Терроризм в условиях глобализации как фактор политической деструкции: политологический анализ

5) сложность тактического оповещения и оценки атаки. Вследствие простоты и коммерческой доступности инструментов для проведения кибератак и того факта, что практически любой пользователь сети может их инициировать, отличить обычный поиск информации от атаки соответствующих структур другого государства или террористической структуры в реальности весьма затруднительно.

При этом террористы в значительной степени полагаются на кибертехнологии для поддержки организационного целеполагания. Например, транснациональные террористические организации, повстанцы и джихадисты использовали Интернет как инструмент планирования атак, радикализации и вербовки, как метод пропаганды, распространения своей идеологии, средство связи в разрушительных целях.

Другим значимым фактором является то, что террористическими группами активно привлекаются к сотрудничеству различные криминальные структуры, чей киберпотенциал значительно выше, что позволяет осуществлять более подготовленные киберпреступления и более комплексно реализовывать необходимые компьютерные операции, которые связаны с перемещением финансовых ресурсов, контрабандой оружия и наркотиков Там же. С. 4.. Поэтому можно сказать, что кибертеррористами используется весь известный криминальный потенциал кибертехнологий и злоупотреблений в сети, в связи с чем часто возникают сложности при отнесении той или иной кибератаки к кибертерроризму вследствие невозможности однозначного определения мотивов и источников киберпреступления. Так же, как иной аспект криминализации кибертехнологий террористическими группами, явилось осуществление активной незаконной деятельности в сети Интернет, направленной, прежде всего, на обеспечение финансирования.

С точки зрения прибыльности совершение «обычных» киберпреступлений (компьютерных краж, краж личных данных, махинаций с банковскими картами) позволяет получать им существенный доход, зачастую превышая суммы от нелегальной торговли наркотиками Terrorist Use of the Internet: Information Operations in Cyberspace [Electronic resource] // Congressional Research Service. 2011. P. 2. URL: http://www.fas.org/sgp/crs/terror/R41674.pdf (date of access: 12.02.2018).. Тем не менее, несмотря на многочисленные факты активного использования кибертехнологий террористическими группами, данные Национального антитеррористического центра США свидетельствуют о том, что из более чем 60 тысяч террористических актов, случившихся за последние десятилетия, ни один не был признан случаем кибертерроризма Knake R.K. Cyberterrorism Hype v. Facts [Electronic resource] // Council on Foreign Relations. 16 February. 2010. URL: http://www.cfr.org/terrorism-and-technology/cyberterrorism-hype-v-fact/p21434 (date of access: 13.03.2018).. Что, впрочем, не должно снижать внимание государства к этой проблеме.

Мотивация потенциального кибертеррориста считается очень важным аспектом, который в целом определяет уровень опасности, которую он способен генерировать. Можно выделить в основном два типа целей, которых хочет достичь кибертеррорист. Он либо преследует конкретную цель, например, пропаганду политической идеологии или зарабатывание денег, либо преследует цель получения удовольствия и энтузиазма, вызванных потенциальным успехом. Второй случай считается очень опасным, так как будущие действия трудно предсказать и, таким образом, очень трудно будет выполнить поиск наиболее слабого звена цепи и уязвимых мест в системе кибербезопасности.

Одним из важных факторов также является внутренний мир хакера, который обычно чувствует себя невиновным в подобного рода действиях, которые он выполняет, считая, что он делает праведную вещь. Многие террористические организации используют Интернет для массового «охвата» своей аудитории без необходимости использовать другие средства массовой информации, такие как радио, телевидение или проведение различных пресс-конференций. Их веб-страницы не отображают информацию, связанную с насильственной деятельностью, но, как правило, утверждают, что не осталось другого выбора, кроме как прибегнуть к насилию. Выраженное в таком виде публичное выступление является очень простым способом привлечь сторонников и членов в свои организации.

В этой связи кибербезопасность имеет большое значение для многих организаций, в том числе и направленная против террористов. Причина этого, в первую очередь, заключается в их вредоносной деятельности, поэтому очевидно, что террористы столкнутся с хорошо оснащенными правительственными силами безопасности, что позволяет этим силам легко раскрыть свои намерения посредством перехвата сообщений с помощью сложного оборудования для мониторинга. Эта проблема хорошо известна террористическим организациям и является причиной их повышенного внимания к аспектам безопасности при передаче скрытой информации. Наличие в «Аль-Каиде» учебного пособия, посвященного этому вопросу, является лишь одним из многих доказательств приверженности террористических организаций обеспечению безопасности внутренних коммуникаций. Кроме пропаганды на веб-сайтах террористических организаций, часто можно найти материалы и инструкции о том, как сделать взрывчатые вещества и химическое оружие. Это позволяет им идентифицировать наиболее приближенных к их идеям пользователей, позволяя развить симпатию к их делу, что является достаточно эффективным методом вербовки.

Следовательно, в настоящее время, когда речь идет об угрозе кибертерроризма, наиболее точным было бы назвать его злонамеренным использованием Интернета террористами. Так, Управление ООН по наркотикам и преступности делит кибертерроризм на шесть основных областей, а именно пропаганду, финансирование, подготовку, планирование, осуществление и кибератаки:

А) Пропаганда: онлайн-платформы резко увеличили свой потенциал для публичных заявлений террористических групп, распространения ими своих идей любыми виртуальными средствами (видео-, аудиосообщения, чаты, социальные сети и т.д.). Под этим понимается также деятельность по подстрекательству, вербовке и радикализации новых филиалов.

Б) Финансирование: поиск финансовых ресурсов осуществляется через несколько каналов. К ним относятся прямой подход, электронная коммерция, онлайновые платежные системы и использование, очевидно, законных организаций. Возможность иметь сайты, посвященные этой деятельности, помогает террористам более эффективно осуществлять денежные транзакции.

