Журнал "Новый мир" и общественные настроения в СССР в 50 - нач. 70-х годов ХХ века

И все-таки многие читатели восхищались правдивостью изображения лагерной жизни, воспроизведенной А.И. Солженицыным. Встречались немногие, кому не нравился язык написанной повести, но авторы писем заостряли свое внимание совсем на другом. Так, в письме пенсионера Б. Хохлова говорилось: «Всё, всё и всё, ЧТО и КАК описано в Вашей повести, всё, всё достоверно». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.53. Читатели нередко заостряли своё внимание на подробностях лагерного быта, на языке, которым писатель передавал его картину. Например, читатель П. Кольцов, ветеран Великой Отечественной войны, несмотря на критику А.И. Солженицына, был вынужден признать: «Я не могу не чувствовать силу этого произведения». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.75. Л.100.

Некоторые читатели писали о том, что публикация «Нового Мира» «всех застала врасплох, шокируя подробными описаниями лагерной жизни». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.75. Л.55. Многим не нравилось описание лагерного быта и язык писателя. Наверное, это было связано с тем, что пока еще трудно воспринималась та горькая правда, которую показал А.И. Солженицын о жизни в лагере, где выживал только сильнейший, где не существовало законов и справедливости, а признавалось только одно - жестокость. В то же самое время писатель не показывал репрессированных героями, мучениками, что коренным образом отличалось от общепринятой советскими людьми картины. Не имея возможности возразить и опровергнуть А.И. Солженицына, читатели переходили на огульные обвинения автора. Например, М. Сычкин из Новосибирска спрашивал: «Кого воспитывать будет эта книга, что хочет выразить автор этой книги, так понося и Советскую деревню, и тысячи советских людей, работников органов МВД и МГБ, которые не такие, они лучше, человечнее, они советские люди». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.75. Л.51 Такое стереотипное мнение было распространено среди людей, непосредственно не соприкасавшихся с советской пенитенциарной системой.

Многие читатели осознавали, что их вскрывавшие правду письма не будут опубликованы на страницах журнала, и прямо указывали, что их мысли не предназначены для печати. Такие послания в редакцию «Нового Мира» были немногочисленны, но в то же самое время являлись более информативными в оценке произошедших событий. В них читатели хотели зафиксировать и передать все страдания, выпавшие на их долю. В некоторых звучали предложения напечатать воспоминания бывших заключенных, то есть документально зафиксировать и отобразить в народной памяти происходившие события. Для многих читателей фигуры А.И. Солженицына и А.Т. Твардовского стали последними рубежами правды, теми, кому можно было раскрыть свои переживания, показать свое отношение к произошедшему, не боясь последствий. Например, И.И. Докучаев из Архангельска писал: «Да будет полной страшная правда, пусть знает наша молодежь, что творилось в период культа личности». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.126.

Многие читатели «Нового Мира» полагали, что о событиях 30-40-х годов ХХ века еще многое неизвестно. Так, Т.Е. Тарабрин из Волгограда отмечал: «Культ личности Сталина до сих пор остается для большинства советского народа темным пятном, в котором много неясного, загадочного, особенно в вопросе о массовых репрессиях». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.2. Л.160. Другие же полагали, что А.И. Солженицын смог правдиво отобразить все беззакония, имевшие место в годы жизни И.В. Сталина. Например, бывший репрессированный В. Голиков, писал: «эта система осуждена и о нас правдиво сказано и на партийных съездах (ХХ, ХХI, XXII), и в литературе». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.2. Л.18. Стоит особо отметить следующее признание бывшего репрессированного: «большинство из нас верило в справедливость арестов до тех пор, пока сами не попадали в эти, как тогда называли «ежовые рукавицы»». Там же. Л.21. В. Голиков, как и многие другие репрессированные, не сомневался в том, что от И.В. Сталина скрывали истинное положение дел в отношении осужденных, а террор развязывали местные органы НКВД. Другие же делали более аналитические выводы. Так, читатель В. Нечаев из Алтайского края писал: «Дел, связанных со злоупотреблением власти, и сегодня больше чем достаточно. Злоупотребляют властью руководители ЦК КПСС, а за ними руководители всех степеней». Там же. Л.41. По его мнению, Н.С. Хрущев стал предметом нового культа личности. Отметим, что подобное мнение удалось выявить лишь в одном письме, что свидетельствовало в очередной раз о сложности преодоления старых идеологических стереотипов и трудностей формирования новых оценочных пластов в общественном сознании.

Читательские отклики отражали, безусловно, политические воззрения написавших. Как свидетельствуют документы архивных фондов, большинство не отделяло себя от идеологии советского режима и одновременно признавало, что все, описанное А.И. Солженицыным, являлось правдой. Но в то же время в письмах встречалось и осуждение произведения А.И. Солженицына, мотивированное тем, что многие заключенные действительно были преступниками и врагами народа. В основном подобные оценочные суждения были характерны для писем сотрудников МГБ (НКВД), охраны лагерей, вольнонаемных работников, то есть людей, которые знали о ситуации в лагерях не понаслышке. В этой связи особый интерес представляет письмо В. Карганова из поселка Крюкова Московской области. Автор долгое время работал прорабом и, по собственному признанию, имел дело с лагерем и заключенными. В своем отзыве в редакцию «Нового Мира» он оспаривал право А.И. Солженицына «огульно охаивать и порядки, существующие в лагере, и людей, которые были призваны охранять заключенных». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.9 Такие письма свидетельствовали о том, что повесть «Один день Ивана Денисовича» подрывала у многих внутреннее обоснование значимости их работы. Таким образом, на наш взгляд, одна из несомненных заслуг А.И. Солженицына состояла в том, что писатель невольно заставил читателей критически пересмотреть историю страны и свое место и роль в ней.

Интерес представляет письмо В.С. Загородского, участника Великой Отечественной войны. В нём автор высказал непонимание столь широкого общественного резонанса в связи с произведением А.И. Солженицына. Жизнь одного зэка он сравнивал с жизнью «бендеровца» и «власовца». По мнению В.С. Загородского, в годы войны «власовец» «лютым зверем лютовал над детьми малыми да старухами старыми в деревнях Белоруссии, Украины, Прибалтики, да рвы Катынщины вместе с немецкими солдатами организовывал». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.2. Л.8. С точки зрения читателя «Нового Мира», плохие условия жизни и отношение к репрессированным были вполне обоснованы. Бывший сотрудник МВД А.Г. Панчук в своём письме спрашивал у писателя: «Вы думали, Солженицын, что лагеря для осужденных это дом отдыха или что-то в этом роде?». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.79. Л.41. На наш взгляд, подобные оценки наглядно демонстрировали, что минувшая война и террор 30-х годов оказали существенное влияние на ужесточение отношений вообще, способствовали росту нечувствительности к страданиям заключенных. Это было характерной приметой психологии многих советских людей середины ХХ века.

