Базовая идейная структура право-радикальных идеологий в современной России

Проблематика русской государственности связывает политологический аспект идеологии с социологическим. Как мы могли заметить, государство осмысливается Дугиным диалектически, как нечто в себе противоречивое, оборачиваясь попеременно "тезисом" и "антитезисом". Государство, как рациональная и упорядочивающая структура, не вырастает непосредственно из русского начала, тяготеющего к низовому демократизму непосредственного решения конкретных проблем. Русские воспринимают государство пассивно. Однако подобная ситуация, как мы полагаем, исходя из общей системы Дугина, характерна для русского этноса. Вторжение диурнического логоса кочевников приводит к действительному рождению русского народа, важной чертой которого оказывается жизненная сопряженность с государством, выступающим важнейшим, ключевым, инструментом преодоления острой нехватки, которую ощущает народ, познавший утрату гармонии, присутствие радикально другого, опасности неупорядоченного хаоса, желающий вернуться к своему мифическому "Золотому веку". "Государство и Православие в русской истории всегда шли рука об руку, т. к. представляли собой два параллельных направления од-ного и того же социологического процесса -- они оформляли соци-альный логос, создавая культуру народа (понятого технически -- как «лаос»)". А.Г. Дугин Социология русского общества. Россия между Хаосом и Логосом. - М.: Академический Проект. 2011. С.369

Однако наличествует несколько иное, и, одновременно, конкретизирующее приведенное обоснование возможности идеальной русской государственности. Наиболее совершенная политико-социальная система по Дугину - Московское царство - характеризовалось в его сущности двумя чертами - приравниванию Правителя и Государства с мессианизмом: "Государство -- как логос -- сводится к единствен-ной фигуре великого князя, а полуофициально со времен Ивана III и совершенно официально с Ивана IV -- к фигуре царя. Царь и есть государство. Но в духе воспринятого византизма царь выступает как носитель православно-религиозной миссии, воплощенной в церкви". А.Г. Дугин Социология русского общества. Россия между Хаосом и Логосом. - М.: Академический Проект. 2011. С.383 Достигается Симфония властей, а царь приглашает народ к участию в истории. На новом витке истории совершается бессознательная, но сравнительно успешная, попытка возврата к этому ориентиру. Сталин оборачивается воплощением Ивана Грозного, а возводимая им система, при многочисленных и коренных искажениях, все же, оказывается родственной идеалу русской государственности, во многом воплощенном в Московском царстве, так как характеризуется следующими фундаментальными моментами: самодержавность (неоспоримость власти верховного правителя); народность (близость и понятность народу); холистский коллективизм; независимость (полный суверенитет); упорядоченное (рациональная модель); мощь (накапливающее стратегический, технический, эконо-мический, промышленный и информационный потенциал); мессианизм (воля к совершенному обществу).

Развитие России должно проходить под знаменем синтеза Традиции (религия, этнос, уникальная культура, предания) и Модерна технологический рывок, экономическое развитие, социальная справделивость, освобождение труда). А.Г. Дугин Евразийская миссия: программные материалы. - М.: Евразия. 2005. С.22 На уровне геополитики Дугин желает видеть Россию континентальной Империей, сверенной во всех отношениях, на уровне внутренней национальной политики - восстановившей национальную справедливость в отношении к русскому народу (русская власть; русская идеология), на уровне социальной политики - воплотившей идеалы социализма и "гарантийного государства". А.Г. Дугин Евразийская полемика в оппозиции // Консервативная Революция. - М.: Арктогея. 1994. С.136-137

Авторитарные мотивы политического проекта Дугина для России предположительно должны примиряться с глубинным демократизмом. Мыслитель обращается к концепту "органической" качественной демократии (холистское понимание народа), противопоставляемой количественными версиям демократии - эгалитарной (народ как масса) и индивидуалистической (народ как субъект полностью вытесняется). Главным критерием истинной демократии становится соучастие народа в своей судьбе, а для сохранения духа демократии она может принимать различные формы, зависящие, в первую очередь, от степени гомогенности общества, его величины и воли государствообразующего народа к воплощению в действительность масштабных, иногда мессианских, проектов. Таким образом, аутентичными режимами участия единого народа в политике могут оказаться как прямая демократия, так и авторитарная Империя. В органической демократии национальное сознание приводится в гармонию с национальным бессознательным - общественной душой народа, хранящей психические архетипы Традиции, заключающей отпечаток исторического пути народа. "Национальное сознание - это та качественная категория, которая вступает в игру в тот момент, когда дело доходит до реального "соучастия" народа в решении своей собственной судьбы, в переломный момент истории, в момент ответа на напряженный вызов, брошенный нации временем и пространством". А.Г. Дугин Органическая демократия // Русская Вещь. Очерки национальной философии. Т.1. - М.: Арктогея. 2001. В этих ситуациях "здоровый народ" утверждает из глубин своего коллективного Я свое историческое воплощение - Героя и сакральные иерархии. Здесь мы сталкиваемся вновь с идеей Решения как средоточия Политического.

В области экономики Дугин предлагает следовать в фарватере консервативного социализма, опираясь в выработке экономических моделей для России на "неортодоксальные" концепции, преимущественно связываемые с традицией "Третьего пути". См. А.Г. Дугин Конец экономики. - СПб: Амофрма. 2010. 479 с. Попытаемся обозначить ключевые принципы евразийской экономики, по Дугину. Признание экономики продолжением политики; центральность Народа как верховной ценности, цели и субъекта хозяйствования; отказ от экономического редукционизма и универсализма; автаркия больших пространств; хозяйственный уклад как проекция философских, религиозных, культурных установок; кейнсианское вмешательство государства в коррекцию функционирования рынка; развитие реального сектора, а не виртуального; сосредточение на экономическом развитии, а не росте; инвестиции в очаги роста; приоритет сельского хозяйства, сохраняющего органические связи труженика с общиной и прошлым; принцип синхронии общественно-хозяйственных укладов. Дугин указывает на обобщающие положения "гетеродоксальной экономической мысли": контекстуализация (естественность и укорененность), культуроцентрический плюрализм, синтез принципов борьбы и равновесия классов, акцент на развитии, сосредоточенность на мезэкономическом срезе, регионализация, экологизм, автаркии больших пространств, дифференциализм (зависимость экономики от общества). В конечном счете, мыслитель, как он сам заявляет, воспроизводит фундаментальные принципы социализма, который утверждает приоритет общего над частным, а также ценность коллективного усилия, мобилизационного проекта служения общественному идеалу.