В) Подготовка: со временем террористические группы разработали несколько способов подготовки новобранцев через Интернет. Это включает в себя обмен материалами о том, как производить оружие и способы проведения атаки. Онлайн-платформы, посвященные тренировкам, могут форсировать достижение необходимого уровня новобранцами.

Г) Планирование: интернет-ресурсы также облегчили планирование атаки. Сбор разведданных по заданной цели сегодня проще благодаря огромному количеству открытой исходной информации, которая доступна, от социальных сетей до географических информационных программ.

Д) Выполнение: все вышеперечисленное может способствовать окончательному выполнению атаки с дополнительным преимуществом в том, что стороны, участвующие в подготовке акта, но их достаточно сложно задержать, если они использовали правильные меры предосторожности при обмене информацией или проведении фоновых исследований.

Е) Кибератаки: они также упоминаются УНП ООН, хотя они рассматриваются как тема для будущих исследований, а не для непосредственного обсуждения. Этот раздел направлен на определение кибертерроризма.

«Исламское государство» через своих членов стремится развивать свою деятельность в киберпространстве. Они называют себя «киберхалифат» через сообщения и видео-СМИ, связанных с группировкой. Более того, им удалось осуществить серию кибератак, исключительно компьютерных, которые в одном случае даже привели к раскрытию частной информации о государственных служащих США. Такое сильное присутствие в различных слоях киберпространства также помогло привлечь внимание хакеров-единомышленников. Для выполнения атаки злоумышленник не должен фактически присутствовать на месте причиненного ущерба и не должен иметь слишком много человеческих ресурсов. Поэтому реальная опасность заключается в превращении терроризма в кибертерроризм.

Терроризм был привилегией больших политических движений с большими финансовыми донорами, в то время как кибертеррорист может быть единственным человеком, сидящим в комфортных условиях своего дома. Таким образом, кибертерроризм можно считать преднамеренным использованием подрывной деятельности или угрозы таковой в отношении компьютеров и/или сетей с намерением причинить вред или достигнуть иных социальных, идеологических, религиозных, политических или аналогичных целей с запугиванием определенных граждан или иных лиц в интересах достижения подобных целей, нарушающих нормальное функционирование «цифровых» политических процессов.

В современном обществе восприятие религии облает двойственным характером, который заключается не только в понимании ее как определенной совокупности тех или иных верований, рассуждений о смысле жизни или моральных предписаний, но и как существенного религиозного фактора, определяющего деятельность различных политических сил, придающих им динамизм и направленность Камю А. Бунтующий человек // Изнанка и лицо. Харьков, 1998. С. 263. 311-312.. В этой связи религия стала одним из наиболее значимых оснований групповой идентичности, от чего во многом зависит обеспечение единства в различных сообществах. Но учитывая объединяющий характер религии, следует принимать во внимание и то, что религиозная мотивация часто становилась катализатором политического насилия в мире на протяжении всего периода существования человечества: «Религиозные войны и крестовые походы были среди самых опустошительных конфликтов в истории. <…> В некоторых религиозных войнах ясным намерением было уничтожение другой религиозной группы» Lutz J.M., Lutz B.J. Global Terrorism. London, 2008. P. 69..

Сегодня следует признать, что религиозный фактор терроризма активно используется в качестве идеологической и организационной основы при реализации практических интересов политических субъектов на международном уровне. Зачастую различные политические акторы используют религиозный фактор как ресурс для достижения политических целей, в том числе и в политической риторике, в различных значениях предопределяя и диверсификацию деятельности политических субъектов в рамках существующих политических процессов. Не стал исключением и терроризм.

Это проявилось в том, что процесс развития современного общества характеризуется всплеском именно религиозного терроризма. Попытки различных религиозно настроенных групп оказать сопротивление процессам глобализации являются тем примером, который подтверждает возможности использования такой разновидности терроризма. При этом как основной метод передачи своего воззрения на происходящие социально-политические процессы подобными группами приоритет отдается религиозно мотивированному террору. Такие проявления религиозного террора, основываясь на религиозных догматах и лозунгах, предполагают наличие в качестве ключевых целей достижение целей политических, затрагивающих вопросы политико-властного влияния с необходимым разделом его сфер в мире. Что, несомненно, становится существенным фактором трансформации политических процессов. Достаточно четко эти проявления можно наблюдать в теократических государствах или в государствах, обладающих традиционно высокой степенью религиозности их населения.

Начало такой активности проявилось еще в середине 1970-х г., когда приоритеты секуляризации и выстраивания паритета между религией и атеизмом сменились на диаметрально противоположные: «Появился новый религиозный подход, ставящий своей целью уже не принятие светских ценностей, а возвращение священных основ для организации общества - изменив для этого общество, если необходимо» Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003. С. 139.. Во многом такая динамика объяснялась наличием кризиса секулярных идеологий, ставшего следствием завершения «холодной войны».

