Теория и методика когнитивно-дискурсивного исследования прецедентных онимов в современной российской массовой коммуникации

Каждый претендент на ее руку тогда чувствовал себя обойденным Чацким - остроумным, свободолюбивым, непринужденным, с большим политическим опытом. Особенно Явлинский. А она, Софья (в просторечии - электорат), тогда предпочла Молчалина, который на поверку не так уж и прост.

В знаменитой товстоноговской постановке, памятной для нашего поколения, акценты были несколько смещены. Самой яркой актерской удачей был Юрский в роли Чацкого - непринужденный, обаятельный, эксцентричный. Но истинным откровением того режиссерского прочтения все-таки стал Молчалин в исполнении Кирилла Лаврова. Его Молчалин был, по контрасту, скованный, принужденный, затаившийся - разночинец, шагнувший из тени в свет. Но при всем том его герой не смотрелся ничтожеством. Были в нем какая-то странность, загадочность и сила. Снаружи действительно Молчалин, а внутри - чуть ли не Базаров.

Молчалин и Чацкий - неразлучная пара в русской литературе. И, возможно, в русской жизни. У Салтыкова они подружились. А у Островского - одно лицо. И имя ему - Егор Дмитриевич Глумов. Повадки и приемчики у него - как у Молчалина, а резвость ума и либерализм - от Чацкого.

То была середина ХIХ века. Тогда чиновничество набирало силу и пускало корни. Не было жальче зверя - мелкого чиновника (читайте Гоголя). Не было зверя страшнее крупного бюрократа (смотрите Сухово-Кобылина). Чацкие обезличились к тому времени, Молчалины обрели сановитость.

А уж в начале ХХ века, когда ветер демократических свобод и буржуазных начинаний впервые задул на просторах России, собирательным ее образом стал не чеховский «Вишневый сад» - им явилась ко всеобщему удивлению городская ночлежка из горьковской пьесы «На дне».

Как ни странно, она аукнулась в политической жизни России уже ХХI века.

Такое впечатление, что компания бомжей из прошлого решила поучаствовать в избирательной кампании 2004-го. Когда идут теледебаты, то сходство становится разительным.

Собрались политические аутсайдеры с разным житейским опытом, с непохожими судьбами, с несходными менталитетами и мировоззрениями и плачутся на жизнь и клянут тех, кто предал, захватил, обманул, украл, узурпировал. И поминают лучшие времена, всякий свои.

То выглянет из кого-нибудь брезгливый Барон, гнушающийся босяцким (в политическом смысле) обществом (например, из той же Хакамады), а то буйный Васька Пепел - из Малышкина или Лука, на которого отчасти смахивает бомжующий странник Иван Рыбкин, отчасти - бесконфликтный Сергей Миронов. Как, впрочем, и крестьянин с погонами офицера спецслужбы Николай Харитонов, и социалист-патриот с докторской степенью Сергей Глазьев. Вот такая образовалась политическая ночлежка в пределах Садового кольца.

Вот их демократические лица мы, избиратели, должны спасти, придя на выборы.

Лицо еще одного отца русской демократии - Владимира Рыжкова - мы можем спасти, если не придем на выборы.

При знакомстве с представленной статьей легко заметить, что прецедентные феномены являются подлинным структурным, смысловым и стилистическим центром этой публикации. Они в значительной степени обеспечивают целостность и связность текста, поскольку развертывание поля начинается уже в заголовке статьи и развивается во всех ее структурно-композиционных частях.

Анализируя направления развертывания ментального поля прецедентных феноменов со сферой-источником «Театр» в рассматриваемом тексте, можно выделить следующие составляющие данного поля, прямо или косвенно представленные в статье.

1. Прецедентные имена:

- создатели пьес и спектаклей (драматурги А. С. Грибоедов, Н. В. Гоголь, А. М. Горький, А. Н. Островский, Бертольд Брехт, А. В. Сухово-Кобылин, А. П. Чехов; режиссер Г. А. Товстоногов);

- персонажи пьес и спектаклей (Артур Уи, президент Генсборо, Чацкий, Молчалин, Софья Фамусова, Барон, Васька Пепел, Лука, Расплюев);

- актеры (Сергей Юрский, Кирилл Лавров).

2. Прецедентные тексты:

- названия пьес («Карьера Артура Уи», «Горе от ума», «На дне», «Вишневый сад», косвенное упоминание о пьесах «Ревизор» и «На всякого мудреца довольно простоты», а также о трилогии «Свадьба Кречинского», «Дело», «Смерть Тарелкина»);

- названия спектаклей (спектакль Г. А. Товстоногова по пьесе А. М. Горького «На дне»).

3. Прецедентные высказывания:

- цитаты из пьес или ссылки на их содержание (неудачники с разным житейским опытом, с непохожими судьбами, с несхожими менталитетами «плачутся на жизнь и клянут тех, кто предал, захватил, обманул, украл, узурпировал. И поминают лучшие времена»);

- афоризмы и цитаты, связанные с соответствующей ментальной сферой (в рассматриваемой публикации не обнаружены).

4. Прецедентные ситуации:

- ситуации из пьес (Софья предпочла Молчалина; Барон гнушается босяцким обществом; победа на выборах президента Генсборо и поражение Артура Уи; странствования Луки, который назван бомжем);

- ситуация из спектакля Г. А. Товстоногова, представившего образ Молчалина, в котором была «какая-то странность, загадочность и сила. Снаружи действительно Молчалин, а внутри - чуть ли не Базаров»;

- ситуации из соответствующей ментальной сферы (большой успех постановки Г. А. Товстоногова).

Можно предположить, что внимательный читатель обнаружит в тексте и иные театральные аллюзии. Например, в начальной фразе (Нынче перед нами поставлен вопрос ребром: кто мы - быдло или напротив?) можно заметить отголоски знаменитого монолога «Быть или не быть?» из пьесы В. Шекспира «Гамлет» (вопросительная структура, антитеза, инициальная позиция).

Отметим также, что в данном тексте активно представлены театральные (по сфере-источнику) метафоры (сценарий, пьеса, литературно-сценический сюжет, подтекст, постановка, авансцена и др.), то есть обнаруживается взаимодействие поля прецедентных феноменов с метафорическим полем «Театр», о котором писали О. Н. Григорьева [Григорьева 2001], Н. А. Кузьмина [Кузьмин 1999], А. П. Чудинов [Чудинов 2001], Н. Г. Шехтман [Шехтман 2004] и другие исследователи политической метафоры.

