Типология героев в русской романтической литературе

Наряду с силой, определяющей выигрыш, в игре присутствовала сила, детерминирующая цели игры. Эта сила была обусловлена не видом игры, выбором самого игрока.

Азарт - это состояние охватывало игроков, получающих удовольствие от самого процесса карточной игры.

Польза - эта сила движет игроками, которые играют для удовлетворения материальных или психологических потребностей.

Мир карточной игры, как и любая другая альтернативная реальности сфера, имел свои особенности. Определим основные характеристики мира игры, не затрагивая целей, преследуемых игроками.

1. Тождество игроков. Игра равняла всех людей, независимо от их возраста, социального статуса и прочее, за карточным столом и перед лицом Судьбы (последнее относится к азартным играм) Игра равняет всех. Бок о бок там найдёшь

Дворян и буржуа, лакеев и вельмож.

За карточным столом банкирша может ныне

Победу праздновать над нищей герцогиней,

Там позволяется вчерашнему слуге

С хозяином своим на равной быть ноге.

И тот, кто был судьбой обижен в час рожденья,

Находит иногда в игре вознагражденье (Реньяр Ж. Ф. Игрок. Л. ; М. : Искусство. 1958. С. 65). . Игра не признаёт даже родственные связи. По словам шулера Утешительного из комедии Гоголя «Игроки»: «В игре нет лицеприятия! Игра не смотрит ни на что. Пусть отец сядет со мною в карты - я обыграю отца. Не садись! Здесь все равны» Гоголь Н. В. Игроки // Гоголь Н. В. Полное собрание сочинений. М., 1949. Т. 5. С. 76.. .

2. Игра - это конфликт. Соперник игрока зависит от типа карточной игры. Коммерческая игра: игрок - игрок. Азартная игра: игрок - случай.

3. Связь игры с инфернальной сферой. Здесь речь идёт об игре азартной, в которой, как мы уже упоминали, игрок вступает в поединок не с другим игроком, а с силой случая. Это сила, не подвластная прогнозу, неизвестная, иррациональная, нередко воспринималась как демоническая. «Диковинное сплетение случайностей <…> выступает здесь (в игре. - прим. А. Т.) с особенной ясностью, указывая на вмешательство некой высшей силы, и это побуждает наш дух неудержимо стремиться в то темное царство, <…> где вершатся человеческие судьбы, дабы проникнуть в тайны его ремесла» Гофман Э.-Т.-А Счастье игрока // Гофман Э.-Т.-А. Избранные произведения : в 3 т. Т. 2. М. : Худож. лит., 1962. С. 85-86..

4. Связь игры с миром безумия, выступающим как следствие недостигнутых результатов, ожидаемых от игры.

На данный момент не существует единой классификации героя-игрока романтической литературы. В литературоведении XX столетия классификация героев-игроков встречается в книге Г. Ф. Парчевского «Карты и картёжники». Исследователь называет три типа героя-игрока, исходя из его поведенческой модели:

1. «Игрок-забияка» - «образный шалопай».

2. «Игрок-циник» - «юные отпрыски богатейших столичных семейств, молодые светские львы, для которых игра была способом принести в повседневность театральные страсти, упоение борьбы, восторг успеха, мрак отчаяния».

3. «Игрок-эстет» - «салонный бонвиван, прожигатель жизни. Зачастую не слишком богат и за удовольствие проигрывать платит нешуточными переживаниями и весьма ощутимыми невзгодами. <…> И, тем не менее, он играет и играет, потому что только игра придает его жизни напряжение, остроту, без которой жизнь кажется пресной и нестерпимо благополучной» Парчевский Г. Ф. Карты и картёжники. СПб. : Пушкинский фонд, 1998. С. 26..

В данной работе мы предлагаем свою классификацию рассматриваемого типа героя, в основе которой находится тактика, избранная игроком за карточным столом. Первую группу составляет честный игрок, возлагающий надежды в игре на собственное мастерство и милости Фортуны. Цели, преследуемые честными игроками за карточным столом, были различны. Одержимые игрой были поглощены самим ходом карточных баталий. В ходе игры такой герой получает особые чувства, заставляющие его снова брать в руки карты. Одержимый игрой фигурирует в повести В. Ф. Одоевского «Мартингал» (1846). Это юноша, который «взрос на картах» Одоевский В. Ф. Мартингал // Одоевский В. Ф. Сочинения : в 2 т. Т. 2. М. : Худож. лит., 1981. С. 336. Далее цитируем повесть по данному изданию, указывая страницы в тексте.. Его отец «игрою сделал себе состояние» [с. 336]. Однако для героя важен не столько выигрыш, сколько острые ощущения, доставляемые игрой. «И ведь не деньги главное, - а вот то, что сердце щиплет - и рассказать нельзя… как тут не понтировать…» [с. 337].

«Записные игроки» появляются в повести Д. ««Приключения петербургского жителя в провинции» (1839). Это Бурикевич - «игрок, мот, человек без всяких правил, готовый на всё…» Д. Приключения петербургского жителя в провинцию // Библиотека для чтения. 1839. Т. 35. С. 37. Далее цитируем повесть по данному изданию, указывая страницы в тексте. , и его товарищи. Игра порождает у героя сильные эмоции. «Волосы его были в беспорядке, лицо горело, глаза блистали» [с. 43]. Автор не называет причину, по которой Бурикевич садится за карточный стол. Однако, скорее всего, героя привлекает именно процесс игры, а не выгода, которую можно извлечь из неё, поскольку его партнёры - люди далеко не состоятельные. «Савва Петрович Штапневский, раззорившийся откупщик, и Иван Иванович, изгнанный из службы исправник одного уезда…» [с. 43].

Алчущие игроки воспринимали игру как средство обогащения. Например: «В Москве составилось общество богатых игроков, под председателем славного Чекалинского, проведшего весь век за картами и нажившего некогда миллионы, выигрывая векселя и проигрывая чистые деньги» Пушкин А. С. Пиковая дама // Русская фантастическая проза эпохи романтизма (1820-1840 гг.). Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. С. 420. . Или: «Ему казалось, что нет другого средства выпутаться из беды, кроме игры карточной. «Может быть, Фортуна мне послужит, - думал он, - Выиграю, расплачусь с долгами и никогда не стану больше играть» Бегичев Д. Н. Семейство Холмских. Некоторые черты нравов и образа жизни семейной и одинокой, русских дворян. Ч. 3. М. : Тип. Николая Степанова, 1841. С. 186..