Как следствие, это не осталось незамеченным для экстремистских групп различного толка, послужив предпосылкой изменения их идеологических приоритетов. В частности, по мнению Б. Хоффмана, «религия стала куда более распространенным мотивом для террористической деятельности в эпоху, последовавшую за окончанием «холодной войны», чем старые идеологические направления, чью несостоятельность продемонстрировал развал СССР и крушение коммунистической идеологии, в то время как щедрые обещания либерально-демократических капиталистических государств, торжествующих по поводу того, что Ф. Фукуяма в своем знаменитом изречении назвал «концом истории», никак не выполняются во многих странах по всему миру» Хоффман Б. Терроризм взгляд изнутри. М., 2003. С. 109-110.. Вместе с тем, несмотря на развитие религиозного терроризма, уже в начале XXI века на состоявшемся 9 октября 2001 г. в Оттаве пленарном заседании Парламентской ассамблеи НАТО прозвучало следующее заявление: «Мы не попадем в ловушку, расставленную террористами, которые пытаются втянуть нас в конфликт между религиями и культурами. Мы даем слово защищать цивилизацию и культуру от варварства. Эта борьба, в основе которой лежат общие ценности, объединяет все религии и все культурные традиции» German Leader Reiterates Solidarity with U.S / Remarks by the President and Chancellor Schroeder of Germany in Press Availability 09.10.2001, The White House, 09.10.2001. 2 February..

Само по себе воздействие религиозного фактора на терроризм носит субъектно-объектный характер. Это утверждение исходит из того, что религия включена в систему общественных отношений, предполагающих в том числе и наличие прямых или косвенных связей с террористическими проявлениями. При этом, затрагивая проблему идейных истоков современного терроризма, необходимо принять во внимание и достаточно сильные проявления религиозного экстремизма, получившего значительное развитие в странах ближневосточного региона, создав проблемное направление в трансформационных процессах. Так, М. Джен-Франсис отмечает: «Одно из значительных изменений, произошедших в области терроризма за последние 20 лет, заключается в том, что все больше террористических группировок ссылаются на религиозные верования как на источник легитимности своих действий» Mayer J.-F. Cults, Violence and Religious Terrorism: An International perspectives // Studies in Conflicted Terrorism. 2000. № 24. Р. 361..

Религиозные основы терроризма выделяются и исследователем Гарвардского университета Д. Стерном. Даже при том, что он во многом объясняет существование терроризма атрибутом «столкновения цивилизаций», им отдельно выделяется ряд достаточно интересных моментов, непосредственно затрагивающих психологическую природу религиозного терроризма. Согласно его точке зрения, в основе обоснования собственной агрессии мусульман лежит не только месть за унижение, но и своеобразный «божий гнев», стремление «очистить мир от скверны прошлого на заре нового тысячелетия» Ibid. P. 5..

Современная социальная динамика выдвигает на первый план такое идейное обоснование террора, как существование определенных религиозных направлений, носящих тоталитарный или экстремистский характер. Большинство из них стали продолжением традиционных религий, выбрав при этом собственный вектор развития, часто далеко уходящий от первоисточника. Это происходит на почве тенденциозного трактования основных религиозных положений, вырванных из контекста, и отдачи приоритета одним догматам в ущерб иным. В данном случае, затрагивая в целом наличие взаимосвязей между религией и террористической активностью, следует согласиться с мнением М. Юргенсмайера, которым утверждается, что «религия - не является невинной. Но она не ведет обычно к насилию. Это происходит только при срастании специфического набора обстоятельств, когда религия начинает смешиваться с насильственными выражениями социальных стремлений, личной гордости и движений, выступающих за политические перемены» Juergensmeyer M. Terror in the Mind of God: The Global Rise of Religious Violence. Berkeley, 2004. P. 9..

Религиозный фактор в каждой исторической эпохе использовался с многообразным уровнем интенсивности различными, порой диаметрально противоположными социально-политическими силами, включая и экстремистской направленности. Он часто привлекался для достижения определенных целей, совершенно в реальности не связанных с религиозными воззрениями, во многом предопределяя содержания современных политических процессов той или иной эпохи. При этом проявления экстремизма или терроризма, опирающиеся на религиозную мотивацию, содержащую христианские, иудейские, индуистские религиозные посылы, обычно обладают одиночным и несистемным характером. В деятельности многих террористических групп происходит перекрещивание религиозной мотивации, например, с ксенофобией или национализмом. В частности, С. Брюс указывает, что с одной стороны, «североирландский конфликт является религиозным конфликтом», и «фактом является то, что соперничающие группы населения в Ирландии придерживались и продолжают придерживаться соперничества религиозных традиций, которое придает этому конфликту его продолжительный и неподатливый характер» Bruce S. God Save Ulster. Oxford University Press, 1986. P. 249., но фактически противостояние между ирландскими католиками и протестантами является не столько межрелигиозным, сколько межобщинным.

Применительно к международным отношениям западный взгляд на роль религии достаточно четко состоит в том, что любые религиозные проявления, в том числе радикализм и фундаментализм, должны быть направлены на службу западным интересам. Это находит свое отражение в степени той поддержки западными странами любых активных действий, в основе которых лежит религиозный фактор. В случае направленности вектора этой активности против неугодных Западу режимов, она получает всемерную поддержку. В противном случае, при наличии угрозы интересам Запада, эта активность получает существенное противодействие, включая полное уничтожение ее субъектов.

В современных условиях из средств воздействия, присущих религиозному фактору, следует сформировать две основные группы. К наиболее типичным из них, свойственным религии, можно отнести догматические идеологические. Эта группа может включать в себя высказывания церковных иерархов, в том числе официальные послания и резолюции по вопросам борьбы с терроризмом, различные фетвы, затрагивающие вопросы проявлений терроризма. В состав дугой группы можно включить ложные или неточные толкования догматов определенной религии.

Большая часть террористических актов обычно исходит из содержания ментальных толкований о мире или международных отношениях, не принимая при этом во внимание объективные факты. Следует согласиться с Х. Д. Насир относительно того, что «в любой интеллектуальной идеологической системе внутренние убеждения реализуются интуитивно и разрушают все сомнения» Насир Н.Д. Политический ислам, терроризм и безопасность на Ближнем востоке // Вестник МГИМО-Университета. 2017. 5(56). С. 183-198.. Что достаточно четко иллюстрируется мнением экспертов, которые указывают: «Терроризм, мотивируемый в целом или отчасти религиозными взглядами, зачастую приводил к более жестоким актам насилия, в ходе которых гибло большее число людей, чем при менее массовых и гибельных актах насилия, совершенных «светскими» террористическими организациями» Хоффман Б. Терроризм взгляд изнутри. М., 2003. С. 111..

