Традиции семейного романа в отечественной прозе XX столетия

Размещено на http://allbest.ru

ФГБОУ ВО «Национальный исследовательский Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарева»

На правах рукописи

Диссертация на соискание ученой степени

Специальность 10.01.01 - русская литература

Джиоева Арина Тамазовна

Научный руководитель - доктор филологических наук,

Содержание

Введение

1. Жанр семейного романа в отечественной литературе XIX-начала XX вв.: историко- и теоретико-литературные аспекты

1.1 Семейный роман в русской прозе XIX столетия: генезис, становление традиции

1.2 Традиции семейного романа в отечественной прозе первой трети XX в.

2. Жанровые модификации семейного романа в русской прозе второй половины ХХ - начала XXI вв.

2.1 Семейный роман в соцреалистическом контексте («Строговы» Г. Маркова, «Журбины» В. Кочетова, «Вечный зов» А. Иванова)

2.2 От семейной хроники к семейной саге: трилогия В. П. Аксенова «Московская сага»

2.3 Традиции семейного романа в отечественной прозе 1990-х - нач.2000-х гг.

3. «Женский» вариант семейного романа в прозе Л. Улицкой, О. Славниковой, Д. Рубиной, Е. Колиной

3.1 Своеобразие воплощения семейной темы в романах «Медея и ее дети», «Искренне ваш Шурик»

3.2 Традиции семейной саги в романах Л. Улицкой «Казус Кукоцкого» и «Лестница Якова»

3.3 Судьбы поколений в «Стрекозе, увеличенной до размеров собаки» О. Славниковой

3.4 Традиции семейной хроники в «Русской канарейке» Д. Рубиной

3.5 Специфика репрезентации образа дома и мотива блудного сына в «Саге о бедных Гольдманах» Е. Колиной

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность исследования. Проблема жанра, жанрового синтеза становится одной из приоритетных проблем современного литературоведения.

Исследователей привлекают как вопросы понимания самой категории жанра, жанровой типологии, так и принципы жанрового деления, разграничения между жанрами [см.: 22-26; 30; 33; 36-38; 41; 43-45; 50; 54-55; 60-63; 68-71; 79-81; 85; 88-96; 100-103; 105; 114; 115; 123; 126; 136139; 141-142; 145-148; 155; 158; 160; 164-168]. Как справедливо отмечал Г.Н. Поспелов, «основная задача и трудность разработки проблемы жанра в том, чтобы выделить во всей многосторонности <...> содержания и формы литературных произведений такие их свойства и стороны, которые являются собственно жанровыми, в отличии от других - не жанровых» [114, с. 154]. Причем, по мнению исследователя, жанры - это «явление не историческое, а типологическое <...> Жанры - это только один аспект художественных произведений» [114, с. 190].

Общеизвестно, что в литературоведении сложились три методологических подхода в исследовании данного вопроса: конкретно - исторический, поэтико-типологический и функциональный.

Первый подход отслеживает конкретно-исторические изменения отдельных жанровых форм. Изменения эти говорят о трансформации жанровых признаков (тематики, проблематики, стилистических характеристик и проч.) в процессе развития жанра, но не об изменениях жанрообразующих принципов.

Второй подход, поэтико-типологический, в настоящее время представляется более обоснованным, поскольку позволяет отграничить собственно жанровые признаки от не жанровых, что необходимо для систематизации жанров в современной литературе.

Его приверженцы (А.И. Ревякин, Л.Г. Якименко и др.) считают сюжет и композицию произведения определяющими общие типовые признаки жанра. На наш взгляд, жанр - это целостный объект, имеющий не только разные формы своего проявления, но единую сущностную основу и формы типологического развития.

Вслед за Н. Л. Лейдерманом, применившим к жанру функциональный подход, состоящий в попытке «уловить сущность жанра через выяснение его функции в созидании художественного произведения» [79, с. 16], мы полагаем, что именно жанр занимает центральное место в ряду литературоведческих категорий, связывает различные пласты проблематики, поэтику художественного произведения с поэтикой эпохи.

Место жанра оказывается всегда между «познавательно-ценностным методом» как «системой принципов творческого пересоздания действительности» и «знаково - коммуникативным стилем» как «способом эстетической выразительности». Именно в жанре, по вполне бахтинской мысли Н. Л. Лейдермана [80; 81], отвечающем за «способы построения произведения как завершенного художественного целого», «реализуется моделирующая сторона искусства» [81, с. 40].

Исходя из моделирующей роли жанра, категория «память жанра» воспринимается как «система сигналов, посредством которых в сознании читателя оживает представление о модели мира, окаменевшее в жанровом каноне» [81, с. 87].

Соответственно в «теоретической модели жанра» выделяются «план содержания» (тематика, проблематика, эстетический пафос), «план структуры» и «план восприятия», каждый раскрывается еще в ряде категорий, которые определенным образом взаимодействуют: все «элементы жанровой формы» в произведении (субъектная, пространственновременная организация, «пневматосфера», ассоциативный фон, интонационно-речевая организация, сюжетология как «носители» жанра) участвуют в «сотворении» образной модели мира [81, с. 145].

Особенно актуальны вопросы жанрового деления, осмысления процесса эволюции и трансформации того или иного жанра для современного литературного процесса в целом и творчества отдельных его представителей, в частности.

Это касается прежде всего жанра семейного романа, вновь обретшего популярность на рубеже XX-XIX вв. (от В. Аксенова, С. Шаргунова, Д. Рубиной, Л. Улицкой, О. Славниковой до массовой литературы), о которой свидетельствует пристальный интерес к нему исследователей и читательской аудитории.

Как справедливо отмечает О.Ю. Осьмухина, именно «глубокие перемены, произошедшие в последние десятилетия в политической и социокультурной сферах России определили необходимость переосмысления духовных и нравственных ценностей в сознании личности, что, разумеется, нашло отражение в конкретной разработке темы семьи в творчестве современных российских прозаиков» [101, с. 286].

В связи с этим актуальность настоящего исследования объясняется необходимостью осмысления семейного романа как важнейшего жанра современной литературы, анализа его модификаций и специфики трансформации.

