно необычны в психологии, но особо важны при изучении стресса, поскольку позволяют исследователю подробно рассмотреть процессы, госредством которых связаны стрессоры и напряжения. Сюда относится возможность оценить отсроченные связи (т. е. могут ли стрессо-эы, к примеру, влиять на настроение не в тот же самый день, а на следующий). Разработаны методологии для анализа подобных данных (Bolger et al., 1989; Caspi, Bolger & Eckenrode, 1987). Однако трудность состоит в том, что рассматриваемый подход приносит совокупность данных, которые сложно интерпретировать при отсутствии хороших теорий и гипотез, характеризующих все детали связей внутри подобных совокупностей. Пример варианта этого типа методологии, известный как сбор «образцов жизненных впечатлений», предполагает получение самоотчетов через определенные различные или случайные интервалы времени с помощью обеспечения участников радиоуправляемыми звуковыми сигнализаторами или пейджерами, либо предварительно запрограммированными часами (например, Marco & Suls, 1993). В отличие от других методов, которые обычно опираются на ретроспективное припоминание, полученные «образцы» могут охватывать текущую деятельность и сиюминутное настроение.

Эксперименты. Использование экспериментальных методов, в которых психологические феномены измеряются в контролируемой обстановке, является фундаментом многих областей психологии. Подобные методы позволяют исследователям манипулировать только интересующими переменными, контролируя при этом другие. Тем самым появляется возможность вывести заключения о причине и следствии, что нереально в полевых исследованиях, проводимых в условиях обычной жизни. Например, многие исследования на производстве показывают, что уровень возможного контроля над своей работой связан с уровнем благополучия. Однако, как правило, невозможно поместить работников случайным образом в производственные условия с высоким или низким контролем. Поэтому мы не можем сказать, причиняет ли вред сам недостаток возможности контролировать свою работу, или же те, кто выбирает работу с низкими возможностями контроля, -- это люди, которые с самого начала менее благополучны. К примеру, они могут быть выходцами из различных социальных классов, которые связаны с различными типами пищевых привычек и образа жизни. Эти факторы могут усиливать болезненную симптоматику у людей, работающих в условиях низких возможностей контроля своей работы. Поэтому предполагается, что во многие исследования связи между контролем над работой и здоровьем примешивается фактор социального класса (Fletcher, 1991).

В экспериментальных исследованиях индивидуумов можно определять случайным образом в разные группы. Лабораторные условия также можно контролировать, с тем чтобы на результаты не влияли непредвиденные стрессоры, такие как шум или температура. Возможно, важнее всего то, что в экспериментах нет необходимости полагаться на самоотчеты о контроле над работой; вместо этого можно составлять задания с объективно разными уровнями контроля. Например, Стептоу с коллегами (Steptoe et al, 1993) помещал случайным образом 40 мужчин, которые должны были в течение 5-минутных периодов выполнять экспериментальные задания, в условиях либо высоких возможностей собственной регуляции (высокий контроль), либо в условиях с внешней регуляцией (низкий контроль). У тех, кто находился в условиях с внешней регуляцией, во время тестирования определялись более высокие показатели кровяного давления и сердцебиения. При этом участников также просили оценить свое восприятие контроля и требований, и выяснилось, что физиологические реакции были выражены особенно ярко у тех из участников в условиях с внешней регуляцией, кому казалось, что его работе присущи высокие требования и низкий контроль. Полагают, что это может прояснить механизм, посредством которого особенности подобной работы могут быть связаны с риском сердечно-сосудистых заболеваний. Хотя эксперименты позволяют контролировать воздействие такого рода факторов, эти исследования имеют недостаток, состоящий в том, что результаты, полученные в искусственной обстановке, могут быть неприменимы к реальному миру (т. е. они могут не быть экологически валидными). Поэтому от полевых исследований могут также требовать подтверждения применимости экспериментальных результатов.

Работа, обсуждаемая в главе 5, использует эксперименты для изучения стресса, тревоги и когнитивной способности. В этой главе даются дальнейшие объяснения того, как подобные эксперименты могут указывать на механизмы, посредством которых стрессоры влияют на работоспособность и благополучие.

Качественные методы

Возможно, следствием сложности и методологических трудностей доступных количественных подходов является рост популярности методов качественного анализа, таких как использование интервью и исследования случаев. Нарастающая сложность существующих статистических процедур может также побуждать психолога, не слишком сильного в математике, рассматривать качественные подходы как более легкий вариант. Однако работа с качественными данными отнимает много времени; их трудно собрать и проанализировать. Кроме того, многие исследователи-психологи, в принципе применяющие качественные методы, распределяют реакции (ответы) по категориям и применяют частотные подсчеты и даже статистический анализ, хотя другие всеми силами отрекаются от этого (Robson, 1993).

Возможно, наиболее часто качественные методы исследования стресса используются социологами и антропологами, работающими в этой области (см., например, исследование Pollock, 1988, описанное в главе 1). Однако эти методы становятся все более популярными и в психологии. Одним из примеров является статья Фирта-Козенса (Firth-Cozens, 1992b) об исследовании определенных случаев, в которой представлены доскональные описания того, какое значение имеет профессиональный стресс для конкретных работников. Подобные отчеты определенно способствуют психологи-ческому пониманию индивидуальных процессов. Однако многим кажется, что основное достоинство психологи чсских методов -- в их попытке подойти к изучению человеческого поведения с научной строгостью, предполагающей использование количественных и статистических методов для проверки гипотез, что позволяет вынести результаты за рамки исследуемой выборки.

Комбинированные методы

Учитывая, что нет методологии, которая была бы лишена недостатков и ограничений, часто при обращении к исследовательскому вопросу допустимо сочетать ряд различных методологий. Они могут быть скомбинированы внутри какого-то одного исследования; например, качественные методы могут быть использованы на ранних стадиях исследования, образуя базис для разработки опросников. В исследованиях стресса в производственной обстановке часто берут интервью у небольшого числа работников, с тем чтобы изучить проблемы рабочей силы и определить факторы, которые следует исследовать далее с помощью оценочных шкал. Наряду с такими шкалами, в опросниках также часто используются открытые вопросы, требующие описательных ответов, с целью получить более подробные и информа-тивные данные.