Терроризм в условиях глобализации как фактор политической деструкции: политологический анализ

Эти виды оружия были названы оружием массового разрушения с учетом масштабов последствий, которые могут произойти. Компьютерные программы запрограммированы на предоставление правильной информации, сбой чего может не только создавать экономические трудности, но также потребовать значительного времени и чрезвычайных сил для исправления. Вмешательство с использованием компьютеров или других электронных элементов современного мира может стать очень эффективным террористическим оружием. Такие беспорядки могут привести к травмам и смерти, если пострадали компьютеры больниц, систем управления воздушным движением или электрических сетей, средств глобального обеспечения мирной и военной инфраструктуры.

Таким образом, происходит постоянная трансформация стратегии и тактики террористической деятельности, которая учитывает не только идеологические аспекты, но и функциональные особенности современного общества с учетом тех факторов внешнеполитического и экономического характера, которые существуют в том или ином регионе террористической активности.

Глава 4. ОСОБЕННОСТИ СОВРЕМЕННЫХ ТЕРРОРИСТИЧЕСКИХ ПРАКТИК

4.1 Соотношение и разграничение терроризма, криминальной среды и трансграничной миграции

В современном мире существуют взаимосвязи между террористическими группировками и преступной средой, проявляющиеся настолько четко, что иногда сложно отличать одно явление от другого. Прежде всего, это касается реализации финансовых возможностей трансграничной преступности. Незаконная торговля оружием, наркотиками, иными нелегальными товарами и контрабанда в основном являются главными источниками финансирования трансграничных террористических организаций Успенский Н.Н., Вдовиченко Л.Н. Угроза каждой стране, всему мировому сообществу // Международная жизнь. 2001. № 12. С. 52.. При этом преступные сообщества являются основными поставщиками потенциальных членов таких организаций, на которых, как правило, и возлагается непосредственное исполнение террористических актов Куликов А.С. Как не попасть в криминальный капкан // Международная жизнь. 2001. № 12. С. 54.. Однако мотивация преступных сообществ на преимущественно материальные устремления и общеуголовные криминальные ценности, в отличие от политической мотивации террористов, формирует базу для сущностных различий.

В настоящее время процессы сращивания террористических организаций с группировками организованной преступности можно охарактеризовать как активную экспансию террористов в криминальную среду с региональным (как в Афганистане) вытеснением организованной преступности из самых доходных сфер: наркобизнеса, торговли оружием, людьми, а также игорного и нелегального алкогольного и табачного бизнеса. Ряд потенциально тревожных тенденций ускорили расширение связей между террористическими и транснациональными преступными группировками. Преступные синдикаты стали увеличиваться в размерах, масштабах их деятельности и амбициях. Глобализация расширила возможности их транснационального охвата, в то время как основные достижения в области технологии, торговли и промышленности предоставили им возможности для использования уязвимостей в такие секторах, как киберпреступность, мошенничество с кредитными картами и отмывание денег на основе торговли. Уголовные группировки также адаптировали свою структуру и состав исходя из процессов глобализации.

С концептуальной точки зрения существующее взаимодействие между террористическими и организованными преступными группировками нельзя определить как прямолинейное. Террористические группировки стремятся извлекать выгоду из подобного взаимодействия с использованием таких методов, как сотрудничество, принуждение и непосредственное взаимодействие. При этом взаимодействие проявляется во втягивании террористических организаций в общеуголовную преступность на национальном или транснациональном уровнях.

Но на практике это не всегда является очевидным. Ряд террористических групп связаны с организованной преступностью, принимая в ее деятельности достаточно активное участие, играя значительную роль в сохранении социально-политической и правовой нестабильности, которая и обеспечивает их преступную деятельность. В частности, преступные сообщества могут обеспечивать финансирование, предоставлять оружие и иные необходимые террористическим группам средства.

Террористические группы уже сами по себе обладают признаками организованных преступных организаций, что в определенном смысле позволяет осуществлять их преследование в соответствии с законодательством об организованной преступности. В качестве существенного различия можно назвать идеологический характер стоящих перед террористами целей, что может исключать возможность применения к ним подобного законодательства. При этом организованные преступные группировки стремятся договориться с властью в обмен на предоставление поддержки, зачастую подкупая должностных лиц. Но не исключается и применение террористических методов в случаях возникновения угрозы их существования. Тогда можно говорить об общеуголовном проявлении квазигосударственного терроризма.

На самом деле, преступным организациям свойственно использование существующего положения для их обогащения. Поэтому они не заинтересованы в политических переменах. Целью их действий против государственной власти является создание, расширение и сохранение условий, благоприятствующих их деятельности. В свою очередь, террористическим организациям свойственны проявления мафиозных структур: нелегальность, обладание силовыми ресурсами, построенными на личном доверии. У террористов доминирующей является установка, согласно которой широта распространения их взглядов позволяет привлекать на свою сторону сторонников, активистов и общественных деятелей. Деньги в данном случае рассматриваются не в качестве цели, а как инструмент, который позволяет им продолжить борьбу с государством.

Следовательно, цели террористов и преступных группировок различаются. Террористы по идеологическим понятиям идут против государства или определенной политической системы в целом, стремясь добиться определенных политических изменений с использованием насильственных методов. Они совершают демонстративные акты и прибегают к целенаправленному насилию против невиновных граждан с целью привлечь к этому внимание СМИ. Исходя из этого, террористы, используя взаимодействие с организованными преступными группировками, стремятся оказать все большее влияние на международный мир и безопасность, поскольку благодаря такому взаимодействию террористы могут аккумулировать финансовые и политические ресурсы, достаточные для того, чтобы вступать в противоборство с суверенными государствами. Эти ресурсы идут на поддержку продолжающихся военных кампаний, обеспечивают средства, позволяющие осуществлять общее управление территориями, и дают возможность расширять наступательные действия за пределами установленных границ.

