Неоконченные сказания

«Все лучше и лучше!» -- подумал я. -- «Пожалуй, стоит рискнуть». Время поджимало. Самое позднее в августе мне необходимо было появиться на Белом Совете, не то из-за Сарумана опять ничего не было бы сделано. А это, не говоря уже о более важных делах, оказалось бы гибельным для похода: сила Дол-Гулдура не оставила бы безнаказанной никакую попытку овладеть Эребором, если бы только у нее не оказалось дел поважнее.

Поэтому я поспешил к Т орину и с огромным трудом убедил его отказаться от горделивых замыслов, отправиться в поход тайно -- и взять с собой Бильбо. Так и не повидав его. А это было ошибкой -- ошибкой, едва не оказавшейся гибельной. Потому что Бильбо, конечно же, немало переменился. Сам он, мягко говоря, растолстел и обленился, а его былые устремления стали лишь затаенными мечтаниями. Ничто так не напугало его, как опасность того, что эти мечтания вот-вот сбудутся! Он был ошарашен и повел себя совершенно глупо. Разъяренный Т орин распрощался бы тотчас же, если бы не еще одно счастливое обстоятельство, о котором я еще расскажу.

Ну, в общих чертах вы знаете, как было дело, по крайней мере, как его видел Бильбо. Если бы историю писал я, она выглядела бы несколько по-другому. Откуда было Бильбо знать, каким жирным недотепой он показался гномам и как они разозлились на меня! Т орин оказался куда более вспыльчивым и высокомерным, чем был поначалу. Впрочем, важничал он все время, а тогда он просто решил, что я устроил все это, чтобы насмеяться над ним. Только карта и ключ спасли дело.

Я не вспоминал о них много лет. Только когда я добрался до Шира и у меня появилось время обдумать рассказ Т орина, мне вдруг вспомнился тот случай, благодаря которому они попали в мои руки и мне начало казаться, что это был не такой уж и случай. Я вспомнил опаснейшее путешествие, которое совершил девяносто одним годом ранее, когда я, изменив свой облик, ходил в Дол-Гулдур и повстречал там несчастного гнома, умиравшего в глубоком подземелье. Я понятия не имел, кто он такой. У него была карта, принадлежавшая народу Дарина в Мории, и ключ, который как будто прилагался к ней, хотя гном уже был не в состоянии что-либо объяснить. Еще этот гном говорил, что некогда владел великим Кольцом.

Почти все его слова были только об этом. «Последнее из Семи», -- повторял он тысячи раз. Но эти вещи могли попасть к нему по-разному. Он мог быть гонцом-посыльным, перехваченным по пути, и даже попросту вором, у которого перехватил добычу более могучий вор. Карту и ключ гном отдал мне. «Моему сыну», -- сказал он и умер а вскоре и я ушел оттуда. Эти вещи я оставил себе и по какому-то наитию никогда не расставался с ними, но скоро почти совершенно забыл о них. В Дол-Гулдуре у меня были дела пострашнее и поважнее, чем все сокровища Эребора.

Теперь я вспомнил все это, и мне стало ясно, что я слышал последние слова Т рбина Второго , хотя он и не называл ни себя, ни имени своего сына а Т орин, разумеется, не знал, что сталось с его отцом, и не разу не проговорился о «последнем из Семи». Ко мне попали карта и ключ от тайного хода, через который, по рассказу Т орина, бежали из Горы Т рур и Т рбин. И я носил карту и ключ с собой, хотя и без всякой мысли, ровно до того времени, когда они понадобились больше всего.

К счастью, мне удалось распорядиться ими должным образом. Я, как говорят у вас в Шире, держал их в рукаве, пока не наступил решающий миг. Едва Т орин увидел их, как тут же согласился с моим планом, по крайней мере в том, что экспедиция должна быть тайной. Что бы он ни думал о Бильбо, он оставил это при себе. Тайная дверь, которую могли бы найти только гномы, давала возможность по меньшей мере разузнать что-то о повадках дракона и, может быть, даже выручить сколько-то золота или какую-нибудь фамильную драгоценность, чтобы облегчить сердечную тоску Т орина.

Но для меня этого было недостаточно. Сердцем я чувствовал, что Бильбо должен пойти с Т орином, а иначе провалится весь поход -- или, как я сказал бы сейчас, не случатся куда более важные события. Поэтому мне еще предстояло уговорить Т орина взять его. В дальнейшей дороге потом было еще немало трудностей, но для меня самое трудное тогда было уже позади. Я проспорил с Т орином всю ту ночь, когда Бильбо уже лег спать, и не мог окончательно уговорить его до самого утра.

Т орин был высокомерен и полон сомнений.

-- Он мягкий, -- проворчал он. -- Мягкий, как земля его Шира, и к тому же глупый. Жаль, что слишком рано умерла его мать. Вы, мастер Гэндальф, играете со мной в какую-то хитрую игру. Уверен, что в мыслях у вас не помощь мне, а что-то совсем другое.

-- В сущности, вы правы, -- сказал я. -- Если бы у меня не было в мыслях ничего другого, я вовсе не стал бы вам помогать. Ваши дела могут казаться вам делами великой важности, но они -- лишь маленькая ниточка в большой сети. Моя же забота -- о многих нитях. Но от этого мой совет только более ценен, а никак не менее. -- Я, наконец, начал злиться. -- Послушайте, Т орин Дубощит! -- сказал я. -- Если этот хоббит пойдет с вами, вас ждет удача. Если же нет -- провал. Я умею предвидеть, и я предупреждаю вас.

-- Ваша слава мне известна, -- ответил Т орин. -- Надеюсь, это заслуженная слава. Но эта ваша дурацкая возня с хоббитом заставляет меня задуматься, предвидение это или же безумие? Ведь такое количество забот могло попросту расстроить ваш рассудок.

-- Бесспорно, забот моих на это хватит, -- сказал я. -- И среди них едва ли не самой бестолковой мне представляется забота о чванном гноме, который спрашивает у меня совета, не имея на то никаких известных мне прав, а потом еще и оскорбляет меня! Ступай своей дорогой, Т орин Дубощит, если ты так хочешь. Но если ты пренебрежешь моим советом, то пойдешь прямо в пропасть. Пока Тень не падет на тебя, ты больше не получишь от меня ни совета, ни помощи. И обуздай свою гордыню и жадность, не то споткнешься на любой дороге, хоть бы ты и был в золоте по локоть!

От этого Т орин слегка побледнел но глаза его пылали, как угли:

-- Не пугайте меня! -- сказал он. -- Я сам разберусь с этим делом, как и со всем, что касается меня.

-- Ну, так и разбирайся! -- сказал я. -- Больше я не скажу ничего -- кроме одного: я не разбрасываюсь ни любовью, ни доверием, Т орин этого же хоббита я уважаю и желаю ему добра. Делай ему добро, и я буду твоим другом до конца твоих дней.