Актуальность темы исследования обусловливается как теоретическими, так и практическими причинами. Теоретический аспект актуальности исследования состоит в том, что жанр семейного романа рассматривается в процессе его эволюции и модификации в отечественной прозе XX столетия.

В историко-литературном аспекте необходимо восполнить пробел в исследовании жанровой специфики современной словесности на материале конкретных писательских практик, в результате углубленного постижения индивидуальных художественных систем избранных прозаиков.

Здесь, на наш взгляд, необходимо пояснить, почему во всем корпусе современной отечественной прозы объектом нашего рассмотрения становятся вполне конкретные писательские практики. Во-первых, мы акцентировали внимание на творчестве ключевых фигур литературного процесса последних двух десятилетий, наиболее востребованных (и читательской, и литературно-критической аудиторией) современных отечественных прозаиков; во-вторых, анализируя семейный роман и его жанровые модификации, мы стремились исследовать творчество прозаиков, относящихся к различным писательским «формациям», тяготеющих к различным типам письма - традиционному (реалистическому), постмодернистскому, «новому реализму» и др. и так или иначе осмысливающих тему семьи и рода (С. Шаргунов, В. Аксенов, Л. Улицкая, О. Славникова, Д. Рубина, Е. Колина). В-третьих, при достаточной изученности творчества рассматриваемых нами писателей, большинство исследователей сосредотачивают свое внимание на осмыслении сюжетно-композиционных особенностей их произведений [17; 20-21; 27; 29; 31-32; 35-36; 39-40; 42; 49; 56-59; 74-78; 84; 86-87; 98-100; 106; 135; 180], изучении приемов их прозы [64; 66; 72; 130-133; 161; 169-170], тогда как жанровый аспект их романов остается практически не исследованным.

Научная новизна кандидатской диссертации заключается, таким образом, в том, что впервые в отечественном литературоведении прослежена традиция становления и развития семейного романа в отечественной прозе, определены сущностные характеристики семейного романа, семейной хроники и семейной саги в отечественной прозе ХХ столетия.

Осуществлен системный подход к жанру семейного романа и его модификациям (теоретико-литературный аспект), и в динамике его конкретных форм, определяемых индивидуально-творческим решением писателей, обращающихся к осмыслению темы семьи и рода (историко-литературный аспект).

Объектом нашего исследования явились отечественные романы ХХ столетия, в которых отчетливо воплощается «мысль семейная».

Предметом выступает жанр семейного романа, семейная сага и семейная хроника как его модификации (субжанры) в отечественной литературе XX столетия.

При этом, говоря о специфике семейного романа в целом, мы полагаем необходимым пояснить используемый нами терминологический аппарат. В современном литературоведении, в западноевропейской и отечественной компаративистике, пока не сложилось общепринятых определения и типологии жанра семейного романа, равно как и его жанровых разновидностей (семейной хроники, семейной саги); определение его своеобразия, выявление доминантных типологических признаков остается одной из наименее разработанных проблем.

В научно-критической литературе терминологическое сочетание (или близкие ему синонимические определения) встречаются уже более полувека [37, с. 206-219].

Под семейным романом, опираясь на сложившуюся академическую традицию, вслед за А. А. Богдановым, мы понимаем «эпос частной жизни», форма которой - семья [30, с. 307]. Важное свойство семейного романа как жанра литературы - исключительная сосредоточенность писателя на структуре семейного быта и межличностных связей в этой сфере.

Отсюда - важной жанровой особенностью семейного романа становится «замкнутостью» и «сужение рамок происходящего до одной-двух семей» [140, с. 78], «идиллическое» начало [23, с. 478], обретение героем семьи, дома в результате скитаний и столкновений с «чужими» людьми [23, с.479].

Семейная хроника, соединяя истории жизни человека и общества, формирует художественное изображение закономерностей общественных изменений - через становление героя и особенности его социального бытия и психологии. Отличительная особенность семейной хроники - движение (смена) поколений в контексте смены исторических эпох.

Опираясь на определение Е. Никольского [90-95], под семейной хроникой мы понимаем жанр, ключевыми особенностями которого становятся «соблюдение принципа четкой хронологии, господство линейного принципа, что текстуально оформляется датировкой событий <...>, обозначением действия глав <...>, соотнесением событий романа и событий истории <...>, введением характерных примет эпохи <...>, а также естественными процессами старения или взросления персонажей» [91, с.12]. В проблематике семейных хроник важнейшим аспектом являются «соотношение истории семьи и истории общества», «мотивы вырождения», «характер и мировоззрение персонажей трансформируются под влиянием событий истории» [91, с.12]. Хронологическую основу чаще всего составляет не календарное, а событийное время, «в котором этапы отечественной социальной и сословной истории представляют для авторов семейных хроник систему внешних ориентиров в выборе того или иного жизненного пути героев» [91, с.12].

Учитывая усиливающуюся тенденцию литературы конца XX в. к жанровому синтезу и жанровой диффузии, отметим очевидную трансформацию жанра семейного романа в жанр семейной саги, которому свойственны масштабность, связанная с описанием семейных историй нескольких поколений, эпичность повествования, где вымышленные персонажи, нередко имеющие реальных прототипов, функционируют в пространстве романа рядом с историческими фигурами (не случайно, к примеру, В. П. Аксенов озаглавил один из лучших своих романов «Московская сага»; Дм. Вересов, практически одновременно с В. Аксеновым, создает «Ленинградскую сагу»). Принципиальное отличие семейной саги от семейного романа - в расширении повествовательных рамок, эпопейном хронотопе; от семейной хроники - в осмыслении частных судеб на фоне истории, причем ориентирами в выборе жизненного пути героев становятся отнюдь не социальные или исторические события, но личная нравственность как нравственность рода, моральные ценности героя.

Цель диссертации - осмысление специфики преломления традиции семейного романа в отечественной прозе XX столетия. Цель определила ключевые задачи исследования:

• выявить и проанализировать истоки и традицию становления жанра семейного романа в русской литературе XIX-начала XXI вв.;

• исследовать специфику жанровых модификаций семейного романа в русской прозе второй половины ХХ столетия;

• осмыслить своеобразие «женского» варианта семейного романа в прозе Л.Улицкой, О. Славниковой, Д. Рубинной, Е. Колиной.