Террористические и транснациональные преступные группировки уже давно имеют схожие характеристики и тактику действий. Исторические примеры также показывают, что такие группы могут дрейфовать, развиваться, сходиться, трансформироваться или иным образом изменять свою идеологию мотивацию и организационную структуру, дублируя зачастую друг друга. В общем, преступность и терроризм могут пересекаться, по меньшей мере, по трем основным направлениям: (1) общие тактики и методы, (2) через процесс трансформации из одного типа группы в другой, (3) через краткосрочные или долгосрочные сделки на основе взаимовыгодных услуг.

Рост вовлеченности повстанческих и экстремистских группировок в преступную деятельность вызывает озабоченность правительств многих стран на протяжении десятилетий. Террористические группы продолжают выступать угрозой национальной безопасности многих стран, так же, как и транснациональные организованные преступные группировки расширяют свой глобальный охват. Однако масштабы и характер криминально-террористических отношений могут существенно различаться и зависеть от общественного резонанса.

С точки зрения террористической организации основная мотивация для партнерства или принятия преступной тактики состоит в поддержании и развитии организации в целях поддержания, стимулирования или финансирования ее идеологически обоснованной деятельности. Исходя из этого чувства осознанной необходимости или в большей степени для сохранения жизнеспособности, организация может обратиться к формированию взаимоотношений с преступными синдикатами. При этом предпринимаемые усилия по расширению организацией масштабов и охвата террористической деятельности могут создавать уязвимости, которые способны использоваться властями. В свою очередь, эти уязвимости могут привести к обнаружению и дезорганизации деятельности, как террористической организации, так и преступного синдиката.

Со временем террористические группы также могут становиться все более мотивированными в части их незаконной финансовой деятельности, которая ориентирована на прибыль. Некоторые регионы мира уже известны своей преступной деятельностью и связями с террористами. В южноамериканских приграничных регионах Аргентины, Бразилии и Парагвая, например, члены «ХАМАСа», «Хезболлы» и других исламских экстремистских группировок находятся вместе с различными транснациональными организованными преступными группировками, включая китайские Триады, корейские и тайваньские синдикаты. Там, как предполагается, они занимаются незаконным оборотом наркотиков, оружия торговлей людьми, контрафактом, отмыванием денег, мошенничеством с проездными документами и пиратскими товарами.

Сотрудничество может служить мультипликатором силы как для преступных, так и для террористических групп, укрепляя их потенциал, инфраструктуру и способствуя увеличению их богатства. Однако такое сотрудничество также чревато большим риском для обоих типов организаций. Партнерские отношения могут иногда приводить к успешным союзам, но они также могут иметь основания для недоверия, конкуренции и возможностей использования уязвимостей. Формирование таких партнерских отношений приводит в некоторых случаях к усилению надзора и контроля со стороны государственных учреждений, которые в противном случае могут не выделять ресурсы и не обращать внимания на отдельные организации и их деятельность. Общие мотивы для преступных и террористических организаций, побуждающие их к партнерству, включают финансовую состоятельность, географический рост, защиту персонала, материально-техническое обеспечение, поддержку взаимоисключающей преступной деятельности и среди прочего привлечение третьих лиц для содействия достижению организационных целей. Иногда преступная деятельность, осуществляемая террористами, может определяться и отдельными идеологическими принципами группировки. Например, итальянская «Коза ностра» всегда имела в своей деятельности идеологический мотив, оставаясь при этом преимущественно преступным сообществом.

Величина проявлений преступности может варьироваться от мелких преступлений, таких как случайные ограбления ювелирных магазинов или мошенничество с документами, до систематических крупных транснациональных преступлений, таких как оборот наркотиков и оружия. Если члены террористической группы причастны к такой деятельности, то они, как правило, участвуют в нескольких формах преступности - часто в сочетаниях малых и масштабных преступлений и, как правило, для достижения нескольких оперативных целей. Например, Тамильские тигры Шри-Ланки были вовлечены в различные формы преступной деятельности, включая вымогательство, незаконный оборот наркотиков, мошенничество с кредитными картами, мошенничество в сфере социального обеспечения, страховое мошенничество, киберпреступления, незаконные валютные операции, контрафакт, нарушение прав интеллектуальной собственности, пиратство, разбой, контрабанду и торговлю людьми, похищение людей с целью выкупа, а также незаконный оборот оружия. Деятельность некоторых т.н. «добровольческих» батальонов Украины в зоне боевых действий Донбасса, вовлеченных в запугивание местного населения, решение политических задач силовым путем, направлена преимущественно на контроль контрабандных потоков как продуктов питания и обеспечения жизнедеятельности, так и на оборот оружия и наркотиков.

Незаконная торговля стрелковым оружием и боеприпасами обычно называется одним из основных видов взаимодействия террористов и организованных преступных группировок. Подобного рода оружие как раз и используется террористами при совершении терактов, а группировками организованной преступности - для совершения нападений. Именно бесконтрольный оборот стрелкового оружия представляет серьезную угрозу мирному населению. Террористические группировки с целью обеспечения решения своих оперативных задач часто используют оружие, поставляемое контрабандой региональными преступными сообществами. Например, после антиправительственных событий 2011 г. в Ливии были разграблены все принадлежащие государству запасы оружия. Впоследствии оно было переправлено в различные страны, где использовалось террористами и организованными преступными группами. Порождаемое этими процессами насилие обладает все смертоносным и продолжительным характером, усиливающим чувство незащищенности. А это ведет к возрастанию спроса на оружие уже у гражданского населения.

