История российского предпринимательства

По Западной Сибири имелся лишь ряд отрывочных сведений разрозненного характера. В середине 1990-х годов модальная группа предпринимателей в Кемеровской, Омской и Томской областях находилась в возрастном отрезке 40 - 50 лет. Это подтверждается и данными территориальных избирательных комиссий. Но эти сведения должны восприниматься с поправкой на то, что, среди кандидатов в депутаты и депутатов из бизнес-среды представители малого бизнеса составляли не более 30 %.

Так, среди депутатов-предпринимателей Республики Алтай модальная группа была представлена 75 %, в Алтайском крае - 55 %, в Новосибирской области - 18 %, в Томской области - 47 %, Тюменской области - 83 %, Ханты-Мансийском автономном округе - 89 %, в Ямало-Ненецком автономном округе - 50 %. Всего же в депутатском корпусе Западной Сибири второй половины 1990-х годов она составила - 48 %. Около 18 % депутатов оказались моложе 40 лет и почти 30 % депутатов-бизнесменов старше 50 лет. Аналогичная картина, скорее всего, сложилась и на муниципальном уровне, о чем можно судить по составу городского законодательного собрания г. Омска созыва 1998г.

Среди депутатов от малого бизнеса, принадлежавших к модальной группе, по г. Омску - Лариса Ивановна Коробейникова, директор АОЗТ “Нефтепром-сервис”, 1954г. рождения, Александр Владимирович Цимбалист, генеральный директор ОАО “Лакомка”, 1956г. В республике Алтай - это Владимир Данилович Шваба, генеральный директор кооператива “Темп”, 1951г., Геннадий Петрович Сумин, директор частного предприятия “Чакыр”, 1953г. В Алтайском крае - Александр Васильевич Гусев, генеральный директор фирмы “Угринич”, 1951г., Владимир Харитонович Разуков, генеральный директор ТОО “Ульяновское”, 1954г. В Томской области - Олег Иванович Майков, директор производственного кооператива “ДСУ-3”, 1954г., Евгений Викторович Васильченко, генеральный директор ЗАО “Том-Мас”, 1951г.

Данная картина нашла подтверждение и в результатах социологических исследований по г. Новокузнецк. На рубеже веков 74 % городских предпринимателей находились в возрасте от 30 до 50 лет. Средний возраст новокузнецких бизнесменов составил 43 года, но при этом почти треть из них была еще моложе 30 лет (32 %). Однако и для Западной Сибири характерен процесс старения предпринимательских кадров. Об этом можно судить по возрастным характеристикам предпринимателей в начале 1990-х годов. Исследования в аграрном секторе Сибири в 1992г. показали, что средний возраст сибирских фермеров составлял 39,5 лет, 33 % находились в возрастной группе от 30 до 40 лет, а 10 % были моложе 30 лет. Модальная группа кузбасских предпринимателей в 1992 году относилась к возрастной группе 23 - 35 лет.

Отечественные предприниматели имели и достаточно высокий образовательный уровень, что опровергает расхожее мнение о дикости и безграмотности подавляющего большинства “новых русских”. Более половины российских бизнесменов имели высшее образование. По отдельным данным их удельный вес в бизнес-прослойке составлял минимум 2/3. При этом на протяжении 1990-х годов этот показатель в отличие от данных по полу и возрасту оставался практически стабильным и колебался в пределах 65 - 70 %, одновременно 4 - 6 % предпринимателей имели ученую степень. Аналогичные характеристики среднего класса России несколько ниже по уровню образования и выше по остепененности - 55,2 % людей с высшим образованием и 14,6 % с ученой степенью, но надо иметь в виду, что бизнесмены составляли лишь его часть, хотя и значительную.

Провести всестороннее сравнение образовательного уровня представителей российского малого бизнеса с их коллегами из ближнего зарубежья фактически невозможно из-за отсутствия данных. Но имеющиеся исследования по Белоруссии позволяют говорить о том, что в славянских государствах эти показатели практически идентичны. В Москве образовательный уровень бизнес-класса - традиционно выше, чем по России и не опускался по показателю высшего образования ниже отметки в 80 %. Среди москвичей-предпринимателей преобладали лица с высшим техническим образованием - 71,1 % и лишь 17,4 % имели экономическое образование. Что же касается Западной Сибири, то по данным, приведенным в указанных выше работах В.В. Радаева, Л.Е. Душацкого, И. Мартыновой, Т. Минеевой, региональный образовательный уровень практически идентичен общероссийскому.

Еще один немаловажный штрих к социальному портрету предпринимателя в современных условиях - это отношение бизнесменов к религии. Более трети российских предпринимателей (34,3 %) считали себя верующими людьми, 41,9 % к таковым себя не причисляли. Вместе с тем лишь 1,1 % бизнесменов систематически соблюдали религиозные обряды и 13,7 % делали это время от времени. Такого рода статистика позволяет утверждать, что “религиозное рвение” большинства “новых русских” не что иное, как дань очередной моде.

Итак, что же представлял собой средний российский предприниматель в 1990-е годы, и какие отличия в своем облике от него имел бизнесмен в Западной Сибири? Малый бизнес России представлен в основном представителями мужского пола, но с течением времени набирал темпы процесс феминизации. У большинства деловых людей имелись семьи. Лишь 4,7 % из них - холостые, а 12 % разведены. Более 2/3 имели детей. В основном бизнесмены находились в возрасте 30 - 50 лет, но модальная группа имела твердые рамки в 40 - 50 лет. При этом шел постепенный процесс старения предпринимательского слоя без видимых перспектив увеличения удельного веса группы предпринимателей моложе 30 лет. Об этом свидетельствовала стажевая стратификация предпринимателей. Около 45 % бизнесменов начали свое дело до 1991г., 40 % пришли в бизнес до середины 1990-х годов и лишь 15 % после. В будущем это может привести к регрессу возрастной структуры малого бизнеса и ухудшению условий его развития. Признаки этого явления можно наблюдать по классификации фирм в соответствии с их объемом годового оборота. Так оборот до 200 тыс. р. имели 50 % компаний, открывшихся до 1991г. и 64 % - после, а свыше 5 млн. р. - 22 % и 11,5 % соответственно. Не стоит забывать о подростковом бизнесе, но он практически не исследован, да и его размеры в силу юридических, физиологических и социально-экономических особенностей невелики.

