Народная библиотека Владимира Высоцкого

Послушай серенаду о любви!

Эге-гей, трали-вали!

Кабы красна девица жила да во подвале,

Я бы тогда на корточки

Приседал у форточки, -

Мы бы до утра проворковали!

Во лесных кладовых моих - уйма товара,

Два уютных дупла, три пенечка гнилых...

Чем же я тебе, Груня, не пара,

Чем я, Феня, тебе не жених?!

Так тебя я люблю, что ночами не сплю,

Сохну с горя у всех на виду.

Вот и голос сорвал - и хриплю, и сиплю.

Ох, я дров нарублю - я себя погублю, -

Но тебя я украду, уведу!

Я женихов твоих - через колено!

Я папе твоему попорчу кровь!

О, выйди, выйди, выйди, Аграфена, -

О не губи разбойничую кровь!

Эге-гей, трали-вали!

Кабы красна девица жила да во подвале,

Я бы тогда на корточки

Приседал у форточки, -

Мы бы до утра проворковали!

Так давай, Аграфенушка, свадьбу назначим, -

Я - нечистая сила, но с чистой душой!

Я к чертям, извините, собачьим

Брошу свой соловьиный разбой!

Я и трелью зальюсь, и подарок куплю,

Всех дружков приведу на поклон,

Я тебя пропою, я тебя прокормлю,

Нам ребята на свадьбу дадут по рублю, -

Только ты выходи на балкон!

Во темечке моем да во височке -

Одна мечта: что выйдет красота, -

Привстану я на цыпочки-мысочки

И поцелую в сахарны уста!

Эге-гей, трали-вали!

Кабы красна девица жила да во подвале,

Я бы тогда на корточки

Приседал у форточки, -

Мы бы до утра проворковали!

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

6. Песня глашатая

Торопись указ зачесть,

Изданный не зря:

"Кто заступится за честь

Батюшки-царя,

Кто разбойника уймет

Соловья, -

К государю попадет

в сыновья!

Кто оружьем побьет образину,

Кто проучит его кулаком,

Тот от царства возьмет половину,

Ну а дочку - дак всю целиком!"

Кто же все же уймет шайку-лейку,

Кто на подвиги ратны горазд,

Царь тому дорогому шубейку

От щедрот своих царских отдаст!

Если в этот скорбный час

Спустим рукава -

Соловей освищит нас

И пойдет молва:

Дескать, силой царский трон

все скудней,

Ел, мол, мало каши он,

Евстигней.

Если кровь у кого горяча, -

Саблей бей, пикой лихо коли!

Царь дарует вам шубу с плеча -

Из естественной выхухоли!

Сей указ - без обману-коварства:

За печатью, как в сказке, точь-в-точь.

В бой - за восемь шестнадцатых царства,

За доху, да за царскую дочь!

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

7. Песня Марии

Отчего не бросилась,

Марьюшка, в реку ты,

Что же не замолкла-то

навсегда ты,

Как забрали милого

в рекруты, в рекруты,

Как ушел твой суженый

во солдаты?!

Я слезами горькими

горницу вымою

И на годы долгие

дверь закрою,

Наклонюсь над озером

ивою, ивою -

Высмотрю, как в зеркале, -

что с тобою.

Травушка-муравушка -

сочная, мятная -

Без тебя ломается,

ветры дуют...

Долюшка солдатская -

ратная, ратная:

Что, как пули грудь твою

не минуют?!

Тропочку глубокую

протопчу по полю

И венок свой свадебный

впрок совью,

Длинну косу девичью -

до полу, до полу -

Сберегу для милого -

с проседью.

Вот возьмут кольцо мое

с белого блюдица,

Хоровод завертится

грустно в нем, -

Пусть мое гадание

сбудется, сбудется:

Пусть вернется суженый

вешним днем!

Пой как прежде весело,

идучи к дому, ты,

Тихим словом ласковым

утешай.

А житье невестино -

омуты, омуты...

Дожидает Марьюшка -

поспешай!

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

8. Иван да Марья

Вот пришла лиха беда -

Уж ворота отворяют, -

Значит, пробил час, когда

Бабьи слезы высыхают.

Значит, больше места нет

Ни утехам, ни нарядам.

Коль семь бед - один ответ, -

Так пускай до лучших лет

Наши беды будут рядом.

Не сдержать меня уговорами.

Верю свято я - не в него ли?

Пусть над ним кружат черны вороны,

Но он дорог мне и в неволе.

Понаехали сваты,

Словно на смех, для потехи, -

Ах, шуты они, шуты:

Не бывать тому вовеки.

Где им знать: поют кругом,

Да прослышала сама я,

Как в году невесть каком

Стали вдруг одним цветком

Два цветка - Иван да Марья.

Путь-дороженька - та ли, эта ли, -

Во кромешной тьме, с мукой-болью,

В пекло ль самое, на край света ли, -

Приведи к нему, хоть в неволю.

Ветры добрые, тайком

Прокрадитесь во темницу -

Пусть узнает он о том,

Что душа к нему стремится.

Сердцем пусть не упадет

И не думает худого,

Пусть надеется и ждет -

Помощь Марьина придет

Скоро-скоро, верно слово.

Пусть не сетует, пусть не мается,

Ведь не зря цветок в чистом поле

Нашим именем называется -

Так цвести ему и в неволе!

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

9. Солдат и привидение

"Во груди душа словно ерзает,

Сердце в ней горит будто свечка.

И в судьбе - как в ружье: то затвор заест,

То в плечо отдаст, то - осечка.

Ах ты долюшка несчастливая, -

Воля царская - несправедливая!"

"Я - привидение, я - призрак, но

Я от сидения давно больно.

Темница тесная, везде сквозит, -

Хоть бестелесно я, а все ж - знобит.

Может, кто-нибудь обидится,

Но я, право, не шучу:

Испугать, в углу привидеться -

Совершенно не хочу.

Жаль, что вдруг тебя казнят, - ты с душой хорошею.

Можешь запросто, солдат, звать меня Тимошею".

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

10. Куплеты нечистой силы

"Я - Баба-Яга,

Вот и вся недолга,

Я езжу в немазанной ступе.

Я к русскому духу не очень строга:

Люблю его... сваренным в супе.

Ох, надоело по лесу гонять,

Зелье я переварила...

Нет, что-то стала совсем изменять

Наша нечистая сила!"

"Привет! Добрый день!

Я - дак Оборотень!

Неловко вчерась обернулся:

Хотел превратиться в дырявый плетень,

Да вот посередке запнулся.

И кто я теперь - самому не понять, -

Эк меня, братцы, скривило!..

Нет, что-то стала совсем изменять

Наша нечистая сила!"

"Я - старый больной

Озорной Водяной,

Но мне надоела квартира:

Лежу под корягой, простуженный, злой,

А в омуте - мокро и сыро.

Вижу намедни - утопленник. Хвать!

А он меня - пяткой по рылу!..

Нет, перестали совсем уважать

Нашу нечистую силу!"

"Такие дела:

Лешачиха со зла,

Лишив меня лешешевелюры,

Вчера из дупла на мороз прогнала -

У ней с Водяным шуры-муры.

Со свету стали совсем изживать -

Прост-таки гонят в могилу...

Нет, перестали совсем уважать

Нашу нечистую силу!"

"Русалке легко:

Я хвостом-плавником

Коснусь холодком под сердечко...

Но вот с современным утопленником

Теперь то и дело осечка!

Как-то утопленник стал возражать -

Ох, наглоталась я илу!

Ах, перестали совсем уважать

Нашу нечистую силу!"

"А я - Домовой,

Я домашний, я - свой,

А в дом не могу появиться -

С утра и до ночи стоит дома вой:

Недавно вселилась певица!

Я ей - добром, а она - оскорблять:

Мол, Домового - на мыло!

Видно, нам стала всем изменять

Наша нечистая сила!"

