Традиции Кремлевского дипломатического протокола (посольского обычая) XV-XVII веков и их современное значение

Адам Олеарий вспоминает несколько случаев такого рода, произошедших с людьми из их посольства и с другими иностранцами. Обычно инциденты происходили ночью, когда дипломаты возвращались на свое подворье, побывав в гостях у русского вельможи или приятелей из иностранной колонии в Москве. Поручик Иоган Кит, состоявший членом голштинского посольства, возвращаясь со свадьбы в одной немецкой семье, был «так избит русскими грабителями, что, пролежав день и ночь без сознания, испустил дух». Гофмейстер шведского посла был убит ночью на улицах Москвы, а его одежду, забрызганную кровью, видели через неделю продающейся на рынке Олеарий А. Указ. соч. С. 183..

Недовольство иностранных дипломатов, по понятным причинам, вызывали некоторые запреты, ограничивавшие свободу их пребывания в Москве, связанные с чрезмерным усердием приставов. Иногда доходило до письменных жалоб думным дьякам на приставов, запрещавших, например, прием у послов гостей или, наоборот, выход дипломатов в гости к иностранцам, жившим в Москве. За подобный инцидент в 1659 г. русский пристав извинялся перед датским посланником, обвинив во всем стражу Проезжая по Московии. С. 295... В то же время можно понять и пристава, который не всегда мог согласовать свое решение с Посольским приказом. Тот же пристав при датском посольстве получил строгое замечание от думного дьяка за то, что посланник выехал в гости в город без сопровождения русских. Как объяснил пристав датчанину, «во исполнение строгого предписания всегда один из приставов должен находиться при нем и наблюдать за тем, чтобы пьяные люди, встречающиеся в это время часто на улицах, не причинили бы обид ему или кому-либо из его свиты».

Как уже отмечалось, одним из самых строго соблюдаемых правил в посольском церемониале было запрещение являться в Кремль и тем более в приемную палату с оружием. Это требование для иностранных послов было весьма болезненным, тем более, что по средневековым обычаям как в Европе, так и в Азии, оружие (например, кинжал или шпага) являлось необходимой принадлежностью костюма дворянина. Снять шпагу означало проявление слабости, бесчестия.

Конечно же, такое требование кремлевского церемониала вызывало яростные споры со стороны многих дипломатов. Однако бояре были непоколебимы. В 1661 г. во время приема шведских послов маршалу посольства, несмотря на все просьбы и убеждения, не разрешили войти в приемную палату даже с серебряным жезлом Забелин И.Е. Указ. соч. С. 300..

Строго воспрещалось появляться с оружием и на царском дворе. Любой человек, замеченный в Кремле с оружием, естественно, кроме государевой стражи, немедленно задерживался и подвергался допросу, сопровождавшемуся, как тогда было принято, пыткой. Англичанин Самюэль Коллинс вспоминал, как во времена царя Алексея Михайловича «один удалец выстрелил по скворцу на царском дворе, но пуля скользнула и упала в царские покои. Стрелку отсекли левую ногу и правую руку» Забелин И.Е. Указ. соч. С. 300..

По сохранившимся сведениям, стража в Кремле и во внутренних покоях кремлевского дворца в XVI-XVII вв. была довольно многочисленной. Вне дворца, «по всем дворцовым воротам и в других дворцовых местах, у казны» постоянно находились стрелецкие караулы. По свидетельству Г. Котошихина, в этих караулах стрельцов бывало по пятисот человек, под начальством головы или полковника и десяти капитанов. Причем стояли они «на стороже» в полной готовности, с заряженными ружьями и зажженными фитилями.

Охрану государя в кремлевских покоях несли придворные: стольники, стряпчие, жильцы, столовые истопники, столовые сторожа и боярские дети. Английский посланник Джильс Флетчер пишет, что в 1586 г. при царе Федоре Ивановиче стража была следующей:

«В комнатах царских и при его особе находится двести человек (называемые жильцами-стряпчими), все дети дворян. В ночное время подле царской спальни находится главный постельничий с одним или двумя другими, наиболее приближенными к царю. В смежной с ней комнате помещаются еще шестеро других лиц, известных своей верностью и преданностью. В третьей комнате ложатся несколько молодых дворян из числа означенных выше двухсот, называемых жильцами-стряпчими, которые чередуются по сорока человек каждую ночь. Кроме этих, есть еще несколько молодых людей, называемых истопниками и находящихся на страже у каждых ворот и каждой двери во дворце» Флетчер Дж. Указ. соч. С. 156-157..

При этом иностранцев поражало, что дворцовые стражники «стоят как безгласные неподвижные истуканы. Во дворце все так тихо, как будто в нем никто не живет» Иностранцы о древней Москве. С. 331..

Кремлевская стража следила также за тем, чтобы во дворец ни в коем случае не входили больные люди. Зная, какие эпидемии случались на Руси в те времена, не удивительно, что самые суровые меры применялись к тем придворным, кто нарушал это правило.

В XV-XVII вв. кремлевская охрана выполняла еще одну необычную обязанность. Она следила за тем, чтобы чести государя и государева двора не было нанесено оскорбления «непригожим», непристойным словом. Того, кто «при Царском Величестве, в его государеве дворе, и в его государских полатах, не опасаючи чести Царского Величества, кого обесчестит словом», сажали в тюрьму на две недели..

В понятие «охраны жизни и здоровья государя», конечно же, входили меры безопасности, принимавшиеся во дворце в отношении еды, напитков, лекарств, вещей, то есть всего того, куда можно было подложить яд.

На разных этапах придумывались различные способы обезопасить особу государя от попыток придворных «выполнить злой умысел». Так, например, во избежание отравы, блюдо с кушаньем прежде, чем дойти до царского стола, проходило через ряд лиц - ключника, дворецкого, стольника и, наконец, крайчего, каждый из которых обязан был, передавая другому, отведать его на глазах у самого государя. Такой же порядок соблюдался при подаче любого питья и лекарств. Белье, платье и все вещи государя оберегались так же тщательно, чтобы туда не было насыпано ни яду, ни приворотного зелья, ничего того, что могло бы послужить во вред здоровью.

