Базовая идейная структура право-радикальных идеологий в современной России

4). Система Дугина как вариант идеологии «Новых Правых». Идентификация и раскрытие системы Дугина посредством отсылки к Новым Правым весьма характерны для научного дискурса. Согласно одной коллективной статье, Дугин обретает место в рядах Новых Правых уже в силу активного взаимодействия с признанными лидерами движения. Murphy A.B., Bassin M., Newman D., Reuber P., Agnew J. Is there a politics to geopolitics? // Progress in Human Geography. 2004. 28,5. P. 625 Например, А. Шеховцов, несмотря на оговорку о многозначительности и расплывчатости термина Новые Правые, Shekhovtsov A. Aleksandr Dugin's Neo-Eurasianism: The New Right а la Russe P. 698 "анализирует нео-евразийство через призму ультранационализма, представляемого Европейскими Новыми Правыми, широкой метаполитической сетью фабрик мысли, журналов, коллоквиумов и разнообразных культурных проектов". Shekhovtsov A. Aleksandr Dugin's Neo-Eurasianism: The New Right а la Russe // Religion Compass. 2009. 3/4.P. 707 Надо полагать, использую данный термин для обозначения понятия, заключающего фундаментальную идеологическую структуру и некую неизменную логику ее разворачивания в систему, спроектированную французской фабрикой мысли Nouvelle Droite, возглавляемой А. Бенуа и ставшей моделью для организации идеологической деятельности иных национальных "правых радикальных" групп. Данная система смысла претерпевала значительные изменения, прошла путь от биологического расизма превосходства через заимствование идей структурной антропологии к "этноплюралистскому" культурному расизму. Bar-On T. Transnationalism and the French Nouvelle Droite // Patterns of Prejudice. 2001. V.45. P. 207 Был запущен процесс идеологического обновления и теоретического обоснования нео-фашизма, сознательно осуществлялось его дискурсивное смягчение и маскировка. Mammone A. The Transnational Reaction to 1968: Neo-fascist Fronts and Political Cultures in France and Italy // Contemporary European History. 2008. V.17. P. 231 Особенно интерес синтетический характер системы, отражаемой формулой: Консервативная Революция + идеалы Новых Левых. Bar-On T. Fascism to the Nouvelle Droite: The Dream of Pan- European Empire // Journal of Contemporary European Studies. 2008. V.16. P. 329 Для Новых Правых характерно отрицание эгалитаризма, индивидуализма и мультикультурализма, одобрение принципов иерархии и этнократизма, стремление к пост-либеральному порядку. Касательно методов и путей реализации своих идеалов, данные идеологи, привлекая работы А. Грамши, обращаются к метаполитической "культурной гегемонии". Важно подчеркнуть отказ Новых Правых от конструкта Нации в пользу одновременного принятия региональной и континентальной идентичностей. Постановленный поиск возвращает нас к понятию "фашизма", предложенному современным английским исследователем Р. Гриффином и используемому им для определения идеологических оснований "НП": Nouvelle Droite заключает в себе фашистское "ядро". Исследователь отмечает в качестве важнейшей черты "фашизма" его способность "ускользать" от четких дефиниций, генерировать мириады противоречащих друг другу вариантов разворачивания идеи национального возрождения в целостную идеологическую конструкцию. Изменчивый "фашизм", задаваемый весьма расплывчатым "мифом", обращается к различным стратегиям поведения в зависимости от сложившихся условий, структуры "политических возможностей". Исследователь выделяет следующие стратегии: интернационализация ("Новая Европа"); метаполитизация; отказ от формирования массовых движений (партий) и пропаганды иерархических режимов; колоссальная идеологическая гибкость (например, возможен, как религиозный фундаментализм (преимущественно в США), так и нео-язычество (Европа)). См. Griffin R. Fascism's new faces (and new facelessness) in the „post-fascist“ epoch // Griffin R. A Fascist Century. Essays by Roger Griffin / Ed. by M. Feldman. - Palgrave Macmillan. 2008. Новые Правые задают ядром своей системы возрождение Европы как Империи, осуществимое через раскрытие изначального, но технократического (от техне), "бытийного" источника ее творчества и могущества. Этот миф концептуально обеспечивается идеалом альтернативного модерна, доктриной дифференциализма и принципом метаполитики. Такие моменты как отрицание Христианства, исказившего истину Европы и недопущение установления националистической гегемонии или имперского господства материалистических цивилизаций (США и СССР), раскрываются как естественные следствия. Опираясь на намеченный конструкт, укажем спорность именования Дугина "новым правым" идеологом, обусловленная его ортодоксальным христианством, националистическим и экспансионистским "империализмом" "нео-евразийства", слабо выраженным "регионализмом".

