Бросит ли вновь Россия вызов Западу, зависит от того, будет ли складываться в ней общество таким же «отвлечённым» и «умышленным» образом, как прежде, или как-то иначе. Если оно растеряет свои ценности, пытаясь стать таким, каким его хочет видеть Запад, то не сможет модернизироваться. Русская культура уникальна. И модернизация должна сохранить эту уникальность, а не нивелировать её.

Россия никогда не станет частью западного политического сообщества. Чтобы понять это, достаточно взглянуть на её эмигрантов, насколько они отличаются от своего нового окружения, возьмём ли мы в качестве примера Герцена, покинувшего Россию в середине XIX в., или Иосифа Бродского, уехавшего на Запад в 80-х годах ХХ в. Столетие, отделяющее этих двух людей друг от друга, не влияет на их общую точку зрения, что Запад не обладает универсальной привлекательностью своего исторического завещания (равенство перед законом и т.д.). Хотя эти завещанные ценности действительно универсальны, Западу следует понять, что каждое общество должно найти их в своей собственной традиции, открыть их для себя.

3. Православие как резерв выживания российского общества и его развития

Сегодня Россия стоит на перепутье: упорствовать ли ей и дальше в своих попытках достучаться в «европейский дом» или круто повернуть в противоположном направлении. Можно ли ещё спасти в России «европейскую идею» и каким образом? Можно ли создать воодушевляющий образ другого европеизма, альтернативного тому, который деморализовал, а затем и дезориентировал Россию? В поисках ответа на этот вопрос обратимся к православной идее.

Для современной России проблема православного (греко-православного) наследия стоит необычайно остро по ряду причин.

Во-первых, это касается судеб распавшейся восточнославянской семьи, включающей Россию, Украину и Белоруссию. Все они поспешили расстаться друг с другом, устремившись в «европейский дом», но пока не нашли там ни приюта, ни признания. Соображения прагматического светского сознания, достигшие своей потребительской стадии, не способствуют объединению. Украинцев и белорусов тяготит великорусский шовинизм и империализм, а русских - экономические заботы в случае объединения. Показательно, что сторонники сепаратизма эксплуатируют при этом самые низменные чувства: алчность, ревность, ненависть, национальную нетерпимость. В этом смысле православные идеи могли бы перевести дискурс о славянском единстве в иную плоскость, затрагивающую основы исторического бытия.

Во-вторых, православная идея способствует выработке ответа на трудный вопрос, всё чаще задаваемый сторонниками независимого пути России: существует ли особая российская цивилизация, и если да, то на чём она основывается и чем скрепляется. Очевидно, что никакие доводы научного подхода, основанного на экономическом, технологическом, политическом анализе, на императиве информационного общества и т.п., не способствуют решению этого вопроса. Цивилизационная проблематика в своих основаниях является духовной и требует гуманитарного решения, учитывающего сакральные ценности культуры как основополагающие для будущего.

Долговременным суперэтническим общностям устойчивость сообщают религии. Для восточнославянской общности такой религией является православие. Поэтому лучшие консервативные умы России (например, К. Леонтьев), усматривающие в православии универсальную ценность, столь настойчиво предупреждали относительно попыток этноцентрического истолкования православной идеи и объявления ее национальным достоянием одних только русских или одних славян.

В-третьих, от православия сегодня многие ждут исцеления от болезни нигилизма, аморализма, апатии и уныния, неумения противостоять вызовам бездуховных сил, попирающих святыни и ценности в погоне за «успехом».

Особый интерес представляют отношения православия и пост-модернизма. Постмодернизм есть новейшее откровение Запада, предельное выражение его тотально разъедающей иронии. Российская интеллигенция ожидала, что процесс вестернизации явится «путём в цивилизацию». На деле этот процесс показывает, что пост-модернистская ирония в России обрела форму опасного кокетничанья с варварством. Никогда ещё волна аморализма и вседозволенности с такой силой не захлёстывала общество и не угрожала его духовному здоровью, как сегодня. Общество лихорадочно ищет резервы для отпора. Православие, бесспорно, является таким резервом, но для его использования предстоит осуществить гигантскую творческую работу внутри самого православия.

4. Судьба восточнохристианского дискурса в России и православный проект образования

Вспомним, что в православии был создан и развивался собственный тип и способ религиозно-философского мышления, своя автономная интеллектуальная традиция - восточнохристианский дискурс. Он отчётливо сложился у св. Максима Исповедника (VII в.) и с тех пор имел сложную и богатую историю. Восточнохристианский дискурс может быть определён в целом как синтез патристики и аскетики (где под аскетикой понимается, в первую очередь, исихастская традиция - духовная практика благодатного возведения к обожению).

Принципиальные позиции этого дискурса убедительно раскрывает развитая о. Георгием Флоровским православная теология культуры, вырастающая из неопатристического синтеза. Патристика как культурно-исторический феномен имплицитно уже несёт в себе элементы определённого типа культуры и просвещения. В рамках восточнохристианского дискурса с неизбежностью возникает своего рода «православный проект», задача создания собственной модели образования и просвещения. Очевидны два коренных отличия этой парадигмы от классической античной модели, сформировавшей западный дискурс: новая парадигма отражает примат опыта над чисто логическими построениями; она не может быть полностью секуляризованной.

Судьба восточнохристианского дискурса и «православного проекта» в России сложилась по-особому. Начальным этапом была, разумеется, трансляция дискурса из Византии - трансляция не вполне идентичная. Основу восточнохристианского дискурса совместно образуют парадигма обожения и парадигма освящения. Первая из них является главной и стержневой для православной духовности, но в реальной истории она отнюдь не всегда преобладала. Московская Русь, где возникло православное царство, обращала особое внимание на парадигму освящения. Более того, в России происходило беспрецедентное разрастание идеологии освящения, сакрально-ритуалисти-ческого подхода к реальности. В XIV-XVII вв. такие тенденции в России главенствуют, и Стоглавый Собор 1551 г. дает им санкцию церкви, проводя так называемую «догматизацию обряда». Так постепенно в облике русского православия побеждают черты крайнего ритуализма и обрядоверия. В таком виде оно, естественно, оказывается в прямой оппозиции к просвещению.

