Неоконченные сказания

Но вышло не так. Кибитники выстроили на южном берегу внутреннего моря Рyн огромное войско, в Р'ованионе усилив его своими сородичами и новыми союзниками из Кханда. Когда все было готово, они выступили на Гондор с востока, двигаясь со всей возможной быстротой вдоль хребта Эреда Лит уи Lithui, отчего их приближение не было замечено, пока не стало уже слишком поздно. Вот как случилось, что авангард армии Гондора еще только поравнялся с Вратами Мордора, когда ветер с востока принес тучу пыли, объявившую о приближении передовых частей вражеского воинства . Они состояли не только из боевых колесниц кибитников, но также и из кавалерии, количество которой превзошло все ожидания. Ондохер успел лишь развернуться возле Мораннона, принять удар правым флангом и послать Минохтару, Воеводе Правого Крыла, приказ как можно быстрее прикрыть его левый фланг тотчас же колесницы и всадники врезались в его рассредоточенный строй. О несчастье, последовавшем за этим, до Гондора дошли лишь немногие четкие донесения.

Ондохер совершенно не был готов принять такой мощный удар кавалерии и тяжелых колесниц. Со своей Гвардией и знаменем он поспешно занял позицию на невысоком холме, но было поздно . Главный удар противника был направлен на его знамя, и оно было захвачено, Гвардия полностью перебита, сам же Ондохер и сын его Артамир пали, и тела их не были найдены. Вражеское войско пронеслось над ними и обтекло вокруг холма, глубоко вдавшись в растерянные ряды гондорцев и увлекая их в беспорядке вспять, разбрасывая их и загнав множество воинов в Гиблые Болота.

Командование принял Минохтар. Он был человеком доблестным и сметливым. Первый пыл атаки уже спал, и враг понес куда меньшие потери и одержал куда больший успех, чем ожидал. Кавалерия и колесницы не стали отступать, потому что главное войско кибитников близилось к ним. В этот час Минохтар, развернув свое собственное знамя, возглавил уцелевших воинов Срединного полка и тех, что были под его началом. Он сразу же отослал гонцов к Адрахилю Дол-Амрот скому Dol Amroth , Воеводе Левого Крыла, приказав ему отступать как можно скорее со своим войском и теми из арьергада Правого Крыла, что не были еще заняты в битве. С этими силами Адрахиль должен был занять оборону между Каиром Cair Андрос, который был пригодным к обороне укреплением, и горами Эф еля Дэат Eрhel Dъath, где из-за длинного извива Андуина перешеек был наиболее узким, чтобы продержать сколько удастся подступы к Минасу Тирит Tirith. Сам же Минохтар, чтобы выиграть время для этого отступления, выстроил свое войско и попытался задержать продвижение главного корпуса сил кибитников. Адрахиль должен был сразу же отправить гонцов к Эарнилу, если бы им удалось его найти, и сообщить ему о несчастье при Моранноне и о положении отступающей северной армии.

Когда приготовилось к атаке основное войско кибитников, было два часа пополудни и Минохтар уже отошел до большого Северно-Ит илиэнского Тракта в полумиле от места, где Тракт сворачивал на восток к Дозорным Башням Мораннона. Первая победа кибитников теперь стала началом их разгрома. Не зная о величине и строе обороняющейся армии, они поторопились с ударом, а большая часть армии Гондора не вышла еще из узкого итилиэнского горла -- поэтому атака колесниц и кавалерии увенчалась успехом гораздо более скорым и головокружительным, чем они ожидали. Основной же удар кибитников слишком замешкался, и поэтому они не смогли воспользоваться своим численным преимуществом в полной мере, как собирались, привыкнув к сражениям на открытых местах. Быть может, обрадовавшись гибели Короля и большей части Срединного полка, кибитники решили, что уже одолели армию защитников Гондора и головному войску остается лишь довершить нашествие и занять Гондор. Если так, то они просчитались.

Кибитники почти перестали держать строй, торжествуя и распевая победные песни, не замечая ни следа противника, пока не оказалось, что дорога в Гондор сворачивает на юг в узкую лесистую горловину в тени Эф еля Дэат , где войско могло пройти или проехать только колонной и только по большой дороге. Дорога впереди опускалась в ущелье.

Здесь текст обрывается, и заметки и наброски его продолжения большей частью нечитаемы. Можно, однако, понять, что люди Эмотэмода сражались вместе с Ондохером а также то, что Фарамиру, второму сыну Ондохера, было приказано оставаться в Минасе Тирит в качестве регента, ибо закон не разрешал обоим сыновьям Ондохера отправляться на войну одновременно (такое замечание делается ранее в повествовании, стр. 291). Однако Фарамир ослушался он отправился на битву переодетым и был убит. Расшифровать записи в этом месте полностью невозможно, но похоже, что Фарамир присоединился к Эмотэмоду и со многими из них был захвачен при отступлении в сторону Гиблых Болот. Вождь Эмотэмода, в имени которого можно прочесть только первую часть «Марх-», подоспел к ним на помощь, но Фарамир умер на его руках, и только обыскав его тело, вождь нашел знаки, указывавшие на то, что это был Королевич. Вождь Эмотэмода тотчас же отправился к Минохтару в начало Северно-Ит илиэнского Тракта, и в тот самый момент, когда Минохтар отдавал гонцу приказ доставить Королевичу в Минас Тирит известие о том, что тот отныне становится Королем, вождь сообщил Минохтару, что Королевич переодетым отправился на бой и погиб.

Появление Эмот эмода и роль, которую сыграл его вождь, вероятно, объясняет включение в повествование, очевидно являющееся рассказом о начале дружбы Гондора и Рохиррима, этого столь подробного описания битвы гондорской армии с кибитниками.

