История Соединенных Штатов Америки

Разграбление природных богатств и угнетение коренного населения начались с самого появления американских торговцев и миссионеров на Гавайях. Вывоз в США традиционных сельскохозяйственных культур давал предпринимателям баснословные прибыли. Почти все 57 тыс. т сахара, произведенного на островах в 1882 г., были вывезены в США. Экспорт риса в 1874 г. составил 885 646 ф., в 1875 г.-- 1 146 835, а в 1882 г.-- 12 135 074 ф., из которых только 34 401 ф. был вывезен не в США 60.

Такое хозяйничанье колонизаторов привело к тому, что в конце XIX в. из 300-тысячного гавайского населения в живых осталось лишь 35 тыс. человек. Почти все их богатства оказались захвачены иностранцами. Идеологи экспансионизма аргументировали эти захваты причинами то экономического, то стратегического свойства, а чаще всего -- комплексно 61. Все рассуждения об «особых взаимоотношениях» между Гавайями США в конечном счете сводились к оправданию аннексии.

Политическое подчинение Гавайев США было практически лишь делом времени. В период президентства Г. Кливленда влияние и позиции США на Гавайях настолько упрочились, что на Межамериканскую конференцию 1889 г. в Вашингтон была приглашена и делегация гавайского королевства, которое США по доктрине Монро относили к американской сфере влияния.

Когда в 1891 г. в поездке по Калифорнии умер гавайский король Калакауа его преемницей стала принцесса Лидия Лилиуокалани. В Гонолулу возникли конфликты между влиятельными экономическими и политическими группами, п американские бизнесмены не на шутку встревожились. Их пугало, что она, «открыто поддерживая идею сопротивления растущему американскому господству, могла стать той фигурой, вокруг которой будут консолидироваться все антиамерикански настроенные слои гавайского коренного населения» 62.

Во время серьезного политического кризиса в январе 1893 г. местная знать и американские плантаторы выступили против укрепления королевской власти. Атмосферу напряженности постоянно поддерживали члены тайного «клуба сторонников аннексии» (немногочисленные, но влиятельные лица из числа американских граждан), эмиссары аннексионистов, посланник США на Гавайях Дж. Стивене и командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Дж. Браун 63.

B середине января 1893 г. произошел назревавший переворот. Во главе заговорщиков стояли американские плантаторы, их активно поддерживали посланник США и американские военные. Не рассчитывая на симпатии масс, руководство заговорщиков (Л. Тэрстон, Уайт, Глейд) запросило американского посланника Стивенса высадить 17 января в Гонолулу войска США якобы «для охраны жизни и имущества американских граждан». Морская пехота с боевого корабля «Бостон» с готовностью выполнила отданный ей приказ и оккупировала Гонолулу даже на сутки раньше. Как и было им предписано, войска США сосредоточились вокруг королевского дворца и правительственной резиденции. Ни один пз последовавших протестов королевского министра иностранных дел и губернатора острова Оаху против американской военной оккупации гавайской столицы во внимание принят не был.

Уже на следующий день гавайская королева была низложена64 и установлено диктаторское правление американских марионеток, назвавших себя «временным правительством».

Главная цель переворота 1893 г. заключалась в присоединении Гавайских островов к заморским владениям США. Сделано это было с ведома и при прямом участии американского правительства. В США распространилась версия идеологического оправдания интервенции: переворот якобы предотвратил установление британского господства на Гавайях. При аннексии Гавайских островов были применены те же приемы, которые использовались при захвате Техаса и вошли в арсенал американских экспансионистов.

Месяц спустя, 14 февраля 1893 г., было подписано соглашение, в котором Гавайи рассматривались как «составная часть Соединенных Штатов». Иммиграция китайцев на Гавайские острова не допускалась. США обязались выплатить гавайские долги, а свергнутой королеве назначили пенсию, чтобы хоть как-то смягчить недовольство местного населения аннексией.

Великие державы реагировали на захват Соединенными Штатами Гавайского архипелага сравнительно спокойно. Протестов не заявили даже Англия и Германия, давно с недовольством следившие за тихоокеанской политикой США. Выражая интересы метрополии, наибольшую озабоченность обнаружили Канада, Австралия и Новая Зеландия. Резкое заявление японского правительства в 1897 г. не смогло воспрепятствовать закреплению аннексии. США сделали ряд уступок по статусу японских иммигрантов. В Токио поняли, что большего не получат, и временно смирились с захватом Гавайев Америкой 65.

Сменивший республиканца Гаррисона на посту президента США демократ Г. Кливленд, учитывая осложнение внутренней обстановки, не отважился утвердить в конгрессе аннексию Гавайев.

Отзвуки экономического кризиса 1893 г., антианнексионистские резолюции, принятые многими объединениями профсоюзов в крупных промышленных центрах страны, усиление антиимпериалистических тенденций и выступлений масс, а также противодействие производителей сахарной свеклы, владельцев плантаций сахарного тростника и магнатов сахарного треста -- все это задерживало законодательное оформление осуществленного захвата Гавайских островов.

Закреплена эта аннексия была только пять лет спустя, в 1898 г., при президенте Маккинли, в условиях разгула экспансионизма, всплеска шовинизма, вызванного событиями испано-американской войны.

В сенате США оппозиция аннексии исходила от американских плантаторов, которые опасались конкуренции со стороны владельцев сахарных плантаций на Гавайях. На островах среди местного населения, по свидетельству нового посланника США Г. Сиуэлла, наблюдалось серьезное недовольство аннексией. Что касается американских бизнесменов на Гавайях, то они испытывали явное удовлетворение. Бывший президент островной республики Доул, в прошлом верховный судья США, стал губернатором. С 1900 г. жители островов получили американское гражданство, но статус штата Гавайям был предоставлен только через полстолетия. Овладев Гавайскими островами, США приобрели тем самым важнейшую военную базу, опорный пункт для борьбы за господство над Тихим океаном и Восточной Азией.