Некоторых игроков карты спасали от скуки. «Жизнь для иных без игры не была ли бы скучная вечность?» Москвитянин. 1846. № 4. С. 3. . Карточные игры, особенно коммерческие, такие, как вист, бостон, пикет становились «самым благодетельным противуядием от грусти и скуки, или лучше сказать маленьким приёмом яда, истребляющим болезнь, которая есть сама скука» Рецензия на книгу «Искусство играть в бостон» // Московский телеграф. 1829. Ч. XXVIII. № 14. С. 217. . Например: «По утрам, бывало, <…> играет со мной в пикет для развлеченья» Одоевский В. Ф. Мартингал // Одоевский В. Ф. Сочинения : в 2 т. Т. 2. М.: Худож. лит., 1981. С. 337.. Герой, рассеивающий за картами грусть, фигурирует в романе А. Ф. Вельтмана «Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея» (1848). Это второстепенный герой Чаров - человек эксцентричный, «полный причуд». Он достаточно богат, чтобы не искать наживы в игре. Карточные баталии - один из всевозможных способов развлечься, поскольку Чарову «всё прискучило, приелось». Герой, которому неизменно везёт за карточным столом, не терпит поражений в игре. Однако автор не сообщает о том, что Чаров жалеет проигранных денег. Неистовство героя от проигрыша объясняется, скорее всего, его чрезмерным самолюбием. За невыполнение своих прихотей Чаров готов наказывать даже игральные карты. «Когда какая-нибудь карта дерзнет ему проиграть, он преравнодушно оглашает её скотиной, рвёт и бросает под стол. Наказывая так беспощадно виновные карты, он как будто нагоняет страх и на все прочие» Вельтман А. Ф. Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея. М. : Правда, 1990. С. 497. .

Страдающие игроки искали в картах забвения от несовершенства реальной жизни. К таким игрокам можно причислить Страстина, героя повести В. К. Войта «Новый Леандр» (1841). «Отвергнутая любовь сделала Страстина игроком» Войт В. К. Новый Леандр // Библиотека для чтения. 1841. Т. XLIX. С. 99. . Его игра - это игра отчаявшегося человека, девиз которого «Всё или ничего!». Однако даже крупная игра не способна отвлечь Страстина от покинувшей его возлюбленной. «И всё проигрываю на даму! О восприятии символики карточной дамы игроками В. В. Виноградов сообщает: «Значение дамы как одной из фигурных карт естественно сочеталось с изображением личности, а пиковая дама символизировала отрицательный женский образ, «злодейку» (Виноградов В. В. Стиль «Пиковой дамы» // Пушкин: Временник Пушкинской комиссии / АН СССР. Ин-т литературы. М. ; Л. : Изд-во АН СССР, 1936. Вып. 2. С. 94). Поэтому, как правило, образ возлюбленной в сознании игрока был связан с дамой другой, отличной от пик, мастью. «Она целые две ночи снилась мне, и я в честь её проиграл кучу денег на трефовой даме, которая сроду мне не рутировала» (Бестужев-Марлинский А. А. Испытание // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. С. 77). Иногда происходила субституция реального индивида или игрового процесса карточной дамой. «Посмотрите, как каждый юноша и муж заботится, чтоб ему рутировала дама, с какою надеждою гнет он ее на пэ, и в душе и на столе транспорт! Но вот «ander Stьck manier!» {"на другой лад!" (немецк.)} поносит он свою даму, рвет на части, бросает под стол, встает из-за стола и идет мучить своими ласками первую встречную сусанхен» (Вельтман А. Ф. Эротида // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. С. 296). «Опасаясь вторичных проигрышей, подагрик боялся упустить его из виду, и если бы не болезнь, то верно он записался бы в дядьки шалуна, чтобы спасти его от обольщений червонной дамы» (Ган Е. А. Медальон // Библиотека для чтения. 1839. Т. XXXIV. С. 66). - говорил он, не слушая меня, - О! Елена! Дорого ты мне стоишь!» Войт В. К. Указ. соч. С. 101. . Узнав, что Елена приехала поговорить с ним, игрок прерывает партию с намерением не возвращаться к карточному столу. Такое лёгкое исцеление от игромании свидетельствует о том, что для героя игра, действительно, являлась лишь способом уйти от своих проблем. После исчезновения причины для страдания Страстин теряет мотивацию к карточной игре и более к ней не обращается.

Карточная игра может стать способом мести. Мстящий игрок фигурирует в повести А. Ф. Вельтмана «Эротида» (1835). Это заглавная героиня, брошенная своим возлюбленным Г…ъ. Переодевшись в офицерское платье, героиня садится за игровой стол. Именно за игрой в карты Эротида провоцирует ссору с Г…ъ, которая заканчивается их поединком. Таким образом, в данной повести карты помогают героине отомстить за свои поруганные чувства.

С помощью карточной игры герои могли укрепить своё положение в обществе, расширить круг влиятельных знакомых Известно, что при Анне Иоанновне карточная игра была утончённым способом приобрести/оказать покровительство или, наоборот, выказать неудовольствие своему партнёру. Сама императрица прибегала к таким хитростям в политических целях. «Иногда императрица сама держала банк, но - совершенно по-царски - без желания кого-нибудь обыграть. Напротив, Анна Иоанновна метала банк с тайным намерением дать выиграть у себя лицам, заслужившим её особую благосклонность. Поэтому понтировать ей могли только те из игроков, кого она сама называла и приглашала. Выигравшие тотчас же получали свой выигрыш наличностью, с проигравших же императрица никогда не требовала денег» (Михневич В. О. История карточной игры на Руси // Исторический вестник. 1901. Т. LXXXIII. январь-март. С. 158-159).. «Говорят, что я вёл большую игру… Да как же было не вести мне большой игры? Это было необходимо для поддержания связей… Со всеми этими господами нельзя же было играть по 10 рублей в роббер. Дмитрий Васильевич чем выиграл в свете? - картами» Панаев И. И. Актеон // Отечественные записки. 1842. Т. 20. С. 25. .

Таким образом, в зависимости от целей игры среди честных героев-игроков можно выделить такие разновидности:

1. Одержимый игрой - ценил сам процесс игры больше её результата [66; 101].

2. Алчущий игрок - играл в целях обогащения [13-15; 103].

3. Скучающий игрок - для таких игроков, как правило, пресыщенных жизнью, карты являлись средством развлечения [17; 66].

4. Страдающий игрок - искал в картах забвение от зла жизни [19].

