Типология героев в русской романтической литературе

Размещено на http://www.allbest.ru/

Оглавление

Введение

Глава I. Романтический герой, его характеристики и типология

1.1 Типы повестей

1.2 Романтический герой, его основные черты

1.3 Понятие «типология», проблема типологии героев романтической литературы

1.4 Сущность концепции двоемирия

Глава II. Типы героев русской романтической повести

2.1. Мечтатель

2.2. Демонический герой

2.3. Хранительница

2.4. Творец

2.5. Безумец

2.6. Игрок

2.7. Обыватель

Заключение

Библиография

Введение

Художественное произведение создаётся для человека, поэтому, прежде всего, оно есть произведение о человеке. «Человек всегда составляет центральный объект литературного творчества», - отмечает Д. С. Лихачёв. Каждая историко-культурная эпоха формирует определённую концепцию личности и соответствующие ей типы литературных героев. Разновидности героев зависят от задач, поставленных в искусстве того или иного времени. Несмотря на то, что для литературоведения проблема дефиниций понятия «герой», его специфики и типологии имеет большое значение, посвящённых ей исследований недостаточно. На сегодняшний момент мы располагаем такими фундаментальными работами, как «Морфология сказки» (1928) В. Я. Проппа, «Герой волшебной сказки» (1958) Е. М. Мелетинского, «Человек в литературе Древней Руси» (1958) Д. С. Лихачёва, «Автор и герой в эстетической деятельности» (1920-е годы) М. М. Бахтина, «О литературном герое» (1979) Л. Я. Гинзбург, «Характеры и обстоятельства» (1962) С. Г. Бочарова и другими.

В указанной монографии В. Я. Пропп, обращаясь к специфике волшебной сказки, использует структурно-типологический подход, который, по мнению автора, должен предшествовать историко-генетическому. «Изучение формальных закономерностей предопределяет изучение закономерностей исторических». В. Я. Пропп выделил и описал инвариантные и вариативные элементы волшебной сказки. К постоянным величинам относятся 31 функция действующих лиц и семь их ролей (антагонист (вредитель), даритель, помощник, царевна или ее отец, отправитель, герой, ложный герой), к непостоянным - мотивы и сюжеты.

Типы героев волшебной сказки рассматривает и Е. М. Мелетинский. В своей работе он исследует происхождение и эволюцию народной сказки, как и Пропп в монографии «Исторические корни волшебной сказки» (1946), являющейся продолжением его труда 1928 года. Во введении к монографии Е. М. Мелетинский отмечает: «Необходимо раскрыть истинное социальное, историческое и национальное содержание сказки, выяснить, как оно развивалось и изменялось и в какой художественной форме, при помощи каких жанровых, сюжетных образных средств получило эстетическое выражение». Центром своего исследования автор определяет проблему изучения сказочного героя - носителя народных идеалов, связанного с социально-историческими особенностями формирования жанра волшебной сказки. По утверждению Е. М. Мелетинского, генезис героя волшебной сказки отражает «процесс разложения первобытнообщинного строя, патриархального уклада, переход от рода к семье». Следствием распада «большой семьи» становится появление социально-обездоленного («демократического») героя, к которым относятся, прежде всего, типы «бедного сиротки», младшего брата/сына - «дурачка», гонимой падчерицы - «золушки», рассмотренные автором в рамках отдельных глав. Исследование Е. М. Мелетинского выполнено на материале не только русского фольклора, но и устного народного творчества различных стран Востока и Запада.

Монография Д. С. Лихачёва «Человек в литературе Древней Руси» посвящена проблеме художественного метода изображения человека древнерусской литературы, его характера и внутреннего мира. Учёный показал историческое развитие таких понятий, как тип, характер, литературный вымысел и прочее. В своей книге автор помещает иконографический материал исследуемого периода, чтобы показать соответствия художественных принципов изображения человека в литературе и живописи. Д. С. Лихачев утверждает, что в литературе указанного периода существовало несколько стилей в изображении человека. «Конечно, тот или иной стиль в изображении человека в совершенно «чистом» виде проявлялся более или менее редко. <…> Характеризуя тот или иной стиль, мы имеем в виду лишь преобладающие явления», - уточняет он. Автор монографии не преследует цели показать историю изображения человека, однако он затрагивает некоторые вопросы, касающиеся изменения формы изображения человека.

Основу незавершённого труда М. М. Бахтина «Автор и герой в эстетической деятельности» составляет курс его лекций на тему «Герой и автор в художественном творчестве», прочитанных исследователем в Российском государственном институте искусств. Лекции были зафиксированы Л. В. Пумпянским. Название книги условное, данное ей С. Г. Бочаровым при публикации в 1970-е годы. М. М. Бахтин рассматривает понятия «автор» и «герой» в рамках философской эстетики. Эстетическая концепция учёного сконцентрирована вокруг понятия «эстетическая деятельность», которая, по мнению М. М. Бахтина, представляет собой эмоционально-волевую реакцию на предмет и его оценку. Рассуждая об отношениях автора и героя, М. М. Бахтин отмечает, что герой является предметом авторского «обымания», то есть охватывания и оформления. Только в процессе «обымания» герой способен обрести художественную реальность. Создание завершённого художественного произведения обеспечивает «вненаходимость автора к герою» - «любовное устранение себя из поля жизни героя, очищение всего поля жизни для него и его бытия» Бахтин М. М. Автор и героф в эстетической деятельности // Бахтин М. М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук. СПб. : Азбука, 2000. С. 41-42.. Однако, по наблюдениям М. М. Бахтина, в реальной практике обычно происходят отклонения от позиции «вненаходимости автора».

Л. Я. Гинзбург в монографии «О литературном герое» использует данное понятие в значении «завершённый персонаж», который «с самого начала обладает полноценным - хотя и нарастающим бытием» Гинзбург Л. Я. О литературном герое. Л. : Советский писатель, 1979. С. 16. . Каждая литературная эпоха представлена героями, созданными по «заданной формуле». Читатель знакомится с героем через его «узнавание», то есть осуществление типологической и психологической идентификации персонажа. Экспозиция героя может быть «заведомо ложной» или, наоборот, «правильной». Интерпретации героев зависят от конкретной исторической эпохи. Среди способов изображения поведения героев особое место Л. Я. Гинзбург отводит прямой речи (внешней и внутренней).