Миссия России

Тема русской миссии, призвания Росси как евразийской цивилизации, отражается практически в каждой работе Дугина. Многогранность и комплексность этой проблемы позволяют нам лишь тезисно обозначить наиболее значимые моменты русского мессианизма.

Система смысла Евразийства утверждается современным изданием русского мессианизма, "большой проект" для России в новаторской и демократической редакции. А.Г. Дугин Война континентов (современный мир в геополитической системе координат). - М.: Академический Проект. 2014. С.131 "Она предлагает общий проект нового общественно-политического устройства для всех народов земли". А.Г. Дугин Евразийская миссия: программные материалы. - М.: Евразия. 2005. С.38 Евразийский проект неразрывно связан с Традицией: "На религиозном уровне Евразийский Проект России предполагает сохранение и “огласительное” развитие духа Традиции, новое обращение к религиозным истокам человечества. В таком “возвращении к истокам” заключается расширительно понятая религиозная миссия России". А.Г. Дугин Русский Путь - альтернативу новому мировому порядку // Наш Путь. Стратегические перспективы развития России в XXI веке.- [Электронный ресурс]. URL: http://arctogaia.com/public/pr-oglav.htm. Дата обращения: 01.05.2015.

Россия полагается медиатором между Востоком и Западом. Она призвана стать на глобальном уровне "весами, уравновешивающими цивилизационные противоположности - модернизм и традиции, технологическое развитие и сохранение культурной самобытности, рывок в будущее и верность истокам, взгляд на Восток и взгляд на Запад". А.Г. Дугин Евразийский реванш России. - М.: Алгоритм. 2014. С.242 "Русская цивилизация, несущая в себе соцветия ценностей, отчасти схожих как с мировоззренческими системами Европы, так с идеологиями Востока, представляла своеобразный и не имеющий аналогов синтез, который и лежит в основе нашего национального бытия". А.Г. Дугин Новый мировой порядок. Вероятный образ мира в XXI веке // Наш Путь. Стратегические перспективы развития России в XXI веке.- [Электронный ресурс]. URL: http://arctogaia.com/public/pr-oglav.htm. Дата обращения: 01.05.2015. В России раскрывается возможность достигнуть гармонии между рационализмом Запада и созерцательностью Востока. "Русские предвидят и скрыто утверждают нечто иное, лежащее на грани между рациональной сферой дня (как на Западе) и стихией трансцендентного созерцания (как на Востоке). Именно на этой грани сосредоточиваются энергии эсхатологии, мысли о Конце, весть о скором наступлении которого принес наш Спаситель". А.Г. Дугин Грани Великой Мечты // Русская Вещь. Очерки национальной философии. Т.1. - М.: Арктогея. 2001. Россия в метафизическом смысле становится страной-между , через которую пролегает "путь нового рождения, маршрут духовного возврата" с Запада как предела энтропии на Восток, к истоку Сакрального, онтологическому Началу. А.Г. Дугин Четвертая Политическая Теория. Россия и политические идеи XXI века. - СПб: Амфора. 2009. С.261-262 Россия становится реальностью перехода от западного изгнания к восточному рассвету.

Россия исторически выступает как цивилизация универсализма. Бытие русского народа, его экспансионизм, сопряжены с имперской миссией, "эта миссия несет в себе некий "общий знаменатель", который позволяет русским интегрировать в свою Империю самые различные культурные реальности". А.Г. Дугин Что такое "русские национальные интересы"? // Основы геополитики. - М.: Арктогея. 2000. Несмотря на то, что концепция плюрализма Дугина заставляет его приравнивать любой универсализм к расизму, он не боится высказывать утверждение об имманентном, но благом, расизме русских: "Расизм здесь в том, что только русский есть всечеловек, и никакой другой народ, а интернационализм в том, что русский готов и стремится вобрать в себя всех остальных -- настойчиво и нежно, чтобы, изменившись как можно больше, остаться -- возвышенно и дополненно -- самим собой как извечно и томительно абсолютно иным". А.Г. Дугин Магический большевизм Андрея Платонова // Русская Вещь. Очерки национальной философии. Т.2. - М.: Арктогея. 2001. Этот мессианизм преодолевает ограниченность и замкнутость, освобождает человека и народы, примиряет и объединяет: "Русский народ - открытый, и любовь наша открытая. Она не ограничивается одним, другим, она вбирает всех". А.Г. Дугин Четвертая Политическая Теория. Россия и политические идеи XXI века. - СПб: Амфора. 2009. С.250

Россия оборачивается эсхатологической страной. Исторически миссия России была связана с продолжение дела Византийской империи - осуществления "катехона", удерживания прихода антихриста в мир, спасения части реальности от власти князя тьмы до Второго Пришествия. Именно с этим связывалась идея "Москва - Третий Рим", ставшая, по Дугину, первым выражением русской национальной идеи, аутентичного Логоса.

Однако есть и несколько иной аспект эсхатологии русского мессианства: "Русские -- избранный народ, а русская история -- резюме мировой истории. К нам, как к временному и пространственному, этническому магниту, тяготеет с нарастающей силой судьбоносный смысл веков". А.Г. Дугин Имя мое - Топор Тамплиеры пролетариата // Тамплиеры пролетариата. - М.: Арктогея. 1997. Внутри России и через нее свершится Конец Света как внезапное Откровение полноты Истины. "Именно эсхатологизм позволяет определить русского как "всечеловека", как "общий знаменатель" человеческой истории, способный отомкнуть лабиринты материального бытия человеческих наций". А.Г. Дугин Грани великой мечты // Консервативная Революция. - М.: Арктогея. 1994. С.125 Тотальное преображение реальности должно состояться сначала в России, которая сможет преобразить весь мир, раскрыть и осуществить финальное торжество Правды, Духа и Справедливости.