В 1899 г. раздел архипелага Самоа дал США еще одну базу в тихоокеанских водах. Интерес США к архипелагу Самоа, проявлявшийся с начала XIX в., был обусловлен в немалой степени его географическим положением. Фактически такую же выгодную стратегическую позицию на транстихоокеанских магистралях, как Гавайи в северной части Тихого океана, в южной его части представляют собой 14 островов архипелага Самоа.

Когда в 1872 г. в порт Паго-Паго на о-ве Тутуила вошел американский военный корабль «Наррагансетт», его командир контр-адмирал Р Мид договорился с местным вождем об использовании американскими мореплавателями прекрасной гавани Паго-Паго, а также о передаче всего острова под протекторат США. Военно-морской министр США Робсон первым высоко оценил достоинства «самой уникальной гавани -- она отовсюду защищена сушей -- из всех, какие только есть на островах тихоокеанского юга» 66. В дальнейшем аналогичные высказывания руководителей американского военно-морского ведомства постоянно подогревали внешнеполитические устремления США 67.

В 1873 г. из США на острова был послан специальный эмиссар полковник А. Штейнбергер. Но этот авантюрист вместо порученного ему обеспечения американских интересов в торговле с «королевством Самоа» вступил в сделки с германскими фирмами. Несмотря на то что, войдя в доверие к местным вождям, А. Штейнбергер добился себе на Самоа статуса своеобразного «премьера», в конечном счете в 1876 г. его по настоянию консула США выслали с островов на борту английского судна 68.

Состоявшиеся в 1877 г. в Вашингтоне переговоры об американском протекторате над о-вами Фиджи не дали никаких конкретных результатов. Торговое соглашение Соединенные Штаты навязали островитянам только в 1878 г.

Пришельцы из США и Европы на тихоокеанские острова причиняли большие бедствия местным жителям. Иностранные миссионеры и торговцы, различного рода авантюристы отбирали у самоанцев земельные участки, которые превращали в прибыльные плантации экспортных культур, жестоко эксплуатировали местную рабочую сил)7. При этом они разжигали вражду между племенами, использовали междоусобицы к своей выгоде. Американские колонизаторы стремились не отставать от германских и английских соперников в угнетении и ограблении населения Самоа.

По договору 1878 г. с самоанским вождем правительство США получило права на угольную станцию в Паго-Паго, а также предусмотрело режим экстерриториальности для американских граждан. Одновременно было оговорено, что США «обязаны» улаживать все споры и конфликты между Самоа и любым другим государством, с которым США находятся в дружественных отношениях 69. С этого договора началось все углублявшееся вмешательство США в жизнь архипелага.

Вступив на путь внешнеполитической экспансии, США не желали спокойно наблюдать, как их европейские соперники поглощают в Тихом океане один остров за другим. Империалистическая логика повелевала Вашингтону действовать подобным образом. Когда Германия, направив к о-вам Самоа боевые корабли, активизировала там свои империалистические происки, государственный секретарь США Т. Байярд в июле 1885 г. заявил протест, подготавливая захват архипелага или максимально возможной его части. Созванная для «выяснения отношений» в июле 1887 г. тройственная конференция в Вашингтоне по вопросу о Самоа не принесла США желаемых результатов, поскольку дипломаты Англии и Германии выступили совместно против притязаний США70. Конгресс отреагировал выделением ассигнований в 500 тыс. долл. на обеспечение интересов США на архипелаге 71, а президент Кливленд направил в главный его город -- порт Апиа военно-морскую эскадру.

Однако осуществить полный захват островов США не смогли. На Берлинской конференции 1889 г., созванной по инициативе Бисмарка, стороны, перессорившиеся из-за Самоа, «с удивительной легкостью» 72 договорились об их разделе и установлении трехстороннего протектората (кондоминиума), что, по оценке Ленина, представляло собой «грабеж островов Самоа (совместно Англией, Германией и Соединенными Штатами) » 73. Что касается США, то они, считая достигнутое соглашение временным, расценили исход Берлинской конференции как свою дипломатическую победу. Между тем на островах конфликты местных группировок, за которыми стояли колониальные державы, настолько обострились, что вскоре Англия и США послали в Апию свои корабли, которые обстреляли город, повредив даже здание германского консульства.

Кондоминиум 1889 г. проблем не решил, и через 10 лет дипломатическая борьба вокруг этого вопроса завершилась в декабре 1899 г. договором, по которому США получили о-в Тутуила с гаванью Паго-Паго и острова восточнее 171-го меридиана. Остальная часть архипелага отошла к Германии. Англичане отказались от притязаний на Самоа, получив от Германии в виде компенсации о-ва Тонга и часть Соломоновых островов, а также некоторые спорные территории в Западной Африке на границе Того и Золотого Берега.

Достигнутое урегулирование, представлявшее собой империалистическую сделку по одному из крупных кризисных вопросов в международной политике конца XIX в., было одобрено американскими конгрессменами, хотя и встретило определенную оппозицию при голосовании.

На этапе перерастания капитализма в монополистическую стадию США стали играть соответствующую роль в мировой империалистической политике. На рубеже веков оправдалось научное предвидение К. Маркса и Ф. Энгельса: США вышли на мировую арену и повели борьбу с европейскими соперниками за рынки сырья и сбыта, сферы приложения капиталов 74. Если в последние десятилетия XIX в. США стремились главным образом закрепить за собой территории Нового Света, вытесняя европейские державы с Американского континента, то к началу XX в. их взоры и войска уже устремились за пределы Америки -- на Азиатское побережье и к островам Тихого океана. При этом США, где могли, использовали традиционные буржуазные методы внешней политики, применявшиеся империалистами Европы, а там, где встречали значительное противодействие со стороны сильных в это время европейских соперников выдвигали, ссылаясь на приверженность принципам равноправия и т. п., концептуально новые подходы, выгодные прежде всего для империализма США доктрины «открытых дверей» и «дипломатии доллара».

