История Соединенных Штатов Америки

После длительных дебатов конгресс утвердил три закона (февраль 1903 г.): об ускорении судопроизводства; затем--о создании министерства торговли и труда со специальным Бюро по делам корпораций, в функции которого входили сбор информации и расследование деятельности корпораций; наконец, закон Элкинса о запрещении железнодорожным компаниям изменять объявленные тарифы на перевозки грузов9. По существу это было весьма ограниченное законодательство, тем более что один из пунктов закона разрешал железнодорожным компаниям устанавливать с согласия Межштатной торговой комиссии объединенные ставки для нескольких дорог, что, как писал американский исследователь Г. Колко, вызвало восхищение крупных компаний, ибо «теперь законный государственный аппарат будет делать для них то, чего они не могли добиться сами» 10. Таковы были результаты первых шагов правительства Рузвельта в области регулирования экономической жизни государством.

К концу 1903 г. в партийно-политических кругах Вашингтона началось оживление, обычное при приближении очередных президентских выборов. Рузвельт собирался выставить свою кандидатуру, желая во чтобы то ни стало стать президентом «по собственному праву». Для этого ему надо было заручиться поддержкой деловых кругов, руководства партии и завоевать голоса избирателей. Благодаря проявленной гибкости в сотрудничестве с консервативным крылом республиканцев ему удалось сохранить неплохие отношения с лидерами их фракции в сенате -- Н. Олдричем, О. Платтом и Дж. Спунером, чему немало способствовала его давнишняя дружба с сенатором Г. К. Лоджем, человеком открыто консервативных взглядов, истово защищавшим интересы промышленных магнатов Массачусетса. При всем этом в глазах американского обывателя президент оставался врагом корпораций, «разрушителем трестов», сторонником «честного курса» или «честной сделки» в промышленности и политике, о чем он не уставал напоминать в частых выступлениях.

И все же на пути Рузвельта в Белый дом в 1904 г. стояла весьма мощная фигура -- Маркус Ханна, который сам был не прочь баллотироваться в президенты. Только скоропостижная смерть последнего в начале 1904 г. открыла Рузвельту беспрепятственную возможность стать кандидатом республиканской партии.

Выборы президента в 1904 г. проходили в обычной атмосфере закулисных интриг, тайных переговоров по поводу сбора средств на проведение агитационной кампании (причем финансисты жертвовали сотни тысяч долларов в фонд обеих партий) и газетного бума вокруг выступлений и программ кандидатов. Хотя О. Паркер (кандидат в президенты от демократической партии) пробовал состязаться с Рузвельтом, он был разбит наголову. Строго говоря, исход выборов можно было предсказать заранее. Рузвельт имел явные преимущества: его личная давняя популярность, известность реформатора и слава «взрывателя трестов», приобретенная уже в Белом доме. Даже то, что политическая платформа республиканцев и в 1904 г. отнюдь не отличалась прогрессивным содержанием, не помешало успеху президента. Основным пунктом его программы было регулирование трестов; кроме того, подтверждались протекционизм агрессивная внешняя политика и требование дальнейшего усиления военно-морского флота.

Основное отличие платформы демократической партии от республиканской заключалось в требовании отмены протекционизма и уничтожения, а не регулирования трестов; демократы, наконец, отказались от идеи биметаллизма. Их кандидат судья О. Паркер был известен разве что своим консерватизмом. Так получилось, что, несмотря на развертывание прогрессивного движения в штатах, на национальной арене обе буржуазные партии выступили скорее с консервативных, нежели прогрес-систских позиций.

Антитезой платформам буржуазных партий прозвучали предвыборная программа Социалистической партии Америки и яркие выступления ее кандидата Ю. Дебса, баллотировавшегося вторично. На этот раз Дебс собрал более 400 тыс. голосов, в 4 раза больше, чем на прошлых выборах. Это свидетельствовало о росте интереса к социалистическим идеям и несколько омрачало настроение президента, победившего Паркера значительным большинством голосов11.

Став президентом «по собственному праву», Рузвельт выступил с более расширенной программой реформ, касавшихся в основном введения правительственного надзора за деятельностью крупных корпораций. Он изложил свои соображения уже в январе 1905 г. в Филадельфии на обеде в привилегированном клубе «Юнион лиг», где пытался разъяснить «капитанам индустрии» позицию правительства и необходимость для них самих соблюдения правил «честной игры».

Настаивая на необходимости введения государственного контроля, Рузвельт убеждал бизнесменов, что это должно быть сделано в их собственных интересах, для предотвращения «неожиданных и резких изменений», под которыми он понимал революцию. Он резко подчеркивал свое отрицательное отношение к революции. «Мы должны развиваться путем эволюции, а не революции,-- сказал президент-- ...и те, кто стремится избежать неожиданных и резких изменений, должны помнить, что как раз неожиданные и резкие изменения будут вызваны нашим отказом произвести необходимые изменения осторожными и умеренными мерами...».

Главным объектом реформ правительство избрало железные дороги, являющиеся основными путями сообщения, а следовательно, наиболее важными для торговых отношений между всеми штатами. Не было секретом, что железнодорожные компании и после утверждения закона Элкинса продолжали практику дифференцированных тарифов.

Поскольку закон Элкинса оказался фикцией, в 1905 г. правительство представило в конгресс еще один билль о государственном контроле над железными дорогами, но 58-й конгресс его дружно провалил. Тогда в январе 1906 г. в конгресс 59-го созыва поступил новый законопроект; автором его считался конгрессмен Хэпберн, но было известно, что в составлении принимал участие сам президент, который еще в ежегодном послании конгрессу в декабре 1905 г. настаивал на введении законодательства, дававшего право Межштатной торговой комиссии устанавливать предел повышения тарифных ставок, т. е. на праве государственных органов устанавливать максимальную тарифную ставку 13.

Билль Хэпберна вызвал ожесточенную борьбу в деловых кругах. Ареной этой борьбы стал конгресс. За конгрессменами и сенаторами стояли те или иные группировки. Владельцы железных дорог выступали против билля, компании-грузоотправители поддерживали предложенную Рузвельтом форму государственного контроля над тарифными ставками.

