Очерки истории Тюменской области

Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение

Глава I. ДРЕВНИЕ И СРЕДНИЕ ВЕКА

Начало истории края

Эпоха первых металлургов

К северу от Азиатской Скифии

Наследники древних культур

Глава II. НАКАНУНЕ ПРИСОЕДИНЕНИЯ К РОССИИ

Народы земли Югорской и Обдорской

Сибирские татары

Поход Ермака

Глава III. НА ВОСТОЧНЫХ РУБЕЖАХ СТРАНЫ

Основание русских городов и острогов

Начало сибирского пашенного земледелия

Первые ремесленные и торговые центры

Культура первых русских поселенцев

Глава IV. «РОССИЙСКОЕ МОГУЩЕСТВО СИБИРЬЮ ПРИРАСТАТЬ БУДЕТ...»

Вольные хлебопашцы

От мелкого производства к мануфактуре

Бунтари

Нравы, обычаи, традиции

Глава V. НА НАЧАЛЬНОМ ЭТАПЕ БУРЖУАЗНОЙ ЭВОЛЮЦИИ

Буржуазные реформы и феодальные пережитки

Земледелие и новые отрасли промышленности

«Государственные преступники»

Глава VI. В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Экономическая жизнь: успехи и тупики

Революционеры и реформаторы

Глава VII. ОБРАЗОВАНИЕ И КУЛЬТУРА: 1861--1917 гг

Глава VIII. В ДНИ РЕВОЛЮЦИИ И ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ

Год 1917-й

Красные и белые

Глава IX. В ТЯЖЕЛЫЕ 20--30-е

Нэп и его судьба

Форсированный рывок

На Обском Севере

Культурное строительство

Глава X. ВСЕ ДЛЯ ФРОНТА!

Мобилизация

Люди и судьбы

Образование Тюменской области

Фронт и тыл

Глава XI. ПОСЛЕВОЕННАЯ ГЛУБИНКА

Глава XII. ОТТЕПЕЛЬ

Глава XIII. ФОРМИРОВАНИЕ ТОПЛИВНО-ЭНЕРГЕТИЧЕСКОГО КОМПЛЕКСА

Новый индустриальный центр страны

Агрокомплекс области

Социальный паспорт

Глава XIV. ЖИЗНЬ И ПОЛИТИКА

Глава XV. ОБРАЗОВАНИЕ И КУЛЬТУРА: 1946--1994 гг

Заключение

Примечания

ВВЕДЕНИЕ

Тюменская область, крупнейшая область Российской Федерации, была образована 14 августа 1944 года. Однако судьба издавна соединила проживающие здесь народы. Совместно они осваивали этот богатый край, ставили первые остроги и города, поднимали пашню, трудились на фабриках и заводах. Усилиями всего населения страны был создан мощный топливно-энергетический комплекс, равного которому нет в России.

Сегодня на территории Тюменской области проживает 3,1 млн. человек. Родным домом стала эта земля для русских и татар, украинцев и белорусов, немцев и чувашей, ханты и манси, ненцев и селькупов, представителей многих других национальностей. Всем она дала возможность учиться и работать, воспитывать детей и заботиться о старших поколениях.

Тюменцы -- народ гостеприимный. С радушием встречают они своих друзей из других регионов России и зарубежных партнеров. На необъятных просторах края находится дело каждому, кто пожелает применить здесь свои знания и силы, вложить капиталы в развитие экономики. Самые дружественные отношения сложились у Тюменской области с ближайшими соседями: с Республикой Коми и Свердловской областью на западе, с Курганской областью и Казахстаном на юге, с Омской и Томской областями и Красноярским краем на востоке. С севера берега области омывают воды Карского моря. На этой площади (1443,2 тыс. кв. км) могли бы разместиться Великобритания, Германия и Франция вместе взятые.

Богата и разнообразна природа края. Арктическая тундра на Крайнем Севере сменяется южнее типичной тундрой и лесотундрой, затем широким поясом таежных лесов и, наконец, лесостепью с плодородными почвами. С юга на север пересекают территорию области речные гиганты Иртыш и Обь, в которые впадают тысячи более мелких рек и речек, изобилующих высококачественными породами рыб. Тюменская область известна своими лесными ресурсами и животным миром. Мировую славу принесли ей крупнейшие на планете запасы нефти и газа.

Грандиозные масштабы освоения территории и природных богатств Тюменского края издавна привлекали внимание исследователей к его истории. Еще до вхождения Сибири в состав Русского государства русские люди интересовались находящимися к востоку от Урала землями и проживавшими на них народами. В «Повести временных лет» под 1096 г. содержится рассказ о пушных богатствах «полунощных стран» и народе югра, жившем в Уральских горах и занимавшемся меновой торговлей с новгородцами. Отдельные отрывочные сведения о народах Зауралья и При-обья, о походах русских за Урал в XV в. встречаются в позднейших летописных известиях и разрядных книгах.

Поход Ермака и походы московских воевод в конце XVI -- начале XVII вв. послужили сюжетом первых «сибирских летописей». В них кратко говорится о самодийских и угорских племенах, Сибирском ханстве, основании первых русских острогов, борьбе со степными кочевниками. Один из набегов калмыков на русские города в Зауралье лег в основу «Повести о Таре и Тюмени», написанной дьяком Тобольского архиепископского дома Саввой Есиповым.

На рубеже XVII--XVIII вв. тобольский просветитель С. У. Ремезов написал «Историю Сибирскую». В ней читатель находил сведения по истории сибирских татар, о походе Ермака и начале освоения края русскими людьми. Дорусской истории края Ремезов посвятил «Описание о сибирских народах». Труды Ремезова опирались на разнообразный материал (летописи, географические описания, предания) и содержали элементы научно-исторического подхода к явлениям (научная критика, сопоставление источников). Это значительно отличало его работы от более ранних летописей и исторических повествований.

В расширении источниковой базы истории Тюменского края особое место принадлежит одному из крупнейших историков XVIII в. Г. Ф. Миллеру. На богатом, порой уникальном документальном материале, собранном во время десятилетней научной экспедиции в Сибирь, Миллер подробно описывает строительство Тюмени, Тобольска и других первых русских городов за Уралом, характеризует занятия их жителей, останавливается на начальных этапах крестьянской колонизации края. Главные труды Миллера «История Сибири» и «Описание Сибирского царства» явились событием в исторической науке того времени и стали основой для дальнейших монографических исследований.

