Текстовые структуры в немецкой духовной прозе XIII века

Определенную роль играет различие во внешней форме сада и дерева. Если образ дерева с его ветвями и плодами предполагает наглядную структуру (или ее подобие), то с садом дело обстоит сложнее. Если сам сад задуман как целое, а относящиеся к нему образы, такие как вода, трава, птицы и т. д., служат его украшением, то в таком случае иконическая структура отсутствует. Если же сад представлен как сумма деревьев, то это - структурированная система. Следует, однако, подчеркнуть, что наличие системы необязательно предполагает иконическую композицию. Так, в первой части анонимного трактата XV в. `Frankfurter Wьrzgдrtleins' (Schmidtke 1982: 529-536), где описывается дерево, сначала называются все ветки, затем все цветы и, наконец, все птицы. Такой способ изложения вполне системен, но отнюдь не иконичен.

Кроме того, исследуемые тексты различаются в отношении закрытости и самостоятельности. Так, если трактат в редакции E*, смешанная форма аллегорий пальмы и сада в B2 и 60-я проповедь Санкт-Георгенского Проповедника - это совершенно самостоятельне тексты, то описания сада во второй части редакции G* и в Bavngart таковыми не являются. Оба последних текста играют вспомогательную роль (хотя и разную) в конституировании макротекста. Первая аллегория сада - это венец и преодоление аллегории пальмы, вторая - введение к самому трактату, но в обоих случаях, с точки зрения целого, иконичность присутствует. Если же эти тексты переписываются самостоятельно и соответственно воспринимаются (такие случаи зафиксированы для “трактата о пальме” и возможны также для Bavngart), то композиционная иконичность отсутствует.

2.6 Выводы

1. Многие главы Bavngart состоят из нескольких цитат. Такой тип композиции является маркированным и может быть обозначен как цитатная композиция. Цитатная композиция может реализовываться частично - в тех случаях, когда скопление цитат не исключает авторского текста и помещается в начале, середине или конце главы. Не имеют цитатной композиции главы, где целый текст (или даже его половина) представляет собой одну большую цитату. Цитатная композиция и главы-цитаты принципиально отличаются от компиляции (в принципе, родственного явления) тем, что цитаты из-за их маркированности лишь частично интегрируются в авторский текст, тогда как при компиляции чужой текст становится органичной частью нового. Правда, бывают и проблематичные, переходные случаи, когда трудно установить границу между цитатой и авторским текстом. Кроме того, цитирование и компиляция могут совмещаться, когда явная цитата редактируется автором.

2. В большом количестве глав наблюдается связь композиции с числовым принципом. Числовая композиция имеет два основных типа: символико-числовой и каталогизирующий.

В символико-числовой композиции число описываемых понятий и, соответственно, текстовых блоков имеет символическое значение. Однако доказать, что, такие числа, как “три” или “семь”, выбраны не случайно, а в соответствии с тем или иным символическим значением, в большинстве случаев не представляется возможным. Для трактатов же Давида Аугсбургского символико-числовая композиция очень характерна.

В каталогизирующей композиции число текстовых элементов не имеет дополнительного смысла. Примеры глав этого композиционного типа в Bavngart чрезвычайно многочисленны. Главной макроструктурой каталогизирующей композиции являются два неотъемлемых элемента позднесредневековых проповедей: разделение (divisio) и распространение (dilatatio). В результате компилирования каталогизирующая композиция, охватывающая весь исходный текст, может принять частный характер, распространяясь только на часть главы Bavngart. Синтаксическое оформление каталогизирующей композиции характеризуется параллелизмом конструкций. В то же время, параллелизм не бывает полным и допускает многочисленные варианты реализации основной модели.

3. Композиция трактата Bavngart как макротекста принципиально отличается от композиции его отдельных глав. Она носит довольно парадоксальный характер: с одной стороны, обнаруживаются тематические доминанты - скопления несколько глав, посвященных одной теме, а с другой стороны, системность в подаче содержания отсутствует. При этом у нас есть основания считать тематическую неупорядоченность преднамеренной.

4. Для характеристики композиции макротекста целесообразно ввести понятие иконической композиции. Такую композицию образует последовательность параллельных синтаксических структур, которая, наряду с содержанием текста, участвует в формировании в сознании читателя архитектонического образа (в частности, сада). Композиционная иконичность имеет шкалу интенсивности. Это означает, что сходство композиции текста с конкретным образом (сада, дерева) может быть выражено с разной силой - в зависимости от соответствующего культурного кода. Иконичность композиции Bavngart обеспечивается двумя первыми главами в стихах - прологом к трактату, представляющим собой его важнейшую композиционную макроструктуру. В отличие от некоторых средневековых трактатов-аллегорий, композиция самого пролога не иконична. Однако в нем предлагается такой образ сада, который требует не структурированности, а, напротив, беспорядочности составляющих (“деревьев” - глав). Эта беспорядочность, однако, не полная: заключительные главы и концовка (маркированная, как и введение, стихотворной формой) по своей тематике специально задуманы как завершение духовного пути человека.

Глава 3. Тема и функция текста в “Geistlicher Herzen Bavngart”

При исследовании тематических и функциональных структур в тексте в Bavngart и его источников мы опираемся на методологию, разработанную в монографии К. Бринкера “Лингвистичекий анализ текста” (Brinker 1992). В качестве отправной точки для анализа текста Бринкер выбирает разграничение его структуры и функции. В структурном аспекте ученый выделяет грамматический и тематический уровни. В качестве центральной категории анализа на грамматическом уровне рассматривается когерентность, то есть смысловая целостность текста, “которая основывается на синтаксических и семантических связях между предложениями в тексте” (Brinker 1992: 144). На тематическом уровне исследуется структура содержания, которую Бринкер понимает как “комплекс отношений между тематическим ядром (темой текста) и отдельными частями содержания, или частными темами, выраженными в пропозициях или пропозициональных комплексах текста” (Brinker 1992: 144). Важнейшими категориями анализа этого уровня являются тема текста и форма тематического развития.