Другой сферой сопряжения террористических организаций и преступных синдикатов является незаконный оборот наркотиков, который представляет собой незаконную торговлю веществами, которые подпадают под действие законов о запрете наркотиков, включая их выращивание, производство, распространение и продажу. Наркобизнес является приложением усилий таких террористических организаций, как «Хезболла», «ХАМАС» и др. Ливанские группировки ведут сражения за контроль над плантациями индийской конопли и опийного мака, сосредоточенных в долине Бека. Большая часть доходов от наркобизнеса поступает в распоряжение курдской ПКК/КАДЕК, армянской АСАЛА, ирландской ИРА, испанской «Страна басков и свобода» (ЭТА), итальянских «Красная бригада», «Революционного движения Тупак Амару» в Перу и ряда других Кожушко Е.П. Указ. соч. С. 13..

Ультралевыми экстремистскими группировками на Филиппинах обеспечиваются финансовые поступления продажи марихуаны наркокартелям. Этими и другими преступными организациями развязана настоящая война против органов власти страны, которые активизировали борьбу с наркобизнесом. Аналогично и в Афганистане громадные доходы сетей, которые занимаются незаконным оборотом наркотиков, направляются на финансирование террористических организаций. При этом Движение «Талибан», кроме сотрудничества с наркоторговцами, подключено к каждому звену в производственно-сбытовой цепочке, осуществляющей торговлю наркотиками. Например, ими взимается 10-процентный «ушр» («земельный налог») с дохода выращивающих опийный мак фермеров в провинции Гильменд. Связь движения «Талибан» с производственно-сбытовой цепочкой наркотиков можно подтвердить даже на примере расположения лабораторий по производству наркотиков рядом с учебными лагерями «Талибана». При этом получаемые от наркобизнеса доходы используются для финансирования и вооружения террористических организаций, с одной стороны, а с другой - оказывают содействие торговле наркотиками путем использования методов устрашения, коррупции среди государственных чиновников для их нейтрализации и предотвращения соответствующих государственных мер в этой сфере.

С целью финансирования своих расходов, помимо наркоторговли, террористическими группами часто совершаются преступления, которые характерны для организованных преступных сообществ: похищения людей с целью получения выкупа, торговля наркотиками, ограбления и т.п. С другой стороны, организованными преступными группировками все чаще используются методы, свойственные террористам: взрывы автомобилей, влекущие гибель случайных жертв или убийства, совершаемые с целью устрашения населения. Например, в 70-е гг. ХХ в. итальянскими «Красными бригадами» и германской «Фракцией Красной армии» собственные расходы финансировались за счет вооруженных ограблений. Аналогично и за освобождение министров нефтяной промышленности стран ОПЕК, захваченных в декабре 1975 г. в заложники в Вене, террористами была получена значительная сумма денег. В декабре 2004 г. был ограблен Северный банк в Белфасте и похищено 26,5 млн. фунтов стерлингов. Эту операцию спланировала и провела Ирландская республиканская армия. Помимо этого нападения, данной организацией были совершены и другие крупные ограбления. Такая практика напоминает действия революционных коммунистических групп с их «эксами» в Российской империи в начале ХХ века. Хотя подобные действия по добыванию денег подпадают под действие законодательства об организованной преступности, оно не всегда может применяться к событиям, которые совершаются ради самого насилия: взрывам, убийствам, мотивированным идеологическим устремлениям, не преследующим цели извлечения материальной выгоды.

Другим способом получения доходов террористическими организациями является разграбление и незаконная продажа культурных и исторических ценностей. Например, ИГИЛ принимало широкое участие при раскопках в исторических местах. Найденные предметы продавались местным перекупщикам, а доходы использовались для финансирования и поддержки террористической деятельности. По информации Организации Объединенных Наций по вопросам образования, науки и культуры (ЮНЕСКО), благодаря незаконным раскопкам в Сирийской Арабской Республике археологических объектов, полученные доходы стали одним из основных источников финансирования террористов, а также такой незаконный оборот культурных ценностей наносит таким объектам значительный ущерб. В этой связи, особенно в Ираке и Сирийской Арабской Республике, большую озабоченность вызывают факты разграбления культурных ценностей и их незаконный оборот, который осуществляется террористическими группами.

Террористами в преступной деятельности все активнее используется похищение людей не только с целью выкупа, но и для получения определенных политических уступок. Это можно наблюдать на Ближнем Востоке, в Средиземноморском регионе и в Северной Африке и часто это осуществляется при поддержке транснациональных преступных сетей. Получаемые от выкупа денежные средства обеспечивают террористическим и преступным группам возможности роста, вербовки сторонников или закупки оружия. Торговля людьми, определяемая как вербовка, перевозка, укрывательство и получение людей путем угрозы силой или обмана, злоупотребление уязвимостью положения в целях эксплуатации, является весьма серьезным преступлением и грубым нарушением прав человека. Ежегодно в руки торговцев попадают тысячи мужчин, женщин и детей в своих собственных странах и за рубежом. Торговлей людьми затронуты почти все страны мира, будь то в качестве страны происхождения жертв, их транзита или назначения. Помимо этого, например, террористическими организациями и организованными преступными группировками в Юго-Восточной Европе извлекаются огромные доходы от сопровождения незаконного ввоза людей посредством сбора податей при пересечении границы или после обустройства мигрантов.