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

11. Куплеты кассира и казначея

Когда пуста казна,

Тогда страна бедна,

И если грянет война,

Так всем настанет хана.

Но если казна полна,

То может лопнуть она, -

А если лопнет казна,

Так всем нам грош цена.

Ну а наша профессия -

Изнутри и извне

Сохранять равновесие

В этой самой казне.

Мы - дружки закадычные,

Любим хвать и похвать, -

Сядем в карты играть.

Только чур на наличные!

Только чур мухлевать!

"Вот я - смотритель касс,

Я вроде - кассоглаз,

Хотя за мной-то как раз

И нужен бы глаз да глаз".

"А я забыл, кто я.

Звук злата все звончей.

Казна - известно чья?

А я - так казначей?!"

Мы долги полной платою

Отдаем целиком,

Подгребаем лопатою

И горстями гребем.

Нас понять захотите ли -

Двух друзей-горемык? -

Не хотим мы тюрьмы:

Мы же не расхитители -

Уравнители мы.

У нас болит спина,

По швам трещит казна, -

Играем без отдыха-сна -

И будет казна спасена.

Легко, без кутерьмы,

Когда придут нас брать,

Дойдем мы до тюрьмы -

Туда рукой подать.

Зато наша профессия -

Изнутри и извне

Сохранять равновесие

В этой самой казне.

Нас понять захотите ли -

Двух друзей-горемык? -

не хотим мы тюрьмы:

Мы же не расхитители -

Уравнители мы.

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

12. Солдат с победою

Ни пуха ни пера

Касатику -

Желали мы вчера

Солдатику, -

И не очень сплоховал

Нисколечко -

Обратно в лес прогнал

Разбойничка!

От нашего жилья

Спровадил Соловья, -

Над нами супостат не властвует!

Из бедного житья -

Да в царские зятья!

Да здравствует солдат! Да здравствует!

Ни пуха не пера

Касатику!

Всеобщее ура

Солдатику!

Геройский совершил

Поступочек!

Корону защитил,

Заступничек!

От нашего жилья

Спровадил Соловья, -

Над нами супостат не властвует!

Из бедного житья -

Да в царские зятья!

Да здравствует солдат! Да здравствует!

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

13. Частушки Марии

Подходи, народ, смелее -

Слушай, переспрашивай!

Мы споем про Евстигнея -

Государя нашего.

Вы себе представьте сцену,

Как папаша Евстигней

Дочь - царевну Аграфену

Хочет сплавить поскорей.

Но не получается -

Царевна не сплавляется!

Как-то ехал царь из леса,

Весело, спокойненько, -

Вдруг услышал свист балбеса

Соловья-разбойника.

С той поры царя корежит,

Словно кость застряла в ем:

Пальцы в рот себе заложит -

Хочет свистнуть Соловьем!

Надо с этим бой начать,

А то начнет разбойничать!

Царь - ни шагу из квартиры,

А друзья-приятели -

Казначеи и кассиры -

Полказны растратили.

Ох! Враги пришли к палатам -

Окна все повыбили, -

Евстигней перед солдатом

Гнется в три погибели.

Стелется, старается,

В лепешку расшибается!

Как сорвался царь с цепочки -

Цикает да шикает, -

Он с утра на нервной почке

Семечки шабрыкает.

Царь солдата ухайдакал:

То - не то, и это - нет, -

Значит, царь - эксплуататор,

Настоящий дармоед.

Потому он злобится,

Что с ним никто не водится!

Все мы знали Евстигнея,

Петею воспетого, -

Правда, Петя - не умнее

Евстигнея этого.

Лизоблюд придворный наспех

Сочинил царю стихи -

Получилось курам на смех,

Мухи дохнут от тоски.

А царь доволен, значится -

Того гляди расплачется!

"Царь наш батюшка в почете,

Добрый он и знающий.

Ну а вы себя ведете

Крайне вызывающе!

Царь о подданных печется

От зари и до зари!"

Вот когда он испечется -

Мы посмотрим, что внутри!

Как он ни куражится,

Там вряд ли что окажется!

"Послужили мы и хватит -

Бюллетень гоните нам, -

Да и денег мало платят

Нам, телохранителям!"

"А с меня вода как с гуся, -

Щас как выйду на пустырь,

От престола отрекуся,

Заточуся в монастырь!"

Вот царь-батюшка загнул -

Чуть не до смерти пугнул!

Перестал дурачится,

А начал фордыбачиться!

1974 Песни из кинофильма "Иван да Марья"

14. Свадебная

Ты, звонарь-пономарь, не кемарь,

Звонкий колокол раскочегаривай!

Ты, очнись, встрепенись, гармонист,

Переливами щедро одаривай!

Мы беду навек спровадили,

В грудь ей вбили кол осиновый.

Перебор сегодня свадебный,

Звон над городом - малиновый.

Эй, гармошечка, дразни,

Не спеши, подманивай!

Главный колокол, звони,

Маленький, подзванивай!

Крикуны, певуны, плясуны!

Оглашенные, неугомонные!

Нынче пир, буйный пир на весь мир!

Все - желанные, все - приглашенные!

Как на ярмарочной площади

Вы веселие обрящете,

Там и горло прополощете,

Там споете и попляшете!

Не серчай, а получай

Чашу полновесную!

Подходи да привечай

Жениха с невестою!

Топочи, хлопочи, хохочи!

Хороводы води развеселые!

По бокам, по углам - к старикам

Разойдись, недоеные, квелые!

Поздравляй, да с пониманием,

За застольною беседою -

Со счастливым сочетанием

Да с законною победою!

Наша свадьба - не конец

Дельцу пустяковому:

Делу доброму венец,

Да начало новому!

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

1. Песня Вани у Марии

Я полмира почти через злые бои

Прошагал и прополз с батальоном,

А обратно меня за заслуги мои

С санитарным везли эшелоном.

Подвезли на родимый порог, -

На полуторке к самому дому.

Я стоял - и немел, а над крышей дымок

Поднимался не так - по-другому.

Окна словно боялись в глаза мне взглянуть.

И хозяйка не рада солдату -

Не припала в слезах на могучую грудь,

А руками всплеснула - и в хату.

И залаяли псы на цепях.

Я шагнул в полутемные сени,

За чужое за что-то запнулся в сенях,

Дверь рванул - подкосились колени.

Там сидел за столом, да на месте моем,

Неприветливый новый хозяин.

И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, -

Потому я и псами облаян.

Это значит, пока под огнем

Я спешил, ни минуты не весел,

Он все вещи в дому переставил моем

И по-своему все перевесил.

Мы ходили под богом - под богом войны,

Артиллерия нас накрывала,

Но смертельная рана зашла со спины

И изменою в сердце застряла.

Я себя в пояснице согнул,

Силу-волю позвал на подмогу:

"Извините, товарищи, что завернул

По ошибке к чужому порогу".

Дескать, мир да любовь вам, да хлеба на стол,

Чтоб согласье по дому ходило...

Ну а он - даже ухом в ответ не повел,

Вроде так и положено было.

Зашатался некрашенный пол,

Я не хлопнул дверьми, как когда-то, -

Только окна раскрылись, когда я ушел,

И взглянули мне вслед виновато.

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

2. Песня о черном и белом лебедях

Ах! В поднебесье летал

лебедь черный, младой да проворный.

Ах! Да от лета устал,

одинокий, да смелый, да гордый.

Ах! Да снижаться он стал

с высоты со своей лебединой.

Ах! Два крыла распластал -

нет уж сил и на взмах на единый.

Ах не зря гармонь пиликает -

Ваня песенку мурлыкает

С уваженьем да почтеньем,

Да, конечно, со значеньем.

Ах! На крутом берегу,

словно снег среди лета, не тая.

Ах! На залетном лугу -

лебединая белая стая.

Ах! Да не зря он кружил,

да и снизился не понапрасну.

Ах! Он от стаи отбил

лебедь белую - саму прекрасную.