5. Христианское просвещение как попытка защитить европейскую идею в России

Разрыв между просвещением и православием стал кардинальным фактором русской культуры, одним из её главных конфликтов, воплотившимся в оппозиции Россия - Запад. Одним из ближайших следствий этого разрыва стал раскол: его отражения мы видим в противостоянии западников и славянофилов, в феноменах русского нигилизма, русского экстремизма и революционности.

Преодоление разрыва начиналось и протекало с трудом, постепенно обретая свои формы и далеко не всегда встречая поддержку иерархии синодальной церкви. Религиозно-философская работа, проделанная в начале XX в., была прервана Октябрьским переворотом.

Однако она была плодотворно продолжена в эмиграции. Опыт русской диаспоры по-новому подтвердил, что поиски православной модели просвещения неотделимы от задачи раскрытия византийской формы восточнохристианского дискурса - то есть патристического метода, аскетической антропологии и паламитского богословия.

Пройдя две языческие стадии (большевистскую и либеральную), нам необходимо вернуться к делу, начатому представителями русского религиозно-философского возрождения. Русской интеллигенции сегодня предстоит взять на себя роль клира и даже роль нового иночества. И чтобы продолжать дело просвещения, интеллигенция должна придать своему просвещению забытую византийскую, православную форму. Эта форма не столько способствовала утверждению инструментального знания, сколько формировала духовное зрение, обращённое к внутреннему миру человека, направляла внимание на самого человека.

Сегодняшняя работа на ниве христианского просвещения в постсоветской России должна учитывать опыт эмиграции и новый положительный опыт. Обретя верную перспективу, мы должны видеть, что историей православия нам завещаны не слабости и падения, а устремлённый ко Христу и обожению восточнохристианский дискурс - и с ним ждущий своего часа проект православной парадигмы христианского просвещения.

Таким образом, современный дискурс о православном наследии может быть понят как попытка защитить европейскую идею не с позиций догматического европеизма, готового всех перевоспитать в духе вестернизации и не способного к самокритике, а с позиций критического европеизма, осознающего тупики современного развития и готового участвовать в мировом конкурсе альтернативных проектов.

В начале XXI в. переоценка русской культуры остаётся, как и прежде, центральным вопросом для безопасности Запада. Если из-за чрезмерного и наивного энтузиазма по поводу модернизации мы, русские, откажемся от того, что делает нашу культуру столь отличной от других, это будет не в интересах ни России, ни Запада. Остановка развития, разумеется, тоже опасна. В обоих случаях главный урок, который следует извлечь из 70-летней коммунистической истории, состоит в необходимости отказаться от «переделки» русского человека.

Мы сами оцениваем свои ценности, но ещё больше ценим уважение других. Но уважение надо завоевать. России это не удавалось - за исключением того несчастного периода, когда западные деятели культуры посещали Москву в советскую эпоху, чтобы увидеть коммунистическое будущее в действии или восхититься стойкостью и мужеством русских людей во Второй мировой войне. До некоторой степени Россия всё ещё живёт этими воспоминаниями. Перед её народом стоит уникальная задача - впервые стать уважающей себя нацией, и при этом менее озабоченной тем, чтобы завоёвывать уважение других. Вместо того, чтобы восстанавливаться в статусе великой державы, наша страна должна заняться построением великого общества и тем снискать уважение других. Для этого нужно обратиться к самой себе и искать собственного спасения вместо того, чтобы стремиться спасать других.

Ольга В. Андреева*^* Андреева Ольга Валентиновна, к.и.н., доцент кафедры теории и истории международных отношений, Российский университет дружбы народов.. РУССКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ЦЕРКОВЬ: СОВРЕМЕННЫЙ ВЗГЛЯД НА ТОЛЕРАНТНОСТЬ

В начале третьего тысячелетия, когда религиозные системы остаются духовным стержнем бытия земных цивилизаций, важнейшим фактором успешного развития и межкультурного взаимодействия выступает отношение человека к представителям других культур и религий. Нетерпимость к инакомыслию, к иным системам мировоззренческих ценностей в условиях широчайшего распространения насилия в современном мире ставит под угрозу выживание человечества. В этой связи несомненно актуальным является обсуждение проблемы толерантности. В задачу данного исследования входит постановка названной проблемы и общая характеристика современного взгляда Русской православной церкви на толерантность.

Философско-догматическое осмысление проблемы толерантности (первоначально исключительно как веротерпимости) и жаркие дискуссии по этому поводу наблюдаются в Русской православной церкви на протяжении двух веков. В ХIХ в. важный вклад в ее решение внесли такие видные представители богословской мысли, как А.М.Бухарев (архимандрит Феодор), С.С.Гогоцкий, В.Д.Кудрявцев-Платонов, архиепископ Никанор (Бровкович), И.М.Скворцов и др. В 1899-1900 академическом году впервые для слушателей Петербургской духовной академии архимандритом Сергием Страгородским (впоследствии Святейшим Патриархом) был прочитан специальный курс лекций на тему «Отношение православного человека к своей церкви и к инославию». В несколько переработанном виде часть этих лекций публиковалась их автором в 10-е гг. ХХ в.,1 а впоследствии - в изданиях Московской Патриархии.2 Сегодня представителями Русской православной церкви в духовных и светских аудиториях читаются специальные курсы и отдельные лекции по сравнительному религиоведению, где затрагиваются нравственные основы отношения к инославию.

