Идея Т. В. Шмелевой об особом статусе ключевых слов текущего момента нашла широкий отклик в лингвистическом сообществе, результатом чего стал целый ряд описаний подобных слов и интенсивное обсуждение их типичных признаков, выделение специфики ключевых концептов для отдельных дискурсов и др. [Бабенко 2010; Башкова 2009; Ларионова 2010, Нахимова 2007]. Разумеется, в этой области до настоящего времени сохраняются дискуссионные проблемы. В частности, пока не вполне ясно, как определять темпоральные границы «текущего момента» - например, следует ли считать, что этот «момент» может длиться год, три года или десятилетие. Во всяком случае, описанные Т. В. Шмелевой ключевые для начала 90-х годов ушедшего века слова ваучер и август уже, несомненно, утратили прежний статус, не привлекают всеобщего внимания и столь важные для того периода существительные демократия и рынок.

В современной науке существуют и иные термины для обозначения близких понятий. Так, В. Г. Костомаров приводит примеры слов и выражений, которые стали «ключевыми символами эпохи» [Костомаров 1997: 152]; в диссертации И. Ю. Шачковой рассматривается семантика «ключевых слов эпохи» британского премьер-министра Т. Блэра [Шачкова 2008]. З. Е. Фомина описывает «слова-хронофакты», которые в советских политических текстах соответствуют определенному срезу времени - стахановец, космополит, гласность [Фомина 1995: 211], а Е. А. Земская, рассматривая такие слова, как перестройка, приватизация, гласность, говорит, что они представляют «номинативный облик эпохи» [Земская 1996]. Несколько позднее Е. И. Шейгал писала о «лексике сегодняшнего дня», определяя ее как слова, связанные с политическими инициативами и кампаниями - Карибский кризис, война в Чечне [Шейгал 2004: 67].

Несомненный интерес для нашего исследования представляет и предложенное Н. А. Кузьминой разграничение двух видов текстов. К первой группе относятся «сильные тексты», которые «испытаны временем и присутствуют в национальной культуре на протяжении жизни более двух поколений» (это преимущественно литературная классика, религиозные книги, имена и события, надолго остающиеся в народной памяти). Ко второй группе относятся «ключевые тексты текущего момента», обращение к которым чрезвычайно активно лишь в очень короткий период времени (реклама, шлягеры, телесериалы, политические и рекламные слоганы и т. п.) [Кузьмина 2004]. При всей условности границ между выделенными типами текстов названная классификация отражает достаточно важные их свойства.

В настоящем исследовании к числу ключевых слов текущего момента (в другой терминологии - слова-хронофакты, ключевые слова эпохи, ключевые символы эпохи, слова, определяющие номинативный облик эпохи) относятся такие, которые именно в начале нашего века проявляют значительную активность. Ее признаками являются высокая частотность, метафоризация, реализация деривационных возможностей, значительный ассоциативный фон, текстообразующий потенциал, связь с феноменами, привлекающими особый интерес социума, и др. [Земская 1996; Шейгал 2007; Шачкова 2008; Шмелева 2009].

В исследовательских целях арсенал указанных слов сопоставляется с теми смысловыми группами, которые были особенно активны в конце прошлого века (начало постсоветского периода), в годы советской власти и в досоветскую эпоху. Такая периодизация объясняется прежде всего тем, что бурные социальные потрясения закономерно приводят к существенным изменениям в функционировании прецедентных имен собственных.

Следует отметить, что Т. В. Шмелева и ее последователи до настоящего времени не рассматривали среди ключевых слов имена собственные, что представляется не вполне справедливым. Можно предположить, что к числу ключевых слов начала нашего века относятся такие имена собственные, как Березовский и Абрамович, Кондопога и Пикалево, Чикатило и (майор) Евсюков, Путин и Жириновский. Соответственно в той или иной мере утратили свой прежний статус многие важные для советской эпохи имена собственные. Среди них можно отметить имена героев гражданской войны (Чапаев, Буденный, Котовский), борцов с немецким фашизмом (Ковпак, Олег Кошевой, Николай Кузнецов), летчиков и полярников, прославившихся в предвоенное десятилетие (Чкалов, Гризодубова, Папанин, челюскинцы), знаменитых передовиков производства (Стаханов, Валентина Гаганова и др.), некоторых ученых (выдающийся селекционер Мичурин), большевистских лидеров (Калинин, Киров, Дзержинский и, конечно, Ленин).

Можно заметить, что в последние годы к числу «ключевых слов текущего момента» уже не относятся и некоторые имена собственные, чрезвычайно активные в конце прошлого века. Особенно быстро теряют свои позиции имена политических лидеров и государственных руководителей: как показывает специальное исследование, современные студенты, как правило, уже не помнят фамилии ближайших соратников Михаила Горбачева и приближенных Бориса Ельцина, все больше стираются из сознания и имена властителей дум и духовных вождей периода распада СССР и становления России как суверенного государства [Нахимова 2006: 120-122].

Вместе с тем в арсенале прецедентных антропонимов начала нашего века по-прежнему высока частотность и метафорическая активность таких относящихся к советской эпохе имен, как космонавт Юрий Гагарин, выдающиеся ученые и организаторы науки Королев и Курчатов, композитор Шостакович, маршалы Жуков и Рокоссовский, академики Павлов и Ландау. Эти люди по-прежнему служат своего рода эталоном высокого профессионализма, личной порядочности и достижения выдающихся результатов в своей сфере деятельности. Ср.:

Кто будет решать проблему нехватки энергоносителей, развития нанотехнологий? Сегодня есть новые курчатовы, новые королевы, новые циолковские. Надо дать им возможность работать (В. Жириновский // Комсомольская правда. 9.02.2007). Сегодня нужен маршал Жуков для финансового фронта (Д. Тукваков // Завтра. 2006. № 1).