В редакцию «Нового Мира» поступали также и анонимные письма без обратного адреса. Некоторые читатели не оставляли о себе никакой информации, по-видимому, еще не веря в необратимость перемен и продолжая опасаться за свою судьбу. Так, в ряде писем, написанных бывшими репрессированными, выражалось недоумение по поводу того, как «антисоветский» роман А.И. Солженицына был опубликован. При этом читатели пытались дать своё объяснение причин репрессий, поддерживая веру в торжество коммунистических идей. Их позиция в отношении произведения была крайне негативной: «глумление над советским строем», «копание в мусоре» - вот одни из многих оценок, которые использовались данной категорией авторов.РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л. 70; Там же. Д.2. Л.63. «Печатая «Один день Ивана Денисовича» и ему подобное, мы только даем лишний козырь в руки реакционной печати», - говорилось в одном из анонимных писем.РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.2. Л.130. Некоторые не понимали, как такое произведение, критикующее сложившуюся ситуацию в лагерях, могло появиться в журнале «Новый Мир». Такие мнения свидетельствовали о некой однородной линии поведения части советских граждан, в частности, неприятие повести, которая, по их мнению, косвенно подрывала авторитет партии и коммунистические идеалы. Подобные письма, на наш взгляд, свидетельствовали и о том, что складывавшиеся на протяжении десятилетий стереотипы мышления и поведения основной массы советских людей с трудом подвергались трансформации. В этой связи примечательно письмо Жана Тирло из Парижа, полагавшего, что публикация А.И. Солженицына на руку иностранным врагам. «Империалисты всегда начеку и используют до конца и методически все наши ошибки, все наши просчеты», - утверждал автор. РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.56.

Лишь в отдельных письмах содержались попытки защиты И.В. Сталина. В них подчёркивалось, что у вождя «не было преступлений, а были только ошибки». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.10. Произведение же А.И. Солженицына, по мнению авторов таких писем, называлось вымыслом и наглой ложью. Многие читатели призывали изъять это произведение. Так, А. Федин предлагал уничтожить тираж «Одного дня Ивана Денисовича», так как эта правда, по его глубокому убеждению, несла в себе идеологическую опасность для будущего поколения «наших детей и внуков». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.14.

В целом для писем, содержавших критические высказывания по поводу произведения, характерно следующее. Во-первых, убежденность в том, что повесть очернила советский строй, дискредитировала коммунистическую идею. Во-вторых, опасения, что повесть могла вызвать подъем антикоммунистического движения в зарубежной печати. И в-третьих, признание крамольного характера повести в целом и недоумение по поводу её публикации в таком известном журнале, как «Новый Мир».

Многие читатели интересовались тем, не изменил ли А.Т. Твардовский, автор известной советской поэмы «Василий Теркин», своего отношения к недавнему прошлому. На наш взгляд, такое негативное восприятие какой-то частью читателей повести А.И. Солженицына, а также роли журнала «Новый Мир», можно объяснить тем, что основные идеи и суждения, изложенные писателем, напрямую сталкивались с их собственными мнениями, основой которых была вера в необходимость репрессивного аппарата.

Реакция со стороны редакции журнала на подобные письма в целом отражала принципиальную позицию противостояния возможности повторения ошибок прошлого. Так, заместитель главного редактора А. Кондратович в письме одному из читателей «Нового Мира» подчеркивал, что «лучшим залогом того, чтобы эта трагедия не повторилась, является её открытое осуждение, полная правда о ней». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.166. Л.32 Читателями также неоднократно высказывалось мнение, согласно которому правдивость, достоверность произведения и его публикация на страницах журнала свидетельствовали о некоторых изменениях в политике партии. Данной группой читателей публикация произведения воспринималась прежде всего как свидетельство готовности к преодолению культа личности И.В. Сталина. Процесс десталинизации, начатый Н.С. Хрущевым, был поддержан многими и отражен в читательских откликах. Так, в одном из писем, поступивших в редакцию «Нового мира», высказывалась мысль, что главной задачей советской литературы являлся показ «тяжёлого, уродливого прошлого» и необходимость принятия любых возможных мер для того, чтобы «оно больше не повторилось в жизни». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д. 166. Л. 29. Письма читателей во многом свидетельствовали и о том, что фигура Н.С. Хрущева ассоциировалась в каком-то фрагменте массового сознания с фигурой борца за справедливость и правду, человека, который смог сокрушить бывшее окружение вождя - В.М. Молотова, Л.М. Кагановича, Г.М. Маленкова. Например, Д.Г. Чавдаров из Ленинграда полагал, что обсуждению культа личности мешало и мешает в настоящее время бывшее окружение Сталина, которое сейчас «притаилось и молчит». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.1. Л.53. И только благодаря Н.С. Хрущеву, по мнению читателя Д. Чавдарова, правда о преступлениях 30-х годов ХХ века открылась широкой общественности.

Многим тогда казалось, что, действительно, страна была на пути обновления. Открытое обсуждение темы сталинских репрессий на страницах печати способствовало радикальной переоценке у некоторых читателей собственной роли и участия в происходивших событиях. Большинство воспринимало себя в качестве жертв сталинских репрессий. В этой связи представляет интерес письмо бывшего члена партии Д. Вахрамеева, который писал о своей опосредованной вине и ответственности за процессы над невиновными, отметив: «В годы культа личности не за страх, а на совесть травил на собраниях «врагов народа. А в тесном кругу сомневался». РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.78. Л.59. Пройдя лагерь, выгнанный из партии, читатель осознанно не захотел восстанавливать свой партийный билет.

Одной из главных заслуг А.И. Солженицына следует признать то, что он заострил внимание на рядовом «зеке», его духовных переживаниях, борьбе за личную свободу в условиях лагерной «несвободы». Жизнь в лагере превращала человека в одну из жертв политического произвола, в простой винтик. Этот ракурс, предложенный А.И. Солженицыным, отличался от тех образов заключенных, которые ранее пропагандировались в периодической печати.

Однако приходится признать тот факт, что лишь немногие читатели в указанные годы пытались давать оценку собственной роли в событиях того периода. Большинство верило, что многочисленные аресты «врагов народа», «шпионов», «диверсантов» были оправданными и целесообразными. Однако, были и сомневающиеся. Как правило, это были те, кого репрессии коснулись непосредственно или затронули близких людей: членов семьи, родственников. Например, пенсионер из Владимира - Волынска М. Забелкин в своем письме писал об «эпидемии всеобщей подозрительности» тех лет, в которые он не хотел бы вернуться. РГАЛИ. Ф.1702. Оп.10. Д.73. Л.83.