Осуществление эксплуатации как незаконных мигрантов, так и жертв торговли людьми позволяет террористическим организациям осуществлять вербовку своих сторонников в Юго-Восточной Европе и Центральной Азии. Так, например, в 2007 г. 14 членам группы «Абу Сайяф» вынесены приговоры за похищение туристов с целью получения выкупа. Другое похищение произошло в Сипадане, в Малайзии, в 2000 г. Подобные похищения происходили и в странах Северной Африки, ответственность за проведение которых взяла на себя организация «Аль-Каида в исламском Магрибе».

Боевики «Боко харам» при похищении людей преднамеренно используют тактику, основанную на сексуальном и гендерном насилии; ими, в частности, было похищено не менее 2000 женщин и девочек. Самым крупным инцидентом на данный момент является совершенное в апреле 2014 года похищение свыше 270 школьниц в Чибоке, Нигерии. Такие похищения совершаются также по тактическим соображениям, в частности, для того, чтобы заманить в засаду силы безопасности, добиться уплаты выкупа или в целях обмена пленными. Многих из тех, кто стал жертвой похищения, принуждают к вступлению в брак, при этом девочек, как сообщается в СМИ, продают в жены боевикам приблизительно за 10-15 долл. США.

Как предполагают специалисты, ИГИЛ получало также значительные доходы от торговли. В частности, у Организации Объединенных Наций имеются документально подтвержденные факты, что ИГИЛ, особенно с середины 2014 г., занималось торговлей женщинами и детьми. Она осуществлялась между Ираком и Сирийской Арабской Республикой, а объектами сделок являлись езидские и туркменские девочки, которые были захвачены ИГИЛ в Ираке и переправлены в Сирию для последующей их продажи в качестве сексуальных рабынь. Имеются подтверждения по семи таким случаям, однако, по мнению Организации Объединенных Наций, количество девочек, похищенных в указанных обстоятельствах, значительно выше. Несовершеннолетние мальчики, которые были захвачены ИГИЛ или зачислены на службу как «добровольцы», также были насильно перевезены через границу с целью прохождения военной подготовки в условиях постоянного прессинга идеологической обработки.

Финансирование терроризма и отмывание денег являются преступлениями, которые повсеместно встречаются в контексте извлечения террористами выгоды из организованной преступной деятельности. Средства на финансирование терроризма могут быть получены как законным (например, личные сбережения, имущество, связанное с законной предпринимательской деятельностью, средства благотворительных и некоммерческих организаций), так и незаконным путем. При этом отмывание денег, как и легализация иных доходов, которые были получены незаконным путем, является наиболее распространенным и опасным экономическим преступлением в мире. Процессы отмывания денег приобрели характер крупномасштабного бизнеса, в основу которого положена трансформация «грязных денег», полученных и нелегально, и от нелегальных операций, в виде доходов, полученных из легального источника.

Но доходы, которые были получены противозаконным путем и используемые для финансирования подпольной террористической или экстремистской деятельности, в такой трансформации потребности не имеют. В случае если средства связаны с незаконной деятельностью, то террористы либо используют такие средства напрямую для финансирования своей деятельности, либо легализуют их для перевода в законную формальную сферу экономической деятельности.

В этой связи можно говорить о более высокой рентабельности для террористов таких финансовых операций, чем для организованных преступных сообществ. Содержание незаконных действий по обеспечению финансирования терроризма находит свое отражение в следующих закономерностях:

а) террористические организации используют для финансирования терроризма доходы от преступной деятельности исходя из экономических особенностей определенного региона (или их группы регионов), в которых они осуществляют свою деятельность;

б) использование террористическими организациями доходов от преступной деятельности часто исходит из транзитного положения такого региона, что создает условия для контрабанды запрещенных товаров;

в) существует определенная зависимость между способами получения доходов для финансирования терроризма и масштабами террористической организации. Масштабность ее деятельности часто определяет уровень вовлеченности в преступный бизнес.

Следует отметить, что давление со стороны государства ограничивает число традиционных источников финансирования террористических организаций, которые перешли на нетрадиционную деятельность, и альянсов с незаконным финансированием. К ним относятся источники финансирования, не связанные с организованной преступностью, такие как богатые частные доноры и использование благотворительных организаций, а также источники финансирования, традиционно ассоциируемые с организованной преступностью. Тяготение к криминальным источникам финансирования является естественным шагом для террористических групп, которые уже имеют опыт тайной деятельности. С учетом имеющихся навыков уклонения от правительственного внимания террористические группы могут осуществлять преступную деятельность, потому что она воспринимается ими как прибыльная и малорискованная. Так, финансовая поддержка террористов осуществляется и благодаря тому, что группа может «облагать налогами» преступников или получает гонорар за возможность для преступных элементов работать в некотором регионе или по определенному маршруту контрабанды. В частности, «Хезболла» получала такие налоги от контрабанды алмазов в Западной Африке и прибыль от пиратства в приграничных регионах Южной Америки. Рабочая партия Курдистана Турции (РПК) взимала аналогичные сборы с наркоторговцев, подменяя тем самым государственные органы.

Тем не менее к общим сдерживающим факторам для налаживания партнерских отношений могут относиться: повышенное внимание со стороны государства; страх поставить под угрозу внутреннюю безопасность; идеологическое сопротивление незаконным инициативам, неоднозначно воспринимаемым в организованной криминальной среде, таких как незаконный оборот наркотиков, похищение детей; и достаточные источники неуголовного финансирования от благотворительных организаций, крупных частных доноров, частных компаний и государственных спонсоров. Такие сдерживающие факторы относятся к числу основных причин, исходя из которых руководство некоторых экстремистских группировок, таких как «Хезболла» и «Аль-Каида», не имеют значительных партнерских отношений с транснациональными криминальными структурами.