Характерная черта современных СМИ - ироническое использование некоторых прецедентных антропонимов, популярных в советскую эпоху. Имена Павлика Морозова, Троцкого и Макаренко воспринимаются в наше время совсем не так, как в годы тоталитаризма. Ср.:

Когда ночью в общежитии стали дежурить мужчины, в районе действительно стало спокойнее. Порядки, которые завели новые Макаренко и Сухомлинские, оказались действеннее увещеваний женщин-педагогов (А. Дуэль // Комсомольская правда. 02.07.2010). Чтобы заслужить благоволение американских властей, нужно прослыть защитником свободы и прав человека, «личным врагом диктатора». Вот Борис Абрамович и примеривает шинель Льва Троцкого (В. Костиков // Аргументы и факты. 2001. № 36).

В подобных контекстах Троцкий предстает как политический эмигрант и борец со сталинизмом, а имена знаменитых советских педагогов используются для обозначения людей, жестоко притесняющих подростков. Разумеется, подобное словоупотребление было невозможно в советскую эпоху.

Специальные наблюдения показывают, что в современной массовой коммуникации сохраняют метафорическую активность и многие прецедентные имена, относящиеся к досоветской эпохе. Особенно активны такие традиционные сферы-источники прецедентности, как «наука» (Кулибин, Ломоносов, Циолковский, Менделеев) и «искусство» (Чайковский, Репин, Пушкин, Толстой). Ср.:

С помощью олимпиад в вузы смогут поступать 1- 1,5 процентов абитуриентов. А то с одним ЕГЭ потеряем Ломоносовых (И. Ивойлова // Российская газета. 11.04.2008). Лучшие оркестры мира исполняют то, что было написано века назад. А где же новые Чайковские, Рахманиновы? (М. Плетнев // Где взять Чайковских? // Аргументы и факты. 2009. № 26). Недаром говорят, что Россия - страна Кулибиных, а Америка - Эдисонов. Если Кулибин умер в нищете, то Эдисон сделал на своих изобретениях миллионы (Б. Салтыков // Поиск. 12.02.2010).

Отметим, что в последнем контексте прецедентные онимы Кулибин и Эдисон по существу используются как антонимы, обозначение изобретателей, один из которых, благодаря своему дару, стал богатым, а другой - не менее талантливый - умер в бедности.

Многие традиционные для России прецедентные имена относятся к сферам-источникам «экономика и промышленность» (Рябушинский, Третьяков, Морозов, Демидовы), «государственное управление» (Столыпин, Сперанский), «военное дело» (Суворов, Кутузов, Дмитрий Донской). Ср.:

Только вот слушать профсоюзников новоявленные демидовы и морозовы категорически отказались (В. Клочков // Уральский рабочий. 19.02.2010). Пятнадцать лет нам внушали, что вот пройдет переходный период и из пены приватизации явятся новые русские Демидовы, Рябушинские, чуть ли не Третьяковы (В. Костиков // Аргументы и факты. 2009. № 13). У нас и сегодня есть Кутузовы, Суворовы, готовые постоять за Россию (И. Глазунов // Аргументы и факты. 2006. № 6).

Показательно, что во всех приведенных контекстах прецедентные антропонимы использованы с позитивной эмоциональной окраской: ученые, промышленники, деятели искусств, военачальники дореволюционной России предстают как своего рода эталон, пример для подражания, которому, к сожалению, не всегда следуют наши современники.

Обращение к материалам постсоветской эпохи показало, что арсенал прецедентных имен, активных в современной массовой коммуникации, продолжает интенсивно пополняться. При этом наиболее продуктивными оказываются четыре смысловые сферы.

Первую группу рассматриваемых метафор составляют прецедентные имена «олигархов» - людей, которые сумели быстро обогатиться в ельцинское десятилетие, однако не снискали народного уважения. Ср.:

Другие, которые не вышли в «абрамовичи», отлынивают от минимальных обязательств. 10 миллионов разведенных «козлов» уклоняются от алиментов. (В. Костиков // Аргументы и факты. 02.04.2008). Как принято поддерживать автопром эпохи 60-70-х в виде АвтоВАЗА и прочих дерипасок, так и в домостроении будет поддерживаться только панель (blogs. 20.06.09).

Вторую группу метафор, образованных в постсоветскую эпоху на основе имен собственных, составляют имена широко известных политических лидеров некоммунистической России (Гайдар, Горбачев, Ельцин, Жириновский и др.). Ср.:

Этот «великий поворот» чубайсов и третьяковых, черномырдиных и путиных напрямую связан с мощнейшим давлением русского народа. Они под воздействием русского концентрированного биополя. Кто из них погибнет, а кто останется, не так и важно (В. Бондаренко // Завтра. 04.01.2001). В контексте заголовка заметки «Россия - родина слонов, жириновских и шандыбиных» (В. Устюжанин // Комсомольская правда. 23.09.2002). Удастся ли Обаме эффективно противостоять кризису? Или так называемый «черный Горбачев» развалит Штаты? (Е. Чиркова // Комсомольская правда. 22.06.2010).

Среди метафор данной группы отмечаются и такие, которые восходят к зарубежному политическому дискурсу (Дэн Сяопин, Барак Обама, Маргарет Тетчер, Николя Саркози). Ср.:

А фамилии тех, кто в течение многих лет выстраивал преступные схемы и уводил деньги в офшоры, так и не будут названы. Ведь у них такие должности, фамилии, капиталы! Где ты, русский Обама? (В. Костиков // Аргументы и факты. 2009. № 29). К несчастью, у нас не оказалось своего Дэн Сяопина, как и своего Людвига Эрхарда (Ф. Бурлацкий // Известия. 29.03.2005).

Третью группу антропоморфных метафор, созданных в постсоветскую эпоху, образуют прецедентные имена людей, которые «прославились» своими преступлениями, вызвавшими значительный общественный резонанс (маньяк Чикатило; киллер Солоник; майор Евсюков, в нетрезвом виде расстрелявший в магазине мирных покупателей; полковник Квачков, обвиненный в покушении на Чубайса; главарь бандитов из станицы Кущевская Виктор Цапок). Например:

Нам важно понять, что вождь народов был серийным Чикатило, который уничтожил десятки миллионов граждан нашей страны. Если бы мы воевали вопреки Сталину, то воевали бы лучше (А. Лебедев // Комсомольская правда. 04.06.2010). Слабо верится, что после участия в выпуске стенгазеты и хорового пения наши «майоры евсюковы» превратятся в доброго участкового Анискина или в дядю Степу (В. Костиков // АиФ. 2010. № 11). Электронному Чикатило - пулю в лоб! (название статьи Андрея Фефелова // Завтра. 06.06.2007). Что же остается делать? В осознании собственного бессилия продолжать заниматься рутинными делами? Автономизироваться, уйти в леса, в скиты, прочь от мира? Уехать из «такой страны»? Или стать Квачковым? (Д. Тукваков. Стать Квачковым // Завтра. 2006. № 1).

