История Соединенных Штатов Америки

Опасения Лафоллетта оказались ненапрасными. По мере того как прогрессисты набирали силу, отказы Рузвельта от выдвижения в кандидаты становились все неувереннее. В то же время группа влиятельных прогрессистов из числа его друзей, не терявших надежды, что Рузвельт согласится бороться с Тафтом за кресло в Белом доме, вели за него настойчивую агитацию, невзирая на то, что Лафоллетт уже выступал в роли кандидата от прогрессивного крыла. В январе 1912 г. Рузвельт дал понять, что согласен выступить кандидатом, если этого «потребует общественное мнение». Лафоллетт был бесцеремонно отодвинут в сторону, и в конце февраля экс-президент, произнося речь в Колумбусе (штат Огайо), открыто объявил, что включился в игру.

Выступление Рузвельта в качестве соперника Тафта вызвало резкое осуждение консерваторов-республиканцев, среди которых были ближайшие друзья экс-президента -- сенаторы Лодж и Рут. Представители «старой гвардии» республиканцев боялись раскола на съезде, так как понимали, что Рузвельт пользовался огромной популярностью, что лозунги, выдвигаемые им, могут увлечь значительное число делегатов республиканского съезда. Тафт, отдававший себе отчет в том, что шансы на второй срок в Белом доме значительно упали, все же решил бороться до конца.

К лету 1912 г., когда должны были состояться съезды партий, принимавших участие в выборах президента, в стране кипели политические страсти. Прогрессизм как политическое течение был силен в обеих ведущих буржуазных партиях, но водораздел между прогрессистами и консерваторами в республиканской партии оказался более явственным, более резким, может быть, в силу того, что верхушка партии, реакционная «старая гвардия», упорно держалась за сохранение статус-кво, отвергая даже умеренный реформистский курс, и оказалась неспособной к политическому маневрированию. Консерваторы не желали считаться ни с оппозицией «слева» в собственной партии, ни с общей радикализацией широких масс, не учитывали притягательности социалистических идей и возросшего влияния СПА.

Социалисты вновь выдвинули своим кандидатом Ю. Дебса. Съезд Социалистической партии Америки в Индианаполисе (12--18 мая 1912 г.) принял программу, в которой нашли отражение чаяния самых широких масс. Правда, преамбула была составлена в довольно умеренных тонах, хотя партия и называла себя «партией современной революции» 45, зато обширная программа преобразований намечала путь борьбы за расширение политических демократических прав (включая требование права голоса для женщин) и за улучшение условий жизни и труда трудящихся в рамках капиталистического общества. В дальнейшем можно было видеть, что прогрессивная и демократическая партии почти что заимствовали многие пункты платформы социалистов.

B республиканской партии к моменту открытия национального съезда назрел кризис. Главным его проявлением было обособление фракции прогpeссистов как результат идейных разногласий. К этому прибавлялась вpажда между лидерами отдельных течений, вражда, перешедшая на съезде в открытую схватку за голоса делегатов.

Консервативные лидеры захватили руководство съездом. Мандатная комиссия не признала полномочия нескольких десятков делегатов, получивших наказ голосовать за Рузвельта, что сразу значительно ослабило шансы экс-президента. Но и внутри оппозиционного крыла партии также не было единства. Лафоллетт, оскорбленный вероломством тех, кто в 1911 г. предложил ему выставить свою кандидатуру, отказался поддержать Рузвельта. До самого съезда он выступал как кандидат и прислал съезду платформу, в которой изложил свои взгляды. Главной частью программы Лафоллетта были требования запретить тресты и принять законы, которые бы восстановили систему свободной конкуренции. Написанная с идейных позиций мелкой буржуазии, платформа тем не менее содержала развернутую критику власти «денежного мешка», роли крупного бизнеса в политике и империалистических устремлений правительства США. Лафоллетт настаивал на демократизации избирательного закона, праве голоса для женщин, а также на введении федерального социального законодательства, защите труда женщин и детей, запрещении «инд-жанкшнз».

Платформа Лафоллетта интересна как документ, характеризующий взгляды той части прогрессивного крыла республиканцев, которая требовала роспуска, а не регулирования трестов. Эти люди поддерживали Лафоллетта в конгрессе, именно за ними утвердилось прозвище «мятежников». На съезде их оказалось мало. Только два штата (Висконсин и Северная Дакота) поддерживали Лафоллетта. Платформа была оглашена на съезде, по даже не обсуждалась.

С первого дня работы съезда было ясно, что консерваторы не допустят ни выдвижения кандидата прогрессистов, ни принятия прогрессивной платформы. Действительно, подавляющее большинство голосов получил Тафт (561), Рузвельт -- 107, Лафоллетт --41 голос47. 344 сторонника Рузвельта, послушные призыву своего лидера, не присутствовавшего на съезде, но приехавшего в Чикаго руководить «сражением», отказались голосовать и демонстративно покинули съезд. Поле боя осталось за консерваторами, утвердившими Тафта кандидатом в президенты от республиканской партии. Платформа, принятая консерваторами, показала, что раскол их ничему не научил, что они настаивают на прежнем курсе, исключив из своей программы практически все обещания реформ, входивших в их платформу 1904 и 1908 гг.

Ушедшие со съезда прогрессивные республиканцы объединились в собственную партию, с тем чтобы выдвинуть кандидатом в президенты Т. Рузвельта. Рузвельт, до съезда надеявшийся стать республиканским президентом на третий срок, согласился на этот шаг лишь после того, как ему обещали материальную поддержку два финансиста: Дж. У. Перкинс из «дома Морганов» и один из крупнейших издателей -- Ф. А. Мэнси.

Участие известных бизнесменов в создании и дальнейшей деятельности партии социальной реформы объяснялось не только личным знакомством с ними Рузвельта, но и в значительной степени отношениями, сложившимися между администрацией Тафта и заправилами из «дома Морганов», не забывшими о привлечении их к ответственности. К тому же некоторые финансовые магнаты, в том числе Э. Гэри и Дж. Перкинс успели оценить пользу и выгоду для них государственного вмешательства в экономику. Таковы были причины, побудившие Перкинса и его друга Мэнси финансировать избирательную кампанию прогрессивной партии Однако тот же Перкинс несколько месяцев спустя сделал крупный вклад в избирательный фонд кандидата демократов.

