История психологии: концептуальные подходы и методы исследования

11. Регулирование процессов восстановления и компенсации заметно облегчается и благодаря тому, что рабочие инструменты поддаются многообразным видам реконструкции. Наше исследование, при котором мы изменяли не только форму инструментов и отдельные их части, но и размеры и вес орудий труда, привело нас к выводу, что вовлечение пораженной конечности в трудовой процесс и пути приспособления к труду в значительной степени зависят и от правильного выбора инструментов и приспособления к ним. В зависимости от характера поражения и от разных стадий патологического процесса, а также в зависимости от различных фаз восстановления двигательных функций, должны подбираться не только наиболее соответствующие и стимулирующие восстановительный процесс трудовые задания, но и наиболее подходящие инструменты.

12. Наше исследование подтвердило правильность тех организационно-методических принципов, которыми мы руководствовались при решении задач восстановления функций у каждого больного. Эти методические принципы заключались в сочетании организованного восстановительного лечения с динамическим наблюдением за изменениями, происходившими по ходу восстановления. С этой целью на специальных конференциях всех участников восстановительного лечения (лечащего врача, физиотерапевта, методистов по трудовой терапии и лечебной физической культуры и инструкторов лечебно-трудовых мастерских) каждый вновь поступающий больной подвергался детальному разбору, в результате которого определялась восстановительная задача и составлялась первоначальная программа восстановительного лечения в мастерских. В первые же дни работы больного восстановительная программа детализировалась на основании изучения реальных рабочих возможностей больного с помощью функциональных рабочих проб (кратковременных, стандартных трудовых операций). По ходу дальнейшей работы больных в мастерских в восстановительную программу непрерывно вносились поправки на основании систематических наблюдений за работой больных, повторных разборов на конференциях; периодических измерений силы и объема движений больной руки, повторных применений функциональных рабочих проб, а также на основании высказываний самих больных относительно их субъективных ощущений. Перед выпиской больного на заключительных конференциях подводились итоги восстановительного лечения, которые служили критериями правильности наших методических и тактических подходов при решении восстановительных задач.

13. Все наше исследование, как в исходных теоретических позициях, так и в его практической направленности, целиком опиралось на принципы, разработанные величайшими физиологами нашей страны И. М. Сеченовым и И. П. Павловым. Самое непосредственное отношение к центральной идее нашего исследования имеют высказывания И. М. Сеченова, содержащиеся в его статье "Участие нервной системы в рабочих движениях человека". Наш материал может служить наглядной иллюстрацией мысли И. М. Сеченова относительно взаимодействия движений и органов чувств ("контроль движения чувством" по терминологии И. М. Сеченова). Эти мысли И. М. Сеченова, получившие дальнейшее развитие в блестящем учении И. П. Павлова об анализаторах и их роли в формировании временных связей, нашли лишний раз конкретное подтверждение и в нашем исследовании. Особенно важными для анализа и психофизиологической трактовки полученных нами результатов, были взгляды И. П. Павлова на роль корковых процессов в восстановлении нарушенных функций и их компенсации, а также работы самого И. П. Павлова и его учеников (Э. А. Асратяна, П. К. Анохина, К. М. Быкова, Л. А. Орбели и др.) о пластичности нервной системы. Всей своей творческой деятельностью И. П. Павлов показал, как надо в любом исследовании сочетать изучение действительности с изменением ее. От первых шагов нашего исследования и до последних его шагов мы посильно стремились следовать по этому пути (с. 189 - 199).

Публикация подготовлена О. Г. Носковой, доктор психол. наук, МГУ, Москва

Дискуссии. СООТНОШЕНИЕ ИНТУИЦИИ И СОЗНАНИЯ В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ: СИСТЕМНАЯ МОДЕЛЬ

Автор: Е. А. УМРЮХИН

Член-корр. РАМН, руководитель лаборатории НИИ нормальной физиологии им. П. К. Анохина РАМН, Москва

Рассмотрена роль неосознаваемых психических процессов или процессов, лишь косвенно зависящих от сознательного контроля (таких как инсайт, инкубация и т.п.), в решении новых сложных задач. Модель, разработанная на основе теории функциональных систем, позволяет представить логическую информационную взаимосвязь отдельных механизмов, обеспечивающих психическую деятельность человека, включающую феномены: сознания, биографической памяти, вычленения в психике его "Я", автоматизации сложных умений и навыков и интуитивного неосознаваемого обучения. Эта модель позволяет также конкретизировать условия и подготовительные операции, способствующие проявлению интуитивных способов решения таких задач.

Ключевые слова: интуиция, осознаваемые и неосознаваемые психические процессы, модель системной деятельности мозга.

В данной статье представлены некоторые аспекты решения новых сложных задач, встречающихся в научной работе и практической деятельности, при которых важную роль играют неосознаваемые психические процессы, объединяемые понятием интуиции

Рассмотрим основные феномены, связанные с нею.

а) Инсайт - осознание способа решения задачи, который был недоступен при логическом, осмысленном ее анализе и вдруг неожиданно открылся для понимания и (или) применения. Классические примеры инсайта - описанные А. Пуанкаре [12] и приводимые Ж. Адамаром [1] случаи внезапного прозрения и осознания того, что решение найдено.

б) Неосознаваемая работа мозга, в результате которой сформулированная, но не решаемая никаким известным способом задача сравнительно легко решается при обращении к ней через некоторое время. Сознательное усилие и логическое продумывание задачи по истечении определенного времени отличает это проявление интуиции от феномена инсайта.

в) Накопление опыта, часто неосознаваемого, когда специалист в какой-то области после определенного, иногда весьма длительного периода практической деятельности приобретает способность решать сложнейшие задачи. Однако он не может объяснить другим, как это происходит - чтобы дать им возможность воспользоваться его методом. Примеры принятия сложных интуитивных решений такого типа - постановка диагноза опытным и искусным врачом, работа инженера, конструктора, проектирующего системы и др.

