История Соединенных Штатов Америки

Вопросы «готовности», войны и мира оказались в центре внимания избирательной кампании 1916 г., на исход которой заметное влияниe оказали выступления широких масс трудящихся.

К осени 1916 г. в США создалась сложная обстановка. Крупный капитал, традиционно ориентировавшийся на республиканцев, имел особенно после принятия акта Адамсона, все основания вернуть их к власти. Многих бизнесменов раздражали «излишняя» уступчивость демократов к требованиям рабочих и фермеров, их неопределенная позиция относительно протекционистского тарифа. Не все из них успевали за стремительными маневрами и зигзагами внешней политики Вильсона особенно по отношению к Мексике. Вызывал недовольство и сам президент, слишком независимый и властолюбивый, «слишком серьезно» воспринявший себя в роли главы государства, стремившийся «вершить дела на обоих концах Пенсильвания-авеню» 39. Однако многие представители монополий понимали, что в данный момент, когда Соединенные Штаты постепенно втягивались в войну, недюжинные таланты Вильсона, его склонность к демагогии и лицемерию могли оказаться весьма уместными.

Большинство представителей буржуазии перешло все же на сторону республиканцев. Их партия, казалось, достигла прежнего единства и имела все виды на успех. В ее рядах объединились многие крупные капиталисты и банкиры Северо-Востока, все антирабочие, реакционные элементы и «фанатики готовности». Правда, в канун выборов республиканцам пришлось «снизить тон», учитывая настроения масс. Поэтому в предвыборной платформе партия обещала соблюдать законы о труде, принять меры безопасности на производстве, запретить детский труд и др. В целях привлечения бывших прогрессистов в платформу включили пункты об ограниченном регулировании транспорта, но главный упор делался на протекционистский тариф как гарантию процветания после войны (что привлекало на их сторону и часть рабочих), на «американизм» как средство социальной дисциплины и на «разумную», расширенную «готовность», в том числе экономическую и финансовую. Во внешней политике республиканцы обещали защищать «права» американцев на море и в Мексике, резко атакуя линию президента Вильсона 40.

Однако республиканцы испытывали трудности с кандидатом в президенты. «Любимые сыны» партии У. Тафт, Э. Рут, Б. Пенроуз, Г. Лодж были либо слишком стары, либо чересчур реакционны. Руководство партии наотрез отказалось поддержать и кандидатуру бывшего «раскольника» Т. Рузвельта. В итоге закулисных переговоров и маневров в качестве кандидата был выдвинут 54-летний судья Верховного суда Ч. Юз, завоевавший в бытность губернатором штата Нью-Йорк славу либерального реформатора (но с тех пор, по ехидному замечанию У. Тафта, «многому научившийся»).

Выдвижение Юза произошло на съезде партии в Чикаго в июне 1916 г. Съезд проходил спокойно, без дебатов. Предполагалось, что Юз сможет объединить всю партию, противостоять попыткам демократов привлечь на свою сторону прогрессистов-республиканцев. Однако личные качества Юза не позволяли считать его кандидатуру лучшим выбора главное -- он не сумел сформулировать четкой, позитивной и конструктивной программы внутренней и внешней политики, сосредоточив все усилия на критике курса Вильсона, его якобы «уступчивости», «мягкости» и т. п. К тому же Юз был известен как сторонник судебных запрещений стачек, поддержавший в свое время решение суда о шляпниках Данбери. Весьма резко и энергично Юз осудил и законы о труде, особенно акт Адамсона, обвинив конгресс в капитуляции перед профсоюзами. Неудивительно, что на многих митингах рабочие встречали его криками: «Ура 8-часовому Вильсону!»41 Юз не нашел также верного способа обращения с различными этническими группами.

Не сумел Юз сблизиться и с прогрессивными республиканцами, особенно в штатах Дальнего Запада. «Бородатый айсберг», как звал Юза Т. Рузвельт, оказался послушной игрушкой в руках реакционеров из «старой гвардии», и это во многом определило его поражение.

Накануне выборов окончательно распалась Прогрессивная партия. Она пришла к выборам с «пустыми руками». Ее программа экономических и социальных реформ была частично выполнена правительством В. Вильсона. Участие «верхнего эшелона» партии во главе с Т. Рузвельтом в кампании «готовности» внесло раскол в ряды прогрессистов, так как многие из них держались пацифистских взглядов 42.

Съезд партии проходил (не без умысла) рядом и одновременно со съездом республиканской партии. Среди делегатов развернулась борьба фракций. «Истинные прогрессисты» во главе с X. Джонсоном, В. Мэр-доком требовали самостоятельного выступления. Дж. Перкинс, Джонс, Флинн и другие представители «верхов» настаивали на соединении с республиканцами. В разгар этих споров Рузвельт издевательски предложил выдвинуть вместо себя кандидатом в президенты злейшего врага прогрессизма сенатора Г.К. Лоджа или голосовать за Юза. Это предательство потрясло делегатов. Партия распалась и фактически в выборах не участвовала, большинство бывших прогрессистов голосовали за В. Вильсона.

Съезд демократической партии проходил 14--16 июня 1917 г. в Сент-Луисе и без особых проволочек выдвинул кандидатом на второй срок президента Вильсона. Но руководство партии неожиданно столкнулось с трудностями при выборе девиза кампании. Сначала лидеры остановились на шовинистическом лозунге «американизма». Делегаты съезда приняли его без энтузиазма, но первые же упоминания о нейтралитете были встречены бурей оваций, настоящей демонстрацией приверженности делу мира. Лозунгом кампании Вильсона стала фраза: «Он удержал нас от войны». Лидеры демократов сделали нейтрализм главной нотой в обращении к избирателям: «Если вы хотите войну -- голосуйте за Юза! Если хотите мира с честью -- голосуйте за Вильсона!» 43. Таким образом, давление широких масс вынудило демократов занять позицию сторонников мира, хотя Вильсон уже тогда понимал неизбежность скорого вступления в войну и проводил соответствующие меры. Демократическая партия приняла предвыборную платформу, поддержавшую прежние и обещавшую очередные социальные реформы. Демократы опубликовала внушительный список своих законодательных достижений и обещали новые уступки в пользу трудящихся.