В первой половине XIX в. разработку проблем истории региона продолжил П. А. Словцов. Юность и большую часть своей жизни он провел в Тобольске, где создал «Историческое обозрение Сибири», первая часть которой вышла в Петербурге в 1838, а вторая -- в 1844 году. В этой работе Словцов впервые попытался раскрыть внутреннюю сторону процессов русской колонизации края, определить его хронологические этапы и показать возможно полнее все стороны местной административной, экономической и культурной жизни. Одним из первых он применил прием статистического исследования. Научные изыскания Словцова были продолжены его учениками и, в частности Н. А. Абрамовым -- автором многих статей, посвященных истории зауральских городов, вопросам образования и культуры.

В 1880-е гг. по инициативе директора тюменского реального училища И. Я. Словцова начались первые археологические исследования в районе Андреевского озера близ Тюмени. Несколько позже В. Н. Пигнатти произвел раскопки на месте Кашлыка (Искера), являвшегося в XVI в. столицей Сибирского ханства.

К концу XIX--началу XX в. число исследований по истории края возрастает. В этой области плодотворно работают П. Н. Буцинский, П. М. Головачев, А. И. Дмитриев-Мамонов, Н. Н. Оглоблин и другие. В местной печати появляются статьи К. Б. Газенвинкеля, К. М. Голодникова, Н. Ф. Катанова, А. Макарова, С. Н. Мамеева, Н. И. Палопеженцева, Н. М. Чукмалдина. В 1903 г. увидел свет сборник документов «Тюмень в XVII столетии».

В первые десятилетия после 1917 г. научные исследования по истории региона ослабевают, изменяется их тематика. Большее внимание стало уделяться вопросам, связанным с историей революционного движения в крае, событиям гражданской войны. В это время были опубликованы воспоминания и статьи А. М. Баторгина, М. Костюриной, М. Т. Мишина, И. Никитина и других о событиях 1905--1907 гг. в Тобольской губернии. В «Октябрьском сборнике» и брошюре В. М. Кармашева приводились отдельные факты из истории образования тюменской большевистской организации в декабре 1917 г., освещались первые шаги большевиков по национализации зауральской промышленности, характеризовались некоторые эпизоды боевых действий Красной армии против колчаковцев.

В середине 1920-х гг. в Тюмени и Тобольске выходили «Записки тюменского общества научного изучения местного края» и краеведческий журнал «Наш край», в которых появились статьи и материалы по истории иконописания, о начале каменного строительства и возникновении маслоделия в Зауралье. Однако вскоре выпуск этих изданий прекратился. На долгие годы обращение к прошлому стало возможным лишь в пределах строго обозначенной тематики и для узкого круга специалистов.

В конце 1920-х гг. начинаются многолетние исследования Западной Сибири выдающимся археологом и этнографом В. Н. Чернецовым. Наиболее значительными результатами его работ, в которых на протяжении длительного времени принимала участие его верная спутница В. И. Мошинская, стала разработка по сути первой научной периодизации древней истории северных районов края, а также создание концепции этногенеза современных обско-угорских народов (ханты и манси).

Более широко научная разработка истории региона разворачивается в последние два-три десятилетия. На протяжении 1960--1970-х гг. в южных районах Тюменской области ведутся исследования археологической экспедицией Уральского университета под руководством В. Ф. Генинга и В. Т. Ковалевой. Наиболее значительными результатами работ Уральской экспедиции стали раскопки разновременных поселений и могильников в Приишимье, а также на берегах Андреевского озера.

В конце 1970-х гг. в археологическое изучение юга области включаются местные научные центры. За более чем десятилетний период археологическая экспедиция Тюменского университета под руководством А. В. Матвеева не только провела сплошное разведочное обследование этой зоны, где было выявлено более тысячи археологических памятников, но и обстоятельно изучила многие из них, прежде всего относящиеся к бронзовому и раннему железному векам.

Университетский коллектив ученых стал основой для формирования в начале 1990-х гг. первого в области академического центра археологических исследований -- лаборатории археологии и этнической антропологии Института проблем освоения Севера СО РАН, сотрудники которого в настоящее время ведут работы не только в лесостепных, но и в более северных районах, вплоть до Заполярья.

Важные результаты принесли работы, осуществленные в таежной полосе исследователями Тобольска, Томска и других городов. Только в урочище Барсова Гора на правобережье Оби у г. Сургута ими выявлено несколько сотен неукрепленных селищ и более 60 городищ, а также несколько могильников и объектов других типов.

Конечно, не все части Тюменской области изучены археологами одинаково полно. На археологической карте региона еще немало белых пятен, сулящих замечательные открытия. Однако и то, что известно ученым сегодня, не оставляет сомнений в уникальности сосредоточенных здесь памятников древней истории и культуры -- наследия коренных народов Западной Сибири и достояния всей современной цивилизации.

К истории края до начала русской колонизации обращалась 3. Я. Бояршинова. Проанализировав материал о взаимоотношениях Западной Сибири и Руси в ранний период, она пришла к заключению, что начало присоединения Зауралья и Приобья к России следует связывать не с экспедицией Ермака, а с успешными походами русских войск за Урал в конце XV века. Однако подобная точка зрения не встретила поддержки исследователей.

Проанализировав историческую литературу о походе Ермака, В. Г. Мирзоев так оценил значение этой экспедиции: «Движение отряда Ермака следует представлять как первую волну мощного потока вольнонародного освоения, влившегося в Сибирь после падения царства Кучума». С Мирзоевым солидаризировались Д. И. Копылов и Р. Г. Скрынников, специально занимавшиеся историей сибирского похода ермаковых казаков. Одновременно Скрынниковым были поставлены вопросы о хронологии этой экспедиции, характеристике ее основных этапов и роли правительства в организации.

Еще в середине 1920-х гг. к проблемам политической, социальной, экономической и культурной истории народов Зауралья и Приобья накануне и в первое столетие после их вхождения в состав России обратился видный историк-сибириевед С. X. Бахрушин. В работах «Самоеды в XVII в.» (1925), «Остяцкие и вогульские княжества в XVI--XVII вв.» (1935). «Служилые сибирские татары в XVII в.» (1937) он показал жизнь и быт местного населения на переломном этапе его развития, широко использовал архивные, этнографические, лингвистические и другие источники.