Часть читателей, непосредственно испытавших на себе бремя политических репрессий, затрагивала в своих письмах широкий диапазон проблем, не освещенных А.И. Солженицыным: судьбы осужденных, отношение общества к «врагам народа», процесс реабилитации. Цель таких посланий сводилась к тому, чтобы писатель на основе писем читателей смог осмыслить и отразить опыт бывших заключенных на страницах своих будущих книг. Таким образом, некоторыми читателями «Нового Мира» двигало стремление внести свою посильную лепту в освещение истории политического террора. Многочисленные отклики, поступавшие в редакцию журнала, создавали разнообразную картину прошлого, отражали спектр различных оценочных суждениях о событиях, происходивших в стране. Некоторые анонимные письма несли в себе попытку объяснения причин создания массовой системы лагерей. Так, в одном из них прямо говорилось о волнах недоверия государственного аппарата сначала к крестьянам во время коллективизации, затем к «шпионам» и «врагам народа» в 1934-37 годах, а потом к военнопленным и целым народам. Об историчности повести А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» / Слово пробивает себе дорогу. Сборник статей и документов об А.И. Солженицыне 1962-1974 гг. М., 1998. С.107.

На наш взгляд, повесть «Один день Ивана Денисовича», опубликованная на страницах журнала А.Т. Твардовского, была первым публицистическим шагом к «созданию» истории политического террора. Она порождала многочисленные вопросы у читателей, но в то же самое время не давала ответов на них. А.И. Солженицын обозначил наличие дискуссионных проблем в освещении террора, но так и не попытался дать своей оценки произошедшего, как бы передав решение этого сложного вопроса «на поруки» многочисленных читателей «Нового Мира».

В целом же письма, в которых содержалось некое осмысление прошлого, атмосферы тех лет, были малочисленными. Такие отклики в основном были написаны людьми старшего поколения, теми, кто участвовал в гражданской войне, трудился на стройках первых пятилеток. И все равно свободное обсуждение темы репрессий и злодеяний тех лет на страницах периодической печати способствовало пересмотру картины прошлого, его соотнесению (пока робкому) с задачами и целями общественного развития. Одной из особенностей писем, поступавших от читателей в редакцию «Нового Мира», была попытка деления на «белое» и «чёрное», «добро» и «зло», «своих» и «чужих» в осмыслении прошлого. Не менее важным был и тот факт, что многие, писавшие в редакцию журнала, по-разному оценивали политические репрессии. Некоторые читатели ставили под сомнение оправданность государственного террора 1930-х гг. Большинство же по-прежнему защищало свою точку зрения, и лишь немногие нашли в себе мужество и смелость пересмотреть взгляды и позиции на произошедшее. Таким образом, можно утверждать, что в обществе произошел раскол по отношению к недавним событиям. Журнал «Новый Мир» во многом являлся возмутителем спокойствия среди читателей.

Таким образом, публикация журналом «Новый Мир» произведения А.И. Солженицына привела к повышению интереса читателей к проблемам политических репрессий, их масштабов, судьбе маленького советского человека. Реакция общественности была мгновенной. Поток многочисленных писем свидетельствовал о неоднозначности и разносторонности восприятия событий тех лет в массовом сознании. Появление такого «лагерного произведения» воспринималось частью общества прежде всего как гражданский поступок, требовавший от писателя большого мужества. Формирование нового взгляда на прошлое, публикация умалчиваемой правды, о которой все знали, но боялись открыто говорить, породило многочисленные вопросы. Произведение А.И. Солженицына вскрыло наличие разных точек зрения на проблему правомочности репрессий. Многочисленные отклики читателей, поступившие в редакцию, в очередной раз выступили в качестве свидетельств прочности заложенного еще со времен гражданской войны восприятия террора как основного метода осуществления политической власти в стране. Но наряду с этим начала проявляться и другая точка зрения, в которой оправданность использования государственного террора в качестве доминантного метода деятельности правящей верхушки ставилась под сомнение. Читатели «Нового Мира» активно включились в анализ перемен, произошедших с ними и со страной в целом. Теперь они смелее высказывали собственное мнение о недавнем прошлом. С появлением на страницах «Нового Мира» повести «Один день Ивана Денисовича» относительно гласное обращение к теме политических репрессий постепенно приводило к формированию нового взгляда на советское прошлое, а в чем-то и на настоящее. В результате многие люди встали перед выбором: остаться приверженцами официального курса трактовки событий тех лет или найти объяснение в «иной» правде.

Таким образом, журнал «Новый Мир» в 50-е - 60-е годы ХХ века оказывал существенное влияние на общественную атмосферу в СССР. В известной степени это было связано с изменением внутриполитической ситуации в стране. Смерть И.В. Сталина, арест и суд над Л.И. Берией, процесс реабилитации, послабление цензуры, ХХ съезд КПСС и закрытый доклад Н.С. Хрущева на нем, дальнейшая десталинизация, объявленная ХХII съездом партии, способствовали появлению различных новаций в жизни советского общества. Все это нашло отражение в курсе «Нового Мира», проводимого его главными редакторами А.Т. Твардовским (1950-1954гг, 1958-1970) и К.С. Симоновым (1954-1958гг). Они первыми попытались воплотить в жизнь новые политические веяния, искоренить страх перед прошлым, духовно и нравственно оживить общественную атмосферу в стране. Это нашло отражение в публикации острых полемических произведений, рассказов, статей, обличавших пороки советского прошлого, а иногда и настоящего. Одной из особенностей курса «Нового Мира» был «эзопов язык», присущий большинству опубликованных произведений. Его характерной чертой являлась в какой-то мере иносказательность, расплывчатость, аморфность, что приводило к неоднозначности трактовок у различной части читательской аудитории в зависимости от ее кругозора. Такие публикации вызывали существенный интерес читателей, привыкших к серым однотипным произведениям, слабо отображавшим советскую действительность. Официальные призывы правдиво и высокохудожественно описывать существующую реальность не находили поддержки среди творческой интеллигенции, представители которой не хотели писать по старому шаблону. Именно поэтому рассказы и статьи, опубликованные в «Новом Мире», нередко вызывали неприятие и критику со стороны официальной периодической печати, партийных лидеров, администраций учебных заведений, представителей Союза писателей и пр. Журнал «Новый Мир» уже в эти годы стал рупором «оттепели» в общественной жизни, призывал к нравственному возрождению через возвращение к правде.