Образовательный уровень представителей малого бизнеса достаточно высок. Но и здесь имело место развитие негативных тенденций. Доля лиц с высшим образованием и ученой степенью сократилась с 1988 по 1998 гг. соответственно с 86 % до 70 % и с 6 % до 2 %. Одновременно число предпринимателей со средним и среднеспециальным образованием увеличилось с 6 % до 15 %. Немало бизнесменов считали себя верующими людьми, но искренность их убеждений достаточно спорна. Аналогичные показатели в Западной Сибири идентичны общероссийским, но уступали столичным. Есть лишь основания полагать, что в регионе более интенсивно, чем по стране проходила феминизация бизнес-класса.

Развитие предпринимательского класса в нашей стране дело относительно новое и в современных условиях достаточно революционное. Проанализировав ряд научных публикаций, считаю возможным выделить две группы факторов, стимулировавших людей к занятию предпринимательской деятельностью: психолого-профессиональные и социально-экономические. К первой относились: возможность самоутверждения через создание своего дела, желание стать независимым, использование накопленного ранее опыта для реализации собственных идей в новых социально-экономических и организационно-правовых условиях, необходимость поддержания и повышения профессиональной квалификации, забота о тех, кто рядом. Во вторую группу вошли: стремление повысить свой жизненный уровень, неудовлетворенность прежней системой хозяйственных отношений, боязнь потерять работу и иные вынужденные обстоятельства.

Первая группа факторов - определяющая, как правило, для лиц, не достигших высот в государственном секторе экономики, но накопивших значительный творческий потенциал и финансовый капитал. Наиболее яркие представители этого течения - главный управляющий РТСБ К. Боровой и президент концерна “Гермес” В. Неверов. Они принадлежали к модальной возрастной категории. Влиянию второй группы подвергались люди, не имевшие профессии вообще, занимавшиеся “фарцовкой” с детских лет и накопившие капитал в “теневом бизнесе”. Наибольших высот здесь достиг Г. Стерлигов, совладелец системы бирж “Алиса”. Эти люди, в основном, моложе 30 лет.

Обращал на себя внимание тот факт, что материальные стимулы, хотя и занимали определенное место в модальных группах факторов, все-таки не являлись определяющими в российском обществе. Мировой практикой это невозможно объяснить, ибо условия и ступень развития, характер функционирования малого бизнеса и социально-политическая ситуация в ведущих индустриальных странах мира, менталитет общества коренным образом отличались от России. Скорее всего, тяга к свободе выбора брала свое начало в длительном господстве планово-распределительной системы, в осознании людьми ее неэффективности, в неосознанном стремлении реализовать себя как личность.

Особенности социально-демографических и мотивационных характеристик лежали, прежде всего, в социальных корнях. Среди бизнесменов встречались выходцы практически изо всех социальных слоев населения. Но базисную основу предпринимательской прослойки образовали представители трех групп: инженерная интеллигенция, номенклатура, “теневики” вкупе с представителями организованной преступности. Те же, кто прежде занимались наукой, были рабочими или служащими, редко попадали в лидеры бизнеса и чаще всего оказывались наемными работниками в новых коммерческих структурах, либо оставались в традиционных для себя сферах деятельности. Выходцев из этих категорий населения в бизнесе всего 4,5 %, в то же время бывших ведущих специалистов и руководителей структурных подразделений государственных предприятий - 75 % .

Высок социально-профессиональный статус предпринимателей и в Западной Сибири. Среди них 45 % бывших руководителей разных уровней, 22,5 % ведущих специалистов предприятий. Одновременно бывшие служащие составляли лишь 7,7 %, рабочие - 4,5 %, студенты - 3,8 %, военнослужащие - 3,8 %. В г. Новокузнецк 94 % деловых людей имели до прихода в бизнес опыт руководящей работы. Более 50 % представителей малого бизнеса пришли из сферы материального производства и лишь 2,3 % из научной среды.

Выходцы из среды технической интеллигенции составляли к концу XX в. около половины лиц работавших в малом секторе экономики. Стимулировавшие их к этому факторы, скорее всего, относились как к первой, так и ко второй группам. Именно бывшие инженеры, как правило, специалисты высокого класса, обеспечили прогрессивный характер профессионально - образовательных характеристик малого предпринимательства. Георгий Дмитриевич Смирнов - один из предпринимателей Алтайского края. Всю свою трудовую жизнь проработал инженером. Был начальником межрайонного отделения “Агропромхимии”, заместителем директора заготсбытбазы в Поспелихе. В перестроечное время стал заниматься индивидуально-трудовой деятельностью - столярничать. Считает, что заработанные индивидуалом деньги - лучший моральный стимул. Ему нравится быть творцом, хозяином, а не бесправным винтиком в хозяйственном механизме. Игорь Иванович Голубев живет и работает в селе Кафтанчиково, Томской области. В прошлом он - совхозный инженер. Теперь - фермер. Это один из немногочисленных примеров, когда у фермера сложились отношения с совхозным руководством. В совхозе “Тахтамышевский” пошли навстречу Игорю Ивановичу, решили на взаимовыгодной основе вопрос с земельным участком. Фермер взял ссуду в хозяйстве, здесь же купил семена, несколько единиц старой техники. С совхозом рассчитался урожаем - картофелем и зерном. У человека есть желание сделать на земле больше, но нет условий. Трудно взять кредит в банке, есть вопросы с официальным статусом и т.п.

Евгений Викторович Васильченко - генеральный директор ЗАО “Том - Мас”. В прошлом инженер-технолог молочной промышленности. С 1977г. работал главным инженером Зырянского молокозавода в Томской области. В 1985г. стал директором Томской маслосырбазы. Сегодня его компания - одно из наиболее стабильно и рентабельно работающих фирм области. Предприятия общества производят более 50 наименований продукции. Эдуард Иванович Велесевич - инженер-машиностроитель. Всю свою сознательную жизнь проработал на предприятиях Алтайского края. Во второй половине 1980-х годов организовал в г. Барнаул кооператив “Свет”, где стал производить изобретенные им же манжеты для автомобилей. Годовая прибыль кооператива не опускалась ниже отметки в 1 млн. р.