Наиболее интересным, обращенным к будущему по ту сторону Конца Света, является эсхатология Нового Начала. Дугин полагает, что Хайдеггер, разочаровавшись в отказавшихся от аутентичного бытия немцах, положил Новое Начало задачей всего человечества, однако именно немцы и русские обязаны сыграть главные роли в подготовке полюсов Четверицы (Geviert) к пришествию Последнего Бога. Смыслом Событие становится слияние освобожденной (от археомодерна) русскости - Хоры с немецким Небом. А.Г. Дугин Мартин Хайдеггер. Последний Бог. - М.: Академический Проект. 2014. С.447 При такой интерпретации, достижение конца и разложения западной философии, ставящее Радикального Субъекта на границу открытия и проявления русской Хоры, вписывается в цикл человеческой истории, растянутой между Первым и Новым Началами. Возможно, в получаемую модель стоит интегрировать и цикл Ноомахии, где, однако, роли перемешиваются - Запад ввергается в культ Кибелы и, будучи одурманенной, стремится сделать Ночь бытия Вечной, а "Европейская" Россия Аполлона и Диониса проявляет световую суть в противостоянии этому европейскому дублю, нисходит во Тьму и зачинает Новый цикл.

Геополитическое предназначение России заключается в сопротивление атлантизму, спасении мира от мондиализма, глобализации по-американски и тоталитарного либерализма, "злого рока человеческой цивилизации", воплотившего и развившего до предела главные тезисы модерна: индивидуум как мера вещей, священность частной собственности, равенство возможностей как моральный закон, договорная основа институтов, упразднение общеобязательных авторитетов, разделение властей, гражданское общество, универсализм западного пути. А.Г. Дугин Четвертая Политическая Теория. Россия и политические идеи XXI века. - СПб: Амфора. 2009. С.29-30 Возможность осуществления данной миссии обеспечивается ядерным оружием, ресурсной базой и опытом имперского строительства. А.Г. Дугин Война континентов (современный мир в геополитической системе координат). - М.: Академический Проект. 2014. С.197

Сначала необходимо выработать идейный базис сопротивления, доминирующему "языку" либерального глобализма ("мягкая идеология"). Именно евразийство полагается способным объединить в открытую и гибкую синкретическую "метаидеологию" сопротивления глобализму ревитализированные ценные "останки" проигравших исторических идеологий с многочисленными современными протестными "версиями "политического бессознательного", как правило, не имеющими общего идеологического знаменателя, не обладающими потенциалом универсализма, не способными оперировать с элементами "языка современности" и не обладающими убедительными системами локальной рационализации, т.е. не структурированными даже на уровне локальных "политических диалектов". А.Г. Дугин Три идеологии, две парадигмы. Конец идеологий. Политическая философия глобализма // Философия политики. - М.: Арктогея. 2004.

Россия должна выдвинуть интеллектуальный проект "парадигмы традиционного языка" и сплавления в политический фронт всех идеологических направлений и цивилизаций, отклоняющихся в той или иной мере от матрицы либерализма. Только в России может вызреть "философия многополярности", синтезирующая в общем русле "целый спектр традиционных или новаторских доктрин", выступающая как нечто авангардное и оригинальное, общим знаменателем которой на раннем этапе становления может стать отрицание "нового мирового порядка" и "american way of life". А.Г. Дугин Асимметрия // Философия войны. - М.: Яуза. 2004. С.77-78 "Это не только узконациональная идея, это усердная и трудная (сплошь и рядом парадоксальная) выработка планетарной идеологии, применимой для всех народов земли. Эта евразийская цивилизация представляет собой антитезу цивилизации атлантистской, которая суммирует в своих основах логику сложного исторического ансамбля, который ранее отождествлялся с Европой". А.Г. Дугин Что такое Россия? // Наш Путь. Стратегические перспективы развития России в XXI веке.- [Электронный ресурс]. URL: http://arctogaia.com/public/pr-oglav.htm. Дата обращения: 01.05.2015.

Органическим развитием всеобщей евразийской мысли становится реорганизация структуры международных отношений. Россия должна стать осью многополярности, возродив мощь Суши, "Функции авангарда «этноса Востока» однозначно возложены на русских, которые смогли выработать универсалистски-мессианский идеал -- по масштабу сопоставимый с идеалом англосаксонским, позже американским -- и воплотить его в гигантскую историческую реальность". Философия войны 39-40 став первой суверенной Империей, противостоящей США, способной сплотить вокруг себя иные "большие пространства": "В современной геополитической ситуации вопрос стоит чрезвычайно остро: либо планетарный "новый мировой порядок" под руководством США, где все государства и народы будут безличными и послушными "винтиками" мондиалистской технократической, атеистически -торгашеской "дисней-лэндовской" космополитической модели, либо немедленное создание геополитической оппозиции атлантизму и мондиализму и организация потенциально антимондиалистских, традиционных и почвенных народов и государств в альтернативный блок (или в несколько блоков)". А.Г. Дугин Геополитические проблемы ближнего зарубежья // Основы геополитики. - М.: Арктогея. 2000. "Для всех тех, кто всерьез намерен противостоять американской гегемонии, глобализации и планетарной доминации Запада (атлаитизма), аксиомой должно стать следующее утверждение: судьба миропорядка решается в настоящее время только в России, Россией и через Россию". А.Г. Дугин Теория многополярного мира. - М.: Евразийское движение. 2013. С.273 Признавая глобальную роль России, Дугин заключает: "Россия должна мыслить и действовать по-имперски, как мировая держава, которой до всего есть дело - и до прилегающих к ней территорий, и до самых отдаленных уголков планеты". А.Г. Дугин Четвертая Политическая Теория. Россия и политические идеи XXI века. - СПб: Амфора. 2009. С.232