Основная дискуссия по внутренним проблемам шла вокруг закона Адамсона. Реакционные и консервативные круги сделали этот акт центром атак на демократов, обвиняя их в трусости, отсутствии выдержки, в унизительном и паническом отступлении перед рабочими союзами в подкупе рабочих избирателей перед выборами и т. п.

Демократы были вынуждены защищать свою политику и более всего закон о 8-часовом дне. Его автор У. Адамсон даже заявлял, что демократы не остановятся на одном законе в пользу 8-часового дня, что через некоторое время будут приняты и другие.

Защита нейтралитета и социального законодательства стала основой на которой сложилась на время стихийная коалиция профсоюзов, фермерских организаций, женщин (там, где они имели право голоса), буржуазно-реформистских и пацифистских элементов, а также традиционно голосующих за демократов белых избирателей Юга. Многие «искренние идеалистические миролюбивые люди Америки чувствовали, что их представляет В. Вильсон»,-- писал «Нью рипаблик» в сентябре 1916 г. Вильсон привлек на свою сторону и реакционных партийных боссов, раздавая им государственные посты. На его стороне оказались такие богачи, как К. Додж, Э. Догени, Р. Сэлливан, Т. и Дж. Джонсы, Ф. Пенфилд, Ч. Р. Крейн и др. Около 170 тыс. лиц внесли в фонд демократов 1,5--2 млн. долл. Взносы в фонд республиканцев были на 500 тыс. долл. больше.

Кампания проходила в острой борьбе, и вначале выявилось некоторое преимущество республиканцев. Поэтому, когда настал день выборов, 7 ноября 1916 г., и республиканцы повели за собой один за другим важнейшие промышленные штаты, Вильсон легко поверил в свое поражение. На следующий день, однако, пришло известие, что благодаря позиции X. Джонсона -- губернатора Калифорнии -- и других прогрес-систских республиканцев штатов Дальнего Запада Вильсон имел перевес в 7 тыс. голосов и завоевал места в коллегии выборщиков от этих штатов. Всего Вильсон получил 277 голосов выборщиков, Юз -- 254. Голоса избирателей разделились почти поровну: 9,1 млн.-- за демократов и 8,5 млн.-- за республиканцев. Перевес Вильсона составил всего 591 тыс. голосов, но по сравнению с 1912 г. он получил на 2,8 млн. голосов больше.

Многие причины объясняли победу Вильсона. Одной из них, несомненно, явилось доверие части монополистов к президенту и его партии. Лидеры демократов, усваивая принципы государственно-монополистической политики, доказывали не только преданность буржуазии, но и понимание требований «нового века», умение решительно вторгаться в сферу экономики и ослаблять классовую оппозицию. Демократическая партия вновь, как и в 1912 г., сумела перехватить народное недовольство и направить его в безопасное русло. Демократы получили поддержку широких масс. Республиканские лидеры, отметил в ноябре 1916 г. журнал «Нью рипаблик», позволили Вильсону отождествить в народном сознании демократов с прогрессизмом, а республиканцев -- с консерватизмом. С другой стороны, многие рабочие и их лидеры голосовали за Вильсона в надежде, чте тот не допустит войны.

Республиканское единство оказалось непрочным, ибо только кандидатурa Юза и общая неприязнь к Вильсону объединяли республиканцев и вернувшихся к ним бывших прогрессистов.

Кампания выявила и некоторые новые характерные черты. Значительно возросла роль широких народных масс. Появился такой фактор политике, как женщины-избирательницы. Пожалуй, впервые в истории США международная политика, вопросы войны и мира заняли важное место в избирательной кампании.

В целом же выборы 1916 г., несомненно, укрепили позиции финансового капитала, стремившегося к участию в войне, выявили сохранение влияния республиканской партии в буржуазных кругах, что обещало партии, эксплуатировавшей индивидуалистические традиции этих кругов, возвращение к власти на следующих президентских выборах. А главное -- в 1916 г. распалась прогрессивная партия и США вернулись к двухпартийной системе, одному из самых могучих средств против политической самостоятельности рабочего класса.

4. ЭКСПАНСИЯ В ЗАПАДНОМ ПОЛУШАРИИ И НА ТИХОМ ОКЕАНЕ (1914-1917)

Заняв с конца XIX в. первое место в мире по экономическим показателям, Соединенные Штаты усилили вывоз товаров и капиталов. Однако существовало несоответствие между экономической мощью США и их долей в мировой торговле, в вывозе капиталов, в колониальных владениях. Даже в Западном полушарии они уступали европейскому капиталу.

Стремясь ликвидировать несоответствие между своей силой и долей в империалистическом грабеже, империализм США вступил в острые, глубокие конфликты со всеми ведущими державами. Но масштаб и острота противоречий с каждой из них были неодинаковыми. Старые англо-американские противоречия, особо резко проявлявшие себя в борьбе нефтяных, горнорудных и иных монополий и банков, смягчались до известной степени давними экономическими, культурными и прочими связями и традициями, а главное -- прогрессирующим ослаблением капитализма Великобритании. Сближала Англию и США общая опасность, исходившая от империалистической Германии. На рынках мира немецкие и американские монополии сталкивались все чаще и резче; не раз возникали и дипломатические конфликты. Все развитие американо-германских отношений вело к неизбежному столкновению этих стран. После 1905--1907 гг. усилились противоречия США с Японией. Японская иммиграция на Тихоокеанском побережье США вызывала конфликты, которые могли стать поводом для войны. Союз с Англией, сближение с царской Россией, возможный сговор с Германией делали Японию опасной для США.

Как только началась мировая война, США усилили экспансию, стремясь вытеснить с мирового рынка европейских конкурентов. Главным направлением в наступлении американского капитала оставались Южная и Центральная Америка, а также бассейн Карибского моря. За годы войны общий объем торговли США с Латинской Америкой вырос с 0,7 млрд. в 1913 г. до 1,6 млрд. долл. в 1919 г. Американские банки открывали в странах соседнего континента свои отделения, бросая вызов европейской финансовой монополии.