В палате представителей законопроект прошел быстро, а в сенате прения затянулись на несколько месяцев. Лидеры «старой гвардии» приложили все усилия, чтобы выхолостить из билля прогрессивный дух. Хотя им не удалось исключить пункт о максимальной тарифной ставке (это осталось главным достоинством закона Хэпберна), консерваторы настояли на внесении добавления о праве компаний апеллировать в судебные инстанции, что по существу аннулировало действие закона, давая возможность железным дорогам выиграть время и оказать давление на членов суда. И все же Рузвельт 29 июня 1906 г. подписал акт Хэпберна: он пошел на компромисс, предпочитая союз с Н. Олдричем, У. Эллисоном сотрудничеству с прогрессистами обеих партий.

На той же сессии конгресса, во время которой обсуждался закон Хэпберна, были выработаны еще два закона: о контроле над изготовлением пищевых продуктов и медицинских препаратов и о контроле над условиями работы на скотобойнях. Правительство решилось на введение этих мер под нажимом общественного мнения. В газетах участились сообщения о многочисленных случаях отравления недоброкачественными продуктами, в том числе мясными консервами, а также патентованными лекарствами, изготовленными и распространяемыми лицами, никакого отношения к медицине не имеющими. В конгресс поступало множество писем с требованиями принять меры против мошенников и отравителей. Законодательные собрания штатов (например, Юты, Айдахо, Айовы, Коннектикута, Флориды, Виргинии и др.) прислали петиции о быстрейшем утверждении федерального закона по борьбе с этим злом. В петициях подчеркивалось, что производство недоброкачественных продуктов приносит вред добропорядочным фирмам 14.

Большую роль в принятии законов о контроле над производством продуктов и медикаментов сыграли выступления макрейкеров. Особенно сильное впечатление произвела книга социалиста Э. Синклера «Джунгли», в которой автор показал не только антисанитарные условия на заводах мясных консервов компании Армора в Чикаго, но и отчаянное положение иммигрантов, составлявших основной контингент рабочих этой отрасли промышленности.

Новое законодательство предусматривало расширение функций правительственной санитарной инспекции на бойнях и заводах мясных консервов, на ее нужды выделялись крупные ассигнования (3 млн. взамен 800 тыс. долл., которыми располагали органы инспекции ранее) 15. Владельцы мясных и консервных заводов одобрили законы 1906 г. Дело в том, что, во-первых, правительство несло расходы по санитарному надзору, а во-вторых, разоблачения в газетах, статьи макрейкеров, роман Синклера имели резонанс даже в Европе и повлияли на снижение спроса потребителей на мясные консервы не только внутри страны, но и со стороны заграничных фирм. Санитарные меры были действительно приняты, но положение рабочих в мясной промышленности осталось прежним, о чем с горечью писал Э. Синклер, мечтавший, что его роман заставит правительство и хозяев обратить внимание на невыносимые условия труда рабочих в мясной промышленности.

В ряду либеральных реформ, предпринятых администрацией Рузвельта в 1906--1908 гг., реформ, носивших половинчатый характер, особое место занимали мероприятия по охране (консервации) природных ресурсов.

Вопрос об охране земных недр, лесов от расхищения и берегов рек и гаваней был поднят еще в конце XIX в. во многих штатах. Среди сторонников консервации были не только специалисты -- лесоводы, мелиораторы, геологи, строители, инженеры путей сообщения, но и немало политических деятелей, ученых, писателей. Даже представители делового мира высказывались, в частности, за улучшение внутренних водных путей. Во многих штатах возникли так называемые «коммерческие организации», а позднее комиссии по внутренним водным путям, сельской жизни и консервации природных богатств. В прессе появились требования об охране лесных массивов, ирригации засушливых земель, о надзоре над водными путями, об охране речных берегов и т. п. В начале 1900-х годов эти отдельные выступления оформились в сравнительно широкое движение за сбережение национальных ресурсов.

Администрация Рузвельта поддержала требования общественности по вопросу о консервации. В годы президентства Рузвельта эта поддержка в основном сводилась к расширению площади охраняемых государством земель. Зная, что среди «старой гвардии» республиканцев есть много врагов консервации, Рузвельт, не запрашивая согласия конгресса, приказами президента увеличил государственный резервный фонд более чем в 4 раза 16.

Эти земли с залежами руд, угля, нефти, разных минералов, лесные угодья, берега рек и озер и т. п. входили в фонд так называемых общественных земель (public lands), находящихся под охраной государства, которое могло назначить их к распродаже. Переход земель в руки государства лишал спекулянтов землей потенциальной возможности наживы при распродаже участков. Неудивительно, что консерваторы в конгрессе-в 1907 г. приняли в штыки билль о создании национальной комиссии по водным путям. Под их давлением этот билль, предусматривавший государственные ассигнования на нужды комиссии, был отклонен и не поставлен на обсуждение 17.

Тогда правительство в мае 1908 г. созвало совещание губернаторов по вопросу о консервации. Участники совещания обратились к конгрессу с просьбой ввести законодательство по охране водных бассейнов, по принятию мер, предупреждающих расхищение и истощение минеральных бoгатств: угля, нефти, газа, рудных залежей и т. д. с учетом защиты жизни трудящихся-шахтеров18. Кроме того, на совещании была принята резолюция о создании национальной комиссии по консервации, первым председателем которой стал Г. Пинчот. Однако конгресс отказал в ассигнованиях на нужды комиссий по охране природных ресурсов, созданных президентом. Только одна из них, а именно комиссия по водным путям, все же получила статут государственного учреждения на основании поправки к закону об охране берегов рек и улучшению гаваней, утвержденному конгрессом в марте 1909 г., перед уходом Рузвельта из Белого дома.