Помимо всех этих предосторожностей со всех служащих при дворе, чтобы «связать их совесть присягою и удержать от злодеяния», брались особые клятвенные крестоцеловальные записи.

Мешало осуществлению норм посольского церемониала и местничество. Как свидетельствует Адам Олеарий, находясь на пути к Москве, голштинское посольство остановилось в Нижнем Новгороде. Оказавшийся там в это время знатный боярин, захотевший поприветствовать послов, был ими приглашен к обеду вместе с приставом. Неожиданно для иностранцев между ними вспыхнул «рьяный спор» о значении. Используя самые «гнусные слова», боярин доказывал, что «он - сын боярский, а тот из простого звания, и поэтому ему надлежит сидеть выше». Пристав, тоже не стесняясь в выражениях, приводил свои доводы. «Он - великокняжеский слуга и поэтому, ради государя своего, должен по праву занимать высшее место». Не обращая внимания на присутствие иностранцев, они спорили полчаса, пока не вмешались сами послы, усовестив их и попросив их быть «дружелюбнее и веселее». Только после этого, по рассказу Олеария, русские успокоились и, «хорошо напившись, стали даже весьма дружелюбны друг с другом».

На Руси соблюдение старшинства составляло непременную черту быта во всех слоях населения, но в своей крайней степени проявлялось в высших боярских кругах. «Тогдашняя честь заключалась в отечестве, то есть в значении рода, к которому лицо принадлежало, собственно в почете, каким пользовался этот род и каким по нисходящему порядку должен был пользоваться всякий родич».

Этого отечества, то есть знатности рода, не мог изменить никто, даже государь. И придворный посольский церемониал должен был постоянно учитывать это при организации торжественных приемов в честь иностранных послов. Строжайшим негласным законом было установлено, что «в каком порядке сидели отцы за государевым столом и на сколько мест, кто кого был выше по службе, в таком же порядке должны были оставаться и их дети, внуки и так далее на веки вечные» Московский Кремль в старину и теперь. С. 111...

Нежелание обесчестить свой род перед другим родом, даже выполняя приказ государя, нередко доводило людей до болезни, а то и смерти. Получив, например, государево поручение сопровождать посольство, некоторые служилые люди оказывались в подчинении дворян более низкого, как они считали, положения. Чтобы этого не случилось, они сказывались больными, а иногда и действительно причиняли вред своему здоровью. В этом случае их осматривали думные и подьячие. Были ли они больны на самом деле или нет, чаще всего их все же посылали выполнять поручение, «доколе обможется». А если и не посылали, то все равно записывали, как выполнивших поручение под руководством дворянина низшего положения. Некоторые от расстройства не могли пережить такого унижения Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 50..

Определение места данного лица в его роде производилось по «родословцу», указывающему порядок поколений, сравнительное достоинство разных родов по официальным разрядным книгам, где записывались служебные назначения. По местнической арифметике в семье, состоявшей из нескольких братьев, первое место принадлежало старшему брату; второе - второму; третье - третьему; четвертое - четвертому брату и сыну старшего брата, которые, следовательно, были друг другу равны по правилу: «первого брата сын - четвертому дяде в версту (сверстник)». Отец был на три места выше своего старшего сына.

За царским столом бояре и дворяне рассаживались «по роду своему и по чести, а не по тому, кто кого старше по чину». Родственники царя по линии царицы предпочитали вообще не участвовать в посольских приемах, потому что «им под иными боярами сидеть стыдно, а выше нельзя, что породою невысоки» Там же. С. 52..

То же самое творилось и при назначении посольств, при несении службы, например, рындами на посольских аудиенциях. Назначавшиеся рындами боярские дети отказывались от поручения, не желая стоять один ниже и дальше другого, видя в этом ущерб родовой чести. «И на таком ослушнике платье царь велит изодрать все, и возложить свое (т.е. казенное) платье; а как послов отпустят, и с него сняв царское платье, бьют перед царским окном, при всех людях, батогами, не ослушивайся царского указу» Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 69..

Немудрено, что недовольные рассадкой или местом во время любого посольского церемониального действа неистово спорили или даже дрались. Один из дипломатов вспоминал сцену, которую он наблюдал во время въезда в Москву турецкого посла, когда двое детей боярских, не поделив место в кортеже, начали стегать друг друга кнутами, сидя верхом на лошадях..

Царская охрана оберегала и спокойствие цариц, а в крайнем случае и их жизнь. Редко появлявшиеся на публике царицы, тем не менее, с конца XVI в. незримо присутствовали на многих торжественных посольских аудиенциях и церемониальных приемах. Дело в том, что в Грановитой палате, ставшей основным местом для проведения подобных приемов из-за своих размеров и росписи, была устроена «смотрильная полатка» или тайник, сохранившийся до сих пор. Эта небольшого размера комната находится наверху, над Святыми сенями, у западной стены палаты и «смотрильным» окном выходит прямо на то место, где стоял царский трон. Из этого тайника царицы наблюдали великолепные посольские приемы, происходившие в Грановитой палате.

В целом, в общем объеме информации, сохранившейся в мемуарах иностранных дипломатов об обычаях Кремля в XV-XVII вв., нет намеков на недовольство тем, что московиты отказывали им во встрече с царицами. Да и судя по воспоминаниям, особых поручений такого рода у послов не было. Единственным источником, в котором упоминается подобный инцидент, является труд Г. Котошихина, описывающего церемониальную посольскую практику времен царя Алексея Михайловича. Он рассказывает о том, как были удивлены польские послы, когда не смогли выполнить повеление своего короля «поднести дары царю и царице», что было ответом на посланные Алексеем Михайловичем ранее подарки к королевской свадьбе. «И те послы, будучи у царя, посольство свое правили и дары подносили; а к царице посольство править и ее видеть не допустили, а отговорилися тем, что назвали царицу больною, а она в то время была здорова; и слушал послов посольства, и дары за царицу принимал царь сам» Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 62..

