Психология личности

4. RIMS

Рефлексивно-интенциональная модель субъекта отражает внутренний мир и поведение субъекта, взаимодействующего с двумя различными объектами, которые далее будут называться "агентствами". Одно из агентств играет роль позитивного полюса, а другое - негативного. Субъект в RIMS представляется уравнением вида

X ₁ -x ₁ -(1-x ₁ )(1-x ₂ )M(x ₃ ) = 0, (4.1)

где все переменные и функция М(х ₃ ) принимают значения из интервала [0, 1] (Lefebvre, 2001).

Переменная Х ₁ представляет исполнительную систему субъекта. Ее значение есть относительная вероятность, с которой исполнительная система готова воздействовать на позитивное агентство. Переменная х ₃ соответствует модели себя у субъекта. Она представляет интенциональную сферу субъекта. Ее значение есть относительная вероятность, с которой субъект намерен воздействовать на позитивное агентство. При этом, возникновение намерения и возникновение готовности рассматриваются как два независимых события.

Переменная x ₁ представляет характер отношений между субъектом и позитивным агентством в данный момент. Ее значение может интерпретироваться двумя способами: во-первых, как относительная частота, с которой позитивное агентство воздействует на субъекта; во-вторых, как потребность субъекта в воздействии на него позитивного агентства с такой частотой.

Переменная х ₂ представляет опыт субъекта. Ее значение есть интегральная оценка относительной частоты, с которой позитивное агентство воздействовало на субъекта в прошлом.

Функция М(х ₃ ) представляет прогностическую активность субъекта. Ее значение есть субъективная оценка степени позитивности будущего, при условии, что интенция х ₃ претворяется в реальность.

Среда может детерминировать все или только некоторые из значений Х ₁ , х ₁ , х ₂ , х ₃ . Если набор значений, детерминированных средой таков, что ограничение (4.1) не реализуется, мы считаем, что субъект дезадаптирован. В противном случае, субъект адаптирован к среде и переменные, не детерминированные средой, могут принимать любые значения, не нарушающие (4.1).

Если значение х _{ детерминировано средой, оно интерпретируется как воздействие, полученное от среды; в противном случае, оно интерпретируется как потребность в воздействии со стороны среды.

Адаптированный к среде субъект называется интенциональным, если (4.1) дополнено ограничением

Х ₁ - х ₃ , (4.2)

т.е. у интенционального субъекта готовность к действию соответствует его интенции действовать.

Выбор интенционального субъекта мы называем интенциональным вероятностным выбором.

При условии (4.2) выражение (4.1) превращается в уравнение относительно X _Y :

X ₁ -x ₁ -(1-x ₁ )(1-x ₂ )M(X ₁ ) = 0. (4.3)

Отсутствие решений у этого уравнения означает, что субъект неспособен к интенциональному действию. В случае, когда это уравнение имеет решение, т.е. существует функция

Х ₁ = f(x ₁ ,x ₂ ),(4.4)

удовлетворяющая (4.3), мы можем исключить х ₃ из рассмотрения, и RIMS превращается в бихевиористскую модель, все переменные которой могут быть соотнесены с наблюдаемыми величинами.

В случае, когда Х ₁ не есть функция переменных x ₁ и x ₂ , мы полагаем, что субъект обладает способностью к выбору, даже вероятность которого не может быть предсказана внешним наблюдателями. Такой выбор мы называем свободным.

При моделировании конкретных психологических процессов могут вводиться дополнительные функциональные ограничения на связи между переменными Х ₁ , х ₁ , х ₂ , х ₃ , отражающие специфические свойства моделируемых субъектов. Из уравнения (4.1) следует, что, независимо от вида функции М(х ₃ ), выполняются неравенства

x ₁ ? X ₁ <1-x ₂ + x ₁ x ₂ , (4.5)

В рамках этой работы мы полагаем, что функция М(х ₃ ) является линейной и имеет вид

М(х ₃ ) = (1-d)x ₃ ,(4.6)

где d ? [0, 1]. Значение d интерпретируется как индекс депрессии, понижающий прогнозируемую субъектом степень позитивности будущего. Например, когда этот индекс принимает максимальное значение d=1, M(x ₃ ) = 0 , будущее для субъекта негативно, а при d = 0, М(х ₃ ) = х ₃ , т.е. степень позитивности будущего всегда равна величине интенции. При условии (4.6), равенство (4.3) превращается в уравнение относительно Х _х :

X ₁ = x ₁ + (1-x ₁ )(1-x ₂ )(1-d)X ₁ , из которого следует, что при x ₁ +x ₂ + d>0

а в случае, когда x ₁ =x ₂ = d = 0, величина Х ₁ не является функцией х ₁ и х ₂ и, в соответствии с определением, субъект обладает способностью к свободному выбору.

При х ₁ > 0 соотношение (4.7) может быть представлено в виде

Свяжем теперь это равенство с числами воздействия субъекта на различные агентства и числами воздействия различных агентств на субъекта. Положим, что

где N ₁ и N ₂ числа воздействий субъекта на позитивное и негативное агентства, n ₁ и n ₂ числа воздействий, получаемых субъектом от позитивного и негативного агентств. Подставляя эти значения в (4.8), получаем

где

р = 1 -(1-x ₂ )(1-d). (4.10)

Выражение (4.9) есть одна из форм представления интенционалъного субъекта при М(х ₃ ) = (1 - d)x ₃ . Со своей стороны, (4.9) соответствует обобщенному закону соответствия (2.2) при в = 1. Мы видим, что если (2.2) записано так, что В ₁ соответствует позитивному полюсу, а В ₂ - негативному, то свободному параметру с соответствует значение p.

Назовем величины

плотностями подкрепления D _x и D ₂ . Теперь (4.9) можно записать как

Из эквивалентности (4.11), (4.9), (4.8) и (4.7) следует, что субъект интенционален тогда и только тогда, когда выполняется (4.11).