Заключительный фрагмент записей говорит примерно о следующем: двинувшись по тракту в глубокое ущелье, войско кибитников несколько порастеряло свое ликование и торжество конец записей показывает, что вскоре у них на пути встал арьергард Минохтара. Кибитники безостановочно вливались в Ит илиэн&gt&gt, и вечером тринадцатого дня кермиэ они разбили Минохтара&gt&gt, который был застрелен из лука. Здесь также говорится, что он был сыном сестры Короля Ондохера. Воины Минохтара вынесли его из битвы, а остатки арьергарда бежали на юг искать Адрахиля&gt&gt. Тогда предводитель кибитников скомандовал войску остановиться и задал победный пир. Больше разобрать не удается ничего но краткое описание в Приложении А к «Властелину Колец » рассказывает, как с юга пришел Эарнил и разбил их:

В году 1944 Король Ондохер и оба его сына, Артамир и Фарамир, пали в битве к северу от Мораннона, и враги вступили в Ит илиэн. Но Эарнил, полководец Южной армии, одержал в Южном Ит илиэне великую победу и разбил армию харадримов, перешедших через реку Порос. Спеша на север, Эарнил собрал все, что осталось от Северной армии и вышел к главному лагерю кибитников, когда те пировали и веселились, считая, что Гондор побежден и остается только забрать свою добычу, ураганом налетел на их лагерь и поджег повозки, выбив врага далеко из Ит илиэна. Большая часть бежавших от Эарнила врагов сгинула в Гиблых Болотах.&gt&gt

В Повести Лет победа Эарнила называется Битвой при Стоянке. После гибели у Мораннона Ондохера и обоих его сыновей Арвэдуи, последний король северного края, заявил свои права на корону Гондора но притязания его были отклонены, и спустя год после Битвы при Стоянке Королем стал Эарнил. Сыном его был Эарнур, который стал последним из Королей Южной Земли и погиб в Минасе Моргул, приняв вызов Предводителя Назгyла.

Поход Эорла

Еще когда Эмот эмод жил в своих старых местах , в Гондоре хорошо знали его как народ, которому можно доверять и от которого приходили известия обо всем, что происходило в тех местах. Люди Эмотэмода были потомками тех cеверян, что в былые века считались родичами дэнаданов, а в дни великих Королей этот народ был Королям союзником и пролил немало крови за Гондор. Поэтому в Гондоре в дни Эарнила II, предпоследнего из Королей Южной Земли , очень внимательно отнеслись к тому, что Эмот эмод двинулся на далекий Север.

Новая страна Эмот эмода лежала к северу от Лихолесья, между Мглистыми горами на западе и Лесной рекой на востоке. К югу она простиралась до слияния двух коротких речек, которые называли Сизручьем Greylin и Долгострыем Langwell. Сизручей тек с Эреда Мит рин Mithrin, Серых Гор, а Долгострый сбегал с Мглистых гор и назван так был потому, что был притоком Андуина, в Эмот эмоде именовавшегося Долготоком Langflood .

После отхода Эмот эмод и Гондор продолжали обмениваться гонцами но от слияния Сизручья и Долгострыя, где стоял единственный укрепленный бург Эмот эмода, и до впадения Лимлайта Limlight в Андуин было около четырехсот пятидесяти наших миль по прямой птичьим летом и много больше для идущего по земле а до Минаса Тирит таким же образом -- восемьсот миль.

Хроника Кириона и Эорла не сообщает ни о каких событиях до Битвы на Поле Келебранта но из других источников можно узнать, что ход их был таков.

Просторные земли к югу от Лихолесья, от Бурых Земель до Моря Р'yн, до самого Андуина не представлявшие собой препятствия для захватчиков с Востока, были источником постоянной заботы и беспокойства правителей Гондора. Во время Бдительного Мира укрепления вдоль Андуина, особенно на западном берегу Отмелей, были заброшены и обветшали . После же этого времени Гондор атаковали одновременно и орки из Мордора, который долго оставался без присмотра, и умбарские пираты, и у Гондора не было ни людей, ни возможности укрепить рубеж Андуина к северу от Эми на Emyn Муйл.

Кирион стал Наместником Гондора в году 2489. Про угрозу с Севера он помнил всегда и много размышлял о том, что можно сделать, чтобы избавиться от опасности вторжения с той стороны а силы Гондора убывали. Кирион выставил небольшие отряды в заставу на Отмелях и выслал разведчиков и лазутчиков в земли между Лихолесьем и Дагорладом. Так он вскоре узнал о том, что новый грозный противник с Востока спешно подтягивает свои силы от Моря Р'yн. Враги истребляли или угоняли на север в Лес по Бегущей остатки северян, друзей Гондора, еще живших к востоку от Лихолесья . Но помочь им Кирион никак не мог, и сбор сведений тоже становился все более и более опасным слишком часто разведчики не возвращались.

Поэтому не раньше конца зимы 2509 года Кирион узнал о том, что готовится новое великое нашествие на Гондор: несметные полчища врагов собрались вдоль всей южной опушки Лихолесья. Вооружены они были плохо и имели мало боевых коней -- лошади у них были в основном тягловой силой, потому что с собой у врагов было множество больших кибиток, как у тех кибитников, что напали на Гондор в последние дни Королей, народа, которому эти, несомненно, приходились родней. Но недостаток умения они добирали числом, насколько можно было понять.

Тогда в отчаянии Кирион обратился мыслью к Эмот эмоду и решил послать к нему гонцов. Но гонцам пришлось бы ехать через Каленард он, переправиться у Отмелей и до самых Андуинских Долин пробираться через земли, за которыми уже следили и по которым рыскали балх от ы Balchoth . Это означало самым быстрым конным ходом около четырехсот пятидесяти миль до Отмелей и более пятисот оттуда до Эмотэмода, причем от Отмелей гонцам пришлось бы двигаться скрытно и большей частью по ночам, пока они не минуют тень Дол-Гулдура Dol Guldur. Кирион мало надеялся на то, что его гонцы доберутся до цели. Он собрал добровольно вызвавшихся, отобрал из них шесть самых смелых и выносливых всадников и отправил их попарно с разницей в день. Каждый из них нес послание, заученное наизусть, и маленький камешек с вырезанной на нем печатью Наместников , который он должен был передать Правителю Эмот эмода в собственные руки, если доберется до его земель. Послание было адресовано Эорлу сыну Лйода, ибо Кирион знал, что тот унаследовал своему отцу некоторое время назад, в возрасте всего шестнадцати лет, и сейчас, когда ему исполнилось не больше двадцати пяти, вести, доходившие о нем до Гондора, славили его как человека великой храбрости и мудрого не по годам. И все же Кирион мало рассчитывал на то, что, даже если послание его будет получено, на него будет дан ответ. Ничто не связывало Эмотэмод с Гондором, кроме старинной дружбы, и только ради нее Эмотэмод должен был отправить в такую даль всю воинскую силу, которую сможет выставить. Известие о том, что балх от ы истребляют последних их сородичей на Юге -- если только оно еще не дошло до них -- могло бы придать убедительности призыву Кириона в случае, если самому Эмотэмоду ничто не угрожает. К этой своей просьбе Кирион не прибавил ничего и стал собирать все силы, чтобы встретить надвигающуюся бурю. Самолично возглавив свое войско, он приготовился со всей возможной спешностью двинуть его на север в Каленард он. В Минасе Тирит оставался начальствовать Халлас, его сын.