Статья С. Г. Бочарова «Характеры и обстоятельства» посвящена специфике характера в литературе. Автор воспринимает характер как «конкретизацию образа в ткани художественного произведения». В статье устанавливаются соотношение понятий «характер» и «персонаж». «Мы будем различать «характер» и «персонаж», «героя», «действующее лицо» в составе художественного единства, литературного образа человека: анализом его внутренней структуры станет различение этих понятий... Отличая «характер» и «персонаж», мы отличаем как бы «сущность» и «форму» художественной личности» Бочаров С. Г. Характеры и обстоятельства // Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ, метод, характер. М. : Наука, 1962. С. 312-451. . С. Г. Бочаров исследует исторически изменяющиеся способы изображения человека в литературе.

Среди различных терминов, отражающих номинацию человека в художественном тексте, мы выбрали «герой» как наиболее универсальный и лишённый специальных коннотаций. Кроме того, если обратиться к некоторым явлениям литературы и народного творчества, понятие «герой» возвышает, идеализирует своего носителя, что является важным для романтического мироощущения. Например, в русских былинах этот термин применялся по отношению к центральной (обязательно положительной) фигуре, выражающей авторский идеал См.: Скафтымов А. П. Поэтика и генезис былин : очерки. М. ; Саратов : В. З. Яксанов, 1924. 226 с. . Е. П. Барышников говорит о том, что понятие «литературный герой» «как бы хранит память о ранних ступенях формирования образа человека, о героическом эпосе, где главные действующие лица выступали в ореоле героизма» Барышников Е. П. Литературный герой // Краткая литературная энциклопедия : в 9 т. Т. 4. М. : Советская энциклопедия, 1967. С. 315. . По утверждению П. Пави, «В греческой мифологии герой - персонаж, вознесённый в ранг божества. В драматургии герой - тип персонажа, наделённого исключительной силой и мощью» Пави П. Словарь театра. М. : Прогресс, 1991. С. 52..

Понятие «герой» в литературоведении варьируется. В нашем исследовании мы будем использовать это понятие в следующем значении. Герой - персонаж, наиболее отчётливо и полно воплощающий творческий замысел автора вообще и в данном произведении в частности. Также мы обращаемся к понятию «персонаж», под которым понимаем образ, частично отражающий проблематику произведения, создающий фон, на котором отчётливо проявляют себя герои.

Создание типологии романтических героев представляется нам необходимым, поскольку квалификация таких героев основывается на учёте их порождения идейно-эстетической системой романтизма. Романтический герой входит в систему персонажей. Именно во взаимоотношениях с другими героями и второстепенными персонажами он способен в полной мере продемонстрировать присущие ему признаки.

Романтическая литература включает в себя не только романтических по сущностным характеристикам героев, но и героев «антиромантических», которые репрезентируют эти характеристики в инверсированном виде. Отечественные литературоведы уделяют внимание проблемам изображения и романтических героев, и их антагонистов. Их исследования, которые появляются, начиная с 70-х годов XX века, и по сей день, воплощены, как правило, в форме статьи или отдельной главы учебного пособия, монографии. Созданные классификации вносят значительный вклад в проблему разработки типологии героев и персонажей русской романтической литературы. Однако, на наш взгляд, имеет смысл их доработать, расширить Подробнее об этом см. параграф 1.3 «Понятие «типология», проблема типологии героев романтической литературы»..

Хронологические рамки диссертационного исследования (20-40-е годы XIX века) определяются особым значением прозаических жанров в литературном процессе этих десятилетий. Известно, что 1800-1810-е годы были отмечены утверждением в литературе жанров поэтических (баллады В. А. Жуковского, «лёгкая» поэзия К. Н. Батюшкова, гражданская лирика К. Ф. Рылеева). В периодических изданиях этого времени печатали многочисленные поэтические произведения русских авторов, в то время как раздел прозы был представлен, в основном, переводами иностранной словесности. Читающая публика тех лет, в особенности дворяне, была в основном европейски ориентирована и не просто предпочитала зарубежную литературу, но и знакомилась с ней на языке оригинала (прежде всего, это касается французского языка). Автор, скрывающийся под псевдонимом С. П., рассуждая об отечественной литературе, в числе прочих обращается и к следующему мнению: «Говорят, что у нас читать некому. Для этого приводят пример большого света (утверждая, что там более читают на французском, нежели на русском языке), пример средних классов (говоря, что там ничего не читают), малый расход русских книг, и проч.» С. П. Литературные надежды // Московский телеграф. 1826. Ч. VII, № 2. С. 112..

В начале 1820-х годов начинают формироваться жанры русской романтической прозы, генетически связанной с предромантическими повестями Н. М. Карамзина («Остров Борнгольм»), В. А. Жуковского («Марьина роща»), К. Н. Батюшкова («Предслава и Добрыня»). Характерные для этих и многих других предромантических повестей самобытность, народность, обращение к национальному прошлому были отражены, прежде всего, в творчестве декабристов, находившихся у истоков русской исторической повести. Историзм русских романтиков во многом обусловлен событиями Отечественной войны, которые способствовали подъёму общественных настроений.

В середине 20-х годов в русской литературе возникает жанр фантастической повести, во многом ориентированный на образцы западноевропейской прозы (Э.-Т.-А. Гофман, Г. Цшокке, Л. Тик, Новалис, Ч. Мэтьюрин, В. Скотт, Ж. Жанен и др.). Однако даже в 1825 году русская проза находится на периферии отечественной литературы. «Проза русская изящная, собственно так называемая, не приобрела ни одного отдельного сочинения, которое можно бы назвать изящным» Московский телеграф. 1825. № 3. С. 255. .

