Народная библиотека Владимира Высоцкого

успеем ли?

Нет! Выходит, мы зря

сеяли.

Что там, цветом в янтарь,

светится?

Это в поле пожар

мечется.

Разбрелись все от бед

в стороны...

Певчих птиц больше нет -

вороны!

И деревья в пыли

к осени.

Те, что песни могли, -

бросили.

И любовь не для нас, -

верно ведь,

Что нужнее сейчас

ненависть?

Дым и пепел встают

как кресты,

Гнезд по крышам не вьют

аисты.

Лес шумит, как всегда,

кронами,

А земля и вода -

стонами.

Но нельзя без чудес -

аукает

Довоенными лес

звуками.

Побрели все от бед

на восток,

Певчих птиц больше нет,

нет аистов.

Воздух звуки хранит

разные,

Но теперь в нем - гремит,

лязгает.

Даже цокот копыт -

топотом,

Если кто закричит -

шепотом.

Побрели все от бед

на восток, -

И над крышами нет

аистов...

1967 У нас вчера с позавчера…

У нас вчера с позавчера

шла спокойная игра -

Козырей в колоде каждому хватало,

И сходились мы на том,

что оставшись при своем,

Расходились, а потом - давай сначала!

Но вот явились к нам они - сказали: "Здрасьте!".

Мы их не ждали, а они уже пришли...

А в колоде как-никак - четыре масти, -

Они давай хватать тузы и короли!

И пошла у нас с утра

неудачная игра,-

Не мешайте и не хлопайте дверями!

И шерстят они нас в пух -

им успех, а нам испуг, -

Но тузы - они ведь бьются козырями!

Но вот явились к нам они - сказали: "Здрасьте!".

Мы их не ждали, а они уже пришли...

А в колоде как-никак - четыре масти, -

И им достались все тузы и короли!

Неудачная игра -

одолели шулера, -

Карта прет им, ну а нам - пойду покличу!

Зубы щелкают у них -

видно, каждый хочет вмиг

Кончить дело - и начать делить добычу.

Но вот явились к нам они - сказали: "Здрасьте!".

Мы их не ждали, а они уже пришли...

А в колоде как-никак - четыре масти, -

И им достались все тузы и короли!

Только зря они шустры -

не сейчас конец игры!

Жаль, что вечер на дворе такой безлунный!..

Мы плетемся наугад,

нам фортуна кажет зад, -

Но ничего - мы рассчитаемся с фортуной!

Но вот явились к нам они - сказали: "Здрасьте!".

Мы их не ждали, а они уже пришли...

Но в колоде все равно - четыре масти, -

И нам достанутся тузы и короли!

1967 Дом хрустальный

Если я богат, как царь морской,

Крикни только мне: "Лови блесну!" -

Мир подводный и надводный свой,

Не задумываясь, выплесну!

Дом хрустальный на горе - для нее,

Сам, как пес бы, так и рос - в цепи.

Родники мои серебряные,

Золотые мои россыпи!

Если беден я, как пес - один,

И в дому моем - шаром кати, -

Ведь поможешь ты мне, господи,

Не позволишь жизнь скомкати!

Дом хрустальный на горе - для нее,

Сам, как пес бы, так и рос - в цепи.

Родники мои серебряные,

Золотые мои россыпи!

Не сравнил бы я любую с тобой -

Хоть казни меня, расстреливай.

Посмотри, как я любуюсь тобой, -

Как мадонной Рафаэлевой!

Дом хрустальный на горе - для нее,

Сам, как пес бы, так и рос - в цепи.

Родники мои серебряные,

Золотые мои россыпи!

1967 Песня Саньки

У моря, у порта

Живет одна девчонка, -

Там моряков до черта

Из дальних разных стран,

Загадочных стран.

И все они едва ли

Девчонку эту знали, -

Одни не замечали:

Мол, не было печали, -

Ну а другим, кто пьян,

Скорее бы - стакан.

Подруга, блондинка,

Та, что живет у рынка:

Как день - так вечеринка, -

Веселье там и смех,

Веселье и смех.

А тихая девчонка,

Хоть петь умела звонко,

К подруге не ходила -

Ей не до песен было, -

Веселье и успех

В почете не у всех;

Манеры, поклоны,

Мегеры и матроны,

Красавчики пижоны -

До них ей далеко,

До них далеко.

Ей не до поцелуев -

Ведь надо бить буржуев!

И надо бить, заметьте,

На всем на белом свете -

И будет всем легко,

И будет всем легко!

1967 Гром прогремел

Гром прогремел - золяция идет,

Губернский розыск рассылает телеграммы,

Что вся Одесса переполнута з ворами,

И что настал критический момент -

И заедает темный элемент.

Не тот расклад - начальники грустят, -

Во всех притонам пьют не вины, а отравы,

Во всем у городе - убийства и облавы, -

Они приказ дают - идти ва-банк

И применить запасный вариант!

Вот мент идет - идет в обход,

Губернский розыск рассылает телеграммы,

Что вся Одесса переполнута з ворами

И что настал критический момент -

И заедает темный элемент.

А им в ответ дают такой совет:

Имейте каплю уваженья к этой драме,

Четыре сбоку - ваших нет в Одессе-маме!

Пусть мент идет, идет себе в обход, -

Расклад не тот - и нумер не пройдет!

1967 До нашей эры соблюдалось чувство меры…

До нашей эры соблюдалось чувство меры,

Потом бандитов называли - "флибустьеры", -

Потом названье звучное "пират"

Забыли, -

Бить их

И словом оскорбить их

Всякий рад.

Бандит же ближних возлюбил, - души не чает,

И если чтой-то им карман отягощает -

Он подходет к им как интеллигент,

Улыбку

Выжмет -

И облегчает ближних

За момент.

А если ближние начнут сопротивляться,

Излишне нервничать и сильно волноваться, -

Тогда бандит поступит как бандит:

Он стрельнет

Трижды -

И вмиг приводит ближних

В трупный вид.

А им за это - ни чинов, ни послаблений, -

Доходит даже до взаимных оскорблений, -

Едва бандит выходит за порог,

Как сразу:

"Стойте!

Невинного не стройте!

Под замок!"

На теле общества есть много паразитов,

Но почемуй-то все стесняются бандитов, -

И с возмущеньем хочется сказать:

"Поверьте, -

Боже,

Бандитов надо тоже

Понимать!"

1967 Песня Бродского

Как все, мы веселы бываем и угрюмы,

Но если надо выбирать и выбор труден -

Мы выбираем деревянные костюмы, -

Люди! Люди!

Нам будут долго предлагать не прогадать:

"Ах, - скажут, - что вы! Вы еще не жили!

Вам надо только-только начинать!.." -

Ну, а потом предложат: или - или.

Или пляжи, вернисажи, или даже

Пароходы, в них наполненные трюмы,

Экипажи, скачки, рауты, вояжи -

Или просто деревянные костюмы.

И будут веселы они или угрюмы,

И будут в роли злых шутов и добрых судей, -

Но нам предложат деревянные костюмы, -

Люди! Люди!

Нам могут даже предложить и закурить:

"Ах, - вспомнят, - вы ведь долго не курили!

Да вы еще не начинали жить!.." -

Ну а потом предложат: или - или.

Дым папиросы навевает что-то, -

Одна затяжка - веселее думы.

Курить охота! Как курить охота!

Но надо выбрать деревянные костюмы.

И будут вежливы и ласковы настолько -

Предложат жизнь счастливую на блюде, -

Но мы откажемся - и бьют они жестоко, -

Люди! Люди! Люди!

1967 Не отдавайте в физики детей…

Не отдавайте в физики детей,

Из них уже не вырастут Эйнштейны,

Сейчас сплошные кризисы идей -

Все физик на редкость безыдейны.

У математиков еще какой-то сдвиг,

Но он у вас не вызовет улыбок,

Ведь сдвиг намечен по теорьи игр,

А также и по линии ошибок.

