Основания и виды классификации зависят от задач исследователя, а также от того, что именно подвергается систематизации. В связи с этим можно выделить следующие обобщенные виды оснований для классификации.

1. Если ставится задача провести классификацию ПРЕЦЕДЕНТНЫХ ФЕНОМЕНОВ, то выделяются рубрики, типичные для этого явления: дифференцируют прецедентные имена, прецедентные высказывания, прецедентные тексты и прецедентные ситуации, разграничивают вербальную и невербальную прецедентность, рассматривают соотношение прецедентности и интертекстуальности.

2. Если ставится задача классифицировать прецедентные ИМЕНА СОБСТВЕННЫЕ (ОНИМЫ), то выделяют традиционные для ономастики разряды, определяемые по характеру обозначаемых объектов: антропонимы, топонимы, астронимы, гидронимы, зоонимы, каронимы и др., а также рассматривают соотношение естественной и искусственной номинации, виды мотивации и т. п.

3. Поскольку прецедентные имена собственные - это единицы ЛЕКСИКИ, то к ним могут быть применены традиционные для лексикологии противопоставления слов общеупотребительных и необщеупотребительных (регионализмов, профессионализмов), слов исконных и заимствованных (варваризмов и интернационализмов), архаизмов, историзмов, неологизмов и окказионализмов, а также классификация по семантическим (тематическим, смысловым) группам (сферам, классам). При необходимости могут быть выделены онимы, имеющие синонимы и омонимы, хотя подобные виды связей для рассматриваемого разряда слов достаточно редки.

4. Поскольку прецедентные онимы способны иметь МЕТАФОРИЧЕСКИЕ значения, то к ним могут быть применены типичные для метафор основания для классификации: по характеру смысловой сферы-источника, по характеру смысловой сферы-мишени, по мотивировочному признаку; сюда же относится разграничение языковой (сохраняющей образность и стертой) и окказиональной (речевой) метафоры.

5. При когнитивном подходе должны быть учтены основания для классификации, ориентированные на БАЗИСНЫЕ КОГНИТИВНЫЕ СТРУКТУРЫ (стереотипы, оппозиции, элементы картины мира и др.), которые находят внешнее выражение в соответствующих прецедентных именах.

6. При исследовании прецедентных онимов во многих случаях оказываются важными признаки, которые могут быть положены в основу разнообразных СТИЛИСТИЧЕСКИХ классификаций (оценка, экспрессия, принадлежность к разговорной или книжной лексике), а также классификаций социолингвистического характера (принадлежность к элитарной культуре или субкультуре).

Следует отметить, что значительный интерес могут представлять и отсутствующие пока классификации по гендерным, профессиональным и возрастным характеристикам прецедентных имен.

В задачи настоящего раздела входит рассмотрение прецедентных онимов, во-первых, с позиций ономастики (антропонимы, зоонимы, топонимы, хрононимы и др.), во-вторых, с точки зрения исторической динамики словарного состава (неологизмы, окказионализмы, архаизмы, историзмы), в-третьих, с точки зрения принадлежности онимов к общеупотребительной и необщеупотребительной (регионализмы, профессионализмы) лексике.

В последующих главах диссертации представлены преимущественно классификации, основанные на когнитивных свойствах соответствующих концептов.

2.2 Ономастические разряды прецедентных онимов и возможности их образного использования

Термином «оним» (онома, имя собственное) в ономастике традиционно обозначают «слово или словосочетание, которое служит для выделения именуемого им объекта среди других объектов: его индивидуализации и идентификации» [Подольская, Агеева 1978: 6]. В предложенной Е. С. Отиным классификации коннотативных онимов (в другой терминологии - прецедентных онимов) выделяются следующие разряды: антропонимы, зоонимы, мифонимы, топонимы, гидронимы, астронимы, хрематонимы (названия продуктов материальной и духовной деятельности человека), хрононимы (названия, связанные с датами или темпоральными отрезками) и др. Далее разграничиваются узуальные и окказиональные коннотативные значения, а также онимы, восходящие к литературным текстам (шире - к сфере искусства) и к реальности [Отин 2003: 55-58].

Исследование коннотативных онимов имеет давние традиции в отечественной и зарубежной науке, однако в настоящее время перед учеными «по-прежнему стоит множество сложных вопросов, которые так и не нашли своего окончательно решения в традиционной парадигме лингвистического знания» и требуют использования когнитивных методов, приемов и эвристик. К их числу принадлежат теория концептуальной метафоры (Дж. Лакофф, М. Джонсон, А. Н. Баранов, Дж. Гуднайт, П. Друлак, И. М. Кобозева, Р. Пэрис, Й. Цинкен, П. Чилтон, А. П. Чудинов и др.) и теория прецедентности (Ю. Н. Караулов, Д. Б. Гудков, В. В. Красных, Н. М. Орлова, Ю. Е. Прохоров, Г. Г. Слышкин и др.). Изучение метафоры и метонимии в сфере имен собственных очень важно и для постижения общих закономерностей категоризации окружающей действительности как фундаментального проблемного поля когнитивной лингвистики.

Как показывают наши наблюдения, существуют значительные расхождения в частотности метафорического употребления различных разрядов онимов и характере их образного значения. Поскольку основная проблематика массовой коммуникации - человеческая деятельность, вполне закономерно, что ведущее место в ней занимает использование антропонимов, на которые приходится более 90% онимных метафор [Нахимова 2007: 82-83]. Столь существенное преобладание антропонимов отчасти объясняется также наличием у них более широкого спектра семантических признаков по сравнению с другими разрядами имен собственных. Вот несколько типичных примеров:

Есть ли у нас сегодня свои Кутузовы, Суворовы, которые за Россию готовы отдать жизнь? - Есть. (И. Глазунов // Аргументы и факты. 2006. № 6). Война показала, что не перевелись еще Сусанины на русской земле (С. Девятов // Комсомольская правда. 16.03.2011).

В данных примерах прецедентные имена служат обобщенным обозначением людей, которые готовы на подвиги. Таким образом, оказывается, что в образных смыслах данные онимы оказываются очень близкими, они по существу воспринимаются как синонимичные.