Особенно важен для воссоздания истории региона фундаментальный труд Бахрушина «Очерки по истории колонизации Сибири в XVI и XVII вв.» (1927). В нем раскрывается направление путей из Европейской России в Сибирь, показана роль «Тюменского волока», по которому еще в дорусское время пролегала оживленная караванная торговля. Главное внимание ученый уделил вопросам колонизации края. Он сумел подробно охарактеризовать торгово-промышленную деятельность русских людей в Сибири.

Но, придав ей решающую роль в исследовании и освоении нового региона, Бахрушин прошел мимо крестьянской колонизации. Изучение последней связано с именем другого крупного историка В. И. Шункова. Сосредоточив внимание на аграрном секторе хозяйства Сибири, Шунков исследовал крестьянское землепользование, вскрыл характерные черты земледельческой культуры, принесенной на слабо обжитые территории русскими, дал анализ техники земледелия, организации земледельческого труда.

Идеи народной земледельческой колонизации получили дальнейшее обоснование в работах М. М. Громыко, А. А. Кондрашенкова и других исследователей. Эти публикации свидетельствуют, что в Тюменском крае в XVII в. распространялись и становились ведущими более высокие социально-экономические отношения, характерные для всей России.

Одновременно подверглась изучению правительственная политика в отношении Сибири. Сегодня большинство ученых разделяют мнение о тесном переплетении государственного и вольно-народного начал в освоении региона. «Каждая из сторон -- вольные переселенцы и представители государственной власти -- имела в Сибири свои интересы, далеко не всегда и не во всем совпадавшие, но вольно или невольно все они за Уралом делали общее дело и были заинтересованы в друг друге», -- резюмирует Н. И. Никитин.

В последние десятилетия стремление показать жизнь и трудовую деятельность русского переселенца XVII--XVIII вв. в большем многообразии, привело к созданию ряда исследований, в которых рассматривается целый комплекс взаимообусловленных проблем. Скрупулезный анализ обширного материала сибирского таможенного делопроизводства позволил О. Н. Вилкову показать становление местного областного рынка, экономически связанного с сопредельными территориями и Центральной Россией.

Хозяйство зауральского города XVII в. исследовал В. Н. Курилов, выдвинувший тезис об особой, аграрной, фазе его развития, которая предшествовала превращению города-крепости в торгово-промышленный центр.

Большой вклад в изучение истории края XVIII -- первой половины XIX вв. внес Д. И. Копылов, исследовавший процесс перехода от мелкотоварного производства к мануфактуре в обрабатывающей промышленности Западной Сибири, события крестьянской войны 1773--1775 гг. в Тюменском уезде и ряд других вопросов.

Социально-экономические процессы в пореформенный период и в начале XX в. с привлечением материалов Тобольской губернии изучали И. А. Аслаханов, Г. А. Бочанова, Л. Ф. Скляров, Е. М. Соловьева и другие.

Л. М. Горюшкин, обратившийся к аграрным отношениям в Сибири на рубеже XIX--XX вв., пришел к важному выводу о преобладании в сельском хозяйстве эволюции фермерского типа, характеризующейся сравнительно высоким уровнем применения наемного труда и машин. Г. X. Рабинович раскрыл источники формирования и состав городской буржуазии Тобольской губернии. В. А. Скубневский рассмотрел структуру обрабатывающей промышленности края и подверг критике распространенный в краеведческой литературе взгляд на дореволюционную Тюмень как на город, в промышленности которого преобладало мелкое производство.

Истории политической ссылки в регионе посвящены работы В. Ф. Ретунского, И. П. Рощевского, Л. П. Рощевской и других исследователей.

В последние годы наметились новые подходы в освещении событий 1905--1907 гг., 1917 г., гражданской войны и последующих десятилетий. Долгие годы исследования в этой области историографии подвергались наиболее жесткому идеологическому надзору и зачастую выполняли не столько научные, сколько политические задачи.

В наибольшей степени это отразилось на содержании такого «обобщающего» издания, как «Очерки истории партийной организации Тюменской области» (Свердловск, 1965), но в той или иной мере было характерно и для других работ «историко-партийной» тематики. В них всячески восхвалялись КПСС, замалчивались проблемы и трудности, объективный анализ подменялся описательством и комментаторсгвом.

Так, при характеристике событий 1905--1907 гг. в Тобольской губернии чуть ли не все народные выступления обычно связывались с деятельностью местных большевиков, игнорировался их зачастую стихийный характер и организаторская деятельность других партий и политических течений. В «предательстве» революции буржуазией, «раскольнической» деятельности меньшевиков и эсеров видели многие авторы главную причину победы царизма в 1905--1907 гг.

Иной взгляд на этот вопрос высказал В. М. Кружинов. По его мнению, поражение демократических сил в 1905--1907 гг. прежде всего было связано с ограниченностью революционных методов борьбы, а также с острыми межпартийными противоречиями, захлестнувшими освободительное движение, так и не сумевшее выработать единую концепцию и тактику действий. Он же уточняет вопрос о времени образования социал-демократических организаций в крае и степени их влияния на массы. Важный вклад в освещение темы внесли П. И. Рощевский и Д. И. Копылов, под редакцией которых вышли два документальных сборника по истории революционного движения в Тобольской губернии. К сожалению, спектр политических сил представлен в них одними большевиками.

Недостатки, присущие отечественной историографии, повлияли на многие выводы и оценки в книгах П. И. Рощевского «Октябрь в Зауралье» (Тюмень, 1959) и «Гражданская война в Зауралье» (Свердловск, 1966). В то же время содержащийся в этих работах богатый фактический материал еще долгое время будет привлекать внимание специалистов, как и сборник документов о событиях 1917--1920 гг. в Тобольской (Тюменской) губернии, подготовленный под его руководством.

Отдельные аспекты истории революций 1917 г. и гражданской войны на территории Тюменского края раскрываются в работах В. А. Данилова, В. В. Московкина, Л. А. Пимановой, И. Ф. Плотникова, Н. Н. Попова, И. В. Скипиной и других исследователей. В публикациях К. Я. Лагунова пересмотрена природа крестьянского восстания 1921 г. в Тюменской губернии, долгое время характеризовавшегося как «кулацко-эсеровского». Обратившийся к этому вопросу Н. Г. Третьяков подметил, что в условиях враждебного отношения значительной части зауральских крестьян к большевистскому режиму главным фактором ликвидации восстания было жестокое его подавление властями, сопровождавшееся массовыми репрессиями по отношению к мирному населению.