5. МОДЕЛИРОВАНИЕ ЭКСПЕРИМЕНТА С ДВУМЯ КОРМУШКАМИ

Мы полагаем, что активность субъекта в эксперименте с двумя ключами выполняет не только функцию добычи пищи, но и функцию генерации смешанного состояния (см. Введение). Сначала организм стабилизирует относительные частоты контактов с агентствами, поддерживая равенство Х ₁ = х ₃ . После стабилизации частота N ₁ /Ni + N ₂ ) "превращается" в равную ей вероятность, характеризующую смешанное состояние субъекта. Далее мы показываем, как эксперимент с двумя кормушками может быть промоделирован с помощью RIMS.

Субъект находится в клетке с двумя устройствами для подачи пищи, каждое связано с ключом, в который "клюет" субъект. Клевки достаточно редко подкрепляются выдачей кусочков пищи. Каждый ключ управляется независимой программой типа VI или VR. Эксперимент состоит из последовательных сессий. В каждой сессии средние интервалы подачи пищи фиксированы для каждого ключа. Положим, что

(1) Подготовка испытуемого к эксперименту (например, ограничение пищевого рациона) и условия его содержания в процессе эксперимента детерминируют величину индекса депрессии d, который сохраняется постоянным на протяжении всего эксперимента.

(2) В начале каждой сессии происходят следующие события:

(а) одна кормушка приобретает статус позитивного агентства, а другая - негативного;

(б) переменная х ₂ принимает фиксированное значение, зависящее от средней частоты подкрепления кормушки, соответствующей позитивному агентству в предыдущих сессиях. Если данная сессия первая, то х ₂ = 1/2.

Целью этого процесса является формирование и поддержание состояния, в котором у организма есть способность к мгновенному интенциональному вероятностному выбору. RIMS не говорит нам, какую стратегию выберет субъект, чтобы достичь и поддерживать соотношение (4.9). Возможно, субъект стремится сохранять соотношение (4.11) для локальных плотностей способом, похожим на тот, который дает модель мелиорации (Rachlin, 1973; Vaughan, 1985).

6. ПАТТЕРНЫ ПОВЕДЕНИЯ, КОТОРЫЕ ПРЕДСКАЗЫВАЕТ RIMS

Условимся вслед за Баумом и др. (Baum et al., 1999) называть предпочитаемой альтернативой (ключом) ту, к которой испытуемый обращается чаще в данной сессии. В рамках RIMS ключи поляризованы. Один является позитивным полюсом, а другой - негативным. Рассмотрим три возможных отношения между поляризацией и предпочтением на множестве сессий.

(A) Один из ключей является позитивным полюсом во всех сессиях, независимо от того, предпочтителен он или нет.

(B) В каждой сессии позитивным полюсом является непредпочитаемый ключ.

(C) В каждой сессии позитивным полюсом является предпочитаемый ключ.

Не теряя общности рассуждения, назовем один ключ правым, а другой левым. Пусть К ₁ и К ₂ числа клевков в правый и левый ключи, а k ₁ и k ₂ числа соответствующих подкреплений. Построим теперь графики величины К ₁ /{К ₁ + К ₂ ) в зависимости от k ₁ /(k ₁ + k ₂ ) и величины log(k ₂ /k ₁ ) в зависимости от log(k ₂ /k ₁ ) для случаев (А), (В) и (С). Величины, относящиеся к позитивному полюсу, мы будем обозначать по-прежнему N ₁ и n ₁ , а относящиеся к негативному - N ₂ и п ₂ . Для построения графиков используются функции (4.7) и (4.9). Каждый график относится к множеству сессия (см. рис. 2).

Графики А1 и А2 отражают случай, когда позитивным полюсом на всем множестве сессий является правый ключ, а негативным - левый.

Графики В1 и В2 соответствуют случаю, когда правый или левый ключи соответствуют позитивному полюсу только в тех сессиях, в которых они непредпочитаемы. Поэтому графики претерпевают разрыв. Рассмотрим В1. Для тех сессий, в которых К ₁ < К ₂ , позитивным полюсом является правый ключ. В точке К ₁ = К ₂ происходит разрыв, соответствующий переориентации полюсов. При К ₁ > К ₂ позитивным полюсом является левый ключ. Логарифмический график (В2) состоит из двух лучей, идущих под углом 45° к горизонтальной оси. Левый луч соответствует сессиям, в которых позитивным полюсом является левая альтернатива, а правый - в которых правая.

Графики С1 и С2 отражают случай, когда правый или левый ключи соответствуют позитивному полюсу лишь в тех сессиях, в которых они предпочитаемы. Рассмотрим С1. Для тех сессий, в которых К ₁ > К ₂ , позитивным полюсом является правый ключ. В точке К ₁ - К ₂ , как и в случае (В), происходит разрыв. При К ₁ < К ₂ позитивным полюсом является левый ключ. Логарифмический график С2, так же как и график В2, состоит из

двух лучей. Верхний луч соответствует случаю, когда позитивна левая альтернатива, а нижний -когда правая. Обратим внимание на различие между этими графиками: при К ₁ > К ₂ в В2 луч лежит выше диагонали, а в С2 - ниже; при К _х < К ₂ в В2 луч лежит ниже диагонали, а в С2 - выше. Сдвиг прямых вверх или вниз на логарифмических графиках А2, В2 и С2 предопределяется величиной

р = 1-(1-x ₂ )(1-d).

Легко видеть, что р - 1 лишь при условии, что по крайней мере одна из величин ( x 2 или d) равна 1. Значение х ₂ = 1 означает, что все предшествующие подкрепления субъект получал от позитивного ключа. В реальных экспериментах у испытуемого всегда есть некоторый опыт получения подкрепления от негативного ключа, поэтому мы должны положить, что х _х < 1.

