Характер и судьба. Введение в психологию индивидуальности. Теория и практика изучения индивидуально-личностных свойств

В седьмую подгруппу включены конформные личности, обнаруживающие в усредненном профиле СМИЛ повышение 1-й и 7-й шкал с сопутствующим повышением 3-й (тревожность, конформность, эмоциональная неустойчивость), в цветовом ряду -- значимость позиции 1-го, 6-го и 4-го цветов (сензитивность, тревожность, эмотивность), а по данным ДМО -- преобладание VII октанта ("сотрудничающий-конвенциональный" стиль межличностного поведения).

Последняя -- восьмая подгруппа, включавшая эмотивно-впечатлительных личностей, характеризовалась повышением в усредненном профиле СМИЛ 3-й и 7-й шкал (эмотивность, тревожность), значимой позицией 4-го, 5-го и 6-го цветовых эталонов (гетерономность, эмотивность, впечатлительность, тревожность) и преобладанием VIII октанта ДМО ("ответственно-великодушный" стиль межличностного поведения с выраженным демонстративным компонентом) Высокие показатели -- выше верхней границы нормы -- обнаружены по всем методикам в процессе обследования личностей, акцентуированных по истероидному типу.

Проведенное исследование продемонстрировало феноменологическую близость факторов) выявляемых разными психодиагностическими методами. Однако эти соотношения не так просты. Во-первых, каждый метод, имеющий свою концептуальную основу, имеет свои особенности в определении, казалось бы, однотипных факторов. Кроме того, не все методики позволяют сопоставить структуру личностных свойств в ортогональной системе. Предложенный к рассмотрению набор методик в этом отношении представляет, как показывает опыт, оптимальный вариант. В других же методах (например, 16-факторныЙ анализ личности Кеттелла) сопоставление факторов со знаками "плюс" и "минус" входит в конфронтацию с ортогональным подходом, так как некоторые факторы (например, "О"- выявляющий тревожность) означают в зависимости от знака (+ или -) отклонение от нормы (высокую тревожность) или нормальное состояние, в то время как другие (Q2 -- конформность--неконформность) представляют собой противоположные свойства. Тенденции метода Сонди, обозначенные автором как влечения, также по-разному соотносятся между собой. Если тенденция s+ (агрессивность -- активность) противоположна s- (жертвенность -- пассивность), то тенденция к персональной нежности" (h+) и тенденция к "абстрактному гуманизму" (h-) лишь уточняют характеристики, свойственные сензитивным, конформным личностям. Видимо, по этой причине нередко встречаются разночтения в понимании полученных с помощью разных психодиагностических методов аналогичных или близких по своей психической сущности факторов.

Тем не менее, факторный анализ феноменологически близких показателей разных тестовых методик показал их сопоставимость, если учитываются приведенные выше подходы. Соответственно приведенной схеме индивидуально-типологических свойств часть признаков находящихся в ортогональном отношении, обнаружили высоко значимую положительную связь. Так, психодиагностические показатели интроверсии -- экстраверсии, тревожности -- агрессивности, эмоциональной лабильности -- ригидности, сенситивности -- спонтанности по перечисленным методикам оказались сопряженными с объективно наблюдаемыми типологическими свойствами (коэффициент корреляции колебался между 0, 63 и 0, 86), в то время как некоторые факторы имели центробежно-центростремительные соотношения (норма -- дезадаптация) или принадлежали к разным полюсам не окружности, а ее сегментов. При изучении больных с пограничными психическим расстройствами наиболее оптимальным представляется использование психодиагностических методик для:

а) определения индивидуально-типологической принадлежности больного;

б) поуровневого изучения его личностных свойств и особенностей состояния с учетом мотивационных искажений и защитных тенденций в ситуации обследования;

в) оценки степени выраженности различных тенденций, определяющих степень адаптированности личности и уровень дезинтеграции.

В связи с этим на базе предложенного набора психодиагностических методик автором книги разработана особая интерпретационная схема. В отличие от обычно применяемого способа интеграции данных психодиагностического исследования, в котором эклектически перечисляются или суммируются показатели разных факторов, предлагаемая интерпретационная схема интегрирует весь материал многофакторного исследования в целостную систему многомерной модели исследования личности.

Интерпретационная схема этой модели основана на описанном выше индивидуально-типологическом подходе, предусматривающем рассмотрение многоуровневой системы психодиагностических признаков в их сопряженности. Модель предназначена для определения типологической принадлежности больных с невротическими расстройствами, изучения их эмоционального состояния, выраженности признаков дезадаптации, регистрации динамики состояний, дифференцированного выбора мер терапевтического воздействия, а также индивидуализации реабилитационного подхода. Интегрируемый разработанной интерпретационной схемой материал представляет собой определенным образом систематизированные количественные показатели психодиагностических методик. Интерпретационная схема построена таким образом, что в ней можно выделить пять основных направлений измерения, которые условно обозначены как векторы.

Первый -- основополагающий -- параметр измерения (или первый вектор, показывающий направление, в сторону которого нацелено исследование) представляет собой квантифицированную оценку показателей, позволяющих выявить те базисные свойства обследуемого больного, которые обрисовывают его индивидуально-типологические особенности, обусловленные одной или несколькими ведущими тенденциями. Такой подход в оценке преморбидных особенностей представляется достаточно точным и дифференцированным, выявляющим при необходимости не один, а несколько типологических признаков, показывающих широкую палитру характеристик вместо обычно применяемых лаконичных штампов или ярлыков. Однозначность в определении типологических свойств нередко приводит к ошибочным выводам в отношении выбора терапевтических средств. Намного эффективнее использование полифакторной оценки индивидуально-личностного фона больных с невротическими расстройствами, даже если один из факторов является как бы ведущим и в клиническом исследовании заслоняет" другие. В дальнейшем в процессе динамики состояния под влиянием терапии могут выйти на передний план и другие, оставшиеся вначале не замеченными аспекты личностных свойств, играющие важную роль в процессе реадаптации больного. Показатели первого вектора представлены теми типологическими свойствами, которые расположены на противоположных полюсах круга схемы (см. рис 1, глава 1), а смешанные и переходные особенности -- между ними, создавая определенный континуум типологических свойств. В схеме личностного дерева характеристики данного вектора сопоставимы с почвой и корнями, питающими заложенный генетически тип реагирования конкретного человека.