Правительство Вильсона стремилось сделать все возможное для поддержания экономической экспансии. Было срочно завершено строительство Панамского канала, приняты меры по охране «интересов» монополий США и т. д. Особое место в политике Вильсона заняли панамериканские экономические конференции, которые использовались, чтобы создать условия для внедрения американского капитала в экономику Южной и Центральной Америки. Первая такая конференция прошла в мае 1915 г. в Вашингтоне. О значении, которое придавалось этой конференции, говорил факт участия в ней 150 крупнейших банкиров и капиталистов Соединенных Штатов и всего кабинета во главе с президентом.

Вильсон, министр финансов Макаду и другие представители США фактически требовали разрыва экономических сношений с Европой и подчинения всех соседних стран диктату Уолл-стрит. Конференция приняла ряд общих решений и создала межамериканскую Верховную комиссию по экономическим проблемам. В США высоко оценили итоги конференции, но позже выяснилось, что в Вашингтоне поспешили с положительной оценкой. После тщательной подготовки в апреле 1916 г. в Буэнос-Айресе собралась вторая панамериканская конференция, обсуждавшая уже конкретные вопросы: о создании общих средств транспорта, связи, валюты и т. п. Однако ввиду сопротивления латиноамериканских стран и стоявших за ними великих держав вопросы, поставленные на конференции, по выражению российских дипломатов, «как бы повисли в воздухе», и дело ограничилось принятием резолюций, не имевших обязательной силы 44.

Правящие круги США не смутило сопротивление, и они продолжали свой курс. Одно время они пытались создать Ассоциацию американских государств во главе с США с целью юридически оформить гегемонию, добивались объединения всего континента под лозунгом «Америка для американцев», чтобы изгнать европейский капитал.

Вильсон, «теоретически» обосновывая экспансию, утверждал, что США, как «старший брат», отвечают за «свободу, право и национальный суверенитет на обоих континентах полушария», что имеют обязательства защищать не только свои фланги, «не только порты, но и души» 45. Этот «патернализм» сочетался с доктриной «непризнания» неугодных для США правительств, которые подвергались давлению, экономической и политической блокаде. Доктрина Монро использовалась как «мандат американского империализма», угрожавшего интервенцией всем, кто не будет «соблюдать у себя порядок» 46.

Первой жертвой интервенционистской политики Вильсона была Мексика. Воспользовавшись ослаблением позиций Англии, США усилили свой нажим, использовав инцидент в Тампико, где в апреле-1914 г. имел место краткосрочный арест американских матросов. Несмотря на извинения со стороны мексиканских властей, США начали вecной 1914 г. давно готовившуюся интервенцию. Морская пехота, поддержанная всем Атлантическим флотом США, захватила 21 апреля Мексиканский порт Веракрус.

Этот шаг вызвал сильное сопротивление мексиканцев и возмущение на всем континенте. Правительство Вильсона, оберегая авторитет «добpого соседа», было вынуждено искать другой выход и приняло посредничество послов стран ABC (Аргентины, Бразилии и Чили) в «дружеском урегулировании» конфликта. Однако конференция в Ниагара-Фолc в мае--июле 1914 г. не дала реальных результатов.

В августе 1914 г. в Мексике к власти пришел К. Карранса, который поднял вопрос о выводе войск США, что последним и пришлось сделать в ноябре 1914 г. В течение всего 1915 г. правительство В. Вильсона не оставляло попыток закрепиться в Мексике, играя на противоречиях разных течений и отрядов в лагере революции, широко используя демагогию и разного рода маневры, хотя ему пришлось признать правительство Каррансы де-факто. Империалисты США, испуганные перспективой национализации нефтеносных и других земель, требовали вмешательства в дела Мексики, используя любой повод. Налет мексиканских партизан на г. Колумбус (Нью-Мексико), о котором в Вашингтоне знали заранее, и гибель нескольких американских граждан дали такой предлог.

В Соединенных Штатах развернулась яростная шовинистская кампания с требованием «наказать Мексику» 48. Вильсон, предпочитавший более гибкие средства подчинения соседних стран, все же уступил давлению влиятельных кругов. К тому же он хотел нейтрализовать критику республиканцев в канун президентских выборов. В марте 1916 г. правительство США отправило против повстанческой армии Вильи армию генерала Дж. Першинга в 12 тыс. солдат с артиллерией и авиацией. Вторжение американцев встретило решительный отпор мексиканцев. «Экспедиция Першинга» затянулась; она стоила дорого и не вызвала энтузиазма и поддержки среди населения США. Президент Вильсонг готовясь к войне с Германией, был вынужден отступить. В декабре 1916 г. обе стороны пошли на соглашение, и в феврале 1917 г. войска США были выведены из Мексики49. Карательная экспедиция закончилась бесславно, показав истинное лицо лицемерной «добрососедской» политики Вильсона.

Вступив в апреле 1917 г. в войну с Германией, США продолжали вмешиваться во внутренние дела Мексики, стремясь задержать принятие новой буржуазно-радикальной конституции в этой стране. Постоянные происки США облегчали мексиканской реакции подавление движения трудящихся и тормозили развитие революции.

Интервенционистские методы широко применялись империализмом США в отношениях с другими соседними странами. Долгое время США Добивались полного контроля над Гаити, пользуясь трудным состоянием финансов этой страны. В 1914 г. США задались целью установить контроль над таможенно-тарифной системой Гаити и за этот счет выплачивать долги зарубежным кредиторам. По распоряжению из Вашингтона морские пехотинцы США бесцеремонно высадились в гаитянской столице, изъяли из подвалов Национального банка Гаити золотые запасы на 500 тыс. долл., переправили их в США и поместили в один из банков Нью-Йорка.

В начале 1914 г., а затем в июле 1915 г. они высадили на острове морскую пехоту, которая, беспощадно истребляя гаитянцев, обеспечила избрание президентом Гаити ставленника североамериканских монополий и заключение в сентябре 1915 г. правительством Гаити нового кабального договора сроком на 20 лет, по которому США установили над страной бесконтрольное господство в форме протектората50. Таким же путем США установили в мае 1916 г. полный оккупационный режим в соседней с Гаити Доминиканской Республике. В 1914 г. по плану детально разработанному президентом Вильсоном, США контролировали ход выборов в республике, правительство которой попыталось отвергнуть навязываемый ей из Вашингтона кабальный договор. Высадив в мае 1916 г. морскую пехоту, американцы создали здесь военную диктатуру, сохранившуюся до 1924 г., которая способствовала захвату богатств страны монополиями Соединенных Штатов 51.

