Поскольку гносеология и социальная философия теснейшим образом связаны друг с другом (гносеология и социальная философия взаимно обусловлены), теоретико-познавательные решения, на первый взгляд, весьма далекие от общественной жизни, на самом деле имеют прямое отношение к социальному действию. Например, если в процессе познания мы опираемся лишь на чувства и разум, то и наше поведение будет обусловлено только двумя познавательными способностями; если же к ним добавить интуицию, то наше поведение будет обусловлено уже тремя познавательными способностями, и это уже будет не одно и то же (если нам интуиция что-то подсказала, мы вполне можем довериться ей, а не чувствам и разуму). С другой стороны, личные или общественные интересы оказывают воздействие на процесс познания, когда, например, идеи, ценности ставятся выше истины. Таким образом, всё то, что имеет место в общественной жизни людей, в том числе конфликты, сказывается на процессе познания, на истине. Назовём это «общественной причиной» (социальной, политической, экономической) религиозных конфликтов.

Итак, в общей сложности мы выделили три причины религиозных конфликтов: биологическую, гносеологическую и общественную. Теперь обратимся к поиску того, какими должны быть способы устранения конфликтов, возникающих по этим причинам. Так как причины обуславливают следствия, то, следовательно, устранение конфликтов (следствий) невозможно без устранения их причин.

Самой трудной из названных причин является «биологическая причина», потому что она связана с природой человека. Изменить же природу людей не так-то просто. С научной (эволюционной) точки зрения для этого могут потребоваться многие сотни, тысячи, а то и миллионы лет. С религиозной точки зрения это можно сделать гораздо быстрее (посредством покаяния, исповеди, при помощи благодати Божией). Однако главная проблема состоит в том, что лишь немногие согласны на то, чтобы изменить свою природу. Подавляющее большинство людей, хотя и мечтают о всеобщей любви, мире, справедливом обществе и т.п., считают себя вполне добрыми, миролюбивыми, респектабельными и изменяться не хотят или, по крайней мере, не видят в этом необходимости. Например, практически каждый человек признает наличие у себя грехов, но когда вопрос встаёт об избавлении от них, отказывается это сделать. Лишь некоторые (даже не половина) способны на такой шаг. Воистину сказано: легче спуститься с горы, чем подняться в гору.

По сравнению с «биологической причиной» другая, «гносеологическая причина» легче поддается устранению. Во-первых, необходимо исходить из того, что споры и дискуссии по гносеологическим, теоретико-познавательным вопросам не должны оказывать какого-либо отрицательного воздействия на личные отношения между людьми, будь то верующими или неверующими. Во-вторых, надо признать, что наши знания о Боге неполны, а потому представления о Нём и вера в Него, во всяком случае в настоящее время, не могут быть одинаковыми у всех верующих. В-третьих, если то или иное вероисповедание утверждает, что существует загробная жизнь, обретение которой закладывается в ходе земной жизни человека, то по большому счету нет никакой принципиальной разницы в том, кто какую веру исповедует (главное в таком случае - исполняет ли конкретный верующий заповеди, которые, кстати, у большинства современных религий совпадают). В-четвёртых, монополизм в делах веры, истины неприемлем, и потому наше государство и в особенности наша Русская православная церковь должны отказаться от идеи воплощения в жизнь тех принципов государственно-церковных отношений, которые господствовали в Российской империи до 1905 г. Наше общество сегодня является плюралистическим в отличие от монистического общества того времени; поэтому реализация канувшей в лету модели государственно-церковных отношений неизбежно усилит конфликты на религиозной почве.

Наконец, существует ещё «общественная причина». В отличие от других причин она устанавливает пределы толерантности. Как справедливо подчеркнул в своём выступлении депутат Государственной Думы В.И. Черепков, мы не можем быть толерантными к наркомании, пьянству, убийствам, воровству и т.п. Компромисс в данном случае недопустим.

Исходя из задачи устранения религиозных конфликтов, большое внимание должно уделяться воспитанию толерантности прежде всего в семьях верующих. Религиозная терпимость при этом в обязательном порядке должна быть связана с этнической терпимостью, и необходимо активизировать межконфессиональный диалог, уняв экстремистов, которые имеются во всех конфессиях.

Исходя из сказанного, какие шаги следовало бы предпринять в первую очередь? Во-первых, необходимо, чтобы каждый понимал, что религиозные конфликты нельзя устранить, не удалив их причины. Во-вторых, нужна добрая воля каждого, готовность к изменению самих себя, к преображению своей природы (в свою очередь это приведёт рано или поздно к преобразованию всего общества). В-третьих, необходимо донести веротерпимость до каждого соотечественника через родителей, друзей, священнослужителей, национальных лидеров, через богословскую, философскую и научную литературу, посредством проповеди, публикаций в средствах массовой информации и т.д. В-четвёртых, необходимо совместно решать религиозные, социальные, политические, экономические и иные проблемы на основе заповедей любви, веротерпимости, уважения «чужого», «чужой» точки зрения.

Николай В. Шабуров*^* Шабуров Николай Витальевич, профессор, директор Центра изучения религий Российского государственного гуманитарного университета.. РЕЛИГИОЗНАЯ ТОЛЕРАНТНОСТЬ ЕЩЁ НЕ СТАЛА НОРМОЙ

Для большинства религий толерантность не характерна, и в религиозных традициях довольно мало места для толерантности. В данном случае я не имею в виду священные тексты, потому что, в конечном итоге, это вопрос герменевтики, и мне представляются крайне наивными попытки дискредитировать священные тексты путем извлечения из контекста каких-либо цитат. Но существует многовековая, если не сказать - тысячелетняя герменевтическая традиция толкования этих текстов, во многом снижающая их «нетолерантный» потенциал. Поэтому какие-либо выводы о толерантности или нетолерантности той или иной религии следует делать, опираясь не на цитаты из священных текстов, а скорее на всю традицию в целом.