5. Мстящий игрок - при помощи игры сводил счёты с человеком, осквернившим его ценности [18].

6. Игрок, налаживающий связи - садился за карточный стол с фигурами влиятельными, чтобы приобрести новых покровителей и прочные связи в обществе [86].

Наряду с честным игроком, в русской романтической повести появляется герой, ведущий нечестную игру, играющий «наверняка», «наверное», «на верную», который представляет вторую группу героев рассматриваемого типа: игрок-шулер. Понятие «шулер» интересно обыгрывается в романе А. Ф. Вельтмана «Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея» (1846-1848). «…Под именем ремонтёра разъезжает он (Дмитрицкий. - прим. А. Т.) от помещика к помещику, играет для «препровождения времени». Но во всяком случае он был не более как Schьller В переводе с немецкого «ученик»., в сравнении Schьlmeister-ом В переводе с немецкого «школьный учитель». Желынским» Вельтман А. Ф. Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея. М. : Правда, 1990. С. 103. . Здесь «Schьller» не нуждается в переводе, поскольку Дмитрицкий действительно был мелким карточным мошенником, а Желынский представлял собой ловкого авантюриста.

В русской романтической повести шулер фигурирует, чаще всего, как одиночный игрок. Игра таких героев нередко проходила под покровительством тёмных сил. Допустим, герой мог заранее знать выкладку карт, подсказанную ему представителем ирреальной сферы, как в случае с Германном (А. С. Пушкин «Пиковая дама»). Инфернальный образ героя дополняется и его внешним обликом, в котором просматриваются черты сходства с Наполеоном. «Три верные карты» Германна - «расчёт, умеренность и трудолюбие». Однако поведенческая модель героя строится на конфронтации расчёта и азарта. Допустим, если первое послание к Лизавете Ивановне было «слово в слово взято из немецкого романа», то дальнейшая корреспонденция свидетельствует об истинной увлечённости, страстности по отношению к задуманному предприятию. Сам Германн воспринимает себя как человека хладнокровного, бесстрастного. Отдав приоритет первой «карте», герой пытается рассчитать свою жизнь.

Элемент шулерской игры, которая связана с ирреальной сферой, присутствует в повести А. И. Иваницкого «Неразменный червонец». Одарив свою жертву неразменным червонцем, Геогений предлагает Кручинину «пуститься в банчок».

- И вы хотите, - возразил Кручинин, - чтоб я наверное обирал этих глупых простофилей?

- Да, хочу. К чему им деньги? Не жалейте людей, потому что они никогда не пожалеют вас Иваницкий А. И. Неразменный червонец // Иваницкий А. И. Провинциальные мечтатели / сост., авт. ст. и примеч. С. Ю. Баранов. Вологда : Сад-Огород, 2011. С. 44..

После уговоров сверхъестественного существа Кручинин на некоторое время становится успешным игроком.

Шулера, не заглядывающие за грань реального мира, работали не только в одиночку, но и объединялись в компании. Изображение системы карточных мошенников требует тщательной разработки социально-психологического фона произведения, реализация которой не всегда возможна в рамках повести. Поэтому шулерская братия представлена, как правило, в романах. Если обратиться к терминологии авторов книги «Карточный игрок на все руки», таких героев можно отнести к категории «шулера полусвета». «Шулера этого разряда никогда не работают поодиночке, а занимаются своим грязным ремеслом целыми шайками…» Карточный игрок на все руки. Полный самоучитель : в 6 ч. М. : Бук Чембэр Интернэшнл, 1991. С. 17..

Рассмотрим карточных плутов и их функции на примере романа Д. Н. Бегичева «Семейство Холмских» (1841), одна из многочисленных фабульных линий которого посвящена карточной игре. Пётр Аглаев попадает в сети «повелителей капризной фортуны на зелёном поле» Такое название получают шулерские компании в одной из глав романа В. В. Крестовского «Петербургские трущобы», которая называется «Рыцари зелёного поля». . Обратим внимание не только на характеристику компании шулеров, но и на эволюцию Аглаева, произошедшую с ним на протяжении повествования. В начале романа Аглаев представлен нежным, чувствительным юношей, обладающим творческими способностями. Он - поэт, который считает музой свою возлюбленную и посвящает ей стихотворения. Сентиментальность, мечтательность героя соединяются с беспечностью и увлечением карточными играми. «Говорили, что Аглаев ветрен, мотоват, любит карты и уже много проиграл» Бегичев Д. Н. Семейство Холмских. Некоторые черты нравов и образа жизни семейной и одинокой, русских дворян: роман в шести частях. Ч. 1. М. : Тип. Николая Степанова , 1841. С. 85. . В Москве герой встречает старого университетского товарища Константина Ивановича Змейкина. «Известный плут и картёжник <…> сделал тотчас план - завлечь Аглаева, и поживиться дядюшкиными деньгами» Бегичев Д. Н. Семейство Холмских. Некоторые черты нравов и образа жизни семейной и одинокой, русских дворян: роман в шести частях. Ч. 3. М. : Тип. Николая Степанова, 1841. С. 139. . Это первый соучастник шулерской компании. Его миссия заключается в сборе сведений об обеспеченном человеке, предпочтительно о приезжем, и информировании остальных членов группировки «Слухом земля полнится, и вся эта честная братия более или менее известна каждому. <…> Оттого-то братия и охотится по преимуществу за людьми приезжими, у которых деньга в кармане позвякивает.» (Крестовский В. В. Петербургские трущобы (книга о сытых и голодных) : роман : в 2 кн. Кн. 2. М. : АСТ, 2004. С. 653). . В. В. Крестовский в романе «Петербургские трущобы (книга о сытых и голодных)» (1864-1866) называет таких людей «агентами», а их жертв - «дичинками» «Как свести знакомство с приезжими? Ради этой цели каждая компания держит на жалованье своих собственных агентов… Агент всегда сумеет вовремя предупредить своих патронов насчёт дичинки нового прилёта» (Там же. С. 653). . Один из шулерских приемов - соблазнить игрока небольшим выигрышем, пробудить азарт к солидной игре и, когда жертва потеряет контроль над своими чувствами, присвоить себе всё её состояние. Именно этот манёвр использует Змейкин. «Аглаев отличился, выиграл сряду несколько партий, и стал уже давать вперёд Змейкину, который горячился, был не в ударе, проиграл много денег Аглаеву, тотчас вынул книжку и заплатил ему» Бегичев Д. Н. Указ. соч. Ч. 3. С. 149. . Приятель Змейкина - Вампиров, в коммерческий вист играть отказывается, предлагая составить партию «по-крупному» в экарте. «Благодарствую», - отвечал Аглаев. - «Я совсем отвык, и в большую игру не сяду». «Я буду придерживать тебя», - сказал Змейкин» Там же. С. 150. . Здесь Вампиров является для Аглаева искусителем, а Змейкин отводит себе роль его лжесоратника.

