Традиции Кремлевского дипломатического протокола (посольского обычая) XV-XVII веков и их современное значение

Нормы международной вежливости регламентируют любые вопросы межгосударственных отношений и прежде всего это - уважительное отношение к государственной символике (в средние века - титул монарха, его печать, сейчас - флаг, герб, гимн), к официальным представителям государства (в средние века - к послам, посланникам, гонцам, сейчас - к официальным лицам страны, представляющим ее на любом уровне), своевременное реагирование на те или иные события в дружественном государстве (в средние века - кончина монарха или вступление на престол, в современности также и национальный праздник, стихийное бедствие, катастрофа и др.), торжественность церемоний встреч и проводов представителей иностранных государств (в средние века - только посольств и отдельных дипломатов, в настоящее время - официальных делегаций), продуманность (вплоть до деталей) порядка вручения верительных грамот (в средние века «верящих» грамот) и проведения дипломатических переговоров («сидение у бояр в ответной полате» в средние века), закрепление заключенных соглашений («крестное целование докончальной грамоты» или, если это мирное соглашение, «перемирной грамоты», а также присяга на Евангелии, сейчас парафирование и подписание документов), обмен подарками (в средние века - красочная и торжественная передача «поминок», сейчас - упрощенная, но все же сохранившаяся традиция), торжественный обед у главы государства («государев стол» в Кремле или на посольском подворье).

На уровень вопроса государственной важности поднималась точность воспроизведения титула великого князя, а затем царя. От иноземных государей и их послов строжайшим образом требовалось произнесение устно или написание в грамоте полного наименования титула московского государя без каких-либо поправок или искажений. В Посольских книгах и воспоминаниях иностранцев сохранилось немало примеров того, как ревностно относились в Москве, да и в столицах других государств к случаям умышленного или неумышленного искажения титула монарха.

Определяя свои отношения с иностранными государями как равные с равными, Москва отражала это и в посольском церемониале. Поставив целью собирание древних русских земель в единое государство, Иван III впервые в своей грамоте к великому князю литовскому Александру, отправленной в 1493 г. с послом Дмитрием Загряжским, начал именовать себя «великим князем всея Русии». Начиная с Ивана III, все московские государи вплоть до Ивана Грозного упорно добивались от иноземных правителей признания этого титула, при этом, далеко не всегда встречая понимание.

Настоящая дипломатическая война была развернута Москвой при Иване Грозном, после принятия им в 1547 г. царского титула. Особенно упорная борьба за это велась, естественно, с Польшей, которая справедливо усматривала в этом требовании признание прав Москвы на древнерусские земли, занятые Польшей. Отказ польских королей признавать за Иваном IV царский титул был причиной многих растянувшихся на десятилетия и продолжавшихся вплоть уже при Романовых до 1634 г. дипломатических баталий, когда стороны отказывались встречаться с послами, не принимали грамот без царского или королевского титулов, прерывали дипломатические сношения, допускали резкие высказывания в адрес друг друга. Московским послам все эти годы давался наказ: «вперед с королем за то (царский титул) крепко стояти и дела с ним никакова не делати». Сб. РИО. - Т.59. - С. 291; Лешков В. Указ. соч. С. 68.. Обидная для Москвы грамота нового польского короля Стефана Батория, отказавшегося в грубой форме от использования титула царя в отношении Ивана Грозного, фактически привела к возобновлению войны («писал не по пригожу»).

В соответствии с посольским обычаем иностранцы должны были в обязательном порядке при каждом упоминании имени царя произносить его полный титул. Уже упоминался случай с посланником английской королевы Елизаветы Дж. Флетчером, который попытался во время аудиенции у царя Федора Ивановича в 1588 г. «сократить» царский титул. Это не прошло ему даром и он уехал из Москвы, не выполнив порученной миссии.

Крайне негативную реакцию Кремля вызвал также инцидент, чуть не приведший к еще большему ухудшению отношений с Англией. Он был связан с тем, что королева Елизавета в 1590 г. направила царю Федору Ивановичу грамоту, которая была не только написана «с умалением достоинства и почетных титлов» царя, но и запечатана «малою печатью», а не «великой государственной печатью», как было положено. Королеве была направлена ответная грамота с резкими обвинениями в нарушении посольского обычая, на что королеве пришлось отвечать извинениями Савва В.И. Указ. соч. С. 346..

Приведенные выше исторические примеры нарушения принципа вежливости со стороны иностранцев показывают, к каким серьезным последствиям они могли приводить.

Первый французский посол Курменен вынужден был в 1629 г. покинуть Москву, получив отказ во всех просьбах своего короля к Михаилу Федоровичу, высокомерно заявив в ответ на замечания бояр о неполном царском титуле, содержавшемся в королевской грамоте: «Если так писать, как государев титул говорят, то в титуле написаны многие места, всего нам и не упомнить» Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 9. - С. 184..

В XV-XVII вв. иностранные дипломаты, въезжавшие в пределы Московского государства, сразу ощущали на себе уважительное внимание великокняжеского, а позднее царского двора. Пристав «дворянин, человек старый и роду честного» Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 66., сопровождавший иностранное посольство до Москвы, следил за тем, чтобы по пути от границы до столицы послам «безчестья никакова не было, чтоб им во всем было честно» РГАДА. - Ф. 77. - Кн. 1. - Л. - 12.. Все члены посольства, как уже отмечалось, сразу брались на «государево содержание», им выдавались «корм по розписи» и питье (мед, пиво, вино). В Посольских книгах сохранилось множество примеров такого заботливого внимания к иностранным дипломатам. Так, в 1514 г. великий князь Василий III, который «в ту пору на поле был» (т.е. в ратном походе), получив грамоту о тяжелом положении, в котором оказался посол турецкого султана, направлявшийся в Москву, велел боярам решить, «пригоже ли послати кого встречю к нему, занже он истомен, кони поустали, и сами голодни». После этого на помощь послу был отправлен велкокняжеский вельможа с лошадями и провиантом Сб. РИО, т. 95, с. 21.. Отношение Кремля видно также на примере посольства персидского шаха в 1589-1590 г., когда в Нижний Новгород, где была сделана остановка на пути из Астрахани в столицу, специально «меды красные про кизылбашских послов с Москвы посланы» Бушев П.П. История посольств и дипломатических отношений Русского и Иранского государств в 1506-1612 гг. - М.: Наука, 1976. - С. 125..