Коммуникативно-фунцкиональный аспект предполагает выявление значения текста в процессе коммуникации между отправителем и получателем. В качестве категории анализа на этом уровне выступает текстовая функция (Textfunktion), определяемая как “доминирующее коммуникативное намерение отправителя, выраженное в тексте в соответствии с существующими конвенциями” (Brinker 1992: 77). Импульсом для введения понятия функции текста послужила концепция К. Бюлера, который в своей модели “языка как органона” различал три семантические функции языковых единиц: экспрессию (Ausdruck), апелляцию (Appell) и репрезентацию (Darstellung) (Бюлер 1993: 34 сл.). Кроме того, большое значение для определения текстовых функций имеет теория речевых актов. Для пяти текстовых функций Бринкера (информативная, апеллятивная, облигативная, контактная, декларативная - Brinker 1992: 133 сл.) применимы конституирующие правила, сформулированные Дж. Серлем для иллокутивных актов (Серль 1986: 153 сл.).

Согласно мнению К. Бринкера, при формировании текстов функциональными, тематическими и ситуативными признаками “на долю текстовой функции приходится доминирующая роль, поскольку она определяет модус коммуникации. Тематика обладает лишь специфицирующим значением; ситуация задает рамки, в которых осуществляется коммуникативный контакт” (Brinker 1992: 131). В то же время, тема текста (Textthema) и форма ее развития (Form der Themenentfaltung) являются структурными критериями. Способ реализации основных форм тематического развития - специфический для каждой формы, но обладающий в общем виде критерием объективности-субъективности - (Brinker 1992: 139-140) имеет первостепенное значение для анализа текста и для характеристики типа текста.

Б. Хазебринк продемонстрировал в своей монографии “Формы инцитативной речи у Мейстера Экхарта” (Hasebrink 1992), насколько успешно концепция К. Бринкера может быть использована для анализа средневековых религиозных текстов. Преимущество данного подхода к изучению языковых явлений заключается в отказе от ограничения рамками предложения и во внимании к композиционной и прагматической целостности текста, без учета которой разрозненные наблюдения не имеют функционального объяснения.

3.1 Коммуникативная перспектива текста

3.1.1 Тема-рематическая прогрессия

Как известно, исследования Ф. Данеша, выделившего пять основных типов тематической прогрессии (Daneљ 1978), основаны на современных текстах, которые носят ярко выраженный информативный характер (газетные статьи, рецепты и т. д.). По определению М. А. К. Хэллидея, отношения информационной структуры - это “отношения “данного” и “нового”, которые связаны с возможностью извлечения информации из ситуации или предшествующего текста” (Хэллидей 1978: 139). В определении темы и ремы Н. А. Слюсаревой информативные функции этих понятий также строго разделяются (Слюсарева 1986: 8). Впрочем, тождество между “темой” и “данным”, “ремой” и “новым” некоторыми исследователями ставится под сомнение. В частности, Ю. Д. Апресян указывает на существование предложений, “коммуникативную организацию которых нельзя естественно описать одной парой понятий”, поскольку в них данное может находится в реме (Апресян 1995: 87-88). В этом смысле более корректными представляются термины В. Матезиуса, стоящего у истоков теории актуального членения предложения: основа высказывания (тема) и ядро высказывания (рема).

К текстам, относящимся к религиозной сфере, метод тема-рематического анализа следует применять с учетом их жанровой специфики. Среди их текстовых функций информационная часто не имеет ведущего значения. Однако Bavngart интересен тем, что его главы неоднородны с точки зрения реализации в них информативной функции.

Рассмотрим тема-рематическую структуру глав пролога, в которых коммуникативное намерение автора (наставление к праведной жизни) раскрывается с наибольшей полнотой: [55].

Из-за особенностей композиции пролога такие укорененные в богословской традиции символы, как вода (wazzer), птицы (vogelin), роса (tav), цветы (bluemen) только перечисляются, но не получают текстуального развития, их семиотический потенциал не реализуется. При этом в тексте используется определенный набор образных лексических средств - в основном, метафорического характера: предикаты (“minnet”, “brinnet”, “sich erchuelen”, “erspuelen”), эпитеты (“der schoene bavngart”), метафоры (“aller bechorunge hitze”, “der tugende rosen”).

В анализируемых текстах можно выделить пять крупных тематических комплексов, неразрывно связанных между собой по принципу смежности или антитезы:

1) “сад”: “geistlicher herzen bavngart”, “der schoene bavngart”, “vogelin”, “div lvttern wazzer”, “vil ediliv fruht”, “tugenten rosen”, “tavwes suezze”, “guter smach”, “inne erswimmen”, “sich erchuelen”, “erspuelen”, “des fibers rat”;

2) “книга”: “buch”, “buechelin”, “sin”, “gelern”, “geistlich ler”, “versten”, “witze”, “wislichen gelern”, “nuetze”, “helfe vnd rat”, “hoeren lesen”;

3) “Св. Дух”: “der heilige geist”, “suesse lieht”, “erluhtechlichen”, “wirt erluhtet saelichlich”, “liebe”, “minnen”, “brinnet”;

4) “диавол”/“грех”: “tievel”, “der boese”, “hor lachen”, “bechorunge”, “untugende”, “der laster fiber”, “div soche der laster”, diu slewige tracheit”;

5) “люди”: “geistlichiv herzen”.

Столь разветвленная и имеющая глубокие корни в культурной традиции система образов неизбежно оказывает влияние на коммуникативную структуру текста.

Отметим важные в структурном отношении элементы тематической прогрессии. В первой части 1-й главы центральное место занимает тема 3 - это адресат, то есть люди, которые должны извлечь пользу из чтения книги. Тема 3 выступает как производная (Т31, Т32, Т33) - третий тип тематической прогрессии по Данешу - и как сквозная (второй тип) - в сочетании с ремами R4 и R9. “Hertze”, “witze”, “gemvete” - это производные части гипертемы “человек”. В реляционной структуре данного микротекста (T3, Т4, R4 - R9) доминирующую роль играет соединение (конъюнкция) ряда элементарных предложений с симметричной структурой: полные двусоставные предложения с предикатами в оптативе, одинаково начинающиеся с частицы “daz”.