Первая пара гонцов отбыла в десятый день сэлимэ Sъlimл и вышло так, что именно гонец из этой пары один из всех шестерых добрался до Эмотэмода. Это был Борондир, великий всадник из клана, который возводил свой род к одному из старшин северян, что в былые дни служил Королям . Так и не узнали ничего ни об одном из остальных гонцов, кроме спутника Борондира. Он был подстрелен из засады, когда они проходили близ Дол-Гулдура, а Борондира спасли его удача и быстрый конь. Люди, выходившие из Леса, гнались за ним на север до самых Ирисных Низин и часто подстерегали по дороге, заставляя его сворачивать с прямого пути и пускаться в долгие объезды. Наконец, через пятнадцать дней, он добрался до Эмотэмода последние два дня он ничего не ел и был так слаб, что едва выговорил свое послание Эорлу.

Это было в двадцать пятый день сэлимэ. Эорл молча посовещался сам с собой но не долго. Вскоре он встал и сказал:

-- Я приду. Если Мундбург падет, то куда же нам бежать от Тьмы?

И в знак обещания он пожал руку Борондиру.

Тотчас же Эорл созвал совет Старейшин и начал готовиться к большому походу. Это, однако, заняло не один день, ибо надо было приготовить и собрать большое воинство и продумать управление людьми и оборону страны. В то время Эмотэмод жил мирно и не опасался войны когда же стало известно, что их предводитель собрался воевать далеко на Юге, могло случиться всякое. Эорл, несмотря ни на что, ясно видел, что помочь может только вся сила его войска и что он должен рискнуть всем или же отступиться и нарушить свое обещание.

Наконец, воинство было собрано лишь несколько сот воинов было оставлено в помощь тем, кто не годился для такого отчаянного похода по молодости лет или по старости. Наступил шестой день месяца върессэ Vнressл. В этот день молча тронулся огромный эмохер йohere , отринув страх и призвав малую надежду ибо они не знали, что предстоит им по дороге и что ждет по окончании ее. Говорится, что Эорл повел за собой около семи тысяч всадников в полном вооружении и несколько сотен конных лучников. По правую руку от него ехал Борондир, служивший, насколько мог, проводником, так как он последним проезжал по тем местам. Однако во все время долгого пути вниз по Андуинским Долинам на их огромное войско не было совершено ни одного нападения. Люди, недобрые и добрые равно, при виде его бежали в страхе перед его мощью и великолепием. Войско проследовало на юг и прошло под большим Восточным Уступом мимо южного Лихолесья, кишевшего балх от ами, но не встретило ни следа людей, воинских отрядов или же разведчиков, которые попытались бы преградить ему путь или следить за его продвижением. Отчасти так было по причине, неизвестной им, потому что это случилось уже после отбытия Борондира но были и другие причины и силы. Ибо когда войско, наконец, подошло к Дол-Гулдуру, Эорл отвернул к западу, опасаясь черной тени и тучи, надвинувшейся с той стороны, а затем поехал в виду Андуина. Многие всадники поглядывали на запад со страхом и в надежде увидеть издалека свет Дв имордена Dwimordene, гибельной страны, которая, как рассказывали легенды их народа, по весне светится золотым светом. Сейчас же она казалась затянутой мерцающим туманом и, к их ужасу, туман стал переползать через реку и ложиться на землю, что была перед ними.

Эорл не остановил скачки:

-- Вперед! -- скомандовал он. -- Другого пути нет. Мы уже проделали такой длинный путь неужели же речной туман удержит нас от битвы?

Подъехав ближе, они увидели, что серебристый туман оттесняет сумраки Дол-Гулдура, и скоро въехали в него, поначалу медленно и осторожно но под покрывалом этого тумана все оказалось залито ровным светом без теней, а справа и слева их словно бы охраняли белые стены, скрывавшие и оберегавшие их.

-- Похоже, Владычица Золотого Леса на нашей стороне, -- сказал Борондир.

-- Быть может, -- отозвался Эорл. -- Я же верю мудрости Феларуфа . Он не чует здесь зла. Он бодр, и усталость его пропала: он рвется пойти вскачь. Да будет так! Никогда еще мне не были настолько нужны скорость и скрытность.

И Феларуф рванулся вперед, а за ним, словно могучий ветер, последовало и все войско, но тихо, словно копыта коней не касались земли. Так, столь же свежие и полные сил, как в утро их отправления, они скакали весь тот день до ночи и следующий день на рассвете же третьего дня поднялись с привала, и туман вдруг развеялся и они увидели, что стоят посреди широкой степи. Справа невдалеке струился Андуин, но они почти миновали его длинную восточную излучину , и вдали уже показались Отмели. Это было утро пятнадцатого дня върессэ, и войско двигалось со скоростью, о которой нельзя было и мечтать .

Здесь текст обрывается примечанием о том, что дальше должно следовать описание битвы на Поле Келебранта. Описание всей этой войны есть в Приложении А (II) к «Властелину Колец »:

Великая орда дикарей с Северо-Востока ворвалась в Р'ованион и, выйдя из Бурых Земель, переправилась через Андуин на плотах. В это же время, случайно или умышленно, орки, которые в то время -- до войны с гномами -- были очень сильны, напали с Гор. Захватчики овладели Каленард оном, и Кирион, Наместник Гондора, послал на север за помощью…&gt&gt

Когда Эорл и его Всадники прибыли на Поле Келебранта,

северная армия Гондора была в опасности. Потерпев поражение в В олде Wold, отрезанная от юга, она отступала через Лимлайт и тут внезапно подверглась нападению орочьего войска, прижавшего ее к Андуину. Все надежды были уже утеряны, как вдруг с севера подошли Всадники, которых никто не ждал, и ударили в тыл врагам. Ход битвы тут же переменился, и врагов, безжалостно истребляя, погнали вдоль Лимлайта. Эорл повел своих воинов в погоню, и страх, летевший впереди конников Севера, был так велик, что и захватчики, вторгшиеся в В олд, поддались панике, и Всадники принялись охотиться за ними по равнинам Каленард она.&gt&gt

Схожее с этим, но более сжатое описание дается также в Приложении А (I, iv). Ни одно из них не дает возможности доподлинно восстановить ход битвы, но вполне ясно, что Всадники, переправившись через Отмели, затем перешли Лимлайт (см. прим. 27, стр. 313) и обрушились на тылы врага на Поле Келебранта то, что врагов, безжалостно истребляя, погнали вдоль Лимлайта&gt&gt, означает, что балх от ы были отброшены на юг в В олд.

(iii) Кирион и Эорл

Этому рассказу предшествует заметка о Халифириэне, самом западном из маяков Гондора вдоль Эреда Нимрайс.