Потребность в материально-техническом обеспечении лежит в основе существования многих террористических групп, так как они часто требуют наличия значительного потенциала для закупки оружия на черном рынке, для сокрытия активов через методы отмывания денег, контрабанды персонала через границы, поддержание систем связи, избегание обнаружения и необходимость создания инфраструктуры безопасности. В этом случае террористические группы могут полагаться на криминальные группировки в части получения контрабандой наркотиков.

Террористические группы могут использовать те же методы, которые применяются преступными организациями для сокрытия, передачи и отмывания их активов. Общие методы для преступных и террористических групп включают использование альтернативных систем денежных переводов, таких как «хавала» или «хунди»; контрабанду наличных денежных средств; отмывание денег и ценных товаров, включая драгоценные металлы и камни. «Хавала» является популярным методом передачи денег, которая предшествует западной финансовой системе и остается менее дорогой, а порой и более эффективной, чем современные банковские услуги, связанные с переводом денежных средств по всему миру. Денежные переводы основаны на коммуникациях между надежной сетью дилеров «хавалы», или «хаваладаров», как в пунктах отправления, так и в пунктах назначения. Поэтому при отправке денег, особенно на большие расстояния, многие продолжают нанимать «хавалу». В некоторых частях мира, где формальные банки остаются редкостью и труднодоступны, «хавала» остается единственным форматом денежных переводов. Хотя использование «хавалы» почти всегда осуществляется в законных формах, она используется и преступными и террористическими элементами, которые ценят технологию «хавалы» за его методы учета, которые зачастую трудно расшифровать правоохранительным органам. Еще одним методом, используемым для обхода формальной финансовой системы, является использование курьеров для перевозки наличных средств, что включает в себя физическую транспортировку крупных сумм денежных средств из одной юрисдикции в другую.

Сегодня террористические группы, особенно те, которые больше всего угрожают развитым странам, мотивированы, скорее, религиозным, а не националистическим или этническим сепаратистским императивом, который преобладал в 1960-х и 1970-х годах, что приводит к развитию экстремистских движений, которые могут вызвать симпатию далеко за пределами конкретной страны или географического региона. Кроме того, как представляется, террористические группировки стали более устойчивыми к финансовым кризисам благодаря сочетанию постоянного спонсорства или поддержки и расширения предпринимательской деятельности в целях получения прибыли от преступной деятельности.

Так, многие наблюдатели считают, что сотрудничество или дублирование деятельности террористических групп и наркоторговли, и торговли людьми представляет особый интерес для преступных и террористических группировок. Другие преступные области, представляющие потенциально повышенный интерес к терроризму, включают отмывание денег, контрабанду, незаконный оборот оружия и других промышленных товаров, вымогательство, похищение и мелкие преступления. Исследователи предполагают, что такие преступно-террористические связи являются результатом взаимных возможностей извлечения финансовой выгоды. Такие отношения могут быть временными для удовлетворения краткосрочных потребности как террористических, так и преступных организаций и не могут перерастать в партнерство. Кроме того, такие отношения могут быть частью структурных превращений террористической группы в преступную или террористическую, финансовое выживание которой зависит от доходов от преступной деятельности.

Террористические организации могут создавать институционализированные внутренние криминальные структуры в дополнение к их боевым подразделениям. В таких сценариях группа может создать преступное крыло, которое будет на профессиональной основе заниматься незаконной деятельностью. Организация может вербовать существующих преступников в организацию, развивать преступные навыки среди существующих кадров или преследовать комбинацию из двух этих действий. Для некоторых групп преступная деятельность всегда будет вторичной по отношению к их политическим стремлениям. Другие, наоборот, могут превратиться в гибридную сущность, которая является равной частью и преступной и террористической организации. При этом политические мотивы организации могут ослабевать по мере ее вовлечения в преступную деятельность.

В некоторых случаях преступную деятельность террористической группы осуществляют «специалисты» или «теневые фасилитаторы», которые специально наняты для их криминальной деятельности, или подрядчики, которые могут сотрудничать с различными террористическими группами и другими преступными организациями. Эти преступные специалисты могут быть экспертами в области технологий и коммуникаций черного рынка, отмывания денег, контрабанды, кибермошенничества и многих других криминальных видов деятельности. Террористические группы могут искать таких специалистов не только среди существующего пула криминальных субъектов. В качестве альтернативы террористические группы могут нанимать таких специалистов для конкретных проектов на контрактной основе. В таких случаях преступные субъекты могут либо иметь сообщников, либо наниматься через посредников и потенциально не знать, что их клиенты - террористы. В других случаях террористическая группа может направлять своих представителей для обучения «по специальности» к известным криминальным экспертам.

С точки зрения преступного синдиката мотивы сотрудничества с террористическими организациями включают почти единственную цель - увеличение финансового благополучия преступной группы. Многие исследователи предполагают, что желание преступных синдикатов получить доступ к незаконным средствам перевешивает потенциальные риски, связанные с воспринимаемой поддержкой идеологических целей террористической группы. Например, некоторые преступные группы, особенно относительно молодые, небольшие или слабо организованные, чем традиционные иерархические синдикаты, уже идеологически радикализировались и активно проводят операции, которые не только ведут к получению незаконной прибыли, но и способствуют достижению целей террористической группы. В других ситуациях нижестоящие эшелоны в террористической организации могут не следовать указаниям ее лидеров держаться подальше от преступной организации (или наоборот) и могут в одностороннем порядке принять решение о партнерстве. Подобное может происходить с большой регулярностью, учитывая глобальный финансовый кризис, возможности того, что государства спонсируют терроризм или другие традиционные доноры могут не предоставлять такой же уровень ресурсов, как в прошлом, а также все более децентрализованный характер террористических группировок.