Уже общепризнано, что религиозно-мотивированный терроризм выступает как особое, наиболее опасное и смертоносное проявление терроризма. Особую опасность при этом представляет формализация в его рамках государственного терроризма. Это объясняется во многом существующей разницей в системе ключевых ценностей, а также в способах их легитимизации. В данном случае это подтверждается мнением М. Рансторпа о том, что религиозный терроризм «беспрецедентен не только сферой своей деятельности и выбором объектов нападения, но также своей смертоносностью и неразборчивым характером» Цит. по: Al-Khattar A.M. Religion and terrorism: an interfaith perspective. Westport, 2003. P. 26.. При этом Б. Хоффман отмечает, что «ограничения, накладываемые другими [светскими] террористами на творимое ими насилие из желания заручиться поддержкой возможных сторонников, не распространяются на религиозных террористов. Более того, отсутствие потенциальных сторонников в представлении религиозных террористов ведет к санкционированию почти неограниченного насилия, творимого в отношении неограниченного числа мишеней, то есть любого, кто не исповедует одну с террористами религию или не входит в их религиозную общину» Хоффман Б. Указ. соч. С. 113..

«Религиозные» террористы воспринимают насилие в качестве божественного долга, оправдываемого Священным Писанием (или Библией, или Кораном и т.д.). Следовательно, насилие, которое в данном случае легитимизируется религией, становится самодетерминированным, поскольку само совершение насильственных действий само по себе уже осознается террористами как «санкционированное» Богом. При этом религиозная мотивированность террористической группировки обеспечивает сравнительно высокую живучесть при сравнении с террористическими группировками, деятельность которых основывается на мотивации иного типа - будь то ультралевая, ультраправая, националистическая или сепаратистская.

Поэтому сегодня находит свое подтверждение тезис, согласно которому «терроризм во имя религии стал господствующей моделью политического насилия в современном мире. Это не предполагает, что он является единственной моделью, так как национализм и идеология остаются действенными катализаторами экстремистского поведения. Однако религиозный экстремизм стал центральной проблемой для глобального сообщества» Martin G. Understanding terrorism: challenges, perspectives, and issues. London, 2006. P. 183.. Обострение этой проблемы происходит на фоне активного проникновения эмиссаров и пропагандистов, в частности, представляющих исламские экстремистские организации. Этому способствует достаточно низкий уровень безопасности государственных границ стран, географически находящихся вблизи от нестабильных регионов или отдельных государств, где доминирующей является идеология радикального ислама.

Религиозный экстремизм и терроризм - это, прежде всего, серьезная опасность социальному благополучию населения всего мира, ключевым устоям межнационального и межконфессионального мира. Угрозу, создаваемую ими, достаточно сложно переоценить, особенно в отношении целостности государств и жизнеспособности общества. Это хорошо видно на примере среднеазиатских государств, выходцев из СССР, на религиозно-политическую ситуацию в которых в определенной мере оказали влияние последствия событий «арабской весны», гражданская война в Сирии, которая имеет в том числе религиозную составляющую, а также продолжающаяся при поддержке внешних сил межконфессиональная и межэтническая террористическая война в Ираке. Ряд зарубежных мусульманских стран (Турция, Иран, монархии Персидского залива и др.) продолжают стремиться использовать «исламский фактор» для создания и укрепления своих идеологических, политических и экономических позиций в мире. Исламизация ближневосточных и среднеазиатских государств изначально обладала политизированным характером и, как следствие, обеспечила формирование проявления исламизма как особой идеологии и практики применения в политических целях учения ислама. В течение определенного времени исламизм стал приобретать радикальный характер, способствуя переходу определенной части населения этих государств на позиции экстремизма. В частности, причинами роста исламского экстремизма в данных странах следует назвать:

- наличие определенного идейного и духовного вакуума;

- достаточно высокий уровень коррупции в органах государственной власти;

- низкая эффективность деятельности спецслужб и иных правоохранительных органов в борьбе с проявлениями экстремизма и терроризма;

- постоянная пропаганда мировоззрения исламского экстремизма в сети Интернет;

- значительное экономическое и социальное расслоение населения;

- постоянное увеличение количества безработных лиц, особенно молодежи;

- недостаточная степень религиозного образования у исламских проповедников, приверженцев государственной власти способствующая обращению к салафитским ваххабитским проповедникам;

- низкий уровень религиозной грамотности, особенно в контексте веротерпимости, у значительной части мусульман и, как следствие, неспособность отличить религиозный фанатизм и экстремизм от истинной исламской религиозности и т.д. Во многом это стало основой для использования исламистами духовных потребностей населения в различных странах в условиях фактически идеологического вакуума. При этом у значительной части коренного населения присутствует отрицательное отношение к развитию религиозной активности нетрадиционных конфессий. Это способствует проявлениям напряженности в сфере межрелигиозных отношений, выдвигая на первый план идеи исламских радикалов.