Как известно, в социальной жизни оказываются тесно связанными ментальные сферы «Театр» и «Литература». Поэтому вполне закономерно, что подобные связи находят отражение и в рассматриваемом тексте, где, помимо театральных, актуализированы еще и прецедентные феномены из сферы-источника «Литература». В анализируемой статье упоминаются Егор Дмитриевич Глумов - герой цикла очерков М. Е. Салтыкова-Щедрина «В среде умеренности и аккуратности», Евгений Базаров - герой романа И. С. Тургенева, Киса Воробьянинов - персонаж романа И. Ильфа и Е. Петрова «12 стульев», а также «попрыгунья-стрекоза» из басни И. А. Крылова. Показательно, что в статье использованы также несколько трансформированные прецедентные высказывания из этой басни («Попрыгунья-стрекоза лето целое пропела и проплясала, а теперь, когда зима катит в глаза…») и из романа «12 стульев» («лицо еще одного отца русской демократии» и «бывший член Государственной Думы Киса Воробьянинов»).

Продолжая описание ментальных полей прецедентных феноменов в рассматриваемой статье, в соответствии с представленной выше методикой анализа выделим взаимосвязи между полями-источниками «Театр» и «Литература», с одной стороны, и полем-магнитом «Политическая реальность» - с другой (в данном случае актуализировано подполе «Федеральные выборы в России»).

1. Фрейм «Политические партии и лидеры» - фрейм «Персонажи литературных произведений и спектаклей».

1.1. Правые политические силы» (СПС, «Яблоко», Комитет-2008», Владимир Рыжков, Ирина Хакамада и др.) - попрыгунья-стрекоза, просящий подаяния отец русской демократии Киса Воробьянинов, «бомжи» из прошлого.

1.2. Ельцин - президент Генсборо.

1.3. Путин - Молчалин в исполнении Кирилла Лаврова.

1.4. Избиратели - непостижимая Софья Фамусова.

1.5. Явлинский - обойденный Чацкий.

1.6. Хакамада - брезгливый Барон.

1.7. Малышкин - буйный вор Васька Пепел.

1.8. Иван Рыбкин, Сергей Миронов, Сергей Глазьев и Николай Харитонов - названный бомжем странник Лука.

2. Фрейм «Избирательные кампании» - фрейм «Пьесы и спектакли».

2.1. Выборы 1996 года - пьеса Б. Брехта «Карьера Артура Уи».

2.2. Выборы 2000 года - пьеса А. С. Грибоедова «Горе от ума».

2.3. Выборы 2004 года - пьеса А. М. Горького «На дне».

3. Фрейм «Проведение избирательной кампании».

3.1. Плохая подготовка к выборам - песни и пляски беспечной попрыгуньи-стрекозы.

3.2. Послевыборное поведение политических неудачников - жалобы и проклятия «политических бомжей» Барона, Васьки Пепла и Луки, а также попрошайничество Кисы Воробьянинова.

Разумеется, рассмотренное соотношение прецедентных феноменов из театральной сферы с реальной политической ситуацией представляет собой лишь один из возможных вариантов представления ситуации. Показательно, что в интервью с режиссером Андреем Житинкиным («Независимая газета», март 2000 г.) предлагается совсем иное распределение ролей. Ср.:

В «Горе от ума» роли распределяются совершенно замечательно. Чацкий - это же Путин. В этом случае, понятное дело, Фамусова играет Лебедь. У Путина/Чацкого сложные отношения с Софьей/Хакамадой. Правда, есть персонажи, у которых отношения складываются лучше. Это в первую очередь Кириенко/Молчалин. Фантастически ярко роль старухи Хлестовой мог бы сыграть Жириновский - с его яркими губами, потрясающей мимикой. В чепчике и с лорнетом он был бы просто неподражаем. Получилась бы яркая, язвительная, всех высмеивающая Хлестова. На роль Скалозуба огромное количество претендентов - например, Руцкой, тот же Лебедь… И, как ни странно, на Скалозуба можно было бы попробовать Невзорова. В труппе нашего гипотетического театра есть потрясающие «люди двора» - те, кого называют сплетниками. Есть свой резонер. Роль Репетилова я дал бы Доренко. Он фантастически транслирует любую мысль и способен говорить на любую тему.

Отметим также, что в статье Ю. Богомолова, опубликованной газетой «Известия» в марте 2000 года, предлагалось еще одно распределение ролей: Скалозуба, по мысли автора, мог бы сыграть Геннадий Зюганов, а на роль Фамусова хорошо подошел бы Борис Ельцин. В этом случае Чацкого и Молчалина, которые добиваются руки Софьи-электората, пришлось бы играть соответственно Григорию Явлинскому и избранному президенту В. В. Путину.

Еще один типичный прием - сопоставление современных политиков с героями пьес, проведение аналогий между их сюжетами и современной политической ситуацией. Примером могут служить размышления журналиста А. Угланова о судьбе еще одного активного участника избирательной кампании 2000 года - Бориса Березовского. Ср.:

Да, у лондонского сидельца все еще немало помощников в России. Они - остатки некогда большой армии, служившей БАБу за деньги. Так что в его сегодняшней активности явно прослеживается комплекс короля Лира - он продолжает думать о тех, кого поставил на ноги, вывел во власть, как о своих детях. Но нужен ли он этим «детям» сегодня?! <…> Так что БАБ все больше становится похож на Фирса из «Вишневого сада» А. П. Чехова. Пришли новые олигархи - и старый больше не нужен. Демонизированная фигура окончательно отлучена от российской политики (А. Угланов // Аргументы и факты. 2003. № 24).

Еще один широко распространенный источник прецедентности в современной массовой коммуникации - пьеса Н. В. Гоголя «Ревизор». Главный герой «Ревизора» в современных СМИ часто выступает как лжец, фантазер, склонный к безответственным советам и обещаниям. Ср.: Эксперты, не видевшие других гор, кроме Альп и Аппалачей (и те порой лишь на фотографиях), с легкостью Хлестакова и с его же безответственностью дают почти директивные рекомендации Москве по проведению кавказской политики (В. Третьяков // Российская газета. 2005). Похоже было, что Хлестаков никуда не уехал, а переквалифицировался в политика и баллотируется в депутаты Государственной Думы (Е. Коврова // Независимая газета. 2005). Какое впечатление произвел на вас Литвиненко? - Как не нашедший себя в жизни человек. И (пусть простят меня его родные и близкие) не очень умный. Взрывной, авантюрный, очень падкий на какие-то внешние эффекты. Хлестаков этакий... А в последнее время мне стало казаться, что у него вообще что-то с психикой случилось (В. Жарко // Завтра. 2007).

