Возрастная психология и психология труда

Понятие «идентичность», предложенное Э. Эриксоном, лучше позволяет понять сам процесс нахождения человеком самого себя («эго-идентичность») и своего места в окружающем мире («групповая идентичность»). По сравнению с взрослым человеком подросток еще не целостен, его терзают противоречия поиска осознания себя как самобытного существа и как представителя общества (или какой-то группы общества). «Кризис в жизни такого молодого человека может наступить именно тогда, когда он наполовину осознает, что фатально и излишне старался быть тем, чем на деле он не был, -- пишет Э. Эриксон. -- Чувство идентичности, в котором у большинства взрослых нет недостатка, предупреждает такие состояния паники. Быть взрослым означает, помимо прочего, способность видеть свою жизнь в контексте непрерывности как ретроспективно, так и в перспективе» [цит по: 23, с. 522].

И поскольку такие процессы достаточно сложны, общество (естественно, цивилизованное общество) не торопит молодого человека с этим, предоставляя ему своеобразный «психосоциальный мораторий». Но тогда трудно говорить и о полноценной идентичности, и тем более о состоявшейся профессиональной идентичности. Заметим, что в последнее время все чаще высказывается мнение, что и профессиональное самоопределение, и профессиональное самосознание формируются много позже подросткового возраста. Частично с этим можно согласиться, но важно понять и то, что сами по себе профессиональное самоопределение и профессиональное самосознание, проходят разные этапы в своем развития, и, естественно, более зрелые уровни развития мы можем наблюдать лишь во взрослой жизни человека.

Связывая идентичность с чувством собственной значимости, Э. Эриксон отмечает, что «мы можем быть причиной причин, если воспринимаем неизбежное таким образом, что оно облагораживается какой-то особой гордостью, -- гордостью за нашу способность самим выйти из игры или гордостью за неизбежное как нечто настолько надежно благое, что мы, конечно же, избрали бы его, если бы оно уже не выбрало нас» [там же, с. 523]. При этом Э. Эриксон специально подчеркивает, что главная проблема самоопределяющегося подростка -- найти для себя достойный образец для подражания, чтобы в итоге обрести и собственную идентичность.

Многие авторы, рассматривающие периодизации профессионального развития [16; 18; 28 и др.], выделяют такой важный критерий перехода к каждой последующей стадии профессионального развития -- изменение «ценностного отношения к самому себе» как представителю профессии и члену общества вообще. Например, А. К. Маркова в качестве высшего этапа развития профессионала выделяет «этап творческого самоопределения себя как личности профессионала», где важную роль играют «самостроительство» и «самосозидание» [18, с. 52]. А это, в свою очередь, предполагает развитое представление о себе как о реальном профессионале и как о желаемом профессионале, что чем-то напоминает «# реальное» и «# идеальное» у К. Роджерса (см. выше).

Переходя к рассмотрению собственно профессионального самосознания, можно бьшо бы просто конкретизировать все, что говорилось о самосознании вообще применительно к конкретным видам деятельности. Но профессиональное самосознание имеет одну важную общую характеристику -- это самосознание человека, активно участвующего в производительном труде и тем самым через такой труд утверждающим себя в качестве полноценного члена данного общества. Иными словами, профессиональное самосознание -- это самосознание человека, для которого конкретная трудовая деятельность -- главное средство утверждения чувства собственного достоинства как состоявшейся личности.

Можно обозначить принципиальное соотношение (и различие) самосознания вообще и профессионального самосознания в частности. Как отмечалось ранее, самосознание определяется через «конфликтный личностный смысл», отражающий «столкновение различных жизненных отношений субъекта, столкновение его мотивов и деятельностей» -- по В. В. Сталину [27, с. 122], со взглядами которого солидарны многие отечественные авторы, исследующие самосознание. Поскольку профессиональное самосознание прежде всего связано с трудовой деятельностью (а также с трудовой мотивацией и трудовыми отношениями), логично предположить, что и профессиональное самосознание должно определяться через «профессиональный конфликтный личностный смысл».

В этой связи уместно напомнить о том, как Е. А. Климов рассматривает «эргатическую функцию» (близкую к трудовой функции): «под эргатической функцией мы будем понимать любое уменьшение неопределенности связи элементов внутри эргатической системы и ее связей с внешними обстоятельствами, рассматриваемое с точки зрения тех целей, ради достижения которых эта система создана» [13, с. 52--53]. Иными словами, смысл деятельности любого профессионала сводится к тому, чтобы постоянно обеспечивать соответствие («уменьшать неопределенность связей») между целями, предметами и средствами труда, но само обеспечение соответствия -- это фактически преодоление противоречия между различными элементами эргатической системы, например противоречия между особенностями предмета труда и используемыми средствами и т. п. Естественно, преодоление этих противоречий должно осознаваться и переживаться субъектом труда, что уже само по себе предполагает его развитое профессиональное самосознание.

Таким образом, идея «конфликтного личностного смысла», рассматриваемого как «единица самосознания» вообще (по В. В. Сталину), конкретизируется в профессиональной деятельности как конфликт между профессиональными целями, мотивами и отношениями, выражающийся в столкновении различных деятельностей по выполнению производственных задач, или «достижения тех целей, ради которых эргатическая система существует» (по Е. А. Климову).