Следует особо отметить, что границы между названными группами часто оказываются изменчивыми, поскольку недавние богачи нередко оказываются среди подсудимых, а их имена (Мавроди, Гусинский, Березовский) становятся символами преступной деятельности, приведшей к лишению свободы или вынужденной эмиграции. Приведем примеры:

«Мавроди» из США сядет на 150 лет (Заголовок заметки об американце Бернарде Мердоффе, который создал финансовую «пирамиду» - Е. Чинкова // Комсомольская правда. 01.07.2009). Это их выбрал в качестве своих жертв отец Константин, как вас в свое время выбрали в качестве жертв разные там Мавроди да «Властелины» и прочие аферисты (Н. Варсегов // Комсомольская правда. 20.11.2010).

С другой стороны, люди, ставшие известными государственными чиновниками, в нашей стране переходят в сферу бизнеса и оказываются в числе так называемых олигархов. Своего рода символом подобной трансформации является бывший глава президентской администрации Анатолий Чубайс, который сначала возглавил крупнейшую энергетическую компанию, а в последние годы руководит развитием и внедрением нанотехнологий.

Четвертую группу антропонимов, активных в начале нашего столетия, составляют прецедентные имена широко известных тележурналистов и иных сотрудников СМИ. Ср.:

Конечно, господин Шустер, лучше вам про ту армию и не вспоминать. При той армии шустеры только и могли из-за угла потявкать в сторону России. А сейчас положили ноги на стол, за который они бесцеремонно сели, и ведут себя не лучше того животного, которое в этой пословице упоминается. От шустеров ждать покаяния за горечи и беды, подобные октябрьской трагедии, не приходится (С. Ямщиков // Завтра. 18.11.2003). Не будем делать из журналистов, из Минкиных и Киселевых, из Масюк и Сванидзе прямых агентов врага. Да и наш милейший Гришенька Явлинский лишь является верным и последовательным союзником западных ценностей... (В. Бондаренко // Завтра. 04.01.2000). Усиливается информационная атака на КПРФ. В роли Доренко теперь выступает г-н Караулов (А. Проханов // Аргументы и факты. 2003. № 23).

Пятую группу прецедентных антропонимов, активно используемых в современных СМИ, составляют имена, относящиеся к сфере искусства (или массовой культуры); особенно часто это - имена создателей и исполнителей песен. Ср.:

Рассохшиеся рамы гостиницы пропускали пьяные вопли несостоявшихся Лепсов и Успенских (С. Голуб // Комсомольская правда. 08.09.2010). Конечно, в Петербурге еще не скоро появится новый Виктор Цой, но этот город продолжает оставаться столицей русской рок-культуры (И. Горбов // Аргументы и факты - Урал. 2002. № 32). Конечно, в каждом городе нет своих Гундаревых, Табаковых, Гафтов, Филатовых, Ахеджаковых. Комиссия по цензуре, созданная в Тмутаракани из местных безвестных поэтов и чиновников, неизбежно начнет душить все доброе и вечное (А. Розенбаум // Аргументы и факты. 04.09.2002).

Показательно и то, что в составе прецедентных имен собственных, связанных с постсоветской эпохой, практически нет таких, которые относятся к некоторым ранее активным смысловым группам. В частности, нет столь популярных прежде имен рядовых тружеников, не попали в число прецедентных и имена военачальников, руководивших боевыми действиями на Северном Кавказе, и даже имена людей, совершавших подвиги в период второй кавказской войны.

Еще одна характерная черта современного периода - незначительное число новых прецедентных имен, относящихся к сфере-источнику «Литература». Имена героев произведений, написанных в последние годы, пока не стали настолько широко известными, как фамилии персонажей текстов Пушкина и Гоголя, Достоевского и Льва Толстого, Чехова и Булгакова. Необходимо отметить и то, что большинство рассмотренных прецедентных имен оказалось в контекстах с ярко выраженной негативной оценкой. Герои все больше вытесняются антигероями.

Следует указать, что в конкретных текстах нередко наблюдается сложное переплетение прецедентных имен, восходящих к различным историческим периодам, связанных с различными национальными истоками, относящихся как к миру искусства, так и к реальному миру. Такая организация текста вызывает большой интерес читателей и обеспечивает значительный прагматический эффект. Ярким примером рассматриваемого взаимодействия образов может служить следующий фрагмент.

Кому отдастся Татьяна Ларина?

Каждая эпоха задает свои стандарты жизни, нравственности и поведения. Помните знаменитые слова Татьяны Лариной из пушкинского «Евгения Онегина»? «Но я другому отдана; я буду век ему верна». Нынешнее поколение молодежи оказалось в сложном положении: оно как бы зажато между двумя моделями жизни.

Значительная часть молодежи, которая была «родом из СССР», оказалась в сложном психологическом положении: капитализм рассыпал по улицам массу соблазнов. А как делать жизнь не по Павке Корчагину, а по Биллу Гейтсу, никто не научил. Научиться жевать жвачку, пить кока-колу оказалось легко. А вот как встраиваться в совсем другую жизнь, где требуется новая энергия, изворотливость, умение держать удар, рисковать и делать собственный выбор?

На первом этапе вживания в новый порядок в мозгах и сердцах современных Онегиных и Ленских все смешалось. Социологические опросы вскрывали удручающие перекосы молодежного сознания. Татьяны Ларины мечтали стать проститутками, Онегины осваивали бандитские ухватки, Ленские пристрастились к сексу и «травке». И чуть ли не все мечтали стать абрамовичами и ходорковскими.