В понятие международной вежливости в те времена, так же как и сейчас, входило предоставление принимающей стороной послам транспортных средств (в те времена - подводы, лошади, «кореты», сани, сейчас - автомобили), а также мест для отдыха и ночлега.

Когда послы в чем-то ощущали нужду и хотели заплатить сами, то получали от русских такой ответ, какой приводит в своих воспоминаниях императорский посол Сигизмунд Герберштейн, приезжавший в Москву в 1517 и 1526 гг. Ему посоветовали не тратить свои деньги, потому что, как сказали приставы, «мы обещаем содержать вас точно также, как вы содержали наших людей в ваших странах» Герберштейн С. Указ. Соч. С. 198..

Кремлевский двор, уже тогда понимал, что соблюдение определенных правил вежливости и гостеприимства в отношении приезжающего посольства является обязательным. Более того, форма приема иностранного посольства может превратиться в дипломатический инструмент, которым можно воспользоваться для демонстрации государю, приславшему посла, отношение к нему Кремля.

Такой же нормой вежливости, свято и неукоснительно соблюдавшейся боярской дипломатией в XV-XVII в., был веками отработанный церемониал первой «встречной» аудиенции у великого князя. Так, он сам должен был с непокрытой головой, и обязательно привстав с трона, поинтересоваться у посла о здоровье приславшего его монарха, после чего принимал «верящую» грамоту и допускал его к своей руке. Обязательным было также требование, чтобы во время прощальной - «отпускной» аудиенции великий князь передал поклон монарху, направившему посла в Москву.

Адекватного отношения Кремль требовал и от иностранных дворов. Нарушение этой нормы считалось оскорбительным и вызывающим. Любые нарушения церемониальных правил иностранным двором в отношении московского посла рассматривалось в Кремле, как попытка умалить достоинство русского государя. В наказе, данном московским послам, отправленным в 1492 г. к императору Священной Римской империи, им было приказано не передавать императору поклонов от великого князя Ивана III, великой княгини и сына их Василия «того для, что королев посол Юрьи великому князю и великой княгине от короля поклона не правил» ПДС. - Т.1. - С. 82..

Особенностью принципа международной вежливости было и остается уважительное отношение также и к представителям недружественного государства. Даже во время ведения войны в XV-XVI вв. Москва соблюдала в отношении, например, польских или шведских послов все основные элементы посольского обычая Об этом см. например, Савва В.И. Московские цари и византийские василевсы. С.246..

Такое же большое значение соблюдению принципа вежливости придается в настоящее время. Как писал советский специалист в области дипломатического протокола Ф.Ф. Молочков: «Если известный афоризм Сервантеса - «ничто не дается нам так дешево и ничто не ценится так дорого, как вежливость» - имеет общечеловеческое значение, то для дипломата или другого лица, участвующего «в сфере международной», вежливость - непременная норма дипломатического протокола» Молочков Ф.Ф. Указ. соч. С. 6...

Соблюдение почтительности и уважения ко всему тому, что символизирует и представляет государство, было и остается основой отношения разных стран, в т.ч. и России к приему иностранных делегаций. В современной протокольной практике это выражается, например, в ненавязывании гостю своих представлений и норм, внимательное отношение к его пожеланиям. При тщательном и кропотливом согласовании протокольных церемоний и в настоящее время определяются все нюансы, начиная от предоставления транспорта, питания, охраны и заканчивая порядком встречи и проводов, церемониями приема у главы государства, вручения верительных грамот, торжественных обедов и собственно переговоров. Протокольные службы заранее согласовывают (если ожидается визит гостя из малознакомой страны) цвет и размер государственного флага, официальное название страны, форму обращения к руководителю государства, состояние его здоровья, а также определяется уровень делегации, которая будет представлять наше государство.

В начале 1992 г., т.е. в первые месяцы после распада СССР, визиты за рубеж официальных делегаций Российской Федерации нередко сопровождались недоразумениями, связанными с российскими гимном и флагом. В этих вопросах протокольным службам приходилось быть очень внимательными. Так, например, только после вмешательства российских дипломатов в феврале 1992 г. во время визита министра иностранных дел РФ в Финляндию была исправлена оплошность финнов, повесивших российский флаг в перевернутом виде. Лишь в декабре 1993 г. президентом РФ был подписан Указ «О государственном флаге Российской Федерации» и утверждено положение, регламентирующее порядок использования флага. В настоящее время нормы использования и защиты государственных символов России регулируются Федеральным законом «О Государственном гербе, о Государственном гимне и Государственном флаге Российской Федерации» от 25 декабря 2000 г.

Наиболее частой формой проявления вежливости и в настоящее время, свидетельствующей о внимательном и уважительном отношении к государству-партнеру, является своевременное реагирование на происходящие там события: направление главе государства поздравительных телеграмм к дням национальных праздников, соболезнований по случаю кончины кого-либо из первых лиц государства, а также по случаю природных и техногенных катастроф, повлекших за собой человеческие жертвы. Распространенной практикой в настоящее время являются телефонные переговоры глав государств, во время которых передаются поздравления или соболезнования. Все эти разнообразные проявления дружеских отношений одного государства к другому являются составными частями понятия принципа международной вежливости.