Г. Котошихин объясняет, что царь, конечно, мог бы разрешить аудиенцию царицы с послами, а «она бы, выслушав посольства, собою ответа не учинила бы никакого, и от того пришло бы самому царю в стыд» Там же. С. 63.. И на свой же риторический вопрос, почему так происходит, он отвечал: «отчего бы им быти гораздо разумным смелым», если женщин не учили грамоте и держали «от младенческих лет до замужества в тайных покоях и опричь самых ближних родственных, чужие люди никто их, и они людей видети не могут». В наказе русским послам к польскому королю Степану Проестеву и дьяку Леонтьеву в 1637 г. по этому поводу говорилось «как велит им король быть у себя на посольстве, а про королеву им скажут, что и та с королем тут же вместе будет, то отвечать, что они на посольство идти готовы, но прибавить: когда у великого государя бывают послы великих государей, то государыня царица тут не бывает, у прежних великих государей того не бывало же. Если позовут к королеве особо, то идти, поминки явить и к руке идти, а если королева станет им говорить речь, ответ учинить и говорить так, как бы государскому имени к чести и к повышенью и государствам его к расширенью» Соловьев С.М. Указ.соч. - Т. 9. - С. 244..

С одной стороны, обычай прятать своих жен, в том числе и великих княгинь и цариц, от общения с иностранцами выглядит довольно странно и вызывает ассоциации с восточными традициями. С другой же, не следует забывать, что кремлевский посольский обычай отражал объективные исторические условия и в особенности жизни и быта средневекового русского общества. Ведь, выходя замуж за иностранцев, дочери русских правителей, как, например, дочь Ивана III Елена, ставшая в 1495 г. женой великого князя литовского Александра, не вызывали каких-то особых нареканий со стороны европейцев. Жена Ивана III гречанка Софья, не связанная с русскими традициями, как известно, самостоятельно принимала зарубежных послов и отправляла в составе русских посольств придворных с собственными поручениями ПДС. - Т. 1. - С. 35-36.. Оставшаяся после смерти Василия III регентшей при малолетнем Иване IV княгиня Елена также принимала в 1536 г. казанского царя Шиг-Алея и его супругу Фатму. Следует отметить, что в этих случаях церемониал аудиенций оставался без изменений Соловьев С.М. Указ.соч. - Т. 6. - С. 555-556..

Однако, проанализировав в целом основные черты посольского обычая XV-XVII вв., следует отметить, что отсутствие супруг московских правителей не слишком портило (но и не украшало) в целом пышный, торжественный церемониал, выработанный в Московском государстве в течение столетий.

Глава III. Традиции кремлевского посольского обычая XV-XVII вв. и современная дипломатическая протокольная практика России

3.1 Традиции модулирования посольского церемониала и современное отношение к ним

В предыдущих главах были подробно изучены основные составляющие элементы посольского обычая Московского государства XV-XVII вв. Анализ отдельных частей, методов и принципов посольского церемониала допетровского времени и современного дипломатического протокола приводит к выводу о том, что протокольная практика наших дней во многом основывается на традициях, заложенных в период с конца XV столетия вплоть до петровских реформ начала XVIII в. Современный дипломатический протокол унаследовал от московского посольского обычая главные его черты - нацеленность на защиту внешнеполитических интересов государства, на отстаивание чести и достоинства российской государственной власти.

Как 500 лет назад, так и теперь непреложным остается требование неукоснительного соблюдения общепринятых церемониально-протокольных принципов в практике межгосударственного общения. Отступление от них или целенаправленное нарушение может нанести ущерб престижу государства и его руководителя, негативно отразиться на взаимных отношениях. Об этой специфической особенности дипломатического протокола писали многие исследователи истории и теории дипломатии, например, Жюль Камбон Камбон Ж. Дипломат. - ОГИЗ, Государственное изд-во политической литературы, 1946. - С.53., Ф.Ф. Молочков Молочков Ф.Ф. Дипломатический протокол и дипломатическая практика. - М., Международные отношения, 1979. - С. 14., А.Ф. Борунков Борунков А.Ф. Дипломатический протокол в России. - М., 1999. - С. 27-29., П.Ф. Лядов. С небывалой самоотверженностью защищали эти принципы первые русские профессиональные дипломаты - бояре, дьяки и подьячие Посольского приказа. В то же время, говоря о схожести принципов и методов, которыми руководствовались российские дипломаты разных эпох, объективным представляется вывод о том, что и боярский посольский обычай, и петровский церемониал, как и современный дипломатический протокол, всегда были и остаются пусть и важными, но все же вспомогательными инструментами, способствующими достижению главной цели - выполнению конкретных внешнеполитических задач. Даже Петр I, радикально реформировавший придворный дипломатический церемониал, унифицировав его с нормами, существовавшими при европейских дворах, изменил лишь внешние формы. Базовые же принципы и основные элементы остались нетронутыми.

Проведенный анализ позволяет рассматривать посольский обычай, сложившийся в Московском государстве в XV-XVII вв., как систему, включающую в себя традиции, нормы и правила, наработанные Кремлем в течение столетий.

Это означает, что любой из его определяющих составных элементов представляет собой относительно самостоятельную подсистему, которая развивается и по законам, общим для всей системы, и по собственным закономерностям. Элементами этой системы, как мы видели, были церемонии встречной и отпускной аудиенций у государя, торжественных въездов в Москву и Кремль, обедов в государевом дворце и «на посольском подворье», переговоров и вручения подарков.