Математики все голову ломают, как замять грехи,

Кибернетики машины заставляют сочинять стихи,

А биологи искусственно мечтают про живой белок,

А филологи все время выясняют, кто такой Блок.

Мы, граждане, привыкли с давних пор,

Что каждая идея - есть идея,

А кто-то там с фамилией Нильс Бор

Сказал, что чем безумней - тем вернее...

Нет, Бор, ты от ответа не уйдешь!

Не стыдно ли ученым называться?

Куда же ты толкаешь молодежь

При помощи таких ассоциаций?!

Математики все голову ломают, как замять грехи,

Кибернетики машины заставляют сочинять стихи,

А биологи искусственно мечтают про живой белок,

А филологи все время выясняют, кто такой Блок.

Мы все в себе наследников несем,

Но ведь обидно, до каких же пор так?

Так много наших ген и хромосом

Испорчено в пробирках и ретортах!

Биологи - у них переполох,

Их итальянцы малость обскакали:

Пока они у нас растят белок -

Уж те зародыш пестуют в стакане.

Математики все голову ломают, как замять грехи,

Кибернетики машины заставляют сочинять стихи,

А биологи искусственно мечтают про живой белок,

А филологи все время выясняют, кто такой Блок.

1967 Письмо

Полчаса до атаки,

Скоро снова - под танки,

Снова слышать разрывов концерт, -

А бойцу молодому

Передали из дому

Небольшой голубой треугольный конверт.

И как будто не здесь ты,

Если - почерк невесты

Или пишут отец твой и мать, -

Но случилось другое -

Видно, зря перед боем

Поспешили солдату письмо передать.

Там стояло сначала:

"Извини, что молчала,

Ждать не буду". - И все, весь листок.

Только снизу - приписка:

"Уезжаю не близко, -

Ты спокойно воюй, и прости, если что".

Вместе с первым разрывом

Парень крикнул тоскливо:

"Почтальон, что ты мне притащил! -

За минуту до смерти

В треугольном конверте

Пулевое ранение я получил".

Он шагнул из траншеи

С автоматом на шее,

Он осколков беречься не стал, -

И в бою над Сурою

Он обнялся с землею,

Только - ветер обрывки письма разметал.

1967 Наши предки - люди темные и грубые…

Наши предки - люди темные и грубые, -

Кулаками друг на дружку помахав,

Вдруг увидели: громадное и круглое

Пролетело, всем загадку загадав.

А в спорах, догадках, дебатах

Вменяют тарелкам в вину

Утечку энергии в Штатах

И горькую нашу слюну.

Ой, вон блюдце пролетело над Флоренцией! -

И святая инквизиция под страх

Очень бойко продавала индульгенции,

Очень шибко жгла ученых на кострах.

А в спорах, догадках, дебатах

Вменяют тарелкам в вину

Утечку энергии в Штатах

И горькую нашу слюну.

Нашу жизнь не назовешь ты скучной, серенькой -

Тем не менее не радует сейчас:

Ктой-то видел пару блюдец над Америкой,

Ктой-то видел две тарелки и у нас.

И в спорах, догадках, дебатах

Вменяют тарелкам в вину

Утечку энергии в Штатах

И горькую нашу слюну.

1967 Приехал в Монако какой-то вояка…

Приехал в Монако какой-то вояка,

Зашел в казино и спустил капитал,

И внутренний голос воскликнул, расстроясь:

"Эх, елки-моталки, - опять проиграл!"

Вот я выпиваю, потом засыпаю,

Потом просыпаюсь попить натощак -

И вот замечаю: не хочется чаю,

А в крайнем случае - желаю коньяк.

Всегда по субботам мне в баню охота,

Но нет - иду соображать на троих...

Тут врали ребяты, что есть телепаты

И даже читали в газете про них.

А я их рассказу поверил не сразу -

Сперва я женился - и вспомнил, ей-ей:

Чтоб как у людей, я желаю жить с нею -

Ан нет - все выходит не как у людей!

У них есть агенты и порпациенты,

Агенты - не знаю державы какой,

У них инструменты - магнитные ленты,

И нас они делают "левой нагой".

Обидно, однако - вчера была драка:

Подрались - обнялись, гляжу - пронесло.

А агент внушает: "Добей - разрешаю!"

Добил... Вот уже восемь суток прошло.

Мне эта забота совсем не по нраву:

пусть гнусности мне перестанут внушать!

Кончайте калечить людям каждый вечер

И дайте возможность самим поступать!

1967 Я тут подвиг совершил…

Я тут подвиг совершил - два пожара потушил.

Про меня вчера в газете напечатали.

И вчера ко мне припер вдруг японский репортер,

Обещает кучу всякой всячины.

"Мы, - говорит, - организм ваш изучим до йот,

И мы запишем - баш на баш - наследственный ваш код!"

"Ни за какие иены

Я не продам свои гены,

Ни за какие хоромы

Не уступлю хромосомы!"

Он мне "Сони" предлагал, джиу-джитсою стращал,

Диапозитивы мне прокручивал.

Думал он, пробьет мне брешь чайный домик, полный гейш -

Ничего не выдумали лучшего!

Досидел до ужина - бросает его в пот.

"Очень, - говорит, - он нужен нам, наследственный ваш код!"

"Ни за какие иены

Я не продам свои гены,

Ни за какие хоромы

Не уступлю хромосомы!"

Хотя японец желтолиц - у него шикарный "блиц":

"Дай, хоть фотографией порадую!"

Я не дал: а вдруг он врет? Вон, с газеты пусть берет -

Там я схожий с ихнею микадою.

Я спросил его в упор: "А ну, - говорю, - ответь:

Код мой нужен, репортер, не для забавы ведь?

Ни за какие иены

Я не продам свои гены,

Ни за какие хоромы

Не уступлю хромосомы!"

Он решил, что победил, сразу карты мне открыл.

Разговор пошел без накомарников:

"Код ваш нужен сей же час - будем мы учить по вас

Всех японских нашенских пожарников..."

"Эх, неопытный народ, где до наших вам!

Лучше этот самый код я своим отдам.

Ни за какие иены

Я не продам свои гены,

Только для нашей науки -

Ноги мои и руки!"

1967 Он был хирургом, даже "нейро"…

Он был хирургом, даже "нейро",

Хотя и путал мили с га,

На съезде в Рио-де-Жанейро

Пред ним все были мелюзга.

Всех, кому уже жить не светило,

Превращал он в нормальных людей.

Но огромное это светило,

К сожалению было еврей.

В науке он привык бороться.

И за скачком - всегда скачок!

Он одному первопроходцу

Поставил новый мозжечок.

Всех, кому уже жить не светило,

Превращал он в нормальных людей.

Но огромное это светило,

К сожалению было еврей.

1967 Мао Цзедун - большой шалун…

Мао Цзедун -

большой шалун -

Он до сих пор не прочь кого-нибудь потискать, -

Заметив слабину,

меняет враз жену.

И вот недавно докатился до артистки.

Он маху дал -

он похудал:

У ней открылся темперамент слишком бурный, -

Не баба - зверь, -

она теперь

Вершит делами "революции культурной".

А ну-ка встань, Цин Цзянь,

а ну талмуд достань, -

Уже трепещут мужнины враги!

Уже видать концы -

жена Лю Шаоцы

Сломала две свои собачие ноги.

А кто не чтит цитат,

тот - ренегат и гад, -

Тому на задницы наклеим дацзыбао!

Кто с Мао вступит в спор,

тому дадут отпор

Его супруга вместе с другом Линем Бяо.

А кто не верит нам,

тот - негодяй и хам.

А кто не верит нам, тот - прихвостень и плакса.

Марксизм для нас - азы,

ведь Маркс не плыл в Янцзы, -

Китаец Мао раздолбал еврея Маркса!

