Традиционная культура: сущность и существование

Таким образом, традиция в меняющемся мире принимает неожиданные формы: традирование, посттрадирование, контртрадирование без реформы, реформированное традирование. В традировании без реформы осуществляется попытка консервации архаики ТК, что делает ее непонятной, чуждой новым поколениям субъектов культуры. Посттрадирование без реформы - это откровенное пренебрежение потенциалом ТК, использование ее в качестве винтажного коммерческого продукта. Контртрадирование без реформы осуществляется культур-революционерами, которые вместе с обветшалой одеждой ТК выбрасывают и ее хорошее содержание. Из всех форм традирования идентичность ТК лучше всего сохраняется в реформированном традировании. Здесь осуществляется сцепка прошлого и настоящего, синергия старого и молодого, селекция культурного фонда.

Культура - это всегда наличная реальность плюс потенциальная возможность чего-то большего; катализатор изменения, посредник, благодаря которому развивается нечто иное, не исчисляемое суммой входящих в нее элементов. Брожение в теле культуры инициируется ценностно-смысловой динамикой, но здесь неизбежно возникает и следующий вопрос, чем обусловлена смена ценностей? Может быть, ценности это лишь средство достижения чего-то иного? На разных социально-исторических этапах ТК катализирует актуальную трансценденцию. То, что превосходит культуру и природу онтологическим образом и есть метафизическая причина, щедро генерирующая иерархию смыслов и ценностей во времени, циклически осуществляющая самонастрой культуры, где зенитом культурных метаморфоз выступает эстетическая трансценденция, которая отличается от посттрадиционной трансгрессии актуализацией ценностно-смысловой локальности.

Любую культуру можно описать как семиотическую конструкцию по эксплуатации «насущного» мира. ТК, посттрадиционная культура - это варианты такой конструкции. Но ни одно культурное руководство не представляет ценности само по себе, поскольку этот мир невозможно успешно эксплуатировать в течение длительного времени, сколько бы «бережно» и «холистично» мы это не делали, что и утверждает «превосходная идея», идея трансценденции. Причем, если бы не было подобного «пробного камня», этого безупречного мерила - тогда мы с неизбежностью пришли бы к утверждению, что все ценности равнозначны, между ними нет никакого отличия, они они лишь сопоставимы. Именно так заявляет и утверждает пресловутый американский прагматизм - наш мир пластичен, вечно жужжащий беспорядок, любая точка, с которой я смотрю, является центром. Идея иерархии возможна лишь тогда и постольку, когда и поскольку существует идея трансценденции, идея истинно идеального, подлинного центра. И этот центр обязательно должен обладать способностью оценки, а значит, обладать качествами личности. Последнее очень актуально, так как сейчас усилились тенденции деперсонификации бытия. Вместо раскрытия личности присутствует стремление к ее устранению, отождествление с каким-то принципом, замена будто-вакуумом. Фактическое заблуждение проистекает в результате приравнивания индивидуального к ментальному. В иерархии ценностей личность выше безличного, наполненность выше пустоты, смысл выше бессодержательного, а индивидуальность выше ничтойности. Индивидуальное укоренено в бытии. Это есть фундаментальная отдельность и дискретность, дающая бесконечное многообразие отношений. Уникальный вклад ВК заключается в развитии понимания личностной природы реальности.

Пост-культура - это тектура нового типа, своего рода провал бытия. Все обнаруживает себя лишь как средство для чего-либо другого. Общение - это игра для успеха в работе. Работа - средство для улучшения финансового положения. Благополучие - средство для респектабельного имиджа. Углубляясь, таким образом, в этот театр, индивид начинает сомневаться в самих основаниях онтологической подлинности чего-либо в мире, подсознательно понимая, что он ищет глубоких, личных отношений. Однако, поскольку объекты, с которыми он стремится установить эти отношения также рассматривают его самого как объект эксплуатации, человек приходит к разочарованию, тем более что повседневность массовых психозов, неврозов, гомосексуализма, плохого обращения с детьми, разводов, абортов лишь усугубляет общую картину безумия. Еще Ницше констатировал, что современный человек - это существо, утратившее ощущение подлинной жизни, ее основных ценностей. Видимость становится важнее подлинности, а история - сменой и борьбой типов масок. Однако, чем респектабельней бутафория кажимости, культурной лжи посттрадиционной цивилизации, тем бессодержательней ее основания. Бессодержательность проистекает из того, что общество преследует только одну цель - экономическую. В современной цивилизации отсутствует превосходная идея, она нуждается в надэкономической телеологии, идее трансценденции.

В БРТК трансценденция в культуре осуществляется через самоутверждение в первой оппозиции: Бог - дьявол, дух - материя, свет - тьма, эрос - танатос, уран - хтонос, добро - зло, рита (ав. aS~a) - друх (ав. druj), сверхчувственное - чувственное. Благодаря эстетическому отношению к бытию в МРТК индивид трансцендирует через снятие оппозиции, ибо все эти дихотомии нуждаются в абсолютном корреляте.

Эротическое и есть танатологическое, только преображенный эрос не покрывает и не стягивает. Такова подлинность этой сокрытой сублимации. Истинная любовь выше смерти, но имманентная любовь страшна в своей танатологической метаморфозе. Она есть ничто иное, как кричащая десубъективация, податливая некрофилия самозабвения, где объект любви становится средством возбуждения своего удовольствия. Поэтому бхакти выступает за катафатическую персоналистическую трансценденцию, отличную от трансценденции «в ничто». Бхакти утверждает революционный принцип: бесконечная тяга к повторению эроса может быть преодолена только через позитивную трансценденцию, коммуникацию с сакральным, ибо в сакральном существует вечный эрос, чистый в своей недосказанности и неосуществленности.

Совершенной можно считать ту культуру, которая задается идеей многостороннего совершенства, а высшим критерием развитости цивилизации - успешное функционирование там многополярных духовных технологий. Объектом и субъектом действия духовных технологий является человек в общественных взаимоотношениях, посредником их функционирования - его нравственное преобразование. Конечный результат функционирования духовных технологий прикрыт алетической модальностью.

ТК обладает запасом устойчивости, самосохранения и самоорганизации. Она является способом ценностно-смыслового самоконституирования человека, обеспечивающим его устойчивость в дискретном мире. В исследовании выявлена оптимальная модель наследования ТК, ценностно-смысловой преемственности. Не следует ожидать доминирования какой-либо одной ТК в будущем. Сейчас больше шансов для проявления эмерджентных свойств традиционных культур, которые разрывают границы своих локусов и дробятся на самоконституирующие формации.