Другая сквозная тема - “puche” (Т1). Она появляется в начале и конце микротекста. В конце преобладает простая линейная прогрессия (первый тип по Данешу), но Т6 включает в себя также содержание R2: “geistliche herzen” - “begirige hertzen”.

Следующим микротекстом является вторая часть первой главы. Сквозная тема здесь - Т1 - та же самая, что и Т3 в первой части. Однако кульминацию коммуникативного развития текста представляют собой темы Т21 - Т25, производные от гипертемы “ein schoner bavngart”. Они также выстроены по принципу синтаксического параллелизма: с помощью бессоюзной связи осуществляется конъюнкция четырех элементарных предложений - придаточных определительных, зависящих от “in einen schonen bavngarten” (одно из них - стяженное: Т24' - Т24”).

Вторая глава начинается с темы “der schoene bavngart”, которая развивается в производных темах Т11 - Т23, а также Т1* (=R17). Эта тема является одновременно гипертемой с производными (это тема Т2 из предыдущего микротекста), и сквозной: она часто появляется на разных отрезках текста. Однако главная сквозная тема - это Т2 (в предыдущих микротекстах Т3 и Т1) - человек, ищущий спасения (он же адресат). В реляционной структуре текста, кроме бессоюзной конъюнкции элементарных предложений, осложненных конструкцией accusativus cum infinitivo (Т11 - Т22), значительное место занимают:

(а) отношения следствия (R14 - R20) - несколько придаточных предложений следствия, вводимых союзом “daz” с коррелатом “so” в главном предложении;

(б) отношения определения - Т2 и соответствующие ей темы в предыдущих частях (придаточные субъектные с типовой конструкцией “swer - der”).

В синтаксическом отношении обращает на себя внимание параллелизм при описании сада - например, в следующих четырех элементарных предложениях, объединенных сочинительной связью: „...da vil ediliv fruht inne stat, / da div vogelin lawt singent / vnd div lvttern wazzer chlingent, / vnd di blu°men vnd daz gras entspringent“ (Unger 1969: 187, 23 - 188, 26); ср. параллелизм бессоюзно связанных предложений с accusativus cum infinitivo: „Div vogelin hoert er singen, / div wazzer laut erchlingen“ (Unger 1969: 188, 8-9).

Следующий текст, выбранный нами для анализа, - глава 110 “Ein gvt wunsch”, которая, по сути, является молитвой: [56]. В ней, как и в прологе, большую семантическую нагрузку несет символ сада, тесно связанный с тематическим комплексом “Св. Дух”:

1) “сад”: “allez mines herzen garte”, “fruhtbaer tugende vnd minne vnd geistlicher vravden”, “mit maeischen blumen smeche”;

2) “Св. Дух”: “suzze tawe”, “des heiligen geistes tauwe”, “vz vlivzet”, “(mit fravden) vbergivzet”.

Здесь соотношение тем другое. Главной, сквозной темой является “Св. Троица” (Т3, но также и Т1, которые в богословском плане оказываются равными). Возникает парадоксальная (впрочем, только в информативном плане) ситуация: рема (R41' R41” R41'”), то есть новое на самом деле таковым не является, поскольку объем значения ремы имплицитно входит в объем значения темы. Словосочетания “Herre Ihesu Criste, vrspringe alles guotes”, “von dem edelsten herze des himelschen vaters vnd von sinem ainborn sun”, “goetlich fluz” оказываются идентичными друг другу, несмотря на парадигматическую субституцию этих понятий, которая, казалось бы, должна свидетельствовать о существовании семантических различий между ними.

Данный пример демонстрирует то, что присутствует отчасти и в начальных главах, но не так явно: текст, обращенный к Богу в большей степени, чем к человеку, не должен сообщать новую информацию. Перед Богом нет ничего неизвестного и достойного быть сообщенным - вся тайна и вся Истина заключены в самом Боге. Если в первых двух главах разворачивается дескриптивная аллегория, то 110-я глава, при сходном лексическом наполнении, представляет собой просительную молитву к Богу - Св. Троице, то есть другой тип текста. Хотя эта молитва и не входит в богослужебный канон, она построена по образцу канонических текстов, которые рассчитаны не на передачу новой информации, а на актуализацию информации, уже известной (Лотман 1992: 247). Б. Хазебринк отмечает, что и в средневековых проповедях (в частности, у Мейстера Экхарта) информативность, вследствие повторения одних и тех же утверждений, может снижаться настолько, что для поддержания читательского внимания автор вынужден прибегать к специальным риторическим приемам (Hasebrink 1992: 26).

В самом деле, нужно уже обладать определенным знанием, чтобы понять, почему возможно и даже закономерно появление метафоры излияния Св. Духа от Отца и Сына в сочетании с другой метафорой - “mines herzen garte” (через “suzzer tawe”). В мистическом богословии цистерцианцев Бернарда Клервосского и Гильема де Сен-Тьерри, оказавшем сильное влияние на авторов Bavngart, мистический союз души с Богом (unio mystica) трактовался как излияние Св. Духа в человеческую душу по благодати: в этом акте воля человека, отказавшегося от всего тварного, сливается с волей божественной в совершенной любви (Ruh 1990: 229 сл., 280 сл.).

В 110-й главе более последовательно реализуется тот же самый принцип развития текста, что и в прологе: переход не от данного к новому, а от одного образа к другому: эти образы должны по-разному отражать одну и ту же тему (или крайне ограниченное число тем). В сложном переплетении и иерархическом распределении тема-рематических цепочек интерпретация символа сада занимают центральное место.

В Bavngart есть главы другого типа, где тематическая прогрессия, напротив, информативно насыщена. Лучшим примером является глава 39 “Von dem rehten wege”: [57].

В этом небольшом тексте сочетаются два типа тематической прогрессии: 1) с расщепленной ремой; 2) со сквозной темой. Первая рема (“vier willen”) расщеплена на четыре части. Она становится сквозной темой, и каждая ее часть получает свое развитие, причем три раза. С помощью такой тема-рематической цепочки достигается эффект методичности в подаче новой информации - разумеется, это продуманный риторический прием.