5. ИДЕОЛОГИЯ ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПАНСИИ

В последние десятилетия XIX в. в США складывается идеология экспансионизма, отразившая агрессивные устремления формирующегося американского империализма. Она получила разностороннее выражение в истории, социологии, политэкономии, теологии и т. п. Влиятельные круги пытались навязать ее широким массам.

Экспансионистская идеология в США имела глубокие истоки. Беспрецедентная экспансия, продолжавшаяся на протяжении жизни многих поколений (с 1776 по 1900 г. территория США увеличилась в 10 раз), и связанные с нею особенности социально-экономического и политического развития породили устойчивые иллюзии об американской «исключительности».

Различные социальные слои американского общества связывали с экспансией разрешение многих общественных коллизий, осуществление религиозных, социальных и политических идеалов. Колосальные ресурсы страны, более легкий доступ к земле, более высокая заработная плата, более подвижные, чем в Европе, классовые разграничения (не говоря уже об отсутствии сословных барьеров), казалось, служили подтверждением оптимистических надежд. Эти действительно имевшие место особенности исторического развития США способствовали формированию демократических традиций американского народа; в то же время они получили извращенную трактовку в националистических и экспансионистских теориях доимпериалистической эпохи, стали ферментом для мифов о национальной избранности, воплотившихся в доктрину «предопределения судьбы» 75.

Однако понимание «предопределения судьбы» менялось. В колониальный период преобладала теологическая трактовка. Во времена основания Плимута и Джеймстауна переселенцам из Европы Америка представлялась «землей обетованной», «Новым Ханааном»; мысль о том, что американцы находятся под особым покровительством бога, встречается еще в ранних пуританских хрониках. Начиная с войны за независимость на первый план выдвигается концепция политического «предопределения судьбы». Принципы буржуазной свободы и демократии, провозглашенные Американской революцией, несомненно, имели большое значение; в первой половине XIX в. США являлись единственной в мире крупной буржуазной республикой. Эти и другие особенности политического развития, завоевания в области буржуазной демократии породили иллюзии о коренном отличии американских политических учреждений от европейских, новую пищу получила теория «исключительности» американского пути. Теперь «предопределение судьбы» выступало в различных толкованиях: ассимиляции политически отсталых народов (прежде всего по отношению к индейцам), политическое тяготение (по отношению к Кубе). В первой половине XIX в. получила широкое распространение доктрина «избранного народа», призванного нести демократию в другие страны.

С приближением эпохи империализма и утверждением всевластия монополий теория уникальности американской демократии, ее превосходства над европейскими государственными системами все более теряла под собой почву. Но она продолжала жить. В массах американского народа, выступавших против вопиющих социальных несправедливостей в стране, еще сохранялась как пережиток прошедшей эпохи наивная вера в «исключительность» его национальной судьбы, в отличие пути, по которому суждено идти Америке. Известный французский общественный деятель Пьер де Кубертен проницательно писал: «На другом берегу океана сформировалось общество, которое после всего стало напоминать общество Старого Света». Тем не менее у этого общества, продолжал он, «есть моральная амбиция обогнать старый мир с точки зрения социальной и политической организации и служить ему образцом» 76.

Другим важнейшим идейным источником экспансионистской идеологии стал расизм. Исторические особенности развития американского капитализма, связанные с истребительными войнами против индейцев, стимулировали его распространение. Еще в ранний колониальный период появились ростки концепции дара высшей цивилизации «младшим братьям», «народам, погруженным во тьму». Рабство негров, бывшее на протяжении почти 250 лет проклятием Америки и оставившее столь глубокий след на теле США, отразилось и на развитии общественной мысли. Оправдание рабства негров явилось важной причиной возникновения американского расизма. В конце XIX в. расизм получил биологическое обоснование на почве искаженных или предвзято истолкованных данных науки (прежде всего антропологии). В это время он приобрел также внешнеполитическую направленность, служил обоснованием колониальных захватов.

Идеология империалистической экспансии в США имела не только американские идейные истоки: ряд реакционных теорий был заимствован из Европы и приспособлен к местным условиям. Особенно глубокое влияние оказала германистская концепция в европейской историографии, в которой англосаксонское направление американской буржуазной исторической мысли нашло готовую и тщательно разработанную аргументацию тезиса о «политическом превосходстве англосаксов». Эти идеи вошли в американскую историографию прежде всего под влиянием малогерманского направления Зибеля--Трейчке. Большое воздействие на формирование англосаксонской школы в США оказали также английские историки Э. Фримен, У. Стеббс, Дж. Грин. С помощью «сравнительной политики» Фримен рассматривал политические институты вне вызвавших их к жизни социально-экономических условий и объяснял сходные черты политического устройства государств, существовавших в различные исторические эпохи, расовой общностью.

Представители англосаксонской школы в США утверждали, что только народы арийской расы создали совершенные конституционные учреждения- «тевтонское политическое наследие», заявляли они, англосаксы перенесли в V в. в Англию, а затем английские колонисты-пуритане -- в Северную Америку. Центром нового направления стал университет Джонса Гопкинса в Балтиморе, а его энергичным пропагандистом -- Г. Б. Адамc.

Обращение англосаксонской школы к германистской теории и «сравнительной политике» было во многом продиктовано желанием найти в глубине веков дополнительное обоснование «исключительности» американской буржуазной демократии. Группа историков этой школы пошла еще дальше. Она провозгласила «право» и «обязанность» США распространить конституционные учреждения англосаксонского происхождения за пределы страны и даже на весь мир.

В работах видного историка Дж. Фиске была предпринята попытка с позиций методологии англосаксонской школы проследить происхождение и развитие американских политических институтов. «В самом глубоком и широком смысле слова,-- писал Фиске,-- американская история началась не с Декларации независимости и даже не с основания Джеймстауна или Плимута. Она восходит к тем дням, когда отважный Арминий в лесах Северной Германии разбил легионы Римской империи» 77. Под углом зрения эволюции так называемых англосаксонских политических принципов были рассмотрены важнейшие события истории США и провозглашено улучшение в Новом Свете староанглийской политической модели. Сконструированная генеалогия американских политических институтов служила экспозицией к обоснованию политического превосходства англосаксов над другими народами и провозглашению миссии США в политическом обновлении мира.