Политику Рузвельта в области охраны природных ресурсов можно причислить к прогрессивным начинаниям, ибо она была направлена против хищнического разграбления минеральных и рудных залежей, истребления лесов, против незаконной эксплуатации рек как источников энергии и средств сообщения. Его заинтересованность в этом вопросе объясняется стремлением упрочить экономическую мощь буржуазного государства, главой которого он являлся, а отнюдь не желанием ограничить доходы крупного бизнеса. Именно в корпорациях президент Рузвельт видел основу процветания нации, хотя неоднократно сетовал на тупость предпринимателей, отсутствие у них гибкости и настаивал на праве правительства вмешиваться в экономическую жизнь.

Однако администрация Рузвельта не решилась поднять вопрос о пересмотре тарифной системы. Протекционизм оставался одним из неприкосновенных пунктов республиканской программы; его отстаивали лидеры «старой гвардии». А к проблеме реорганизации банковской системы, проблеме, острота которой особенно проявилась в панике на бирже во время кризиса 1907 г., правительство подошло очень осторожно. Это показал акт Олдрича--Вриланда, принятый по свежим следам кризиса в 1908 г.

Новый закон не содержал и намека на государственный контроль. Он разрешал любым 10 национальным банкам с определенным капиталом организовать Национальную денежную ассоциацию сроком на шесть лет с правом выпуска банкнот, обеспеченных коммерческими акциями и облигациями штатов, графств и муниципалитетов (но не федерального правительства) 20. Другими словами, банки получили право в случае критической ситуации для собственного спасения печатать и пускать в обращение временные банкноты. Наиболее важной мерой, предусмотренной данным актом, считалось учреждение в конгрессе комиссии по денежному обращению в целях изучения банковской и денежной систем в CШA и в европейских странах и представления рекомендаций. Характерно, что председателем комиссии был назначен тот же сенатор Олдрич.

Оставаясь убежденным защитником буржуазного строя, открыто восхищаясь «капитанами индустрии», Рузвельт вместе с тем был дальновидным политиком, понимал значение проблемы труда и капитала и yже в 1902 г. в послании конгрессу заявил о готовности правительства стать арбитром в конфликтах между рабочими и предпринимателями. Он Уверял, что озабочен проблемой, «как сохранить в равной степени справедливое отношение и к трудящимся и к капиталистам», и ратовал за «честный курс» в рабочем вопросе21. Президент даже подчеркнул, что наступила «эра союзов и объединений». Но разговоры о «честном курсе» не препятствовали ему откровенно высказываться за подавление выступлений рабочего класса. Признавая, что важнейшим ингредиентом экономического процесса является пролетариат, Рузвельт считал, что его надо держать в крепкой узде, и неоднократно на деле доказывал готовность применить силу для расправы с рабочим движением, если «бунтовщики» (как он называл забастовщиков) переходили, по его мнению, границы в своих требованиях.

Первым примером регулирования взаимоотношений труда и капитала со стороны администрации Рузвельта было учреждение арбитражной комиссии во время стачки горняков 1902 г. Как уже отмечалось, правительство встретило отпор со стороны владельцев компаний, а не профсоюза горняков, и президенту пришлось обратиться к Моргану, чтобы через него заставить предпринимателей согласиться на арбитраж и компромиссное решение конфликта.

На словах президент признавал право рабочих на объединение в союзы, но затем оказывалось, что он поддерживал принцип «открытой мастерской». Это видно из его поведения в «деле Миллера», служащего государственной типографии, где союз был давно признан. Заведующий переплетным отделом У. А. Миллер подал жалобу в комиссию по гражданской службе, когда союз потребовал его увольнения как исключенного из рядов организации. Комиссия решила дело в пользу Миллера, и президент одобрил такое решение. Более того, в 1903 г. Рузвельт исполнительным приказом президента объявил все правительственные учреждения «открытой мастерской», что поставило союзы в чрезвычайно тяжелое положение. Не удовлетворившись этим, правительство издало закон, запрещавший государственным служащим подавать в конгресс петиции об улучшении своего положения.

Мирное урегулирование отношений между трудом и капиталом Рузвельт допускал в определенных пределах, оставаясь при этом на стороне работодателей. Он всегда говорил, что не остановится перед применением силы против бастующих рабочих, и доказал это, послав в 1903 г. федеральные войска на усмирение забастовщиков в Моренси (территория Аризона) по просьбе губернатора. В то же время он отказался послать войска в Колорадо в 1904 г., когда там происходили настоящие сражения, отряды вооруженных наемников убивали рабочих и Западная федерация горнорабочих просила защиты у президента. Рузвельт мотивировал отказ тем, что незадолго до этого оставил без ответа просьбу губернатора штата прислать федеральные войска для наведения порядка в районе забастовки22.

Говоря о необходимости мира в промышленности, провозглашая лозунг «честного курса», администрация Рузвельта не предприняла никаких шагов для улучшения экономического и правового положения рабочего класса. Мы уже знаем, что президент и конгресс отказались поддержать билль о жалобах, поданный АФТ. «Инджанкшнз» оставались дeйственным оружием, широко применяемым предпринимателями вкупе c судами против профсоюзов. В стремлении задушить сопротивление pабочего класса правящие круги в период администрации Рузвельта ор-ганизовали судебный процесс против рабочих лидеров Хейвуда, Мойера и Петтибона.

Характеристика деятельности администрации Рузвельта будет неполной, если не сказать о позиции президента по расовому вопросу. В частных беседах и некоторых выступлениях Рузвельт говорил о необходимости доброго отношения к цветным гражданам Америки, о желательности оценки человека по его качествам, а не по цвету кожи. Он удостоил личного визита Б. Вашингтона в Таскиги и пригласил того на обед в Белый дом. Понятно, что Рузвельт одобрительно относился к взглядам и практическим делам этого негритянского деятеля, отводившего своему народу подчиненное положение в обществе. «Движение Таски-ги» вполне устраивало правящие круги США.

