Терроризм в условиях глобализации как фактор политической деструкции: политологический анализ

Исследователями часто идеология терроризма отождествляется со стратегическими целями, которые ставят перед собой террористы, но между ними существуют принципиальные различия, состоящие в постоянной подмене террористами первоначальных целей, где провозглашенные ими идеи играют только роль внешнего обрамления терроризма. Наборы идей рассматриваются как существенные элементы характера и динамики группы, а их идеология - как отличающая их от «обычных» групп или «обычных» людей. За последние пятнадцать лет идеология стала фетишем в изучении террористических группировок. Но при этом теряется критическое внимание к процессу; то есть конкретные механизмы, с помощью которых развиваются политические организации, а в случае организаций, которые обращаются к терроризму, - пути, по которым они следуют в применении насилия.

Фетиш идеологии, который характеризовал исследования терроризма в течение многих лет, продолжает «ослеплять» исследователей, заключаясь в том, что идеология выступает как возникающее качество организационной динамики, а не сущностная категория, определяющая такую динамику. Это приводит к чрезмерному сосредоточению внимания на индивидуальной мотивации и убеждениях и уводит от истоков основных процессов, которые объединяют многие организации, как насильственные, так и ненасильственные. Поэтому, изучая террористические организации, ученые сосредотачиваются в первую очередь на организационной идеологии. Такая идеология остается центральным способом, с помощью которого ученые организуют свое понимание многих вопросов о террористических группировках. Полагаем, что идеологию следует использовать, прежде всего, для объяснения, почему люди присоединяются к террористическим организациям; как такие группы формируются и развиваются; и как классифицировать террористические группы в спектре этих организаций.

В данном случае следует сосредоточиться на организационных идеологиях отчасти потому, что сами террористические группы активно «инвестируют» в самопрезентацию своих убеждений. Политические организации, независимо от того, участвуют они в насильственных конфликтах или нет, считают себя организованными и движимыми определенной идеологией; в этом их смысл. Таким образом, они делают свою идеологию легко доступной через речи, публикации и другие заявления, Конституции, брошюры, трактаты, сообщения в социальных сетях, конференции, теле- и радиопередачи и интервью. Действительно, большинство групп тратят много времени и энергии на то, чтобы донести свою идеологию до любого, кто ее услышит. Они принимают активные усилия, чтобы изобразить себя мотивированной ключевой идей силой.

Поэтому и в основу террористического мировоззрения положена абсолютная убежденность в собственной правоте, создающей преграды для критичного мышления и условий, отрицающих любые сомнения. Стремление к доминированию над всем человечеством позволяет террористам определять себя арбитром, способным самостоятельно говорить об истинности или неистинности, справедливости и несправедливости, создавая тем самым «надзаконное» пространство. В данном случае идеология терроризма обеспечивает критическую позицию в части отношения ко всему другому миру, в отношении всего происходящего, предопределяя террористическую активность «за позицию такого сущего, которое всему сущему задает меру и предписывает норму» Хайдеггер М. Время и бытие. М.: Республика, 1993. С. 52..

В этой связи справедливым можно считать посыл об отражении идеологией терроризма целерационального и ценностно-смыслового аспектов террористической деятельности. В данном случае целерациональность террористов проявляется в их осознании собственных интересов и целей, существовании стратегических ориентиров и тактических целей и, главное, в обосновании самой террористической деятельности. В данном случае ценностное содержание террористической идеологии находит свое отражение в специфических идеях, обладающих субъективной значимостью и придающих смысл деятельности террористических группировок. Благодаря этому происходит процесс радикализации сознания, создавая степень готовности к проявлениям экстремизма, выходя на крайнюю его форму - терроризм.

Исследования психологической обработки, религиозного обращения, культов, а также террористических групп как таковых дают вероятный ответ. Это связано с крайними формами группового влияния и социального давления. Цели заключаются в том, чтобы изолировать человека от других систем убеждений, делегитимизировать и дегуманизировать потенциальные цели, не терпеть никакой неопределенности в непринятии или даже убийстве скептиков и обожать лидера. Все это в совокупности создает отдельную, закрытую социальную реальность, противоречащую социальной реальности происхождения или социальной реальности альтернативных культур. По сути, это форма организации секты, но секты заведомо экстремистской и использующей террористический инструментарий.

Так, например, когда дело доходит до выбора целей для атак, идеология играет свою особую роль. Например, марксистские и анархистские группы будут нападать на промышленников и правительственные объекты, но большинство из них будут избегать убийств или ранений граждан, которых они считают угнетенными капиталистами или государством. Тем не менее даже группы, которые являются частью одного движения, могут иметь значительные различия в идеологии. Существующий глубокий разрыв между «Аль-Каидой» и «Исламским государством» включает в себя не только нацеливание, но и то, как следует вести джихад в целом. Сосредоточение внимания на идеологии дает понимание того, что слияние «Аль-Каиды» и «Исламского государства» не произойдет, несмотря на сообщения прессы, предупреждающие о приближении смертоносного Союза.

