Традиции Кремлевского дипломатического протокола (посольского обычая) XV-XVII веков и их современное значение

Одежда Государыни, с длинными рукавами, достигавшими пальцев, была сделана с редким искусством из толстой шелковой материи с многими изящными украшениями. Она была усажена драгоценными жемчугами и посреди украшений блистали превосходные драгоценные каменья и карбункулы. Сверх этой одежды на царице была мантия, с виду очень простая и безыскусственнная, на самом же деле чрезвычайно дорогая и замечательная по множеству сапфиров, алмазов и драгоценных камней всякого рода, которыми она была покрыта. Такою же пышностью отличались башмаки, цепи и диадема Великой княгини. Малейшей части этого великолепия достаточно был бы для украшения десяти Государей» Аделунг Ф. Указ. соч. - Ч. 1. - С. 250..

По свидетельству французского офицера Жака Маржерета, в царской казне Бориса Годунова находилось «по меньшей мере пятьдесят переменных платьев императора (царя), по краям которых вместо позумента были драгоценности, и платья, полностью обшитые жемчугом, на фунт и полфунта на четыре пальца…» Иностранцы о древней Москве. С. 180..

Царская обувь во время посольских церемониалов отличалась особым нарядным украшением. Царь Иван Грозный, например, носил сафьяновые башмаки, «чоботы», на носки которых набивались выполненные из золота бляшки в виде орлов, единорогов, львов, волков или лисиц.

Подробные сведения о царском наряде, в который облекался московский государь во время приема послов, сообщает датский посланник Яков Ульфельд, бывший в Москве в 1575 и 1578 гг. На приеме во время переговоров с послами царь был «в богатом одеянии из красной шелковой материи, роскошно унизанном драгоценными камнями и жемчугом, на шее имел он золотое украшение с драгоценными каменьями. На голове была надета золотая корона, великолепно украшенная. В правой руке держал он державу, величиною с голову ребенка; держава была золотая, а кругом унизана драгоценными каменьями».

Посол австрийского императора Николай Варкоч в 1593 г. удостоился пяти аудиенций у царя Федора Ивановича. В своих воспоминаниях посол отметил разнообразие роскошных нарядов, в которых его принимал царь и его сановники. О первой аудиенции Николай Варкоч писал: «На престоле, возвышенном на три ступени и украшенном сверху донизу золотом, жемчугом и драгоценными камнями, сидел великий князь в царском убранстве: на голове у него был золотой венец, выложенный алмазами, притом очень большими; в руке держал он золотой скипетр, тоже убранный камнями; кафтан на нем был красный бархатный, сплошь шитый крупным жемчугом; на шее висело несколько дорогих камней, оправленных в золото и расположенных в виде цепи или ожерелья. На двух пальцах левой руки его было по большому золотому перстню с изумрудом».

На второй аудиенции в Кремле царь «сидел по-прежнему на царском престоле в венце и со скипетром, только кафтан был на нем другой - с сине-фиолетовыми бархатными цветами, сзади и спереди вышитый шириной в руку прекрасным крупным жемчугом, так же выложен драгоценными камнями, возле его престола возвышался на два аршина от пола красивый столб с прекрасной резьбой и золотом».

При следующих встречах на русском государе «был бархатный иссиня-фиолетовый кафтан, шириной в руку вышитый жемчугом», а затем «желтый бархатный кафтан, также вышитый жемчугом».

Различные степени царского наряда выражались не только в одежде, но и в шапках. По свидетельству Г. Котошихина, царь Алексей Михайлович послов европейских держав принимал «во всем своем царском одеянии», включавшем и Мономахову шапку, посланников уже просто «в платье в нарядном, в праздничном, и в шапке простой». Крымских, ногайских и калмыкских послов царь принимал «в одеянии повседневном» Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 69, 75, 77..