Когда на Кубе возникла угроза свержения ставленника США -- президента Менокала, американцы поставили ему большое количество оружия, а в феврале 1914 г. послали на помощь войска для «защиты кубинской конституции». Подавив народное движение, американские контингенты оставались на Кубе до января 1922 г. Таким образом, А. Линк имел все основания заявить, что годы администрации В. Вильсона стали свидетелями вмешательства США в масштабах, которые прежде никогда не наблюдались и не ожидались 52.

Применяя вооруженные силы и жесткую политику, Вильсон в то же время широко использовал пацифистскую и либеральную фразеологию, стремился укрепить позиции финансового капитала США методами, более гибкими, чем его предшественники. Ему удалось заключить с Никарагуа в 1914 г. договор Брайана--Чаморро, навязавший народу этой страны режим, зависевший от поддержки США. США подписали договор и с Колумбией, по которому обязывались уплатить компенсацию в 25 млн. долл. за отторжение в 1903 г. территории Панамского канала. Однако этот договор встретил в конгрессе резкую критику республиканцев, и его ратификация была отложена вплоть до апреля 1917 г.

На Филиппинах, где экономика уже была в руках американских монополий, США из стратегических соображений пошли на некоторую либерализацию режима. Закон Джонса от 1916 г. создавал на Филиппинах парламент из двух палат и расширял участие национальной буржуазии и помещичьих кругов в управлении страной. Однако полной независимости народ Филиппин не получил.

Расширение экономической экспансии США наталкивалось повсюду на сильное сопротивление других империалистических держав, в том числе и воевавших в Европе. «Торговые войны» на всех рынках мира продолжались, хотя их масштабы и условия изменились.

А годы «нейтралитета» усилились разногласия США с Японией. «Экспансионистские замыслы этих государств столкнулись на обширной территории дальневосточного региона и в бассейне Тихого океана. США усилили вывоз товаров и капиталов в этот район, но ненамного -- препятствием явилась позиция Японии, которая сама стремилась использо-11 войну в Европе, чтобы укрепить свое положение во всей Азии. 18 января 1915 г. она предъявила китайскому правительству ноту, содержавшую 21 требование, которые означали фактически полное закабаление Китая японским империализмом. США пытались ограничить действия Японии, оказав Китаю некоторую дипломатическую поддержку лишенную, впрочем, силы и энергии. Япония не обратила серьезного' внимания на демарш из Вашингтона. Китай к осени того же года был вынужден принять почти все японские требования.

Американские капиталисты с досадой смотрели, как Япония извлекает выгоду из слабости Китая. «Наши отношения с Японией неудовлетворительны в высшей степени, воина с ней неминуема» -- такое заключение делали ведущие органы американской прессы. И в США, и за границей пришли к единому мнению: американская политика на Дальнем Востоке потерпела крах, и гонка вооружений, особенно военно-морских, в США направлена скорее против Японии, чем Германии. Это обстоятельство подчеркивал и В. И. Ленин, указывая, что Америка вступает в войну, чтобы иметь предлог создать сильную постоянную армию. США, писал Ленин, доводят вооружение до бешенства «явно в целях второй великой империалистской войны» 54. Уже тогда Ленин указывал, что «действительная цель вступления Америки в войну -- это подготовка к будущей войне с Японией» 55.

Империалисты США из опыта отношений с союзниками и Японией поняли необходимость иметь мощную военную силу и уже в 1915 г. приняли спешные, хотя и осторожные, прячась от собственного народа, меры по усилению армии и флота. В августе 1916 г. президент и конгресс одобрили программу строительства большого флота, рассчитанную на пять лет, которая выводила военно-морские силы Америки на второе место в мире после Англии. А Вильсон уже мечтал о флоте сильнее британского, чтобы можно было делать «что хотим» 56.

Важным фактором в развитии и дальнейшем обострении межимпериалистических противоречий явилось изменение роли и места США (ввиду их гигантского обогащения на войне) в системе мирового капитализма. Обогащение финансового капитала США имело, как указывал В. И. Ленин, значение «крупного поворота в мировой политике» 57. США превращались в центр мировой финансовой системы, их «вес» возрастал, и это еще более усиливало противоречия с другими державами. В правящих кругах США довольно скоро осознали свое новое положение в мире, а также отношение к ним империалистических соперников. «По мере того как мы богатеем,-- сетовал Э. Хауз,-- мы становимся менее популярными»58. Расхождение позиций Англии и США состоит в том, разъяснял Хауз В. Вильсону, что США строят большoй торговый флот, что торговля расширяется в необычайных размерах что страна быстро становится на место, которое до войны занималa Германия.

Претензии правящих кругов США на мировое господство непомерно росли. В. И. Ленин приводил заявление «руководящей газеты американских миллиардеров», отмеченное «чисто американской откровенностью и чисто американским цинизмом»: «В Европе идет война из-за господства над миром. Для того, чтобы господствовать над миром, нужно иметь две вещи: доллары и банки. Доллары у нас есть, банки мы сделаем и будем господствовать над миром» 60. Банкиры ставили вопрос грубо и прямо. Идеологи американского империализма во главе с Вильсоном облекали его в пацифистскую, псевдодемократическую оболочку толковали об отказе от изоляционизма, о выходе из провинциального, положения, о необходимости дать миру «экономическое» (и политическое) руководство, принести всем народам «блага» американского образца жизни. Наиболее полным воплощением этих идей стала концепция-«интернационализма» (точнее было бы сказать интервенционизма), с которой выступали в 1916 г. В. Вильсон, Т. Рузвельт, Э. Рут, У, Липпман и др.

Таким образом, объективный процесс развития межимпериалистических противоречий, политика экспансии США неизбежно подталкивали эту страну к участию в борьбе за передел мира насильственным путем,, т. е. к войне. Но прежде чем вступить в нее, более 2,5 лет Соединенные Штаты пребывали в положении «нейтральной» державы.

5. АМЕРИКАНСКИЙ «НЕЙТРАЛИТЕТ»

К началу военных действий в Европе Соединенные Штаты находились, как мы видели, на периферии мировой, в сущности европейской, политики. Значение их в военно-политическом отношении было слишком невелико, чтобы вести «свою игру», острота противоречий с другими державами еще не дошла до уровня, когда единственным решением могла стать смертельная схватка. Примечательно, что ни одна из держав,. вступивших летом 1914 г. в войну, не учитывала США в своих планах и не предполагала их вмешательства, а тем более участия в европейском конфликте 61.