Халифириэн был самым высоким из маяков, и, как и Эйленах Eilenach, второй из них по высоте, высился в дремучем лесу за ним тянулось глубокое ущелье, темный Фириэн-дол Firien-dale, в длинном северном отроге Эреда Нимрайс, и гора эта была самой высокой горой этого отрога. Из ущелья она поднималась крутой стеной внешние же склоны ее, особенно северный, были длинными и пологими, и на них почти до самой вершины рос лес. Вниз по склонам он становился все более густым и дремучим наиболее -- вдоль Межевого Ручья, протекавшего по ущелью, и к северу на равнинах, по которым бежал тот Ручей, впадая в Энтову Купель. Большой Западный Тракт прорезал в этом лесу длинную просеку, огибая болотистые местности, начинавшиеся за его северной опушкой но тракт этот был проложен в старину , и после исчезновения Исилдура в Фириэнском лесу никто не срубил ни одного дерева, кроме Смотрителей Маяка, которым поручено было расчищать Тракт и тропу, что вела к вершине горы. Тропа эта отворачивала от Тракта возле его входа в Лес и вилась до самого верхнего края леса, где начиналась древняя каменная лестница, что вела к маяку -- широкому кругу, который выложили камнями те, кто построил лестницу. Смотрители Маяка были единственными обитателями того Леса, помимо диких зверей жили они в нескольких домиках возле верхнего края леса, но не жили там долго, если только непогода не удерживала их, а сменялись в должный срок. Большей частью они рады были возвратиться домой -- не из-за диких зверей, и не злая тень былых лет лежала на Лесе но кроме завываний ветра, криков птиц и зверей, а иногда -- стука копыт коней, спешивших вскачь по Тракту, там стояла тишина, и люди сами вдруг начинали разговаривать друг с другом шепотом, словно прислушиваясь к отзвукам мощного зова, доносившегося откуда-то из давней дали.

Название «Халифириэн» на рохирримском языке означает «священная гора» . До прихода рохирримов гора звалась на синдарине Амон Анв ар Anwar, «гора трепета» почему -- того не знал в Гондоре никто, кроме, как стало впоследствии известно, правившего Короля или Наместника. Для тех немногих, что сбивались с Тракта и блуждали под сенью Леса, сам Лес казался причиной названию: на всеобщем языке он назывался Шепчущимся Лесом. В дни величия Гондора, когда сообщение между Осгилиат ом Osgiliath и тремя башнями страны осуществлялось посредством Палантър ов Palantнri , на вершине горы не было никакого маяка, ибо ни послания, ни сигналы не были нужны. Позже, когда жители Каленард она стали опускаться, помощи с Севера ждали мало, войска туда не посылались, а Минасу Тирит становилось все труднее удерживать рубеж Андуина и охранять его южный берег. В Ануриэне еще жило много людей, и на них лежала оборона северных путей -- из Каленард она и через Андуин у Кеира Андрос. Для сообщения между ними и были выстроены и установлены три самых первых маяка -- Амон Дын, Эйленах и Мин-Риммон , но на вершине Амона Анв ар не было разрешено установить укрепление или маяк, хотя рубеж по Межевому Ручью от непроходимых болот и до его впадения в Энтову Купель и моста, через который Тракт выходил из Фириэнского леса на запад, считался охраняемым.

Во дни Наместника Кириона случилось большое нападение балх от ов, которые, объединившись с орками, перешли через Андуин в В олд и начали завоевывать Каленард он. От этой смертельной опасности, грозившей Гондору гибелью, страну спас приход Эорла Юного и его рохирримов.

Когда война закончилась, все гадали, как же Наместник наградит Эорла и какую честь пожалует ему ожидали, что в Минасе Тирит будет устроено великое празднество, на котором это и откроется. Но Кирион был верен лишь самому себе. Когда поредевшая гондорская армия возвращалась на юг, Кириона сопровождали Эорл и эморед Всадников Севера. Они подъехали к Межевому Ручью, и Кирион обратился к Эорлу, сказав:

-- Прощай же, Эорл сын Лйода. Я вернусь к себе домой, где многие дела требуют моего участия. Каленард он я покамест вручаю твоей заботе, если ты не спешишь вернуться в свою страну. Через три месяца здесь же мы встретимся с тобой снова, и тогда посовещаемся.

-- Я прибуду, -- ответил Эорл и так они расстались.

Как только Кирион вернулся в Минас Тирит , он призвал к себе нескольких самых верных своих слуг:

-- Отправляйтесь в Шепчущийся Лес, -- сказал он им. -- Там возобновите древнюю тропу на Амон Анв ар. Она давно заросла но начало ее и сейчас отмечено стоячим камнем близ Тракта, там, где северная опушка леса смыкается над ним. Тропа сворачивает то туда, то сюда, но у каждого поворота стоит стоячий камень. По этим камням вы выйдете к верхнему краю леса и увидите каменную лестницу, ведущую вверх. Дальше идти я вам запрещаю. Сделайте все это быстро, как сможете, и возвращайтесь ко мне. Леса не рубите лишь расчистите путь, чтобы смогли подняться несколько человек. Отворот у Тракта оставьте укрытым, чтобы не искушать никого пройти по тропе передо мной. Никому не говорите, куда вы идете, и что там делали. Если будут спрашивать, отвечайте, что Господин Наместник велел приготовить место для его встречи с Предводителем Всадников.

Когда подошел срок, Кирион со своим сыном Халласом, Господином Дол-Амрот а и двумя другими своими советниками тронулся в путь и на мосту через Межевой Ручей они встретились с Эорлом. С ним были трое из его старших воевод.

-- Поедемте к месту, что я приготовил, -- сказал Кирион.

И они оставили отряд Всадников на мосту, а сами повернули обратно по тенистому Тракту и доехали до стоячего камня. Там они спешились и оставили с конями сильный отряд гондорской стражи и Кирион, встав у камня, обратился к своим спутникам и сказал:

-- Я иду на Гору Трепета. Идите со мной, если хотите. Я беру с собой оруженосца, и оруженосца для Эорла, которые понесут наше оружие остальные безоружными пойдут засвидетельствовать наши слова и дела на высокой святыне. Тропа для нас приготовлена, хотя никто не проходил по ней с тех пор, как прошли мой отец и я.

И Кирион повел Эорла между деревьями, а остальные пошли за ним и миновав первую веху, они стали идти молча и чутко, словно не желая ничем нарушать тишину. Так они вышли, наконец, к верху склона горы, прошли через кольцо белых берез и увидели каменную лестницу, уходящую к вершине. После лесного сумрака солнце показалось им ярким и жарким, ибо был месяц эримэ Ъrimл вершина же Горы была зелена, словно еще стоял месяц лутессэ Lуtessл.