В современных политических текстах активно используются и имена других героев «Ревизора». Наши современники часто сопоставляют своих оппонентов с гоголевскими героями, находят (или не находят) аналогии между прошлым и настоящим. Ср.:

Немцов ответил Зюганову, назвавшему его Хлестаковым: «Чем громче кукарекают современные Бобчинские-Добчинские, тем больше мы их будем заставлять делать то, что надо» (Ю. Бялый // Завтра. 24.06.2000). Ну все, конечно же, помнят, как в 1999-2000-м народ разогревали опять же с двух концов - против Примакова - Лужкова и за Путина - «Единство». К выборам 2003-2004 гг. ничего этого нет. Нет врага, против которого проводят «пятиминутку ненависти» и издают газету «Не дай Бог», нет волшебно-нового Ревизора (или хотя бы Хлестакова), который, свалившись неведомо откуда, «вдруг» сводит с ума и Марью Антоновну, и ее вроде бы неглупого папеньку, и всех прочих добчинско-бобчинских. Да ничего этого нет. И не предвидится (Л. Радзиховский // Время Московских новостей. 2003).

Показательно, что прецедентные феномены, восходящие к текстам Н. В. Гоголя, часто используются «совместно», то есть авторы в рамках единого текста объединяют персонажей из различных произведений, например, в следующем контексте сосредоточены прецедентные имена Чичиков, Хлестаков, Иван Никифорович, Ноздрев, старосветские помещики, Бобчинский, Добчинский, использованные в контексте рассказа об избирательной кампании.

О мертвых душах (в количестве, которое и не грезилось предприимчивому Павлу Ивановичу Чичикову) в подписных листах иных претендентов на кресло петербургского губернатора не упомянул всуе лишь ленивый. Между тем остались без должного внимания другие, не менее характерные мотивы нынешней избирательной кампании. Тридцать с лишним соискателей, жадно алкавших губернаторский пост на старте предвыборной гонки, отдаленно напоминали сорочинскую ярмарку. В политическом лицедействе наряду с ряжеными казаками и купчиками легко угадывались Хлестаковы и Ноздревы, Бобчинские и Добчинские. С позволения сказать, предвыборные платформы иных кандидатов и вовсе смахивали на записки сумасшедшего. Для этой публики именно охаянная всеми процедура сбора подписей избирателей стала тем самым заколдованным местом, потоптавшись возле которого бузотеры от политики вынуждены были досрочно отправиться восвояси (М. Кореневский // Петербургский Час пик. 2003).

Отметим, что в данном фрагменте взаимодействуют не только прецедентные имена, но и названия прецедентных текстов («Мертвые души», «Сорочинская ярмарка», «Записки сумасшедшего»). Показательно, что рассматриваемый комплекс прецедентных имен впервые обнаруживается уже в самом названии статьи: «Гоголевские мотивы губернаторских выборов».

Активно представлен рассматриваемый фрейм и в следующем фрагменте, посвященном характеристике современной политической элиты: Вскоре появился второй, даже более яркий национальный тип нашего времени. И снова - увы! - вобрал в себя наши особенности, которые уже предстали как мутация: Собакевич, Хлестаков и Ноздрев - все в одном флаконе, вдыхайте, обоняйте! Вот такие гоголевские персонажи-маски, оказавшись на вершинах власти, практически разрушили наше национальное самосознание («Под небом Шиллера и Гете». Читатель-соавтор // Известия. 23.09.2002).

Еще один тип использования прецедентности - это контексты, в которых восходящие к пьесе «Ревизор» прецедентные концепты оказываются в едином комплексе с концептами, связанными с различными произведениями отечественной и зарубежной классики. Ср.: Теневик - особый тип. Отличие теневика от интеллигента важнее, чем отличие еврея от русского. Этническое решает в примитивных племенах, в развитых нациях решает тип. Хлестаков не обязательно русский, он может быть евреем, армянином, итальянцем. В России были свои Гамлеты (не только в Щигровском уезде), свои Дон-Кихоты (Г. Померанц // Звезда. 2003).

Показателен и фрагмент, в котором аллюзии на произведения Гоголя причудливым образом соединяются с отсылками к творениям скандально известного политика В. В. Жириновского: На политической сцене он [Жириновский] презентовал себя диктатором, самодуром и сумасбродом, являя собой гремучую смесь Хлестакова с Ноздревым. Интеллигентов отправлял с последним вагоном на Север, солдат посылал подальше на Юг, мыть сапоги в Индийском океане (Ю. Богомолов // Известия. 2002).

Насыщенность текста прецедентными именами, высказываниями и ситуациями, восходящими к творчеству Н. В. Гоголя, позволяет провести неожиданные параллели между различными событиями и эпохами. Примером может служить следующий фрагмент, в котором подготовка к юбилею Санкт-Петербурга сопоставляется с ожиданием ревизора, а современные политики - с гоголевскими героями. Множество легко узнаваемых цитат и аллюзий усиливают параллелизм и эффективность воздействия. Ср.:

По отношению к юбилейным торжествам в СМИ доминирует гоголевско-щедринский сарказм. И поводов для этого довольно: там не успели стену отремонтировать - так ее нарисовали; здесь оказался дом недостроенным - так его декорировали; тут куча мусора - так ее заслонили свежепокрашенным забором. И т. д. Впору писать и ставить нового «Ревизора». Питерский голова Владимир Яковлев, который выглядит перед телекамерами несколько испуганным и самонадеянным одновременно, сгодился бы на роль городничего. Есть в нынешнем Питере своя Анна Андреевна, что, по наблюдению Гоголя, кокетлива и при случае выказывает тщеславие, а также власть: это Валентина Матвиенко. За роль Марьи Антоновны, более молодой соперницы Анны Андреевны, могла бы взяться Ирина Хакамада. Прочая номенклатура - окружение городничего - легко составилась бы из чиновников питерской мэрии. Хлестаков - это и есть господин Юбилей. Такой собирательный образ мнимого ревизора. Будучи безобидным, хвастливым фантомом, он всех приводит в трепет и лишает иных сановитых людей разума. Юмор нового «Ревизора» состоит в том, что его действие происходит не в каком-то тьмутараканском городе N, откуда сто лет скачи - никуда не доскачешь, а в С-Пб, за окном коего - Европа. Юмор еще в том, что нынешний Хлестаков не врет на предмет своего веселого времяпрепровождения, знакомств с хорошенькими актрисами, «дружеских ног» больших начальников и знаменитых писателей, похожести на главнокомандующего. И насчет арбуза в семьсот рублей - не врет. И тридцать тысяч одних випов - правда. А вист с французским и немецким посланниками - лишь малая часть ее. Тут уж речь о висте рангом повыше (теперь он саммитом зовется) - флаги около полусотни больших и малых государств спешат к Его Величеству Юбилею, чтобы перекинуться с ним в картишки (Ю. Богомолов // Известия. 2003).

Рассмотренные примеры (а также многие другие) показывают, что ментальное поле прецедентных имен со сферой-источником «Произведения Н. В. Гоголя» обладает широкими возможностями для развертывания в современных текстах. Среди наиболее активных в названном поле следует отметить прецедентные имена Хлестаков, Манилов, Собакевич, Ноздрев и Чичиков. Значительным интертекстуальным потенциалом обладают прецедентные названия «Мертвые души», «Ревизор», «Записки сумасшедшего», «Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

Прецедентные имена, восходящие к текстам Н. В. Гоголя, нередко выступают символами прецедентных ситуаций. Особенно часто в современной прессе встречаются аллюзии, связанные со следующими ситуациями: «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем», «К нам едет ревизор», мошенничество с использованием «мертвых душ». Ср.:

А затем - пошло, поехало. Ломать - не строить. О том, как поссорились Гарри Кимыч с Анатолием Евгеньевичем, мог бы написать рассказ новоявленный Гоголь. А об использовании последнего властными структурами написано немало книг, сняты фильмы. Но не будем спускать всех собак на 12-го чемпиона. Каспарова можно оценивать тоже по-разному (В. Кордовский // Вестник США. 2003). Северо-Восточный округ первым испытал на себе плюсы и минусы новой системы. Теперь здесь школьников оказалось в 2,5 раза меньше, чем до проведения эксперимента. Интересно, сколько тысяч учащихся окажутся «мертвыми душами» после 1 мая, когда будут отменены старые неперсональные проездные? (Г. Шейкина // Аргументы и факты. 2001). Сегодня, когда «к нам едет ревизор», это еще вопрос, откуда он. Чаще всего им оказывается представитель так называемого «внутреннего» (ведомственного) финансового контроля - сотрудник соответствующего подразделения минфина или иного органа исполнительной власти (Н. Канатик // Российская газета. 2004).

Специальные подсчеты показывают, что прецедентные феномены, восходящие к творчеству Н. В. Гоголя, используются в современных СМИ заметно чаще, чем восходящие к произведениям А. С. Грибоедова, М. Ю. Лермонтова, Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого или иных писателей «золотого века» русской классической литературы. Более частотны в наших материалах только аллюзии, связанные с личностью и творчеством А. С. Пушкина.

Употребление в современных СМИ прецедентных феноменов, восходящих к творчеству Н. В. Гоголя, позволяет выразить негативное отношение к некоторым участникам соответствующей ситуации, а также многие иные концептуальные смыслы. Вместе с тем аллюзии, связанные с произведениями классика отечественной литературы, легко воспринимаются читателями и нередко помогают автору ярко представить какие-то важные детали, образно охарактеризовать соответствующую ситуацию и ее активных участников.

Заканчивая рассмотрение закономерностей реализации прецедентного фрейма «Произведения Н. В. Гоголя» в современной массовой коммуникации, можно сделать следующие выводы:

1. В текстах, ориентированных на массовую коммуникацию, часто можно обнаружить прецедентные феномены, играющие важную роль в смысловой и эстетической организации содержания. Для русской культуры особенно характерны прецедентные феномены, восходящие к художественным текстам, в том числе принадлежащим перу Н. В. Гоголя

2. Восприятие прецедентного феномена становится более ярким, если он акцентируются в тексте при помощи тех или иных средств, способствующих привлечению внимания читателей к форме выражения соответствующих смыслов. Особую значимость для восприятия прецедентности приобретает использование соответствующего феномена в заголовке текста, в его начальной фразе и в концовке.

3. Доминантные прецедентные феномены представляют собой одно из важных средств обеспечения связности и цельности текста, они усиливают его эстетическую значимость и прагматический потенциал. Удачное использование прецедентного феномена - мощное средство воздействия на адресата, способ преобразования картины мира в его сознании. Применение прецедентного феномена способно изменить отношение к обсуждаемой проблеме, создает эмоциональный фон, необходимый для принятия решений, и подсказывает решения за счет активизации аналоговых возможностей человеческого мышления.

4. Использование когнитивно-дискурсивного лингвокультурологического анализа существенно расширяет возможности традиционной лингвистики текста. Эффективный анализ текстообразующей роли прецедентных феноменов возможен только с учетом их интертекстуальных связей и дискурсивной организации текста. Такое исследование позволяет лучше понять развертываемые прецедентные феномены в их взаимосвязи не только внутри текста, но и в общем континууме современности.

Представленные примеры (а также многие другие) показывают, что ментальные поля прецедентных феноменов со сферами-источниками «Театр» и «Литература» обладают широкими возможностями для развертывания в современных российских политических текстах. При дискурсивной характеристике названных полей прецедентных феноменов можно отметить, что они проникнуты концептуальными векторами, представляющими политическое событие как что-то вторичное, неподлинное, как своего рода игру, имитацию настоящей жизни. Использование названных полей для характеристики политической ситуации часто носит иронический характер и позволяет выразить негативное отношение к некоторым участникам политической борьбы и политической ситуации в стране в целом, а также многие иные концептуальные смыслы. Вместе с тем литературно-театральные аллюзии нередко помогают автору ярко представить какие-то важные детали, образно охарактеризовать политическое событие и его активных участников.