Вторым краеугольным принципом, который зародился в средние века и остался в современной протокольной практике, является территориальный принцип. Он означает, что в основе дипломатического церемониала страны лежат национальные особенности, характерные только для данного государства. Как писал один из первых руководителей протокольной службы советского НКИДа Д.Т. Флоринский, «это наиболее удобный принцип. Таким образом, каждая страна строит свой протокол применительно к своим условиям и обычаям» Архив внешней политики РФ. - Ф. - 057. - Оп. 13, п. 111. - Д. 2. - Л. 68-69.. При наличии общепринятых и непреложных элементов, как, например, вручение послом «верящих» грамот в руки монарха, территориальный принцип в средние века подразумевал использование в каждой стране своих собственных церемониальных норм, не похожих на зарубежные. Во Франции, например, это было приглашение посла на утренний или вечерний королевский туалет Русский дипломат во Франции (записки Андрея Матвеева). - Л.: Наука, 1972. С. 80; Никольсон Г. Дипломатическое искусство. - М.: ИМО, 1962. - С. 79., в России - царский стол, «потчивание», в Китае - церемония «кэтоу», предусматривавшая в ходе аудиенции у богдыхана поклоны, «пад на колена, головою до земли, трижды по трижды» Идес И., Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695 гг.). - М.: Гл. редакция восточной литературы, 1967. - С. 332...

Иностранным дипломатам, в свою очередь, судя по их воспоминаниями, в Московии крайне не нравились такие специфические нормы русского посольского обычая, как непременное снимание головного убора перед боярами, дьяками, а иногда и толмачами, встречавшими их по поручению великого князя, обязательное повторение при каждом упоминании имени великого князя (позднее царя) его полного титула. Иностранцев также раздражала манера русских бояр вести переговоры таким образом, что они затягивались на долгие часы. Папский легат, секретарь ордена иезуитов Антонио Поссевино, побывавший в Москве в 1581-1582 гг. при Иване Грозном, свидетельствовал о том, как ведшие с ним переговоры русские «повторяют очень пространно без особой надобности титулы и пересказывая обсуждающиеся факты». Ответ послам делился на несколько частей, каждая из которых зачитывалась отдельным русским дипломатом, «что иногда происходило в течение полных четырех часов, хотя они могли бы ответить на все менее, чем за один час» Поссевино А. Исторические сочинения о России 16 века. - М., 1983. - С. 35..

В то же время, нельзя сказать, что московских послов, так и других европейцев, радовала необходимость, находясь в Китае, исполнять церемонию «кэтоу». Кстати, эта норма средневекового китайского протокола как нельзя лучше демонстрирует плюсы и минусы территориального принципа. Естественно, что русские послы, приезжавшие в Китай, считали такую церемонию унизительной, прежде всего из-за того, что она могла затронуть честь государя. Известно, что китайцам огромных трудов стоило уговорить русских послов согласиться исполнить эту церемонию. Так, посольство в Китай Николая Спафария в 1675-1678 гг. чуть не сорвалось из-за упорного нежелания посла падать на колени и кланяться богдыхану. А приезжавший до него посол Федор Байков вынужден был из-за этого вернуться в Москву, так и не выполнив поручение. Почти два десятилетия потребовалось Посольскому приказу для того, чтобы добиться отмены обычая персидского церемониала, предусматривавшего прикладывание иностранного посла к ноге шаха. Также строго Кремль наказывал московским послам во время аудиенций у турецкого султана, «пришед, поклон правити стоя, а на колени не садитися» Сб. РИО. - Т.41. - С. 232-233..

В современной протокольной практике территориальный принцип по-прежнему применяется и соблюдается всеми сторонами. В Швеции, например, это обязательное требование, чтобы официальные гости в ходе визита размещались в королевском дворце, в США и Канаде - в личных резиденциях руководителей этих стран, в странах Юго-Восточной Азии - обычай надевать на гостей летние рубашки национальных расцветок и гирлянды из цветов, в Индии - снимание обуви при посещении могилы Махатмы Ганди, в Польше - возложение венков к трем монументам павшим во Второй мировой войне, в Северной Корее и Вьетнаме - посещение мавзолеев бывших лидеров этих стран, в Великобритании - предоставление гостю кареты для приезда на аудиенцию к королеве. В любом случае в наши дни территориальный принцип в протоколе разных стран предусматривает применение норм, отдающих дань национальным традициям, а не прихотям того или иного чиновника. Именно поэтому протокольные службы различных государств терпимо и благосклонно относятся к подобного рода пожеланиям принимающей стороны. В то же время отношение боярского Кремля к некоторым неприемлемым требованиям зарубежного церемониала абсолютно схоже с практикой современного дипломатического протокола в этом вопросе. Иногда все же приходится идти против пожелания хозяев и не соглашаться на предлагаемые схемы, которые, казалось бы, находятся в рамках территориального принципа, однако, совершенно не устраивают гостей. Цель при этом одна - как и в XV-XVII вв. не допустить ничего, что могло бы затронуть честь и достоинство государства и его руководителя. Например, хотя и редко, но все же приходится отказываться от размещения президента в государственных резиденциях тех зарубежных стран, где это является их национальной традицией. Как правило, такие резиденции настолько древние и столь явно страдают отсутствием современного комфорта, что проживание в них недостойно первого лица великого государства.

Следующим принципом, использовавшемся в Московском государстве и остающимся в практике наших дней, является принцип взаимности. В XV-XVII вв. он позволял московскому дипломату требовать от двора иностранного монарха предоставление ровно такого же «набора» знаков внимания к послу и в его лице к государю, его направившему, какой был оказан ранее послу этого монарха в Москве, и наоборот. Нарушение принципов взаимности в любых церемониальных нюансах рассматривалось как демонстративный жест, свидетельствующий об изменении в ту или иную сторону отношения к послу лично, либо к государю, его направившему.