Из всего многообразия дискуссионных проблем главнейшими являются, во-первых, возможность распространения заповеди о любви к ближнему на иноверцев и, во-вторых, наличие либо отсутствие теологических оснований для экуменического движения. Обсуждение первой проблемы опирается на понимание истины христианства как теории о бытии и Боге, как системы, развитой умом человека, и как описания действительной жизни, от века бывшей в Боге и привнесенной в мир Иисусом Христом. Заповеди Иисуса Христа для православного христианина являют основу его нравственной жизни. Поведенческий императив христиан основывается на двух заповедях: первая взята из главных заповедей Иисуса Христа - «возлюби ближнего твоего, как самого себя»;3 вторая завершает известную Нагорную проповедь - «любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас».4 Комментируя новозаветный канон, протоиерей Н.Вознесенский справедливо отмечал в книге «Христианская жизнь», что закон ветхозаветный смотрит на внешность поступков человека, а новозаветный смотрит на сердце человека, на внутренние его побуждения. «В ветхозаветном законе человек повиновался Богу - как раб своему господину, в Новом завете - он стремится к тому, чтобы повиноваться ему, как сын повинуется любимому отцу…»5

Следовательно, «идеальный» христианин не только подчиняется заповедям, но и исходит из своего внутреннего опыта, уверен в истине свободно, на том основании, что непосредственно сознает и опытно участвует в этой истине. Отсюда выводятся два нравственных императива. Первый - христианин любит всякого человека как Образ и Подобие Господа на земле. Второй - всякий представитель инославия, как бы далек ни был он от православной церкви, всегда останется для «идеального» христианина предметом духовного попечения. Христианину свойственно «всем быть вся», признавать «самую последнюю крупицу истины», если она есть у человека, чтобы посредством этой крупицы быть понятным своему идейному оппоненту и «спасти хотя некоторых».6

Но такое понимание заповедей Иисуса Христа есть идеал, на практике редко осуществимый. Так, упомянутый выше Сергий Страгородский отмечал, что большинство людей лишь отчасти живут по вере и лишь отчасти принадлежат церкви. Внутреннее чувство истины не слышно им с такой непосредственной ясностью, и вера для них - нечто внешнее, некоторое правило, наложенное на их волю. Поэтому и отношения их к своей вере и церкви не будут так живы, а вместе с тем и отношение их к инославию будет уже не то. Сообразно со своим духовным складом, следуя своим симпатиям и прочему, такие «полуцерковные» люди могут быть настроены или консервативно, или либерально.

Консерватор верен своему вероисповеданию как знамени (в том числе и как знамени борьбы против инославия), поскольку одно умственное и, в некоторой степени, насильное признание истины, без внутреннего переживания в себе, без осуществления в жизни не дает полной уверенности и спокойствия духа. Всякая новая мысль, а тем более прямое отрицание его официальной веры, будут ему страшны и, как страшные - ненавистны. Вместо пастырской благожелательности у такого человека в отношении к инославию будет господствовать фанатизм, желание прогнать и уничтожить прежде, чем доводы противника поколеблют нетвердые основания его полуверы. Нельзя ожидать от таких людей желания как-нибудь войти в положение инославных, открыть в них что-нибудь хорошее и посредством этого найти для них мост к истине. Сам не разумея сердцем истины и зная ее только по внешним признакам, человек оценивает другое исповедание только внешне: согласно оно с буквой православия или не согласно. Наглядной иллюстрацией консервативного сознания выступает, в частности, книга «Наша вера. Православие и мировые религии», изданная по благословению преосвященного епископа Ипполита в 2003 г.

Её авторы - Н.В.Васильев, С.М.Смирнов и И.Г.Федоров - считают, что современный мир вступил в новую «постхристианскую» эру. «Теперь, - утверждается в книге, - на одном полюсе мира - православная вера, Православие и Православная Церковь Христова, а на другом - все нехристианские религии, все неправославные «христианские» веры, атеисты и все их приверженцы».7 Авторы полагают, что во главе объединяющихся «нехристианских» сил стоят римо-католичество во главе с папой и экуменизм, чья истинная цель - «объединение всех религий и вер в одну вселенскую универсальную религию антихриста».8

Подобные утверждения оскорбительны для римо-католиков и для протестантских лидеров экуменического движения, поскольку и первые, и вторые представляют деноминации христианства и их проповедническая и миротворческая деятельность направлена на утверждение идеалов Евангелия, оправдание искупительной миссии Иисуса Христа и христианской нравственности. Абсолютно необоснованным выглядит тезис авторов книги о том, что «издатель, вдохновитель и руководитель экуменизма и современного католичества, - он один… дирижер, возглавляющий этот процесс, - диавол».9 Подобные высказывания в начале ХХI в. вызывают сожаление.

Однако именно такие позиции ряда православных деятелей способствуют формированию консервативных церковных движений. Стратегия их деятельности определяется следующим образом: «поднять щит православной веры»; выкинуть из нее язычество; очистить православное самосознание от западной, католической, экуменической лжи; отвергнуть религиозный глобализм, или экуменизм, во всех его проявлениях; наконец, отказаться от всех противных Богу «обменов опытом», «учебных программ», «научных конференций» и прочих религиозных совместных мероприятий с западными «христианами»-неоязычниками.10

Стремление монополизировать истину могло бы быть похвальным, если бы оно было выстрадано и завоевано добрыми деяниями и нравственным учительством. На практике подобная стратегия опирается на ряд ложных посылок. Во-первых, сознание верующего не может быть одновременно «языческим» и православным, поскольку это разные системы мировоззренческих ценностей, соответствующие определенным этапам развития человеческих сообществ. Мировые религии, вырастая из языческих корней, отрицают язычество самим фактом своего распространения в масштабах земной цивилизации.