1967 Песня про плотника Иосифа, Святого Духа, Деву Марию и непорочное зачатие

Возвращаюся с работы,

Рашпиль ставлю у стены,

Вдруг в окно порхает кто-то

Из постели от жены!

Я, конечно, вопрошаю:

"Кто такой?"

А она мне отвечает:

"Дух святой!"

Ох, я встречу того Духа -

Ох, отмечу его в ухо!

Дух он тоже Духу рознь:

Коль святой - так Машку брось!

Хоть ты - кровь голубая,

Хоть ты - белая кость, -

Ведь родится Он, и знаю -

Не пожалует Христос!

Машка - вредная натура -

Так и лезет на скандал, -

Разобиделася, дура:

Вроде, значит, помешал!

Я сперва-сначала с лаской:

То да се...

А она - к стене с опаской:

"Нет, и все!"

Я тогда цежу сквозь зубы,

Но уже, конечно, грубо:

"Хоть он возрастом и древний,

Хоть годов ему тыщ шесть, -

У него в любой деревне

Две-три бабы точно есть!"

Я - к Марии с предложеньем, -

Я на выдумки мастак! -

Мол, в другое воскресенье

Ты, Мария, сделай так:

Я потопаю под утро -

Мол, пошел, -

А ты прими его как будто,

Хорошо?

Ты накрой его периной -

И запой, - тут я с дубиной!

Он - крылом, а я - колом,

Он - псалмом, а я - кайлом!

Тут, конечно, он сдается -

Честь Марии спасена, -

Потому что мне сдается,

Этот Ангел - Сатана!

...Вот влетаю с криком, с древом,

Весь в надежде на испуг...

Машка плачет. "Машка, где он?"

"Улетел, желанный Дух!"

"Как же это, я не знаю,

Как успел?"

"Да вот так вот, - отвечает, -

Улетел!

Он псалом мне прочитал

И крылом пощекотал..."

"Так шутить с живым-то мужем!

Ах ты скверная жена!.."

Я взмахнул своим оружьем...

Смейся, смейся, Сатана!

1967 От скучных шабашей смертельно уставши…

От скучных шабашей

Смертельно уставши,

Две ведьмы идут и беседу ведут:

"Ну что ты, брат-ведьма,

Пойтить посмотреть бы,

Как в городе наши живут!

Как все изменилось!

Уже развалилось

Подножие Лысой горы.

И молодцы вроде

Давно не заходят -

Остались одни упыри..."

Спросил у них леший:

"Вы камо грядеши?"

"Намылились в город - у нас ведь тоска!.

"Ах, гнусные бабы!

Да взяли хотя бы

С собою меня, старика".

Ругая друг дружку,

Взошли на опушку.

Навстречу попался им враг-вурдалак.

Он скверно ругался,

Он к ним увязался,

Кричал, будто знает, что как.

Те к лешему: как он?

"Возьмем вурдалака!

Но кровь не сосать и прилично вести!"

Тот малость покрякал,

Клыки свои спрятал -

Красавчиком стал, - хоть крести.

Освоились быстро, -

Под видом туристов

Поели-попили в кафе "Гранд-отель".

Но леший поганил

Своими ногами -

И их попросили оттель.

Пока леший брился,

Упырь испарился, -

И леший доверчивость проклял свою.

А ведьмы пошлялись -

И тоже смотались,

Освоившись в этом раю.

И наверняка ведь

Прельстили бега ведьм:

Там много орут, и азарт на бегах, -

И там проиграли

Ни много ни мало -

Три тысячи в новых деньгах.

Намокший, поблекший,

Насупился леший,

Но вспомнил, что здесь его друг, домовой, -

Он начал стучаться:

"Где друг, домочадцы?!"

Ему отвечают: "Запой".

Пока ведьмы выли

И все просадили,

Пока леший пил-надирался в кафе, -

Найдя себе вдовушку,

Выпив ей кровушку,

Спал вурдалак на софе.

1967 Невидимка

Сижу ли я, пишу ли я, пью кофе или чай,

Приходит ли знакомая блондинка -

Я чувствую, что на меня глядит соглядатай,

Но только не простой, а - невидимка.

Иногда срываюсь с места

Будто тронутый я,

До сих пор моя невеста -

Мной не тронутая!

Про погоду мы с невестой

Ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если -

Мы стесняемся при ем.

Обидно мне,

Досадно мне, -

Ну ладно!

Однажды выпиваю - да и кто сейчас не пьет! -

Нейдет она: как рюмка - так в отрыжку, -

Я чувствую - сидит, подлец, и выпитому счет

Ведет в свою невидимую книжку.

Иногда срываюсь с места

Как напудренный я,

До сих пор моя невеста -

Целомудренная!

Про погоду мы с невестой

Ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если -

Мы стесняемся при ем.

Обидно мне,

Досадно мне, -

Ну ладно!

Я дергался, я нервничал - на хитрости пошел:

Вот лягу спать и поднимаю храп; ну,

Коньяк открытый ставлю и - закусочку на стол, -

Вот сядет он - тут я его и хапну!

Иногда срываюсь с места

Будто тронутый я,

До сих пор моя невеста -

Мной не тронутая!

Про погоду мы с невестой

Ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если -

Мы стесняемся при ем.

Обидно мне,

Досадно мне, -

Ну ладно!

К тому ж он мне вредит, - да вот не дале, как вчера -

Поймаю, так убью его на месте! -

Сижу, а мой партнер подряд играет "мизера",

А у меня "гора" - три тыщи двести!

Побледнев, срываюсь с места

Как напудренный я,-

До сих пор моя невеста -

Целомудренная!

Про погоду мы с невестой

Ночью диспуты ведем,

Ну, а что другое если -

Мы стесняемся при ем.

Обидно мне,

Досадно мне, -

Ну ладно!

А вот он мне недавно на работу написал

Чудовищно тупую анонимку, -

Начальник прочитал, мне показал, - а я узнал

По почерку - родную невидимку.

Оказалась невидимкой -

Нет, не тронутый я -

Эта самая блондинка,

Мной не тронутая!

Эта самая блондинка...

У меня весь лоб горит!

Я спросил: "Зачем ты, Нинка?"

"Чтоб женился", - говорит.

Обидно мне,

Досадно мне, -

Ну ладно!

1967 - Ну что, Кузьма…

- Ну что, Кузьма?

- А что, Максим?

- Чего стоймя

Стоим глядим?

- Да вот глядим,

Чего орут, -

Понять хотим,

Про что поют.

Куда ни глянь -

Все голытьба,

Куда ни плюнь -

Полна изба.

И полн кабак

Нетрезвыми -

Их как собак

Нерезанных.

Кто зол - молчит,

Кто добр - поет.

И слух идет,

Что жив царь Петр!

- Ох не сносить

Им всем голов!

Пойти спросить

Побольше штоф?!

................

- Кузьма! Андрей!

- Чего, Максим?

- Давай скорей

Сообразим!

И-и-их -

На троих!

- А ну их -

На троих!

- На троих,

Так на троих!

................

- Ну что, Кузьма?

- А что, Максим?

- Чего стоймя

Опять стоим?

- Теперь уж вовсе

Не понять:

И там висять -

И тут висять!

Им только б здесь

Повоевать!

И главный есть -

Емелькой звать!

- Так был же Петр!

- Тот был сперва.

- Нет, не пойдет

У нас стрезва!

- Кузьма!

- Готов!

- Неси-ка штоф!

- И-и-их -

На троих!..

- Подвох!

- Не пойдет!

На трех - не возьмет!

- Чего же ждем -

Давай вдвоем!

А ты, Кузьма,

Стрезва взглянешь -

И, может статься,

Сам возьмешь.

................

- Кузьма, Кузьма!

Чего ты там?

Помрешь глядеть!

Ходи-ка к нам!

- Да что ж они -

Как мухи мрут,

Друг дружку бьют,

Калечат, жгут!

Не понять ничего!

Андрей, Максим!

На одного -

Сообразим!

Такой идет

Раздор у них,

Что не возьмет

И на двоих!