Неравнозначно освещена в литературе социально-экономическая и политическая жизнь края в 1920--1930-е гг. По-существу, не раскрыты причины и последствия ликвидации в 1923 г. Тюменской губернии, частичная либерализация производственных отношений в условиях НЭПа, формирование административно-командных методов хозяйствования и т. д. В большей мере привлекают внимание исследователей проблемы кооперативного и колхозного строительства (А. С. Иваненко, В. В. Коновалов, В. П. Петрова и другие), восстановления и развития промышленности (Г. Г. Гараев, В. П. Петрова и другие) и транспорта (И. П. Климов). С конца 80-х гг. начинается научная разработка истории «раскулачивания» и политической ссылки в предвоенный период. Уже первые шаги в этом направлении, связанные с публикациями А. А. Петрушина, И. Е. Плотникова, Ю. П. Прибыльского, дают представление о небывалых масштабах творившегося произвола, оправдать который невозможно никакими мотивами.

Значительное число работ посвящено проблемам национально-государственного строительства на Обском Севере. Однако избирательный подход к источникам, несоответствие содержания и выводов снижают их уровень. Что же касается попыток переосмыслить неоправдавшие себя положения, то они носят пока единичный характер.

Нельзя признать завершенным и исследование истории края в годы Великой Отечественной войны 1941--1945 гг., хотя благодаря обстоятельным исследованиям Ю. А. Васильева и Ю. П. Прибыльского в этой области историографии создан значительный задел на будущее. Боевым подвигам тюменцев, их героическому труду в тылу посвящены сборники документов и материалов «Тюменцы фронту» (Свердловск, 1975) и «Строки, написанные войной» (Свердловск, 1986). В преддверии 50-летнего юбилея Великой Победы началась публикация семитомной книги «Память», содержащей биографические сведения о всех жителях Тюменской области, погибших на фронтах войны.

Конечно, полная правда нужна и здесь. Историкам, например, предстоит еще дать картину того, как по сфабрикованным чудовищным измышлениям в Тюменскую область были высланы изгнанные из родных мест калмыки, о том, как они устраивались на новых местах, как сложилась их последующая судьба. Нельзя уклоняться и от ответа на другие острые вопросы, волнующие людей, в том числе и на весьма важный из них -- была ли возможность выиграть войну с меньшими потерями и в более короткие сроки и если да, то что же было причиной того, что этого не произошло?

Первому послевоенному десятилетию посвящены публикации Р. С. Гольдберга и А. А. Петрушина, в которых рассматривается история печально знаменитой железной дороги № 501 («мертвой дороги») и судьба военнопленных, оказавшихся в годы войны на территории Тюменской области. А. С. Пиманов, обратившийся к материалам областного управления НКГБ, пришел к выводу о нарастании волны недовольства среди колхозников и большинства горожан условиями жизни в последние годы сталинского режима. К сожалению, дальнейшие изменения в массовом сознании, как и ряд других важных вопросов из истории края тех лет, еще не стали предметом серьезных исторических исследований.

Пожалуй, ни одна проблема не вызывала к себе столь значительного внимания со стороны ученых, как открытие нефтяных и газовых месторождений на севере Тюменской области и создание на этой основе крупнейшего топливно-энергетического комплекса страны. Наиболее обстоятельно она проанализирована В. В. Алексеевым, В. А. Ламиным и Н. М. Пашковым. Ряд исследователей (В. В. Весёлкина, В. П. Карпов, Г. Ю. Конева, Б. А. Ним, С. С. Панарин и другие) обратился к отдельным аспектам этой темы. В то же время «историко-партийная» направленность многих публикаций существенно обедняет их содержание. Прежде всего это проявилось в преувеличении роли «партийного руководства» и, наоборот, преуменьшении вклада трудовых коллективов в создание и развитие нефтегазового комплекса, излишне оптимистичной оценке его влияния на образ и уклад жизни коренного населения региэна, замалчивании экологических последствий «нефтяного бума». Наконец, за обилием цифрового материала и нескончаемым перечнем партийных и иных решений исчезает главное -- жизнь рядового труженика, руками которого осваиваются подземные богатства края, добываются нефть и газ -- основа экономической мощи государства. Попытка решить эту проблему с помощью методов социологии, предпринятая в исследованиях Г. Ф. Куцева, дала обнадеживающие результаты и представляется многообещающей.

Не ослабевает интерес исследователей к истории просвещения и культуры в Тюменском крае. Значительный материал по этим вопросам содержится в книгах А. Н. Копылова «Культура русского населения Сибири в XVII--XVIII вв.» (Новосибирск, 1968) и «Очерки культурной жизни Сибири XVII -- начала XIX вв.» (Новосибирск, 1974). Архитектуре зауральских городов конца XVI -- начала XX вв. посвящены работы В. И. Кочедамова. С. В. Копылова исследовала историю каменного строительства. В ряде статей и монографии «Каменное строительство в Сибири: конец XVII--XVIII вв.» (Новосибирск, 1979) она показала как формировались кадры строителей, проследила жизненный путь многих мастеров каменного дела, уточнила даты строительства ряда архитектурных объектов.

Пребывание русских писателей и публицистов в Тюменском крае освещено в книгах Л. Г. Беспаловой. Т. И. Бакулина, Н. М. Горшкалёва, Ю. Зеленовский и Л. Барабанова обращались к истории театральной и художественной жизни в регионе. Немалый вклад в историографию тюменской науки и школы внесли В. В. Авдеев, Ю. П. Прибыльский, П. И. Рощевский, В. М. Суринов и другие исследователи. Материалы о народном просвещении, театре, живописи, народном художественном творчестве собраны в сборнике документов «Из истории культурного строительства в Тюменской области» (Свердловск, 1980).

С начала 1990-х гг. возросло внимание к истории религии и церкви в Тюменском крае. За короткий срок под руководством Н. С. Половинкина и А. В. Чернышова вышло шесть выпусков сборника научных статей и документов «Религия и церковь в Сибири» (Тюмень, 1990--1993) и сборник документов «Черные дни русского православия» (Тюмень, 1992). Истории старейшего среднего духовного учебного заведения в Сибири посвящена совместная работа епископа Тобольского и Тюменского Димитрия, Б. О. Эристова и В. А. Горохова «Тобольская духовная семинария -- 250 лет» (Тобольск, 1993).