Таким образом, идеальное соответствие

может возникнуть лишь при d = 1, т.е. при условии, когда испытуемый приведен в состояние с максимальным индексом депрессии. В случае, когда d = 0, т.е. индекс депрессии принимает минимальное значение, реализуется соответствие

7. НАБЛЮДАЕМЫЕ ПАТТЕРНЫ

Паттерн (А) хорошо известен. Его обычно описывают как случай, когда в равенстве (2.2) в = 1. Такой паттерн появляется при условии, что левая и правая альтернативы имеют некоторое существенное различие. Например, левый ключ управляется программой VI, а правый - программой VR (см. Baum, 1974; Williams, 1988). В этом случае множество сессий может описываться выражением (7.1), где с ? 1

Этому уравнению соответствуют экспериментальные кривые, типа показанных на рис. 3.

В рамках RIMS этот паттерн может быть однозначно интерпретирован: ключ, которому соответствует В ₁ является позитивным полюсом и с = р. Таким образом, (7.1) можно записать как

Анализ экспериментов, в которых один ключ (скажем, левый) управляется программой VI, а другой (правый) - программой VR, показывает, что ключ, связанный с VR, является позитивным полюсом, а связанный с VI - негативным.

Паттерн (В) также известен. Он наблюдается в тех случаях, когда альтернативы фактически ничем не отличаются кроме средних интервалов между подкреплениями. Это наблюдение склонило Баума и др. (Baum et al., 1999) предложить вместо обобщенного закона соответствия (2.2) - закон (2.3) (рис. 4).

Этот паттерн, как отметили Баум и др., соответствует случаям, для которых в < 1, если описывать их с помощью обобщенного закона соответствия. Появление характерного для этого закона изгиба кривой может, как указывают Баум и др., быть объяснено приближением разорванного графика 4(а) непрерывной степенной функцией (рис. 5).

Интерпретируя графики на рис. 4 с помощью RIMS, мы видим, что позитивному полюсу соответствует менее подкрепляемая альтернатива. Этот удивительный факт, как мы покажем ниже, является ключевым для понимания различия между утилитарными и деонтологическими аспектами поведения животных.

Паттерн (С) встречается достаточно редко и как особый до сих пор не выделен. В качестве примера мы можем указать на эксперимент Баума и Апаричио (Baum, Aparicio, 1999), в котором одна из альтернатив была связана с программой VR с постоянным отношением, а вторая - с программой VI, интервалы которой менялись от сессии к сессии. Данные, полученные в этом эксперименте с крысами под номерами 102, 111, 120 и 213, могут быть представлены в виде следующего графика (рис. 6).

Можно допустить, что этот паттерн проявляет себя наиболее часто в тех экспериментах, результаты которых, если описывать их с помощью обобщенного закона соответствия, требуют введения в > 0. Как и в случае (В) появление изгиба кривой может быть объяснено приближением графика 6а степенной функцией (рис. 7).

Эксперимент Баума и Апаричио и анализ, проведенный ими (Baum, Aparicio, 1999), показывают, что паттерн (С) может быть сведен к паттерну (А), если альтернативы отождествлять не с пространственной локализацией (вправо- влево), а с типом программы (VR/VI). Тогда график 6а примет иной вид (рис. 8).

Мы видим, что паттерн (С) может появляться в тех экспериментах, в которых фактор, предопределяющий позитивно-негативную поляризацию альтернатив, в одних сессиях связан с левой альтернативой, а в других - с правой.

Каковы экспериментальные значения с в выражении (7.1)? Легче всего их найти для паттернов А. Для этого достаточно определить точку пересечения логарифмического графика с вертикальной осью на рисунке ЗЬ. Как указывает Вильяме (Williams, 1988), в экспериментах, в которых один ключ управляется программой VI, а второй программой VR, величина с = 0.59. Для паттернов В большинство данных было обработано с предположением, что выполняется обобщенный закон соответствия (2.2), поэтому извлечь из них значение с практически невозможно. Чтобы все-таки найти значение с для паттерна В, пользуясь логарифмической формой представления данных, нужно отдельно осуществить линейную аппроксимацию для точек, лежащих ввыше горизонтальной оси, и для точек, лежащих ниже. Такая процедура по данным эксперимента с четырьмя голубями была проведена Баумом и др. (Baum et al., 1999). Среднее значение с, найденное нами по их данным, равно 0.58. В RIMS величине с соответствует величина р, даваемая равенством (4.10). Мы можем теперь найти среднее значение индекса депрессии d для этого эксперимента, положив х ₂ = = 0.5. Выражение (4.10) в этом случае имеет вид из которого находим, что d = 0.18. Следовательно, RIMS предсказывает, что прогностическая модель будущего у голубя в этом эксперименте представима в виде функции т(х) = 0.82 x .

8. ДЕОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ОЦЕНКИ У ЖИВОТНЫХ

Проведенное рассмотрение склоняет нас к выдвижению гипотезы, что у животных есть способность к биполярным оценкам типа "позитивно- негативно", аналогичная (и, возможно, эволюционно предшествующая) моральным оценкам "хорошо-плохо" у человека. Как морально подобные биполярные оценки связаны с утилитарными предпочтениями, которые ясно проявляют себя в поведении животных? Чтобы приступить к ответу на этот вопрос, мы должны начать с анализа самих себя.

Рассмотрим один конкретный случай. В начале 20-х гг. прошлого века, во время гражданской войны в России, глава одной семьи попадает в Китай; его жену, оставшуюся с шестью детьми в России, расстреливают. Отец встречает богатого американца, который с риском для своей жизни едет в Россию, находит детей и через некоторое время привозит всех шестерых к отцу в Китай. Затем с огромными трудностями он помогает им переселиться в США. Старшая из спасенных детей, попав в США, испытывает глубокое разочарование.