За последние 3-4 года ориентиры молодежи стали «остепеняться». Романтика блатного капитализма ушла в прошлое. Что касается «списка Форбса», то выяснилось, что он очень короткий и для счастья нужно искать другие места.

…Пройдя через испытания кризисом, молодежь подойдет к следующим выборам серьезно повзрослевшей. И задавать себе она будет не вопросы, кто побежит за «Клинским» или кто прогремит на очередной «Фабрике звезд», а вопросы совсем другого свойства. Найду ли я в ближайшие годы работу? Удастся ли получить образование? Смогу ли позволить себе создать семью? (В. Костиков. Кому отдастся Татьяна Ларина? // Комсомольская правда. 01.02.2009).

В рассматриваемом тексте удачно взаимодействуют имена собственные, которые используются в основном (прямом) и метафорическом значениях. Одни из них восходят к отечественному дискурсу, другие - к зарубежным реалиям. Многие из этих образов созданы в творческой лаборатории писателя, но их дополняют имена, заимствованные из реальности. Образы современности удачно взаимодействуют с теми, которые рождены советской и досоветской действительностью, что позволяет, говоря о вечных ценностях, использовать контраст между прошлым и настоящим.

Итак, представленное исследование позволяет сделать вывод о том, что в постсоветскую эпоху произошли значительные изменения в сфере прецедентных имен собственных. С одной стороны, в современной массовой коммуникации сохраняются живые связи с опытом прошлого, с тем арсеналом прецедентных имен, который создавался на протяжении многих столетий. Значительная часть этих онимов до сих пор присутствует в составе общеупотребительной лексики, не испытывая тенденции к архаизации. Вместе с тем арсенал прецедентных феноменов в последние два десятилетия существенно расширился. Он особенно активно пополнялся за счет имен, относящихся к сферам экономики (олигархи), политики и государственного управления (Чубайс, Путин, Лужков), журналистики (Сванидзе, Доренко), криминала (Мавроди, Чикатило, цапки, майор Евсюков) и массовой культуры (Лепс, Пугачева, Киркоров, Цой, Успенская).

Вместе с тем существенно изменились смысловые сферы, к которым относятся прецедентные онимы-неологизмы. Среди новых источников прецедентности практически нет так характерных для советской эпохи имен знаменитых рабочих, военнослужащих, летчиков и полярников. Не проявляют активности в современной массовой коммуникации и имена героев новейшей литературы. Очевидно, данные изменения обусловлены прежде всего трансформацией социальной ситуации, динамикой сфер, которые вызывают максимальный общественный интерес, и, конечно, переходом от тоталитарного дискурса массовой коммуникации к демократическому. Обозначенные тенденции в значительной мере обусловлены также глобальными направлениями развития современной цивилизации.

Создается впечатление, что в современной массовой коммуникации максимальную активность в качестве источников прецедентности проявляют тексты, связанные с массовой культурой. А чрезвычайно частотное обращение к этим текстам, несомненно, способствует быстрому обновлению арсенала прецедентных имен, характерных для современной российской массовой коммуникации.

Можно предположить, что уже сейчас многие ключевые антропонимы тоталитарной эпохи при упоминании в современных СМИ требуют лингвокультурологического комментария, поскольку превращаются в архаизмы и историзмы. Это же относится и к таким ярким в период перестройки прецедентным именам, как член Политбюро Егор Лигачев, следователь Гдлян, первые советские официальные миллионеры и «золотые перья» демократической публицистики.

С другой стороны, можно ожидать, что в скором будущем аналогичная судьба ожидает и антропонимы-неологизмы, получившие широкое распространение в начале XXI века. И, конечно, только в отдаленном будущем станет известно, какие из современных прецедентных имен войдут в «золотой фонд» отечественной прецедентности.

При конкретном анализе имен собственных зачастую важно различать онимы-неологизмы и онимы-окказионализмы. В последнем случае имеются в виду вторичные значения, смысл которых понятен только в рамках данного текста, определенной ситуации. Приведем пример:

В 2007 году в Орел направили нового начальника областной милиции Владимира Колокольцева. Вскоре возбудили громкие уголовные дела против двух вице-губернаторов. Строев все понял… Мы все понимаем, что к каждому ветерану губернаторского корпуса можно послать своего колокольцева, и тот многое нароет в его ближайшем окружении (Е. Черных // Комсомольская правда. 07-14.10.2010).

В рассматриваемом случае ближайший контекст свидетельствует, что имя генерала Владимира Колокольцева выступает как своего рода символ угрозы провинциальным топ-менеджерам: его назначение на должность руководителя областной милиции предвещает уголовное преследование политической элиты региона. Показательно, что рассматриваемое имя в традиционном денотативном употреблении начинается с прописной буквы, а прецедентное имя в коннотативном (метафорическом) употреблении напечатано в данном тексте со строчной буквы. Однако вполне понятно, что имя грозного милицейского генерала известно лишь «в узких кругах» его соратников и потенциальных жертв.

Высокая скорость исторических изменений, постоянное обновление состава неологизмов и архаизмов, значительное количество окказионализмов и историзмов - характерные черты современной системы русских прецедентных имен собственных. Одни из них приходят на миг, другие - на века, но в целом можно сделать вывод о том, что рассматриваемые метафоры, восходящие к именам собственным, как правило, менее долговечны, чем образы, восходящие к именам нарицательным. И особенности современной российской массовой коммуникации, несомненно, способствуют ускорению названных процессов.

2.4 Прецедентные урбонимы-неологизмы Кондопога и Пикалево как «ключевые слова текущего момента»

В предшествующем разделе было отмечено, что состав метафорических онимов, относящихся к числу «ключевых слов текущего момента», в начале нашего века существенно обновился. Основная задача настоящего параграфа - детальное рассмотрение истории двух чрезвычайно активных в последние годы метафор, что призвано продемонстрировать действие закономерностей, выявленных в предыдущем разделе.

Основой для рассматриваемых метафор послужили названия двух провинциальных российских городов, которые недавно получили широкую, хотя и не вполне позитивную известность.