Составной частью историографии являются научно-популярные и справочные издания о прошлом отдельных населенных пунктов Тюменской области. Богатой событиями истории старейших русских городов за Уралом посвящены книги Д. И. Копылова, В. Ю. Князева и В. Ф. Ретунского «Тюмень» (Свердловск, 1986) и Д. И. Копылова и Ю. П. Прибыльского «Тобольск» (Свердловск, 1969). Увидели свет работы об Ишиме, Надыме, Салехарде, Сургуте, Ханты-Мансийске и Ялуторовске, сборники документов и материалов о Тюмени и Тобольске. Краткая характеристика памятников и памятных мест Тюменской области содержится в книгах Б. А. Жученко, С. П. Заварихина, Л. П. Рощевской.

Опираясь на достижения предшествующих исследований, авторский коллектив «Очерков истории Тюменской области» предпринял попытку создать обобщающий труд о прошлом и настоящем одного из крупнейших регионов России. В работе широко использованы материалы центральных и местных архивов, опубликованные документы, статистические сборники, периодическая печать, мемуары.

Целые пласты исторических событий и явлений вскрываются впервые. Со страниц книги читатель узнает много нового о ранних этапах этнической, экономической и социально-политической истории региона, его материальной и духовной культуре. Авторский коллектив не мог обойти и ту эпоху, когда на протяжении семи десятилетий предпринималась попытка осуществить переустройство общества на социалистических началах. Грандиозная по замыслу, по масштабам понесенных народом жертв, по драматизму событий эта попытка оказалась неудачной. Однако было бы заблуждением представлять происшедшее лишь как цепь трагических случайностей, игру судьбы или результат преступных действий «плохих» людей и «плохих» партий. Не менее ошибочно и стараться забыть это время. Осознавая необходимость восстановления правды и честного осмысления фактов, авторский коллектив представляет свою работу на суд читателя.

Книга «Очерки истории Тюменской области» подготовлена коллективом ученых в следующем составе:

Введение -- В. М. Кружинов. Глава первая -- А Б. Матвеев.

Глава вторая: § 1 -- А. П. Зенъко, Н. К. Фролов; § 2 -- Д. И. Копылов, Н. К. Фролов; § 3 -- Д. И. Копылов.

Глава третья -- В. М. Кружинов, 3. Н. Сокова.

Глава четвертая -- Д. И. Копылов.

Глава пятая: § 1 -- В. В. Коновалов; § 2 -- В. В. Коновалов, В. Ф. Ретунский; § 3 -- В. Ф. Ретунский.

Глава шестая -- В. М. Кружинов.

Глава седьмая -- Л. Г. Беспалова, Г. К. Скачкова, С. В. Туров.

Глава восьмая: § 1 -- В. А. Данилов, В. М. Кружинов, В. В.

Московкин; § 2 -- В. А. Данилов, В. М. Кружинов, И. В. Скипина.

Глава девятая: § 1 -- Н. В. Каркашова, В. М. Кружинов, В. П.

Петрова, А. А Петрушин; § 2 -- В. П. Петрова, А А Петрушин;§ 3 -- В. П. Петрова, С. Л. Степанов; § 4 -- Т. И. Бакулина.

Глава десятая: § 1, 3 -- И. П. Климов; § 2, 4 -- И. П. Климов, А. А Петрушин.

Глава одиннадцатая -- A.C. Пиманов.

Глава двенадцатая -- В. П. Петрова.

Глава тринадцатая: § 1 -- Н. М. Пашков; § 2 -- А.С. Иваненко, Н. С. Мазурак, Н. М. Пашков; § 3 -- Н. Ю. Гаврилова, Н. М. Пашков.

Глава четырнадцатая -- Н. М. Пашков.

Глава пятнадцатая -- В. В. Авдеев, Т. И. Бакулина.

Заключение -- В. М. Кружинов.

При подготовке книги использованы материалы, представленные Л. А. Дрябиной, И. Б. Гарифуллиным, Н. И. Загороднюк, К. Я. Лагуновым, А А Макареней, Л. А Пимановой, Е. В. Фоминых.

Иллюстрации подготовлены сотрудниками Тюменского областного краеведческого музея.

Редколлегия выражает благодарность Г. Т. Бонифатьевой, В. Ю. Софронову, Л. Г. Улыбиной, приславшим свои замечания и пожелания на рукопись книги.

история сибирский тюменский народ

Глава I. ДРЕВНИЕ И СРЕДНИЕ ВЕКА

§ 1. Начало истории края

Западная Сибирь -- колыбель богатых и самобытных культур, родина некогда живших и ныне существующих народов. Следы их пребывания хранит и тюменская земля. В лесостепи, тайге и тундре по берегам многочисленных рек и озер археологи находят остатки сезонных стоянок и долговременных поселений людей каменного, бронзового и железного веков, руины древних городищ.

Западно-Сибирская равнина стала осваиваться человеком в конце палеолита -- древнего каменного века, примерно 15--20 тысяч лет назад на исходе ледникового периода. Отголосками той эпохи являются рассеянные по всей территории Тюменской области кости мамонтов, шерстистых носорогов и других обитавших в приледниковых степях животных. Более редкие находки -- грубые каменные орудия, изготовленные первыми сибиряками.

В разных местах Тюменской области обнаружены памятники мезолитической эпохи -- среднего каменного века, уходящего от наших дней на 8--10 тысяч лет назад ко времени грандиозной перестройки природного окружения древнего человека, связанной с началом послеледниковья. В этот период ландшафты края приобрели знакомый нам облик, сформировалась современная речная сеть, на смену холодолюбивому животному миру пришли сообщества животных, до настоящего времени обитающие в лесостепной, таежной и тундровой зонах.

Первое, открытое недавно мезолитическое поселение на юге области -- стоянка Катенька на оз. Мергень вблизи г. Ишима. Обитатели поселения уже владели техникой расщепления камня на узкие и тонкие ножевидные пластины, которые могли служить для разделки мяса, раскроя шкур, а при использовании их как вкладышей образовывать острую режущую кромку значительно более крупных составных орудий из дерева или кости.