Заключение и выводы

Центральной инстанцией системы смысла Дугина вскрывается фигура Радикального Субъекта, задающего собой модель Философии Истории, метафизический нарратив оправданного постепенного отпадения от естественной нерасчлененной гармонии и регрессивное движение к ситуации триумфа энтропии, интерпретируемой как interregnum, положение возможности абсолютного политического Решения, оказывающегося онтологическим Событием (Революцией), полагающего "Золотой Век" иного цикла. История протягивается между рядами синхронных противоположностей, где один из полюсов оказывается выражением в ситуации отпадения некоего аспекта Истока, а другой отражает момент негативной силы к отвержению и разрушению Истока. Ключевыми оппозициями становятся "Суша (Восток) - Море (Запад)" (геополитическая), "Аполлон - Дионис" (философская), "Традиция - Модерн" (парадигматическая), "Онтологическая Политика - Дезонтологизация Политики" (политическая). Между парами полюсов наличествуют отсылки и взаимосвязи, оппозиции распадаются на частные и производные, семантически перетекают друг в друга. Настоящее время, эпоха Постмодерна, триумфа Запада, конца истории, царство антихриста, характеризуется как interregnum, субъектом преодоления которого становится Россия как особая цивилизация, соответственно, выступающая как Евразия. В целях высвобождения России к свершению ее онтологического призвания, вводится принцип радикального плюрализма, позволяющего диагностировать проблему российского археомодерна, осмысляющее снятие и социально-политическое преодоление которого позволит осуществить аналитику русского дазайна, выстроить на фундаменте русского мифоса органичный русский логос, приведя в состояние гармонии коллективное сознание с бессознательным, обеспечив возможность исполнения Россией своей универсальной имперской эсхатологической миссии, предполагающей, или в качестве начального этапа, или ключевого момента, достижение победы над США и атлантизмом.

Ответим на вопрос о корректности отнесения системы смысла Дугина к идеологической семье правого радикализма. Если опираться на нашу схему Правого Радикализма, то стоит ответить утвердительно. Система Дугина опирается на принцип неравенства, раскрываясь, одновременно, как конструкция иерархизма и партикуляризма. Коллективность оформляется на основе принципов холизма, эссенциализма, интеграционизма (слияния аспектов идентичности). Данная идеология выступает как система "культурной гегемонии", представляя развернутый мета-уровень, отказываясь от парламентской борьбы и ориентируясь на достижение господства над культурной и интеллектуальной сферами, стремясь, однако, оказывать влияние непосредственно на действующую власть. Ключевые черты данного типа правого радикализма в полной мере представлены в системе Дугина: сакрализация Политики (сакроцентризм; онтологизация Власти; повышение роли религии); Тоталитаризм (стремление к радикальным и тотальным преобразованиям); Фигура Героя (Радикальный Субъект; Правитель как воплощение Народа).

Обратимся к восьмичленной матрице показателей правого радикализма. Данная система строится на резком "отторжении" США и атлантистского мировоззрения, как выразителя позднего Модерна, переходящего в Постмодерн. Принцип "отторжения" обретает в рамках разбираемой конструкции основанием Политического. Кроме этого, для Дугина характерен этницизм, о чем свидетельствует крайне частое обращение именно к русскости и подчеркивание статуса данной исторической общности как ведущей в России. Экспансионизм представлен Дугиным в концептах Империи Традиции. Геополитической программой для России становится разрастание в Евразийскую державу, предполагающее практически полное восстановление СССР. Русский Мессианизм выступает магистральной линией мысли Дугина, что выражается не только в крайне распространенных указаниях на универсальное призвание России (Рима), но и убежденности в присутствии англо-саксонского мессианизма (Карфаген). Палингенетический миф разворачивается мыслителем во всей полноте и на различных уровнях: как мироздание в целом находится в ситуации абсолютного упадка, так и Россия, после распада СССР, находит себя в моменте наибольшего "сжатия", что проявляется в сокращении территорий, отсутствии воли к Империи и масштабной идеологии; возрождение России связывается с ее освобождением, возвращением к аутентичному экзистированию, обращению к исполнению своего мирового Предназначения, Спасению мира и человечества инициацией Нового Начала. Отчетливые палингенетические черты носит так же философия забвения и возвращения Бытия М. Хайдеггера, на которой основывается Дугин.

Переходя к консервативным моментам, обнаруживаем их радикальное искажение традиционализмом. Нация, в ее буржуазном понимании однозначно отрицается Дугиным как производное модерна. Несмотря на это, Дугин высоко ставит ценности исторических общностей, замещая искусственный конструкт нации - цивилизацией. Традиционные ценности объемлются постулированием примордиальной Традиции, тем самым выводятся на совершенно иной уровень, утрачивая значимость в их относительности (обусловлены историческим путем коллектива), но обретая содержательную качественную ценность (оправданы с позиции вечности). Патриархальный строй возводится к сакральному порядку и онтологии эротизма, а религия - к универсальному эзотеризму Традиции. Проблемы безопасности рассматриваются в контексте метафизики войны, оправданности насилия, утверждению носителями политической упорядочивающей власти в Государстве "яростных" "стражей". Кроме этого, все проекты многополярного устройства мира направлены на обеспечение безопасности России через минимазицию угрозы со стороны США. Наконец, популизм в системе смысла Дугина не сводится к политическому стилю, но выражает глубинную ориентацию на "простой народ", который в меньшей степени заражен Западом и Постмодерном, находится ближе к Земле, отчетливее выражает коллективную идентичность. Дугин предлагает обращаться к "свету простых людей", восстанавливая картину исконного русского мифоса. Учитывая наблюдение радикального идеологического смещения консерватизма, можно заключить о доминировании право-радиклаьных моментов в системе смысла, а также производности консервативного блока от отчетливо право-радикальной идеологии Традиционализма и Консервативной Революции.

Опираясь на изложенное, можно уверенно заявить о принадлежности системы смысла Дугина к идеологической семье Правого Радикализма. Однако, учитывая многообразие систем Правого Радикализма, а также признавая некоторое упущение "ядра" и фундаментальных принципов разворачивания системы смысла Дугина, обусловленное сведением ее лишь к правому радикализму, наметим наиболее корректный, схватывающий суть и целостность, вариант определения данной идеологии. Наиболее подходящим концептом может служить идеократия. Некоторые важные моменты данной системы обозначены нами в тексте "Концепт идеократии", помещенном в приложении. Идеократия как эвристически ценный конструкт развернут нами в теоретическом тексте "Идеократия как идеология тотального радикализма", так же приведенном в приложениях к данной работе. Идеология Дугина представляется достаточно адекватным воплощением идеократии, объединяя в себе ее абсолютную форму (чистая идеократия) на уровне принципов с конкретным идеалистическим и романтическим выражением (конкретная идеократия) на уровне системы высказываний. Подчеркнем, родство "идеократии" и "национал-большевизма", который ставится мыслителем крайне высоко и на более ранних этапах творчества даже полагается "именем" и основой идеологии. "Проект НБП, который я в свое время собирался превратить в аутентичный русский осознанный национал-гошизм с опорой на теории Устрялова, Никиша и левых евразийцев...". А.Г. Дугин Четвертая Политическая Теория. Россия и политические идеи XXI века. - СПб: Амфора. 2009. С. 76 Национал-большевизм, в трактовке Дугина, заключает в своей "левой" вариации "мистерию обновления" и радикальную политическую трансгрессию (Новый Мир), а в "правой" - сознательный ориентир к возведению аутентичного национального (= имперского) Порядка. А.Г. Дугин "В комиссарах дух самодержавья" // Тамплиеры пролетариата. - М.: Арктогея. 1997. Хранящийся в его основании потенциальный синтез этих начал полагается фундаментом союза сторонников "Абсолютного", "Политического Проекта", последовательно и радикально выступающих против "Открытого общества".