- Пугач! Живи!

Давай! Дави!

- А ну его! -

На одного!

................

- Э-эй, Кузьма!

- Э-эй, Максим!

Эх-ма, эх-ма!

- Что так, Кузьма?

- Да всех их черт

Побрал бы, что ль!

Уж третий штоф -

И хоть бы что!

Пропился весь я

До конца -

А все трезвее

Мертвеца!

Уже поник -

Такой нарез:

Взгляну на них -

И снова трезв!

- Мы тоже так -

Не плачь, Кузьма, -

Кругом - бардак

И кутерьма!

Ведь до петли

Дойдем мы так -

Уж все снесли

Давно в кабак!

Но не забыться -

Вот беда!

И не напиться

Никогда!

И это - жисть,

Земной наш рай?!

Нет, хоть ложись

И помирай!

1967 В сон мне - желтые огни…

В сон мне - желтые огни,

И хриплю во сне я:

"Повремени, повремени -

Утро мудренее!"

Но и утром все не так,

Нет того веселья:

Или куришь натощак,

Или пьешь с похмелья.

В кабаках - зеленый штоф,

Белые салфетки, -

Рай для нищих и шутов,

Мне ж - как птице в клетке.

В церкви - смрад и полумрак,

Дьяки курят ладан...

Нет и в церкви все не так,

Все не так, как надо!

Я - на гору впопыхах,

Чтоб чего не вышло, -

На горе стоит ольха,

А под горою - вишня.

Хоть бы склон увит плющом -

Мне б и то отрада,

Хоть бы что-нибудь еще...

Все не так, как надо!

Я - по полю вдоль реки:

Света - тьма, нет Бога!

В чистом поле - васильки,

Дальняя дорога.

Вдоль дороги - лес густой

С бабами-ягами,

А в конце дороги той -

Плаха с топорами.

Где-то кони пляшут в такт,

Нехотя и плавно.

Вдоль дороги все не так,

А в конце - подавно.

И ни церковь, ни кабак -

Ничего не свято!

Нет, ребята, все не так!

Все не так, ребята...

1967 Москва-Одесса

В который раз лечу Москва - Одесса, -

Опять не выпускают самолет.

А вот прошла вся в синем стюардесса как принцесса -

Надежная, как весь гражданский флот.

Над Мурманском - ни туч, ни облаков,

И хоть сейчас лети до Ашхабада,

Открыты Киев, Харьков, Кишинев,

И Львов открыт, - но мне туда не надо!

Сказали мне: "Сегодня не надейся -

Не стоит уповать на небеса!"

И вот опять дают задержку рейса на Одессу:

Теперь - обледенела полоса.

А в Ленинграде - с крыши потекло, -

И что мне не лететь до Ленинграда?!

В Тбилиси - там все ясно, там тепло,

Там чай растет, - но мне туда не надо!

Я слышу: ростовчане вылетают, -

А мне в Одессу надо позарез!

Но надо мне туда, куда меня не принимают, -

И потому откладывают рейс.

Мне надо - где сугробы намело,

Где завтра ожидают снегопада!..

Пусть где-нибудь все ясно и светло -

Там хорошо, - но мне туда не надо!

Отсюда не пускают, а туда не принимают, -

Несправедливо - грустно мне, - но вот

Нас на посадку скучно стюардесса приглашает,

Доступная, как весь гражданский флот.

Открыли самый дальний закуток,

В который не заманят и награды,

Открыт закрытый порт Владивосток,

Париж открыт, - но мне туда не надо!

Взлетим мы, распогодится - теперь запреты снимут!

Напрягся лайнер, слышен визг турбин...

А я уже не верю ни во что - меня не примут, -

Опять найдется множество причин.

Мне надо - где метели и туман,

Где завтра ожидают снегопада!..

Открыты Лондон, Дели, Магадан -

Открыли все, - но мне туда не надо!

Я прав, хоть плачь, хоть смейся, - но опять задержка рейса -

И нас обратно к прошлому ведет

Вся стройная, как "ТУ", та стюардесса мисс Одесса, -

Похожая на весь гражданский флот.

Опять дают задержку до восьми -

И граждане покорно засыпают...

Мне это надоело, черт возьми, -

И я лечу туда, где принимают!

1967 О. Ефремову

Вот Вы докатились до сороковых...

Неправда, что жизнь скоротечна:

Ведь Ваш "Современник" - из "Вечно живых",

А значит, и быть ему - вечно!

На "ты" не назвать Вас - теперь Вы в летах,

В царях, королях и в чекистах.

Вы "в цвет" угадали еще в "Двух цветах",

Недаром цветы - в "Декабристах".

Живите по сто и по сто пятьдесят,

Несите свой крест - он тяжелый.

Пусть Вам будет сорок полвека подряд:

Король оказался не голый!

1968 Две песни об одном воздушном бое

I. Песня летчика

Их восемь - нас двое, - расклад перед боем

Не наш, но мы будем играть!

Сережа, держись! Нам не светит с тобою,

Но козыри надо равнять.

Я этот небесный квадрат не покину -

Мне цифры сейчас не важны:

Сегодня мой друг защищает мне спину,

А значит - и шансы равны.

Мне в хвост вышел "мессер", но вот задымил он,

Надсадно завыли винты, -

Им даже не надо крестов на могилы -

Сойдут и на крыльях кресты!

Я - "Первый", я - "Первый", - они под тобою!

Я вышел им наперерез!

Сбей пламя, уйди в облака - я прикрою!

В бою не бывает чудес.

Сергей, ты горишь! Уповай, человече,

Теперь на надежность строп!

Нет, поздно - и мне вышел "мессер" навстречу, -

Прощай, я приму его в лоб!..

Я знаю - другие сведут с ними счеты, -

Но, по облакам скользя,

Взлетят наши души, как два самолета, -

Ведь им друг без друга нельзя.

Архангел нам скажет: "В раю будет туго!"

Но только ворота - щелк, -

Мы Бога попросим: "Впишите нас с другом

В какой-нибудь ангельский полк!"

И я попрошу Бога, Духа и Сына, -

Чтоб выполнил волю мою:

Пусть вечно мой друг защищает мне спину,

Как в этом последнем бою!

Мы крылья и стрелы попросим у Бога, -

Ведь нужен им ангел-ас, -

А если у них истребителей много -

Пусть примут в хранители нас!

Хранить - это дело почетное тоже, -

Удачу нести на крыле

Таким, как при жизни мы были с Сережей,

И в воздухе и на земле.

1968 Две песни об одном воздушном бое

II. Песня самолета-истребителя (Ю. Любимову)

Я - "ЯК", истребитель, - мотор мой звенит,

Небо - моя обитель, -

А тот, который во мне сидит,

Считает, что он - истребитель.

В этом бою мною "юнкерс" сбит -

Я сделал с ним, что хотел, -

А тот, который во мне сидит,

Изрядно мне надоел!

Я в прошлом бою навылет прошит,

Меня механик заштопал, -

А тот, который во мне сидит,

Опять заставляет - в штопор!

Из бомбардировщика бомба несет

Смерть аэродрому, -

А кажется - стабилизатор поет:

"Мир вашему дому!"

Вот сзади заходит ко мне "мессершмитт", -

Уйду - я устал от ран!..

Но тот, который во мне сидит,

Я вижу, решил - на таран!

Что делает он?! Вот сейчас будет взрыв!..

Но мне не гореть на песке, -

Запреты и скорости все перекрыв,

Я выхожу из пике!

Я - главный, а сзади... Ну, чтоб я сгорел! -

Где же он, мой ведомый?

Вот он задымился, кивнул - и запел:

"Мир вашему дому!"

И тот, который в моем черепке,

Остался один - и влип, -

Меня в заблужденье он ввел - и в пике

Прямо из мертвой петли.

Он рвет на себя - и нагрузки вдвойне, -

Эх, тоже мне - летчик-ас!..