Несмотря на многочисленные обвинения и упреки, читательский интерес к журналу «Новый Мир» усиливался. Письма в редакцию и лично А.Т. Твардовскому свидетельствовали о том, что общество ждало перемен в духовной жизни. Активизация общественных дискуссий и обсуждений, вызванных публикациями журнала, подспудное противоречие партийной идеологии и курса «Нового Мира» стало причиной отставки А.Т. Твардовского с поста главного редактора в 1954 году.

Характерной чертой этой кампании против «Нового Мира» стало дистанцирование ЦК КПСС от прямого вмешательства в литературные дела. Власть не хотела ассоциировать себя в общественном мнении с душителем свободомыслия, вызывать у населения воспоминания о постановлении ЦК 1946 года о журналах «Звезда» и «Ленинград». Поэтому исполнение непопулярного решения было делегировано Союзу писателей СССР, который принял резолюцию об ошибках журнала «Новый Мир» с последующими организационными выводами. Это было одним из показателей трансформации партийной политики, сохранение инкогнито ЦК КПСС при вмешательстве в издательские дела. В то же время отставка А.Т. Твардовского свидетельствовала о том, что власть, пристально отслеживая изменения в общественной атмосфере, стремилась корректировать их характер и направленность, заменяя при этом неугодных ей деятелей. Несмотря на это, А.Т. Твардовский по-прежнему оставался на издательском Олимпе, пользуясь уважением среди значительной части советского общества.

Главным редактором «Нового Мира» в 1954 году был назначен К.М. Симонов. Изменение состава редакции не повлияло на курс журнала. Публикации рассказов Д. Гранина и В. Дудинцева в 1956 году, обличавших пороки советского общества, вызвали поддержку у многих читателей и надежду на обновление политической системы, ее демократизацию. Многочисленные дискуссии, дебаты, читательские письма в редакцию «Нового Мира», как правило, выходили за рамки литературных вопросов и переходили в область обличения пороков советского общества. Международные дела также оказывали существенное влияние на формирование внутриполитического курса страны. События в Венгрии и в Польше в 1956 году отразились в ужесточении политики по отношению к периодической печати и контролю за духовной сферой советского общества, что нашло отражение в памятных встречах Н.С. Хрущева с творческой интеллигенцией и привело к усилению института цензуры в СССР. Очередная волна критики публикаций журнала «Новый Мир» привела к отставке в 1958 году К.М. Симонова, несмотря на то, что он, в известном смысле, был сталинистом.

Повторное назначение А.Т. Твардовского на пост главного редактора (1958г.) отвечало чаяниям, как свидетельствует анализ писем, многих читателей и широких кругов общественности. Наиболее известной публикацией на страницах журнала в эти годы стал рассказ А.И. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», вызвавший многочисленные отклики в редакцию «Нового Мира». Они свидетельствовали о длительности и болезненности процесса осмысления прошлого. Письма передавали надежды на возможную демократизацию общественной жизни, на обновление политической системы. Другая часть почты «Нового Мира» несла в себе страх, боязнь возврата к недавним институтам регулирования общественного мнения посредством аппарата подавления. Читательские письма отражали деление общества на тех, кто не попал под маховик репрессий и поддерживал сталинскую политику, и тех, кто столкнулся с ним лично либо опосредованно. Публикация рассказа А.И. Солженицына свидетельствовала о некоем духовном расколе, который проявился в анализе причин, последствий, масштабов террора, роли И.В. Сталина, Л.И. Берии, местной партийной элиты в репрессивном процессе. Зачастую читательские письма несли в себе определенные иллюзии, мечты о построении идеального советского общества, свободного от репрессивных органов, в то же самое время отражали желание проведения кампаний против нечестных работников прокуратуры, НКВД, партийной элиты. Публикация рассказа А.И. Солженицына свидетельствовала и о повороте писателей к отображению жизни простого человека, «винтика» советской системы, который оказался репрессирован. Это тема давно волновала представителей творческой интеллигенции, так как находилась под негласным запретом со стороны системы

Постановка вопроса о причинах репрессий, о судьбах простых людей, попавших в лагеря, на страницах журнала стала во многом испытанием для всего советского общества и привела к началу его внутреннего размежевания. Общественные настроения, показателем которых во многом стали, читательские письма в редакцию «Нового Мира», свидетельствовали о наличии как сторонников, так и противников курса обновления советской системы. Неприятие позиции А.И. Солженицына частью читателей во многом обуславливалось опасением идеологического послабления, усилением влияния западной идеологии на советское общество, боязнью значительных перемен в их жизни. Все это указывало не только на длительный процесс переосмысления недавних событий, но и на то, что возврат к прошлому воспринимался негативно среди определенной части населения СССР.

2. Журнал «Новый Мир» в середине 60-нач.70-х годов ХХ века

2.1 «Новый Мир» и общественные дискуссии второй половины 60-х годов ХХ века

Отставка Н.С. Хрущева, по словам советского писателя А.И. Стрелянного, «последнего романтика великого десятилетия» Стрелянный А. Последний романтик // Свет и тени великого десятилетия: Н.С. Хрущев и его время. Л. 1989.С.238-239. и назначение на пост первого секретаря ЦК КПСС Л.И. Брежнева дали толчок процессу ресталинизации. Однако, по мнению современных исследователей М.Р. Зезиной, Е.Ю. Зубковой, отставка Н.С. Хрущева не вызвала сожаления среди творческой интеллигенции Зезина М.Р. Советская художественная интеллигенция и власть в 1950-е-1960-е годы.М.1999. С.329; Зубкова Е., Эдельман О. Документы прошлого. Октябрь 1964-го глазами народа. К 40-летию отставки Никиты Хрущева. Журнал «Радио свобода» [Электронный ресурс]/ http://archive.svoboda.org/programs/hd/2004/hd.101604.asp, (Дата доступа: 5.07.2012 ). Воспоминания современников подтверждают это: «Внезапный уход Хрущева с политической арены не вызвал «взрывной реакции»» Аджубей А.И. По следам одного юбилея // Огонек. 1989.№ 41.С.7-8.. Известный диссидент А. Зиновьев также свидетельствовал о равнодушии народных масс по поводу смещения первого секретаря ЦК КПСС Зиновьев А. Русская судьба, исповедь отщепенца. М.1999.С. 392.. Бывший партийный лидер запомнился своей импульсивностью, высоким самомнением, некомпетентностью в некоторых вопросах культуры и искусства, разгромной критикой «авангардного искусства» в Манеже.