Идеология террористических групп редко дает широкие возможности для их дифференциации от общих обществ и общин, из которых они возникают. Официальная программа АНО, одной из основных террористических групп в Колумбии, была сосредоточена на требованиях по жилищной реформе, реформе образования, национальному плану здравоохранения и правам меньшинств - целях, которые широко разделяют многие колумбийцы. На Ближнем Востоке идеология ХАМАСа сосредоточена вокруг идеи (записанной в их уставе), что «Палестина - это Исламская земля... отказ от любой части Родины - это как отказ от части самой религиозной веры». Однако эта идея не имеет особого смысла в определении группы, поскольку она является общей точкой зрения среди многих палестинцев, которые не являются сторонниками ХАМАСа. И это отражает аналогичные убеждения об иудаизме и в Израиле, которых придерживаются многие религиозные израильтяне и американские евреи, которые не являются частью или даже не поддерживают террористические группы любого рода.

При этом идеология террористических групп также часто изменчива, что делает ее плохой основой для классификации групп или учета их динамики. Это особенно верно, когда речь идет об организационных целях. Так, например, в 1988 году задачей «Аль-Каиды» было взятие под контроль Афганистана; в 1992 г. - убийство американских солдат в Аравии и в Африке, в 1996 году - освобождение мусульман во всем мире; в 1998 году - убийство американцев по всему миру; в 2001 году - освобождение Палестины. Другие известные группы, включая бригады мучеников Аль-Аксы в Палестине, КРП в Турции, ЭТА в Испании и «Светлый путь» в Перу, также постоянно изменили свои идеологические цели.

Являясь отражением системы определенных ценностей и убеждений, идеология терроризма обеспечивает террористам самоидентификацию как некоего социально-политического движения, основной целью которого является освобождение определенных субъектов от чего-то или кого-то. Это реализуется в их роли «освободителей», «борцов с режимом», «воинов джихада» и т.п. Именно специфическая идеология, обеспечивая интеграцию и мобилизацию террористических группировок, способствует их объединению в единое движение. Что следует признать отличительной особенностью терроризма на современном этапе. При этом идеологии терроризма становится свойственна коммуникативная функция, которая реализовывается в процессах манипуляции, воздействия на социальное видение, осознания и осмысления окружающей действительности, обеспечивая закрепление в общественном сознании требуемых террористам националистических, религиозно-политических или сепаратистских моделей поведения.

Из этого вытекает и иная цель идеологии терроризма, состоящая в расширении рядов террористов посредством вовлечения новых лиц в террористические группировки. При восприятии террористов, как лиц, поддерживаемых своей идеологией, организационной структурой и активной практикой, происходит нивелирование как территориальных, так и правовых ограничений государств, создавая для террористов возможности для оправдания различных форм насилия в отношении тех лиц, которые не имеют прямого отношения к теракту.

Следует отметить, что в Федеральном Законе РФ № 35 от 6 марта 2006 г. «О противодействии терроризму» дано принципиальное понимание терроризма: «Терроризм - идеология насилия и практика воздействия на принятие решения органами государственной власти, органами местного самоуправления или международными организациями, связанные с устрашением населения и (или) иными формами противоправных насильственных действий» Федеральный закон Российской Федерации от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» // Российская газета. 2006. 10 марта.. Следовательно, идеологический компонент на законодательном уровне выступает как сущностной признак терроризма. Также, соглашаясь с позицией Е.П. Ильина, сам факт трактовки понятия «терроризм» через концепт «идеология насилия» выступает как правовое и политическое обоснование потребности в предупреждении и его профилактики на идейно-ценностном уровне. Согласно его данным, многие террористические группировки при создании идеологического обоснования собственных действий используют преимущественно элементы идеологии исламизма (радикального ислама). При том, что иные элементы идеологии терроризма в нее включаются и многие другие экстремистские идеи: неофашизма, национал-сепаратизма, религиозные и пр. Ильин Е.П. Организация противодействия идеологии терроризма в Российской Федерации // Вестник Национального антитеррористического комитета. 2014. № 1. С. 32-47..

Преподнесение как определенной общественно значимой идеи в рамках идеологии терроризма порождает чувство сопричастности к процессам изменения социальной реальности, актуализируя ценность террористического движения и мотивацию участия в нем. Вступая в террористическую группировку, человек стремится компенсировать чувство неудовлетворенности и дискомфорта своего бытия. Обосновывая необходимость ухода от такого состояния, идеология терроризма определяет для него свою реальность, придает новый смысл жизни, навязывает ощущение значимости и самоудовлетворения.

Стремление идеологии затронуть социальные, национальные и религиозные чувства обусловлено формированием интересов и потребностей определенной категории лиц более четко, акцентируя при этом внимание на их конкретных проблемах, указывая источники и способы их разрешения посредством осуществления активных действий. В этой связи следует согласиться с тем, что благодаря подобному участию возможно «снизить неопределенность и повысить самооценку человека, таким образом излечивая некоторые травмы, вызванные тяжелыми личными переживаниями… террористические организации предлагают идеологию с сильной моральной составляющей, глубоким смыслом и оптимистическим видением будущего» The Social Psychology of Suicide Terrorism. 19/10/2014/ by de la Corte Ibбсez, Luis [Electronic resource]. URL: https://www.ict.org.il/Article/1233/The-Social-Psychology-of-Suicide-Terrorism (date of access: 02.04.2018)..

Следовательно, в основе идеологии терроризма лежит рационально-логическое обоснование терроризма, позволяющее обеспечить оправдание и обоснование применения насилия для утверждения значимых для террористов ценностей. Ключевым моментом является уход от вины и, соответственно, перекладывание ответственности за собственные действия на иных лиц, центральным из которых в большинстве случаев признается одно или несколько государств, которые, по их мнению, и практикуют насилие и террор в собственных интересах. Следует учитывать совпадение идейных симпатий государств с особенностями их внешней политики, включая и стратегические интересы.