Очень часто образно используются антропонимы, восходящие к произведениям художественной литературы и других видов искусства. Ср.:

Сколько перьев было поломано в свое время в спорах о том, что Тонков и Владимиров недостаточно хорошие актеры, что мало внимания уделяют текстам. Но Авдотья Никитична и Вероника Маврикиевна рядом с теми, кто работает сейчас, - как минимум Лев Николаевич Толстой. А то и Шекспир (А. Лысенко // Собеседник. 2007. № 4).

Основой для подобных метафор становятся признаки, характеризующие деятельность (творчество) носителя имени, продукты его деятельности (творчества), заслуги, черты характера, внешность, стиль и манеру творчества, события, период времени, связанные с носителем имени, и многие иные признаки.

Метафорическое использование антропонимов в массовой коммуникации позволяет провести параллели между деятельностью, взглядами, личными качествами в чем-то сходных людей, выразить отношение автора к этим людям и оказать эмоциональное воздействие на адресата текста. Подобные значения антропонимов уже неоднократно привлекали к себе внимание специалистов [Блинова 2007; Боярских 2009; Быкова 2009; Гудков 1999; Елисеева 2010; Красных 2003; Нахимова 2007; Слышкин 2000; Goodnight 2004; Paris 2002 и др.], тогда как образные значения иных онимов исследованы не столь досконально.

На втором месте (после антропонимов) по распространенности образного использования и разнообразию вторичных значений находятся топонимы. Выделим наиболее типичные виды «топонимических» метафор в соответствии со спецификой ментальных субсфер-источников, к которым относятся соответствующие метафорические значения.

1. Обозначения стран способны служить напоминанием об исторической судьбе соответствующих государств и их современном состоянии, что позволяет проводить аналогии. В результате название страны приобретает символический характер. Ср.:

Любые расчеты на чилийский вариант, хотя об этом вслух никто не говорит, оказались наивными и безграмотными. Пытаясь стать Чили, мы стали Нигерией: та же коррупция и та же нефть (И. Хакамада // Независимая газета. 2004.28.12). Россия - это почти Зимбабве. Поэтому Украине надо брать пример с ЕС, а не с России (Т. Ларитах // Regnum.ru. 23.10.2010).

В данном случае обозначение Чили характеризует государство, в котором жесткая и даже жестокая власть смогла организовать хозяйственную деятельность и тем самым способствовала экономическому прогрессу. Соответственно оним Нигерия образно обозначает государство, в котором даже богатство недр не обеспечивает экономической устойчивости, поскольку ненасытность продажных чиновников делает невозможным успешное развитие государства, а название Зимбабве является символом очень бедной, слаборазвитой страны, в которой совершенно нет демократии.

В следующем контексте Германия и Франция выступают как обобщенное обозначение богатых, сильных и авторитетных стран, играющих значительную роль в мировой политике:

Просто Украина решила, что она теперь Германия или Франция и может диктовать России правила торговли путем запугивания. Только за это можно из Евросоюза вылететь, да еще штраф хороший получить за это воровство (В. Воробьев, И. Горина // Российская газета. 17.01.2006).

Примечательны и следующие случаи метафорического использования названий государств:

В свое время канцлер Коль мне сказал: «Западная Германия до сих пор не может переварить Восточную». А ведь никакой «Западной России» у нас нет (Б. Ельцин // Российская газета. 20.04.2007). Вьетнам на Балканах может убить Клинтона как публичного политика (В. Петров // Общая газета. 1999. № 13). Наступит час - и Запад увидит то, от чего содрогнется: еще один Афганистан, управляемый разношерстными религиозными догматиками. Не исключено, что, осознав ошибку, он бросится ее исправлять - и получит еще один Ирак, в котором народ не желает мириться с присутствием оккупантов и не приемлет ценности, которые ему навязывают извне (П. Вощанов // Новая газета. 19.04.2004).

Топонимические метафоры обычно носят оценочный характер и обладают значительным прагматическим потенциалом. Читатели воспринимают их как проявление своего рода языковой игры, как призыв обнаружить компоненты, сближающие названия, казалось бы, совершенно различных государств.

2. Названия мегарегионов, включающих в себя несколько государств. Показателен следующий контекст: Думаю, миллиарды долларов, которые раньше шли на Остоженку и Рублевку, теперь перетекут на Лазурный берег, в Лондон и Марбелью… Ну а куда делись покупатели с валютой? Ну, во-первых, на Лазурный берег и в прочие европы (Г. Куликов // Интернет-блог. 26.06.2009). В данном случае строчная буква и форма множественного числа подчеркивают метафоричность названия части света, которая представлена как своего рода символ территории, на которой богатым людям созданы условия для спокойной и безопасной жизни.

В следующей фразе название полуострова на юге Европы служит метафорическим обозначением региона, где в течение долгих лет полыхают войны и межнациональные конфликты: Северный Кавказ не должен стать российскими Балканами (Н. Меликова // Независимая газета. 11.06.2003).

Примечательно также использование названия полуострова, на котором расположены богатые нефтью арабские страны, для обозначения нашей страны как источника углеводородов, необходимых нашим западным соседям: Если Европа надеется снять со своего горла арабскую нефтяную удавку, у нее один выход - нефть «российской Аравии». Идеологическое сходство будет нарастать, основа для экономического союза есть, общий (пусть не имеющий лица и имени) враг наступает (Л. Радзиховский // Российская газета. 15.03.2004).

Обозначение нашей страны как еще одной Аравии побуждает читателя к поиску оснований для сближения и ответа на вопрос, почему запасы нефти не обеспечили России уровень жизни, сопоставимый с уровнем жизни владеющих нефтью арабов. Ср. также:

Кроме того, полковник Каддафи коснулся вопроса нелегальной миграции: «Ливия берет на себя обязательство остановить нелегальную миграцию, если вы предоставите, по крайней мере, 5 млрд. евро и техническую помощь. Ливия больше не будет береговой охраной Европы. Это в интересах самой Европы. В противном случае, под напором миллионов иммигрантов она превратится в Африку», - указал он. (Д. Мазаева // Независимая газета. 01.12.2010).