Я сказал это безо всякой надежды уговорить его этими словами но ничего лучшего я и не мог бы сказать. Гномы знают толк в преданности друзьям и благодарности тем, кто поможет им.

-- Хорошо же, -- сказал, наконец, помолчав, Т орин. -- Он пойдет с моим отрядом, если осмелится, в чем я сомневаюсь. Но раз ты так настаиваешь на том, чтобы обременить меня им, то ты сам отправишься с нами и будешь присматривать за своим любимцем.

-- Идет! -- ответил я. -- Я отправлюсь, и я буду с вами столько, сколько смогу: по крайности, пока вы сами не поймете ему цену.

В конце концов все вышло хорошо, но тогда я беспокоился, потому что мне предстояли большие дела на Белом Совете.

Вот так начался Эреборский Поход. Я не думаю, что поначалу Т орин действительно надеялся как-нибудь погубить Смауга. Однако, так и вышло. Увы! Т орину не довелось насладиться своей победой и обретенным богатством. Гордыня и жадность погубили его, несмотря на мое предупреждение.

-- Но ведь он пал в битве? -- спросил я. -- Орки все равно напали бы, как бы щедро Т орин ни разделил свои сокровища.

-- Это верно, -- ответил Гэндальф. -- Бедняга Т орин! Он был великим гномом из великого Дома, несмотря на все свои злоключения и хотя он пал в конце своего похода, большей частью именно благодаря ему Подгорное Королевство восстало из руин, как я того и хотел. А Дбин Железноногий стал ему достойным наследником. Однако, мы слышали, что Дбин пал, снова защищая Эребор, в то самое время, когда мы сражались здесь. Я скажу, что это тяжелая утрата но просто чуду подобно, что он, в своем почтеннейшем возрасте , еще мог, как о том рассказывают, так мощно трудиться своим топором, стоя над телом Короля Бранда перед Вратами Эребора, пока не пала тьма.

А вообще-то все могло выйти совсем по-другому. Главное наступление было на юге, это верно но все равно, пока мы защищали Гондор, своей длинной правой рукой Саурон мог нанести ужасный урон на Севере, если бы Король Бранд и Король Дбин не стояли у него на пути. Говоря о великой битве на Пеленноре, не забывайте о битве при Доле. Подумайте, что могло бы случиться. Драконье пламя и мечи дикарей в Эриадоре! В Гондоре могло не быть Королевы. Сейчас мы могли бы возвращаться с победой на развалины и пепелища. Но всего этого не случилось -- потому что однажды вечером в начале весны я повстречал на дороге неподалеку от Брея Т орина Дубощита. Счастливая встреча, как говорят у нас в Средиземье.

Приложение. Заметки о текстах про Эреборский Поход

Положение с текстами этого отрывка сложное и с некоторым трудом поддается разбору. Самая ранняя версия представляет из себя полный, но черновой и значительно исправленный рукописный текст, который я здесь буду называть текстом A он озаглавлен «История о делах Гэндальфа Gandalf с Т рбином Thrбin и Т орином Thorin Дубощитом». На основе этого текста создан машинописный текст B, в котором сделано множество изменений, хотя в основном и весьма незначительных. Этот текст озаглавлен «Эреборский Поход», а также «Рассказ Гэндальфа о том, как он решил снарядить экспедицию в Эребор и отправить Бильбо с гномами». Существенные выдержки из этого текста приведены ниже.

В дополнение к A и B («ранней версии») существует другая рукопись, C, без заглавия, которая рассказывает эту историю более сжато и кратко, опуская весьма многое из первой версии и вводя некоторые новые элементы, но также, особенно ближе к концу, сохраняя многое из первоначальной работы. Я почти уверен, что C по написанию позднее, чем B, тогда как A -- это вышеприведенная версия, хотя часть этой работы -- ее начало -- вероятно, было утрачено. Там описывалась обстановка воспоминаний Гэндальфа в Минасе Тирит Tirith.

Вводный абзац B (ниже) почти совпадает с отрывком из Приложения А (III, «Народ Дарина Durin») к «Властелину Колец » и, очевидно, вытекает из повествования о Т руре Thrуr и Т рбине, которое предваряет его в Приложении А тогда как окончание Эреборского Похода почти теми же словами описано в Приложении А (III), также словами Гэндальфа, обращенными к Фродо и Гимли в Минасе Тирит . Если принять во внимание письмо, процитированное во Введении (стр. 11), становится ясно, что отец написал «Эреборский Поход» для того, чтобы он стал частью рассказа о «Народе Дарина » в Приложении А.

Выдержки из ранних версий

Машинописный текст версии B начинается так:

Итак, Т орин Дубощит стал наследником Дарина, но наследником без надежды. Во время разграбления Эребора он еще был слишком молод, чтобы держать оружие, но при Азанулбизаре уже сражался во главе войска когда же пропал Т рбин, Т орину было девяносто пять лет, и он был славным гномом из гордого рода. Кольца у него не было, и быть может, по этой причине, его, похоже, устраивала жизнь в Эриадоре. Там он много трудился и обрел богатство, какое смог народ его увеличили те из Рода Дарина, кто услышал о нем и пришел к нему. Теперь в горах у них были достойные чертоги и запасы добра, и дни их уже не были такими уж тяжкими но в песнях своих они всегда пели о далекой Одинокой Горе и сокровищах благословенного Великого Чертога, озаренного светом Аркенстона.

Тянулись годы. Угли в сердце Т орина разгорались, когда он задумывался о злоключениях своего Дома и о мести Дракону, долг которой лежал теперь на нем. Звеня молотом в своей кузне, он мечтал об оружии, о войсках и союзах но войска были распущены, союзы распались, а топоров в его народе было мало и великая безысходная ярость сжигала его, когда он ковал на своей наковальне багровое железо.

Гэндальф еще не сыграл никакой роли в судьбах Дома Дарина. Не много дел имел он с гномами хотя гномам доброй воли он был другом и ему нравились изгнанники Народа Дарина, жившие на Западе. Однажды случилось так, что он проходил через Эриадор -- направляясь в Шир, который он не видел много лет -- и столкнулся с Т орином Дубощитом по дороге они разговорились и переночевали вместе в Брее Bree.

Наутро Т орин сказал Гэндальфу:

-- Многое у меня на уме, а ты, говорят, мудр и знаешь больше многих о том, что творится в мире. Не сходишь ли ты со мной, и не выслушаешь ли меня, и не дашь ли мне какого совета?

На это Гэндальф согласился, и когда они пришли в чертог Т орина, он засел с ним и выслушал весь рассказ о его несчастьях.