Номенклатура также один из основных источников формирования бизнес-класса. Сюда пришла ее молодая и наиболее дееспособная часть. Более пожилые люди нашли свое место в предпринимательстве в роли высокооплачиваемых консультантов. Не стоит забывать, что возрождение отечественного бизнеса началось во второй половине 1980-х годов с создания центров научно-технического творчества (НТТМ) под эгидой комсомола. Именно молодые инженерные кадры, прежде всего, втягивались в предпринимательскую деятельность, что свидетельствовало о благоприятном деловом климате в стране и о приоритете производственных сфер работы. А бывшие комсомольские и партийные функционеры стали первыми преуспевающими бизнесменами, получив преимущества в накоплении первоначального капитала. Центры решали конкретные научно-технические проблемы предприятий. С ними расплачивались не из фондов оплаты труда, а из фондов развития производства. НТТМ носили при этом сугубо элитарный характер.

К сожалению, неотъемлемой и важной составляющей малого бизнеса были и остаются представители преступного мира. По самым скромным подсчетам к ним можно причислить не менее 15 % предпринимателей из малого сектора экономики. По экспертным оценкам МВД России преступными группировками контролировалось до 50 % частных предприятий страны, что в абсолютном измерении составило свыше 40000 фирм. Именно хозяйственные субъекты, зарегистрированные как малые предприятия с крупными доходами, которые не всегда удается контролировать государству, попадают в поле преступной деятельности. Владельцы подобного рода предприятий - члены преступных групп, легализующие, таким образом, свои противоправные доходы. Их удельный вес в объеме товаров и услуг только в 1993г. вырос с 20 % до 40 %.

И в Западной Сибири в малом бизнесе есть достаточное количество людей с криминальным прошлым. Регион перенасыщен лагерями. Из контингента, отбывших сроки, многие остались здесь на постоянное место жительства. Ярким примером в этом плане служит бывший мэр г. Ленинска-Кузнецкого, со 150-тысячным населением, предприниматель с 4 судимостями А. Коняхин. В Томской области в “теневой” экономике работало как минимум 15 % предприятий, более 50 % арендной платы платилось “черным налом”. Думаю, аналогичное положение и в других территориях.

Вся структура “теневого сектора” представляется в виде трех укрупненных блоков. Во-первых, это подпольная экономика. Здесь, экономическая деятельность удовлетворяла нормальные человеческие потребности, но осуществлялась в неконтролируемых государством формах (уклонение от уплаты налогов, незаконное предпринимательство). Во-вторых, это фиктивная “теневая” экономика, связанная с фактами обмана и мошенничества. В-третьих, это криминальная экономика, деформировавшая личность человека и развращавшая общество (проституция, порнобизнес, торговля оружием). К малому сектору экономики, скорее всего, применимы первый и частично второй блок. Хотя некоторые из малых фирм наверняка не брезговали и криминальными видами деятельности.

В 1990-е годы “теневая” экономика в России претерпела качественные изменения. Завершился процесс ее структурирования с учетом рыночных отношений. Особое место в деятельности преступных групп заняли перспективные сферы экономической деятельности - банковская, инвестиционная. Но здесь возможности малых фирм серьезно ограничены ввиду специфики российского законодательства и сложившейся практики хозяйственной деятельности, которые не позволяли им интенсивно работать в этих отраслях. Объективно данная ситуация накладывала ограничение на процесс криминализации малого бизнеса, особенно в перспективе, что не исключало его развитие в будущем в силу наличия комплекса иных факторов, имевших стимулирующий характер. Распространение “теневой” экономики связано и со стремлением избежать высоких налогов, слабостью государственных структур, наблюдавших за исполнением законодательства, разбалансированностью реальной экономики.

Рождение “теневого сектора” порождено не только рыночными преобразованиями. Его корни уходят в плановую распределительную систему экономики. Причем не столько в подпольное производство и спекуляцию, сколько в совокупность неформальных социально-экономических отношений в рамках легального производства и сферы услуг. В его основе лежала деформация функций и содержания управленческого труда через подмену критериев эффективности хозяйственной деятельности другими критериями, отвечавшими интересам отдельных групп. При этом, как в командно-административной системе, так и при капитализме “теневые” экономические отношения не всегда означали социальную несправедливость. Зачастую они носили компенсационный характер, дополняя, установленные той или иной системой отношения в той части, в которой, последняя не предусматривала удовлетворения тех или иных общественных, либо индивидуальных потребностей.

Характерная черта развития любой формы “теневого” сектора - слияние с течением времени с государственным аппаратом управления. Основными чертами “симбиоза” считались закрепленность отраслевых и ведомственных приоритетов, краткосрочная ориентация в принятии управленческих решений, эрозия нормативной базы, отсутствие эффективного контроля за ее применением.

Остальные категории населения более скромно представлены в предпринимательской прослойке, хотя многие из них и добились немалых успехов в развитии своего дела. Профессор, доктор технических наук, Василий Егорович Бажин работает в Бийском технологическом институте. В период рыночных преобразований создал ИЧП “Ада” по производству триплекса, разработанного и полученного в его институтской лаборатории. Механизм простой - сам изобрел, сам произвел. Спрос на продукцию огромен. Предприятие процветает. Жительница г. Омск Надежда Платицына в прошлом газетчик, полиграфист. После 20 лет трудовой деятельности стала безработной. Но с помощью кредита, выданного областным Центром занятости (директор Геннадий Покровский) открыла свое предприятие ТОО “Орхидея”. Ее цветочный салон-магазин стал одним из самых процветающих в областном центре. Лариса Прокопьева - директор АО “Эвалар” в г. Бийск, кандидат технических наук. В частном секторе работает с 1992г. Фирма производит косметику и лекарственные средства. Молодого предпринимателя больше всего волнуют проблемы реализации товара и его конкурентоспособности. Самое важное для нее - иметь свою команду.