Чем нехороша Америка была для двадцатидвухлетней Мули? Ностальгией? Да нет. А тем, что абсолютная для ценность - самопожертвование - приходит в столкновение с американским образом жизни. Муля растерялась: привычная ей идея "жизни для других" оказалась как-то неприложима к Америке. Слов нет, мистер Крейн "жертвует" много денег и времени на благотворительность (он помогает встать на ноги еще пятидесяти семьям!), но разве есть в его деятельности та особая красота тотального самопожертвования, восхищение которой с молоком матери впитала старшая дочь?! (Рапп, 2003).

Давайте подавим в себе удивление (а, возможно, и возмущение) психологической неблагодарностью этой молодой женщины, попытаемся холодным взглядом натуралиста взглянуть на этот пример и понять, какая именно черта в поведении мистера Крейна оказывается неприемлемой для нее. Этот исключительно благородный человек оказал помощь пятидесяти одной семье. Совершенно ясно, что он должен был планировать свою деятельность и считать деньги, которые тратит на каждую семью. Другими словами, добро, которое он творил, оказалось соединенным с деньгами, и поэтому в его действиях отсутствует "особая красота тотального самопожертвования". Создается впечатление, что в эту молодую женщину встроен автоматический механизм, препятствующий соединению утилитарных и деонтологических оценок.

Сделаем теперь следующий шаг. Допустим, что этот механизм лишь по своей форме выглядит культурно обусловленным, а по существу имеет глубокую биологическую природу. Развивая эту мысль, мы можем предположить, что у птиц и млекопитающих есть две принципиально различные системы оценок. Первая, утилитарная, отражает лишь оценку полезностей агентств, связанных с ближайшими потребностями животного; вторая, деонтологическая, связана с биполярными оценками "позитивно- негативно", фиксирующими привлекательность агентств в более крупной шкале времени.

Рассмотрим, например, голодное животное, выбирающее одну из двух "кормушек". Пусть первая кормушка более богата пищей, зато вторая потенциально более безопасна (скажем, хорошо укрыта от внешнего обзора). В этом случае более богатое пищей агентство получает оценку "негативно", а менее богатое - "позитивно". Таким образом, "идеализм" животного связан с конкретными жизненно важными оценками, которые однако отделены от сиюминутных предпочтений. И нельзя исключить возможности того, что это различение поддерживается особым механизмом, работа которого у человека проявляется в драматическом противопоставлении материальных и идеальных ценностей.

Взглянем с этой точки зрения на паттерны поведения, описанные в предыдущих разделах. Начнем с паттерна (В). Он проявляется, когда левая и правая кормушки различаются только темпом подачи пищи. В этом случае, как мы установили, позитивным полюсом является менее подкрепляемая альтернатива. Мы можем допустить, что этот феномен отражает работу того же механизма, который у человека проявляется в противопоставлении "грязных" денег "чистым" помыслам. Поляризация альтернатив, противоположная предпочтению между ними как источниками питания, является аналогом человеческого акта очищения, отделения добра от практической пользы. Подчеркнем: это происходит лишь при условии, что альтернативы различаются только частотой подачи пищи. Если же существует некоторый не "утилитарный" фактор, предопределяющий поляризацию альтернатив, то поляризация сохраняется в течение всей сессии, причем независимо от того, является ли позитивная альтернатива более подкрепляемой или нет. Этот вывод есть результат интерпретации паттернов (А) и (С).

9. САКРАЛЬНЫЙ СДВИГ

Альтруизм, понимаемый как использование своих собственных ресурсов для помощи себе подобным, не является единственной формой жертвенного поведения. Добровольный расход средств и сил, связанный с созданием и поддержкой религиозных и моральных символов, является другой формой жертвенного поведения. Каждый из нас может привести примеры того, когда люди соглашаются выполнять работу, связанную с высшими ценностями, например, строить храм бесплатно или за меньшее вознаграждение, чем они требовали бы за эквивалентную работу, не связанную с такими ценностями.

RIMS предлагает объяснение этого феномена. Рассмотрим выражение (4.9). Мы можем интерпретировать числа N _{ и N ₂ как расходы субъекта, которые он несет, обращаясь в позитивное и негативное агентства, а числа щип ₂ как его доходы. Тогда могут быть рассмотрены как средние платы, которые субъект требует от агентств за одно обращение к ним. Из (4.11) следует, что

Таким образом оказывается, что субъект в среднем никогда не берет за одно обращение в позитивное агентство больше благ, чем за одно обращение в негативное. И этот вывод справедлив не только для человека, но также для крыс и голубей.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы уверены, что у нас есть внутренний мир. Эта уверенность основана только на нашем собственном субъективном опыте. Нет никакого операционального критерия, который бы позволил нам ответить на вопрос, имеет ли данный организм или техническое устройство субъективный мир, или же мы просто наблюдаем неодушевленные процессы. Эта проблема выходит далеко за рамки науки и касается основ нашей морали. Мы полагаем, что крыса или голубь могут страдать, но способны ли к страданию рыба или пчела?

В этой работе мы выдвигаем гипотезу, что внутренний мир живых существ появляется одновременно с их способностью совершать вероятностный выбор. Кроме того, мы обосновываем предположение, что существа с внутренним миром могут "самопрограммироваться". Другими словами, "загружать" в себя значения вероятностей, с которыми они будут делать свой выбор. Более того, мы показали, что закон соответствия есть внешнее проявление этого самопрограммирования.

Если эта гипотеза окажется правильной, закон соответствия будет служить операциональным критерием "одушевленности": мы сможем считать, что организмы, для которых он выполняется, имеют внутренний мир.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Adams-Webber J. Comment on Lefebvre's Model from the Perspective of Personal Construct Theory // J. of Social and Biological Structures. 1987. V. 10. P. 177 - 189.

2. Adams-Webber J. A Pragmatic Constructivist Gambit for Cognitive Scientists // Psycoloquy. 1995. V. 6(34).

3. Adams-Webber J. Self-reflexion in Evaluating Others // American J. of Psychology. 1997. V. 110. P. 527 - 541.

4. Aparicio C.F. Overmatching in Rats: The Barrier Choice Paradigm // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 2001. V. 75. P. 93 - 106.