Современное посттрадиционное общество не вступает в открытый конфликт с традицией, а втягивает ее на свою орбиту как коммерческий артефакт. Традиция при этом подвергается рекламной обработке (деконструкция, художественная обработка, монтаж) и ретрансляции. Так возникает ретро, как потребительский продукт, символ ощущения светлого прошлого. На примере архитектуры И.С. Сакович продемонстрировал опасность клонирования традиции, что в строительстве означает полный демонтаж исторического здания, с последующим возведением по первичным проектным чертежам и параллельным внедрением современных коммуникаций. При воссоздании прошлого в качестве макетов утрачивается его документальность. Поэтому руины содержат гораздо больше традиционной референции, чем символические архитектурные призраки. Нижегородский архитектор полагает, что восстановление формы храма Христа Спасителя не вернуло его содержания (намоленности, традиции почитания).

Автор подчеркивает ценность традиционного уклада жизни. Сейчас мир нуждается в альтернативных способах организации общества в силу аксиологического, морального и духовного кризиса технологически развитых стран. Выбор падает на традиционные культуры, сохранившие еще в какой-то мере свою идентичность. Есть надежда, что обращение к ним может уберечь эти островки ТК от разрушения, поскольку к этому располагает глобализация. Следует, однако, опасаться бинарных традиционных культур не менее, чем глобального потребительского общества, так как все они неизбежно приводят к цивилизационным разрывам и трещинам. Полагаем, что оптимальная модель глобального порядка заключается в кластерном мироустройстве, где традиционные культуры выступают островками ценностно-смысловой социальной памяти.

ТК бережно транслирует доступ в царство абсолютной мифологии. Средством перехода от относительного мифа к абсолютному служила сакральная коммуникация, её опорой в повседневности являются сакральные нарративы. Их отличие от профанных нарративов заключается в персонализме по отношению к реальности, что дает в культуре возможность выхода на эмоциональную трансценденцию. Идеал облечения каждого действия - как дара позволяет индивиду осуществлять свои поступки в актуальном настоящем. ТК гармонизирует практическую и познавательную деятельность, соотнося ее с эстетическим идеалом. Благодаря этому повседневная деятельность становится осмысленной и вдохновляющей, что имеет практическую значимость для современного мира, где очень остро стоит проблема удовлетворения от профессиональной деятельности. Не менее актуальна и проблема организации информационных потоков. В настоящее время непрерывно увеличивается массив информации, возникла сложность даже ее первичной обработки. При этом мы не знаем фундаментально больше о мире с позиции его телеологии, в то время как в ТК можно поучиться иерархии познавательной деятельности.

ТК есть ценностно-смысловая виртуальность, живая потенциальность, она содержит множество возможных смыслов. Посттрадиционная культура также осуществляет постоянную пролиферацию и диверсификацию смыслов. В ТК, однако, виртуальность носит стволовой, центрированный характер. Потенциальность посттрадиционной культуры децентрирована, это пролиферация-ризома.

ТК подобна стволовым клеткам организма, обладающими огромной генетической вариабельностью и жизнеспособностью. Различные ткани, органы эмбриона развиваются из стволовых клеток. У растений стволовые клетки называются камбиальными. Они находятся в стеблях, корнях и обеспечивают рост всего растения. Изменения активности камбиальных клеток в хвойных деревьях можно заметить по годичным кольцам.

Нарастание интереса к стволовым клеткам вызвано неограниченными медицинскими возможностями, которые они предоставляют: лечение злокачественных опухолей, выращивание органов, оздоровительно-восстановительные технологии. При рождении ребенка стволовые клетки передаются ему по пуповине от матери и служат впоследствии положительным генофондом человека, помогающим ему сопротивляться болезням, восстанавливать ткань при гибели части клеток. Сейчас мы пришли к пониманию того, почему в традиционных культурах рекомендовалось перерезать пуповину, спустя несколько минут, т. е. после пульсации стволовых клеток.

Ценностно-смысловое ядро ТК можно сравнить со стволовыми клетками организма культуры, оно хранит её изначальный здоровый генофонд, позволяет сопротивляться культурным мутациям. ТК не чужда организму культуры, напротив, она способна усиливать его самоорганизацию, обеспечивать жизнеспособность. Посттрадиционная культура оторвалась от корней, трансмутировала. Она нуждается в регенерации за счет потенциала ТК.

ТК нуждается в охране и сбережении. Традиционные общества могут выглядеть примитивными по сравнению с технократическими, однако, в силу отсутствия там сложной инфраструктуры они также не имеют и проблем современного мира: инфляции, безработицы, дефолтов, забастовок. На субъективном уровне им также не знакомы те негативные эмоции, сопровождающие человека пост-культуры - неврозы, депрессия, стресс, отчужденность, одиночество. При всей «примитивности» ТК, они самодостаточны и естественны.

Роль ТК, таким образом, можно определить через сравнение с органикой бытия, живым каноном, позволяющим человеку удовлетворять свои антропологические и экзистенциальные потребности. Она имеет устойчивую тенденцию сохранения старого содержания в новых формах, вечного - в непостоянном, универсального - в индивидуальном, абсолютного - в относительном.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

«Культура» обычно понимается как определенная совокупность социально приобретенных и транслируемых из поколения в поколение значимых идей, ценностей, обычаев, верований, традиций, норм и правил поведения, посредством которых люди организуют свою жизнедеятельность. Традиционная модель культуры обладает теми же составляющими. Ее принципиальное отличие качественное - особый способ наследования смыслов. Эмерджентные свойства социально-культурных объектов в ТК связываются не с технологическими характеристиками, а с ценностно-смысловыми.

Для изучения основополагающих принципов и форм бытия ТК выявлена ее типология, основания и детерминанты ТК; определено ценностно-смысловое ядро ТК; раскрыто значение нарративов в наследования ценностно-смысловых структур; исследованы социально-практические аспекты ТК; обозначены векторы культурной динамики ТК; выявлен оптимальный способ ее наследования.

При рассмотрении сущности, признаков, типологии ТК, было установлено, что определяющей причиной ТК является особый стиль мышления, который имеет иерархический, эталонный, циклический, эмоциональный и смысловой характер, для чего были найдены отличия в рефлективности традиционных культур. Показано, что любая культура есть ответ на потребность самосохранения, целостности, определенности бытия человека. Общество с невысокой рефлективностью самосохраняется путем табуирования иных веток развития и конвейерной трансляцией культурных норм. Традиция здесь выступает как автоматизм наследования. ДТК могут инкорпорироваться в РТК, когда достигают лимита устойчивости, так как они нуждаются в рефлективном обосновании устойчивости прошлого автоматизма. Признано, что рефлексивное традиционное общество самосохраняется через консолидацию вокруг магистрального смысла, подчиняя ему все сферы культуры. Рефлективное инновационное общество самосохраняется через ультрарационализацию всех сфер жизнедеятельности.