Таким образом, малый бизнес, как России, так и Западной Сибири, разнороден по социальному составу, хотя имеет несколько базовых категорий населения. Характер его формирования носил ярко выраженные дифференцированные черты. Малый сектор экономики в значительной степени криминализирован и находится в “тени”, хотя имеющиеся исследования не позволяют в полной мере выявить масштабы и характер этого явления. Тем не менее, предельно ясна его серьезная степень влияния на экономическое и социальное развитие страны. “Теневой” сектор тесно связан и проистекает из предшествующего периода исторического развития, но не является порождением только лишь советской командно-административной системы развития экономики.

Истоки сложившейся ситуации видятся в изначальном несоответствии условий для зарождения и развития бизнеса в России и странах с развитой рыночной экономикой. Первый, цивилизационный, принцип классического рыночного предпринимательства состоит в разделении экономической и политической власти. В силу рискового характера продуктивной деятельности бизнеса экономическая власть предпринимателя представляет из себя делегированную власть потребителя. У нас же господствующий номенклатурный тип базируется на принципе, противоположном классическому - на прямом переплетении экономической и политической власти. В России богатство - это прежде всего функция власти. Монопольные властные полномочия в прошлом коммунистической элиты позволили ей сегодня в качестве нового собственника приватизировать большую часть национального богатства.

Второй принцип - договоры или контракты - непосредственно связан с правовым состоянием общества. Право ограничивает силу и создает пространство предсказуемости, что очень важно для предпринимателя как такового, но особенно актуально для людей, занятых в сфере малого бизнеса, так как деятельность здесь носит более рисковый характер, нежели в среднем и особенно в крупном предпринимательстве. Условием же роста отечественного бизнеса, где богатство выступает как функция власти, становится бесконтрольная власть, опирающаяся не на закон, а прямо и непосредственно на насилие. Исходя из этого предпринимательская формация в целом, которую называют “новыми русскими”, представляет из себя антиправовую субкультуру. Но она характерна в историческом разрезе для большинства сообществ Востока, где на первом месте традиционно стоит сознание, требующее не столько прав, сколько готовых благ, в отличие от Запада, где рынок прежде всего форма творческой самоорганизации личности в материальной сфере.

Классический предприниматель на Западе сочетает в себе азарт и готовность к риску, с одной стороны, и гражданскую самостоятельность с готовностью к партнерству на основе высочайшей самодисциплины. В нашем бизнесе бросается в глаза отсутствие базовой социокультурной компоненты (мещанские добродетели, восходящие к религиозной аскезе, у нас - к старообрядчеству). Этому есть свое объяснение. Хотя и имеются исследования о роли старообрядчества и сектантства в становлении российского бизнеса, но скорее всего православие, как базовая религия, все-таки не оказала непосредственного влияния на развитие экономических отношений нашего общества. Православная вера утверждает духовные начала вне мирской жизни - через смирение, служение Господу в отшельничестве, монастыре, скиту. Именно поэтому она не смогла стать духовной основой российского предпринимательства ни в прошлом, ни в настоящем в отличие от кодекса протестантизма на Западе. Тоже можно сказать и о духовно-этических принципах старообрядчества.

Вместе с тем персоналистские нормы данных религиозных учений наиболее близки традиционному сознанию среднестатистического россиянина и способны пробудить определенные элементы духовности в бизнесе. Яркий пример тому - меценатство. Третьяковы, Мамонтовы, Морозовы были выходцами из старообрядческих семей. Да и сибирские купцы-благотворители Бутины, Гадаловы, Гороховы, Королевы, Поповы, Сибиряковы имели в большинстве своем аналогичное социальное происхождение.

Не в лучшую сторону от западного варианта отличается и позиция современного отечественного бизнеса по вопросам национально-государственного строительства. Капиталист классической эпохи творчески сочетал демократическую идею гражданской свободы и самодеятельности с идеалом сильного независимого государства. Именно поэтому капитализм был воспринят массовым сознанием модернизируемых обществ Запада первой половины XIX в. Наш капитализм в этом смысле не соответствует классике. Он все больше выступает в массовом сознании как компрадорский, беззастенчиво торгующий национальными интересами. Его философия противоречит не только идеологии индивидуального накопления, но и традициям российских подданных, привыкших нести на себе тяжкий груз государственности.

В этом смысле “новые русские” отличаются в худшую сторону и от большевиков, формы и методы действий которых они во многом унаследовали. Те считали себя миссионерами, несущими новую веру отсталому народу и готовы были отождествлять себя с ним по мере превращения значительной его части в “передовой класс”. Наши предприниматели не верят в эту “алхимию прогресса”. Им в большей степени присущ внутренний расизм, безжалостность к людям и готовность идти на все ради достижения поставленной цели. В итоге по ряду существенных признаков можно сделать вывод о неканоническом характере современного российского бизнеса. Справедливости ради следует отметить, что все вышесказанное характерно, прежде всего, для крупного и частично среднего бизнеса. Малое предпринимательство более национально, патриотично в силу размеров и характера своей деятельности, а следовательно и более отдалено от государственной машины управления. Тем не менее, наше цивилизационное пространство не меняется в одном решающем качестве. При любых режимах оно воспроизводит в разных вариантах неограниченную власть. Это выражается в тотемистском отношении людей к первому лицу в государстве, обществе, фирме, общественной организации в России и в конце XX в.

Эти обстоятельства вкупе с непродуманным характером реформ, определили их промежуточный итог и отношение общества к данным процессам и бизнес-классу. Опросы, проводившиеся ВЦИОМ в национальных республиках СССР в 1986 - 1990 гг., показали крайне осторожное и в целом негативное отношение населения к коммерческой деятельности и ее субъектам. В 1986г. только 8,9 % респондентов союзного государства признали предпринимательство в качестве необходимого социально-экономического явления, в 1990г. - 10,9 %, в т.ч. в Беларуси - 11,5 %, России - 16,5 %, Узбекистане - 39,8 %.