Вместе с тем именно в рамках идеологии терроризма постоянно муссируется тезис относительно оправданности и допустимости использования насильственных методов в качестве мер самообороны, что исключает их восприятие как преступной активности при условии реализации таких методов в противовес активности государства или иным факторам силы, ограничивающим свободу. Этим во многом определяется то, что основой большинства идеологических доктрин террористических группировок являются проявления экстремизма радикально-революционного или радикально-консервативного толка.

Благодаря экстремизму происходит идейная подпитка терроризма, обусловливающая его развитие. Тем не менее нельзя говорить о том, что терроризм выступает в качестве социальной практики экстремизма. Вместе с тем у практики экстремизма есть существенное отличие от практики терроризма, в рамках которой экстремист не совершает свое деяние полностью, а террорист доводит свое дело до завершения. Следовательно, можно согласиться с тем, что «экстремизм появляется из крайностей восприятия жизни общества, а терроризм происходит из крайностей экстремизма» Можно ли говорить об идеологии терроризма? Ответов на этот вопрос существует множество. Рассмотрим основные из них [Электронный ресурс] // Управа района Марфино. URL: http://marfimos.ru/antiferro/recommendations-on-rules-of-personal-safety/can-you-talk-about-the-ideology-of-terrorism-answers-to-this-question-are-many-consider-the-main-one.php (дата обращения: 05.04.2018)..

В этой связи следует привести наиболее часто встречающиеся комбинации идеологий, которые выделяет Е.А. Степанова:

a) синтез правого экстремизма и религиозного фундаментализма;

б) смесь радикального национализма и левого экстремизма;

в) религиозный экстремизм в сочетании с радикальным национализмом или с этническим сепаратизмом Степанова Е.А. Терроризм: проблемы определения и функционально-идеологическая типология // Мировая экономика и международные отношения. 2010. № 7. С. 23-32..

В настоящее время проведение классификации существующих видов современного терроризма, исходя из их идеологических оснований, является достаточно сложной задачей. Среди основных причин этого можно назвать отсутствие самостоятельных и концептуально сформированных целостных идеологических конструкций, свойственных определенным террористическим группировкам. Идеология терроризма сегодня более похожа на совокупность различных идеологем, которые служат обеспечению достижения тех или иных целей, динамика выбора которых достаточно активна. В этой связи при достаточно сложном характере идеологий террористических группировок наиболее продуктивным является выявление общих оснований идеологии терроризма, среди которых можно назвать следующие:

Левый экстремизм: насилие в поддержку революционной социалистической программы и мнение о том, что человек является защитником народа. Характеризуется пренебрежением к капитализму, империализму и колониализму, марксистской политической направленностью и прокоммунистическими / социалистическими убеждениями или поддержкой децентрализованной, неиерархической социально-политической силы. История ХХ века говорит нам о том, что маргинализованные группы населения не просто мобилизуются спонтанно. В то время именно левая идеология играла центральную роль в создании сначала чувства общности (в качестве рабочих или крестьян), а затем в наполнении этой общины чувством политической цели. В других случаях рабочие просто не поднимались или поднимались в защиту договоренностей, которые, как считалось, противоречили их интересам (например, фашизм).

Правый экстремизм: насилие в поддержку убеждения в том, что личный и/или национальный образ жизни подвергается нападению и либо уже утрачен, либо угроза неминуема. Характеризуется антиглобализмом, расовым или этническим превосходством, или национализмом, потребностью в централизованной федеральной власти, почитанием свободы личности и/или верой в теории заговора, которые сопряжены с серьезной угрозой национальному суверенитету и/или личной свободе.

Националистический / сепаратистский экстремизм: насилие в поддержку этнического или геополитического самоопределения. Характеризуется региональной концентрацией и историей организованной политической автономии, традиционного правления или регионального правительства, а также приверженностью к обретению или восстановлению политической независимости.

Религиозный экстремизм: насилие в поддержку конкретной религиозной системы убеждений и соответствующих ей культурных обычаев и взглядов, иногда в противовес конкурирующим системам убеждений. Характеризуется противостоянием предполагаемым врагам Бога, неверующим или предполагаемым злодеям; стремлением насильственно ввести религию в политическую или социальную сферу посредством введения строгих религиозных принципов или законов; и/или привести к концу времен (подкатегории: христианский, еврейский, исламский). В этой связи особенно следует выделить то, что роль идеологии еще более усложняет предполагаемую взаимосвязь между религией и терроризмом. Многие в мусульманской общине быстро дистанцируются от идеологических вариантов, проповедующих насилие. Самый распространенный вывод заключается в том, что у терроризма нет религии.

История свидетельствует о том, что идеология может взаимодействовать с факторами индивидуального уровня по-разному и может давать различные результаты. В последние два десятилетия конкретные толкования религиозных текстов породили идеологии, которые придают смысл отдельным лицам и прославляют акты насилия как логические действия. Во многих случаях эти идеологии потребляются без каких-либо серьезных действий. Иногда они проявляются через вокальную поддержку и пропаганду. В некоторых случаях они вынуждают отдельных лиц совершать акты насилия самостоятельно или создавать организации, которые позволили бы им это сделать, или вступать в них. Эта реакция в некоторой степени понятна, поскольку большинство верующих не хотели бы, чтобы они сами или их система убеждений были связаны с отвратительными актами.