Президент осуждающе высказывался о судах Линча, но подчеркивал, что его возмущает лишь нарушение юридических норм при расправе толпы с неграми. Его расизм, подавивший чувство элементарной справедливости, с неожиданной для многих поклонников Рузвельта силой проявился во время печально знаменитого «браунсвиллского дела» (1906-- 1908). В Браунсвилле (штат Техас) произошло убийство, в котором обвинили солдат-негров из полка, расквартированного близ города. Несмотря на то что не было ни малейших улик, президент распорядился расформировать три негритянские роты и лишить бывших солдат права на пенсию и поступление на государственную службу. Тогда сенатор Форэйкер поднял голос в защиту незаконно обвиняемых солдат; было назначено расследование, которое продолжалось более года. В конце концов Рузвельту пришлось накануне окончания его полномочий подписать приказ о пересмотре дел всех разжалованных солдат в индивидуальном порядке.

Срок пребывания Рузвельта в Белом доме истекал 4 марта 1909 г. Республиканская партия намечала кандидатом в президенты У. Г. Тафта, входившего последние годы в состав кабинета Рузвельта. Не было секретом, что его кандидатуру выдвинул сам Рузвельт. Не было секретом и то обстоятельство, что Рузвельт остро сожалел о заявлении, сделанном им в день его избрания в 1904 г., что больше не станет баллотироваться в президенты. В 1908 г., невзирая на недовольство рабочих равнодушием президента к их нуждам, его выпады против макрейкеров, социалистов и рабочих вождей, невзирая даже на обострение отношений с конгрессом, y Рузвельта была реальная возможность выставить свою кандидатуру. Он оставался кумиром мелкобуржуазных слоев, был главой партии и сохранил поддержку значительной части финансовой и промышленной элиты, его агрессивная внешняя политика находила безоговорочное одобрение в этих кругах.

Решив не баллотироваться, Рузвельт оставлял в Белом доме своего друга. Он видел в Тафте человека, который будет послушно следовать планам, намеченным им, Рузвельтом. Эти планы покидавший пост президент изложил в двух посланиях конгрессу: от 8 декабря 1908 г. и 22 января 1909 г., оказавшихся наиболее радикальными из всех его выступлений в роли президента. Он призывал к дальнейшему регулированию государством экономической жизни: расширению контроля над корпорациями, введению рабочего законодательства, включая запрещение «инджанкшнз», принятию мер по охране природных ресурсов. Вместе тем важное место в этих выступлениях занимали планы дипломатической деятельности, направленной на усиление внешних позиций США, и призывы к дальнейшему укреплению военной и военно-морской мощи страны. Экспансия и милитаризм всегда оставались главными ингредиентами его мировоззрения и политики. За годы правления Рузвельта действительно значительно укрепили позиции на международной арене усилили свой военный потенциал. Достаточно вспомнить, что американский военно-морской флот при энергичном участии этого президента возрос в 2 раза.

На протяжении 7,5 лет пребывания в Белом доме Рузвельт настойчиво пытался проводить вмешательство государства в экономическую жизнь, что в социально-экономическом плане отражало процесс зарождения государственно-монополистической тенденции, а в политическом вело к усилению исполнительной власти в государственной системе США.

Рузвельт зарекомендовал себя энергичным сторонником расширения прерогатив президента. Эта идея владела им всецело и всегда доминировала во всех начинаниях и мероприятиях. Он достаточно преуспел в этой области, несмотря на сопротивление, оказываемое ему в ряде случаев конгрессом. Но факты показали, что конгресс, где господствовало большинство из консерваторов обеих буржуазных партий, отказывал президенту в поддержке именно либеральных мероприятий. Президент же охотно шел на компромисс с консерваторами, отбрасывая прочь всякие сомнения. По этой причине риторика «честного курса» в социальной политике не очень пугала ни законодателей в конгрессе, ни финансовую элиту, интересы которой в целом лежали в основе действий администрации Рузвельта.

2. КОНСЕРВАТОРЫ ПРОТИВ ПРОГРЕССИСТОВ

Политические платформы буржуазных партий на выборах 1908 г. показали, что консервативное руководство и республиканцев и демократов вынуждено было принимать во внимание настроения в широких кругах: требования рабочего класса, недовольство демократической общественности, а главное -- влияние социалистической пропаганды, поднимавшей вопрос о ломке капиталистического строя. Обе партии апеллировали к народным массам, обещая прогрессивные реформы и более или менее радикальное рабочее законодательство.

Что же обещали республиканцы? Они обещали пересмотреть тарифы, издать новый закон по денежному обращению, вести борьбу с трестами, поддерживать охрану природных богатств, заботиться о здравоохранении. Они обещали рабочим расследовать условия труда женщин и детей, запретить детский труд в округе Колумбия, ввести закон о страховании от несчастных случаев на производстве и даже ограничить применение «инджанкшнз». Фермерам обещали строительство шоссейных дорог и вообще лучшую жизнь 23.

Либерализм платформы правящей партии поставил перед демократами как партией оппозиции задачу найти кандидата, за которого пошли бы голосовать мелкобуржуазные элементы и рабочие. Таким кандидатом мог быть опять-таки У. Дж. Брайан, согласившийся испытать судьбу в третий раз. Но теперь из программы демократической партии было навсегда исключено требование о серебряном долларе. Отказавшись oт этой неудачной панацеи, Брайан и его партия выступили с требованиями снизить (но не отменить!) тарифы, усилить антитрестовское законoдaтельствo (что было и у республиканцев), реорганизовать банковскую cистему, ввести новые меры по регулированию деятельности железнодоpoжных компаний, установлению подоходного налога и охране природных богатств. Были включены требования о праве рабочих на объединение в союзы, изменении закона об «инджанкшнз», о 8-часовом рабочем дне на государственных предприятиях, создании отдельного министерства труда, об ответственности предпринимателей за несчастные случаи на производстве. Кроме того, они высказывались за расширение политических прав, прямые выборы сенаторов.

Даже современники отмечали сближение политических программ главных буржуазных партий, сближение, вызванное, безусловно, социальным брожением во всех штатах. Однако наиболее явственно это сближение проступало в пунктах, касавшихся не столько внутренней жизни, сколько внешней политики. Различие же заключалось лишь в том, что республиканцы выступали за активную внешнюю политику, восхваляли собственные достижения в этой области и ратовали за усиление военно-морского флота и армии. Платформа же демократической партии содержала громкие фразы, осуждавшие империализм республиканцев как «непростительную ошибку», тем не менее ее реальные предложения не шли дальше требования объявить США гарантом «независимости» Филиппин и Кубы с сохранением на этих островах военно-морских баз и угольных станций. Строительство Панамского канала не вызывало у демократов нареканий.