Демократическая партия, проводившая свой съезд в конце июня в Балтиморе, избежала раскола, несмотря на то что и в ее рядах была сильная прогрессивная оппозиция. Лидеры консервативного крыла демократов предпочли согласиться с кандидатурой прогрессистов и реформистской платформой, но сохранить единство партии. После 46 туров голосования необходимое большинство голосов получил В. Вильсон, губернатор штата Нью-Джерси, профессор истории и права, в прошлом возглавлявший университет в Принстоне.

Вильсон, человек консервативных взглядов, тем не менее поддержал в Нью-Джерси прогрессистские законодательные акты о прямых выборах на первичных собраниях, о наказании за политическую коррупцию и о компенсации рабочим, пострадавшим на производстве. Там он проявил гибкость, хотя отнюдь не отличался склонностью к компромиссам. Скорее, напротив. Южанин по происхождению, он был откровенным сторонником расовой сегрегации и безапелляционно увольнял негров с государственных должностей; он противился уравнению женщин в политических правах и введению законов, регулирующих женский и детский труд. Его религиозность, выглядевшая часто ханжеством, ставила в тупик даже его друзей.

Для крупного капитала Вильсон казался более удобной фигурой, нежели Рузвельт с его идеями государственного регулирования экономики. У Вильсона нашлись могущественные покровители, оказавшие ему щедрую финансовую поддержку: глава связанной с Морганом «Интернэшнл хар-вестер компани» С. Маккормик; «медный король» К. Додж (оба --- однокашники Вильсона по Принстонскому университету); богатейший издатель журналов «Харперс уикли мэгэзин» и «Норc Америкэн ревью» Дж. Харви, связанный с «домом Морганов». Именно Харви был человеком, первым указавшим на Вильсона как на подходящего кандидата в президенты.

Платформа, принятая демократической партией, содержала все требования, выдвигаемые прогрессистами в штатах: снижение тарифов, антитрестовское законодательство, банковская реформа, подоходный налог, контроль над железнодорожными компаниями, кредит фермерам, запрещение «инджанкшнз», создание министерства труда, прямые выборы сенаторов и др.48 Развивая положения этой платформы в дальнейших выcтyплениях в роли кандидата в президенты, Вильсон назвал свою прогpaмму «новой свободой», или «новой демократией», подчеркивая тем caмым, что она является альтернативой «новому национализму» Рузвельтa. прогрессивная платформа, и выдвижение такого человека, как Вильcoн, являли серьезную угрозу для только что созданной прогрессивной партий. Некоторые прогрессивные республиканцы даже высказывали мысль, не следует ли отказаться от выдвижения своего кандидата и поддержать Вильсона. Но Рузвельт и его сторонники не помышляли уступать поле боя без сражения.

В первых числах августа в Чикаго открылся съезд новой партии. Современники писали, что он не походил на обычные съезды партий ни по составу, ни по настроению. Делегатами съезда были люди, приехавшие из разных уголков страны: учителя, профессора колледжей и университетов, журналисты, священники, фермеры, адвокаты, издатели местных газет и некоторые прогрессивно настроенные бизнесмены. Они были охвачены неподдельным энтузиазмом и верили, что поднимают меч на борьбу с крупным капиталом. Однако руководила съездом группа во главе с Рузвельтом и Перкинсом, настаивавшими на сохранении трестов и регулирующей роли государства.

Рузвельт был единогласно выдвинут кандидатом. Но при утверждении главного -- антитрестовского -- пункта платформы возник конфликт, в результате которого этот пункт, хотя и оглашенный на съезде, был исключен из текста при опубликовании платформы в прессе 49. Этот инцидент послужил в дальнейшем предлогом для углубления разногласий внутри прогрессивной партии. В целом прогрессистская платформа предлагала широкую программу демократических реформ. Прогрессисты высказывались за демократизацию избирательного закона (включая право голоса для женщин, прямые выборы и т. д.), ограничение власти судов, борьбу с коррупцией и лоббизмом, охрану природных ресурсов,, строительство дорог и гаваней, введение подоходного налога и налога на наследство, пересмотр закона о тарифах (но соглашались в принципе с протекционизмом). Большое внимание уделялось в платформе рабочему вопросу. Выдвигались требования о запрещении «инджанкшнз», о компенсации за несчастные случаи на производстве, о запрещении детского труда, об установлении минимума оплаты женского труда, обеспечении старости, признании права рабочих на организацию.

Создание новой партии и ее избирательная платформа показали, что основными, злободневными вопросами и причиной кризиса, а затем раскола республиканской партии были противоречия внутри капиталистического общества, рост рабочего движения. «Новая партия,-- писал B. И. Ленин,-- порождение современной эпохи, которая ставит вопрос о самом существовании капитализма» 50. Прогрессисты обеих партий видели выход из положения в проведении буржуазных реформ с демократическим уклоном, дабы сохранить в неприкосновенности буржуазный строй. Консерваторы-республиканцы, не сумевшие понять и оценить требования времени, были обречены на поражение.

Комиссия, составлявшая платформу, включила антитрестовский пункт, но он был вычеркнут после съезда Перкинсом и Рузвельтом.

Президентом США в 1912 г. стал Вудро Вильсон 51. Со времени гражданской войны он был вторым президентом-демократом, притом южанином по происхождению. Его победа была логическим завершением борьбы буржуазного реформизма с консерватизмом старой школы. Кандидaт прогрессистов собрал свыше 4 млн. голосов, что также подтверждалo успех прогрессизма как буржуазно-реформистского течения.

Выборы 1912 г. были знаменательны еще и тем, что кандидат социалистической партии получил близкое к миллиону число голосов; онo оказалось наибольшим за всю историю социалистической партии. Таким образом, можно считать, что против консерватизма, за социальное переустройство -- хотя бы в плане социальной реформы -- проголосовали свыше 10 млн. американцев.