5. Atkinson R.C., Bower G.H., Crothers E.J. An Introduction to Mathematical Learning Theory. New York: Wiley, 1965.

6. Baker H.D. The Good Samaritan: An Exemplary Narrative of Moral Choice. Proceedings of the Workshop on Multi-Reflexive Models of Agent Behavior. Los Alamos, NM: Army Research Laboratory. 1999. P. 63 - 68.

7. Batchelder W.H. Some Critical Issues in Lefebvre's Framework for Ethical Cognition and Reflexion // J. of Social and Biological Structures. 1987. V. 10. P. 214 - 226.

8. Baum W.M. On Two Types of Deviation from the Matching Law: Bias and Undermatching // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1974. V. 22. P. 231 - 242.

9. Baum W.M. Matching, Undermatching, and Overmatching in Studies of Choice // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1979. V. 32. P. 269 - 281.

10. Baum W.M., Aparicio C.F. Optimality and Concurrent Variable-Interval and Variable-Ration Schedules // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1999. V. 71. P. 75 - 89.

11. Baum W.M., Schwendiman J.W., Bell K.E. Choice, Contingency Discrimination and Foraging Theory // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1999. V. 71. P. 355 - 373.

12. Bradley RA., Terry M.E. Rank Analysis of Incomplete Block Design. The Method of Paired Comparisons // Bi-ometrika. 1952. V. 39. P. 324 - 345.

13. Davidson D., Suppes P., Siegel S. Decision Making. Stanford: Stanford University Press, 1957.

14. Davison M., Jones B.M. A Quantitative Analysis of Extreme Choice // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1995. V. 64. P. 147 - 162.

15. Herrnstein RJ. Relative and Absolute Strength of Response as a Function of Frequency of Reinforcement // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1961. V. 4. P. 267 - 272.

16. Herrnstein R. On the Law of Effect // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 191970. V. 13. P. 243 - 266.

17. LaBerge D.L. A Recruitment Theory of Simple Behavior // Psychometrika. 1962. V. 27. P. 375 - 396.

18. Lefebvre VA. On Self-reflexive and Self-organizing Systems // Problemy Issledovania Sistem i Struktur. Moscow: Izdatelstvo AN USSR, 1965.

19. Lefebvre VA. A Psychological Theory of Bipolarity and Reflexivity. Lewiston, N.Y.: The Edwin Mellen Press, 1992.

20. Lefebvre VA. Categorization, Operant Matching and Moral Choice. Institute for Mathematical and Behavioral Sciences. MBS. 1999. 99 - 14, UCI.

21. Lefebvre VA. Algebra of Conscience. Dordrecht: Kluw-er Academic Publishers, 2001.

22. Lefebvre VA. The Law of Self-Reflexion // J. of Reflexive Processes and Control. 2002. V. 1. P. 91 - 100.

23. Luce R.D. Individual Choice Behavior: A Theoretical Analysis. New York: Wiley, 1959.

24. Mazur J.E. Optimization Theory Fails to Predict Performance of Pigeons in a Two-Response Situation // Science. 1981. V. 214. P. 823 - 825.

25. Mosteller F., Nogee P. An Experimental Measurement of Utility // The J. of Political Economy. 1951. V. 59. P. 371-404.

26. Pann L. the Oldest Duaghter. Novoye Russkoye Slovo. 2003. May 24 - 25.

27. Pavlov I.P. Conditioned Reflexes. Oxford: Oxford University Press, 1927.

28. Poulton E.S., Simmonds D.C.V. Subjective Zeros, Subjectively Equal Stimulus Spacing, and Contraction Biases in Very First Judgments of Lightness // Perception & Psychophysics. 1985. V. 37. P. 420 - 428.

29. Rachlin H. Contrast and Matching // Psychological Review. 1973. V. 80. P. 217 - 234.

30. Restle F. Psychology of Judgment and Choice. New York: Wiley, 1961.

31. Ruddle H., Bradshaw C. M., SzabadiE., Bevan P. Behaviour of Humans in Concurrent Schedules Programmed on Spatially Separated Operanda // Quarterly J. of Experimental Psychology. 1979. V. 31. P. 509 - 517.

32. Savage L.J. The Theory of Statistical Decision // American Statistical Association J. 1951. V. 46. P. 55 - 67.

33. Skinner B.F. The Behavior of Organisms: An Experimental Analysis. New York: Appleton-Century-Crofts, 1938.

34. Spence K.W. Conceptual models of Spatial and Non-Spatial Selective Learning // Behavior Theory and Learning, Englewood Cliffs / Ed. Spence K.W. N.J.: Prentice-Hall, 1960.

35. Thorndike E.L. Animal Intelligence: An Experimental Study of the Associative Processes in Animals // Psychological Rview Monographs Supplement. 1911. V. 2. N 8.

36. Thurstone L.L. A Law of Comparative Judgment // Psychology Review. 1927. V. 34. P. 273 - 286.

37. Vaughan W. Choice: a Local Analysis // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1985. V. 43. P. 383^05.

38. von Neuman J., Morgenstern O. Theory of Games and Economic Behavior. Princeton: Princeton University Press, 1947.

39. Wearden J.H., Burgess I.S. Matching Since Baum (1979) // J. of the Experimental Analysis of Behavior. 1982. V. 28. P. 339 - 348.

40. Williams В A. Reinforcement, Choice, and Response Strength. In: Atkinson, R.C., Herrnstein R.J., Lindzey, G., Luce, R.D. (Eds.) // Steven's Handbook of Experimental Psychology. 1988. V. 2. P. 167 - 244.

MENTALISM AND BEHAVIORISM: MERGING?