Надо сказать, что сейчас мы сталкиваемся с существенным дефицитом толерантности. Хорошо, что мы собираемся, обсуждаем эти вопросы, прекрасно, что на первое заседание нашей конференции пришли представители религиозных конфессий. Хорошо, что существует Межрелигиозный совет, хотя непонятно, почему в его состав не были приглашены инославные христиане и религиозные меньшинства. Очевидно, что толерантность понимается этим советом довольно своеобразно: свою задачу он видит прежде всего в том, чтобы отделить овнов от козлищ. Я не думаю, что это можно назвать толерантностью.

Попытаемся спуститься на другой уровень и посмотреть на то, что происходит в нашей стране среди значительной части людей, в том числе среди значительной части верующих. Мы обнаружим, что даже в тех случаях, когда лидеры конфессий говорят о толерантности, на их слова обращают мало внимания - тем более, что мы имеем дело с двойным стандартом: одни речи произносятся на межконфессиональных форумах или конференциях и совсем другие слова адресуются представителям собственной конфессии. Мне кажется, что уважаемые духовные лидеры не прилагают всех усилий для преодоления нетолерантности, фобии в собственных рядах, внутри собственной конфессии. Выходит, что мусульмане, христиане и евреи могут заседать в одном собрании, но когда мы видим литературу, продаваемую в большей части православных храмов Москвы, то обнаруживаем большое количество брошюр и книг, не только не проникнутых толерантностью, но, напротив, скорее возбуждающих ненависть. Здесь продаются «Протоколы сионских мудрецов», продаются брошюрки, содержащие грубые нападки на католиков, протестантов и т.д. С этим не борются. Более того, многие из этих изданий содержат благословение того или иного иерарха. В ответ на недоуменные вопросы по этому поводу слышишь, что невозможно уследить за каждым храмом, за каждым церковным лотком и что благословения иерархов появляются в этих изданиях без их ведома. Однако ни один авторитетный церковный деятель не осудил подобного рода литературу. Можно привести и другой пример: среди православных верующих распространено убеждение в ритуальном характере убийства царской семьи. Примечательно, что синодальная комиссия, изучавшая этот вопрос, пришла к заключению, что расстрел царской семьи ни в коей мере не был ритуальным убийством. Однако заключение этой комиссии не было опубликовано; во всяком случае, значительной части православных верующих оно не известно.

Мне бы не хотелось, чтобы мое выступление было воспринято как односторонняя критика Православной церкви, потому что подобными вещами грешат и представители других конфессий. Все приведенные выше примеры связаны с Русской православной церковью, поскольку она занимает лидирующее положение среди религий и конфессий, представленных в России.

Возникает вопрос: с чем это связано? Конечно, во многом нетерпимость - это наследие последних десятилетий, наследие советского периода, который привел к упадку религиозной культуры. В последнее время всё чаще звучат выступления, в которых делаются попытки богословского оправдания религиозной нетерпимости. И надо сказать, что порой эти рассуждения выглядят достаточно убедительными. В самом деле, в рамках монотеистических религий воля Бога обладает абсолютным авторитетом. Если исходить из этого, то всякого рода права человека на свою автономную позицiю представляются гораздо менее значимыми, чем, скажем, воля Бога, отражённая либо в священных текстах, либо в традиции. Конечно, здесь опять можно говорить о герменевтике: можно указать на то, что многие конфессии мучительно вырабатывали культуру толерантности и, более того, нашли определенные богословские аргументы в её пользу. Развитие веротерпимости в Европе во многом является следствием Реформации и, в частности, связано с развитием протестантского богословия. Ведь веротерпимость выросла именно на почве протестантизма, но далеко не сразу, поскольку отцы-основатели Реформации терпимостью не отличались. В этом парадокс развития идей Реформации. Просвещение также способствовало развитию культуры толерантности, но надо помнить, что и Реформация, и Просвещение имели место лишь в западной традиции.

Надо отдать должное Католической церкви, которая до середины XX в. отличалась нетерпимостью и принципиально её обосновывала, но в XX столетии нашла в себе силы пересмотреть свою позицию и, более того, найти теологические аргументы в пользу толерантности.

Есть ли подобный потенциал у православия? Вопрос остаётся открытым. Необходимо осознать, что альтернативы толерантности нет, потому что сохранение враждебности ко всему чужому опасно и для нашей страны, и для всего мира. Может быть, стоит указать и на то, что неприятие религиозной позиции того или иного человека, неприятие взглядов той или иной конфессии может сочетаться с признанием равноправия конфессий в юридическом смысле. На меня произвёл впечатление один пример из романа английской писательницы XIX в. Джордж Элиот «Мельница на Флоссе». Роман был написан около 1860 г., но действие происходит на рубеже 20-х - 30-х гг. XIX в. Он не имеет никакого отношения к религиозной проблематике, но вскользь в нём упоминается, что в 30-х гг. XIX в. парламент принял закон, снимающий определенные ограничения с католиков в Англии. Это решение вызвало очень бурные споры в английском обществе. В романе написано, что об этом говорили на улицах и в лавках. И многие очень боялись католиков, поскольку считали, что если дать свободу католикам, то они сразу отдадут Англию во власть Папы Римского и начнут жечь своих противников. Любопытно замечание, что особенно много об этом говорили диссидентские проповедники, т.е. представители радикальных протестантских пуританских направлений. В своей проповеди один из них сказал следующее: «С одной стороны, католикам должно иметь политические права, с другой - им должно гореть в геенне огненной» (Элиот Д. Мельница на Флоссе. М.-Л., 1963. С. 142). Таково сочетание теологического неприятия и осознания всеобщности гражданских прав. Мне кажется, что даже такого понимания до сих пор не хватает в нашем обществе.

Мне не хочется заканчивать своё выступление на этой ноте. Я просто хотел бы призвать всех присутствующих не успокаиваться. Даже если лидеры конфессий говорят друг другу приятные слова, это ещё не означает, что в нашем обществе всё благополучно.