В историографии период руководства страной Л.И. Брежневым традиционно называют эпохой «застоя» и «ползучей ресталинизации». Иванова Г.В. От оттепели до застоя. М. 1990. После отставки Н.С. Хрущева в руководстве страной произошли определенные кадровые перестановки: Л.Ф. Ильичев был переведен в Министерство иностранных дел, а курировать вопросы идеологии стал П.Н. Демичев. Однако первый секретарь ЦК КПСС сохранил преемственность политики в сфере культуры, несмотря на то, что кадровые перестановки произошли и в редакциях наиболее значимых периодических изданий, газетах «Известия» и «Правда». Если отставка А.И. Аджубея с поста главного редактора газеты «Известия» не вызвала особого ажиотажа, то назначение на редакторский пост газеты «Правда» А.М. Румянцева в редакции «Нового Мира» было встречено восторженно. Лакшин В.Я. «Новый Мир» во времена Хрущева. Дневник и попутное (1953-1964).М.1991.С.255. Дело в том, что новый редактор был известен своей либеральностью в кругах творческой интеллигенции Социология перед судом истории // Вестник Российской Академии Наук.1995. Том 65. № 1.С.56..

Об изменении правительственного курса в сфере культуры было заявлено 9 января 1965 года в статье на страницах газеты «Правда». Достойно отображать величие дел советского народа // Правда. 1965. 9 января. По мнению исследователя К.Б. Соколова, сначала его суть сводилась к отказу от двух крайностей: «очернительства» и «лакировки действительности». Соколов К.Б. Художественная культура и власть. в постсталинской России: союз и борьба(1953-1985гг). СПб.2007. С.248. В передовой статье газеты «Правда» в этой связи подчёркивалось, что мирное сосуществование в области идеологии невозможно, компромиссов не существует. Внимание творческой интеллигенции в первую очередь заострялось на том, что художественное творчество признано «служить делу борьбы за коммунизм». Достойно отображать величие дел советского народа// Правда. 1965. 9 января. В то же самое время политика Н.С. Хрущева по отношению к литературе и искусству осуждалась за волюнтаризм и поспешные оценки тех или иных произведений искусства. В статье подчёркивалось, что партии чужда предвзятость, огульное недоверие и покровительство «нужным» писателям. Следует отметить, что обтекаемые формулировки, фразы и предложения приводили к различному толкованию их смысла в среде творческой интеллигенции. По мнению немецкого исследователя

В. Эггелинга, в передовой статье газеты «Правда», с одной стороны, делался некий намёк на авторитарный стиль руководства Н.С. Хрущева культурой, с другой - о покровительстве властью А.И. Солженицына.Эггелинг В. Политика и культура при Хрущеве и Брежневе: 1953-1970 гг. М.1999. С.169.С.169.

Нападки на Н.С. Хрущева привели к тому, что те представители творческой интеллигенции, которые в последние годы подверглись ожесточенной критике со стороны партийного руководства, воспряли духом и оценили происходившее как возможность своей реабилитации. Журнал «Новый Мир» не остался в стороне от этого процесса. В 1965 году в нем была помещена редакторская статья «По случаю юбилея». По случаю юбилея// Новый Мир 1965, №1. Редакция отмечала, что «идейно-политические позиции журнала, естественно, определяются политикой партии». Там же. С.3 Одновременно подчеркивалось: «мы приветствуем споры, дискуссии, как бы остры они не были, принимаем самую суровую и придирчивую в пределах литературных понятий критику». По случаю юбилея// Новый Мир 1965, №1. С.17 Как вспоминал член редколлегии В.Я. Лакшин, журнал стремился сформулировать свою позицию, пока его оппоненты выжидали, боясь попасть в немилость перед новым партийным руководством. Лакшин В.Я. Литературно-критические статьи. М.2004. С.12. Статья получилась программной. Однако по мнению заведующего отдела культуры ЦК КПСС Д.А. Поликарпова и инструктора идеологического отдела А.М. Галганова, в статье содержались «неправильные» положения, которые могли дезориентировать литературную общественность, направить развитие литературы по ошибочному пути. Дикушина Н. «…Не отступая - быть самим собой»: (По страницам книги Р. Романовой «Александр Твардовский. Труды и дни») // Вопросы литературы.2007.№ 1.С.24; Романова Р.Р. Александр Твардовский. Труды и дни. С.626-628. В итоге верстка первого номера журнала за 1965 год была задержана. А.Т. Твардовский в ходе личной встречи с главным идеологом партии секретарем ЦК КПСС М.А. Сусловым смог добиться публикации редакционной статьи с внесением некоторых правок. Твардовский А.Т. Новомирский дневник.Т.1.М.2009. С.301-302. Дело в том, что статья анонсировала публикации новых, не менее ярких произведений, чем рассказы А.И. Солженицыне, И. Эренбурга и других авторов. Помимо этого одной из тем, затронутых редакцией «Нового Мира», было опасение возврата к сталинским методам руководства и «подмалевывания» действительности. В заключении статьи опровергалась попытка обвинить редакцию в том, что произведения, публикуемые на страницах журнала, могли использоваться «врагами из буржуазного мира». Позже член редколлегии В.Я. Лакшин указывал на то, что программа «Нового Мира» всегда исходила из трех положений: демократии, правды, культуры. Лакшин. Литературно-критические статьи. М.2004. С.12. В связи с этим интересным представляется тот факт, что работник идеологического отдела ЦК КПСС С.П. Гаврилов, рассуждая о статье «По случаю юбилея» в разговоре с А.Т. Твардовским, поддержал его, утверждая: «напрасно у нас придают такое уж значение каждому слову, выражению… Да и нет там ничего такого». Твардовский А.Т. Новомирский дневник.Т.1.М.2009. С.302.

Однако постепенно над редакцией журнала начали сгущаться тучи. В средствах массовой информации стали появляться статьи, осуждавшие позицию главного редактора «Нового Мира». Так, газета «Известия» поместила критическую статью, направленную непосредственно против А.Т. Твардовского. Вучетич. Е. Внесем ясность// Известия 1965. 14 апреля В ней известный скульптор Е. Вучетич подверг критике девиз редакции журнала «на том стоим». Хотя он и не осмелился открыто обвинить известного поэта, но прозрачно намекнул на неправильность позиции А.Т. Твардовского. В частности, он писал: «лично для меня не столь важно, «на чем стоять», сколь важно, «за что стоять»». Вучетич. Е. Указ.соч. По мнению Е. Вучетича, правда нужна не всякая и её допустимо исказить в угоду идеологической и партийной целесообразности. Необходимо отметить, что Е. Вучетич неоднократно выступал в защиту партийности искусства. В частности, в 1956 году он в своём письме в ЦК КПСС обратил внимание на беспринципность тогдашнего главного редактора «Нового Мира» К.М.Симонова. Считаю долгом сигнализировать (Письмо скульптора Е. Вучетича в ЦК КПСС, 1955-1956 ) // Источник.1994.№ 4.С.85-87.