Второй вектор измерения на схеме представлен как центробежный, радиальный. Он предназначен для оценки степени гармоничности обследуемого, определения уровня эмоционально-личностной дезинтеграции. С помощью этого вектора можно в количественных показателях определить преобладание характеристики эмоционального состояния больного в момент обследования. Будучи тесно связан с типом реагирования, этот вектор освещает "корневые" характеристики древа личности, проявляющиеся в неблагоприятной ситуации, заостренно, обрисовывая паттерн дезадаптивного состояния, т. е. на симптоматическом уровне.

Третий вектор развивает и насыщает параметры первых двух, выявляя связь индивидуально-типологического паттерна (т. е. ведущих личностных тенденций) с определенными структурными компонентами, формирующимися на этой базе. К нему относятся сила и направленность мотивационной сферы, особенности интеллекта, стиль межличностного взаимодействия. Этот вектор базируется на сопоставлении данных разных методик, выявляющих интеллектуальные особенности, мотивационные аспекты, стиль межличностного поведения, эмоциональное состояние и способствует более точному определению зоны психогенной сенситивности, т. е. позволяет выявить избирательность больного в отношении психотравмирующих факторов. Если иметь в виду образ "древа личности", то в этой схеме третий вектор направлен на изучение его стволовой части. Показатели третьего вектора имеют большое значение для выбора путей дифференцированного психокоррекционного подхода.

Четвертый вектор измерения ориентирован на выявление соотношений между разными уровнями самосознания и эмоциональным отношением к личностно-значимому конфликту. Графически он, так же как и третий, как бы накладывается на первый в виде той же окружности с теми же качественными показателями, но это уже не один, а три круга, каждый из которых отражает показатели методов, адресованных к разным аспектам переживаний: бессознательному, субъективно оцениваемому и декларируемому (в виде жалоб, самоотчетов, истории заболевания в изложении больного), с учетом его установок, отношения к болезни и ожиданий действий врача. Этот вектор позволяет сопоставить показатели разных методик между собой и в сравнении с данными истории болезни. В схеме личностного древа -- это разные срезы дерева на разных уровнях: прикорневом, стволовом и разветвленном (крона).

Пятый вектор дает возможность проследить показатели всех предшествующих измерений в их динамической изменчивости. Благодаря данным этого вектора перечисленные измерения интегрируются в показатели, отражающие колебания степени выраженности эмоционального напряжения на разных отрезках времени, при повторных обследованиях в процессе терапии. Этот вектор позволяет сопоставить особенности актуального состояния с состоянием, предшествовавшим болезни, на основании сравнительного анализа тех данных, которые имеются на сегодня, с ретроспективной оценкой обследуемым своего статуса и личностных особенностей в прошлом. Интерпретационная схема предусматривает применение не только перечисленных выше методик, но и других психодиагностических методов, феноменологически сопоставимых по ведущим параметрам. Она представляет по существу системный подход к исследованию пограничных психических расстройств с позиций медицинского психолога и является как бы логической базой построения исследования с использованием квантифицированной системы признаков, отражающих психогенные невротические расстройства в тесной связи с личностными свойствами и учетом их разнообразия и динамики.

В соответствии с данным подходом была изучена репрезентативная группа больных (220 наблюдений) с психогенными расстройствами (неврозы, невротические реакции, невротические и патохарактерологические развития личности, психопатии) -- 143 женщины и 77 мужчин в возрасте от 20 до 50 лет. Психологическое обследование больных проводилось при их поступлении в клинику и перед выпиской, после курса лечения. Корреляционный анализ, позволяющий выделять достоверные связи ведущих индивидуально-личностных тенденций с клинически выявленным синдромом, показал следующее.

У 69 больных неврозами с наличием в клинической картине заболевания ипохондрической симптоматики было выявлено преобладание концентрации психодиагностических показателей по всем методикам в секторе "смешанного типа" ВНД с преобладанием тормозимых черт: инертности, интровертированности, пессимистичности. У больных этой группы были выявлены догматический стиль мышления, гиперсоциальность установок, опора на внешние нормативные критерии, "зажатость", невротический сверхконтроль, трудности общения (Р = 0,84). Уровень осознания проблем у 39 больных был достаточно выраженным, близким к объективным данным.

У 20 больных, отличавшихся выраженной эмоциональной неустойчивостью, уровень осознания оказался низким, при этом выявлялась значительная диссоциация между субъективно описанными социально-психологическими проблемами и объективно существующими психотравмирующими факторами. Склонность к положительной динамике в этой группе больных оказалась весьма низкой (из 43 больных, прослеженных в динамике в процессе лечения, значимое снижение показателей, отражающих психическую дезадаптацию, отмечалось лишь у 14 человек), что следует отнести за счет выраженной "рентной" установки и защитного механизма по типу "бегства в болезнь".

У 64 больных с преобладанием в структуре клинической картины астено - депрессивных невротических расстройств была выявлена достоверная связь с гипостеническим типом реагирования, признаками преобладания тормозимых черт (пассивности, инертности, конформности, интровертированности), заниженной самооценкой, выраженной податливостью средовым влияниям, склонностью к застреванию, повышенной рефлексией. При этом обнаружен высокий уровень осознания имеющихся проблем и склонность к преувеличению их значимости в сочетании с выраженным преобладанием мотивации избегания неуспеха и низким уровнем притязаний (Р = 0,86). В силу выраженного механизма "отказа" от реализации эгоистических потребностей динамика состояния в этой группе больных в значительной мере находилась в зависимости от значимых внешних контактов и повышенного чувства ответственности за судьбу близких людей.