3. Получившие широкую известность урбонимы (а также названия сел, деревень и т. п.) нередко используются для образного обозначения иных населенных пунктов. В этом случае основанием для метафоры служит сопоставимость тех или иных существенных признаков соответствующих населенных пунктов (размер, богатство, расположение, функции, эстетическая оценка и др.). Ср.:

Чуть поодаль расположен езидский Ватикан - священный город Лалеш, где живут посвященные и куда со всего мира стекается паства с богатыми дарами (Э. Султанов // Завтра. 2006. № 1). Я думаю, что Петербург вполне может стать российским Гонконгом - свободной экономической зоной с особым режимом (интервью В. Матвиенко «Петербург - северный Гонконг» // Аргументы и факты. 2005. № 36).

В данном случае город, который считается священным в соответствии с религией езидов, назван по аналогии со священным городом католиков. Соответственно быстро разбогатевший китайский город Гонконг становится в устах губернатора обозначением цели развития Санкт-Петербурга, нередко называемого Северной Венецией.

Заслуживает внимания также метафорическое использование названий городов, известных как центры азартных игр: Уважаемые либералы! Вы хотели слабых и бессловесных спецслужб? Вы их получили. Не жалуйтесь. Беслан - ваша заслуга. То же случилось и с армией. В напомаженном Лас-Вегасе русского либерализма ей места не нашлось (В. Баранец // Комсомольская правда. 23.10.2007). Однако злые языки сразу заговорили о превращении Горного Алтая в российское Монте-Карло, что, дескать, не за горами то время, когда Республика Алтай превратится в «игорный оазис», который при соответствующих налогах расцветет пышным цветом (В. Рыжов // Российская газета. 30.01.2004).

Хорошо известно, что топонимы способны метонимически обозначать те или иные события, которые происходили в соответствующем населенном пункте или поблизости от него. Например, Бородино - не только географическое название, но и обозначение величайшего сражения, название осетинского города Беслан часто в последние годы используется для обозначения захвата террористами школы в этом городе. Соответственно название японского города Хиросима служит для обозначения варварского разрушения города при помощи оружия массового поражения. Однако возможно и дальнейшее развитие семантики топонима по метафорическому типу. В этом случае название одного населенного пункта используется для обозначения иного населенного пункта, а основанием для подобной метафоры оказывается сходство соответствующих событий. Рассмотрим несколько конкретных примеров.

Багдад - это иракский Сталинград. Проиграть битву за Багдад означает проиграть и всю страну в целом (Ш. Мамаев // Политический журнал. 05.02.2007). В данном случае метафорическое отождествление иракского и советского городов объясняется тем, что в названных городах происходили кровопролитные сражения, которые вели защитники города с иноземными захватчиками. Одновременно Сталинград - это еще и символ военной победы советских войск над армией фашистской Германии.

По поручению президента Б. Н. Ельцина в городе Хасавюрт было подписано мирное соглашение между Россией и Чечней, которое, по мнению многих специалистов, принесло огромный урон России, поскольку едва ли не узаконило режим сепаратистов. Поэтому название города Хасавюрт стало образным обозначением юридического договора, который негативно расценивается обществом и может стать причиной новых несчастий. Ср.: После захвата заложников в Норд-Осте был критический момент с развитием событий по варианту «Хасавюрт - 96» (В. Тетекин // Советская Россия. 06.03.2003). В данном случае Норд-Ост - это название спектакля, во время которого террористы захватили заложников, а Хасавюрт-96 - образное обозначение гипотетического договора, который мог быть подписан в результате выполнения требований террористов.

Как известно, террористы 1 сентября 2004 года захватили в Беслане школу и, угрожая смертью малолетних заложников, добивались выполнения своих требований. Поэтому название осетинского города Беслан стало образным обозначением террористического акта, унесшего множество жизней. Ср.: Обилие в некоторых республиках ваххабитских медресе, замещение традиционных мулл ставленниками «саудитов» делают Поволжье взрывоопасным районом, который может сдетонировать при очередном Беслане (А. Проханов // Завтра. 2004. № 45).

В качестве образного обозначения тех или иных событий нередко используются и названия других городов. Ср.: Вспомните, когда были сделаны первые прогнозы относительно «Новочеркасска-2009». Год назад. И где эти массовые беспорядки? (В. Иванов // АиФ. 2009. № 36). Украине грозит фосфорный Чернобыль (Я. Соколовская // Известия. 18.07.2007).

Отметим также, что в современных отечественных СМИ активно используется и традиционный метонимический перенос по модели «название столицы - название государства - обозначение правительства соответствующего государства. Ср.: Багдад опять стал препятствием на пути имперских планов Вашингтона, и это Саддаму еще могут припомнить (А. Проханов // Завтра. 2001. № 45).

Специальные наблюдения показывают, что образное употребление названий населенных пунктов - это наибольшая по количеству единиц и частотности их использования группа вторичных значений топонимов.

4. Возможно обозначение важного политического события при помощи указания на микротопоним (улицу, площадь и др.), где происходили аналогичные события. Ср.: В Киргизии быстро обнаружился местный Ющенко и даже тянь-шаньская Тимошенко. Майданы заполыхали гневом (В. Воробьев, И. Горина // Российская газета. 17.01.2006). «Осторожно, пропустите женщин», - кричала одна из сотрудниц президентской пресс-службы, пытаясь хоть как-то снять натиск напиравшей на узкую дверь толпы. Перспектива провести два часа на морозе никого из собравшихся журналистов обрадовать не могла. Казалось, еще немного, и начнется настоящая «ходынка» (Н. Меликова // Независимая газета. 13.02.2004). Однако Амин Раис не решился вывести своих сторонников к президентскому дворцу на площадь Монас. Командование столичного гарнизона предупредило его, что в случае новых беспорядков армия «не остановится перед тем, чтобы учинить в Джакарте “Тянаньмэнь”». (Комерсант-DAILY. 21.05.2000).