Вместе с тем необходимо понимать, что существующее восприятие ислама в качестве религии террористов не может быть признано корректным исходя не только из этических требований по отношению к свободе вероисповеданий, но и тем, что терроризм порождается «не этой религией, а попытками отдельных групп и организаций использовать ее для оправдания своей преступной деятельности. Об этом свидетельствует позиция мусульманских государств. Они стремятся к уважению своей религии, своих культурных и цивилизационных особенностей. Они заявляют о готовности вносить вклад в обеспечение общих интересов и решительно осуждают терроризм, жертвами которого многие из них являются» Лукашук И.И. Мировой порядок ХХІ века // Международное публичное и частное право. 2002. № 1. С. 5.. Следовательно, нельзя обвинять ислам в терроризме, вина должна быть возложена на экстремистов от ислама. В качестве примера можно говорить о ваххабизме, паразитирующем на Коране и исламе, а не опирающемся на них. Исходя из присущих ему особенностей, ваххабизм приобрел статус основной идеологии, на основе которой и происходит формирование сознания членов террористических группировок Золотарев П.С. Терроризм уродливое дитя Запада // Независимое военное обозрение. 8-14 авг. 2003. .

Традиционному исламу, развитие которого происходило вплоть до XIX в., было свойственно регулирование, прежде всего, неполитической, повседневной жизни в исламских обществах. Последующая его политизация происходила с учетом различных факторов, среди которых следует выделить растущие на доктринальном уровне противоречия со странами Запад, существующие проблемы в исламском обществе, связанные с его неразвитостью, а также усилившиеся процессы колонизации исламских государств с формированием в них прозападных диктаторских режимов Насир Х.Д. Политический ислам, терроризм и безопасность на Ближнем востоке // Вестник МГИМО-Университета. 2017. № 5(56). С. 193.

Фактически появление первых норм гуманитарного права связано с исламской традицией. Даже при том, что ислам является более молодой, чем христианство религией, исламская традиция войны и мира была сформирована раньше христианской. Уже в 7-м веке пророком Мухаммедом были заложены основы гуманитарного права, позволившие в дальнейшем сформировать одну из ключевых отраслей в современном международном праве. В самих же канонах ислама существует категорический запрет на убийство в ходе военных действий, не принимающих в них участия лиц, среди которых выделены дети, женщины, немощные, священники, занятые богослужением, а также лица, сложившие оружие или попавшие в плен Св. Коран, сура Бакара (2), аят 191; Свод хадисов Бухари, «Джихад», 147, 148; Свод хадисов Муслима, «Джихад», 24 (1744).. Исламом был наложен запрет на применение пыток, издевательств над телами погибших Свод хадисов Ахмед бин Ханбаля, Муснад, 1/300; Свод хадисов Сабуни, «Раваиуль Баян», С. 1, 216-217., а также уничтожение деревьев, посевов, жилищ или скота Свод хадисов Бухари, «Мезалим»; Свод хадисов Сабуни, «Раваиуль Баян», С. 1, 216-217.. Поэтому, если терроризм рассматривать как ведение военных действий, как об этом часто утверждается террористами, их действия должны быть осуждены с позиции исламских верований в силу строгого ограничения ими применения военной силы. Согласно канонам ислама применение вооруженной силы может быть разрешено исключительно легитимным органом и только с целью предотвращения незаконной деятельности, мешающего сохранению состояния мира и покоя лица при исчерпании всех иных возможных мер Ас-сайид Сабик, Фикхас-сунна. Каир: Дар аль-Фатх, 1990, С. 5-11..

В настоящее время на Западе в средствах массовой информации и массовом сознании достаточно распространенным является заблуждение относительно того, что мусульманскими религиозными лидерами и авторитетами террористические акты не осуждаются. В реальности можно сказать о достаточно большом количестве фетв и заявлений, в которых высшими духовными лицами осуждаются теракты против невинных лиц, однако часто на них не обращается внимания различными средствами массовой информации. При этом рядом ведущих мусульманских ученых утверждается, что истинный мусульманин, как понимающий и принимающий все аспекты ислама как религии, быть террористом не может Fethullah G. A Real Muslim cannot be a Terrorist [Electronic resource] // Fethullahgulen. URL: http://www.fethullahgulen.org/press-room/nuriye-akmansinterview/1727-a-real-muslim-cannot-be-a-terrorist.html (date of access: 19.02.2018)..

В частности, влиятельным исламским проповедником Тахиром Кадри при комментировании совершенных в декабре 2009 г. в Равалпинди террористами-смертниками терактов указывалось, «что атаки смертников не дозволены в исламе, эти действия суть неисламские… Убийство людей, принадлежащих любой религии или стране, и терроризм во всех его проявлениях полностью противоречат учению ислама» Цит. по: In Pakistan, anguish and questions [Electronic resource] // The Washington Post. 6 Dec. 2009. URL: http://www.washingtonpost.com/wp-dyn/content/article/2009/12/05/AR2009120503001.html (date of access: 15.02.2018).. Аналогичного мнения придерживается и Аднан Октар, известный мусульманский писатель из Турции: «Тот факт, что террористы, совершающие те или иные злодеяния, имеют христианские, мусульманские или иудейские имена, не дает обществу права высказывать глубоко неверные суждения и заключения о сути того или иного вероисповедания. Даже если в графе вероисповедание этих нелюдей написано "мусульманин", нельзя называть преступления, совершенные ими, "исламским терроризмом"» Яхья Х. Ислам проклинает террор. Астана, 2002. С. 11.. Согласно его точке зрения, «терроризм… - полный антагонизм вере, он ставит своей целью беспощадность, насилие, убийства и страдания людей. <…> Поэтому истоки всех террористических актов следует искать не в богобоязненности и вере, а в безбожии и ересях. Если человек хладнокровно убивает ни в чем не повинных людей, то он не верующий, он безбожник» Там же. С. 11-12.. В свою очередь, применительно к России духовный лидер мусульман страны муфтий шейх Равиль Гайнутдин неоднократно указывал на то, что «терроризм не имеет ни национальности, ни вероисповедания!» Шейх Равиль Гайнутдин [15.02.2018).