Как видим, в этой области республиканцы и демократы находили общий язык, хотя и стремились очернить соперников в глазах избирателей. Республиканская платформа даже обвиняла демократическую партию в стремлении к социализму с явной целью вызвать к ней враждебное отношение со стороны мелкого буржуа, заявляя, что республиканцы прочно стоят на позиции «разумного регулируемого индивидуализма» 25, тем самым подчеркивая, что государственное регулирование не угрожает частной собственности.

Нетрудно понять, что включение радикальных требований в программы буржуазных партий было вызвано желанием нейтрализовать действия Социалистической партии Америки (СПА), вновь выставившей своим кандидатом Ю. Дебса. Социалисты собирали средства на избирательную кампанию для Дебса среди рабочих буквально по доллару. На эти деньги был нанят локомотив со спальным вагоном, и на этом «красном поезде» социалистический кандидат отправился в избирательное турне.

Дебс, пользовавшийся горячей любовью рабочих, был популярен во всей стране. Даже идейные враги относились к нему с уважением. Его выступления собирали огромную аудиторию. Он выступал в больших городах и на маленьких станциях, в рабочих поселках и во временных лагерях, куда съезжались бедные фермеры. Он разъяснял своей аудитории требования СПА, предлагавшей широкую программу демократических реформ, обнажал лицемерие и обман буржуазных политиков, призывал борьбе за социалистическое переустройство общества. Еще раз следует отметить, что пропаганда социалистов, воспринимаемая слушателями с одобрением, подталкивала кандидатов буржуазных партий использовать радикальную фразеологию.

Исход выборов принес разочарование демократам и социалистам. Победил Тафт, собрав 7679 тыс. голосов26. Для Брайана, получившего на 1270 тыс. голосов меньше, третье по счету поражение означало окончательный провал на политической сцене. Социалистический кандидат за которого было подано 420 тыс. голосов (т. е. примерно столько же, 'что и на предыдущих выборах), не падал духом, ибо рассматривал всю 'кампанию как средство широкой агитации за социалистические идеи. Но для социалистического движения в целом выборы 1908 г. не показали роста влияния партии. Так произошло, что руководство республиканской партии, включив в программу обещания прогрессивных реформ, добилось победы своего кандидата, несмотря на то что сам Тафт, как стало ясно впоследствии, не отличался прогрессивными взглядами.

Перед новым президентом, лишь только он приступил к своим обязанностям, возник ряд проблем, и, может быть, одной из труднейших, доставшихся ему в наследство от Рузвельта, были взаимоотношения с конгрессом. Сенаторы и конгрессмены желали вернуть конгрессу влияние и власть, «узурпированные», по их выражению, предшественником Тафта 27. То обстоятельство, что республиканцы в 1908 г. получили весомое большинство в обеих палатах, не облегчало положения, ибо внутри двух ведущих буржуазных партий зрели и усиливались прогрессистские тенденции, грозившие серьезным конфликтом.

Новый президент сформировал кабинет, в который вошли шесть (из девяти членов кабинета) адвокатов крупных корпораций. Из прежнего состава остались три министра, в том числе Ф. Нокс, который получил пост государственного секретаря. Назначения были одобрены Рузвельтом, советовавшим, кроме того, своему преемнику ориентироваться в конгрессе на сенатора Н. Олдрича и спикера Дж. Кэннона, как делал он сам. Но, как известно, при всей изворотливости Рузвельта ему не удалось сохранить с конгрессом добрые отношения, ибо он упорно проводил линию на усиление исполнительной власти -- президента -- за счет законодательной.

Тафт не обладал ни способностями Рузвельта, ни политической гибкостью. Это был ординарный, хотя и знающий, юрист, склонный придерживаться буквы закона. Оказавшись во главе правительства, он начал совершать одну ошибку за другой, усугубляя политические разногласия.

Кроме республиканской, демократической партий и Социалистической партии Америки, в кампании 1908 г. принимали участие еще несколько партий и групп, среди них популисты, Партия запрещения алкогольных напитков, Социалистическая рабочая партия и др. Кандидат Партии запрещения алкогольных напитков получил 252 тыс. голосов, остальные еще меньше; на формирование программ и исход выборов эти партии не оказали сколько-нибудь заметного влияния. Итоги голосования между различными группировками, восстанавливая против себя обществeнное мнение и тем самым нанося вред собственной партии.

Надо признать, что на долю Тафта выпала нелегкая задача: провести ревизию тарифов --одно из главных предвыборных обещаний республиканцев. Билль о тарифах был поставлен на обсуждение специальной сесcии конгресса, открывшейся 15 марта 1909 г. Законопроект подготовила pecпyбликанская часть комитета путей и средств палаты представителей, во главе которого стоял С. Пэйн (представитель штата Нью-Йорк). Демократы попробовали опротестовать билль, заявив, что «тариф Пэйна... является таким же запретительным, как и тариф Дингли» 28. Их попытки оказались безуспешными. С небольшими поправками 9 апреля билль был утвержден палатой представителей и передан в сенат.

Обсуждение нового тарифного закона в сенате продолжалось три месяца, в течение которых шла яростная борьба между консерваторами и группой прогрессистов, в которую входили Лафоллетт, Камминз, Долли-вер, Клэпп, Бристоу и др. (в основном из среднезападных штатов). Сенат в это время оказался ареной, на которой за высокие пошлины боролись представители разных групп американской буржуазии. В кулуарах конгресса толпились лоббисты, приехавшие в Вашингтон для защиты интересов своих хозяев. Примирить противоречивые запросы поставщиков сырья и фабрикантов готовой продукции, земельных собственников Юга, фермеров Запада и предпринимателей Востока было невыполнимой задачей.