У подножия лестницы заросшие мхом камни сложились в подобие скамьи. Там путники посидели немного, пока, наконец, Кирион не поднялся и не принял у своего оруженосца белый жезл власти и белую мантию Наместников Гондора. Затем, встав на первую ступень лестницы, он нарушил молчание, сказав тихо, но четко:

-- Ныне объявляю, что властью Наместников Королей я решил предложить в безвозмездный дар Эорлу сыну Лйода, Правителю Эмотэмода, в знак признания доблести его народа и помощи паче всех чаяний, оказанной им Гондору в час крайней нужды, все обширные земли Каленард она от Андуина до Изена Isen. Там, буде он пожелает, он станет королем, и его потомки после него, и народ его станет проживать там свободно, доколе продлится власть Наместников и пока не вернется Великий Король . Ничьей воли да не будет над ними, кроме их собственного закона и воли, за исключением лишь одного: они должен жить в вечной дружбе с Гондором, и враги Гондора да будут их врагами, пока стоят обе наши страны. Но тот же закон вменяется и народу Гондора.

Тогда поднялся Эорл, но не сразу смог заговорить. Он был поражен великой щедростью дара и благородством его предложения и прозрел мудрость Кириона и как правителя Гондора, стремящегося защитить то, что осталось от его страны, и как друга Эмотэмода, нужды и тяготы которого он прекрасно знал. Ибо Эмотэмод стал народом слишком многочисленным для своей страны на Севере и давно уже мечтал вернуться на юг, на давнюю родину, но страх Дол-Гулдура не пускал его. В Каленард оне же у него было бы простора более, чем достаточно, и от теней Лихолесья Эмотэмод будет далеко.

Но помимо мудрости и учтивости Эорл и Кирион в тот час были движимы великой дружбой, связавшей воедино их народы, и любовью друг к другу, любовью двух настоящих мужчин. У Кириона это была любовь мудрого отца, состарившегося в заботах мира, к сыну, полному сил и надежд юности Эорл же в Кирионе видел высочайшего и благороднейшего человека из тех, кого он знал, осененного величием Людских Королей былых времен.

Наконец, когда все эти мысли пронеслись в душе Эорла, он заговорил, сказав:

-- Господин Наместник Великих Королей! Дар, предложенный тобой мне и моему народу, я принимаю. Он намного превосходит любую награду, которую могли снискать наши дела, когда бы сами те дела не были вольным даром дружбы. Теперь же дружбу эту я запечатлю клятвой, которая не забудется вовеки.

-- Тогда взойдем к высокой святыне, -- сказал Кирион, -- и перед этими свидетелями принесем подобающие клятвы.

И Кирион с Эорлом пошли вверх по лестнице, а остальные за ними и когда они поднялись на вершину, то увидели широкий круг ровной земли, не огороженный ничем у восточного же края его был насыпан невысокий курган, поросший белыми цветами альфирин а , и клонящееся к западу солнце золотило их своими лучами. Правитель Дол-Амрот а, возглавлявший свиту Кириона, подошел к кургану и увидел на траве перед ним черный камень, не тронутый ни мхом, ни непогодой и на камне были вырезаны три буквы. Он спросил Кириона:

-- Так это могила? Какой же великий человек лежит здесь?

-- Разве ты не прочел буквы? -- спросил Кирион.

-- Прочел, -- ответил Князь , -- и потому дивлюсь буквы эти -- «ламбе », «андо » и «ламбе », но ведь могилы Элендила нет, а после него имени этого никто не брал.

-- Однако же это его могильный курган, -- ответил Кирион, -- и от него исходит тот трепет, что витает над этой горой и в лесах под ней. От Исилдура, насыпавшего этот курган, к Менельдилу, его наследнику, всему роду Королей и всему роду Наместников до меня самого переходит исилдурово веление, по которому курган этот сохранялся в тайне. Ибо Исилдур сказал: «Вот сердце Южного Королевства , и здесь да покоится память Элендила Верного в призрении Валаров, и доколе стоит Королевство, Гора эта будет святыней, и никто да не тревожит ее покоя и тишины, кроме наследников Элендила». Я привел вас сюда, чтобы клятвы, принесенные здесь, стали священнейшими для нас и для наших наследников с обеих сторон.

И все пришедшие постояли некоторое время, склонив головы, пока Кирион не сказал Эорлу:

-- Если ты готов, то принеси свою клятву так, как считаешь должным по обычаям твоего народа.

Тогда Эорл вышел вперед и, взяв у своего оруженосца копье, воткнул его в землю. Затем он обнажил меч и подбросил его так, что тот засверкал на солнце, поймал снова, сделал шаг и опустил клинок на курган, не выпустив из руки. Потом громким голосом принес он Клятву Эорла. На наречии Эмотэмода сказал он то, что на всеобщий язык переводится так :

Слушайте, все народы, не склонившиеся перед Тенью с Востока дарованием Правителя Мундбурга мы станем жить в стране, что он называет Каленард оном, и потому я клянусь своим именем и именем Эмотэмода Севера, что между нами и Великим Народом Запада будет дружба отныне и вовеки их враги будут нашими врагами, их заботы -- нашими заботами, и какое бы зло, угроза или урон ни были нанесены им, мы станем помогать им до последней капли нашей крови. Эта клятва перейдет к моим наследникам, всем, что будут после меня жить в нашей новой земле, и да хранят они эту клятву с нерушимой верностью, дабы Тень не пала на них, и не легло на них проклятие.

И Эорл вложил меч в ножны, поклонился и отошел к своим воеводам.

Кирион ответил ему. Встав во весь рост, он положил руку на курган, а в правой руке поднял белый жезл Наместников и произнес слова, наполнившие тех, что слышали их, благоговением. Ибо когда он встал, солнце, пламенея, опускалось к западу, и показалось, что его белое одеяние -- из огня и поклявшись, что Гондор будет связан теми же узами дружбы и помощи в тяготах, Кирион возвысил голос и произнес на квенья:

Ванда сина термарува Эленно-Нурео алькар alcar эньялиэн ар Элендил Ворондо воронв э voronwл. Наи тирувантес и хбрар махалмассен ми Нэмен ар И Эру И ор илье ilyл махалмар эа eд теннойо.

и повторил на всеобщем языке:

Клятва сия зиждется в память славы Страны Звезды и верности Элендила Верного в призрении сидящих на престолах на Западе и Единого, Кто вовеки превыше всех престолов.

Такой клятвы не слышали в Средиземье с тех пор, как сам Элендил присягал на верность союзу с Гил-Галадом Gil-galad Королем Эльдара .