В бассейне Конды на поселениях Леушинского Тумана исследовано несколько круглых и прямоугольных землянок, наземных мезолитических построек, обитатели которых с луками, дротиками и копьями охотились на лося, северного оленя, пушного зверя и птицу, а также, по-видимому, ловили рыбу. Минимально обработанные ножевидные пластины, отколотые от предварительно подготовленного куска камня-нуклеуса (ядрища), превращали в миниатюрные резцы, проколки, сверла. Из расколотых галек делали и более крупные орудия -- топоры, долота и тесла, предназначавшиеся для работы по дереву.

Вероятно, в это же время таежные охотники и рыболовы начали освоение районов Нижнего Приобья и даже Приполярья, о чем свидетельствуют мезолитические по облику находки каменных орудий и их заготовок на местонахождении Корчаги в близ Салехарда. Ведущее место в производстве орудий труда на протяжении всего этого периода по-прежнему занимал камень. По сравнению с предшествующей эпохой в энеолите не произошло сколь-нибудь заметных перемен и в занятиях зауральского населения. Неолитическая революция, как иногда называют переход от присваивающих отраслей хозяйства (охота, собирательство, рыболовство) к производящим (земледелие и скотоводство), в Тюменском регионе явно запаздывала.

Энеолитические памятники Тюменской области относятся к нескольким археологическим культурам. На Андреевском озере, в тюменском парке им. Ю. Гагарина, на оз. Ипкуль и Мал. Тарманы в Нижнетавдинском районе, а также в других пунктах открыты поселения липчинской культуры. Отличающиеся местным своеобразием липчинские памятники выявлены и значительно севернее -- в бассейне Конды.На острове оз. Андреевское обнаружены относящиеся к данной культуре остатки могильников, куда в качестве погребального инвентаря помещали кремневые наконечники стрел, дротиков, шлифованные сланцевые кинжалы. Одежда покойных иногда расшивалась просверленными каменными подвесками, из которых в других случаях набирались ожерелья. Близ с. Велижаны на берегу р. Иски исследовано липчинское святилище. Его центральную часть занимала постройка с засыпанным охрой полом, внутри которой хранились нарядно орнаментированные сосуды. Это святилище было опоясано рвом, соединявшим несколько ям со следами костриц и охры, которые и явились местами культовых церемоний. Возле ям, по-видимому, стояли вкопанные в землю идолы, находились использовавшиеся в ритуалах сосуды. В бассейне Тобола известны и памятники других энеолитических культур -- шапкульской и андреевской. Открытие шапкульских древностей не только в южной зоне области, но и в низовьях Оби, в черте Салехарда, существенно расширяет ареал данной культуры и свидетельствует о начавшемся освоении энеолитическим населением арктических территорий.

§ 2. Эпоха первых металлургов

В начале II тыс. до н. э. население Западной Сибири вступило в эпоху бронзы. Быстрое внедрение в производство металла, утверждение скотоводства и земледелия совершили настоящий переворот в жизни лесостепных и южнотаежных племен. Ускорившиеся темпы их социально-экономического прогресса определялись не только благоприятным природным окружением, но и широкими межплеменными связями. Их поддержанию способствовали распространение колесных повозок, верховой езды, а также очевидные выгоды обмена, без которого лишенное месторождений меди и олова население Западно-Сибирской равнины было не в состоянии развивать собственное бронзолитейное производство. Группы, обитавшие в глубинах тайги и тундры, не имели возможности перейти к производящим видам экономики. Однако приметы новой эпохи ощущались и здесь. Обломки тиглей для плавки металла, первые изделия из меди и бронзы того времени встречаются археологам в разных районах Тюменского Севера.

Наиболее полно изучены в настоящее время памятники эпохи бронзы на юге области. Одна из наиболее ярких раннебронзовых культур этого района, существовавшая в первой трети II тыс. до н. э. в Нижнем Притоболье, получила название ташковской. Поселки ташковцев необычны своей планировкой. Небольшие и слабо углубленные в землю деревянные дома размещались по кругу входами к центру, а здание стены соседних жилищ, соединенные бревенчатыми заборами, превращали поселения в своеобразные деревянные крепости. Остатки таких комплексов открыты на Андреевском озере, около Заводоуковска, в других пунктах. Любопытно, что на разных памятниках устойчиво повторяется одна деталь -- круг состоит из нечетного количества домов (9, 11, 17), а их общее число всегда оказывается четным за счет еще одной постройки, размещавшейся на внутренней площадке.

Что закодировано в этой символике? Один из возможных ответов на этот вопрос ученые нашли на Ташково 2 -- полностью раскопанном поселении, давшем свое название культуре. Среди 11 построек его «жилой стены» удалось выделить две цепочки противостоявших домов: одну из жилищ, обитатели которых использовали наконечники стрел, копий и охотничьи ножи, и другую, включавшую дома, где ни одного подобного орудия не найдено. Обособление двух проживавших в поселке групп, занимавших соответственно шесть построек в одной его части и пять -- в другой, может свидетельствовать о том, что поселенческая община делилась на две экзогамные части, союз и извечная противоположность которых нашли отражение в бинарной оппозиции «чет-нечет».

При раскопках ташковских поселков обнаружены первые свидетельства появления в Притоболье металлургического производства. Бронза -- сплав меди с оловом -- использовалась еще редко, а основная часть предметов отливалась из чистой меди. Отсутствие шлаков и сырья указывает на то, что на поселениях выплавка металла из руды не производилась. По-видимому, он доставлялся на них в виде слитков или медного лома. Плавление металла в небольших тиглях -- обычных горшечных черепках с налепными глиняными бортиками засвидетельствовано в очаге чуть ли не каждого из исследованных домов.

Наверное, в каждой семье были и свои гончары, изготовлявшие горшки и баночные сосуды и украшавшие их по всей боковой поверхности линейными, волнистыми и зигзагообразными узорами, выполненными отступающей лопаткой, прочерчиванием или гребенчатым штампом. Каменные орудия -- скребла, наконечники стрел, топоры и т. д. -- изготовляли преимущественно из южноуральских кремнистых и яшмовых пород. Найдены на поселениях и глиняные грузила от сетей, указывающие на существенную роль рыболовства. По-видимому, содержали ташковцы лошадей и коров, однако значение скотоводства было еще не очень велико. Не зафиксировано пока и следов земледелия.