4. «НОВАЯ ДЕМОКРАТИЯ» В. ВИЛЬСОНА

Вильсон, ставший президентом в результате раскола республиканской партии, вошел в Белый дом как «президент меньшинства» (собрал всего 41,8% общего числа голосов). Зато умело составленная программа демократов и выступления Вильсона обеспечили демократической партии прочное большинство в обеих палатах конгресса. К этому надо добавить что республиканская партия, занявшая теперь место оппозиции, была разделена на две фракции, и демократы могли рассчитывать на поддержку прогрессистов.

«Новая демократия» Вильсона схематически укладывалась в три пункта: индивидуализм, свобода личности и свобода конкуренции. С этих позиций Вильсон объявил себя врагом трестов, но предлагал, как уже говорилось, не уничтожение трестов (чего требовали прогрессисты-«мятежники») и не контроль над трестами (это провозглашал Рузвельт), а регулирование конкуренции. Он убеждал своих сторонников, что такой курс приведет к ограничению роста крупных корпораций.

Идейным вдохновителем «новой демократии» был юрист Л. Брандейс, прогрессист по убеждениям, автор серии статей о финансовой элите («денежном тресте»), вышедших затем отдельной книгой52. Брандейс оперировал материалами комиссии Пьюджо, исследовавшей связи различных групп финансистов. На примере банкирского «дома Морганов», создавшего гигантский «Стальной трест»,, Брандейс доказывал, что зло заключается в «нечестной» конкуренции, перекрывающей все пути для мелкого и среднего бизнеса и вынуждавшей к сдаче позиций даже крупные некорпорированные предприятия (например, фирму Карнеги и Шваба).

Брандейс и вслед за ним Вильсон (как и Рузвельт) отошли от идеи запрещения крупных корпораций. Требование уничтожения трестов было характерно для идеологов мелкобуржуазного антитрестовского движения (в XIX в.-- популистов, а в XX в.-- Лафоллетта и других «мятежников»). Брандейс и Вильсон объявили себя врагами не крупного бизнеса, а монополии как результата «нечестной» конкуренции. Вильсон заявил об этом еще до вступления на пост президента, на встрече с группой промышленных и финансовых магнатов в Чикаго в январе 1913 г. Он произнес демагогическую речь, в которой признал ведущую роль бизнеса в жизни cтраны, предложил бизнесменам сотрудничать с ним, заявил, что все гpaждане США имеют равное право на использование национальных peсурсов и что предпринимательская деятельность должна быть избавлена от всяких признаков монополии 53. Деловые круги встретили это зaявление с тревогой, но дальнейшие действия президента доказали, что иx опасения были неосновательными.

Вильсон окружил себя людьми, через которых мог связываться с представителями различных группировок и течений. Первый пост в его кабинете -- государственного секретаря -- занял У. Дж. Брайан, поддержавший на предвыборном съезде кандидатуру Вильсона. Опираясь на него, Вильсон мог рассчитывать на поддержку Среднего Запада. Генеральный почтмейстер О. С. Берлесон представлял интересы лидеров южных штатов. Личный секретарь нового президента Дж. Тэмелти, ирландский католик, имел тесные связи с политическими боссами Севера. Наиболее близким к президенту лицом был полковник Э. Хауз из Техаса, завоевавший неограниченное доверие Вильсона. Этот богатый южанин находился в контакте с влиятельными представителями мира бизнеса. Хауз отказался войти в кабинет, оставаясь на протяжении всех лет администрации Вильсона «всего лишь» негласным советником президента, но его мнение значило больше, чем мнение кабинета.

Перед Вильсоном, главой партии, выступившей с программой реформ, теперь стояла задача приступить к выполнению предвыборных обещаний. В инаугурационной речи, в которой республиканцы обвинялись в расточительности и забвении интересов народа, новый президент очертил программу будущих мероприятий: пересмотр закона о тарифах, реорганизация банковской системы и денежного обращения, законодательство по регулированию конкуренции между предпринимателями (видоизмененный антитрестовский пункт), меры по охране природных ресурсов и некоторые другие. Первым вопросом на очередь дня была поставлена ревизия тарифов, которые Вильсон называл искусственными возбудителями конкуренции и искусственными узами предпринимательства.

Билль о тарифах, подготовленный конгрессменом О. Андервудом при непосредственном участии Вильсона, был поставлен на обсуждение сразу после открытия сессии конгресса в начале апреля 1913 г. Сравнительно быстро (через месяц) он был утвержден палатой представителей и передан в сенат. Как и в прежние годы, именно в сенате началась длительная и упорная борьба за каждый раздел, за каждый пункт билля. Сенаторы были атакованы массой лоббистов, которые съехались со всех штатов на защиту интересов различных групп предпринимателей. Президент объявил законопроект «партийным мероприятием» и публично выступил c осуждением действий лобби54. «Мятежные республиканцы» оказали ему поддержку, потребовав расследования связей лоббистов с сенаторами и конгрессменами. Созданная комиссия действительно раскрыла контакты многих законодателей с лобби, их финансовую заинтересованность в различных мероприятиях. Под угрозой политического скандала демократический коку с сената уступил и объявил долгом каждого демократа поддержать обещанный во время выборов тарифный законопроект. Билль был утвержден конгрессом и подписан президентом в первых числах октября 1913 г.

Новый закон снижал пошлины в среднем с 42 до 27%, так что и он оставался протекционистским; но все же ставки были снижены более чем на 900 наименований и 356 наименований были внесены в список свободного ввоза, хотя на многие товары (например, на табак и табачные изделия) сохранялись высокие тарифы. Снижение и отмена пошлины на сахар должны были проводиться в несколько сроков 55.

Кроме ревизии тарифов, закон Андервуда определил размер подоходного налога согласно XVI поправке к конституции, поправке, принятой конгрессом еще при Тафте в феврале этого же года. Под давлением прогрессистов обеих партий добавочный налог на доход свыше 500 тыс. долл был доведен до 6% 56.