Экспансионистское кредо Фиске наиболее полно выражено в лекции «Предопределение судьбы англосаксонской расы», которая, до того как стала одной из глав в работе «Американские политические идеи» (1885), была прочитана в США 45 раз. Фиске вспоминал, что особый успех лек-ции-«вечера» имели у сенаторов и членов Верховного суда; был он также принят президентом США, прослышавшим об этих «чудесных лекциях» 78. Обосновывая притязания США, Фиске апеллировал прежде всего к мнимым преимуществам американской политической системы. Нередко он прибегал к доводам о «передовой промышленной цивилизации Нового Света» и выражал уверенность в близости того дня, когда американская система распространится «от полюса до полюса» и на «обоих полушариях» будут господствовать «охотники за долларами» 79.

В 1890 г. вышла работа Дж. Барджесса «Политическая наука и сравнительное конституционное право», в которой доминировала идея о том, что политическая организация государств определяется этническим характером населения. В соответствии с этим Барджесс относил арийские народы к «политическим нациям», а неарийские -- к «неполитическим».

Тевтонцы, заявлял он, распространили свою политическую систему на Англию и США. Теперь стоит задача распространить ее на весь мир. «Развитые народы,-- писал Барджесс,-- обязаны не только ответить на призыв отсталых народов о помощи и руководстве, но также и заставить эти народы подчиниться, применив, если потребуется, любые средства» 80 На рубеже XX в. Барджесс сформулировал обширную программу империалистической экспансии США, включавшую протекторат США над Южной Америкой, островами Тихого океана и Восточной Азией.

Идеи Барджесса явились крайним расистским выражением доктрины превосходства англосаксов. В течение многих лет Барджесс был профессором крупнейшего в стране Колумбийского университета и основателем факультета политических наук, тысячи студентов приобщались к его идеям. Нельзя не согласиться с американским исследователем Дж. Праттом, писавшим в 1936 г., что многие идеи Барджесса могут быть восприняты как принадлежащие правителям «третьего рейха» 81.

Следует отметить, что историки англосаксонской школы выступали как реакционеры и в области внутренней политики. Еще Фримен во время одного из визитов в Америку предложил свой способ «разрешения» национального вопроса в США. По мнению этого английского «либерала», Америка достигнет величия при условии, если «каждый ирландец в США убьет по одному негру и будет, в свою очередь, за это повешен» 82. Фиске, будучи в 90-х годах президентом Лиги по ограничению иммиграции, требовал удаления из США славянских и итальянских иммигрантов. Барджесс также выступал за ограничение въезда в США «неполноценных арийцев», утверждая, что усиление забастовочного движения в США -- дело рук иммигрантов, не привыкших к законам англосаксонской расы. Другая влиятельная экспансионистская концепция -- теологическая трактовка «предопределения судьбы» США -- продолжала длительную традицию американского протестантского миссионерства, кальвинистской убежденности в «избранности» Америки. В конце XIX в. религиозное «предопределение судьбы» было приспособлено к новым условиям, с тем чтобы попытаться дать ответ на жгучие социальные вопросы времени. Особую роль сыграл Дж. Стронг -- протестантский миссионер и социальный реформатор, соединивший проповедь христианской миссии с апологией англосаксонского расизма. Его книга «Наша страна: ее возможное будущее и ее настоящий кризис» (1885) стала бестселлером 80-х годов. Стронг подчеркнул остроту социальных антагонизмов американского общества, яркими красками изобразил «крайнее богатство и крайнюю бедность» 83. Панацею он видел в умеряющем воздействии христианской морали и смягчении неограниченного индивидуализма. Сам Стронг принял активное участие в реформаторском движении социального христианства. Но главным средством разрешения внутренних трудностей Стронг считал широкую внешнюю экспансию, которая сплотит американский народ вокруг новых целей и идеалов.

Экспансионизм был составной частью провозглашенной Стронгом миссии Соединенных Штатов христианизировать мир, но гораздо большее место занимали в системе его аргументации доводы нерелигиозного характера. Стронг широко использовал расистские утверждения о политическом превосходстве англосаксов над другими народами, соединив их с социал-дарвинизмом. В качестве позитивного момента Стронг отмечал способность англосаксов «делать деньги». Ранее других экспансионистов он подчеркнул связь между «волей провидения» и интересами бизнеса. Необходимость экспансии Стронг мотивировал возросшей мощью американской промышленности. Он четко формулировал мысль, что неудача в овладении новыми рынками может привести к революционным потрясениям, ибо и городах США «содержится достаточно социального динамита» 84.

Перечислив доводы в пользу экспансии, Стронг следующими словами рисовал завтрашний день англосаксов: «Эта раса, обладающая уникальной энергией, наиболее многочисленная и богатая, носительница великих свобод, чистого христианства и наивысшей цивилизации, развив в себе необходимые для распространения своих институтов агрессивные черты двинется по всей земле. Если я правильно предсказываю, эта могущественная раса продвинется в Мексику, Центральную и Южную Америку, на острова в океане, а затем в Африку и дальше» 85 .

Стронг оказал многостороннее влияние на формирование экспансионистской идеологии в США. Его идеи стимулировали активность миссионеров-экспансионистов. К числу известных последователей Стронга принадлежали Л. Эббот, Ф. Кларк, Д. Смит, Дж. Бэрроуз. Общая атмосфера в США способствовала усилению деятельности американских миссионеров в странах Дальнего Востока, расчищавшей путь для экономического и политического проникновения.