Но снова приходится слушаться мне, -

Но это - в последний раз!

Я больше не буду покорным - клянусь! -

Уж лучше лежать на земле...

Но что ж он не слышит, как бесится пульс:

Бензин - моя кровь - на нуле!

Терпенью машины бывает предел,

И время его истекло, -

И тот, который во мне сидел,

Вдруг ткнулся лицом в стекло.

Убит! Наконец-то лечу налегке,

Последние силы жгу...

Но что это, что?! Я - в глубоком пике, -

И выйти никак не могу!

Досадно, что сам я не много успел, -

Но пусть повезет другому!

Выходит, и я напоследок спел:

" Мир вашему дому!"

1968 Песня Геращенко

Аппарат и наметанный глаз -

И работа идет эффективно, -

Только я - столько знаю про вас,

Что подчас мне бывает противно.

Нат Пинкертон - вот с детства мой кумир,

Сравниться с ним теперь никто не может, -

Но он имел такой преступный мир,

Что плохо спится мне, и зависть гложет.

Не скрыться вам, ведь от меня секретов нет.

Мой метод прост: брать всех под подозренье.

Любой преступник оставляет след

И возвращается на место преступленья.

У детективов хмурый вид и мрачный нрав,

Характер наш достоин укоризны, -

Имеем дело с попираньем прав

И только с темной стороною нашей жизни.

Другие люди пьют всем горестям назло,

Гуляют всласть по Ноябрю и Маю, -

Я ж не сижу за праздничным столом,

Хожу кругом и в окна наблюдаю.

"Наш мир - театр" - так говорил Шекспир, -

Я вижу лишь характерные роли:

Тот - негодяй, тот - жулик, тот - вампир, -

И все, - как Пушкин говорил: "чего же боле?"

Но имя есть - я повторяю как пароль, -

Не верь, что детективы нелюдимы:

Она играет голубую роль,

Мне голубая роль - необходима.

Аппарат и наметанный глаз -

И работа идет эффективно, -

Только я - столько знаю про вас,

Что подчас мне бывает противно.

1968 Утренняя гимнастика

Вдох глубокий, руки шире,

Не спешите - три-четыре! -

Бодрость духа, грация и пластика!

Общеукрепляющая,

Утром отрезвляющая,

Если жив пока еще, -

гимнастика!

Если вы в своей квартире, -

Лягте на пол - три-четыре! -

Выполняйте правильно движения!

Прочь влияние извне -

Привыкайте к новизне, -

Вдох глубокий до изне-

можения!

Очень вырос в целом мире

Гриппа вирус - три-четыре! -

Ширится, растет заболевание.

Если хилый - сразу в гроб!

Сохранить здоровье чтоб -

Применяйте, люди, об-

тирание!

Если вы уже устали -

Сели-встали, сели-встали, -

Не страшны нам Арктика с Антарктикой!

Главный академик Иоффе

Доказал: коньяк и кофе

Вам заменят спорта профи-

лактика.

Разговаривать не надо -

Приседайте до упада,

Да не будьте мрачными и хмурыми!

Если вам совсем неймется -

Обтирайтесь чем придется,

Водными займитесь проце-

дурами!

Не страшны дурные вести -

Мы в ответ бежим на месте, -

В выигрыше даже начинающий.

Красота - среди бегущих

Первых нет и отстающих, -

Бег на месте общеприми-

ряющий!

1968 Песня Снежина

Вот некролог, словно отговорка,

Объяснил смертельный мой исход

Просто: он - помер, он - поморка, -

Это то же, что огонь и лед...

И тогда все поймут, кого потеряли,

И осудят ее - это точно, -

Скажут: "Как он любил! А она..." - и так далее.

Вот причина: "Муму" и пощечина.

Будет так - суда и караваны

Проревут про траурную весть,

И запьют от горя капитаны,

И суровей станет Север весь.

И тогда все поймут, кого потеряли,

И осудят ее - это точно, -

Скажут: "Как он любил! А она..." - и так далее.

Вот причина: "Муму" и пощечина.

И матросы, крепко зажав штурвалы

И судьбу жестоко матеря,

Перестанут уповать на тралы:

Разве тут до сельди - нет меня!

И тогда все поймут, кого потеряли,

И осудят ее - это точно, -

Скажут: "Как он любил! А она..." - и так далее.

Вот причина: "Муму" и пощечина.

1968 Песня Понедельника

Понятие "кресло" -

Интересно:

Ведь в креслах отдыхают, -

Так почему же словом "кресло"

Рабочье место

Называют?

Кресло стоит - ангел на нем,

бес ли?

Как усидеть мне на своем

кресле!

Приятно, если

Сидишь на кресле, -

Оно не возражает.

И выбрать кресло -

Тоже лестно, -

Но чаще - кресло выбирает.

Надо напрячь на ответственном

мне слух,

Чтоб поступать соответственно креслу.

1968 Я уехал в Магадан

Ты думаешь, что мне - не по годам,

Я очень редко раскрываю душу, -

Я расскажу тебе про Магадан -

Слушай!

Как я видел Нагайскую бухту

да тракты, -

Улетел я туда не с бухты-

барахты.

Однажды я уехал в Магадан -

Я от себя бежал, как от чахотки.

Я сразу там напился вдрабадан

Водки!

Но я видел Нагайскую бухту

да тракты, -

Улетел я туда не с бухты-

барахты.

За мной летели слухи по следам,

Опережая самолет и вьюгу, -

Я все-таки уехал в Магадан

К другу!

И я видел Нагайскую бухту

да тракты, -

Улетел я туда не с бухты-

барахты.

Я повода врагам своим не дал -

Не взрезал вену, не порвал аорту, -

Я взял да как уехал в Магадан,

К черту!

Я увидел Нагайскую бухту

да тракты, -

Улетел я туда не с бухты-

барахты.

Я, правда, здесь оставил много дам, -

Писали мне: "Все ваши дамы биты!" -

Ну что ж - а я уехал в Магадан, -

Квиты!

И я видел Нагайскую бухту

да тракты, -

Улетел я туда не с бухты-

барахты.

Когда подходит дело к холодам, -

Пусть это далеко, да и накладно, -

Могу уехать к другу в Магадан -

Ладно!

Ты не видел Нагайскую бухту

да тракты, -

Улетел я туда не с бухты-

барахты.

1968 На стол колоду, господа…

"На стол колоду, господа, -

Крапленная колода!

Он подменил ее". - "Когда?"

"Барон, вы пили воду...

Валет наколот, так и есть!

Барон, ваш долг погашен!

Вы проходимец, ваша честь, -

И я к услугам вашим!

Что? Я не слышу ваш апарт...

О нет, так не годится!"

...А в это время Бонапарт

Переходил границу.

"Закончить не смогли вы кон -

Верните бриллианты!

А вы, барон, и вы, виконт,

Пожалте в секунданты!

Ответьте, если я не прав, -

Но наперед все лживо!

Итак, оружье ваше, граф?!

За вами выбор - живо!

Вы не получите инфаркт,

Вам не попасть в больницу!"

...А в это время Бонапарт

Переходил границу.

"Да полно, назначаю сам:

На шпагах, пистолетах,

Хотя сподручней было б вам -

На дамских амулетах.

Кинжал... - ах, если б вы смогли!.. -

Я дрался им в походах!

Но вы б, конечно, предпочли -

На шулерских колодах!

Вам скоро будет не до карт -

Вам предстоит сразиться!"

...А в это время Бонапарт

Переходил границу.

"Не поднимайте, ничего, -

Я встану сам, сумею!

И снова вызову его,

Пусть даже протрезвею.

Барон, молчать! Виконт, не хнычь!

Плевать, что тьма народу!

Пусть он расскажет, старый хрыч,

Чем он крапил колоду!

Когда откроет тайну карт -

Дуэль не состоится!"

...А в это время Бонапарт

Переходил границу.