Ах вы, добры люди-граждане,

Вы б лебедушку уважили -

Затянули бы протяжную

Про красу ее лебяжую.

Ох! Да и слов не сыскать,

вон и голос дрожит неумелый.

Ох! Другу дружка под стать -

лебедь черный да лебеди белой.

Ах! Собралися в полет

оба-двое крылатые вместе.

Ах! Расступися, народ,

поклонись жениху и невесте!

Ах спасибо, люди-граждане,

Что невестушку уважили,

Жениха не забываете

Да обоих привечаете!

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

3. Величальная - отцу

Ах не стойте в гордыне,

Подходите к крыльцу.

А и вы, молодые,

Поклонитесь отцу!

Он - сердитый да строгий:

Как сподлобья взглянет,

Так вы падайте в ноги -

Может, он отойдет.

Вам отцу поклониться -

Тоже труд небольшой, -

Он лицом просветлится,

Помягчеет душой.

Вы с того начинайте,

И потом до конца,

Во всю жизнь привечайте

Дорогого отца!

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

4. Частушки к свадьбе

Не сгрызть меня -

Невеста я!

Эх, жизнь моя

Интересная!

Кружи-ворожи,

Кто стесняется?

Подол придержи -

Подымается!

И в девках мне

Было весело,

А все ж любовь

Перевесила!

Кружи-ворожи,

Кто стесняется?

Подол придержи -

Подымается!

Сноха лиха

Да и кума лихая

Учат жить меня,

А я сама такая!

Кружи-ворожи,

Кто стесняется?

Подол придержи -

Подымается!

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

5. Студенческая песня

Кто старше нас на четверть века, тот

Уже постиг и близости и дали,

Им повезло - и кровь, и дым, и пот

Они понюхали, хлебнули, повидали,

Прошли через бригаду или взвод.

И ехали в теплушках - не в тепле,

На стройки, на фронты и на рабфаки.

Они ходили в люди по земле

И в штыковые жесткие атаки.

То время эшелонное прошло -

В плацкартах едем, травим анекдоты...

Мы не ходили - шашки наголо,

В отчаяньи не падали на доты!

И все-таки традиция живет:

Взяты не все вершины и преграды -

Не потому ли летом каждый год

Идем в студенческие наши стройотряды

И сверх программы мы сдаем зачет.

Песок в глазах, в одежде и в зубах -

Мы против ветра держим путь на тракте,

На дивногорских Каменных Столбах

Хребты себе ломаем и характер.

Мы гнемся в три погибели - ну, что ж,

Такой уж ветер... Только, друг, ты знаешь -

Зато ничем нас после не согнешь,

Зато нас на равнине не сломаешь!

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

6. Субботник

Гули-гули-гуленьки,

Девоньки-девуленьки!

Вы оставьте мне на память

В сердце загогулинки.

Не гляди, что я сердит:

По тебе же сохну-то!

Я не с фронта инвалид,

Я - любовью трехнутый.

Выходите к Ванечке,

Манечки-мотанечки!

Что стоите, как старушки, -

Божьи одуванчики?

Милый мой - каменотес,

Сильный он да ласковый,

Он мне с Англии привез

Лифчик пенопластовый.

Здеся мода отстает.

Вот у нас в Австралии,

Очень в моде в этот год

В три обхвата талии.

Уж не знаю я, как тут,

А, к примеру, в Дании

Девок в ЗАГСы волокут

При втором свидании.

Я не знаю, как у вас,

А у нас во Франции

Замуж можно в десять раз -

Все без регистрации.

Ох! Табань, табань, табань,

А то в берег врежемся.

Не вставай в такую рань,

Давай еще понежимся!

Без ушка - иголочка,

Оля! Олька, Олечка,

Поднеси-ка инвалиду

Столько, да полстолечка.

На пути, на перепутьи

Молодуху сватал дед,

Сперва думали, что шутит,

Оказалося, что нет.

Мой миленок все допил

Дочиста и допьяна,

Потому и наступил

В мире кризис топливный.

Ты не вой, не ной, не ной -

Этот кризис нефтяной,

Надо больше опасаться,

Что наступит спиртовой!

Гляну я - одна семья

На таком воскреснике:

Все друг другу кумовья,

Али даже крестники.

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

7. Грустная песня о Ванечке

Зря ты, Ванечка, бредешь

Вдоль оврага.

На пути - каменья сплошь,

Резвы ножки обобьешь,

Бедолага!

Тело в эдакой ходьбе

Ты измучил,

А и, кажется, себе

Сам наскучил.

Стал на беглого похож

Аль на странничка.

Может, сядешь, отдохнешь,

Ваня-Ванечка?!

Ваня!

Что, Ванюша, путь трудней?

Хворь напала?

Вьется тропка меж корней,

До конца пройти по ней -

Жизни мало.

Славно, коль судьбу узнал

Распрекрасну,

Ну а вдруг коней загнал

Понапрасну?!

Али вольное житье

Слаще пряничка?

Ах ты, горюшко мое,

Ваня-Ванечка!

Ваня!

Ходят слухи, будто сник

Да бедуешь,

Кудри сбросил - как без них? -

Сыт ли ты, или привык,

Голодуешь!

Хорошо ли бобылем

Да без крова?

Это, Ваня, непутем, -

Непутево!

Горемычный мой, дошел

Ты до краюшка!

Тополь твой уже отцвел,

Ваня-Ванюшка!

Ваня!

1974 Песни из кинофильма "Одиножды один"

8. Песня Вани перед студентами

Эх, недаром говорится:

Мастер дела не боится,

Пусть боится дело это

Ваню - мастера паркета.

Не берись, коль не умеешь,

Не умеючи - не трожь,

Не подмажешь - не поедешь,

А подмажешь - упадешь!

Даже в этой пятилетке

На полу играют детки, -

Проливают детки слезы

От какой-нибудь занозы.

Пусть елозят наши дети,

Пусть играются в юлу

На натертом на паркете -

На надраенном полу.

Говорят, забудут скоро

Люди званье полотера, -

В наше время это мненье -

Роковое заблужденье.

Посреди родной эпохи

Ты на щетках попляши, -

С женским полом шутки плохи,

А с натертым - хороши!

1974 Кто за чем бежит

На дистанции - четверка первачей, -

Каждый думает, что он-то побойчей,

Каждый думает, что меньше всех устал,

Каждый хочет на высокий пьедестал.

Кто-то кровью холодней, кто горячей, -

Все наслушавшись напутственных речей,

Каждый съел примерно поровну харчей, -

Но судья не зафиксирует ничьей.

А борьба на всем пути -

В общем, равная почти.

"Расскажите, как идут,

бога ради, а?"

"Телевиденье тут

вместе с радио!

Нет особых новостей -

все ровнехонько,

Но зато накал страстей -

о-хо-хо какой!"

Номер первый - рвет подметки как герой,

Как под гору катит, хочет под горой

Он в победном ореоле и в пылу

Твердой поступью приблизиться к котлу.

Почему высоких мыслей не имел? -

Потому что в детстве мало каши ел,

Голодал он в этом детстве, не дерзал, -

Успевал переодеться - и в спортзал.

Что ж, идеи нам близки -

Первым лучшие куски,

А вторым - чего уж тут,

он все выверил -

В утешение дадут

кости с ливером.

Номер два - далек от плотских тех утех, -

Он из сытых, он из этих, он из тех, -

Он надеется на славу, на успех -

И уж ноги задирает выше всех.

Ох, наклон на вираже - бетон у щек!

Краше некуда уже, а он - еще!

Он стратег, он даже тактик, словом - спец, -

Сила, воля плюс характер - молодец!

Четок, собран, напряжен

И не лезет на рожон, -

Этот - будет выступать

на Салониках,

И детишек поучать

в кинохрониках,

И соперничать с Пеле

в закаленности,

И являть пример целе-

устремленности!