Русская романтическая проза достигает вершины своего развития в 30-е годы. В. Г. Белинский в статье «О русской повести и повестях г. Гоголя» (1835) отмечает: «Вся наша литература превратилась в роман и повесть» Белинский В. Г. О русской повести и повестях г. Гоголя // Белинский В.Г. Полное собрание сочинений : в 13 т. Т. 1. М. : Изд-во Акад. наук СССР, 1953. С. 260.. Повесть даже в некотором роде соперничает с таким масштабным жанром как роман. По признанию критика, обширный объём романа свидетельствует не в его пользу. «Мы люди деловые, мы беспрестанно суетимся, хлопочем, мы дорожим временем, нам некогда читать больших и длинных книг, <…> нам нужна повесть» Там же. С. 271..

В 40-е годы, в период так называемого позднего романтизма, русская романтическая повесть, несмотря на своё активное взаимодействие с реалистическим направлением, ещё проявляет себя довольно отчётливо. Романтизм получил яркое отражение своих эстетических принципов и в лирике. Однако проза как тип литературы, тяготеющий к фабульности, демонстрирует более широкий и разноаспектный диапазон отображения актуальных мировоззренческих проблем. Кроме того, в прозе наиболее последовательно воплощается концепция личности, представленная в образе героя, который «возникал в большей конкретности и многообразии, чем он был дан в поэзии» Степанов Н. Л. Прозаики двадцатых - тридцатых годов // История русской литературы : в 10 т. Т. 6. М. ; Л. : АН СССР, 1953. С. 501. . Концепция романтической личности реализуется через систему дуалистических оппозиций. Существует множество таких оппозиций, поэтому укажем лишь самые значимые для раскрытия специфики образа романтического героя.

1. Идеальный мир героя - окружающая реальность. Именно на этой оппозиции построен образ романтического героя и базовый принцип эстетической системы романтизма - двоемирие.

2. Духовное - материальное. Материальные ценности как источник богатства, благосостояния, телесного комфорта и сытости были презираемы романтическим героем, который искал высшие истины бытия в сфере духа. К одному из наиболее распространённых частных случаев этой оппозиции относится конфликт духовной и чувственной (плотской) любви.

3. Романтический герой - окружающие люди (толпа, обыватели). Борьба данных оппозиционных начал обусловлена различной системой жизненных ценностей, на которых они базируются.

4. Романтический герой - внутренний мир. По мнению В. Ю. Троицкого, романтического героя характеризует «диалектически сложный внутренний мир <…>, одухотворённый страстями, мятежными сомнениями» Троицкий В. Ю. Художественные открытия русской романтической прозы 20-30-х годов ХIХ века. М. : Наука, 1985. С. 171. . Эти сомнения, иногда приводящие к предпочтению антитетичной романтической эстетике силы, демонстрируют противоречивость его натуры.

5. Воображение - разум. Благодаря воображению романтический герой проникает за грани разумного, получая доступ в ирреальные сферы бытия. Воображение неизбежно порождало мечту - одну из основных духовно-нравственных ценностей, относящихся к романтическому идеалу. Обладающий воображением, как правило, был способен к творческому преобразованию действительности.

6. Чувство - разум. Романтический герой познавал не только глубины собственной личности, но и внутренний мир родственного, близкого ему по духу человека. Это познание осуществлялось, прежде всего, посредством таких чувств, как любовь и дружба. В романтической дружбе душа героя условно распадалась на две составляющие, одну из которых он отдавал своему товарищу. Любовь представляла собой обратный процесс, по отношению к которому романтики применяли определение «андрогинная любовь». Романтический культ чувства был направлен против строгой организованности, уравновешенности и рационалистичности эстетики классицизма.

Актуальность исследования обусловлена возросшим историко-литературным и эстетическим интересом к специфике русского литературного процесса эпохи романтизма, в частности, к проблеме выделения типов героев романтической литературы. В современном литературоведении отсутствует единая классификация данных героев. Попытки систематизации осложняются наличием множества предлагаемых критериев, что и демонстрируется в отдельных работах по указанной проблеме. На данный момент не существует специальных исследований, посвящённых типологии героев романтической прозы, исходя из базисного принципа романтического направления - двоемирия.

Цель диссертации - создание типологии героев, представленных в русской романтической повести 20-40-х годов XIX века.

В соответствии с поставленной целью определены задачи исследования:

1. Изучение концепции личности в романтической повести 20-40-х годов XIX века.

2. Рассмотрение типологических классификаций романтических героев и их антагонистов в трудах отечественных литературоведов середины XX-начала XXI века.

3. Установление критерия для типологии героев русской романтической повести 20-40-х годов XIX века и его обоснование.

4. Выделение основных типов героев русской романтической повести 20-40-х годов XIX века на основании этого критерия.

5. Характеристика каждого типа героя русской романтической повести 20-40-х годов XIX века.

Методологической основой диссертационного исследования являются герменевтический метод и метод системного анализа, учитывающий историко-литературный, сравнительно-исторический, структурный и типологический аспекты изучения художественного текста.

В качестве объекта исследования выступают повести, опубликованные в периодических изданиях 20-40-х годов XIX столетия.

Предмет диссертационного исследования - герои в романтической повести рассматриваемого периода.

Теоретико-концептуальную базу исследования составляют работы отечественных исследователей по теории литературы (М. М. Бахтин, И. Ф. Волков, В. И. Кулешов, С. А. Мартьянова, В. П. Мещеряков, В. Е. Хализев), по истории и теории русского романтизма (А. И. Белецкий, А. М. Гуревич, И. И. Замотин, Е. А. Маймин, Ю. В. Манн, В. И. Сахаров), по истории и теории западноевропейского романтизма (Н. Я. Берковский, В. В. Ванслов, В. И. Грешных, В. М. Жирмунский), об особенностях русской романтической прозы (В. А. Грихин, Б. С. Мейлах, В. Ю. Троицкий), по типологии романтического героя (И. В. Вершинин, А. М. Гуревич, Б. В. Емельянов, А. В. Жуковская, В. П. Казарин, Вл. А. Луков, Н. Н. Мазур, А. М. Песков, С. В. Тураев, Н. Г. Федосеенко, Ф. П. Фёдоров, Т. Л. Шумкова, Е. З. Цыбенко), русские периодические издания 20-40-х годов XIX века («Библиотека для чтения», «Вестник Европы», «Галатея», «Журнал изящных искусств», Литературные прибавления к «Русскому инвалиду», «Маяк», «Молва», «Москвитянин», «Московский телеграф», «Отечественные записки», «Северная пчела», «Славянин», «Современник», «Сын отечества», «Телескоп»), сборники романтической повести («Марьина роща. Московская романтическая повесть», «Нежданные гости. Русская фантастическая повесть эпохи романтизма», «Русская и советская фантастика», «Русская романтическая новелла», «Русская романтическая повесть», «Русская романтическая повесть писателей 20-40-х годов ХIХ века», «Русская романтическая повесть (первая треть XIX века)», «Русская светская повесть первой половины XIX века», «Русская фантастическая проза эпохи романтизма (1820-1840 гг.)»).