История превращения урбонимов Кондопога и Пикалево в ключевые метафоры текущего момента очень схожа. Эти населенные пункты объединяет немало общих признаков: они находятся в соседних регионах (Карелия и Ленинградская область), имеют многовековую историю, однако статус города приобрели в советскую эпоху. Это небольшие по числу жителей (до 35 тысяч) «моногорода», основой экономики каждого из них является одно промышленное предприятие, которое было создано в годы индустриализации и от которого до настоящего времени зависит жизнь горожан. В Кондопоге она относительно благополучна (целлюлозно-бумажный комбинат успешно работает), катастрофа в пикалевской экономике связана с конфликтом между собственниками некогда единого цементного завода.

Как известно, в каждом из этих городов относительно недавно произошли массовые беспорядки, в процессе которых местные жители выражали недовольство сложившейся социальной ситуацией и демонстрировали негативное отношение к «чужакам» (мигрантам и олигархам). Прекращению уличных столкновений в Пикалеве и Кондопоге способствовало активное вмешательство В. В. Путина, который потребовал от местных властей и владельцев предприятий соблюдать законность и в полной мере учитывать интересы местных жителей.

Для обозначения проявлений социальной активности кондопожцев и пикалевцев вскоре стали образно использовать соответствующие урбонимы. Впоследствии эти же названия начали образно употреблять для обозначения аналогичных событий в других населенных пунктах, и даже для характеристики умонастроений, способных привести к таким событиям.

Показательно, что, осуждая незаконные действия кондопожцев и пикалевцев (столкновения с мигрантами, требование выселить из города «кавказцев», препятствование движению транспорта, неподчинение требованиям милиции и оскорбительные высказывания в ее адрес, а также в адрес сотрудников прокуратуры, руководителей города и региона), многие российские политические лидеры и журналисты говорили о своем понимании истоков социального протеста. Во многих авторитетных российских СМИ высказывалось мнение, что в случившемся виноваты не только и не столько участники уличных столкновений. Журналисты писали, что мигрантам следовало бы больше уважать традиции народов, которые издавна проживают на северо-западе России, а владельцы предприятий должны думать не только о прибыли, но и об ответственности за судьбы людей, которые своим трудом создают эту прибыль.

Важно отметить, что руководители Кондопоги и Пикалева (а также руководители Карелии и Ленинградской области) в своих выступлениях говорили преимущественно о вине «чужаков» и в той или иной степени оправдывали поступки местных жителей. Создается впечатление, что участники выступлений пользовались поддержкой абсолютного большинства земляков, в том числе тех, кто не принимал участие в незаконных действиях.

Показательно, что на всех кондопожских и пикалевских интернет-форумах и чатах была представлена по существу одна точка зрения. Она сводится к следующим ключевым мыслям: «чужаки» (в одном случае «олигархи», а в другом - «кавказцы») нарушают наши обычаи, они привыкли все измерять деньгами и грубой физической силой, если мы будем бездействовать, то нас и наших детей ждут полная деградация и обнищание.

Следует отметить, что некоторые авторы, пользуясь доступностью и в известной степенью анонимностью Интернета, допускали расистские высказывания и призывали к «экспроприации экспроприаторов» и «спасению Святой Руси», то есть, по существу, к новой гражданской войне. С другой стороны, в защиту «изгнанных» кавказцев выступили некоторые руководители северокавказских республик, мусульманские религиозные лидеры и даже участники вооруженных формирований, ведущих боевые действия в Чечне и Дагестане. Нашлись защитники и у владельцев предприятий, которые, по мнению сторонников шоковой терапии, имели право вести свой бизнес вне зависимости от мнения местных жителей.

В качестве источника текстового материала в данном исследовании использованы данные «Национального корпуса русского языка» (http:// ruscorpora.ru), создатели которого дали в руки лингвистам богатейшие источники и программу, существенно облегчающую анализ языковых фактов и закономерностей. В качестве дополнительного источника использовался массив текстов из интернет-архивов общенациональных высокотиражных российских газет - «Завтра», «Комсомольская правда», «Известия», «Московский комсомолец», «Аргументы и факты», а также иные материалы СМИ. Из Интернета заимствованы и материалы свободной энциклопедии «ВикипедиЯ» [http://ru.wikipedia.org/wiki]. На указанном сайте представлена интересная информация о соответствующих городах и о происходивших в них событиях, которые в последние годы широко освещали отечественные и зарубежные СМИ. Важным источником для исследования послужили региональные интернет-ресурсы, ориентированные на жителей Кондопоги и Пикалева, в том числе официальные сайты администрации указанных городов.

Как сообщается в интернет-энциклопедии «ВикипедиЯ», Кондопога - это древнее поселение (с 1938 года - город) на берегу Кондопожской губы Онежского озера в Карелии примерно в 50 километрах к северу от Петрозаводска. Проживает около 33 тысяч жителей, значительная часть которых работает на Кондопожском целлюлозно-бумажном комбинате.

Указанная интернет-энциклопедия также сообщает, что слово Кондопога восходит к карельскому сложному слову Kondupohju (финский вариант названия - Kontupohja), которое можно перевести как «медвежий угол», «медвежье место». Существуют и иные предположения о значении этимона, в том числе «медвежья лапа», «медвежий залив» и др. Значение первого карельского корня, kond - медведь; насчет значения второго карельского корня, pohju, существует несколько версий. В частности, предполагают, что название поселения образовано от наименования водоема («медвежий залив»), на берегу которого оно расположено. Такая модель образования топонима широко распространена в ономастике, в том числе на русском Севере.

В подготовленном Ф. Л. Агеенко справочнике «Русское словесное ударение. Словарь имен собственных» [Агеенко 2001] рекомендовано ударение на предпоследнем слоге. По нашим наблюдениям, именно с таким ударением слово Кондопога произносят и дикторы ведущих российских телеканалов.

Следует, однако, отметить, что старожилы Карелии обычно произносят название Кондопога с ударением на первом слоге, что, несомненно, связано с типичным для карельского языка произношением, поскольку карельское название этого города хорошо известно большинству его жителей.