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В представленной работе проведено комплексное исследование базовой идейной структуры правого радикализма в современной России.

В первой главе предлагается вариант разрешения эвристической проблемы определения правого радикализма. Комплексный и противоречивый характер данных систем затрудняет их концептуальное схватывание, сопоставление между собой и идеологиями иных групп, проведение корректного анализа интегрированных в них смысловых блоков. Представленный анализ исследований в области идеологии правого радикализма позволяет сделать заключение о наличии нескольких вариантов конструирования и интерпретации "правого радикализма", каждый из которых корректно отмечает и выявляет, по нашему мнению, некоторый отдельный аспект рассматриваемого феномена. Приведенная в данной главе "эвристическая схема" позволяет интегрировать и систематизировать научные достижения в данной области, полагает комплексный подход к решению проблемы формирования расчлененного в себе понятия правого радикализма, а также выступает основанием сравнительных исследований конкретных идеологических построений, совершения диагностики интеллектуального пространства на предмет представленности право-радикальных моментов и целостных систем. Схема заключает в себе уровень базовых принципов разворачивания правого радикализма; выделяет основные идеологические типы, обозначая свойственные им ключевые смысловые моменты и вскрывая внутреннее диалектическое напряжение, характерное для каждого из них; определяет ряд конкретных показателей выражения право-радикальной сущности идеологии.

Вторая глава посвящена рассмотрению предположительно наиболее последовательной вариации "парламентского" типа правого радикализма в современной России. Здесь производятся операции определения адекватности отнесения партии ЛДПР к семье правого радикализма. На основе качественно-количественного контент анализа официальных программ политических партий, мы пришли к выводу о допустимости помещения ЛДПР в группу правого радикализма. Исследование электорального профиля ЛДПР и контекстных условий ее успеха позволяет скорее опровергнуть заключение о право-радикальной сущности партии, как минимум, на наиболее важном и показательном для каждой парламентской силы уровне восприятия ее гражданами. Наконец, анализ интернет сайтов политических партий и различных националистических организаций позволил выявить структуры идеологического "соседства", на основе которых можно обнаружить наиболее схожие по профилю сайты, для которых характерен отчетливый, но не радикальный, русский этноцентризм. Обобщая выводы главы, можно сделать вывод о проблематичности отнесения ЛДПР к семье европейского парламентского правого радикализма. Мы полагаем, что это обусловлено радикальным уклоном партии к риторическому популизму и авторитарным уклоном российской демократии, препятствующей становлению "нишевых" партий.

В последней главе произведена реконструкция системы смысла современного российского философа и политического деятеля Александра Гельевича Дугина. Проведение подробного анализа и систематизации положений мыслителя, опирающихся на интерпретацию отдельных положений и интеллектуальной конструкции в целом, позволило сделать вывод о корректности отнесения выстраиваемой Дугиным системы смысла к правому радикализму. Более того, идеология Дугина явно относится именно к типу "культурной гегемонии". Реализация опыта смысловой реконструкции обернулась основанием к заключению, согласно которому наиболее подходящим концептом для отражения сути и некоторых идейных истоков системы Дугина может служить "идеократия", развернутая как эвристически ценный конструкт в теоретическом тексте "Идеократия как идеология тотального радикализма" (в приложениях).



СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Abts K., Rummens S. Populism versus Democracy // POLITICAL STUDIES. 2007. V.55. pp. 405-424

2. Adamson K., Johns R. The Vlaams Blok, its electorate, and the ideological articulation of `Europe' // Journal of Political Ideologies. 2008. V.13, №2. pp. 133-156

3. Adele Jinadu L. Ideology, Political Religion, and Modernization: Some Theoretical and Empirical Explorations // African Studies Review. 1976. V.19. pp. 119-137

4. Aichholzer J., Kritzinger S., Wagner M., Zeglovits E. How has Radical Right Support Transformed Established Political Conflicts? The Case of Austria // West European Politics. 2014. V.37, №1. pp. 113-137

5. Akcali E., Korkut U. Geographical Metanarratives in East- Central Europe: Neo-Turanism in Hungary // Eurasian Geography and Economics. 2012. V.53, №5. pp. 596-614

6. Akkerman T. Populism and Democracy: Challenge or Pathology? // Acta Politica. 2003. 38. pp. 147-159

7. Albertazzi D. `Back to our roots' or self-confessed manipulation? The uses of the past in the Lega Nord's positing of Padania // National Identities. 2006. V.8, №1. pp. 21-39

8. Albertazzi D., McDonnell D. The Lega Nord in the second Berlusconi government: In a league of its own // West European Politics. 2005. V.28, №5. pp. 952-972

9. Allardyce G. What Fascism is Not: Thoughts on the Deflations of a Concept // American Historical Review. 1979. V.84. pp. 367-398

10. Almeida D. Decadence and indifferentiation in the ideology of the Front National // French Cultural Studies. 2014. V.25, №2. pp. 221-232

11. Almeida D. Europeanized Eurosceptics? Radical Right Parties and European Integration // Perspectives on European Politics and Society. 2010. V.11. pp. 237-253

12. Altemeyer B. The Authoritarians. - NY: Robert Altemeyer. 2007. 262 P.

13. Angouri J., Wodak R. `They became big in the shadow of the crisis': The Greek success story and the rise of the far right // Discourse & Society. 2014. V.25, №4. pp. 540-565

14. Annual Report 2005 on the Protection of the Constitution. - URL: http://www.ais-info.org/doc/informes/2005_Annual_Report_on_the_Protection_of_the_Constitution.pdf (Дата обращения: 10.06.2014).