В ответ на подобные заявления скульптора в майском номере за 1965 год редколлегия журнала «Новый Мир» решила опубликовать подборку читательских писем с осуждением положений, выдвинутых Е. Вучетичем. Однако этого не произошло. Разрешение от Главного управления по делам литературы и издательств так и не было получено. А.Т. Твардовский в этой связи писал: «№5 «Нового Мира» задерживают из-за нашей подборки писем по Вучетичу, собственно, из-за письма историков Гефтера и ряда других». Твардовский А.Т. Новомирский дневник. Т.1.С.321. Отметим, что сотрудники Института истории СССР АН М.Я Гефтер, академик А.А. Губер, бывший директор Института В.П. Данилов и сотрудники Л.М. Иванов, Л.М. Сидоров, К.Н. Тарновский 14 апреля 1965 года написали письмо в редакцию газеты «Известия» с просьбой опубликовать их ответ Е. Вучетичу Кац А.А. Материалы личного фонда академика К.Н. Тарновского в ЦАДКМ // Археографический ежегодник за 1998 год.1998. С.323. После отказа историки отправили копию в журнал «Новый Мир». В своем коллективном письме они подвергли критике основные положения статьи Вучетича. По их мнению, редакционная статья «По случаю юбилея» была очень актуальна и своевременна, в частности, для исторической науки. Вада Х. Россия как проблема всемирной истории: избранные труды. М. 1999.С.254 Подобная реакция историков в связи с нападками на журнал «Новый Мир» была не единственной. По подсчетам самого А.Т. Твардовского, в редакцию поступило 103 письма, из них 45 - копии отправленных в «Известия». Твардовский А.Т. Новомирский дневник. Т.1. М.2009.С.321-322. Однако, несмотря на все старания главного редактора, обзор читательских откликов так и не появился в печати, а майский номер журнала «Новый Мир» вышел в свет лишь в середине июня 1965 года.

По мнению писателя В. Каверина, именно в этот временной промежуток позиция «Нового Мира» определилась как одно из духовных проявлений, как «институт общественно литературный, как совокупность нравственных норм». Каверин В. Эпилог// Нева 1989 № 8.С.72. А.Т. Твардовский так оценивал возглавляемым им журнал: «это явление общественной жизни, некий узел, где сходятся и связаны интересы и настроения не только одного редактора, редколлегии и даже не коллектива ближайших сотрудников, но и довольно значительной части читателей». Твардовский А.Т. Рабочие тетради 60-х годов.// Знамя 2002. № 5.С.113.

Постепенно давление на журнал со стороны власти возрастало. Писатель Ю. Трифонов вспоминал этот период так: «Давление страшного атмосферного столба, которое то увеличивалось до чугунной тяжести, то чуть опускалось и даже якобы исчезало, чувствовалось над головой журнала постоянно». Неверов А.В. Неоконченные споры: литературная полемика. М.1990.С.238. В сводке КГБ, направленной в ЦК КПСС в конце декабря 1965 года, указывалось на политически вредную линию журнала, которая дезориентирует население Записка КГБ при СМ СССР в ЦК КПСС об антисоветской деятельности творческой интеллигенции // Аппарат ЦК КПСС и культура 1965-1972.Документы. М.2009. Сост. Н.Г. Томилина.С.131.. Несмотря на это, на страницах «Нового Мира» продолжали публиковаться острые полемические произведения М. Булгакова, Ф. Искандера, Е.Дороша, В. Быкова, В. Семина Булгаков М. Театральный роман // Новый Мир 1965 № 8; Быков М. Мертвым не больно // Новый Мир 1965 № 7-8; Искандер Ф. Поездка в Любогостицы (Из литературного дневника) / /Новый Мир.1965 № 1; Семин В. Семеро в одном доме // Новый Мир 1965 № 6..

Однако наиболее знаковой публикацией журнала указанного периода стала статья критика В. Кардина «Легенды и факты», опубликованная в 1966 году. Кардин В. Легенды и факты// Новый Мир 1966. № 2. В ней автор рассмотрел фундаментальные мифы недавнего советского прошлого, прочно закрепившиеся не только в публицистических и художественных произведениях, научных работах, мемуарах, посвящённых революции 1917 года, событиям Великой Отечественной войны, но и в массовом сознании. Автор противопоставлял эти легенды настоящим, подлинным фактам. Он писал: «Факты обладают свойством обрастать легендами». Кардин В. Легенды и факты// Новый Мир 1966. № 2. С.327. В. Кардин, обосновывая свою точку зрения ссылками на работы генерал - майора, доктора исторических наук С. Найда, письма матросов крейсера «Авроры» и другие исторические источники, призывал читателей «Нового Мира» к более взвешенному анализу недавнего прошлого страны. Найд С. Почему день Советской Армии и Военно-Морского Флота празднуется 23 февраля?// Военно-исторический журнал.1964 № 5; Правда. 1917.27 октября.; Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции. М.-Л. 1957, В этой связи необходимо отметить, что В. Кардин был одним из первых писателей, кто заострил свое внимание на такой интересной и неоднозначной проблеме, как мифологемы общественного сознания СССР. Лишь на современном этапе тема развенчания легенд стала привлекать внимание историков. Булдаков В.П. Красная смута. Природа и последствия революционного насилия.М.1997; Петров Н. Эдельман О. Новое о советских героях // Новый Мир 1997. №6; Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием.М.2000; Батшев В. Мифы войны // Московский комсомолец. 2006. 1 декабря.

В частности, в своей статье В. Кардин подробно исследовал миф «битвы под Псковом и Нарвой» 23 февраля 1918 года, когда Красная Армия остановила нашествие немецких войск. Именно благодаря данному событию этот день позднее получил статус государственного праздника - Дня Советской Армии. По мнению критика, никаких боев с немцами под Нарвой и Псковом не происходило, а в «этот день произошло несколько важнейших политических событий, в частности, был принят ряд декретов советской властью». Кардин В. Легенды и факты// Новый Мир 1966. № 2. С.238.