Как отмечает А. В. Суперанская, для русского языка характерна тенденция к переносу ударения в именах собственных, заимствованных из финно-угорских языков, с первого слога на один из последних [Суперанская 1969: 177].

Показателен следующий диалог журналиста Татьяны Витебской и президента Карелии Сергея Котандова.

- В справочнике для журналистов написано, что ударение в слове Кондопога падает на третий слог. Вы делаете ударение на первый. Как правильно?

- И то и другое правильно. В переводе с карельского и финского Кондопога означает «Святое место». У этого города большая история. Традиционно там жили староверы (Известия. 24.11.2006).

Президент совершенно справедливо говорит о вариативности ударения в слове Кондопога; вполне понятно и то, что человек, хорошо знающий карельский язык, использует произношение, близкое к звучанию данного слова в языке-источнике. Однако предлагаемая им этимология и ее связь с религиозными убеждениями древних жителей города у специалистов могут вызвать серьезные сомнения.

В этом отношении очень интересна точка зрения доцента университета Хельсинки Янне Саарикиви (Janne Saarikivi), известного специалиста в сфере финско-балтийско-славянских языковых контактов, которому при содействии профессора Арто Мустайоки была направлена на рецензию одна из наших статей. Ниже приводится отрывок из рецензии, в которой для названия Кондопоги предлагается совершенно иная этимология.

Кондопога - это прозрачное название. Оно состоит из двух частей. 1. kontu - «однодворное поселение»; 2. pohia - «залив, губа». Однако уже невозможно определить, было ли это место наименовано впервые в карельском языке или название представляет вепсский субстрат. Теория, согласно которой название города переводится как «Медвежий угол», - это всего лишь народная этимология. Также нет никакого основания для того, чтобы переводить это название как «святое место». Это всего лишь типичное народное объяснение любого непонятного названия субстратного происхождения. Похожие объяснения часто встречаются на русском Севере.

То, что ударение в этом названии в местном диалекте на первом слоге, - это закономерность адаптации прибалтийско-финских названий в русском языке.

В словаре-справочнике «Русские названия жителей» [Городецкая, Левашов 2003] сообщается, что город называется Кондопога (с ударением на предпоследнем слоге), но отмечается, что существует и «местный вариант» названия с ударением на первом слоге. Там же говорится, что жителей этого города называют кондопожец (родительный падеж - кондопожца), кондопожцы (родительный падеж - кондопожцев), кондопожане (родительный падеж - кондопожан), кондопожанин (родительный падеж - кондопожанина), кондопожанка (родительный падеж - кондопожанки), кондопожанки (родительный падеж - кондопожанок). Во всех случаях указывается ударение в именительном падеже на предпоследнем слоге, но не сообщается о возможности ударения на первом слоге в рассматриваемых словах.

По данным официального сайта администрации города Кондопога, первое письменное упоминание о нем относится к 1495 году, однако наиболее широкую известность город Кондопога приобрел в сентябре 2006 года, когда в нем произошли межнациональные столкновения, о которых детально рассказывали российские и зарубежные СМИ. Своего рода итогом этих столкновений стала смерть двух местных жителей, которых убили выходцы из Чечни, множество раненых и покалеченных, разгромленные и сожженные кафе и магазины. Милиция задержала более ста участников беспорядков, из Кондопоги спешно выехали более тридцати кавказских по происхождению семей. Несколько преступников были осуждены, но судебные разбирательства продолжаются.

Разумеется, межнациональные конфликты в нашей стране случались и ранее, но, по словам известного петербургского этнолога А. К. Байбурина, события в Кондопоге «впервые в постсоветской истории России квалифицировались как этнические погромы», тогда как ранее в официальных документах говорилось только о межнациональных столкновениях [Байбурин 2007: 153], которые стремились объяснить экономическими причинами, происками криминальных авторитетов или случайным стечением обстоятельств. Эти события получили настолько широкий общественный резонанс в России и за ее рубежами, что это сделало уже невозможным использование прежних политкорректиных эвфемизмов.

Об этнических погромах в Кондопоге детально рассказывали множество отечественных и зарубежных СМИ, а слово Кондопога вскоре стало использоваться для обозначения массового конфликта между коренными жителями этого города и мигрантами. Уже 14 сентября 2006 года журналист М. Бударагин писал: Вопреки тому, что конфликт в Кондопоге находился в центре внимания СМИ, а само слово «Кондопога» стало нарицательным, едва ли не самый важный аспект происходящего оказался полностью проигнорированным… (М. Бударагин // Известия. 14.09.2006).

Следует учитывать, что у рассматриваемого имени собственного существует по меньшей мере три вторичных значения. В первом случае данное слово используется в значении «межнациональные столкновения, которые происходили осенью 2006 года в Кондопоге». Ср.:

Кондопога поставила принципиальный вопрос, который в итоге был обойден единодушным молчанием. Этот вопрос касается социального планирования современного общежития (М. Бударагин // Известия. 14.09.2006). Сначала все было гладко. Но вдруг приключилась Кондопога. И оказалось, что русские делятся на ксенофобов и интернационалистов (В. Волошин // Комсомольская правда. 03.09.2007).

Подобный метонимический перенос по модели «название населенного пункта - название события, которое произошло в данном населенном пункте» относится к числу регулярных, типичных для русского языка путей развития словесной семантики. Например, слово Сталинград может обозначать Сталинградскую битву, а название села Бородино используется для обозначения соответствующего сражения. Похожее развитие значений обнаруживается и в других языках: в частности, можно вспомнить историю Франции эпохи Великой революции и империи Наполеона Бонапарта и причины развития аналогичных вторичных значений у топонимов Вандея, Ватерлоо, Тулон.