В представленных контекстах Майдан - это обозначение места, где проводятся массовые антиправительственные митинги (так называется площадь в Киеве, на которой проходили митинги протеста против предполагаемых подтасовок результатов парламентских выборов). Ходынка - это наименование места, где гибнут люди в результате массовой давки из-за плохо организованного публичного мероприятия. Это обозначение связано с названием Ходынского поля в Москве, которое стало местом гибели людей, участвовавших в торжествах по случаю коронации Николая Второго. Наконец, пекинская площадь Тянаньмынь известна как место, где произошла жестокая расправа со студентами, требовавшими политических реформ.

Примечателен также следующий пример: Мы все-таки собираемся создать не Кипр. Мы собираемся создать лондонский Сити. В смысле, привлекательный финансовый центр, а не просто оффшор (А. Кудрин // АиФ. 02.04.2008).

В данном контексте название Сити (район в центре Лондона, где находятся ведущие банки Великобритании) служит обозначением центра хорошо организованной деловой жизни мощного государства. Соответственно название государства Кипр выступает как обозначение относительно небольшого государства, которое не может служить ориентиром для России.

В подобных значениях используются также следующие наименования: Красная Пресня (московская улица, место столкновений восставших с полицией в 1905 году), Бродвей (улица в Нью-Йорке, на которой расположено множество развлекательных учреждений), Красная площадь (центральная площадь города), - однако количество названий улиц и площадей с ярко выраженным ассоциативным потенциалом значительно меньше, чем число подобных названий городов.

5. В немногих случаях наблюдается метафорическое использование названий отдельных зданий, с которыми связаны те или иные исторические события. Приведем примеры.

И я пошел на поиски революционеров. …Не стал оригинальничать. У коммунистов, думал я, наверняка уже есть Смольный (В. Ворсобин // Комсомольская правда. 02.02.2005). Бюджетные деньги будут направлены в семинарию и на постройку разрушенного в 30-х годах собора Александра Невского, который Аяцков назвал «вторым храмом Христа Спасителя, но на саратовской земле» (С. Оганезова // Известия. 12.01.2002).

В первом контексте Смольный - это уже не обозначение здания, где обосновались большевики в 1917 году, а наименование помещения, в котором находятся организаторы антиправительственных акций, произошедших уже в другое время и в другом городе. Во втором контексте саратовский губернатор говорит о саратовском соборе, который, как и московский храм Христа Спасителя, был уничтожен большевиками и восстановлен в постсоветскую эпоху.

В сходных значениях могут использоваться также названия Белый дом, Кремль, Версаль, но количество подобных наименований со значительным метафорическим потенциалом очень невелико.

Отметим, что эпизодически возможно метафорическое использование иных топонимов, в том числе названий гор - примерами могут служить библейский образ Голгофы или использование слова Гималаи для обозначения максимальных страданий.

Или Юрий Любимов. «Я прошел советскую голгофу», - говорит он о себе. Мы все знаем, что такое голгофа, - это бичевание и Распятие. Но Любимова никто не распинал (С. Ямщиков // Аргументы и факты. 2.04.2008.). Залитый кровью Беслан будет внесен в священные тексты России, как страшная притча о русской Голгофе, Сошествии в ад и неизбежном ослепительном Воскресении (А. Проханов // Завтра. 2004. № 37). Мы с тобой Гималаи (цитирование слов И. В. Сталина, обращенных к Н. И. Бухарину, в изд.: Известия. 01.09.1999).

Не менее показательны и следующие примеры образного использования названий гор.

Это как в истории про восхождение на Эверест. Оказывается, было 128 восхождений, и каждая третья команда погибла. Но самое удивительное, что из этих погибших сорок процентов погибло при спуске. Вот и я был на таком политическом Эвересте, на самом большом Эвересте, с концентрацией власти, которая даже не снилась американскому президенту. И вот я на спуске. Но видите - мы с вами беседуем, и это меня утешает. (М. Горбачев // Московский комсомолец. 14.12.1997).

Наверное, вы уже поняли, что речь пойдет о напасти почти необратимо циклонного характера, обрушивающейся на Челябинск с началом теплых дней, - ремонтом теплотрасс и водопроводов, дорожного покрытия. Город преображается. Это уже не совсем город. Это более дикие кручи, Анды, диковинные, возникшие за одну ночь, провалы и траншеи, Кордильеры. У каждого челябинца возникает ощущение, что ему предстоит как минимум семь лет провести в Тибете, подобно австрийскому альпинисту Харреру. Но тот хотя бы был альпинистом, а нам-то за что эти испытания? (А. Гизатуллин // Вечерний Челябинск. 25.05.2000).

Среди иных топонимов, способных к метафорическому использованию, можно назвать такие гидронимы, как Цусима (пролив, где в 1904 г. произошло крупное сражение с японцами, закончившееся разгромом российского флота), Дарданеллы (пролив, который воспринимался как одна из целей Первой мировой войны, и одновременно - обозначение места прорыва, преодоления), Марианская впадина (самая глубокая часть Тихого океана). Ср.:

Так Черноморский флот уже не в состоянии противостоять турецкому и - не дай Бог, если сейчас России придется воевать на море, - второй Цусимы не избежать. (С. Перов // Кубанские Новости. 27.07.2001). Неудивительно, что доверие к власти - и законодательной, и исполнительной - опустилось ниже уровня Марианской впадины (Н. Шарова // Московский комсомолец. 31.05.2001).

Подводя некоторые итоги, следует отметить, что, как правило, имена собственные имеют лишь одно вторичное значение: например, Лас Вегас - это американский город, где процветают азартные игры, но так может быть назван и центр азартных игр в другой стране. Соответственно Гонконг и Сингапур - это богатые города, финансовые центры в Азии, но эти названия могут быть образно использованы и для обозначения совершенно иных городов, известных как крупные финансовые центры или стремящихся получить такой статус.