Религия, однако, является как социальным явлением, так и божественным. Она практикуется людьми и является частью всех их моральных недостатков и успехов. Учитывая ее широко распространенный характер и легитимность, которой наделяет ее человеческое общество, религия является центральным компонентом многих построенных идеологий, как мирных, так и насильственных. Когда кто-то покупает идеологию джихадизма, его или ее чувство себя, сообщества и мира в целом происходит от экстремального толкования религии и связанных с ней практик. Помимо этого, борьба с воинственностью не может игнорировать роль идеологии и роль, которую играют насильственные интерпретации религии. При рассмотрении этого фактора роль религиозных общин становится первостепенной. Одним из важных вкладов, который могут внести общины, является выявление и изоляция идеологов, проповедующих ненависть и насилие. Другой способ заключается в том, чтобы обеспечить адекватные усилия по институционализации ненасильственных и прообщественных толкований и норм.

Терроризм не является продуктом идеальных отношений, которые связаны с исламом. Он во многом является порождением различных факторов экономического порядка, среди которых можно выделить бедность и нищету, присущую ряду мусульманских государств как Азии, так и Африки, низкий уровень социальной защиты населения и т.п. Другую группу факторов составляют идеи экстремизма и терроризма, которые возникают на основе политической нестабильности, беззащитности граждан от угроз и насилия, мародерства, бандитизма и коррумпированности государственной власти. Поэтому все усилия, все более очевидно, что необходимы различные меры. Только преодолев структурные, индивидуальные и идеологические корни терроризма, государства имеют все шансы искоренить эту угрозу.

Сегодня практика свидетельствует о том, что сущность террористической активности не вытекает из религиозных текстов или двойственного характера существующих в них положений. Как раз двойственное понимание присуще религиозным текстам различной направленности, где основной проблемой становится не само содержание, а передача религиозного текста на определенном языке. То есть речь может идти о лингвистической или семантической проблеме, выходящей не только за пределы идеологических проблем, но и за пределы политики в целом. Следует четко понимать невозможность приписывания терроризму опоры на положения определенной религии в обществе, где любая религия есть, прежде всего, свобода своего вероисповедания. Не понимание или неприятие этого факта на уровне государства как раз и способствует эскалации межрелигиозных или межэтнических конфликтов уже с участием государства.

Расширение сферы экстремистской активности сил терроризма как раз и есть подтверждение этого момента. При этом заявленная радикальность исламских движений никак не может отождествляться с мусульманской верой, даже несмотря на использование ее лозунгов и Святого писания в своей идеологической основе. Экстремистская трансформация религиозных канонов уже сама по себе несет вред народам, приверженцам исламской веры посредством искажения ее основных постулатов, создавая в умах истинных мусульман страх и неуверенность не только в религиозных институтах, но и в светских основаниях государственности.

Известно, что порождением идеологии терроризма стало стремление определенных субъектов к изменению тех или иных общественных отношений на основе, как справедливых идей социального развития, так и авантюристских идей, преследующих часто эгоистические цели достижения власти или материального обогащения. Как раз последние по своей сути противоречат основным положениям мировых религий. При этом следует учитывать и то, что в силу общественного развития становление либеральной модели экономического развития явилось катализатором не только нарушения равноправия в распределении материальных благ, но и вызванного этим насилия, старавшегося нивелировать противоречия данной экономической модели. Естественно, уже на уровне общественного сознания появилась потребность, вылившаяся в устойчивый трен изменения ситуации, породившей прямо или косвенно формирование террористических устремлений как крайнего способа социально-экономических и политических трансформаций.

В существующей либеральной модели современной мировой экономики принципы равенства и справедливости, вытекающие из религиозных текстов, доминирующими не являются. Вместо них действует экономический закон спроса и предложения. Это порождает, особенно в беднейших странах, две основные идеологические тенденции: негативное отношение к существующим экономическим отношениям и стремление к достижению материального благосостояния альтернативным путем. Тем самым в условиях отрицания экономической действительностью религиозных норм и культурных традиций именно опора на религиозные ценности часто ведет потенциальных террористов к принятию основных идей терроризма как панацеи от бедствования на личном уровне, часто усугубляющегося поддержкой коллективных настроений.

К настоящему времени у терроризма отсутствует четко обозначенный противник, поэтому на уровне идеологии основной противоборствующей категорией являются «силы зла». Так, основные террористические движения происламского толка опираются на радикальную идеологию «Братьев-мусульман», появившихся в Египте в XX веке. Ими отрицались все блага современной цивилизации, используемые мусульманским населением во всем мире: радио, кинематограф, телевидение, реклама, европейская мода и т.п., что для них и составляло в комплексе проявления сил зла. При этом проявления идеологического конформизма заключались в запрете публикаций журналов, проведении политических дискуссий и избирательных кампаний, способных обеспечить становление демократического режима. В обоснование этого выдвигался посыл об ослаблении мусульманского мира.