Во-вторых, непонятно, о какой лжи католиков и экуменистов идет речь, в данном случае нет ни примеров, ни доказательств. Следовательно, лозунг о лжи - демагогический прием, не имеющий под собой оснований.

В-третьих, понятие «религиозный глобализм» также не получило пояснений. Если же исходить из представления, что все мировые религии, христианство в том числе, потому и называются мировыми, что глобальны и надэтничны по характеру, то и православие относится к глобальной религиозной системе. Пожалуй, две центральные идеи догматического сознания равнозначны как в различных христианских деноминациях, так и в других мировых религиях: первая - единство и уникальность Бога в Его различных проявлениях; вторая - особое предназначение и богоподобие человека как сущего, имеющего в себе от Бога особые духовные субстанции. Иными словами, догматика мировых религий делает их глобальными по характеру мировоззренческими системами. Знание догматики мировых религий снимает отрицательное значение понятия «религиозный глобализм».

Наконец, в век Интернета, диалога между цивилизациями и совместного поиска путей выживания всего человечества невозможно отказаться от общения с представителями других религиозных групп и гражданами иных стран. Мир стал слишком маленьким, чтобы жить в нем не общаясь. Диалог и общение - единственный императив совместного бытия на одной планете, одновременно это и единственный путь постижения истинного знания друг о друге. Ложные посылки лишь делают нереализуемой стратегию, на них основанную.

Противоположны консерваторам церковные либералы, проявляющие безразличие к вероисповедным особенностям. Они лишены фанатизма консерваторов, их отношение к инославию более мягкое. Либералы выступают против взаимной ненависти представителей разных вероучений, особенно христианских. Дело богословской науки, по их мнению, должно состоять не в том, чтобы отстаивать тонкости вероисповедания, но указывать на общий смысл и почву в исполнении закона Христова, напоминая, что христианство - не схоластика, а жизнь. Задача единения людей - конечно, вполне христианская. Однако, по мнению Русской православной церкви, либералы, не имея в себе сознания христианской истины, самое дело единения ставят на «совершенно ложную почву». Они стараются сгладить, стушевать существующие различия между исповеданиями, представить их неважными, случайными. Из вполне законного стремления к «соединению всех» в итоге получается воззрение на догматическое учение как на нечто несущественное для спасения. В такой ситуации люди ищут не истины, а только наибольшего удовлетворения своей религиозной потребности. Как видим, ни консерваторы, ни либералы в полной мере не соответствуют представлениям православной церкви об «идеальном» христианине.

Несмотря на продолжающиеся дискуссии о толерантности, Русская православная церковь участвует в экуменическом движении на международном и региональном уровнях. Понятно, что церковь вынуждена находить компромиссы во взаимоотношениях с рядом инославных церквей. Одновременно приходится констатировать отсутствие ясных границ допустимых компромиссов и программы действий, что, на наш взгляд, обусловлено неразработанностью философско-богословской концепции отношения церкви к современному миру и, в частности, к инославию. По меньшей мере странно выглядит апелляция митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла (Председатель Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата) к трудам испанского социального мыслителя Хосе Ортеги-и-Гассета и австрийского философа Карла Поппера с целью философского обоснования отношения к миру Московской Патриархии в программной статье «Обстоятельства нового времени. Либерализм, традиционализм и моральные ценности объединяющейся Европы».11 Вместе с тем митрополит Кирилл справедливо считает, что разрушение национально-культурной и религиозной идентичности народов неизбежно приведет к «оскудению полноты мира Божия, его унификации и в конечном итоге гибели». Он призывает церковь и верующих «адекватно реагировать как на позитивные, так и на явно негативные аспекты процесса глобализации».

Вопрос, однако, в том, что считать позитивными, а что негативными аспектами процесса и какова возможная реакция церкви и верующих. Патриарх Алексий II в июльском 2004 г. Послании по случаю 250-летия со дня рождения Серафима Саровского призвал верующих к разумному отношению к меняющемуся миру. «Мы не можем изолироваться от других народов, религий и культур, пресечь свободно идущие информационные потоки, - констатировал Алексий II. - …Открытость каждого народа многоразличному Божию миру и готовность к диалогу с ним принесут достойные плоды только в том случае, если этот народ сумеет сохранить присущий ему культурно-исторический и духовный облик».12 Такой взвешенный подход делает честь Патриарху и находится в русле основных дискуссий по поводу участия России в современных мировых процессах. Сохранение собственных религиозно-культурных ценностей и национальной идентичности большинство государств мира считают единственно возможным условием выживания.

Позиция Патриарха получила поддержку Архиерейского Собора в октябре 2004 г. Собор одобрил внешнюю деятельность церкви в межправославных отношениях, в межхристианских и межрелигиозных связях, в том числе в рамках Межрелигиозного Совета России и создаваемого Межрелигиозного Совета СНГ. Главная задача, как её определили участники Собора, - сохранение духовно-церковных традиций, самостоятельности Русской православной церкви, а также активное взаимодействие с миром.13 Совершенно очевидно, что отношение к толерантности как философско-богословскому посылу и каждодневной практике церковной жизни во многом определяет сегодня будущее как самой церкви, так и её многомиллионной паствы.