Рассуждая о соотношении «личностного» и «профессионального», А. К. Маркова считает, что «личностное пространство шире профессионального, личностное лежит в основе профессионального, личностное определяет начало, ход и завершение профессионального» [18, с. 66]. Хотя скорее всего наиболее «широким» и всеобъемлющим можно было бы назвать жизненное самоопределение, а что касается личностного самоопределения, то вряд ли о каждом «состоявшемся» профессионале можно сказать, что он является Личностью именно потому, что личностное самоопределение «шире» профессионального. Например, «узкий специалист», который кроме своей работы ничем не интересуется, скорее всего слишком примитивен, чтобы считаться полноценной Личностью. Сказанное относится и к самосознанию. Нельзя, например, утверждать, что самосознание вообще обеспечивает (или лежит в основе) профессионального самосознания. Например, человек с несложившейся идентичностью вполне может продемонстрировать определенный успех в какой-либо профессиональной деятельности. Такие случаи Э. Фромм обозначает термином «отчужденный характер»: человек и его дело разъединены, «отчуждены» друг от друга, или же это могут быть разного рода «авантюристы», главная характеристика которых -- «разорванные биографии» (по Л. Г. Ионину), или об этом можно сказать словами В. Франкла: это люди с потерянным (или не найденным) смыслом при внешне вполне успешной профессиональной деятельности, что может быть обозначено как «отчаяние» и т. п.

Специально обращаясь к проблеме профессионального самосознания, Е. А. Климов пишет: «По сути дела, центральная задача психологии труда как науки состоит в изучении фактов и закономерностей психической регуляции функционирования и формирования человека как субъекта труда, в создании информационных условий... для практики формирования должной системы соответствующих психических регуляторов» [13, с. 35]. В качестве таких основных психических регуляторов труда Е. А. Климов выделяет следующие:

образ объекта труда: чувственный образ (перцептивный, сенсорный); репрезентативный конкретный образ (представления памяти, воображения); репрезентативный отвлеченный образ (понятия, схемы, усвоенные алгоритмы действий);

образ субъекта труда: актуальный «>7-образ» (знание о своем состоянии в данный момент, о своем реальном месте среди других людей, о своих возможностях и ограничениях); обобщенный «#-образ» («^-концепция», включающая представления о себе в прошлом, настоящем и будущем; «Я» как представитель профессиональной общности, «Я» как организм; «Я» как представитель данной профессии, «Я» как член общества);

образ субъектно-объектных и субъектно-субъектных отношений: осознание своих потребностей; осознание своих эмоций и эмоциональных отношений; осознание своего характера; осознание своей личностной направленности и мировоззрения в ходе взаимодействия с другими людьми в трудовом процессе.

Как отмечает Е. А. Климов, все названные выше регуляторы подводятся под категорию «субъективный образ».

«Образы самосознания человека (Наряду с образами окружающего мира) -- необходимая основа целесообразной регуляции, саморегуляции его трудовой деятельности и взаимодействия с окружающими людьми, -- пишет далее Е. А. Климов, -- ибо это взаимодействие существенно определяются тем, как человек понимает свое место среди людей, "за кого себя принимает", что думает о том, как он выглядит "в глазах" окружающих» [там же, с. 41].

«Развитое самосознание -- одно из условий формирования индивидуального стиля... одно из необходимых условий нахождения человеком наиболее подходящего для него места, в частности в профессиональной общности, а также условие планирования и построения личных профессиональных планов на этапе выбора профессии, -- пишет Е. А. Климов, -- это также важный критерий подготовленности специалиста. Профессионал -- это не просто тот, кто хорошо обучен делу, но кто с гордостью причисляет себя к определенной общности трудящихся: "Мы, швейники, всех одеваем!", "Мы, слесари, будем нужны и при самом высоком уровне автоматизации производства", "Мы, экскурсоводы, помогаем людям увидеть удивительное рядом" и т. п. Одна из главных задач психологии труда -- изучение структуры и динамики (развития) профессионального самосознания как важнейшего регулятора труда и построения профессиональных жизненных путей, "карьер", "трудовых судеб" людей» [там же, с. 43]».

Примечательно, что важнейшей составляющей и важнейшим регулятором трудовой деятельности является «образ мира» профессионалов, который у представителей разных профессий складывается по-разному и по-разному влияет на мироощущение профессионалов, а также на образ своего места в мире [10].

В качестве важнейших («системообразующих») факторов личности профессионала является, по мнению Э. Ф. Зеера, направленностъ личности, которая включает в себя следующие компоненты: мотивы, ценностные ориентации, профессиональную позицию, профессиональное самоопределение. При этом «на разных этапах становления эти компоненты имеют различное психологическое содержание, обусловленное характером ведущей деятельности и уровнем профессионального развития личности» [6, с. 36].

Рассматривая критерии профессионализма, А. К. Маркова среди прочих выделяет и такие: стремление развивать себя как профессионала; внутренний локус профессионального контроля, т. е. поиск причин успеха -- неуспеха в себе самом и внутри профессии; осознание в полном объеме черт и признаков профессионала, развитое профессиональное сознание, целостное видение облика себя как будущего профессионала; развитие себя средствами профессии, самокомпенсация недостающих качеств и др. [18, с. 40-41].

Интересным является вопрос о том, каким образом происходит становление профессионала и его профессионального самосознания -- путем естественного развития или в большей степени благодаря целенаправленному формированию (трудовому обучению и воспитанию). Вероятно, можно говорить и о развитии, и о формировании, и о саморазвитии себя как профессионала, что у разных людей в разные периоды их развития проявляется по-разному. К этому можно добавить и определенные социокультурные традиции формирования профессионалов, которые по-разному проявляются в разные исторические эпохи и у разных народов.