Подобная идеологическая подоплека в настоящее время привела к тому, что исламскими радикалами борьба уже ведется не только против существующих политических режимов в Америке или Европе, но затрагивает и мусульманские страны, обосновывая эту активность как построение нового мира с самого начала. То есть политические задачи в рамках терроризма уже приобрели уровень низвержения старой политической системы и построение вместо нее новой. Фактически это было продемонстрировано талибами еще в Афганистане после ухода из страны ограниченного контингента советских войск. Но, несмотря на то, что «идея мусульманского возрождения в форме единого государства сама по себе не содержит в себе ничего преступного, как и прочие универсалистские идеи, например, коммунистического интернационала, панславизма, христианского всеединства, даже европейского объединения. Ее можно считать утопистской, консервативной, какой угодно, но не криминальной. И она может стать организующей и вдохновляющей основой масштабной деятельности» Гусейнов А.А. Терроризм в современном мире. Опыт междисциплинарного анализа (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. 2005. № 6. С. 6., лидерам радикального ислама удалось объединить в единое движение значительное количество вооруженных исламистских группировок и других террористических организаций, действующих практически во всем мире.

Причем особенностью террористической активности в мусульманских странах является стремление террористов к уничтожению единоверцев, которые в большинстве своем не принимают идеи джихада в том виде, который исповедуется современными террористическими группировками. Радикальные исламские движения не смогли привлечь на свою сторону большинство населения в мусульманских странах. При этом и в европейских государствах, имеющих устойчивые мусульманские диаспоры, кадровое пополнение радикальных группировок происходит выборочно, в основном из кандидатов, находящихся в отрицательных условиях, без работы, денег или на нелегальном положении.

Представляя собой реальную «силу зла» современный терроризм не в состоянии использовать существующий идеологический базис общества, что предполагает формирование особого идеологического поля. Причем это поле должно обеспечивать и различные уровни осознания «значимости» террористической деятельности, которые включают как низменные цели, так цели освобождения всего человечества. Большинством религиозных культов признается образ общего врага, который может быть обвинен во всех проблемах организации: неверные, Сатана, государство и т.п. У человека в его натуре заложена потребность выделения как своих врагов, так и своих союзников. Именно данное стремление к самоидентичности используется идеологами радикального ислама как фактор поддержки боевого духа бойцов, определяя им того или иного врага. Это во многом формирует состояние у террориста внутреннего самооправдания, обеспечивающего его участие в террористических акциях. В любом случае предназначение идеологии терроризма является обеспечение готовности реализовать поставленные цели руководителей террористической группировки.

Длительное существование определенного количества членов террористических группировок в едином идеологическом пространстве, отличном от нормального восприятия действительности, в условиях постоянного воздействия на их сознание с использованием психологических технологий и интенсивных тренировок по боевому применению, приводит к формированию особого вида общественного сознания - терророгенному сознанию.

Терророгенное сознание представляет отличное от устоявшихся в мире культурно-исторических и социально-экономических реалий искусственно созданное и обособлено существующее восприятие жизни определенной совокупности людей, объединенных единым идеологическим комплексом, формирующим у индивида на уровне фанатичности осознание собственной исключительности и гипертрофированной значимости в окружающем мире. Терророгенное сознание формирует специальный комплекс потребностей, связанных с защитой узконаправленных высших идеалов или интересов, достижение которых обладает в рамках данного сознания высоким или даже исключительным уровнем морального одобрения с использованием гипертрофированных форм религиозного обоснования. Для формирования и ретрансляции данного идеологического конструкта каждая террористическая группировка обладает явным или имеющим определенное конспиративное прикрытие первичным идеологическим ядром.

Следовательно, идеологии терроризма свойственно не только определенное мировоззрение, отражающее в том числе и определенные ментальные конструкции, но и ряд характерных черт, состоящих в наличии полной бескомпромиссности и крайней нетерпимости к оппонентам при доминировании абсолютного догматизма и притязаниях на абсолютную истинность совершаемых действий; искаженного восприятия окружающей действительности, включая ее отрицание при угрозоориентированном восприятии мира; высокой степени радикальности во взглядах и экстремальности в выборе способов действия целей; утопизме и абсолютной вере в достижимость своих идеалов, а также фанатизме, одержимостью определенной идеей.

Таким образом, идеология терроризма предстает в качестве совокупности идей, ценностей и установок, обладающих в целом крайне радикальным характером. При этом такая идеология есть, прежде всего, осознанная форма целенаправленного обоснования использования различных форм насилия в различных условиях и в отношении неопределенного круга лиц, легитимизирующая саму террористическую деятельность. Терроризм в данном ключе выступает асимметричной формой противодействия существующим в обществе и государстве идейно-ценностным конструкциям, целью которого является стремление к нарушению или полному уничтожению существующего порядка социокультурного взаимодействия применительно к каждому случаю террористической активности.

3.2 Подсистемы терроризма: идеология, стратегия, тактика, специфика развития

При формировании возможностей террористической группировки, стремление расширить свою деятельность, включая обеспечение способности к эффективному осуществлению террористических акций и создание соответствующих организационных структур, занимают у террористов важное место. Актуальным в данном случае является вопрос о том, как структура террористической группировки в целом и степень интеграции ее элементов в частности могут влиять на способность осуществления террористической деятельности на транснациональном уровне в условиях глобализации. Полагаем, что уровень «интернационализации» существенно варьируется от одного критерия к другому и от одного вида терроризма к другому. При этом на первый план выходит, собственно, то, о каком уровне интернационализации в деятельности террористической группировки должна идти речь.

Однако, как уже отмечалось, любой уровень продиктован общим состоянием целей и повесткой деятельности террористической группировки исходя из ключевых аспектов господствующей идеологии, которая частично может замещаться, например, религиозными основаниями. В настоящее время нигде нет более четкой связи между идеологией террористической группировки и ее структурой, чем в случае террористических организаций исламского толка Stepanova E. Terrorism in asymmetrical conflict: ideological and structural aspects // SIPRI Research Report № 23. Oxford university press, 2008. 186 p.. Так, «Хезболла», которая была сформирована как вооруженное повстанческое движение, первоначально возникла как более централизованная организация, как группировка мятежников, которые руководствовались идеями религиозно-политического радикализма и предпринимали попытки отразить идеологические и организационные формы иранской модели устройства.