г) Чувство близости решения, ощущение важности выбранного направления, уверенности в правильности найденного способа еще до того, как это решение проверено строго логически и сознательно. Такие интуитивные оценки безусловно играют роль в поиске не только окончательного решения задачи, но и в выборе промежуточных целей и этапов.

Неосознаваемые психические процессы пока мало экспериментально изучены [21, 32]. Трудность анализа связана с их непредсказуемым характером, с тем, что встречаются они в развернутом виде лишь у немногих одаренных людей.

Отмеченные феномены интуиции могут быть представлены на основе разработанной нами модели деятельности мозга [15, 18], при создании которой были использованы полученные экспериментально данные о неосознаваемом интуитивном обучении человека [17, 19]. С помощью модели взаимодействие осознаваемых и неосознаваемых процессов в деятельности мозга трактуется в виде абстрактной, но вместе с тем операциональной схемы. (Под операциональностью понимается возможность представить описываемые явления с помощью механизмов, т.е. правил или алгоритмов, воспроизводящих главные особенности их динамики и взаимодействия.)

Реально протекающие в мозге процессы при этом рассматриваются упрощенно. Возможно также, что некоторые постулируемые механизмы пока служат гипотезами, требующими экспериментальной проверки. Тем не менее оказалось, что модель хорошо согласуется не только с нашими данными об интуитивном обучении человека, но и со многими экспериментальными результатами, полученными уже после ее создания при изучении деятельности мозга на различных уровнях организации процессов в мозге, в том числе и на психическом уровне [20].

Наиболее важно то, что модель позволяет дать общую системную интерпретацию явлений, придать, хотя в ряде случаев и ограниченный, но однозначный смысл употребляемым терминам и понятиям, получить следствия, которые могут быть использованы непосредственно в практической интеллектуальной деятельности при решении сложных новых задач.

Модель деятельности мозга. В подробном описании модели рассматриваются следующие вопросы [18, 20]: обоснование выбора ее структуры на основе теории функциональных систем [2, 13, 14], алгоритмическая ее реализация в виде программы для ЭВМ, сопоставление ее поведения с реальным поведением человека в экспериментальных ситуациях, а также практическое использование ее как "детектора интеллекта" [15]. Ниже будут раскрыты лишь принципиальные механизмы информационной структуры, важные для интерпретации с ее помощью феноменов, связанных с интуитивными аспектами интеллекта.

Модель состоит из двух субсистем: А и Б. Рассмотрим структуру субсистемы А, которая воспроизводит восприятие внешней и внутренней афферентации, формирование программ двигательной активности, а также механизмы обучения в мозге при его непосредственном взаимодействии с внутренней и внешней средами. Субсистема А содержит однотипные слои или блоки памяти, каждый из которых работает согласно архитектонике функциональной системы. На рис. 1 слои памяти изображены в виде иерархически соединенных блоков (в работах [15, 18] подробно описаны структура и взаимодействие элементов памяти, составляющих эти блоки).

Мотивационное возбуждение, возникающее при наличии биологических потребностей, определяемых в блоках глубоких уровней, распространяется оттуда в блоки верхних уровней. Выбор программ будущих действий и планируемых результатов происходит путем возврата возбуждения на мотивационные элементы глубоких уровней и выделения при этом цепочек возбужденных элементов, соответствующих планируемым действиям и результатам. На рис. 1 распространение возбуждения вверх и возврат вниз после прохождения через вышележащие слои памяти показано двойными стрелками.

На самом глубоком уровне находятся блоки, моделирующие биологические мотивации, направленные на поддержание гомеостаза и удовлетворение основных биологических потребностей. В каждом блоке происходит проигрывание возможных будущих траекторий поведения для получения результатов, удовлетворяющих мотивации, задаваемых в блоках более глубоких уровней. Верхний слой памяти соответствует результатам, получаемым при выполнении команд, непосредственно определяющих двигательные акты.

Каждый блок настроен на выделение из всех возможных входных сигналов определенных признаков результатов, специфических для данного блока. Чем выше уровень блока, тем меньше характерное для него время планируемых траекторий достижения потребных результатов.

Иерархическое соединение блоков и реализация в каждом из них предвидения и достижения частичных результатов, обеспечивающих удовлетворение мотивации, задаваемой на более глубоких уровнях, позволяет осуществить в модели сложное целенаправленное поведение.

Представим, что в блоке уровня L₀ для удовлетворения мотивации, возникающей вследствие рассогласования, например, какой-то жизненно важной переменной с ее заданным значением, необходимо достижение результата p₀ . В этом блоке планируется траектория его достижения через этапные результаты p₁ p₂ и p₃ . Но в начальный момент времени их нет и отсутствие первого - p₁ - приводит к возникновению мотивационного возбуждения ?p₁ которое распространяется на уровни L₁ и L₂ . Здесь достижение результата p₁ разбивается на последовательное и параллельное достижение частичных результатов p₁₁ p₁₂ p₁₃ на уровне L₁ и p₂₁ p₂₂ p₂₃ на уровне L₂ . Это иллюстрирует пространственное разбиение параметров результата p₁ на частичные результаты уровней L₁ и L₂ . Аналогично можно представить планируемое разбиение потребных результатов с помощью блоков следующих уровней. Пространственное разветвление иерархической структуры блоков памяти соответствует выделению параметров результатов, различающихся по сенсорным модальностям и другим специфическим критериям. При этом на каждом следующем уровне происходит выделение все более мелких деталей с ограничением пространства, из которого выбираются параметры этих деталей.

Таким образом частичные признаки и параметры результатов объединяются в сложный перцептивный элемент, который кодирует сигналы и образы внешней среды. В создающемся на основе таких элементов многоуровневом акцепторе результатов действий отображаются сложные наборы параметров потребных результатов, достигаемых с помощью многоэтапных траекторий поведения.