Следует отметить, что тариф Андервуда устанавливал наиболее низкие тарифные ставки по сравнению с предыдущим законодательством. Однако о его воздействии на американскую экономику трудно сказать что-либо определенное: помешали сначала начавшийся в 1913 г. экономический кризис, а затем война в Европе, нарушившая налаженные торговые отношения между странами. После войны пришедшая к власти республиканская партия вернулась на старые позиции бескомпромиссного протекционизма.

Тарифный законопроект еще обсуждался в сенате, когда Вильсон выступил на объединенном собрании палаты представителей и сената с предложением о реорганизации кредитной и банковской системы США. Вильсон заявил, что деловые круги должны получить эластичную банковскую и денежную систему, которая обеспечила бы свободу предпринимательства и индивидуальной инициативы, однако добавил, что «контроль над банковской системой и выпуском денег ...должен носить общественный характер, а не частный, должен возлагаться на само правительство, с тем чтобы банки стали инструментами, а не хозяевами бизнеса, индивидуального предпринимательства и инициативы» ". Эти слова были данью, которую президенту пришлось воздать прогрессистам, сторонникам государственного регулирования экономики и децентрализации банковской системы.

Несмотря на заявление Вильсона о правительственном контроле, первоначальный вариант законопроекта о банковской реформе, подготовленный лидером консервативных демократов палаты К. Глассом, полностью исключал государственный контроль и предлагал создать 15 национальных банков. Вильсон и Хауз были сторонниками сильной централизованной системы, но считали, что открыто проводить такую линию невозможно, ибо это вызовет отпор со стороны различных группировок в конгрессе и в банковских кругах.

Дабы избежать конфликта с финансовыми магнатами, к работе над биллем, обсуждение которого затянулось до конца года, были привлечены видные финансисты. Связь с ними президент осуществлял через полковника Хауза, постоянно встречавшегося с П. Уорбергом, Дж. П. Морганом-младшим, К. Доджем, Ф. Вандерлипом, Г. Фриком и др.58 В результате этого сотрудничества в конце концов был выработан акт о создании федеральной резервной системы (ФРС), подписанный президентом 23 декабря 1913 г.

Закон предусматривал создание 12 федеральных резервных банков, капиталы которых образовывались из взносов национальных, штатных и промышленных банков соответствующего района . Во главе всей системы стояло Федеральное резервное управление в Вашингтоне. В него входили (ex oficio) министр финансов, контролер денежного обращения и пять членов, назначаемых президентом с согласия сената. Помимо административного руководства системой, в функции управления входил выпуск банкнот, которые имели значение денежных знаков. Важно отметить, что федеральные банки выполняли роль фискальных агентов правительства.

В первый состав федерального управления вошли крупнейшие банкиры, юристы: П. Уорберг, У. Дж. Хардинг, Ч. С. Хэмлин, Ф. Делано. Если прибавить, что места в так называемом консультативном совете, предусмотренном законом, заняли известные магнаты Дж. П. Морган-младший, Дж. Форган (Чикаго), Д. Винг (Бостон) и др., то становится понятным, что федеральный резервный акт обеспечил монополистической олигархии руководящую роль в финансовой системе страны. Вместо банковской реформы в пользу мелкой и средней буржуазии и ожидаемой прогрессистами децентрализации правительство Вильсона ввело искусно замаскированную централизацию банковской системы, прикрытую делением на 12 федеральных банков. Кстати, финансисты, особенно Уорберг, настаивали на уменьшении числа финансовых центров с 12 до 8 и даже 4, но Вильсон и министр финансов У. Г. Макаду воспротивились этому.

Следует также отметить, что в рамках федеральной системы нисколько не уменьшилась роль Нью-Йорка в качестве финансового центра страны. Более того, уже в 1916 г. К. Гласc подчеркнул возросший «престиж Нью-Йорка как финансовой метрополии этого (т. е. Западного.--Авт.) полушария», а также не скрыл, что творцы федерального резервного акта надеялись, что он поможет «сокрушить могущество Лондона и превратить Нью-Йорк в финансовый центр мира» 60.

В реформы «новой демократии» Вильсона входят два акта, дополнявшие и коррегировавшие антитрестовское законодательство: создание Федеральной промышленной комиссии и закон Клейтона. Оба акта, которые были задуманы и в первоначальных вариантах спроектированы прогрессистами (например, билль о Федеральной промышленной комиссии), пройдя через горнило комитета сената, потеряли, можно сказать, все свое прогрессивное содержание. Демократы должны были выполнить обещание, данное ими в 1912 г. о борьбе с монополией. Вильсон, высказывавшийся на эту тему весьма туманно, много раз повторявший, что он против монополии, но за крупный бизнес (последнее положение наглядно подтверждалось федеральным резервным актом), в конце концов подписал оба законопроекта именно потому, что из них были выхолощены прогрессистские идеи о регулировании экономической жизни.

Федеральная промышленная комиссия, создававшаяся по закону от 26 сентября 1914 г., не получила права регулировать деятельность корпораций. Ее функции ограничивались сбором информации и привлечением к суду лиц и корпораций, замеченных в применении «нечестных» методов, объявленных незаконными (ст. 5) б1. Таким образом, и этот акт так же как и закон Шермана, передавал окончательное решение всех исков в руки судебной власти.

Почти одновременно с указанным актом увидел свет закон Клейтона (15 октября 1914 г.), целью которого, как предлагал президент, было «внесение ясности» в существующие антитрестовские законы, ясности, необходимой для предпринимателей. О том, что Вильсон проявлял заботу именно о бизнесе, свидетельствуют его постоянные заявления о необходимости дать деловому миру страны, «страдающему» от неопределенности антитрестовского законодательства, точные и ясные указания на возможную сферу деятельности. В этом плане и был составлен текст закона Клейтона, уточнявший некоторые формулировки для определения законности или незаконности действий корпораций. Однако вынесение окончательного вердикта возлагалось опять-таки на суды. Единственной мерой, в какой-то степени стеснявшей свободу действий корпораций, было запрещение практики перекрещивающегося директората. Законодатели не могли игнорировать сенсационных разоблачений деятельности «денежного треста», опубликованных комиссией Пыоджо.