Материалом работы стали романы В. Аксенова, О. Славниковой, Л. Улицкой, С. Шаргунова, Д. Рубиной. Е. Колиной 1990-х - начала 2000-х гг., а также произведения XIX-XX вв. (М. Салтыков-Щедрин, С. Аксаков, Л. Толстой, М. Горький, М. Булгаков, М. Шолохов, В. Кочетов, В. Шишков, Г. Марков, А Иванов).

Подчеркнем, что при всем многообразии в современной отечественной прозе семейных романов, мы сосредотачиваем свое внимание на наиболее показательном, на наш взгляд, творчестве российских прозаиков, представителей и «серьезной», и массовой словесности, по сути, репрезентующих «мужскую» и «женскую» версию семейного романа.

В основе методологии нашего исследования лежат принципы отечественного сравнительно-исторического литературоведения, выраженные в трудах А. Н. Веселовского, М. М. Бахтина, В. М. Жирмунского, А. В. Михайлова, Б. В. Т Томашевского и др. В своей работе мы использовали сравнительно-исторический, типологический, социокультурный методы, а также метод целостного анализа художественного произведения.

Научно значимыми для нас явились труды классиков отечественного литературоведения (М. М. Бахтин, Д. С. Лихачёв, Н. Л. Лейдерман, Ю. М. Лотман, Ю. Н. Тынянов); особую значимость в решении стоящих перед нами задач имели исследования российских теоретиков и историков литературы, посвященные осмыслению жанра романа (А. Н. Богданов, Е. Я. Бурлина, Н. А. Елистратова, В. И. Захаров, В. В. Кожинов, Г. Н. Поспелов, Н. Т. Рымарь, А. Я. Эсалнек) и семейного романа (А. Богданов, И. Видуэцкая, В. Дашевский, Е. Евнина, З. Кирнозе, М. Левит,

О. Садуллаева, Л. Симонова, В. Сиповский, А. Латынина, Е. Никольский, Х. Сас, А. Татьянина), феномену отечественной словесности рубежа XX-XXI вв. (О. Богданова, Е. Боруэлло Гонзалез, Э. Дадари, Т. Колядич, М. Липовецкий, Г. Нефагина, Н. Егорова, А. Ермакова, Т. Казарина, Э. Лариева, О. Осьмухина, С. Перевалова, О. Побивайло, Т. Прохорова, Т. Ровенская, Я. Солдаткина, Л. Соловьева, Е. Пономарев, Г. Торунова и др.).

Теоретическая значимость работы. Предложенное в кандидатской диссертации исследование семейного романа и его жанровых модификаций позволяет проецировать выявленные особенности жанра на отдельные стороны творчества других отечественных прозаиков ХХ - начала XXI вв., соотнести их с особенностями новейшей литературной практики 2010 -х гг.

Практическая значимость работы состоит в том, что её результаты, материалы, анализ конкретных художественных произведений и общие выводы могут быть использованы в вузовских курсах истории и теории отечественной литературы, спецкурсах и спецсеминарах, посвященных русской словесности XX столетия, а также при написании соответствующих учебников и учебных пособий.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. В русской литературе на протяжение XIX-начала XXI вв. формируется жанровая традиция семейного романа, в рамках которой можно выделить четыре этапа; к XX в. в семейном романе с его характерными жанровыми особенностями (исповедальность, камерность, ограниченность рамок происходящего историей одного рода) намечается расширение жанровых границ до семейной хроники, а на рубеже XX-XXI вв. семейный роман модифицируется в жанр семейной саги в творчестве как «серьезных» писателей (Л. Улицкая, В. Аксенов, Д. Рубина, С. Шаргунов, О. Славникова), так и в произведениях масскульта (семейные саги «Черный ворон» и «Семейный альбом» Д. Вересова, «Капитанские дети» А. Берсеневой, «Утерянный рай» и «Непуганое поколение» А. Лапина, «Дети Ванюхина» Д. Ряжского, «Сага о бедных Гольдманах» Е. Колиной, «Семейная тайна» О. Карпович, «Две судьбы» С. Малкова, «Сибиряки» Н. Нестеровой, «Хождение за три улицы» М. Лаврентьева и т.д.).

2. Субжанрами (модификациями) семейного романа в отечественной прозе ХХ столетия выступают семейная сага и семейная хроника. Семейная сага характеризуется рядом ключевых признаков: установка на эпопейность и полифонический динамизм изображаемого времени, расширение поля действия персонажей, введение темы генеалогии. Принципиальное отличие семейной саги от семейного романа - расширение повествовательных рамок, эпопейный хронотоп; от семейной хроники - осмысление частных судеб на фоне истории, причем ориентирами в выборе жизненного пути героев становятся отнюдь не социальные или исторические события, но нравственность рода, его моральные ценности.

3. «Мужская» (В. Аксенов, С. Шаргунов) и «женская» (Л. Улицкая, О. Славникова, Д. Рубина, Е. Колина) версии семейного романа при сохранении ключевых жанровых свойств отличаются тем, что в «женской» версии в центре повествования тип «женской» семьи, прежде всего героини- женщины, не только хранительницы рода, носительницы генетической памяти, но и разрушительницы семьи; важную роль обретает мотив «блудного сына».

4. В трилогии «Московская сага» В. Аксенова, в которой биографии героев разворачиваются на фоне исторических событий страны и тесно с ними взаимосвязаны, «мысль семейная» становится центральной. Авторская рефлексия здесь связана с осмыслением российской истории и судьбы личности на ее фоне; формой ее становится полемичная по отношению к традиционным историческим эпопеям «семейная сага», где частное и общее перетекает друг в друга, органично соединяются элементы идиллии, мелодрамы, хроникальные вставки, трагизм снижается за счет физиологических описаний, герои находятся в противоборстве с историей и временем.