Обращал на себя внимание тот факт, что в республиках Средней Азии удельный вес респондентов, положительно относившихся к коммерческой деятельности, на несколько порядков выше, чем в славянских территориях. Объяснить это можно тем, что в Средней Азии и вполне возможно в республиках Закавказья подобный вид занятий занимал существенное место и в советское время, обеспечивая работой и более высокими доходами проживавших там людей. Для них он не был абсолютно новым явлением.

В 1992г. в России только 13 % хозяйственных руководителей готовы были открыть свое дело. Лишь 13 % москвичей собирались сделать малый бизнес своим основным делом. Свыше трети респондентов в г. Екатеринбург (36 %) рассчитывали при решении своих проблем исключительно на помощь государства, 18 % - завидовали богатству более удачливых людей, а 16 % - полностью не воспринимали реформы, проводимые в стране. Одновременно лишь 14 % россиян не могли примириться с обогащением своего потенциального работодателя. Напротив, более 50 % респондентов были согласны с этим при условии, что параллельно будет происходить рост их собственных доходов, пусть даже и более низкими темпами. В 1994г. отрицательно относились к возможности работы в частном секторе 21 % молодых россиян, 26 % людей среднего возраста и 43 % лиц старшего поколения. В 1995г. негативно оценивали ход и результаты реформ 58 % наших соотечественников, позитивно лишь 10,5 %.

К основным чертам современных бизнесменов наши сограждане относили эгоизм, стремление к необоснованному шикованию, антипатриотичность поведения, вседозволенность, приверженность торгово-посредническим операциям в ущерб производству. Около 50 % россиян считали основной чертой предпринимателей рвачество и стремление к легкой наживе, более 30 % полагали, что большинству бизнесменов присуще безразличие к государственным и общественным интересам, 25 % отметили их неразборчивость в средствах для достижения целей, нечестность, непорядочность, около 20 % опрошенных заявили о безжалостном, потребительском отношении к людям “новых русских”, не менее 10 % относили к их базисным качествам кичливость, саморекламу, хвастовство. Почти 70 % жителей столицы считали коммерсантов жуликами и лишь 19 % людьми труда.

Лишь 7 % работников частного сектора видели прямую зависимость заработка от личных усилий. Остальные же считали главными путями к успеху в бизнесе социальные и родственные связи, спекуляцию и мошенничество. В Западной Сибири только 17 % селян считали основным способом добиться успеха организацию собственного дела, 29 % видели этот путь в наличии власти, 25 % - в связях, 20 % - в воровстве.

В связи с этим представляет интерес сравнительный анализ результатов опросов населения и самооценки бизнесменов. В качестве примера можно привести данные социологического опроса, проведенного летом 1995г. работниками сектора комплексных проблем образа жизни Института социологии РАН А.А. Возьмителем, Л.Е. Душацким, Е.Я. Таршисом 315 мелких и средних предпринимателей во Владивостоке, Новосибирске, Калмыкии.

Характер вопросов анкет касался, прежде всего, морального облика бизнесменов, к которому обществом предъявлялось так много претензий. Следует отметить, что респонденты не идеализировали себя и своих коллег по предпринимательской деятельности. Во многом их точка зрения пересекалась с данными социологических опросов населения, но негативные черты, особо отмеченные в этом исследовании, имели корни прежде всего в конкретной социально-экономической и правовой обстановке, в которой приходилось работать коммерсантам, а не в особенностях их воспитания и развития как человеческих личностей.

К модальным чертам своего облика предприниматели отнесли способность лгать в интересах своего дела, скрывать часть дохода от налогообложения, подкупать должностных лиц. Менее характерны такие качества, как стремление взять, что “плохо лежит”, эксплуатация вне всякой меры труда наемных рабочих, подделка документов. Отрицательно отнеслись большинство респондентов к возможности подставить своего коллегу, пойти на уголовное преступление в отношении своих конкурентов. Энергичными, находчивыми, инициативными людьми считали себя почти две трети предпринимателей, к талантливым организаторам причисляли себя 40 % бизнесменов. Одновременно лишь 13 % характеризовали себя как компетентных профессионалов. В этом оценки предпринимателей совпадали с точкой зрения населения, которое в два раза реже отмечало профессионализм бизнесменов, нежели их энергичность и в 1,3 раза, чем хорошие организаторские способности.

Отличительная черта бизнесменов - вера в возможность разбогатеть индивидуальным трудом законным образом (42 %). В бизнес-среде этот показатель, как минимум, в два раза выше, чем в среде наемных работников. Около трети предпринимателей (28 %) уверены, что есть цивилизованный путь к богатству. Но лишь 7 % рядовых граждан разделяли их точку зрения. Причины столь существенной дифференциации в оценках предпринимателей и населения лежат в принципиально иных возможностях для обогащения, разрыве социального статуса в обществе и как следствие в различном толковании терминов “законный”, “честный”, “порядочный”. Но даже при преобладании позитивных оценок в предпринимательской среде их удельный вес в абсолютном измерении очень невелик, что подтверждает косвенно наличие неблагоприятного делового климата в России. Тем не менее, нельзя сказать об однозначно негативном отношении общественного мнения к предпринимательству. Слишком велик разброс в оценках. При их анализе обращало на себя внимание, что большинство отрицательных черт бизнесменов относились к их моральному облику. В тоже время почти все положительные черты, признаваемые населением, характеризовали их деловые качества. Таким образом, обобщенный взгляд на делового человека в обществе в 1990-е годы формулировался примерно следующим образом: в большинстве своем это деловые и полезные люди, но в моральном отношении они далеки от совершенства.

И все же многие члены общества с тревогой и недоверием следят за ростом предпринимательской прослойки и ходом реформ. Позитивные тенденции в изменении общественного мнения не так радикальны, как хотелось бы. Почему? Предпринимательские структуры все еще не дают наемному работнику такой же уверенности в будущем, как государственные. Это определяется нестабильностью коммерческих структур, неопределенностью их в перспективе, трудностями, которые испытывают большинство из них.