В других случаях топоним имеет два вторичных значения - метонимическое и метафорическое. Например, Нюрнберг - это, во-первых, название немецкого города, во-вторых, метонимическое обозначение судебного процесса над нацистами, который проходил в указанном городе, а в-третьих, метафорическое обозначение любого судебного процесса над военными преступниками, имеющего важное политическое значение. Соответственно Чернобыль - это, во-первых, название города, во-вторых, метонимическое название технологической катастрофы на атомной электростанции в названном городе, а в-третьих, потенциальное метафорическое название для иных крупных техногенных катастроф.

Вместе с тем некоторые топонимы способны выступать в различных метафорических значениях. Так, имя собственное Швейцария может обозначать, во-первых, горную страну, в которой есть прекрасные возможности для отдыха; во-вторых, финансовый центр, отличающийся надежностью и давними традициями; в-третьих, нейтральное государство, не вступающее в политические и особенно военные союзы; в-четвертых, страну с высоким уровнем жизни населения и давними демократическими традициями; в-пятых, очень красивую (обычно горную) местность.

Функционирование и восприятие метафорических топонимов тесно связано с особенностями национальной культуры, с традициями и ментальностью соответствующего народа. Например, сербы с особым чувством воспринимают прецедентный топоним Косово поле (место сражения сербов с турецкими войсками, закончившееся сокрушительным поражением славян). Подобные факты нередко обнаруживаются в самых различных национальных культурах. Как показывает Р. Пэрис в статье «Косово и метафорическая война» [Paris 2002], американские политики традиционно рассматривают внешнюю политику через фильтр исторических аналогий, а поэтому вполне закономерно, что события в Косово образно представлялись при помощи четырех групп метафор, в основе которых лежали прецедентные феномены Вьетнам, Холокост, Мюнхен и Балканская пороховая бочка. Соответствующие метафоры выступали как важные аргументы в дискуссии об адекватном ответе на военный и гуманитарный кризис в Югославии. Одни политики видели в Косово новый Холокост, другие - еще один Вьетнам, многие опасались повторения Мюнхенского сговора и напоминали о пороховой бочке на Балканах.

В исследовании Й. Цинкена показано, что польские политики и журналисты при описании борьбы «Солидарности» с коммунистами активно использовали литературные метафоры, в том числе основанные на именах собственных («Научный прогресс ведет к новым Франкенштейнам»), образы, восходящие к войне поляков с немецкими рыцарями-крестоносцами, фашистской Германией и др. [Zinken 2003].

В национальном сознании поляков важную роль играет Освенцим (название фашистского концентрационного лагеря), а украинцы и евреи с особой горечью вспоминают Бабий Яр (место, где в годы Второй мировой войны были уничтожены тысячи жителей украинского города Киева). Топонимы Ватерлоо и остров Святой Елены вызывают совершенно различные ассоциации во Франции и Великобритании, поскольку именно после битвы при Ватерлоо французский император Наполеон оказался в ссылке на острове Святой Елены.

Используя когнитивную методику, Дж. Гуднайт показывает, что при рассмотрении причин и следствий войны в Персидском заливе многие американские политики и журналисты из лагеря противников войны использовали метафорический образы «Ирак - это Вьетнам Буша» и «вьетнамское болото», тогда как сторонники Буша чаще вспоминали Вторую мировую войну и сопоставляли Саддама с Гитлером [Goodnight 2004]. Это позволяло провести аналогии, с одной стороны, между американским вторжением в Ирак и войной во Вьетнаме, а с другой - между событиями в Ираке и Второй мировой войной.

Нередко обнаруживаются и своего рода «зарубежные эталоны», в рамках которых политическая реальность одной из стран становится сферой-источником для заимствования прецедентных феноменов, необходимых автору для описания политической реальности другого государства. В результате возникают такие обозначения, как Российская Швейцария или Северный Гонконг, китайская Красная площадь или киргизский Майдан.

Коммуникативные смыслы подобных словоупотреблений служат основой для создания межнациональных параллелей, в рамках которых и существует международный политический интердискурс. В самых различных лингвокультурных сообществах топонимы Монако и Лас-Вегас выступают как обозначение мест, где разрешены азартные игры, название реки Рубикон уже два тысячелетия воспринимается как символ границы, переход через которую означает кардинальные изменения; соответственно названия Бабий Яр и Бухенвальд выступают как символ бесчеловечного уничтожения людей.

Метафорические и метонимические смыслы наиболее характерны для названий городов и иных населенных пунктов, однако подобным образом могут употребляться также названия мегарегионов, стран и их регионов, наименования улиц, площадей и даже отдельных зданий. По частотности подобного использования топонимы, с одной стороны, существенно уступают антропонимам, а с другой - значительно превосходят все иные виды онимов.

Типичные признаки образного употребления топонимов - использование специальных определений и иных распространителей (вторая Швейцария, очередной чернобыль, Вьетнам на Балканах, Новочеркасск-2009, словесная Ниагара, своя Византия). Этой же цели может служить применение кавычек, форм множественного числа и строчной буквы в начале слова («ходынка», прочие европы, новые Афганы и др.) или использование специфических синтаксических конструкций (Екатеринбург - это не Париж; Нет, это не Рио-де-Жанейро).

В абсолютном большинстве случаев топонимические метафоры носят окказиональный, индивидуально-авторский характер, хотя метафорические значения некоторых топонимов превратились в узуальные, что отражается, в частности, на их правописании (голгофа, рубикон, содом). Впрочем, эта закономерность обнаруживается и при анализе антропонимных метафор [Нахимова 2008].

Итак, широко известные топонимы способны выступать как прецедентные имена, в том числе метонимически обозначать названия событий, так или иначе связанных с данным населенным пунктом. Подобные топонимы активно используются также в метафорических смыслах, обозначая при этом реалии, в той или иной степени метафорически сближающиеся с теми, которые служат источником метафоры. В связи с однотипностью подобных смысловых вариантов рассматриваемые значения нередко приобретают интернациональный характер.

Топонимические метафоры способны значительно усиливать эмоциональное воздействие на читателя, вызывая множество дополнительных ассоциаций, пробуждая культурную память и воображение адресата. Использование подобных метафор - мощное средство прагматического воздействия на адресата, способ пробудить внимание к метафорическим следствиям и оценкам, содержащимся в этих образах.