"А коль откажется сказать -

Клянусь своей главою:

Графиню можете считать

Сегодня же вдовою.

И хоть я шуток не терплю,

Но я могу взбеситься, -

Тогда я графу прострелю,

Эскьюз ми, ягодицу!"

Стоял июль, а может - март...

Летели с юга птицы...

А в это время Бонапарт

Переходил границу.

..."Ах, граф, прошу меня простить -

Я вел себя бестактно, -

Я в долг хотел у вас просить,

Но не решился как-то.

Хотел просить наедине -

Мне на людях неловко -

И вот пришлось затеять мне

Дебош и потасовку.

О да, я выпил целый штоф -

И сразу вышел червой...

Дурак?! Вот как! Что ж, я готов!

Итак, ваш выстрел первый..."

Стоял весенний месяц март,

Летели с юга птицы...

А в это время Бонапарт

Переходил границу.

1968 Сколько чудес за туманами кроется…

Сколько чудес за туманами кроется -

Ни подойти, ни увидеть, ни взять, -

Дважды пытались, но бог любит троицу -

Глупо опять поворачивать вспять.

Выучи намертво, не забывай

И повторяй как заклинанье:

"Не потеряй веру в тумане,

Да и себя не потеряй!"

Было когда-то - тревожили беды нас, -

Многих туман укрывал от врагов.

Нынче, туман, не нужна твоя преданность -

Хватит тайгу запирать на засов!

Выучи намертво, не забывай

И повторяй как заклинанье:

"Не потеряй веру в тумане,

Да и себя не потеряй!"

Тайной покрыто, молчанием сколото -

Заколдовала природа-шаман.

Черное золото, белое золото

Сторож седой охраняет - туман.

Только ты выучи, не забывай

И повторяй как заклинанье:

"Не потеряй веру в тумане,

Да и себя не потеряй!"

Что же выходит - и пробовать нечего,

Перед туманом ничто человек?

Но от тепла, от тепла человечьего

Даже туман поднимается вверх!

Выучи, вызубри, не забывай

И повторяй как заклинанье:

"Не потеряй веру в тумане,

Да и себя не потеряй!"

1968 Песенка ни про что, или Что случилось в Африке (Одна семейная хроника)

В желтой жаркой Африке,

В центральной ее части,

Как-то вдруг вне графика

Случилося несчастье, -

Слон сказал, не разобрав:

"Видно, быть потопу!.."

В общем, так: один Жираф

Влюбился - в Антилопу!

Тут поднялся галдеж и лай, -

Только старый Попугай

Громко крикнул из ветвей:

"Жираф большой - ему видней!"

"Что же что рога у ней, -

Кричал Жираф любовно, -

Нынче в нашей фауне

Равны все пороговно!

Если вся моя родня

Будет ей не рада -

Не пеняйте на меня, -

Я уйду из стада!"

Тут поднялся галдеж и лай, -

Только старый Попугай

Громко крикнул из ветвей:

"Жираф большой - ему видней!"

Папе Антилопьему

Зачем такого сына:

Все равно - что в лоб ему,

Что по лбу - все едино!

И Жирафов зять брюзжит:

"Видали остолопа?!"

И ушли к Бизонам жить

С Жирафом Антилопа.

Тут поднялся галдеж и лай, -

Только старый Попугай

Громко крикнул из ветвей:

"Жираф большой - ему видней!"

В желтой жаркой Африке

Не видать идиллий -

Льют Жираф с Жирафихой

Слезы крокодильи, -

Только горю не помочь -

Нет теперь закона:

У Жирафов вышла дочь

Замуж - за Бизона!

...Пусть Жираф был не прав, -

Но виновен не Жираф,

А тот, кто крикнул из ветвей:

"Жираф большой - ему видней!"

1968 Еще не вечер (К 4-летию Таганки, Ю. Любимову)

Четыре года рыскал в море наш корсар, -

В боях и штормах не поблекло наше знамя,

Мы научились штопать паруса

И затыкать пробоины телами.

За нами гонится эскадра по пятам, -

На море штиль - и не избегнуть встречи!

Но нам сказал спокойно капитан:

"Еще не вечер, еще не вечер!"

Вот развернулся боком флагманский фрегат -

И левый борт окрасился дымами, -

Ответный залп - на глаз и наугад -

Вдали пожар и смерть! Удача с нами!

Из худших выбирались передряг,

Но с ветром худо, и в трюме течи, -

А капитан нам шлет привычный знак:

Еще не вечер, еще не вечер!

На нас глядят в бинокли, в трубы сотни глаз -

И видят нас от дыма злых и серых, -

Но никогда им не увидеть нас

Прикованными к веслам на галерах!

Неравный бой - корабль кренится наш, -

Спасите наши души человечьи!

Но крикнул капитан: "На абордаж!

Еще не вечер, еще не вечер!"

Кто хочет жить, кто весел, кто не тля, -

Готовьте ваши руки к рукопашной!

А крысы - пусть уходят с корабля, -

Они мешают схватке бесшабашной.

И крысы думали: а чем не шутит черт, -

И тупо прыгали, спасаясь от картечи.

А мы с фрегатом становились к борту борт, -

Еще не вечер, еще не вечер!

Лицо в лицо, ножи в ножи, глаза в глаза, -

Чтоб не достаться спрутам или крабам -

Кто с кольтом, кто с кинжалом, кто в слезах, -

Мы покидали тонущий корабль.

Но нет, им не послать его на дно -

Поможет океан, взвалив на плечи, -

Ведь океан-то с нами заодно.

И прав был капитан: еще не вечер!

1968 Н.С. Хрущеву

Жил-был добрый дурачина-простофиля.

Куда только его черти не носили!

Но однажды, как назло,

Повезло -

И в совсем чужое царство занесло.

Слезы градом - так и надо

Простофиле:

Не усаживайся задом

На кобыле.

Ду-ра-чи-на!

Посреди большого поля - глядь - три стула, -

Дурачину в область печени кольнуло, -

Сверху - надпись: "Для гостей",

"Для князей",

А на третьем - "Стул для царских кровей".

Вот на первый стул уселся

Простофиля,

Потому что он у сердца

Обессилел,

Ду-ра-чи-на!

Только к стулу примостился дурачина -

Сразу слуги принесли хмельные вина, -

Дурачина ощутил

Много сил -

Элегантно ел, кутил и шутил.

Погляди-ка, поглазей -

В буйной силе

Влез на стул для князей

Простофиля,

Ду-ра-чи-на!

И сейчас же бывший добрый дурачина

Ощутил, что он - ответственный мужчина, -

Стал советы отдавать,

Кликнул рать

И почти уже решил воевать.

Дальше - больше руки грей,

Ежли в силе! -

Влез на стул для королей

Простофиля,

Ду-ра-чи-на!

Сразу руки потянулися к печати,

Сразу топать стал ногами и кричати:

"Будь ты князь, будь ты хоть

Сам господь -

Вот возьму и прикажу запороть!"

Если б люди в сей момент

Рядом были -

Не сказали б комплимент

Простофиле,

Ду-ра-чи-не!

Но был добрый этот самый простофиля -

Захотел издать Указ про изобилье...

Только стул подобных дел

Не терпел:

Как тряхнет - и, ясно, тот не усидел...

И очнулся добрый малый

Простофиля

У себя на сеновале

В чем родили, -

Ду-ра-чи-на!

1968 Марш аквалангистов

Нас тянет на дно как балласты.

Мы цепки, легки как фаланги,

А ноги закованы в ласты,

А наши тела - в акваланги.

В пучину не просто полезли,

Сжимаем до судорог скулы,

Боимся кессонной болезни

И, может, немного - акулы.

Замучила жажда - воды бы!

Красиво здесь - все это сказки, -

Здесь лишь пучеглазые рыбы

Глядят удивленно нам в маски.

Понять ли лежащим в постели,

Изведать ли ищущим брода?!

Нам нужно добраться до цели,

Где третий наш без кислорода!