Филипп Иванович Удушьев в компании шулеров является лицом авторитетным. Пользуясь термином Крестовского, это «коновод», то есть главарь шайки. В качестве лжесоратника Удушьев предостерегает Аглаева от неумеренной игры и советует «не играть ни в банк, ни в штос, и продолжать только коммерческие игры, в которые он (Аглаев. - прим. А.Т.) был такой мастер» Бегичев Д. Н. Указ. соч. Ч. 5. С. 90. . Однако механизм вовлечения в большую игру уже запущен сообщниками Удушьева. Поскольку Аглаев играет «довольно счастливо» во все коммерческие игры, появляется искушение испытать судьбу. Здесь, наряду с расчётом на победу, героем движет и азарт. «Правду говорят, что при банке и в зайце чёрт сидит! - сказал Аглаев, увлечённый страстью своей к игре, и тем более ещё, что проиграл так много в вист, - Вот, ни за что не хотел я играть в банк, а мочи нет - не могу удержаться! Дайте мне карты!» Там же. С. 101.

Проиграв в банк денежную сумму, которую он не в состоянии выплатить, Аглаев попадает в полную зависимость от карточных мошенников и вскоре сам осваивает эту профессию. Он осведомляет своих «патронов» о состоятельных людях, с которыми ему удалось найти контакт. В разбойничьей среде бывший поэт занимает унизительное положение. «Он пел и плясал с крестьянскими бабами, которые были в тот вечер собраны у доброго своего помещика. К довершению всего, Аглаев, уже мертвецки пьяный, вздумал позабавить всё почтенное общество, нарядившись в крестьянское платье. Его дурачили, смеялись над ним, подносили ему беспрестанно пунш. Вечер кончился тем, что он упал без чувств на пол, и его отнесли в постелю…» Там же. С. 132..

Если игрок понимал, что стал жертвой карточного мошенничества, он мог отказаться выплачивать долг своим партнёрам. Для таких случаев в компании шулеров имелись «вышибалы» «Вышибать - вышибить что, выбивать, выколачивать, высаживать ударом, толчком, швырком. Вышибала - мастер выбивать, вышибать» (Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Т. 1. М., 1995. С. 327), которые «уговаривали» игрока (нередко с применением физической силы) расстаться с проигранной суммой. Такие герои фигурируют в романе Ф. В. Булгарина «Иван Выжигин» (1829). Здесь в шулерской компании встречаются уже рассмотренные нами участники игры «наверное». Удавич - искуситель. «Ты, Иван Меркулыч, отчаянный игрок, и как раз сорвёшь банк. С такими лихачами надобно быть осторожным…» Булгарин Ф. В. Иван Выжигин // Булгарин Ф. В. Сочинения. М. : Современник, 1990. С. 275. . Князь Плутоленский и граф Тонковорин - сообщники Удавича, «вышибалы». «Как ты смеешь говорить в честной компании, что ты не помнишь проигрыша? Разве мы не были свидетелями? Мы тебя проучим: ты отсюда не уйдёшь жив» Там же. С. 276. . Это предостережение подействовало на купцов, поэтому дело «пошло на мировую». В противном случае игра могла закончиться избиением проигравших, как это показано, например, в романе Р. М. Зотова «Леонид, или Некоторые черты из жизни Наполеона» (1832). Здесь эпизод карточной игры дублирует ситуацию романа Булгарина. Силин во время обеда у шулера Стрельского оказывается одурманен алкоголем. После решительного отказа героя платить приписанный ему проигрыш «вся исступлённая толпа бросилась на него, с яростью сбила с ног и осыпала ударами» Зотов Р. М. Леонид, или Некоторые черты из жизни Наполеона. М. : Пресса, 1994. С. 12. .

В компанию шулеров нередко входят представительницы женского пола, миссия которых заключается в вовлечении в игру падких до слабого пола мужчин. Эти героини соответствуют мифологическим сиренам, символизирующим коварных соблазнительниц Подобная разновидность героинь фигурирует и в современной «игорной» литературе. В XXI веке страсть к азартным играм принято называть «лудоманией». «Рыцарь зелёного поля» трансформируется в «рыцаря красных и чёрных фишек» (то есть любителя рулетки), а на место хладнокровного банкомёта заступает не менее хладнокровный крупье. В автобиографическом романе М. Болотовского «Игорная проповедь» упоминается о шулерах, которые, подобно предшественникам XIX столетия, «в одиночку не работают». Рассказывая о способах обмана на рулетке, автор сообщает: «Особенно часто в виде отвлекающей приманки используются очень красивые женщины, которые, разыгрывая из себя новичков, теребят крупье дурацкими вопросами и всячески отвлекают его. Красота - страшная сила!» (Болотовский М. Игорная проповедь. СПб. : Лимбус Пресс, 2006. С. 167). . В книге «Карточный игрок на все руки» отмечено: «Шулера <…> вербуют в свою шайку более или менее красивых женщин, которые носят кличку амазонок» Карточный игрок на все руки. Полный самоучитель : в 6 ч. М. : Бук Чембэр Интернэшнл, 1991. С. 17. . Об этом же говорит и Крестовский: «Является ли дичинка тем, что называется Сердечкиным, - на сцену действия немедленно же вступают прекрасные, умные, ловкие женщины, которые ещё хитрее всяких аферистов и прожекторов сумеют оболванить милого пижона» Крестовский В. В. Петербургские трущобы (книга о сытых и голодных) : роман : в 2 кн. Кн. 2. М. : АСТ, 2004. С. 655. . В «Петербургских трущобах» эта роль отведена баронессе фон Деринг. Здесь игра, проходящая в специально отведённой для неё инфернальной комнате, разворачивается параллельно светскому рауту. «Оба Шадурские находили её упоительно прекрасной, не подозревая, что та пускает в ход одну из обычных проделок хорошеньких шулерих. <…> Делается это обыкновенно в расчёте на то, что каждый из понтёров занят в это время <…> собою и собственными картами, причём, конечно, некогда уже обращать ему на тайные, подстольные проделки хорошенькой шулерихи» Крестовский В. В. Указ. соч. С. 659. .