Все эти элементы придворного посольского церемониала совершенно так же, как и сейчас, продумывались до мелочей. Подчеркнуть значимость встречи или умалить ее, создать атмосферу теплоты и сердечности или превратить церемонию в сугубо официальную и сухую, выделить какую-либо из составляющих визита, например, политическую, или наоборот, торгово-экономическую, либо затушевать ее, сделать акцент на дружеском характере отношений или на нейтральном - все это, как и многое другое, решалось и решается церемониальными, протокольными методами.

Проиллюстрируем это на двух примерах из древности и современности. В 1567 г. в разгар войны с поляками Иван Грозный, чтобы продемонстрировать свое отношение к польскому королю Сигизмунду II Августу, выставлявшему неприемлемые для Москвы условия перемирия, приказал принять приехавшее к нему польско-литовское посольство совершенно нетрадиционным образом. «Литовскому посланнику Юрью Быковскому быти у государя на стану в селе на Медне, а государю быти в шатрех на полех, а сидети государю царю и великому князю и сыну его царевичу Ивану и князю Володимеру Андреевичу в шатре в доспесех, а бояром и дворяном и всем детем боярским быти в шатре в доспесех» Сб. РИО. - Т. 71. - С. 555.. Такой церемониал приема царем посольства не должен был оставить у посланников ни тени сомнения в намерениях русского правителя.

В современной протокольной практике организации приемов иностранных представителей подобного рода отходом от общепринятых, рутинных стандартов являются вошедшие в моду при Президенте РФ Б. Ельцине так называемые «встречи без галстуков». Организуя встречу с подчеркнуто минимальным количеством официальных протокольных мероприятий, российский руководитель давал понять зарубежному партнеру и наблюдателям во всем мире, что такая встреча носит особый, доверительный характер Шевченко В.Н. Повседневная жизнь Кремля при президентах. - М.: Молодая гвардия, 2004. - С. 270-274..

Изучая эти два примера из истории посольского обычая XVI в. и дипломатического протокола XX в., следует сделать вывод о том, что тогда, как и теперь, протокольная практика, оставаясь в целом строго зарегламентированной, в необходимых случаях становилась подвижной и гибкой, особенно, если тем самым достигался лучший для страны внешнеполитический результат.

Такой метод в протокольной работе можно назвать «модульным». В философии XVII-XVIII вв. (Декарт, Гоббс, Спиноза и др.) «модус» (от латинского слова «modus» - мера, образ, способ) означал преходящее свойство предмета, не меняющее его постоянное свойство, сущность («атрибут»). Применительно к рассматриваемой теме «атрибутом» являются принципы, на которых основывается церемониал, а «модусом», «модулем» - конкретные нормы и обряды, позволяющие претворять эти принципы в жизнь. Распространенные в современной философии учения о сущности и явлении позволяют характеризовать принципы как сущностную основу церемониала, а его модули - как явления, достаточно изменчивые, подверженные различным объективным и субъективным воздействиям, но при этом находящиеся в непрерывном единстве с принципами, под их определяющим влиянием, но в то же время способствующие своим развитием их обогащению, конкретизации и уточнению.

Дипломатический протокол, начиная с посольского обычая Московского государства, состоит из набора определенных обязательных элементов - «модулей», которые используются при приемах иностранных представителей. Это такие общепринятые, традиционные протокольные элементы, как, например, встреча и проводы гостя, переговоры, вручение верительных грамот, обмен подарками, утверждение (подписание) документов, торжественный обед или ужин и ряд других. В каждом конкретном случае, в зависимости от состояния двухсторонних отношений, личности гостя, тех целей, которые Москва ставит перед собой в ходе переговоров, выбираются те или иные модули и их последовательность, определяется отвечающее потребностям государства их содержание.

Как мы видим на приведенном примере времен Ивана Грозного, был выбран модуль встречи и переговоров (хотя царь мог и совсем отказаться принимать посольство, поручив это боярам), однако содержание его было совершенно необычным, призванным недвусмысленно продемонстрировать полякам намерения и настроение царя. То же можно сказать и о примере из опыта российского протокола XX в.

Общим для церемониально-протокольных порядков двух эпох, отстоящих друг от друга на 500 лет, остается то, что конечное слово в выборе модулей имеет высший руководитель государства, который может высказать свое личное расположение или неприязнь в отношении послов или их монархов (президентов), варьируя порядок приема и церемоний.

Одним из демонстративных проявлений расположения государственного руководителя к зарубежному гостю, например, было и остается его личное приглашение на охоту. Подобная традиция была заложена на Руси еще при великом князе Василии III, пригласившем в 1517 г. с собой на охоту посла императора Священной Римской империи Сигизмунда Герберштейна Герберштейн С. Указ.соч. С. 73.. В наше время (особенно в советскую эпоху) эта древняя традиция не только сохранилась, но и стала наиболее часто используемой.

Немалое значение в традициях церемониально-протокольной практики боярского и современного Кремля всегда придавалось и придается организации торжественных угощений для гостя. Только от государя зависело, как и где провести царский стол, «потчивание», да и организовывать ли вообще.

Нередки были случаи, когда московский государь использовал отказ от «стола» для демонстрации обиды на иноземного правителя, приславшего своего посла с неприемлемыми или оскорбительными предложениями. Когда, например, в 1576 г. в Москву прибыли послы от нового польского короля Стефана Батория, они вызвали недовольство царя Ивана Грозного своим заносчивым поведением. За это царь приговорил «столу у государя гонцом не быть» Савва В.И. О посольском приказе в XVI в. - С. 117..

Демонстрация отношения к гостю путем выбора места проведения протокольных мероприятий или вообще отказа от них остается важным и действенным инструментом в современной протокольной практике. Автору приходилось организовывать переговоры и в подмосковной резиденции Президента РФ, и в Шуйской Чупе, и на Байкале, и в Сочи. Всегда выбор места строго соотносился с отношением к гостю и к политике, проводимой им как в отношении России, так и в международных делах. Немалую роль играли и играют личные симпатии или антипатии руководителей государств. В историю войдет, например, отмена всех торжественных протокольных и неформальных мероприятий после переговоров российского и белорусского президентов в январе 2007 г. в Москве, когда не удалось достичь компромиссов по ряду важнейших двусторонних проблем.