Непосредственное и глубокое влияние на формирование идеологии экспансионизма оказала теория «границы»86 Ф. Тернера. Концепция Тернера носила противоречивый характер. Он одним из первых американских историков привлек внимание к особенностям исторического развития США и поставил в центре исследования вопросы социально-экономические. В то же время он не дал их научного разрешения. Выдвинув процесс колонизации западных земель США как определяющую силу американской истории, Тернер тем самым истолковал важную особенность исторического развития страны как ее «исключительность» 87.

Обострение социальных противоречий в США в конце XIX в. Тернер объяснял исчерпанием фонда «свободных» земель. Логическим политическим выводом из теории «границы» было провозглашение внешнеполитической экспансии одним из основных условий дальнейшего развития США, обеспечивающим разрешение социально-экономических проблем и бесперебойное функционирование политических институтов.

К захватам призывали не только политические выводы теории «границы»; этими идеями были пронизаны и отдельные звенья концепции Тернера. Романтизированная фигура американского пионера подавалась им в ракурсе покорителя континента. Он воспевал «агрессивную бодрость пионера», «топор и винчестер» как символы завоевания. Взглядам Тернера был совсем не чужд англосаксонский расизм. Вся теория «границы» молчаливо исходила из постулата, что индейцы являются «низшей расой», обреченной на истребление и вымирание.

Теория «границы» получила широкое отражение в литературе, обошла университеты, была подхвачена политическими деятелями различных направлений. Важной причиной такого успеха был национальный американский характер концепции Тернера. Другая причина ее популярности опора на мечту о свободной земле. Гипертрофировав отдельные стороны американского общественного развития, Тернер дал историческое обоснование агрессивной внешней политики США на рубеже XX в. Солдаты империалистической эпохи выступали как наследники пионеров освоения американского Запада.

В трактовке Тернера империалистическая экспансия изображалась «экспансией свободы», необходимой для поддержания демократии и распространения ее за пределы страны. В экономическом плане концепция была обращена не только к представителям бизнеса, объяснявшим кризисы сокращением площади «свободных» земель и необходимостью новых рынков сбыта. Тернер апеллировал также к демократическим элементам, которые выступали с позиций laissez faire против всесильных трестов. Если основой свободной конкуренции является, по Тернеру, наличие неосвоенных земель, а их исчезновение порождает упадок свободного предпринимательства и рост трестов, то вывод напрашивался один: необходимо дальнейшее территориальное расширение. И эта теория нашла известное число сторонников среди фермеров88. Сам Тернер в середине-90-х годов выступил с требованием энергичной заморской экспансии89.

Создателем концепции маринизма, одним из главных разрушителей американского изоляционизма, автором многочисленных статей на злободневные политические темы был А. Мэхэн -- несомненно, влиятельный идеолог экспансии на рубеже XX в., соединивший ее теорию и практику. Центральная идея всех сочинений Мэхэна, и прежде всего книги «Влияние морской силы на историю, 1660--1783» (1890),--решающая роль морской мощи в истории. Эту мысль он старался обосновать на опыте морских войн XVII--XVIII вв. и создания британской колониальной империи. При этом попытки установить непосредственную связь между географическим положением государства, «характером народа» и морским могуществом в отрыве от экономической и социальной организации общества роднят идеи Мэхэна с позднейшей геополитикой.

Мэхэн не скрывал прагматического характера обращения к английской истории и прилагал ее уроки к решению внешнеполитических задач США. Он ставил целью доказать, что Соединенным Штатам необходим большой флот. Все виднейшие теоретики экспансии исходили из необходимости решить социальные и экономические проблемы, стоящие перед США, но ни у кого мотивы «экономической целесообразности» империалистических захватов не выступали столь откровенно и грубо, как y Мэхэна. Он откровенно заявлял, что выполнению этих задач в первую очередь подчинена его морская философия.

Мэхэн был не только теоретиком империалистической экспансии, но и империалистом-практиком. В многочисленных статьях, публиковавшихся с начала 90-х годов, им была набросана конкретная политико-стратегическая программа экспансии. К ее основным моментам, помимо строительства большого флота, относился захват колоний в различных частях земного шара, создание морских баз, отмена законов, ограничивающих финансирование программы вооружений, и, наконец, воспитание всей нации в экспансионистском духе. Мэхэн особо подчеркивал необходимость захвата Гавайских и Филиппинских островов на пути США к Восточной Азии и установления господства в странах Карибского бассейна для подчинения Латинской Америки. В ряду концепций, оправдывавших экспансию США, большое внимание Мэхэн уделял доктрине Монро. Вместе с Т. Рузвельтом (а иногда и предваряя его) Мэхэн дал новое толкование доктрине, превращая ее в средство оправдания интервенции США не только в Латинской Америке, но даже за пределами Американского континента.

Влияние Мэхэна трудно переоценить. Американский историк Ч. Бирд назвал его «наиболее успешным пропагандистом в истории США» 90. Его аргументы цитировались конгрессменами, их использовали публицисты. Особенно сильно было влияние Мэхэна на видных политических деятелей из кружка Т. Рузвельта, Г. Лоджа, Дж. Хэя, Б. Адамса, а через них -- на осуществление внешней политики США. Как остроумно заметил американский историк У. Лафебер, «в отличие от Тернера, Строн-га и Адамса, его (Мэхэна.--Авт.) влияние на американскую внешнюю политику может быть измерено в таких зримых величинах, как 15-тысяче-тонные морские суда» 91. Действительно, к 1905 г. военно-морской флот США занимал одно из первых мест в мире.

Все эти экспансионистские концепции оказали глубокое влияние на американскую общественную мысль, причем каждая имела специфическую направленность. Доктрина «превосходства» англосаксов обращалась к живучим иллюзиям о США как стране передовой демократии и расистским предрассудкам; теологическая апология экспансии поддерживалась верой многих американских протестантов в религиозное «предопределение» США; теория «границы», переосмысливая демократическую мифологию, возникшую в вековой борьбе за «свободную» землю, создавала широкую идейную базу для экспансионизма; доктрина «морской мощи» оказала воздействие на военно-политические круги.