Итак, исходя из мира, к которому карточные шулера обращались за помощью в своей игре, они дифференцируются на две группы:

I. Шулер инфернальный - заручался поддержкой тёмных сил сверхъестественного мира (А. С. Пушкин «Пиковая дама», А. И. Иваницкий «Неразменный червонец»).

II. Шулер, не заглядывающий за пределы реального мира - обычно производил свои махинации в составе компании. Отметим, что один человек мог реализовывать сразу несколько функций в процессе игры.

Система карточных мошенников состоит из следующих участников:

1. Главарь - предводитель шулерских звеньев, иногда совмещающий свою должность с другой. Например, мог выступать в роли лжесоратника (Удушьев из романа Бегичева «Семейство Холмских»).

2. Осведомители - собирают информацию о людях обеспеченных (по преимуществу приезжих), пытаются войти в контакт с ними или их слугами, иногда подкупают последних (Змейкин из романа Бегичева «Семейство Холмских»).

3. Лжесоратники - стремятся расположить к себе жертву. Они предостерегают своего «подопечного» от больших ставок, разжигая в них азарт от побед в коммерческих играх (Змейкин, Удушьев из романа Бегичева «Семейство Холмских»).

4. Искусители - занимаются «переквалификацией» игрока, приученного лжесоратником к коммерческим играм, в любителя азартных игр. Тактика вовлечения в игру с солидными ставками может быть двойственной. Это искушение человека возможностью сорвать огромный банк или действие «от противного», то есть отказ составить партию с игроком, мотивируя это его опытностью и удачливостью, что в итоге разжигало в искушаемом страсть к игре по-крупному (Вампиров из романа Бегичева «Семейство Холмских», Удавич из романа Булгарина «Иван Выжигин»).

5. «Вышибалы» - угрожают расправой игрокам в случае отказа выплачивать долг. От предупреждений на вербальном уровне могут перейти к применению физической силы (Плутоленский, Тонковорин из романа Булгарина «Иван Выжигин»).

6. «Сирены» - привлекательные женщины, которые искусством обольщения отвлекают игрока от своих карточных махинаций (баронесса фон Деринг из романа Крестовского «Петербургские трущобы»).

Русская романтическая литература о герое-игроке имеет очень широкий временной диапазон: от конца 20-х и вплоть до 60-х годов XIX века. Однако художественные произведения этого периода редко были полностью посвящены описанию жизни игрока. Как правило, карточной игре была отведена одна из сюжетных линий повести или романа. Наряду с этим, игра часто становилась фоном произведения, органично вплетающимся в светскую прозу, так как людей высшего общества игра сопровождала повсюду: на балу, маскараде, светском рауте и вечерах камерного типа. Шулера часто становились героями нравоописательной прозы, благодаря которой автор предостерегал читателей от неумеренной игры в карты.

Мир карточной игры располагался на границе идеала и обыденной реальности. Одни герои находили в игре идеальную сферу, благодаря которой они могли испытать особые приятные ощущения, забыть о невзгодах, преследующих их в реальности, мобилизовать внутренние ресурсы для восстановления собственной чести и достоинства. Других героев игра опускала до уровня повседневного быта, предоставляя возможность разбогатеть, развлечься, приобрести необходимые связи в обществе.

Во всех рассмотренных нами произведениях (кроме повести Панаева «Актеон») герои-игроки были связаны с азартными играми, выигрыш в которых был обусловлен силой случая. Это касается и жертв карточных мошенничеств, которых сначала приучали к умеренным ставкам, чтобы потом завлечь в сети игры по-крупному.

В качестве основных движущих сил, определяющих цель игры, выступают азарт и польза. Азарт как мотивация к игре характерен, прежде всего, для одержимого ей героя. Остальные разновидности честных игроков стремились извлечь из игры выгоду. Однако некоторые из них тоже могли быть подвержены азарту, например, алчущие игроки. Честные игроки в отличие от шулеров удовлетворяли при помощи игры не только материальные, но и психологические потребности.

У героя-игрока могут наблюдаться такие «антиромантические» черты, как жестокость, хладнокровность, лживость, коварство, воровство. Особенно это касается игроков-шулеров. От благородных романтических героев игроки способны унаследовать бунтарство, выражающееся в попытке изменить свою судьбу или мироустройство в целом посредством карточной игры. Подобное бунтарство демонстрируют, например, инфернальные игроки [103].

Последствия от соприкосновения с миром игры зависели, в основном, от её конечного результата. Счастливый исход игры способствовал дальнейшему обращению к ней или, наоборот, прерыванию связей с данным миром [18; 19; 66]. Поражение игрока нередко влекло за собой его гибель духовную, выраженную в деградации личности [13-15] или безумии в его низменной ипостаси [103].

2.7 Обыватель

«Стандарт - определение неизбежное для этих людей и для их быта. Они стандартны и нищи духом удручающе», - говорил Н. Я. Берковский о той части общества, которая обладает ограниченным мышлением Берковский Н. Я. Романтизм в Германии. СПб. : Азбука-Классика, 2001. С. 440. . В эпоху романтизма люди подобного рода получают различные определения, например, толпа. «Толпа есть собрание людей, живущих по преданию и рассуждающих по авторитету. <…> Такие люди в Германии называются филистерами, и пока на русском языке не приищется для них учтивого выражения, будем называть их этим именем», - отмечает в одной из статей В. Г. Белинский Белинский В. Г. Стихотворения М. Ю. Лермонтова // Белинский В. Г. Статьи и рецензии. Л. : Государственное издательство «Художественная литература», 1940. С. 128-129. .