Номер третий - убелен и умудрен, -

Он всегда - второй надежный эшелон, -

Вероятно, кто-то в первом заболел,

Но, а может, его тренер пожалел.

И назойливо в ушах звенит струна:

У тебя последний шанс, эх, старина!

Он в азарте - как мальчишка, как шпана, -

Нужен спурт - иначе крышка и хана!

Переходит сразу он

В задний старенький вагон,

Где былые имена -

прединфарктные,

Где местам одна цена -

все плацкартные.

А четвертый - тот, что крайний, боковой, -

Так бежит - ни для чего, ни для кого:

То приблизится - мол, пятки оттопчу,

То отстанет, постоит - мол, так хочу.

Не проглотит первый лакомый кусок,

Не надеть второму лавровый венок,

Ну а третьему - ползти

На запасные пути...

Сколько все-таки систем

в беге нынешнем! -

Он вдруг взял да сбавил темп

перед финишем,

Майку сбросил - вот те на! -

не противно ли?

Поведенье бегуна -

неспортивное!

На дистанции - четверка первачей,

Злых и добрых, бескорыстных и рвачей.

Кто из них что исповедует, кто чей?

...Отделяются лопатки от плечей -

И летит уже четверка первачей!

1974 Песня про Джеймса Бонда, агента 007

Себя от надоевшей славы спрятав,

В одном из их Соединенных Штатов,

В глуши и дебрях чуждых нам систем

Жил-был известный больше чем Иуда,

Живое порожденье Голливуда -

Артист, Джеймс Бонд, шпион, агент 07.

Был этот самый парень -

Звезда, ни дать ни взять, -

Настолько популярен,

Что страшно рассказать.

Да шуточное ль дело -

Почти что полубог!

Известный всем Марчелло

В сравненьи с ним - щенок.

Он на своей на загородной вилле

Скрывался, чтоб его не подловили,

И умирал от скуки и тоски.

А то, бывало, встретят у квартиры -

Набросятся и рвут на сувениры

Последние штаны и пиджаки.

Вот так и жил как в клетке,

Ну а в кино - потел:

Различные разведки

Дурачил как хотел.

То ходит в чьей-то шкуре,

То в пепельнице спит,

А то на абажуре

Ково-нибудь соблазнит.

И вот артиста этого - Джеймс Бонда -

Товарищи из Госафильмофонда

В совместную картину к нам зовут, -

Чтоб граждане его не узнавали,

Он к нам решил приехать в одеяле:

Мол, все равно на клочья разорвут.

Ну посудите сами:

На проводах в ЮСА

Все хиппи с волосами

Побрили волоса;

С него сорвали свитер

Отгрызли вмиг часы

И растащили плиты

Со взлетной полосы.

И вот в Москве нисходит он по трапу,

Дает доллар носильщику на лапу

И прикрывает личность на ходу, -

Вдруг ктой-то шасть на "газике" к агенту,

И - киноленту вместо документу,

Что, мол, свои, мол, хау ду ю ду!

Огромная колонна

Стоит сама в себе, -

Но встречает чемпиона

По стендовой стрельбе.

Попал во все, что было,

Тот выстрелом с руки, -

Ну все с ума сходило,

С ума и мужики.

Довольный, что его не узнавали,

Он одеяло снял в "Национале", -

Но, несмотря на личность и акцент,

Его там обозвали оборванцем,

Который притворился иностранцем

И заявил, что, дескать, он - агент.

Швейцар его - за ворот, -

Решил открыться он:

"07 я!" - "Вам межгород -

Так надо взять талон!"

Во рту скопилась пена

И горькая слюна, -

И в позе супермена

Он уселся у окна.

Но вот киношестерки прибежали

И недоразумение замяли,

И разменяли фунты на рубли.

...Уборщица кричала: "Вот же пройда!

Подумаешь - агентишка какой-то!

У нас в девятом - принц из Сомали!"

1974 Если где-то в чужой, неспокойной ночи…

Если где-то в чужой, неспокойной ночи

Ты споткнулся и ходишь по краю -

Не таись, не молчи, до меня докричи, -

Я твой голос услышу, узнаю.

Может, с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи -

Потерпи! - я спешу, и усталости ноги не чуют.

Мы вернемся туда, где и воздух, и травы врачуют,

Только ты не умри, только кровь удержи.

Если ж конь под тобой - ты домчи, доскачи, -

Конь дорогу отыщет, буланый,

В те края, где всегда бьют живые ключи,

И они исцелят твои раны.

Где же ты? - взаперти или в долгом пути,

На развилках каких, перепутиях и перекрестках?

Может быть, ты устал, приуныл, заблудился в трех соснах

И не можешь обратно дорогу найти?

Здесь такой чистоты из-под снега ручьи -

Не найдешь, не придумаешь краше.

Здесь цветы, и кусты, и деревья - ничьи.

Стоит нам захотеть - будут наши.

Если трудно идешь, по колена в грязи,

Да по острым камням, босиком по воде по студеной,

Пропыленный, обветренный, дымный, огнем опаленный -

Хоть какой, - доберись, добреди, доползи!

1974 Расстрел горного эха

В тиши перевала, где скалы ветрам не помеха,

На кручах таких, на какие никто не проник,

Жило-поживало веселое горное,

горное эхо,

Оно отзывалось на крик - человеческий крик.

Когда одиночество комом подкатит под горло

И сдавленный стон еле слышно в обрыв упадет, -

Крик этот о помощи эхо подхватит,

подхватит проворно,

Усилит и бережно в руки своих донесет.

Должно быть, не люди, напившись дурмана и зелья,

Чтоб не был услышан никем громкий топот и храп, -

Пришли умертвить, обеззвучить живое,

живое ущелье.

И эхо связали, и в рот ему всунули кляп.

Всю ночь продолжалась кровавая злая потеха.

И эхо топтали, но звука никто не слыхал.

К утру расстреляли притихшее горное,

горное эхо -

И брызнули камни - как слезы - из раненных скал...

1974 Водой наполненные горсти…

Водой наполненные горсти

Ко рту спешили поднести -

Впрок пили воду черногорцы

И жили впрок - до тридцати.

А умирать почетно было

Средь пуль и матовых клинков,

И уносить с собой в могилу

Двух-трех врагов, двух-трех врагов.

Пока курок в ружье не стерся,

Стреляли с седел, и с колен.

И в плен не брали черногорца -

Он просто не сдавался в плен.

А им прожить хотелось до ста,

До жизни жадным, - век с лихвой

В краю, где гор и неба вдосталь,

И моря тоже - с головой:

Шесть сотен тысяч равных порций

Воды живой в одной горсти...

Но проживали черногорцы

Свой долгий век - до тридцати.

И жены их водой помянут -

И прячут их детей в горах

До той поры, пока не станут

Держать оружие в руках.

Беззвучно надевали траур

И заливали очаги,

И молча лили слезы в траву,

Чтоб не услышали враги.

Чернели женщины от горя,

Как плодородные поля,

За ними вслед чернели горы,

Себя огнем испепеля.

То было истинное мщенье -

Бессмысленно себя не жгут! -

Людей и гор самосожженье,

Как несогласие и бунт.

И пять веков как божьи кары,

Как мести сына за отца,

Пылали горные пожары

И черногорские сердца.

Цари менялись, царедворцы,

Но смерть в бою всегда в чести, -

Не уважали черногорцы

Проживших больше тридцати.

Мне одного рожденья мало -

Расти бы мне из двух корней!

Жаль, Черногория не стала

Второю родиной моей.

1974 Очи черные

I. Погоня

Во хмелю слегка

Лесом правил я.

Не устал пока, -

Пел за здравие.

А умел я петь

Песни вздорные:

"Как любил я вас,

Очи черные..."

То плелись, то неслись, то трусили рысцой.

И болотную слизь конь швырял мне в лицо.

Только я проглочу вместе с грязью слюну,

Штоф у горла скручу - и опять затяну:

"Очи черные!