В 1992г. ниже дореформенного уровня жизни оказалось 70 % российских семей. При росте цен в 1992г. в 26 раз реальные доходы сократились к уровню 1991г. на 44 %, уровень жизни - на 30 %, среднедушевой доход составил к 1991 г. - 61,1 %. Материальное состояние наших граждан характеризовалось ярко выраженной негативной динамикой. В 1992г. 30 - 40 % населения жили на грани бедности и 10 - 12 % - нищеты, в 1993г. 54 %, а по отдельным сведениям 70 - 85 % относились к категории бедных, а около 45 % - нищих, в 1994г. 58 % наших соотечественников имели доходы не выше официального прожиточного минимума, в 1996 г. свыше 50 % россиян жили на грани или за гранью нищеты. Увеличивалась дифференциация населения по уровню доходов. В 1992г. 20 % населения обладали 50 % доходов и 20 % - 5 %, в 1994г. 10 % граждан контролировали 23 % доходов и 10 % - 3 %, в 1996г. соответственно 34 % и 2,6 %.

В Москве стратификация потребительского рынка в 1991г. составила 4,4 раза, в 1992г. - 8 раз, в 1993г. - 10 раз, в 1994г. - 15 раз, в 1995г. разрыв достиг 60 раз. В Западной Сибири разрыв доходов между богатыми и бедными составлял в первой половине 1990-х годов 10 - 15 раз, т.е. находился на уровне общероссийских и столичных показателей, но в дальнейшем возрастал не столь быстро. К середине 1990-х годов средний доход российской семьи оказался в три раза ниже показателя, позволявшего жить нормально. Удельный вес семей с плохим материальным положением вырос с 42 % в 1992г. до 49 % в 1995г. Одновременно число благополучных семей сократилось с 8 % до 5 %. Среди беспокоивших людей проблем безработица переместилась с 6 на 3 место.

Более быстрые темпы роста децильного коэффициента в столице свидетельствовали, по видимому, о существенных масштабах обогащения деловой элиты, намного превышавших темпы роста доходов региональных элит. Рост децильного коэффициента в изучаемом регионе, аналогичных показателей ряда других территорий - свидетельство глубокого экономического кризиса в Западной Сибири. Исключение, в определенной степени, составляла лишь Тюменская область с ее нефтегазодобывающими автономными округами, где среднедушевой доход в 1,7 раз превышал общероссийский. Данное положение дел не могло способствовать росту реформаторских настроений россиян.

Не лучше обстояли дела и в малом бизнесе. В 1993г. 50 % зарегистрированных малых фирм так и не начали работать, 30 % еле сводили концы с концами, 10 % существовали более или менее сносно и только 3 - 4 % процветал. Есть основания предполагать, что в Западной Сибири ситуация была идентичной. На создание фермерских хозяйств в регионе в 1991г. ориентировалось 24 % селян, в 1992г. - 18 %, в 1993г. - 3 %. В 1999г. в г. Новокузнецк в относительно стабильном положении находилось 46,5 % предприятий малого бизнеса, а 12,9 % - в упадке. В результате за продолжение реформ в стране выступало только 20 % населения, лишь 33 % считали, что рынок способен привести страну к процветанию. В тоже время почти 70 % жителей России были уверены в том, что возврата к прошлому нет. Как это ни парадоксально, но в этом их убеждали достижения людей, занятых в малом секторе экономики, несмотря на все имевшиеся трудности и проблемы.

К середине 1990-х годов именно представители малого бизнеса стали модальной группой предпринимателей России, заняв ведущее место по своему удельному весу в бизнес-классе. Более половины собственников (52 %) владели предприятиями с числом работающих до 20 человек. Они обеспечивали занятость 47 % наемных работников частного сектора. Лишь 16 % бизнесменов имели предприятия с персоналом более 200 человек. На них трудилось только 9 % людских ресурсов негосударственного сектора. При этом мелкие предприниматели не полностью порвали связи с трудовой деятельностью. Лишь 55 % из них являлись собственниками в чистом виде. Около 16 % трудилось одновременно на государственных предприятиях, 15 % - в арендных, 6 % - в колхозах и 8 % параллельно работали в частном секторе, скорее всего, на собственных предприятиях. Таким образом, представители малого бизнеса, как правило, параллельно с ведением собственного дела имели дополнительный заработок, как наемные работники, либо часть наемных работников для повышения уровня собственных доходов создавала малые частные фирмы в качестве побочного занятия.

Это подтверждалось снижением удельного веса в доходах населения заработной платы. Если в 1990г. она составляла 74 % заработанных населением средств, то в 1996г. вместе с выплатами социального характера не превышала 43,3 %. Одновременно удельный вес предпринимательских доходов составил 38,7 %. Представители малого бизнеса более оптимистично оценивали свое материальное положение в отличие от наемных работников, в независимости от того, на предприятии какой формы собственности те трудились. Почти половина бизнесменов (48 %) считали себя в первой половине 1990-х годов состоятельными, либо зажиточными людьми. То же самое о себе могли сказать лишь 8 % рабочих и служащих. Относительный достаток имели 22 % предпринимателей против 17 % среди наемных работников. К нуждающимся и бедным относили себя 40 % предпринимателей. Но здесь надо делать поправку на стремление лиц, занимавшихся коммерцией, сознательно занизить свои доходы. В то же время 65 % работающих причисляли себя к ним. Никто из представителей малого бизнеса не отнес себя к категории нищих, а среди рабочих удельный вес этой группы лиц равнялся 10 %.

Средний размер дохода предпринимателей, только по официальным данным, примерно в четыре раза выше, чем у наемных работников. Это наглядно отразилось в сравнительной структуре потребительских расходов населения. Менее половины доходов уходило на питание у 13 % собственников против 3 % работников государственного сектора, 7 % - частного сектора, 3,1 % - всего населения страны. До 70 % доходов тратили на питание 47 % предпринимателей. По остальным категориям эти показатели выглядели следующим образом - 37 %, 41 %, 35,1 %. Почти весь доход уходил на питание у 32 % бизнесменов в сравнении с 57 %, 47 %, 61,5 %.