Пропаганда экспансионизма была целеустремленной, многосторонней и отличалась определенной гибкостью. Идеи, изложенные в фундаментальных трудах, преподносились в «облегченных», популярных вариантах, a также с университетских кафедр и церковных амвонов, в их распространении большую роль сыграла периодическая печать. Публицисты, социологи, экономисты (Ч. Денби, Дж. Проктор, Ч. Коннант, Дж. Бар-рет и многие другие), отправляясь от ведущих экспансионистских доктрин, формулировали направления и конкретные методы американской экспансии, прежде всего в странах Латинской Америки и Дальнего Востока. Особенно одиозна роль «желтой прессы» Херста и Пулитцера, которая, играя на гуманных чувствах американского народа по отношению к кубинцам, восставшим против колониального произвола Испании, разжигала военную истерию в стране.

Экспансионистские идеи были развиты и использованы широким кругом политических деятелей, военных, дипломатов, в центре которого находилась группа Т. Рузвельта -- Г. Лоджа. Они соединили пропаганду экспансионистских идей с практическим проведением агрессивной внешней политики и формулировали имериалистические концепции, дав новое истолкование доктрине Монро, подготовив провозглашение доктрины «открытых дверей», и развязали первую в мире империалистическую войну испано-американскую.

Внешнеполитическая идеология империалистической буржуазии США на пороге XX в. необычайно выпукло отразила путь американского капитализма за 100 с небольшим лет. Из прогрессивных теорий передовых представителей буржуазии было выхолощено гуманистическое содержание. От идей народного суверенитета, закрепленных в Декларации независимости, США перешли к навязыванию другим народам колониального управления, от провозглашенных просветителями принципов равенства -- к апологии неравенства народов и рас, от демократического изоляционизма - к империалистическому интервенционизму.

Глава седьмая. ИСПАНО-АМЕРИКАНСКАЯ ВОЙНА 1898 г.

Закончилась гражданская война 1861--1865 гг. В развитии страны появились новые черты. В последнее десятилетие XIX в. Соединенные Штаты вступили на империалистический путь развития, которое шло очень быстро. Экспансионизм, издавна свойственный внешней политике США, вбирал в себя идеи расизма, социального дарвинизма, геополитические теории, интерпретируя в самом расширительном духе доктрину Монро. Захват Гавайских островов в 1893 г. был заявкой на создание собственной колониальной империи. Но мир был уже поделен. Куда ни обращался взор экспансионистов, они видели мощных соперников в лице старых колониальных держав, которые не были склонны допустить американцев в свои владения или сферы влияния. Вооруженные силы США не могли вступить в единоборство с силами главных европейских держав. Не разделяло идей колониализма большинство американского народа. Не было готово к отчаянным авантюрам правительство, которое колебалось ставить на рассмотрение конгресса вопрос о присоединении Гавайских островов.

Прошло пять лет. Дальнейшее движение Соединенных Штатов по пути империалистического развития, связанная с этим активность экспансионистов, рост их влияния на членов правительства и конгресса, поддержка заинтересованными монополистическими кругами, значительное усиление флота и удачно сложившаяся внешнеполитическая ситуация определили вступление США в войну. Она оказала огромное воздействие на их собственную судьбу, на судьбы других стран, на характер международных отношений.

24 февраля 1895 г. кубинцы восстали против колониального ига Испании. Организатором восстания была Кубинская революционная партия, возглавляемая пламенным кубинским патриотом Хосе Марти. Ни карательные экспедиции многотысячной испанской армии, ни гибель Марти 19 мая 1895 г. в бою у Дос-Риос не сломили сил и духа восставших, продолжавших борьбу под руководством военных командиров Масимо Гомеса и его помощника Антонио Масео.

События на Кубе и англо-венесуэльский конфликт 1895--1896 гг. Дали Соединенным Штатам повод заявить о заинтересованности в делах Латинской Америки (доктрина Олни), тем более соблазнительный, что Испания переживала глубокий упадок, была слаба в военном и экономическом отношениях, связана подавлением восстания на Кубе. Перед США открывалась возможность без особого риска установить над островом свое господство. Искали предлога.

Генерал-капитану Кубы Мартинесу Кампосу не удалось подавить восстание. Испанское правительство заменило его генералом Валериано Вейлером. 10 февраля 1896 г. он высадился на Кубе с большими подкреплениями. С этого дня на население острова обрушился жестокий террор. Каждого повстанца, оказавшегося в руках противника, ожидала смерть. Десятки тысяч мирных жителей, включая женщин и детей, были согнаны в концентрационные лагеря, где гибли от голода, эпидемий и бесчеловечного обращения. Вейлер уничтожил треть населения острова. Многие в Соединенных Штатах сочувствовали делу кубинцев, возмущались зверствами испанских карателей. Используя эти настроения, империалистические круги США всеми способами внушали своим согражданам и всему миру, что возможное, даже необходимое, американское вмешательство в конфликт на Кубе будет продиктовано прежде всего заботой спасти соседей от «мясника Вейлера». В действительности их заботы были иными.

К концу XIX в. американские коммерческие компании и банки почти полностью контролировали главную отрасль хозяйства Кубы -- производство и экспорт сахара-сырца, а также (в большой степени) вторую по значению отрасль хозяйства -- табачную промышленность. Американцам на Кубе принадлежали сахарные заводы, плантации, сигарные фабрики, железные дороги, рудники, торговые предприятия, финансовые учреждения и т. д. Таможенная политика Испании, пытавшейся защитить свои интересы на острове от вторжения туда американского капитала, наносила ему ущерб и вызывала ярость заинтересованных кругов в США, которые выступали главными вдохновителями антииспанской кампании, стимулировали и поддерживали пропагандистов экспансии. Неудивительно поэтому, что в призывах к вмешательству были и требования защиты американских капиталовложений на Кубе от разрушительной и разоряющей политики Вейлера. Не только капиталовложений, но и самой безопасности Соединенных Штатов: Куба -- близкий сосед, ключ к Карибскому морю; нестабильность положения на острове может привлечь туда европейские державы, а следовательно, вылиться в угрозу для США, для всего Западного полушария. Так маскировалось еще одно стремление империалистов -- превратить Кубу в плацдарм экспансии США, прежде всего в Латинскую Америку.