Действительно, наличие в общественном сознании многочисленных стереотипов относительно природы ислама являются проявлением современной динамики трансформации политического сознания, на которое во многом оказывает влияние глобализирующийся мир. Эти процессы предполагают тесное соприкосновение представителей различных народностей, культур и религий. При этом приходится принимать во внимание и существовавшие изначально ложные представления об исламе в западных странах, уходящие вглубь веков, порождавшие в противоположность этому искаженные представления в мусульманском мире относительно западной действительности. Так, в XII-XIII веках «едва ли существовала для западноевропейского сознания более острая проблема, чем определение отношения к исламскому вероучению, а также традициям и культуре мусульман. Воображению западных христиан ислам рисовался то как учение Антихриста, то как царство идолов, юдоль грехов и соблазнов» Лучицкая С.И. Образ Мухаммада в зеркале латинской хронистики XII-XIII вв. // Одиссей. Человек в истории. Картина мира в народном и ученом сознании. М., 1994. С. 182..

Можно в этой связи указать на то, что проблема противоречивого, а то и резко негативного восприятия в западных странах ислама отражает решение достаточно консервативных дилемм, таких как «я/другой», «мы/они» или «свои/чужие». По справедливому мнению итальянского историка Ф. Кардини, в Европе общественность «все еще очень плохо информирована о многих религиозных и культурных особенностях исламского мира, и употребительные схематические определения выглядят совершенно неадекватными. Скудная информация посредственного качества, которая заполняет средства массовой информации, в сочетании со стойкими - и абсурдным образом воспроизводящимися - предрассудками препятствуют формированию стойкого представления об исламе, отмеченного терпимостью» Кардини Ф. Европа и ислам: история непонимания. СПб., 2007. С. 285..

Это во многом обусловлено проведением западными государствами непродуманной и несистемной политики в отношении мусульманских государств или их представителей, усиливая тем самым процессы радикализации ислама. В реальности распространение исламских течений связывается с существующими в исламском мире убеждениями, «что Запад виноват в отсталости мусульман из-за культурных моделей и моделей развития, которые они ввели. В результате, на их взгляд, Запад ограбил их страны и поставил их в такие рамки, что они не могут найти альтернативу и специфические модели развития. Более того, они считают, что Запад является ответственным за образование Израиля в регионе, который все мусульмане считают святым, и за поддержку его во всех войнах, которые он ведет» Цит. по: Зин эль-Абидин Бен Али. Великие перемены. Речи и выступления. М., 2003. С. 413..

Как показывает развитие «исламского терроризма» вплоть до террористических атак 11 сентября 2001 г. исламистам была свойственна разобщенность как территориальная, так и организационная. Указанные события выступили катализатором их объединения, что проявилось в формировании единого идеологического, информационного и организационного пространства Поляков К.И. Исламский экстремизм в Центральной Азии. М.: Институт востоковедения РАН, 2014. С. 6.. Произошел качественный скачок в стратегии и тактике террористической деятельности исламских экстремистов. Одним из основных приоритетов стал набор новых последователей и новобранцев в состав террористических организаций. Основной акцент был сделан на молодежь, людей с неустоявшимися взглядами, и обладающих недостаточным жизненным опытом. При этом вербовочная деятельность исламистов стала формироваться на основе использования приемов нейролингвистического программирования исходя из материальных, социальных и психологических проблем кандидатов. Основным постулатом вербовщиков стала возможность в рамках экстремистской организации разрешить все свои проблемы. В частности, согласно сведениям Комитета правовой статистики и специальных учетов Генеральной прокуратуры Республики Казахстан, террористами в Казахстане за последние годы являлись «молодые люди, пытавшиеся найти место в жизни и не нашедшие его, чаще всего безработные, не имеющие денег, хорошего образования и перспектив» Составлен портрет типичного казахстанского террориста [Электронный ресурс] // nur.kz. URL: https://www.nur.kz/229773-sostavlen-portret-tipichnogo-kazahstanskogo-terrorista.html (date of access: 23.03.2018).

Именно недовольство людей властью или образом жизни является тем фактором, благодаря которому представители «Хизб ат-тахрир аль-исламий», салафитов и иных организаций используют для привнесения в сознание людей собственных простых и понятных рецептов формирования условий социальной справедливости. Уже на первоначальном этапе в экстремистских ячейках новобранцы способны ощутить психологическую помощь и поддержку, свою вовлеченность в великую идею, получить не только духовную, но и материальную помощь и поддержку. Помимо этого, исламистами для вербовки используются члены семей арестованных лиц или женщины, которые могут находиться в кризисном или ином психологически неустойчивом состоянии. Особый интерес для вербовщиков представляют разведенные женщины, что очень осуждается в мусульманских сообществах, и вербовщики «давят» на то, что их активная деятельность позволит «смыть этот позор». Кроме того, постоянное религиозное обучение и использование эмиссарами соответствующей литературы вместе с реакционными проповедниками позволяют обеспечивать привлекательность для таких лиц экстремистской идеологии Поляков К.И. Исламский экстремизм в Центральной Азии. М.: Институт востоковедения РАН, 2014. С. 5..

Особенностью деятельности исламских террористов является оправдание стоящей перед ними цели любыми способами. Использование концепта «правильного» исламского государства предполагает особое интерпретирование ими коранических норм. Это способно сильно повлиять на существующий в мире баланс религий. При этом террористическими группировками обычно не признается эволюционный характер существующих религиозных учений. Исходя из этого, например, идеологами салафитско-такфиристского политического ислама допускается использование насилия не только против немусульман, но и против единоверцев Насир Х.Д. Политический ислам, терроризм и безопасность на Ближнем востоке // Вестник МГИМО-Университета. 2017. № 5(56). С. 193. В своей практике реализация религиозных доктрин салафитов приобретает характер катализатора насильственных конфликтов как на региональном, так и на международном уровнях (что случается значительно реже).