Виктор И. Черепков*^* Черепков Виктор Иванович, член Комитета Государственной Думы РФ по безопасности.. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ИЗМЕРЕНИЕ ТОЛЕРАНТНОСТИ

Что такое терпимость и когда наступает тот предел, при котором терпимость становится бессмысленной?

В молодости я решил, что буду делать только добро. Казалось, что в жизни я должен быть плюшевым, пушистым, всеми любимым и уважаемым. Однако на деле одни считают меня замечательным человеком, для других я - невероятный злодей, враг номер один. Я не сразу понял, почему так получается. Для того, чтобы защитить кого-то, обязательно требуется борьба. Как в природе - тот, кто защищает овцу от волка, для волка становится врагом. Однако мягкость и жёсткость - две стороны одной медали. Я мечтал, чтобы в мире не было войны, чтобы мир был без границ. Если бы вы знали, как я радовался, когда Европа объединялась мирно, и как я скорбел, когда между бывшими союзными республиками возникало непонимание в тех вопросах, которые ещё вчера казались абсолютно ясными, а таможни, погранзаставы росли, как грибы.

Я хотел бы привести некоторые цифры. Большинство из них - официальные, часть взята из средств массовой информации. На фоне этих цифр посмотрим, что же сегодня реально происходит у нас в стране, чего стоит борьба, чего стоит терпимость, а затем перейдем к заключению, что же нам делать, в каком направлении двигаться, чтобы решить кричащие сегодняшние проблемы.

Миллион двести тысяч человек сидят в тюрьмах. Среди них всего двадцать процентов тех, кто должен сидеть в тюрьме. Остальные занесены туда злодейкою судьбой, обстоятельствами дикости в правовом беспределе, и к ним должна быть применена другая мера наказания. Многие попали в тюрьму из-за провокаций или злонамеренных действий тех, кто должен следить за соблюдением законности. Один миллион двести тысяч - это в среднем семнадцать процентов взрослого населения страны - или отсидели, или находятся под следствием, или отбывают условное наказание. Сколько семей ранено этим явлением? Почему это происходит? Потому, что самая главная академия - это жизнь, где готовят к самой главной профессии на земле - быть человеком. А сама жизнь, окружающая этих ребят, та обстановка, в которой они живут, пропаганда насилия в кино, на телевидении и в других средствах массовой информации толкают их на этот путь, заставляют звереть.

Сегодняшняя конференция - архиважное мероприятие с точки зрения познания тех реалий, которые нас окружают, и поиска выхода из критической ситуации в мире нравственности.

В советские времена в год у нас к высшей мере наказания (расстрелу) суды приговаривали около ста человек. При этом Совет Европы не принимал нас в Европейский Союз. За прошлый год сто двадцать тысяч человек убито в квартирах, подъездах, машинах и на улицах. Статистика наших официальных органов занижена наполовину. Только по данным судмедэкспертизы за последний год похоронено восемьдесят тысяч неопознанных трупов. Кто они? Эти цифры можно уточнить - мне очень хотелось бы быть неправым и хотелось бы видеть эти цифры меньшими. Но проблема эта есть и становится всё больше и больше.

Совсем недавно мы удивлялись, что у нас миллион беспризорных детей. Сегодня статистика говорит о двух - двух с половиной миллионах. Что происходит?

Многие цифры, конечно, шокируют. Возможно, следующая цифра также завышена, но она приводится в средствах массовой информации: шестьдесят тысяч без вести пропавших за год. Пятьдесят одна тысяча покончивших жизнь самоубийством, причём среди них растет число учащихся старших классов.

Официальная статистика: за последние десять лет мы потеряли девять миллионов граждан России. Посмотрите на кладбища и увидите, сколько памятников родители ставят своим детям. Почти полмиллиона молодых людей мы теряем в год в условиях суровой и дикой действительности. В прошлом году тридцать семь тысяч умерло от алкогольного отравления. Почти семьдесят тысяч скончались от передозировки наркотиков. Если вспомнить, что у нас на учёте пять миллионов наркоманов, то цифра не кажется такой уж нереальной. И это тоже молодые ребята. Я уж не говорю, сколько погибло в Чечне, сколько от неуставных взаимоотношений, сколько - после пересчёта рёбер в милиции и сколько - после избиения до полусмерти на улице (но якобы по причине пневмонии).

Можно ли это терпеть, какова должна быть наша терпимость и где проходит граница нашей толерантности по отношению к власти?

По данным Мосгордумы, в Москве семнадцать тысяч детей занимаются проституцией. Детей, содержащихся в интернатах, семьсот двадцать тысяч по стране. Это больше, чем после Великой Отечественной войны.

Вот тут измерение терпимости достигает того предела, когда гражданское общество, если оно является таковым, должно было бы давным-давно взорваться. Но поскольку в России никогда - ни в советские времена, ни сейчас - не было и нет гражданского общества, а значит, нет и естественного противовеса тому, что делает власть, последняя наглеет от безнаказанности, а народ разобщён на разные конфессии, на разные движения, на красных и белых и не способен влиять на ситуацию. Здесь не борьба религий должна быть. Когда я слышал, как представители христианских конфессий спорят между собой только потому, что одна из них устраивает приюты для детей (пусть в соответствии со своими обрядами), я не мог этого понять. Есть огромный фронт работ, и если все религиозные конфессии начнут заниматься приютами, то и этих усилий всё равно будет недостаточно.

Давайте посмотрим на те проблемы, которые порождают события в Чечне. Когда там производят «зачистки», я не могу понять (хотя сам я - капитан первого ранга, военный), для чего это делается. Никакие генералы и маршалы никакими «зачистками» не смогут решить проблему отношений в Чечне. Каждая «зачистка», каждая бомба порождает всё новых и новых людей, которые уходят в горы или надевают пояса шахидов. Там нужны не генералы, там нужны величайшие умы, уважаемые, мудрейшие, представители как мусульман, так и всех остальных конфессий, и их совместные усилия должны быть направлены на построение мира. Нужны не «зачистки» территории, а очищение сознания человеческого. Только тогда можно избавиться от всего того, что мы имеем на сегодняшний день.