5. Роман С. Шаргунова «1993» отличается жанровым синкретизмом, что в целом объясняется общей установкой автора на неореалистический тип письма, и представляет собой синтез семейного, исторического романа с элементами политического, производственного и городского романа. Именно такая сложная жанровая формация отвечает магистральной авторской задаче: изучая и анализируя современную действительность России, осмыслить пути социальных преобразований и определить истинные истоки тех потрясений, которые ей пришлось пережить в прошлом столетии.

6. Романы Л. Улицкой «Медея и ее дети», «Искренне ваш Шурик», а также романы О. Славниковой «Стрекоза, увеличенная до размеров собаки», «Бессмертный», нельзя обозначить четкой жанровой дефиницией «семейный роман», поскольку в каждом из них отчетливо проявляется «размывание» жанровых границ, свойственное современной отечественной прозе в целом. «Медея и ее дети» - синтез семейного, любовного романов и житийного жанра; исторический процесс в нем показан через призму отдельной личности. «Искренне ваш Шурик» и «Стрекоза...» сочетают элементы разных жанровых модификаций романа - семейного, социального, любовного. Подобное расширение жанровых границ происходит за счет включения в повествование совершенно разных женских образов, которые отражают в себе историю России, являясь этой историей.

7. В «Казусе Кукоцкого» Л. Улицкой, «Русской канарейке» Д. Рубиной и «Саге о бедных Гольдманах» Е. Колиной жанр семейного романа трансформируется в «семейную сагу», благодаря включению широкого исторического контекста, определению социально-исторического компонента судеб персонажей, введению темы генеалогии, повествованию о судьбе сильной личности на фоне исторических перипетий.

8. В «Саге о бедных Гольдманах» Е. Колиной своеобразную ироничную интерпретацию обретает мотив блудного сына, сопряженный с темой прощания с отчим домом и возвращением в него. В первом случае акцентируется момент разрыва родственных ради приобретения личной свободы; во втором - понимание иллюзии неважности для человека родственных связей, без которых возникает чувство бесприютности, одиночества, слабости перед лицом общества и судьбы. Семья, отчий дом вновь становятся опорой, почвой под ногами для возвратившегося «блудного сына». русский проза роман семейный улицкая

Соответствие содержания диссертации паспорту специальности, по которому она рекомендуется к защите. Диссертация соответствует специальности 10.01.01 - «Русская литература» и выполнена в соответствии со следующими пунктами паспорта специальности: п. 4 - история русской литературы XX-XXI веков, п. 8 - творческая лаборатория писателя, индивидуально-психологические особенности личности и её преломлений в художественном творчестве, п. 9 - индивидуально-писательское и типологическое выражения жанровостилевых особенностей в их историческом развитии.

Апробация результатов исследования. Диссертация проходила обсуждение на кафедре русской и зарубежной литературы ФГБОУ ВО «Мордовский государственный университет имени Н. П. Огарева».

Основные положения, содержание и выводы диссертации отражены в 17 публикациях, 4 из которых напечатаны в изданиях, входящих в Перечень ВАК РФ. Материалы диссертационного исследования представлялись в докладах на Международных и Всероссийских научных и научно - практических конференциях: II, IV, V Международной научной конференции «Русский язык в контексте национальной культуры» (Саранск, 2012, 2016, 2018), Международная научная конференция «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие. XIII Кирилло-Мефодиевские чтения» (Москва, 2012), Х Международная научно-практическая конференция «Татищевские чтения: актуальные проблемы науки и практики» (Тольятти, 2013), XXXIV Зональная конференция литературоведов Поволжья» (Казань, 2014), Международная научная конференция «М.М. Бахтин в современном мире: VI саранские Бахтинские чтения» (Саранск, 2015), Международная научная конференция «Русская литература в иноязычном культурном пространстве: монолог, диалог, полилог» (Саранск, 2016), III Всероссийская (с международным участием) научно-практическая конференция «История русского литературного процесса XI-XXI вв. и закономерности его развития» (Чебоксары, 2016), «Грехнёвские чтения: Литературное произведение в системе контекстов» (Н. Новгород, 2017), Вторые и Третьи Всероссийские научно-педагогические чтения «Русский фольклор Мордовии в контексте отечественной культуры» (Саранск, 2018, 2019).

Структура диссертации. Кандидатская диссертации состоит из введения, трех глав, заключения, списка использованных источников (181 наименование, 14 из которых - на иностранных языках).

1. Жанр семейного романа в отечественной словесности XIX-начала XX вв.: историко- и теоретико-литературные аспекты

Среди наиболее актуальных проблем современного литературоведения на одном из первых мест находится вопрос специфики жанровой системы художественного произведения. Многообразие форм современного романа позволяет выделить достаточное количество его внутрижанровых разновидностей, одной из которых, по устоявшейся историко-литературной традиции, считается семейный, или семейно-бытовой роман. Мы полагаем необходимым выявить генезис семейного романа в русской словесности и проследить традиции становления и развития этой жанровой разновидности в русской прозе XIX - начала XX вв.

1.1 Семейный роман в русской прозе XIX столетия: генезис, становление традиции

По определению известного теоретика литературы, исследователя жанра семейного романа А. А. Богданова, семейный роман - это «эпос частной жизни» [30, с. 307]. Форма этой частной жизни - семья. Отсюда и особый тип романа - семейный. Исключительная сосредоточенность писателя на структуре семейного быта и межличностных связей в этой сфере существует давно, до появления «чистого жанра» - например, в виде идиллий типа «Дафниса и Хлои». Но как только роман обрел нейтральные формы, он стал, как считает исследователь, по-настоящему семейным романом. Появляется образ частного человека с его индивидуальной судьбой, сопрягаемой с судьбами самых близких ему людей, нет никаких картин общественной жизни.