В целом, по способу реализации тема-рематической прогрессии Bavngart занимает нестабильное промежуточное положение между информационно нейтральными и информационно активными текстами.

Для коммуникативной характеристики текста Bavngart целесообразно использовать разработанную Г. А. Золотовой концепцию рематической доминанты. Рематическая доминанта определяется как “семантико-грамматическая однородность рем”, поддерживающая единство сверхфразового целого (Золотова 1982: 307). В разных главах трактата наблюдается взаимодействие предметной, качественной, статуально-динамической и импрессивной рематических доминант.

Предметная доминанта, которая “основывается на семантико-грамматической однородности предметных рем” (Золотова 1982: 307), встречается прежде всего при описании сада и выражается в употреблении существительных - элементов сада: Swer daz fiber hat, / ich gelaube, im werde sin rat, / ob er in einen schonen bavngarten gat, / da vil ediliv fruht inne stat, / da div vogelin lawt singent / vnd div lvttern wazzer chlingent, / vnd di blumen vnd daz gras entspringent (Unger 1969: 187, 20 - 188, 26).

Статуально-динамическая доминанта имеет место в тех случаях, когда “лексико-грамматическими средствами рематически выделяются значения состояний и признаков в их движениях, фазисных периодах, утрата и приобретение качеств, изменение степени качеств” (Золотова 1982: 314). Примеры статуально-динамических рем - глаголы и глагольные сочетания с семантикой предельности действия: So div soche der laster vnd der slewigen tracheit si wellen rueren, / daz si sich dar inne erchuelen / vnd iriv hertze vil wol erspuelen / von aller bechorunge hitze, / daz erlueht werden ir witze / von des heiligen geistes guete, / daz wider zanger werde ir gemvete / ze allen gueten dingen, / daz der bechorunge vnd dem tievel an in muezze misselingen, / daz er si immer zeschande muege bringen, / als wislichen lert ditze buech mit im ringen (Unger 1969: 187, 4-14).

Средствами реализации качественной рематической доминанты, при которой “логическое ударение несут слова, называющие качества характеризуемых объектов” (Золотова 1982: 309), могут служить:

а) предикативные придаточные предложения: Ein gerehter wille ist, der alle zit gotes willen an siht... (Unger 1969: 228, 3-4), - а также субъектные: den suzzen [willen irret], daz man von got die gnade niht enphangen hat (Unger 1969: 228, 7-8);

б) обстоятельства разных типов - например, образа действия: Wan man solt doch ninder begriffenlicher erchennen daz lieht denne bi der vinsder, daz wize bi dem swartzem, di hitze bi der chelten, daz svzze bi dem bitern vnd di tugent bi der vntvgent (Unger 1969: 195, 15-17);

в) предикативные прилагательные: Swer sich selben nu armen gelaubet ganzlichen vnd got gelaubet almжhtigen vnd alrichen, der mцht got erchennent werden (Unger 1969: 195, 18-19).

Качественная доминанта часто перетекает в импрессивную, при которой “окружающая среда, внешний мир передаются через эмоциональное восприятие субъекта, через производимое на него впечатление” (Золотова 1982: 314). Импрессивная доминанта тоже выражается предикативными существительными и прилагательными, а также разными частями речи в роли обстоятельств образа действия. Эти лексемы либо сами содержат экспрессивно-оценочную семантику, либо приобретают ее в специфическом сочетании друг с другом: (а) Er ist ir herre, er ist ir dinaer, er ist ir vater, er ist ir mu°ter, er ist ir chint, er ist ir bruder, er ist ir aller chuschster vnd suzzister minne oder gotlicher gemaehel (Unger 1969: 376, 14 - 377, 16); (б) Si sint vro, daz si in habent, si sint aber aller vroest, daz si in nach allem ir willen, nach allem ir wunsch, nach aller ir begirde immer an ende haben svln vnd daz auch si nach allem sinem willen immer wesen svln... (Unger 1969: 377, 19-22). В этих примерах используется чрезвычайно распространенный в духовной прозе стилистический прием сочетания синтаксического параллелизма с анафорическим повтором темы (Mertens 1971: 94-99): “er ist ir”, “si sint”, “nach allem ir”. Варьирование рем ограничивается одним словом или словосочетанием. В 39-й главе [57] добавляется еще хиазм, придающий переплетению рем характер языковой игры.

В целом, предметная рематическая доминанта встречается в Bavngart не часто, еще реже - статуальная и особенно акциональная доминанты. Это связано с тем, что в религиозно-дидактическом сочинении в первую очередь находит выражение субъективно-оценочное восприятие действительности автором, а как результат этой оценки следует определенное руководство к действию, изменению состояния. Естественно, что сами лица, предметы, среда или их конкретные состояния описываются не ради самих себя, а с дидактической целью. Чистая динамика действий в жанре назидательного трактата уместна только в тех редких случаях, когда в качестве иллюстрирующего сравнения приводятся небольшие истории-притчи. Однако такие притчи не являются жанровой характеристикой Bavngart. Импрессивная доминанта преобладает в тех главах, которые типологически восходят к жанру молитвы. Качественная и статуально-динамическая доминанты в большей степени характерны для жанров трактата и проповеди. Предметная доминанта наблюдается, главным образом, в диспозитивной аллегории сада. Эти выводы справедливы также и для источников компиляции. В сочинениях Давида Аугсбургского и Бертольда Регенсбургского преобладают импрессивная и качественная рематические доминанты.

3.1.2 Формы тематического развития

Понятие тематического развития отражает логическое развитие темы до уровня общего содержания текста и “может быть описано как связь или комбинация относительных, логико-семантически определяемых категорий, которые показывают внутренние отношения между аспектами содержания, или частными темами, выраженными в отдельных частях текста (заголовок, абзацы, предложения и т. д.), и тематическим ядром текста (темой текста) - например, спецификация, обоснование и т. д.” (Brinker 1992: 60). Еще В. Матезиус разграничивал понятия развертывания и развития темы (Матезиус 1967 (1942): 521). Первое из них соответствует нарративной форме тематического развития у Бринкера, а второе - дескриптивной, экспликативной и аргументативной. Доминирующая форма определяет тематическую структуру текста. Способ реализации основных форм тематического развития является cущественным при разграничении типов текста (Brinker 1992: 139-140).