Советские времена со своим атеизмом оставили определенный след в среднем и старшем поколениях. Не всегда суду Божьему подвержены были эти люди. Но были подвержены суду гражданскому, уголовному, административному и просто суду общества. Пусть не всегда эффективному, но тем не менее. Теперь, когда наши суды работают не по кодексу, а по прейскуранту и когда не все подвержены суду Божьему, на замену этой пустоте приходит другой суд. Мы своим терпением породили то, что сегодня от беззакония без суда и следствия гибнут люди. Этого нельзя больше допускать. Наша задача, в том числе задача сегодняшнего форума - достучаться до сознания каждого гражданина нашего общества и в первую очередь до органов власти, у которых в руках весь инструментарий.

Мне хотелось бы, чтобы результаты сегодняшней конференции дошли до сознания огромного числа учёных - членов нашего научного сообщества, представителей интеллигенции. Они являются трансляторами идей, новых подходов, благодаря которым преобразуется мир. Они должны поднять эту проблему на более высокий уровень и довести до сознания большинства. Конечно, следовало бы использовать самые современные средства массовой информации. Но средства массовой информации, средства стабилизации превратились сегодня в средства «дебилизации», растления общества.

Мне хотелось бы, чтобы присутствующие здесь религиозные деятели забыли о межконфессиональных разногласиях и выступили консолидирующей силой и фундаментом, опираясь на который можно было бы решить многие проблемы. В том числе, например, проблему взаимоотношений общества и милиции. Потому что структура, которая должна защищать нас, зачастую вызывает противоположные чувства и стала опасностью для общества.

Мне хотелось бы, чтобы после окончания этого очень важного мероприятия мы не остановились, а пошли дальше и, возможно, создали какой-то, пусть небольшой, орган, координационный совет, который мог бы продолжить начинания, родившиеся здесь благодаря усилиям организаторов, уважаемых представителей различных конфеcсий и учёных.

ГЛАВА II. ПРОБЛЕМА ТОЛЕРАНТНОСТИ В МИРОВОЙ И РОССИЙСКОЙ ИСТОРИИ

Анатолий А. Красиков*^* Красиков Анатолий Андреевич, д.и.н., профессор, Институт Европы РАН.. ЕВРОПА МЕЖДУ НАСИЛИЕМ И ТОЛЕРАНТНОСТЬЮ

Раннее христианство категорически отвергало убийство человека человеком, следуя библейской заповеди «не убий» и одному из ключевых положений Нагорной проповеди Христа: «Блаженны миротворцы». Первый Вселенский собор (325) принял постановление, в котором говорилось: «Благодатию призванные к исповеданию веры и первый порыв ревности явившие и отложившие воинские поясы, но потом, аки псы, на свою блевотину возвратившиеся… таковые 10 лет да припадают к церкви, прося прощения, по трилетнем слушании Писания в притворе».1

Отношение христиан к насилию и войнам стало меняться после того, как их церковь не только обрела свободу проповеди, но и превратилась в государственную. Светские владыки сделали все, чтобы использовать новую религию в своих корыстных целях для оправдания насилия над собственными подданными и агрессивных войн против соседних стран. Оглядываясь назад, мы обращаем внимание прежде всего на выдающиеся достижения христианской культуры и государственности - достижения, которые привели к созданию того, что именуется «современной цивилизацией». Но было бы ошибкой закрывать глаза на большое зло, причинённое якобы во имя Бога одними христианами другим христианам, а также инаковерующим и неверующим людям.

Второе тысячелетие новой эры начиналось в Европе с трагических событий поистине глобального характера. В 1054 г. произошло разделение христианства на католичество и православие. Папа Римский и Патриарх Константинопольский взаимно предали друг друга анафеме и объявили каждый свою церковь единственной носительницей благодати Божией, а другую, соответственно, средоточием ереси. Следствием этого события стала многовековая вражда, которая не раз приводила к сведению счётов на полях сражений регулярных армий, а также к коллективным и индивидуальным актам террора.

Прошло девять столетий, прежде чем Папа Павел VI и Патриарх Афинагор подписали (7 декабря 1965 г.) совместную декларацию, в которой оповестили весь мир о своём решении «изъять из памяти и среды церковной акты отлучения».2 Провести это решение в жизнь в полной мере оказалось, однако, не так-то просто. Самая крупная и влиятельная из автокефальных (самостоятельных) православных структур современного восточного христианства - Русская православная церковь - практически немедленно отмежевалась от позиции Константинопольского Патриархата, заявив устами своего тогдашнего предстоятеля Алексия I: «Богословского значения для всей Полноты Святой Православной Церкви этот акт, по нашему мнению, не имеет».3

Ещё одним трагическим событием начала второго тысячелетия стал крестовый поход западных христиан на Ближний Восток (1096-1099). «Жестокость и бессмысленные кровопролития, - констатирует известный католический исследователь дон Романо Скальфи, - характеризуют и этот крестовый поход, и все остальные».4 А середина тысячелетия пришлась на «реконкисту» - войну испанских католиков с маврами-мусульманами, которые владели Пиренейским полуостровом с первой половины VIII в. Когда же в 1492 г., в год открытия Колумбом Америки, мусульмане были окончательно побеждены, их поставили перед выбором: перейти в христианство или покинуть страну. Такой же выбор был предложен евреям, чья религиозная свобода при власти мусульман под вопрос не ставилась.