Семейный роман как особый, самостоятельный жанр осмыслил одним из первых в отечественном литературоведении М. М. Бахтин в работе «Формы времени и хронотопа в романе». Ученый выделил «существенные» признаки семейного романа и указал на «идиллию» как «ядро» этой разновидности романного жанра: «Семья семейного романа, конечно, уже не идиллическая семья, - справедливо полагает М. М. Бахтин. - Она оторвана от узкой феодальной локальности, от питавшего ее в идиллии неизменного природного окружения <...>. Идиллическое единство места <...> ограничивается семейно-родовым городским домом <...> Но и это единство места в семейном романе далеко не обязательно. Более того, отрыв времени жизни от определенной и ограниченной пространственной локальности, скитание главных героев, прежде чем они обретут семью и материальное положение, - существенная особенность классической разновидности семейного романа» [23, с.478-479]. По Бахтину, важнейшие свойства семейного романа - обретение (или создание) героем прочных семейных связей, определение себя в мире, ограниченном «определенным местом и определенным узким кругом родных людей, тот есть семейным кругом» [23, с.479]. Исследователь подчеркивает, что герой в семейном романе первоначально, как правило, «бездомный» и «безродный», скитающийся «среди чужих людей», но скитания эти приводят его в мир «обеспеченный и прочный», «родной мирок семьи, где восстанавливаются подлинные человеческие отношения, где на семейной основе восстанавливаются <...> любовь, брак, деторождение, спокойная старость обретенных родителей, семейные трапезы» [23, с.479]. Кроме того, М. М. Бахтин выделяет две ключевые «схемы» развития семейного романа - с одной стороны, скитания героя, завершающиеся в финале счастливым обретением семьи, а с другой, напротив, «в семейный мирок врывается чужеродная сила, грозящая его разрушением» [23, с.479].

Важнейшие признаки семейного романа выделены А. Г. Татьяниной [141; 142]. Отличительными чертами жанра исследовательница считает значимость «домашнего» семейного идеала» [141, с. 48]; «создание особого коллективного героя - семьи» [141, с. 180] и то, что семейный роман дает «решение проблемы существования семьи как <...> института» [141, с. 51]. Как указывают многие литературоведы, семейный роман, «зародившийся в Англии на рубеже XVIII-XIX вв., не прижился на русской почве» [43]. Если на Западе уже в античной литературе существовали романы с изображением любовной интриги, несколькими сюжетными линиями, своеобразной композицией, то в отечественной литературе, в силу известных причин, подобные произведения длительное время отсутствовали. Первым семейным романом в русской литературе может быть назван, по мнению А. Г. Татьяниной, роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин» (мы, однако, полагаем необходимым уточнить, что в данном случае речь должна идти о наличии элементов этого жанра в пушкинском тексте).

Как справедливо отмечает И. Гнюсова, «русскими писателями, в отличие от прозаиков европейских, не было создано классических образцов семейного романа с его камерным хронотопом и узкоограниченной проблематикой, но традиции семейного романа оказали принципиальное влияние на историю русской литературы» [43]. Уже в творчестве Н. М. Карамзина, В. А. Жуковского, А. С. Пушкина прослеживается этический ориентир на семейные патриархальные идеалы. Любовь к усадебным, родовым формам жизни героев становится важнейшим лейтмотивом романов И. А. Гончарова, И. С. Тургенева. При этом, разумеется, романный жанр в русской литературе с каждой новой эпохой претерпевал изменения.

На современном этапе А. А. Богданов, учитывая и специфические условия формирования жанра семейного романа в России, и социокультурный контекст, справедливо выделяет следующие его специфические черты:

«-семейный роман характеризует подробное воспроизведение жизни одной или нескольких семей, обстоятельное описание их представителей;

- стремится передать явления жизни в формах, близких к действительности;

- формирует своеобразие композиции, основой которой являются важнейшие события в жизни человека: свадьба, рождение ребенка, смерть;

- центром сюжетного построения и основой конфликта в семейном романе становится любовь;

- главное в семейном романе - не характеры, а отношения, определяемые идеалами» [30, с. 307-310].

Как мы уже отмечали со ссылкой на М. М. Бахтина, отличительным свойством семейного романа, кроме того, становится идиллический хронотоп, повествование ведется чаще всего от первого лица и включает в себя не только авторские отступления, но и внутренние монологи и диалоги персонажей. В. В. Сиповский, характеризуя жанровые особенности семейного романа, отмечал, что наиболее характерными его чертами является «сужение рамок происходящего до одной-двух семей» и «замкнутость» - «можно не выходить из дома - найти много интересного» [129, с. 78]. Кроме того, семейный роман, по мнению исследователя, тесно связан с фольклорной традицией, в частности, генетическим истоком его является сказка: «роман захватывает огромное содержание..., сказка

изображает один или несколько эпизодов...» [129, с. 78]. Подобное утверждение дает основание считать естественным присутствие в семейном романе традиционного фольклорного мотива: выбора героями трех дорог - пути правильного, пути неправильного, сложного поиска правильного пути.

Жанр семейного романа содержит в себе синтезированные свойства социально-психологического, романа воспитания, романа бытового. На этом объединенном фоне обнаруживается стремление в семейном романе к раскрытию внутреннего мира, душевных переживаний героев, их родственных отношений, изменению характеров под влиянием обстоятельств или среды (романы И. Гончарова, К. Аксакова). Принципиальной чертой семейного романа, кроме того, является исповедальность (показателен в этом отношении роман М. Е. Салтыкова-Щедрина «Господа Головлевы»).

Кризис и перерождение героя является также характерной, отличительной чертой семейного романа. Герои семейного романа приходят в своих исканиях, нередко претерпевая внутреннее потрясение, к осмыслению глубинных проблем бытия, к решению философских вопросов, семейно-бытовым изменениям, обращаются к вере, «выпадают» из лона семьи в поисках себя и собственного пути. Так, «Господа Головлевы» Салтыкова-Щедрина рассказывают историю одной семьи, рассматриваемую писателем как социальную категорию [108]. Прозаик рисует мрачные картины жизни и быта помещичьей усадьбы, преднамеренно сгущая краски, отказываясь от идиллизации жизни дворянского гнезда. Писатель, показывая изнаночную сторону российской действительности, фактически создает жанр семейной хроники. Акцентируя семейную тему в романе, прозаик связывает названия пяти из семи глав именно с семейными отношениями: «Семейный суд», «По-родственному», «Семейные итоги», «Племяннушка», «Недозволенные семейные радости». Общеизвестно, что о значительности своего произведения Щедрин откровенно писал в письме к публицисту и критику Е. И. Утину, что ключевым в романе является как раз «принцип семейственности» как причину распада рода. Действительно, писатель изображает страшную картину деградации семьи Головлевых, ее духовное разложение, тотальное отчуждение родителей и детей, подчеркивает, что возрождение ее невозможно.