Как любил я вас..."

Но - прикончил я

То, что впрок припас.

Головой тряхнул,

Чтоб слетела блажь,

И вокруг взглянул -

И присвистнул аж:

Лес стеной впереди - не пускает стена, -

Кони прядут ушами, назад подают.

Где просвет, где прогал - не видать ни рожна!

Колют иглы меня, до костей достают.

Коренной ты мой,

Выручай же, брат!

Ты куда, родной, -

Почему назад?!

Дождь - как яд с ветвей -

Недобром пропах.

Пристяжной моей

Волк нырнул под пах.

Вот же пьяный дурак, вот же налил глаза!

Ведь погибель пришла, а бежать - не суметь, -

Из колоды моей утащили туза,

Да такого туза, без которого - смерть!

Я ору волкам:

"Побери вас прах!..." -

А коней пока

Подгоняет страх.

Шевелю кнутом -

Бью крученые

И ору притом:

"Очи черные!.."

Храп, да топот, да лязг, да лихой перепляс -

Бубенцы плясовую играют с дуги.

Ах вы кони мои, погублю же я вас, -

Выносите, друзья, выносите, враги!

...От погони той

Даже хмель иссяк.

Мы на кряж крутой -

На одних осях,

В хлопьях пены мы -

Струи в кряж лились, -

Отдышались, отхрипели

Да откашлялись.

Я лошадкам забитым, что не подвели,

Поклонился в копыта, до самой земли,

Сбросил с воза манатки, повел в поводу...

Спаси бог вас, лошадки, что целым иду!

1974 Очи черные

II. Старый дом

Что за дом притих,

Погружен во мрак,

На семи лихих

Продувных ветрах,

Всеми окнами

Обратясь в овраг,

А воротами -

На проезжий тракт?

Ох, устал я, устал, - а лошадок распряг.

Эй, живой кто-нибудь, выходи, помоги!

Никого, - только тень промелькнула в сенях,

Да стервятник спустился и сузил круги.

В дом заходишь как

Все равно в кабак,

А народишко -

Каждый третий - враг.

Своротят скулу,

Гость непрошенный!

Образа в углу -

И те перекошены.

И затеялся смутный, чудной разговор,

Кто-то песню стонал и гитару терзал,

И припадочный малый - придурок и вор -

Мне тайком из-под скатерти нож показал.

"Кто ответит мне -

Что за дом такой,

Почему - во тьме,

Как барак чумной?

Свет лампад погас,

Воздух вылился...

Али жить у вас

Разучилися?

Двери настежь у вас, а душа взаперти.

Кто хозяином здесь? - напоил бы вином".

А в ответ мне: "Видать, был ты долго в пути -

И людей позабыл, - мы всегда так живем!

Траву кушаем,

Век - на щавеле,

Скисли душами,

Опрыщавели,

Да еще вином

Много тешились, -

Разоряли дом,

Дрались, вешались".

"Я коней заморил, - от волков ускакал.

Укажите мне край, где светло от лампад.

Укажите мне место, какое искал, -

Где поют, а не стонут, где пол не покат".

"О таких домах

Не слыхали мы,

Долго жить впотьмах

Привыкали мы.

Испокону мы -

В зле да шепоте,

Под иконами

В черной копоти".

И из смрада, где косо висят образа,

Я, башку очертя гнал, забросивши кнут,

Куда кони несли да глядели глаза,

И где люди живут, и - как люди живут.

...Сколько кануло, сколько схлынуло!

Жизнь кидала меня - не докинула.

Может, спел про вас неумело я,

Очи черные, скатерть белая?!

1974 Жили-были на море…

Жили-были на море -

Это значит плавали,

Курс держали правильный, слушались руля.

Заходили в гавани -

Слева ли, справа ли -

Два красивых лайнера, судна, корабля:

Белоснежнотелая,

Словно лебедь белая,

В сказочно-классическом плане, -

И другой - он в тропики

Плавал в черном смокинге -

Лорд - трансатлантический лайнер.

Ах, если б ему в голову пришло,

Что в каждый порт уже давно

влюбленно,

Спешит к нему под черное крыло

Стремительная белая мадонна!

Слезы льет горючие

В ценное горючее

И всегда надеется в тайне,

Что, быть может, в Африку

Не уйдет по графику

Этот недогадливый лайнер.

Ах, если б ему в голову взбрело,

Что в каждый порт уже давно

влюбленно

Прийти к нему под черное крыло

Опаздывает белая мадонна!

Кораблям и поздняя

Не к лицу коррозия,

Не к лицу морщины вдоль белоснежных крыл,

И подтеки синие

Возле ватерлинии,

И когда на смокинге левый борт подгнил.

Горевал без памяти

В доке, в тихой заводи,

Зол и раздосадован крайне,

Ржавый и взъерошенный

И командой брошенный,

В гордом одиночестве лайнер.

А ей невероятно повезло:

Под танго музыкального салона

Пришла к нему под черное крыло -

И встала рядом белая мадонна!

1974 Сначала было Слово печали и тоски…

Сначала было Слово печали и тоски,

Рождалась в муках творчества планета, -

Рвались от суши в никуда огромные куски

И островами становились где-то.

И, странствуя по свету без фрахта и без флага

Сквозь миллионолетья, эпохи и века,

Менял свой облик остров, отшельник и бродяга,

Но сохранял природу и дух материка.

Сначала было Слово, но кончились слова,

Уже матросы Землю населяли, -

И ринулись они по сходням вверх на острова,

Для красоты назвав их кораблями.

Но цепко держит берег - надежней мертвой хватки, -

И острова вернутся назад наверняка,

На них царят морские - особые порядки,

На них хранят законы и честь материка.

Простит ли нас наука за эту параллель,

За вольность в толковании теорий, -

И если уж сначала было слово на Земле,

То это, безусловно, - слово "море"!

1974 Инструкция перед поездкой за рубеж, или Полчаса в месткоме

Я вчера закончил ковку,

Я два плана залудил, -

И в загранкомандировку

От завода угодил.

Копоть, сажу смыл под душем,

Съел холодного язя, -

И инструктора прослушал -

Что там можно, что нельзя.

Там у них пока что лучше

бытово, -

Так чтоб я не отчубучил

не того, -

Он мне дал прочесть брошюру -

как наказ,

Чтоб не вздумал жить там сдуру

как у нас.

Говорил со мной как с братом

Про коварный зарубеж,

Про поездку к демократам

В польский город Будапешт:

"Там у них уклад особый -

Нам так сразу не понять, -

Ты уж их, браток, попробуй

Хоть немного уважать.

Будут с водкою дебаты -

отвечай:

"Нет, ребяты-демократы, -

только чай!"

От подарков их сурово

отвернись:

"У самих добра такого -

завались!"

Он сказал: "Живя в комфорте -

Экономь, но не дури, -

И гляди не выкинь фортель -

С сухомятки не помри!

В этом чешском Будапеште

Уж такие времена -

Может, скажут "пейте-ешьте",

Ну а может - ни хрена!"

Ох, я в Венгрии на рынок

похожу.

На немецких на румынок

погляжу!

Демократки, уверяли

кореша,

Не берут с советских граждан

ни гроша.

"Буржуазная зараза

Все же ходит по пятам, -

Опасайся пуще сглаза

Ты внебрачных связей там:

Там шпиенки с крепким телом, -

Ты их в дверь - они в окно!

Говори, что с этим делом

Мы покончили давно.

Но могут действовать они

не прямиком:

Шасть в купе - и притвориться

мужиком, -

А сама наложит тола

под корсет...

Проверяй, какого пола

твой сосед!"

Тут давай его пытать я:

"Опасаюсь - маху дам, -

Как проверить? - лезть под платье -

Так схлопочешь по мордам!"

Но инструктор - парень дока,

Деловой - попробуй срежь!

И опять пошла морока

Про коварный зарубеж...