В Bavngart и его источниках очень часто встречается экспликативная форма тематического развития. В средневековой религиозной литературе она используется прежде всего там, где основой для объяснения высказываний служат факты метафизического и богословского характера (Hasebrink 1992: 31). Рассмотренные во второй главе примеры аллегорезы в трактатах “Vier Fittiche geistlicher Betrachtung” и “Die sieben Staffeln des Gebets” Давида Аугсбургского могут служить образцовыми примерами экспликации. Аллегорический образ - это предмет объяснения (explanandum), и тема развивается по принципу экспликации - толкования этого образа (explanans). В вводных главах Bavngart экспликации подвергается символ сада и цель написания книги. Экспликация имеет место также в тех главах, где осуществляется истолкование латинских цитат. В проповедях - это вообще основная форма тематического развития. Наиболее частотным синтаксическим средством ее обеспечения является субстантивное предложение во всех его модификациях (по Х. Бринкману).

Достаточно употребителен в Bavngart дескриптивный способ развития темы, характерный для информативных текстов. Описываются не предметы и не события, а ряд действий, которые должны привести читателя к поставленной цели. Описание очень часто обеспечивается каталогизирующей композицией. В таких случаях оно продвигается от одного пункта - части разделения темы - к другому: [58].

В ряде глав Bavngart, а также в его источниках встречаются элементы аргументативной формы тематического развития. Аргументация не имеет сложной структуры (аргументы не сложны и имеют скорее риторическое, чем строго логическое значение) и представлена в виде семантических отношений причинности и условия. Аргументация не становится доминирующей, поскольку для этого требовался бы другой тип текста - например, схоластический трактат или quaestio, в которых логически последовательно должны были утверждаться или опровергаться те или иные положения. Однако и в Bavngart есть примеры аргументативного развития темы в достаточно широкой текстовой перспективе.

Рассмотрим главу 7а “Waz dv an dir selben erchennen soltest”, в которой аргументативная форма тематического развития сочетается с экспликативной, но доминирует над ней. Тема этой главы - познание Бога. Для удобства анализа текст можно разделить на восемь сверхфразовых единств:

1. [59].

В первом отрезке текста форма развития темы - явно экспликативная. Утверждение о том, что Бога следует искать со всем усердием, высказанное в двух первых элементарных предложениях, разъясняется в предложениях последующих. Синтаксическими средствами связности являются союзные слова со значением причинности (“den”, ”sider”), образа действия (”wie vnd wa”) и следствия (“da von”, “so”).

Развитие темы проходит следующие стадии:

а) тезис: “тот, кто хочет найти бесконечное благо (то есть Бога), должен искать его со всем усердием”;

б) дополнительное подтверждение долженствования: “Бог бездонен от богатства добродетелями”; здесь вводится дополнительная смысловая связь с помощью антитезы: “richeit aller tugent” как божественный атрибут “armcheit der tugenden” как атрибут человеческий;

в) следствие: требуется постоянное усердие, чтобы знать, каким образом (“wie vnd wa mit”) осуществляется путь к добродетели (то есть к Богу); эта мысль важна для структуры текста, поскольку она указывает на возможность более детального раскрытия темы;

г) еще одно следствие, вытекающее из предыдущего: “мы должны иметь желание к тому, чтобы осуществлять усердный поиск”;

д) подкрепление этой мысли цитатами из Псалтыри и из Евангелия от Иоанна.

2. [60].

Во всем сверхфразовом единстве развивается антитеза божественного богатства и человеческой бедности, заданная уже в начале главы. Тема развивается в следующем порядке:

а) логическая посылка: Бог - это такое Благо, которое человек любит настолько, насколько он Его познает, - синтаксически выражена придаточным предложением причины с придаточным дополнительным 2-й степени и придаточным меры и степени, стоящим на 3-й ступени. Следствие из этой посылки: да будет благословлена наша великая нищета (духа), - оформлено в виде главного предложения с придаточным определительным. Главное средство связи в первом сложном предложении - подчинительный союз “sider” с коррелятом “so” в главном предложении; в придаточных 2-й и 3-й степени устанавливается соответствие между действиями “got minnen” e “got erchennen”;

б) если в первом предложении сделан акцент на “vnserre grozzen armv?t”, oi следующее предложение содержит противоположный член антитезы - “sine vnergrunte richeit”;

в) в сложноподчиненном предложении с придаточным условия и причины дается нереальное условие, нереальное следствие из этого условия и обоснование этого следствия. При этом вся логическая конструкция представлена в виде обоснования предыдущих мыслей ((а) и (б)): причинный союз “wan” делает все сложное предложение семантически не самостоятельным. Старая антитеза развивается: сочетание “riche an vns selben” противопоставлено выражению “siner grozze richeit”, а то, в свою очередь, - “vnserre groze armv°t”. Данная двойная антитеза представляет собой смысловую ось всей логической конструкции: если бы человек был богат сам по себе, то он бы не смог оценить богатство божественное. Это было бы человеческое богатство, которого на самом деле не существует (нереальность этого условия обеспечивается конъюнктивом II), а есть только наша бедность (это утверждение морфологически обеспечивается уже индикативом). В сущности, в первом придаточном предложении условия содержится отрицание негативного значения человеческого богатства, семантически равное утверждению о человеческой бедности в придаточном причины;

г) подтверждение главной идеи всего предшествующего текста (вводится причинным союзом “wan”): ряд метафорических антитез (абстрактные существительные, связанные с физическими ощущениями света, цвета, температуры, вкуса, а под конец - антонимическая пара “добродетель - порок”) подаются как аналог главной антитезы “человек в его убожестве - Бог в Его величии”. Богословская неизбежность глобальной антитезы подчеркнута ограничительной конструкцией “ninder... - denne”;

д) умозаключение, завершающее рассуждение. Оно обобщает смысл всего сказанного в форме сложносочиненного предложения с придаточным субъектным. По сравнению с предшествующим предложением, новой информации нет, но та же самая антитеза находит свое окончательное выражение с помощью обобщающей связующей структуры “swer - der”: познать Бога может только тот, кто признает эту антитезу.