В других случаях слово Кондопога используется в обобщенном смысле для обозначения межнациональных столкновений, которые происходят или могут произойти в самых различных населенных пунктах России. Ср.:

Удастся ли предотвратить новую Кондопогу на Ставрополье? (Д. Степанов // Комсомольская правда. 06.06.2007). Как казаки обошлись без Кондопоги (В. Ворсобин // Комсомольская правда. 20.03.2007). Под Саратовом предотвратили Кондопогу (Lenta.ru - Известия. 15.09.2006). Не должно быть засилья любой этнической общины. У нас Кондопога не повторится (М. Ахромова // Труд. 07.06.2007). Всех непьющих мужиков в России перепишут, чтобы не повторилась Кондопога (Д. Стешин // Комсомольская правда. 24.10.2006). Чуть менее года назад в Вольске Саратовской области произошла драка между русскими и выходцами с Кавказа. И на лентах информагентств замелькали слова: «очередная вспышка ксенофобии», «массовые беспорядки», «погромы»… Городок на Волге был назван второй Кондопогой (В. Выжутович // Российская газета. 08.06.2007).

Переносное значение рассматриваемого типа образовано по менее регулярной метафорической модели «Название события - обозначение события, которое так или иначе похоже на то, которое содержится в мотивирующем значении». Подобная семантика встречается, в частности, при использовании в современной массовой коммуникации слов Хиросима и Чернобыль для номинации возможности иных катастроф.

Отметим и более сложный случай, когда слово Кондопога метафорически используется не для обозначения реальных столкновений, а для характеристики умонастроений, которые могут привести к межнациональным конфликтам.

Кондопога-то у нас везде. По данным Левада-Центра, сегодня идею «Россия для русских!» поддерживают уже свыше половины граждан многонациональной страны (Г. Ильичев // Известия. 05.09.2006). Правительство запретило работу мигрантов в торговле. Это де-факто упразднило свободу торговли. Это, если определять первопричину одним словом и без политической корректности - Кондопога (А. Колесников - РИА Новости. 16.11.2006). Как отмечает депутат Государственной Думы Иван Мельников, сейчас «Кондопога - это собирательный образ. Потенциально Кондопога - сегодня в каждом российском городе» (Синдром Кондопоги // Российская газета. 08.06.2007).

Подчеркнем, что при образном использовании данного урбонима обнаруживается особая лексическая сочетаемость: СМИ пишут о новой Кондопоге, о второй Кондопоге, о сибирской Кондопоге, о том, что Кондопога у нас везде, о повторении и предотвращении Кондопоги. Подобные словоупотребления нехарактерны для стандартных онимов, но типичны для имен нарицательных, возникших на основе преобразования семантики имен собственных.

В целом рассмотренный материал свидетельствует о том, что переносные значения, появление которых связано с межнациональным конфликтом в Карелии, широко используются в современной российской прессе для обозначения как событий в указанном городе, так и иных столкновений между коренными жителями и мигрантами, а также для характеристики социальных настроений, которые могут привести к этническому конфликту. Вместе с тем материалы «Национального корпуса русского языка» и иных интернет-ресурсов показывают, что абсолютное большинство рассматриваемых словоупотреблений относится к 2006 и 2007 гг. Уже в 2008 году частотность подобных образов в общенациональных СМИ, адресованных массовому читателю, резко сокращается.

Не менее интересна и история метафорических значений города Пикалево. Как сообщает интернет-энциклопедия «ВикипедиЯ», Пикалево - это город (с 1954 года) на востоке Ленинградской области в 223 километрах от Санкт-Петербурга. Население - около 22 тысяч жителей. Расположен на месте древнего поселения, упоминание о котором появилось уже в 1620 году. В 1906 году на железной дороге Петербург - Вологда была создана станция Пикалево, названная по фамилии крестьянина Пикалева - основателя соседнего хутора.

Местные жители с давних пор произносят название своего города с ударением на третьем слоге, в котором наличествует фонема [О] - Пикалёво. Такое произношение отражено и в орфоэпическом справочнике [Агеенко 2001]. На официальном сайте администрации города подчеркивается, что это название последовательно изменяется по падежам (Был в Пикалеве, Уехал из Пикалева), а неизменяемые формы существительного (Был в Пикалево, Уехал из Пикалево), по мнению создателей сайта, не соответствуют традициям.

Однако центральная пресса в абсолютном большинстве случаев использует указанное существительное как несклоняемое (об этом свидетельствуют и все приводимые ниже примеры).

В словаре-справочнике «Русские названия жителей» [Городецкая, Левашов 2003] название города написано с буквой «ё» третьем слоге. Далее сообщается, что жителей города называют пикалёвцы (форма родительного падежа - пикалёвцев). Здесь же говорится, что отдельный житель города - это пикалёвец (форма родительного падежа - пикалёвца), но не сообщается, как называют женщин, проживающих в Пикалёве.

Осенью 2008 года в прежде благополучном городе Пикалево осложилась социально-экономическая ситуация, вызванная конфликтом между владельцами трех ведущих предприятий, составлявших раньше одну технологическую цепочку. Результатом конфликта стала остановка этих предприятий, невыплата заработной платы, безработица, прекращение горячего водоснабжения.

В знак протеста против тяжелой социально-экономической ситуации жители города 2 июня 2009 года перекрыли федеральную трассу. Проблемы были решены только после совещания, которое 4 июня провел в Пикалево председатель правительства В. В. Путин, убедивший владельцев подписать протокол о сотрудничестве.

Очень скоро у названия Пикалево появились вторичные значения, весьма похожие на вторичные значения, которые ранее возникли у слова «Кондопога». Вновь название маленького российского города стало употребляться как имя нарицательное.

Во-первых, слово Пикалево стало метонимически использоваться для обозначения той тяжелой социально-политической ситуации, которая сложилась в указанном городе после остановки предприятий, и того стихийного протеста жителей, который шел вразрез с существующими в стране законами. Жестокость и бескомпромиссность межнациональных столкновений в Пикалево совершенно не соответствовали российским традициям и обычаям северян, которые всегда считались спокойными и не склонными к конфликтам людьми. Ср.:

Эксперты обсуждали ситуацию «после Пикалево». Авторы показали, как капитаны бизнеса уже в кризисный 2008 год получали многомиллиардные дивиденды (В. Юрьев // Аргументы и факты. 2009. № 37). Пикалево не должно повториться (Подзаголовок раздела в статье: А. Беляев // Комсомольская правда - Екатеринбург. 01.07.2009).