ГЛАВА III. РЕЛИГИОЗНАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ В СОВРЕМЕННОМ ГОСУДАРСТВЕ И ГРАЖДАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ

Священник Игорь Выжанов*^* Священник Игорь Выжанов, секретарь Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата по межхристианским отношениям.. ДИАЛОГ РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ И КАТОЛИЧЕСКОЙ ЦЕРКВЕЙ ГЛАЗАМИ ПРАВОСЛАВНЫХ

В последний год диалог Русской православной и Католической церквей приобрёл новизну и стал привлекать внимание. За предыдущие пять лет, на протяжении которых мне довелось заниматься отношениями с Римско-католической церковью в Отделе внешних церковных связей Московского Патриархата, я уже начал уставать от повторения одних и тех же слов о проблемах, существующих между нашими церквами в России и в других странах СНГ. Это проблема прозелитизма, проблема миссионерской деятельности католического духовенства в России и странах СНГ среди традиционного православного населения, украинская проблема, то есть конфликты между греко-католиками и православными в Западной Украине. И все это повторяли и повторяли. И даже официальные встречи между иерархами иногда напоминали мне пинг-понг, то есть у вас - это, а у нас - вот это. Так продолжался обмен аргументами, шарик от одной стороны перескакивал к другой, и, собственно говоря, никто при этом не выигрывал.

В феврале 2004 г. состоялся визит кардинала Каспера в Москву. Кардинал Каспер является председателем Папского совета по содействию христианскому единству, который занимается вопросами межхристианского диалога. В ходе этого визита было принято решение о создании совместной рабочей группы по рассмотрению и урегулированию проблем, существующих между Русской православной и Римско-католической церквами. Эта рабочая группа состоит из трёх представителей с каждой стороны. С православной стороны комиссию возглавляет заместитель председателя Отдела внешних церковных связей протоиерей Всеволод Чаплин. Ваш покорный слуга входит в её состав. Третий член комиссии, священник Иоанн Лапидус, впоследствии был направлен в зарубежный приход в Южной Африке. Сейчас это место вакантно, но мы, безусловно, найдем сотрудника, который заменит отца Иоанна. С католической стороны в рабочую группу входят священник Игорь Ковалевский, генеральный секретарь Конференции католических епископов России, священник Иосиф (или Юзеф) Май, сотрудник Папского совета по содействию христианскому единству, и мирянин Жан-Франсуа Тири, директор Духовной библиотеки. Эта московская общественная организация занимается в основном книгоиздательством.

В 2004 г. состоялись два заседания комиссии: 5-6 мая и 22-23 сентября. На этих заседаниях мы рассматривали конкретные проблемы. В открытом, честном диалоге обсуждались конкретные случаи, требовавшие разъяснения. Второе, сентябрьское заседание было почти целиком посвящено выезду на места. Мы посетили католические приюты для детей, которые, с нашей точки зрения, представляют проблемы. Мы всё посмотрели, обсудили, беседовали там с людьми, общались с детьми. Потом мы всё это обсудили в рамках нашей группы. Таким образом был дан старт нашей работе - работе очень непростой, но интересной и нужной. И я считаю это действительно событием года. Если бы составлялся рейтинг событий религиозной жизни (как это делают в политике, экономике или шоу-бизнесе), я бы назвал это знаменательным событием.

Что же положило начало созданию группы? Это было признание со стороны кардинала Каспера, других представителей Римско-католической церкви самого факта наличия проблемы прозелитизма. Ранее католическая сторона отрицала проблему прозелитизма, как мы её называли со своей православной стороны. Нам говорили, что такой проблемы вообще не существует. И вот в феврале 2004 г. официальным представителем Католической церкви впервые было признано наличие проблемы, которую предстоит обсуждать уже в конкретных терминах. Таким образом, произошёл определенный базовый, идейный сдвиг. Прежде были прекрасные заявления со стороны Римско-католической церкви и даже существовал документ Папской комиссии Pro Russia (издан в 1992 г.), определявший принципы пастырской работы католического духовенства в странах СНГ. Читая этот документ, мы, официальные представители Православной церкви, были готовы и сейчас готовы подписаться под каждым его словом.

Затем последовали официальные заявления, которые произносились католической стороной и во время визита кардинала Каспера, и в ходе работы комиссии. Отец Игорь Ковалевский говорил, что Рим не рассматривает Россию в качестве миссионерской территории, что нет такой стратегии у Католической церкви. Этому можно только радоваться. Однако некоторые случаи вызывают беспокойство. Их, вероятно, можно назвать перегибами на местах. И мы не можем закрывать на это глаза.

На первом заседании рабочей группы 5-6 мая мы представили католической стороне подборку материалов, которая отчасти состояла из сообщений средств массовой информации о различных сторонах деятельности католического духовенства в России, а частью - из обращений епархий Русской православной церкви в Отдел внешних церковных связей, в которых была выражена озабоченность теми или иными действиями католического духовенства в России. В мае были представлены материалы, поступившие к нам из Мурманской и Новосибирской епархий. Правящие архиереи обращаются к нам и говорят: «Вот то-то и то-то произошло у нас. Пожалуйста, выясните на официальном уровне, с чем это связано». Аналогичные материалы были представлены по Украине и другим странам СНГ - Казахстану, Узбекистану, где русскоязычное население сталкивалось с такими действиями католического духовенства, которые вызывали обеспокоенность православных.

На втором заседании, сентябрьском, мы вначале также рассмотрели отдельные случаи, а потом, как я уже сказал, посетили конкретные места. Работа строилась по такому принципу: в первый день мы собирались на «католической» территории - в Институте Фомы Аквинского, который находится в Москве недалеко от метро «Бауманская», а во второй день - на «православной» территории - в Паломническом центре Московского Патриархата в гостинице «Университетская». Несмотря на деловой, идейный накал заседания носят дружеский характер и, как правило, завершаются дружеским, братским общением за трапезой, которую в первый день устраивают у себя католики, а потом мы организуем у себя.