Битвой за тарифы со стороны консерваторов руководил Н. Олдрич (тесть Дж. Д. Рокфеллера), представивший свой текст законопроекта. В итоге, когда консерваторам удалось незначительным большинством провести законопроект29, в нем оказалось 847 поправок, предложенных в сенате. Билль был подписан президентом и стал законом 5 августа 1909 г. под названием акта Пэйна -- Олдрича. В целом это была победа промышленников восточных штатов. По сравнению с тарифом Дингли в среднем пошлины даже возросли на 1,56%, хотя на некоторые виды сырья и товаров были незначительно снижены.

Волна возмущения охватила страну. Президент, совершенно не понимавший, насколько разбушевались страсти, особенно на Западе, подлил масла в огонь, назвав новый тариф «самым лучшим законом, принятым когда-либо республиканской партией»30. Эта фраза была произнесена в г. Уиноне (штат Миннесота) -- сердце Среднего Запада во время поездки по штатам, предпринятой Тафтом со специальной целью защитить новый тарифный закон. Подобное выступление можно объяснить только полным отсутствием политического чутья. Уинонская речь и публичные похвалы в адрес сенатора Олдрича погубили репутацию президента, которого стали причислять к «старой гвардии», т. е. наиболее реакционной группе внутри республиканской партии.

Дальнейшие действия Тафта утвердили общественность в мнении, что президент отходит от либерально-реформистского курса, хотя в выступлениях, посланиях конгрессу, он говорил о необходимости реформ, а также о борьбе с трестами. Известно, что администрация Тафта возбудила приблизительно в 2 раза больше исков против корпораций за нарушение закона Шермана, нежели администрация Рузвельта, но результаты судебных процессов были те же, что и ранее. В 1911 г. Верховный суд вынес постановление о роспуске «Стандард ойл». Корпорация разделилась на несколько компаний, инкорпорированных в разных штатах, нo все они остались в руках Рокфеллера.

При Тафте было возбуждено расследование деятельности «Стального, треста», а затем «Интернэшнл харвестер компани». Оба треста пользовались покровительством Рузвельта. Моргану и его компаньонам предъявили обвинение в поглощении вопреки закону Шермана компании «Теннесси коул энд айрон» во время кризиса 1907 г. Глава «Стального треста» Э. Гэри ссылался на разрешение Рузвельта, и экс-президенту также пришлось предстать перед комиссией конгресса по расследованию и давать показания. Однако Верховный суд оправдал Рузвельта31. Антитрестовские процессы отнюдь не свидетельствовали о забвении Тафтом интересов крупного капитала. Президент оправдывал свои действия тем, что обязан действовать в рамках антитрестовского законодательства. Одновременно он выдвинул предложение о пересмотре этого законодательства, применив рузвельтовскую формулу о делении трестов на «хорошие» и «плохие». В январе 1910 г. Тафт в послании конгрессу недвусмысленно высказался в том плане, что можно позволить организацию «хороших» трестов, разрешить им подавлять конкуренцию и контролировать цены, «если только они не станут злоупотреблять властью для извлечения из дела слишком высокого дохода».

Предложение Тафта явно противоречило духу закона Шермана. Когда после послания президента в конгресс поступил билль, урезавший права Межштатной торговой комиссии и предлагавший создать новый орган -- Торговый суд, этот законопроект подвергся резкой критике со стороны прогрессистов. Руководимые Лафоллетом, Камминзом и другими,, они добились внесения поправок в билль, в результате чего вновь принятый антитрестовский закон Мэнна--Элкинса, подписанный Тафтом 18 июня 1910 г., не урезал, а распространил юрисдикцию Межштатной торговой комиссии на телефонные и телеграфные компанир!33. Олдричу и Кэннону все же удалось оставить в законе пункт о создании Торгового суда как арбитра во время конфликтов при установлении тарифных ставок на перевозки.

Возмущение прогрессистов лидерами «старой гвардии» вылилось в открытое выступление против спикера палаты представителей Дж. Кэн-нона. В прессе его именовали «царем». Он действительно держал в руках бразды правления палатой представителей, единолично распоряжаясь назначениями конгрессменов и управляя работой всех комитетов палаты. Прогрессисты потребовали уничтожения «кэннонизма» (под этим термином подразумевали неограниченную власть спикера палаты). Однако сместить Кэннона не удалось, так как его поддержал президент. Все же «мятежники», как стали именовать прогрессистов, с помощью демократов пpовели резолюцию об изменении процедуры назначений в комитеты палаты представителей34. Это было практическим результатом «восстания против кэннонизма».

Еще большее недовольство администрацией Тафта вызвало нашумевшее «дело Баллинджера», в котором были замешаны интересы угольного синдиката Моргана-Гугенгеима.

Министр внутренних дел Р. Баллинджер, назначенный Тафтом, дейcтвовал вопреки политике охраны природных ресурсов, которую проводил Рузвельт. Он поддержал группу капиталистов, связанных с Гугенгеймом, настойчиво домогавшихся продажи им государством богатых угольных месторождений на Аляске. Против действий Баллинджера выступил молодой чиновник министерства внутренних дел Л. Глэйвис, за что был уволен с государственной службы. Тогда в дело вмешался генеральный лесничий, начальник Лесного управления Г. Пинчот, яростный сторонник консервации и притом близкий друг Рузвельта. Он также получил отставку, ибо президент принял сторону министра.

Дело получило широкую огласку в прессе, и в начале 1910 г. сенат назначил специальную комиссию для расследования поведения Баллинджера и обвинений его Глэйвисом и Пинчотом. Материалы расследования публиковались в газетах. Прогрессивный еженедельник, издаваемый Р. Лафоллеттом, писал о существе дела: «Проводимая Баллинджером политика „строгого толкования" (Баллинджер настаивал на том, якобы он придерживается буквы закона.-- Авт.), направленная на поддержку крупных корпораций, и проводимая Пинчотом политика либерального толкования законов в интересах народа так же далеки друг от друга, как два полюса»36. Мнения в комиссии разделились, но большинство, состоявшее из консервативных республиканцев, признало Баллинджера невиновным. Тем не менее Тафту пришлось снять министра внутренних дел и назначить на это место сторонника консервации природных ресурсов У. Л. Фишера.