Материалом для исследования послужили повести К. С. Аксакова, Е. А. Баратынского, А. А. Бестужева-Марлинского, А. Ф. Вельтмана, Е. А. Ган, Н. В. Гоголя, Н. А. Дуровой, М. С. Жуковой, М. Н. Загоскина, А. И. Иваницкого, В. И. Карлгофа, И. В. Киреевского, А. О. Корниловича, Н. В. Кукольника, В. К. Кюхельбекера, Н. А. Мельгунова, В. Ф. Одоевского, В. Н. Олина, Н. Ф. Павлова, И. И. Панаева, А. А. Перовского (Погорельского), М. П. Погодина, Н. А. Полевого, А. С. Пушкина, Е. П. Ростопчиной, О. И. Сенковского, В. А. Соллогуба, О. М. Сомова, А. В. Тимофеева, В. П. Титова, А. К. Толстого.

Для воссоздания целостного образа героя и его типов в отдельных случаях мы использовали материал романов. Это романы Ф. В. Булгарина, А. Ф. Вельтмана, М. Н. Загоскина, Р. М. Зотова, В. В. Крестовского, В. Т. Нарежного, Н. А. Полевого, Е. П. Ростопчиной. Некоторые из романов были созданы после 40-х годов. Однако мы сочли возможным использовать их в нашем исследовании, поскольку в них реалистические традиции переплетаются с романтическими. Помимо произведений, вошедших в антологии русской романтической повести, мы обращались к произведениям «забытых» литераторов, которые не были переизданы после XIX века: повести Ю. К. Арнольда (Карло Карлини), Н. Н. Верёвкина (Рахманного), В. К. Войта, А. И. Емичева, А. Я. Кирьяковой (Т. Ч.), Е. В. Кологривовой (Ф. Фан-Дим), М. А. Маркова, К. П. Масальского, В. Нестеренко, П. Сумарокова, В. А. Ушакова, роман Д. Н. Бегичева, а также ряд повестей анонимных авторов или подписанных псевдонимами. Такая выборка романтической прозы демонстрирует, что выделенные нами типы героев характерны не только для произведений, значительных по своим идейно-художественным качествам, но и для периферийных, вторичных.

Научная новизна диссертационной работы состоит в том, что в ней:

1) обобщены суждения отечественных литературоведов о разновидностях романтических героев и их антагонистов;

2) предпринята попытка классификации героев романтической повести, исходя из базового принципа романтической эстетики - двоемирия;

3) каждый из выделенных нами типов романтических героев и героев, вступающих в противоречие с романтической эстетикой, (исключение составляет обыватель) был дифференцирован на две и более разновидности в зависимости от их специфики.

4) в качестве материала для исследования привлечены повести и романы «забытых» авторов 20-40-х годов XIX века, чьи произведения не становились предметом художественного анализа;

5) в качестве дополнительного материала, который иллюстрирует особенности историко-культурной ситуации рассматриваемого периода и дополняет общий контекст восприятия творчества русских романтиков, была взята информация из периодических изданий 20-40-х годов XIX века, впервые использованная в научно-исследовательском процессе.

Теоретическая значимость работы заключается в том, что она способствует разработке проблемы типологии героев романтической повести, расширяет представление о двоемирии как о базовом понятии романтизма, способствует более глубокому восприятию поэтики романтических повестей как общеизвестных, так и забытых писателей 20-40-х годов XIX века.

Практическое значение работы состоит в том, что её материалы могут быть использованы в работах по изучению литературно-художественного процесса в России 20-40-х годов XIX века, при разработке курсов по теории и истории русской литературы эпохи романтизма в школах и вузах, спецкурсов и спецсеминаров по изучению творчества русских романтиков, в комментариях к их художественным текстам, а также для продолжения научных исследований, сопряжённых с темой данной диссертации.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Русская романтическая повесть представляла собой явление неоднородное. Руководствуясь классификацией Р. В. Иезуитовой, в которую нами были внесены некоторые коррективы, мы выделяем пять разновидностей повести: историческая, фантастическая, светская, бытовая, повесть о художнике.

2. В центре романтической модели мира находилась личность, которую можно охарактеризовать как исключительную, мечтающую, обладающую богатым внутренним миром, творческую, свободолюбивую, бунтующую, одинокую, разочарованную, страдающую, скитающуюся, «естественную» (то есть коррелирующую со взглядами французского философа-просветителя Ж.-Ж. Руссо), нередко увлечённую науками (прежде всего, оккультными), набожную, с выразительным внешним обликом. Романтический герой взаимодействует с другими героями и персонажами, среди которых есть как носители авторского идеала, так и их антагонисты.

3. Рассмотрение имеющихся классификаций героев романтической литературы показало необходимость продолжения дальнейших исследований по данной теме. Многие из предлагаемых литературоведами классификаций базируются на примерах, взятых из западноевропейского романтизма, имеют частный характер (например, выделение немецких типажей, этапы эволюции одного типа героя и прочее) или построены без определённого критерия для выделения типов героев.

4. Основу романтической эстетики составляет концепция двоемирия, которая была использована в данном исследовании для создания типологии героев романтической повести. Нами были выделены и охарактеризованы следующие семь типов героев, каждому из которых присущ определённый «второй» мир.