5). Система Дугина как Х (нечто уникальное). Терминологическое распыление представляется во всей полноте. Опираясь на выработанную классификацию направлений современной отечественной политической мысли по заданию Российской идентичности на основе признания некоторой внешней угрозы, А.П. Цыганков помещает Дугина в лагерь Экспансионистов, Tsygankov A. P. The final triumph of the Pax Americana? Western intervention in Yugoslavia and Russia's debate on the post-Cold War order // Communist and Post-Communist Studies. 2001. V.34. P. 138 так как абсолютным Врагом объявляется США, атлантистская империя, примордиальное противостояние с которой задает Россию как сухопутную геополитическую империю, обязанную расширять свои владения на континенте, дабы одержать верх в глобальном противостоянии. М. Матуэл, обращая внимание на изменчивость, "эклектичность" и высокий адаптационный потенциал построений Дугина, заключает, что к данной системе нужно подходить как к "мета-идеологическому" феномену, всеобъемлющему базису, способному примирить все антизападные силы, становясь при этом условием некоего потенциально всесокрушающего синтеза. Отрицание современного Запада является сутью подобного построения. Автор вспоминает об одном из многочисленных самоопределений Дугина, а именно, о "национал-большевизме", Mathyl M. The National-Bolshevik Party and Arctogaia: two neofascist groupuscules in the post-Soviet political space // Patterns of Prejudice. 2002. V.36. P. 76 под которым российский мыслитель понимает, обращаясь к "советам" К. Поппера, тотальное и бескомпромиссное отрицание идеи "открытого общества". "Мета" измерение системы, обуславливаемое манихейским онтологическим дуализмом, обосновывается отсылкой к, воспроизводимой и развиваемой Дугиным, традиционной геополитической теме противостояния держав суши и держав моря, приводящий к оформлению в России "красно-коричневой мета-идеологии". Parland T. The Extreme Nationalist Threat in Russia. The Growing Influence of Western Rightist Ideas. - London: RoutledgeCurzon. 2005. P. 103 Большинство исследователей начинают работу с анализа применимости самоназвания "нео-евразийство" к системе Дугина, однако, их выводы противоречат утверждениям мыслителя. Исследователи демонстрируют наличие существенных расхождений между классическим евразийством двадцатых годов прошлого века и дугинским синтезом. Дугин якобы обращается к ссылкам на работы признанных философов и ученых во многом для легитимации своих идей. Л. Льюкс полагает прославление войны и насилия, пессимистическая апокалиптика, теории заговора, геополитический экспансионизм, жажда тотальной победы над Западом, характерные для мировоззрения Дугина, чертами, отличающими его систему от воззрений евразийцев. Luks L. A “Third Way”--or Back to the Third Reich? // Russian Politics and Law. 2009. V. 47. P. 16 Исследователь вычисляет обнаруживает действительные истоки дугинизма: Веймарский Правый Радикализм. См. Luks L. “Weimar Russia?” Notes on a Controversial Concept. // Russian Politics and Law. 2008. V.46. Дугин рассматривается как представитель "фундаментального консерватизма", характеризуемого порывом к освобождению от химерического российского "архео-модернизма", возможного посредством отказа от либерального политического и экономического проекта, отрицания глобализации западного образца, разворачивания идеи Евразийской цивилизации. Chebankova E. Russian fundamental conservatism: in search of modernity // Post-Soviet Affairs. 2013. V.29. P. 306 Из отдельных моментов стоит назвать: проповедь позитивной свободы, критика нигилизма и общества потребления, расчет на возврат религии в рамках постсекулярного тренда. Недостаток идеи фундаментального консерватизма кроется в том, что автор основывается на работах самого представителя этого направления. Идея археомодерна и трехуровневая структура социальной парадигмы (керигма, логос, мифос) предложены и развиты самим Дугиным в работе «Мартин Хайдеггер: возможность русской философии». Дугинизм характеризуется посредством конструирования идеального типа "Православно-ориентированной политики", центрируемой идеей "Третьего Рима", использующей религиозную философию и церковную историософию в геополитических конструктах, санкционирующей российский мессианизм. Sidorov D. Post-Imperial Third Romes: Resurrections of a Russian Orthodox Geopolitical Metaphor // Geopolitics. 2006. 11. P. 318

Подведем итог: адекватным представляется интерпретация системы смысла Дугина в терминах идеологии коллективного "возрождения". В качестве ядра распознается этноцентрическое прочтение апокалиптического осмысления судьбы Dasein'а (Хайдеггер), воплощающееся в отвержение Модерна и принятие курса на (вос)создание тотальности аутентичного русского "пространства" (бытие и его логоса). Более того, "необъяснимость" Дугина может быть объяснена обращением к анализу характерной для систем "возрождения" фигуры "пророка", возникающего с неизбежностью в ситуациях "лиминоидального" кризиса (натурализация перманентного переходного кризиса общества, выход из которых никак не запланирован или ясно не продуман в традиционных для общества системах смысла и предлагающего специфический и уникальный, но эклектичный синтез, претендующий на роль фундамента нового "номоса"). См. R. Griffin Modernism and Fascism

ПРИЛОЖЕНИЕ 12

КОНЦЕПТ ИДЕОКРАТИИ: СОДЕРЖАНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ

Поднимем вопрос о целесообразности использования понятия "идеократия" в политологическом дискурсе. Анализ вариантов употребления данного концепта позволит выявить различные смысловые оттенки, обнаружить линии интерпретативных расколов, наметить пути выработки ценного эвристического конструкта.

Впервые термин «идеократия» был употреблен в книге И.Г. Блюнчли «Общее государственное право», изданной в Москве в 1865 году. Исследователь выделяет четыре вида государственных форм «по способу представления противоположности между правительством и подданными, и особенно в качестве (а не в количестве) правителя». Блюнчли И.Г. Общее государственное право.- М.: Университетская типография Катков и Ко. 1865. С. 241. Будучи вписанной в прогрессистскую модель институциональной эволюции человечества, идеократия полагается самой ранней формой, достигшей совершенства и пика могущества в христианской теократии. «Здесь народ представляет себе государя, как существо, которое по самой природе выше его, видит в нем более, нежели человека, считает самого Бога истинным правителем государства». Государь обретает сверхчеловеческие черты, а его авторитет гарантирует абсолютное верховенство его суверенной воли над гражданской и публичной жизнью. Наряду с формами автор выделяет соответственно четыре типа «характера» государства: «Бывают государства с теократическим характером, хотя в них управление принадлежит не богу, а духовному государю, или жреческой аристократии, или народу, руководимому религиозными постановлениями». Там же. С. 244.