Акт Клейтона получил известность не своими антитрестовскими статьями, а тем, что в него были включены две статьи о рабочих союзах. Профсоюзы уже давно выступали против применения закона Шермана к рабочим организациям, якобы нарушающим «свободу торговли», а также против «инджанкшнз», к которым прибегали власти при любом конфликте рабочих с предпринимателями. Лидеры демократической партии и президент решились сделать уступки рабочему классу и выполнить обещания, данные перед выборами. К этому их вынудил подъем рабочего движения 1912--1914 гг. Среди стачек этих лет особенно широкую известность получили трагические события в Колорадо (см. гл. 9). Однако на полное изъятие рабочих союзов из юрисдикции закона Шермана президент и конгресс не согласились.

Статьи нового закона гласили, во-первых, что их смысл не следует истолковывать как запрещение рабочих союзов и, во-вторых, что суды не должны безоговорочно применять «инджанкшнз», но при этом предпринимателям разрешалось обращаться в суд с жалобами на профсоюзы в случае нанесения последними «материального ущерба» владельцам предприятий 62. Из сказанного вытекает ограниченный характер рабочего законодательства «новой демократии»; тем не менее лидеры АФТ считали эти уступки администрации Вильсона огромным достижением. Гомперс даже назвал закон Клейтона «великой хартией труда». Будущее показало, что расплывчатые формулировки закона оставляли судам и юристам корпораций достаточно возможностей для его обхода. Таковы были уступки, впервые сделанные рабочему классу федеральными органами власти.

Законом Клейтона президент Вильсон завершил выполнение программы «новой демократии», или «новой свободы». Главным стержнем этой программы был акт о создании федеральной резервной системы, и даже американские буржуазные историки признавали, что Вильсон в течение всех этих месяцев стойко удерживался в рамках ограниченной реформистской программы и осуществил свое намерение «не поддаваться нажиму общественного движения, требовавшего от федерального правительства прогрессивного социального и экономического законодательства» 63. В частности, он упорно сопротивлялся требованиям введения законодательства о контроле над применением детского труда на производстве. Прогрессистам пришлось снять такой билль с повестки дня палаты представителей, так как президент заранее сказал, что считает его неконституционным.

Отрицательное отношение Вильсона к получению женщинами избирательного права было широко известно в обществе. Кроме того, с приходом его в Белый дом в государственных учреждениях открыто начали проводить политику сегрегации в отношении негров. Увольнение или понижение в должности черных служащих было разрешено сперва в министерствах финансов и связи, а затем в других департаментах.

Подводя итоги внутриполитических мероприятий администрации Вильсона за первые полтора года ее деятельности, нетрудно увидеть, что реальным содержанием «новой демократии» было укрепление связей правительства с крупным капиталом и проведение важной для финансовой олигархии банковской реформы. Частичные, весьма ограниченные реформы в области социального законодательства проводились с целью снизить политическое напряжение в стране и поднять престиж демократической партии. Но к осени 1914 г. президенту и его ближайшему окружению казалось, что наступило время покончить с реформами. В Европе разразилась война, и перед американским империализмом обозначились совсем иные цели: как извлечь выгоду из сложившейся в мире ситуации, как приспособить американскую экономику к новым условиям. Влияние европейской войны на хозяйственную жизнь и политический режим в Соединенных Штатах возрастало день ото дня.

Глава тринадцатая НАЧАЛО ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПАНСИИ

1. ЭКСПАНСИЯ В СТРАНАХ ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКИ

Из XIX в XX в. США вступили, сохраняя основные тенденции внутреннего и внешнеполитического курса, сложившиеся в предшествующий период. По численности населения это была уже четвертая в мире страна после Китая, Индии и России. С учетом притока иммигрантов население США в 1900 г. составляло 76 млн. человек i.

Главное, что характеризовало США на рубеже веков как мировую державу, заключалось в бурном росте экономического потенциала, беспрецедентном развитии производительных сил, превратившем страну в динамичное индустриально-аграрное государство. Но окрепшим экономическим позициям США еще не соответствовал их политический статус и престиж на мировой арене. По мере усиления авторитета федеральной власти, закрепления политических устремлений буржуазии в программах двух главных партий в США, активизации внешнеполитической деятельности, особенно в интересах крупного капитала и экспансионистов, все более четко проявлялись методы и приемы, с помощью которых США стремились утвердиться в качестве великой державы, отрабатывались глобально-стратегические подходы, кристаллизовалась роль США как мирового жандарма, шлифовалась политика тех кругов, которые предпочитали действовать «с позиции силы».

Во внешней политике США в первые полтора десятилетия XX в. наблюдалось заметно возраставшее влияние экспансионистски настроенных представителей деловых кругов. В отличие от групп финансистов и предпринимателей, делавших ставку на освоение и развитие внутренних ресурсов страны, немногочисленные, но влиятельные, агрессивно настроенные группы дельцов и политиканов требовали расширения в мире «сферы влияния» США. В этих целях использовались различные пути превращения независимых стран в зависимые: навязывание неравноправных договоров и кабальных займов, захват стратегических баз, интервенции и применение всевозможных способов экономического, военного, дипломатического проникновения.

В поделенном империалистами мире на рубеже XIX--XX вв. территориальные приращения становились возможными только путем отвоевания владений у другой державы. Но это не останавливало экспансионистов США. Для их внешнеполитических усилий в начале XX в. характерны углубление экспансионистских тенденций, поиски новых способов расширения экспорта товаров и областей приложения капиталов. «Сам являясь порождением глубоких противоречий капиталистического способа пpоизводства, вывоз капитала выносит эти противоречия в международные отношения, делает такие противоречия главным внутренним содержанием разнообразных международных связей страны, входящих в систему капитализма» 2. Весь ход развития капитализма подталкивал США к Этому- Причин, глубинных мотивов для экспансии в мире было несколько: экономические, социальные, политические, военные.