V. A. Lefebvre

Professor, University of California at Irvine, USA

The Reflexive-Intentional Model of the Subject (RIMS) connects the subject's bipolar probabilistic behavior with its mental domain. We demonstrate that the Matching Lawis a formal consequence of this tie. RIMS allows us also to deduce theoretically the main patterns of animal behavior in the experiments with two alternatives where the Matching Law reveals itself. This finding inclines us to put fortha hypothesis that this law reflects the process of self-programming of the subject with mental domain. As a result, the subject acquires the ability to choose alternatives with fixed probabilities. With this explanation, the relative frequencies of pressing a pedal or pecking at a key play the role of half-finished-products which after being downloaded into the self turn the probabilities of choice. The Matching Law can be regarded at as an operational indication of the mental domain existence.

Key words: mental domain, patterns of behavior, subject's inner world, matching law, utilitarian and deonto-logical assessment, selfreflection.

Памятные даты. К 100-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ П. И. ЗИНЧЕНКО

Автор:

Одним из выдающихся ученых, создателей и творцов отечественной психологической науки в России в XX столетии является Петр Иванович Зинченко.

П. И. Зинченко родился в 1903 г. в селе Николаевском Волгоградской области. Свою трудовую деятельность он начал в качестве учителя и инспектора народного образования. Возможно, именно в этот период у него зародился интерес к психологии - науке, которой была посвящена вся его творческая жизнь.

Непосредственно активная научная деятельность П. И. Зинченко начинается в 30-е годы, являющиеся знаменательным и сложным периодом в истории отечественной психологии. Это был период критического осмысления традиционных научных взглядов и разработки методологических принципов построения новой парадигмы в психологии, основывающейся на диалектико- материалистическом учении, острых научных дискуссий, приводящих к сворачиванию ряда сложившихся в психологии направлений, и одновременно - активного и самоотверженного творческого поиска ученых. Результатом этого сложного и драматического периода стало создание оригинальной научной школы, называемой сегодня в широком смысле "советская психология". В ее основу легли принципы объективного и диалектического взгляда на природу, способы и пути исследования психической реальности, целостного понимания человека как субъекта психической деятельности, деятельностного и личностного подходов в психологии. П. И. Зинченко входит в плеяду тех ученых, усилиями и творческой энергией которых создавалась и развивалась психологическая наука России XX столетия.

Первыми научными учреждениями, в которых начинается активная научная деятельность молодого ученого, были: отдел генетической психологии Украинской психоневрологической академии, отдел педагогической психологии Украинского научно-исследовательского института педагогики и кафедра психологии Харьковского педагогического института им Г. С. Сковороды. Его научными наставниками и учителями становятся создатели харьковской научной школы психологии Л. С. Выготский, А. Н. Леонтьев, А. В. Запорожец.

Основной областью исследования П. И. Зинченко была проблема памяти. Более того, его можно с полным правом считать одним из основоположников и классиков отечественной теории памяти. Разработка проблемы памяти осуществлялась ученым в русле деятельностной парадигмы, предполагающей исследование мнемических процессов на основе анализа содержания и структуры той деятельности, в которую они включены. Соответственно память рассматривается им не как некая метафизическая функция или абстрактная способность сознания, а как реальный процесс, "в котором происходит переход или "перевод" предметной действительности в ее идеальное отражение в психике, в сознании действующего субъекта".

Чрезвычайно интересной и имеющей актуальное звучание в современной психологии представляется идея П. И. Зинченко об активной, субъектной природе мнемической деятельности человека, не ограничивающейся лишь пассивным запечатлением информации, но включающей также ее целенаправленную переработку и преобразование. Процессы запоминания и воспроизведения рассматриваются как творческий акт человека, активно использующего и перестраивающего имеющиеся у него знания. Указанные идеи отражены уже в ранних работах ученого и его кандидатской диссертации "О забывании в воспроизведении школьных знаний" (1939).

Особая оригинальность творческого подхода П. И. Зинченко проявилась при рассмотрении им проблемы непроизвольной памяти, представленной прежде всего в его докторской диссертации и фундаментальном труде "Непроизвольное запоминание" (1961). Центральной идеей, пронизывающей исследования ученого в этой области, стало утверждение о продуктивной природе непроизвольной памяти, преодолевающей бытовавший в психологии нигилистический взгляд и недооценку этой важной сферы психической жизни человека. Нередко в психологических работах непроизвольная память трактовалась как сугубо пассивное запечатление, как низший уровень мнемосферы, в то время как произвольная память оценивалась как ее высший уровень, связанный с сознанием и волевыми процессами. В работах ученого доказывается недопустимость кардинального противопоставления произвольной и непроизвольной памяти по критерию активности, ошибочность абсолютизации одной из сторон мнемической сферы в ущерб другой, разрабатываются пути повышения эффективности системы мнемических процессов в целом. Анализ операционного состава непроизвольного и произвольного запоминания, особенностей их целевой, мотивационной структур привел Зинченко к важному выводу об общности функциональных механизмов этих видов памяти. Было показано, что непроизвольная память, так же, как произвольная, связана с деятельностью, с содержанием ее мотивов и целей, предполагает реализацию совокупности мнемических действий.

В свете развития субъектного подхода в современной системе психологической науки особого внимания заслуживает выявленная автором зависимость непроизвольного внимания от активной деятельности субъекта, осуществляемой им смысловой переработки информации, направленной на выявление ее содержания, существенных свойств, систематизацию и обобщение. В работах Зинченко вскрывается связь мнемических процессов с активностью конкретной личности, их зависимость от ее индивидуальных особенностей, обусловленность типологическими свойствами нервной системы человека.

Тем самым непроизвольная память была восстановлена в своих правах, получила принципиально новую оценку, стала рассматриваться как важнейшая сфера познавательной деятельности человека, что, в свою очередь, имело не только большой теоретический смысл, но и стало основой разработки важных практических психолого-педагогических рекомендаций.