Для "охранителя" Л.А. Тихомирова «Всякая Верховная власть идеократична, то есть, находится под вла-стью своего идеала, безгранично сильна, пока совпадает с ним, и становится узурпацией (тиранией, олигархией, охло-кратией), когда сама выходит из подчинения ему". Тихомиров Л.А. Единоличная власть как принцип государственного строительства / Тихомиров Л.А. Руководящие идеи русской жизни.- М.: Институт русской цивилизации. 2008. С.60. Важно заметить, что Нация наделяется способностью "чувствовать", соответствует ли Власть своему нравственному закону и, соответственно, послушно подчиняться или выступать против измены и узурпации. Идеократизм имманентен суверенности, а также выступает критерием легитимности Верховной власти. Смена идеала с неизбежностью приводит к переосмыслению принципа построения государственного организма; предательство идеала обрекает власть на гибель.

Обратимся непосредственно к евразийской мысли, ведь именно в рамках этого интеллектуального движения концепт идеократии обрел наибольшую ясность и полноту, и именно к евразийскому пониманию идеократии относится подавляющее большинство комментариев научного и публицистического дискурса. Так Н.С. Трубецкой пишет об инновационном механизме отбора политической элиты, противопоставляемом аристократическому и демократическому, при котором общность мировоззрения выступает объединяющей силой правящего слоя. Идеократия есть технология, согласно которой функционируют лифты социальной мобильности. Однако не каждая «идея» может положить основание идеократическому строю, но только существенно универсалистская, понимаемая, однако, как ключевая инстанция "холистского" национализма, полагающая идеал и обязанность самопожертвования индивида ради блага целого. Целое, полагаемое истинной идеей-правительницей, должно обладать сверхчеловеческою ценностью, служение этой идее - нравственный долг, исполнение которого, требующее максимального напряжения всех физических и духовных сил, должно наделять деятеля бесспорным моральным престижем в обществе. Оно предзадано, существует необходимо, и требуется лишь осознать его, прозреть как нечто самоосуществляющееся, а потому свободное и в высшей мере истинное. Мыслитель говорит о евразийской Нации, братстве этнических групп, объединенных общностью исторической судьбы, культурой и служением единому Государству, скованных автаркическим "месторазвитием". Важно заметить, что Трубецкой отказывается ставить человечество на место этого целого, ибо человечество суть нечто неопределенное, ибо оно ничему не может быть противопоставлено без утраты душевно-духовного содержания и, соответственно, высоты исполнения долга.

Евразийский идеал государственности, опирающийся на схватывание сущности и попытки синтеза имперского и советского социо-политических идеологического и институционального дизайнов во многом воспроизводится в следующей интерпретации идеократии как типа политико-правового строения государственности, имеющего, по заключениям А.А. Горшколепова, следующие характерные черты: Структурно-ценностная детерминация верховной власти, предполагающая органическое восприятие государства народом; Общенациональный, соборный характер Ценностей; Преданность Идее как принцип формирования элиты; Государственный максимализм. Подчеркнем, автор движется от фактичности имперского строя, сложившегося в дореволюционной России, к идеям, утверждающим его верховенство и истинность, то есть, от институционального дизайна к идеологической рефлексии.

В.В. Кожинов фактически приравнивает идеократизм к византизму, подчеркивая евразийскую и идеократическую судьбу России, намечая сходства между Вторым Римом и Третьим. Автор полагает дихотомию номократия-идеократия, из которой следует, что идеократия есть строй, основанный на «Правде», не с неизбежностью имеющей непосредственные и явные связи с ортодоксальным христианством. Кожинов признает идеократический характер большевизма, обосновываемый, однако, не только глубинным идеалистическим универсализмом, но и связностью с тысячелетней судьбой России, что принуждает к размышлению об идеократии как российском феномене. Таким образом, идеократия суть строй, пронизанный представлением «Правды» как высшей ценности, осуществление которой во всех сферах жизни общества есть долг, как власти, так и подданных.

П.Н. Савицкий, стремясь вывести национальную идею на общечеловеческий уровень, отмечает сущностной чертой русского национализма наличие как "прикладнического" слоя племенного эгоизма, так и "вселенского". При этом важно не просто нечто универсальное, нередко в чистой всеобщности и абстрактности сводимое к общему знаменателю и идеальному минимуму, но признание онтологического идеализма. "Коммунистическая идеократия, не признавая самостоятельного значения идеи в истории, тем самым (курсив мой - В.П), по определению евразийцев, является лжеидеократией". Савицкий П.Н. Евразийство как исторический замысел / П.Н. Савицкий Избранное.- М.: РОССПЭН. 2010. С. 488. Восходящий к "Всеединству" В.С. Соловьева, идеократический идеал Л.П. Карсавина - полной иерархической формы самореализации "симфонической личности" - оформляет идеологическое стремление Савицкого к «вселенскости», а также совпадает с долгом совершенствования уникальной культуры, установленным Трубецким: "Идея культуры определяет ее государственность; ... для того, чтобы наилучшим и возможно полным образом осуществилась идея культуры, государство должно быть идеократическим, идеократией». Карсавин Л. П. Основы политики / Россия между Европой и Азией: Евразийский соблазн.- М.: Наука. 1993. С. 208.