Короче, все, в том числе, казалось бы, не очень существенные детали посольского обычая и в современном протоколе остаются проявлением сложного дипломатического языка, на котором изъясняются государства и их руководители.

Несмотря на существенное изменение современной протокольной практики по сравнению с XV-XVII вв. и с последующими веками, в наше время сохранились многие базисные элементы посольского обычая. Уже тогда княжеско-боярский Кремль выработал и использовал практически весь комплекс протокольных мероприятий («модулей»), которые сегодня мы относим как к приему высших руководителей иностранных государств, так и зарубежных послов.

В эпоху становления межгосударственной дипломатии приезд посла приравнивался, как бы мы определили сегодня, к государственному визиту, т.е. визиту руководителя страны. Тогда во всем цивилизованном мире отсутствовала практика поездок за рубеж монархов. Ведь поводом для переговоров в те времена была в подавляющих случаях война, т.е. на переговоры приезжали представители двух враждующих сторон, договаривавшихся либо о перемирии, либо о «вечном мире», который с легкостью нарушался через самое непродолжительное время. Поэтому личные встречи между суверенами могли всегда таить опасность возникновения стычки и захвата в плен одного из них.

В средневековой Европе даже существовала практика встреч монархов на середине моста и ведения переговоров через дубовую перегородку Никольсон Г. Дипломатическое искусство. - С. 65-66.. Считалось более безопасным осуществлять переговоры с помощью послов. Московское государство не было исключением, полностью соблюдая эту общепринятую традицию. Тем более, что у Москвы был собственный и достаточно печальный опыт времен междукняжеской и золотоордынской дипломатии. В истории сохранилось немало примеров захвата в плен и даже убийств великих князей. В таких условиях практика обмена послами становилась аналогом визитов государей, а воздаваемые послам почести были «обращены к главе государства, представителями которого они являлись» Камбон Ж. Указ. соч. С. 53... Вот почему в церемониале приема в Москве иностранных послов столь явно видны элементы протокольного обеспечения визитов на высшем уровне нашего времени. Если сравнить современный перечень основных протокольных мероприятий, связанных с приездом руководителя иностранного государства, с допетровским, увидим много общего.

1. Современным протоколом предусматривается, например, встреча гостя в аэропорту или в приграничном пункте представителем руководства страны, воинскими почестями и салютом. В XV-XVII вв., по воспоминаниям иностранных дипломатов, боярский Кремль, получив весть о приезде посла на границу, распоряжался направить туда из ближайшего города специального чиновника, «пристава», который в присутствии стрельцов, а иногда и с оружейным салютом, встречал иностранца и сопровождал его в поездке в Москву (на пути в столицу приставы менялись несколько раз).

2. Москва и теперь обеспечивает гостя всем необходимым. Он и члены его делегации снабжаются питанием и транспортом за счет российской стороны. В XV-XVII вв. послу и его свите предоставлялись лошади (аргамаки, иноходцы, мерины - в зависимости от ранга гостя), повозки для багажа, кареты или, если дело было зимой, сани. И лошади, и кареты были великолепно украшены. Как и в настоящее время, гостю выделялась охрана - вооруженные конные стрельцы.

3. В настоящее время во время поездки по Москве к резиденции гостя предусмотрено его сопровождение в автомобиле одним из государственных руководителей. По пути следования вывешиваются флаги РФ и страны гостя. Автомашину сопровождает почетный эскорт мотоциклистов. Боярский Кремль, как было показано выше, устраивал пышные церемонии въезда послов в Москву. В них были задействованы до 50 тысяч человек разного звания, которых выстраивали вдоль всего пути следования гостя (это напоминает советскую протокольную практику). Вереницу карет и повозок сопровождала почетная охрана из стрельцов с ружьями и в цветном платье. На пути от «подхожего стана» до резиденции посла сопровождали один или несколько бояр из ближайшего окружения государя, причем представитель царского двора либо ехал на лошади рядом с послом, либо сидел с ним в карете.

4. В настоящее время главы иностранных государств размещаются в официальной резиденции в Кремле, в некоторых случаях (по желанию гостя) в одной из московских гостиниц и полностью берутся на содержание российской стороны.

В средневековой Москве до XVII в. не существовало специальной посольской резиденции. До этого времени послы и другие иностранные дипломаты размещались на «подворьях» богатых москвичей, что нередко вызывало недовольство и тех, и других.

5. Очень интересно выглядит сравнение старинной и современной церемоний торжественных встреч гостя в Кремле. И в этом нынешний протокол сохранил основные черты посольского обычая.

Президент в присутствии членов российской делегации устраивает в Кремле торжественную встречу гостя. В Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца или в Екатерининском зале Кремлевской резиденции устанавливаются флаги РФ и страны гостя. Российский Президент приветствует главу государства, и руководители протокольных служб обеих стран представляют им членов делегаций. Церемония встречи предусматривает, что вдоль парадной лестницы выстроены солдаты почетного караула в парадной форме. В XV-XVII вв., как уже было описано выше, «встречные» аудиенции проходили еще более торжественно и пышно. Помимо государя на аудиенциях присутствовало большое количество бояр и других вельмож в богатых одеждах, по лестницам и залам были расставлены стрельцы и придворные. Великие князья и цари встречали гостя сидя на троне в роскошном одеянии, держа в руках тогдашние символы высшей власти - скипетр и державу. Один из высших царских вельмож представлял государю послов и их свиту, а также руководил всей церемонией. Как современный порядок проводов, так и средневековая «отпускная» аудиенция проводились и проводятся по тому же сценарию, что и встреча.