Когда все было свершено и опустились вечерние сумерки, Кирион и Эорл со своими спутниками молча сошли в лагерь у Межевого Ручья, где для них были приготовлены шатры. После трапезы Кирион и Эорл с Князем Дол-Амрот ским и Эмомундом Йomund, старшим воеводой войска Эмотэмода, сели и установили границы власти Короля Эмотэмода и Наместника Гондора.

Границы страны Эорла были означены такие: к западу от реки Ангрен до ее слияния с Адорном и оттуда к северу до внешних рубежей Ангреноста, а оттуда к западу и к северу вдоль опушки Леса Фангорна до реки Лимлайт и эта река была ее северной границей, ибо на земли за нею Гондор не имел притязаний . На востоке ее границами были Андуин и западный выступ Эми на Муйл до болот в Устьях Онод лу Onodhlу, а за этой рекою -- поток Гланхър, протекавший через Анв арский Лес и впадавший в Онод лу на юге же ее границей был Эред Нимрайс до самого конца его северного отрога но все долины и ущелья, выходившие к северу, также отходили к Эмотэмоду, равно как и земли к югу от Хит аэглира Hithaeglir, лежавшие между реками Ангрен и Адорн .

Во всех этих землях под управлением Гондора оставалась лишь крепость Ангреност, в которой стояла третья из Башен Гондора, неприступный Орт анк Orthanc, где хранился четвертый из Палантъров южных земель. В дни Кириона Ангреност еще охранялся гондорской стражей но та превратилась в горстку поселенцев под началом Старшины, чей пост передавался по наследству а ключи от Орт анка были у Наместника Гондора. «Внешними рубежами» Ангреноста, упомянутыми в описании границ страны Эорла, были стена и ров длиной около двух миль к югу от ворот Башни, тянувшиеся между двумя холмами, которыми оканчивались Мглистые горы за ними лежали пашни жителей крепости.

Было также решено, что Великий Тракт, который тогда проходил через Ануриэн и Каленард он к Ат раду Athrad Ангрен, Изенским Бродам , а оттуда на север в Арнор, должен быть в мирное время открыт для путников обоих народов беспрепятственно, а уход за ним от Межевого Ручья и до Изенских Бродов ложится на Эмотэмод.

По этому соглашению к стране Эорла отошла лишь небольшая часть Анв арского Леса к западу от Межевого Ручья Кирион установил, что Гора Анв ар теперь -- святыня обоих народов, и охрану и уход за ней должны отныне разделять и Эорлинги, и Наместники. Позже, когда Рохиррим вырос в числе и силе, а Гондор увядал и испытывал растущую угрозу с Востока и с Моря, дозор на Анв аре состоял целиком из жителей Остфолда Eastfold, а лес по обычаю стал частью владений Королей Марки. Гору рохирримы называли Халифириэном, а Лес -- Фириэнхольтом .

Позже день Принесения Клятв стал считаться первым днем нового королевства, днем, когда Эорл принял титул Короля Марки Всадников. Но на деле прошло еще некоторое время, прежде чем рохирримы вступили во владение своей новой землей, и всю свою жизнь Эорл звался еще Предводителем Эмотэмода и Королем Каленард она. Словом «Марка» обозначалось пограничье, особенно служащее оборонным рубежом для внутренних земель страны. Синдаринские названия «Рохан» -- Марка -- и «рохиррим» -- ее жители -- ввел Халлас, сын и наследник Кириона, но их часто употребляли не только в Гондоре, но и в Эмотэмоде .

На следующий день после принесения Клятв Кирион и Эорл обнялись и с сожалением простились, ибо Эорл сказал:

-- Господин Наместник, меня ждет множество спешных дел. Ныне эта земля свободна от врагов но враги не истреблены под корень, и за Андуином и под сенью Лихолесья таятся опасности, неведомые нам. Накануне вечером я выслал гонцов на север, смелых и опытных всадников, в надежде, что хоть один из них доберется до моего дома раньше меня. Ибо теперь мне нужно возвращаться моя земля оставлена на попечении немногих слишком юных и слишком старых а в таком большом путешествии нашим женщинам и детям с тем скарбом, который мы не сможем бросить, нужна будет охрана и пойдут они только за самим Предводителем Эмотэмода. Я оставлю здесь столько сил, сколько смогу, почти половину всего войска, стоящего сейчас в Каленард оне. Здесь остаются также отряды конных лучников, готовые отправиться туда, где будет нужда в них, если вражеские шайки еще станут рыскать по этой земле но главная сила будет на северо-востоке охранять все те места, где балх от ы переправлялись из Бурых Земель через Андуин ибо там сохраняется величайшая опасность, и моя величайшая надежда, если я вернусь -- провести через эти переправы мой народ в его новую страну с наименьшими потерями и тяготами. Я говорю «если я вернусь»: но будь уверен, что я вернусь, дабы исполнить свою клятву, если только несчастье не постигнет нас, и я не погибну вместе с моим народом на долгом пути. Ибо путь наш ляжет по восточному берегу Андуина в тени Лихолесья и через саму долину в тени горы, которую вы называете Дол-Гулдур. На западном берегу нет пути для всадников и для множества людей и повозок, даже если бы Горы и не кишели орками и никто, ни во множестве, ни малым числом, не пройдет через Дв иморден, где живет Белая Хозяйка, плетущая сети, непроходимые ни для одного смертного . Я пойду восточным путем, так же, как вышел к Келебранту и пусть те, кого мы призывали в свидетели наших клятв vii, сохранят нас. Расстанемся в надежде! Даешь ли ты мне разрешение отбыть?

-- Воистину, даю, -- ответил Кирион, -- ибо вижу теперь, что иначе быть не может. Вижу, что из-за опасности, в которой оказались мы, я обратил мало внимания на опасности, с которыми пришлось встретиться тебе, и мало почтил то чудо, каким ты преодолел безнадежно долгие лиги пути с Севера. Недостаточной кажется мне теперь та награда, которую я с радостью и от полноты сердца предложил тебе за наше избавление. Но я верю, что слова моей клятвы, которых не прозревал я, пока не произнес, сошли с моих уст не напрасно. Так расстанемся же в надежде!

Как заведено в Хрониках, лишь часть из того, что здесь вложено в уста Кириона и Эорла, было произнесено при их расставании и передумано в их беседе накануне ночью но точно, что при расставании Кирион сказал о вдохновенности своей клятвы свыше, ибо он был человеком, лишенным гордыни и обладавшим великой смелостью и щедростью духа, благороднейшим из Наместников Гондора.