Иначе говоря, создавшееся положение на Кубе не только могло служить Соединенным Штатам предлогом для вмешательства, но и давало возможность представить свою вооруженную интервенцию в достаточно благовидном свете, скрывавшем подлинные цели.

Тем не менее Соединенные Штаты все еще не осмеливались на решительные шаги. Требовалось время, чтобы демократы и республиканцы объединились в решении «кубинского вопроса». Это связывало руки президента-демократа Кливленда. Армия США не была готова к войне против испанских ветеранов. Набор волонтеров требовал времени и дальнейшего подогревания антииспанских настроений. Можно было предполагать противодействие европейских держав, с тревогой смотревших на рост экономического могущества и экспансионистские устремления США. Какое-то время казалось, что Вейлер будет удачливей Кампоса. Хосе Марти, а после его смерти Антонио Масео и некоторые другие руководители восстания были против вмешательства США. Они знали о планах американских экспансионистов, предвидели опасность, хотели добиться независимости своей страны собственными силами.

Война на Кубе затягивалась. В Соединенных Штатах круги, заинтересованные в отторжении острова у Испании, усиливали антииспанскую кампанию. Она давала плоды, тем более что жестокость Вейлера возрастала, а всякая предпринимательская и коммерческая деятельность на острове замерла.

В августе 1896 г. вспыхнуло восстание еще в одном испанском колониальном владении, на Филиппинских островах. Испания изнемогала, разбрасывая силы от Антлантического до Тихого океана за тысячи километров от метрополии.

В ноябре 1896 г. президентом США был избран республиканец Маккинли, чья предвыборная программа включала в качестве главной задачи энергичную и решительную политику в кубинском вопросе. Экспансионисты требовали немедленного объявления войны Испании.

В декабре погиб в сражении А. Масео. Эту трагическую для кубинцев утрату проамерикански настроенный официальный представитель Кубы в США Эстрада Пальма использовал, чтобы ослабить в своей стране позиции противников военного сотрудничества с Вашингтоном. Все более проамериканской становилась позиция Великобритании в кубинском вопросе. Лондон хотел обеспечить этим свой тыл на случай столкновения с европейскими соперниками, отношения с которыми, особенно с Германией, были весьма натянутыми. Закаленная армия Кубинской республики сковала противника в наиболее крупных городах. За их пределами власть находилась в руках Временного кубинского правительства. Иначе говоря, условия для американского вмешательства в войну кубинцев против Испании становились все более благоприятными.

У правительства США были основания надеяться, что оно сможет добиться многого давлением и угрозами, одновременно готовясь к войне, чтобы армия и флот могли сказать последнее слово. Дипломатические представители США в Мадриде делали испанскому правительству вызывающие и оскорбительные демарши. Флибустьеры проникали на Кубу, где участвовали в боях на стороне кубинцев или снабжали их оружием. Неподалеку от Кубы курсировали военные корабли США. Американская пресса провоцировала и подогревала военную истерию.

Испания, переживая экономические трудности, усугубляемые политической борьбой между либералами и консерваторами, стояла на грани открытого народного возмущения политикой правительства. Перед лицом провалов на Кубе и Филиппинах она шла на все более существенные уступки. В конце 1897 г. с Кубы был отозван Вейлер. Предоставленную Кубе автономию не признали ни кубинцы, ни Соединенные Штаты. Военные действия на острове продолжались. В январе 1898 г. Белый дом направил в Гавану броненосец «Мэн», заявив, что это знак расположения к Испании. На деле это был провокационный вызов.

США рассчитывали, что терпение испанского правительства иссякнет и оно, спасая свое лицо, сделает шаг, снимающий с США ответственность за «вынужденную» военную акцию. Белый дом спешил. Он не желал допустить полного освобождения острова силами патриотов, революционное правительство которых в Вашингтоне не признавали все годы борьбы кубинцев за независимость.

Испания не приняла вызова и допустила «Мэн» на рейд Гаваны. Тогда последовала новая провокация. В начале февраля 1898 г. было выкрадено частное письмо испанского посла Дюпуи де Лома, содержавшее нелестную характеристику Маккинли. Письмо опубликовали и использовали как повод к разжиганию в США шовинистических настроений. Посол подал в отставку. Правительство в Мадриде, чтобы охладить страсти, приняло ее.

Прошло несколько дней. 15 февраля жители Гаваны услышали сильный взрыв. «Мэн» накренился и пошел ко дну со всей командой. Причины взрыва были неясны, но с первым известием о трагедии лозунгом пропаганды войны в Соединенных Штатах сделался девиз «Помни „Мэн"!». Американская комиссия, допущенная испанцами для расследования, заявила о виновности испанцев '. Испано-американская война стала неизбежной.

В США завершились военные приготовления. 19 апреля конгресс принял резолюцию, требующую от Испании немедленно отказаться от власти над Кубой 2. Два дня спустя Испания отвергла ультиматум. Президент США отдал приказ о блокаде острова. 23 апреля Испания объявила войну Соединенным Штатам, которые 25 апреля объявили войну Испании. Последняя пыталась заручиться поддержкой континентальных европейских держав, однако ни одна из них не согласилась участвовать в заведомо проигранном деле.