6. Много схожего находим в церемониально-протокольном обеспечении собственно дипломатических переговоров. Совершенно одинаково нынешняя и средневековая протокольная практика предусматривает назначение высшим руководителем государства членов делегации, определение места переговоров и, если это необходимо, определение порядка и места подписания совместных документов. Идентичность прослеживается даже в порядке бесед один на один. Бояре старались не оставлять государя, как и современные кремлевские чиновники президента, беседовать с гостем в одиночестве. Да и русские государи вовсе не желали оставаться один на один с послами. Принимая английского посла Джерома Боуса в 1583 г., Иван Грозный на его просьбу поговорить наедине заметил: «У нас издавна того не ведетца, что нам, великим государем, самим с послы говорить» Сб. РИО. - Т. 38. - С. 112.. Русские государи назначали для переговоров с послами несколько приближенных вельмож из бояр, дворян и дьяков («ответных бояр»), которые отправлялись к иностранным дипломатам и высылались «с ответом и на говорю». Переговоры проходили в различных палатах Кремля Савва В.И. Указ. соч. С. 391-392.. Сейчас также существует ряд кремлевских залов, которые выбираются в зависимости от количества участников переговоров или торжественности предстоящей церемонии.

Современный акт подписания совместных документов по итогам переговоров заменил средневековую церемонию «крестного целования».

7. Обязательным и важным элементом церемониально-протокольного обеспечения визита иностранного гостя в Москву остается традиционный торжественный обед или ужин («государево потчиванье») в его честь. Как в XV-XVII вв., так и сейчас обеды проводятся в Кремлевском дворце, куда приглашаются помимо главного гостя и членов его делегации также представители руководства страны. Смысловая нагрузка этого мероприятия остается неизменной - оказать гостю честь или по выражению той эпохи «почестливость». Сохраняются и древние русские традиции - радушие и хлебосольство. Незабываемое впечатление на приглашенных на торжественный обед или завтрак иностранных гостей производит Грановитая палата Большого Кремлевского дворца. Традиция организации подобного рода мероприятий именно в этом помещении сохраняется и спустя 500 лет. Если в XV-XVII вв. вдоль стен палаты находились лавки, а скамьи и столы расставлялись в более или менее произвольном порядке, то в настоящее время существуют различные варианты расстановки столов в Грановитой палате, выбор одного из которых зависит от количества приглашенных и от присутствия супруги официального гостя. В зависимости от этого выбирается либо простой П-образный стол, либо расставляется несколько (7-8) овальных столов. При большом количестве приглашенных применяется вариант, когда от главного стола отходят четыре перпендикулярных Об этом см. Шевченко В.Н. Повседневная жизнь Кремля при президентах. - М.: Молодая гвардия, 2004. - С. 251... Рассадка присутствующих.на обеде неизменно осуществляется по принципу протокольного старшинства. Как и сейчас, в средние века иностранных гостей рассаживали по отдельности в соответствии с их рангами среди приглашенных русских. Во время торжественного обеда произносятся тосты. В отличие от современности русские государи, как правило, их не произносили, однако предоставляли делать это своим подданным.

8. В «Основных положениях государственной протокольной практики (Государственного протокола) Российской Федерации» от 1997 г. отдельный пункт посвящен памятным подаркам, обмен которыми предусмотрен в ходе государственных и официальных визитов. В данной работе подробно освещена практика посольского церемониала Московского государства в этом вопросе. Образцы драгоценных подарков, врученных иностранными монархами и послами московским государям, хранятся в Оружейной палате Кремля. Ни один гость не уезжал без ответных подарков от русских правителей. Боярский Кремль внимательно следил за соразмерностью даров иностранным правителям, что зависело, как от личного отношения царя к тому или иному государю, так и от значимости самой страны, куда отправлялись дары, для внешней политики Москвы. Освобождаясь от любого намека на прежние вассальные отношения, Кремль при передаче даров крымским ханам неизменно подчеркивал, что речь идет именно о поминках. Как говорил в 1563 г. русский посол в Крыму Афанасий Нагой: «В пошлину государь мой не пришлет никому ничего».¹¹ РГАДА. - Ф. 123. - № 10. - Л. 155.

Современный протокол при всей своей демократичности по-прежнему большое внимание уделяет подаркам от имени российского президента. При этом от протокольной службы требуется выдумка и творческий подход, чтобы подарок был не дежурным, а по возможности нес определенный смысл²² Об этом см. Шевченко В.Н. Повседневная жизнь Кремля при президентах. - М.: Молодая гвардия, 2004.. Сегодня церемония вручения подарков перестала быть тем красочным и торжественным действом, которое так поражало и запоминалось иностранным послам в Москве в XV-XVII вв. Как и многое в современной протокольной практике, в т.ч. и форма, которую приобретает и сам обмен подарками между лидерами двух стран, во многом зависит от пожеланий руководителя государства. Это может быть сделано официально, по линии протоколов двух стран, а может быть проведено неформально, например, самим российским президентом при личной встрече с гостем, что, естественно, демонстрирует особые отношения между лидерами двух стран. Важно констатировать, что традиция сохранилась и, пусть и в упрощенном или модернизированном виде, существует в протоколе Кремля.

Помимо традиций, относящихся к приему в Москве иностранного гостя на высшем уровне, в старинном посольском обычае наблюдались модульные элементы, которые и сегодня являются частью церемоний вручения иностранным послом верительных грамот в Кремле и, что любопытно, практически им идентичные по содержанию (но не по форме).

1. Вновь прибывшему послу заранее сообщают из протокольной службы МИДа, как и в средние века - из Посольского приказа, дату и время вручения верительных грамот, которые тогда назывались «верящими», руководителю государства в Кремле. И тогда, и сейчас представители Кремля (в средние века «приставы») объясняют послу все нюансы предстоящей процедуры. В настоящее время церемониал унифицирован и един для послов всех стран. В боярском Кремле, как уже отмечалось, существовала градация государств и соответственно их послов по степени их значения для внешней политики Москвы, что предусматривало церемонии, отличающиеся друг от друга.