Этой встрече воспоследовали многие дела и события великой важности: находка Единого Кольца, его перемещение в Шир и выбор Кольценосца. Поэтому многие считали, что Гэндальф провидел все это и сам выбрал время, чтобы встретиться с Т орином. Но мы думаем, что это не так, потому что в своей повести о Войне Кольца Кольценосец Фродо оставил запись слов Гэндальфа именно об этом событии. Вот что он написал:&gt&gt

Вместо слов Вот что он написал&gt&gt в самой ранней рукописи A стоит: Этот рассказ опущен в повести, поскольку он был длинен но большую его часть мы перескажем здесь&gt&gt.

После коронации мы остались с Гэндальфом в прекрасном доме в Минасе Тирит , и Гэндальф был очень весел и хотя мы задавали ему вопросы обо всем, что только приходило нам в головы, казалось, его терпение было так же безгранично, как и его мудрость. Сейчас мне уже не вспомнить большую часть того, что он отвечал нам часто мы просто не понимали его. Но этот разговор я помню очень хорошо. С нами был Гимли, и он сказал Перегрину:

-- Вот что еще я должен сделать однажды: я должен, наконец, увидеть этот ваш Шир . Не затем, чтобы еще посмотреть на хоббитов, нет! Навряд ли я смогу узнать о них еще что-то, чего я еще не знаю. Но ни один гном из Дома Дарина не может не подивиться на эту страну. Не оттуда ли началось возрождение Подгорного Королевства и не там зародилась погибель Смауга? Не говоря уже о падении Барад-дyра, хотя они странным образом оказались сплетены вместе. Странным, очень странным образом. -- Пристально глянув на Гэндальфа, Гимли продолжил. -- Кто же сплел эту сеть? Пожалуй, я и не задумывался об этом раньше. Ты уже тогда замыслил все это, Гэндальф? А если нет, то зачем ты привел Т орина Дубощита к такой неподходящей двери? Найти Кольцо, унести его далеко на Запад и спрятать там, а потом найти Кольценосца -- а мимоходом восстановить Подгорное Королевство -- не таков ли с самого начала был твой замысел?

Гэндальф ответил не сразу. Он встал, подошел к окну и поглядел на запад, в сторону моря солнце садилось, озаряя его лицо. Он долго стоял молча. Но, наконец, он повернулся к Гимли и сказал:

-- Не знаю, что и ответить. С тех пор я переменился и уже не связан бременем Средиземья, как был тогда. В те дни я ответил бы тебе теми же словами, какими говорил с Фродо всего лишь прошлой весной. Всего лишь прошлой весной! Но мерить такими мерами бессмысленно. В то далекое время я говорил маленькому и напуганному хоббиту: Бильбо было предназначено найти Кольцо, и предназначено не его кователем, а потому и тебе предназначено было нести его. И я мог бы добавить: а мне предназначено было подвести вас обоих к этому.

Для этого я, делая то, что должен был делать, по моему разумению, выбирал в своем пробуждающемся уме лишь те средства, которые были мне дозволены. А что я знал в душе, или что я знал до того, как ступил на эти мглистые берега -- это совсем другое дело. Олурином был я на забытом Западе, и только тем, кто там, я смогу открыть больше.&gt&gt

В рукописи A здесь стояло: И только тем, кто там -- или тем, кто, быть может, вернется туда со мной -- я смогу открыть больше.&gt&gt

Я сказал тогда:

-- Теперь, Гэндальф, я понимаю тебя получше, чем раньше. Хотя мне кажется, что, было ли это ему предназначено или нет, Бильбо мог отказаться уйти из дома, да и я тоже мог. И ты не заставил бы нас. Тебе не было бы позволено даже попытаться. Но мне все-таки хочется узнать, почему тогда, когда ты казался просто седым стариком, ты сделал то, что сделал?&gt&gt

Здесь Гэндальф открывает им свои тогдашние раздумья о первом шаге Саурона и свои опасения по поводу Луриэна и Раздола Rivendell (ср. стр. 322). В этой версии, сказав, что решительный удар по Саурону был даже более необходим, чем решение вопроса со Смаугом, он продолжает:

-- Вот почему для начала, едва поход на Смауга начался, я ушел и убедил Союз ударить по Дол-Гулдуру Dol Guldur прежде, чем он ударит по Луриэну. Так мы и сделали, и Саурон бежал. Но его замыслы всегда опережали наши. Должен признаться, я тоже решил, что он действительно отступил и что нам выдастся еще одна передышка бдительного мира. Но она продлилась недолго. Саурон пошел на следующий шаг. Он внезапно вернулся в Мордор и уже через десять лет заявил о себе.

Тогда все стало мрачнеть. Но все же первоначальный его план был не таков и в конце концов это оказалось его ошибкой. У сопротивления осталось место для совещаний, свободное от тени. И как прошел бы Кольценосец, если бы не было Луриэна и Раздола? А эти страны, я думаю, пали бы, если бы Саурон сперва бросил всю свою мощь на них, а не растерял бы больше половины ее в войне с Гондором.

Ну вот, это и было главной причиной. Но одно дело -- знать, что надо сделать, и совсем другое -- найти, как. Положение на Севере начинало серьезно беспокоить меня, как вдруг в один прекрасный день я встретил Т орина Дубощита: кажется, в середине марта 2941-го. Я выслушал всю его повесть и подумал: «Вот, по крайней мере, враг Смауга! И вполне достойный помощи. Надо сделать, что можно. Следовало бы раньше подумать о гномах».

К тому же -- ширцы. Я с теплом вспоминал о них еще с Долгой Зимы, которую вы не можете помнить . Тогда им пришлось очень туго, пожалуй, даже хуже некуда они замерзали и гибли от ужасного голода, наставшего потом. Но тогда-то и проявилась вся их храбрость и сочувствие друг другу. Именно это сочувствие и упорное, беззаветное мужество и помогли им выжить. И теперь мне очень хотелось этого. Но я видел, что Западному Краю предстоит рано или поздно другая лихая година и несколько другого рода: безжалостная война. Чтобы уцелеть в ней, думал я, хоббитам понадобится большее, чем то, что у них есть. Трудно сказать, что именно. Наверно, им надо бы чуть больше знать и чуть яснее понимать, что происходит и каково их место во всем этом.

Они уже стали забывать -- забывать свои собственные истоки и легенды, забывать то немногое, что они знали о величии мира. Еще не пропали, но были погребены в глубине воспоминания о высоком и страшном. Но весь народ нельзя научить быстро. К тому же, все равно надо с чего-то начинать -- с кого-то одного. Поэтому можно сказать, что Бильбо был «избран», а я был лишь выбран для того, чтобы избрать его так или иначе, я остановился на Бильбо.

-- Вот именно то, что мне хотелось узнать, -- сказал Перегрин. -- Почему ты сделал это?