"Авторитарный" уклон, который можно уловить в работах большинства еврозийцев, старательно выправляется в работах Н.Н.Алексеева, приравнивающего идеократическое государство к гарантийному, в котором "обеспечивается проведение в жизнь некоторых положи-тельных социальных принципов, некоторой стабилизированной социально-политической программы, которая может рассчиты-вать на всеобщее признание". Алексеев Н.Н. О гарантийном государстве / Русский народ и государство.- М.: Аграф. 1998. С. 373. Это государство формирует не мировоззрение людей, но общественное мнение культурной исторической эпохи, выступая скорее институциональным базисом социального консенсуса, становясь "почвенным" правовым государством. Выработаем сжатую формулу идеократической демотии, по Алексееву: Направляющий и стабилизирующий духовный и политико-социальный конституционный Принцип + Конкретная динамичная жизнь Народа. Вытравливая искаженные интерпретации идеального строя, евразиец отделяет ложную "идеократию" от настоящей "эйдократии", где первая опирается на психологическую убежденность в верности относительной "идеи", а последняя - на объективное овладение и воплощение "эйдоса", "необходимого, цельного, созерцательно и умственно осязаемого лика мира", Там же. С. 592. гарантирующего высшее единение людей.

Для Н.В. Устрялова, свидетеля драматических событий становления трех европейских дикатур нового типа, идеократия становится термином для схватывания их единой сущности: пафос, стремление нести целостное миросозерцание и систему завершенного учения; отвечать человеку эпохи "восстания масс" на "проклятые вопросы" современности; провозглашение истинной спасительной, но конкретной и позитивной Идеи, предваряющее организованные попытки воплотить ее в жизнь, "творить новый человеческий материал". Сторонники подобных идей непременно объединяются в "воинствующую церковь идеи" и, перешагнув через свободу формальную, находят свободу в любимой идее: познают свою истину, и истина делает их свободными". Устрялов Н.В. Наше Время / Устрялов Н.В. Избранные труды.- М.: РОССПЭН. 2009. С. 792. Несмотря на осознание жестокости и нетерпимости этих систем, Н.В. Устрялов признает за ними правду Истории, считает их агентами гегелевского "Хитрого Разума", сожалея, впрочем, о невозможности раскрыть их смысл с позиций настоящего времени. Наблюдателю эпохальных событий остается лишь оценивать масштаб преобразований и интенсивность волевого порыва, стремления к высшему синтезу. Идеократический тип государства, в конечном счете, на поверхностном уровне раскрывается как возрастающий идеальный и институциональный этатизм XX века, родственный гегелевскому, но значительно более динамичный.

Родство с евразийским универсализмом прослеживается у А.И. Субетто, который отделяет идеократизм, как принцип развития, от конкретной идеократической идеологии. «Большой хронотоп бытия России требует большой идеи. «Идея» скрепляет бытие человека в этом большом пространстве» в единое целое. Можно сказать так: идеократия есть коррелят большого пространства - времени бытия России». Субетто А.И. Сочинения. Ноосферизм. Том третий. Россия в XXI веке в контексте действия ноосферного и социалистического императивов.- Кострома: КГУ им. Н.А. Некрасова. 2006. С. 316. Идеократизм полагается принципом русской государственности и ментальности. Одержимость «дальним» суть естественная склонность России, которой необходима соответствующая духу времени и состоянию мировой среды глубокая идея, оформляющая этот волевой порыв. «Россия есть идеократия, есть цивилизация большой идеи. ... Россия - не просто цивилизация большой идеи, но цивилизация именно всечеловеческой идеи - идеи ноосферно-социалистической, вмещающей в себе устремление к социализму, к социальной справедливости, к возвышению духа и творчества, и одновременно, устремление к «ноосфере будущего», к социоприродной гармонии». Там же. С. 19.

В.В. Ильин, излагая причины крушения парламентаризма в России, отмечает в качестве одной из основных - идеократичность русского народа, то есть ориентацию не на формальные принципы, но на ценности, содержательные и коллективистские (синкретические) начала, сосредоточенные во властно-государственной сфере. "Развитие социальности здесь подчинено правилу монополизации властью ценностных аспектов жизни. Апофеозом такой монополизации стал тоталитаризм, всецело определявший углы, градиенты аксиологических дрейфов». Ильин В.В. Философия истории.- М.: Издательство Московского Университета. 2003. С. 95. Впрочем, идеократизм и тоталитаризм необходимо различать, особенно, ведя размышления о концептах, а не об эмпирической реальности.