С этого момента Испания надолго стала оплотом государственного терроризма, освящавшегося знаменем католичества. Согласных креститься иноверцев постоянно подозревали в неискренности, окружали тотальным шпионажем и сжигали на кострах. Та же участь была уготована «ведьмам» и «еретикам» - действительным или мнимым вероотступникам. Эпидемия погромов быстро распространилась за пределы Испании, побудив многих потенциальных жертв бежать от христиан на территорию, занятую наступавшими с востока на Европу войсками Оттоманской империи.5 Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан напомнил в этой связи, что в течение длительного времени государство оттоманов было «прекрасным примером культурного и этнического плюрализма, из которого мы можем до сих пор извлечь немало уроков».6

Средневековая инквизиция свирепствовала не только в Европе, но и в только что открытой тогда Америке. Правда, уже в то время внутри церкви нашёлся смелый человек - епископ Лас Касас, который отверг официальный тезис об «изначальной греховности индейцев» и осудил насилия, сопровождавшие их обращение в католичество, как преступление. Однако его книга-дневник 300 лет находилась в испанских архивах на специальном хранении и лишь относительно недавно стала доступна исследователям. В дни юбилейных торжеств по случаю 500-летия успешной экспедиции Колумба папа Иоанн Павел II совершил поездку в Доминиканскую республику, чтобы, подчеркнув значение евангелизации американского континента, одновременно осудить террор колонизаторов.

Не успели погаснуть костры инквизиции, как на христиан обрушилась новая беда - религиозные войны, прокатившиеся по Европе в середине второго тысячелетия после того, как 31 октября 1517 г. католический священник и библеист Мартин Лютер прибил к воротам храма в германском городе Виттенберг листовку с осуждением продажи папами индульгенций - отпущения ими грехов верующих за деньги. Антипапское движение быстро приняло массовый характер. Протестанты выступали уже не только против индульгенций. Они вообще отрицали право церкви на посредничество между Богом и человеком.

Новый раскол породил очередную волну насилия и террора, практиковавшегося в равной степени всеми конфликтующими сторонами.7 Военные действия в Центральной Европе приостановились лишь на какое-то время после заключения в 1555 г. Аугсбургского религиозного мира, который предоставил право выбора религии монархам. Именно тогда был провозглашён принцип: «cuius regio eius religio» («чья страна, того и вера»), означавший, что вместо одного - католического - единомыслия отныне вводились несколько, каждое из которых должно было неукоснительно соблюдаться подданными сделавшего за них свой выбор монарха.8

Передышка в религиозных войнах не покончила, однако, с междоусобной борьбой внутри отдельных стран, где конфликты между христианами различных конфессий стали перерастать в подлинные гражданские войны. Так, во Франции одним из самых драматических эпизодов ее истории стало массовое убийство гугенотов (протестантов) в «ночь длинных ножей» на праздник св. Варфоломея 24 августа 1572 г. Начавшиеся в Париже убийства продолжались несколько дней в провинции, в том числе в Лионе, Орлеане, Руане и других городах страны. Их жертвами оказались около 30 тысяч человек.

В другой части Европы в непосредственной близости от православной Московии религиозный фактор был использован соседними католическими государствами - Литвой и Польшей (с 1569 г. - своего рода конфедерацией с выборным королем) для достижения собственных корыстных целей. Они пытались закрепить контроль над территориями, которые до переноса столицы православного восточнославянского княжества сначала во Владимир, а затем в Москву входили в состав Киевской Руси. На участие в дележе киевского наследства претендовали и турки-мусульмане, разгромившие в середине XV в. Византийскую империю и распространившие свою власть на Балканы, Ближний Восток и Северную Африку.

В этой обстановке 9 октября 1596 г. в один день в городе Брест на Буге состоялись два православных собора, один из которых провозгласил унию (переход Украинской церкви под омофор Папы Римского при сохранении православной церковной обрядности), а второй - предал противников униатства анафеме. Так родилась проблема, которая до сих пор подпитывает напряжённость в отношениях между Русской православной и Римско-католической церквами.9

Официальный историк русского православия митрополит Макарий отмечает в своем многотомном труде, что уния не была бы введена без решительного участия польско-литовского короля Сигизмунда III, однако тут же добавляет, что этот монарх «был самым сильным», но «не главным виновником унии»: идея перехода под омофор Папы Римского, пишет он, родилась внутри самой Украинской церкви, которая переживала в то время тяжёлый кризис идентичности.10

Разгул церковно-государственного насилия царил и в других странах Европы. На протяжении нескольких веков практически повсеместно там шла «охота на ведьм». Женщин, обвинённых в колдовстве, подвергали пыткам, после чего сжигали. Тяжёлая участь ожидала интеллектуалов, осмеливавшихся подвергать сомнению средневековые представления об устройстве вселенной. Одним из самых известных проявлений борьбы с научным знанием стало сожжение на костре в Риме ученого монаха Джордано Бруно в 1600 г.

Недолго продержался и мир между государствами. Возобновившиеся в 1618 г. в Центральной Европе войны продолжались до середины XVII в., и лишь в 1648 г. был подписан Вестфальский мир, который лишил, наконец, светских правителей права определять вероисповедную принадлежность своих подданных. С принципом «чья страна, того и вера» к западу от российской границы было, наконец, покончено. Сначала в этой части континента, а затем и повсеместно (за исключением России, которая оставалась бастионом официального единомыслия до конца ХХ в.).

Нетерпимость к инакомыслящим и религиозные войны, которые залили кровью и разорили всю Европу, подорвали доверие европейцев не только к организационным структурам обеих конфессий, но и к религии вообще. В массовом сознании религия и её отдельные носители стали восприниматься как единое целое. Наступала новая эпоха европейской истории - эпоха Просвещения, которая породила целую когорту интеллектуалов-антиклерикалов. Место религиозной нетерпимости во многих европейских странах заняла нетерпимость по отношению к религии и носителям религиозных взглядов.

Быстрая секуляризация общества подвигла представителей Римско-католической церкви и протестантских объединений на поиск путей к нормализации взаимоотношений как между собой, так и со светским обществом. Первыми шаг навстречу католикам сделали протестанты. С середины XIX столетия свободная проповедь РКЦ была разрешена в целом ряде стран, где протестанты обладали статусом государственной или господствующей религии. А сто лет спустя, после II мировой войны, осознание чудовищности физического и морального насилия над людьми воплотилось в разработке целого комплекса национальных и международных правовых норм.