15. Arato A. Political Theology and Populism // Social research. 2013. V.80. pp. 143-172

16. Arditi B. Populism as a Spectre of Democracy: A Response to Canovan // POLITICAL STUDIES. 2004. V.52. pp. 135-143

17. Arendt H. Philosophy and Politics // Social Research. 2004. Vol.71, No.3. P.427-454.

18. Arnold C., Sapir E.V., Vries C. Parties' Positions on European Integration: Issue Congruence, Ideology or Context? // West European Politics. 2012. V.35. pp. 1341-1362

19. Art D. Reacting to the Radical Right. Lessons from Germany and Austria // PARTY POLITICS. 2007. V.13, №3. pp. 331-349

20. Arzheimer K. Contextual Factors and the Extreme Right Vote in Western Europe, 1980-2002 // American Journal of Political Science. 2009. V.53, №2. pp. 259-275

21. Arzheimer K., Carter E. Christian Religiosity and Voting for West European Radical Right Parties // West European Politics. 2009. V.32, №5. pp. 985-1011

22. Arzheimer K., Carter E. Political opportunity structures and right-wing extremist party success // European Journal of Political Research. 2006. V.45. pp. 419-443

23. Auers D., Kasekamp A. Explaining the Electoral Failure of Extreme-Right Parties in Estonia and Latvia // Journal of Contemporary European Studies. 2009. V.17. pp. 241-254

24. Azmanova A. After the Left-Right (Dis)continuum: Globalization and the Remaking of Europe's Ideological Geography // International Political Sociology. 2011. 5. pp. 384-407

25. Azmanova A. Capitalism Reorganized: Social Justice after Neo-liberalism // Constellations Volume. 2010. V.17. pp. 390-406

26. Backes U., Mudde C. Germany: Extremism without Successful Parties // Parliamentary Affairs. 2000. V.53. pp. 457-468

27. Bakic J. Extreme-Right Ideology, Practice and Supporters: Case Study of the Serbian Radical Party // Journal of Contemporary European Studies. 2009. V.17. pp. 193-207

28. Bale T. Cinderella and her ugly sisters: the mainstream and extreme right in Europe's bipolarising party systems // West European Politics. 2003. V.26, №3. pp. 67-90

29. Bale T., Green-Pedersen C., Krouwel A., Luther K.R., Sitter N. If You Can't Beat Them, Join Them? Explaining Social Democratic Responses to the Challenge from the Populist Radical Right in Western // POLITICAL STUDIES. 2010. V.58. pp. 410-426

30. Banai A. `Europe of the Regions' and the problem of boundaries in liberal democratic theory // Journal of Political Ideologies. 2012. 17(1). pp. 35-59

31. Barnes I. A fascist Trojan horse: Maurice Bardиche, fascism and authoritarian socialism // Patterns of Prejudice. 2003. V.37. pp. 177-194

32. Bar-On T. Fascism to the Nouvelle Droite: The Dream of Pan-European Empire // Journal of Contemporary European Studies. 2008. V.16. pp. 327-345

33. Bar-On T. The Ambiguities of the Nouvelle Droite, 1968-1999 // The European Legacy. 2001. V.6. pp. 333-351

34. Bar-On T. The French New Right Neither Right, nor Left? // Journal for the Study of Radicalism. 2014. V.8. pp. 1-44

35. Bar-On T. Transnationalism and the French Nouvelle Droite // Patterns of Prejudice. 2011. V.45. pp. 199-223

36. Baro-On T. Understanding Political Conversion and Mimetic Rivalry // Totalitarian Movements and Political Religions. 2009. V.10. pp. 241-264

37. Bassin M. Between realism and the `New Right': geopolitics in Germany in the 1990s // Transactions of the Institute of British Geographers. 2003. V.28. pp. 350-367

38. Bastow S. A neo-fascist third way: the discourse of ethno-differentialist revolutionary nationalism // Journal of Political Ideologies. 2002. 7(3). pp. 351-368

39. Bastow S. Front national economic policy: From neo?liberalism to protectionism // Modem & Contemporary France. 1997. 5(1). pp. 61-72

40. Bastow S. The radicalization of front national discourse: A politics of the `third way? // PATTERNS OF PREJUDICE. 1998. V.32, №3. pp. 56-68

41. Becker E. The Denial of Death. - NY: The Free Press A Division of Macmillan Publishing Co., Inc.. 1973. 336 P.

42. Beichelt T. Two variants of the Russian radical right: Imperial and social nationalism // Communist and Post-Communist Studies. 2009. 42. pp. 505-526

43. Beirich H., Woods D. Globalisation, workers and the northern league // West European Politics. 2000. V.23, №1. pp. 130-143

44. Belanger S., Pinard M. Ethnic Movements and the Competition Model: Some Missing Links // American Sociological Review. 1991. V.56. pp. 446-457

45. Ben-Ghiat R. Fascist modernities : Italy, 1922-1945. - Los Angeles: University of California Press. 2001. 332 P.

46. Bengtsson M., Berglund T., Oskarson M. Class and ideological orientations revisited: an exploration of class-based mechanisms // The British Journal of Sociology. 2013. V.64, №4. pp. 691-716

47. Benoist A. Alain de Benoist Answers Tamir Bar-On // Journal for the Study of Radicalism. 2014. V.8. pp. 141-168

48. Berggren L. Completing the Lutheran Reformation: Ultra-nationalism, Christianity and the Possibility of `Clerical Fascism' in Interwar Sweden // Totalitarian Movements and Political Religions. 2007. V.8. pp. 303-314

49. Berlet C. Christian Identity: The Apocalyptic Style, Political Religion, Palingenesis and Neo-Fascism // Totalitarian Movements and Political Religions. 2004. V.5. pp. 469-506

50. Bernholz P. Supreme values as the basis for terror // European Journal of Political Economy. 2004. Vol.20. P.317-333.