В посольских книгах сохранилось немало наглядных примеров, рисующих, как на практике выглядело применение принципа взаимности. Кремль со всей строгостью требовал его соблюдения во всех нюансах церемоний «встречной» и «отпускной» аудиенций. Когда в 1567 г. направленный в Швецию московский посол И.М. Воронцов столкнулся с требованием шведов еще до аудиенции у короля начать переговоры с его советниками, он ответил, что «…прислал нас государь наш к королю, а не к советникам его», «не бывав нам у короля, к советникам не хаживати». Когда же Воронцов добился приема у короля, шведы вновь попытались нарушить обязательный и принятый в посольском церемониале того периода обычай, согласно которому принимающий монарх лично должен был на первой аудиенции спросить о здоровье московского государя, а на последней - передать ему поклон. Первый королевский советник попытался, якобы от имени короля, поинтересоваться здоровьем московского государя, на что московский посол заявил: «Яз у короля того не слышу, чтоб он о государя нашего здоровье вспрашивал», добившись в результате того, что хотел - «король учал про царево и великого князя здоровье сам вспрашивати» Сб. РИО. - Т. 129. - С. 130-132...

Гонец К. Скобельцин в 1573-1574 гг., когда ему отказывали в приеме у императора якобы по причине его болезни, прямо заявлял: «И то не ведетца, что мне, великого государя, царя и великого князя, гонцу, не видев цесаревых очей, да ехать к государю своему». А в 1585 г. царь Федор Иоаннович в своей грамоте английской королеве Елизавете открыто возмущался тем, что русский гонец был на «отпуске» (то есть на последней аудиенции) не у самой королевы, а у ее канцлера: «И то, где слышно, что гонцов ко государем отпускати и поклон к нам, к великим государям, приказывати писарем, а не государю к государю приказывати» Там же..

Не менее интересным выглядит применение принципа взаимности в существовавшем преимущественно в XV-XVI вв. обычае приглашать иноземного посла к царскому столу. Само приглашение к столу во дворце было «честью» для посла, а отсутствие такого приглашения - «безчестием». Русские дипломаты, направленные в посольства к иноземным монархам, в обязательном порядке требовали (на основе взаимности, так как это было в московском обычае) приглашения их к столу монарха. В Праге, например, им неоднократно вынуждены были объяснять, что «у римских цесарей изначала того в обычае не ведется, что послов звати ести». В Москве неприглашение к царскому столу было демонстрацией негативного отношения к послу или к его монарху. Зная это, литовский гонец, например, в 1584 г. «в хоромах заперся» и отказался даже видеться с русскими приставами «за то, што государь ево не звал ести» РГАДА. - Ф. 79. - № 15. - Л. 214..

В то же время всякая принципиальность в вопросе о взаимности улетучивалась, как только этого требовали серьезные внешнеполитические задачи. После кончины Ивана Грозного и вступления в 1584 г. на престол царя Федора Москва делала все, чтобы продлить перемирие с поляками и не допустить начала новой войны. С этой целью русскому послу Андрею Измайлову, посланному к королю Стефану Баторию, был дан наказ «вести себя умеренно, уступать относительно церемоний: к панам не ходить, грамоту отдать самому королю; но если будут упрямиться, станут непременно требовать, чтоб ему быть у панов, то ему к панам идти, только речей не говорить и грамоты верющей не давать» Соловьев С.М. Указ. соч. - Т. 7. - С. 267...

В современной протокольной практике принцип взаимности является одним из самых используемых. Конечно, он употребляется в тесной увязке с территориальным принципом. Приезжающий гость может требовать на основе взаимности всего, но только стараясь не нарушать национальных традиций (территориального принципа). Глава иностранного государства или посол вправе рассчитывать на прием такого уровня, какой удостаивались прежде представители принимающей страны в стране гостя. На основе взаимности решается и масса других вопросов: предоставление гостю транспорта, соответствующей резиденции, питания, охраны, количества мест за столом переговоров и приглашенных на торжественный обед и т.д.

Стоит отметить, что и сейчас принцип взаимности часто используется той стороной, которая хочет добиться для себя больших уступок, чем предлагает другая сторона, считающая территориальный принцип важнее. Если, например, находившегося с визитом в России иностранного руководителя сопровождала официальная делегация из 10 человек, и российская сторона обеспечивала их участие во всех протокольных мероприятиях, то, естественно, приехав с ответным визитом в страну гостя, мы имеем полное право требовать такого же отношения к нашей делегации из 10 человек (т.е. на основе принципа взаимности). При этом, как правило, не принимаются во внимание ссылки хозяев на национальные особенности и специфику (т.е. на территориальный принцип), не позволяющие это сделать.

Одним из наиболее древних сохранившихся в протоколе до наших дней является принцип прецедента. Теоретик дипломатии Г. Никольсон вообще определял ее, как «науку, основанную на прецеденте и опыте»..

Московские бояре и посольские дьяки на протяжении веков очень внимательно отслеживали появление любых новых элементов в церемониалах зарубежных государств, относящихся к приему московских послов, фиксируя их в посольских отчетах («статейных списках»). Одновременно в книгах Посольского и Разрядного приказов отмечались малейшие детали организации пребывания в Москве иностранных гостей. В последующем созданный когда-то прецедент рассматривался как норма, обязательная для дальнейшего использования в кремлевской посольской практике.

Именно с учетом принципа прецедента в Московском государстве зачастую определялся церемониальный порядок приема иноземного посла. Например, в 1683 г. при регентше малолетних царей Ивана и Петра царевне Софье Посольский и Разрядный приказы, получив указ подготовиться к встрече «великих и полномочных послов свейского Карлуса короля», тщательно изучили архивные материалы. Только проанализировав соответствующие прецеденты, относящиеся к встречам как шведских, так и польских, персидских, голландских послов за последние 10 лет, Кремль принял окончательное решение: «И великие государи и великие князи Иоанн Алексеевич, Петр Алексеевич, всеа Великия и Малыя и Белыя России самодержцы указали тех свейских послов встретить за Тверскими воротами в тех местех, где наперед сего встречали свейских же великих послов. А на выезде быть стольником, и стряпчим, и дворяном московским, и диаком, и жильцом, и всяким приказным людем, и полковником с стрелецкими приказы во всем противу выезду, как был против свейских же великих послов Густава Оксенстерна с товарыщи…».