(iv) Завет Исилдура

Говорится, что когда Исилдур вернулся с Войны Последнего Союза, он некоторое время оставался в Гондоре, обустраивая страну и наставляя своего племянника Менельдила, прежде чем отбыть на царствие в Арнор. С Менельдилом и еще несколькими верными соратниками он совершил объезд границ всех земель, на которые Гондор заявил свои права и по возвращении с северной границы в Ануриэн они подъехали к высокой горе, называвшейся тогда Эйленаэр а после того -- Амон Анв ар, Гора Трепета . Это было возле самой середины земель Гондора. Они проложили тропу сквозь чащобу по северному склону той горы и так вышли на ее вершину, зеленую и безлесную. Там они расчистили место и на восточном краю насыпали курган в том кургане Исилдур захоронил шлем, который носил с собой. Потом он сказал:

-- Вот могила и память Элендилу Верному. Здесь будет выситься она посреди Королевства Юга в призрении Валаров, покуда будет стоять Королевство и место это будет святыней, которую никто да не осквернит. Пусть ни один человек не потревожит его тишины, кроме наследника Элендила.

От порога леса и до венца горы они соорудили каменную лестницу и Исилдур сказал:

-- По этой лестнице пусть не восходит никто, кроме Короля и тех, кого он возьмет с собой, если позволит им следовать за ним.

Затем все бывшие там поклялись сохранить все в тайне Исилдур же дал Менельдилу совет, чтобы Король посещал время от времени эту святыню, особенно, если в дни опасности или беспокойства будет нуждаться в мудрости и что сюда также должен он привести своего наследника, когда тот возмужает, и рассказать ему о сооружении этой святыни, и открыть ему все тайны страны и все, что ему должно будет узнать.

Менельдил последовал совету Исилдура, и все Короли после него также, до Румендакила Rуmendacil I, пятого Короля после Менельдила. В его время на Гондор впервые напали истерлинги Easterlings и на случай, если война, внезапная смерть или другое несчастье оборвет традицию, он велел занести Завет Исилдура в запечатанный свиток и хранить его вместе с другими вещами, которые полагались новому Королю этот свиток Наместник передавал Королю перед его коронацией . Передача эта совершалась с тех пор всегда, хотя и без того обычай паломничества на Амон Анв ар со своим наследником соблюдали почти все Короли Гондора.

Когда кончились Дни Королей и Гондором стали править Наместники, потомки Хэрина, Наместника Короля Минардила, было решено, что все права и обязанности Королей ложатся отныне на них, «пока не вернется Великий Король». О Завете же Исилдура они рассудили сами, ибо он не был известен никому, кроме них. Рассудили же они так, что слова «наследник Элендила», сказанные Исилдуром, означают потомка Элендила по королевской ветви, наследующего престол но правления Наместников Исилдур предвидеть не мог. Поскольку же Мардил в отсутствие Короля обладал всей полнотой его власти , то и потомки Мардила, наследующие Наместничество, имеют те же права и обязанности, пока не вернется Король следовательно, каждый Наместник имеет право посещать святыню по своему желанию и приводить туда тех, кого сочтет нужным. Слова же «покуда стоит Королевство» они истолковали так, что Гондор остается Королевством под управлением наместника и что слова эти нужно читать теперь так: «пока стоит государство Гондорское».

Однако Наместники, отчасти из благоговения, отчасти в заботах о королевстве, очень редко ходили к святыне на Анв арской Горе, кроме тех случаев, когда приводили на вершину горы своих наследников, согласно обычаю Королей. Иногда святыня на несколько лет оставалась без присмотра, под призрением Валаров, по слову Исилдура ибо хотя лес мог буйно разрастись -- а люди избегали его из-за его тишины -- и могла затеряться тропа, но когда путь открывали вновь, вершина стояла нетронутой и неоскверненной, вечнозеленой и покойной под небесами, пока не переменилось Королевство Гондорское.

Ибо случилось так, что Кирион, двенадцатый из Правящих Наместников, столкнулся с новой великой угрозой: захватчики вторглись во все гондорские земли к северу от Белых Гор, и скоро этому должны были воспоследовать гибель и падение всего королевства. Как известно из истории, эту опасность предотвратила помощь Рохиррима и Кирион с великой мудростью даровал этому народу все северные земли, кроме Ануриэна, под их правление и царствование, но в вечном союзе с Гондором. Населять северные земли было уже некому, и некому было даже охранять рубеж крепостей вдоль Андуина, защищавший их с востока. Кирион долго думал, прежде чем даровать Каленард он Конникам Севера и он решил, что ради этого дарования следует полностью изменить Завет Исилдура о святыне на Амоне Анв ар. Туда он привел Предводителя Рохиррима, и там у кургана Элендила он в величайшей торжественности принял Клятву Эорла и ответил на нее Клятвой Кириона, навечно закрепив союз Королевств Рохиррима и Гондора. Когда же это свершилось и Эорл вернулся на Север, чтобы повести за собой свой народ в его новую землю, Кирион сровнял курган Элендила. Ибо он рассудил, что Завет Исилдура отныне лишен смысла. Святыня теперь оказалась не «посреди Королевства Юга», а на границе другой страны и к тому же слова «покуда стоит Королевство» относились к Королевству, каким оно было тогда, когда Исилдур произнес их, основав его и определив его границы. Верно, что иные части Королевства были утрачены с тех пор: Минас Ит иль Ithil оказался в руках Назгyла, и Ит илиэн опустел но Гондор не отказывался от этих земель. Право же на Каленард он Гондор клятвенно сложил с себя вовеки. Поэтому шлем, что Исилдур схоронил в кургане, Кирион отнес в Усыпальницы Минаса Тирит памятью памяти же остался зеленый холм. Даже когда Амон Анв ар стал маяком, гору эту почитали и гондорцы, и рохирримы, которые на своем языке назвали ее Халифириэн, Святая Гора.

«Эреборский Поход»

В письме, написанном в 1964 году, отец писал:

Между «Хоббит ом» и «Властелином Колец » есть множество связей, которые не разъясняются подробно. Они были большей частью сочинены или вырисованы, но выброшены, чтобы облегчить корабль: например, это исследовательские путешествия Гэндальфа, его отношения с Арагорном и Гондором все передвижения Горлума до того, как он затаился в Мории, и т. п. На самом деле я подробно описал то, что предшествовало визиту Гэндальфа к Бильбо и последовавшими затем «Незваными Гостями», с точки зрения самого Гэндальфа. Это должно было быть рассказано среди других воспоминаний в Минасе Тирит но этот рассказ пришлось убрать, и он лишь кратко передан в Приложении А к «Властелину Колец », хотя там опущены все те трудности, которые Гэндальф поимел с Т орином.&gt&gt

Этот рассказ Гэндальфа и приводится здесь. Сложная текстовая ситуация его описана в Приложении, где я привел существенные выдержки из ранней версии.