Таким образом, связь между террористами и организованной преступностью остается актуальным вопросом в силу того, что террористы обращаются к преступникам по вопросам предоставления им поддельных документов, оказания услуг по контрабанде оружия или тайной помощи в трансграничных перемещениях, когда террористы не могут приобрести товары и услуги самостоятельно. Однако организованные преступные группы вряд ли могут сформировать долгосрочные стратегические союзы с террористами. Организованная преступность мотивирована желанием зарабатывать деньги и, как правило, рассматривает любую деятельность за пределами этого, необходимую для получения прибыли, как плохую для бизнеса. Со своей стороны, лидеры террористов обеспокоены тем, что связи с неидеологическими партнерами увеличат шансы успешного проникания в их ряды представителей спецслужб.

В совокупности данные тенденции могут свидетельствовать об увеличении географического дублирования операций, где преступники и террористы могут взаимодействовать. Эти тенденции могут также свидетельствовать об увеличении возможности трансформации из одного типа группы в другой. Ключевые узлы, где взаимодействие устойчиво, включают тюрьмы; киберпространство, особенно онлайн-возможности для социальных сетей; и неуправляемые или трудно управляемые пространства, которые включают регионы, страдающие от коррупции, конфликтов; или постконфликтные зоны, где законное управление еще не сформировано; пограничные регионы, зоны свободной торговли и городские мегаполисы, где существуют очаги бедности, насилия, а преступность и безнаказанность по национальному законодательству доминируют.

Коррупция в государственном и частном секторах способствует организованным преступным предприятиям. Через взяточничество, другие финансовые стимулы и угрозу насилием преступные элементы могут воспользоваться коррумпированными субъектами для содействия их преступным операциям и уменьшить вероятность их обнаружения или захвата. Коррумпированные субъекты могут варьироваться от пограничников, финансовых регуляторов, чиновников сектора правосудия до высокопоставленных политиков и политических деятелей, частных банкиров, владельцев малого бизнеса и промышленных магнатов. При этом террористические группы также могут воспользоваться преимуществами аналогичных коррупционных связей, координируемых через посредство или от имени преступных групп или независимо от таких преступных групп. Потенциал коррупции особенно значителен в уязвимых средах, таких как слабые государства, постконфликтные ситуации и пробелы в законодательстве и политической легитимности власти.

Приходится констатировать, что потенциальная связь между терроризмом и преступностью может повысить уязвимость большинства стран мира к нападениям со стороны террористических групп с повышенным преступным потенциалом и финансовыми ресурсами. Комбинированное использование ресурсов, доступ и возможности преступных и террористических групп могут даже улучшить террористическую группу в части получения и применения оружия массового уничтожения. Расширенный ассортимент комбинированной преступной и террористической деятельности может также значительно повлиять на мировую экономику и политические цели, подорвать торговлю и низвергнуть верховенство закона.

Следует отметить, что по-прежнему существует пробел в разведывательных данных и исследованиях о распространенности, угрозе и будущих тенденциях, связанных с развитием преступно-террористических связей. А существующие дебаты по вопросу о возможном сближении терроризма и преступных группировок должны восприниматься как значительная вероятность повышения угрозы безопасности современного мироустройства. В данном случае конвергенция подразумевает увеличение не только финансовых ресурсов, имеющихся в распоряжении обоих образований, но и расширение возможностей противозаконной активности их членов и географического охвата. Подобное развитие событий может иметь негативные последствия для краткосрочных и долгосрочных интересов и безопасности большинства стран мира.

Таким образом, на сегодняшний день наблюдается продолжающееся усиление взаимодействия террористических организаций и организованной преступности. Значимым становится то, что террористы, извлекая выгоду из взаимодействия с транснациональной организованной преступностью, усиливают свои возможности по подрыву легитимности не только определенного государства, но и их групп и что, несомненно, в итоге способно отразиться на отношениях и безопасности государств.

Актуальность проблемы взаимосвязи между концепциями трансграничной миграции и международной безопасности вновь приобрела свое значение после череды инспирированных процессов ликвидации находящихся в конфронтации с Западом правительственных режимов (САР, Египет, Иордания, Ливия, Ирак, Тунис и т.д.), а также сопровождалась процессами институализации террористических группировок в современных геополитических условиях. Это привело к значительным потокам легальной и нелегальной миграции, формирующим различные дестабилизационные, в том числе и террористические процессы, в свою очередь, зависимые от этих потоков. В этой связи в общественном сознании был сформирован вопрос относительно эффективности существующих систем миграционного контроля. В результате этого рядом государств были приняты меры, связанные с укреплением таких систем для борьбы с терроризмом.

К настоящему времени в мире сложилась ситуация, при которой массовая трансграничная миграция граждан из стран Африки, Ближнего Востока и иных регионов мира, их незаконное пребывание в странах-реципиентах и противоправная деятельность не всегда, но в ряде случаев существенным образом ухудшают социально-политическую обстановку, создавая базу целенаправленного формирования террористических образований, политического экстремизма, проведения активной деятельности, связанной с криминальной миграцией. Вытекающая из этого нелегальная трудовая деятельность, безусловно, создает значительную угрозу определенному рынку труда и способствует последовательному развитию теневой экономики. С другой стороны, нужно констатировать, что страны Запада внесли большой вклад в дестабилизацию процессов в странах, где сформировались миграционные потоки, а также развитие террористических предпосылок в них.