Следует отметить, что уже с начала XXI в. началось превращение салафитской исламской социальной модели и верований в ряде стран в радикальную такфиристскую идеологию Rhodes D. Salafist-Takfiri Jihadism: The Ideology of the Caucasus Emirate [Electronic resource] // International Institute for Counter-Terrorism (ICT). March 2014. - URL: https://www.ict.org.il/UserFiles/ICTWPS%2027%20-%20Salafist-Takfiri%20Jihadism.pdf (date of access: 27.03.2018).. Это в значительной мере способствует формированию радикальной идентичности, в рамках которой критикуются нормы традиционного ислама доходя порой до исключения прошлых подходов политического ислама. Созданная салафитами-такфиристами идеология опирается на буквальное понимание Корана. Это позволяет одобрять террористические акты, направленные на достижение конкретных идеологических и политических целей Zeidan Z. The Islamic Fundamentalism View of Life as a Perenial Battle // Middle East Review of International Affairs. 2001. № 4. P. 28-29..

Основные движения, представляющие радикальный политический ислам, такие группировки как «Аль-Каида», ИГ, «Боко харам» и ряд других, формируют собственную идеологию, практически не используя традиционный ислам. В своих действиях против существующего политического порядка ими фактически предлагается альтернативный вариант мироустройства. В этой связи важным моментом является влияние на участников современного джихадистского движения тех идей, присущих так называемому «исламскому Возрождению», которое начало развиваться на Ближнем Востоке начиная со второй половины XIX в.: «Истоки этого, прежде всего арабского возрождения могут частично рассматриваться как реакция на закат Османской империи и на колониальное правление британцев и французов, начавшееся в XIX веке и особенно после Первой мировой войны по мандатам Лиги Наций» Springer D.R., Regens J.L., Edger D.N. Islamic radicalism and global jihad. Wash., 2009. Р. 19..

Указанные выше обстоятельства представляют собой всего лишь предпосылки формировавшегося в конце ХХ в. глобального феномена, каким стал исламистский терроризм. Сам процесс его становления и развития выступает неким конгломератом элементов как религиозного, так и светского характера, вступающих между собой в краткосрочные или долгосрочные связи и отношения не только внутри исламского мира, но и за его пределами. Поэтому современные террористические движения, стремящиеся к «глобальному джихаду», необходимо исследовать и противодействовать им в контексте происходящих процессов глобализации с учетом присущих им позитивных и негативных тенденций. Так, по мнению Э.Г. Соловьева, сопутствующие глобализации «информационная революция и революционные технологические изменения позволили негосударственным субъектам играть существенно более заметную роль в международной политике. При этом возникновение новых субъектов действия далеко не всегда укладывается в рамки парадигмы формирования «глобального гражданского общества» Соловьев Э.Г. Террористические сети и оружие массового поражения // Современные политические процессы и имидж России. М.: ИМЭМО РАН, 2007. С. 87..

Динамика современной трансформации политического ислама, начавшись на Ближнем Востоке и близлежащих регионах, характеризуется достаточно стремительным распространением по всему миру. Что явилось достаточно неожиданным вызовом глобальной безопасности. Появление такой силы, которая строит свою активность на использовании насильственных методов достижения целей, идеологизировав радикальное видение устройства мира Maha A. Political Islam: Violence and the Wahhabi Connection, in the making of Terrorist // Risti Reuitment, Training and Rout Causes. Vol. 1 / Ed. by James J.F. London: Praeger Security International, 2006. P. 231-236., потребовало существенной корректировки политических процессов и ключевых вопросов отношений и мировой политики, связанных с политическим управлением, идеологией, демократией, модернизацией и развитием, элитами традиционной религией, плюрализмом, а также внешней политики государств мира The Iranian revolution: its global impact / Ed. by Esposito J.L. Miami. Florida International University Press, 1990. 346 p..

В отличие от существующего в современных западных политических исследованиях деления между политической и религиозной сферами, в исламских воззрениях категории политики и религии рассматриваются как единые понятия в рамках одной и той же сферы. Поэтому и исламистскими террористическими группировками (и ненасильственного, и насильственного толка) активно используются религиозные идеи для надлежащего выражения стоящих перед ними политических целей. Достаточно серьезной проблемой является и то, что ислам, в отличие, например, от христианства, не обладает единым центром, в рамках которого можно было бы решить проблемы доктринального характера. В исламе процесс интерпретации Корана и Сунны опирается на консенсус среди улемов - известных исламских ученых. При этом отсутствуют четкие нормы, которые позволили бы определить авторитетность определенного богослова.

В этой связи приходится констатировать результаты влияния религиозного фактора (на примере ислама) на процессы трансформации современных политических процессов и роль в этом терроризма, который проявляется в следующем:

- религиозно-политическая ситуация в странах Азии и Ближнего Востока во многом детерминирована усилением влияния группировок радикальных исламистов при одновременном последовательным росте религиозного (исламского) экстремизма, обеспечивающем использование стратегии и тактики терроризма;

- традиционные исламские верования оказались не способны эффективно противостоять развиваемой экстремистскими течениями псевдоисламской идеологии;

- продвижение в мире религиозного экстремизма опирается на ряд системных факторов внешнего характера, в частности, активная и целенаправленная деятельность определенных государств, содействующих террористическим организациям, так и в силу субъективных причин (слабость государственности, кризисные явления в экономике, наличие коррупции, низкий уровень жизни большинства населения и др.);