Не позднее второй четверти II тыс. до н. э. в лесостепь с юга начали проникать новые, достаточно многочисленные группы -- европеоидные по своему облику и, скорее всего, ираноязычные. Их самобытную культуру, базировавшуюся на скотоводстве и земледелии, мощном металлургическом потенциале, более полувека назад было предложено называть андроновской. Позднее андроновские памятники стали рассматриваться учеными как принадлежащие не одной, а нескольким археологическим культурам, хоть и родственным, но разновременным -- алакульской, федоровской, черкаскульской и другим, составлявшим андронов-скую культурную общность. Расселение андроновцев на юге Западной Сибири оставило заметный след в истории этого региона. К концу II тыс. до н. э. практически вся его территория стала зоной распространения культур андроновской семьи.

Остатки андроновских поселков и некрополей встречаются по берегам Исети, Тобола, Ишима и многих озер на юге области. Поселение Ук 3 невдалеке от Заводо-уковска и Красногорский 3 могильник в Исетском районе сохранили следы жилищ и захоронений алакульской культуры, появившейся в Притоболье в начале андроновской эпохи. Более поздние поселки федоровской культуры -- Черемуховый куст и Дуванское 17, существовавшие около середины II тыс. до н. э., исследованы в Ялуторовском и Тюменском районах. Относящиеся приблизительно к XIII--XII вв. до н. э. поселение Ольховка (черкасульская культура) и Пахомовская пристань I (пахо-мовская культура) раскопаны на Исети и в Приишимье.''

Характерный признак андроновской эпохи -- нарядная плоскодонная керамическая посуда, украшенная на ранних этапах строгими, а впоследствии более сложными «ковровыми» геометрическими узорами: треугольниками, меандрами и свастичными фигурами. Пройдя долгий -- длиной в несколько тысячелетий -- путь развития, принесенные андроновцами в Сибирь орнаментальные традиции живут и по сей день -- в культуре народов Севера.

Большинство андроновских поселков -- это крупные неукрепленные селища с линейной или бессистемной планировкой. Алакульские жилища сравнительно невелики, но дома последующих культур значительно больше. Их площадь нередко превышала 200 и даже 300 кв. м. Обычно они служили одновременно жильем для большесемейных, численностью 15--20 человек общин и зимним приютом для принадлежавшего им скота. Несмотря на развитое животноводство, свиней андроновцы не держали. Зато кони, запряженные в легкие боевые колесницы и использовавшиеся для верховой езды, делали их отряды, вооруженные луками и сверкавшими на солнце бронзовыми клинками, практически непобедимыми на открытых пространствах. Защищать им приходилось не только скот, но и поля своих общин, поскольку земледелие, по-видимому, даже пашенное, было вторым важнейшим источником их благосостояния. На поселениях и в некоторых могилах встречаются большие каменные зернотерки. Известны бронзовые серпы и секачи, последние из которых могли использоваться также для заготовки грубых кормов для зимовки скота. Охота и рыболовство не имели большого значения, хотя охотились в основном не для добычи пушнины, а на лосей, оленей, косуль и кабанов, мясо которых шло в пищу. Андроновские металлурги, значительная часть которых, скорее всего, уже являлась настоящими ремесленниками, порвавшими с земледелием и скотоводством и полностью переключившимися на обслуживание членов близлежащих общин, владели секретами получения сложных отливок в составных литейных формах из глины и камня.

Умерших андроновцы обычно хоронили под невысокими земляными курганами, содержавшими, как правило, по нескольку могил, по-видимому, принадлежавших ближайшим родственникам. Умершие или их кремированные останки предавались земле с запасом пищи в горшках, иногда с орудиями труда и вооружением. Для женских погребений обычны богатые наборы украшений -- браслетов, бус, перстней, серег, накосников.

В конце II тыс. до н. э. на юге Западной Сибири формируется новое, позднебронзовое поколение культур андроновской семьи. В лесостепной зоне Тюменской области в это время складывается бархатовская культура, представленная Красногорским городищем на Исети, поселениями Ново-Шадрино 2 и 7, а также Заводоуковское 10 в Притоболье, городищем Кучум-Гора и Чупинским поселением на Ишиме.

Одной из примет этого периода является появление во многих подтаежных районах первых укрепленных поселков -- городищ, которые в последующие эпохи стали одним из самых распространенных типов поселений. Бархатовские «городки» возводились на высоких берегах рек, служивших естественной защитой для обитателей. Раскопки Красногорского городища позволили установить, что этот поселок первоначально состоял из двух частей: небольшой цитадели на краю треугольного мыса и располагавшегося за крепостной стеной «посада». Укрепления цитадели состояли из глубокого рва шириной до 3,5 м, мощной бревенчатой стены за ним и внешнего насыпного вала. В центральной части оборонительные сооружения размыкались, образуя въезд, по которому в крепость вполне могла проехать конная повозка или запряженная быками телега. По-видимому, размеры укрепленной части поселка довольно скоро перестали удовлетворять членов общины, и он был почти полностью перестроен. В процессе реконструкции ров был засыпан, а вал срыт. На их место перенесли жилища, располагавшиеся ранее за чертой цитадели, после чего поселение было опоясано новым рвом.

Хозяйство бархатовских групп оставалось комплексным с ведущей ролью производящих отраслей. Показательно, что наряду с костями коров, лошадей, мелкого рогатого скота на бархатовских поселениях найдены кости верблюдов, указывающие на установление караванной торговли с южными землями.

В южнотаежном Тоболо-Иртышье в эпоху поздней бронзы существовала сузгун-ская культура, памятники которой известны вплоть до Тобольска и даже севернее.Сузгунские группы были многокомпонентными по своему составу. Неповторимый колорит изделиям лесных гончаров придавало тесное переплетение орнаментальных традиций андроновского мира и автохтонного населения Севера, а заимствованные из лесостепи навыки животноводства сочетались с традиционным для таежной зоны присваивающим хозяйством.