Рефлексивные культуры делятся на бинарные и многополярные. БРТК построены на исключающем принципе «или/или», МРТК - на дополняющем принципе «и - и». БРТК являются источником цивилизационных разломов и конфронтации. Поэтому за основу в работе была взята модель МРТК.

Выявлены метафизические особенности ТК. Для этого мы прибегли к сверке области метафизики традиции и пост-традиции. Метафизика - это сфера изначального смысла, ни к чему не сводимого и не обусловленного. Метафизический образ традиции проступает сквозь особенности стиля и категорий философского дискурса, статуса субъекта, свободы, знака. Исключительно важным результатом метафизического изыскания оказалось открытие того, что в МРТК не только интеллектуальные, но и физические, эмоциональные потребности индивида имеют метафизическое укоренение. В информационном обществе редукция метафизического к трансцендентальной апперцепции приводит к насилию над полнотой бытия. Потребности быть и испытывать счастье не эксплицируются в качестве метафизических, это означает, что в пренебрежении остаются 2/3 реальности. В МРТК не только потребность «знать», но и потребность «быть» и «чувствовать» получают метафизическую опору. На примере традиционных культур Древнего Китая, Индии, средневековой Европы обосновано, что в ТК не столько имя опосредует связь между веществом и сознанием, сколько невербально-эстетические средства. Внелингвистические средства контекстуализируют коммуникацию, вносят элемент коррективности культурного взаимодействия.

Было выдвинуто положение о том, что ценностно-смысловое единство и отличие культуры связано с единством и отличием человека. Человек един горизонтально, базисно, субстратно. Феномен индивидуального сознания позволяет ему существовать на разных этажах одного и того же здания-тела - «человек». Как же происходит коммуникативное схождение людей с их разными мирами? Это обеспечивают три модуса кодификации и восприятия опыта - эстетический, утилитарный и теоретический. Режимы восприятия универсальны, так как если бы их не было, иная культура была бы совсем непроницаемой для нас. Благодаря этим режимам мы выхватываем из реальности соответствующий нашему коду опыт. Сказанное не означает, что модусы восприятия равноценны. Лишь эстетическое восприятие по праву может называться целостным, другие же парциализируют личность. Из этого следует, что эстетическое познание доминирует в ТК.

При изобилии материальных благ, в обществе существует сильный дефицит смыслов. Смыслообразующие институты, такие как семья, религия, трудовые династии, суды чести находятся в упадке. Смысловое поведение, такое как долг, честь, совесть, ответственность, преданность, любовь стало раритетом. Представители власти взывают к религиозным деятелям с просьбой о помощи в воспитании молодежи, хотя деятельность самих властных институтов продиктована меркантильным интересом и направлена порой против сущности человека. Взрослое поколение лелеет старые смыслы в меняющемся обществе или прибегает к сеансам смыслотерапии (природа, винтажное кино, путешествия). Новое поколение рождается с врожденным смыслодефицитом и не замечает фатальных изменений в культуре. Социологические опросы выявляют замещение традиционных для России черт, коллективизма, бескорыстия, духовности ценностями индивидуализма, материальной обеспеченности, независимости.

Человек - единственное существо, готовое привыкнуть к искусственной среде обитания, лишенной эмоций и смыслов. Но, поскольку для него потребность в смысле является стержневой, то при ее потере, он лишается ориентации в предметном мире и не может жить как безличный предмет. Невозможность существования без смысла подтверждается увеличением процента самоубийств. Самоубийство означает нетерпимый протест против потери смыслов.

В условиях советского общества существовала ярко выраженная смысловая компонента, пусть не во всем состоятельная. В постсоветском обществе смысловые структуры рухнули, и сейчас мы безуспешно переделываемся в функциональных роботов. Деньги, как многие ошибочно считают, не могут являться смыслом, они выступают лишь средством его достижения. Деньги, наряду с наркотиками, алкоголем, азартными играми и сексом создают также ситуацию иллюзорного контроля над реальностью. Безуспешность жизни в смысловом вакууме хорошо продемонстрирована в футуристическом романе А.А. Зиновьева «Глобальный человейник».

Существенным вкладом исследования является определение стабильных параметров ТК, таких как ценностно-смысловая доминанта и эстетическая опора бытия. В традиционном обществе смысл позволяет претерпевать страдание. Когда человек остается один на один с болью, лишенный смысла, он не может больше терпеть (феномен эвтаназии). Постиндустриальное общество развивает программу функционального существования: человек рассматривается как потребитель материальных благ. Альтернативой этому выступает традиционный человек, обогащенный смыслами, он не теряет душевного равновесия, сталкиваясь с телесными, психологическими страданиями, так как в нем сильны индивидуальные смысловые структуры.

В работе исследовано значение мифологического, религиозного, философского и научного типа познания в ТК. В посттрадиционной культуре преобладают мифологический и научний типы познания, так как через них лучше всего транслируется утилитарное и теоретическое отношение, которые нацелены на постоянное обновление смыслов или даже их замену на технологии или процедуры. В ТК отмечается имманетное присутствие религиозного типа познания во всех иных формах мировоззрения. Религия в своем чистом виде транслирует эстетическое отношение, и она консервативна по отношению к ценностям, смыслам, способам трансляции ценностно-смыслового ядра.

На основе анализа правовых отношений ТК были сформулированы принципы права традиционного общества: нормативный характер, метафизический источник, идеализация правовых структур, синкретизм правоотношений, универсализация и индивидуализация права. Наиболее существенным для исследования оказалось то, что в традиционном обществе сакральное право распространяется на все сферы человеческой деятельности - частную и общественную. В традиционном обществе признается множественность и иерархичность уровней сознания, поэтому правоотношения носят локально-контекстный характер. Это порождает внешнее неравенство, но формирует устойчивое общественное сознание через маршрутизацию индивидуального сознания в локальные контексты.