Структура модели определяется проводимостями связей между элементами каждого из блоков и между блоками. Эта структура формируется при обучении модели в той среде, в которой она "живет", развивается и обучается. Возможность группировки элементов в блоки задается с самого начала в конструкции модели. Это в некоторой степени отражает в модели влияние генетических факторов на структуры, создающиеся в мозге при его развитии. Проводимости связей между элементами определяются достигаемыми при взаимодействии со средой результатами, удовлетворяющими "потребности" модели и изначально заложенными в ее конструкцию в виде значений параметров результатов, задаваемых на глубоких уровнях.

При взаимодействии со средой проводимости связей между элементами памяти в одном и том же блоке и связей между элементами нижележащего и вышележащего блока изменяются на небольшую величину - увеличиваются при получении запланированных результатов и уменьшаются при рассогласованиях - несовпадении запланированных и получаемых результатов.

Существенное изменение проводимостей происходит при многократном подкреплении. Благодаря постепенному изменению проводимостей связей, формирующихся при обучении модели в субсистеме А, их величины отражают частоту событий в среде, приводящей к получению или неполучению потребных результатов. Тем самым в субсистеме А при ее взаимодействии со средой осуществляется принцип отбора для запоминания воспроизводимых и высоко вероятных событий. Настройка элементов блоков разных уровней на разные временные и пространственные параметры афферентации обусловливает отражение в элементах блоков глубоких уровней - параметров, связанных с изменениями во внутренней среде, а в элементах верхних уровней - сигналов, поступающих непосредственно от рецепторов. Элементы средних уровней соответствуют восприятию устойчивых и хорошо воспроизводимых в среде паттернов сигналов.

Постепенный характер изменения при обучении проводимостей связей, по которым распространяется мотивационное возбуждение, моделирующее будущие события, а также аналоговая форма сигналов, соответствующих величине этого возбуждения, определяют аналоговый тип работы субсистемы А.

В схематичном виде модель деятельности мозга, воспроизводящая некоторые аспекты сознания, показана на рис. 3. Эта модель состоит из двух взаимодействующих субсистем. Описанная выше субсистема А расположена слева. С элементами средних уровней субсистемы А, кодирующих устойчивые и воспроизводящиеся события в среде, соединен верхний уровень элементов памяти второй субсистемы Б, которая воспроизводит некоторые аспекты сознательной психической деятельности человека.

Субсистема Б взаимодействует со средой не непосредственно, а через субсистему А. Построена субсистема Б из таких же блоков, объединенных и взаимодействующих на основе пространственной и временной иерархии. Отличие субсистемы Б от субсистемы А заключается в том, что на ее верхних уровнях представлены устойчивые и воспроизводимые временные и пространственные паттерны информации, выделенные субсистемой А в результате ее длительного обучения. Поскольку коды сигналов и действий, характеризующих воспроизводящиеся события в среде, сформированы в субсистеме А, и именно они отражаются в верхнем слое памяти субсистемы Б, в ней за счет иерархии уровней становится возможным формирование пространственных и временных комбинаций этих устойчивых и воспроизводимых кодов, а также отдельных их признаков и обобщенных свойств.

На этой основе в субсистеме Б могут формироваться элементы (и связи между ними), соответствующие взаимодействиям, зависимостям между объектами, представленными этими кодами, а также их классификации по общим признакам. Формирование таких связей может происходить в субсистеме Б по принципу да-нет, т.е. становится возможной дискретная логика, а также представление обобщенных кодов событий, совершающихся или планируемых на длительных интервалах времени. Связи в субсистеме Б могут формироваться при однократном получении потребных результатов или при сообщении модели некоторой информации, что соответствует быстрому запоминанию событий человеком при его сознательном обучении.

Образование новых связей по принципу да-нет, а также построение обобщенных абстрактных признаков сигналов в элементах памяти субсистемы Б обусловливает ее работу на основе дискретных логических кодов и правил. Поэтому в ней также становится возможным возникновение разнообразных новых комбинаций событий и их образов, иногда даже и фантастических.

Построение временных и пространственных абстракций за счет иерархии уровней, а также возможность дискретных связей между элементами памяти - это два важных свойства субсистемы Б, отличающих ее от аналоговой субсистемы А. Еще одно существенное свойство субсистемы Б заключается в идентификации смысла, кодируемого элементами блока памяти, и находящегося на самом глубоком ее уровне. Эти элементы отражают код понятия, инвариантного и сохраняющегося на протяжении всей "жизни" модели - код ее "Я". Активные, т.е. находящиеся в состоянии возбуждения, элементы субсистемы Б, соединенные связями с элементом "Я", определяют содержание ее "осознаваемой" деятельности.

В субсистеме Б на самом глубоком уровне нет элементов первичного мотивационного возбуждения, обусловленного жизненно важными потребностями организма. Возбуждение, необходимое для проигрывания возможных вариантов событий в этой субсистеме, формируется специальным блоком Р. Этот блок находится на самом глубоком уровне и осуществляет избирательную активацию элементов памяти и связей между ними. Величина и направление активности блока Р зависит от мотиваций и рассогласований, реализующихся при работе субсистем А и Б. Избирательная активация элементов субсистемы Б блоком Р соответствует функции внимания.

Произвольное внимание в модели реализуется такими процессами, как "осознаваемое" (соединенное с элементом "Я") планирование будущих событий в субсистеме Б, "рефлексия" (когда в сфере внимания оказывается содержание деятельности самой субсистемы Б в прошлом). Непроизвольное внимание - это переключение сферы избирательной активации элементов субсистемы Б на события, вызвавшие рассогласование результатов поведения (например, стереотипного), выполняемого субсистемой А, которое не осознавалось до момента рассогласования.

Следы возбуждения, остающиеся после активации элементов субсистемы Б "лучом внимания", позволяют с учетом временной иерархии сформировать в ней цепочки памяти о прошлых событиях. Это - аналог "биографической" памяти, а сами следы позволяют реализовать в модели аналог "рефлексии".