В ходе второго сентябрьского заседания представитель Ватикана, Римской Курии в рабочей группе, священник Иосиф Май, будучи человеком эмоциональным, сказал: «Что вы нам тут представляете газетные вырезки? Это несерьёзно. Покажите сообщения с мест, из епархий, исходящие от ваших архиереев, которые располагают сведениями из первых рук». Отец Иосиф опередил события, потому что мы уже разослали запрос в епархии каждому конкретному архиерею с просьбой сообщить, есть у него такие проблемы или нет, как обстоит дело с православно-католическими отношениями в его епархии. На данный момент представители почти всех епархий Русской православной церкви прислали свои ответы, так что у меня стол завален их сообщениями. Часть этих писем состояла буквально из пяти строк и сводилась к констатации: «Нет никаких проблем». Но некоторые представляют собой аналитические записки объёмом в несколько страниц, на которых изложены возникшие конкретные проблемы. Вот над этими-то проблемами мы и будем работать.

За рамками работы нашей комиссии осталась ситуация на Украине. Там возник большой комплекс проблем, и они не стоят на месте, а, к сожалению, сдвигаются отнюдь не в положительном направлении. Это объясняется прежде всего действиями украинских греко-католиков. Мы знаем, что они обращались в Рим с просьбой предоставить им статус патриархата. Но, принимая во внимание мнение всех православных церквей, Его Святейшество Папа Римский Иоанн Павел II, насколько я знаю, отложил решение этого вопроса. Хотя такой статус Украинской греко-католической церкви предоставлен не был, сохраняются планы руководства этой церкви перенести свою главную кафедру из Львова в Киев. Львов - это Галичина, Львовская, Ивано-Франковская и Тернопольская области, где большинство населения принадлежит к этой церкви. Однако руководство церкви хочет переехать в Киев, где уже строится греко-католический кафедральный собор. Одновременно создаются Греко-католические экзархаты в Восточной и Южной Украине.

Так что проблемы остаются, и говорить о них необходимо, потому что иначе это будет не толерантность, а лицемерие. Если мы будем говорить друг другу только добрые слова и при этом держать за пазухой камень, ничего хорошего это не даст. Недавно мне довелось участвовать в конференции, которая проходила в итальянском городе Тренто. В конференции принимало участие в основном католическое духовенство. Я рассказал о проблемах, существующих между нашими церквами в России, затронув и вопрос о перспективах развития наших отношений. Ко мне потом подходили католические священники. Они благодарили за искренний разговор. Поэтому мы не должны скрывать друг от друга реально существующие проблемы.

Я читал выступление православного верующего на встрече, где позиция Русской православной церкви подверглась жёсткой критике. Там были произнесены примерно такие слова: «Отец Всеволод Чаплин предлагает оставить бездомных детей на улице. Пусть они лучше погибнут, пропадут, чем станут католиками в католическом приюте». Но ведь это упрощение нашей позиции. На самом деле ничего подобного никто не предлагает. Речь идёт только об урегулировании наших отношений, о том, чтобы мы договорились о правилах поведения в отношении друг друга. И мне кажется, что работа нашей комиссии имеет большие перспективы.

Недавно знакомый итальянский католический священнослужитель задал мне вопрос: «Ну скажи, что нам сделать, чтобы разблокировать отношения с Русской православной церковью? Вот мы иконы вам привезли, оказываем материальную помощь. Ну, что вам ещё надо?» Я ответил: «Работает специальная комиссия. Там об этом и ведётся разговор». «Да как вы там работаете? - не унимался мой собеседник. - Сделаете шаг вперёд, а потом два шага назад». Между тем именно так, шаг за шагом продвигаясь вперёд и иногда отступая, мы придём к искомому согласию. Уверен, что придём.

Я - оптимист, потому что только кропотливая совместная работа, а не какие-то жесты могут разблокировать наши отношения в этом плане. Проблемы между нашими церквами существуют не из-за того, здесь ли находится икона Казанской Божией Матери или в Риме. Проблема состоит не в этом, а в миссионерской работе католического духовенства, которая вызывает недоумение у православных.

Хотя тема нашей конференции - толерантность, я бы вывел тематику православно-католического диалога за рамки этого блока. Здесь речь идёт не о толерантности. Не надо упрощать ситуацию. Это не позиция «дубовых и нетолерантных» православных, которые не хотят терпеть в России «хороших и открытых» католиков просто потому, что они - другие, что они - католики. Нет. Это вопрос урегулирования отношений между очень близкими церквами, имеющими общие корни апостольского христианства и схожие представления по многим вопросам, в частности, по вопросам экклезиологического понимания, понимания церковных структур. В определённой мере это скорее напоминает если не ссору, то выяснение отношений в семье.

Я хотел бы даже сказать одну парадоксальную вещь. Может быть, и хорошо, что эти проблемы существуют. Это значит, что мы не безразличны друг другу, что мы, как церкви, действительно всерьёз рассматриваем друг друга. А это, безусловно, так, потому что перед нами лежит огромное поле для сотрудничества на европейском и мировом уровне. Мы вместе выступаем или, по крайней мере, должны выступать по вопросам этики, биоэтики, абортов, эвтаназии, по вопросам моральных, традиционных, христианских ценностей в жизни современной Европы. Но для того, чтобы наше совместное, единое выступление было эффективным, нужно устранить недоразумения и недомолвки, существующие в наших отношениях. И я надеюсь, что это в конце концов произойдёт.

Священник Игорь Ковалевский*^* Священник Игорь Ковалевский, генеральный секретарь Конференции католических епископов России.. ДИАЛОГ КАТОЛИЧЕСКОЙ И РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВЕЙ ГЛАЗАМИ КАТОЛИКОВ

Прежде всего, сама постановка проблемы такова: православно-католический диалог. Об этом много говорят, об этом много пишут, много спекулируют, но - что мы здесь имеем в виду? Ведь само это понятие - широкоаспектное.