-- А как бы ты подыскивал хоббита для такого предприятия? -- ответил Гэндальф. -- Времени на то, чтобы перебрать всех по очереди, у меня не было но я тогда уже неплохо знал Шир, хотя, когда я встретил Т орина, я не был там уже двадцать лет, будучи занят менее приятными делами. Поэтому, вспомнив хоббитов, которых я знал, я сказал себе: «Мне нужна чуточка туковщины» -- но не слишком-то, мастер Перегрин! -- «и более основательная закваска, наверно, бэггинсовского сорта». А это уже указывало прямо на Бильбо. К тому же некогда я был прекрасно знаком с ним, почти до его совершеннолетия, и знал его лучше, чем он знал меня. Тогда он мне нравился, теперь же я обнаружил, что он «не привязан» -- снова забегаю вперед, потому что, конечно, ничего этого я не обнаружил, пока не вернулся в Шир. Я узнал, что Бильбо так и не женился. Это показалось мне несколько странным, хотя я и понимал в глубине души, почему так вышло: и причиной, которую я узрел, было то, что он хотел всегда оставаться «не привязанным», свободным, чтобы уйти, когда случится такая возможность, или когда он наберется храбрости. Я вспомнил, как Бильбо, будучи подростком, засыпал меня вопросами о хоббитах, которые «стронулись», как говорят в Шире. По крайней мере, двое его дядюшек с Туковской стороны были из таких.&gt&gt

Этими дядюшками были Хильдифонс Тук, который отправился в путешествие и не вернулся&gt&gt, и младший из двенадцати детей Старого Тука, Изенгар Isengar Тук, о котором говорили, что он в молодости «ушел на море»&gt&gt («Властелин Колец », Приложение В, «Родовое древо Туков из Хоромин Great Smials »).

Когда Гэндальф принял приглашение Т орина отправиться с ним в его дом в Синих Горах,

мы прошли через Шир, хотя Т орин не стал бы задерживаться там настолько, чтобы это могло принести пользу. Я думаю, что именно его высокомерное неуважение к хоббитам и зародило во мне мысль связать его с ними. Для него они были всего лишь селянами, которые трудятся по обе стороны древней гномьей дороги к Горам.&gt&gt

В ранней версии Гэндальф долго рассказывает о том, как после своего визита в Шир он вернулся к Т орину и уговорил его, оставив высокие замыслы, отправиться тайно -- и взять Бильбо с собой&gt&gt, -- но в поздней версии (стр. 323) вышесказанное -- все, что было написано об этом.

Наконец, я решился и вернулся к Т орину. Я нашел его в обществе нескольких его сородичей. С ним были Балин, Глуин и некоторые другие.

-- Ну, что у вас для нас? -- спросил Т орин, едва я вошел.

-- Во-первых, вот что, -- ответил я. -- Твои планы -- это королевские планы, Т орин Дубощит но королевства у тебя нет. Если оно возродится, в чем я сомневаюсь, то начинать придется с малого. Здесь, вдалеке, боюсь, ты не представляешь себе всю мощь великого Дракона. Но это еще не все: в мире есть тень, которая постепенно становится куда более страшной. Они помогут друг другу. -- А так бы и было, если бы в то самое время я не ударил по Дол-Гулдуру. -- Открытая война будет совершенно бессмысленной к тому же, сейчас ты не сможешь начать ее. Тебе придется попробовать нечто более простое, и в то же время более смелое -- нечто действительно отчаянное.

-- Ваши слова и туманны, и тревожны, -- сказал Т орин. -- Говорите яснее!

-- Ну, во-первых, -- начал я, -- тебе придется отправиться в этот поход самому, и отправиться придется тайно . Безо всяких гонцов, герольдов и торжественных вызовов, Т орин Дубощит. Самое большее, ты можешь взять с собой нескольких своих сородичей или верных друзей. Но тебе понадобится и кое-что еще, кое-что неожиданное.

-- Назовите же это! -- потребовал Т орин.

-- Минуточку! -- ответил я. -- Ты надеешься расправиться с Драконом а он не тоько очень велик, но теперь еще и очень стар, и очень хитер. С самого начала твоего путешествия ты должен помнить вот о чем: о его памяти и о его чутье.

-- Ясное дело! -- сказал Т орин. -- Гномы имели дело с Драконами больше, чем кто бы то ни было, и вы наставляете не новичка.

-- Очень хорошо, -- ответил я. -- Но по твоим замыслам мне показалось, что ты не подумал об этом. Мой план -- скрытность. Взлом ! Смауг не валяется на своем драгоценном ложе без чувств, как бревно, Т орин Дубощит. Он спит и видит гномов! Можешь быть уверен, он днем и ночью обыскивает свой чертог и не ложится, пока не убедится, что ниоткуда не припахивает гномом: а в полусне он прислушивается, не послышатся ли откуда гномьи шаги.

-- Да этот ваш взлом , похоже, так же труден и безнадежен, как и открытое нападение, -- сказал Балин. -- Невозможно труден!

-- Да, это трудно, -- согласился я. -- Но не безнадежно трудно, иначе я не стал бы попусту тратить свое время. Я бы сказал, это немыслимо трудно. Вот я и собираюсь предложить вам немыслимый выход. Возьмите с собой хоббита! Смауг, должно быть, никогда и не слыхал о хоббитах и уж наверняка не знает их запаха.

-- Что?! -- воскликнул Глуин. -- Какого-то простофилю из Шира? Вот уж самые бесполезные существа на земле, да и под землей тоже! Может, он и пахнет, как умеет, да только он никогда не осмелится подойти на расстояние запаха даже к голому драконышу только что из яйца!

-- Ну-ну, это не совсем так, -- возразил я. -- Ты, Глуин, плохо знаешь ширцев. Должно быть, ты считаешь их простаками, потому что они щедры и не любят торговаться и думаешь, что они тюфяки, потому что никогда не продавал им оружие? Ты ошибаешься. Во всяком случае, на одного из них я уже положил глаз для вашего, Т орин, отряда. Он ловок и смекалист, хотя и рассудителен и не страдает излишней горячностью. По-моему, он также храбр. Даже, я думаю, очень храбр -- по меркам его народа. Хоббиты, можно сказать, храбры, когда им приходится туго. Хоббита надо как следует прижать, чтобы увидеть, что скрывается в нем.

-- Это испытание провести не удастся, -- заметил Т орин. -- Насколько я заметил, они делают все, чтобы им не приходилось туго.

-- Вполне верно, -- согласился я. -- Это очень разумный народ. Но этот хоббит -- не совсем обычный. Я думаю, что его можно уговорить на такое дело. Мне кажется, он даже сам ищет этого -- как он сказал бы, приключения.

-- Только не за мой счет! -- отрезал Т орин, встав и сердито зашагав по комнате. -- Это не совет, это же глупость! Я никак не могу увидеть, чем хоббит, каким бы он ни был хорошим или плохим, может отплатить мне за один день содержания, даже если его удастся уговорить отправиться в путь.