Подобный ракурс исследования семейной темы, безусловно, был новаторским в развитии жанра семейного романа, в котором категория «семья» тесно переплетается с категориями «общество», государство», «власть». Семья не просто рассматривается писателем в контексте государства, она является его микросхемой, отражает процессы, имеющие место в общественной жизни верхушки.

Один из крупнейших отечественных литературоведов Б. М. Эйхенбаум отмечал, что в литературе XIX в. роман 70-х гг., «подготовленный всей линией развития русского семейного романа, уходил в сторону от семейности, превращаясь в роман социальный» [163, с. 139]. Б. Эйхенбаум роман «Отцы и дети» Тургенева считал классическим примером такого социального романа. Однако Салтыков-Щедрин не принял форму «тургеневского романа». Он полагал, что новые жизненные условия требуют иного подхода к изображению человека и его судьбы, нежели в романе «тургеневского» типа.

К числу писателей, творивших в жанре семейного романа, следует отнести Л. Н. Толстого, Ф. М. Достоевского. «Чтобы произведение было хорошо, надо любить в нем главную, основную мысль, - полагал Л. Н. Толстой. - Так, в “Анне Карениной” я люблю мысль семейную». Разумеется, семейная тема развивается не только в «Анне Карениной», но и в «Войне и мире», причем немаловажную роль в ее воплощении играет изображение и поэтизация семейных гнезд Ростовых и Болконских, торжеством семейных начал завершается эпилог. Лучшие герои «Войны и мира» хранят в семейных отношениях такие нравственные ценности, которые в минуту общенациональной опасности спасают Россию. К примеру, атмосфера родственного, «как бы семейного» единения, в которой оказался Пьер на батарее Раевского; русская пляска Наташи и общее всем - дворовым и господам - чувство, вызванное ею. «Семейное» тут входит в «народное», сливается с ним, является глубинной основой «мысли народной», на что указывала А. Г. Татьянина [141-142]. Однако, говоря о ключевой роли «мысли семейной» в «Анне Карениной», Л. Н. Толстой имел в виду принципиально новое звучание ее в этом романе.

Роман открывается хрестоматийной репликой о «счастливых семьях», которые «похожи друг на друга». Но интерес Толстого теперь в другом: «каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Не в родственном единении между людьми пафос нового романа, но в разобщении между ними и распаде семьи. Семейная драма между супругами - Стивой и Долли - отзывается на судьбах многих людей, живущих под крышей их дома. Исчезли духовые связи, скреплявшие семью. Говоря же об Анне Карениной, Толстой показал, что ее волнуют сугубо личные проблемы: любовь, семья, брак. Не найдя достойного выхода из сложившейся ситуации, Анна решает уйти из жизни. Она бросается под поезд, так как жизнь в теперешнем ее положении стала невыносимой.

Практически ни в одном романе писателя семья не дана в качестве главного героя произведения, но в каждом из них система образов четко выстраивается по семейно-родовому принципу. Романное пространство Толстого - это «полисемейный» мир [141], где ни один герой не может гармонично существовать вне семьи. Как ни парадоксально, и на это уже указывала И. Ф. Гнюсова, именно традиции семейного романа во многом предопределяют эпичность произведений писателя: художественное

пространство, представляющее собой совокупность семейных «гнезд», позволяет Толстому показать полноту и многообразие национальной жизни [43]. Ее история именно через историю семей обретает у Толстого свою художественную силу. И именно в семейной основе национального мира обнаруживает писатель потенциал, способный противостоять угрозе разрушения нации.

Напротив, отсутствие семейных «корней» или отпадение от семейных ценностей предвещает у Л. Н. Толстого трагедии - как узкосемейные («Семейное счастье»), так и общенациональные («Война и мир»). Именно Толстой актуализировал заложенную в жанре семейного романа антитезу «дом - светское общество», которая стала основой для системы этических оппозиций, раскрывающих содержание семейного идеала писателя: город - деревня, любовь - нелюбовь к детям, вера - безверие. Все герои Толстого, как справедливо отмечает А.Г. Татьянина, находится в рамках этой системы. Их духовные поиски писатель неизменно представляет как выход из пространства семейных ценностей в мир мнимых светских идеалов, а затем возвращение назад, к дому, к патриархальным устоям жизни. Таков путь Маши из «Семейного счастья», Кити Щербацкой, Наташи Ростовой. Традиции семейного романа оказываются органичны и для психологического метода Толстого: утверждая семейный идеал, он проводит героев через полосу заблуждения, приближает к пороку и предательству самих себя, а затем заставляет понять то, в чем убежден сам.

Мотив цикличности жизни, возвращения к истокам прослеживается и в отношении общенационального бытия: исторический кризис в «Войне и мире» начинается одновременно с разладом внутри крепких патриархальных семей Ростовых и Болконских. Преодоление национального бедствия совпадает с созданием новых счастливых союзов. Молодые герои «реставрируют» пошатнувшиеся патриархальные основы бытия, восстанавливая духовное родство между супругами, понимание между родителями и детьми, истинную веру, отказываясь от светских норм и приличий.

Л. Н. Толстой самой структурой романов подчеркивает, что распад семейной патриархальности - явление не только современное, но и вневременное, регулярно проявляющееся на определенном этапе истории. Именно поэтому в финале произведений Л. Н. Толстого важную роль играют образы детей. Дети указывают на преодоление кризиса патриархальных форм жизни, но дети же являются предвестниками новых кризисных ситуаций (Николенька Болконский). Писатель, таким образом, выводит проблематику семейного романа в плоскость общефилософского осмысления. Любая семейная идиллия чревата кризисами и распадом, как и любой кризис родственных отношений неизбежно приводит к восстановлению их на новом этапе. В такой авторской модификации семейного романа органично соединяются и эпичность, и углубленный психологизм; патриархальную «семейственность» изображается как вневременная основа национальной жизни [43].