Протестанты и в этом случае выступили первыми за признание естественных прав человека. Именно под их влиянием были разработаны основополагающие международно-правовые документы, в том числе Устав Организации Объединенных Наций (1945), Всеобщая декларация прав человека (1948) и Европейская конвенция о защите прав человека (1950). В 1948 г. был создан Всемирный совет церквей (ВСЦ), куда вошли представители протестантских организаций либерального направления и поместных православных церквей: Константинопольской и ряда других с самого начала, Русской (РПЦ) - с 1961 г.11 Католики также были приглашены в ВСЦ, но ограничились статусом наблюдателя.

В том же направлении эволюционировала и РКЦ. Избранный в 1958 г. на папский престол Иоанн XXIII начал с того, что дал указание изменить тексты двух молитв, которые оскорбляли религиозные чувства мусульман и иудеев. Он созвал Второй Ватиканский собор (1962-1965) - высшее собрание епископов РКЦ, которое проводится в среднем один раз в сто лет, - задав тон его работе, а незадолго до кончины в 1963 г. опубликовал важный догматический документ - энциклику «Pacem in Terris» («Мир на Земле»), в которой обратил внимание на возникновение в мире принципиально новой ситуации в связи с тем, что последние научные открытия и их практическое применение в военных целях ставят под вопрос само выживание человечества.

Окончательное официальное отмежевание от религиозной нетерпимости католиков произошло в 1965 г. при следующем Папе Павле VI. Принятая собором и утвержденная понтификом «Декларация Церкви об отношении к нехристианским религиям» («Nostra aetate») разворачивает буквально на 180 градусов тот курс, которому РКЦ следовала в данном вопросе на протяжении многих веков. Декларация начинается с указания на необходимость обращать внимание прежде всего на то, что объединяет людей и что ведёт их к совместному общению. Далее подчёркивается, что Католическая церковь не отвергает ничего из того, что истинно и свято в других религиях. «Она с искренним уважением рассматривает тот образ действия и жизни, те предписания и учения, которые, во многом отличаясь от того, чего она придерживается и чему учит, всё же нередко доносят луч Истины, просвещающей всех людей».12

Отдельный параграф Декларации посвящён мусульманам, к которым «церковь относится с уважением», памятуя о том, что «они ценят нравственную жизнь и высоко чтят Бога». Ключевое положение документа, касающееся взаимоотношений между последователями двух наиболее распространённых в мире религий, гласит: «Хотя в течение веков между христианами и мусульманами возникали немалые разногласия и вражда, Священный Собор призывает всех предать забвению прошлое и искренне стремиться ко взаимопониманию, а также совместно оберегать и поддерживать ради всех людей социальную справедливость, нравственные ценности, мир и свободу».13

В следующем параграфе содержится напоминание о том, сколь велико духовное наследие, общее христианам и иудеям. И «хотя иудейские власти и их приверженцы настояли на смерти Христа, однако то, что было совершено во время Его страстей, не может быть огульно вменено в вину ни всем жившим тогда иудеям, ни иудеям современным». Поэтому «иудеев не следует представлять ни отверженными Богом, ни проклятыми».

Не забыли отцы собора и о тех преследованиях, которым последователи иудаизма на протяжении веков подвергались нередко с благословения, а то и по прямому указанию христианского, в том числе католического священноначалия: «Церковь, осуждающая (отныне - А.К.) всякие гонения на кого бы то ни было, памятуя об общем с иудеями наследии и движимая не политическими соображениями, но духовной любовью по Евангелию, сожалеет о ненависти, о гонениях и обо всех проявлениях антисемитизма, которые когда бы то ни было и кем бы то ни было направлялись против иудеев».14

На последней сессии собора была принята Декларация о религиозной свободе, которая признаёт право выбора религии за каждым конкретным человеком. Не менее сенсационным результатом собора стало обещание «всеми силами стараться предуготовить то время, когда по общему согласию всех стран можно будет полностью запретить любую войну».15

В документе, который называется «Пастырская Конституция о Церкви в современном мире» («Gaudium et Spes»), напомнив о «непреходящем значении естественного права народов и его универсальных принципов», РКЦ заявила: «Действия, сознательно им противоречащие, а также приказы, предписывающие совершать такие действия, являются преступными, и слепое послушание не может извинить тех, кто эти приказы исполняет… И напротив, нужно в высшей степени одобрять мужество людей, не боящихся открыто сопротивляться тем, кто отдает подобные приказы».16 Столь ясного и смелого ответа на призыв, содержащийся в Нагорной проповеди Христа, история христианства ещё не знала.

Стратегическая линия, намеченная Вторым Ватиканским собором, неуклонно проводилась в жизнь и дипломатическим ведомством Государства Град Ватикан, которое, как известно, является субъектом международного права, участвует в статусе наблюдателя в деятельности Организации Объединенных Наций, принимает участие в международных конференциях и поддерживает дипломатические отношения с государствами всех континентов (сегодня их число приближается к 180).17

Особенно большую активность дипломатия Папы развернула в связи с начавшимся вскоре после окончания II мировой войны и продолжающимся до наших дней арабо-израильским конфликтом на Ближнем Востоке. Известный ученый-ватиканист Сильвио Феррари выделяет три основные цели, которые в течение всего этого времени Ватикан преследовал в этом регионе, добиваясь прекращения там актов террора и вооруженной конфронтации в целом. Это 1) обеспечение присутствия христиан на святой для них земле, 2) сохранение там и прежде всего в Иерусалиме исторических ценностей, принадлежащих всему человечеству, и 3) создание условий для окончания так или иначе связанных с кровавыми событиями в Палестине других конфликтов на Ближнем Востоке и в других местах земного шара.18

Казалось бы, стратегия антитеррора, разработанная римо-католиками в конце ХХ века, уже сама по себе могла рассматриваться как существенный вклад в решение одной из самых острых проблем человечества на перевале, разделяющем второе и третье тысячелетия. Однако помимо стратегии в этот поистине судьбоносный период истории требовалась и тактика, способная устранить препятствия психологического характера, всё ещё остающиеся на пути к сотрудничеству всех людей доброй воли.