Новаторство ученого проявилось в постановке им проблемы генетического принципа в исследовании памяти, ее изучения на разных стадиях онтогенеза, в применении информационного подхода к раскрытию структуры мнемических процессов, в рассмотрении особенностей кратковременной, долговременной и оперативной памяти, в разработке целого спектра прикладных исследований, связанных как с учебной деятельностью, так и работой оператора.

П. И. Зинченко был не только блестящим ученым-мыслителем, но и крупным организатором науки. Он создал оригинальную научную школу психологии памяти, воспитал целую плеяду прекрасных ученых, заложил те продуктивные традиции, которые сохраняются и сегодня в современной науке и успешно развиваются в трудах его учеников и продолжателей.

Анализ работ П. И. Зинченко позволяет оценить его как одного из создателей отечественной российской психологии XX столетия. Его многогранная научная деятельность является блестящим образцом творческого подхода к решению научных проблем, фундаментального целостного системного осмысления памяти, включающего все основные уровни его изучения - биохимический, нейрофизиологический, психологический -как пример органического единства теоретических и практических аспектов в психологическом исследовании.

Наши юбиляры. АЛЕКСЕЮ АЛЕКСАНДРОВИЧУ БОДАЛЕВУ - 80 ЛЕТ

Автор:

БОДАЛЕВ Алексей Александрович - российский психолог, специалист в области психологии общения, восприятия человека человеком, акмеологии - наш удивительный прекрасный соотечественник родился 13 октября 1923 г. в небольшом удмуртском городке Сарапул. Впоследствии семья переехала в Ленинград, и именно с этим городом у Алексея Александровича связаны самые трагические - он пережил там все дни блокады -и самые светлые годы - учебы в университете. Он окончил отделение психологии Ленинградского университета в 1950 г., аспирантуру ЛГУ - в 1953, став кандидатом педагогических наук по психологии.

Являясь учеником и последователем Б. Г. Ананьева и В. Н. Мясищева, в начале 60-х гг. А. А. Бодалев первым в отечественной психологии начал последовательно изучать феноменологию, закономерности и механизмы познания людьми друг друга. В 1965 г. он защитил докторскую диссертацию по проблеме восприятия и понимания человека человеком, стал доктором педагогических наук по психологии (отдельной специальности "психология" в ВАКе тогда не было). На этой защите присутствовало много ученых самых разных специальностей и профессий - настолько животрепещущей была (и остается!) тема общения. И лекции ассистента, затем доцента, а позднее - профессора Бодалева в ЛГУ вызывали большой интерес не только у студентов университета.

А дальше послужной список А. А. Бодалева таков. В течение многих лет он возглавлял кафедру общей психологии Ленинградского университета (1969 - 1976) и факультет психологии ЛГУ (1972 - 1976); затем факультет психологии МГУ (1979 - 1986), где также одновременно заведывал кафедрой общей психологии. В 1976 - 1986 гг. он - академик-секретарь, в 1986 - 1989 гг. - вице- президент АПН СССР, несколько сроков представлял нашу страну в Международной Ассоциации научной психологии.

В 1976 г. в НИИ общей и педагогической психологии АПН СССР (ныне - Психологический институт РАО) организовал первую в стране лабораторию по изучению социальной перцепции, в 1979 г. - первую психологическую консультацию помощи родителям, испытывающим трудности в воспитании детей. В составе сформированной А. А. Бодалевым в НИИ ОПП лаборатории "Психология общения в семье и школе" работали известные психологи- исследователи и практики: Г. А. Ковалев, Р. Л. Кричевский, Ю. Б. Некрасова, Т. А. Флоренская, А. Ф. Копьев и др.; коллектив ее стал координатором исследований, которые проводились в СССР по психологии познания людьми друг друга, а также по психологии общения. Под его руководством были организованы всесоюзные конференции по психологии общения в Ленинграде, Ростове-на-Дону, Киеве, Барнауле, Гродно, Дрогобыче, Грозном, Краснодаре и ряде других городов страны. По их результатам под общей редакцией А. А. Бодалева были опубликованы сборники материалов и монографии.

С 1993 г. А. А. Бодалев руководит научно-иследовательской группой "Психология общения, развития и реабилитации личности" Психологического института РАО, являясь главным научным сотрудником этого института, а также профессором факультета психологии МГУ и Российской академии государственной службы при Президенте Российской Федерации. В 1993 г. он избирается академиком РАО, затем - академиком Международных академий Высшей школы (МАВШ), психологических (МАПсН), акмеологических наук (МААН), академии педагогических и социальных наук (АПСН), Балтийской педагогической академии, Международной академии имиджелогии (АИМ).

А. А. Бодалев создал оригинальную научную школу в психологии: под его руководством выполнены и успешно защищены 127 кандидатских и 27 докторских диссертаций. Основная проблематика - психология общения и акме. Первой теме Алексей Александрович верен всю жизнь, понимая общение как одно из самых значимых и многомерных социально-психологических явлений, которое с полным основанием может рассматриваться в качестве предмета как фундаментальных, так и прикладных исследований в психологии. (В 2000 г. в Москве и в 2003 г. в Ростове-на-Дону под руководством А. А. Бодалева проведены международные конференция по психологии общения и под его редакцией издан сборник тезисов). Вторую тему, ставшую в последнее десятилетие для него главной, он разрабатывает вслед за своим учителем Б. Г. Ананьевым, проводя в коллективе сотрудников РАГС исследование по выявлению психологических характеристик, помогающих человеку достигать акме (в 2002 г. ими подготовлено учебное пособие по акмеологии в 40 пл.!).

С 1995 вместе с В. Э. Чудновским А. А. Бодалев возглавляет ежегодные симпозиумы "Психологические аспекты смысла жизни и акме" (ПИ РАО), являясь членом редколлегии и одним из авторов сборников "Психолого- педагогические и философские аспекты смысла жизни и акме" (1997, 2000, 2001).