51. Bertoa F.C. Party systems and cleavage structures revisited: A sociological explanation of party system institutionalization in East Central Europe // Party Politics. 2014. 20. pp. 16-36

52. Betz H.G. Deutschlandpolitik on the Margins: On the Evolution of Contemporary New Right Nationalism in the Federal Republic // New German Critique. 1988. V.44. pp. 127-157

53. Betz H-G. Mitteleuropa and Post-Modern European Identity // New German Critique. 1990. V.50. pp. 173-193

54. Betz H-G. Politics of Resentment: Right-Wing Radicalism in West Germany // Comparative Politics. 1990. V.23. pp. 45-60

55. Betz H-G. The New Politics of Resentment: Radical Right-Wing Populist Parties in Western Europe // Comparative Politics. 1993. V.25. pp. 413-427

56. Betz H-G. The Two Faces of Radical Right Wing Populism In Western Europe // Review of Politics. 1993. V.55. pp. 663-685

57. Betz H-G., Johnson C. Against the current--stemming the tide: the nostalgic ideology of the contemporary radical populist right // Journal of Political Ideologies. 2004. 9(3). pp. 311-327

58. Bhatt C. The New Xenologies of Europe: Civil Tensions and Mythic Pasts // Journal of Civil Society. 2012. V.8. pp. 307-326

59. Bienfait H. F., Beek W. E. A. Right and Left as Political Categories. An Exercise in "Not-so-Primitive" Classification // Anthropos. 2001. Bd.96. pp.169-178

60. Biggs M., Knauss S. Explaining Membership in the British National Party: A Multilevel Analysis of Contact and Threat // European Sociological Review. 2012. V.28, №5. pp. 633-646

61. Billet J., Maddens B., Frognier A-P. Does Belgium (still) exist? Differences in political culture between Flemings and Walloons // West European Politics. 2006. V.29, №5. pp. 912-932

62. Billiet J.B. Church involvement, ethnocentrism and voting for the radical right // Sociology of Religion. 1995. V.56, №3. pp. 303-326

63. Billiet J.B., Carton A., Eisinga R. Contrasting effects of church involvement // Social Compass. 1995. V.42, №1. pp. 97-107

64. Biondich M. Radical Catholicism and Fascism in Croatia, 1918-1945 // Totalitarian Movements and Political Religions. 2007. V.8. pp. 383-399

65. Bistis G. Golden Dawn or Democratic Sunset: The Rise of the Far Right in Greece // Mediterranean Quarterly. 2013. V.24. pp. 35-55

66. Boc L., Lettner C. Moving Past Democracy: Post-Democracy in Austria and its implications for Europe // PEOPLE VS POWER. 2011. V.16. pp. 41-46

67. Bodo B. `Do not Lead us into (Fascist) Temptation': The Catholic Church in Interwar Hungary // Totalitarian Movements and Political Religions. 2007. V.8. pp. 413-431

68. Boomgaarden H., Vliegenthart R. Explaining the rise of anti-immigrant parties: The role of news media content // Electoral Studies. 2007. V.26. pp. 404-417

69. Bos L., Brug W.V der, Vreese C. de How the Media Shape Perceptions of Right-Wing Populist Leaders // Political Communication. 2011. V.28. pp. 182-206

70. Bosworth R.J.B. Fascism after the end of history: An introduction // The European Legacy. 1994. V.4. pp. 1-7

71. Bowden Z.A. Poriadok and Bardak (Order and Chaos) The neo-fascist project of articulating a Russian“People”// Journal of Language and Politics. 2008. 7:2. pp. 321-347

72. Bowyer B. Local context and extreme right support in England: The British National Party in the 2002 and 2003 local elections // Electoral Studies. 2008. V.27. pp. 611-620

73. Box Z., Saz I. Spanish Fascism as a Political Religion (1931-1941) // Politics, Religion & Ideology. 2011. V.12. pp. 371-389

74. Boyte H.C. Civic Populism // Perspectives on Politics. 2003. V.1. pp. 737-742

75. Boyte H.C. Populism-Bringing Culture Back In // The Good Society. 2012. V.21. pp. 300-319

76. Brack N., Pilet J.B. One Country, Two Party Systems? The 2009 Belgian Regional Elections // Regional and Federal Studies. 2010. V.20, №4. pp. 549-559

77. Brass T. The agrarian myth, the `new' populism and the `new' right // The Journal of Peasant Studies. 1997. V.24. pp. 201-245

78. Brems E. Belgium: The Vlaams Blok political party convicted indirectly of racism // I·CON. 2006. V.4, №4. pp. 702-712

79. Breschi D. Fascism, liberalism and revolution // European Journal of Political Theory. 2012. 11. pp. 410-425

80. Breuer S. Towards an Ideal Type of Fascism // Max Weber Studies. 2008. 8(1). pp. 11-47

81. Breuning M., Ishiyama J.T. The Rhetoric of Nationalism: Rhetorical Strategies of the Volksunie and Vlaams Blok in Belgium, 1991-1995 // Political Communication. 1998. V.15, pp. 5-26

82. Bruckner P. The Paradoxes of Anti-Americanism // Politics Abroad. 2006. 3. pp. 9-14

83. Brug W. van der What causes people to vote for a radical-right party? A review of recent work // International Journal of Public Opinion Research. 2007. V.19, №4. pp. 474-487

84. Brug W. van der, Fennema M., Tillie J. Why Some Anti-immigrant Parties Fail and Others Succeed: A Two Step Model of Aggregate Electoral Support // COMPARATIVE POLITICAL STUDIES. 2005. V.38, №5. pp. 537-573

85. Brug W., Fennema M. Protest or mainstream? How the European anti-immigrant parties // Journal of Political Research. 2003. V.42. pp. 55-76

86. Brug W., Spanje J. Immigration, Europe and the `new' cultural dimension // European Journal of Political Research. 2009. 48. pp. 309-334

87. Brug W.V. der, Fenneama M. The Support Base of Radical Right Parties in the Enlarged European Union // European Integration. 2009. V.31, №5. pp. 589-608

88. Bruijn S. de, Veenbrink M. The Gender Gap in Radical Right Voting: Explaining differences in the Netherlands // Social Cosmos. 2012. V.10, №1. pp. 215-231

89. Bruter M., Harrison S. Mapping Extreme Right Ideology: An Empirical Geography of the European Extreme Right. - NY: Palgrave Macmillan. 2011. 248 P.