Пересекая тонкую разделительную линию, можно фактически перейти к сращению идеократии и тоталитаризма, организации их концептуального соседства, характерной для западной науки. В. Гуриан трактовал идеокртию как эсхатологическую социо-политическую религию проповеди борьбы добра и зла. Griffin R. Cloister or Cluster? The Implications of Emilio Gentile's Ecumenical Theory of Political Religion for the Study of Extremism // Totalitarian Movements and Political Religions. 2005. Vol.6, No1. P.35 Идеократия раскрывается как результат трансляции и перевода идиом онтологического порядка во всеобъемлющий идеологический конструкт, Donskis L. The Conspiracy Theory, Demonization of the Other // Innovation. 1998. Vol.11, No3. P. 354. а также вечных идей в человеческие законы, Arendt H. Philosophy and Politics // Social Research. 2004. Vol.71, No.3. P.430-431. что предполагает утверждение абсолютного господства Разума и рациональности и приводит, в конечном счете, к нейтрализации разрушительной и освобождающей силы События, ибо любой идеократический телеологизм замыкает историю. Всеобъемлющий утопизм идеократии, положенный ее сущностной чертой, неразрывно связан на концептуальном уровне с секулярным политическим утверждением господства "абсолютных ценностей", тотальных и образующих вокруг себя отчужденное от реальности мировоззрение. Bernholz P. Supreme values as the basis for terror // European Journal of Political Economy. 2004. Vol.20. P.319. Реализация холистских интенций идеократии осуществима только в институциональном порядке тоталитаризма, в котором размывается граница между политической и неполитической культурой. Gould-Davies N. The Logic of Soviet Cultural Diplomacy // The Logic of Soviet Cultural Diplomacy. 2003. Vol.27, No.2. P.211

Очевидно, что подобную систему можно рассматривать и концептуально задавать, как радикального и модернистского противника идеала "здравого" гражданского общества, где, как полагает Э. Геллнер, в отличие от идеократии, открыты горизонты познания, нет навязанных абстрактных моделей, где государственная власть не сакрализована и занята исключительно вопросами технологии эффективного распределения ресурсов, а не установлением царства Добродетели. Приведем особо важную характеристику идеократии, предлагаемую исследователем национализма: "Тоталитарная идеократия решительно доводит тождество истины, иерархии, общественной добродетели и социальной реальности до логического завершения. Полное соответствие системы убеждений и общественного строя подкрепляется здесь, и зависимостью индивида от социального консенсуса, и неопределенностью фактов, и порочным кругом, по которому движутся все объяснения". Геллнер Э. Условия свободы. Гражданское общество и его исторические соперники.- М.: Московская школа политических исследований. 2004. С. 161. Добавим, что смысловая и риторическая замкнутость и безосновность полагается Р. Хуммелем ключевой чертой властителей-идеократов, которые "заманивают своих подчиненных в концептуальную структуру беспочвенной риторики, непрестанно изменяющиеся термины и правила которой узакониваются исключительно посредством перекрестных взаимных отсылок, никогда обращением к автономной реальности". Hummel R. Ideocracy: The Cultural Uses of Modern Post-ism in a Late Capital Economy //

Administrative Theory & Praxis. 1996. Vol.18, No.1. P.93.

Можно заключить, что подобные "манихейские" интерпретации были весьма характерны для периода Холодной Войны, когда идеократия, наравне с рядом других одиозных концептов, призывалась для обозначения "фундаментального" раскола человечества, обобщенного и высказанного в наиболее явной форме К.Р. Поппером в книге "Открытое общество и его враги", где вскрывался скрытый платонизм противников либерально-демократической системы и ее предшественников.

Кстати, о фундаментальном платонизме идеократии говорил Н.А. Бердяев, называя "совершенное государство" абсолютной тиранией, указывая на невозможность сознательного и волевого преодоления пропасти между земным обществом и "Царством Божьем". Бердяев Н.А. Утопический этатизм евразийцев. URL: http://www.magister.msk.ru/library/philos/berdyaev/berdn082.htm В.В. Зеньковский, обращаясь к системе большевистского атеизма, крайне категоричен, практически приравнивает идеократию к тоталитаризму: «Над современной Россией действительно нависла деспотически проводимая система «идеократии», определяющая до последних мелочей и внешнее поведение, и все мировоззрение населения...». Зеньковский В.В. История русской философии.- М.: Академический Проект, Раритет. 2001. С. 689. Социальные извращения данного строя обуславливаются "наносным" характером идеократического "фанатизма". Однако является ли «беспочвенность» случайным, или необходимым свойством идеократизма? Если следовать логике Ф.А. Степуна, бескомпромиссно отклоняющего любую идеократию (фашизм, коммунизм, евразийство) как "насилование народной жизни", Степун Ф.А. Мысли о России / Степун Ф.А. Сочинения.- М.: РОССПЭН. 2000. С. 354. необходимо признать имманентную деструктивность подобного строя, обусловленную его абсолютной оторванностью от естественности любого конкретного социального бытия.

Можно обнаружить воспроизводство данного посыла в современной России. В.Аксючиц в жестко критических по отношению к СССР работах обращается к столь яркому и привлекательному слову исключительно в целях именования «коммунистической» эпохи в развитии России. Он "анализирует" идеократию "как власть сообщества идеологических маньяков", тотальную власть лживой идеологии, "направленную на разрушение всего положительного в человеке, обществе и государстве", паразитирующую на живом теле народа. Аксючиц В. Вавилонское пленение: Русская Православная Церковь в ХХ веке http://www.zavet.ru/kalendar/novm/008.htm Радикальное противопоставление имперского и советского этапов развития России перечеркивает тонкие историко-философские связи, намеченные видными мыслителями "белой" эмиграции.