Такой тактикой, по мнению следующего Папы Иоанна Павла II (октябрь 1978 - апрель 2005), должно было стать «очищение памяти» человечества от наслоений, вызванных ошибками и преступлениями минувших веков. Добиться же очищения невозможно без полного и искреннего покаяния за эти ошибки и преступления. Шестнадцать лет спустя после избрания на престол первый в истории Папа-славянин созвал (в июне 1994 г.) чрезвычайное заседание кардинальской коллегии и поставил на нём вопрос о mea culpa - покаянии церкви перед Богом и людьми. Кардиналам предстояло высказаться по поводу «Размышлений о Великом Юбилее 2000 года» (так была озаглавлена заранее разосланная участникам заседания 23-страничная записка, авторство которой первоначально было известно лишь узкому кругу посвященных).

«В то время как завершается второе тысячелетие христианства, - говорилось в записке, - церковь должна ясно осознать, что на протяжении этого исторического периода её члены своими грехами многократно нарушали верность Христу и Его Евангелию». В качестве примеров таких нарушений в записке были упомянуты «религиозные войны, суды инквизиции и другие проявления нарушений прав личности». А далее следовал вывод: «Необходимо, чтобы, исходя из положений, сформулированных Вторым Ватиканским собором, церковь по своей инициативе пролила свет на тёмные стороны собственной истории в свете принципов Евангелия».

Окружение Римского первосвященника встретило изложенные в записке идеи и предложения более, чем сдержанно. Сотруднику итальянской газеты «Коррьере делла сера» Луиджи Аккаттоли19 удалось раздобыть подготовленный государственным секретариатом Ватикана материал, резюмирующий первую реакцию членов кардинальской коллегии. В нём указывалось, что «некоторые высокопреосвященные кардиналы призвали к максимальной осторожности и осмотрительности, учитывая деликатный характер этого трудного вопроса».

По данным того же Аккаттоли, католические архиереи из Восточной Европы выразили опасение, как бы не сыграть на руку атеистам. Члены коллегии из стран «третьего мира» заявили, что предвидят осложнения в отношениях с неофитами. А итальянский кардинал Джакомо Биффи изложил сомнения по поводу целесообразности, как он выразился, «церковной самокритики» в четырёхстраничном тексте, задав встречные вопросы: «Кому тогда человечество предъявит счет за французов, отправленных на гильотину в 1793 г.? Кого оно заставит ответить за миллионы русских крестьян, замученных большевиками?» И «не лучше ли отложить грехи истории до страшного суда?»

В итоге, - констатирует Л.Аккаттоли, - «Папа не убедил кардиналов и решил идти вперёд, пусть даже в одиночку». Первый шаг к признанию ошибок прошлого он сделал ещё раньше - почти сразу же после избрания на престол, в 1979 г., когда создал специальную комиссию по пересмотру дела Галилео Галилея. За этим первым шагом последовали второй, третий, четвёртый... Ватиканист «Коррьере делла сера» насчитал более двадцати дел, переданных Папой на рассмотрение экспертов с целью «пролить свет на тёмные страницы прошлого».

На пороге вступления в третье тысячелетие Римский первосвященник сам публично высказался на эту тему. Возвращаясь к «тёмным страницам» истории, Понтифик сделал в мае 1995 г. торжественное заявление: «Сегодня я, Папа Римской церкви, от имени всех католиков прошу прощения за несправедливости, допущенные по отношению к некатоликам на протяжении истории».

А четыре года спустя он развил эту мысль: «Признание первородного греха побуждает Церковь просить прощения за «историческую» вину своих сыновей. Прекрасным поводом для этого является Великий Юбилей 2000 года, когда, следуя урокам Второго Ватиканского собора, мы намереваемся открыть новую страницу истории, чтобы снять препятствия на пути к преодолению того, что разделяет людей и в частности христиан». Иоанн Павел II еще раз подчеркнул, что РКЦ «не боится исторической правды и готова признать ошибки, особенно когда речь идёт об уважении человеческой личности и человеческих обществ». «Я думаю прежде всего о болезненной реалии раскола христиан, - сказал он. - Разделения прошлого, вина за которые, конечно же, лежит на обеих сторонах, остаются скандалом перед лицом всего мира».

«Второй акт покаяния, - продолжал Папа, - касается нетерпимости и даже насилия, прикрывавшихся мотивами служения истине. Хотя многие прибегали к этим методам как бы из самых лучших побуждений, мы ни в коем случае не можем признать соответствующим Евангелию путь навязывания истины силой. Покаяние распространяется и на молчание в силу слабости или неправильной оценки, как и на проявление нерешительности или просто неподобающее поведение. В этом, как и в других случаях, никакие ссылки на смягчающие обстоятельства не освобождают церковь от обязанности выразить самое глубокое сожаление в связи с тем, что так много её сынов исказили её образ».20

Как и намечалось, торжественная церемония «очищения памяти» была проведена в самом начале нового века и нового тысячелетия. Утром 12 марта 2000 г., в первое воскресенье великого поста, Папа отслужил специальную мессу в базилике святого Петра в Ватикане, произнеся слова покаяния. Затем он прошёл в Апостолический дворец и из окна своего кабинета обратился к собравшимся на площади паломникам, выразив убеждение в том, что «искреннее признание вины сынов церкви за совершённые ими в далеком и недавнем прошлом грехи и обращённая к Господу молитва о прощении пробудят совесть христиан и позволят им войти в третье тысячелетие более открытыми Богу и его любви».