90. Buhr R.L. Seizing the Opportunity: Euroscepticism and Extremist Party Success in the Post- Maastricht Era // Government and Opposition. 2012. V.47, №4. pp. 544-573

91. Bull A.C. Lega Nord: A Case of Simulative Politics? // South European Society and Politics. 2009. V.14, №2. pp. 129-146

92. Bunzl J. National populism in Austria // Patterns of Prejudice. 1992. V.26, №1. pp. 28-36

93. Burdett C. Italian Fascism and utopia // HISTORY OF THE HUMAN SCIENCES. 2003. V.16. pp. 93-108

94. Burdett C. Italian Fascism, Messianic Eschatology and the Representation of Libya // Totalitarian Movements and Political Religions. 2010. V.11. pp. 3-25

95. Burrin P. Political Religion: The Relevance of a Concept // History and Memory. 1997. V.9. pp. 321-349

96. Burton M., Higley J. The Study of Political Elite Transformations // International Review of Sociology. 2001. Vol.11, No.2. P.181-199.

97. Bustikova L., Kitschelt H. The radical right in post-communist Europe. Comparative perspectives on legacies and party competition // 2009. 42. pp. 459-483

98. Caian M., Porta D. The elitist populism of the extreme right: A frame analysis of extreme right-wing discourses in Italy and Germany // Acta Politica. 2011. V.46. pp. 180-202

99. Caiani M., Wagemann C. The Rise and the Fall of the Extreme Right in Europe: Towards an Explanation? // Modern Italy. 2007. 12. pp. 377-388

100. Camia V., Caramani D. Ideological convergence within party families across Europe, 1945-2009 // Comparative European Politics. 2012. 10(1). pp. 48-85

101. Canovan M, Two Strategies for the Study of Populism // Political Studies. 2008. V.30. pp. 544-552

102. Canovan M. Populism for political theorists? // Journal of Political Ideologies. 2004. 9(3). pp. 241-252

103. Canovan M. Trust the People! Populism and the Two Faces of Democracy // Political Studies. 1999. V. 47. pp. 2-16

104. Cantle T. The Far Right: Rumours about Their Death Are Premature // Parliamentary Affairs. 2012. V.65. pp. 888-895

105. Capra Casadio M. The New Right and Metapolitics in France and Italy // Journal for the Study of Radicalism. 2014. V.8. pp. 45-86

106. Caputo J.D. Radical Hermeneutics. Repetition, Deconstruction, and the Hermeneutic Project. - Bloomington and Indianapolis: Indiana University Press. 1987. 373p.

107. Carey A.T. Ernst Niekisch and National-Bolshevism in Weimar Germany. - Ann Arbor, MI : Univ. Microfilms Internat/ 1980. 488 P.

108. Carter E. Does PR promote political extremism? Evidence from the West European parties of the extreme right // Representation.2004. V.40, №2. pp. 82-100

109. Carter E.L. Proportional Representation and the Fortunes of Right-Wing Extremist Parties // West European Politics. 2002. V.25, №3. pp. 125-146

110. Casier T. The Shattered Horizon. How Ideology Mattered to Soviet Politics // Studies in East European Thought. 1999. 51. P.35-59.

111. Cavatorta F. The role of the Northern League in transforming the Italian political system: from economic federalism to ethnic politics and back // Contemporary Politics. 2001. V.7, №1. pp. 27-40

112. Cento Bull A. Breaking up the post-war consensus: the ideology of the Lega Nord in the early 1990s // the italianist. 2011. V.31. pp. 112-122

113. Cento Bull A. The Lega Nord and fiscal federalism: functional or postfunctional? // Modern Italy. 2011. V.16, №4. pp. 437-447

114. Charnock D. What Do Australian Voters Mean by `Left-Right'? // Australian Journal of Political Science. 2010. V.45. pp. 491-499

115. Chebankova E. Russian fundamental conservatism: in search of modernity // Post-Soviet Affairs. 2013. V.29. pp. 287-313.

116. Chryssogelos A-S. The evolution of the `populist potential' in European politics: from new right radicalism to antisystem populism // European View. 2013. 12. pp. 75-83

117. Chryssogelos A-S. Undermining the west from within: European populists, the US and Russia // European View. 2010. V.9. pp. 267-277

118. Clark A., Bottom C., Copus C. More Similar Than They'd Like to Admit? Ideology, Policy and Populism in the Trajectories of the British National Party and Respect // British Politics. 2008. 3. pp. 511-534

119. Cleen B. De, Carpentier N. Contesting the populist claim on ``the people'' through popular culture: the 0110 concerts versus the Vlaams Belang // Social Semiotics. 2010. V.20, №2. pp. 175-196

120. Clover C. Dreams of the Eurasian Heartland: The Reemergence of Geopolitics // Foreign Affairs. 1999. V.78. pp. 9-13.

121. Cochrane. C. Left-Right Ideology and Canadian Politics // Canadian Journal of Political Science. 2010. 43. pp. 583-605

122. Coffe H. Do Individual Factors Explain the Different Success of the Two Belgian Extreme Right Parties // Acta Politica. 2005. V.40. pp. 74-93

123. Coffe H. (Small) Enterpreneurs first! Analysis of the economic discourse of the Vlaams Belang // Journal of Language and Politics. 2008. 7(1). pp. 31-52

124. Coffe H. Social Democratic parties as buffers against the extreme right: the case of Belgium // Contemporary Politics. 2008. V.14, №2. pp. 179-195

125. Coffe H., Heyndels B., Vermeir J. Fertile grounds for extreme right-wing parties: Explaining the Vlaams Blok's electoral success // Electoral Studies. 2007. V.26. pp. 142-155

126. Coffe H., Voorpostel M. Young people, parents and radical right voting. The Case of the Swiss People's Party // Electoral Studies. 2010. V.29. pp. 435-443

127. Collier D., Hidalgo F.D., Maciuceanu A.O. Essentially contested concepts: Debates and applications // Journal of Political Ideologies. 2006. 11(3). pp. 211-246.

128. Comroff J. Populism and Late Liberalism: A Special Affinity? // The ANNALS of the American Academy of Political and Social Science. 2011. 637:99. pp. 99-111

129. Conti N. The radical right in Europe, between slogans and voting behavior // Anбlise Social. 2011. 46. pp. 633-652