"Тоталитарная" тема прослеживается в эпизодических обращениях к «идеократии» в некоторых статьях, посвященных совершенно разным проблемам. Например, в работе, освещающей особенности транзитивных обществ и рисков, связанных с институциональной и мировоззренческой общественной трансформацией, автор противопоставляет идеократию плюрализму в области идеологий, а также тоталитаризм - демократии и моностилизм - полистилизму. Шопенко А. Д. Концептуальные основания социальной рискологии транзитивного общества // Известия РГПУ им. А.И. Герцена. 2010. №120. С. 308. В другой работе, идеократия рассматривается как репрессивная система, открыто подавляющая противостоящие культурные явления, тем самым непосредственно порождающая "параллельную культуру", в случае СССР, диссидентскую. Анкудинов К. Н. Современная неоромантическая поэзия как «параллельная культура» // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 2: Филология и искусствоведение. 2007. №2 В этом контексте любопытно замечание о естественности запроса интеллигенции на идеократию: «В условиях мобилизационного общества для интеллигенции важна идеократия, культрегерская функция, что компенсирует низкие стандарты потребления». Дятлов А. В. Инновационные группы населения: в поисках социетальности // Общество: политика, экономика, право. 2007. №2. С. 61. Таким образом, идеократия есть означающее комплекса культурного наследия общности, требующее деятельности сословия хранителей, отвечающих также за массовое просвещение и образование населения.

В контексте данного фундаментального дуализма естественного, открытого и гражданского общества и абстрактного, искусственного и закрытого идеократического интересна практика переворачивания имплицитной аксиологической оппозиции. Например, Г.М. Шиманов, представитель социального и этатистского "советского фундаментализма", стремящийся оживить СССР посредством инъекции архаического квази-феодального "золотого века", противопоставляет спасительное, охватывающее весь общественный организм идеальное идеократическое государство либеральному, с его плюрализмом, "анархической колосьбой мыслей". Идеократия воспевается как условие (советская власть) и социально-политический идеал Новой Православной Теократии.

Близкое родство идеократизма с тоталитаризмом признает и апологет "неоевразийства" А.Г. Дугин. Впрочем, он делает противоположные выводы относительно их ценности, утверждая, что идеократизм есть нечто возвышенное: «Итальянский традиционалистский философ Юлиус Эвола называл аналогичную модель общественно-политического устройства “анагогическим тоталитаризмом”, то есть строем, при котором бытие каждого отдельного человека принудительным образом вовлекается в спиралевидное движение общего духовного восхождения, облагораживания, сакрализации». Дугин А.Г. Преодоление Запада / Основы Евразийства. М.: Арктогея-Центр. 2002. С.514-515 Однако, по нашему мнению, здесь вскрывается иной пласт тоталитарности, отличный от превознесения ложного утопизма, господства мнимой абсолютной истины. Здесь идеократизм понимается как система идеалистического оправдания применения тотализирующей дисциплинарной техники властвования, ценность и значимость которой полагается и обосновывается на ином, глубинном, нередко эзотерическом мета-уровне идеологии, где Идеал оборачивается мифом, Истина подчиняется законам появления и исчерпания истин, а некая политическая техника раскрывается как способствующая, например, самоценному "возрастанию Власти".

Между условными "апологетическим" и "критическим" полюсами можно расположить понимание идеократии Ю.М. Воронова и А.В. Резаева, которые подчеркивают, что идеократия «стремится выразить себя как идеальное общество, альтернативное существующему, заменяя выбор между вариантами действительности выбором между действительностью и будущим («светлым будущим», «царством Божим» и т.п.)… метапаттерн идеократии определяется как «светлое будущее», «царство Божие», «рай на земле», «царство всеобщей свободы и справедливости»…». Воронов Ю.М., Резаев А.В. Феномен идеократии: возможность и действительность социально-политического анализа.- СПб: Изд-во СПбГУ. 1999. С. 52 Высвечивается утопизм идеократии, ее потусторонний характер. Создается представление не идеологии, как упорядоченной системы ценностей, постулатов, предписаний, а скорее, объективированного запроса на миф о благодати в «конце истории», чуде мистического скачка во вдруг открывшееся Непостижимое.

Ценно конституитивное противопоставление идеократии, как глубоко идеологической власти и "реальной политики". Например, А. Игнатэу в этом контексте поднимает вопрос о природе советской власти, приходя к выводу о достижении в данной системе "сложного баланса, где Realpolitik снижает мощь идеократии, которая, в свою очередь, позволяет первой оперировать не прямо, а опосредованно". Ignatow A. Ideocracy or Realpolitik? Notes on an Ambivalence of Communist Consciousness and the Communist Social System // Studies in Soviet Thought. 1987. Vol.3, No.3. P.241 Однако Т. Касиер, следуя этой же логике, отрицает истинно идейный характер советской элиты, имплицитно полагая идеократию системой, где в идеологию верят, а не только используют в публичном официальном дискурсе, как это происходит в логократии. Casier T. The Shattered Horizon. How Ideology Mattered to Soviet Politics // Studies in East European Thought. 1999. 51. P.36 Впрочем, разграничение идеократии и логократии не всегда целесообразно и обоснованно, ибо их приравнивание может указывать на характерность для идеократий "иерархий Слова", возводимых вокруг принципа верности Идее и необходимости ее разворачивания и "правильной" интерпретации, ибо Идея выступает точкой референции в подобных системах.