Высокая продуктивность и частотность использования в политической коммуникации прецедентных феноменов, относящихся к рассматриваемым полям, в значительной степени объясняется общей «театроцентричностью» и «литературоцентричностью» русской культуры. Как известно, «поэт в России - больше, чем поэт»: в нашей стране театр и литература издавна служат своего рода «учебниками жизни» - источниками моральных ценностей, стереотипных представлений и репертуара прецедентных имен, ситуаций, текстов и высказываний. В этих условиях вполне закономерно регулярное обращение отечественных политиков и журналистов к прагматическим ресурсам литературно-театральных источников.

5.3 Взаимодействие сфер «литература», «кино» и «политика» как источников прецедентности

В специальных исследованиях уже отмечалась значительная роль прецедентных феноменов со сферой-источником «Кино» в современной массовой коммуникации, указывалось на повышенную роль зарубежной кинопродукции как источника прецедентности, а также были выделены ведущие киножанры, из которых заимствуются прецедентные имена и высказывания [Косарев 2007]. Не менее интересными могут стать и результаты анализа взаимодействия детской литературы и кинофильмов как источников прецедентности в политических текстах.

В современной массовой коммуникации текст часто оказывается «многослойным», то есть насыщенным элементами интертекстуальности: в нем обнаруживается множество прецедентных феноменов, цитат и квазицитат, реминисценций и аллюзий, явной и скрытой полемики. В подобных случаях интертекстуальность становится не единичным приемом, а ведущим композиционным принципом, что характерно для постмодернистской парадигмы. Адекватное восприятие материалов современных СМИ возможно только в дискурсе, с учетом множества фоновых знаний из различных областей культуры, а следовательно, требует специального подхода, учитывающего современные методики интерпретации текста, включающего концептуальные метафоры, аллюзии, прецедентные феномены и иные проявления интертекстуальности [Бабенко, Васильев, Казарин 2000; Богин 2000; Костомаров, Бурвикова 2006; Сметанина 2002; Чудинов 2003 и др.].

Яркой отличительной чертой современной отечественной массовой коммуникации является активное использование прецедентных феноменов, восходящих к детской литературе. В частности, врач часто обозначается как доктор Айболит, милиционера называют дядя Степа, простодушного человека - Незнайка, подростков, которые стремятся помогать старшим, нередко именуют тимуровцами. Достойное место в этой команде занимают имена героев сказки А. Н. Толстого «Приключения Буратино, или Золотой ключик», образующие развернутое поле прецедентных феноменов в современных СМИ (вовсе не обязательно детских). Характерной чертой указанного поля является активное использование прецедентных феноменов, заимствованных не непосредственно из сказки, а из созданного по ее мотивам фильма.

Прежде чем анализировать прецедентное имя Буратино и соответствующее поле прецедентных феноменов, необходимо вспомнить, что сказка «Приключения Буратино, или Золотой ключик» была написана Алексеем Толстым по мотивам повести итальянского писателя Карло Коллоди «Пиноккио. История деревянной куклы» в середине тридцатых годов прошлого века. В 1935 году она в течение нескольких месяцев печаталась в газете «Пионерская правда». На основе толстовского текста были созданы опера, балет, несколько пьес. Уже в 1939 году появился фильм «Золотой ключик», в котором играли и актеры, и куклы. Режиссер этого фильма - Александр Птушко, авторы сценария - Алексей Толстой и Николай Лещенко. В 1959 году зрители увидели рисованный мультфильм «Приключения Буратино (режиссеры И. Иванов-Вано и Д. Бабиченко, авторы сценария - Л. Толстая и Н. Эрдман). В 1975 году появился двухсерийный музыкальный фильм «Золотой ключик, или Приключения Буратино» (режиссер - Л. Нечаев, автор сценария - И. Веткина). Именно третий фильм стал источником множества цитат и аллюзий в современных СМИ, особенно часто используются слова песен, которые были созданы на слова Б. Окуджавы и Ю. Энтина.

Академик Ю. С. Степанов справедливо отнес Буратино к числу констант русской культуры [Cтепанов 2001: 811-825], а М. Н. Липовецкий охарактеризовал его как устойчивый культурный архетип, который, казалось, должен был уйти вместе с «Тимуром и его командой», но продолжает активно функционировать и в постсоветский период. Помимо собственно сказки о Буратино в национальном сознании присутствуют порожденные ею газированный напиток «Буратино», конфеты «Золотой ключик», телепередача «Поле чудес». Наши соотечественники нередко играют в настольные и компьютерные игры, созданные на основе данной сказки, покупают для детей соответствующие костюмы и маски, а также одежду, на которой изображен длинноносый мальчик.

Если использовать классификацию прецедентных феноменов, предложенную Д. Б. Гудковым, В. В. Красных, И. В. Захаренко и Д. В. Багаевой [1997], то в рассматриваемом поле можно обнаружить следующие составляющие.

1. Прецедентные тексты - сказка А. Н. Толстого «Приключения Буратино, или Золотой ключик» и ее итальянский первоисточник, а также сценарий фильма «Золотой ключик, или Приключения Буратино», включающий множество песен. Ср.:

Впрочем, доверчивых адептов ожидает судьба «коммерческой» карьеры деревянного Буратино, оказавшегося на вожделенном поле чудес в стране дураков. Гениальная пародия графа Алексея Толстого в жанре итальянской сказки задолго до ваучеризации и приватизации рельефно выявила реальный финансовый подтекст банковских манипуляций и пирамид, связь их с криминалитетом, а также пагубность предпочтения сиюминутных развлечений новым знаниям (И. Л. Андреев // Вестник РАН. 2004). Это Аксаков присвоил сказку, придуманную еще в 1757 году французской писательницей Жанной-Мари Лепринс де Бомон, подобно тому, как Алексей Толстой переписал итальянского Пиноккио в Буратино, а Николай Волков из чужой «Страны Оз» сотворил свой «Изумрудный город» (В. Кичин // Известия. 20.12.2002).

Герои сказки Алексея Толстого представлены во множестве анекдотов, многие из которых размещены в Интернете, то есть на основе рассматриваемой сказки постоянно возникают новые прецедентные тексты.