Эреборский Поход

Для ясного понимания этого рассказа необходимо изложить суть написанного в Приложении А (III, «Народ Дарина Durin i») к «Властелину Колец »:

Когда дракон Смауг напал на Одинокую Гору Эребор, гномы Т рур Thrуr и сын его Т рбин Thrбin (с сыном Т рбина Т орином Thorin, впоследствии прозванным Дубощит), бежали оттуда через потайную дверь. Т рур, отдав Т рбину последнее из Семи Гномьих Колец, вернулся в Морию и был там убит орком Азогом, который выжег свое имя у Т рура на лбу. Это привело к Гномской Войне с Орками, закончившейся великой битвой при Азанулбизаре (в Нандухирионе) перед Восточными вратами Мории в 2799 году. Т рбин и Т орин Дубощит жили потом в Эреде Луин, но в 2841 году Т рбин ушел оттуда, решив вернуться в Одинокую Гору. Блуждая по землям к востоку от Андуина, он попал в плен и был заточен в Дол-Гулдуре Dol Guldur, где у него отняли Кольцо. В 2850 году Гэндальф Gandalf ходил в Дол-Гулдур и обнаружил, что тамошний хозяин в действительности -- Саурон Гэндальф встретился с Т рбином перед самой его смертью.

Как объясняется в Приложении к приведенному здесь тексту, где также приведены существенные выдержки из более ранней версии, существуют и другие версии «Эреборского Похода».

Я не нашел никаких записок, предшествующих первым словам приведенного здесь текста (В тот день он не сказал больше ничего&gt&gt). «Он» первого предложения -- это Гэндальф, «мы» -- это Фродо, Перегрин, Мериадок Meriadoc и Гимли, а «я» -- это Фродо, записывавший разговор действие происходит в доме в Минасе Тирит Tirith после коронации Короля Элессара (см. стр. 329).

В тот день он не сказал больше ничего. Но позже мы снова завели разговор об этом, и он рассказал нам всю эту невероятную историю как он решил устроить путешествие в Эребор, почему он подумал о Бильбо, и как он уговорил гордого Т орина Дубощита принять того в отряд. Весь рассказ мне сейчас, пожалуй, не припомнить, но помню отчетливо, что поначалу Гэндальф думал только о защите Запада от Тени.

-- Я очень тревожился тогда, -- говорил он, -- потому что Саруман тормозил все мои замыслы. Я знал, что Саурон снова восстал и скоро объявится, и я знал, что он готовится к великой войне. С чего он начнет? Попытается ли он снова вернуть себе Мордор или нападет на главные крепости своих врагов? Тогда я думал, да и сейчас уверен, что первоначально он затевал ударить по Луриэну и Раздолу Rivendell, как только соберет достаточно сил. Для него этот план был бы наилучшим -- и наихудшим для нас.

Вы можете подумать, что Раздол был для него слишком далеко -- но я так не думал. Положение на Севере было из рук вон плохим. Подгорного Королевства и сильных дольцев Men of Dale больше не было. Против силы, которую Саурон мог снарядить на захват северных перевалов в Горах и старых земель Ангмара, могли подняться только гномы Железных Гор, а за их спиной лежали пустошь и Дракон. Дракона Саурон мог пустить в ход с ужасными последствиями. Я часто повторял себе: «Надо придумать, как разделаться со Смаугом. Но прямой удар по Дол-Гулдуру еще нужнее. Надо расстроить планы Саурона. Я должен сделать так, чтобы Совет понял это».

С такими вот мрачными мыслями я ехал по дороге. Я устал и намеревался немного передохнуть в Шире -- я не был там уже больше двадцати лет. Мне подумалось, что если на некоторое время выбросить из головы все эти мысли, то я смогу что-нибудь изобрести. Так оно и случилось, хотя выбросить из головы мне ничего не удалось.

Потому что возле Брея Bree меня нагнал Т орин Дубощит , живший в изгнании за северо-западными границами Шира. К моему удивлению, он заговорил со мной и вот тогда-то все и завертелось.

Т орин тоже был озабочен, так озабочен, что даже попросил у меня совета. И я отправился с ним в его чертоги в Синих Горах и выслушал его долгий рассказ. Вскоре я понял, что сердце ему тяготят его собственные злоключения, утрата сокровищ предков и долг мести Смаугу, который перешел к нему по наследству. Гномы к таким долгам относятся очень серьезно.

Я пообещал помочь ему, если смогу. Не меньше, чем ему, мне хотелось бы увидеть гибель Смауга но Т орин говорил все больше о войне и битве, будто и вправду был Королем Т орином Вторым. Меня же эти разговоры ничуть не обнадеживали. Поэтому я оставил его и отправился в Шир собирать вести. Это было непростым делом. Я шел наудачу и наделал по пути немало ошибок.

Что-то привлекало меня в Бильбо давным-давно, когда он был еще мальчишкой, а позже -- молодым хоббитом: когда я видел его в последний раз, он еще был несовершеннолетним. С тех пор он запомнился мне, его любопытство и ясные глаза, его любовь к сказкам и расспросы о большом мире вокруг Шира. Едва я попал в Шир, как сразу же услышал о нем. Он, похоже, был на языке у всех. Родители его умерли по хоббитскому счету рано, в возрасте восьмидесяти лет или около того он же так и не женился. Он уже слегка тронулся рассудком, как говорили о нем, и целыми днями бродил в одиночестве. Видели, как он разговаривал с незнакомцами, даже с гномами.

«Даже с гномами!» В моей голове эти три вещи вдруг объединились: огромный Дракон с его жадностью, острым слухом и обонянием неуклюжие гномы в тяжелых сапогах, с их старой местью и шустрый легконогий хоббит, томимый, как я понял, жаждой увидеть большой мир. Про себя я посмеялся этой мысли но тотчас же отправился повидаться с Бильбо, чтобы посмотреть, что сталось с ним за эти двадцать лет и так ли он многообещающ, как о нем говорят. Однако, его не оказалось дома. В Хоббитоне на мои расспросы только качали головами.

-- Опять утопал, -- сказал один хоббит. Это был, по-моему, Холман ii, садовник . -- Усвистал опять. Пропадет ведь он, по нынешним-то временам. Я-то его спросил еще, куда это он собрался да когда вернется, а он мне -- «не знаю..». -- и смотрит эдак -- странно. «Смотря как встречу ли я их, Холман» -- говорит. «Ведь завтра Эльфийский Новый Год !» Жаль его, славный же парень. Лучше, пожалуй, и не найдешь от Горок до самой Реки!