Приведенный отрезок текста пронизан подчинительными средствами связи. Причинный союз “wan”, eniieucoaiue aaa?au, предназначен не столько для установления причинно-следственных логических отношений, сколько для распространения текста. В семантическом плане функция тематического развития возложена на антитезу. Все сверхфразовое единство построено как строгое логическое рассуждение с изложением причин, следствий и даже с доказательством от противного. Таким образом, здесь в силу вступает аргументативная форма тематического развития. Главная идея всего отрывка такова: только на фоне человеческой тварности, духовной бедности, лишенности самостоятельного бытия познается бездонное богатство бытия божественного.

Для первого предложении данного пассажа (“Sider daz got ein so getan guvt ist, daz man sin als vil minnet, als vil man sin erchennet, so...”) Х. Унгер указывает параллель в трактате Давида Аугсбургского “Die vier Fittige geistlicher Betrachtung”: Diu vierde veder ist diu trahtunge, diu den menschen ze gotes erkentnьsse erliuhtet und enzьndet ze sоner liebe unde ze sоner gerunge. Wan er ist sф lustlich, sф man in ie lustlоcher erkennet, sф man in ie heizer minnet unde sin ie starclоcher gert (Pfeiffer 1845: 11-14).

Структура предложений отчасти сходная: в первых предложениях сопоставляемых фрагментов божественная благость постулируется как причина прочих обстоятельств. В обоих случаях используется сравнительное наречие “so”. Главное сходство заключается в установлении пропорционального отношения между “minnen” и “erkennen”: “als vil... als vil”, “ie lustlichоcher... ie heizer”.

В то же время различия в семантико-синтаксической структуре обоих пассажей весьма существенны. Сравниваемые фрагменты по-разному интегрированы в окружающий текст. В Bavngart это три придаточных предложения (разных степеней), главное из которых (первое) относится к стоящему за ним главному предложению “so si er immer gebenedictet vnserre grozzen armvєt” катафорически. У Давида Аугсбургского, напротив, соответстующее место образует целое сложноподчиненное предложение, которое катафорически связано с предшествующим текстом при помощи союза “wan”. Вся конструкция содержит развитие идеи о познании Бога как любви и стремлении к Нему. Таким образом, становится очевидным главное различие: если в Bavngart форма тематического развития аргументативная, то в соответстующем месте трактата “Die vier Fittige geistlicher Betrachtung” - экспликативная.

То же самое место в Bavngart имеет еще одну параллель - в трактате Давида “Von der Erkenntnis der Wahrheit”: Sф diu verstantnьsse ir groezer ist sф diu minne ie kreftiger ist, wan got ist sф guot, daz in niemen erkennt ern mьeze in ouch minnen (Pfeiffer 1845: 10-12). Данное предложение по своей структуре чрезвычайно схоже с предыдущими. Есть то же пропорциональное соответствие “verstantnьsse - minne” со сравнением “ie groezer - ie kreftiger”, а также “erkennen - minnen” с отношением уступки. Вводится фактически та же пропозиция “got ist sф guot”. С одной стороны, это придаточное причины, а с другой стороны, от предикативного наречия с коррелятом “sф”, так же, как и в предыдущих примерах, зависит придаточное меры и степени. Здесь интересно то, что в начальном главном предложении (при сравнительном придаточном) и в последнем придаточном 2-й степени (также с зависимым от него придаточным сравнения) смысл идентичен. Как и в трактате “Die vier Fittiche geistlicher Betrachtung”, форма тематического развития здесь экспликативная.

Можно сделать вывод, что устанавливаемые синтаксически причинно-следственные связи достаточно формальны, поскольку они могут быть перевернуты без ущерба для смысла. Более того, одно и то же сложное предложение, помещенное в разные контексты, может быть задействовано в разных формах тематического развития.

На вопрос о прямом заимствовании в Bavngart данных предложений из трактатов Давида следует ответить отрицательно. Скорее, это пример устойчивых текстовых структур, свободно перемещаемых из одного предложения в другое.

3. [61].

Главная идея данного сверхфразового единства заключается в познании Бога через самопознание, поскольку по мысли бл. Августина и других Отцов Церкви душа - это зеркало божественного света (Бычков 1995: 358-361). Форма тематического развития снова меняется - здесь она экспликативная. В цитате из Бернарда Клервосского главная идея постулируется, а в последующих предложениях - толкуется, причем герменевтический модус речи специально маркируется: An disen worten mvz ich verstan... Вторая часть сверхфразового единства пронизана повторяющейся конструкцией сложноподчиненного предложения с придаточным дополнительным в начальной позиции: “waz wir... sin..., daz svechen...” (риторическая фигура анафорической градации, gradatio). Продолжение старой антитезы (“mensch - got”) осуществляется в новой форме, а именно, в различении естественного и благодатного состояния человека: “waz wir an vns selben sin vnd von vns selben” - “waz wir von gotes gnaden worden sin vnd noch werden muegen”. Соответственно, проводится различение двух направлений познания - имманентного и трансцендентного.

4. [62].

Темой этого сверхфразового единства является поиск и нахождение: “из того, что мы можем найти в себе, единственное хорошее есть Бог”. В оппозиции процессуального и предельного значений глаголов с общей семой “поиск” (“svchen - vinden”) находит свое выражение старая антитеза: “wir - got”. Рассматриваемый отрезок текста можно разделить на две части:

а) в первом предложении-периоде метафорическому ряду предикативных определений человека (краткие прилагательные с предложными группами) с негативным значением: “vinster... in den bechorungen vnd swarz von den sunden vnd chalt an der begerunge vnd bitter an dem leben” противопоставляется одно единственное понятие: “got mit sinen gnaden”;