Но и сами Соединенные Штаты не были готовы участвовать в вооруженной борьбе. Отдаленность от театров военных действий (более 3 тыс. миль до Европы), недостаточность вооруженных сил, пацифистские и изоляционистские настроения -- все это делало невозможным немедленное вступление в конфликт. Принятие правительством категорических решений при этих обстоятельствах было проблематичным. Учитывалось и то, что по обе стороны Атлантики ожидали скорого окончания войны, до «осеннего листопада» или рождества, самое позднее -- к лету 1915 г.

Вместе с тем если США не вступили в войну немедленно, то и не участвовать в ней, хотя бы косвенно, они также не могли. Война не затрагивала непосредственно интересы империализма США, однако в нee были вовлечены все великие державы, и исход их схватки был для США небезразличен. США, писал известный публицист и статистик P. Бэбсон, желают быть нейтральными, но не в отношении результатов войны, поскольку их не устраивает решительная победа ни Германии, ни Англии и Франции. К тому же американские капиталисты рассчитывали, как и в эпоху наполеоновских войн, нажиться на снабжении воюющих стран, избавиться от начавшегося с осени 1913 г. кризиса перепроизводства. Правительство президента Вильсона должно было учесть все эти факторы и изыскать пути и средства, не вступая в войну, влиять на ее развитие и исход, с тем чтобы соперники, вступившие в схватку между собой, как можно дольше дрались, а следовательно, ослабляли друг друга, и чтобы американский капитал успел получить прибыли на войне.

Едва наметилась угроза вооруженного конфликта в Европе, как правящие круги США проявили к нему острый интерес, предвидя будущие барыши. Начало военных действий отнюдь не огорчило заокеанских политиков. «Мы избежали кровопролития...-- писал американский посол в Великобритании У. Пейдж Хаузу в августе 1914 г.,-- улаживать все это придется нам, и в любом случае мы выигрываем» 62.

Объявив «нейтралитет», Вильсон дважды попытался навязать себя воюющим в качестве «беспристрастного арбитра». В августе -- сентябре 1914 г. и в начале 1915 г. Хауз, государственный секретарь У. Брайан, посол в Берлине Д. Джерард предлагали посредничество США. Но еще полные сил воюющие державы отвергли навязчивые услуги американцев.

Необычайно выгодная экономическая конъюнктура вызвала в кругах американского финансового капитала желание затянуть войну в Европе. В сентябре 1915 г. журнал Американской банкирской ассоциации писал, что ни одна страна не будет так богата, как США, если война продлится достаточно долго. Банкир М. Харрисон утверждал, что не надо будет ни о чем беспокоиться, если война не кончится до 1920 г.63 Соображения магнатов финансового капитала стали ведущим мотивом для американской дипломатии в ее усилиях способствовать затягиванию войны, истощению сил воюющих и сохранению в Европе выгодного для США баланса сил. Тем временем Соединенные Штаты усиливали вооружение, разрабатывали планы подготовки к войне, с тем чтобы в «нужный момент» силой поддержать свои претензии на «руководство миром».

Выполняя требования финансового капитала, правительство В. Вильсона разработало стратегию внешней политики, основу которой составило осуществление нажима поочередно на оба воюющих лагеря, чтобы не допустить «преждевременного» окончания войны, чрезмерного ослабления той или другой коалиции. Э. Хауз писал Вильсону: «...политика США должна заключаться в том, чтобы избегать и серьезных разногласий с союзниками в вопросе блокады и сохранять дипломатические отношения с Германией»

Довоенное соперничество с Германией, усугубленное ее первоначальными военными успехами, а также господством Англии на морях, обусловливало превращение США в арсенал Антанты. Этому способствовал позиция влиятельной группы финансового капитала, возглавляемой Морганом, которая считала поражение Германии предпочтительнее ее победы, но при том условии, что страны Антанты не будут «грубо нарушать общепризнанные права», под которыми подразумевались интересы США.

Правительство США не только разрешило частные займы и поставки оружия союзникам, но и помогало его вывозу, предупредив Германию чтобы она не рассчитывала на введение эмбарго на вывоз снаряжения в страны Антанты. И дух и буква «нейтралитета» были нарушены с первых же дней войны. Мало того, администрация Вильсона поставила своей целью добиться ослабления германской подводной войны, что было на руку Антанте (и в интересах торгующих с ней монополий США). Это стало одним из главных направлений внешней политики Соединенных Штатов.

Начало подводной войны было расценено в США как прямой вызов их интересам. К лету 1915 г. борьба вокруг подводной войны достигла критической точки. 7 мая 1915 г. подводная лодка «У-20» потопила «Лузитанию». Среди 1198 погибших 123 пассажира являлись гражданами США. Америка была потрясена этой трагедией. Возмущение и негодование американцев были использованы англофильской пропагандой и отечественными милитаристами. Военные заговорили об увеличении армии и флота, о подготовке к войне. Но ни войны, ни даже разрыва с Германией не последовало -- было еще рано, с точки зрения правящих кругов США. Вильсон выступил с серией нот протеста, лишь затянувших разрешение кризиса.

Новое обострение американо-германских отношений произошло весной 1916 г. в связи с гибелью американцев на торпедированном пароходе «Сэссекс». Госдепартамент послал ноту, в которой угрожал разорвать отношения с Германией, а посол в Берлине Джерард пустил слух о своем отъезде. Но и тогда разрыва не произошло. Германия вновь отступила, пообещав прекратить подводную войну, при условии, правда, что и Англия ослабит блокаду. Однако вероятность разрыва оставалась, что оказывало определенное сдерживающее влияние на поведение Германии. «Мы должны были понять,-- писал позже немецкий адмирал А. фон Тирпиц,-- что политика Вильсона была вымогательской» 66.

Помимо подводной войны, были и другие проблемы, обострявшие отношения двух стран: борьба на рынках мира, происки Германии в Японии и Мексике и пр. Сильная германская агентура работала и в самих Соединенных Штатах, осуществляя диверсии на военных заводах и в портах, занимаясь шпионажем и пропагандойб7. Противоречия США и Германии в течение периода американского «нейтралитета» усиливались, накалялись, подготовляя открытое столкновение.