Популярно объясняю

для невежд:

Я к болгарам уезжаю -

в Будапешт.

"Если темы там возникнут -

сразу снять, -

Бить не нужно, а не вникнут -

разъяснять!"

Я ж по-ихнему - ни слова, -

Ни в дугу и ни в тую!

Молот мне - так я любого

В своего перекую!

Но ведь я - не агитатор,

Я - потомственный кузнец...

Я к полякам в Улан-Батор

Не поеду наконец!

Сплю с женой, а мне не спится:

"Дусь, а Дусь!

Может, я без заграницы обойдусь?

Я ж не ихнего замесу -

я сбегу,

Я ж на ихнем - ни бельмеса,

ни гугу!"

Дуся дремлет как ребенок,

Накрутивши бигуди, -

Отвечает мне спросонок:

"Знаешь, Коля, - не зуди!

Что ты, Коля, больно робок -

Я с тобою разведусь! -

Двадцать лет живем бок о бок -

И все время: "Дуся, Дусь..."

Обещал - забыл ты, нешто?

ну хорош! -

Что клеенку с Бангладешта

привезешь.

Сбереги там пару рупий -

не бузи, -

Хоть че - хоть черта в ступе -

привези!"

Я уснул, обняв супругу -

Дусю нежную мою, -

Снилось мне, что я кольчугу,

Щит и меч себе кую.

Там у них другие мерки, -

Не поймешь - съедят живьем, -

И все снились мне венгерки

С бородами и с ружьем.

Снились Дусины клеенки

цвета беж

И нахальные шпиенки

в Бангладеш...

Поживу я - воля божья -

у румын, -

Говорят - они с Поволжья,

как и мы!

Вот же женские замашки! -

Провожала - стала петь.

Отутюжила рубашки -

Любо-дорого смотреть.

До свиданья, цех кузнечный,

Аж до гвоздика родной!

До свиданья, план мой встречный,

Перевыполненный мной!

Пили мы - мне спирт в аорту

проникал, -

Я весь путь к аэропорту

проикал.

К трапу я, а сзади в спину -

будто лай:

"На кого ты нас покинул,

Николай!"

1974 Случай на таможне (В.Румянцеву)

Над Шере-

метьево

В ноябре

третьего -

Метеоусловия не те, -

Я стою встревоженный,

Бледный, но ухоженный,

На досмотр таможенный в хвосте.

Стоял сначала - чтоб не нарываться:

Ведь я спиртного лишку загрузил, -

А впереди шмонали уругвайца,

Который контрабанду провозил.

Крест на груди в густой шерсти, -

Толпа как хором ахнет:

"За ноги надо потрясти, -

Глядишь - чего и звякнет!"

И точно: ниже живота -

Смешно, да не до смеха -

Висели два литых креста

Пятнадцатого века.

Ох, как он

сетовал:

Где закон -

нету, мол!

Я могу, мол, опоздать на рейс!..

Но Христа распятого

В половине пятого

Не пустили в Буэнос-Айрес.

Мы все-таки мудреем год от года -

Распятья нам самим теперь нужны, -

Они - богатство нашего народа,

Хотя и - пережиток старины.

А раньше мы во все края -

И надо и не надо -

Дарили лики, жития, -

В окладе, без оклада...

Из пыльных ящиков косясь

Безропотно, устало, -

Искусство древнее от нас,

Бывало, и - сплывало.

Доктор зуб

высверлил

Хоть слезу

мистер лил,

Но таможенник вынул из дупла,

Чуть поддев лопатою, -

Мраморную статую -

Целенькую, только без весла.

Общупали заморского барыгу,

Который подозрительно притих, -

И сразу же нашли в кармане фигу,

А в фиге - вместо косточки - триптих.

"Зачем вам складень, пассажир? -

Купили бы за трешку

В "Березке" русский сувенир -

Гармонь или матрешку!"

"Мир-дружба! Прекратить огонь!" -

Попер он как на кассу,

Козе - баян, попу - гармонь,

Икону - папуасу!

Тяжело

с истыми

Контрабан-

дистами!

Этот, что статуи был лишен, -

Малый с подковыркою, -

Цыкнул зубом с дыркою,

Сплюнул - и уехал в Вашингтон.

Как хорошо, что бдительнее стало, -

Таможня ищет ценный капитал -

Чтоб золотинки с нимба не упало,

Чтобы гвоздок с распятья не пропал!

Таскают - кто иконостас,

Кто - крестик, кто - иконку, -

Так веру в Господа от нас

Увозят потихоньку.

И на поездки в далеко -

Навек, бесповоротно -

Угодники идут легко,

Пророки - неохотно.

Реки лью

потные!

Весь я тут,

вот он я -

Слабый для таможни интерес, -

Правда, возле щиколот

Синий крестик выколот, -

Но я скажу, что это - Красный Крест.

Один мулла триптих запрятал в книги, -

Да, контрабанда - это ремесло!

Я пальцы сжал в кармане в виде фиги -

На всякий случай - чтобы пронесло.

Арабы нынче - ну и ну! -

Европу поприжали, -

Мы в "шестидневную войну"

Их очень поддержали.

Они к нам ездят неспроста -

Задумайтесь об этом! -

Увозят нашего Христа

На встречу с Магометом.

...Я пока

здесь еще,

Здесь мое

детище, -

Все мое - и дело, и родня!

Лики - как товарищи -

Смотрят понимающе

С почерневших досок на меня.

Сейчас, как в вытрезвителе ханыгу,

Разденут - стыд и срам - при всех святых, -

Найдут в мозгу туман, в кармане фигу,

Крест на ноге - и кликнут понятых!

Я крест сцарапывал, кляня

Судьбу, себя - все вкупе, -

Но тут вступился за меня

Ответственный по группе.

Сказал он тихо, делово -

Такого не обшаришь:

Мол, вы не трогайте его,

Мол, кроме водки - ничего, -

Проверенный товарищ!

1974 Памяти Василия Шукшина

Еще - ни холодов, ни льдин,

Земля тепла, красна калина, -

А в землю лег еще один

На Новодевичьем мужчина.

Должно быть, он примет не знал, -

Народец праздный суесловит, -

Смерть тех из нас всех прежде ловит,

Кто понарошку умирал.

Коль так, Макарыч, - не спеши,

Спусти колки, ослабь зажимы,

Пересними, перепиши,

Переиграй, - останься живым.

Но, в слезы мужиков вгоняя,

Он пулю в животе понес,

Припал к земле, как верный пес...

А рядом куст калины рос -

Калина красная такая.

Смерть самых лучших намечает -

И дергает по одному.

Такой наш брат ушел во тьму! -

Не поздоровилось ему, -

Не буйствует и не скучает.

А был бы "Разин" в этот год...

Натура где? Онега? Нарочь?

Все - печки-лавочки, Макарыч, -

Такой твой парень не живет!

Вот после временной заминки

Рок процедил через губу:

"Снять со скуластого табу -

За то, что он видал в гробу

Все панихиды и поминки.

Того, с большой душою в теле

И с тяжким грузом на горбу, -

Чтоб не испытывал судьбу, -

Взять утром тепленьким в постели!"

И после непременной бани,

Чист перед богом и тверез.

Взял да и умер он всерьез -

Решительней, чем на экране.

1974 День без единой смерти

I.

Секунд, минут, часов - нули.

Сердца с часами сверьте!

Объявлен праздник всей Земли:

"День без единой смерти".

Вход в рай забили впопыхах,

Ворота ада - на засове,

Без оговорок и условий

Все согласовано в верхах.

Старухе Смерти взятку дали

И погрузили в забытье -

И напоили вдрызг ее

И даже косу отобрали.

Никто от родов не умрет,

От старости, болезней, от

Успеха, страха, срама, оскорблений.

Ну а за кем недоглядят,

Тех беспощадно оживят -

Спокойно, без особых угрызений.

И если где резня теперь -

Ножи держать тупыми!