Если обратиться к онтогенезу человека, то первое знакомство с профессией начинается в раннем дошкольном детстве, на этапе детской сюжетно-ролевой игры. На данном этапе происходит овладение ребенком «основных смыслов» человеческой деятельности, формируется соподчинение мотивов, развивается способность достигать намеченные цели, а также «развивается способность к самооценке», что важно для последующего развития и самосознания будущего субъекта труда [13, с. 166]. Д. Б. Эльконин, рассматривая особенности раннего развития ребенка в игре, отмечает, что ребенок, играя с игрушкой (например, с куклой), способен не только называть куклу именем действующего лица, но и говорить от лица этой куклы, т.е. способен идентифицировать себя с ней [29, с. 166]., Само развитие детской сюжетно-ролевой игры таково, что со временем она преобразуется в «игры с правилами», где на первый план выходят взаимоотношения между участниками игры, а сама роль все больше наделяется индивидуальным содержанием, т. е. выполняется по-своему, а следовательно, и осознается по-своему.

Обращаясь к проблеме возникновении детской сюжетно-ролевой игры в истории культуры, Д. Б. Эльконин отмечает вслед за В. Вундтом, что сама «игра -- это дитя труда» [там же, с. 17]. Игра возникла в связи с «усложнением орудий труда», а также «в силу того, что возникшее разделение труда создает возможности выбора будущей деятельности, не определяемой однозначно деятельностью родителей». При этом «появляется своеобразный период, когда дети предоставлены самим себе» и «возникают детские сообщества», в которых «и начинает господствовать игра». Сам Д. Б. Эльконин предполагает, что «своеобразная игровая техника не могла быть результатом самостоятельной творческой изобретательности детей» и что «скорее всего они заимствовали эту технику из драматического искусства взрослых». Важную роль в этом играли «обрядовые драматизированные танцы, в которых условное изобразительное действие было широко представлено», поэтому «игровая техника была воспринята детьми из первобытных форм драматического искусства», непосредственно связанного с трудом [там же, с. 63--64].

Если обратиться к культурно-исторической традиции развития и специального формирования профессионального самосознания, то можно выделить следующие важные моменты. Уже в детской игре, отражающей в условной форме элементы трудовой деятельности взрослых, ребенок начинал приобщаться к будущему труду. Но наиболее полно чувство сопричастности с конкретными видами трудовой деятельности происходило в специальных обрядах инициации, т. е. посвящения во взрослые члены общества. При этом нередко такие обряды сопровождались болевыми, ощущениями, для того чтобы этот обряд запомнился на всю жизнь, чтобы он вошел в память и сознание будущего члена общества, т. е. стал основой его самосознания вообще.

Как отмечают Е. А. Климов и О. Г. Носкова, «возникновение культовых ритуалов закрепляло именно те постепенно найденные формы воздействия на людей, которые позволяли более эффективно создавать у них восприимчивое состояние сознания, управлять их памятью и вниманием, направленно воспитывать в людях требуемые полезные для коллективной жизни в условиях постоянной борьбы со стихией личные качества... магический танец оказывался средством общественного воспитания всех участников -- воспитания физического, профессионального и эстетического» [14, с. 25].

Важно также и то, что инициации древности приобщали человека не только к конкретному виду деятельности (профессии), но и к данному сообществу, делая его полноценным членом такого сообщества. Человек, осознавая себя полезным и зрелым членом своего племени или общины, осознавал себя и как носителя определенной конкретной трудовой функции, которая еще больше повышала его значимость как в собственных глазах, так и в глазах своих соплеменников. Отсюда успех или неуспех в конкретном виде деятельности (то, для чего человек был «предназначен») во многом предопределяло и его ценность как члена общества вообще. А это, в свою очередь, формировало у него чувство личного достоинства, проявляющегося через конкретное профессиональное самосознание, делающее такого человека достойным участником общего процесса жизнедеятельности своего сообщества.

Впоследствии эти ритуалы посвящения все больше специализировались и демократизировались. Причем по многим профессиям посвящение проводилось не только в профессионалы, но и в ученики и студенты. Все большее значение придавалось каждому существенному изменению в жизни работника (повышение в должности, увеличение оклада, награда или премия и т. п.), что также обычно по-своему «отмечалось», т. е. как бы формально фиксировалось новое положение данного человека в профессиональной среде и в обществе в целом. Все это тоже можно рассматривать как важные элементы (или факторы) профессионального самосознания. Заметим, что в данном случае существенное повышение оклада или изменение в должностном статусе может восприниматься работником (и его окружением) как более значимое событие, чем предшествующее профессиональное образование и приобщение к самой профессии.

Важную роль в понимании профессионального самосознания играет явление, названное Е. А. Климовым «профессиональной идеологией». «Профессиональная идеология» -- это «система утверждений, находящихся вне категорий истины и направленных на обоснование общественного положения, статуса, профессиональной или внутрипрофессиональной группировки, или даже отдельного лица». Е. А. Климов отмечает далее, что такого рода утверждения «не должны включаться в систему научного знания», хотя «часто оказываются в нее вписанными без оговорок». Например, утверждения, что психические явления «гораздо более сложные», чем явления, изучаемые геологией и геодезией. Тем не менее Е. А. Климов признается: «Не исключено, что есть они (явления «профессиональной идеологии». -- Авт.) и в нашей книге» [8, с. 119]. Примечательно, что само упоминание о «профессиональной идеологии» -- это уже начало научного анализа, ведь явление-то существует!