Нельзя забывать, что в деловом мире и в правительстве США были сильные элементы, не желавшие победы Антанты. Большая группа финансовых магнатов (Рокфеллеры, Гугенгеймы и др.) стояла на стороне немцев, связанная с ними давними экономическими интересами. Она решительно выступила против английской блокады и домогалась у правительства Вильсона суровых мер по отношению к Англии, которая, нацелив блокаду против Германии, использовала ее также для ослабления американских конкурентов. Не случайно первыми жертвами блокады оказались пароходы с нефтью, медью и хлопком из США68.

Реакция последовала немедленно. Конгрессмены и сенаторы от «медных», «хлопковых» и иных штатов выступили с протестами, угрожая добиться запрета на вывоз оружия союзникам. Правительство Вильсона, отвечая на давление достаточно влиятельных кругов, выступало в 1914--1915 гг. с угрозами и протестами против блокады, правда скорее демагогическими, ибо разрыв с выгодным торговым партнером не входил в его планы. Эмбарго на вывоз оружия так и не было введено.

Хотя в англофильских кругах США любили говорить, что, воюя с Германией, Антанта делает «американское дело», полного тождества интересов с Антантой никогда не существовало. Методы блокады, энергичные и недвусмысленные приготовления Антанты к послевоенной «реконструкции» мира заставляли американцев с тревогой думать о будущем англо-американских отношений. В США имели основания сомневаться в доброжелательном отношении Англии к их планам участия в послевоенном переделе мира. Этот вопрос беспокоил правящие круги США, и в конце 1915 начале 1916 г. Вильсон и Хауз организовали колоссальную по замыслам политическую разведывательную операцию -- новый визит Хауза в Европу. Миссия Хауза была тщательно подготовлена, цели ее скрывались: было объявлено, что он везет представителям США за границей информацию и новые указания президента.

В течение января--февраля 1916 г. Хауз посетил ряд столиц с целью апробировать у союзников американский «план мира», который сводился к тому, что в подходящий, с точки зрения союзников, момент, т. е. в случае германских успехов или тупика в войне, Вильсон сделает предложение о созыве мирной конференции на условиях, заранее и втайне одобренных Антантой и, следовательно, заведомо неприемлемых для Германии. Если Германия откажется, США вступят в войну и «форсируют решение вопроса» 69. Предлагая свой план, Хауз и правительство США подкрепляли его определенным нажимом: немцев пугали перспективой вступления США в войну, англичан -- возможным сепаратным миром Германии с Россией и усилением борьбы против блокады. Лансинг в это время опубликовал ряд нот, потребовал от воюющих сторон соблюдения правил войны на море. Министр иностранных дел Великобритании сэр Э. Грей и Хауз 22 февраля 1916 г. подписали меморандум -- секретное соглашение о возможном вступлении США в войну, но обязательно по просьбе Англии и Франции 70.

Однако очень скоро стало ясно, что изощренные дипломаты союзников провели Хауза и вовсе не собираются ни сейчас, ни позже допустить США к дележу добычи в случае успеха. Их не устраивали условия американцев, означавшие усиление России там, где она сталкивалась с Англией, и сохранявшие сильную Германию как противовес Франции. К томy же союзники надеялись добиться победы своими силами, запланировав па 1916 г. наступательные операции против Германии на всех фронтах. Помочь серьезно, не имея большой сухопутной армии, американцы нe могли, а брать их «в долю» из благодарности за оплаченные европейским золотом поставки никто не собирался 71.

Сами американцы, хотя и донимали англичан просьбами и даже угро зами72, понимали, что ведут политическую игру с элементами блефа и шантажа. Выведывая отношение союзников к их планам участия в войне и условиям мира, Хауз не требовал от союзников точных сроков выступления США. Вильсон, одобрив меморандум, в том месте, где речь шла о вступлении США в войну, добавил всего лишь одно слово «вероятно» 73. Хауз, подписавший секретное соглашение, не занимал никакого официального поста, был частным лицом, но дипломаты Антанты будто бы «не заметили» этого обстоятельства. Американцы поняли, что, не имея вооруженных сил и не участвуя в войне, им нечего рассчитывать на место на будущей мирной конференции.

В общем итоги политической разведки Хауза оказались малоутешительными. Вильсон, если верить А. Линку, сначала воспринял меморандум Хауза -- Грея как готовность англичан следовать его руководству 74 и был раздражен, уяснив действительное положение вещей. Переговоры, начатые в духе дружбы и возможного партнерства в войне, окончились плачевно, выявив острые разногласия. «Если союзники нанесут поражение Германии,-- писал Хауз в мае 1916 г.,-- то может создаться положение, при котором они попытаются играть в Европе и других частях света роль диктатора. Я совершенно отчетливо вижу, в чем они хмогут изменить свои взгляды на милитаризм на суше и на море. Это зависит исключительно от того, какая страна применяет его и считает ли она это добром или злом» 75

Словно желая подтвердить мысль Хауза, англичане, используя успехи на фронтах и укрепление своего военно-промышленного потенциала, усилили нажим на США. В июле 1916 г. Англия опубликовала «черный список» 85 американских фирм, которые были уличены в торговле с Германией, что вызвало раздражение в США. Одновременно был усилен контроль над средствами связи через Атлантику, над снабжением углем и проч. Участились захваты американских судов. США отвечали нотами протеста, строгими внушениями. В конгрессе звучали антибританские речи, вносились резолюции, осуждавшие Англию, но билль, предлагавший разрыв с Великобританией, был похоронен в комитете палаты представителей 76.

Со своей стороны правительство США провело ряд мер, усиливавших военный потенциал страны, в частности ускорило строительство большого военно-морского флота, что было также нацелено против господства Британии на морях. Хауз и Вильсон даже не скрывали этого. Резкое осуждение встретили в США решения межсоюзнической экономической конференции, состоявшейся в июне 1916 г., которые были истолкованы правящими кругами и прессой США как попытка разрушить экономику Германии после войны. Между тем, заявляла американская печать, США нуждались в Германии, а Германия -- в США77. Конечно, администрация Вильсона понимала преждевременность и даже фактическую невозможность разрыва с Англией. Но напряженность в отношениях двух стран все время нарастала.