Помимо уже рассмотренных выше антропонимов и топонимов, вторичные образные значения могут иметь и иные виды онимов. Обратимся к анализу конкретных групп таких метафор.

1. Прецедентные имена собственные, которые обозначают художественные или иные произведения, созданные интеллектуальным трудом человека. Ср.: Шолохов - русский Гомер, написавший «Илиаду» гражданской войны на юге России и «Одиссею», где русская душа безнадежно странствует в поисках родимого берега (А. Проханов // Завтра. 2005. № 21).

В данном контексте названия произведений Гомера используются как обобщенные наименования эпоса: это описание длительной войны и судеб ее героев (Илиада) и повествование о долгом путешествии и связанным с ним событиях. Соответственно имя их автора представлено как обобщенное обозначение великого писателя.

2. Прецедентные имена собственные, которые обозначают важные события (хрононимы) при помощи указания на дату. Ср.:

Конституцию можно изменить. Никто не говорит о «18 брюмера»! Но в Конституции прописана подобная процедура. (Л. Радзиховский // Российская газета. 21.04.2007).

В данном случае дата переворота, совершенного Наполеоном Бонапартом во Франции, образно используется как обозначение изменения государственного устройства в России. Ср. также:

История движется. И вдруг, разрывая покровы иллюзий, случается «11 сентября», когда алюминиевые птицы Судного Часа врезаются в небоскребы. И рушатся в дыме и пламени грандиозные близнецы - Власть и Культура (А. Проханов // Завтра. 2005. № 21). Незадолго до сыр-бора с ЮКОСом Чубайс как раз и выступил со своим манифестом, заявив стране, что его «партия меньшинства» возглавит второй этап либеральной реформации в России. Ставки сделаны и - все эти стенания вокруг «термидора» питерцев и «второй 37-й год» - невсерьез, на публику (В. Попов // Завтра. 18.11.2003). А вы смотрите, что творится на улицах! Ведь там уже на почве монетизации пошел лозунг «Бей богатых!». Но нельзя же повторять 17-й год! (А. Литвинов // Газета. 20.01.2005).Сейчас молодые призывники, случись 41-й год, не стали бы надежной защитой Отечеству (Л. Дикуль // Московский комсомолец. 22.01.2001).

3. Прецедентные имена собственные, которые обозначают объекты бизнеса - компании, заводы, банки и т. п. Например:

Тысячи граждан погорели в МММ и прочих хопрах, а непреодолимое желание потратить деньги вогнало половину страны в сумасшедшие долги перед банками (Н. Бероева // Комсомольская правда. 16.11.2010).

В данном случае названия корпораций МММ и «Хопер» выступают как обобщенные обозначения «пирамид», которые разорили множество наших соотечественников. Ср. также:

У Бушей нефтяной бизнес, и им выгодно общаться с арабами - тогда цены на нефть будут высокими. В Техасе у них там свой «Лукойл» местный или ЮКОС. С арабами они деньги зарабатывают (В. Жириновский // Аргументы и факты. 2004. № 16). А чего Бушу много работать? Лето, экономика отлажена. БАМ не надо строить, Чечни у них нет (В. Жириновский // Аргументы и факты. 2004. № 16). Дали бюджетные деньги всяким приближенным втб и газпромам, железным дорогам, а частные предприниматели как сидели с голой попой, так и сидят (А. Выборнов // Бизнес и жизнь. 2011. № 3).

В устах лидера российских либеральных демократов названия крупных российских нефтегазовых компаний служат обобщенным наименованием нефтяных компаний, работающих в Соединенных Штатах, а прецедентное имя БАМ и ВТБ используется как обозначение дорогой национальной стройки, требующей больших финансовых вложений, и крупного банка.

4. Прецедентные имена собственные, которые восходят к названиям кораблей. Самые известные и самые частотные из подобных имен - «Титаник», «Варяг» и «Летучий голландец». Название корабля, погибшего в результате столкновения с огромным айсбергом, в современных СМИ часто используется для образного обозначения катастроф, которые происходят не только с кораблями. Соответственно образ «Варяга» употребляется как символ героической гибели, которую герои предпочитают позорному плену, просьбе о пощаде. «Летучий голландец» - это легендарный корабль-призрак, который не может пристать к берегу и обречен бороздить волны мирового океана до второго пришествия. Рассмотрим конкретные примеры.

Титаник подходит к айсбергу. Раскол КПРФ возможен. Но не по-кремлевскому (М. Виноградов // Известия. 26.12.2003). Я помню, как много лет назад разгоняли «Новый мир» во главе с Твардовским… В редакции на эту критику сначала реагировали пренебрежительно, свысока и насмешливо. Когда сообразили, что не до шуток, стали впадать в патетику, поминая осажденную Брестскую крепость и гордо тонувшего «Варяга». Произнося при этом что-то клятвообразное (В. Войнович // Известия. 14.04.2001). Что же станет с Шандыбиным? Есть подозрение, что он уже превратился в некое подобие «летучего голландца» и начнет свое скитание по всем городам и весям, где проходят выборы, довыборы и перевыборы (М. Озерова // Московский комсомолец. 25.03.2004). Транш - просто «летучий голландец». Но обидно, что Россия вынуждена расплачиваться за такие «фантомы» (А. Гамов // Комсомольская правда. 05.05.2004).

5. Прецедентные имена собственные, которые восходят к кличкам животных (зоонимы). Очень часто в этой функции выступают прецедентные имена собак (Каштанка, Муму, собака Павлова). Ср.:

Г-н Митрофанов, ЛДПР: «Речь идет о серьезном вопросе - о судьбе орбитальной станции “Мир”, которую сегодня, как Муму, хотят потопить наши специалисты в области космонавтики».

КОММЕНТАРИЙ «МК»: «Угу, а стратегические запасы страны потерялись, как Каштанка, силовики ведут себя, будто собаки Баскервилей, и над экономикой ставят опыты, словно над собакой Павлова!» (Московский комсомолец. 19.12.2000).

Но для реального производства НДС - все равно что кирпич на шею. Какая уж тут конкурентоспособность. Не повторить бы судьбу Муму (Ф. Иноземцев // Комсомольская правда. 30.03.2005).