А. Менегетти описывает близкое к профессиональной идеологии явление -- «стереотип профессионального объединения», который «конфигурирует и предписывает поведение и отношения в рамках какого-либо общественного института, закона, религии, любой общественной группы» и который касается в основном представителей «свободных профессий» [19, с. 43]. При этом отмечается, что «величие» или «ничтожество» человека часто определяется тем, насколько «велика» или «ничтожна» социально-профессиональная группа или партия, с которой он себя соотносит, и что «наша изначальная сила, способность структурировать власть | самозащиты, самоопределения безвозвратно уничтожается, когда | мы связаны рамками стереотипа, образующего вокруг нас своего рода клетку» [там же, с. 44].

Все это близко и к другому понятию -- «социально-профессиональная идентификация» (от лат. identificacio -- отождествление).! 1 В психоанализе это «процесс, в результате которого индивид бес-; сознательно или частично бессознательно, благодаря эмоциональным связям ведет себя (или воображает себя ведущим) так, как f если бы он был тем человеком, с которым данная связь существу- i ет»; в социальной психологии это «отождествление индивидом себя с другим человеком, непосредственное переживание субъектом той или иной степени своей тождественности с объектом»! [22, с. 122].

Можно обозначить и другую линию анализа проблемы про-1 фессионального самосознания. Применительно к конкретному | человеку (работнику) важно еще разобраться, о чем идет речь: о 1 его соотнесенности себя с представителями конкретной профессии (или конкретного трудового коллектива) или о соотнесенности себя с данной социально-профессиональной группой. Дело в том, что соотнесенность себя с социальной группой предполагает видение себя в качестве носителя определенных ценностей и образа жизни, не всегда связанных с самой профессиональной деятельностью. Например, человек «по блату» устраивается в престижную организацию на престижную должность. Этому человеку данная работа может быть совсем неинтересна, но для него очень значимо само пребывание в данной организации и должности, что и составляет основу для его самосознания и чувства собственного достоинства. И наоборот, человек, выполняя конкретную профессиональную деятельность, может быть очень не доволен организацией труда и взаимоотношениями в организации (или недоволен оплатой труда и общественным статусом своей профессии), но при этом он не хочет бросать свою работу, а всеми силами стремится усовершенствовать свой труд, изменить отношение к своей работе со стороны окружающих и т. п. В данном случае он вполне осознает себя представителем этой профессии и даже гордится этим, т. е. у него явно выраженное и развитое профессиональное самосознание как раз потому, что он стремится развивать свою профессию, т. е. подходит к ситуации крайне заинтересованно и творчески.

Наконец, можно выделить еще одну линию анализа проблемы. Важно разобраться, чем в большей степени обусловлено развитие профессионального самосознания -- особенностями предшествующего обучения (и тогда уместнее было бы говорить об учебно-профессиональном самосознании) или особенностями самой работы, что ближе к собственно профессиональному самосознанию. Иными словами, кем в большей степени осознает себя человек -- выпускником такого-то учебного заведения или профессионалом, работающим в такой-то организации и выполняющим такие-то профессиональные и общественные функции. Например, если самосознание больше определяется предшествующим обучением, то это может выражаться в таких позициях, как «бывший студент» (или «вечный» в душе студент) или в позиции «бывший отличник» учебы в таком-то Заведении (известно, что не всегда отличники становятся потом отличными профессионалами). И тогда вся его реальная профессиональная деятельность воспринимается (и осознается) как нечто внешнее, постороннее по отношению к бывшей учебе.

Можно было бы выделить и другие интересные линии анализа данной проблемы. Например, определить соотношение профессионального самосознания с выполняемой профессиональной ролью (или ролями). Или же определить соотношение профессионального самосознания и целей, условий, предмета труда (например, в какой степени сам работник отождествляется с теми клиентами, с которыми он работает, что в итоге лучше позволяет понять и причины многих профессиональных деструкции в «человековедческих» профессиях). Или же рассмотреть, в какой степени работник осознает себя в качестве деградирующего субъекта труда (или деградирующей личности), ведь это также важный аспект профессионального самосознания, поскольку давно признано, что не каждый труд способствует развитию личности и т. п. Так или иначе проблема профессионального самосознания оказывается достаточно комплексной (многоаспектной), что не позволяет решить ее вне рассмотрения других проблем, связанных с развитием субъекта труда.

Можно также увязать профессиональное самосознание с развитием профессионализма. Среди прочих условий, влияющих на становление профессионала, А. К. Маркова выделяет и такие, как «адекватная самооценка и готовность к дифференцированной оценке своего уровня профессионализма», «представления человека о профессии, критерии оценки человеком самой профессии, профессионализма в ней, а также критерии оценки профессионала в себе» [18, с. 254].