При навязчивых страхах, отмечавшихся у 45 больных, выявлена достоверная связь (Р = 0,88) с равновысокими показателями тревожности и эмоциональной лабильности при смешанном типе реагирования, с противоречивым сочетанием мотивации достижения с мотивацией избегания неуспеха, враждебности с высоким самоконтролем, неустойчивой самооценки и склонности к застреванию. В этих случаях преобладали механизмы защиты по типу интеллектуальной переработки и вытеснения, что является прогностически неблагоприятной почвой и способствует фиксации негативных переживаний. С этим связана, вероятно, неустойчивость уровня осознания проблем, динамика же состояния обнаружила тенденцию к возврату симптомов заболевания при повторных психогениях.

У больных с преобладанием в клинической картине истерических проявлений (62 человека) выявлена достоверная связь (Р = 0,73) с психодиагностическими показателями эмоциональной лабильности, "вытесненной" тревоги, высокой чувствительности к средовым воздействиям при недостаточной гибкости адаптивных механизмов. Уровень осознания проблем в этой группе больных был наиболее низким, а динамика показателей, отражающих тяжесть состояния, хотя и была значительной, но в большей степени оказалась зависящей от личностно-значимых жизненных событий, чем от успешности терапевтических воздействий. Уровень самопонимания у личностей этого круга оказался низким, а способность к объективной самооценке своего самочувствия практически отсутствовала. Достоверность совпадения данных психологического обследования и клинического синдромологического диагноза в этой группе оказалась ниже, чем в других, в связи с тем, что у 22 больных умеренно выраженный истероидный налет ошибочно был оценен клинически как ведущий истерический синдром и незамеченными оказались другие, менее яркие признаки тревожно-ипохондрических проявлений.

Это лишний раз свидетельствует о том, 410 методы психологического исследования являются хорошей поддержкой для объективизации и уточнения клинического диагноза и дифференцированного выбора мер лечебного воздействия. Полученные данные показали связь структуры клинического синдрома при пограничных психических расстройствах с определенными ведущими личностными тенденциями. Опыт изучения контингента практической нормы показал, что квантифицированные показатели психодиагностических методик имеют разное прогностическое значение при выявлении групп риска в целях предупреждения развития тex или иных невротических расстройств.

Из 600 человек, представлявших лиц практической нормы (случайная выборка работников промышленных предприятий), у 197 были получены результаты, свидетельствующие об избыточной эмоциональной напряжённости донозологического уровня; диапазон колебаний показателей тревожности, активности -- пассивности, лабильности и других характеристик эмоционального состояния оказался превышающим средненормативный разброс и выходил за пределы границ нормы. Наличие избыточной эмоциональной напряженности в рамках адаптационных реакций подтверждалось, также клинической диагностируй, В 5% случаев расхождения психологических данных и клинической оценки обследуемых были обусловлены установочными тенденциями, связанными с межличностным конфликтом или социально-бытовыми проблемами. У остальных обследованных изменение показателей эмоционально-динамического паттерна и других векторов психодиагностической модели состояния указывало на наиболее слабое звено, т. е. возможный пункт прорыва адаптационного барьера, что имело большое значение для дифференцированного выбора мер профилактики и своевременного лечения начальных проявлений невротических расстройств.

Сравнительный анализ двух групп обследованных (лиц практической нормы и больных с пограничными состояниями) выявил связь типа дезадалтации с индивидуально-личностными особенностями, выявленными как базисные свойства. Наряду с этим была обнаружена зависимость между определенной избирательностью к психогенным факторам и эмоционально динамическим паттерном. Эти данные, полученные в результате применения системного психодиагностического исследования, позволили выделить наиболее значимые формализованные показатели, достоверно связанные как с ведущими личностными тенденциями индивида, так и с основным синдромом в структуре невротических расстройств.

Изучение состояния в динамическом исследовании (т. е. обследование при поступлении в больницу и перед выпиской) показало, что у большинства больных (83%,) в процессе лечения основной паттерн психодиагностических показателей не претерпевал серьезных изменений. Отмечено лишь известное снижение депрессии, тревожности, общей напряженности.

Эти данные позволяют считать, что больные с невротическими расстройствами обладают определенной предиспозицией, проявляющейся повышенной тревожностью и низким порогом восприимчивости к средовым воздействиям, благодаря чему обычные житейские трудности представляют для них серьезные проблемы и приводят к психической дезадаптации. Более выраженная динамика состояния по данным психодиагностического исследования (снижение пиков профиля СМИЛ, сближение образа идеального и актуального "Я" по данным ДМО, уменьшение балла тревоги с 8--12 до 2--4 по МЦВ) отмечалась у тех больных, с которыми проводилась психотерапия (индивидуальная или групповая).

Выявленное с помощью психодиагностической системы рассогласование между различными уровнями показало, что декларативный уровень значительно отличается от актуальных переживаний у больных с истерическим синдромом и ипохондрическими расстройствами, прежде всего при наличии рентных установок и стремлении к поиску социальной защищенности, а также при явлениях госпитализма. Рассогласованность показателей субъективных и бессознательных аспектов переживания конфликта отмечалась как в группе больных с истерическим синдромом, так и при навязчивых страхах. Таким образом, у больных с истерическими проявлениями были рассогласованы все три исследуемых уровня, что свидетельствует о плохом самопонимании, низкой внутриличностной интеграции и ослабленном самоконтроле. Менее всего рассогласованность показателей разных уровней проявлялась у больных с астено -депрессивными и психастеническими проявлениями.