Вопрос о семье и воспитании оставался весьма актуальным для отечественного социокультурного контекста на протяжении всего XIX в. Русские писатели, с одной стороны, цельные характеры, прочные духовные связи между людьми искали именно в семье (К. Аксаков, И. Тургенев, И. Гончаров); с другой, демонстрировали разобщение семей и распад родовых отношений (М. Салтыков-Щедрин, Ф. Достоевский). Так, в «Братьях Карамазовых» Ф. М. Достоевского семья Карамазовых лишена теплых родственных уз; вражда царит между отцом семейства Федором Павловичем Карамазовым и его сыновьями. Стихии карамазовского распада и разложения противостоит могучая жизнеутверждающая сила, которая есть в каждом, но с наибольшей последовательностью и чистотой она воплощается в Алеше Карамазове. Человек, по его мнению, и мнению Достоевского, должен жить ощущением родственной связи, только тогда возможно согласие, единение в доме и семье.

Характерной чертой семейного романа в литературе XIX столетия является изображение истории семьи, охватывающей несколько поколений, а не только судьбу самого повествователя. История семьи репрезентована в аспекте частной, внутрисемейной, домашней жизни, обязательным элементом в текстах оказывается предуведомление, либо введение. Рассказ повествователя о самом себе может либо накладываться на рассказ об истории семьи (информация о том, кто есть рассказчик, когда и где родился, следует в самом начале повествования), либо вписываться в общую хронологию событий, то есть вводиться после перечисления родословной. В данном случае важно само стремление автора начать рассказ о собственной жизни с установления своего места в ряду семейной истории. Жанр семейного романа опирается на структуру родословной, представляя собой ее своеобразное развертывание.

Предметом изображения, по справедливому наблюдению Э. Лариевой, «для семейного романа, равно как и для семейной хроники, выступают описания истории рода, прошлого семьи, переложение семейных преданий, воспоминаний о детстве, семейного быта, нравов, преимущественно частной стороны жизни» [75].

Хронотопическое значение приобретает образ дома. Дом не только как жилище, местообитание, но как быт и стиль жизни, надежный, привычный, устоявшийся уклад и порядок, традиции, вкусы, культура семьи. Дом выступает как место, где можно укрыться от жизненных бурь, где рядом самые близкие и родные люди, готовые всегда прийти на помощь. При этом с 1840-1850-х гг. в русской литературе происходит расширение смысла, который вкладывается в понятие «дом». Уже в повести Л. Н. Толстого «Детство» дом выступает как носитель традиций семьи, норм жизни, формирующих духовный мир ребенка. Эта тенденция усиливается в романе «Война и мир», где два дома, Ростовых и Болконских, отражают особую атмосферу семьи, где деталь в описании дома способствует созданию характера героя, его сути.

С изображением Обломовки в романе И. А. Гончарова в русскую литературу вошло широкое обобщение: дом обжитой, но неухоженный, любимый, хранящий традиции, поэзию русской культуры, но требующий приложения рук, ассоциируется с Россией, ее духовностью, теплотой, патриархально-идиллическим идеалом жизни, но нередко неустроенностью, отсутствием порядка. И. С. Тургенев вводит не только в русскую словесность, но и в русскую жизнь образ «дворянского гнезда», усадьбы, сформировавшей не одно поколение дворянской интеллигенции, определившей ее нормы жизни, систему ценностей.

Мотив дома пронизывает творчество А. П. Чехова, отличающееся добрым и пристальным вниманием к человеку предкризисного времени, которому душно в жизни, для которого в любом доме (здание, мир, душа) уюта нет, покоя нет». Слово «дом» есть в названиях чеховских рассказов («Дом с мезонином», «Дома», «Старый дом»), мысли о доме нередки в репликах персонажей пьес «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры» и особенно «Вишневый сад», где судьба дома и сада ассоциируется с судьбой России, что будет ведущей тенденцией в раскрытии образа дома русскими писателями XX века [43; 45].

На наш взгляд, в творчестве русских писателей ХІХ-начала ХХ вв. происходит расширение смысла, вкладываемого в понятие «дом» [44]. Дом - это и жилище, несущее отпечаток личности героя, вместе с тем это и внутренний духовный мир человека (храм души). Писатели характеризуют атмосферу дома для раскрытия духовного облика семьи: изображение быта, а через него бытия, особого уклада, традиций, норм и ценностей, стиля жизни. Роль дома в жизни героев изображается и в трагическое время: за его стенами находят герои спасение от разрушения, от вторжения враждебных им сил. Эта же традиция, кстати, будет продолжена М. Булгаковым: Елена Тальберг из романа «Белая гвардия» - хранительница дома, который становится для героев не просто надежным кровом, но и очагом культуры, местом сохранения семейных ценностей, семейных традиций. Мотив дома является одним из ведущих и определяющих для жанра семейного романа.

1.2 Традиции семейного романа в отечественной прозе первой трети XX в.

Особенностью жанра семейного романа в русской литературе является также то, что авторы не ограничиваются в рамках повествования только изображением круга узкосемейных отношений. Напротив, они стремятся показать через частное, автобиографическое закономерное и типическое в жизни всего общества или целого поколения.

В начале XX в. личная драма М. А. Булгакова и его большой семьи становится драмой романа «Белая гвардия» [82; 97]. Писатель рассказывает о драматических событиях, разворачивающихся в Киеве зимой 1918-1919 годов и диалектически рассуждает о деяниях рук человеческих: о войне и мире, о вражде человеческой и прекрасном единении - «семье, где только и можно укрыться от ужасов окружающего хаоса» [2, с. 37].

Начало романа повествует о событиях, предшествующих описанным в романе. В центре произведения семья Турбиных, оставшаяся без матери, хранительницы очага. Но эту традицию она передала своей дочери - Елене Тальберг. Молодые Турбины, оглушенные смертью матери, все же сумели не потеряться в этом страшном мире, смогли остаться верными себе, сохранить патриотизм, офицерскую честь, товарищество и братство. Именно поэтому их дом притягивает к себе близких друзей и знакомых. К ним посылает сестра Тальберга своего сына, Лариосика, из Житомира. Примечательно, нет самого Тальберга, мужа Елены, сбежавшего и бросившего жену в прифронтовом городе, но Турбины, Николка и Алексей, только рады, что очистился их дом от чуждого им человека. Не надо лгать и приспосабливаться. Теперь вокруг только родные и родственные души. Всех жаждущих и страждущих принимают в доме №13 по Алексеевскому спуску. Именно сюда прибывают Мышлаевский, Шервинский, Карась - друзья детства Алексея Турбина, здесь принимают и Лариосика - Лариона Суржанского.