2. Прецедентные имена. В современных СМИ прецедентные имена рассматриваемой группы регулярно используются для обозначения тех или иных качеств (простодушный Буратино - кукла, изготовленная из полена, злобный Карабас-Барабас, долгожительница черепаха Тортилла, красивая кукла Мальвина, хитрая лиса Алиса, ее спутник кот Базилио, доблестный пудель Артемон и др.). Ср.:

Вспоминается история с Буратино. Деревянный парень запретил укорачивать себе нос. Это было первое его своеволие. Затем последовала череда самостоятельных поступков, от которых папа Карло пришел в уныние. То же самое прослеживается и в настроениях российских политических Карлов (А. Лысков // Завтра. 18.01.2000). Но издательства нелюбопытны, они не желают рисковать, покупая кота в мешке, поэтому те, кто мог бы создать новых Буратино и Чебурашек, гробят силы, молодость и талант на детские (и не детские, кстати, тоже) розовые романы и ужастики (Ева Датнова // Материалы Национального корпуса русского языка). Если получится Буратино, найдем среди вас папу Карло (А. Лившиц // Известия. 02.27.2003).

Весьма показательны и параллели, которые проводят авторы современных текстов массовой коммуникации: Григорий Явлинский - плачущий Пьеро, Борис Березовский - папа Карло или Карабас-Барабас, Ирина Хакамада - лиса Алиса, Владимир Путин - Буратино… Одним из ярких примеров развертывания подобной метафоризации может служить следующий фрагмент из статьи Юрия Зайнашева «Наследник деревянной куклы» (Московский комсомолец. 02.04.2000).

Буратино появился так. Вместо того чтобы работать с документами, Мама Карла дель Понто весь вечер столярничала. Из первого попавшегося полена ей приспичило сделать сыночка. Наследника. Имя ему Мама сочинила сразу - Буратино. Мама Карла очень хотела, чтобы сыночек вырос честным и боролся с коррупцией. Преемник бежал по тропе, зажимая березовыми ладонями пять золотых монет. Мама отрядила его купить азбуку на Западе. Но она зря надеялась. Буратино свернул с пути, указанного ему Мамой Карлой. Сделали это одноглазый кот Базилио-Березовски и лиса Алиса-Дьяченка.

3. Прецедентные высказывания: «Богатенький Буратино», «поле чудес в стране дураков», «крекс, фекс, пекс», «закопать пять золотых» и др. Ср.:

В массовость столь дорогих торгов, впрочем, верится с трудом - если и нашлись «богатенькие Буратино», то не больше десятка. Кстати, именно столько в палате малоизвестных московских бизнесменов, чья связь с избравшими их регионами плохо прослеживается (П. Акопов // Известия. 30.01.2002). Как было сказано в «Буратино», «пациент либо жив, либо мертв» (А. Генис // Довлатов и окрестности). Финансовые пирамиды, как Ленин, жили, живы и жить будут. Есть где развернуться, пока не перевелись богатенькие Буратины, которые не прочь закопать свои пять золотых на Поле чудес (А. Каледина // Финансовые пирамиды для богатеньких Буратин // Известия. 02.03.2008).

Необходимо отметить, что рассматриваемые высказывания восходят преимущественно не к оригинальному тексту Алексея Толстого, а к телефильму «Приключения Буратино». Этот телефильм по сценарию И. И. Веткиной поставил режиссер Л. Нечаев в 1975 году [Душенко 2005: 78].

4. Прецедентные ситуации, то есть описанные А. Толстым ситуации, к которым обращаются авторы современных текстов в поисках источника для аналогии, способа нетривиальной оценки современных событий или инструмента для моделирования действительности. Наши современники постоянно вспоминают о том, как Папа Карло создал ожившую куклу и продал свою куртку, чтобы купить мальчику азбуку, о том, как Буратино закопал свои деньги на поле чудес и ожидал богатого урожая, о том, как кот Базилио и лиса Алиса обманывали простодушного мальчика. Ср.:

Но обеспечивает ли выглядящий нарисованным результат выборов настоящую стабильность, настоящий контроль над республикой? Папа Карло, помнится, сиживал в своей каморке у нарисованного очага и воображал, что ужинает - так что даже расстроился, когда Буратино сорвал холст, чтобы открыть им настоящую дверцу. Сейчас Ахмад Кадыров размахивает точно таким же холстом перед глазами Владимира Путина, убеждая Кремль в реальности нарисованной картины и ненужности искать подлинное решение чеченской проблемы - чего его, в самом деле, искать-то, когда все так хорошо изображено (В. Портников // "ПОЛИТКОМ.РУ". 25.03.2003). В десяти метрах от контрольно-пропускного пункта, отделяющего Ставрополье от Карачаево-Черкесии, - захудалое придорожное кафе. Над входом в пункт питания краской выведено: «Поле чудес». Карачаево-Черкесская Республика сегодня, и правда, - поле чудес, где российские власти, подобно Буратино, все закапывают и закапывают деньги. И с упорством деревянного мальчика твердо верят, что совсем скоро денежки прорастут стабильностью и безопасностью (С. Метелева // Известия. 16.12.2002).

В отдельную группу можно выделить прецедентные атрибуты - постоянные приметы облика героев (длинный нос Буратино, красивые голубые волосы Мальвины, борода Карабаса Барабаса, курточка папы Карло), а также важные для развития сюжета прецедентные артефакты (золотой ключик, картина, за которой скрывалась дверца, поле чудес, пять золотых монет и др.).

Можно предположить, что использование в текстах современных СМИ подобных прецедентных феноменов далеко не случайно. Авторы уверены в том, что сказка А. Н. Толстого и особенно фильмы по ее мотивам хорошо знакомы современным читателям, а поэтому соответствующие аллюзии будут правильно восприняты. Если XIX век начинался с активизации прецедентных феноменов, восходящих к античности, а в прошлом веке максимально активными были прецедентные феномены, восходящие к русской классической литературе, то в наступившем веке закономерно ожидать активизации новых сфер-источников. Все отчетливее в массовой коммуникации прослеживается тенденция к сокращению аллюзий, ориентированных на знакомство с текстами классической литературы, и активизации отсылок к максимально простым и общедоступным источникам прецедентности.

Целенаправленный анализ прецедентных феноменов, функционирующих в современных СМИ, с учетом источников прецедентности и возможных смысловых трансформаций может способствовать обнаружению специфических свойств современной массовой коммуникации и выявлению тенденций в развитии медийного дискурса.