В то самое время, когда Понтифик общался с паломниками, рядом с площадью в пресс-центре Ватикана несколько высокопоставленных деятелей церкви, в том числе кардиналы Йозеф Ратцингер (ныне - Папа Бенедикт XVI) и Рожэ Эчегарай, представляли журналистам объемистый документ, озаглавленный: «Память и примирение - церковь и вина за греховное прошлое». Выступивший на презентации первым председатель Юбилейного комитета 2000 года кардинал Эчегарай подчеркнул, что представленное в документе теологическое объяснение и божественная литургия составляют как бы два основных элемента единого целого, раскрывающего исторический масштаб вселенского сознания церкви. 21

Покаяние католиков встретило широкий отклик во всем западном мире. В канун третьего тысячелетия их примеру последовали руководители многих государств. Президент США принёс извинения Африке за работорговлю; президент ФРГ выступил в израильском парламенте с речью, в которой покаялся за массовые убийства евреев в годы нацизма; премьер-министр Японии попросил прощения у китайцев за преступления, совершенные японской армией в годы II мировой войны; президент Италии извинился перед народом Эфиопии за оккупацию этой страны в 30-е годы. 22 А совсем недавно, в июне 2005 г., сенат США принес официальные извинения жертвам суда Линча и их потомкам. 23

Заслуга Папы и поддержавших его руководителей Англиканской церкви просматривается и в снижении напряженности в Ольстере (Северной Ирландии), где в апреле 1998 г. переговоры между представителями британского правительства и североирландских партий привели к достижению «соглашения Страстной пятницы» о прекращении конфронтации между католиками и протестантами. Эта конфронтация продолжалась более четверти века, и в ней с обеих сторон участвовали террористы - члены подпольной Ирландской республиканской армии (ИРА) и Ассоциации обороны Ольстера.24

Инициативу Ватикана горячо приветствовала международная общественная организация «Инициативы перемен» - правопреемница основанного еще в 30-е гг. ХХ столетия американским протестантским деятелем Фрэнком Бухманом (1878-1961) Движения за моральное перевооружение. Эта организация внесла заметный вклад в послевоенное строительство Европы и в частности в восстановление доверия между вчерашними врагами Францией и Германией.

В наши дни Движение за моральное перевооружение, переименованное в «Инициативы перемен» (ИП), продолжает активную миротворческую деятельность, и я рад, что сегодня среди нас находится представитель этого движения Питер Туэйтс. Каждый год ИП проводит в швейцарском городе Ко международные форумы, ставшие примером действенности «народной дипломатии». Встречи и конференции в Ко дают современному аналитику богатый, порой сенсационный материал о том, как идеи взаимного покаяния и примирения, постепенно распространяясь по всему миру, помогают искать и находить выход из ситуаций, кажущихся порой тупиковыми.

Конечно, сами по себе прощение и покаяние не способны решить все стоящие перед человечеством проблемы, принести мир на нашу истерзанную войнами планету, отмечает один из руководителей ИП английский протестантский публицист Майкл Хендерсон. Однако без взаимного прощения и покаяния невозможно всерьез рассчитывать на установление прочного международного и гражданского мира. Как бы полемизируя с Гюставом Лебоном, Хендерсон заявляет: «Прошлое не обладает абсолютной властью над человеком, его гнёт можно преодолеть. Порочный круг нетерпимости должен быть разрублен».

С этим мнением протестанта согласен и новый Понтифик Бенедикт XVI. Ещё до избрания на престол, выступая в сенате Италии 13 мая 2004 г. в качестве руководителя ватиканской Конгрегации по вопросам вероучения, он заявил: «Мы можем и должны учиться чему-то из того, что священно для других… Если мы не сделаем этого, то не только откажемся от идентичности Европы, но и не сможем оказать другим службу, на которую они имеют право». После чего добавил: «Верующие христиане должны воспринимать себя как творческое меньшинство и способствовать тому, чтобы Европа вновь овладела лучшим из своего наследия и таким образом смогла бы служить всему человечеству».25

Шок, пережитый западными христианами после целой серии террористических актов сначала 11 сентября 2001 г. за океаном, а затем в нескольких европейских странах, не заставил их отказаться от принципов открытого гражданского общества и ставить под сомнение лояльность всех «лиц арабской национальности», в том числе законопослушных членов общества. «Силовики», обеспечивающие безопасность людей, живущих по обе стороны Атлантики, не останавливают на улицах тех прохожих, которые отличаются от других только «подозрительным» цветом кожи или волос, и не подвергают их обыскам и унизительным допросам.

Даже массовые беспорядки в столице Франции и ряде других городов страны осенью 2005 г. не привели её коренных жителей к исламо- или арабофобии. Ни политики, ни христианские религиозные деятели не увидели в случившемся оснований для отказа от принципов свободы и демократии - этих поистине общечеловеческих ценностей. Ответственную позицию заняли и мусульманские лидеры. Союз исламских организаций Франции выпустил специальную фетву с призывом к прекращению насилия. «Любому мусульманину, - говорилось в этом документе, - запрещено участвовать в действиях, причиняющих ущерб частной или общественной собственности, а также покушаться на чью-либо жизнь».26

Вопреки утверждениям поборников тезиса о приближающемся неизбежном «столкновении цивилизаций», эти печальные события лишь подтвердили, что путь к сосуществованию различных религий и культурных идентичностей на одной общей территории будет нелёгким. Но иного пути у человечества просто нет, если оно хочет избежать катастрофы поистине вселенского масштаба.

Гейдар Джемаль*^* Джемаль Гейдар, председатель Исламского комитета.. ИСЛАМ И ГЛОБАЛИЗАЦИЯ В ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ

Имя Гейдар, как известно, в переводе с арабского означает «лев», и в связи с этим я не могу не вспомнить известную пословицу: живая собака лучше мертвого льва. Толерантность - это императив, благодаря которому человечество все еще существует более или менее цельно, стабильно. Потому что закон человеческого сознания, человеческого поиска - это, наряду со стремлением к выживанию, воля к власти и воля к интерпретации. Это борьба за то, чтобы та или иная интерпретация превратилась в main stream истории. Естественно, что в процессе такой «мейнстримизации» той или иной интерпретации остальные отбрасываются на обочину истории, становятся маргинальными. И естественно, что пострадавшие в процессе интерпретации не хотят с этим мириться, ибо это никому не нравится.