Управление потоком возбуждения из блока Р в модели осуществляется мотивационными элементами субсистемы А: возбуждение блока Р увеличивается при рассогласованиях, при наличии возникающих в субсистеме А мотиваций.

Таким образом, содержание "сознания" модели, т.е. того, какие элементы в ней оказываются возбуждены "лучом внимания" в каждый момент времени, определяется совместной работой обеих субсистем - А и Б. "Луч внимания" выделяет в субсистеме Б некоторую область элементов памяти, объединяемых возбуждением, распространяющимся из блока Р. Если эти элементы, составляющие "сферу" внимания, соединены с элементом "Я", то такая их активность "осознается" моделью как ее собственное "мышление". Сфера внимания, как уже упомянуто выше, ограничена. Остальная часть элементов субсистемы Б находится вне сферы внимания, и, следовательно, состояние и работа этих элементов "не осознаются". Здесь могут протекать процессы возбуждения и изменения проводимостей связей. Это возбуждение находится за порогом "осознания". "Неосознаваемая" часть активности субсистемы Б представляет собой в модели аналог деятельности, подготавливающей и реализующей интуицию.

Модель и работа мозга. Рассматриваемая модель нашла подтверждение в исследованиях работы мозга и психической деятельности человека [20]. Приведем некоторые факты, имеющие отношение к теме статьи.

Экспериментальные исследования интуитивного неосознаваемого обучения человека, в котором были выделены процессы, описываемые как работа субсистем А и Б, проводились нами, начиная с 1966 - 1970 гг. Они опубликованы в ряде работ (ссылки в [18]) и подробно в коллективной монографии Ю. И. Александрова, А. В. Брушлинского, К. В. Судакова и Е. А. Умрюхина "Системные аспекты психической деятельности" [19]). В начале 80-х гг. XX в. за рубежом появились, а сейчас стали активизироваться, исследования процессов обучения и памяти, реализующихся в неосознаваемой психической сфере человека.

Эти процессы, сходные с изученными нами ранее, именуются имплицитной памятью, имплицитным обучением [25], последовательным обучением [26]. В ряде работ получены данные о разделении в определенных ситуациях функций, аналогичных описанным в модели функциям субсистем А и Б [28,32,33], о сходной с нашей моделью иерархической организацией памяти [27, 37], о роли предвидения в выборе программ действий и результатов [38]. Выделение в нашей модели элемента "Я" может быть сопоставлено со схемой механизма сознания, предложенной и развиваемой А. М. Иваницким [10].

Существование двух типов психической деятельности, в частности, двух типов связей, согласуется с представлением о динамических и жестких связях по Е. И. Бойко [6], гибких и жестких звеньях - по Н. П. Бехтеревой [5], условно-рефлекторной и образной памятью - по И. С. Бериташвили и, наконец, в определенной степени, с выделением первой и второй сигнальных систем - по И. П. Павлову.

Отличие нашей модели состоит не только в выделении двух субсистем А и Б, но и в конкретизации их относительной роли в целостной психической деятельности, в описании механизмов их взаимодействия, в частности их организации, основанной на иерархии результатов, разных параметрах, определяющих в модели формирование связей при обучении.

Определенное сходство с нашей моделью психической деятельности человека имеют некоторые модели, созданные разными авторами в последнее время за рубежом (ссылки в [20]). В одной из наиболее разработанных моделей [22] описаны функции, аналогичные тем, которые отражены в работе субсистемы Б.

Интерпретация осознаваемых и неосознаваемых психических процессов в модели. Любое теоретическое построение, словесное или формальное, можно считать моделью, в той или иной степени отражающей реальные процессы. На этой основе рассмотрим более подробно возможную интерпретацию феноменов, связанных с темой интуитивных аспектов интеллекта в рамках приведенной абстрактной модели.

Предварительно еще раз подчеркнем, что, разделяя роль и функции субсистем А и Б, мы должны иметь в виду их взаимодействие и совместное участие в самых разных видах психической деятельности человека. Это относится к речи, мышлению, к решению не только творческих, но и любых практических задач. Только некоторые случаи специфической деятельности (в частности, рассматриваемая здесь роль интуиции в решении интеллектуальных задач) могут выявить больший или меньший вклад в нее той или другой субсистемы.

Согласно модели, субсистема А непосредственно отвечает за конструирование из отдельных признаков многомерных образов, отражающих объекты внешнего мира, за организацию движений, а также за непосредственную реализацию эмоциональных ощущений.

Одно из важных свойств субсистемы А, характерных для неосознаваемой психической деятельности, - создание симультанных и многомерных образов воспринимаемой информации и сложных паттернов двигательных актов. Для интерпретации возможности построения кодов, отвечающих данным образам, в модели было введено понятие сложного перцептивного элемента. Структурной его основой выступает комбинация возбуждаемых одновременно рецепторных элементов памяти, принадлежащих разным уровням иерархии в субсистеме А.

Пример неосознаваемой психической деятельности, в которой проявляются свойства построения и использования сложных симультанных образов - опознание и классификация типов человеческого лица и его выражения. Другой пример - формирование и осуществление многоуровневых двигательных актов, включающих усвоение новых многокомпонентных быстрых последовательностей высоко координированных движений в спорте и других видах деятельности. В большинстве случаев расчленение таких актов и восприятие отдельных движений, а также сознательный их анализ либо невозможны, либо требуют специальных научных методов их регистрации. В тех случаях, когда расчленение таких образов или паттернов возможно [4], становится очевидным, что размерность их превышает объем кратковременной или рабочей памяти и это затрудняет их восприятие и использование в актах осознаваемой деятельности.