Во-вторых, слово Пикалево все чаще употребляется для обобщенного обозначения социально-политических конфликтов, в которых люди, нарушая закон, препятствуют движению транспорта по автомобильным и железным дорогам. Примером может служить заголовок статьи «Свердловское Пикалево», в которой рассказывается о ситуации на Фарфоровом заводе в городе Богдановиче Свердловской области, где 250 рабочих, не получивших зарплату, пытались перекрыть федеральную трассу (А. Смирнова // Аргументы и факты на Урале. 2009. № 27).

Наконец, возможен вариант, когда слово Пикалево обозначает социальные конфликты, которые не обязательно заканчиваются перекрытием федеральных трасс и другими нестандартными формами массового протеста, но требуют срочного вмешательства высшего руководства страны. Ср.:

Пикалево у нас будет неоднократно. К концу года мы получим целый ряд локальных возмущений. Но взрыва на федеральном уровне не будет (Е. Гонтмахер // Московский комсомолец. 09.09.2009). Поселок Сычево грозит стать новым Пикалево (Л. Иванов // Newsland. 07.02.2010). Моногород под Кировом может превратиться во второе Пикалево… Скорее всего, бунта, подобного пикалевскому, в Вятских Полянах так и не случится. Здесь нет дорог, которые можно перекрыть, здесь нет конкретных виновных - они вообще малоизвестны, как и причины случившегося (А. Коц, Д. Спешин // Комсомольская правда. 27.03.2010).

Показательно, что при образном использовании рассматриваемого урбонима обнаруживается особая сочетаемость: СМИ пишут о новом Пикалево, о втором Пикалево, о свердловском, кировском и ставропольском Пикалево. В подобных контекстах не обязательно имеется в виду именно перекрытие дорог: как известно, формы социального протеста могут быть различными. На первый план в значении слова выходит социальный протест, по существу, «бессмысленный и беспощадный» русский бунт. Можно сурово наказать его зачинщиков, но государство обязано в первую очередь бороться с причинами, обусловившими массовые выступления, и гарантировать соблюдение конституционных норм и общепризнанных прав человека на всей своей территории.

Проанализированный материал демонстрирует, что активность метафорического использования слова Пикалево в 2010 году сохраняется. Вместе с тем в современных СМИ эпизодически встречается и образное использование названий некоторых других российских городов. К их числу относятся, в частности, те, которые связаны с широко известными событиями советской эпохи (Новочеркасск, Сталинград) и с трагическими эпизодами в истории современной России (Беслан, Хасавюрт).

Исследование свидетельствует о том, что в современных медийных текстах могут использоваться вторичные значения урбонимов, связанных с обозначением событий, происходящих в этих городах, а также с номинацией аналогичных событий, которые произошли в других населенных пунктах. Подобные метафоры иногда ярко «вспыхивают» (активно используются самыми различными авторами, вызывают интерес у читателей, которые легко понимают смысл соответствующих аллюзий), но многие из них быстро уходят из активного употребления. Часто оказывается так, что уже через несколько лет ранее активные прецедентные метафоры не вызывают прежнего эмоционального отклика читателей, оказываются им не вполне понятными и требуют специального разъяснения.

Вместе с тем встречаются прецедентные метафорические образы, которые надолго остаются в арсенале политиков и журналистов. Например, легко вспомнить метафоры, рождение которых связано с Великой Отечественной войной (Сталинград, Брестская крепость, Нюрнберг). Многие из них активно используются и в современной политической коммуникации, поскольку реалии сегодняшней политики и экономики нередко напоминают о ситуациях, характерных для военного времени, а многовековая история нашей страны обусловила высокую активность милитарных образов.

Как справедливо указывает Е. С. Отин, «коннотативные онимы с развивающимися созначениями, вероятно, являются одной из ономастических универсалий, присущей лексике большинства языков» [Отин 2003: 58]. Некоторые из этих имен имеют интернациональный характер: в самых различных языках используются такие коннотативные онимы, как Вавилон, Содом, Эльдорадо, Аркадия, Лас Вегас. Вместе с тем арсенал онимов, активно употребляющихся во вторичных значениях, имеет национальный характер. Он обусловлен историей и культурой соответствующего народа, тесно переплетен с социальными потрясениями, которые ярко запечатлелись в народном сознании. Для комплекса таких имен характерна постоянная изменчивость, неразрывная связь с событиями, которые находятся в центре общественного внимания на том или ином этапе развития страны. Поэтому вполне закономерно, что арсенал российских коннотативных урбонимов в постсоветский период постоянно обновляется: с одной стороны, по-прежнему активно используются некоторые значения, возникшие в советскую и досоветскую эпохи, с другой - возникают коннотативные значения у новых онимов, но они нередко быстро уходят из активного употребления. Можно предположить, что рассмотренные коннотативные значения урбонимов Пикалево и Кондопога едва ли ожидает долгая жизнь.

Авторы медийных текстов, ориентированных на массовую коммуникацию, должны учитывать, что вторичные значения урбонимов (и иных топонимов) обычно связаны с единичными и уникальными феноменами, знания о которых не всегда долго сохраняются в памяти лингвокультурного сообщества. Так, современные студенты (некоторым исключением, возможно, являются будущие политологи, социологи и историки), как правило, уже не помнят, где находился М. С. Горбачев во время путча, а также где именно лидеры России, Украины и Белоруссии приняли решение о прекращении существования Советского Союза. А такой уровень эрудиции делает невозможным правильное восприятие соответствующих коннотативных онимов Форос и Беловежская пуща. Именно этим и объясняется недолгий срок активного использования в средствах массовой информации большинства прецедентных онимов. Можно предположить, что коннотативная составляющая в названиях Кондопога и Пикалево в ближайшие годы окажется значимой лишь для немногих читателей высокотиражной прессы.

Представленные в настоящем разделе материалы, иллюстрирующие, с одной стороны, стремительное распространение в современной политической коммуникации коннотативных урбонимов Пикалево и Кондопога, а с другой - быстрое сокращение частотности использования соответствующих вторичных значений уже через год-два после соответствующих событий, легко дополнить материалами, относящимися к иным видам прецедентных онимов.