Значительный интерес представляет рассмотрение закономерностей использования прецедентных феноменов, относящихся к рассматриваемому фрейму, в конкретных текстах. На первом этапе исследования разграничим случаи, когда прецедентный концепт Буратино оказывается в тексте единичным, не связанным с другими прецедентными феноменами, и случаи, когда прецедентный концепт выступает в составе целого комплекса прецедентных феноменов. По количеству словоупотреблений заметно преобладает первый вариант использования указанного концепта. Например, в публикации, посвященной положению в Грузии, приводятся слова бывшего министра Георгия Хаиндрава:

У Саакашвили (как, кстати, и у Ющенко на Украине) своей идеологии нет. Есть убежденность: если мы пойдем на Запад, то решим все проблемы, найдем там золотой ключик. Я это называю идеологией Буратино (М. Юсин, А. Иашвили // Известия. 13.02.2007). Образ представляется достаточно интересным, но отсутствует его развитие, он не является для данного текста доминантным.

Значительно меньше распространен (но более интересен) второй вариант использования рассматриваемого концепта, когда Буратино оказывается в составе целого фрейма прецедентных феноменов, играющего важную роль в композиционной и эстетической организации текста. При рассмотрении прецедентности в современной публицистике Н. В. Немирова выделяет несколько видов функционирования прецедентных феноменов в пространстве текста: прецедентные цепочки (группа прецедентных единиц, где каждый из предыдущих является непосредственным источником последующего), прецедентные парадигмы (группа прецедентных феноменов, восходящих к одному и тому же источнику) и прецедентные контаминанты (высказывания, восходящие одновременно к двум прецедентным источникам) [Немирова 2003: 153]. Представляется, что этот список не является исчерпывающим, однако в нем выделены действительно типичные пути реализации прецедентности в конкретных текстах.

Рассмотрим закономерности развертывания прецедентного поля «Приключения Буратино» в статье Натальи Галимовой «Поле чудес», опубликованной в газете «Московский комсомолец» 15 сентября 2003 года.

Акцентирование фрейма «Приключения Буратино» в данной статье начинается уже с самого заголовка, в качестве которого выступает прецедентное высказывание «Поле чудес». Далее следует интригующий подзаголовок «Папой Буратино был Абрам», представляющий собой формальную и смысловую трансформацию прецедентного имени Папа Карло. Это привлекает внимание читателей, хорошо помнящих текст детской сказки, и заставляет их продолжить чтение, чтобы выяснить причины заведомо неверного утверждения.

Использование прецедентных феноменов, восходящих к указанной сказке А. Н. Толстого, активно продолжается в начальном абзаце рассматриваемой статьи, где обсуждается отчество и фамилия Буратино и авторство соответствующей сказки. В результате оказывается, что в данном контексте сын папы Карло действительно должен быть Абрамовичем и носить фамилию Березовский. Далее обнаруживаеся и нетрадиционный подход к определению авторства сказки.

Кто бы мог подумать, что фамилия Буратино - Березовский? И что отчество у него вовсе не Карлович, а Абрамович? Тайна деревянного мальчика была раскрыта в субботу на съезде «Либеральной России» Березовского, когда в концертном зале «Измайлово» зазвучала финальная песенка из знаменитого фильма-сказки про золотой ключик. После вопроса: «Скажите, как его зовут?» - прозвучало не привычное уху «Бу-ра-ти-но», а неожиданное «Бе-ре-зов-ский». Присутствующие тут же засомневались в авторстве сказки: может, ее написал вовсе не Толстой, а друг БАБа Юлий Дубов, который уже «обессмертил» Березовского, сняв фильм «Олигарх».

Развертывание комплекса прецедентных феноменов продолжается (хотя и менее активно) во втором абзаце рассматриваемой статьи, где обнаруживаются Мальвины и Карабасы-Барабасы, участвующие в празднике на «поле чудес». Все это позволяет акцентировать концептуальный вектор карнавальности и несерьезности происходящего, что, разумеется, дискредитирует столь солидное политическое событие, как съезд партии, претендующей на политическое влияние в России и активное участие в избирательной кампании. Ср.:

Сторонники Бориса Абрамовича решили превратить съезд в поле чудес. Более 600 делегатов походили на гигантские лимоны, нарядившись в ярко-желтые толстовки с надписью «Berezovsky team» (то бишь «команда Березовского»). Наиболее остроумные прозвали толстовки «березовками». Лидер партии Иван Рыбкин «березовку» не надел. «Я похудел на 16 кг, все майки на мне болтаются как на дубине», - пожаловался он. Дважды «подберезовики» устраивали фейерверк. На сцене «распускались» диковинные искусственные цветы, а с потолка сыпались нарядные ленты. Впрочем, не только они: в опасной близости от журналистов пролетели гигантский болт и кусок пластмассы. В большом ассортименте были представлены Мальвины - девушки из модельного агентства, которых пригласили в качестве украшения. Не обошлось без карабасов-барабасов: в зал неожиданно ворвались люди в униформе и масках и заорали: «Не двигаться!» Лица делегатов напряглись. Но вскоре выяснилось, что это проделки товарищей.

Составляющие рассматриваемого фрейма не представлены в двух следующих абзацах статьи, но зато они вновь появляются в концовке текста, где пересекаются концептуальные фреймы Буратино (кукла, сделанная из полена) и Березовский, сторонники которого обозначаются как «подберезовики» и «березовцы», что акцентирует сему «дерево». Все это напрямую связано с общим смыслом статьи, в которой съезд партии представлен как действо, весьма похожее на кукольную жизнь, описанную Алексеем Толстым. Ср.:

Компания подобралась что надо. Да и делегаты тоже. Утвердили письмо правительству и королеве Великобритании, в котором выражали благодарность за участие в деле Березовского. А вот о своей судьбе на выборах рассуждали равнодушно. Сейчас сторонники БАБа судятся с Минюстом, оспаривая право участвовать в выборах. Но глава ЦИК Александр Вешняков назвал притязания «подберезовиков» абсурдом: мол, в выборах имеет право участвовать «ЛибРоссия» Похмелкина. «Ну не зарегистрируют нас. Подумаешь», - пожимали плечами березовцы. Действительно, чего волноваться? БАБ исправно платит своим сторонникам зарплату (лидеры региональных отделений, по информации «МК», получают $3 тыс.), а они исправно создают шумную оппозиционную массовку. Альянс богатого Буратино и хитрых котов Базилио наверняка будет длиться до тех пор, пока Березовскому хочется, чтобы о нем говорили в России. А желание это вряд ли привязано только к выборам.