Поэтому адекватная государственная политика в области миграционного контроля для борьбы с терроризмом должна быть сосредоточена, в первую очередь, на более системном, цивилизационном подходе, на запрете провоцирования дестабилизирующих процессов в других странах, на недопустимости попыток продвижения своих ценностей и интересов через разрушение защитных механизмов и государственности других стран, а во вторую - на сборе разведывательных данных, проверке личности, обмене данными и на сотрудничестве между учреждениями/государствами.

Кроме того, одним из основных инструментов, используемых для борьбы с терроризмом, является контроль над миграцией до въезда, пограничный контроль и меры безопасности, а также меры внутреннего миграционного контроля. Однако следует учитывать, что отчуждение и изоляция иностранцев и иммигрантов в принимающих странах может также повысить вероятность их участия в террористической деятельности как форме протеста. Несмотря на прилагаемые ранее усилия по расширению концепции безопасности, понимаемой не только как государственная безопасность, но и как концепция безопасности личности и общества, становится очевидным, что парадигма в этой связи вновь приобрела милитаристский характер. Взгляды и аргументы, подразумевающие необходимость обеспечения безопасности общества и защиты государства от террористов, вновь занимают видное место в повседневной дискуссии.

Существующая враждебность по отношению к ищущим убежища лицам на Западе особенно остро вышла на первый план после террористических актов в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 г. Уже через несколько дней после терактов западные правительства одно за другим объявили о жестких мерах по «закрытию лазейки убежища» в своих иммиграционных и пограничных режимах. Выступая в Палате общин в ноябре 2001 г., министр внутренних дел Великобритании Дэвид Бланкетт заявил: «Мы имеем право сказать, что если люди пытаются злоупотребить правом на убежище, для того чтобы прятаться в этой стране и организовывать теракты, то мы должны принять меры для борьбы с ними». В дальнейшем жесткая антимиграционная риторика стала визитной карточкой президента США Дональда Трампа. В свою очередь, в резолюции № 1373 (2001 г.) Советом Безопасности ООН выдвинуто требование к государствам-членам относительно принятия мер, связанных с предупреждением терроризма и необходимым уголовным преследованием различных видов террористической деятельности.

В резолюции затронуты вопросы трансграничной миграции и статус беженцев. В частности, государства должны предотвращать передвижение террористов с использованием эффективного пограничного контроля, осуществлением контроля над выдачей документов, удостоверяющих личность, а также проездных документов (п. 2 g). На государства возложена обязанность по принятию мер в отношении ищущих убежище лиц, в части воспрепятствования планированию террористических актов, содействия им и неучастия в их совершении (п. 3 f), а также недопущение злоупотребления статусом беженцев исполнителями и организаторами террористических актов (п. 3 g). В итоге сформировалась двойственная ситуация, когда страны Запада своей дестабилизирующей активностью во многом сами спровоцировали эти миграционные потоки, а с другой - попытались представить себя потерпевшими от них.

Такая ситуация во многом формировалась еще с конца ХХ века, когда джихадисты с Ближнего Востока и Северной Африки, многие из которых не могли вернуться домой, воспользовались сложившейся ситуацией, чтобы расширить свои операции в Европе и Северной Америке. Влиятельные проповедники-джихадисты, специалисты по сбору средств и посредники смогли получить убежище и затем воспользовались представившейся новой возможностью для вербовки и расширения своих сетей в принимающих странах.

Как доминирующее направление в рамках современных миграционных процессов проявилось перемещение населения из бедных и неустойчивых стран в ведущие, экономически развитые страны. При этом масштабы такой миграции только увеличиваются. Как справедливо было отмечено В.В. Луневым, «усиливающийся процесс миграции населения в мире и образование в различных странах этнических диаспор успешно используются организованными преступниками из других стран для создания национальных группировок, которые отличаются большей сплоченностью и защищенностью от правоохранительных органов. Национальная солидарность, а иногда и родственные связи, языковой и культурный барьеры надежно защищают такие группировки от проникновения в них посторонних лиц, в том числе и агентов спецслужб» Лунеев В.В. Глобализация, организованная преступность, терроризм [Электронный ресурс] // ИГП РАН. URL: http://www.igpran.ru/public/publiconsite/luneev_globalizatsiya.doc (дата обращения: 23.03.2018)..

Следует отметить, что миграционные потоки в странах мира в целом подвержены одним и тем же негативным тенденциям. С учетом политической, экономической и социальной напряженности во многих регионах мира выделяется ряд основных проблем в этой сфере:

- отсутствие системного взаимодействия между странами по вопросам международной миграции;

- неадекватность региональных и национальных миграционных политик и неразвитость нормативно-правовой базы государств в этой сфере;

- недостаточная координация действий и отсутствие механизма сбора и анализа миграционных данных;

- наличие несогласованности и непонимание миграционных вопросов органами власти наряду с неразвитым потенциалом в управлении миграцией и т.д. Поэтому в условиях процессов глобализации видоизменились как базовые параметры миграционных процессов, так и определяющие их факторы. В современном обществе миграционные процессы приобрели особую значимость как с позиции масштабов их развития, так и политических и социально-экономических последствий для государств.