2. В назначенный день в резиденцию посла приезжают представители протокольной службы МИДа и сопровождают посла в предоставленной российской стороной автомашине в Кремль. Автомобили сопровождаются почетным эскортом мотоциклистов. Сегодняшний протокол предусматривает вручение верительных грамот президенту сразу несколькими послами.

Похожая процедура соблюдалась в XV-XVII вв.: в резиденцию приезжал назначенный для этого царем боярин или другой вельможа, вместе с которым прибывали лошади, кареты или сани, а также стрельцы для почетной охраны.

3. В сопровождении почетного эскорта автомобили с послами въезжают во внутренний двор Кремлевской резиденции, где их встречают представители протокольной службы и провожают в Выставочный зал. Затем послов приглашают в Екатерининский зал, в котором и происходит церемония вручения верительных грамот. Вдоль парадной лестницы выстроены солдаты почетного караула. В зале устанавливаются российский флаг и штандарт президента РФ.

Современный порядок повторяет церемонию XV-XVII вв. почти полностью. Также организовывался въезд посольского кортежа в Кремль. Отличием было присутствие огромного количества специально созванных по указу царя придворных разных чинов и стрельцов, стоявших по обе стороны «с ружьем и в цветном платье». Главной задачей устроителей церемонии было сделать так, «чтоб было стройно и людно по посольскому обычаю». Знатные кремлевские вельможи провожали посла до входа в палату, где предстояла церемония.

4. Собственно торжественная церемония вручения верительных грамот послом, конечно, сейчас во многом отличается от принятой в XV-XVII вв. Однако даже здесь общими остаются несколько главных элементов: посла торжественно объявляют («являют»), посол произносит речь и вручает руководителю государства или его представителю верительные («верящие») грамоты, затем следует краткая беседа.

В боярском Кремле за этим следовали церемонии передачи монарху «поминков» и целования послом и его свитой руки государя, после чего он приглашал гостей отведать «хлеба - соли». До настоящего времени сохранилась традиция придания данной церемонии торжественности, с элементами подчеркнутого уважения руководителя государства к странам, которые представляют послы, вручающие верительные грамоты.

Особый раздел традиций посольского обычая боярской Руси относится, как показывает анализ исторических документов, к включаемым сегодня в понятие дипломатического протокола нормам международного права. Речь идет о привилегиях дипломатических представителей: неприкосновенности посла, распространяемом на него иммунитете от уголовной юрисдикции государства пребывания, неприкосновенности помещения резиденции, освобождении от налогов, сборов и пошлин, беспрепятственном сношении со своей столицей. В настоящее время эти привилегии дипломатического агента зафиксированы в Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. Все эти положения в той или иной форме отмечены в посольском обычае древней и средневековой Руси. Как отмечал в 1847 г. исследователь древнерусской дипломатии, профессор Московского университета В. Лешков на основе изучения летописей: «Права послов состояли в праве представлять собою особу государя («всякий посол речи говорит и лицо носит своего государя»), в праве безопасности («путь послам чист горою и водою») и свободы от пошлин («ни в которых государствах того нет, чтобы на послах тамчу имать»), и в праве требовать содержания (т.е. «корм людской и конской»)» Лешков В. Указ. соч. С. 86...

При анализе многочисленных примеров из практики посольского обычая XV-XVII вв. наблюдаются постоянные нарушения каждой из этих норм. Такая тенденция особенно проявляется во время напряженных отношений Москвы с какой-либо из зарубежных держав или ведения с ней военных действий. Тем не менее, эти принципы существовали и их старались придерживаться. Московские бояре прекрасно понимали, что после нанесения обиды послу чужого государства следует неминуемо ожидать соответствующей реакции на основе взаимности в отношении московского посла.

В течение XV-XVII вв. постоянно велись споры относительно того, какими налогами и кого надо облагать из состава иноземного посольства. Дело в том, что по общепринятой тогда практике, послов сопровождало большое количество «гостей», т.е. купцов, которые везли с собой в Москву товары для продажи. В качестве примера можно привести польско-литовское посольство в Москву в 1570 г., когда в свите и охране послов насчитывалось 718 человек, а купцов и их людей - 643 человека. В этой связи между кремлевскими придворными и иностранными послами постоянно возникали споры о том, какие товары считать принадлежащими посольству (т.е. не облагающимися пошлиной), а какие - чисто купеческими. Послы по понятным причинам как можно больше товаров называли своими. Других вопросов по поводу пошлин и налогов в отношении посольств не возникало. Довольно строго также соблюдались нормы неприкосновенности посла и иммунитета от уголовной ответственности. Как и в настоящее время при возникновении проблем уголовного характера в отношении посла, все обвинения и жалобы излагались московским государем в «отпускной» грамоте к монарху страны, направившего этого дипломата.

Из русских летописей известно, что ханский посол, приезжая на Русь, вел себя не только высокомерно, но и жестоко по отношению к тем, в том числе и князьям, которые пытались ему в чем-то перечить. Но даже и такого посла князья старались щадить. Так, когда новгородцы восстали против монгольских послов, Александр Невский вывел их из города под своей защитой и тем самым спас от гибели и послов, и сам Новгород Гумилев Л.Н. От Руси до России. - М., 1998. - С. 132...

Во всем цивилизованном мире уже в средние века действовал принцип неприкосновенности личности посла и членов посольства. Этот принцип соблюдался и на Руси. В знаменитом «Поучении», оставленном своим детям выдающимся полководцем и государственным деятелем XII в. Владимиром Мономахом, говорилось: «Куда ни пойдете,… чтите посла, если не можете подарком, то пищей, питьем». В договорах, заключавшихся русскими княжествами с европейскими государствами, фиксировалась общая для цивилизованных стран правовая норма, согласно которой штраф (вира) за убийство иностранного посла в два и более раза превосходил величину штрафа за убийство кого-либо другого История дипломатии. - Т. 1. - С. 125..