I. Мечтатель (мир мечты).

II. Демонический герой (сверхъестественный «тёмный» мир, мир собственных страстей).

III. Хранительница (сверхъестественный «светлый» мир и другие идеальные сферы).

IV. Творец (мир искусства).

V. Безумец (мир безумия).

VI. Игрок (мир игры).

VII. Обыватель (мир материальных ценностей).

5. Специфика каждого типа героя (за исключением обывателя) универсальна и широка настолько, что он закономерно воплощается как минимум в двух разновидностях.

6. Благодаря своей многогранности, а иногда и внутренней конфликтности, романтическая личность могла совмещать в себе признаки разных типов героев.

7. На протяжении повествования герой вследствие каких-либо обстоятельств мог трансформироваться из одного типа в другой. Трансформация возвышенных личностей в отрицательных (с точки зрения романтизма) героев и персонажей, а также ироническое отношение к романтическим принципам в период позднего романтизма свидетельствуют о зарождении реалистического направления, в котором «антиромантические» герои изображаются в соответствии с идейно-эстетическими установками реализма.

Апробация работы. Основные положения диссертации обсуждались на международной научной конференции «Культура и словесность Русского Севера» (г. Череповец, 2010 г.), на всероссийских конференциях: «Вузовская наука - региону» (г. Вологда, 2010 г., 2011 г., 2012 г.), «Слово и текст в культурном сознании эпохи» (г. Вологда, 2010 г., 2011 г., 2012 г.), «Образы национальной ментальности в текстах Русского Севера» (г. Вологда, 2013 г.), «Слово и образ в культуре Русского Севера» (г. Вологда, 2014 г.), «Вологодский текст в русской культуре» (г. Вологда, 2015 г.), на научных семинарах молодых исследователей романтизма «Природа и искусство в литературе романтизма» (г. Тверь, 2012 г.) и «Романтизм и фольклор» (г. Тверь, 2013 г.) По теме диссертации опубликовано пятнадцать статей, общим объёмом 7,31 п.л., в том числе четыре - в изданиях, рекомендованных ВАК.

Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Во введении определяется актуальность исследования, его цели и задачи, представляются объект, предмет и методологическая основа работы, репрезентируются положения, выносимые на защиту, формулируется научная и практическая значимость диссертации, приводятся сведения о её научной апробации. В первой главе прослеживается развитие русской романтической повести и характеризуются её разновидности, раскрываются внутренние качества и внешний облик романтической личности, обозначается понятие «типология», рассматривается вопрос дифференциации романтических героев и их антагонистов в трудах отечественных исследователей середины XX - начала XXI веков, затрагивается история формирования дуалистического мировоззрения, приводятся суждения отечественных литературоведов о концепции двоемирия, выделяются варианты конфликта идеальной и действительной сфер, а также типы второго мира в русской романтической повести. Вторая глава посвящена анализу типов героев романтической повести. В заключении даны основные выводы по диссертационной работе и намечены пути дальнейшего осмысления её проблематики. Всего для написания диссертации использовано 376 литературных источников, включая 128 прозаических произведений русского романтизма.

Глава I. Романтический герой, его характеристики и типология

1.1 Типы повестей

В России начальный этап романтизма связан с актуализацией таких поэтических жанров, как элегия, баллада, поэма. Однако проза недолго остаётся «в тени», ярко заявляя о себе в 1820-е годы благодаря русской романтической повести. В это время жанр русской романтической повести только обретает устойчивые формы, не занимая центрального места в периодических изданиях. Н. А. Полевой, рассуждая об особенностях русской литературы в 1821 году, отмечает, что «проза дремала в совершенном бездействии» Полевой Н. А. О сочинениях Булгарина // Московский телеграф. 1829. Ч. XXVIII, № 13. С. 70. . Заметное усложнение культурной жизни России во второй четверти XIX века приводит к появлению большого количества периодических изданий: газет, журналов, альманахов, на страницах которых русская романтическая повесть достигает своего расцвета. Критика, характеризуя состояние периодических изданий, могла «порадоваться ежегодному умножению оных» Нечто о периодических изданиях на 1824 и 1825 годы // Отечественные записки. 1825. № 58. С. 361. . В 1823 году появляется альманах «Полярная звезда», созданный писателями-декабристами К. Ф. Рылеевым и А. А. Бестужевым-Марлинским. Через год выходит ещё один альманах - «Северные цветы», редактором которого становится А. А. Дельвиг. В отличие от «Полярной звезды», в альманахе Дельвига «изящная словесность» была разделена на два отдела: проза и поэзия. Именно на страницах данного альманаха в 1829 году была помещена известная фантастическая повесть, записанная В. П. Титовым со слов А. С. Пушкина, - «Уединённый домик на Васильевском». В 1830-1831 гг. издаётся «Литературная газета», где впервые публикуется Н. В. Гоголь (фрагменты из повести «Страшный кабан»). С 1825 года выходит «решительно лучший журнал в России той поры, явление необыкновенное во всех отношениях» Белинский В. Г. Николай Алексеевич Полевой // Белинский В. Г. Собрание сочинений : в 3 т. Т. 3. М. : Гослитиздат, 1948. С. 168. - «Московский телеграф» Н. А. Полевого, в котором значительное место было отведено русской прозе (например, повести и отрывки из романов В. Ушакова, И. Лажечникова, К. Масальского, А. Бестужева-Марлинского и других авторов).

Переводные произведения (преимущественно фантастическая проза В. Ирвинга, Э.-Т.-А. Гофмана, Г. Цшокке и историческая проза В. Скотта), господствовавшие на страницах отечественных журналов и альманахов, уступают место русской повести. Во всех периодических изданиях (от прогрессивного «Московского телеграфа» до второстепенного журнала литературы, новостей и мод «Галатея») появляется раздел «Русская словесность». И всё-таки в 1826 году один из критиков журнала «Московский телеграф», отмечая некоторое продвижение авторов «повествовательных трудов», признаётся, что «наша проза ещё в колыбели» С. П. Литературные надежды // Московский телеграф. 1826. Ч. VII, № 2. С. 112. .