Еще одним мифом, развенчанным автором, стал подвиг «двадцати восьми панфиловцев»: в 1941 году в битве под Москвой солдаты дивизии генерала Панфилова ценой своей жизни смогли остановить атаку немецких танков. В. Кардин подверг критике воспоминания А. Кривицкого «Не забуду вовек», а точнее, его свидетельства о гибели двадцати восьми солдат. Кривицкий А. Не забуду вовек. М.1964. «Откуда они взялись, эти детали?» - изумленно спрашивал критик у читателя. «Да, кто и мог сообщить о деталях, - продолжал В. Кардин, - если в донесении указывалось: все герои погибли». Кардин В. Легенды и факты// Новый Мир 1966. № 2. С.246. И последний, развенчанный В. Кардиным миф - это залп крейсера «Аврора» по Зимнему дворцу в Петрограде 25 октября 1917 года. В. Кардин утверждал, что никакого залпа не было. «Был один - единственный холостой выстрел», о котором писали сами матросы в газету «Правда». Правда. 1917.27 октября; Балтийские моряки в подготовке и проведении Великой Октябрьской социалистической революции. М.-Л. 1957,С.290.

Данная статья «Нового Мира» позднее вызвала серьезную критику со стороны не только представителей периодической печати, но и власти. Уже 19 марта 1966 года «Литературной газетой» была опубликована ответная статья «Факты и легенды» А.Ю. Кривицкого Кривицкий А. Факты и легенды // Литературная газета.1966. 19 марта. . В ней автор использовал распространённый в те времена литературный метод, то есть он обвинил В. Кардина в том, что он «бросает тень на одну из военных патриотических святынь нашего города», а также «рукою Кардина брошен ком грязи в сторону подвига двадцати восьми героев». Там же. Известная армейская газета «Красная Звезда» также опубликовала письмо, подписанное знаменитыми военнослужащими, в том числе и маршалом Советского Союза К. Рокоссовским, в котором обвинялся журнал А.Т. Твардовского в целом и В. Кардина в частности в «бесчестии прошлого Второй мировой войны». Петров Е., Рокоссовский К., Байков И., Хлебников Н. Легендарное не зачеркнуть // Красная Звезда 1966. 21 апреля На наш взгляд, печатная кампания против журнала должна была сформировать негативный образ «Нового Мира» среди читательской аудитории. Видимо, критик В.Я. Лакшин во многом был прав, утверждая, что «о читателе вспоминали, когда назревал очередной идеологический погром. Его мнением пользовались как дубинкой». Лакшин В.Я. Литературно-критические статьи. М.2004. С.21.

Литературные дискуссии между «Новым Миром» и другими периодическими изданиями по поводу статьи В. Кардина приковывали пристальное внимание со стороны читателей. Письма, направленные в редакцию «Нового мира», в большинстве своём были подписаны, то есть в них имелось указание авторства. РГАЛИ.Ф.1702.Оп.9.Д.212,Д.221,Д.222, Д.223, Д.224, Д.225. Многие читатели подчеркивали, что журнал являлся одним из самых прогрессивных в стране. Так, в одном из писем утверждалось, что журнал «Новый Мир» - это «журнал фактов, прогресса и истины». РГАЛИ. Ф.1702.Оп.9.Д. 255.Л.1. Отклики читателей зачастую содержали в себе исторические подтверждения тех или иных фактов. В духе времени читатели проводили параллели между историей и точными науками. Так, Ю. Яковлев из Казани утверждал, что история такая же точная наука, как и математика. РГАЛИ Ф. 1702.Д.255.Л.500. Другой читатель «Нового Мира», А. Майоров из Иванова, полагал, что история перестает быть наукой в том случае, когда «желаемое выдается за действительность». Там же. Л.20.

Пытаясь добраться до исторической правды в рассказе А. Кривицкого «О 28 павших героях», некоторые читатели журнала проводили собственные расследования. Так, В. Иванов из Казахстана [дивизия генерала И.В. Панфилова была сформирована в Алма-Ате], проведя собственное исследование подвига панфиловцев, выяснил, что многие обнародованные факты не соответствовали действительности, в том числе и имена героев. Там же. Л.28-32 В этой связи определённый интерес представляет письмо военного юриста, который принял участие в официальном расследовании истории гибели панфиловцев и раскрыл некоторые интересные детали. Так, по его словам, генерал В.Ф. Рыжиков - глава военного трибунала в Киевском военном округе в 1945 году говорил, что «Кривицкий признал, что его книга сплошной вымысел». РГАЛИ Ф. 1702.Д.222.Л.36-39

Читатели свидетельствовали, что их пристрастие зависело от прошлого, которое ассоциировалось всецело с личностью И.В. Сталина. В своих письмах они возлагали часть вины за искажение событий прошлого и на самого советского вождя, под «негласным» руководством которого писались исторические труды. Читатели жаждали произведений наподобие публикаций А.И. Солженицына, И. Эренбурга, которые затрагивали жизнь простого советского человека. Там же.Д.225.Л.27. Люди оценивали произведения данных авторов как важный шаг по пути восстановления исторической правды и возвращения в народную память забытых героев. Там же.Д.221.Л.61-62, 32-33. Читатели указывали на то, что герои Великой Отечественной войны нередко являлись жертвами террора, и письма подтверждали это. Особое место стала приобретать цена человеческой жизни, усилилось понимание трагедии сталинского прошлого.

Многие хотели пролить свет на недавнее прошлое. Это проявилось в приведении множества фактов, описанных читателями. Авторы писем ссылались на неизвестные страницы истории, описывали свою собственную судьбу в контексте происходивших событий прошлого, иногда противореча официальной версии событий. Такая «правда» свидетельствовала о начале пересмотра и переоценки отдельных исторических событий в общественных настроениях 60-х годов ХХ века.

Для многих писем было характерно скептическое отношение к информации, которая озвучивалась государственными идеологами, подавалась официальными средствами массовой информации. На наш взгляд, читательские отклики были пропитаны «человеческим измерением» исторического прошлого страны, субъективным переосмыслением советской действительности. Наиболее отчетливо об этом свидетельствовали многочисленные читательские письма А.И. Солженицыну, В. Кардину и другим писателям, публикации которых формировали новый облик журнала «Новый Мир». РГАЛИ. Ф.1702.Оп.9.Д.221.Л.61, 32-33; Д.233.Л.2-6.

Кампания против публикаций журнала «Новый Мир» напомнила читателям процессы недавнего прошлого. Некоторая часть читателей восприняла критику со стороны прессы как один из методов нагнетания обстановки вокруг журнала. Так, Н. Михайлова из Ленинграда прямо указывала на то, что не хотела бы вернутся во времена репрессий против «врагов народа», а взяться за перо её заставила именно кампания против В. Кардина. РГАЛИ. Ф.1702.Д.224.Л.43. Некоторые читатели задавались риторическими вопросами. Например, журналистка Р. Лерт интересовалась: «Сейчас, правда, 1966? Я читала такие статьи в 1937, 1949 и 1952». РГАЛИ.Ф.1702.Д.221.Л.57. Некоторые подмечали в современной периодике фразеологию 30-х годов. Так, читатель В.М. Савченко из Киева указывал на то, что критик назван не как В. Кардин, не как командир Кардин, а просто как Кардин: «Как будто он теперь несвободен». РГАЛИ.Ф.1702.Д.222.Л.102 Примечательно, что кто-то из редакции «Нового Мира» выделил этот комментарий.