Исходя из уровня доходов и структуры потребительских расходов, можно провести классификацию бизнес-класса по стилю жизни. К первой группе относились “неимущие”. Либо это люди, увлеченные своей работой, либо, делавшие первые шаги в бизнесе, относительно немолодые, с более высоким удельным весом выходцев из среды рабочих и служащих, менее образованные. Среди них самая большая доля женщин (20 %), а также одиноких и бездетных. Эта категория бизнесменов работала, в основном, в узкопрофильных кооперативах. Они жили в маленьких квартирах, покупали продукты в дешевых магазинах, практически ничего не имели из предметов длительного пользования. Лишь 30 % из них владели дачей или машиной.

Самая многочисленная группа - “ригористы”. Она характеризовалась высокой обеспеченностью недвижимостью, но низким уровнем владения предметами длительного пользования. И, хотя структура потребительских расходов у них более прогрессивна, делать покупки они предпочитали в недорогих магазинах. Уровень их благосостояния объяснялся лучшими стартовыми позициями в бизнесе, либо приоритетами расходов.

Затем следовали немногочисленные группы отстающих, традиционалистов, догоняющих и новаторов. У отстающих в среднем меньше, чем у ригористов, доход, размер квартиры, но более высока обеспеченность предметами длительного пользования. Они в гораздо большей степени ориентированы на поддержание привычного уровня жизни, нежели на удовлетворение новых материальных запросов. Традиционалисты жили, как правило, в больших квартирах, имели машину и дачу, но ориентировались на традиционное потребление. Это самая возрастная группа бизнесменов. В основном это люди после 45 лет. Догоняющие имели невысокие стартовые позиции. Они ориентировались на быстрое изменение стиля жизни, тяготели к роскоши, владели предметами длительного пользования, но жили в среднего размера квартирах и получали сравнительно невысокий доход. Самая молодая и образованная категория предпринимателей - новаторы. У большинства из них большие квартиры, машины, самый высокий доход, широкий ассортимент предметов длительного пользования. В основном эта категория граждан пользовалась дорогими магазинами. Среди них самый высокий удельный вес семейных людей с детьми.

Таким образом, поле потребительского поведения предпринимателей имело ярко выраженную структуру, основанную на двух факторах. Первый из них связан с уровнем дохода и типом потребления, второй - с обладанием недвижимостью и автомобилем. Скорее всего, для новой социальной группы, которую представляли предприниматели, поле потребительского потребления изменялось, прежде всего, по линии первого фактора. Второй больше связан с наследием советской эпохи, прошлыми статусными позициями и менталитетом. Вероятно и структура поля, и различные группы агентов в 1990-е годы еще находились на ранней стадии формирования. Есть основания предполагать, что данный процесс не закончен и до сих пор.

Средний уровень дохода бизнесменов, владения ими предметами длительного пользования и недвижимостью по России заметно ниже, чем в Москве, но, в общем сходен с аналогичными показателями в Западной Сибири, незначительно превышая их в ряде территорий, за исключением Тюменской области. Одновременно он существенно превышал уровень жизни наемных работников.

Отсюда более оптимистичный взгляд на общее экономическое положение. Как хорошее или среднее в России оценили его 21 % предпринимателей против 15 % работавших в государственном секторе и 17 % - в частном секторе. По региону эти показатели выглядели следующим образом - 42 %, 35 %, 34 %. На местах 24 % коммерсантов полагали, что все не так плохо и можно жить, 48 % придерживались точки зрения, что жить трудно, но можно терпеть и лишь 22 % воспринимали условия жизни как невыносимые. Среди лиц наемного труда первой точки зрения придерживались лишь 8 % и 15 % соответственно, второй - 53 % и 52 %, третьей - 34 % и 27 %. Таким образом, по степени оптимизма категории трудоспособного населения страны расположились так: предприниматели, работники частного сектора, работники государственных предприятий и учреждений. Это подтверждает тезис о большей эффективности предпринимательской деятельности по сравнению с наемным трудом и тот факт, что за годы преобразований материальное положение людей, так или иначе связанных с бизнесом, в большей степени изменилось в лучшую сторону, нежели у тех, кто работал в государственном секторе экономики.

Лишь 17 % отечественной бизнес-элиты расценивали ситуацию в стране, как катастрофичную. Остальные считали, что процессы в обществе идут конструктивно. Около 50 % видели в наблюдаемых явлениях различные модели общественного развития с общей позитивной направленностью. Однако нельзя сказать, что все слои бизнеса в равной степени позитивно оценивали ситуацию. Их оценка имела скорее дифференцированный характер. Как “хорошее” оценивали положение своих предприятий 13 % представителей малого бизнеса. Но лишь 9,5 % владельцев средних фирм и 8 % крупных предпринимателей склонны были разделить эту точку зрения. Между тем как “плохое” положение дел в бизнесе оценивали 32,4 %, 27,5 % и 40,2 %, как “среднее” - 41,9 %, 50,8 %, 40,2 %. Больший оптимизм владельцев малых предприятий объяснялся приоритетами сфер их деятельности. Среди них ведущее место занимали торгово-посреднические операции, ориентированные на быстрый оборот капиталов, максимальную прибыль и менее зависимые от системы налогообложения и рыночной конъюнктуры,

Среди предпринимателей малого бизнеса наиболее комфортно себя чувствовали владельцы небольших фирм. Почти 2/3 из них (65 %) относили себя к категории зажиточных и состоятельных граждан. Пятая часть (19 %) имели относительный достаток и 16 % считали себя нуждающимися. Среди лиц, занимавшихся индивидуально-трудовой деятельностью, мнения распределились таким образом - 54 %, 27 %, 18 %. Кроме того, 1 % индивидуалов относили себя к бедным. В неформальном секторе (полупредприниматели) оценки носили наименее оптимистическую направленность - 28 %, 21 %, 30 % и 21 %.

Неформальный сектор занимал особое место в экономике регионов. Существенное отличие России от других стран состояло в том, что значительное место в этом секторе занимал челночный бизнес, что нетипично для большинства стран с развитой рыночной экономикой. В тоже время он объединил в себе черты, характерные как для развитых, так и для развивающихся стран. С одной стороны, это очень мелкие предприятия, включавшие независимых, самозанятых производителей, преимущественно в городских ареалах, членов семьи работодателя, имевших, незначительный капитал. С другой стороны, это стремление к росту доходов через уклонение от налогов, официального контроля и регулирования. Связи неформалов с малым предпринимательством очевидны. Часто между ними очень трудно провести границу. Различие состояло лишь в том, что неформалы, как правило, избегали регистрации и в силу своей непризнанности лишались государственной поддержки, и чаще подвергались административным и криминальным “наездам”. Именно поэтому его представители более пессимистично в отличие от своих коллег оценивали реальное положение вещей.