Таким образом, в годы «нейтралитета» в разной степени и в различных масштабах противоречия США с Германией, Японией, Англией значительно возросли и обострились. Решение этих противоречий в условиях «нейтралитета», т. е. косвенного участия в войне, затруднялось, откладывалось, увеличивая их взрывную силу. Развитие межимпериалистических противоречий подталкивало правящие круги Соединенных Штатов к выводу о неизбежности и необходимости перехода к прямому, открытому участию в войне. Такой шаг являлся естественным продолжением прежней империалистической политики США и закономерным следствием «нейтралитета», который представлял по сути своеобразную форму участия империализма США в мировой войне, в борьбе за передел мира. «Разве американский и прочий финансовый капитал,-- подчеркивал Ленин летом 1916 г.,-- мирно деливший весь мир, при участии Германии, скажем, в международном рельсовом синдикате или в международном тресте торгового судоходства, не переделяет теперь мир на основе новых отношений силы, изменяющихся совсем немирным путем?» 78. Проводя лицемерную, вымогательскую политику, гигантски наживаясь на войне, США стремились затянуть ее в целях истощения сил обеих враждующих коалиций. Вопрос о вступлении в войну в правящих кругах Соединенных Штатов был решен. Они выжидали только подходящего момента, когда ослабевшим союзникам придется принять американские условия.

Глава пятнадцатая УЧАСТИЕ В ВОЙНЕ

1. ВСТУПЛЕНИЕ: ПРИЧИНЫ И ЦЕЛИ

В конце 1916 г. международная обстановка начала стремительно меняться самым кардинальным образом. Военные действия почти на всех фронтах зашли в тупик, выхода из войны, казалось, не было. Во всех воюющих странах росло недовольство народных масс, поднимались революционные настроения. Истощение материальных ресурсов и угроза нараставшей революции вызвали крутой поворот в мировой политике от империалистической войны к империалистическому миру1. Правящие круги искали пути быстрейшего окончания войны путем сепаратных переговоров или «последнего», решающего сражения.

Кое-кто в США высказывал опасения за положение стран Антанты. Их потери были огромны, экономика ослаблена, ресурсы истощены. В России зрела революция, а в окружении царя готовились к сепаратному миру с Германией. Перспективы Антанты выглядели беспросветными. Между тем в «дело» Антанты были вложены немалые деньги Моргана и других американских банкиров.

На самом же деле вряд ли можно было говорить о вероятном военном крахе Англии и Франции. Страны Антанты сохраняли огромный сравнительно с германским блоком экономический потенциал, ибо располагали колоссальными внешними источниками снабжения людскими ресурсами и припасами (из колоний, полуколоний, из США), большой, хорошо вооруженной армией и флотом. К ним перешла в ходе сражений 1916 г. стратегическая инициатива в войне, и как раз на следующий год союзники планировали крупные наступательные операции 2. И об этом знали в США так же хорошо, как и о действительно тяжелом, почти отчаянном положении стран Центральной Европы, которые истощали свои людские и материальные ресурсы в войне на два фронта, были отрезаны от внешних источников снабжения. Эти державы, писал журнал «Нью рипаблик» в октябре 1916 г., ближе к поражению.

Поэтому не гипотетическая угроза краха Антанты могла подтолкнуть США к вступлению в войну, тем более что правящие круги и США и стран Антанты понимали, что американцы не могли бы помочь в военном отношении ввиду недостаточной укомплектованности, необученности и плохого снабжения их армии. В Лондоне отнюдь не торопили вступление США в войну и даже побаивались, зная о различии целей и планов обеих сторон в войне и особенно в послевоенном переделе мира.

Гораздо более важной, пожалуй определяющей, причиной вступления США в войну было все усиливавшееся истощение материальных, финансовых и людских ресурсов Европы, а с другой стороны, накопление золотa, пресыщение финансового капитала США. Бизнес, основанный на военных заказах, становился рискованным с точки зрения монополий, по cкольку война могла внезапно окончиться, а заказы -- остаться неоплаченными. К тому же конец войны вызвал бы кризис перепроизводства. С голодной, разорившейся Европы уже трудно было бы получить новые сверхприбыли 3. На Уолл-стрит заговорили о том, что мир с точки зрения бизнеса выгоднее войны, что военный бизнес «давно потерял свою привлекательность» 4.

Американских дельцов пугал и приближающийся крах европейской экономики. Они хотели окончания войны до наступления полного истощения воюющих стран, особенно Германии. Их не прельщала перспектива предоставлять обессиленной Европе плохо обеспеченные кредиты. Выход был один -- втянуть в войну США, чтобы стимулировать военное производство и гарантировать новые максимальные прибыли монополиям.

Другой причиной, ускорившей вступление США в войну, был страх перед назревавшей в воюющих странах революцией. Американская буржуазная пресса с тревогой отмечала повсеместный рост мирных настроений, народный протест против дороговизны и голода в странах, вовлеченных в войну, особенно в России.

Наконец, возможное скорое окончание войны означало борьбу за новый передел мира, и, чтобы участвовать в нем «на равных», США должны были вступить в ряды воюющих на стороне Антанты.

Получив в ноябре 1916 г. мандат избирателей, Вильсон уделил основное внимание проблемам внешней политики. Он предвидел обострение международных отношений, но, учитывая антивоенные настроения большинства американцев, по-прежнему выдавал себя за миротворца и гуманиста. Более того, он хотел предстать в этом качестве перед народами всего мира и разработал проект обращения о мире, который должен был, по его мнению, вызвать всеобщие симпатии и доверие к США и их президенту. Однако, к огорчению и досаде президента, Германия опередила его, предложив 12 декабря 1916 г. созвать мирную конференцию. Все же государственный департамент опубликовал 18 декабря ноту, которая получила большой международный резонанс. В ней заявлялось, что президенту США «неясны» причины войны и он просит воюющие стороны «уточнить» их и заодно назвать свои условия мира. Вместе с тем он давал понять, что США, не имеющие якобы каких-либо материальных интересов, готовы выступить для приближения мира 5.