Апофеоз жанра русской романтической повести приходится на 30-е годы. Художественная проза публикуется в журналах «Телескоп», «Библиотека для чтения», «Современник» и прочих. «Кто что ни говори, а в настоящее время выражение нашей собственно-литературной деятельности почти исключительно есть повесть» Критика и библиография. Русская литература // Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1838. № 21. С. 408. . Каждый писатель, следящий за веяниями эпохи, не просто пробует силы в прозаическом жанре, а стремится издать книгу своих повестей. «Что день, то повесть, да и добро бы ещё одна, а то вдруг по две, по три повести в одной книжке» Критика и библиография. Русская литература // Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1838. № 22. С. 427. . Повесть стала настолько популярным и плодотворным жанром, что критики невольно восклицают: «Да скоро ли перестанут писать и читать повести? Зайдёшь в книжную лавку, на всех прилавках повести, полурусские, полуфранцузские, полузабавные, полуумные (последние чаще всего), полуграмотные, полубезнравственные. Зайдёшь после обеда к приятелю, перед ним кофе, а в руках - повести…» В.В.В. Новые книги // Северная пчела. 1834. № 161. С. 641. . «Повесть есть вывеска современной литературы», - отмечал в 1835 году критик С. П. Шевырёв Московский наблюдатель. 1835. № 1. С. 121. . На вытеснение поэзии прозаическими жанрами указывает А. И. Емичев в ироническом стихотворении, фигурирующем в одной из его повестей:

Прощай, поэзия младая!

И ты состарилась у нас;

Теперь, широко позевая,

Романы пишем на заказ;
И стих, взлелеянный на лире,

Лишь в эпиграфах кажет лик,

Как на изношенном мундире

Сияет шитый воротник Емичев А. И. Любовь бедных людей // Библиотека для чтения. 1835. Т. XIII. С. 171. .

Русская романтическая повесть представляла собой явление неоднородное. В периодических изданиях того времени наблюдаются отдельные попытки определить разновидности данного жанра. Так, например, в 1838 году неизвестный автор условно выделяет три разряда «сочинителей» и три типа русской повести. К писателям низкого художественного уровня он относит молодых, неопытных повествователей («цветущих юношей»), удел которых посредственность, и «бесталантливых авторов», пишущих для целей «вовсе не поэтических». К «второстепенным талантам» автор причисляет Гребёнку, Мельгунова, Жукову, Каменского, Владиславлева, Маркова. Говоря о повестях двух последних писателей, автор статьи употребляет термин «анекдотические». В статье указаны четыре лучших «литературных дарования»: А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, чьи повести, отличающиеся «простотою поэтического вымысла», именуются «описательными», В. Ф. Одоевский, Н. Ф. Павлов, сочиняющие прозу «философическую», в которой «есть поэтический анализ души человеческой» Критика и библиография. Русская литература // Литературные прибавления к «Русскому инвалиду». 1838. № 21. С. 408; 410. . XX век также не утвердил единой классификации русской романтической повести. Так, например, В. А. Грихин выделяет следующие разновидности романтической повести: историческая, фантастическая, светская, нравоописательная. В. И. Сахаров упоминает о повестях восточных, армейских, философических. Некоторые исследователи говорят о разновидностях повестей в творчестве определённых писателей (например, «кавказские повести» А. А. Бестужева-Марлинского, «философские повести» В. Ф. Одоевского). Р. В. Иезуитова называет повесть историческую, фантастическую и её тематическую группу - фольклорную, светскую и особую тематическую группу - повесть о художнике, которую, однако, она не соотносит с отдельной внутрижанровой разновидностью романтической повести Иезуитова Р. В. Повесть 20-30-х годов, её разновидности и тенденции // Русская повесть XIX века. История и проблематика жанра / под. ред. Б. С. Мейлаха. Л. : Наука, 1973. С. 77-199. . Л. П. Борзова рассматривает повесть о художнике в качестве автономной жанровой разновидности русской романтической повести Борзова Л. П. Повесть о художнике в русской прозе 30-х годов XIX века. Саратов : Изд-во Сарат. пед. ин-та, 1999. 164 с. .

Используя тематический принцип и опираясь на предлагаемые литературоведами классификации, мы выделяем пять разновидностей повести: историческая, фантастическая, светская, бытовая, повесть о художнике. Именно на страницах данных повестей раскрыты основные противоречия эпохи романтизма, показаны наиболее яркие романтические герои и персонажи, актуализированы острые, рассмотренные в романтическом ключе проблемы современности.

Историческая повесть. Формирование исторической повести во многом было обусловлено подъёмом национального самосознания, который наблюдается в России после Отечественной войны 1812 года и восстания декабристов. Главный герой исторической повести, как правило, личность масштабная, титаническая. Он восстаёт против социальной несправедливости, притеснения человека, ограничения свободы своей и окружающих. Такие герои в большинстве случаев бунтари, мятежники, борцы против деспотизма, готовые пожертвовать жизнью ради народа. Героической личности противостоит злодей, тиран, угнетатель народа, нередко обладающий демоническими чертами. Главной задачей исторической повести писатели-декабристы считали воспитание гражданских чувств и усиление национального самосознания. Они «требовали от литературы патриотической направленности, гражданского пафоса, обращения к национальным темам» Иезуитова Р. В. Указ. соч. С. 196. .

Историческая повесть в определённой степени была ориентирована на исторические романы В. Скотта. Если обращаться к национальным источникам, здесь прослеживается генетическая связь с историческими повестями Н. М. Карамзина («Наталья, боярская дочь», «Марфа-посадница, или Покорение Новагорода») и его фундаментальным трудом «История государства Российского». Сюжет исторической повести писателей-декабристов может носить на себе отпечаток традиций готического романа с присущими ему эффектными сценами, острыми и неожиданными поворотами, характерными мотивами (братоубийство, кровная месть, преступная страсть, тайные браки).

Обращаясь к истории, писатели-декабристы искали в ней, прежде всего, примеры проявления гражданских доблестей и идеальную систему государственного устройства. Этим объясняется их интерес, например, к теме новгородской вольницы. Идеализируя вечевой строй древнего Новгорода, они видели в нём «прообраз свободного государства, управляемого народными представителями» Там же. С. 112. . Документальные материалы у писателей-романтиков нередко подвергались свободной интерпретации, изложению в соответствии с их идейно-эстетическими взглядами. История воспринималась романтиками, в первую очередь, не как истинный факт, а как идеал. К авторам исторической повести относятся Н. А. Бестужев («Гуго фон Брахт») и А. А. Бестужев («ливонские» повести), В. К. Кюхельбекер («Адо»), А. О. Корнилович («Андрей Безыменный») и другие.