Мы плачем - пускай мы мужчины:

Застрял он в пещере кораллов, -

Как истинный рыцарь пучины,

Он умер с открытым забралом.

Пусть рок оказался живучей, -

Он сделал что мог и должен.

Победу отпраздновал случай, -

Ну что же, мы завтра продолжим!

1968 Все было не так, как хотелось вначале…

Все было не так, как хотелось вначале,

Хоть было все как у людей,

Но вот почему-то подолгу молчали,

И песни для них по-другому звучали,

Но, может, не надо, им так тяжелей...

И нужно чуть-чуть веселей.

Ну пожалуйста!

Нам так хорошо, но куда интересней,

Когда все не так хорошо,

И люди придумали грустные песни,

Со мной ей не скучно, не скучно и мне с ней,

И любят, и хвалят их - песни с душой:

"Пожалуйста, сройте еще!"

Ну пожалуйста!

Со средневековья подобных идиллий

Не видел никто из людей:

Они друг без друга в кино не ходили,

Они друг у друга часы проводили -

Хитрили, чтоб встретиться им поскорей.

Не верите? Что? Для детей?

Ну пожалуйста!

1968 Красивых любят чаще и прилежней…

Красивых любят чаще и прилежней,

Веселых любят меньше, но быстрей, -

И молчаливых любят, только реже,

Зато уж если любят, то сильней.

Не кричи нежных слов, не кричи,

До поры подержи их в неволе, -

Пусть кричат пароходы в ночи,

Ну а ты промолчи, промолчи, -

Поспешишь - и ищи ветра в поле.

Она читает грустные романы, -

Ну пусть сравнит, и ты доверься ей, -

Ведь появились черные тюльпаны -

Чтобы казались белые белей.

Не кричи нежных слов, не кричи,

До поры подержи их в неволе, -

Пусть кричат пароходы в ночи,

Ну а ты промолчи, промолчи, -

Поспешишь - и ищи ветра в поле.

Слова бегут, им тесно - ну и что же! -

Ты никогда не бойся опоздать.

Их много - слов, но все же если можешь -

Скажи, когда не можешь не сказать.

Не кричи нежных слов, не кричи,

До поры подержи их в неволе, -

Пусть кричат пароходы в ночи,

Ну а ты промолчи, промолчи, -

Поспешишь - и ищи ветра в поле.

1968 В. Абрамову

Вот и разошлись пути-дороги вдруг:

Один - на север, другой - на запад, -

Грустно мне, когда уходит друг

Внезапно, внезапно.

Ушел, - невелика потеря

Для многих людей.

Не знаю, как другие, а я верю,

Верю в друзей.

Наступило время неудач,

Следы и души заносит вьюга,

Все из рук плохо - плач не плач, -

Нет друга, нет друга.

Ушел, - невелика потеря

Для многих людей.

Не знаю, как другие, а я верю,

Верю в друзей.

А когда вернется друг назад

И скажет: "Ссора была ошибкой",

Бросим на минувшее мы взгляд

С улыбкой, с улыбкой.

Ушло, - невелика потеря

Для многих людей...

Не знаю, как другие, а я верю,

Верю в друзей.

1968 Давно смолкли залпы орудий…

Давно смолкли залпы орудий,

Над нами лишь солнечный свет, -

На чем проверяются люди,

Если войны уже нет?

Приходится слышать нередко

Сейчас, как тогда:

"Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?"

Не ухнет уже бронебойный,

Не быть похоронной под дверь,

И кажется - все так спокойно,

Негде раскрыться теперь...

Но все-таки слышим нередко

Сейчас, как тогда:

"Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?"

Покой только снится, я знаю, -

Готовься, держись и дерись! -

Есть мирная передовая -

Беда, и опасность, и риск.

Поэтому слышим нередко

Сейчас, как тогда:

"Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?"

В полях обезврежены мины,

Но мы не на поле цветов, -

Вы поиски, звезды, глубины

Не сбрасывайте со счетов.

Поэтому слышим нередко

Сейчас, как тогда:

"Ты бы пошел с ним в разведку?

Нет или да?"

1968 Песня командировочного

Всего один мотив

Доносит с корабля;

Один аккредитив -

На двадцать два рубля.

А жить еще две недели,

Работы - на восемь лет, -

Но я докажу на деле,

На что способен аскет!

Дежурная по этажу

Грозилась мне на днях, -

В гостиницу вхожу

Бесшумно - на руках.

А жить еще две недели,

Работы - на восемь лет, -

Но я докажу на деле,

На что способен аскет!

В столовой номер два

Всегда стоит кефир;

И мыслей полна голова,

И все - про загробный мир.

А жить еще две недели,

Работы - на восемь лет, -

Но я докажу на деле,

На что способен аскет!

Одну в кафе позвал, -

Увы, романа нет, -

Поел - и побежал,

Как будто в туалет.

А жить еще две недели,

Работы - на восемь лет, -

Но я докажу на деле,

На что способен аскет!

А пляжи все полны

Пленительнейших вдов, -

Но стыдно снять штаны:

Ведь я здесь с холодов.

А жить еще две недели,

Работы - на восемь лет, -

Но я докажу на деле,

На что способен аскет!

О проклятый Афон! -

Влюбился, словно тля, -

Беру последний фонд -

Все двадцать два рубля.

Пленительна, стройна, -

Все деньги на проезд,

Наверное, она

Сегодня их проест.

А жить еще две недели,

Работы - на восемь лет, -

Но я докажу на деле,

На что способен... скелет!

1968 Песня Рябого

На реке ль, на озере -

Работал на бульдозере,

Весь в комбинезоне и в пыли, -

Вкалывал я до зари,

Считал, что черви - козыри,

Из грунта выколачивал рубли.

Не судьба меня манила,

И не золотая жила, -

А широкая моя кость

И природная моя злость.

Мне ты не подставь щеки:

Не ангелы мы - сплавщики, -

Недоступны заповеди нам...

Будь ты хоть сам бог Аллах,

Зато я знаю толк в стволах

И весело хожу по штабелям.

Не судьба меня манила,

И не золотая жила, -

А широкая моя кость

И природная моя злость.

1968 Куплеты Бенгальского

Дамы, господа! Других не вижу здесь.

Блеск, изыск и общество - прелестно!

Сотвори господь хоть пятьдесят Одесс -

Все равно в Одессе будет тесно.

Говорят, что здесь бывала

Королева из Непала

И какой-то крупный лорд из Эдинбурга,

И отсюда много ближе

До Берлина и Парижа,

Чем из даже самого Санкт-Петербурга.

Вот приехал в город меценат и крез -

Весь в деньгах, с задатками повесы.

Если был он с гонором, так будет - без,

Шаг ступив по улицам Одессы.

Из подробностей пикантных -

Две: мужчин столь элегантных

В целом свете вряд ли встретить бы смогли вы.

Ну а женщины Одессы -

Все скромны, все - поэтессы,

Все умны, а в крайнем случае - красивы.

Грузчики в порту, которым равных нет,

Отдыхают с баснями Крылова.

Если вы чуть-чуть художник и поэт -

Вас поймут в Одессе с полуслова.

Нет прохода здесь, клянусь вам,

От любителей искусства,

И об этом много раз писали в прессе.

Если в Англии и в Штатах

Недостаток в меценатах -

Пусть приедут, позаимствуют в Одессе.

Дамы, господа! Я восхищен и смят.

Мадам, месье! Я счастлив, что таиться!

Леди, джентльмены! Я готов стократ

Умереть и снова здесь родиться.

Все в Одессе - море, песни,

Порт, бульвар и много лестниц,

Крабы, устрицы, акации, мезон шанте, -

Да, наш город процветает,

Но в Одессе не хватает

Самой малости - театра варьете!

1968 Цыганская песня

Камнем грусть весит на мне, в омут меня тянет, -

Отчего любое слово больно нынче ранит?