Постепенные идеологические и структурные преобразования превратили ее во все более политизированное военизированное движение с растущим политическим и социальным профилем. «Хезболла», как военное формирование, стала отдельной и все более профессиональной организацией. В случае с «Хезболлой» первоначальная задача вооруженного сопротивления позже была усилена социально-религиозными и политическими функциями. Поэтому неудивительно, что ей присуща достаточно сложная структура, отражающая всю многогранность характера входящих в нее элементов (религиозного, военного, социального и политического) и объединение элементов, обладающих различными организационными формами.

В свою очередь, организационная структура организации «ХАМАС» включала многие сетевые объекты еще с той поры, когда она была локальной ветвью «Братьев-мусульман», и задолго до того, как она стала фактически организацией насилия. При этом растущая национализация и политизация движения потребовала более упорядоченной, консолидированной и идентифицируемой структуры. Это привело «ХАМАС» к формированию идентифицируемого, коллегиального политического руководства.

В настоящее время два основных метода определяют организационную структуру террористических группировок. Эти методы реализованы в иерархической или сетевой моделях. Террористическая группировка может использовать либо определенный тип, либо комбинацию этих двух моделей.

К террористическим организациям, имеющим сложившуюся иерархическую структуру, относятся те, где имеются четко определенная вертикальная цепочка команд, осуществления контроль и мер ответственности. Любые коммуникации осуществляются вверх и вниз по организационным каналам, которые соответствуют этим вертикальным цепям, но могут не обязательно проходить через всю организацию горизонтально. Иерархические организации характеризуются наличием в своих подчиненных ячейках большей специализацией функций, таких как обеспечение, разведка или собственно проведение операций. Как правило, только лидер ячейки знает о других ячейках или контактах, и только высшее руководство обладает видимостью миссии в целом.

В прошлом террористическая деятельность организовывалась с помощью идентифицируемых организаций команд и специальной структуры контроля, на которые влияла или революционная теория, или идеология. Этой структуре соответствовали такие радикальные организации, как Японская Красная Армия, Фракция Красной Армии в Германии, Красные бригады в Италии, а также этнонационалистические квазитеррористические движения, такие как Организация освобождения Палестины, Ирландская республиканская армия и группы баскских сепаратистов.

У этих организаций был четко определенный набор политических, социальных или экономических целей и индивидуальные аспекты их организаций, таких как политическое крыло или группа социального обеспечения, обеспечивающих их успехи. Необходимость координации действий между различными подчиненными ячейками, такими как политические офисы или группы ненасильственной поддержки, способствовала существованию сильной иерархической структуры полномочий Sageman M. Leaderless Jihad: Terror Networks in the Twenty-First Century. University of Pennsylvania Press: Philadelphia, 2007.. В частности, иерархическая структура во многом являлась зеркальным отражением условной военной структуры в IRA -от Совета армии IRA, через региональные бригады и батальоны к ротам - с собой структурой руководства на более низких уровнях, отражающих структуру руководства на более высоких уровнях.

Создание меньших, но более плотно интегрированных и более автономных боевых ячеек осуществлялось с целью оптимизации участия боевых групп в реальных атаках. В случае IRA эта структурная перестройка стала частью более широкого перехода к стратегии «долговременной войны». Эта стратегическая корректировка должна была рассматриваться как стремление к выходу из тупика, возникшего в результате неспособности каждой из сторон вооруженного противостояния достичь решающего военного успеха. В этой ситуации IRA пришлось обратиться к асимметричной форме борьбы и учитывать закономерности внутренней организации. В целом, в структурном плане в последние десятилетия «холодной» войны типичные группировки партизан и террористов, осуществляющих деятельность националистической направленности, отражали определенную левую идеологию. Такие группы, особенно радикальные марксистские или маоистские организации, как правило, имели вертикальные цепочки командования и структуры, которые либо полностью, либо значительно были централизованными.

В настоящее время террористы все чаще используют более гибкую систему сетевой организации. Чтобы признать определенное образование как сеть, все ее элементы должны воспринимать себя как части большей сети и быть готовыми действовать как сеть. С точки зрения теории организации основной характеристикой любой сети является ее неиерархический, децентрализованный характер Knorr C.K. Complex Global Microstructures. The New Terrorist Societies // Theory, Culture & Society. 2005. Vol. 22(5). Р. 213-234.. При этом группы, основанные на религиозных или экстремистских мотивах, могут не иметь конкретной политической или националистической повестки дня. У них меньше потребностей в иерархической структуре, необходимой больше для согласования планов и действий. Вместо этого они могут зависеть и даже развиваться при обособлении от групп или людей из разных мест.

Эффективность сетевой террористической организации зависит от нескольких аспектов. Так, сеть достигает долговременной организационной эффективности, когда в ее клетках доминирует объединяющая идеология, есть общие цели или взаимные интересы. Трудность для деятельности сетевых организаций, не имеющих единой идеологии, заключается в том, что клетки могут преследовать цели или предпринимать действия, которые не соответствуют целям общей миссии или контрпродуктивны доктринальной философии организации. В этом случае независимость клеток не позволяет развивать синергизм между террористическими практиками и ограничивает их вклад в достижение общих целей.