Полученные данные согласуются с воззрениями тех клиницистов, которые обращают внимание на особую резистентность истерических и фобических расстройств и относительно большую редукцию тревожно-депрессивных проявлений у больных неврозами в процессе терапии. Формализованные показатели психодиагностического исследования позволили выделить некоторые дополнительные количественные критерии дифференциации пограничных психических, расстройств, а также обнаружили существенные для понимания клинических и психологических особенностей закономерности.

Если рассматривать данные психодиагностического исследования "в поперечном разрезе", т. е. на момент обследования, то трудно обнаружить достоверные различия в оценке структурных особенностей и степени выраженности эмоциональных проявлений улиц с акцентуацией характера и у больных с невротическими реакциями. Различия выявляются лишь в динамическом исследовании: у акцентуированных личностей динамика незначительна, в то время как невротические реакции, как правило, обратимы, причем нормализация происходит в достаточно быстрые сроки. Весьма близкими по количественным критериям, обнаруживающим ту или иную степень нарушенной адаптации, оказались данные, полученные у больных с клинически верифицированным диагнозом невротических и патохарактерологических развитий личности. И в том, и в другом случае отмечались высокорасположенные профили СМИЛ, отражающие смешанный тип реагирования, дисгармоничные сочетания цветовых эталонов, выявляющих хроническую дезадаптацию, противоречивость самооценки, выраженную задействованность защитных и компенсаторных механизмов. Вместе с тем можно также заметить и определенные различия. В частности, при невротическом развитии личности выявлено преобладание пассивной позиции, признаки избыточного самоконтроля, реакции гипостенического типа и снижение уровня социальной активности. При патохарактерологическом развитии личности обнаружены тенденциях несколько более активной позиции, внешнеобвиняющий тип реагирования, стремление к противодействию средовым влияниям, т. е. преобладание признаков стенического реагирования. Между обобщенными показателями психодиагностического исследования у больных неврозами и при патологическом развитии личности обнаружены определенные различия. При невротических нарушениях данные психологического анализа личностных свойств и особенностей состояния выявили выраженную остроту социально-психологических проблем (высокие пики профиля СМИЛ с преобладанием показателей невротической триады, признаки выраженного стресса по данным МЦВ, преобладание гипостеническоготипа реагирования с отдельными признаками компенсаторных реакций стенического регистра). В группе больных с невротическим развитием личности все признаки оказались количественно менее выраженными, при этом отмечена тенденция к сглаживанию гипостенических проявлений, которые уравновешиваются компенсаторными и неравномерно выраженными стеническими проявлениями. В связи с блокированностью как невротического, так и поведенческого канала отреагирования эмоциональная напряженность в условиях хронической психотравмирующей ситуации (как это обычно бывает при невротических развитиях) проявляется нарастанием соматических нарушений, близких по своим особенностям к психосоматическим расстройствам.

Посттравматические состояния, связанные с пережитым страхом и угрозой жизни в результате социальных пертурбаций и катастроф, а также состояния эмоциональной напряженности и утраты чувства адекватной идентификации, развившиеся в связи с социально-психологической дезадаптацией, последнее время все больше требуют внимания психологов и социологов. Среди беженцев и переселенцев, лиц, потерявших близких родственников, жилье, имущество, переживших землетрясение, крушение поезда или автодорожную катастрофу, попавших в полосу военных действий можно наблюдать всю гамму невротических расстройств от легко проходящих реакций до серьезных признаков психической дезадаптации. Эти проявления не представляют собой что-то специфическое. Каждый отдельный случай может быть квалифицирован согласно существующим градациям пограничных психических нарушений. Отличает их лишь более тесная связь с социально-психологическими причинами, приведшими к тому или иному состоянию. Поэтому эти расстройства более понятны в контексте психологического (психодиагностического) исследования и менее подвластны закономерностям клинического мышления. Из личностных особенностей и иерархии ценностей каждого конкретного человека произрастает реакция на психологический шок или на резко изменившиеся социальные основы его бытия. Их выраженность в значительной степени зависит от силы и длительности психотравмирующего воздействия. Чем более неожиданным и ужасающим является событие, чем дольше оно длится, тем острее переживания и значительнее регрессивные психические процессы, достигающие уровня психотических расстройств при внезапных катастрофах (дезориентация, растерянность, дереализация - деперсонализация, галлюцинаторные расстройства и др.). Социогенные состояния дезадаптации, связанные с изменением общественной идеологии и снижением социально-экономического статуса лиц, принадлежащих целым слоям населения, приводят к чувству растерянности, бесперспективности и утраты самоидентификации. Однако и те и другие состояния развиваются, на основе индивидуально-личностной предиспозиции в соответствии с определенным типом реагирования не носят сколько-нибудь специфического характера. В то же время от бытовых психогений они отличаются масштабом включенных в орбиту переживаний ценностных категорий и систем отношений, перерастающих из сферы узколичных интересов в проблему социального уклада и гражданской позиции. Проблема копинга (Лазарус и др.), т. е. совладания личности ситуацией, приводящей к дисстрессу, также как и другие аспекты самореализации и самоконтроля уходит корнями в индивидуальный тип реагирования. Поэтому как при социальных потрясениях, так и в рамках личной драмы, данные, психодиагностического исследования способствуют более глубокому постижению личностной предиспозиции к невротическому срыву, к поведенческим (антисоциальным) или к психосоматическим реакциям и выявлению психологических проблем отдельного больного, отражающих сложное взаимодействие внешних условий с внутренней индивидуально очерченной спецификой. Психодиагностика определяет уровень и динамику тревожности и агрессивности -- стрежневых характеристик, определяющих состояние при пограничных расстройствах, способы ее компенсации и варианты защитных механизмов, играющих немалую роль в процессе овладения ситуацией. Обобщая полученные данные, можно сделать следующие выводы:

1. Изучение больных с психогенно обусловленными психическими расстройствами обнаружило корреляционную связь (Р=0,76) между константными личностными свойствами, выявленными психодиагностически как ведущие тенденции личности, и преобладающей клинической симптоматикой. При изучении данного материала были выявлены преимущества психологической диагностики перед клиническим методом ретроспективного воссоздания картины до болезненного портрета личности. Об этом свидетельствует, во-первых, то, что информация о преморбиде больного формируется на основании субъективных оценок самого больного и окружающих его лиц, в связи, с чем она весьма неточна. Во-вторых, типологические свойства чаще всего оцениваются односторонне. Наиболее яркие или очевидные черты заслоняют другие, возможно не менее значимые. Поэтому при дезадаптации и нарушении равновесия в балансе противоборствующих тенденций с особой силой могут проявиться не те свойства, которые были выявлены ретроспективным методом, а совсем другие, менее заметные внешне, но более значимые по их патопластической роли. Применение психодиагностических методов исследования не только позволяет избежать такой ошибки, но и помогает выявить спектр разных, порой противоречивых личностных тенденций. Это имеет большое значение не только для выявления ведущих базисных свойств личности, перерастающих в клиническую симптоматику, но позволяет также раскрыть те особенности, которые могут послужить основой для компенсации состояния больного. Изучение личностных свойств больных с пограничными психогенно обусловленными расстройствами разрешит оптимально индивидуализировать терапевтический (особенно психотерапевтический) подход к каждому больному.

2. Одним из признаков, свидетельствующих о глубине эмоционально-личностной дезинтеграции, на основании, которого можно судить о степени выраженности психопатологических процессов у больных с психогенными психическими нарушениями, является рассогласование феноменологически однотипных факторов на разных личностных уровнях (бессознательном, субъективно переживаемом или декларативно-установочном). Чем больше оно выражено, тем хуже прогноз течения заболевания. Для выраженной невротизации наиболее характерно рассогласование уровней, соответствующих бессознательному и субъективно - переживаемому. Диссоциация субъективных переживаний с декларативным уровнем чаще (Р<0,05) свидетельствует о симулятивных, аггравационных или диссимулятивных тенденциях. Общая же рассогласованность всех уровней должна настораживать клинициста в отношении необходимости дифференцировать невротические расстройства от эндогенного заболевания, даже при наличии очевидной психотравмы в анамнезе больного.

3. Лонгитюдное психодиагностическое исследование, в процессе которого изучались практически здоровые лица без психической патологии, показало высокую прогностическую значимость факторов, выявляющих ведущие личностные тенденции, для определения типа дезадаптации задолго до стресса. Такое исследование оказалось ценным для разработки методов управления состоянием людей в критических ситуациях и создания условий для минимизации нервно-психических срывов.

В процессе исследования выделены три основных типа дезадаптации: невротический, психопатический и психосоматический. При этом было обнаружено, что все психогенно спровоцированные или связанные с избыточной эмоциональной напряженностью пограничные психические расстройства имеют общие этиопатогенетические корни и тесно связаны с базисными личностными особенностями. Различия клинических проявлений в значительной мере предопределялись типом реагирования. Невротические расстройства формируются на базе преобладания в структуре личности гипостенических черт. При этом невротический сверхконтроль, пессимистичность, повышенная тревожность и интровертированность, заострившиеся под влиянием неблагоприятной ситуации, трансформируются в ипохондричность, депрессивные проявления, навязчивые страхи и реакции эскейпа (ухода от социальной активности). Поведенческие реакции) приписываемые психопатическим личностям возбудимого круга, возникают на Почве гипертимного (стенического) склада характера. Причем, вкрапления в общую структуру гипертимного типа реагирования черт ригидности, замкнутости, импульсивности или экзальтированности, усугубляясь, дают паттерн эксплозивного, экспансивно- шизоидного, агрессивно- неконформного или эмоционально неустойчивого поведения, т. е. определяют различные оттенки психопатических вариантов гипертимного ряда.

По данным психодиагностического исследования два указанных типа реагирования в основном отличаются направленностью агрессии:

а) интрапунитивный тип реагирования, когда агрессия, связанная с чувством неудовлетворенности и дискомфорта, направлена на самого себя, как это наблюдается при неврозе,

б) эстрапунитивный тип реагирования, когда агрессия направлена на окружающих и проявляется в виде социальной дезадаптации, свойственной психопатическим личностям.

Эти ведущие тенденции могут сопровождаться разным набором дополнительных характеристик, однако каждый раз невротический тип реагирования отличается преобладанием тормозимых реакций, а психопатический -- возбудимых.

Особое положение истерического невроза часто вызывавшего сомнения диагностического плана, так как его трудно дифференцировать от психопатий истерического круга, объясняется именно тем, что истерическая личность по данным психодиагностического исследования относится к смешанному типу реагирования. Об этом свидетельствует выявленное в данном исследования сочетание рзнонаправленных и крайне противоречивых тенденций, проявляющихся с равной силой. В целом это смешанный тип реагирования, которому сопутствуют многочисленные соматические расстройства.

Изучение различных соматических заболеваний, возникающих на почве избыточной эмоциональной напряженности и относящихся к кругу психосоматических расстройств, обнаружило преобладание смешанного типа реагирования у больных астмой, язвой желудка, гипретонией, нейродерматозами и ишемической болезнью миокарда. Анализ психодиагностических данных показал, что у этих больных взаимно блокированы как невротический, так и поведенческий типы реагирования на неблагоприятную ситуацию, в связи, с чем агрессивные защитные тенденции не могут быть отреагированы ни по одному из эмоциональных отводных клапанов: ни по экстрапунитивному, ни по интропунитивному варианту. Этим создается повышенный уровень эмоциональной напряженности, при котором проявляются биологические нарушения и возникают общетрапевтические заболевания.