А если бой, то - без потерь,

Расстрел - так холостыми.

Указ гласит без всяких "но":

"Свинцу отвешивать поклоны,

Чтоб лучше жили миллионы, -

На этот день запрещено.

И вы, убийцы, пыл умерьте, -

Забудьте мстить и ревновать!

Бить можно, но - не убивать,

Душить, но только не до смерти.

Конкретно, просто, делово:

Во имя черта самого

Никто нигде не обнажит кинжалов.

И злой палач на эшафот

Ни капли крови не прольет

За торжество добра и идеалов.

Оставьте, висельники, тли,

Дурацкие затеи!

Вы, вынутые из петли,

Не станете святее.

Вы нам противны и смешны,

Слюнтяи, трусы, самоеды, -

У нас несчастия и беды

На этот день отменены!

Не смейте вспарывать запястья,

И яд глотать, и в рот стрелять,

На подоконники вставать,

Нам яркий свет из окон застя!

Мы будем вас снимать с петли

И напоказ валять в пыли,

Еще дышащих, тепленьких, в исподнем...

Жить, хоть несильно, - вот приказ!

Куда вы денетесь от нас:

Приема нынче нет в раю Господнем.

И запылают сто костров -

Не жечь, а греть нам спины,

И будет много катастроф,

А смерти - не единой!

И, отвалившись от стола,

Никто не лопнет от обжорства,

И падать будут из притворства

От выстрелов из-за угла.

И заползут в сырую келью

И вечный мрак, и страшный рак,

Уступит место боль и страх

Невероятному веселью!

Ничто не в силах помешать

Нам жить, смеяться и дышать, -

Мы ждем событья в радостной истоме.

Для темных личностей в Столбах

Полно смирительных рубах:

Особый праздник в Сумасшедшем доме...

II.

И пробил час, и день возник,

Как взрыв, как ослепленье!

То тут, то там взвивался крик:

"Остановись, мгновенье!"

И лился с неба нежный свет,

И хоры ангельские пели,

И люди быстро обнаглели:

Твори, что хочешь, - смерти нет!

Иной до смерти выпивал -

Но жил, подлец, не умирал.

Другой в пролеты прыгал всяко-разно,

А третьего душил сосед,

А тот - его... Ну, словом, все

Добро и зло творили безнаказно.

Тихоня, паинька, не знал

Ни драки, ни раздоров:

Теперь он голос поднимал,

Как колья от заборов, -

Он торопливо вынимал

Из мокрых мостовых булыжник,

А прежде он был тихий книжник

И зло с насильем презирал.

Кругом никто не умирал,

А тот, кто раньше понимал

Смерть как награду или избавленье -

Тот бить стремился наповал,

А сам при этом напевал,

Что, дескать, помнит чудное мгновенье.

Ученый мир - так весь воспрял,

И врач, науки ради,

На людях яды проверял,

И без противоядий.

Вон там устроила погром,

Должно быть, хунта или клика,

Но все от мала до велика,

Живут, - все кончилось путем.

Самоубийц, числом до ста,

Сгоняли танками с моста,

Повесившихся - скопом оживляли.

Фортуну - вон из колеса! -

Да! День без смерти удался -

Застрельщики, ликуя, пировали.

Но вдруг глашатай весть разнес

Уже к концу банкета,

Что торжество не удалось,

Что кто-то умер где-то

В тишайшем уголке Земли,

Где спят и страсти, и стихии, -

Реаниматоры лихие

Туда добраться не смогли.

Кто смог дерзнуть, кто смел посметь,

И как уговорил он Смерть?!

Ей дали взятку - Смерть не на работе!..

Не доглядели, хоть реви, -

Он просто умер от любви.

На взлете умер он, на верхней ноте.

1974 Театру "Современник"

Все начинается со МХАТа

И размещается окрест.

Был быстр и короток когда-то

Ваш самый первый переезд.

Ах, эти годы кочевые!

И вы попали с первых лет:

В цвет ваши "Вечные живые",

"Два цвета" тоже - в самый цвет.

Как загуляли вы, ребята, -

Шагнули в ногу, как один, -

Из Камергерского, от МХАТа,

Сначала в "Яр", потом - в "Пекин".

Ты в это вникнуть попытайся,

Театр однажды посетив:

"Пекин" вблизи, но по-китайски

Никто - во это коллектив.

Еще не ночь, еще не вечер!

Хоть есть прогал в твоих рядах, -

Иных уж нет, а те далече,

А мы - так прямо в двух шагах.

Сейчас Таганка отмечает

Десятилетний юбилей.

Хотя таких и не бывает, -

Ну, так сказать, десятилей...

Наш "Современник"! Человече!

Театр, Галя, Лелик, все!

Еще не ночь, еще не вечер,

Еще мы в яркой полосе.

1974 Театрально-тюремный этюд на таганские темы {к 10-летию театра на Таганке}

Легавым быть - готов был умереть я,

Отгрохать юбилей - и на тот свет!

Но выяснилось: вовсе не рубеж десятилетье,

Не юбилей, а просто - десять лет.

И все-таки "Боржома" мне налей

За юбилей. Такие даты редки!

Ну ладно, хорошо, - не юбилей,

А, скажем, - две нормальных пятилетки.

Так с чем мы подошли к "неюбилею"?

За что мы выпьем и поговорим?

За то, что все вопросы и в "Конях", и в "Пелагее" -

Ответы на историю с "Живым".

Не пик, и не зенит, не апогей!

Но я пою от имени всех зеков -

Побольше нам "Живых" и "Пелагей",

Ну, словом, - больше "Добрых человеков".

Нам почести особые воздали:

Вот деньги раньше срока за квартал,

В газету заглянул, а там полным-полно регалий -

Я это между строчек прочитал.

Вот только про награды не найду,

Нет сообщений про гастроль в загранке.

Сидим в определяющем году, -

Как, впрочем, и в решающем, - в Таганке.

Тюрьму сломали - мусор на помойку!

Но будет, где головку прислонить.

Затеяли на площади годков на десять стройку,

Чтоб равновесье вновь восстановить.

Ох, мы поездим! Ох, поколесим! -

В Париж мечтая, а в Челны намылясь -

И будет наш театр и кочевым,

И уличным (к чему мы и стремились).

Как хорошо, мы здесь сидим без кляпа,

И есть чем пить, жевать и речь вести.

А эти десять лет - не путь тюремного этапа:

Они - этап нелегкого пути.

Пьем за того, кто превозмог и смог,

Нас в юбилей привел, как полководец.

За пахана! Мы с ним тянули срок -

Наш первый убедительный "червонец".

Еще мы пьем за спевку, смычку, спайку

С друзьями с давних лет - с таганских нар -

За то, что на банкетах вы делили с нами пайку,

Не получив за пьесу гонорар.

Редеют наши стройные ряды

Писателей, которых уважаешь.

Но, говорят, от этого мужаешь.

За долги ваши праведны труды -

Земной поклон, Абрамов и Можаич!

От наших лиц остался профиль детский,

Но первенец не сбит, как птица влет -

Привет тебе, Андрей, Андрей Андреич Вознесенский!

И пусть второго бог тебе пошлет.

Ах, Зина, жаль не склеилась семья -

У нас там, в Сезуане, время мало.

И жаль мне, что Гертруда - мать моя,

И что не мать мне Василиса, Алла.

Ах, Ваня, Ваня Бортник! - тихий сапа.

Как я горжусь, что я с тобой на ты!

Как жаль, спектакль не видел Паша, Павел, Римский папа -

Он у тебя б набрался доброты.

Таганка, славься! Смейся! Плачь! Кричи!

Живи и в наслажденьи, и в страданьи.

Пусть лягут рядом наши кирпичи

Краеугольным камнем в новом зданьи.

1975 Баллада о времени

Замок временем срыт и укутан, укрыт

В нежный плед из зеленых побегов,

Но... развяжет язык молчаливый гранит -

И холодное прошлое заговорит

О походах, боях и победах.