Установлено значение нарративов в трансляции ценностно-смыслового ядра ТК. ТК - это тип организации жизнедеятельности, основанный на сакральной символической системе. Сакральные нарративы представляют собой замкнутую семиосферу со множеством неосязаемых, сверхсчувственных объектов, способных влиять на повседевность человека. Реальность объектов сакральных текстов проверяется не эмпирически, а через погружение в смысловое и ценностное поле культуры. Сакральные тексты документируют модальность менталитета ТК, ее смысловую архитектонику. Эмпирической базой исследования послужили Веды. Было установлено, что ведийские нарративы разделяются по типу кодификации уровней смыслов: некоторые транслируют утилитарные, другие - познавательные, третьи - эстетические смыслы.

Рг, Сама, Яджур, Атхарва самхиты - наиболее архаичный пласт ведийских нарративов с доминантным утилитарным и функциональным содержанием. Теоретические и эстетические смыслы выражены имплицитно, находятся в потенции. Со временем нарративы-откровения утрачивают сакральные смыслы, технологизируются. Динамика утилитарных смыслов ослабевает, и тогда смыслообразующим началом выступают философские нарративы (упанишады), которые генерируют теоретические смыслы.

Упанишады - нарративы теоретической модальности. Они символизируют переход к новой, нефункциональной рациональности, содержат критику утилитарных смыслов. Магистральные теоретические смыслы философских нарративов концентрируются вокруг темы бытия и небытия, единого и множественного, субстанции и категорий, иерархии уровней сознания. Существенной характеристикой упанишад является их рефлексия многоуровневости сознания и трансцендирования - как выхода за рамки наличных смыслов, а также реализация потенциальных смыслов.

Философские нарративы имеют свой предел - священную пустоту. При всем пафосе обращения к человеку с призывом отказа от желаний, последние вместе с эмоциями остаются мощным источником его жизненных сил. Чувственность человека в полной мере охватывается и направляется нарративами-преданиями, которые несут эстетические смыслы. Эпические повествования (пураны, Махабхарата, Рамаяна) выводят индивида на высший уровень трансценденции - эстетический, лишенный прагматизма и поиска знания. На этом уровне в личности человека раскрываются его потенциальные смыслы, и он утверждается в конкретности и целостности своего индивидуального бытия. Главная задача эстетических нарративов - удовлетворять потребность субъективного вкуса, излагать смысл истории, как воплощения метафизической игры. Делается вывод, что смыслообразование ТК имеет четкую векторную динамику и колеблется в зазоре праксис - логос - поэзис.

Нарративы воздействуют на культуру и сами подвергаются влиянию с ее стороны, ибо, в свою очередь, культура не может не транслировать свой опыт через интерпретацию текстов. Сущность человека обнаруживается в присвоении значений его знаковой системе, нахождении смыслов. Знаковые системы могут выступать репрессивной системой, если утилитарные и теоретические смыслы являются доминантными в культуре.

Культурная идентификация личности, этноса может быть произведена на основании знания его ценностей, которые прослеживаются в социальной организации. Автор стремился разрешить проблему значения этносоциальной памяти в сохранении идентичности ТК. Рассмотрен пример древних культур Хараппы и Мохенджо-Даро, приведены основания, позволяющие считать индскую цивилизацию со-конститутивной в ИЕ культурогенезе. При определении сущностных оснований принадлежности к традиционному сообществу, следует исходить из совокупности смыслообразующих и семиотических факторов. Исследование показывает, что интегративность трансляции ТК обеспечивается порой даже не принадлежностью к единой языковой системе или одному этносу, а резонансом ценностно-смысловых ритмов культуры.

Раскрывается роль стратификации в функционировании социальной памяти ТК, которая носит корпоративный характер: здесь нет централизованной, публичной, официальной социальной памяти. В рамках корпорации социальная память передается от отца к сыну или от соседа к соседу, она воспроизводится в рамках узкого сообщества коммуникаторов. Поэтому в ТК невозможно привести социальную память к стандартизации. Опыт исследования ТК учит, что устойчивая интеграция возможна не через принудительную масс-медийную унификацию, а через свободную ценностно-смысловую фрагментарность социума. Социальные ячейки обладают способностью самоконституирования социальной памяти.

У ТК можно учиться тому, как вплетать множество индивидуаций в единый социальный контекст. Посттрадиционная культура построена на принципе эксфолиации индивидуаций, их расслоении, дроблении и может предложить в качестве объединяющего принципа масс-медийную унификацию и формальное юридическое равенство. Однако, масс-медийная унификация опять же построена на принципе эксфолиации, где каждая индивидуация отчуждается в свой телевизор. Масс-медийная унификация не всегда может обеспечить смыслообразование. Для стабильного существования общества необходимы участки повышенной смысловой активности, смыслопередающие институты. Они помогают снимать отчуждение, транслируют ценностно-смысловые структуры.

Нами рассмотрена роль коллективных ритуальных действий в социальной памяти. Совместные художественные ритуальные действия (зикр, киртан, литургия) лучше всего способствуют трансляции ценностно-смысловых структур, снятию отрицательного бессознательного в виде отчуждения, страха, агрессии, депрессии, неврозов.

При анализе пространственно-временной динамики культурогенеза были найдены символико-мифологические предпосылки, которые позволяют говорить о том, что традиционные общества в древности имели единую протокультуру. Сходна и динамика традиционного общества - оно подчиняется физическим законам энтропии. Со временем жизненные смыслы социума подвергаются дивергенции, принимают утилитарный характер. Сакральные символы профанируются. Общество становится открытым, нечетким, неопределенным, индивидуалистическим. Мы не ограничиваемся констатацией универсалий развития, но и показываем специфику, индивидуальность развития традиционных культур на примере ИЕ ойкумены, которая считается ядром евразийской культурной семьи.

Культура зарождается, распространяется, разрушается, сохраняется ее ядро, с ней происходит множество всевозможных метаморфоз. Особое внимание обращено на взаимодействие традиции и новации в наши дни. На примере ВК была выявлена оптимальная модель сохранения ТК. Автор раскрывает, как в ситуации пост-культуры осуществляется имитация традиции, использование ее в качестве коммерческой декорации - это то, что сближает глобальное пост-культурное пространство. Рассмотрен неоиндуизм как феномен стилизации под традицию. ВК подверглась трансформации, частично растворилась в аморфном неоиндуизме. При этом она сохранила свою самобытность в традиционалистских учениях, сосуществуя с формами неоиндуизма. Обстоятельно рассматриваются проблемы соотношения традиции, посттрадиции и контртрадиции на примере ВК. Для этого предложены два принципа рассмотрения - отношение к Ведам и к идее трансцендирования (мокша), формирующей ценностно-смысловое ядро ведийской системы. Направления, принимающие Веды, названы традиционными, а те, что не ставят индивида в зависимость от его условного статуса (касты) в достижении духовного совершенства - реформированными. Анализ этих принципов дал несколько возможных вариантов разворачивания ТК в новой ситуации - (1) традирование без реформы, (2) посттрадирование без реформы, (3) контртрадирование без реформы, (4) реформированное традирование