Тормозимые психопатии по своему эмоционально-поведенческому паттерну весьма близки к невротическим проявлениями выглядят как некий "застывший невроз", лишенный сколько-нибудь заметной динамики. По сути, это настолько выражненная невротическая конституция, что психогенным фактором служат обычные житейские трудности. В связи с этим состояние дезадаптации проявляется перманентно, фактически не давая никаких шансов для светлых промежутков, соответствующих адаптированности.

Так, по-видимому, можно объяснить феномен П.Б. Ганнушкина, присоединившего паттерн невротических расстройств к тормозимым психопатиям.

4. Предопределяющая роль базисных личностных свойств в качестве прогностически значимого фактора, заранее намечающего путьдезадаптации и ведущий клинический синдром, отчетливо проявилась при исследовании больных неврозами. Но еще более убедительной оказалась роль устойчивых личностных свойств при формировании клинической картины острых психогенно обусловленных состояний, которые раньше обозначались одним клиническим термином -- реактивная депрессия. Эти исследования проводились самостоятельно клиницистами Б.В. Шостакович, Я.Е. Свириновский, З.С. Русакова, Н.К. Харитонова) и психологом (Л.Н. Собчик). Каждая из сторон пришла к выводу о том, что в рамках реактивных состояний, спровоцированных мощной и объективно тяжелой психотравмой (ожидание высшей меры наказания за совершенный противоправный поступок), среди большинства больных, обнаруживающих типичную картину реактивной депрессии выявлено от 7 до 11% больных с иной, позже названной "псевдоманиакальной" симптоматикой. Результаты психодиагностического исследования показали, что преморбидно присущие этим лицам гипертимные черты -- как трава сквозь асфальт -- пробились наружу и составили основу клинических проявлений) несмотря на крайне тяжелую ситуацию и отсутствие каких-либо перспектив, позволяющих сохранить оптимистический настрой.

5. Наиболее сложной представляется проблема изучения роли индивидуально-личностных свойств в формировании психопатологических проявлений при шизофрении, так как помимо эмоциональных изменений, здесь исследование сталкивается с трудностями, которые обусловлены измененностью мотивационной и интеллектуальной сферы. Ранее, среди множества работ ученых-психиатров, связь ведущего паранойяльного синдрома с паранойяльным преморбидом была отмечена только в работе Р.Н. Наджарова с соавторами: по их данным у изучавшихся в течение длительного периода больных паранойей к пожилому возрасту отмечались такие изменения мыслительной и эмоционально-волевой сферы на фоне рудиментов бредовых концепций, которые подводили к мысли о том, что речь шла о шизофреническом процессе; а в перморбиде эти больные отличались чертами ригидности, педантизмом и подозрительностью. Чем объяснить многообразие проявлений шизофрении, не говоря уже о том, что этиопатогенетический фактор, провоцирующий данное заболевание, так до сих пор и не ясен? Если же увязать это многообразие с преморбидной почвой, то тогда станет понятным и отсутствие жестких критериев психологической диагностики этого заболевания. Так, американские психологи Дальстром и Уэлш утверждают, что 8-я шкала (шкала шизофрении) встречается среди трех ведущих пиков профиля лишь в 60% случаев шизофрении; таким образом, сама по себе 8-я шкала лишь в 20 случаях из 100 выявляет шизофрению, да и то в основном утех больных, которые преморбидно могли быть отнесены по Кречмеру к типичным шизоидам.

В проведенном исследовании была обнаружена связь целого ряда сформировавшихся шизофренических синдромов с индивидуально-типологическими свойствами больных. Так, лица с гиперсоциальными установками, сверхконтролируемые, с выраженной тенденцией к гипернормативному поведению, склонные к ипохондрической фиксации, при развитии шизофренического процесса значимо чаще других обнаруживают ипохондрическую симптоматику. В свою очередь, больные с ипохондрической формой шизофрении отличаются повышенной ориентацией ни общепринятые нормы поведения и отсутствием антисоциальных тенденций.

И у других изученных больных (с иной структурой ведущего клинического синдрома) психологические аспекты поведения имели выраженную индивидуально-личностную окраску, несмотря на эндогенный хаактер заболевания. Наблюдение за больными в остром состоянии, когда вслед за растерянностью и спутанностью следует формирование параноидной симптоматики, позволяет прийти к следующим выводам: острый дебют шизофренического процесса, вторгаясь в структуру личности, отличающейся ригидностью установок и склонностью к систематизации, в связи с болезненным состоянием, сопровождающимся нарушениями восприятия, вносит ощущение хаоса в достаточно стройную до того картину его собственного "Я" и окружающего мира. Это создает дополнительную напряженность аффекта и формирует беспокойное поведение с повышенной, но не целенаправленной активностью. Как только склонность к систематизации и стремление понять происходящее подводит больного к доминирующей идее -- болезненной и базирующейся на ложных посылках, но помогающей больному обрести относительное успокоение, поведение становится более упорядоченным и по-своему более целенаправленным ("Я все понял! Это просто медицинский эксперимент, на меня через стены воздействую особыми лучами" -- говорит больной, демонстрируя гораздо большую успокоенность, чем это было до того, как он "все понял"). Следовательно, присущая психике данного больного систематизация, т. е, тенденция к упорядочиванию имеющейся информации в некую более или менее стройную систему, срабатывает и на "вертел" системного мышления "нанизываются" случайные факты и ложная информация, связанная с нарушением восприятия, т. е. формируется бредовая концепция. Но, поскольку этот механизм является естественным для базисной структуры личности, он в известной степени защищает психику больного и снимает высокую эмоциональную напряженность. В то же время искусственная модель транзиторных паранойяльных, ипохондрических, галлюцинаторных и других переживаний психотического уровня создавалась в условиях двухнедельной депривации у психически здоровых людей в сурдокамере (О.Н. Кузнецов). При этом "выбор" синдрома был явно связан с индивидуально-личностным базисом.