б) во втором сложноподчиненном предложении предлагается разрешение предшествующей антитезы путем устранения ее первого члена: только Бог своей благодатью может уничтожить человеческие пороки. В цепочке высказываний-энтимем, производных друг от друга, отражается идея благодати (gnade) как пути к unio mystica. Автор пытается доказать, что если Бог дает человеку благодать очищения от грехов, то этот человек познает Бога, пребывает “in got”. Здесь резко выделяется первый тип тематической прогрессии по Ф. Данешу с производной темой - это риторическая фигура редупликации (reduplicatio), при которой конец одного элементарного предложения повторяется в начале следующего. В данном случае элементарные предложения повторяются целиком, и главное предложение предшестующей гипотаксисной пары становится придаточным предложением (мйста) в следующей паре. Каждая энтимема отражает определенную стадию мистического пути (или его осмысления). Описываемая цепочка предложений поставлена в зависимость от главного предложения (посредством союза “wan”). Нам представляется, что эта зависимость ложная, поскольку утверждение, что действие благодати приводит к обожению человека, не является прямым обоснованием тезиса о том, Бог должен удалить наши пороки с помощью благодати. Скорее всего, автор выпустил связующее звено: проявление божественной благодати означает для человека духовное познание Бога. Этот смысл должен восстанавливаться читателем из контекста, поскольку именно с этим утверждением последняя пропозиция должна связываться отношением причинности. Форму тематического развития данного пассажа (риторически, безусловно, хорошо продуманного) можно без сомнения определить как аргументативную.

5. [63].

В этом отрезке текста развивается концепция градуалистического богопознания: степень познания Бога зависит от степени просветленности, даруемой благодатью (“als vil wir in dirre bechantnusse erluhtet sint, als vil sin wir in gotes antlutze”). Главным формальным средством организации этого сверхфразового единства является синтаксический параллелизм: целый ряд оппозиционных пар абстрактных понятий - метонимий (свойство, атрибут предмета вместо самого предмета: sin wisheit / vnser vinster, sin giettigkait / swertz vnser sяnden, sein lяebin / vnser begerung... guєte ding ze vollebringen, sin guet / vnser leben, sin barmhertz / vnser zit) оформлен как серия придаточных предложений места. В них осуществляются действия, направленные от первых членов оппозиций на вторые, то есть от Бога к человеку. Атрибуты Бога занимают активную позицию подлежащего, а атрибуты человека - пассивную позицию прямого дополнения; все глаголы переходные. Повторяется прономинатив “wa”, указывающий на место действия - “внутреннего человека” (“svchen in an vns”). В этой серии предложений осуществляется постепенное преодоление антитезы “Бог - человек”, однако не в смысле слияния сущностей (что с точки зрения католической догмы было бы ересью), а в смысле уничтожения человеческой греховности (вначале противостоящей божественной благости) с помощью божественной благодати. Только духовно очищенный человек может удостоиться созерцания лика Божьего. Эта идея эксплицируется в последнем предложении анализируемого отрезка текста. В семантическом плане ключевым является здесь глагол “wandeln”, выражающий мистическую идею “превращения”, перехода человека в Бога, то есть обoжение.

Доминирующей формой тематического развития рассматриваемого фрагмента следует признать аргументацию, поскольку, несмотря на явный перевес придаточных предложений места и риторический акцент на них (что, само по себе, более характерно для описания), логически более значимым становится первое придаточное предложение условия. В нем дана посылка: человек хочет мысленно познать Бога. Главное предложение содержит основное утверждение: Бога следует искать в себе. Цепочка придаточных места выполняет роль доказательств: мы должны искать Бога в себе, потому что именно там он воздействует на нашу душу. Причинный союз не эксплицирован, поскольку он синтаксически несовместим со структурой придаточных предложений с локальной семантикой, однако его логическая импликация не подлежит сомнению.

Очень похожая смысловая структура представлена в трактате Давида Аугсбургского “Von der unergrьndlichen Fьlle Gottes”: [64]. Аналогичная серия оппозиций, выражающих воздействие Бога на человека, оформлена в виде однородных предикативов в простом предложении. Как и в тексте Bavngart, эта структура входит в аргументативную стратегию и является следствием тезиса о божественной благости, постулированного автором вначале и доказываемого далее с помощью ряда условных предложений.

6. [65].

Для придания аргументации большего эффекта используется фиктивный диалог, вернее, однократный обмен репликами. Утверждение о том, что мы не можем познать Бога из-за наших грехов, вкладывается в уста обобщенного образа обычного христианина (“vnser etliches”). Для развития этого тезиса используется фиктивная устная речь автора - проповедника от 1-го лица: Daz ist war, sprich ich. Для тематического развития по-прежнему играют роль старые антитезы: “vntugenten”, “svnden” - “erchantnusse”, “bechantnusse” (“Svnde erblendet die erchantnusse”); “arm - richtvєm” (“Wan swer arm ist gewesen, der bechennet den richtvєm verre deste baz”).

Интересен пример редакторской правки переписчиком рукописи L текста архетипа Bavngart, который Х. Унгер реконструирует по другим спискам: “So aber der wille in got gerihtet ist, so wirt vnser bechantnusse von gott dester bas erleicht. Dar durch wir vns abkeren яe lenger яe mer von vnsern alten svnden, dar durch werden wir dest baz erluhtet, daz wir sin gnade vnd siniv werch mer erchennent werden...” Автор рукописи L снимает повтор dester bas erleicht / dest baz erluhtet werden за счет изъятия первой группы. При этом сочетание “bechantnusse erleichten” заменяется на “bechantnusse erluchten”. Таким образом метафора световой энергии применяется к конкретному богословскому понятию “bechantnusse” вместо общего “wir”. Однако само “bechantnusse” семантически сужается, поскольку оно связывается с предложной группой “von vnsern alten svnden”, которая из косвенного дополнения в группе сказуемого становится определением в группе подлежащего. Фактически опускаются две пропозиции: 1) [wir abkeren vns яe lenger яe mer von vnsern alten svnden]; 2) [wir werden dest baz erluhtet] и коррелят к придаточному предложению (“daz wir sin gnade vnd siniv werch mer erchennent werden”) “dar durch”, со значением следствия: целенаправленность этой процедуры подтверждается тем, что коррелят последовательно снимается оба раза. Тем самым нарушается структура исходного синтаксического периода: структурные элементы главного предложения уничтожаются, а реликт присоединяется к предыдущему предложению, от которого ставится в зависимость придаточное предложение “daz wir sin gnade vnd siniv werch mer erchennent werden”. Примечательная особенность редакторской техники заключается в том, что новые текстовые связи возникают лишь за счет сокращения текста (причем не цельных блоков, а отдельных элементов), который в этом месте казался писцу, видимо, излишне многословным.