Подпись одного из видных военачальников Второй мировой войны маршала К. Рокоссовского под коллективным письмом вызвала ожесточенную критику со стороны читателей. Он вошел в историю не только как известный полководец, но и как бывший заключенный ГУЛАГа. По мнению многочисленных читателей, что наглядно демонстрируют их отзывы в «Новый Мир», критика журнала Рокоссовским воспринималась подписантами как предательство всех павших советских воинов и невинно заключенных. Так, читательница Н. Гаген-Торн из Ленинграда, пытавшаяся опубликовать в журнале свои воспоминания о ГУЛАГе, написала «Открытое письмо Маршалу Рокосовскому», которое она отправила не только в редколлегию «Нового Мира», но и в «Литературную газету», а также лично ему. Она спрашивала: «Скажите мне: «Где Якир? Где Тухачевский? Где ваши командиры?». РГАЛИ Ф.1702.Ор.9.Д.224.Л.21 По ее мнению, К. Рокоссовский забыл все страдания, которые выпали на долю простых солдат, дабы сохранить часть легенды вокруг героического образа панфиловцев. Как она заметила, бывший заключенный К. Рокоссовский был не один в лагере, и о жизни в системе ГУЛАГа многие знали не понаслышке.

Следует отметить, что незадолго до своей смерти в 1968 году маршал связался с В. Кардиным и признал, что он не только не подписывал коллективное письмо, но даже не читал статью «Легенды и факты», опубликованную в «Новом Мире». Кардин В. Легенды и факты. Годы спустя//Вопросы литературы. 2000. № 6. С.6. Все это свидетельствует о том, что партийная линия в области литературы почти не изменилась. Представители творческой интеллигенции, как и видные военачальники, были простыми винтиками в государственной машине и порой слепо подчинялись генеральной линии партийного руководства.

Читательские письма в защиту В. Кардина свидетельствовали о том, что в обществе существовало опасение по поводу возможности грядущих кампаний против свободомыслящей творческой интеллигенции. Публикация «Литературной газетой» ответа А.Ю. Кривицкого произвела в редакции журнала «Новый Мир» эффект разорвавшейся бомбы. 22 марта 1966 года на его страницах завязалась оживленная дискуссия. Одной из её особенностей было то, что на защиту В. Кардина встала общественность. Так, читательница «Нового Мира» молодая журналистка И. Янская подвергла ожесточенной критике ответ А.Ю. Кривицкого. РГАЛИ. Ф.634.Оп.5.Д.111.Л.10-11 Её поддержали и многие молодые журналисты. Один из них, З.А. Румер, в своём письме указал на то, что в последнее время стали происходить «странные вещи». Там же. Л.12 На наш взгляд, его свидетельство очень ценно, так как он всецело ощутил на себе маховик репрессий 30-40-х годов ХХ века. Будучи работником редакции «Комсомольская правда» и занимая пост заведующего отделом рабочей молодежи, З.А. Румер в 1938 году был арестован и приговорен к 17 годам лишения свободы. Аграновский В. Последний долг: Жизнь и судьба журналистской династии Аграновских с прологом и эпилогом: В воспоминаниях, свидетельствах, письмах с комментариями, документах, фотографиях, 1937-1953. М.1994.С.66-67 После своего освобождения из мест заключения он продолжил журналистскую деятельность. Коллеги по работе хорошо знали о прошлом З.А. Румера, так как он рассказывал о своих жизненных перипетиях, заполнял в отделе кадров анкету и писал автобиографию, где указал, что был арестован по приказу Л.П. Берии. Раджиевский В. Байки старой «Литературки»// Знамя,2004 №6. С.141-142. Его коллеги вспоминали, что в 1961 году, когда тело И.В. Сталина выносили из Мавзолея, он ходил на Красную площадь каждую ночь, чтобы не пропустить это событие. Аграновский В. Последний долг: Жизнь и судьба журналистской династии Аграновских с прологом и эпилогом: В воспоминаниях, свидетельствах, письмах с комментариями, документах, фотографиях, 1937-1953. М.1994.С.67,73. З.А. Румер, будучи заведующим отделом писем в газете «Литературная газета», подтвердил наличие большого интереса со стороны читателей к дискуссии в печати. Он утверждал, что за несколько дней в редакцию пришло восемь откликов, из которых семь были в поддержку В. Кардина. РГАЛИ. Ф.634.Оп.5.Д.111. Л.12 Особо интересен тот факт, что после прошедших событий З.А. Румер написал произведение, повествовавшее о собственном лагерном опыте. Румер З.А. Колымское эхо: Документальное повествование. Магадан.1991. Он никогда не делал большого секрета из своего желания опубликовать мемуары о событиях, произошедших с ним в ГУЛАГе. Его коллеги знали об этом, так как 22 марта 1966 в ходе горячей дискуссии в редакции «Литературной газеты» он говорил о годах, проведенных в лагере, и о том, что общественная атмосфера коренным образом изменилась. Румер З.А. Указ. Соч.С.38 Многие журналисты включались в обширную дискуссию и выражали несогласие со статьей А.Ю.Кривицкого. РГАЛИ Ф.634.Оп.5.Д.1116.Л.13-14,17,20-21. В ходе детального рассмотрения указанной дискуссии можно выявить поразительные детали этой публикации. Судя по откликам в редакцию, большинство сотрудников «Литературной газеты» не читали статью и даже не имели ни малейшего представления, о чем в ней говорится. Во время обсуждения старые члены редколлегии попросили всех новых сотрудников редакции газеты уехать. Несмотря на то, что некоторые из них хотели остаться, их просьбы были отклонены. Это свидетельствовало о том, что страх перед доносами еще сохранялся в журналистской среде. Так, на одном из собраний молодая журналистка А. Бельская открыто сопротивлялась просьбе начальства покинуть обсуждение. Она заявила: «Я считаю, что это неприемлемая практика и в этом есть что-то не демократичное». Там же.Л.14,18-20. Другому литератору Б. Галанову было предъявлено обвинение в том, что он помог А.Ю. Кривицкому написать часть статьи. Однако он стал на защиту В. Кардина и подверг критике А.Ю. Кривицкого, назвав его полемические приемы бесчестными. Там же.Л.20-21. Видимо, журналист был использован «в темную», не подозревая о своей роли.