Кризисные потрясения в США конца XIX в. всячески подогревали интерес промышленников и финансистов к поискам заморских рынков. В деловых кругах США надеялись стабилизировать сбыт своей продукции и соответственно получение гарантированной прибыли. К 1912--1913 гг. американский экспорт превысил германский и почти сравнялся с английским. Однако импорт уступал французскому, был намного ниже германского и ненамного превышал половину импорта в Англию. Особенно-активно действовали американские экспортеры хлопка и табака. Увеличивались капиталовложения США в других странах. В этот период США начали экспортировать также и капитал: прямые инвестиции за границей выросли с 634,5 млн. долл. в 1897 г. до 2652,5 млн. в 1914 г.3 Хотя за последние три десятилетия XIX в. американцы «освоили» больше земель, чем за 300 лет до этого4, борьба за новые рынки не прекратилась и продолжалась в XX в. с неослабевающей силой. Тем более что деловые круги рассчитывали расширением сбыта за счет экспорта смягчить социальное недовольство трудящихся США. Социальные факторы наряду с экономическими занимали также важное место в расширении американской экспансии.

США в этот период были вынуждены поддерживать дружественны» отношения с Англией, опасаясь конфликта с «владычицей морей», который привел бы к закрытию британского рынка и блокированию рынков Европы, а также Азии, Африки, Ближнего и Дальнего Востока, что вызвало бы удар по экономическому процветанию США. Немаловажным было и то, что объем британских инвестиций в США в это время превышал 7в всей суммы зарубежных капиталовложений Великобритании 5.

Политические деятели, оказавшиеся у власти в США, вслед за магнатами бизнеса весьма откровенно высказывались относительно своих захватнических планов. Орудием претворения в жизнь этих планов стал военно-морской флот. Если «дипломатия канонерок» практиковалась и ранее, преимущественно для давления на малые страны, то в начале XX в. флот США уже используется как весомый «аргумент» при урегулировании конфликтных внешнеполитических ситуаций. Для расширения прибыльного военного производства использовалось и искусственное обострение международной обстановки. Ускоренное строительство крупномасштабного мощного флота, рассчитанного не просто на патрульно-оборонительные функции, но и на наступательные схватки с тяжелыми линкорами европейских держав, сопровождалось активизацией дипломатии США, включением ее в политику захватов, аннексий, войн. Этот новый этап внешнеполитической активности ставленников капитала в правительстве США развернулся с последнего десятилетия XIX в. и продолжался в начале 1900-х годов.

Крупнейшие монополии в интересах широкого сбыта своей продукции стремились к увеличению экспорта в экономически важные районы Европы, которые ранее контролировались Великобританией. Основной упор в конкурентной борьбе с Англией на европейском рынке американские монополии делали на относительную дешевизну своих изделий.

После того как США закрепили за собой тихоокеанские подступы к Азиатскому материку, захватив Гавайи, Филиппины, Самоа, от богатейших рынков Китая их отделяло лишь Южно-Китайское море. Госдепартамент всячески стремился обосновать, насколько «жизненно необходимы» для США прочные ключевые позиции в Азии, прежде всего в Китае. Поскольку США «опоздали» к дележу Китая на сферы влияния, американские экспансионисты предприняли попытку наверстать упущенное путем увеличения товарооборота с империей Цин. При этом они рассчитывали, что экономический потенциал США способен обеспечить овладение в Китае такими важными позициями, с которых можно было бы повелевать другими государствами и контролировать их действия6.

Задача заполучения китайского рынка рассматривалась в США как первоочередная наряду с такими, как овладение зоной постройки межокеанского канала, соединяющего Атлантику с Тихим океаном. Так, Брукс Адамc, внук Джона Куинси Адамса, друг таких экспансионистов, как Т. Рузвельт и сенатор Г. К. Лодж, прямо выступал за «экономическое верховенство» США на мировых рынках. «Америка неумолимо подталкивается к производству огромных промышленных излишков»,-- заявлял он. Отмечая, что «экспансия любой страны неизбежно зависит от рынков для ее избыточной продукции, а Китай -- это единственный регион, который ныне представляет почти безграничные возможности для поглощения товаров» 7, Б. Адамc делал вывод, что канал через перешеек: «к Тихому океану должен быть сооружен» 8. Закрепление гегемонии США на подступах к будущему великому тихоокеанскому транспортному пути (т. е. в бассейне Карибского моря и в государствах Центральной Америки) стало конкретной целью. На достижение ее наряду с проникновением в Восточную Азию главным образом и были направлены внешнеполитические усилия США в первые полтора десятилетия XX в. После испано-американской войны, захвата Филиппин, Пуэрто-Рико и многих других заморских территорий американские империалисты устремили взоры к югу от Рио-Гранде. На этих соседних территориях, сравнительно слабых и еще не «освоенных» европейскими империалистами, правительство США в начале XX в. создало систему протекторатов, расширяя поле деятельности для американских монополий. Конкретно это касалось таких стран, как Куба, Панама, Доминиканская республика.

Практическая реализация рузвельтовской политики «большой дубинки» наглядно иллюстрируется отношениями США с Кубой. В начале XX в. США не признавали законность правительства Кубы. На острове фактически был установлен военный оккупационный режим. Его возглавлял американский военный губернатор -- начала генерал Дж. Брук, затем (с декабря 1899 г.) генерал Л. Вуд. В то время как президент Маккинли говорил об ответственности США за будущее Кубы и о том, что ее благосостояние зависит от связей с Соединенными Штатами, со стороны экспансионистов в деловых и политических кругах США все громче звучали требования аннексировать Кубу.

Оккупационный режим на Кубе сохранялся практически до тех пор, пока ее Учредительное собрание не приняло восемь условий США; по имени американского сенатора они получили название «поправка Платта». Эта поправка к закону о военных расходах от 2 марта 1901 г. содержала условия американо-кубинских отношений, разработанные военным министром США того времени Э. Рутом. Отношение в США к этой поправке было далеко не одинаковым. Оно отразило подход различных кругов монополистов к внешнеполитическим проблемам. Демократы, обосновывая интересы компаний, выступавших за развитие внутреннего рынка США, квалифицировали поправку как измену Кубе. Республиканцы, выражая устремления экспансионистов США, утверждали, будто поправка Платта отвечает интересам прежде всего самих кубинцев. В конгрессе она была принята незначительным большинством: 161 против 137. Перед лицом явного американского диктата Учредительное собрание Кубы поначалу отвергло принципы Платта. В Вашингтон отбыла специальная комиссия во главе с Мендесом Капоте, которая, однако, ничего не добилась. Под давлением Вашингтона кубинское правительство, образованное 20 мая 1902 г., было вынуждено принять «поправку Платта» в качестве приложения к конституции Кубы9.