Нота вызвала восторг в мелкобуржуазных и социал-пацифистских кругах. «На улице пацифистов нечто вроде праздника»,-- насмешливо отметил Ленин 6. Лидеры же воюющих держав отнюдь не испытывали восторга. Они поняли ноту Вильсона как заявку на участие в мирной конференции и, следовательно, в войне и как явный намек на тайные договоры о переделе мира. 21 декабря Лансинг опубликовал специальное заявление, в котором неосторожно заявил, что страна находится на грани войны. Подобное «разъяснение» ноты президента лишь усилило тревогу и у воюющих держав, и у американцев, и Лансингу пришлось подтвердить в печати, что США не собираются отказываться от «нейтралитета».

Пока возбужденный мир гадал, что же означают ноты и разъяснения Вашингтона, деловая пресса вынесла свое суждение: «нас втягивают в войну». 22 января 1917 г. Вильсон выступил в сенате с новым «эпохальным» заявлением, изложив в нем американские условия мира: равенство народов, свобода морей и торговли, мир без аннексий и контрибуций. В конце речи Вильсон предложил воюющим державам заключить «мир без победы» 8. Тщательно разработанное псевдодемократическое выступление Вильсона являлось вызовом союзникам, противопоставляло их тайной дипломатии лицемерную демагогическую доктрину борьбы «за справедливый мир и демократию». В то же время оно выдавало претензию США на руководство в послевоенном переустройстве мира.

В Германии верно поняли заявление Вильсона как знак скорого вступления США в войну и решили упредить его, объявив с 1 февраля 1917 г. неограниченную подводную войну, разрешив американским судам рейсы в Европу на довольно обидных условиях. В свою очередь, заручившись поддержкой лидеров сената, Вильсон 3 февраля объявил о разрыве дипломатических отношений с Германией и отзыве посла.

Различные министерства и ведомства спешно, но осторожно готовились к войне. Однако Вильсон неожиданно «ушел в тень», нигде не появляясь, и 23 дня молчал, ничего как будто не предпринимая. Пошли слухи, слабо опровергаемые Лансингом, что президент надеется избежать войны. В то же время США отвергли предложение о переговорах с Германией, используя посредничество Швейцарии. Несомненно, Вильсон ждал какого-то неосторожного шага со стороны Германии, чтобы объявить ей войну. Немецкое же руководство словно задалось целью облегчить Вильсону зту задачу. К 6 апреля 1917 г. германские лодки потопили с десяток американских судов, а 23 февраля посол в Великобритании У. Пейдж получил от британской контрразведки и тут же передал в Белый дом перехваченную и расшифрованную депешу министра иностранных дел Германии А. Циммермана посланнику в Мексике Эрхардту от 16 января 1917 г., в которой тому предлагалось втянуть правительство Каррансы в союз с Германией, а возможно и с Японией против США 9.

Замысел был небезосновательным (учитывая антиамериканскую позицию Каррансы и давние происки немцев и японцев в Мексике), но неисполнимым. Получив перехваченную депешу, Вильсон, однако, скрыл ее, совершив, с точки зрения российского посла, «весьма л.овкий маневр» 10. Для США депеша Циммермана была настолько выгодна, даже необходима, что Вильсон не сразу поверил в нее, заподозрив мистификацию. Но германские дипломаты сами подтвердили ее подлинность.

Располагая посланием Циммермана и сообщением о потопленных судах, Вильсон 26 февраля наконец-то появился в конгрессе. Перечислив все обиды, нанесенные Германией американцам, он потребовал объявить «вооруженный нейтралитет» и вооружить торговые суда. Но и тогда Вильсон давал понять, что колеблется объявить войну и ждет реакции конгресса и народа11. Палата представителей одобрила предложения президента, однако 11 сенаторов -- пацифистов и изоляционистов, организовав в течение трех дней обструкцию, сорвали принятие соответствующих решений, затянув прения до окончания сессии 3 марта. Вильсон резко осудил «горстку своенравных людей» и, чтобы сразить пацифистов наповал, опубликовал 1 марта текст депеши Циммермана. В стране поднялась яростная шовинистическая кампания. Конгресс принял билль об ассигновании 517 млн. долл. на строительство флота по трехлетней программе, а Вильсон подписал его. «Теперь уже бесспорно,-- писал В. И. Ленин о войне в марте 1917 г.,-- что она -- всемирная, ибо Соединенные Штаты и Китай наполовину втянуты уже в нее сегодня, будут вполне втянуты завтра».

4 марта состоялась инаугурация Вильсона, и вскоре было объявлено о созыве на 16 апреля чрезвычайной сессии конгресса. Президент, не дожидаясь санкции конгресса, издал приказ о вооружении американских торговых судов. Теперь военные приготовления шли открыто, в газетах и на митингах говорилось о фактической войне с Германией. Сессия конгресса была спешно перенесена на 2 апреля. На ее открытии выступил президент. Он объявил, что Соединенные Штаты находятся в состоянии войны с Германией. Вильсон, конечно, не назвал подлинные цели и причины вступления в войну, а разглагольствовал об установлении на земле вечного мира, освобождении народов, правах великих и малых наций и т. п.13 Примечательно, что Вильсон избрал формулу «состояния в войне», а не объявления войны, ибо хотел, как предсказывал журнал «Файненшл эйдж» еще в марте 1917 г., чтобы груз ответственности упал на Германию.

Итак, США вступили (или «оказались») в войну фактически с 3 февраля 1917 г., формально -- со 2 апреля. Вильсон сумел растянуть процедуру объявления войны на два месяца, но не из-за колебаний или каких-то соображений гуманизма и морали. Он учитывал антивоенные настроения большинства народа США и считал, что в феврале--марте мало кто откликнулся бы на его призыв воевать. «Президент знал, что страна разделена,-- откровенно писал «Нью рипаблик» в марте 1917 г.,-- и двигался медленно, чтобы иметь за собой к моменту решения более объединенную страну».

4 апреля 1917 г. сенат и 6 апреля палата представителей приняли резолюцию о состоянии войны с Германией. Период «нейтралитета» закончился. Начался новый период -- прямого военного участия в империалистической войне. «США,-- писала газета «Правда» 8 апреля 1917 г.,-- не могли остаться в стороне при том колоссальном, невиданном переделе всего земного шара, который произведут правительства, заключая мир между правительствами».