Фантастическая повесть. Поражение декабристов, уничтожившее надежды на отмену угнетения людей «сильными мира сего» и признание самоценности человеческой личности, приводит к неприятию окружающей действительности. У человека зарождается стремление вырваться за пределы обыденной реальности, которое усиливает в нём страсть к чудесному. О «жажде чудесного» рассуждали многие романтики, считая её не только «духом времени», но и вневременным признаком, характерным для любого индивида Это неоднократно отмечает Н. А. Полевой: «От наклонности к чудесам не исцелились люди семьтысячлетним опытом, и с того времени, как Адам был обманут обещанием чудес, доныне чудеса - вернейшая уда, на которую поймаете каждого Адамова внука и каждую Евину внучку» (Полевой Н. А. Рассказы русского солдата. Часть II. Солдат // Полевой Н. А. Избранные произведения и письма. Л. : Художественная литература, 1986. С. 388. . «…Наш ум, изнуренный прозою жизни, невольно привлекается <…> таинственными происшествиями…», - отмечает В. Ф. Одоевский Одоевский В. Ф. Привидение // Одоевский В. Ф. Сочинения : в 2 т. Т. 1. М. : Худож. лит., 1981. С. 307.. Мистические настроения отражаются в фантастической повести. Центральной темой этой разновидности романтической повести является вмешательство потусторонних сил в жизнь людей с различными целями, либо попытка человека самому проникнуть в ирреальный мир для общения с его представителями. Одним из первых образцов русской фантастической повести принято считать повесть А. Погорельского «Лафертовская маковница» (1825). В 1828 году выходит в свет его цикл фантастических рассказов «Двойник, или мои вечера в Малороссии», продолжающий традиции «Серапионовых братьев» Гофмана. В дальнейшем появляются и другие подобного рода циклы повестей, объединённых одним или несколькими рассказчиками, которые обсуждают необычайные происшествия: М. Н. Загоскин «Вечера на Хопре», М. С. Жукова «Вечера на Карповке», В. Ф. Одоевский «Русские ночи». К фантастической повести обращались В. П. Титов («Уединённый домик на Васильевском»), В. Н. Олин («Странный бал») и другие.

Фантастика в понимании представителей того времени основывается на безусловной вере в потусторонний мир, существующий независимо от наших представлений о нём. Этот мир, населённый различными сверхъестественными существами, разделён на две противоборствующие сферы - светлую и тёмную. Отметим, что подобные представления восходят к христианской мифологии, повествующей о легендарных событиях и необычных героях (боги, демоны, духи), и древним языческим верованиям (одухотворение природы, наделение вещей сверхъестественными способностями).

На развитие фантастической повести влияет философия Ф. Шеллинга, впервые изложенная им в фундаментальном труде «Система трансцендентального идеализма» (1800). Некоторые отечественные исследователи (В. М. Маркович, Н. В. Измайлов) прослеживают связь жанра фантастической повести со «страшными» балладами В. Жуковского.

Фантастика того времени выступала не только как отражение романтического двоемирия, но и как средство сатирического обличения пороков современного общества («Пёстрые сказки» Одоевского). Фантастическая проза раскрыла особенности народного сознания, основанного на различных приметах и суевериях. Такие повести, написанные на фольклорном материале, представляли собой литературно обработанные предания, легенды и поверья. В фольклорных стилизациях романтиков, которые Р.В. Иезуитова рассматривает в рамках фантастической повести, героями становятся нечистые силы в их народном представлении («Вечера на хуторе близ Диканьки» Н. В. Гоголя, «Киевские ведьмы», «Русалка», «Оборотень», «Кикимора» и другие повести О. М. Сомова).

Светская повесть. В 30-е годы романтики, постепенно возвращаясь из героического прошлого и ирреальных сфер бытия в окружающую действительность, находятся в поиске новых актуальных тем, сюжетов и героев. Именно в это время, характеризующееся борьбой романтизма и реализма, зарождается ещё одна разновидность романтической повести - светская. Основу светской повести составляет проблема взаимоотношений исключительной личности и высшего общества, которое подчиняется особым правилам и законам. Пространство светской повести представлено привычной для человека высших кругов обстановкой: театр, маскарад, бал, раут, гостиная, будуар. Динамика сюжетного развития повести во многом определяется любовной линией. Возлюбленные нередко принадлежат к разным социальным слоям, что по канонам светского общества является непреодолимым препятствием для их чувств.

Ранние опыты жизнеописания «света» относятся ещё к первой половине 1820-х годов (очерки В. Одоевского). Однако подлинной художественной зрелости светская повесть достигает в 30-е годы. Автором термина «светская повесть» считается С. П. Шевырев, впервые использующий его в рецензии на сборник Н. Ф. Павлова «Три повести» (1835).

В светской повести портрет представителя высшего общества нередко дан в обобщённом виде. Это человек, который вращается в атмосфере сплетен, лжи и эгоизма, постепенно утрачивая индивидуальные особенности характера. Процесс нивелировки личности, поглощение средой уникальности героя приводит к тому, что писатели изображают носителя «светского» сознания в своей массе, не стремясь её дифференцировать. Такие герои-обыватели преследуют возвышенную личность, стараясь подчинить её фальшивым законам высшего света или, напротив, изгнать из своего круга. Яркий пример светской повести 30-х - начала 40-х годов представляют повести А. А. Бестужева-Марлинского («Испытание», «Фрегат «Надежда»), В. Ф. Одоевского («Княжна Мими», «Княжна Зизи»), Н. Ф. Павлова («Аукцион», «Маскарад», «Миллион»), И. И. Панаева («Спальня светской женщины»), В. А. Соллогуба («Большой свет»), Е. А. Ган («Идеал», «Суд света»), Н. А. Дуровой («Угол»), М. С. Жуковой («Барон Рейхман», «Самопожертвование»), Е. П. Ростопчиной («Чины и деньги»).