-- Не можешь увидеть? Скорее, не сможешь услышать, -- ответил я. -- Хоббиты безо всякого труда могут ходить намного тише, чем все гномы в мире даже при угрозе для жизни. Они, по-моему, самые неслышные из всех смертных. Об этом ты навряд ли думал, Т орин Дубощит, топая по Ширу и производя шум, который жители Шира, надо полагать, слышали за милю. Когда я сказал, что вам понадобится взлом, я имел в виду профессионального взломщика.

-- Профессионального взломщика? -- переспросил Балин, поняв меня несколько превратно. -- Вы хотите сказать, специально подготовленного искателя сокровищ? Такие еще бывают?

Я задумался. Это был новый поворот, и я не знал, как отнестись к нему.

-- По-моему, да, -- сказал я, наконец. -- За вознаграждение он сходит туда, куда не станете или не сможете сходить вы, и добудет вам то, что вам нужно.

Глаза Т орина сверкнули при мысли о потерянных сокровищах, но с обидой в голосе он сказал:

-- То есть, наемный вор… Об этом стоит подумать, если вознаграждение будет не слишком высоким. Но что общего между наемными ворами и этими тюфяками? Они едят с глины и не смогут отличить алмаз от стеклянной бусины.

-- Лучше бы ты не говорил так убежденно о том, чего не знаешь. -- окоротил его я. -- Эти тюфяки живут в Шире уже четырнадцать с лишним веков, и за это время они многое узнали. Они общались с эльфами и с гномами за тысячу лет до того, как Смауг явился в Эребор. Ни один из них не богат по меркам твоих предков, но в иных из их домов ты найдешь вещи более ценные, чем те, которыми ты, Т орин, можешь похвастать здесь. Тот хоббит, о котором я говорю, имеет золотые украшения, а ест он на серебре и вино пьет из хрусталя.

-- А, теперь я вижу, куда вы клоните! -- сказал Балин. -- Так значит, он -- вор?

Боюсь, что здесь я стал терять терпение и выдержку. Это гномье убеждение, что никто, кроме них, не может иметь или создать что-нибудь «ценное» и что все красивые вещи в чужих руках достались от гномов, если вообще не были украдены когда-нибудь у них, меня доконало.

-- Вор? -- переспросил я, рассмеявшись. -- Ну конечно, профессиональный вор! Откуда же еще хоббиту взять серебряную ложку! Я поставлю на его двери воровской знак, и вы найдете ее. -- Рассердившись, я встал и сказал вдруг с горячностью, удивившей меня самого: -- Ты должен найти эту дверь, Т орин Дубощит! Я говорю серьезно !

Тут я понял, что и в самом деле говорю серьезно. Эти странные слова были не шуткой, а правдой. Было отчаянно важно, чтобы именно так все и вышло. Гномы должны были согнуть свои жесткие выи.

-- Слушайте, Народ Дарина! -- воскликнул я. -- Если вы уговорите этого хоббита присоединиться к вам, вам повезет. Если же нет -- все пропало. А если вы откажетесь даже попробовать, я больше не буду иметь с вами дела. Больше вы не получите от меня ни совета, ни помощи, покуда Тень не падет на вас.

Т орин повернулся и оглядел меня в немом удивлении, вполне, впрочем, понятном.

-- Сильно сказано! -- сказал он. -- Хорошо, я схожу к нему. Должно быть, вы прямо провидец -- если только вы в своем уме.

-- Вот и славно, -- сказал я. -- Но ты должен пойти по доброй воле, а не просто из желания выставить меня дураком. Ты должен быть терпеливым и не отступаться, если та храбрость и та тяга к приключениям, о которых я говорил, не будут заметны в нем с первого взгляда. Он будет отрицать их. Он будет отказываться но ты не должен позволить ему отказаться.

-- Торговаться у него не получится, если вы это имеете в виду. -- сказал Т орин. -- За все, что он сможет добыть, я предложу ему достойное вознаграждение, но не более.

Я имел в виду не это, но говорить об этом было бесполезно.

-- И вот еще что, -- продолжил я, -- все свои приготовления вы должны завершить до того. Чтобы все было готово! Как только он изъявит свое согласие, у него не должно быть времени, чтобы передумать. Отправляйтесь в свой поход на Восток прямо из Шира.

-- Занятное создание этот ваш взломщик, -- сказал молодой гном по имени Фили -- племянник Т орина, как я узнал потом. -- Как его имя -- или под каким именем он известен?

-- Хоббиты пользуются своими настоящими именами, -- сказал я. -- Единственное его имя -- Бильбо Бэггинс.

-- Вот так имечко! -- присвистнул Фили и расхохотался i.

-- Он считает его вполне почтенным, -- сказал я. -- И оно вполне подходит ему он -- холостяк в летах, слегка полноватый и расплывшийся. Пожалуй, сейчас еда занимает его более всего. У него замечательная кладовая, насколько я слышал, а скорее всего, и не одна. По крайней мере, вам не придется скучать.

-- Довольно, -- сказал Т орин. -- Если бы я не дал уже своего слова, я бы никуда не пошел. Мне вовсе не по нраву, когда из меня делают дурака. Потому что я тоже совершенно серьезен. Крайне серьезен, и сердце мое горит огнем.

Об этом я как-то подзабыл.

-- Вот что, Т орин, -- сказал я. -- Апрель кончается, наступила весна. Подготовь все быстро, как только сможешь. У меня сейчас кое-какие дела, но я вернусь через неделю. Когда я вернусь, если все будет в порядке, я выеду вперед, чтобы прощупать почву. Тогда на следующий день мы все вместе навестим его.

На этом я попрощался, давая Т орину не больше времени на сомнения, чем было отпущено Бильбо. Продолжение этой истории вам известно хорошо -- со стороны Бильбо. Если бы о ней писал я, она выглядела бы несколько иначе. Он не знал всего, что пришлось проделать: каких, например, трудов мне стоило, чтобы такой отряд гномов прошел в Приречье по большой дороге своим обычным шагом, и вести об этом не донеслись до Бильбо раньше времени.

Утром во вторник 25 апреля 2941 года я встретился с Бильбо и хотя я более-менее представлял себе, чего следует ожидать, должен признаться, я заколебался. Я увидел, что все будет гораздо сложнее, чем я предполагал. Но я стоял на своем. На следующий день, в среду 26 апреля, я привел Т орина и его спутников в Торбу-на-Круче Bag End с огромным трудом во всем, что касалось Т орина -- он упирался до последнего. И, конечно, Бильбо был ошеломлен и повел себя по-смешному. Для меня все действительно было очень плохо с самого начала и этот злополучный «профессиональный взломщик», которого гномы крепко вбили себе в головы, только осложнял дело. Я возблагодарил судьбу за то, что убедил Т орина остаться в Торбе-на-Круче на всю ночь, чтобы успеть обсудить пути-дороги и разные детали. Это дало мне последний шанс. Если бы Т орин ушел из Торбы-на-Круче прежде, чем я смог поговорить с ним наедине, весь мой замысел рухнул бы.&gt&gt

Можно увидеть, что некоторые элементы этого разговора в поздней версии были включены в спор между Гэндальфом и Т орином в Торбе-на-Круче.