Англичанин Ричард Ченслер, обедавший в Кремле в 1553-1554 гг., вспоминал: «Перед обедом Великий князь переменил корону, а во время обеда менял короны еще два раза, так что я видел три разные короны на его голове» Иностранцы о древней Москве. С. 31.. Во время торжественной церемонии коронации царя Федора Ивановича в июне 1584 г. Джером Горсей наблюдал, как мимо него в процессии пронесли шесть царских венцов Горсей Дж. Указ. соч. С. 144..

Француз Жак Маржерет во времена царствования Бориса Годунова и Лжедмитрия видел в кремлевской казне (еще до разграбления в Смутное время) два скипетра и, по крайней мере, две золотые державы. Кроме того, там были два посоха, «один, сделанный из цельного рога единорога, то есть по длине, так как верхняя поперечина, на которую опираются, сделана из другого рога единорога». Маржерет видел и еще один «золотой посох, но частично полый внутри из-за тяжести» Иностранцы о древней Москве. С. 180..

В древней Руси посох являлся одним из основных регалий-символов государевой власти. Он изготавливался из ценных пород дерева и кости, украшался резьбой, золотом и серебром, драгоценными камнями. Возможно, что костяные резаные посохи русских царей, сделанные якобы из рога единорога, мифического зверя, известного по древнейшим сказаниям не только в России, но и в Западной Европе, изготавливались из «рыбьих зубов», как раньше называли моржовые клыки..

Не менее, чем все остальное убранство, послов поражал вид царского трона. Первый из известных нам и сохранившихся до наших времен трон принадлежит Ивану III. Его появление в Москве историки связывают с женитьбой великого князя на Софье Палеолог. Это костяное резное кресло, богато украшенное сценами из древней мифологии, до конца XVII в. использовалось в качестве переносного трона при шествии царя из Успенского собора в Архангельский и Благовещенский. Со времени Петра I этот трон служил для коронации русских государей в Успенском соборе. Последний раз он использовался в мае 1896 г. во время коронации императрицы Александры Федоровны.

Деревянный трон был сделан по приказу Ивана Грозного в 1551 г., стенки его украшены надписями и барельефными изображениями сказаний о походах воинов Владимира Мономаха и о перенесении из Царьграда в Москву царских регалий. Трон устроен в соответствии со старинным русским архитектурным стилем в виде шатра, «шатровой сени», на четырех столбах.

Адам Олеарий пишет, что в 1634 г. трон Михаила Федоровича «сзади у стены поднимался на три ступени, был окружен четырьмя серебряными и позолоченными колонками или столбиками, толщиною в три дюйма; на них покоился балдахин виде башенки, поднимавшейся на три локтя в вышину. С каждой стороны балдахина стояло по серебряному орлу с распростертыми крыльями. Впрочем, в это время готовился как раз трон гораздо более великолепный и роскошный, на который было отпущено 800 фунтов серебра и 1100 дукатов для позолоты: его, со всеми расходами на него, ценили в 25 тысяч талеров. Три года над ним работали немцы и русские» Олеарий А. Указ. соч. С. 48-49..

В целом трон, как и другие символы царской власти, должен был поражать воображение иноземцев, что, как правило, и происходило. Даже всегда заносчивые польские дипломаты, побывавшие на царских приемах в Кремле, рассказывая о царском месте, отмечали, что «в общем, этот трон - подобие Соломонова трона, как его описывают в Библии» Иностранцы о древней Москве. С. 208..

В кремлевском посольском церемониале царский трон занимал свое особенное положение. На момент проведения аудиенции он был тем местом, в котором сосредотачивалась сила и могущество русских великих князей. Как мы уже видели, русский государь использовал свой трон в качестве инструмента для выражения собственного отношения к принимаемому послу. Нюансы поведения царя на троне были одной из тонкостей дипломатического кремлевского церемониала. Он мог привстать с сиденья, чтобы осведомиться о здоровье приславшего посла монарха, мог даже спуститься с трона, чтобы поприветствовать иностранного гостя, что было редчайшим проявлением особенной милости со стороны государя. И потому украшение трона считалось одной из важнейших задач кремлевского протокола Семенов И.Н. У истоков кремлевского протокола. - М.: Инкомбук, 2005..

Размещено на Allbest.ru