Бытовая повесть. Светская повесть, обратившись к нравам высшего общества, показала, что объектом литературного освещения могут стать не только героические или фантастические события, но и обыденная жизнь человека. Поскольку светская повесть была направлена на воссоздание жизненного уклада представителя «светской гостиной», появляется необходимость в литературе с демократическим героем в центре повествования. Быт средних и низших социальных классов (купцы, мещане, разночинцы, солдаты, крестьяне) отражается в повести бытовой, которую в литературоведении иногда именуют нравоописательной или простонародной. Подобные определения данной разновидности романтической повести встречаются ещё среди критиков того времени. Например, Н. И. Надеждин называет такие повести «дееписательными», а О. М. Сомов - «простонародными» Подробнее об этом см.: Бытовая повесть / Капитанова Л. А. [и др.] // История русской литературы XIX века. Часть 2: 1840-1860 годы / под ред. В. И. Коровина. М. : Владос, 2005. С. 116. .

Бытовая повесть эпохи романтизма восходит к традициям древнерусской бытовой и нравственно-дидактической повести XVII века («Повесть о Горе-Злочастии», «Повесть о Савве Грудцыне», «Повесть о Фроле Скобееве»). Во второй половине XVIII столетия бытовая повесть под воздействием западноевропейского плутовского романа эволюционирует до пределов бытописательного (или нравоописательного) романа (М. Чулков «Пригожая повариха, или Похождения развратной женщины» (1770), анонимный роман «Несчастный Никанор, или Приключение жизни российского дворянина Н*****» (1775).

Обращаясь к опыту предшественников, бытописатели 1820-1830-х годов в своих произведениях также были ориентированы на воссоздание пороков современного общества. Однако понятие «быт» романтики связывали не только с низменными сторонами жизни индивида. Быт выступал как олицетворение гармоничного существования, если он находился в оппозиции современному мироустройству. В таком случае, правомерно говорить о принципе двоемирия, к которому романтики обращались (хотя и не всегда) в рамках бытовой повести. Например, современный мир («цивилизация») мог быть противопоставлен миру «естественного» человека («природа»). Под современным миром понимается жизнь городского человека, избалованного всевозможными благами цивилизации. Мир «естественного» человека - это патриархальные устои, которых придерживаются сельские жители. Таким образом, противостояние «цивилизации» и «природы» принимает форму традиционного для романтической эстетики конфликта города и деревни.

В бытовой повести, как правило, реализован конфликт героя из непривилегированных слоёв населения с героем или обществом более высокого социального класса. Герои из народа, мещане, купцы представлены в бытовых повестях М. П. Погодина («Нищий», «Невеста на ярмарке», «Чёрная немочь»), Н. А. Полевого («Рассказы русского солдата»), которые, кстати сказать, и сами не принадлежали к дворянскому роду. Бытовая повесть нередко была направлена на искоренение социальных пороков, носила дидактический характер.

Повесть о художнике. Искусство как одна из форм эстетической деятельности оказалось востребованным в русском обществе, остро ощущавшем недостаток идеалов в современной действительности, в частности, после политический событий 1825 года. Романтики, воспринимая творческий процесс как способ выражения идеала, постижения божественного откровения, ставили искусство на высшую ступень жизненных ценностей. Такой взгляд на искусство и осмысление его места в системе «человек - общество» получает воплощение в романтической повести о художнике. В данном случае термин «художник» трактуется в широком смысле слова, обозначая служителя любого вида искусства.

Тема искусства и творца в русской повести возникает на хорошо подготовленной эстетической почве. Русские романтики были знакомы с эстетическими концепциями немецких мыслителей, рецепция которых осуществлялась иногда в достаточно свободной форме. В немецком романтизме тема искусства была разработана в трудах Шеллинга («Об отношении изобразительных искусств в природе», «Философия искусства»), Вакенродера («Фантазии об искусстве», «Сердечные излияния отшельника - любителя искусств»), Гофмана («Музыкальные страдания капельмейстера Иоганнеса Крейслера») и прочих. В 1826 году участники кружка «любомудров» (С. П. Шевырёв, Н. А. Мельгунов, В. П. Титов) осуществляют перевод книги Вакенродера «Об искусстве и художниках», затрагивающей важные для современного русского общества темы.

Немецкие романтики считали творчество свободным от любых догм и правил, а власть художника в искусстве безграничной. Русские романтики с осторожностью относились к подобным позициям воинствующего максимализма. Однако идею о независимости творца от мнения и вкусов публики они поддерживали. Поэтому в русской романтической повести о художнике реализуется противопоставление «художник» - «толпа». К теме искусства и его служителей обращаются К. С. Аксаков («Вальтер Эйзенберг»), Н. В. Кукольник («Психея»), В. Ф. Одоевский («Живописец», «Последний квартет Бетховена», «Себастиян Бах»), Н. Ф. Павлов («Именины»), Н. А. Полевой («Живописец»), В. А. Соллогуб («История двух калош») и другие авторы.

1.2 Романтический герой, его основные черты

В центре романтической модели мира находилась личность. О первостепенной роли личности в романтизме пишет В. И. Сахаров: «В романтизме всё происходит внутри творящего и меняющегося «я», увидено и показано изнутри личности, через её душу и чувство, которые и есть главная спрятанная ценность» Сахаров В. И. Романтизм в России : эпоха, школы, стили. М. : ИМЛИ РАН, 2004. С. 17-18. . Романтическая личность бывает разная: полная надежд и разочаровавшаяся во всей Вселенной, заключённая в пределах внутреннего мира и устремлённая в сферы «внешней жизни» (искусство, наука, религия), способная на чистую любовь и страстную месть за поруганные идеалы и так далее. В любом случае эта личность выделялась из толпы мелочных обывателей, а иногда и возвышалась над всем миром, поскольку романтиков преимущественно привлекали необыкновенные герои. Необыкновенный герой в необыкновенных обстоятельствах - гласит один из постулатов романтической эстетики. «Глубоко презирая тех, кто живёт повседневными заботами, романтики интересовались людьми исключительными, личностями титаническими и могучими» Гуревич А. М. Романтизм в русской литературе. М. : Просвещение, 1980. С. 8..