А. К. Маркова выделяет также противоречивые (амбивалентные) тенденции, влияющие на становление профессионала [там же, с. 259-- 262]:

« противоречие между саморазвитием и самосохранением в профессии;

* противостояние порой результатов и процесса труда (например, несовпадение объективного результата и его «психологической цены»);

* несовпадение в ряде случаев предметных, социальных эталонов, норм труда с индивидуальными нормами и критериями;

* несогласованность становления разных видов компетентности (специальной, социальной, личностной, индивидуальной). Например, профессиональная компетентность может у кого-то сильно опережать социальную;

* рассогласование темпов развития у отдельных людей мотивационной и операциональной сфер профессиональной деятельности;

* разная роль и степень выраженности процессов развития и компенсации у разных людей, а также у одного человека на разных этапах развития;

* неравномерность освоения отдельных действий и целостной структуры профессиональной деятельности;

* противоречие в сознании человека между стремлением к узкой специализации и потребностью узнать что-то о смежных профессиях, быть «универсалом»;

* несовпадение порой проявлений у одного и того же человека психических качеств в профессиональной и в непрофессиональной сферах;

* несогласованность «ценностного отношения к себе в труде и к труду в себе» (например, «любить искусство в себе или себя в искусстве»);

* расхождение между усиливающейся конкурентностью на рынке труда, безработицей и умением части людей делать самостоятельный выбор в профессиональной сфере, быть готовым к ошибкам, уметь предложить себя как профессионала (имеется в виду, что «профессиональная квалификация человека -- это его частная собственность, и ее надо уметь предложить на рынке тру-

* неквалифицированное использование способов профессиональной деятельности некоторыми специалистами и учреждениями идет вразрез с запросами общества, приводит к выпуску продукции низкого сорта.

«Неучет подобных противоречивых тенденций в развитии отдельного человека может привести к профессиональным кризисам, сбоям, остановкам в развитии, -- отмечает А. К. Маркова. -- Каждому человеку также желательно осознавать противоречия, рассогласования в своем профессиональном развитии, чтобы вовремя найти из них конструктивный выход» [18, с. 262].

В психологии разными авторами выделены различные механизмы и условия, осложняющие полноценное формирование и развитие самосознания [25]. Применительно к психологии профессионального самосознания эти механизмы еще должны быть адаптированы, а может быть, и несколько переосмыслены с учетом того, что часто именно в профессиональной деятельности в наибольшей степени проявляется стремление человека реализовать свои лучшие качества и в целом состояться как личность.

4. Кризисы профессионального становления

В. И. Слободчйков определяет специфику возраста как «смену режима индивидуальной жизни», как смену самости и единичности. Соответственно выделяются две группы кризисов: 1) кризисы «рождения» («так жить нельзя»); 2) кризисы развития («хочу быть, как ты»), поиск новых способов самоопределения [см.: 6, с. 126-- 129].

Известный зарубежный психолог Г. Шихи выделяет основные кризисы взрослого человека:

Кризис «вырывания корней» (18--22 лет) характеризуется следующим. Позиция молодого человека часто выражается в девизе: «Я знаю, чего хочу!». Юноша нередко впадает в фантазии в процессе проверки этих убеждений. Одна часть молодого человека пытается стать индивидуальностью, а другая -- обеспечить свою безопасность и комфорт (на этой основе и возникает основное противоречие). «Если в этот момент кризис личности отсутствует, то он проявится позднее, на переходной ступени, и тогда ударит больнее», -- пишет Г. Шихи [28, с. 37].

«Искания в двадцать лет» (23 года). Повзрослевший молодой человек все больше стремится делать то, что «должно». Но это «должно» сильно зависит от модели семьи, влияния культуры и предрассудков общества. Типичное заблуждение двадцатилетних -- «убеждение в том, что выбор, который они сделали, является окончательным». Два основных импульса в период такого кризиса: 1) создать комфорт и безопасность по готовому образцу (но такие люди чувствуют себя словно «взаперти»)', 2) стремление экспериментировать (но здесь можно «растратить свои двадцатые годы в затянувшемся переходном периоде»). Молодые люди по-прежнему сопротивляются влиянию родительского воспитания. Их девиз: «Это не я. Я совсем другой» [там же, с. 38].

Попытка «осознать свои тридцать» (30 лет). Здесь нередко происходит осознание того, что выбор (выборы) в двадцатые годы оказались неудачными, стремление обвинить в этом «всех и вся». Основная критика прежнего выбора: не было места для карьеры, слишком фантастичный выбор (типа «хочу стать президентом»). Часто возникает стремление «начать все сначала». Появляется серьезное стремление создать семью, построить дом.

Кризис «середины жизни» (35--37 лет) -- наиболее тяжелый, рубежный кризис. Часто происходит «утрата чувства молодости, угасание физических сил, изменение привычных ролей, любой из этих моментов может придать переходу характер кризиса». «Время начинает сокращаться». Усиливается ощущение, что «независимо от того, что мы делали до сих пор, в нас есть нечто, что мы подавляли, и сейчас оно рвется наружу». Женщины сталкиваются с этими проблемами раньше, чем мужчины (ощущение того, что следующий выбор -- это ее «последний шанс», но позже возрастает спокойствие и уверенность, что многое еще впереди). «В период интенсивной концентрации на внешних успехах мужчина обычно не замечает наиболее сложные внутренние изменения, которые двигают его вперед». Теперь все больше беспокоится о своем здоровье, удивляется: «И это все?». В этом возрасте мужчины все чаще стремятся начать новое дело. У кого-то все чаще проявляется «потребность в развитии этической грани личности» [28, с. 41-42].