При этом не следует забывать, что большинство беженцев - это жертвы войны, террора и преследований. Они бегут от террористических групп в государствах, которые больше не контролируют свою территорию. В силу географической близости они прибывают в Европу, чтобы найти убежище под защитой закона. По Женевской конвенции о беженцах все члены ЕС обязуются предоставить беженцам защиту. Тем не менее возникают определенные крайности, особенно в том, что мигранты, особенно мусульманского вероисповедания, воспринимаются во многих западноевропейских странах как потенциальная угроза традиционным ценностям и как террористические риски для национальной безопасности.

Вопрос о том, как миграция связана с вопросами глобальной безопасности, является многомерным. Терроризм, учитывая его трансграничные аспекты, может также рассматриваться в качестве вопроса миграции. Это затрагивает ряд вопросов, непосредственно влияющих на миграционную политику, в том числе целостность границы (въезд и/или проживание с незаконным намерением), национальную безопасность, интеграцию, этнические/многокультурные вопросы и гражданство. Использование таких культурных аргументов, как религия или этническая принадлежность в качестве справедливой причины для актов вторжения и борьбы с террористическими актами, представляется реальной идеологической угрозой. Возрастающая принадлежность террористических актов к религии, в частности исламу, является самым драматичным нововведением, ранее отсутствующим. Следовательно, столкновение нецивилизованных сторон представляет реальную угрозу миру и безопасности и служит катализатором развития терроризма.

Исторический опыт свидетельствует о том, что террористы, которые пытаются проникнуть в страну, с большей вероятностью воспользуются действующей легальной визой. Более того, несколько будущих террористов джихада впервые попали в Великобританию и США еще детьми в составе семей беженцев, или же были законными просителями убежища на момент подачи ходатайства и радикализировались уже позднее. Следовательно, они не имели намерения использовать массовые миграционные потоки для внедрения и проведения террористических актов. Аналогично ни один из девятнадцати террористов-угонщиков из «Аль-Каиды» не был просителем убежища. Все они въехали в США на законных основаниях, хотя некоторые из них находились в стране дольше сроков действия их виз. Последовавшее на Западе за 11 сентября 2001 г. ужесточение политики в отношении убежища стало кульминацией враждебности по отношению к ищущим убежища лицам, копившейся на протяжении 1990-х годов. «Драконовские» меры, которые считались неприемлемыми для демократических сообществ до 11 сентября, стали оправданными соображениями национальной безопасности.

Следует учесть, что органическая и прямая связь между миграцией и терроризмом отсутствует. В этой связи возникает вопрос, почему ведущими странами в борьбе с терроризмом делается упор в основном на миграционную политику и политику пограничного контроля. Полагаем, что ответ на этот вопрос может выходить за рамки только борьбы с терроризмом. В данном случае предпринимаются все более активные усилия по разработке негативных инструментов политики в области миграции и предоставления убежища, таких как использование государственной власти, высылка и контроль за въездом. Таким образом, наблюдается непропорциональный переход от более позитивной миграционной политики к более негативной.

Тем не менее незаконная миграция является фактором, способствующим росту организованной преступности, незаконному обороту наркотиков, терроризма и ухудшению эпидемиологической ситуации. Как известные примеры можно привести Абу Катаду в Лондоне, шейха Анвара аль-Шабаана в Милане, Абдул Рахмана Аюба в Сиднее и Муллу Крекара в Норвегии. Многочисленные террористы, связанные с такими группами, как «Египетский исламский джихад», «Ливийская исламская боевая группа» и «Алжирская вооруженная исламская группа», также проникли на Запад под видом лиц, ищущих убежища. В большинстве случаев они выполняли ненасильственные вспомогательные функции; однако некоторые имели отношение к планированию и проведению терактов.

С учетом существующих тенденций роста эти виды преступлений выступают значительным фактором риска, особенно с учетом того, что нелегальная миграция характеризуется высокой степенью латентности. Следует учитывать и то, что изменения в ландшафте глобального джихада нашли отражение в той или иной степени в экстремистской деятельности различных диаспор на Западе. Например, после окончания войны в Алжире меньше алжирцев стали участвовать в джихадистской деятельности на территории Великобритании. Тем не менее, в то время как Пакистан приобретал увеличивающееся значение для таких групп, как «Аль-Каида» и «Талибан», все большее число британцев пакистанского происхождения становились на путь терроризма, при этом аналогичная картина наблюдалась и в Канаде. Тем временем в США около двух десятков сомалийцев, некоторые из которых являлись беженцами и, по крайней мере, четверо стали террористами-смертниками, вернулись в Африку, чтобы выступить на стороне «Аль-Шабаба» после вторжения в Сомали в 2006 г.

К настоящему времени все увеличивающиеся масштабы принимают организованные формы нелегальной миграции. И контрабанда и нелегальный трафик по перевозке людей в значительном объеме находятся под контролем крупных преступных синдикатов или террористических организаций. При этом в отношении незаконных мигрантов применяется понятие «мигранты с неурегулированным статусом» Migration in an interconnected world: New directions for action [Electronic resource] / GCIM. 2005. P. 32. URL: https://www.unitar.org/ny/sites/unitar.org.ny/files/GCIM%20Report%20%20PDF%20of%20complete%20report.pdf (date of access: 14.03.2018).. В исследовании Глобальной комиссии по миграции (2005) указано: «Термин нелегальная миграция обычно используется для характеристики различных форм перемещений индивидов, связанных c нарушением правил въезда или пребывания страны, гражданами которой они не являются. Она включает в себя индивидов, которые въезжают или находятся в стране без разрешения, которые были перевезены через государственные границы контрабандно или незаконно; лиц, ищущих убежища, которым было отказано в предоставлении убежища и которые скрылись от депортации; лица, которые въехали по поддельным документам или получили вид на жительство с помощью фиктивного брака» Ibid..