В итоге объявленная независимой Куба фактически оказалась в подчинении США и даже юридически становилась их протекторатом. Под предлогом «защиты независимости и укрепления правительства» Кубы США получили «право интервенции» и устройства военно-морских баз на острове. Кубе запрещалось заключать с другими странами договоры о предоставлении территории для сооружения укреплений и получать иностранные займы 10. Уже 22 мая 1903 г. стороны заключили кубинско-американский договор11, в основу которого были положены упомянутые принципы Платта. Ссылаясь именно на этот договор, США получили на острове стратегически важную военно-морскую базу Гуантанамо, расположенную близ Сантьяго.

Политическое господство США над Кубой открыло выгодные возможности для американских монополий. Вытесняя конкурентов, они вскоре утвердились во всех важнейших участках экономики Кубы -- в разработке рудников, строительстве электростанций, железных дорог, в плантационном хозяйстве. По американо-кубинскому торговому договору Кубе была предначертана участь страны монокультуры: основной статьей ее экспорта в США стал сахар.

Американская политика «большой дубинки» вызывала недовольство на Кубе. Для расправы с участниками восстаний на острове неоднократно высаживалась американская морская пехота. Так было летом 1906 г во время восстания против правительства Пальмы. Оккупанты оставались на Кубе до января 1909 г. А три года спустя, в июне 1912 г., четыре отряда американских моряков снова высадились на острове для усмирения восставших негров в Гаване, Санта-Кларе, Ориенте. Подавляя национально-освободительное движение, США охраняли эксплуататорские интересы своих монополий, теснили другие империалистические государства. Вмешиваясь в европейскую политику, США в то же время не допускали подобного вмешательства со стороны стран Европы в дела южноамериканских республик.

США проводили политику гегемонизма в Западном полушарии, ссылаясь при этом на доктрину Монро. Это наглядно проявилось во время второго венесуэльского конфликта в 1901--1902 гг., когда обострились отношения между Венесуэлой и европейскими державами, главным образом Германией, Англией и Италией. США выразили недовольство тем, что европейские державы, угрожая интервенцией, устроили «мирную блокаду» Венесуэлы12. Поскольку к берегам Южной Америки был направлен европейский флот, чтобы принудить Венесуэлу к уплате долгов, США заявили, что также пошлют свой флот к венесуэльскому побережью. И хотя американское правительство поддерживало финансовые претензии европейских государств, оно не могло спокойно смотреть на приготовления трех государств к возможной интервенции в Латинской Америке. После демарша США первыми отступили англичане, предложив передать спор на международный арбитраж. Особенно долго упорствовала и вызывающе держалась кайзеровская Германия. США отреагировали энергичной антигерманской кампанией.

Свои же «права» на вмешательство и жандармские функции в Западном полушарии США обосновали новой интерпретацией доктрины Монро--так называемым «дополнением Рузвельта». Сначала в письме министру Э. Руту в мае 1904 г., а затем в президентском послании в декабре 1904 г. Т. Рузвельт так изложил доктрину Монро, что вооруженное вмешательство какого-либо европейского государства в Латинской Америке исключалось. Рузвельт заявил, что в случае, если другие страны Западного полушария будут «плохо себя вести», Соединенным Штатам придется выступать в роли «международной полицейской силы» 13. Тем самым интервенция и вмешательство во внутренние дела других стран были возведены в принцип внешней политики США.

Для выполнения жандармских функций у Соединенных Штатов уже был значительный военно-морской флот. Он базировался и на Атлантическом и на Тихоокеанском побережьях США. Возникала необходимость в быстрой переброске кораблей из одного океана в другой. В кругах вoeнных и промышленников еще с середины XIX в. обсуждалась идея cоopyжения канала, который соединил бы два океана.

Когда во время иcпано-американской войны пришлось перебросить крейсер «Орегон» из Тихого океана в Атлантический, его рейс вокруг мыса Горн занял почти ива с половиной месяца 14.

Президент Маккинли еще в 1898 г. недвусмысленно заявил, что межокеанский канал должен быть под контролем США, особенно ввиду аннексии Гавайских островов и перспектив распространения американского влияния и торговли в Тихом океане. За прорытие канала через Панамский перешеек давно высказывались также торговцы, одержимые поисками рынков сбыта, и только магнаты железных дорог были против сооружения канала, опасаясь, что их прибыли уменьшатся.

Англия пошла на уступки США в решении вопроса о межокеанском канале, и в ноябре 1901 г. был подписан договор Хэя -- Паунсфота, который признал за США право на сооружение и управление каналом. Договор с Англией заменил договор 1850 г. Соединенные Штаты получили право строить, содержать и контролировать будущий канал. Этому предшествовали бурные дискуссии в прессе, промышленных кругах и особенно при дебатах в конгрессе о ратификации договора.

Дискуссия возобновилась, когда встал вопрос, в каком месте лучше строить канал. Фактически было два оптимальных варианта. Один -- в Никарагуа, где можно было использовать озеро и реку для соединения двух океанов, другой -- в колумбийской провинции Панама, где французы уже провели часть строительных работ и были готовы уступить свои права американцам. К этому времени выяснилось окончательное банкротство французского синдиката.