Сегодня сетевую организацию все чаще используют террористические группировки различных типов на всех уровнях: от локального до глобального. Одной из основных причин принятия сетевой конфигурации является обеспечение внутренней и внешней безопасности. Проблемы или потеря одной ячейки не должны ставить под угрозу идентичность, местоположение или существование других ячеек. Функции разделения на ячейки в организационной структуре террористической группировки затрудняют проникновение врагов на уровень всей организации. Боевики внутри одной ячейки часто не знают о существовании других ячеек и не могут предоставлять конфиденциальную информацию третьим лицам.

Анализ структурных закономерностей современного терроризма, особенно в его транснациональных формах, позволяет констатировать доминирование теории «организационной сети» Stepanova E. Terrorism in asymmetrical conflict: ideological and structural aspects // SIPRI Research Report. 2008. № 23. Oxford university press, 2008. 186 p.. Согласно этой теории, сеть является специфической, отдельной организационной формой, набравшая силу в эпоху стремительного развития информационно-коммуникационных технологий, несмотря на то, что ранее в более примитивных формах использовалась и ранее. В условиях информационной эпохи сетевые структуры имеют ряд важных преимуществ перед другими организационными формами. Например, по сравнению с иерархическими структурами сетевые организации являются более гибкими, мобильными, лучше приспосабливающимися к изменяющимся обстоятельствам и более стабильными во время системных потрясений и во время кризиса. Но в то же время любой организации, особенно относительно большой, даже если она в значительной степени децентрализована, требуется, по крайней мере, минимальный набор иерархических функций. В то время как элементы сети взаимосвязаны, они автономны и не подчиняются прямым, формальным приказам выше.

Транснациональная террористическая организация может использовать сетевые объединения для формирования своей универсальной сети, чтобы направлять использование средств исходя из оперативной деятельности сети ключевых звеньев (хабов), осуществляя при этом весь комплекс подготовительных и целевых акций. Но вариант сетевой структуры - это достаточно слабо связанный метод, который зависит больше от адептологического намерения, а не от какой-либо формализованной структуры командования и контроля или поддержки. Эти полунезависимые или независимые ячейки могут осуществлять планирование и действия в рамках своих собственных функций, связанных с продвижением общей с другими террористическими организациями идеологии, которые могут иметь региональный, транснациональный охват. Отдельные индивиды, например, могут интерпретировать религиозные взгляды и формировать свою точку зрения относительно мер продвижения идеологии и осуществления частных акций.

Достаточно опасной особенностью сетевой организации является то, что клетки могут формироваться из общего идеологического посыла конкретного террористического объединения. Так, транснациональные подпольные террористические ячейки радикального исламистского толка обладают различным политическим контекстом, и они рассеяны во многих частях мира. Если они и связаны в более широкую децентрализованную сеть, то через определенные неформальные, скрытые связи. Эти характеристики не соответствуют активным, эффективным и, казалось бы, слаженным действиям, благодаря которым эти ячейки осуществляют свою террористическую деятельность.

Следовательно, масштабы оперативной деятельности террористических группировок предполагают гораздо более высокий уровень внутриорганизационной согласованности и доверия, чем могут обеспечить только религиозные и идеологические убеждения и цели, особенно если последние сформулированы в очень общем виде. Современные транснациональные террористические сети демонстрирует аморфную, многослойную структуру и свободные и скрытые связи между различными элементами Милецкий В.П. Терроризм: политико-правовое измерение теории и практики противодействия // Всероссийский криминологический журнал. 2017. Т. 11, № 1. C. 180-189.. Отсутствие строгой вертикальной цепочки командования и неформальное лидерство на макроуровне соединено с множественными и разнообразными комбинациями сетевых и иерархических объектов на микроуровне. Главный вопрос состоит тогда в том, почему, несмотря на все эти характеристики, таким движениям удается действовать эффективно и функционировать как единый организм.

Сетевой метод образования клеток и акцент на действие как наиболее прямой способ присоединения и реализации возможностей быть принятым в движение в рамках современного транснационального террористического движения уже были использованы «Аль-Каидой». Одной из главных особенностей многоуровневой сети «Аль-Каиды» является ее способность обеспечить эффективную координацию действий, предпринимаемых полностью автономными ячейками. Эта координация не осуществляется ни на средства централизованного контроля (как в иерархиях), ни через взаимные соглашения, компромиссы и консультации (как в сетях).

Согласно организационной теории сети, структурное развитие пост-«Аль-Каиды» в более широкие, более фрагментированные и рассеянные движения демонстрирует переходную организационную структуру. Она превратилась из значительно формализованной организации в более аморфную, децентрализованную сеть ячеек, которые с точки зрения организационной формы очень напоминают бизнес-схему франшизы. Эти ячейки разделяют транснациональное движение радикальной исламистской идеологии, следуют общим стратегическим принципам, сформулированным их лидерами и идеологами, и используют имя, например «Аль-Каида», как бренд, но не обязательно формально связаны с ним в структурные объединения.

Эта сеть отображает, по крайней мере, некоторые из основных характеристик сегментированной полицентричной, идеологически интегрированной сети. Сегментированная природа такой структуры означает, что она состоит из множества клеток. Ее полицентрический характер подразумевает, что у нее нет единого центрального руководства, но есть несколько лидеров и структурные узлы. Подобная структура сети демонстрирует, что деятельность, лидеры и центральные узлы интегрированы в сеть посредством структурных, идеологических и личностных связей, определяя очень высокий уровень структурной гибкости и адаптивности.