Можно понимать диалог в богословском смысле. Такой диалог начался после раскола 1054 г. В той или иной форме он велся почти постоянно. Это и Флорентийский собор. Это и уния, понимавшаяся тогда как один из способов воссоединения Западной и Восточной Церквей. Это и поиски взаимопонимания между двумя конфессиями. Особенно, конечно, он активизировался после Второго Ватиканского собора. И в богословском аспекте диалог продолжается, причем достаточно интенсивно. Достаточно вспомнить хотя бы обсуждение формулировки филиокве в Символе веры об исхождении Святого Духа от Отца и Сына в латинской традиции - с выводом о том, что на самом деле она соответствует греческой традиции об исхождении Святого Духа от Отца и что это вопрос - скорее лингвистический, чем богословский. На этот счет имеются соответствующие документы Ватикана.

Можно говорить также о диалоге в вопросах экклезиологии, т.е. учения о церкви. Действительно, наши конфессии - почти одинаковые. Почти, но всё-таки не во всем. Всё-таки мы разные конфессии, хотя и близки друг к другу.

И, наконец, существует еще одна плоскость диалога, которая в настоящий момент в большей степени волнует общество, - практическая. Именно практический аспект диалога призван формировать религиозную толерантность, проблемам которой посвящена сегодняшняя конференция. А что такое эта толерантность? Она не заключается в отказе от собственных убеждений или от их выражения. Толерантность заключается в отказе от любых средств подавления иных взглядов, от несправедливого к ним отношения, от их уничижения. То есть толерантности присущ элемент активности.

В этом смысле можно понять отца Игоря Выжанова. Когда он выступал, кому-то показалось, что он говорил не очень толерантно. Но толерантность предполагает существование элемента активности и не противоречит идее распространения собственных убеждений. По этимологии толерантность - это несение тягот. Святой Павел говорил: «Несите тяготы друг друга». Вот где выражена библейская идея толерантности. Нести тяготы человека, убеждения которого я не разделяю, с кем я могу не соглашаться, но чьи тяготы все же несу. В этом и заключается идея толерантности как сосуществования и человеческого общежития.

В этом контексте становится, наверное, более ясной цель православно-католического диалога - совместно свидетельствовать в духе толерантности о христианских ценностях - ценностях, многие из которых у нас общие, несмотря на различия. Этот диалог не имеет целью соединение двух церквей - всё-таки не надо быть наивным. Речь идёт о другом - о совместном свидетельстве о том, что нас объединяет. В частности, о христианских и, в более широком плане, о религиозных ценностях.

Каковы трудности, связанные с этим диалогом? Одна из главных трудностей - это внутренние проблемы каждой из наших церквей. Невозможен плодотворный межрелигиозный диалог без решения внутренних проблем каждой конкретной конфессии. Как известно, автокефальных православных церквей - пятнадцать. И диалог между Римом и Москвой, т.е. между Римской католической и Русской православной церковью строится совсем не так, как между Римской католической и Константинопольской. Кроме того, мы знаем, что существуют проблемы в диалоге между Московским Патриархатом и Константинопольским, между Константинопольской церковью и Элладской и т.д.

То же самое можно сказать и о Римской католической церкви. У нас, выражаясь светским языком, более сильная вертикаль власти, и, тем не менее, внутренние проблемы и в Римской католической церкви также существуют. Есть сторонники более открытых диалогов с православием и с другими конфессиями, но есть и противоположное мнение. И следствием этого является то, что отдельные представители конкретных конфессий очень часто публично, в том числе через средства массовой информации, высказывают свою частную точку зрения по этим вопросам, а не официальную точку зрения своих конфессий. Это бывает в католической среде, но это же бывает и в среде православной. И это значительно затрудняет диалог.

Вторая проблема - это проблема терминологии. В частности, мы должны определиться в понимании таких слов как прозелитизм, миссионерство, миссионерская деятельность, каноническая территория. Разное их понимание создает недоразумения и мешает нашему сотрудничеству.

Третья трудность - более общего характера. К сожалению, религиозная культура вообще с трудом воспринимает идею толерантности. Это надо признать. Опять-таки не надо быть наивными. С одной стороны, толерантность, как я сказал, имеет глубоко христианские, библейские корни. Она должна быть присуща религиозному человеку. Однако религиозная культура всё-таки не воспринимала её длительное время, веками. Сейчас толерантность является главным инструментом уже в другой, либеральной культуре. И это задача всех конфессий. Думаю, не ошибусь, если скажу, что на самом деле все религии и все конфессии (а здесь собрались представители разных вероисповеданий) в той или иной степени грешат отсутствием толерантности.

Таковы главные трудности в диалоге, - в частности, в диалоге между Римской католической и Русской православной церквами, на которые я бы хотел обратить ваше внимание.

А теперь несколько слов относительно православно-католических отношений в Российской Федерации. Рабочая группа, о которой говорил отец Игорь Выжанов, была создана для урегулирования отношений между Римской католической и Русской православной церквами здесь, в Российской Федерации. Другими словами, границы компетенции нашей рабочей группы - это Российская Федерация. Православная сторона выразила нам свою обеспокоенность, озабоченность ситуацией на Украине, в других странах СНГ. Однако в сферу компетентности рабочей группы рассмотрение этих проблем не входило. Если говорить об Украине, то моя точка зрения заключается в том, что там главная проблема - это проблема православия, а не католичества или греко-католичества. Православие на Украине - конфессия большинства. Но оно расколото на три церкви. Именно это обстоятельство обостряет межконфессиональные отношения в украинском государстве.

Наша рабочая группа, конечно же, не была и не является трибуналом, где судят Римскую католическую церковь. Да, дискуссии у нас живые, порой достаточно эмоциональные. Однако нельзя представлять дело таким образом, будто нас обвиняют, а мы пытаемся как-то оправдаться. С другой стороны, это и не механизм давления на Ватикан с целью добиться пересмотра его восточной политики и основополагающих документов. Целью нашей рабочей группы является выработка некоего кодекса поведения обеих конфессий на основании исследования конкретных случаев, которые из-за недопонимания, недоразумения, отсутствия взаимной информированности могут быть интерпретированы как прозелитическая деятельность.