Вторую подгруппу образуют прецедентные имена, обозначающие лошадей - Россинант, Буцефал, Конек-Горбунок, Боливар, Пегас. Ср.:

Трезвые экономисты, которых достаточно в нынешней президентской команде, наверняка говорят президенту, что Боливар, то есть российский бюджет, двоих не выдержит (Московский комсомолец. 16.10.2000). В последние дни уходящего года Генрих Падва почувствовал себя, что называется, на коне. Вышли из тюрьмы фигуранты скандала вокруг «Голден АДА», которых он неудачно защищал несколько лет назад. Но не замечает престарелый адвокат, что этот конь - отнюдь не ахалтекинский скакун, а дряхлый Россинант (Московская правда. 16.01.2002). Никогда ему не стать этим благородным животным, Буцефалом! Он антропологически не выдерживает сравнения с конем. Как Заболоцкий сказал: «Лицо коня прекрасней и умней». Этого не скажешь о Венедиктове (А. Проханов // Завтра. 06.07.2001). Поскольку «по щучьему велению» сильно влияет на «по моему хотению» выросших в больших политиков маленьких людей, потаенное ожидание Конька-Горбунка нарисовалось у них в образе национальной идеи. Дескать, обрести ее - все равно что жар-птицу за хвост поймать (Б. Ноткин // Московский комсомолец. 06.01.2004).

В качестве прецедентных могут использоваться также некоторые иные имена (курочка Ряба, корова Буренка, волк Акела, пантера Багира).

Итак, рассмотренный в настоящем разделе материал показал, что наиболее распространенный вид прецедентных имен - это прецедентные антропонимы, далее по частотности следуют прецедентные топонимы. Другие виды прецедентных имен (названия художественных и не только художественных произведений, событий, кораблей, бизнес-структур и др.) встречаются значительно реже. Поэтому именно прецедентные антропонимы и прецедентные топонимы будут основным предметом дальнейшего исследования.

2.3 Тенденции развития системы прецедентных онимов в постсоветскую эпоху

Историческая динамика лексических систем - это универсальная закономерность, давно и тщательно изученная на материале самых различных языков. При конкретном описании словарного состава каждого естественного языка последовательно выделяются архаизмы и историзмы, неологизмы и окказионализмы.

Для нашего исследования важен тот факт, что скорость исторических изменений в различных пластах лексики может быть различной. В частности, давно замечено, что подобного рода изменения малохарактерны для числительных, для слов, обозначающих основу цветового спектра, для наименований животных и птиц, для лексики родства. С другой стороны, известно, как быстро в последнее время появляются новые названия одежды и обуви, косметики и домашней утвари и как стремительно некоторые из них становятся историзмами.

В этом контексте требует специального рассмотрения вопрос об исторической динамике метафорического использования имен собственных, о типовых источниках метафорических наименований, в основе которых лежат слова указанного разряда.

Исследования по истории и теории политической метафоры свидетельствуют о существовании в этой сфере двух противоположных тенденций. Так, на протяжении многих веков и даже столетий обнаруживается удивительная стабильность метафорических образов. Еще в середине прошлого века Майкл Осборн отмечал, что «высокая популярность архетипичных метафор представляется неизменной во все времена, при этом наблюдается сохранение предпочтительной модели и ее повторение из поколения в поколение без существенных изменений» [Осборн 2008: 184; оригинал на английском языке - Osborn 1967]. Далее Майкл Осборн пишет о том, что и «в кросс-культурном аспекте архетипичные метафоры также подтверждают свое постоянство, оставаясь неизменными в разных культурах. Поэтому, когда Данте говорит о Боге как об ослепительном свете и об аде, полном мрачной тьмы, а Демосфен описывает беспокойные Афины, сравнивая их с поднявшимся над морем штормом, смысл их слов доходит до нас и становится ясным, преодолевая временные и культурные барьеры» [Осборн 2008: 184; Osborn 1967].

На современном этапе развития науки об устойчивости концептуальных метафор в политической коммуникации, об исторических корнях большинства доминантных метафорических моделей писали Дж. Лакофф и М. Джонсон [2004], а также многие другие специалисты. Так, американский исследователь Ричард Андерсон отмечает, что метафоры продвижения вперед и отступления, верха и низа с древних времен встречаются в самых различных культурах и обычно имеют сходные смыслы [Андерсон 2007: 12]. Поэтому зачастую крайне сложно делать предположения о том, где и когда появился тот или иной метафорический образ. Даже если он впервые фиксируется у Гомера, вполне может быть, что подобная метафора существовала в фольклоре.

Как показано в докторской диссертации Н. М. Орловой [Орлова 2010], в современных художественных текстах, созданных в самых различных странах, связанных с христианской культурой, обнаруживается множество прецедентных феноменов, восходящих к Библии. Об устойчивости многих древних прецедентных концептов и их глобальном распространении пишет и Г. Г. Слышкин [Слышкин 2004].

Трудно не согласиться с приведенными высказываниями весьма авторитетных специалистов (подобные мысли обнаруживаются и в трудах других языковедов), при этом необходимо отметить, что степень исторической устойчивости метафор в различных разрядах и группах лексики часто оказывается неодинаковой. Существуют серьезные основания считать, что метафорические значения онимов часто оказываются «недолговечными»: многие из них то стремительно получают широкую популярность, то не менее стремительно уходят из активного употребления.

Широко известные специалисты постоянно отмечают и историческую динамику метафорических образов в политической коммуникации, тесную связь метафорических арсеналов с социальными условиями жизни общества и господствующей идеологией. Например, еще в 1947 году Виктор Клемперер писал о том, что захват власти фашистами сопровождался существенным изменением метафорики, и выделил излюбленные образы гитлеровцев, восходящие к сферам-источникам «Война» и «Техника» [Клемперер 1998].