Вот еще один, уже приводившийся пример, из истории посольского обычая XV-XVII вв. В 1566 г. русские приставы при польском посольстве сообщили царю Ивану Грозному о том, что послы вместо того, чтобы выехать в Кремль на встречу с царем в назначенное время, отправились слушать «обедни у своих попов». Возмущенный царь «поговорил з бояры» и постановил, что «у прежних послов того в обычае не было» и «то они делают не попригожу, что государь долго ждет». Поэтому решили, что царю следует также отправиться в Благовещенский собор «слушать обедни», а послов, когда они прибудут во дворец, провести не самым почетным путем и поместить в одну из палат, где они и будут дожидаться приема у государя, пока «обедню отпоют» Сб. РИО. - Т. 71. - С. 377..

Когда в 1570 г. ситуация повторилась и в назначенное для приема у царя время польский посол «учал молитися», бояре вспомнили о прецеденте четырехлетней давности и «приговорили» преподать тот же самый урок Там же. С. 713..

Принцип прецедента используется в протокольной практике и в наши дни. В ходе переговоров о предстоящем визите руководителей своего государства дипломаты и работники протокольных служб нередко ссылаются на опыт предыдущих визитов. Когда одна сторона по каким-либо причинам отходит от церемониального опыта прошлых лет, другая, если это ей выгодно, тут же ссылается на принцип прецедента. Это касается, например, места проживания руководителя государства в ходе визита, количества сопровождающих лиц, участвующих в переговорах, мест их проведения и т.д. Отступление от прецедента вызывает определенную настороженность и законное требование пояснить причины этого. Каждая из сторон при этом соблюдает свои интересы, опасаясь, как и в старину, «ни в чем государеву честь не умалить».

Одним из самых древних принципов посольских церемониалов всех времен и народов является принцип старшинства (иерархии) или, как его называют сегодня, принцип протокольного старшинства. Посольский обычай Московского государства XV-XVI вв. перенял его из опыта более древних поколений - времен Рюриковичей, удельных княжеств и золотоордынского периода. Однако по-настоящему с принципом старшинства боярский Кремль столкнулся только с реальным выходом Московского государства на международную арену. Крайне щепетильное отношение кремлевских вельмож ко всем нюансам посольского церемониала других дворов, вызванное стремлением поднять и укрепить престиж Москвы, естественно касалось и вопросов старшинства.

По мере расширения международных связей Москвы становилось очевидным, что русским дипломатам предстояло еще очень серьезно побороться, чтобы занять достойное место в международном «табеле о рангах». Если старейшие европейские дворы в прямом и переносном смысле дрались за старшинство, то, что можно было говорить о Московском государстве, которого и «в помине не было» в составленном в 1504 г. папой Юлием II негласном «порядке старшинства христианских королей». Как представляется, вполне осознавая свое в те времена ущербное положение, Кремль именно поэтому на протяжении XV-XVII вв. во всех «наказах», даваемым русским послам при направлении в зарубежные государства, упорно запрещал им находиться на аудиенциях у монархов или на других мероприятиях с участием иностранного правителя вместе с послами других стран. Видимо, московские бояре опасались, что в такой ситуации московский посол может не получить достойного места и тем самым «умалить честь» своего государя. Ездившие в 1613-1615 гг. с посольством к персидскому шаху дворянин Михаил Тиханов и подьячий Алексей Бухаров по возвращении в Москву были обвинены и подвергнуты «великой опале» за то, что «сидели у шаха за столом ниже бухарского царевича челобитчиков (царевич был данником шаха) и тем царского величества имени не честь же учинили» Веселовский Н.И. Прием в России и отпуск среднеазиатских послов в 16 и 17 столетиях. - СПб., 1884. -С.38....

В 1637 г. отправленные к польскому королю послы окольничий Степан Проестев и дьяк Леонтьев были приглашены во дворец «смотреть комедии». Они согласились с условием, «чтоб при этом других послов и посланников не было». Когда оказалось, что на представлении будет находиться папский легат, русские добились того, что король посадил их на более почетное место.

В предыдущих главах были приведены многочисленные случаи споров русских приставов и придворных с иностранными послами по вопросам старшинства (кому первому слезать с коней, снимать шляпу, здороваться и т.д.). Более подробное изучение применения принципа старшинства в европейских странах и России показывает, что европейцы не в меньшей степени заботились о неумалении чести своего монарха, чем русские и, что некоторые презрительные отзывы дипломатов-европейцев о придирчивости и мелочности московитов в вопросах церемониала не что иное, как лицемерное высокомерие «образованных европейцев», оказавшихся в «стране варваров». Видимо, направляясь в Московию, большинство из них заранее было уверено в своем старшинстве перед местными вельможами и было просто не готово столкнуться здесь с такими же церемониальными требованиями, что и при других европейских дворах.

В настоящее время данный принцип называется протокольным старшинством, и он закреплен в ряде международных и российских документов, значительно упростивших решение спорных вопросов. Прежде всего, речь идет о Венской конвенции о дипломатических сношениях 1961 г. Молочков Ф.Ф. Указ. соч. С. 216-236., а также об Указе Президента Российской Федерации от 22 февраля 1997 г. «Основные положения государственной протокольной практики Российской Федерации (Государственного протокола Российской Федерации) Шевченко В.Н., Семенов И.Н. и др. Протокол Российской Федерации. - М., 2000. и приложении к нему, закрепляющим протокольное старшинство при проведении в РФ официальных мероприятий, в т.ч. международного плана.

В средние века принцип старшинства подразумевал иерархическое расположение представителей различных государств (послов) в соответствии со степенью древности титулов их королей и императоров. В современности с помощью этого принципа регулируется очередность послов в соответствии с датой аккредитации в стране пребывания. Чем раньше посол прибыл в страну, тем почетнее место он занимает в иерархии зарубежных послов в данной стране.