Елена, сестра Турбиных, - хранительница традиций дома, в котором всегда примут и помогут, обогреют и усадят за стол. Дом этот не просто гостеприимный, но еще и очень уютный. В нем «мебель старого и красного бархата, и кровати с блестящими шишечками, потертые ковры, пестрые и малиновые, с соколом на руке Алексея Михайловича, с Людовиком XIV, нежащимся на берегу шелкового озера в райском саду, ковры турецкие с чудными завитушками на восточном поле, бронзовая лампа под абажуром, лучшие на свете шкафы с книгами, золоченые чашки, серебро, портьеры» [2, с. 435]. В одночасье может этот мир рассыпаться, так как на город наступает Петлюра, а потом и захватывает его, но нет в семье Турбиных злобы, безотчетной вражды ко всему без разбора. Они сопротивляются врагам, пока это требует их воинский долг, и стремятся понять, что же происходит в окружающей обстановке. Почему рушится привычный мир? Может быть, в этом есть их вина, слишком беззаботно и счастливо жили они в своем мирке, отгороженные от внешних проблем. А вокруг все уже изменилось, и надо принять эту новую действительность. И Турбины ее принимают, они лишь не хотят потерять то прекрасное, что было в прошлом: семью, дом, друзей. Алексей Турбин тревожно и с надеждой спрашивает у священника: «Может, кончится все это когда-нибудь? Дальше-то лучше будет?» [2, с. 445].

Главное, в чем уверены Турбины, что надо крепко сплотиться, не покидать друзей, Родину, свой дом. Может, все изменится вокруг, но останутся непреходящие ценности: семья, дружба, любовь.

Роман заканчивается оптимистической нотой. Герои на пороге новой жизни, они уверены, что самые трудные испытания остались позади. Они живы, в кругу семьи и друзей обретут свое счастье, не отделимое от новой, пока еще не совсем ясной будущей перспективы: «Все пройдет. Страдания, муки, кровь, голод и мор. Меч исчезнет. А вот звезды останутся, когда и тени наших тел и дел не останется на земле. Нет ни одного человека, который бы этого не знал. Так почему же мы не хотим обратить свой взгляд на них? Почему?» [2, с. 458]. Интеллигентная семья Турбиных вдруг становится причастной к великим событиям, происходящим в России. Семья превращается в свидетельницу и участницу «уроков истории».

Иной трактовка семьи, рода представет в романе -эпопее М.А. Шолохова «Тихий Дон», который явился отражением социальной сущности пред- и революционного времени: распада семейных отношений, людского

замешательства, потерянности человека в самом себе.

Эпохальное произведение Шолохова весьма многогранно по своей структуре, в котором присутствуют элементы семейно-бытового (среда, в которой живет человек), психологического романа (человек и его душа, пытающаяся найти единение с миром), романа философского, исторической хроники с соотнесением происходящего и больших государственных процессов. В эпопее сочетаются проблемы семьи, душевные мытарства главного героя, жестокая судьба уходящей России, принявшей сокрушительный удар революционных повстанцев, переосмысление героями сущности мира [127].

Центральная для нашего исследования тема романа - семья и род - развивается здесь стремительно - семья распадается. Однако роман не завершается окончательной смертью рода - Григорий Мелехов, переживающий трагедию «нравственного максимализма» (В. Агеносов), оставляет на родной земле своё потомство, что позволяет говорить о новой зарождающейся странице в истории Мелеховых, поскольку дети - это символ жизни и будущего. По справедливому замечанию Я. В. Солдаткиной, финал воплощает собой продолжение жизни, непрерывность человеческого рода <...>, он генетически родствен языческим представлениям о роде, о единстве отцов и сыновей, предков и потомков, их связности и нераздельности, причем идея рода - идея патриархальная, находящая свое выражение именно в мужском начале, поэтому встреча отца и сына у ворот родного дома, у входа в этот семейный мир как нельзя лучше может символизировать постоянство бытия" [127, с.144].

Семья Мелеховых ведёт свою историю с довольно далёкого времени. Автор начинает повествование романа с судьбы Прокофия Мелехова, который после турецкой кампании вернулся в хутор Татарский и привел с собой пленную турчанку в качестве жены, "маленькую, закутанную в шаль женщину" [16, т.1, с.11]. Жители хутора не примиряются с жизнью рядом с турчанкой и, обвинив её в колдовстве, жестоко избивают. Прокофий, пытаясь спасти жену, убивает казака. Турчанка в тот же вечер рожает недоношенного ребёнка и умирает. Прокофий отбывает двенадцать лет каторги за убийство.

Сын Прокофия, Пантелей, выживает, выхоженный своей бабкой. По возвращении домой Прокофия, хозяйство Мелеховых налаживается. Пантелей "рос исчерна-смуглым, бедовым. Схож был на мать лицом и подбористой фигурой. Женил его Прокофий на казачке - дочери соседа. С тех пор и пошла турецкая кровь скрещиваться с казачьей. Отсюда и повелись в хуторе горбоносые, диковато-красивые казаки Мелеховы, а по-уличному - Турки" [16, т.1, с.14]. По смерти отца Пантелей «вгрызается» в хозяйство. В этот период род переживает расцвет. У Пантелея рождаются двое сыновей - Пётр и Григорий, а также дочь Дуняша. Затем появляются и внуки. Однако гармоничное развитие семьи нарушают войны. Разрушается привычный уклад, распадаются семьи. Через слова Петра автор показывает, как народ воспринимает происходящие события: «Ты гляди, как народ разделили, гады!

Будто с плугом проехались: один - в одну сторону, другой - в другую, как под лемешом. Чертова жизня, и время страшное!» [16, т.1, с. 24].