Особенности мирового развития, суть которого заключается во взаимном культурном проникновении и открытости систем, выдвигают новые требования к взаимодействию с культурным наследием других народов. Последнее невозможно без аналитического материала, посвященного основам ТК. Мы находимся в период становления многополярного, коэволюционного мира, в котором наряду с процессом глобализации идут поиски разными народами своей идентичности. Это мир, где будут жить следующие поколения, а, поскольку, поляризация означает противопоставление ценностей и интересов, выживание его зависит от диалога культур. Последнее особенно важно для философии культуры, которая развивающейся в настоящее время как универсальная основа мироотношения. «Сейчас и Запад внимательно вглядывается в восточные философские традиции, находит там такие вещи, которые вдруг обретают новый смысл в современной жизни, хотя раньше считались малозначащими и зачастую - мистикой или просто ненаучными рассуждениями. Современная мировоззренческая ситуация, как она складывается в мире, на повестку дня выдвигает проблему диалога культур. А диалог культур означает, что вы не просто навязываете какие-то жизненные смыслы своей культуры другой культуре, а вступаете с ней именно в диалог и находите нечто общее, то, что вас должно объединить. При сохранении каждой культурой своей идентичности».

Исследование позволило идентифицировать РТК как способ организации жизнедеятельности, основанный на сакральных источниках, наиболее консервативных трансляторах ценностно-смыслового ядра культуры. Показано, что такое субстрат ТК и как с течением времени он дает новые формы культуры.

Ранее считалось, что традиционные представления неизбежно постепенно меняются. В работе предложена модель сохранения аксиологического ядра ТК при изменении норм и знаний. ТК не есть исключительно артефакт прошлого. Она продолжает свое видоизмененное существование в современных формах, наследующих ее традицию. В новых условиях прежний субстрат становится строительным материалом для современного здания, а старые тексты получают иное истолкование.

Поэтому ТК существует всегда в динамике. В каждом темпорально-пространственном локусе она изменяется в деталях трансценденции, но сохраняет свою сущность.

В исследовании были показаны черты модификации реформаторского традиционализма на почве других культур. Эти процессы проявились как инклузивизм, аккультурация. Рассмотренный материал представляет интерес для анализа динамических процессов в культуре: дифференциации, диффузии, взаимодействия, деградации, застоя, кризиса.

ТК связана с памятью народа, наследованием его жизненных смыслов. «Культура» и «традиция» - очень близкие понятия. Оба они указывают на аспект коммуникации, передачи. Только «культура» - это понятие, связанное с содержанием деятельности (культивирование, взращивание, отбор, сортировка), а «традиция» - понятие, связанное с формой деятельности (трансляция, наследование, передача).

ТК вкупе - это плодородный пласт, конгломерат, аксиологическая мозаика. Она располагает к существованию многомерного человека, предполагая свободу и плюрализм, которые на Западе сейчас понимаются достаточно внешне и являются аксиологически бедными. Концепция ведийского иерархического общества предполагала свободу внутреннюю, разнообразие смыслов и плюрализм религиозный, то есть множественность путей духовного развития. При этом существовала некая глубокая, превосходная идея, которая упорядочивает ведийскую модель и объясняет ее недостатки. Это идея трансценденции, выхода на вневременное пространство, снятия двоичной онтологии. Она приносит в ведийский субстрат элемент иерархии и телеологии, а затем его превосходит и восполняет.

Сакральные тексты написаны многослойным языком, этот язык метафор привлекает тех, кто любит скользить по поверхностям. Но за всеми так называемыми «повседневными ценностями» стоят более высокие идеи в скрытом состоянии, в потенции. Сакральный текст - это Закон, но периодически в теле культуры происходит брожение, и из напряжения осевого времени выходят реформаторские тексты, призывающие благодать, превосходящую Закон, дополняющую и восполняющую его. Вся полнота бытия не открывается в Законе, его аромат, эстетика бескорыстной заботы восполняется нарративами Любви. Новые заветы Любви устанавливают доминанту доверия, милосердия, сострадания и со-действия.

В эстетизации ВК центральную роль играет образ и учение Кришны. Истончение ведийского субстрата, его эстетизация отмечены такими вехами, как Бхагавад гита, Бхагавата пурана, Шикшаштака. БГ - закваска для ведийского субстрата. Там Кришна подвергает сомнению утилитарный и теоретический подход как метафизическую опору для личности и утверждает высшее положение эстетического взаимодействия. БП - это уже брожение умов, там усиливается стремление к идеалу любви и красоты - Кришне. ШШ - зрелый плод эстетического отношения к миру. В этом радикальном тексте отразилось переживание тоски по метафизической Родине, сторонение обжитого пространства мира и полная открытость для бескорыстного само-заброса. Эстетизация ВК способствует ее внутренней консолидации, отбрасыванию всего стороннего и эфемерного.

Эти наблюдения обогащают теорию культуры еще одним фактом культурного строительства. Время не только вызывает волновые изменения в смысловом и ценностном поле культуры, переход от утилитарно-теоретического отношения к эстетическому и обратно. На новом витке к эстетическому идеалу происходит конвергенция жизненных сил социума, сосредоточение на генеральном смысле, а на «ниспадающей» волне - дивергенция и диверсификация культурных смыслов.

ТК дает нам особое прочтение феномена времени. Она рассматривает время как активное преобразующее начало, а не просто атрибут материи. По этой модели время предстает как сила изменения в актах сознания. Сущность этого времени оказывается не в длительности, а в разотождествлении и модификации. Само время производит селекцию наиболее живых и сильных ростков ТК. Подобный «волевой» образ времени являет его с новой стороны - как инструмент метафизического настроя и само-завода культуры. Это понимание времени как субстанции. К. Ясперс называл это время «осевым», рождающим напряжение между мирскими и трансцендентыми порядками и приводящим затем к кардинальной перестройке общества.

Если понимать эстетическое в аутентичном смысле, как незаинтересованное действие, то не эпоха Возрождения будет временем расцвета эстетического отношения в Европе, а Реформация. В исторических топосах индоевропейцев наблюдаются параллели в циклических культурных изменениях. Реформация в начале XIV в. характеризуется поиском подлинности, доверия, духовного возвышения как в Европе, так и в Индии.