С этого места повествование поздней версии близко повторяет раннюю, почему оно и не цитируется здесь, за исключением отрывка в самом конце. В ранней версии Гэндальф умолкает, и Фродо записывает, что Гимли рассмеялся:

-- Кажется совершенно немыслимым, -- сказал он, -- что в конце концов все вышло более, чем хорошо. Конечно, я знал Т орина и жаль, что меня не было тогда там: когда ты гостил у нас в первый раз, меня не было дома. А в поход меня не взяли: сказали, что слишком молод, хотя сам я в свои шестьдесят два считал себя способным на все. Ну что ж, я рад, что услышал всю историю. Если только это -- все. Я ведь и сейчас не уверен, что ты рассказываешь нам все, что знаешь, Гэндальф.

-- Конечно же, не все, -- ответил тот.&gt&gt

После этого Мериадок Meriadoc спрашивает Гэндальфа о карте и ключе Т рбина и в ходе ответа, большая часть которого сохранена в поздней версии, но в другом месте повествования, Гэндальф говорит:

Когда я нашел Т рбина, прошло уже девять лет с тех пор, как он покинул свой народ, и по меньшей мере пять лет уже он провел в застенках Дол-Гулдура. Не знаю, как он выдержал так долго и как ему удалось сохранить в тайне карту и ключ, пройдя через все мучения. Должно быть, Черная Сила не хотела от него ничего, кроме Кольца, а когда Кольцо у него отобрали, Т рбина больше не трогали, а просто бросили сломленного и безумного узника в подземелья, где тот и умер. Маленькая промашка но она оказалась гибельной. Так часто и бывает с маленькими промашками.&gt&gt

«Охота за Кольцом»

О событиях 3018 года Третьей Эпохи, известных также по Повести Лет и по отчетам Гэндальфа и других Совету Элронда, написано много и эти записки -- явно те самые, о которых в процитированном выше письме говорится, что они были выброшены. Я озаглавил их «Охота за Кольцом». Сами рукописи, находящиеся в состоянии сильно, хотя и не необычайно, неупорядоченном, достаточно подробно описаны на стр. 342 но вопрос их датировки (а я считаю, что все они, в том числе и «По поводу Гэндальфа, Сарумана и Шира», приведенное в этом разделе в качестве третьего элемента, относятся к одному и тому же времени) стоит затронуть здесь. Написаны они были после опубликования «Властелина Колец », потому что в них имеются ссылки на страницы книги но в датировке некоторых событий они отличаются от Повести Лет в Приложении Б. Объясняется это, очевидно, тем, что они были написаны после выхода в свет первого тома, но до появления третьего, в который вошли Приложения.

Охота за Кольцом

(i) О Походе Черных Всадников согласно рассказу Гэндальфа Фродо

Горлум Gollum был схвачен в Мордоре в 3017 году и доставлен в Барад-Дyр Barad-dыr, где был допрошен и подвергнут пыткам. Узнав от него все, что было можно, Саурон выпустил его и снова отправил с заданием. Саурон не верил Горлуму, потому что прозревал в нем что-то неодолимое, что-то, чем не сумел овладеть даже при помощи Тени Страха, а уничтожить мог только вместе с самим Горлумом. Но, зная всю глубину злобы Горлума к тем, кто «ограбил» его, и поняв, что тот пойдет искать их, чтобы отомстить за себя, Саурон понадеялся, что так его соглядатаи доберутся до Кольца.

Однако вскоре после этого Горлума захватил Арагорн и доставил его в Северное Лихолесье и хотя за ними всю дорогу следили, выручить его не смогли, пока он не был помещен под стражу. Ранее Саурон никогда не обращал внимания на «полуросликов», если даже и слышал что-то о них, и еще не знал, где находится их страна. От Горлума не удалось добиться точных сведений даже под пыткой, и потому, что Горлум сам толком этого не знал, и потому, что он перевирал то, что знал. Саурон увидел, что одолеть Горлума совершенно может только смерть -- как из-за полуросликовской натуры, так и по причине, которой Саурон до конца не понимал, ибо его самого снедала жажда Кольца. Горлум испытывал к Саурону ненависть, превозмогавшую даже ужас в нем он видел своего величайшего врага и соперника. Именно поэтому он притворился, будто считает, что страна полуросликов лежит где-то неподалеку от тех мест, где он когда-то жил сам -- на берегах Ирисной реки Gladden.

Узнав, что Горлум захвачен вождями его врагов, Саурон испугался и заторопился. Но от обычных лазутчиков и посланцев до него не доходило никаких вестей. А так было и благодаря трудам дэнаданов, и из-за предательства Сарумана, чьи прислужники также подстерегали и сбивали с толку прислужников Саурона. Об этом Саурон знал, но руки его еще не были столь длинны, чтобы дотянуться до Сарумана в его Изенгарде Isengard. Поэтому он скрыл, что знает о двойной игре Сарумана, и до поры затаил свою ярость, выжидая время и готовясь к большой войне, в которой замыслил сбросить всех своих врагов в западное море. Вскоре Саурон понял, что здесь ему помогут только самые могущественные его слуги, Призраки Кольца Ringwraiths, которые не имеют своей воли, а лишь его волю, ибо каждый из них полностью подвластен кольцу, поработившему его, а кольцами владеет он.

Немногие могли противостоять даже одному из этих гибельных созданий, и никто, как считал Саурон, не сможет противостоять им, когда они соберутся под начальством своего страшного предводителя, Владыки Моргула. Но для нынешнего дела у Призраков Кольца был один недостаток: даже тогда, когда они были невидимы и не облачены, ужас, сопровождавший их, был столь велик, что Мудрые очень скоро заметили бы их продвижение и догадались бы об их задании.

Вот как случилось, что Саурон задумал два удара, в которых впоследствии многие видели начало Войны Кольца. Они были нанесены одновременно. Орки совершили набег на страну Т рандуила Thranduil, имея приказ освободить Горлума и Владыка Моргула был открыто послан на битву с Гондором. Все это случилось в конце июня 3018 года. Так Саурон проверил силы и готовность Денет ора Denethor и обнаружил, что они превосходят его ожидания. Но это не слишком обеспокоило его, потому что в том нападении он пустил в ход не всю свою силу, а главной целью его было, чтобы выступление Назгyлов казалось лишь частью его военных действий против Гондора.

Поэтому, когда был взят Осгилиат Osgiliath и разрушен мост, Саурон остановил наступление, а Назгyлам было приказано начать поиски Кольца. Но Саурон не упускал из внимания силы и труды Мудрых, и Назгyлам было велено действовать так скрытно, как только возможно. В то время в Минасе Моргул обитал Предводитель Призраков Кольца с шестью своими подчиненными, а второй после Предводителя, Хамyл Тень Востока, пребывал в Дол-Гулдуре Dol Guldur наместником Саурона, и еще один из них был при нем гонцом .