Просто где-то рядом встали табором цыгане

И тревожат душу вечерами.

И, как струны, поют тополя.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

И звенит, как гитара, земля.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Утоплю тоску в реке, украду хоть ночь я, -

Там в степи костры горят и пламя меня манит.

Душу и рубаху - эх! - искромсаю в клочья, -

Только пособите мне, цыгане!

Я сегодня пропьюсь до рубля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Пусть поет мне цыганка, шаля.

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Все уснувшее во мне - струны вновь разбудят,

Все поросшее быльем - да расцветет цветами!

Люди добрые простят, а злые - пусть осудят, -

Я, цыгане, жить останусь с вами!

Ты теперь не дождешься, петля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

Лейся, песня, как дождь на поля!

Ля-ля-ля-ля, ля-ля, ля-ля-ля-ля!

1968 Баллада о цветах, деревьях и миллионерах

В томленье одиноком

В тени - не на виду -

Под неусыпным оком

Цвела она в саду.

Маман - всегда с друзьями,

Папа от них сбежал,

Зато Каштан ветвями

От взглядов укрывал.

Высоко ль или низко

Каштан над головой, -

Но Роза-гимназистка

Увидела - его.

Нарцисс - цветок воспетый,

Отец его - магнат,

И многих Роз до этой

Вдыхал он аромат.

Он вовсе был не хамом -

Изысканных манер.

Мама его - гран-дама,

Папа - миллионер.

Он в детстве был опрыскан -

Не запах, а дурман, -

И Роза-гимназистка

Вступила с ним в роман.

И вот, исчадье ада,

Нарцисс тот, ловелас,

"Иди ко мне из сада!" -

Сказал ей как-то раз.

Когда еще так пелось?!

И Роза, в чем была,

Сказала: "Ах!" - зарделась -

И вещи собрала.

И всеми лепестками

Вмиг завладел нахал.

Маман была с друзьями,

Каштан уже опал.

Искала Роза счастья

И не видала, как

Сох от любви и страсти

Почти что зрелый Мак.

Но думала едва ли,

Как душен пошлый цвет, -

Все лепестки опали -

И Розы больше нет.

И в черном цвете Мака

Был траурный покой.

Каштан ужасно плакал,

Когда расцвел весной.

1968 Романс

Было так - я любил и страдал.

Было так - я о ней лишь мечтал.

Я ее видел тайно во сне

Амазонкой на белом коне.

Что мне была вся мудрость скучных книг,

Когда к следам ее губами мог припасть я!

Что с вами было, королева грез моих?

Что с вами стало, мое призрачное счастье?

Наши души купались в весне,

Плыли головы наши в огне.

И печаль, с ней и боль - далеки,

И казалось - не будет тоски.

Ну а теперь - хоть саван ей готовь, -

Смеюсь сквозь слезы я и плачу без причины.

Вам вечным холодом и льдом сковало кровь

От страха жить и от предчувствия кончины.

Понял я - больше песен не петь,

Понял я - больше снов не смотреть.

Дни тянулись с ней нитями лжи,

С нею были одни миражи.

Я жгу остатки праздничных одежд,

Я струны рву, освобождаясь от дурмана, -

Мне не служить рабом у призрачных надежд,

Не поклоняться больше идолам обмана!

1968 Охота на волков

Рвусь из сил - и из всех сухожилий,

Но сегодня - опять как вчера:

Обложили меня, обложили -

Гонят весело на номера!

Из-за елей хлопочут двустволки -

Там охотники прячутся в тень, -

На снегу кувыркаются волки,

Превратившись в живую мишень.

Идет охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

Не на равных играют с волками

Егеря - но не дрогнет рука, -

Оградив нам свободу флажками,

Бьют уверенно, наверняка.

Волк не может нарушить традиций, -

Видно, в детстве - слепые щенки -

Мы, волчата, сосали волчицу

И всосали: нельзя за флажки!

И вот - охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

Наши ноги и челюсти быстры, -

Почему же, вожак, - дай ответ -

Мы затравленно мчимся на выстрел

И не пробуем - через запрет?!

Волк не может, не должен иначе.

Вот кончается время мое:

Тот, которому я предназначен,

Улыбнулся - и поднял ружье.

Идет охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

Я из повиновения вышел -

За флажки, - жажда жизни сильней!

Только сзади я с радостью слышал

Удивленные крики людей.

Рвусь из сил - и из всех сухожилий,

Но сегодня не так, как вчера:

Обложили меня, обложили -

Но остались ни с чем егеря!

Идет охота на волков, идет охота -

На серых хищников, матерых и щенков!

Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,

Кровь на снегу - и пятна красные флажков.

1968 Банька по-белому

Протопи ты мне баньку, хозяюшка,

Раскалю я себя, распалю,

На полоке, у самого краюшка,

Я сомненья в себе истреблю.

Разомлею я до неприличности,

Ковш холодной - и все позади, -

И наколка времен культа личности

Засинеет на левой груди.

Протопи ты мне баньку по-белому, -

Я от белого свету отвык, -

Угорю я - и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Сколько веры и лесу повалено,

Сколь изведано горя и трасс!

А на левой груди - профиль Сталина,

А на правой - Маринка анфас.

Эх, за веру мою беззаветную

Сколько лет отдыхал я в раю!

Променял я на жизнь беспросветную

Несусветную глупость мою.

Протопи ты мне баньку по-белому, -

Я от белого свету отвык, -

Угорю я - и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Вспоминаю, как утречком раненько

Брату крикнуть успел: "Пособи!" -

И меня два красивых охранника

Повезли из Сибири в Сибирь.

А потом на карьере ли, в топи ли,

Наглотавшись слезы и сырца,

Ближе к сердцу кололи мы профили,

Чтоб он слышал как рвутся сердца.

Протопи ты мне баньку по-белому, -

Я от белого свету отвык, -

Угорю я - и мне, угорелому,

Пар горячий развяжет язык.

Ох, знобит от рассказа дотошного!

Пар мне мысли прогнал от ума.

Из тумана холодного прошлого

Окунаюсь в горячий туман.

Застучали мне мысли под темечком:

Получилось - я зря им клеймен, -

И хлещу я березовым веничком

По наследию мрачных времен.

Протопи ты мне баньку по-белому, -

Чтоб я к белому свету привык, -

Угорю я - и мне, угорелому,

Ковш холодной развяжет язык.

Протопи!...

Не топи!..

Протопи!..

1968 У Доски, где почетные граждане…

У Доски, где почетные граждане,

Я стоял больше часа однажды и

Вещи слышал там очень важные...

"...В самом ихнем тылу,

Под какой-то дырой,

Мы лежали в пылу

Да над самой горой, -

На природе, как в песне - на лоне,

И они у нас как на ладони, -

Я и друг - тот, с которым зимой

Из Сибири сошлись под Москвой.

Раньше оба мы были охотники -

А теперь на нас ватные потники

Да протертые подлокотники!

Я в Сибири всего

Только соболя бил, -

Ну а друг - он того -

На медведя ходил.

Он колпашевский - тоже берлога! -

Ну а я из Выезжего Лога.

И еще (если друг не хитрит):

Белку - в глаз, да в любой, говорит.

Разговор у нас с немцем двухствольчатый:

Кто шевелится - тот и кончатый, -

Будь он лапчатый, перепончатый!

Только спорить любил

Мой сибирский дружок -

Он во всем находил

Свой, невидимый прок, -

Оторвался на миг от прицела

И сказал: "Это мертвое тело -

Бьюсь на пачку махорки с тобой!"

Я взглянул, говорю: "Нет - живой!

Ты его лучше пулей попотчевай.

Я опричь же того ставлю хошь чего -

Он усидчивый да улежчивый!"

Друг от счастья завыл -

Он уверен в себе:

На медведя ходил

Где-то в ихней тайге, -

Он аж вскрикнул (негромко, конечно.

Потому что - светло, не кромешно),

Поглядел еще раз на овраг -