Идеократия интерпретируется в терминах характера политических элит. Например, М. Бартон называет интегрированную и недифференцированную элиту идеократической, создающей "стабильный непредставительный режим, где власть монополизирована единой партией или движением". Burton M., Higley J. The Study of Political Elite Transformations // International Review of Sociology. 2001. Vol.11, No.2. P.188. С. Каилитз предлагает типологию политических режимов, в основании которой положено различение механизмов легитимации власти, а одним из элементов выступает Идеократия. Источник легитимации идеократических режимов находится в будущем, за пределами самого политического процесса, а идеология устанавливается ценностью и источником власти, обязанной не только контролировать, но и преобразовывать все аспекты социального бытия. Автор выделят коммунистические, фашистские и исламистские идеократии, отмечая, что они живут значительно дольше персоналистских, военных или электоральных автократий. Однако стоит указать, что масштабные утопические обещания не только усиливают власть, но и закладывают "бомбу замедленного действия" в самый фундамент политии, ибо идеократии рано или поздно оказываются вынужденными признавать "нездешний" характер утопий.

Развивая теорию пассионарности Л.Н. Гумилева, Е. Гончаров говорит об идеократии как системе, объективирующей и поддерживающей высокую пассионарность правящего слоя и общности, а потому, на восходящих этапах, становления этноса, оказывающейся неизбежной и желаемой. "В идеократии именно пассионарии формируют социальный стереотип - принятые в обществе нормы поведения; гармоничные же люди (нулевая пассионарность), составляющие большинстве этноса, приспосабливают к этому стереотипу свой образ жизни». Е. Гончаров Логика идеократии, или роль систематизированной репрессии в идеократическом государстве. URL: http://stalinism.narod.ru/docs/sakralnoe/ideokrat.htm Действительно, согласно Л.Н. Гумилеву, ученику и последователю евразийца П.П. Савицкого, этнос, находясь на стадии роста и расширения, с необходимостью находит себе некую «Идею», сводящую его преобразовательные импульсы воедино, а также представляющую его мощь иным коллективам в определенных, а значит доступных пониманию формах. Сама суть этих «идей» не важна, главное состоит лишь в том, что их вектор направлен за пределы границ общности, как в географическом, так и духовном или историческом пространстве. Подобная интерпретация выводит идеократию исключительно на мета-идеологический уровень.

Имеем ли мы основания, опираясь на представленный обзор, сделать заключение о существовании единого и эвристически ценного смыслового конструкта? Мы столкнулись с множеством интерпретаций идеократии: форма теократии; сущность Верховной власти; социальный строй "Правды"; система служения автаркическому культурному миру; выражение российского национального универсализма; идеалистическое оправдание чистого господства; смысловой момент тоталитарного политико-мировоззренческого комплекса (утопизм; ценностный абсолютизм; телеологизм; холизм; радикализм), противостоящего гражданско-демократическому; глубоко идеологизированная власть, противопоставленная власти realpolitik; сплоченные и легитимированные проектом будущего элиты; власть "большой" и "альтернативной" Идеи; объективация примордиальных импульсов этносов.

Приведенное многообразие выступает, скорее, запутывающей иллюзией, нежели реальностью фундаментального расщепления. Прочертим силовые линии адекватной интерпретации идеократии, позволяющие не только примирить и упорядочить различные трактовки, но и выступить научным инструментом и продуктом познания пространства идеологий.

1). Идеократия указывает или стремится обнаружить границу между "содержательным" и "мета-" уровнями идеологии, где на последнем полагается "мир", с законами его функционирования и критериями успешности, в который помещается смысловой продукт первого уровня. Однако сам "мета-" уровень идеократия стремится охарактеризовать, а для адекватного схватывания специфики этой идеологической операции необходимо расчленить пространство "мета-", обозначив иные варианты его задания. Впрочем, прослеживается присутствие двух видов идеократии: рисующего проект государства и размышляющего о переходах, намекающего на вне-системность.

2). Идеократия как система самосознания центральности для любой идеологии возвышенного объекта пустого означающего. Имеем идеологию, знающую о необходимости и изменчивости идеологичности. "Идея" становится заклинанием и инстанцией интеграции. Так наводятся концептуальные связи между данным конструктом и императивом "воли к Власти" Ф. Ницше, интегрирующего и мобилизующего "мифа" Ж. Сореля, наконец, наиболее чистого фашизма.

3). Идеократия как апология революционаризма, ибо проповедь "больших" идей может скрывать формалистский эстетизм Политического, центрируемый не содержанием ценностей, а скорее, их абсолютностью, инаковостью, способностью стать основанием некоторой новой системности (Порядка). Можно утверждать, что здесь имеем раздвоение: с одной стороны, эстетическая линия, четко прослеживаемая в работах "византиста" и проповедника "цветущей сложности" К.Н. Леонтьева и создателя романтического национал-большевизма Н.В. Устрялова; с другой стороны, проходящий через философскую рефлексию запрос на "Новое Начало", характерный для М. Хайдеггера, Ю. Эволы, наконец, вдохновленного этими мыслителями, А.Г. Дугина.

4). Идеократия, формируясь во многом негативно, выступает моментом концептуальной рамки эпохи Холодной Войны, сращиваясь с коммунизмом, тоталитаризмом, политической религией. При этом значимость отрицательных оценок и политизации проблематики препятствовала адекватной научной интерпретации. Со временем, в ходе расщепления данного комплекса и трансформации обозначенных концептов в эвристические инструменты, идеократия оказалась значительно менее востребованной. В частности, в настоящее время особый интерес представляет воскрешенная Э. Джентиле исследовательская традиция изучения "сакрализации политики".