Обновление или покорность («проблема 45 лет»). Если человек проявил активную позицию и успешно преодолел предыдущие кризисы, то к 45 годам появляется чувство стабильности и удовлетворения. Если человек смирился со своим положением, то появляется чувство покорности: человек лишается поддержки и безопасности тех, с кем он еще недавно поддерживал активные отношения; друзья вырастают и уходят; дети становятся незнакомыми людьми; карьера превращается просто в работу. Все эти события будут ощущаться как «несостоявшиеся». Новый кризис появится где-то к 50 годам. Но если человек обретет для себя новую цель (смысл), то эти годы могут стать лучшими в жизни...

Обозначая общую логику и основные кризисы развития взрослого человека, Б. Ливехуд также делает акцент на изменении ценностно-смысловой сферы личности. Он выделяет следующие основные фазы жизни: 1) душевное восприятие, рост (до 20 лет); 2) экспансивная фаза: переработка опыта, характеризуется равновесием между биологической и духовной линией развития (20--40 лет); 3) социальная фаза, или фаза руководства: отдача своего опыта характеризуется опережением духовного развития и угасанием биологической линии развития. «Печатью биологического развития более всего отмечен период перед наступлением взрослости, -- пишет Б. Ливехуд. -- Психическое (духовное) развитие отчетливее всего проявляется в своем своеобразии в средней фазе жизни... Духовное развитие является решающим для последней фазы жизни», оно как бы компенсирует угасание биологического развития [16, с. 48-49].

Интересные рассуждения и типологию жизненных кризисов предлагает Э. Ф. Зеер [6, с. 129--133]. Он ставит проблему различения типов кризисов (возрастного, профессионального, жизненного, личностного, невротического). Общая схема соотношения разных типов кризисов: 1) нормативные кризисы: кризисы психического развития; кризисы профессионального становления. Это все возрастные кризисы. 2) ненормативные (необязательные) кризисы: критические (потеря трудоспособности, развод, безработица, миграция, лишение свободы); невротические кризисы (перестройка сознания, инстинкты, иррациональные тенденции, т.е. внутренние конфликты). Это все жизненные кризисы.

Э-. Ф. Зеер выделяет основные факторы кризисов профессионального становления [там же, с. 133--136]:

* сверхнормативная активность как следствие неудовлетворенности своим положением, своим статусом;

* социально-экономические условия жизнедеятельности человека (сокращение рабочих мест, ликвидация предприятия, переезд);

* возрастные психофизиологические изменения (ухудшение здоровья, снижение работоспособности, синдром «эмоционального сгорания»);

* вступление в новую должность (а также участие в конкурсах на замещение, в аттестациях);

* полная поглощенность профессиональной деятельностью. Примеры можно найти в известной книге Барбары Киллинджер «Тру-доголики, респектабельные наркоманы». При этом вопреки распространенному мнению сами «трудоголики» характеризуются как специалисты, одержимые работой как средством достижения успеха и признания; специалисты, которые иногда серьезно нарушают профессиональную этику, становятся конфликтными; специалисты, которые нередко проявляют жестокость во взаимоотношениях;

* изменения в жизнедеятельности (смена местожительства, neрерыв в работе, «служебный роман»).

Кризисы часто сопровождаются нечетким осознанием недостаточного уровня своей компетентности и профессиональной беспомощности.

Выделяются также основные фазы кризисов профессионального развития [там же, с. 136--138]. Еще Л. С. Выготский выделил три фазы возрастных кризисов: 1) предкритическую (обострение противоречий между субъективной и объективной составляющими социальной ситуации развития); 2) критическую (это противоречие начинает проявляться в поведении); 3) посткритическую (противоречие разрешается путем образования новой социальной ситуации развития). Э. Ф. Зеер отмечает, что на основании идей Л. С. Выготского можно выделять и анализировать собственно кризисы профессионального развития.

1. Предкритическая фаза характеризуется тем, что проблемы не всегда четко осознаются, но проявляются в психологическом дискомфорте на работе, в раздражительности, недовольстве организацией, оплатой труда, руководителем.

2. Критическая фаза: осознанная неудовлетворенность работника; постепенно намечаются варианты изменения ситуации, проигрываются варианты дальнейшей профессиональной жизни, усиливается психическая напряженность; часто противоречия еще больше усиливаются и возникает конфликт («конфликт -- ядро кризиса»). При этом выделяются типы конфликтов профессионального развития на данной фазе: 1) мотивационный, обусловленный потерей интереса к учебе, работе, утратой перспектив профессионального развития, дезинтеграцией профессиональных ориентации и установок; 2) когнитивно-деятельностный, детерминированный неудовлетворенностью содержанием и способами осуществления учебно-профессиональной и профессиональной деятельности; 3) поведенческий, обусловленный противоречиями в межличностных отношениях в первичном коллективе, неудовлетворенностью своим социально-профессиональным статусом, положением в группе, уровнем зарплаты.

3. Посткритическая фаза. При этом способы разрешения кризиса могут иметь разный характер: конструктивный, профессионально-нейтральный, деструктивный.

Ниже в обобщенном виде предлагается несколько модифицированная и дополненная нами таблица Э. Ф. Зеера [6, с. 138--146], где отражаются психологические особенности кризисов профессионального становления (табл. 3).

Таблица 3 Психологические особенности кризисов профессионального становления

* Корректировка мотивов труда и «^-концепции». Основой такой корректировки является поиск смысла труда и смысла работы в данной организации.