Из более 500 опубликованных им трудов 50 переведены и изданы в других странах (США, Франция, Германия, Канада, Япония, Мексика и др.). Основные его работы: "Восприятие человека человеком". Л., 1965; "Восприятие и понимание человека человеком". М., 1982; "Личность и общение". М., 1983; "Акмеология как учебная и научная дисциплина". М., 1993; "Психология общения". М. -Воронеж, 1996; "Вершина в развитии взрослого человека: характеристики и условия достижения". М., 1998. Книга "Как становятся великими и выдающимися", написанная в соавторстве с Л. А. Рудкевичем, выдержала уже два издания - М., 1997,2002 гг. Под общей редакций А. А. Бода- лева вышло немало учебников и учебных пособий: "Общая психодиагностика". М., 1989, СПб., 2000; "Социально-перцептивная компетентность в профессиональном общении". М., 1999; "Управление воспитательной системой школы: проблемы и решения". М., 1999; "Социальная психология". М., 2001; "Рабочая книга практического психолога". М., 2001; "Общая и прикладная акмеология". М, 2001; "Акмеология". М, 2002; "Социальная психология". М., 2002; "Политическая психология". М., 2003; "Акмеологическая основа эффективных политических коммуникаций". М., 2003. "Методология и методы социально-психологических исследований". М., 2003; "Организационная акмеология". М., 2003; "Политический менеджмент". М., 2003; "Психология развития, акмеология". М., 2003; "Психолого-акмеологические основы профессиональной деятельности политолога". М., 2003.

Коллеги, друзья Алексея Александровича знают его не только как крупного ученого, который внес заметный вклад в развитие психологической науки, но и как замечательную, яркую личность - эталон Человека в науке. Его уникальные качества, преданность учителям и делу всей своей жизни - нравственная школа для молодого поколения ученых.

Алексей Александрович! Ваши коллеги, ученики и близко знающие Вас сердечно поздравляют Вас со славным юбилеем и желают крепкого здоровья и новых творческих исканий во благо психологии.

Редакция и редколлегия "Психологического журнала" присоединяются к поздравлениям и пожеланиям Ваших коллег и ждут новых ярких публикаций на страницах нашего журнала.

* * *

22 - 23 апреля 2004 г. состоится X юбилейный симпозиум "Смысл жизни, акме и судьба человека: психологические и социально-педагогические аспекты" в Психологическом институте РАО - (ул. Моховая, 9-В, тел. 202 - 88 - 76, 317- 38 - 66). Оргкомитет: Л. Л. Бодалев, В. Э. Чудновский, Н. Л. Карпова, Г. А. Вайзер

Научная жизнь. МЕЖДУНАРОДНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ "ПСИХОЛОГИЯ ОБЩЕНИЯ: СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ АНАЛИЗ"

Автор: П. Н. ЕРМАКОВ, В. А. ЛАБУНСКАЯ

С 30 октября по 1 ноября 2003 г. в Ростове-на-Дону, на базе факультета психологии Ростовского государственного университета проходила международная конференция, посвященная рассмотрению различных проблем психологии общения. В организации конференции приняли участие Российское психологическое общество, Институт психологии РАН, факультет психологии МГУ, Институт управления, бизнеса и права. Проведение конференции было приурочено к восьмидесятилетию академика А. А. Бодалева - почетного председателя организационного комитета.

Открыл конференцию декан факультета психологии РГУ, профессор П. Н. Ермаков - сопредседатель организационного комитета конференции. Он приветствовал участников конференции и отметил, что в зале присутствуют психологи, практически, из всех регионов России, а также ученые из Германии, Польши, Казахстана, Украины, Прибалтики. П. Н. Ермаков обратил внимание на то, что интерес к намеченной теме конференции был огромный со стороны психологического сообщества России, что подтверждается изданием материалов конференции объемом более 45 печатных листов и программой конференции, включающей различные виды и способы обсуждения проблем психологии общения. В заключении П. Н. Ермаков поздравил с юбилеем академика А. А. Бодалева.

На открытии конференции также выступили проректор РГУ, профессор А. М. Юрков, ректор ИУБиП, профессор И. Г. Акперов, первый заместитель директора института психологии РАН, профессор В. В. Знаков, председатель программного комитета, профессор В. А. Лабунская.

Первое пленарное заседание открывалось докладом академика А. А. Бодалева, который в своем выступлении обратил внимание присутствующих на динамику тем и проблем психологии общения, сравнив настоящую конференцию с той, которая проводилась в Москве в 2000 году. Он подчеркнул, что открывающаяся конференция продолжает ценную традицию проводить научные встречи не только в Москве, но и в тех городах, где психологические сообщества имеют свое определенно лицо и вносят значительный вклад в развитие психологии в стране. Далее А. А. Бодалев обратился к рассмотрению проблемы взаимосвязи межличностного познания и отношений между людьми.

На первом пленарном заседании прозвучали доклады, касающиеся вопросов самопонимания субъектов общения (В. В. Знаков, Москва), проблемы пространства коммуникации и его онтологического статуса (Т. Г. Лешкевич, Ростов-на-Дону). Актуальные проблемы и направления исследований имиджелогии и психологии общения обсуждались в докладе Е. А. Петровой (Москва). З. И. Рябикина (Краснодар) осветила проблему синхронизации процессов события в ситуации общения. Типы взаимодействия были представлены в докладе В. И. Панова (Москва).

На втором пленарном заседании с докладом, посвященном диагностике и управлению общением, выступила Н. Д. Творогова (Москва). О нейропсихологических, психопатологических и социальных механизмах нарушения перцептивной стороны общения доложила Ж. М. Глозман (Москва). И. Б. Котова (Ставрополь) обратилась к анализу проблемы приватного общения. Т. И. Пашукова (Украина) представила доклад: "Эгоцентризм как свойство Эго - системы и его проявление у субъектов общения", а Р. М. Шамионов (Саратов) привлек внимание присутствующих, рассмотрев общение как сферу и фактор субъективного благополучия личности.