Возникает вопрос, происходит ли в результате потеря смысла? Очевидно, что редактор стремится не изменить смысл, а лишь редуцировать структурный балласт; при этом он произвел семантическое уравнивание между выражениями [sich von alten svnden abkeren] и [erluhtet werden] с одной стороны, и [bechantnusse von alten svnden wird erluhtet] - с другой. Следовательно, для редактора “отвернуться от своих старых грехов” значит то же, что и “освещается (проясняется) осознание своих старых грехов”, то есть осознание факта приравнивается к действию его устранения. Эта мысль относится к числу общих мест в мистическом богословии: узреть Истину равнозначно тому, чтобы быть приобщенным к Истине, то есть достичь духовного совершенства, потому что иначе (не будучи духовно совершенным) нельзя быть просветленным и видеть Истину. Разумеется, сам факт правки еще не говорит о специальном намерении редактора вложить в текст данный смысл - скорее, наоборот, существование этого смысла в качестве пресуппозиции сделало такую правку возможной.

7. [66].

Данное сверхфразовое единство представляет собой притчу. Безусловно, она используется как средство аргументации. С помощью образа, развернутого в целую историю, доказывается евангельская идея о том, что действие божественной благодати сильнее проявляется в спасении грешника, а не праведника.

В структуре самой притчи так же доминирует аргументативная форма тематического развития. Вместе с тем здесь представлен достаточно редкий для трактата Bavngart случай введения нарративной структуры (неизбежной для притчи). Прототипическим образцом данного текста послужили притчи Нового Завета. Ярким нарративным маркером является претеритальная форма глагола “sin”. Это сигнал появления новой композиционно-речевой формы повествования в рамках рассуждения. Однако, так же как и во всем последующеем изложении, здесь используется конъюнктив. С его помощью выражается значение нереальности, иллюстративности рассказываемого, эксплицируется иносказательный модус речи, alieniloquium классической риторики.

Рассмотрим структуру притчи:

а) изложение общей событийной ситуации: Wжr, daz ein mensch luter golt hiet vnd ez trueg hinz einem goltsmide vnd hiez im dar vz wurchen ein guldin vaz, der mжister worht im ein gutez vnd ein edels vaz vz dem lutern golde, so muєst er den meister erchennen bi sinem mжisterlichem wжrche;

б) развитие сюжета: Wжr aber, daz ich heimlich zvє dem mжister gieng vnd lutter chuppher truege vnd sprжch hinz dem mжister: mach mir ein edel guldin vaz vz disem chuppher, vnd daz tжt er vnd gewert mich des vnd worht mir von siner maisterschaft ein edel guldin vaz vz dem lutern chuppher... Вводится второй персонаж (ich), который по своим действиям противопоставляется первому: luter golt - lutter chuppher [tragen]. Использование 1-го лица и прямой речи в повествовании должно способствовать большей доступности иносказательного примера. В конце этой части реализуется эффект неожиданности, основанный на парадоксе: золото оказывается равноценным меди, поскольку из них получается один и тот же сосуд;

в) кульминация и развязка притчи: der vns nu baide vraget, wer des mжisters guєte vnd chunst vnder vns zwain baz erchant, so muєst ich sicherlichen sprechen: daz tvєn ich, wan mir auch ich, wan mir auch sin mжisterschaft an der chunst mer chunt wжr worden denne disem menschen. Ради большей живости изложения вводится вопросно-ответная ситуация: “der vns nu baide vraget...” - “so muєst ich sicherlichen sprechen...”. Снова возникает первоначальное противопоставление, но на другом уровне и в обратной пропорции: меди и золоту соответствуют разные уровни мастерского искусства. Если золото стоит больше меди, то изготовление золотого сосуда из меди требует большего мастерства, чем из золота. Это прямая иллюстрация идеи блаженств из Нагорной проповеди Христа (Мат. 5, 3-11).

В целом, текст притчи имеет стройную аргументативную структуру. Это своеобразная логическая задача с условием, вопросом и решением. Сначала (а) дается первая часть условия, затем (б) вторая его часть, усложняющая исходную ситуацию и делающая возможным постановку вопроса, и, наконец вопрос и ответ (в).

8. [67].

Толкование притчи обусловливает появление экспликативной формы тематического развития. Эксплицируются смысловые соответствия: “goltsmide” - “vnser herre”, “ein guldin vaz” - “hжimlich gnade”, “luter golt” - “guetliche werche”, “lutter chuppher” - “svnden”. Иносказательный смысл декодируется, и семиотическое напряжение нейтрализуется. Важным маркером является наречие “also”. В синтаксическом плане отношения условия (логической посылки) выражаются при помощи подчинительного союза “swenne” и глагола “sin” в форме претерита конъюнктива (“waer”), стоящего в начале придаточных предложений, а также при помощи претерита конъюнктива глаголов в главных предложениях и, наконец, посредством причинного союза “wan”.

На этом глава заканчивается. Похожий принцип аргументации с использованием образных средств встречается в трактате Давида Аугсбургского “Von der Offenbarung und Erlдuterung des Menschengeschlechtes”: [68].

Как в Bavngart, так и в трактате Давида заметна тенденция к образному выражению той мысли, что благодаря контрасту между изначальным бедственным духовным положением человека и его состоянием после просветления действие божественной благодати становится более очевидным. Ср.:

а) Bavngart: “Wan swer arm ist gewesen, der bechennet den richtv°m verre

deste baz.

“Offenb. u. Erl.”: “Deme hungerigen ist ein brфt troestlоcher denne deme saten ein grфziu wirtschaft”;

б) Bavngart: “...so muz ich jn von waren schulden als vil mer erchennen, als vil ich

in mer mit svnden beswaert vnd erzurnet han...”;