В немецком языке термин «филистер» (philister) обладал двумя значениями: библейским (представитель ветхозаветного народа - филистимлянин) и «светским» (невежественный, прочно связанный со стихией повседневного, низменного быта, самодовольный, ограниченный человек) Считается, что данное значение закрепилось за термином «филистер» в 1624 году в г. Иена после погребения убитого бюргером студента, когда некий пастор в надгробной речи сравнил бюргеров с филистимлянами. . Немецкие романтики использовали данный термин в его «светском» значении. Противостояние энтузиастов и филистеров отчётливо раскрывается в творчестве Гофмана. «Как высший судия, я поделил весь род человеческий на две неравные части. Одна состоит из хороших людей, но плохих или вовсе не музыкантов, другая же - из истинных музыкантов» Цит. по: Миримский И. В. Эрнест Теодор Амадей Гофман // Житейские воззрения кота Мурра : повести и рассказы. М. : Худож. лит., 1967. С. 10. . «Хорошие люди» - так писатель иронично отзывается о филистерах, счастье которых заключается в том, чтобы, надев колпак и закутавшись в халат, вести жизнь спокойную, размеренную По мнению Н. Я. Берковского, именно колпак и шлафрок являются неизменными атрибутами филистера (Берковский Н. Я. О повестях Белкина // Берковский Н. Я. О русской литературе. Л. : Худож. лит., 1985. С. 85).. Филистеры, если иметь в виду специфику эпохи, принадлежали к культуре бидермейера Термин применяем условно, так как данная культура получает своё название уже после смерти Гофмана.. Своё название она получает благодаря вымышленному литературному герою Готлибу Бидермейеру, которого придумали писатель Людвиг Эйхродт и врач Адольф Куссмауль. Готлиб Бидермейер - скромный учитель, сочиняющий сентиментальные стихи, в которых поэтизируются радости земного бытия. Bieder переводится как «простодушный, легковерный, недалёкий, обывательский».

Немецкие романтики высмеивают ограниченность филистерского видения мира. Например, комедия Л. Тика «Кот в сапогах» (1797), памфлет К. Брентано «Филистер до, во время и после истории» (1811), комедия Й. Эйхендорфа «Война филистерам» (1824). А. Шопенгауэр в «Афоризмах житейской мудрости» характеризует филистера: «Сколько людей, в постоянных хлопотах, неутомимо как муравьи, с утра до вечера заняты увеличением уже существующего богатства; им чуждо всё, что выходит из узкого круга направленных к этой цели средств: их пустая душа невосприимчива ни к чему иному» Шопенгауэр А. Основное деление // Шопенгауэр А. Афоризмы житейской мудрости [Электронный ресурс] - Режим доступа: http://www.booksite.ru/fulltext/sho/pen/gau/er/shopengauer_a/1.htm#%D0%93%D0%BB%D0%B0%D0%B2%D0%B0%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B0%D1%8F - (Дата обращения: 14.10.2015)..

Русские романтики были знакомы с термином «филистер», известным в России с начала XIX века См., например: Черных П. Я. Историко-этимологический словарь современного русского языка : в 2 т. Т. 2. М. : Русский язык, 1994. С. 312. . 7 мая 1826 года Пушкин в письме к своему приятелю А. Н. Вульфу, только что окончившему Дерптский университет, обращается к нему следующим образом: «Я жду вас, любезный филистер, и надеюсь обнять в начале следующего месяца» Пушкин - Вульфу А. Н., 7 мая 1826 // Пушкин А. С. Полное собрание сочинений : в 10 т. Т. 10. Письма. Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1979. С. 206. . Употребление рассматриваемого термина по отношению к человеку, имеющему образование, свидетельствует о его неоднозначном восприятии в России того времени.

В русском литературоведении XX-XXI веков для обозначения носителя филистерского типа мышления эпохи романтизма используется, как правило, определение «обыватель». В монографиях, учебниках и учебных пособиях содержится мало сведений об обывателях. Обычно эта информация ограничивается указанием на противостояние романтических героев обывателям и краткой характеристикой героев рассматриваемого типа См., например: Ванслов В. В. Эстетика романтизма. М. : Искусство, 1966. С. 48; Гуревич А. М. Романтизм в русской литературе. М. : Просвещение, 1980. С. 7-8. . Например, А. М. Гуревич отмечает: «Главным своим врагом они (романтики. - прим. А. Т.) считали благоразумного и самодовольного обывателя, человека с мёртвой душой, для которого смысл жизненного существования - в сытости и наживе, покое и материальном благополучии» Гуревич А. М. Романтизм в русской литературе. М. : Просвещение, 1980. С. 7.. Образ данного героя рассматривается, чаще всего, в рамках статей См., например: Карельский А. В. Немецкий Орфей: беседы по истории западных литератур // Иностранная литература. 2006. № 6. С. 173-206; Карельский А. В. От «субъективного пламени» к «теплу объективности» // Карельский А. В. От героя к человеку. М. : Советский писатель, 1990. С. 51-59; Левонтина И. Б. Осторожно, пошлость! // Логический анализ языка. Языки эстетики: Концептуальные поля прекрасного и безобразного. М. : Индрик, 2004. С. 231-250; Телетова Н. К. «Душой филистер геттингенский» // Пушкин : исследования и материалы. Т. 14 / АН СССР. Институт рус. лит. (Пушкин. Дом). Л. : Наука. Ленингр. отд-ние, 1991. С. 205-213..

Обыватель, как правило, фигурирует в качестве второстепенного и эпизодического персонажа. Исключения составляют повести, созданные в эпоху романтизма, но выходящие за рамки данного направления (Н. В. Гоголь «Старосветские помещики»), сатирические произведения (В. Ф. Одоевский «Сказка о том, как опасно девушкам толпою ходить по Невскому проспекту», «Та же сказка, только наизворот»), а также некоторые бытовые повести (М. П. Погодин «Невеста на ярмарке»). Здесь обыватели становятся главными героями.

В русской романтической повести феномен обывателя обладает сословной динамичностью. Обращаясь к примерам обывателей из разных социальных классов, попытаемся составить целостный портрет персонажа рассматриваемого типа. Система жизненных ценностей обывателя построена исключительно на материальных благах. К необходимым условиям его счастливого существования относится финансовое благополучие. Денежные средства искала самая материально обеспеченная часть общества - высший свет, «в котором золото, какими бы путями ни было добыто оно, даёт все права гражданства!» Бестужев-Марлинский А. А. Фрегат «Надежда» // Бестужев-Марлинский А. А. Повести и рассказы. М. : Советская Россия, 1976. С. 325-326. . Здесь следует уточнить, что не весь «свет» можно определить как вместилище обывателей, жаждущих «серебра и злата». Среди представителей света были люди образованные, духовно развитые, имеющие нравственный стержень. По утверждению В. Г. Белинского, «В свете, как и везде, люди бывают двух родов - одни привязываются к формам и в их исполнении видят назначение жизни, - это чернь; другие от света заимствуют знание людей и жизни, такт действительности и способность вполне владеть всем, что дано им природою» Белинский В. Г. Собрание сочинений : в 9 т. Т. 6. М., 1981. С. 394. . Если оперировать термином критика, люди с обывательским мировоззрением составляют категорию «светской черни». Для таких людей богатство - есть средство удовлетворения всех запросов, в том числе заключения выгодного брака. Нравственные качества личности в таком случае не учитывались. «А если, маменька, ей придётся по сердцу человек с хорошим именем, с личными достоинствами, но не богатый?» - «И, полно, полно, матушка, завралась! Сметь ли нищему подумать о моей дочери?» Ростопчина Е. П. Чины и деньги // Марьина роща : московская романтическая повесть. М. : Моск. рабочий, 1984. С. 251.