«Дело Баллинджера» еще больше усилило недовольство против консерваторов и лично против президента. Это недовольство нашло выражение в новом подъеме макрейкерского движения, совпавшего с борьбой рабочего класса за свободу слова. Промежуточные выборы 1910 г. отразили общий накал политических страстей: республиканская партия потерпела поражение. В палате представителей демократы теперь имели значительный перевес. В сенате большинство осталось за республиканцами, но контроль над сенатом перешел в руки блока прогрессивных республиканцев-«мятежников» и демократов. Также наглядны были результаты выборов губернаторов: в 26 штатах избрали демократов. В их числе был Вудро Вильсон, избранный губернатором штата Нью-Джерси на основе реформистской платформы. Все говорило о недовольстве консервативной политикой правительства и росте популярности идей буржуазного реформизма.

3. ИСТОКИ БУРЖУАЗНОГО РЕФОРМИЗМА. ПОЛИТИЧЕСКИЙ КРИЗИС И ВЫБОРЫ 1912 Г.

Поражение консерваторов и успех прогрессистов на выборах 1910 г. отразили идейное брожение внутри обеих буржуазных партий, вызванное обострением политической ситуации в стране: борьбой рабочего класса за свободу слова, забастовочным движением, новой волной выступлений макрейкеров и распространением социалистических идей. Последний фактор играл значительную роль, толкая идеологов буржуазии продолжать поиски средств упрочения капиталистической системы. В начале XX в. буржуазно-реформистские социально-политические теории, с которыми в 80--90-е годы выступили Р. Эли, Л. Уорд и другие политэкономисты и социологи, получили развитие в работах Г. Кроули, Ч. Ван Хайза, Дж. А. Смита, Л. Брандейса, У. Уэйла. Но если буржуазные идеологи конца XIX в. разрабатывали вопросы взаимоотношения государства и общества в теоретическом плане, то пришедшие на смену им теоретики буржуазного реформизма этим не ограничились. Они перешли к предложению практических политических программ, на которые смогли опереться государственные деятели нового века37.

Еще одна -- и важная -- черта характерна для представителей нового поколения идеологов буржуазного реформизма: критическое отношение к конституции. Этот документ, долгие десятилетия считавшийся источником для определения правовых и социально-экономических норм американского общества (хотя к этому времени уже вошли в силу 15 поправок к конституции), оказался объектом нападок. Ставились под сомнение не положения, а его консервативный дух, консервативная основа, заложенная «отцами-основателями». Принципы «разделения властей», «сдерживающих факторов», в первую очередь в лице Верховного суда, ограничения власти федерального правительства, наделения особыми прерогативами легислатур и исполнительной власти штатов, многоступенчатая система принятия и введения новых законов -- все это подверглось критике на страницах книги «Дух американского правительства», вышедшей в 1907 г.

Автором этого сочинения был профессор Колумбийского университета на кафедре политических наук Дж. А. Смит, ставший впоследствии видным участником прогрессивного движения. Смит объявил конституцию «реакционным документом», предпринял попытку развенчать культ конституции, утверждаемый многочисленными произведениями апологетического характера. Признав, что в основе этого документа лежат принципы обеспечения частной собственности и стремление имущих классов навечно закрепить сложившиеся социально-экономические отношения, Смит утверждал, что конституция создала «правительство, не обладающее властью вмешиваться в закрепленные законом имущественные права и, следовательно, неспособное проводить с помощью законодательства политику всеобщего благосостояния» 38. Исходя из этого факта Смит предлагал, прежде чем проводить социальные реформы, пересмотреть и изменить правовые и политические основы конституции.

Книгу Смита встретили с одобрением в прогрессистских кругах. Его идеи в дальнейшем были развиты и в еще большей степени трансформиpoваны в работах других сторонников буржуазно-реформаторского курca в политике. Среди них большую известность в силу многих обстоятельств получил Г. Кроули, политолог, публицист и издатель, выпустивший в 1909 г. книгу «Перспективы американской жизни». Эта работа посвящена исследованию развития политической доктрины в США. Доказывая, что американское государство сформировалось в результате борьбы антагонистических доктрин -- джефферсоновской и гамильтоновской, Кроули отдавал предпочтение последней. Он развивал тезис о сильном централизованном национальном государстве, выдвигал концепцию федерализма, который в новых условиях якобы придаст демократическое звучание гамильтоновской традиции.

Анализируя структуру общества после гражданской войны, Кроули признавал наличие в этом обществе двух мощных противоборствующих сил: монополий и рабочих организаций. Из них более опасными для общества он считал последние, ибо монополии стремятся лишь к сохранению своих привилегий, а рабочие организации, по Кроули, угрожают экономической и политической реорганизацией общества в своих эгоистических интересах. Надежды на достижение социального мира, в чем он видел главную цель общества, Кроули возлагал на капиталистическое национальное государство, долженствующее, по его мнению, стать силой, способной сдерживать антагонистические группировки, умиротворять их противоречия и направлять их деятельность так, чтобы сохранить в неприкосновенности экономические и политические основы буржуазного общества. Буржуазный реформизм под пером Кроули обретал форму политической программы, названной им «новым национализмом», а государство объявлялось надклассовым органом, от которого требовалось активное вмешательство в жизнь общества, а не пассивное наблюдение за выполнением «свободными индивидуумами» юридических норм, выработанных в прошлом «отцами-основателями».

Рассматривая историческое развитие политической доктрины в США, Кроули подверг придирчивому анализу взгляды и поступки государственных деятелей прошлого. Найтягчайшие ошибки он нашел у Джефферсона, которому противопоставлял Гамильтона с его идеей сильной федеральной власти, но идеалом национального лидера объявлял все же не его, а Линкольна.