Война была объявлена, у берегов Кубы крейсировала Атлантическая эскадра американского флота, но высадка войск на остров задерживалась. Оказалось, что, начиная войну, США несколько поспешили. Волонтерские части еще формировались, не была налажена координация их действий с частями регулярной армии и флотом, в местах сосредоточения войск царила неразбериха, вспыхивали эпидемии. Те, кто сочувствовал Испании, надеялись, что выигранное время поможет ей собраться с силами, найти союзника или договориться с кубинцами. Но 1 мая 1898 г. под покровом темноты американская Тихоокеанская эскадра адмирала Дж. Дьюи ворвалась в бухту Манилы (столица Филиппин) и пустила на дно стоявший там испанский флот адмирала Монтехо. При этом американцы не потеряли ни одного человека и обеспечили контроль над морскими коммуникациями во всем районе Филиппинского архипелага. Положение испанского гарнизона Манилы, осажденного с суши филиппинскими повстанцами, а с моря американскими кораблями, было безнадежным. Правительство недавно провозглашенной Филиппинской республики считало, что недалек час, когда оно приступит к управлению своей страной.

Неожиданные действия США в Тихом океане насторожили тех, кто поддался пропаганде американской прессы и заявлениям Белого дома о том, что война ведется ради освобождения Кубы. Что означали эти действия, хорошо понимали империалистические соперники США. Спохватившись, Германия послала к Маниле эскадру -- формально для посредничества между воюющими сторонами. Посредничества американцы не приняли, а их решительность и силы превосходили немецкие. Последним пришлось ретироваться.

В Вест-Индии испанцы сами ускорили печальную для них развязку. На Кубу незамеченная американскими морскими дозорами прибыла из Испании эскадра адмирала П. Серверы. Она была почти небоеспособна, но, опираясь на береговые крепости, могла служить охране побережья острова и подкреплением для сухопутных войск, действовавших против кубинцев, а также в случае американского десанта. Неосмотрительно Сервера вывел ее в открытое море, намереваясь перебазировать из Сантьяго, где она стояла под защитой береговых батарей, в Гавану. Американские корабли перехватили испанцев. В бою, происшедшем 3 июля, эскадра Серверы бесславно пошла ко дну. Потери американцев: один убитый и 10 раненых.

Куба оказалась полностью отрезанной от метрополии. Испанские войска на острове, деморализованные своим бессилием в борьбе с патриотами, а также огромными потерями, вызванными эпидемией желтой лихорадки, чувствовали себя в западне. Их командиры уже не помышляли о серьезном сопротивлении. Американцы, наоборот, были воодушевлены морскими победами и взвинчены шовинистической пропагандой. Начатая ими 22 июня робкая высадка неподалеку от Сантьяго развернулась теперь -- при самой активной поддержке Кубинской освободительной армии -- в большую десантную операцию, завершившуюся полным окружением города. Кубинские части играли роль авангарда наступавших сил и прикрытием их развертывания. Испанский гарнизон капитулировал. Мадрид признал свое поражение. 12 августа военные действия на острове прекратились. 14-го американские войска и филиппинские повстанцы овладели Манилой. Война закончилась и на этом участке фронта. Начались переговоры о мире.

Мир между Испанией и Соединенными Штатами был подписан в Париже 10 декабря 1898 г.3 Испания отказывалась от прав на Кубу и другие островные владения в Вест-Индии, а также от права на о-в Гуам (Марианские острова), который был далеко от театра военных действий. К США переходили Филиппинские острова, за что Испания получила 20 млн. долл.

В договоре ни слова не говорилось о независимости Кубы, о сроках пребывания там американских войск, занявших к этому времени все важнейшие пункты на острове. Американцы вели себя как в завоеванной стране. Частям Кубинской освободительной армии было запрещено входить в оставляемые испанцами города. В целях окончательного подчинения острова США решили распустить кубинские вооруженные силы.

Глубокое возмущение кубинской армии и кубинского народа политикой США могло легко вылиться в восстание против новых поработителей. В Вашингтоне были обеспокоены. В январе 1899 г. президент Маккинли послал на остров своего эмиссара. Тот заверил генерала Масимо Гомеса, что вскоре будет отдан приказ об эвакуации с острова американских войск и предоставлена возможность его населению учредить независимую республику. Не без колебаний кубинский главнокомандующий отдал приказ о роспуске армии.

США объявили войну, чтобы иметь основания ввести на Кубу свои войска. Заключив договор с Испанией, они получили от нее формальное право на это и легко осуществили оккупацию острова, так как испанские войска по существу были уже разбиты Кубинской освободительной армией, которая к тому же, считая американцев союзниками, помогала им в окончательном разгроме испанцев. С роспуском кубинских вооруженных сил американская оккупация стала очевидным фактом. Создание Кубинской республики, организация и вся жизнь которой не зависели бы теперь от Соединенных Штатов, сделалось невозможным.

Когда содержание Парижского договора стало известно в Соединенных Штатах, немалая часть американцев была поражена: война, как они считали, за свободу Кубы, оказывается, привела к оккупации острова, а также к созданию американской колониальной империи в Атлантическом и Тихом океанах. Прогрессивная часть американцев осудила такой оборот дела, считая это коварством и забвением того, что сами США возникли в результате антиколониальной революционной войны. Писатель Марк Твен, профессор Ф. Джиддингс, сенатор Р. Петтигру и бывший сенатор Дж. Гендерсон организовали Антиимпериалистическую лигу, которая объединила почти полмиллиона людей самого различного общественного положения. При обсуждении вопроса в конгрессе многие члены высшего законодательного органа страны горячо и убедительно разоблачали империалистическую направленность договора, его аморальность по от ношению к кубинцам и филиппинцам. Экспансионистам, которые разжигали и использовали шовинистические настроения, подогретые упоением легкой победы, удалось одержать верх. Тем не менее 6 февраля 1899 г. договор был ратифицирован конгрессом большинством всего в два голоса. Этого было достаточно, чтобы пуэрториканцы и филиппинцы вновь подпали под колониальное иго, а кубинская независимость оказалась под вопросом.

Филиппинский народ не признал американский суверенитет над своей страной. Началась героическая эпопея борьбы против оккупантов, которая продолжалась до 1902 г. Чтобы подавить ее, американцы переняли испанскую систему «концентрации», а в жестокости не уступали «мяснику Вейлеру».