Не менее древним принципом, сохранившимся до сих пор, является принцип (или правило) правой руки, который означает, что место по правую руку хозяина почетнее места по левую руку.

Во время торжественных встреч иноземных послов близ Москвы и их сопровождения в Кремль велись бесконечные споры с русскими приставами о том, кому ехать по правую руку. Ни одна, ни другая сторона не уступали. Посольские дьяки нашли гениально простое решение - высылали двух сопровождающих, которые ехали и по правую, и по левую стороны послов. Когда гость ехал в санях или в карете, то, как правило, с правой руки от него сидел все же русский пристав.

Что касается рассадки за «государевым столом», то в XV-XVII вв. этот принцип применялся неукоснительно: как и при организации приемов в наши дни, почетнее («честнее») являлись места, находившиеся ближе к царю и те, что расположены по его правую руку. Было одно важное отличие - государь никогда не сидел за общим столом. Между столом великого князя, находившимся ближе других, и столами гостей «с той и с другой стороны оставлено было столько расстояния, сколько пространства мог бы он захватить, если бы протянул руки» Герберштейн С. Указ. соч. С. 204.. Это правило нарушалось лишь в редчайших случаях. Посольские книги зафиксировали, как нечто небывалое, когда в 1589 г. царь Федор Иванович во время аудиенции пригласил константинопольского патриарха Иеремию занять место рядом с собой РГАДА. - Ф. 79 - № 10. - Л. 296..

В современной протокольной практике разработана целая система вариантов рассадки гостей разного ранга за столами различной формы, делегаций государств за столами переговоров или конференций, порядка расстановки официальных лиц, в том числе послов, на церемониях и в процессиях, а также рассадки в автомобилях и т.д.

В настоящее время правило правой руки строго соблюдается протокольными службами всех стран мира. Его нарушение в деловом или бытовом этикете может означать только одно - желание продемонстрировать соответствующее отношение хозяина к гостю. Правило правой руки, как бы на первый взгляд незначительным оно и не казалось, наглядно демонстрирует важность вывода о том, что в протокольной работе, будь это XV-XVII вв. или наше время, мелочей не бывает.

Как показало изучение московского посольского обычая, в меньшей степени в нем были задействованы еще два принципа, применяемые в современной протокольной практике. Речь идет о принципах очередности и единообразия. В соответствии с первым чаще всего определяется порядок обмена визитами глав государств и других официальных представителей различных стран. Нарушение этого принципа допускается в редких случаях, вызванных какими-либо серьезными обстоятельствами, например, осложнением международной обстановки в целом или в одном из регионов, а также необходимостью в срочном порядке обсудить проблемы, возникшие в двусторонних отношениях.

Порядок визитов посольств разных стран друг к другу в XV-XVII вв. определялся, как правило, необходимостью проведения переговоров о мире или перемирии, о военном союзе или взаимопомощи. Тем не менее, считалось недопустимым отправить русское посольство к монарху зарубежной державы два раза подряд. Главной причиной такого подхода было нежелание выступать перед иностранцами в роли навязчивого просителя. Для полноты картины, впрочем, следует заметить, что и иностранные дворы внимательно следили за очередностью визитов. Исключением из этого порядка была общепринятая практика направления посольств с целью информирования дружественных государств о кончине монарха и о вступлении на престол нового государя. Известен пример отправки Москвой в 1613 г. целой серии посольств в крупнейшие державы с сообщением о важнейших событиях, произошедших в России - окончании Смуты и избрании на трон в Кремле первого из династии Романовых - царя Михаила Федоровича.

Если сейчас второй из названных принцип единообразия понимается в том смысле, что одинаковый набор протокольных церемоний должен применяться для руководителей и официальных представителей одного ранга любой страны, то в средние века в Москве существовал несколько иной подход. С одной стороны, использовался похожий на нынешний порядок применения строго определенных церемониальных мероприятий в отношении дипломатов разного ранга из одной страны: послов, посланников, гонцов (из католических государств во главе посольств направлялись также нунции и интернунции). Это относилось и к уровню встречающих и сопровождающих посольство кремлевских придворных, и к его размещению и обеспечению, и к церемониалам встреч, проводов, аудиенций и переговоров.

С другой стороны, в посольском обычае XV-XVII вв. существовала четкая градация государств, из которых приезжали посольства, по степени их значения для внешней политики Москвы. Соответственно различался и уровень приема послов из этих стран. Г. Котошихин свидетельствовал: «А как бывают на Москве цесаря Римского послы, также Полского, и Аглинского, и Датцкого королей, и Турские, и Перситцкие: и им бывает приниманье и честь во всем против того ж, что и Свейским послом; только Цесарским послом и Полским и Аглинским бывает перед Свейскими послами прибавка в естве и в питье, да рынд бывает по шесть человек; а посланником и гонцом всех тех вышеписанных государств … бывает против того, как писано выше сего во всем» Котошихин Г.К. Указ. соч. С. 76..

Элементы такого подхода можно встретить и в современной практике. Если готовится визит главы крупного, дружественного государства или если главы государств связаны взаимной симпатией, то в применяемый набор единообразных церемоний обязательно добавляются нюансы, отличающие этот визит от обычных визитов подобного уровня. Единообразие уступает место внешнеполитической целесообразности.