При знакомстве с представленной статьей легко заметить, что прецедентные феномены являются подлинным структурным, смысловым и стилистическим центром этой публикации. Они в значительной степени обеспечивают целостность и связность текста, поскольку развертывание поля начинается уже в заголовке и максимально развивается в наиболее сильных позициях текста: в начальной и заключительной части.

Рассмотренные примеры (а также многие другие) показывают, что прецедентные феномены со сферой-источником «Детская литература» обладают широкими возможностями для развертывания в текстах современной массовой коммуникации. Заметное место среди названных прецедентных феноменов занимает прецедедентное поле «Приключения Буратино». Использование названного прецедентного поля часто носит иронический характер и позволяет выразить негативное отношение к некоторым участникам соответствующей ситуации, а также многие другие концептуальные смыслы. Вместе с тем аллюзии, связанные с детской литературой, легко воспринимаются читателями и нередко помогают автору ярко представить какие-то важные детали, образно охарактеризовать соответствующую ситуацию и ее активных участников.

Специалисты по русской культуре уже отмечали ее «литературоцентризм», высокий авторитет писателей и постоянное обращение к художественным текстам в самых различных сферах коммуникации [Кондаков 2005]. Наши наблюдения показывают, что на современном этапе развития для отечественной массовой коммуникации (а возможно, и для российской культуры в целом) особенно характерно обращение к ресурсам детской литературы и иным наиболее доступным источникам. Особенно часто аллюзии связаны с литературными текстами, популярность которых поддерживается хорошими инсценировками, популярными песнями или римейками.

Заканчивая рассмотрение закономерностей реализации прецедентного поля «Приключения Буратино» в современной массовой коммуникации, можно сделать следующие выводы:

1. В текстах, ориентированных на массовую коммуникацию, часто можно обнаружить прецедентные феномены, играющие важную роль в смысловой и эстетической организации содержания. Для русской культуры особенно характерны прецедентные феномены, восходящие к художественным текстам, в том числе текстам популярной детской литературы, а также к фильмам, созданным по мотивам произведений указанной литературы.

2. Прецедентные феномены из поля «Приключения Буратино» часто привлекают внимание читателей, поскольку находятся в сильной позиции, в том числе в заголовке текста, в его начальной фразе или в концовке, в составе подзаголовков, эпитетов, выражений, выделенных шрифтом, и т. п.

3. Принадлежность прецедентного имени «Буратино» к числу констант русской культуры, к числу ее важных архетипов находит отражение в том, что данное имя и примыкающие к нему прецедентные имена (Карабас-Барабас, Мальвина, Папа Карло и пр.) часто используются метафорически для характеристики современных реалий.

4. Активное использование в современной массовой коммуникации прецедентных феноменов, связанных с полем «Приключения Буратино», объясняется не только тем, что наши современники хорошо помнят текст соответствующей сказки, но и тем, что в их памяти присутствуют фильмы, созданные на ее основе. Таким образом, оказывается, что данное прецедентное поле относится не только к сфере-источнику «Литература», но и к сфере-источнику «Кино».

5.4 Отечественная и зарубежная история как источники прецедентности в текстах массовой коммуникации

В предшествующих разделах рассматривались случаи превалирования в текстах современной массовой коммуникации прецедентных феноменов, восходящих к «Миру искусств». Однако не меньший интерес представляют тексты, в которых на первый план выходят прецедентные феномены, связанные с «Миром реальности», в том числе со сферой отечественной и зарубежной истории.

Ярким примером использования текстообразующего потенциала прецедентности служит статья В. Бушина «Романовы и Ельцин», опубликованная в газете «Завтра» (01.09.1998). Информационным поводом для данной статьи стало участие президента Б. Н. Ельцина в церемонии перезахоронения в Петропавловском соборе Санкт-Петербурга найденных в окрестностях Екатеринбурга останков, которые, по мнению ряда специалистов, принадлежат членам семьи императора Николая II. Указанная церемония послужила исходной точкой для множества аналогий между историей России эпохи династии Романовых и современной ситуацией в нашей стране. Важным инструментом для этих аналогий стало использование прецедентных феноменов: в этом случае имена из былых эпох используются для обозначения наших современников. Ср.:

Надо признать, что, в противоположность Бирону и Левенвольдам, Остерман и Миних, служившие еще при Петре, были далеко не бесталанны. Но, как пишет С. М. Соловьев: «вместе с толпой иностранцев, Бироном и Левенвольдом поднятых и им подобных, и они оказались теми паразитами, которые производили болезненное состояние России в царствование Анны» (книга Х, стр. 269). Тут нельзя не подчеркнуть одно существенное различие веков: среди левенвольдов, копошащихся и жирующих за спиной Ельцина, нет ни одного Остермана и Миниха, а одни только паразиты в чистом виде.

В некоторых случаях автор рассматриваемой статьи в качестве прецедентных использует не фамилии, а личные имена российских сановников ХVIII века, которые были этническими иностранцами. Этот прием призван показать, что современные руководители действуют вопреки интересам России. Ср.:

Для духа бироновщины очень показателен такой эпизод. Вскоре по восшествии на престол Анна решила сформировать новый гвардейский полк, назвав его Измайловским. Полковником (командиром полка) царица назначила упоминавшегося Карла Густава Левенвольда, подполковником (заместителем командира) - шотландца Кейта и поручила остальных офицеров подобрать «из лифляндцев, эктляндцев, курляндцев и прочих наций иноземцев, а также из русских» (там же, с. 263). Полное впечатление, что русских кто-то дописал в последний момент, возможно, сам Бирон, спохватившись, что ведь живет в России. Есть веские основания полагать, что подобное поручение Ельцин давал и Карлу Гайдару, и Густаву Черномырдину и Рейнгольду Кириенко. Русские наверняка тоже стояли там после «прочих наций», если вообще стояли. А уж при формировании телевизионных полков, это видит каждый, рекрутируют исключительно курляндцев: даже прогнозом погоды занимается теперь курляндец, и передачу «Спокойной ночи, малыши» ведет тоже россиянец курляндского происхождения.