Однако бесконечные войны, потрясавшие Европу в целом и отдельные страны, сводили на нет значение этого принципа. Сплошь и рядом с послами не считались, их унижали, а то и лишали здоровья и даже жизни.

С XVII в. большинство стран, с которыми имела дело Москва, осуществляло сформулированный великим голландским мыслителем, юристом, социологом и государственным деятелем, одним из творцов теории естественного права и выдающимся систематизатором международного права Гуго Гроцием принцип экстерриториальности посла и его свиты. В своей книге «О праве войны и мира» Там же. он показал, что отличие человека от животного состоит в его стремлении к мирному общению с другими. На достижение такого состояния и должна быть направлена дипломатическая деятельность.

В Москве принцип экстерриториальности закреплялся всем посольским обычаем. Послов не только защищали, но и оберегали от оскорблений и унижений. Приставы, относившиеся к послам без должного уважения, строго наказывались. Когда грузинский посол сообщил в 1604 г., что дьяк И. Леонтьев, ездивший с посольством в Грузию, вел себя там невежливо, незадачливого московского дипломата высекли кнутом на глазах у подавшего на него жалобу грузинского представителя...

Однако далеко не все иностранцы вели себя подобающим их сану образом. В посольских книгах то и дело попадаются сообщения об участии посольских в Москве в драках, кражах, других бесчинствах. То «детина» из императорского посольства шпагой отсек палец москвичу и отнял корову у старика, то польские дворяне, забавляясь, отрезали хвосты лошадям на московских улицах, то человек из шведского посольства сжег в храме православную икону и т.д.

Особенно грубо нарушали принцип экстерриториальности в Крымском ханстве. Там послов сажали под замок, били, морили голодом, грабили. Члену русской миссии подьячему Ляпуну нос и уши зашивали и в голом виде по базару водили. А все посольство И. Бегичева, направлявшееся через Крым в Турцию, было перебито или продано в рабство.

Не помогало и то, что регулярно на русско-крымской границе осуществлялся «размен» послов, когда одновременно с отправлением русского посла в Крым через границу переходили члены крымского посольства, которые как бы становились заложниками, гарантировавшими безопасность российских послов в Крыму Белокуров С.А. О Посольском приказе. С. 68..

К сожалению, бесчинства в отношении русских представителей регулярно осуществлялись и в европейских странах. Так, в 1568 г. в Швеции вооруженные люди ворвались в московское посольство, забрали все ценное имущество, ограбили послов, оставив их в одних рубашках, и на четыре дня заперли в доме без еды и одежды Путешествия русских послов в XVI-XVII вв. Статейные списки. - М.-Л., 1954. - С. 59...

Боярский Кремль в целом соблюдал принцип свободы сношений посольств со своими столицами. Гонцам от послов позволялось беспрепятственно выезжать за пределы Московского государства. Но, как показывает изучение документов, такая необходимость возникала чаще во время длительных переговоров о заключении перемирия или мира (на «посольских съездах»).

Рассмотрим еще несколько элементов посольского обычая Московского государства, дошедших до нас практически в неизменном виде. В средневековой Москве контакты иностранного посольства с властями должны были осуществляться только через «посольскую избу», а с середины XVI в. - через Посольский приказ. Любые просьбы или пожелания, как относящиеся к дипломатической миссии посольства, так и касающиеся хозяйственной стороны его пребывания в Москве, должны были передаваться через приставов, которые в свою очередь докладывали посольским дьякам, а те уже боярам.

Практика общения дипломатов строго через МИД долгое время существовала и в Советском Союзе, а с начала 90-х годов такой режим становится все более демократичным, и посольства уже давно сами могут вступать в контакты с российскими государственными учреждениями и общественными организациями.

Существующий сейчас порядок обязательной регистрации иностранных дипломатов в МИДе и выдачи им дипломатических карточек, схож с тем, какой применялся в XV-XVII вв. Прибывшее на границу Московского государства посольство сразу переписывалось приставами, которые составляли подробный список посольства с указанием имен, должностей, возраста, подчиненности и тому подобных сведений, который затем с гонцом отправлялся в Москву. Затем на протяжении всей поездки до столицы список несколько раз уточнялся и дополнялся. При отъезде посольства послу давалась «опасная грамота», которая являлась практически пропуском для проезда по стране и выезда за ее пределы. До 70-х годов ХХ в. в СССР просуществовала практика выдачи уезжающему послу аналога «опасной грамоты», так называемого «открытого листа» (laisser-passer).

3.2 Устойчивые атрибуты посольского обычая и принципы современного дипломатического протокола

По результатам проведенного исследования, в ходе которого сопоставлялись и анализировались основные элементы допетровского посольского обычая и современной протокольной практики, можно сделать однозначный вывод о схожести и, даже более того, идентичности принципов, на которых строилась и строится вся церемониально-протокольная работа. Исследование показало также, что на таких же базисных принципах вырос не только российский, но и зарубежный дипломатический церемониал. История международных отношений и российской внешней политики показывает важность неукоснительного соблюдения международным сообществом этих выработанных человечеством веками основополагающих принципов для нормального цивилизованного общения.

Наистарейшим из них является принцип международной вежливости, который изначально был положен в основу посольского обычая общения боярского Кремля с иноземными державами, в свою очередь также свято соблюдавшими его. Этот принцип и сегодня является определяющим в дипломатическом протоколе нашей страны и подразумевает уважительное отношение ко всему, что олицетворяет иностранное государство Об этом см. Камбон Ж. Дипломат. - С.52-53; Вуд Дж., Серре Ж. Дипломатический церемониал и протокол. - М.: Прогресс, 1976. - С. 134; Молочков Ф.Ф. Дипломатический протокол и дипломатическая практика. - С. 6; Лядов П.Ф. История российского протокола. - С. 98; Шевченко В.Н. Повседневная жизнь Кремля при президентах. - С.45-46..