Особенность субсистемы А - использование в ее работе непрерывных типов кодирования информации. Наличие кодов, сущность которых состоит в непрерывности выражаемых ими явлений, а также их значение в интуитивном познании таких важнейших понятий, как время, движение и других, показано А. Бергсоном [23]. Можно допустить, что недизъюнктивность процессов мышления, непрерывность их на глубоких уровнях, согласно А. В. Брушлинскому [7] также непосредственно связана с важной ролью в этих процессах субсистемы А.

Субсистема Б, оперируя абстрактными образами, контактирует с внешним миром через субсистему А. Формируемые в ней планы будущих потребных результатов могут соотноситься с элементом "Я", т.е. быть личными планами. Длительность интервалов времени для планируемых траекторий достижения потребных результатов зависит от уровня планирования и для глубоких уровней ограничена лишь возможным временем жизни. В субсистеме Б может быть представлена реализация аналога рефлексии - возможности запоминания последовательности недавней собственной деятельности и продуцирования отчета о ней.

Работа субсистемы Б, в отличие от А, характеризуется не симультанностью, но чаще построением последовательных комбинаций сравнительно простых (в своем символическом выражении) кодов, представляющих в абстрактном виде возможные траектории достижения будущих результатов. В отличие от субсистемы А, в согласии с представлениями ученых и философов [36], для осознаваемой работы субсистемы Б в гораздо большей степени характерна дискретность создаваемых в ней понятий. Разные типы абстрактного, символьного отражения свойств объектов среды позволяют построить в субсистеме Б различные виды языковых конструкций, в том числе язык в собственном смысле слова, язык, используемый в общении.

Виды языка (к которым можно отнести, например, языки: математики, искусства, зрительных образов и другие виды символьного отражения мира) формируются в субсистеме Б с помощью наиболее абстрактных кодов, реализуемых в структуре уровней и элементов. Правила преобразования символов, их комбинации и получения новой информации в субсистеме Б, можно выделить как некоторую составляющую ее действий.

Комбинаторный характер используемых в субсистеме Б операций тесно связан и с возможностями обычного языка, и с логической структурой многих мыслительных актов, которые попадают в сферу рефлексии, осознания и возможности их воспроизведения и доступности для сообщения группе компетентных лиц.

Во взаимодействии субсистем А и Б можно выявить процессы, связанные с эмоциональными ощущениями. В субсистеме Б эмоциональные состояния и ощущения отражаются в виде абстрактных кодов. Это - не сами эмоциональные ощущения, а их понятийный эквивалент, их обозначение в когнитивной системе. Можно представить себе, что обращение в субсистеме Б к понятию, абстрактному коду эмоции через связи между субсистемами Б и А, по ассоциации будет вызывать как воспоминание и некоторый эквивалент самого эмоционального ощущения. Кроме того можно допустить, что формирование в субсистеме Б кодов, соответствующих важным результатам социальной деятельности человека (отражающих, например, успех в профессиональных достижениях и др.), приводит также к их отражению - построению соответствующих сложных перцептивных элементов в субсистеме А, отражающих в симультанном, специфическом для нее свернутом виде, подобные потребности и удовлетворяющие их результаты. Очевидно, что непосредственная оценка таких результатов в субсистеме А может вызывать сильные, а иногда неосознаваемые или не совсем распознаваемые (в отношении их источника) эмоции.

Учитывая высказанные соображения, можно выделить важные в решении интеллектуальных задач субъективные оценки: 1) значимости результатов мыслительной деятельности, достигаемых в субсистеме Б, с помощью ее механизмов; 2) степени реальности этих результатов; 3) реальности тех или иных представлений в более широком смысле; 4) близости решения задачи и др. Все они тесно связаны с эмоциями, сопровождающими творческую деятельность.

Специфика совместной работы субсистем А и Б проявляется также в процессах обучения - приобретения новой информации. В субсистеме А происходит постепенное формирование связей между элементами, отображающими основные свойства внешнего мира - образы предметов и возможных действий модели. При этом велика роль отбора повторяющихся и предсказуемых паттернов (и образов, и движений) из хаотического вначале взаимодействия со средой. Подобные процессы проявляются в обучении и развитии младенца и ребенка до того момента времени, когда у него возникают элементы осознанного планирования будущих действий и их осуществления. Примерами таких процессов обучения взрослого человека могут быть: освоение езды на велосипеде, вождения автомашины, игры в теннис и многих других видов сложных двигательных навыков и умений, которые требуют быстрой координации сложных программ, недоступных для последовательного сознательного контроля [18]. Сформированные при таком обучении "большие" во времени и в пространстве коды событий (реализующиеся на относительно больших интервалах времени - до нескольких секунд и больше, а также отражающие свойства укрупненных образов) могут стать доступными для субсистемы Б и в дальнейшем послужить основой формирования в ней соответствующих символьных обозначений этих кодов и их комбинаций. Именно таким образом можно представить описание сложных комбинаций паттернов двигательных программ во многих видах практической деятельности человека, избирательно обозначающих в символьном виде отдельные их этапы или операции.

В нашей модели это представлено как обучение субсистемы Б на основе кодов, сформированных в субсистеме А. При этом элементы памяти субсистемы Б настраиваются на восприятие устойчивых воспроизводимых и обеспечивающих получение потребных результатов паттернов образов и движений, запечатленных на средних уровнях субсистемы А. Таким образом, субсистема Б использует сформированные в субсистеме А коды, выделенные путем медленного ее обучения и отражающие достоверные воспроизводимые свойства среды.

В то же время в субсистеме А при взаимодействии с Б может происходить запоминание повторяющихся и хорошо воспроизводящихся событий, определяемых работой субсистемы Б. Повторяющиеся паттерны активности и программы деятельности, создаваемые и инициируемые субсистемой Б, могут запоминаться в А и далее выполняться ею при планировании в Б только некоторых обобщенных признаков этих программ. Это соответствует принципу автоматизации навыков и действий, вначале планируемых сознательно. По мере повторения и усвоения в субсистеме А такие программы действий выполняются без их подробного осознания и даже превращаются в стереотипы, которые могут стать неосознаваемыми.