5). Идеократия, будучи системой, объективирующей запрос на "Идею" и оправдывающей ее господство, может быть раскрыта как вид "программного модернизма", Griffin R. Modernism and Fascism. The Sense of a Beginning under Mussolini and Hitler.- N.Y.: Palgrave Macmillan. 2007. 496 p. обостренного восприятия и мировоззренческой адаптации эпохального разлома между аномическим порядком "дурной Современности" и конструируемым, но призрачным, порядком синтеза коллективисткой религиозной архаики и модернистского (технократического) героического индивидуализма. Весьма характерная интерпретация этого разрыва в терминах нации приводит к мифу о возрождении нации, что признается родственным фашизму, согласно традиции "нового консенсуса", основателем и наиболее ярким представителем которого можно считать Р. Гриффина.

Приведенные замечания сходятся в один пучок: идеократия оказывается внутри расколов идеологий, всегда в некотором "между". По нашему мнению, использование данного концептуального конструкта для обращения к проблемным моментам и средоточиям идеологий может быть обосновано с научной, познавательной позиции. При этом необходимо опустить отчетливо ценностные коннотации, а также публицистические спекуляции, обуславливаемые яркостью, неопределенностью и "боевой" историей понятия.

ПРИЛОЖЕНИЕ 13

ИДЕОКРАТИЯ: ИДЕОЛОГИЯ ТОТАЛЬНОГО РАДИКАЛИЗМА

Проблема «радикализма» диктует необходимость обнаружения и рассмотрения специфики смысловых блоков, задающих идеологию, сущностью которой станет радикальный стиль мысли и действия. Поиски ответа на данный вопрос с неизбежностью подводят к системам смысла «анти-модернизма», идеологиям, выступающим против «духа современности» и сомневающимся в «бессмертности» принципов 1789 года и универсальности догм либерализма.Цель данной статьи - разработка идеального типа идеологии всеобъемлющего радикализма, основывающейся на смысловом узаконении революционарности и тоталитаризма через осмысление понятия «идеократической» идеологии и посредством обращения к смысловой системе «традиции».

«Идеократические» идеологии.

Обращение к доктрине «традиции» Размышляя о «традиции», мы имеем в виду философию «традиционализма» и ключевых ее представителей: Рене Генона и ЮлиусаЭволу, а также, А.Г. Дугина, представляющего ее в современной России. и конструирование идеологических систем « национал-большевизма» и раннего Евразийства, основанное на морфологическом подходе к изучению идеологий Данный подход разрабатывался М. Фриденом и был изложен в работе «IdeologiesandPoliticalTheory: AConceptualApproach». Он предполагает необходимость изучения смысловых конструкций через проектирование и дальнейший анализ их структур, состоящих из концептуальных блоков, связанных общей логикой системы. «Ядро» представляет собой корпус наиболее важных идей, выражающих саму сущность идеологии; содержит в себе наиболее философски-отстраненные смыслы, возвышающиеся над социально-политической сферой отношений - над конкретной действительностью. Несмотря на это, именно «ядро» хранит совокупность базовых аксиом системы, из которой (совокупности) впоследствии дедуцируются остальные смыслы, чтобы задать и охватить собой реальность. Концепты «периферии» транслируют догмы и заветы, полагаемые «ядром», в некоторую действительность, в определенную эпоху развития какого-либо народа и задают конкретные «Цели», проявляют «Идеалы». «Периметр» оберегает и защищает идеологию от критики, обеспечивает адекватные ответы на «вызовы», которые бросают интеллектуальной конструкции. «Что делать здесь и сейчас?» - на этот вопрос, постоянно возникающий в ходе непрекращающейся и интенсивной политической деятельности, стремится ответить «периметр» системы. , позволило выявить феномен «идеократизма», который выступает в качестве смыслового стержня исследованных конструкций. В данной статье мы осуществим попытку проектирования «идеального типа» того смыслового блока внутри структуры идеологии, который может быть назван «идеократическим» Термин «Идеократия» позаимствован нами из «Евразийской» интеллектуальной традиции. Он был распространен, впрочем, не столь широко, среди философски и политически активных кругов белой эмиграции. Термин был предложен Н.С. Трубецким для обозначения «правильного» социально-политического порядка, в котором править будет элита, представляющая собой «общность миросозерцания». «Идеократией», основанной, однако, на ложном Принципе, был наречен СССР. Термин «Идеократия» взят за основу для формирования некоего идеального типа «Идеократической идеологии». .

Предваряя размышления об идеократическом принципе, кратко охарактеризуем системы смысла, подвергнутые нами анализу. Само конструирование систем и рассмотрение их отдельных смысловых блоков остается за рамками данной работы, посвященной несколько иной проблеме.

Национал-большевизм Николая Васильевича Устрялова. Краткая характеристика.Основная часть трудов Н.В. Устрялова включена в сборник - Николай Васильевич Устрялов. Избранные труды. Библиотека отечественной общественной мысли с древнейших времен до начала ХХ века. В данное собрание включены несколько авторских сборников, объединяющих политические статьи автора: В борьбе за Россию, Под знаком Революции, Наше время, На новом этапе. Также данный сборник содержит ряд отдельных статей Устрялова. Однако не все труды известного национал-большевика вошли в собрание, поэтому за некоторыми работами пришлось обращаться к другим источникам, в основном, искать публикации в сети интернет.