Попытка проанализировать механизмы протекания психических процессов -- это всегда лишь предположение, так как непосредственно их наблюдать и измерять невозможно. Однако, исходя, из феноменологии тех или иных состояний и их причинно-следственных связей можно предположить, как эти механизмы реализуются. Неправильно считать, что с вторжением патологического процесса в психику больного человека все старые структуры сразу рушатся. Существует множество примеров тому, как длительно болеющие шизофренией люди сохраняют в себе нечто главное, личностное, вдруг неожиданно проявляющееся в период пусть даже редких ремиссий. Это говорит о том, что личностное и не исчезало, а лишь заслонялось другими проявлениями. В то же время (и это также подтверждается данными психодиагностического исследования) брутальные и агрессивные тенденции, проявляющиеся в остром состоянии, или любые иные патологические поведенческие реакции возникают не на пустом месте. Просто -- они до заболевания контролировались привитыми нормами поведения и интегрировались осознанным "Я", или уравновешивались другими) смягчающими тенденциями) что является непременным атрибутом психического здоровья.

Эта идея подтверждается разнообразием клинических форм шизофрении) сравнимых лишь с разнообразнейшей палитрой существующих вариантов личности. Если фактор, вызывающий шизофренический процесс, нам еще неизвестен, то почва, формирующая клинические проявления, и связь превалирующих в преморбиде личностных тенденций со структурой болезненных проявлений доступны изучению. Этим же можно объяснить преобладание истероформных, гебефренных и психопатоподобных форм дебюта шизофрении в основном у лиц молодого возраста, а ипохондрических и депрессивных проявлений в рамках поздней шизофрении -- у пожилых и старых людей.

В связи с вышесказанным, плавающие профили СМИЛ, отражающие общий стресс, характерны для острого начала процесса и отражают эмоциональную сохранность личности и задействованность защитных и компенсаторных механизмов. Нередко встречаются профили, которые настораживают в силу неадекватности жалоб: так, больной (пациент 12 МПБ), предъявляющий жалобы на непонятную тревожность был при поступлении диагностирован как страдающий невротической депрессией; в профиле СМИЛ были обнаружены высокие пики по 4-й, 9-й и 6-й шкалам при низких 2-й и 7-й; через несколько дней больной стал вести себя нелепо, и диагноз шизофрении стал очевидным не только для психолога, но и для лечащего врача. Как и при других психических нарушениях, при шизофрении психодиагностические данные раскрывают картину внутренних переживаний больного, его реакцию на понимание ситуации и своего состояния. Таким образом, данные психодиагностического исследования детально обрисовывают структуру клинического синдрома в контексте определенных личностных особенностей и выявляют наиболее важную для терапевтического воздействия зону, подтверждая тем самым наибольшую эффективность синдромального а не нозологического подхода к лечению психически больных. В свою очередь, рассогласованность мнимо нормативных данных по профилю СМИЛ у больных с длительным анамнезом психического заболевания и клинической очевидности диагноза шизофрении не должно смущать психолога, т. к. измененная, эмоционально уплощенная под влиянием хронического заболевания личность не может адекватно оценить ситуацию и свои реальные возможности: отсюда беспечно-облегченное, некритичное восприятие себя и своего положения. Исследование интеллектуальной сферы, ее соответствия возрасту и полученному образованию, изучение уровня обобщения, критичности, отрыва от реальности, степени интегрированности "Я-структур" поданным когнитивных методик, теста Сонди и Роршах-теста поможет психологу выявить степень выраженности деструктивных процессов.

Психические нарушения экзогенно-органического происхождения требуют отдельного анализа, так как они не входили в данное исследование. В то же время, предварительные результаты пока еще недостаточно систематизированных наблюдений позволяют предположить, что эти связи проявляются независимо от нозологии. При этом этиопатогенетический фактор привносит свой отпечаток, обусловливающий характер тех нарушений психического баланса, который и приводит к дезадаптации личности. Наблюдаемые при органических поражениях головного мозга изменения психических процессов носят характер диффузного подавления (снижения) наиболее тонко организованных функций и их сложной дифференцированности.

Здесь следует отдельно коснуться проблемы алкоголизма, так как с нею практическому психологу нередко приходится сталкиваться, психодиагностические критерии алкоголизма следует выделить в самостоятельную проблему. Клиника алкоголизма имеет определенные различия в зависимости от остроты состояния и длительности алкоголизации. Однако в любом варианте алкоголизма закономерности разрушения личности во многом аналогичны любым другим экзогенно* органическим нарушениям: происходит "оборганичивание", т. е. развивается процесс, связанный с резким (delirium tremens) или постепенным (abusus ad Bachus) нарушением физиологических функций клеток мозгового вещества. Подтверждением этому служит клиника острой алкогольной интоксикации, центральным звеном которой является нарушенное сознание -- осевой синдром органического поражения центральной нервной системы. Но и постепенное систематическое употребление алкоголя пагубно сказывается на психических функциях, снижая мозговой потенциал человека, ухудшая память, внимание, снижая интеллект, изменяя личность. Охваченный алкогольной интоксикацией, организм реагирует нарушением функционирования всех систем, в отличие от нарушений, связанных с локальным поражением отдельных участков коры головного мозга или частичным диффузным ее поражением при травмах и некоторых инфекционных процессах, избирательно поражающих мозг или его оболочки. При алкоголизме страдают сосуды, печень, почки, сердце и пр. Психосоматический компонент звучит выразительным аккомпанементом в клинике алкоголизма, особенно превалирующим в период абстиненции (синдром похмелья). Однако, в первую очередь страдает психика и происходят необратимые изменения личности. Первой реагирует на алкоголь подкорка, чем обусловлен феномен эйфории и усиление импульсивных тенденций в поведении, а затем и клетки коры головного мозга как более позднего и поэтому чрезвычайно ранимого образования в человеческом организме, что приводит к ослаблению контроля интеллекта над эмоциями, а также к примитивно-потребностной ориентации личности.