Исходя из достигнутых результатов мы, можем рекомендовать обратить внимание на эстетику - как средство ценностно-смысловой индивидуации. Эстетика - это не только дизайн, эргономика, эпиляция и силиконовые органы. Уникальность эстетического отношения в раскрытии цели бытия, «цветов» сада бытия.

Теория культуры может обогатиться рассмотрением ценностно-смысловых параметров в культуре, ибо они дают энергию действия, служат мощными конституирующими опорами социо-культурных объектов. В истории культуры можно посоветовать больше внимания уделять рассмотрению ТК, особенно динамике развития многополярной рефлективной ТК.

ТК - это сложный, неоднородный объект. Мы постарались обозначить ее силовые линии, пользуясь сеткой классических понятий европейской науки. За рамками исследования остались те ресурсы ТК, которые могут быть открыты другими частнонаучными методами. Остались вне внимания исследователя феномен традиции как таковой и традиции локального характера: научные, религиозные, философские, политические, экономические, национальные и т. д. В ходе исследования возникли новые проблемы: сохранение идентичности малых культурных традиций, взаимодействие неоднородных традиционных культур, прогнозирование локальности, специфика рефлективности в традиционных культурах, соотношение менталитета, сознания и социальной памяти традиционнй культуры. Предстоит еще дать ответы на эти вопросы философии культуры.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

1. Абрамян, Э.Г. Культурология и проблемы выживания / Э.Г. Абрамян // Филос. науки. - 2000. - №4. - С.53-57.

2. Аверьянов, В.В. Традиция и традиционализм в научной и общественной мысли России (60-90-е годы XX века) / В.В. Аверьянов // Обществ. науки и современность. - 2000. - №1. - С.68-77.

3. Авеста в русских переводах (1861-1996) / сост., общ. ред., примеч., справ. разд. И.В. Рака. - Изд. 2-е, испр. - СПб.: Нева - РХГИ, 1998. - 480 с.

4. Авеста: Избранные гимны; Из Видевдата / пер. с авест., предисл., примеч. и слоВ.И. Стеблин-Каменского. - М.: Дружба народов: КРАМДС - Ахмед Ясови, 1992. - 207 с.

5. Автономова, Н.С.Возвращаясь к азам / Н.С. Автономова // Вопр. философии. - 1993. - №3. - С.17-22.

6. Алаев, Л.Б. Социальная структура индийской деревни / Л.Б. Алаев. - М.: Вост. лит., 2000. - 584 с.

7. Алендер, И.З. Музыкальные инструменты Индии / И.З. Алендер. - М.: Музыка, 1979. - 47 с.

8. Алиханова, Ю.М. К истокам древнеиндийского понятия «раса» / Ю.М. Алиханова // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках: сб. ст. - М.: Вост. лит., 1988. - С.161-183.

9. Альбедиль, М.Ф. Забытая цивилизация в долине Инда / М.Ф. Альбедиль. - СПб.: Наука, 1991. - 116 с.

10. Альбедиль, М.Ф. Протоиндийская цивилизация. Очерки культуры / М.Ф. Альбедиль. - М.: Наука, 1994. - 274 с.

11. Американский характер. Очерки культуры США: традиция в культуре / отв. ред. О.Э. Туганова. - М.: Наука, 1998. - 439 с.

12. Анандавардхана. Дхваньялока / пер. с санскр., введ. и коммент. Ю.М. Алиханова. - М.: Наука, 1974. - 304 с.

13. Андреев, А.П. Русская традиция / А.П. Андреев, А.И. Селиванов. - М.: Алгоритм, 2004. - 247 с.

14. Античность как тип культуры: сб. ст. - М.: Наука,1988. - 335 с.

15. Антонов, В.В. Учение Кришны - путь слияния с богом / В.В. Антонов. - М.: Саттва, 1993. - 160 с.

16. Антонова, К.А. История Индии: крат. очерк / К.А. Антонова, Г.М. Бонгард-Левин, Г.Г. Котовский. - М.: Мысль, 1979. - 608 с.

17. Анурин, В.Ф. Постмодернизм: в поисках материального фундамента / В.Ф. Анурин // Обществ. науки и современность. - 2001. - №3. - С.110-120.

18. Анчел, Е. Этнос и история / Анчел Е. - М.: Мысль, 1988. - 322 с.

19. Арриан. Поход Александра / Арриан. - СПб.: Алетейя, 1993. - 366 с.

20. Артхашастра, или Наука политики: [пер. с санскр.] / изд. подгот. В.И. Кальянов. - М.: Наука: Ладомир, 1993. - 796 с.

21. Арутюнов, С.А. Обычай, ритуал, традиция / С.А. Арутюнов // Сов. этнография. - 1981. - №2. - С.43-51.

22. Атхарваведа. Избранное / Атхарваведа; пер., коммент. и вступ. ст. Т.Я. Елизаренковой. - М.: Наука, 1976. - 406 с.

23. Ашхамахова, А.А. Традиционный менталитет: соц.-филос. анализ / А.А. Ашхамахова. - Краснодар: Изд-во Куб. гос. аграр. ун-т, 2006. - 272 с.

24. Балакшин, А.С. Общие представления об обыденной культуре / А.С. Балакшин // Наука и повседневность: коммуникация, междисциплирность, металингвистика. - Н.Новгород: Изд-во Нижегор. гос. ун-та, 2003. - С.19-31.

25. Барроу, Т. Санскрит / Т. Барроу. - М.: Прогресс, 1976. - 415 с.

26. Бархударов, А.С. Развитие индоарийских языков и древнеиндийская культурная традиция / А.С. Бархударов. - М.: Наука, 1988. - 216 с.

27. Беляева, Л.А. Кризисный социум. Наше общество в трех измерениях / Л.А. Беляева, Н.И. Лапин. - М.: ИФРАН, 1994. - 245 с.

28. Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов: в 2 т.: [пер. с фр.] / под ред. Ю.С.Степанова. - М.: Прогресс-Универс, 1999. - 425 с.

29. Бергсон, А. Два источника морали и религии / А. Бергсон; пер. с фр., послесл., примеч. А.Б. Гофмана. - М.: Канон, 1994. - 384 С.

30. Бергсон, А. Собрание сочинений. В 4 т. Т. 1 / А. Бергсон. - М.: Прогресс-Традиция, 1992. - 672 с.

31. Бернштейн, Б.М. Традиция и социокультурные структуры / Б.М. Бернштейн // Сов. этнография. - 1981. - №2. - С.25-33.

32. Библер, В.С. От наукоучения - к логике культуры / В.С. Библер. - М.: Политиздат, 1991. - 413 с.