Еще более наглядно демонстрировал ухудшение делового климата рост пессимистических настроений по отношению к бизнесу среди молодежи и подростков. А ведь именно эта часть населения являлась основным резервом людских ресурсов для предпринимательства в целом и малого бизнеса в частности. Так количество юношей, занимавшихся бизнесом и желавших продолжать дело, сократилось с 1995 по 1999 гг. с 35,2 % до 18,1 %, а девушек с 20,2 % до 4,3 %. При этом 22 % подростков из материально благополучных семей заявили, что они занимались бизнесом и лишь 12 % их сверстников - из малообеспеченных семей. В тоже время полностью отрицали для себя возможность вступить на данный путь 23 % детей богатых родителей и 34 % - бедных.

Почти 37 % подростков в возрасте до 17 лет, 40 % молодых людей до 24 лет считали, что государство должно ограничивать доходы богатых граждан. Среди жителей столиц административных единиц страны таковых 34 %, а среди населения поселков городского типа - 41 %. Почти 40 % учащейся молодежи придерживались аналогичных взглядов. Одновременно удельный вес подростков, не имевших предпринимательского опыта, но желавших заняться коммерческой деятельностью, возрос с 14,2 % в 1995г. до 50,8 % в 1999г., а не имеющих планов вступить на этот путь уменьшился с 40,6 % до 26,3 %.

Из этого можно сделать два вывода. Во-первых, в молодежной среде наблюдался рост антилиберальных настроений. Но речь можно вести скорее не о коренном изменении взглядов молодых людей на экономические и социальные реформы в обществе, а об определенном разочаровании в их результатах, растерянности и потере ориентиров в перспективе. Во-вторых, тенденция к увеличению подобного рода взглядов имела ярко выраженный социодемографический характер. Данные убеждения увеличивались прямо пропорционально степени уменьшения доходов и размеров населенных пунктов.

В этом плане интересна оценка современной исторической ситуации в стране со стороны бизнес-элиты. Ее значительная часть уверена в необходимости и необратимости происходивших в стране перемен. При этом более 60 % лидеров бизнеса настаивали на необходимости естественных моделей развития общества без усиленного вмешательства государства. Почти две трети предпринимателей спокойно относились к возможности использования капиталистических категорий с учетом привнесения в них “российского значения”. К перспективе “третьего” особого российского пути бизнес-сообщество относилось в общем индифферентно. Лишь 25 % предпринимателей сочли возможным выделить этот вопрос в качестве значимого.

Однако Л.В. Бабаева и А.Е. Чирикова излишне выделяли позитивный фокус взглядов бизнес-элиты на современную ситуацию в стране и ее нацеленность на работу в интересах страны и подавляющей части общества. Это не совсем сочеталось с реальным социально-экономическим положением в России в 1990-е годы. Возникает вопрос: насколько устойчивы и достоверны данные оценки? Не есть ли положительная оценка ситуации способ продемонстрировать лояльность бизнеса властной элите? Аргументированного и четкого ответа на это авторы данного исследования нам не предоставили. Это тем более странно, что сами бизнесмены выделяли несколько крупных ключевых блоков проблем, которые по их мнению, тормозили развитие реформ и делали невозможным полноценное развитие малого бизнеса.

К числу таких факторов они относили, во-первых, трудности, вызванные современной политической ситуацией. Это - слабость центрального правительства; разрушение сложившихся хозяйственных связей, технологических цепочек; региональные противоречия, как следствие, рост сепаратистских настроений. Во-вторых, проблемы, связанные с экономической средой. Среди них: неудовлетворительное состояние инфраструктуры как общей, так и производственной; уровень цен, не позволявший рентабельно работать большинству предприятий; инфляция; неблагоприятная структура экспорта, ориентированная, прежде всего, на вывоз сырья. В-третьих, это недостатки технологической среды. В-четвертых, сложности в социально-культурной среде общества. К ним относились необязательность отечественных предпринимателей, отталкивавшая зарубежных партнеров и низкий уровень управленческой подготовки менеджеров, неготовность основной массы населения к проведению реформ.

Но это проблемы общего характера. К недостаткам тактического свойства относились, по мнению предпринимателей, высокий уровень налогообложения (77 %); нестабильность налоговой системы (50 %); неплатежеспособность потребителей (51 %); экономическая нестабильность в обществе (40 %); отсутствие финансовой поддержки (22 %); высокие процентные ставки по кредитам (17 %) и, как следствие, нестабильность банковской системы; затрудненность доступа субъектов малого бизнеса к капиталу. В числе наиболее распространенных назывались также инфляция, коррупция и рэкет, незащищенность малого бизнеса от криминала, госаппарата.

Обращал на себя внимание тот факт, что женщины-предприниматели, как правило, более отрицательно оценивали современную обстановку в стране для развития своего дела, нежели мужчины, хотя на практике они, в отличие от своих коллег сильного пола меньше сталкивались с негативной практикой. Так, на проблему налогов обратили внимание 90 % женщин, на несовершенство нормативно-правовой базы - 81 %, затрудненность доступа к капиталу - 63 %, нестабильность банковской системы - 66 %, инфляцию - 66 %, коррупцию - 55 %, воздействие рэкета и мафии - 39 %. При этом с чиновничьим вымогательством сталкивалось лишь 57 % женщин против 67 % мужчин. Всего же 90 % бизнесменов испытали в практике давление со стороны чиновников, причем 40 % сталкивались с этим достаточно часто. С силовыми методами приходилось иметь дело 40 % женщин против 43 % мужчин. В общем, у 83 % бизнесменов в повседневной работе присутствовал этот вид давления, а 26 % имели дело с подобными явлениями очень часто. Только 69 % женщин встречались с нарушением обязательств. Одновременно 86 % мужчин сталкивались с данной проблемой.