Заключение

В данной работе предпринята попытка внести вклад в выполнение стоящей сегодня перед нами задачи восстановления исторической памяти, возрождения традиций российской дипломатии, переосмысления и использования позитивного опыта прошлого. На основе большого фактического материала проанализирован посольский обычай Кремля, начиная со второй половины XV столетия и заканчивая последними годами XVII в., кануном петровских реформ. Это была эпоха становления и укрепления Московского государства, превращения его в сильного, равноправного и самостоятельного партнера для европейских и азиатских монархий. Новое, централизованное государство сформулировало свою внешнеполитическую линию, направленную на защиту интересов Москвы, на возвращение исконно русских земель Киевской Руси, на установление равноправных и по возможности дружественных отношений с иностранными государствами. К тому времени относится всплеск дипломатической активности Кремля, налаживается регулярный обмен послами между Москвой и зарубежными державами. «С Ивана III московская политика выходит на более широкую дорогу: Московское государство заводит сложные дипломатические сношения с иноземными западноевропейскими государствами - Польшей и Литвой, Швецией, с орденами Тевтонским и Ливонским, с императором германским и другими» - подтверждает этот вывод В.О. Ключевский..

Одновременно в Москве формируется посольский церемониал, самобытный по форме, но по сути основанный на общепринятых международных нормах. Этот процесс был также частью того курса на создание могущественного российского государства и завоевания им международного авторитета, который проводился в жизнь Кремлем, начиная со второй половины XV в. Сразу установившаяся подчиненность посольского обычая решению внешнеполитических задач привела к выработке таких протокольных методов и принципов, которые основывались (при всей российской специфичности) на творческом использовании доступных тогда для боярского Кремля внешних образцов (европейских, основанных на византийском наследстве, и частично азиатских). Талант и ум русских людей помогли обогатить эти принципы и методы навыками, доставшимися от междукняжеской дипломатии XI-XIII вв. и золотоордынской эпохи.

Творческий и профессиональный анализ значительного объема исторических материалов о посольском обычае Кремля и сравнение полученных фактов с современной протокольной практикой позволили выявить целый комплекс принципов и методов церемониально-протокольной работы. Этот комплекс представляет интерес не только как доказательство заявленной темы диссертации, но и как своего рода пособие для современного сотрудника протокольной службы.

В работах, посвященных дипломатическому протоколу и современному этикету, как правило, даются лишь полезные советы поведения человека в определенной ситуации - на приеме, в гостях, на переговорах, обеде и т.п. В то же время знание истории российского протокола, его традиций и истоков, а также базисных принципов весьма важно и необходимо в наши дни. До начала 90-х годов посольский обычай боярского Кремля ни в коей мере не мог рассматриваться в качестве прообраза современного протокола, поэтому, как уже отмечалось, и столь малочисленны исследования по этой теме. Дипломатический протокол в СССР представляет собой отдельную, хотя и краткую, но достаточно интересную страницу истории. Сейчас мы видим, что, несмотря на все попытки отказаться от многовекового опыта, особенно в первые годы после революции 1917 г., ряд базисных принципов международного общения по-прежнему оставались императивными, и советской дипломатии приходилось их соблюдать.

Анализ источников по истории посольского обычая показал, насколько советский протокол был похож в некоторых своих элементах на практику боярского Кремля допетровской эпохи. На этих отрезках российской истории приезды иностранных гостей превратились в театрализованные действа, для которых были характерны излишняя помпезность, чрезмерная демонстрация богатства приемов, показное радушие в виде многотысячных толп «трудящихся», и все это сочеталось с крайней подозрительностью к иностранцу, ограничением свободы его передвижения и общения с местным населением и т.п.

В XIX в. один из исследователей посольского церемониала Московского государства священник отец Пирлинг определил такой подход как «пышность недоверчивых предосторожностей».. Данное определение можно отнести и к советскому дипломатическому протоколу.

Деидеологизация исторической науки позволила взглянуть на многие проблемы более широко, выйдя за рамки 74-летнего периода существования советской власти, и обнаружить, в частности, что современный российский дипломатический протокол основан на принципах, сформировавшихся отнюдь не в 1917 или 1991 гг. Корни российского протокола на несколько порядков древнее и насчитывают более тысячи лет.

Как и многие столетия назад, его задачами остаются защита внешнеполитических интересов России, отстаивание чести и достоинства российского государства, уважительное и равноправное отношение к иностранному партнеру.

В диссертации сделан обобщающий вывод, что традиции и принципы протокольно-дипломатической работы, оставшиеся нам в наследство от времен боярского Кремля, не утратили актуальности и в большинстве своем успешно применяются в современной протокольной практике. При этом следует заметить, что все преобразования посольского церемониала, начиная с петровских времен, в принципе относились только к внешним формам и приемам общения с иностранными дипломатами. В то же время, основополагающие, базисные принципы дипломатического церемониала, заложенные в предыдущие два с половиной века, остались без изменения. Такими же они остаются и для российской протокольной службы наших дней.

Нарушение церемониально-протокольных принципов в межгосударственном общении может вызвать непонимание со стороны государства-партнера, что в свою очередь неизбежно приводит к осложнениям в решении более серьезных межгосударственных вопросов. Как бы ни отмахивались многие государственные деятели от «сложных и придирчивых формальностей», однако их нарушение тут же вызывает негативную реакцию затронутой стороны. Как писал в 1926 г. французский дипломат Ж. Камбон: «В сущности, не все уж так бессмысленно в этих торжественных пустяках. Иностранные агенты являются представителями чего-то такого, что выше их самих. Воздаваемые им почести обращены к главе государства, представителями которого они являются».

Как показано в работе, современная протокольная практика целиком основана на традициях и прецедентах. Их изучение является важной задачей исследователей международных отношений, так как дает понимание происхождения многих элементов, из которых складывается дипломатический протокол наших дней.

Задачей данной работы было проследить, как традиции кремлевского посольского обычая периода Московского государства отражаются в современной протокольной практике. Для этого необходимо было отойти от метода конкретно-исторического исследования, характерного практически для всех трудов дореволюционных, советских и современных ученых, и попытаться, используя собственный немалый дипломатический опыт, выявить те основополагающие элементы современной протокольной практики, которые зарождались на одном из ранних этапов отечественной истории, когда Российское государство превращалось в европейскую великую державу. Общность, а иногда и идентичность выявленных принципов позволяют рассматривать посольский обычай Кремля XV-XVII вв. в качестве прообраза дипломатического протокола Российской Федерации наших дней.