Владыка Моргула повел своих подчиненных вверх по Андуину необлаченными и пешими, и они были невидимы для глаз, но навевали ужас на все живое, попадавшееся им на пути. Отправились они, должно быть, в первых числах июля. Шли они через Ануриэн медленно и скрытно, переправились через Энтов Брод Entwade в В олд Wold, и темные слухи и страх разносились перед ними среди людей, не знавших, в чем тут причина. Они вышли на западный берег Андуина чуть к северу от Сарна Гебир, где им была назначена встреча там они взяли коней и доспехи, тайно переправленные через реку. Это было, как считают, примерно семнадцатого июля. Затем они двинулись на север в поисках Шира, страны полуросликов.

Примерно двадцать второго июля они встретились со своими собратьями, дол-гулдурскими Назгyлами, в Поле Келебранта Celebrant. Там они узнали, что Горлум обманул и орков, отбивших его, и эльфов, что преследовали их, и исчез . Хамyл сообщил также, что никаких селений полуросликов в Андуинских Долинах нет и что поселения струсов Stoors по Ирисной реке давно уже опустели. Владыка Моргула же, не придумав ничего лучшего, решил продолжить поиски к северу, видимо, надеясь либо найти Шир, либо перехватить Горлума. Ему казалось вполне вероятным, что Шир окажется неподалеку от ненавистной страны Луриэн, если вообще не в пределах рубежей Галадриэли. Но силы Белого Кольца превозмочь он не мог, и не мог войти в Луриэн. Поэтому, пройдя между Луриэном и Горами, Девятеро продолжили поиск на север и ужас несся перед ними и оставался за ними но они не нашли того, что искали, и не узнали ничего нужного для себя.

Наконец, они вернулись но лето уже совсем прошло, а ярость и страх Саурона все росли. Когда Назгyлы возвратились в В олд, уже настал сентябрь там они встретили гонцов из Барад-дyра, передавших им от хозяина угрозы, которые напугали даже Моргульского Владыку. Ибо Саурон узнал теперь о словах пророчества, услышанных в Гондоре, о том, что Боромир отправился в поход, о делах Сарумана и о пленении Гэндальфа Gandalf. Из всего этого он заключил, что ни Саруман, ни кто-либо другой из Мудрых еще не владеет Кольцом, но что Саруман по крайней мере знает, где оно может скрываться. Теперь могла выручить только скорость, а скрытность следовало отбросить.

Поэтому Призракам Кольца было приказано отправляться прямо в Изенгард. Они спешно пронеслись через Рохан, и ужас от их скачки был так велик, что многие люди бежали из той страны и бросились на север и на запад, решив, что с Востока на копытах черных коней несется война.

Спустя два дня после того, как Гэндальф покинул Орт анк Orthanc, Владыка Моргула остановился перед Вратами Изенгарда. Саруман, и без того разъяренный и напуганный бегством Гэндальфа, осознал тогда, как опасно находиться между двумя воюющими сторонами, обе из которых знают теперь, что он -- предатель. Ужас его был велик, потому что надежда обмануть Саурона или хотя бы в случае его победы занять его сторону, была окончательно утрачена. Теперь ему оставалось либо самому заполучить Кольцо, либо готовиться к поражению и мукам. Но Саруман был по-прежнему осторожен и хитер, и он подготовил Изенгард именно к такому повороту событий. Изенгардское Кольцо было слишком крепким даже для Владыки Моргула и его подчиненных, чтобы взять его штурмом без большого воинского подкрепления. Поэтому на вызов и требования Назгyла ответил только голос Сарумана, который, благодаря искусной хитрости, слышался так, словно раздавался прямо из ворот.

-- Это не та страна, что нужна вам, -- сказал он. -- Я знаю, что вы ищете, хоть вы и не называли этого. У меня нет его, и его слугам это должно быть ясно без слов: если бы оно было у меня, то вы сейчас же пали бы передо мною ниц и назвали бы меня своим Господином. А если бы я знал, где спрятана эта вещь, то я не ждал бы здесь, а давно уже взял бы ее раньше вас. Лишь один, думаю я, знает, где оно: это Мит рандир Mithrandir, враг Саурона. А поскольку Мит рандир отбыл из Изенгарда всего два дня назад, ищите его где-нибудь неподалеку.

Власть голоса Сарумана была такова, что даже Предводитель Назгyлов не задумался, не было ли в его словах лжи или полуправды тотчас же он ускакал от ворот и отправился охотиться за Гэндальфом в Рохане. Вышло так, что уже вечером следующего дня Черные Всадники столкнулись с Гръмой Червословом, который спешил донести Саруману, что Гэндальф прибыл в Эдорас предупредить об измене в Изенгарде Короля Т йодена Thйoden. Тогда Гръма едва не умер от страха но, свыкнувшись с предательством, он рассказал бы все, что знал, даже если бы его припугнули не так сильно.

-- О да, о да, я все скажу, владыка, -- говорил он. -- Я подслушал их разговор в Изенгарде. Страна полуросликов -- оттуда прибыл Гэндальф и туда собирается вернуться. Ему был нужен только конь. Отпустите меня! Я говорю быстро, как только могу! На запад через Роханскую Пройму, оттуда на север и чуть на запад до второй большой реки -- она зовется Сизрекой Greyflood. Там от переправ у Т арбада Tharbad старый тракт приведет вас к границам этой страны. Ее называют Шир. Да, конечно, Саруман знает все это. Из той страны по тракту к нему доставляют товары. Пощадите меня, владыка! Ни одной живой душе я не расскажу о нашей встрече!

Предводитель Назгyлов сохранил Червослову жизнь не из жалости, а решив, что тот, охваченный таким ужасом, никогда не осмелится рассказать об их встрече -- как оно и вышло -- а также потому, что понимал, что перед ним существо злобное и, оставшись в живых, оно, должно быть, еще принесет Саруману великий вред. Поэтому он оставил Гръму лежать на земле и ускакал, решив не возвращаться в Изенгард. Месть Саурона могла ждать.

Теперь Предводитель Назгyлов разделил свой отряд на четыре пары, и те поскакали раздельно, а сам он отправился вперед с самой быстрой из двоек. Так они выехали из Рохана на запад, обыскали пустоши Энедв айтm а Enedwaith и, наконец, подъехали к Т арбаду. Оттуда они проскакали через Минхириат Minhiriath, и хотя жуткие слухи о них еще не разнеслись вокруг, все живое попряталось, а немногие люди бежали прочь. Но иных беглецов Назгyлы ловили на тракте и, к радости Предводителя, двое из них оказались лазутчиками и слугами Сарумана. Один из них часто ходил между Изенгардом и Широм, и хотя сам он не бывал там дальше Южного Удела Southfarthing ii, у него были данные ему Саруманом бумаги, в которых Шир был точно изображен и описан. Назгyлы отобрали их у него и послали его в Брей Bree продолжать шпионить но предупредили, что он теперь на службе у Мордора, и если он только попытается вернуться в Изенгард, его ждет мучительная смерть.