Перед практическим психологом стоит задача вовремя распознать признаки алкоголизма как болезни и разобраться в том, к каким последствиям для психики человека привела алкоголизация. Это крайне важно не только при выборе средств лечения, но и для решения целого ряда экспертных проблем: трудоспособности, криминальной вменяемости и др. В связи с этим обратим свое внимание на социально-психологические аспекты алкоголизма и психодиагностические критерии оценки индивидуально-личностных особенностей в рамках данной проблемы.

С опасностью ранней алкоголизации мы сталкиваемся в среде подростков. Как уже говорилось ранее, подростковый период сопровождается бурной физиологической и психологической перестройкой. При этом максимализм мотивационной и эмоциональной сферы сталкивается с когнитивным диссонансом: выраженная активность, направленная на самореализацию, неустойчивая самооценка и избыточная амбициозность входят в противоречие с отсутствием жизненного опыта, с расхождением идеалов с реальностью; к этому следует добавить противодействие среды, нередко принимающее императивные или унизительные для их болезненного самолюбия формы. Все это приводит к разочарованиям, неудовлетворенности, к эмоциональным всплескам и импульсивным поступкам. Влечение к алкоголю у подростков возникает по разным мотивам:

1. в силу подражания взрослым,

2. из духа противоречия -- в качестве "запретного плода",

3. как средство для снятия эмоционального напряжения и чувства неудовлетворенности,

4. как допинг, повышающий фон настроения и самооценку.

Нередко встречается сочетание этих механизмов. Как алкоголизация, так и наркомания чаще всего базируется на этих социально-психологических предпосылках. Первые два из перечисленных механизмов могут провоцировать прибегание к алкоголю или наркотикам абсолютно нормальных, эмоционально устойчивых подростков (нормативные профили СМИЛ, гармоничный выбор цветовых эталонов, спокойный ряд портретных выборов без нулевых и избыточных реакций, бесконфликтные сюжеты по данным PAT). В этом случае необходимо своевременно применить меры, направленные на укрепление морально-нравственных установок подростка и на выработку правильного понимания проблемы с социальной и медицинской точки зрения. Своевременно -- значит раньше, чем появится физиологическая зависимость, сопутствующая длительному и интенсивному злоупотреблению. Когда эта зависимость развивается, отвратить подростка от пагубного влечения становится все труднее и труднее.

Другие два (3-й и 4-й) требуют глубинной психологической коррекции, так как прибегание к алкоголю или наркотикам здесь обусловлено личностной дисгармонией: профили СМИЛ типа 4*9268-/ или 2748'9-/, а также 6846*29-/ или 46928*-/ и им подобные высокорасположенные профили типа зубчатой пилы, а также дисгармония цветового ряда с нетипичным расположением 7-го эталона в сочетании с противопоставленным (фрустрированным) 3-м в Люшер-тесте, k+ p-, d0m-! по данным МПВ, и особенно k-! p+ k-! р0, чреватые суицидальными намерениями, сюжеты в PAT с частыми внешними или, тем более, внутренними конфликтами. При общих для алкоголизма психодиагностических признаках явно отмечается усиление той превалирующей индивидуально-личностной тенденции, которая была акцентирована в преморбиде.

Наиболее угрожаемой почвой для алкоголизации является неудовлетворенная в своих притязаниях личность, переживающая комплекс "неудачника", расценивающая себя как "незаурядность", несостоявшуюся в силу внешних причин. Это может звучать как субъективная убежденность акцентуанта, "ищущего признания", с неадекватно завышенной самооценкой, но также может быть объективной реальностью) связанной с действительно имеющим место конфликтом между яркими способностями индивида и невозможностью их проявить в силу социальных условий, не способствующих самореализации личности. Такой механизм характерен не только для подростков. Он лежит в основе алкоголизации в любом возрастном периоде и тесно связан с социально-психологическими условиями жизни* Нереализованные как личность люди составляют основную массу "пьющих" и злоупотребляющих наркотиками. Недостойные человеческого существа условия труда и быта, принижение и несправедливость в служебных отношениях, ущемленное честолюбие, дисгармония семейных контактов, материальные трудности, невозможность мужского самоутверждения в семье как главы и основного источника доходов, резкое снижение социально-экономического статуса или утрата привычного стереотипа жизни -- все эти социально-психологические причины, как правило, приводят алкоголизации. Такого рода проблема становится достаточно типичной для контингента молодых мужчин, вернувшихся с полей сражения в Афганистане, а позднее -- из Чечни, где личностная дисгармония усугубляется с одной стороны, физическим травматизмом, с другой -- особого рода психотравмой, обусловленной и пережитым страхом за собственную жизнь, и опытом агрессии, направленной на жизни других людей.

Психодиагностические показатели при этом близки к выше приведенным у подростков, так как такого рода реакции в первую очередь проявляются регрессивными процессами, или накладываются на эмоционально-незрелую почву, связанную с недостаточно высоким уровнем личностной интеграции. Основное отличие -- не так резко завышен (хотя и остается избыточным) уровень оптимизма и самооценки -- как защитная гиперкомпенсаторная реакция. Помимо высоких показателей по 4, 6 и 8 шкалам обращает на себя внимание снижение 7 шкалы, отражающей способность к сопереживанию и к компромиссности поведения с оглядкой на общепринятые нормы поведения. Пагубное стремление "утопить горе в вине" в русской популяции можно связать с преобладанием в их характере избыточной эмоциональности, иррациональности и повышенной склонности к рефлексии.