. Увольнение, смена специальности и профессии рассматривается как нежелательный для данного этапа способ. Нередко работники кадровых служб тех организаций, куда потом устраивается уволившийся молодой специалист, воспринимают его как «слабака», не сумевшего справиться с первыми трудностями

Кризис профессионального роста (23--25 лет)

* Неудовлетворенность возможностями занимаемой должности и карьерой. Нередко это усугубляется сравнением своих «успехов» с реальными успехами своих недавних сокурсников. Как известно, зависть в наибольшей степени проявляется по отношению к близким, особенно по отношению к тем, с кем совсем недавно учился, гулял и развлекался. Быть может, именно по этой причине бывшие сокурсники долгое время не встречаются, хотя где-то через 10--15 лет чувство обиды за успехи своих приятелей проходит и даже сменяется гордостью за них.

Потребность в дальнейшем повышении квалификации. . Создание семьи и неизбежное ухудшение финансовых возможностей ность противостоять насмешкам и общественному мнению. * Смена места работы, вида деятельности на данном этапе уже допустимы, так как молодой работник уже доказал себе и окружающим, что способен преодолевать первые трудности адаптации. Более того, в данном возрасте вообще лучше попробовать себя в разных местах, поскольку профессиональное самоопределение фактически продолжается, только уже в рамках выбранной сферы деятельности. . Уход в хобби, семью, быт часто является своеобразной компенсацией неудач в основной работе. Это не самый лучший способ преодоления кризиса в этом возрасте. Заметим, что особенно в сложном положении часто оказываются молодые женщины, вышедшие замуж за «хорошо зарабатывающих» мужей, которые считают, что жена должна сидеть дома заниматься хозяйством

Кризис профессиональной карьеры (30--33 года)

Переход на новую должность или работу. В этом возрасте лучше не отказываться от заманчивых предложений, ведь даже в случае неудач ничего еще не потеряно. В случае же «осторожных» отказов на работнике вообще могут поставить «крест» как на неперспективном. Заметим, что и здесь в основе успеха в карьере лежит не столько профессионализм и усердие, сколько готовность к риску и

Кризис угасания профессиональной деятельности (55--60 лет, т.е. последние годы перед пенсией)

* Ожидание ухода на пенсию и новой социальной роли.

. Сужение социально-профессионального поля (работнику меньше поручают заданий, связанных с новыми технологиями).

ихофизиологические изменения и ухудшение состояния здоровья

Кризис социально-психологической адекватности (65--70 лет, т.е. первые годы после выхода на пенсию)

* Новый способ жизнедеятельности, главной особенностью которого является появление большого количества свободного времени. Особенно сложно это пережить после активной трудовой деятельности в предшествующие периоды. Усугубляется это тем, что пенсионера быстро загружают различными домашними работами (сидение с внуками, хождение по магазинам и т. п. Получается так, что уважаемый в недавнем прошлом специалист превращается в няньку и домработницу.

* Сужение финансовых возможностей. Заметим, что раньше, когда пенсионеры часто еще и работали после выхода на пенсию, их финансовая ситуация даже улучшалась (довольно приличная пенсия плюс заработок), что позволяло им чувствовать себя вполне достойными, уважаемыми и любимыми членами семьи.

Социально-психологическое старение, выражающееся в чрезмерном морализаторстве, брюзжании и т. п.

Утрата профессиональной идентификации (в своих рассказах и воспоминаниях старик все больше фантазирует, приукрашивает то, что было). * Общая неудовлетворенность жизнью (отсутствие тепла и внимания со стороны тех, кому недавно верил и сам помогал).

Чувство своей «ненужности», которое, по мнению многих геронтологов, является особенно тяжелым фактором старости. Ситуация усугубляется тем, что иногда дети и внуки (те, кого пенсионер совсем недавно любил) ждут, когда он уйдет из жизни и освободит приватизированную на их имя квартиру. Криминальный аспект данной проблемы уже привлекает внимание исследователей, однако не менее страшным представляется морально-нравственный аспект, который пока еще не стал предметом серьезного изучения. . Резкое ухудшение здоровья (часто как следствие неудовлетворенности жизнью и чувства своей «ненужности»)

5. Проблема профессиональных деструкции

Рассматривая профессиональные деструкции в общем плане, Э. Ф. Зеер отмечает: «...Многолетнее выполнение одной и той же профессиональной деятельности приводит к появлению профессиональной усталости, обеднению репертуара способов выполнения деятельности, утрате профессиональных умений и навыков, снижению работоспособности... Вторичная стадия профессионализации по многим видам профессий типа "человек--техника", "человек--природа", сменяется депрофессионализацией... на стадии профессионализации происходит развитие профессиональ ных деструкции. Профессиональные деструкции -- это постепенно накопившиеся изменения сложившейся структуры деятельности и личности, негативно сказывающиеся на продуктивности труда и взаимодействии с другими участниками этого процесса, а также на развитии самой личности» [6, с. 149].

А. К. Маркова выделяет основные тенденции развития профессиональных деструкции [цит. по: 6, с. 149--156]:

отставание, замедление профессионального развития по сравнению с возрастными и социальными нормами;

несформированность профессиональной деятельности (работник как бы «застревает» в своем развитии);

дезинтеграция профессионального развития, распад профессионального сознания и как следствие -- нереалистические цели, ложные смыслы труда, профессиональные конфликты;

низкая профессиональная мобильность, неумение приспособиться к новым условиям труда и дезадаптация;

рассогласованность отдельных звеньев профессионального развития, когда одна сфера как бы забегает вперед, а другая отстает (например, мотивация к профессиональному труду есть, но мешает отсутствие целостного профессионального сознания);

свертывание ранее имевшихся профессиональных данных, уменьшение профессиональных способностей, ослабление профессионального мышления;

искажение профессионального развития, появление ранее отсутствовавших негативных качеств, отклонения от социальных и индивидуальных норм профессионального развития, меняющих профиль личности;

появление деформаций личности (например, эмоционального истощения и выгорания, а также ущербной профессиональной позиции, особенно в профессиях с выраженной властью и известностью);

прекращение профессионального развития из-за профессиональных заболеваний или потери трудоспособности.