Но при этом главная интегрирующая сила для подобной сети реализована в ее общей идеологии. Чтобы подчеркнуть эту связь, следует указать термин, используемый для обозначения большинства подобных сетей, как «функционально-идеологическая сеть» Stepanova E. Terrorism in asymmetrical conflict: ideological and structural aspects // SIPRI Research Report № 23. Oxford university press, 2008. 186 p.. Использование современных средств коммуникации и общая идеология помогают соединить разрозненные, изолированные или неформально взаимосвязанные элементы современных террористических сетей. Следует отметить, что подобная организационная форма доминирует во многих общественных протестных движениях на Западе, в частности, в таких кампаниях, как антиглобалистское движение. Следовательно, для современных функционально-идеологических сетей общие идеологические убеждения и ценности играют еще более высокую значимость основного объединительного принципа, чем для более традиционных типов антисистемной группы.

Неудивительно, что после «Аль-Каиды» появилось транснациональное исламистское движение ИГИЛ, которое является сегодня одним из самых сетевых из исламистских движений террористического толка Terrorism Studies FreeBook [Electronic resource]. URL https://www.routledge.com/posts/9058 (date of access: 09.05.2018).. Транснациональное «Исламское государство» не является чистой сетью. Как большинство структур, оно также показывает некоторые элементы иерархии. Например, у него есть лидеры - даже если они не являются обязательно лидерами в классическом понимании этого слова. В нем существуют неформальные горизонтальные связи между некоторыми из его многочисленных клеток в многоуровневой системе, для подключения которых требуется хотя бы несколько вертикальных ссылок на его различные уровни. Эта гибридная форма позволяет объединить сеть и иерархические элементы, чтобы укрепить свои сильные стороны и компенсировать их взаимные слабости. Однако даже эта гибридная форма не может объяснить, почему автономным ячейкам удается действовать эффективно и, казалось бы, скоординированным образом в соответствии с общей стратегией и руководящими принципами, сформулированными лидерами и идеологами движения.

В случае терроризма общий сдвиг в сторону сетевых форм организации часто интерпретируется как резкий контраст между «старым» и «новым» терроризмом. Согласно этому упрощенному взгляду, старый, до 11 сентября 2001 года, терроризм - это этнополитический, левый и другие традиционные типы, связанные с иерархическими моделями, в то время как новый транснациональный супертерроризм является синонимом сетевого терроризма. В этой связи полезно сделать акцент на четырех общепризнанных общих тенденциях в развитии сетевых характеристик современных террористических организаций.

Первая тенденция - это общее распространение сетевых форм, особенно среди негосударственных субъектов. Группы, отображающие ключевые сетевые объекты, получают значительные преимущества в асимметричной конфронтации против менее гибких и менее подвижных государственных структур. Отсутствие строгой иерархии, единого структурированного центрального руководства и непосредственного управления подчиненными подразделениями усложняет задачу уничтожения этого движения. Распространение объектов сети можно проследить в организационном развитии групп различных типов, их целей и ориентаций, которые варьируются от преступных или воинственно-террористических вооруженных организаций и антисистемной деятельности до экологических групп и движений гражданского общества.

Вторая тенденция - какой бы теоретический подход ни применялся, на практике контраст между сетями и иерархиями, различия между неофициальными децентрализованными сетями и официальными организациями обладают строгой дихотомией. Они также не отражают должным образом сложную диалектику природы современных организационных моделей, большинство из которых являются смешанными, гибридными структурами. Основные различия между сетями и иерархиями не означают, что нет места для промежуточных структур. В спектре структурных моделей наиболее часто существующие - это организации, включая террористические группы, которые находятся между двумя крайностями чистой сети и чистой иерархии. Большинство сетевых и иерархических элементов иногда сочетаются с элементами других организационных форм, таких как кланы. В динамичном процессе организационного развития подобное сочетание может измениться от, например, относительно свободного балансирования в организации иерархических и сетевых функций, такие как в «Аль-Каиде», до более децентрализованного движения. Эта более децентрализованная организационная модель, используемая после «Аль-Каиды» транснациональным «Исламским государством», сохраняет многоуровневую координацию и некоторую неофициальную вертикаль связи при преобладании сетевых форм.

Третья тенденция - даже при всем внимании, уделенном характеристикам сетей современных террористов, было бы ошибкой сказать, что сетевые модели встречаются только в относительно недавнем явлении терроризма. Некоторые базовые характеристики сети также можно найти в более традиционных типах террористических групп. В определенной степени эти характеристики были неотъемлемой частью организационной структуры для ряда групп, которые занимались насильственной деятельностью на более локальном уровне. Повестки дня этих групп не выходят за пределы национальных рамок или конкретного вооруженного конфликта (от IRA в Северной Ирландии, исламистского «Хамаса» и до более секуляризованных бригад мучеников «Аль-Аксы»). Распространение сетевых элементов дает ощутимые сравнительные преимущества террористическим группам на всех уровнях. Если нет большой разницы между более традиционным терроризмом на местном и региональном уровнях и терроризм с точки зрения организации, это в разной степени корреляции сетевых и иерархических элементов. Естественно, для транснационального «Исламского государства» с глобальным охватом и неограниченными целями роль характеристик террористической сети намного выше, чем для более локализованной группы.