Один из руководителей новой компании, выкупившей обанкротившуюся фирму Лессепса,-- француз Бюно-Варилья еще в середине 90-х годов уговаривал правительства разных держав приобрести право на постройку межокеанского канала15, а в конце концов подключился к американским лоббистам, добивавшимся в конгрессе выделения средств на сооружение канала. В 1902 г. конгресс США ассигновал 40 млн. долл. на покупку акций стройки, при условии, что президент Рузвельт добьется от Колумбии юрисдикции США над зоной прохождения канала. Рузвельт предложил Колумбии за эти земли 100 млн. долл. и арендную плату в 100 тыс. долл. в год. Правительство Колумбии согласилось, но сенат решительно отверг эту сделку. Тогда 3 ноября 1903 г. проамериканские элементы произвели в Панаме «революцию» и провозгласили независимость ее от Колумбии. Сыграло также роль наличие в Панаме с середины XIX в. сепаратистских тенденций, которые были использованы американцами.

В течение часа после поступления сообщения об этом в Вашингтон. Рузвельт распорядился признать новую республику, а заранее прибывшие к месту действия военные корабли США воспрепятствовали высадке колумбийских войск, которые были посланы для подавления мятежа Возникшая Панамская республика по договору от 18 ноября 1903 г. уступила Соединенным Штатам зону Панамского перешейка (впоследствии стала зоной канала).

Прокладка канала осуществлялась в обстановке интриг, коррупции, фактов грубого нарушения законов. Тем не менее Т. Рузвельт гордился своим участием в захвате зоны и в сооружении канала на Панамском перешейке, считал это величайшим достижением внешней политики США.

Неоднократные попытки Колумбии вернуться к обсуждению с Соединенными Штатами вопроса о зоне Панамского канала США отвергли, как отклоняли и предложение о вмешательстве международного арбитража.

Произвол и гегемонистские методы, примененные Соединенными Штатами при захвате зоны Панамского канала, превращение Кубы фактически в американскую колонию нанесли серьезный ущерб авторитету США в странах Латинской Америки. Это непосредственно проявилось во время второй межамериканской конференции, которая не принесла США желаемых результатов. Латиноамериканские страны очень настороженно воспринимали выступления США якобы в их «защиту» и оправдания экспансии ссылками "на доктрину Монро.

Вторая межамериканская конференция, созванная формально по приглашению Мексики, а фактически по инициативе государственного секретаря США Дж. Хэя, продолжалась три месяца. С момента ее открытия 22 октября 1901 г. борьба вокруг вопроса об арбитраже приняла острые формы и едва не привела к срыву конференции. Чилийская делегация категорически выступала против предложения Аргентины о принудительном арбитраже по всем конфликтам и требовала договоренности о добровольном арбитраже и о присоединении к конвенциям Гаагской конференции 1899 г. В итоге длительных и ожесточенных споров на конференции в Мехико были приняты протокол о присоединении к Гаагским конвенциям от 29 июля 1899 г. о мирном разрешении международных конфликтов и о кодификации международного права, договор о разрешении третейским судом материальных претензий.

Эти документы подписали девять государств, в число которых не вошли ни Чили, ни США. Коммерческое бюро американских республик было реорганизовано в Международное бюро американских республик. Был также образован руководящий совет дипломатических представителей во главе с государственным секретарем США, что означало создание организационной основы для преобладания американского влияния в этой организации. Конференция показала, что если Соединенным Штатам в первые годы XX в. удалось добиться гегемонии в странах Карибского бассейна, то в Южной Америке им серьезно противостояли Аргентина, Чили и другие государства. У латиноамериканских стран были достаточные основания не доверять могущественному соседу, который усиленно навязывал им свое покровительство 18.

На четвертой межамериканской конференции в Буэнос-Айресе с середины июля по конец августа 1910 г. американским дипломатам не удалось заручиться поддержкой большинства латиноамериканских государств в отношении инспирированного Соединенными Штатами предложения о признании доктрины Монро в качестве основного принципа внешней политики всех американских государств. Серьезные разногласия между участниками привели к провалу этого предложения. На конференции Международное бюро американских республик было переименовано в Панамериканский союз, что явилось олицетворением межамериканской системы. Впоследствии был создан его Генеральный секретариат.

Рассматривая Карибский бассейн после захвата зоны Панамского канала как свое внутреннее море, США параллельно с методами вооруженного вмешательства прибегали к методам экономического закабаления слабых стран. Так, политика «большой дубинки» дополнялась так называемой «дипломатией доллара». Этот курс был для США предпочтительнее в условиях, когда растущий экономический потенциал стимулировал внешнюю экспансию США, а опереться на достаточную военную мощь правительство еще не могло.

Провозглашенная У. Тафтом «дипломатия доллара» отражала борьбу умеренных кругов с крайне экспансионистскими, которым больше импонировала «большая дубинка» Т. Рузвельта. В послании конгрессу о внешней политике президент У. Тафт 3 декабря 1912 г. подчеркнул: «Дипломатия нынешнего правительства стремится соответствовать современным требованиям торговых отношений. Эта политика характеризуется тем, что доллары выполняют роль штыков»19. Средствами, более предпочтительными для умеренной буржуазии, Тафт гарантировал вo внешней политике активное вмешательство в целях создания американским капиталистам благоприятных возможностей для выгодных инвестиций.

Первой США поставили в полную зависимость Доминиканскую республику. Положение в ней с начала века было очень сложным. Непрерывно шла борьба против реакционной диктатуры. Страна не только зависела в финансовом отношении от Франции, Бельгии, Италии, Германии и других государств, но и не могла выплатить долгов.

Американская дипломатия активно вмешалась в создавшееся положение: в результате 7 февраля 1905 г. был подписан договор, по которому США, основываясь на доктрине Монро, уже не просто обязались «уважать» территориальную целостность страны, но и «гарантировали» ее безопасность.

Империалистическая суть договора была настолько явной, что под давлением возражений со стороны оппозиционной демократической партии сенат США воздержался от его рассмотрения. Вместо него был выработан протокол о переходе всех доминиканских таможен в ведение американских властей, что фактически означало установление протектората США над Доминиканской республикой, которая не могла теперь самостоятельно ни распоряжаться своими финансами, ни обращаться за займами, ни снижать налоги, если на то не было согласия США. Вся финансовая жизнь страны перешла под контроль династии Рокфеллеров и их мощного «Нэшнл сити бэнк». Сахарные плантации на 30% оказались в руках американских владельцев 20.