Обыватели, принадлежащие к купеческому сословию, также желают «ворочать миллионами» Погодин М. П. Чёрная немочь // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. C. 275.. Семён Авдеевич из повести М. П. Погодина «Чёрная немочь» решает укрепить своё финансовое положение при помощи женитьбы сына. «Ну, Гаврило, тебе бог даёт славную невесту. <…> Ведь за невестою полмиллиона» Там же. .

Примеру привилегированных слоёв общества следуют мещане (Погодин «Невеста на ярмарке»). Фёдор Бубновый, сын мещанки, представляет себя состоятельным человеком. «Ах, если бы я выиграл столько, сколько проиграл! <…> Вот уж пустил бы всем пыли в глаза: рысаки, шампанское, мундир не мундир» Погодин М. П. Невеста на ярмарке // Погодин М. П. Повести. Драмы. М. : Советская Россия, 1984. С. 136. .

Человек, находящийся в затруднительном материальном положении, не мог рассчитывать даже на приветствие «высокопоставленного» обывателя. «Я поклонился Графу N.N., а он и головой не кивнул! Не потому ли что у него новый экипаж, а вексель я пересрочил на год» Одоевский В. Ф. Разговор под Новинским // Прибавление к Московскому телеграфу. 1825. № 10. С. 162.. О накопительстве обывателей сообщается и в периодических изданиях. «У моего приятеля Крепкосумова сердце всегда в кармане. Тут бьётся оно; тут сосредоточиваются все начала жизненные. К сердцу моему, друг мой! говорит он, и что же? Прижимает вас к толстому бумажнику, набитому ассигнациями и лежащему в его боковом кармане!» Всякая всячина // Московский телеграф. 1829. Ч. 29, № 20. С. 559.

Финансовое благополучие дополняется сословным. Обыватель не признаёт равным себе человека материально обеспеченного, но находящегося ниже его по социальному статусу. Так, мещанка Федулова из повести Н. А. Дуровой «Угол» не допущена в круг светских обывателей даже после того, как ей удалось разбогатеть. «…Пусть бы она (Федулова. - прим. А. Т.) хоть вся, с ног до головы, унизалась бриллиантами, но это не дает ещ` права на предпочтение; за это не следовало бы графу ставить её в первую пару, тогда как с начала бала он танцевал с княжною в последней паре! Странно, право, как это нынче все сходит с рук этим ветреникам! В наше время несравненно строже наблюдалось приличие!» Дурова Н. А. Угол // Русская светская повесть первой половины XIX века. М. : Советская Россия, 1990. С. 328. Такая же реакция наблюдается у обывателя на человека, относящегося к привилегированным сословиям, но бедного. Главный герой повести А. И. Иваницкого «Мечтатель» - «сын богатого и знаменитого отца, не получивший в наследство ничего, кроме таланта да фамилии Чадин» Иваницкий А. И. Мечтатель // Маяк. 1840. Ч. VIII. С. 148. Далее цитируем повесть по данному изданию, указывая страницы в тексте.. Несмотря на то, что социальный статус героя позволяет ему быть принятым «в лучших домах», недостаток денежных средств является препятствием для брака с дочерью князя. «Какова же должна быть жена моя?», - грустно спросил Чадин. «Девушка равная с вами по состоянию…» [с. 193]. Однако если служба в столице принесёт Чадину необходимый доход, алчный вельможа не исключает возможность соединения возлюбленных. «И я не говорю, что откажу в руке своей дочери, когда вы воротитесь оттуда достойным этой руки» [с. 204].

Вершину социальной пирамиды занимало дворянское сословие. Породниться с дворянами желали многие слои общества, в том числе и непривилегированные, например, мещане. «Сын твой налгал мне, что он дворянин, что он полковник, генерал, <…> и я сговорила за него любезную свою Полиньку» Погодин М. П. Невеста на ярмарке … С. 158..

Ещё один элемент, составляющий блага обывателей - высокое служебное положение. Его отсутствие не могла восполнить даже принадлежность к дворянскому роду. Так, музыкант Карл Шульц - дворянин, но обедневший и без чинов, по мнению обывателей, должен преклоняться перед людьми, выше его по должности. Обыватели в свою очередь также соблюдают закон чинопочитания Соллогуб В. А. История двух калош // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. С. 581-582. . В повести В. Ф. Одоевского «Чёрная перчатка» отсутствие необходимого чина не позволяет состоятельному графу стать предводителем уезда. «Я вам скажу, - сказал ему наконец один из соседей постарее, - виновато не дворянство, а вы. Ваш соперник человек чиновный, а вы, ваше сиятельство, извините, не имеете никакого чина» Одоевский В. Ф. Чёрная перчатка // Одоевский В. Ф. Сочинения : в 2 т. Т. 2. М. : Худож. лит., 1981. С. 67. . Служебным статусом гордятся не только дворяне, но и мещане. «Да чем моя родня хуже вашей? Вы сами сказали, что вам сродни губернаторский камердин, не велика персона; а у нас родня хоть не богатая, а ливреи с галунами никогда не носила» Погодин М. П. Невеста на ярмарке … С. 158. .

Обыватели ценили наличие необходимых связей в обществе, помогающих укрепить их социальное положение. В повести В. А. Соллогуба «История двух калош» эпизодический персонаж - знаменитый петербургский музыкант, получающий метонимическое определение «первой скрипки», соглашается помочь своему бедному, неизвестному собрату Карлу Шульцу только после того, как узнаёт о благосклонности к нему влиятельной княгини Г***. «Покровительство княгини Г*** была цель всех её желаний; но с тех пор как княгиня от музыки перешла к благотворительности, она потеряла уже надежду на эту полновесную подпору. Теперь путь был открыт: скрипка торжествовала» Соллогуб В. А. История двух калош … C. 581. . Искусство приобретения связей осваивает граф из повести В. Ф. Одоевского «Чёрная перчатка». «Скоро постигнул он все тайны этого пёстрого мира; скоро научился он искусству обращать на себя внимание, выжидать времени, знать, с кем познакомиться, к кому оборотиться спиной» Одоевский В. Ф. Чёрная перчатка … С. 70. .