Можно предположить, что подобное обучение субсистемы А, в результате чего образуются сложные перцептивные элементы, отражающие коды субсистемы Б, происходит и при "умственной логической" активности этой субсистемы без ее реализации во внешней среде. Это соответствует известным феноменам автоматизации сложных умственных актов, переходу к мыслительному процессу с непосредственным использованием больших неосознаваемых блоков информации. Такой процесс проявляется в деятельности математика, художника и людей других профессий.

Рассмотрим более подробно возможность интерпретации с помощью субсистем А и Б различных видов неосознаваемой психической деятельности.

К первому типу психической неосознаваемой деятельности можно отнести такие ее виды, реализуемые субсистемой А, как продукция речи, формирование сложных образов при их восприятии, непосредственная организация и выполнение двигательных актов и др. Некоторые элементы могут стать осознаваемыми при специальном их выделении в форме паттернов активности, воспроизводящихся на достаточно продолжительных временных интервалах. Примерами служат управление разрядами отдельных нейронов с помощью специальной обратной связи или выделение для восприятия и воспроизведения отдельных фонем и т.п. Однако, это только подчеркивает общий неосознаваемый характер подобных процессов в обычной деятельности.

Второй тип неосознаваемой психической деятельности обусловлен ограниченностью зоны активного внимания. Ограничение активных единиц внимания, а также возможность протекания процессов, находящихся на грани осознания, были экспериментально показаны еще Вундтом [39]. Таким образом, предполагается, что в субсистеме Б могут реализоваться процессы, протекающие при активации, находящейся ниже порога, обеспечивающего их осознание.

Выделение указанных двух типов неосознаваемой деятельности согласуется с некоторыми ее классификациями, высказанными ранее. Так в работе [32] отмечены бессознательная деятельность (unconsciousness) и предсознание (preconsciousness). Можно полагать, что уровень активации при реализации в субсистеме Б подобных процессов оказывается недостаточным для образования следов памяти, позволяющих сделать их доступными для последующего активного процесса внимания, для интроспекции и осознанного отчета о наличии этих процессов в прошлом.

Еще один тип относительно неосознаваемой психической деятельности это случаи диссоциированного сознания, описанные и интерпретированные П. Жане [31] и позднее А. Бине [24], М. Принсом [34,35] и др. Для воспоминания некоторых событий во внешнем или внутреннем мире в качестве фактов личного опыта необходимы связи элементов памяти, находящихся в субсистеме Б и кодирующих его, с элементом "Я". Блокирование таких связей (например, при сильной эмоциональной травме) приводит к невозможности воспоминания опыта и включения его в сферу своей личности. Такой опыт оказывается в обычных условиях неосознаваемым или, согласно З. Фрейду, вытесненным. В то же время при создании определенных условий (под гипнотическим внушением, в виде автоматического письма или иногда как будто спонтанно) он может стать доступным обычному сознанию.

Образование дополнительного элемента "Я", диссоциированного от основной области субсистемы Б, иллюстрирует рис. 4. Различные случаи такой диссоциации с разной степенью взаимной доступности информации в диссоциированных областях субсистемы Б подробно исследованы и проанализированы М. Принсом [34, 35], позднее Е. Хилгардом [30]. Экспериментально наблюдаемым феноменом диссоциированного и не вполне осознаваемого "Я" является расщепление сознания у пациентов с разделенными полушариями после пересечения мозолистого тела [29].

"Созревание" решения задачи в течение периода времени, когда прекращены сознательные попытки решить ее - процесс инкубации - можно интерпретировать в рамках рассмотренной модели, отметив два его аспекта.

Первый аспект связан с процессом решения задачи, протекающим в области субсистемы Б, диссоциированной от элемента "Я". Свидетельства в пользу такой интерпретации процесса инкубации приводит Ж. Адамар. Он цитирует описание А. Пуанкаре бессонной ночи, в течение которой созрело решение сложной задачи, с помощью работы подсознательного "Я".

Возможно, что определенная степень диссоциации некоторой части субсистемы Б - довольно распространенное явление, сопровождающее различные виды творческой деятельности. В пользу такого предположения говорят свидетельства ученых, деятелей искусства, а также анализ творчества выдающихся личностей. Любопытна в этом плане интерпретация В. В. Вересаевым [9] диссоциации между возвышенными мотивами творчества А. С. Пушкина и его обычной жизнью. Мнение Вересаева может быть в той или иной степени верным или неверным с точки зрения анализа биографических фактов, но он весьма глубоко и типично для творческой личности описывает наличие в психике человека различных сфер, существующих относительно независимо друг от друга и реализующих разные, иногда мало совместимые жизненные мотивы и установки. Можно предположить, что состояние той или иной степени диссоциации в процессе творчества или инкубации обеспечивает освобождение от давления привычных мотивов и целей, связанных с элементом "Я", и следовательно, от привычных путей поиска решения задачи в той части субсистемы Б, которая обычно используется. Применительно к рассматриваемому вопросу, на основе анализа работ, посвященных этому феномену, можно высказать предположение, что одним из важных условий диссоциированной работы части субсистемы Б по решению новой задачи является относительная устойчивость и активность связей в ее "ядре", объединяющем основную часть вокруг главного элемента "Я". При наличии такого "сильного ядра" может быть облегчено временное его отключение без возникающего при этом страха потерять "свою личность". Именно таким образом, как некоторое гармоничное сочетание двух разных личностей, интерпретирует Вересаев творчество А. С. Пушкина.

Процесс инкубации, протекающий в диссоциированной части субсистемы Б, может завершаться решением задачи или созданием условий для его реализации, выраженных в кодах этой субсистемы, т.е. в логических и абстрактных понятиях. Такой тип инкубации обусловливает также продуктивный и быстрый ход осознаваемого решения задачи при повторном обращении к ней после периода ее "созревания".