Истинный государственный муж, утверждал Кроули, должен видеть впереди высокую цель и не бояться решительных, радикальных мер для ее достижения. Главными заслугами Линкольна он считал сохранение целостности союза, решимость, с какой тот в острой политической ситуации не остановился перед определенными жертвами, перед презрением групповых интересов и обращением к демократическим (а в действительности к революционным) методам, без чего оказалось невозможным разрешение наступившего кризиса. На исходе же первого десятилетия нового века, по мнению Кроули, опять настало время решительных преобразований, осуществить которые может лишь сильное федеральное правительство во главе с национальным лидером. Роль такого лидера он предназначал Т. Рузвельту. Именно его имя Кроули посчитал возможным поставить после имени Линкольна. Кроули считал Рузвельта единственным деятелем, способным «восстановить в глазах нации историческое положение и назначение» республиканской партии.

Естественно, что идеи Кроули были одобрены Рузвельтом. Они совпадали с его собственными взглядами на необходимость проведения буржуазных реформ, в которых он видел альтернативу социалистическому движению. Выступая с циклом речей во время избирательной кампании осенью 1910 г., экс-президент использовал термин «новый национализм» как название своей политической программы.

Рузвельт во многом повторял положения, выдвинутые Кроули, и -- как практичный политик -- давал им конкретное содержание. Он предлагал реформы, охватывавшие различные стороны социальной, экономической и политической жизни: регулирование деятельности промышленных трестов и железнодорожного транспорта, реорганизацию банковской системы, реформу налогового обложения, введение прогрессивного подоходного налога и налога на наследство, охрану природных ресурсов, опубликование расходов на избирательные кампании, социальное законодательство.

Отношение Рузвельта к крупным корпорациям полностью соответствовало позиции Кроули. Рузвельт провозгласил тресты результатом «непреложного экономического закона, который нельзя отменить политическим законодательством. Усилия запретить все объединения потерпели полный крах», заявил экс-президент41. Он настаивал, что перед страной один выход: не пытаться предупреждать объединения крупного капитала, но взять иx под контроль.

Наиболее радикально прозвучало выступление Рузвельта по рабочему вопросу. Он высказался не только за признание права рабочих на орга- низанию в союзы, но -- в исключительных случаях -- и на забастовку. «Новый национализм» ставил вопрос о рабочем законодательстве, контроле над условиями труда и продолжительностью рабочего дня42. Таким образом, в рабочем вопросе Рузвельт выступил с более левых позиций, нежели Смит и Кроули. Однако это следует отнести не столько за счет радикализма, приписываемого бывшему президенту, сколько за счет его способности улавливать веяния времени. А веянием времени в 1910-- 1912 гг. была социальная реформа. Это показали уже выборы в конгресс осенью 1910 г., когда республиканцы потерпели поражение во многих штатах, а там, где одержали победу, избранными оказались не консерваторы, а прогрессисты, «мятежники».

Недовольство политикой администрации Тафта, высказываемое прогрессистами в печати и на митингах, было особенно заметно в западных штатах, где стали поговаривать о выдвижении кандидатом в президенты опять Рузвельта. Наиболее оптимистически настроенные прогрессисты были склонны видеть в политическом возбуждении, охватившем различные слои общества, сходство с ситуацией накануне гражданской войны. Это было, конечно, преувеличением, однако перед выборами 1912 г. в стране сложилось действительно напряженное положение. Немалую роль играла и социалистическая пропаганда, что доказывало избрание социалистов мэрами и членами муниципалитетов и легислатур штатов во многих местностях. К 1912 г. около тысячи социалистов занимали выборные должности в штатах и городах43. Нельзя также забывать, что тяжелая и в некоторых городах кровопролитная борьба рабочих за свободу слова, хотя и не поддерживаемая буржуазными прогрессистами, все же придавала общеполитической обстановке в стране еще больший накал. Размежевание по линии прогрес-сизма внутри республиканской правящей партии привело к образованию Национальной прогрессивной республиканской лиги. В январе 1911 г. лига выступила с Декларацией принципов, подписанной группой сенаторов, конгрессменов, губернаторов. Инициатором этого начинания и автором декларации был сенатор от штата Висконсин Роберт М. Лафоллетт.

Лига провозглашала целью борьбу за «народное правительство» и «прогрессивное законодательство»; и то и другое, говорилось в декларации, попиралось в угоду «специальным интересам» (т. е. крупному капиталу, державшему под контролем делегатов, съезды и партийные организации). Дабы народ получил возможность избрать ответственное перед ним правительство, декларация в первую очередь предлагала добиваться прямых выборов сенаторов США, делегатов на первичные собрания и на национальные съезды партий, а также ввести в конституции штатов статьи о праве народа на инициативу, референдум и отзыв депутатов, принять действенный закон no-борьбе с коррупцией44.

Призыв лиги встретил живой отклик среди «мятежных» республиканцев. В штатах Среднего Запада, а потом и в других образовались местные лиги, с энтузиазмом одобрившие программу Лафоллетта. «Мятежники» не помышляли о создании новой партии. Они надеялись летом 1912 г. на национальном съезде республиканцев выдвинуть своего кандидата в президенты вместо Тафта, престиж которого в глазах прогрессистов окончательно упал.

Первым кандидатом на пост президента большинство прогрессивных республиканцев считало Рузвельта. Однако полковник, как именовали теперь Рузвельта, занял выжидательную позицию, он еще не верил в силы прогрессивного крыла, не хотел порывать с консерваторами и ответил отказом на предложение Лафоллетта примкнуть к Прогрессивной лиге.. Между тем движение прогрессистов ширилось. «Дело Баллинджера--Пинчота», «бунт мятежников» в конгрессе достаточно накалили обстановку. В октябре 1911 г. в Чикаго прогрессивное крыло республиканской партии собралось на свою первую конференцию. Участники единодушнo одобрили принципы декларации лиги и предложили Лафоллетту выдвинуть на будущем съезде свою кандидатуру в президенты. Висконсинский сенатор согласился, хотя его одолевали вполне законные сомнения: он не знал точно, как поведет себя Рузвельт, не захочет ли тот все же выставить свою кандидатуру.