В начале II тыс. до н. э. происходит становление металлообработки и в таежной зоне Западной Сибири. Это наглядно демонстрируют памятники полымьятского и варпаульского этапов бронзового века в бассейне Конды. Уже во второй четверти II тыс. до н. э. жители наиболее ранних из полымьятских поселков в односторонних формах отливали металлические заготовки, которые последующей ковкой превращались в ножи, тесла, шилья и мелкие украшения. А несколькими столетиями позже здесь создается значительно более прогрессивная технология, нацеленная на получение не полуфабрикатов, а законченных и гораздо более сложных предметов -- наконечников копий, топоров-кельтов, долот, предполагавшая их отливку в закрытых формах с сердечниками. Однако прогресс в области металлообработки при отсутствии собственной сырьевой базы совсем не означал отказа от использования каменных орудий. Из кварца и других пород изготовляли долота, наконечники стрел, шлифовальные плиты и т. д.

Основными жизнеобеспечивающими отраслями хозяйства кондинских групп в бронзовом веке, как и в других таежных районах Западной Сибири, служили охота и рыболовство. Использование сетей и ловушек, строительство запоров, которыми перегораживали речки и протоки, резко повышали эффективность лова, позволяли заготавливать рыбу впрок, что создавало условия для оседлого образа жизни. Охотились в основном на крупных копытных -- лосей и северных оленей. На путях их сезонных и суточных миграций ставились десятки ловчих ям. Аналогичная система хозяйствования, близкие формы жилищ, других элементов материальной культуры были распространены в бронзовом веке и в других районах западносибирской тайги. Более того, в мало изменившемся виде они просуществовали тысячелетия, войдя в культуры коренных народов Севера.

Во второй--третьей четвертях II тыс. до н. э. в таежных районах Нижнего Приобья существовала сартынская культура, в которой отмечены признаки преемственности с предшествующими комплексами эпох неолита и энеолита. Особый колорит ее посуде придавали «сотовые» (в виде смыкающихся шестиугольников) узоры, наносившиеся зубчатыми и гладкими штампами, а также ладьевидные сосуды. Особенности сартыньинской каменной индустрии -- абсолютное преобладание шлифованных орудий, изготовление длинных ножей из сланцевых плиток. Капли меди и бронзы, керамические сопла, найденные на поселениях, свидетельствуют о начале процесса металлообработки. Есть факты, указывающие на то, что около XIV--XIII вв. до н. э. отдельные сартыньинские группы могли проникать в Заполярье.

По-видимому, около середины II тыс. до н. э. в Среднем Приобье складывается барсовская культура, входившая в обширную культурную, быть может, этнолингвистическую общность ямочно-гребенчатой керамики, которую многие ученые не без основания считают древнесамодийской. Ее памятники в разных частях ареала демонстрируют поразительную устойчивость декоративного оформления посуды, которая по всей боковой поверхности украшалась лентами оттисков зубчатого штампа, разделенными полосами ямок. На Барсовой Горе близ Сургута исследовано несколько небольших поселков этой культуры, с бессистемной планировкой, застроенных полуземлянками или наземными домами. Их обитатели жили охотой и рыбной ловлей, обрабатывали камень и, судя по находкам фрагментов ошлакованных сосудов, литейных форм и немногочисленных металлических вещей, осваивали металлургическое производство.

Носители ямочно-гребенчатой керамики в эпоху бронзы проникли довольно далеко на север. Следы их пребывания отмечены около Салехарда, в Ямальской тундре, нижнем течении Таза и рассматриваются как следы особой тазовской культуры, находящейся в начальной стадии изучения. Слабо изучена также ортинская археологическая культура середины -- второй половины II тыс. до н. э., зона распространения которой охватывала некоторые районы Ямала и Большеземельской тундры.

В конце II тыс. до н. э. в таежных районах Среднего и Нижнего Приобья на основе поздних ямочно-гребенчатых комплексов складывается новая культура -- атлымская, наиболее полно изученная по поселениям Барсовой Горы. Атлымцы, как и их предки, оставались охотниками и рыболовами, обрабатывали камень и металл. Они создали самобытное декоративно-прикладное искусство, известное, к сожалению, лишь по узорам на посуде. Атлымцы изготовляли необычные горшки, напоминающие перевернутый колокол, а для их украшения наряду с традиционными ямочными поясами использовали фигурные штампы, крестовый и в виде змейки. С их помощью на сырую глину наносились сложные орнаментальные композиции, пришедшие с юга, но уже трансформированные в таежном искусстве меандровые мотивы.

История распорядилась так, что в начале I тыс. до н. э. значительной части атлымского населения пришлось покинуть свою родину. Причины этого до конца не ясны. Возможно, свою роль сыграло затруднявшее ведение традиционного хозяйства избыточное увлажнение тайги, отмечаемое палеогеографами для конца эпохи бронзы, возможно, иные факторы. Разрозненными группами по рекам атлымцы устремились на юг и, несмотря на трудности походной жизни, растянувшейся на десятилетия, и на опасность оказаться во враждебном окружении, уже к VIII--VII вв. до н. э. вышли в южнотаежные и даже лесостепные районы. Раскопками в этой зоне получено достаточно свидетельств взаимодействия местных культур с пришлой. В одних районах, например, в Притоболье, куда проникали не сами атлымцы, а родственные им племена гамаюнской культуры, это было настороженное противостояние бархатовского и пришлого населения, препятствовавшее сколько-нибудь ощутимому культурному обмену. В других районах, в том числе в заселенном сузгунцами Приишимье, оказавшись в более дружелюбной и, по-видимому, родственной среде, мигранты выступили одним из компонентов новых культур, относящихся к переходному времени от бронзового к железному веку.

§ 3. К северу от Азиатской Скифии

Во второй четверти I тыс. до н. э. на территорию Западно-Сибирской равнины пришла эпоха железа. Появление первых, привозных изделий из нового металла, освоение сыродутного способа его получения из местных руд, овладение секретами кузнечного ремесла -- все это вошло в повседневную жизнь людей не сразу. Поэтому период, продолжавшийся вплоть до середины I тыс. до н. э., на который пришлось становление черной металлургии, обычно называют ранним железным веком.

Эпоха раннего железа, или скифская эпоха рождалась в зареве пожарищ под свист стрел и звон клинков. Возросшая из-за перехода к кочевому скотоводству подвижность степняков, цепная реакция захватов пастбищ и вынужденных переселений сеяли нескончаемые междоусобицы, выталкивавшие к границам тайги осколки разных этносов. Мощные миграционные потоки прокладывали русла и по таежной зоне. Все это только усилило неоднородность жившего здесь населения, ставшего основой для формирования западносибирских народов исторического периода.