Человек, обладающий всеми перечисленными благами, рассматривался как выгодная партия для замужества/женитьбы В данной ситуации по отношению к мужчинам Одоевский использует меткое определение «удобоженимость» (Одоевский В. Ф. Княжна Мими // Одоевский В. Ф. Сочинения : в 2 т. Т. 2. М. : Худож. лит., 1981. С. 229). . «Ей партия - тот, кто знатен, кто в чинах да в лентах, или тот, кому состояние даёт в свете приличное положение» Ростопчина Е. П. Чины и деньги … С. 251. . «Могла ли я выдать тебя за человека без имени, без чинов, без крестов… <…> Могла ли я тебя выдать за человека, у которого все достоинства: какая-нибудь честность, доброта сердца, да любовь…» Одоевский В. Ф. Сборы на бал // Прибавления к Московскому телеграфу, 1825. Ч. 1, № 2. С. 22. . Нравственные качества личности учитывались обывателями в сочетании с финансовым благополучием. «Он мне понравился, Кузьминишна, и хорош, и умён, и деликатен. Родня у него вся знатная, но деревень-то насказал он что-то много, тысячи две душ» Погодин М. П. Невеста на ярмарке … С. 151. .

У обывателей сильно развита такая витальная потребность, как самосохранение, основанная на подчинении гастрономической сфере. В данном случае пища может выступать даже в качестве идеала. «Полковник <…> нашёл в Петербурге свой идеал! Вывески с разрисованными колбасами, ветчиною, устрицами и страсбургскими пирогами так приветливо улыбались его солидному воображению…» Ган Е. А. Идеал // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. С. 466.. События внешнего мира также могут рассматриваться через призму продуктов питания. «Тётушка вмешалась в наш разговор:

- Что у вас там такое? <…> Что ты ей там напеваешь?

- Мы рассуждаем с кузиной о французской революции.

- Помню, помню, батюшка; это когда кофей и сахар вздорожали…» Одоевский В. Ф. Косморама // Русская фантастическая проза эпохи романтизма (1820-1840 гг.). Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1991. С. 319. .

Итак, система жизненных ценностей обывателей строится на материальных началах, исключающих потребности духовные. И всё-таки понятие «душа» знакомо человеку-обывателю. Однако обывательская среда искажает, профанирует данное понятие, сводя его к наименованию лица, находящегося в крепостной зависимости. Обыватели часто используют понятие «одушевлённый», которое на их языке обозначает «владеющий крепостными душами». Одушевлённость - качество, весьма ценимое светскими обывателями. «Вот эта, правда, не очень красива и очень недалека, зато как одушевлена! чертовски одушевлена тремя тысячами душ, из которых ни одна не тает в ломбарде или двадцатилетнем банке, как большая часть наших приданных» Бестужев-Марлинский А. А. Испытание // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. C. 87.. Владение крепостными душами включали в список материальных благ, обеспечивающих счастливую жизнь, обыватели купеческого сословия. «У Жестиной внучка, - <…> приданое порядочное, и жемчужку есть и бриллиантиков, крепостных вволю, и всякое домашнее обзаведение» Погодин М. П. Чёрная немочь … C. 253.. Выдуманным «одушевлённым» наследством хвастается и сын мещанки. «А деревень-то, деревень! И в Тверской губернии у него двести душ, и в Тульской двести, и в Ярославле триста» Погодин М. П. Невеста на ярмарке … С. 150-151. .

Эстетические категории обыватели переводят в материальную плоскость. Это касается, например, красоты. Обратимся к данному понятию, составленному представителями светского общества. «Дарья Климовна Борщ, <…> пережившая двух мужей, име<ла> ещё притязание на третьего и особенно на красоту телесную - о душевной Дарья Климовна не слыхала» Марков М. Беда, если б не медведь! // Библиотека для чтения. 1835. Т. X. С. 189. . Эквивалентом красоты телесной могла выступать денежная система. «Давно в душе Антропа Ермолаевича образ Саши неизгладимо напечатлелся, подобно штемпелю на рублевике. Её серовато-голубые глаза приятнее были для него синей ассигнации; румяные её щёки он предпочитал двум десятирублёвым бумажкам, а белизна лица и рук пленяли его не менее двадцатирублёвой» Масальский К. П. Дон-Кихот XIX столетия // Библиотека для чтения. 1834. Т. VII. С. 157. .

Личностные качества персонажа обывателя были сосредоточены, прежде всего, вокруг собственного «я». Следовательно, обывателю был присущ эгоизм, характерный и для некоторых романтических героев, например, героев байронического типа. Однако эгоизм байронических личностей и обывателей обладает разной направленностью. Эгоизм байронических героев относится к сфере духа. Он обостряет их личностное самосознание, возвышает над несовершенной действительностью, людьми с обыденным мировосприятием. Эгоизм обывателей, построенный на материальных основах, превращает их в недифференцируемую массу, подчинённую всеобщей идее собственной выгоды. Так, в повести В. Ф. Одоевского «Город без имени» показано государство Бентамия, в котором «польза есть существенный двигатель всех действий человека» Одоевский В. Ф. Город без имени // Русская романтическая повесть. М. : Советская Россия, 1980. C. 209. . Жизнь социальных слоёв государства устроена по единой схеме. «С раннего утра жители всех сословий поднимались с постели, боясь потерять понапрасну и малейшую частицу времени, - и всякий принимался за своё дело: один трудился над машиной, другой взрывал новую землю, третий пускал в рост деньги - едва успевали обедать. В обществах был один разговор - о том, из чего можно извлечь себе пользу? <…> В семействах не было ни бесполезных шуток, ни бесполезных рассеяний, - каждая минута дня была разочтена, каждый поступок взвешен, и ничто даром не терялось» Там же. С. 210-211. . Светские обыватели из повести О. И. Сенковского «Вся женская жизнь в нескольких часах» эгоистичны настолько, что даже смерть собственного ребёнка рассматривается ими, как крушение честолюбивых замыслов. «Мы потеряли Олиньку!.. Ну что, душенька: теперь ты убедилась, что могут быть «неудачи» по службе?..» Сенковский О. И. Вся женская жизнь в нескольких часах // Сенковский О. И. Сочинения барона Брамбеуса. М. : Советская Россия, 1989. С. 333.