33. Биофилософия. - М.: ИФРАН, 1997. - 264 с.

34. Бируни. Индия: [пер. с араб.] / Бируни. - М.: Ладомир, 1995. - 727 с.

35. Блюменкранц, М. Мир после смерти вещей (культура непримиримой толерантности) / М. Блюменкранц // Вопр. философии. - 2003. - №2. - С.182-185.

36. Боги, брахманы, люди. Четыре тысячи лет индуизма. - М.: Наука, 1969. - 416 с.

37. Бог-человек-общество в тpадиционных культуpах Востока. - М.: Наука, 1993.

38. Бодрийар, Ж. Символический обмен и смерть / Ж. Бодрийар. - М.: Добросвет, 2000. - 267 с.

39. Бойс, М. Зороастрийцы. Верования и обычаи / М. Бойс; пер. с англ. и примеч. И.М. Стеблина-Каменского. - СПб.: Петерб. востоковедение, 1994. - 288 с.

40. Бонгард-Левин, Г.М. Индия в древности / Г.М. Бонгард-Левин, Г.М. Ильин. - М.: Наука, 1985. - 758 с.

41. Бонгард-Левин, Г.М. Мудрецы и философы древней Индии / Г.М. Бонгард-Левин, А.В. Герасимов. - М.: Наука, 1975. - 342 с.

42. Бонгард-Левин, Г.М. От Скифии до Индии. Древние арии: мифы и история / Г.М. Бонгард-Левин, Э.А. Грантовский. - 2-е изд., доп. и испр. - М.: Мысль, 1983. - 206 с.

43. Бонгард-Левин, Г.М. Чанана: Рабство в древней Индии / Г.М. Бонгард-Левин // Вопросы истории. - 1962. - №7. - С.177-179.

44. Бонгард-Левин, Г.М. Древнеиндийская цивилизация / Г.М. Бонгард-Левин. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Наука, 1993. - 317 с.

45. Бонгард-Левин, Г.М. Индия эпохи Маурьев / Г.М. Бонгард-Левин. - М.: Наука, 1973. - 407 с.

46. Бродов, В.В. Истоки философской мысли Индии / В.В. Бродов. - М.: Изд-во Моск. гос.ун-та, 1990. - 221 с.

47. Бхагавад-гита / пер. с санскр., исслед., примеч. В.С. Семенцова. - 2-е изд., испр., доп. - М.: Вост. лит., 1999. - 255 с.

48. Бхагавад-гита. Философские тексты Махабхараты. В 7 кн. Кн.1 / пер. с санскр., предисл., примеч. и толк. слов. Б.Л. Смирнова. - Ашхабад: Ылым, 1978. - 336 с.

49. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Источник вечного наслаждения: краткое изложение песни десятой Шримад-Бхагаватам. - Л.: Бхактиведанта Бук траст, 1990. - 864 с.

50. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Учение Шри Чаитаньи: трактат о подлинной духовной жизни / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. - Л.: Бхактиведанта Бук Траст: Реверс, 1991.- 383 с.

51. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Бхагавад-гита как она есть: [полн. изд. с подлин. санскр. текстами, рус. транслитерацией, досл. и лит. пер. и коммент. - 3-е изд., испр. и доп. - Л.: Бхактиведанта Бук траст, 2001. - 1049 с.

52. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шримад Бхагаватам: Первая песнь «Творение»: [изд. с ориг. санскр. текстами, транслитерацией в кириллице, посл. пер., лит. пер. и коммент.]: в 2 т. / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1990.

53. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шримад Бхагаватам. Третья песнь «Статус кво» (гл. 1-12). - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1992. - 632 с.

54. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шримад Бхагаватам. Третья песнь «Статус кво» (гл. 13-24) / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1993. - 575 с.

55. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шримад Бхагаватам. Четвертая песнь (гл. 1-12) / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1994. - 703 с.

56. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шримад Бхагаватам. Четвертая песнь (гл. 13-23) / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1995. - 619 с.

57. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шримад Бхагаватам. Четвертая песнь (гл. 24-31) / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1996. - 732 с.

58. Бхактиведанта Свами Прабхупада, А.Ч. Шри Ишопанишад. Знание, которое приближает человека к Кришне, Верховной Личности Бога / А.Ч. Бхактиведанта Свами Прабхупада. - Л.: Бхактиведанта Бук Траст, 1990. - 176 с.

59. Быховская, И.М. Homo somatikos: аксиология человеческого тела / И. М. Быховская. - М.: Едиториал УРСС, 2000. - 208 с.

60. Быченкова, И.А. Традиции как объект социогуманитарного познания / И. А Быченкова, Л.С. Сычева // Науковедение. - 2001. - №2. - С.158-171.

61. Бэшем А. Чудо, которым была Индия: [пер. с англ.] / А. Бэшем. -2-е изд. - М.: Вост. лит., 2000. - 614 с.

62. Валлерстайн, И. Конец знакомого мира. Социология XXI века / И. Валлерстайн. - М.: Логос, 2003. - 368 с.

63. Ванина, Е.Ю. Идеи и общество в Индии XVI-XVIII вв. / Е.Ю. Ванина. - М.: Наука, 1993. - 231 с.

64. Вардиман Е. Женщина в древнем мире / Е. Вардиман. - М., 1990. - 334 с.

65. Веданта Сутра (Брахма Сутры): [пер., транслитерация санскр. текста, посл. пер., коммент.]. - СПб.: Изд-во ОВК, 1995. - 208 с.

66. Великовский, С.И. Культура как полагание смысла / С.И. Великовский // Одиссей. Человек в истории. - М., 1989. - С.109-121.

67. Вертоградова, В.В. Индийская эпиграфика из Кара-тепе в Старом Термезе / В.В. Вертоградова. - М.: Вост. лит., 1995. - 160 с.

68. Взаимодействие культур Востока и Запада: сб. ст. - М.: Наука, 1987. - 200 с.

69. Вивекананда, С. Всемирный парламент религий / С. Вивекананда. - СПб.: Об-во Рамакришны, 1993. - 24 с.

70. Вивекананда, С. Миссия Будды; Миру; Буддизм как завершение индуизма; О Будде / С. Вивекананда. - СПб.: Об-во Рамакришны, 1992. - 21 с.

71. Вивекананда, С. Миссия Христа. Душа, Бог и религия / С. Вивекананда. - СПб.: Об-во Рамакришны, 1992. - 26 с.