- при попытке развития светского характера многих государств, институтов и норм западной демократии упускается, а то и просто принижается процесс исламизации на национальном уровне;

- органы государственной власти не обеспечивают в полном объеме контроль над динамикой религиозно-политической ситуации в стране и др. В этой связи проблема соотношения религии и терроризма предполагает самый тщательный и всесторонний анализ как с теоретической, так и с прикладной точек зрения. Интерес исследователей и средств массовой информации к исламистским движениям обычно имеет политизированный характер, а потому формирует только фрагментарную картину столь невероятно сложного и многослойного феномена. При этом нельзя полностью допускать игнорирование того факта, что большей частью наиболее одиозные террористы стремятся «пиарить» себя в качестве истинных борцов за исламскую веру, основных защитников интересов всех мусульман и преподносят себя истинными мусульманами, где ислам - единственная идеологическая основа и руководство к действию Эмануилов Р. Я., Яшлавский А.Э. Террор во имя веры: религия и политическое насилие: Мосты культуры. М., 2011. С. 24..

Тем не менее многими государствами в мире уже осознана необходимость учета во внутренней политике возрастающей роли религиозного фактора в продвижении влияния и политической активности преступных группировок во всем многообразии его проявлений. В этой связи актуальным является готовность государств мира к необходимым действиям в борьбе с религиозным экстремизмом и вытекающей из него террористической деятельностью.

Глава 5. СТРАТЕГИИ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ ТЕРРОРИЗМУ В СОВРЕМЕННОМ ГЛОБАЛЬНОМ МИРЕ

5.1 Социально-политические тенденции и особенности формирования стратегий противодействия терроризму в современном глобальном мире

В общественном сознании сущность терроризма раскрывается через преднамеренное применение или угрозу применения различных видов насилия в отношении гражданских лиц негосударственным образованием (отдельным лицом или группой лиц) в политических или религиозных целях. Терроризм по-прежнему представляет собой серьезную угрозу, в связи с чем стоит актуальная задача принятия решительных мер противодействия. Вопрос заключается в том, какие стратегии и правила должны применяться в борьбе против терроризма, и кто должен проверять соблюдение этих правил.

В идеальном мире разработка архитектуры политики должна быть результатом анализа социальной проблемы (в данном случае анализа террористической угрозы) и оценки политических потребностей. Политика должна быть разработана на основе сформулированных целей и порядка их достижения с последующим мониторингом и оценкой, а также при необходимости последующей корректировки. В конечном счете, цель политики состоит в том, чтобы эффективно воздействовать на реальность. Однако нынешняя архитектура контртеррористической политики большинства стран является результатом инкрементального процесса. Это привело к множеству политик, стратегий, планов действий, правовых и политических мер, наличию большого количества органов, подразделений и агентств, плохо скоординированных и распределенных по ролям между собой.

Так, существующие стратегии борьбы с терроризмом предполагают установление состояния защищенности от будущих террористических актов, таких как 11 сентября, Беслан, Брюссель или Париж. Но эта цель крайне трудно для достижения. Это пассивная цель - в ее основу положено нежелание террористического события. Проблема с пассивной целью заключается в том, что она остается достигнутой до тех пор, пока что-то не произойдет. Другими словами, она никогда не достигается на постоянной основе.

В Европейском союзе начиная с принятия «Стратегии безопасности 2003 года» проблема терроризма была поднята на приоритетный уровень, расширив при этом контртеррористическую политику, которая существовала с середины 80-х годов, и ужесточив контртеррористические связи с США. В настоящее время выделяются три общих подхода к борьбе с терроризмом, которые связаны с тремя различными перспективами в этом вопросе.

Первый подход основан на полицейской деятельности и расследовании. Это самый распространенный метод в Европе. Он отражает концепцию терроризма, основанную на уголовном подходе, согласно которому терроризм является повторяющимся явлением, которое нельзя устранить, но оно может преследоваться и наказываться определенными правоохранительными методами.

Второй подход рассматривает терроризм как социальную болезнь и поэтому стремится выделить ее коренные причины, такие как среда, в которой развиваются террористические группы и от которой они получают поддержку. Этот подход предполагает развитие долгосрочных стратегий, направленных на устранение или сглаживание социальных диспропорций.

Третий подход заключается в том, чтобы рассматривать терроризм через призму военной аналогии, подразумевая применение силы, упреждающих ударов (в том числе против государств, считающихся принимающими или защищающими террористические организации) и физическую ликвидацию его руководства. В самых крайних случаях, таких как глобальный террор, этот подход может означать широкомасштабную войну. При этом в ряде глобальных и региональных случаях законы войны лучше всего подходят в качестве основы для определения и борьбы с терроризмом, поскольку это явление является насильственной мерой, направленной на достижение политических целей, часто с использованием псевдовоенных методов работы.

Как уже отмечалось ранее, террористические акты предназначены для достижения различных политических целей и, следовательно, могут считаться более серьезными актами, чем уголовные нарушения. Кроме того, уголовное право может быть слишком слабым «оружием» для борьбы с терроризмом, поскольку уничтожение террористической инфраструктуры и сетей требует дипломатии, применения силы, широкого набора социальных, информационных, культурных и экономических мер и уголовного права вместе взятых. Ограничения, заложенные в систему уголовного правосудия, имеют смысл в гражданском обществе, где фактором является сдерживание, но это может не иметь места в отношении высокотехнологичной террористической организации. Следовательно, терроризм может восприниматься как представляющий большую опасность феномен, поскольку он гораздо более охотно, чем преступность, может стремиться к достижению своих целей, вплоть до самопожертвования в определенных ситуациях. Уголовное законодательство при этом само по себе не может служить адекватной платформой для борьбы с терроризмом.