Знание содержащихся в работе информации и выводов позволит современному работнику протокольной службы глубже понимать корни и истоки многих церемониальных элементов, являющихся частью нынешнего российского дипломатического протокола. Владение опытом церемониальной работы наших предков может помочь в поиске новых оригинальных протокольных решений, а в конечном итоге в совершенствовании самобытного российского протокола XXI в.

Таким образом, в диссертации решены все поставленные задачи:

1. Выявлены предпосылки и истоки возникновения самобытного российского посольского обычая XV-XVII вв. как составной части внешней политики Московского государства;

2. Проведен подробный анализ всех составных частей посольского церемониала как системы правил, обрядов, традиций и ритуалов. Раскрыта роль посольского обычая как элемента государственной политики и, в то же время, как яркого проявления возрождавшейся русской культуры;

3. Сформулирован и доказан вывод о модульном характере средневекового посольского обычая и современного дипломатического протокола, предусматривающем как наличие строго определенных и обязательных составных частей, так и не исключающем творческого подхода и поиска оптимальных протокольных решений с целью выполнения поставленных внешнеполитических задач;

4. Установлены основные модули, а также базисные принципы и методы, которые использовались в посольском обычае Московского государства, и те из них, которые идентичны современным или схожи с ними. Проведены соответствующие сопоставления между практикой XV-XVII вв. и дипломатическим протоколом наших дней;

5. Выявлено универсальное значение сформулированных принципов и методов дипломатического протокола и международного общения в целом, сформировавшихся в средние века, не только для России, но и для зарубежных стран.

Бибилография

Источники

1. Аделунг Ф. Критико-литературное обозрение путешественников по России до 1700 года и их сочинений. - М.: Издание Императорского Общества истории и древностей российских при Московском университете, 1864. - Ч. 1-2.

2. Английские путешественники в Московском государстве в XVI в. - Рязань: Александрия, 2006.

3. Антонович В. Из летописного сборника Ильи Кощанивского. (Записки киевского мещанина Божко Балыки). - Киевская старина. - 1882. - №7.

4. Арсеньев Ю.В. Статейный список посольства Н. Спафария в Китай в 1675-1678 гг. - СПб., 1906.

5. Бантыш-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России (по 1800 г.) - М., 1894. - Ч. 1; 1896. - Ч. 2; 1897. - Ч. 3; 1902 - Ч. 4.

6. Бантыш-Каменский Н.Н. Реестры греческим делам Московского архива Коллегии иностранных дел. - М.: Изд-во «Индрик», 2001.

7. Барбаро и Контарини о России. / Пер. Е.Ч. Скржинской. - Л., 1971.

8. Барсов Е.В. Путешествие в Россию датского посланника Якоба Ульфельда в 1575 году. - М., 1889.

9. Брун Ф. Путешествия и посольства господина Гильберта де Ланнуа в 1421 году. // Записки Одесского общества истории и древностей. - Одесса, 1852.

10. Буссов К. Московская хроника. / Ред. И пер. Е.И. Боброва. - М.-Л., 1961.

11. Бухов Д. Принц фон. Начало и возвышение Московии. / Пер. И.А. Тихомирова. // ЧОИДР. - 1876. - Кн. 3.

12. Гейс С. Описание путешествия в Москву посла Римского императора Николая Варкоча. / Пер. А.М. Шемякина. // ЧОИДР. - М., 1875. - Кн. 4.

13. Герберштейн С. Записки о московитских делах. / Ред. и пер. А.И. Малеина. - СПб., 1908.

14. Гейденштейн Р. Записки о московской войне (1578-1582). - СПб., 1889.

15. Горсей Дж. Записки о Московии XVI века. / Пер. Н.А. Белозерской. - СПб., 1909.

16. Гюльденстиерне А. Путешествие его княжеской светлости герцога Ганса Шлезвиг-Голштинского в Россию. / Пер. Ю.Н. Шербачева. // ЧОИДР. - М., 1911. - Кн. 3.

17. Дмитриевский А. Архиепископ Елассонский Арсений и мемуары его из русской истории. - Киев, 1899.

18. Дневник 1609 года Самуила Бельского. / Пер. С.С. Иванова. // ЧОИДР. - 1848. - № 6.

19. Дневник Марины Мнишек. - СПб.: Дмитрий Буланин, 1995.

20. Дневник Михаила Обуховича, стражника великого княжества Литовского, писанный в плену в Москве. - Киев, 1862.

21. Донесение князя Александра Полубенского. // Труды 10-го Археологического съезда в Риге. - М., 1900. - Т. 3.

22. Донесение о Московии Иоганна Пернштейна - посла императора Максимилиана II при московском дворе в 1575 году. / Пер. Д.М. Бутурлина. //ЧОИДР. - 1876.

23. Донесение о поездке в Москву придворного Римского императора Михаила Шиле в 1598 г. / Пер. А.Н. Шемякина. // ЧОИДР. - 1875.

24. Зани Э. Реляция о путешествии в Московию. / Ред. и пер. И. Ивакина. - СПб., 1901.

25. Записки Станислава Немоевского (1606-1608). - Рязань: Александрия, 2007.

26. Идес И., Бранд А. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695 гг.). - М., 1967.

27. Известия англичан о России XVI века. - М., 1884.

28. Иконников В.С. Опыт русской историографии. - Т. 1. - Киев, 1891. - Кн. 1; 1892. - Кн. 2; Т. 2. - 1908. - Кн. 1, 2.

29. Иловайский Д.И. Царская Русь. - М: Астрель, 2004.

30. Йовий П. Книга о московитском посольстве. /Ред. И пер. А.И. Малеина. - СПб., 1908.

31. Какаш С., Тектандер К. Путешествие в Персию через Московию в 1602-1603 гг. / Пер. А. Станкевича. // Чтения в обществе истории и древностей российских при Московском университете. - М., 1886. - Кн. 4.