Под утро двадцать второго дня сентября Черные Всадники, снова объединившись, вышли к Сарнскому Броду и южной границе Шира. Граница эта охранялась, ибо путь им преградили Следопыты. Но такой противник был не по силам дэнаданам а может быть, и по силам, если бы с ними был их военачальник Арагорн. Но тот находился далеко на севере, на Восточном Тракте возле Брея и даже дэнаданские сердца дрогнули. Одни дэнаданы отступили на север, надеясь донести до Арагорна известия, но за ними погнались и перебили их или загнали в глухомань. Другие же попытались защищать Брод и удерживали его до темноты, но ночью Владыка Моргула смел их и Черные Всадники въехали в Шир и прежде, чем в маленьких домиках петухи возвестили о наступлении двадцать третьего дня сентября, часть Черных Всадников уже мчались через Шир на север, а Гэндальф в то самое время несся на Сполохе Shadowfax через Рохан.

(ii) Другие версии этой истории

Я решил привести вышеизложенную версию как наиболее законченное повествование но существует и несколько других рассказов об этих событиях, которые что-то добавляют к этому варианту или изменяют его в важных деталях. Эти рукописи не стыкуются между собой, и их взаимоотношения весьма туманны, хотя все они, без сомнения, написаны в один и тот же период, и важно отметить существование двух более ранних описаний помимо того, которое приведено здесь -- для ясности назовем его «A». Вторая версия -- «B» -- во многом совпадает с «A» в структуре повествования, но третья -- «C» -- набросок сценария, начинающийся более поздним моментом и имеющий некоторые существенные отличия, который я склонен считать самым поздним по написанию. Кроме того, существует некоторый материал -- «D» -- более подробный по части роли Горлума в этих событиях -- и разнообразные заметки по поводу этого периода истории.

В «D» говорится, что то, что Горлум рассказал Саурону о Кольце и о месте его находки, было важно потому, что из этого Саурон понял, что это действительно было Единое Кольцо но о его нынешнем местонахождении Горлум мог открыть только, что его украло в Мглистых Горах существо по имени Бэггинс , пришедшее из страны под названием Шир . У Саурона порядком отлегло от сердца, когда по рассказу Горлума он понял, что Бэггинс , должно быть, существо того же рода, что и сам Горлум.

Горлум не мог знать слова «хоббит», которое было местным названием, а не обще-в естронским словом. Он наверняка не мог назвать его и «полуросликом», потому что сам был из них, а хоббиты не любили это наименование. Вот почему у Черных Всадников было только два главных ключа: Шир и Бэггинс .&gt&gt

Из всех отрывков ясно, что Горлум по меньшей мере не знал, в какой стороне находится Шир но хотя под пыткой из него, несомненно, можно было бы вытянуть больше, Саурон явно не думал, что Бэггинс пришел из какой-либо страны, лежащей далеко от Мглистых Гор, и решил, что Горлум знает, где она находится, и что Бэггинс а можно будет найти в Андуинских Долинах, в тех самых местах, где жил некогда сам Горлум.

Это был мелкий и вполне понятный просчет -- но, возможно, самый важный просчет, допущенный Сауроном во всей этой истории. Если бы не он, Черные Всадники добрались бы до Шира раньше на несколько недель.&gt&gt

В тексте «B» говорится подробнее о путешествии Арагорна с пленным Горлумом на север в страну Т рандуила и больше рассказывается о сомнениях Саурона по поводу использования Призраков Кольца.

[Выйдя из Мордора,] Горлум вскоре исчез в Мертвых Болотах, где соглядатаи Саурона не могли или не стали бы преследовать его. Ни один из лазутчиков Саурона не мог сообщить хозяину никаких известий. (Саурон наверняка не имел большой власти в Эриадоре, и там было мало его слуг тех же, которых он посылал туда, часто подстерегали или сбивали с толку прислужники Сарумана.) Поэтому Саурон, наконец, решился пустить в ход Призраков Кольца. По некоторым причинам ему не хотелось делать этого, пока он не знал точно, где находится Кольцо. Призраки Кольца были намного сильнее всех сауроновых слуг и наиболее подходили для такого задания, потому что были полностью порабощены Девятью Кольцами, которые сейчас были у Саурона они совершенно не могли противодействовать его воле, и если бы кто-то из них, хотя бы и их начальник, Король-Чародей, добыл бы Единое Кольцо, он принес бы его своему Хозяину. Но до начала открытой войны, к которой Саурон еще не был готов, их служба была сопряжена и с их недостатками. Все они, кроме Короля-Чародея, в одиночку и при свете дня могли потеряться и все они, кроме, опять-таки, Короля-Чародея, боялись воды и не желали без крайней необходимости входить в нее и пересекать потоки вброд или не по мосту . Помимо того, главным их оружием был страх. Страх этот был сильнее всего, когда они были не облачены и невидимы и еще более усиливался он, когда они собирались все вместе. Потому любое задание, на которое они отправились, было бы трудно окружить тайной а переправа через Андуин и другие реки становилась значительной препоной. Саурон не раз задумался об этом, потому что не хотел, чтобы его главные враги узнали о поручении, данном его слугам. Надо думать, что Саурон поначалу не считал, что кто-либо, кроме Горлума и «вора Бэггинса», знает что-либо о Кольце. Пока Гэндальф не пришел допросить Горлума , тот не знал, что Гэндальф как-то связан с Бильбо, и вообще не подозревал о его существовании.

Но когда Саурон узнал о том, что Горлум схвачен его врагами, положение дел в корне изменилось. Когда и как это случилось, точно сказать, конечно же, невозможно. Быть может, прошло уже немало времени. По рассказу Арагорна, Горлум был схвачен в сумерках вечером первого дня февраля. Чтобы не попасться соглядатаям Саурона, Арагорн погнал Горлума через северный выступ Эми на Emyn Муйл и переправился через Андуин над самым Сарном Гебир. Там на восточный берег часто выносило плавник, и, привязав Горлума к бревну, Арагорн переплыл вместе с ним реку и продолжил путь на север по самым западным из троп, какие только мог отыскать, через пролески Фангорна, за Лимлайт Limlight, затем -- за Нимродэль и Серебрянку Silverlode вдоль опушки Луриэна , и далее, обойдя Морию и Димрилльский Дол, переправившись через Ирисную реку, вышел к Карроку Carrock. Там с помощью Беорнингов он снова переправился через Андуин и вошел в Лес. Все это путешествие было не меньше девяти сотен миль, и Арагорн совершил его с огромными тяготами за пятьдесят дней iii, добравшись до Т рандуила двадцать первого марта .