Таким образом, профессиональные деформации нарушают целостность личности; снижают ее адаптивность, устойчивость; отрицательно сказываются на продуктивности деятельности.

Для анализа развития профессиональных деструкции важно иметь в виду следующие основные концептуальные положения [там же, с. 152-153]:

а) профессиональное развитие -- это одновременно и приобретения и потери (совершенствование и деструкции);

б) профессиональные деструкции в самом общем виде -- это нарушение уже усвоенных способов деятельности; но это и изменения, связанные с переходом к последующим стадиям профессионального становления; и изменения, связанные с возрастом, физическими и нервными истощениями;

в) преодоление профессиональных деструкции сопровождается психической .напряженностью, психологическим дискомфортом, а иногда и кризисными явлениями (без внутреннего усилия и страдания личностного и профессионального роста не бывает);

д) деструкции, вызванные многолетним выполнением одной и той же профессиональной деятельности, порождают профессионально нежелательные качества, изменяют профессиональное поведение человека. Это и есть «профессиональные деформации»; это как болезнь, которую вовремя не смогли обнаружить и которая оказалась запущенной; самое страшное, что и сам человек незаметно смиряется с этой деструкцией.

Любая профессиональная деятельность уже на стадии освоения, а в дальнейшем при выполнении деформирует личность. Многие качества человека остаются невостребованными. По мере профессионализации успешность выполнения деятельности начинает определяться ансамблем профессионально важных качеств, которые годами «эксплуатируются». Отдельные из них постепенно трансформируются в профессионально нежелательные качества; одновременно исподволь развиваются профессиональные акцентуации -- чрезмерно выраженные качества и их сочетания, отрицательно сказывающиеся на деятельности и поведении специалиста.

Многолетнее выполнение профессиональной деятельности не может постоянно сопровождаться ее совершенствованием. Неизбежны, пусть временные, периоды стабилизации. На начальных стадиях профессионализации эти периоды недолговременны. На последующих стадиях период стабилизации у отдельных специалистов может продолжаться достаточно долго. В этих случаях уместно говорить о наступлении профессиональной стагнации личности.

Сензитивными периодами образования профессиональных деформаций являются кризисы профессионального становления личности. Непродуктивный выход из кризиса искажает профессиональную направленность, способствует возникновению негативной профессиональной позиции, снижает профессиональную активность.

Психологические детерминанты профессиональных деструкции

Основные группы факторов, детерминирующих профессиональные деструкции [6, с. 153--157]:

1) объективные, связанные с социально-профессиональной средой (социально-экономическая ситуация, имидж и характер профессии, профессионально-пространственная среда);

2) субъективные, обусловленные особенностями личности и характером профессиональных взаимоотношений;

3) объективно-субъективные, порождаемые системой и организацией профессионального процесса, качеством управления, профессионализмом руководителей.

Более конкретные психологические детерминанты профессиональных деструкции:

неосознаваемые и осознаваемые неудачные мотивы выбора (либо не соответствующие реальности, либо имеющие негативную направленность);

пусковым механизмом часто становятся деструкции ожидания на стадии вхождения в самостоятельную профессиональную жизнь (первые же неудачи побуждают искать «кардинальные» методы работы);

образование стереотипов профессионального поведения; с одной стороны, стереотипы придают работе стабильность, помогают в формировании индивидуального стиля труда, но, с другой стороны, они мешают адекватно действовать в нестандартных ситуациях, которых достаточно в любой работе;

разные формы психологических защит, позволяющих человеку снижать степень неопределенности, снижать психическую напряженность -- это: рационализации, отрицание, проекция, идентификация, отчуждение;

эмоциональная напряженность, часто повторяющиеся отрицательные эмоциональные состояния (синдром «эмоционального сгорания»);

на стадии профессионализации (особенно для социономических профессий) по мере становления индивидуального стиля деятельности снижается уровень профессиональной активности и возникают условия для стагнации профессионального развития;

снижение уровня интеллекта сростом стажа работы, что часто вызвано особенностями нормативной деятельности, когда многие интеллектуальные способности остаются невостребованными (невостребованные способности быстро угасают);

индивидуальный «предел» развития работника, который во многом зависит от изначального уровня образования, от психологической насыщенности труда; причиной образования предела может быть неудовлетворенность профессией;

акцентуации характера (профессиональные акцентуации -- это чрезмерное усиление некоторых черт характера, а также отдельных профессионально обусловленных свойств и качеств личности);

старение работника. Виды старения: а) социально-психологическое старение (ослабление интеллектуальных процессов, перестройка мотивации, рост потребности в одобрении); б) нравственно-этическое старение (навязчивое морализирование, скептическое отношение к молодежи и всему новому, преувеличение заслуг своего поколения); в) профессиональное старение (невосприимчивость к нововведениям, сложности адаптации к изменяющимся условиям, снижение темпа выполнения профессиональных функций).

Уровни профессиональных деструкции