Второй аспект интерпретации инкубации связан с возможным активным включением в процесс решения задачи субсистемы А. В этой субсистеме могут быть реализованы непрерывные, аналоговые способы отражения событий, а так-же формирование многомерных образов, объединяемых сложными перцептивными элементами.

Сформулированная, но нерешенная задача предполагает наличие в субсистеме Б возбужденного элемента, соответствующего исходным условиям, а также элемента, кодирующего потребный конечный результат. Этот результат может кодироваться элементами более глубоких уровней, чем те, на которых должно быть получено решение задачи, предполагающее прокладывание нового пути в связях и элементах, соединяющих начальный элемент с конечным.

Протекающая в период инкубации (без включения активного внимания) совместная работа субсистем Б и А может привести к возникновению такого пути в виде возбужденных элементов в субсистеме А завершение его ощущается, как инсайт. При этом человек может совершенно отчетливо осознать, что решение найдено и в то же время не иметь четкого представления о логике его получения и обосновании. В этом случае за прозрением должна следовать сознательная логическая работа по обоснованию, проверке и доказательству правильности полученного решения.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Интерпретация феноменов интуиции и вариантов ее осуществления при решении новых сложных задач изложена в виде общей абстрактной теоретической схемы. Главным было их рассмотрение с позиции интегральной целостной деятельности мозга и психической деятельности в рамках теории функциональных систем. Акцент сделан на малоизученных интуитивных аспектах интеллекта, обусловленных неосознаваемыми и мало осознаваемыми процессами психической деятельности.

Безусловно, представляет интерес более развернутый анализ соотношения между двумя видами деятельности и экспериментальная разработка этих вопросов. Рассмотренная теоретическая схема позволяет наметить пути для осуществления таких экспериментальных исследований.

Можно также отметить, что несмотря на подтвержденность изложенного представления о сознании и неосознаваемых процессах многими экспериментальными данными, некоторые вопросы остаются дискуссионными.

Основные положения статьи группируются вокруг интерпретации сознания, подсознательной интуитивной психической деятельности и их взаимодействия в обучении и творчестве. Актуальность этой темы, различные ее интерпретации, общий интерес к ней и ее практическая значимость обусловливают плодотворность и своевременность такой дискуссии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Адамар Ж. Исследование психологии процесса изобретения в области математики. М., 1970.

2. Анохин П. К. Избранные труды. Кибернетика функциональных систем. М.: Медицина, 1998.

3. Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М.: Мысль, 1965.

4. Бернштейн Н. А. Очерки по физиологии движения и физиологии активности. М.: Медицина, 1966.

5. Бехтерева Н. П. Нейрофизиологический анализ психической деятельности человека. Л.: Медгиз, 1974.

6. Бойко Е. И. Механизмы умственной деятельности. М.: Педагогика, 1976.

7. Брушлинский А. В. Субъект деятельности и обратная связь // Системные аспекты психической деятельности / Под ред. К. С. Судакова. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 153 - 176.

8. Бунге М. Интуиция и наука. М.: Прогресс, 1967.

9. Вересаев В. В. В двух планах. М., 2000.

10. Иваницкий А. М. Физиология мозга о происхождении субъективного мира человека // ЖВНД. 1999. Т. 49. Вып. 5. С. 707 - 614.

11. Пономарев Я. А. Психология творчества. М.: Наука, 1976.

12. Пуанкаре А. Математическое творчество. Питербург, 1909.

13. Судаков К. В. Общая теория функциональных систем. М.: Медицина, 1984.

14. Судаков К. В. Информационный феномен жизнедеятельности. М., 1999.

15. Судаков К. В., Умрюхин Е. А. Индивидуальная диагностика системных механизмов психической деятельности человека с помощью компьютерной модели "Детектор интеллекта" // Психол. журн. 2002. N 2. С. 79 - 87.

16. Умрюхин Е. А. Иерархия результатов как основа многоуровневой функциональной системы // Системная организация физиологических функций. М.: Медицина, 1969. С. 211 - 218.

17. Умрюхин Е. А. Исследование неосознаваемых действий при усвоении сенсомоторных программ // Бессознательное: природа, функции, методы исследования. Тбилиси: Мецниереба, 1978. Т. 3.

18. Умрюхин Е. А. Механизмы мозга - информационная модель и оптимизация обучения. М.: Горизонт, 1999.

19. Умрюхин Е. А. Моделирование и объективная оценка системных механизмов психической деятельности человека // Системные аспекты психической деятельности. М.: Эдиториал УРСС, 1999. С. 177 - 269.

20. Умрюхин Е. А. Информационная модель системной организации деятельности мозга // Мозг: Теоретические и клинические аспекты. М., Медицина, 2002. Гл. 11.

21. Холодная М. А. Психология интеллекта. СПб: Питер, 2002.

22. Anderson J. R. The architecture of cognition. Harv. Univ. Press, Cambridge MA, 1983.

23. Bergson A. Introduction a la metaphysique. P., 1903.

24. Binet A. On double conscioness. 1890.

25. Cleeremans A., Destrebecgz A., Boyer M. Implicit learning: news from the front // Trends in cognitive sciences. 1998. V. 2. N 10. P. 406 - 416.

26. Clegg B. A., DiGirolamo G. J., Keele S. W. Sequence learning // Trends in cognitive sciences. 1998. V. 2. N 8.

27. Felleman D. Y., van Essen D. C. Distributed hierarchical processing in the primate cerebral cortex // Cerebral Cortex. 1991. N 1. P. 1 - 47.

28. Frith C., Perry R., Lumer E. The neural correlates of conscious experience: an experimental framework // Trends in cognitive sciences. 1999. V. 3. N 3.

29. Gazzaniga M. S., LeDoux J. E. The integrated mind. N.Y. - London: Plenum Press, 1978.

30. Hilgard E. R. Divided consciousness in hypnosis: the implications of the hidden observer // Hypnoses: developments and perspective. N.Y., 1980.