Время подвиги эти не стерло:

Оторвать от него верхний пласт

Или взять его крепче за горло -

И оно свои тайны отдаст.

Упадут сто замков и спадут сто оков,

И сойдут сто потов целой груды веков, -

И польются легенды из сотен стихов

Про турниры, осады, про вольных стрелков.

Ты к знакомым мелодиям ухо готовь

И гляди понимающим оком, -

Потому что любовь - это вечно любовь,

Даже в будущем вашем далеком.

Звонко лопалась сталь под напором меча,

Тетива от натуги дымилась,

Смерть на копьях сидела, утробно урча,

В грязь валились враги, о пощаде крича,

Победившим сдаваясь на милость.

Но не все, оставаясь живыми,

В доброте сохраняли сердца,

Защитив свое доброе имя

От заведомой лжи подлеца.

Хорошо, если конь закусил удила

И рука на копье поудобней легла,

Хорошо, если знаешь - откуда стрела,

Хуже - если по-подлому, из-за угла.

Как у вас там с мерзавцем? Бьют? Поделом!

Ведьмы вас не пугают шабашем?

Но... не правда ли, зло называется злом

Даже там - в добром будущем вашем?

И вовеки веков, и во все времена

Трус, предатель - всегда презираем,

Враг есть враг, и война все равно есть война,

И темница тесна, и свобода одна -

И всегда на нее уповаем.

Время эти понятья не стерло,

Нужно только поднять верхний пласт -

И дымящейся кровью из горла

Чувства вечные хлынут на нас.

Ныне, присно, во веки веков, старина, -

И цена есть цена, и вина есть вина,

И всегда хорошо, если честь спасена,

Если другом надежно прикрыта спина.

Чистоту, простоту мы у древних берем,

Саги, сказки - из прошлого тащим, -

Потому, что добро остается добром -

В прошлом, будущем и настоящем!

1975 В забавах ратных целый век…

В забавах ратных целый век,

В трудах, как говорится,

Жил-был хороший человек,

По положенью - рыцарь.

Известен мало, не богат, -

Судьба к нему жестока,

Но рыцарь был, как говорят,

Без страха и упрека.

И счастье понимал он так:

Турнир, триумф, повержен враг,

Прижат рукою властной.

Он столько раз судьбу смущал,

Победы даме посвящал

Единственной, прекрасной!

Но были войны впереди,

И от судьбы - не скрыться!

И, спрятав розу на груди,

В поход умчался рыцарь.

И по единственной одной

Он тосковал, уехав,

Скучало сердце под броней

Его стальных доспехов.

Когда в крови под солнцем злым

Копался он мечом своим

В душе у иноверца, -

Так счастье понимать он стал:

Что не его, а он достал

Врага копьем до сердца.

1975 Баллада о ненависти

Торопись - тощий гриф над страною кружит!

Лес - обитель твою - по весне навести!

Слышишь - гулко земля под ногами дрожит?

Видишь - плотный туман над полями лежит? -

Это росы вскипают от ненависти!

Ненависть - в почках набухших томится,

Ненависть - в нас затаенно бурлит,

Ненависть - потом сквозь кожу сочится,

Головы наши палит!

Погляди - что за рыжие пятна в реке, -

Зло решило порядок в стране навести.

Рукоятки мечей холодеют в руке,

И отчаянье бьется, как птица, в виске,

И заходится сердце от ненависти!

Ненависть - юным уродует лица,

Ненависть - просится из берегов,

Ненависть - жаждет и хочет напиться

Черною кровью врагов!

Да, нас ненависть в плен захватила сейчас,

Но не злоба нас будет из плена вести.

Не слепая, не черная ненависть в нас, -

Свежий ветер нам высушит слезы у глаз

Справедливой и подлинной ненависти!

Ненависть - пей, переполнена чаша!

Ненависть - требует выхода, ждет.

Но благородная ненависть наша

Рядом с любовью живет!

1975 Баллада о вольных стрелках

Если рыщут за твоею

Непокорной головой,

Чтоб петлей худую шею

Сделать более худой, -

Нет надежнее приюта:

Скройся в лес - не пропадешь, -

Если продан ты кому-то

С потрохами ни за грош.

Бедняки и бедолаги,

Презирая жизнь слуги,

И бездомные бродяги,

У кого одни долги, -

Все, кто загнан, неприкаян,

В этот вольный лес бегут, -

Потому что здесь хозяин -

Славный парень Робин Гуд!

Здесь с полслова понимают,

Не боятся острых слов,

Здесь с почетом принимают

Оторви-сорви-голов.

И скрываются до срока

Даже рыцари в лесах:

Кто без страха и упрека -

Тот всегда не при деньгах!

Знают все оленьи тропы,

Словно линии руки,

В прошлом - слуги и холопы,

Ныне - вольные стрелки.

Здесь того, кто все теряет,

Защитят и сберегут:

По лесной стране гуляет

Славный парень Робин Гуд!

И живут да поживают

Всем запретам вопреки

И ничуть не унывают

Эти вольные стрелки, -

Спят, укрывшись звездным небом,

Мох род ребра положив, -

Им, какой бы холод ни был -

Жив, и славно, если жив!

Но вздыхают от разлуки -

Где-то дом и клок земли -

Да поглаживают луки,

Чтоб в бою не подвели,

И стрелков не сыщешь лучших!..

Что же завтра, где их ждут -

Скажет первый в мире лучник

Славный парень Робин Гуд!

1975 Баллада о Любви

Когда вода Всемирного потопа

Вернулась вновь в границы берегов,

Из пены уходящего потока

На берег тихо выбралась Любовь -

И растворилась в воздухе до срока,

А срока было - сорок сороков...

И чудаки - еще такие есть -

Вдыхают полной грудью эту смесь,

И ни наград не ждут, ни наказанья, -

И, думая, что дышат просто так,

Они внезапно попадают в такт

Такого же - неровного - дыханья.

Я поля влюбленным постелю -

Пусть поют во сне и наяву!..

Я дышу, и значит - я люблю!

Я люблю, и значит - я живу!

И много будет странствий и скитаний:

Страна Любви - великая страна!

И с рыцарей своих - для испытаний -

Все строже станет спрашивать она:

Потребует разлук и расстояний,

Лишит покоя, отдыха и сна...

Но вспять безумцев не поворотить -

Они уже согласны заплатить:

Любой ценой - и жизнью бы рискнули, -

Чтобы не дать порвать, чтоб сохранить

Волшебную невидимую нить,

Которую меж ними протянули.

Я поля влюбленным постелю -

Пусть поют во сне и наяву!..

Я дышу, и значит - я люблю!

Я люблю, и значит - я живу!

Но многих захлебнувшихся любовью

Не докричишься - сколько не зови, -

Им счет ведут молва и пустословье,

Но этот счет замешан на крови.

А мы поставим свечи в изголовье

Погибших от невиданной любви...

И душам их дано бродить в цветах,

Их голосам дано сливаться в такт,

И вечностью дышать в одно дыханье,

И встретиться - со вздохом на устах -

На хрупких переправах и мостах,

На узких перекрестках мирозданья.

Свежий ветер избранных пьянил,

С ног сбивал, из мертвых воскрешал, -

Потому что если не любил -

Значит, и не жил, и не дышал!

1975 Баллада о двух погибших лебедях

Трубят рога: скорей, скорей! -

И копошится свита.

Душа у ловчих без затей,

Из жил воловьих свита.

Ну и забава у людей -

Убить двух белых лебедей!

И стрелы ввысь помчались...

У лучников наметан глаз, -

А эти лебеди как раз

Сегодня повстречались.

Она жила под солнцем - там,

Где синих звезд без счета,

Куда под силу лебедям

Высокого полета.

Ты воспари - крыла раскинь -

В густую трепетную синь.

Скользи по божьим склонам, -

В такую высь, куда и впредь