Проблема наших взаимоотношений - это проблема обеих конфессий, а не только Римской католической церкви, которая в настоящее время создаёт, например, приют для детей. Это проблема и Русской православной церкви тоже. Отсутствие информированности, отсутствие - до сегодняшнего, по крайней мере, момента - надлежащего механизма информирования друг друга и надлежащего сотрудничества привело к тому, что некоторые случаи воспринимаются неадекватно представителями РПЦ. Православная сторона признала, в частности (и владыка Кирилл это подчёркивал, а отец Игорь только что повторил), что у Католической церкви нет стратегии прозелитизма на территории России.

Мы не рассматриваем Россию как миссионерскую страну. Россия - не Новая Гвинея, где надо провозглашать Евангелие. Россия - это христианская страна с преимущественно православным населением. Но в то же время это страна многоконфессиональная, многонациональная, где проживают представители и других религий, других мировоззрений, в том числе католическое меньшинство. Мы здесь составляем меньшинство. И цель присутствия Католической церкви в России - это не миссионерская деятельность в узком каноническом смысле, а исключительно пасторское окормление католического меньшинства. Однако, с другой стороны, каждому христианину присущ дух миссионерства в более широком смысле - богословском. Это связано с заповедями Иисуса. Каждый христианин должен своей жизнью свидетельствовать о своих религиозных ценностях. Это также идея толерантности. Мы, христиане различных конфессий, мусульмане, иудеи, буддисты живём рядом. Но тем не менее каждый из нас, если он действительно верует, даёт свидетельство своей веры, свидетельство своих религиозных ценностей. И это не противоречит идее толерантности.

Мы не хотим, чтобы отношения между нашими церквами основывались на принципах конкурентной борьбы - так, как это часто представляют в светских средствах массовой информации. Мы хотим, чтобы они основывались на факте существования двух церквей-сестёр - сестёр, у которых сохранена апостольская преемственность, церквей, которые с богословской точки зрения действительно очень близки друг к другу и готовы участвовать в совместных благотворительных, просветительских проектах.

Центр «Духовная библиотека», который был торжественно открыт в минувшую пятницу, является свидетельством такого совместного проекта. В его работе активно участвует и Русская православная церковь. Мы налаживаем процесс информирования как местных православных владык, так и Отдела внешних церковных связей о социально значимых проектах Католической церкви. И я надеюсь, что наша рабочая группа будет способствовать не только стабилизации отношений между двумя конкретными конфессиями (в конце концов по большому счёту это наше внутреннее дело, наша межцерковная этика), но прежде всего совместному свидетельству о религиозных ценностях в современном мире в духе настоящей толерантности, т.е. несению тягот друг друга. Я на это надеюсь.

Роман А. Силантьев*^* Силантьев Роман Анатольевич, к.и.н., исполнительный секретарь Межрелигиозного совета России, секретарь-координатор исполкома Межрелигиозного совета СНГ.. МЕЖРЕЛИГИОЗНЫЕ СОВЕТЫ РОССИИ И СНГ

Благодарю вас за приглашение и возможность выступить. С вашего позволения я расскажу о современном состоянии межрелигиозного диалога в России с точки зрения Межрелигиозного совета России и Межрелигиозного совета СНГ.1

Когда мы выступаем на международных конференциях, мы всегда с гордостью говорим, что в области межрелигиозного сотрудничества наша страна не только не уступает западным странам, но и значительно их превосходит. Мы говорим о том, что с нашей точки зрения эпоха толерантности в наших отношениях уже прошла. И сменилась эпохой братского сотрудничества.

Толерантность - вообще вещь довольно ненадёжная. Например, в Голландии по отношению к мусульманам всегда была толерантность, т.е. терпимость. Голландцам не нравилось, что на их территорию пришло много иммигрантов, которые принесли свои обычаи. Но, следуя политкорректности, голландцы терпели их присутствие до того момента, пока не случилось известное убийство Тео Ван Гога. И сейчас они требуют запретить въезд мусульманским иммигрантам на территорию Голландии. Ясно, что толерантность в нашем понимании очень быстро сменяется ненавистью к «чужим», как только рамки политкорректности перестают существовать. Поэтому, с нашей точки зрения, следует стремиться не к толерантности, а к искренней дружбе между представителями различных религиозных традиций.

В нашей стране такая дружба существует. Она была заложена сначала в досоветское, а затем в советское время, когда безбожная власть в равной степени угнетала все религии. Перед лицом общей опасности сплотились духовные лидеры православного христианства, ислама, иудаизма и буддизма. Они совместно противостояли общей угрозе, помогали друг другу. Причем не только морально, но и материально.

В новейший период, в условиях переоценки ценностей и многих вызовов, которые потрясают наше общество, это сотрудничество сохраняется и приумножается. В 2004 г. на Втором межрелигиозном миротворческом форуме был создан Межрелигиозный совет СНГ. Не секрет, что между странами СНГ отношения часто бывают весьма прохладными. Например, отношения России и Грузии, России и Эстонии, Армении и Азербайджана. А в случае Армении и Азербайджана это даже незаконченная война. Но духовные лидеры этих стран сохранили те отношения, которые сложились ещё в советское время, и продолжают поддерживать сотрудничество.

На упомянутый мной межрелигиозный миротворческий форум приехали духовный лидер мусульман Азербайджана Аллахшукюр Паша-заде, духовный лидер армянской общины Верховный католикос Гарегин II, грузинский патриарх, большинство муфтиев Средней Азии и большинство представителей высшего священноначалия Русской православной церкви. На этом форуме был создан Межрелигиозный совет СНГ, который призван сохранить то хорошее, что осталось во взаимоотношениях между духовными лидерами, и, помимо этого, быть дополнительным элементом сближения в отношениях между государствами.