31. Janet P. L'automatisme psychologique. Paris, 1889. (Жане П. Психический автоматизм. М.: Начало, 1913.)

32. Kihlstrom J. F. The cognitive unconscious // Science. 1987. V. 237. P. 1445 - 1451.

33. Milner A. D. Streams and consciousness: visual awareness and the brain // Trends in cognitive sciences, 1998. V. 2. N 1. P. 25 - 30.

34. Prince M. Problem of personality. L., 1925.

35. Prince M. The dissociation of personality. A biographical study in abnormal psychology. N.Y., 1906. L., 1913.

36. Rickert H. Die Philosophic des Lebens. Tubingen, 1922.

37. Scannell J. W., Blakemore C, Young M. P. Analysis of connectivity in the cat cerebral cortex // J. Neuroscience. 1995. N 15(2). P. 1463 - 83.

38. Tanji J., Hoshi E. Behavioral planning in the prefrontal cortex (Review) // Current opinion in neurobiology. 2001. V. 11. N 2. P. 164 - 170.

39. Wundt W. Einfurung in die Psychologie. Leipzig, 1911.

THE RATIO OF INTUITION AND CONSCIOUSNESS IN INTELLECTUAL ACTIVITY: SYSTEMIC MODEL

E. A. Umryukhin

Head of laboratory, Scientific-Research Institute of normal physiology named by P. K. Anokhin, RAMS, corresponding member of RAMS, Moscow

The impact of unconscious psychic processes or those implicitly dependent upon conscious control (insight, incubation etc.) in solving new complicated tasks is considered. The model based on functional systems theory allows to reflect the logical informational correlation of particular mechanisms. These mechanisms determine human mental activity, including such phenomena as consciousness, biographic memory, the allocation of self in psychics, automation of complex skills and intuitive unconscious learning. This model also allows to concretize the conditions and preliminary operations that promote the implication of intuitive ways of solving such tasks.

Key words: intuition, conscious and unconscious psychic processes, model of brain systemic activity.

Психологическая публицистика

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ БОЕВОГО СТРЕССА

Автор: В. А. ПОНОМАРЕНКО

Излагаются личностные аспекты боевого стресса, обусловленные напряжением таких психологических систем, как мотивация, самодостаточность, волевые усилия, рефлексивное сознание и др. Раскрывается взаимосвязь между надежностью деятельности личности и осознанием ее места и роли в боевых действиях. Определяется роль гражданственной поддержки воина со стороны населения, семьи, государственных структур. Показаны последствия боевого стресса в виде распада личности как феномена социально-психологического синдрома "потери лица". Изложены предложения по психологической поддержке воина на уровне военной доктрины и воинского долга.

Ключевые слова: боевой стресс, рефлексивное сознание, социально- психологический синдром, опредмеченный мотив.

Прежде чем изложить свое видение проблемы психологии боевого стресса у военнослужащих, считаю целесообразным сделать ряд предварительных суждений.

Среди опасных профессий авиация, космонавтика, подводный флот занимают особое место ввиду специфичности неземной среды деятельности специалиста. Поддерживаемая искусственная среда обитания на рабочих местах указанных специалистов в определенной степени снимает физиологический стресс, но не в состоянии снять стресс психологический. Суть этого стресса - в особого рода взаимодействии сознательных и подсознательных сфер. Сам акт психического взаимодействия представлен переживанием неопределенного будущего как вневременного явления. Внешние знаки взаимодействия столь скрытого психического состояния стресса проявляются в соматических нарушениях здоровья, в межличностных отношениях, в поведенческих актах, в фрустрационном напряжении второго "Я".

Психологический стресс, провоцируемый внешними сигналами, бессознательными импульсами и осознанный через душевный дискомфорт имеет свои корреляты и формы проявления в личностных координатах: мотивах, отношениях, переживании, самооценках, проекциях. Психологический стресс не укладывается в универсальный физиологический ответ, а имеет личностный портрет не только в эмоциональном интерьере, но и в смысловых конструктах когнитивных процессов, духовно-нравственных образованиях, трансформирующихся в социальное ядро долга, ответственности и психологическую доминанту в виде преодоления себя.

Психологический стресс для лиц опасной профессии, прошедших многостороннюю психофизиологическую подготовку, мотивированных на данную работу со сформированными психофизиологическими резервами для деятельности в экстремальных условиях любой природы, имеет выраженную социологизирующую составляющую. Именно социологизация как воспитательный продукт в экстремальной обстановке раздваивает первое и второе "Я", разрушая фундамент самоактуализации и разделяя его на "долг" и "возможности".

Успешность деятельности лиц опасной профессии не столько в целевом противодействии стрессорам, сколько в способности к общему ориентированию во времени и пространстве, отстраиванию от ситуации с выходом на абстрактные обобщения (над ситуацией), помогающие решать задачи на два-три шага вперед развивающейся угрозе жизни.

По результатам экспериментальных исследований интеллектуальной деятельности, поведенческих и эмоциональных реакций лиц опасной профессии в ситуациях с реальной угрозой жизни удалось установить определенную иерархию приоритетов, обеспечивающих результативность противострессовых внутренних "психологических ежей".

Вот их наиболее вероятная цепочка:

образ узнаваемого > выделение новых признаков > классификация приоритетов противодействия > интеллектуальное порождение новой информации > снятие неопределенности > решение, отличное от предписанного алгоритма (в случае нужды) > включение волевых усилий > оттормаживание социологизированных помех (вины, будущих разборов, наград, оговоров и пр.) > усиление сознательного контроля за автоматизированными действиями - определение конечного временно пространственного континуума профессионального противоборства.

Результаты фундаментального постижения медико-психологической проблемы диагностики, коррекции и лечения последствий стресса у военнослужащих, в том числе и при проведении антитеррористических операций, позволяют расширить горизонты теоретической базы военно-медицинской науки, интегрируя решения по охране психического здоровья с обеспечением боеготовности и боеспособности войск.