72. Вигасин, А.А. Артхашастра: проблемы социальной структуры и права / А.А. Вигасин, А.М. Самозванцев. - М.: Наука, 1984. - 255 с.

73. Вигасин, А.А. Общество и государство древней Индии / А.А. Вигасин // Вестн. древ. истории. - 1981. - №1. - С.40-41.

74. Видьяпати. Испытание человека. Пуруша-Парикша / Видьяпати. - М.: Наука, 1999. - 255 с.

75. Виндельбанд, В. Философия культуры: избранное / В. Виндельбанд. - М.: РАН ИНИОН, 1994. - 350 с.

76. Вишну-Пурана. Кн. 1 / пер. с санскр., коммент. Т.К. Посовой. - СПб.: Изд-во ОВК, 1995. - 256 с.

77. Власова, А.Б. «Хорошее общество». Модернизация и традиция / А.Б. Власова // Филос. науки. - 2001. - №4. - С.35-48.

78. Восток-Запад: Исследования. Переводы. Публикации. - М.: Наука, 1985. - Вып. 2. - 272 с.

79. Восток-Запад: Исследования. Переводы. Публикации.- М.: Наука, 1989. - Вып. 4. - 301 с.

80. Всемирное писание. Сравнительная антология священных текстов. - М.: Республика, 1995. - 592 с.

81. Гайденко, П.П. Эволюция понятия науки (XVII-XVIII вв.) / П.П. Гайденко. - М.: Наука,1987. - 447 с.

82. Гачев, Г. Образы Индии (опыт экзистенциальной культурологии) / Г. Гачев. - М.: Наука, 1993. - 389 с.

83. Генон, Р. Восток и Запад / Р. Генон; пер. с фр. Т.Б. Любимовой. - М.: Беловодье, 2005. - 234 с.

84. Генон, Р. Размышления об индуизме / Р. Генон. - М.: Олита, 2003. - 116 с.

85. Генон, Р. Традиционные формы и космические циклы; Кризис современного мира / Р. Генон; пер. с фр. Т.Б. Любимовой. - М.: Беловодье, 2004. - 304 с.

86. Генон, Р. Царство количества и знамения времени; Очерки об индуизме / Р. Генон; пер. с фр. Т.Б. Любимовой. - М.: Беловодье, 2003. - 480 с.

87. Гофман, А.Б. Традиция / А.Б. Гофман // Культурология. XX век: словарь / гл. ред. А.Я. Левит. - СПб.: Унив. кн., 1997. - 487 с.

88. Границы науки / РАН. Ин-т философии; отв. ред. Л.А. Маркова. - М., 2000. - 276 с.

89. Гриненко, Г.В. Сакральные тексты и сакральная коммуникация / Г.В. Гриненко. - М.: Новый век, 2000. - 448 с.

90. Гриненко, Г.В. Сакральные тексты и современная логика / Г.В. Гриненко // Полигнозис. - 1998. - №1. - С.117-131.

91. Гринцер, П.А. Древнеиндийская проза (Обрамленная повесть) / П.А. Гринцер. - М.: Вост. лит., 1963. - 268 с.

92. Гринцер, П.А. Древнеиндийский эпос. Генезис и типология / П.А. Гринцер. - М.: Наука, 1974. - 419 с.

93. Гринцер, П.А. Основные категории классической индийской поэтики / П.А. Гринцер. - М.: Наука, 1987. - 311 с.

94. Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири (XVIII - первая половина XIX в.) / М.М. Громыко. - Новосибирск, 1975. - 350 с.

95. Гуревич, А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства / А.Я. Гуревич. - М.: Искусство, 1990. - 396 с.

96. Гусева, Н.Р. Индуизм / Н.Р. Гусева // Наука и жизнь. - 1994. - №7. - С.78-84.

97. Гусева, Н.Р. Индуизм: История формирования. Культовая практика / Н.Р. Гусева. - М.: Наука, 1977.

98. Гусева, Н.Р. Многоликая Индия / Н.Р. Гусева. - М.: Мол. гвардия, 1971. - 255 с.

99. Гусева, Н. Религиозная обрядность в жизни индусской семьи / Н. Гусева // Мифология и верования народов Восточной и Южной Азии. - М.: Наука, 1973. - С.50-69.

100. Данге, Ш.А. История Индии от первобытного коммунизма до разложения рабовладельческого строя / Ш.А. Данге. - М.: Изд-во иностр. лит-ры, 1975. - 200 с.

101. Дахин, А.В. Феноменология универсальности в культуре / А.В. Дахин. - Н.Новгород: Изд-во Нижегор. гос. ун-та, 1995. - 146 с.

102. Дорошенко, Е.А. Зороастрийцы в Иране: ист.-этногр. очерк / Е.А. Дорошенко. - М.: Наука, 1982. - 133 с.

103. Древние цивилизации. - М.: Мысль, 1989. - 479 с.

104. Древность: Арии, Славяне. - М.: Палея, 1996. - 178 с.

105. Дубянский, А. Культура Востока глазами человека Запада / А. Дубянский // Азия и Африка сегодня. - 1984. - №6.

106. Дубянский, А.М. Ритуально-мифологические истоки древнетамильской лирики / А. М. Дубянский. - М.: Наука, 1989. - 235 с.

107. Дугин, А. Философия традиции / А. Дугин. - М.: Арктогея-Центр, 2002. - 331 с.

108. Дхармашастра Нарады / пер. с санскр. и коммент. А.А. Вигасина, А.М. Самозванцева. - М.: Вост. лит., 1998. - 256 с.

109. Дюмезиль, Ж. Верховные боги индоевропейцев / Ж. Дюмезиль; пер. с фр. Т.В. Цивьян. - М.: Наука, 1986. - 234 С.

110. Елизаренкова, Т.Я. О ведийской загадке типа брахмодья / Т.Я. Елизаренкова, В.Н. Топоров // Паремиологические исследования. - М.: Наука, 1984. - С.14-46.

111. Елизаренкова, Т.Я. Язык и стиль ведийских риши / Т.Я. Елизаренкова. - М.: Наука, 1994. - 315 с.

112. Ерасов, Б.С. Культура, религия и цивилизация на Востоке (очерки общей теории) / Б.С. Ерасов. - М.: Наука, 1990. - 205 с.

113. Заблоцка, Ю. История Ближнего Востока в древности (от первых поселений до персидского завоевания): [пер. с пол.] / Ю. Заблоцка. - М.: Наука, 1989 - 415 с.

114. Законы Ману / пер. С.Д. Эльмановича; пров. и испр. Г. Ф. Ильиным. - М.: Наука, 1960. - 361 с.