Рассматривая эту тенденцию, А. Н. Баранов пишет, что традиционный для российского политического дискурса арсенал органических метафор, который предполагал активное использование образов, восходящих к концептуальным сферам «Мир растений», «Мир животных» и «Человек», был «заметно потеснен в советскую эпоху механистическим, рациональным способом метафорического осмысления политической реальности (метафоры машины, мотора, строительства)» [Баранов 1991: 190]. По наблюдениям А. П. Чудинова, в постсоветский период доминирующими стали метафорические модели с концептуальными векторами жестокости и агрессивности (военные и криминальные метафоры), отклонения от естественного порядка вещей (морбиальные метафоры), неправдоподобия происходящего (театральные метафоры) и материальных расчетов (финансовая метафора) [Чудинов 2001: 224-225].

Как показывают наши наблюдения, сосуществование тенденции к стабильности с тенденцией к постоянному обновлению обнаруживается и при исследовании метафорической активности прецедентных имен собственных. В сфере политической коммуникации до настоящего времени используются некоторые прецедентные имена, получившие известность еще много веков назад. Например:

Распределение денежных субсидий - занятие по определению муторное, поскольку отбор неизбежно субъективен, а обделенные неизбежно будут обижены. Проще всего дело раздачи грантов было поставлено при абсолютной монархии, когда Шекспиры и Мольеры процветали под великодушным покровительством короля (М. Соколов // Известия. 22.09.2006).

В данном контексте имена собственные Шекспир и Мольер использованы для обобщенного обозначения писателей, которые работали в эпоху абсолютизма (кстати, у нас, в отличие от журналиста Максима Соколова, нет уверенности в том, что британский монарх действительно покровительствовал Шекспиру и помогал ему материально).

Подобные примеры можно продолжить, обратившись и к более древним источникам прецедентности, в том числе возникшим в эпоху античности. Например:

По ее книгам археологи будущего станут судить о нашей цивилизации. И о России. Маринина - наш будущий Гомер. И с этим ничего не поделать (А. Никонов. Наш Гомер // Story. 2010. № 3).

Можно предположить, что Гомер - это прецедентный антропоним, имеющий наиболее длительную историю существования. Еще в ранней античности на основе этого имени собственного возникло обобщенное обозначение создателя эпоса, а названия «Илиада» и «Одиссея» со временем превратились в метафорическую характеристику произведений, посвященных военным действиям или длительным путешествиям. Как показывают приведенные примеры, указанный вариант метафорического переноса обнаруживается и в современной российской политической коммуникации.

Чрезвычайно значительную по количеству группу составляют прецедентные онимы, которые связаны с реалиями, относящимися к XIX столетию. Ср.:

Мусоргский поступил на службу и долгие годы работал «Акакием Акакиевичем». Сначала в Инженерном департаменте, потом в Лесном, а потом в контрольной комиссии (Е. Иваницкая // Story. 2010. № 3). Ведь наш бизнес по сути дела тот же Раскольников. У него еще с топора капает, а к нему уже лезут с НДСом по поводу отобранных у процентщицы побрякушек (А. Невзоров // Аргументы и факты. 2002. № 24). Со мной не очень просто жить, я такая Шерлок Холмс и доктор Ватсон в одном флаконе (Н. Королева // Труд. 2006. № 45).

Однако самую большую по объему группу составляют прецедентные имена собственные, связанные с объектами, относящимися к прошлому веку. Приведем несколько характерных примеров использования указанных прецедентных имен собственных.

Но мы все потеряли. Лучше всего это отображено у Булгакова в «Собачьем сердце». Там все хорошо кончается. В истории России - все наоборот. Скрутили как раз Преображенских. Кого выгнали, кого расстреляли. Естественно, Шариковы проникли во все сферы (М. Плетнев // Аргументы и факты. 2009. № 26). Одна отправляется на шопинг, проигнорировав приглашение на пикник от президента США Джорджа Буша. Вторая мнит себя новой Эвитой Перон и всерьез собирается потеснить мужа с президентского кресла. Третья, несмотря на официальный запрет, упорно является на светские приемы в традиционном мусульманском головном уборе (В. Зозуля // Известия. 14.09.2007).

В составе рассматриваемой группы можно зафиксировать онимы, которые принадлежат к самым различным смысловым сферам - к миру литературы, живописи, музыки, сценических искусств, к таким сферам из мира реальности, как политика, право, экономика, наука и др.

Доминирование среди современных прецедентных имен онимов, созданных в ХХ веке, вполне закономерно: события прошлого века до сих пор живы в памяти значительной части наших современников, а искусство этого столетия, с одной стороны, еще нередко воспринимается как современное, а с другой - все чаще начинает осмысливаться как классическое.

Итак, активное использование прецедентных образов, восходящих к прошлым этапам развития человечества, - характерная особенность современной массовой коммуникации, в которой вполне закономерно сохраняется национальная память русского народа, присутствует живая связь между прошлым и настоящим, между богатствами, которые накопили прежние поколения, и современной ментальностью нашего народа.

Вместе с тем в сфере метафорического использования прецедентных имен не менее активна и противоположная тенденция - интенсивное обновление репертуара, возникновение все новых и новых образов. Одни из них надолго остаются в риторическом арсенале политиков и журналистов, выходя таким образом за рамки породившей их эпохи и пополняя «золотой фонд» образных средств русского языка. Другие антропонимные метафоры ярко вспыхивают (обнаруживают высокую частотность, активно используются самыми различными авторами, вызывают интерес читателей, которые легко понимают смысл соответствующих аллюзий), но достаточно рано уходят из активного употребления. Уже через несколько лет такие прецедентные образы не вызывают прежнего эмоционального отклика читателей, оказываются не вполне понятными и требуют специального разъяснения.

В 1993 году Т. В. Шмелева предложила термин «ключевое слово текущего момента», дала ему определение (слово, оказавшееся в центре всеобщего внимания), показала, что в тот период к числу таких слов относились существительные демократия, рынок, ваучер, август, и продемонстрировала, что рассматриваемый статус слова оказывает влияние на его деривационные, функциональные и иные признаки [Шмелева 1993: 33-41]. Позднее состав этих признаков был несколько скорректирован, и они были разделены на три группы - текстовые, лексические и грамматические [Шмелева 2009: 63].