Размещено на http://www.allbest.ru/

ОГЛАВЛЕНИЕ

• ВВЕДЕНИЕ
• ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ОРГАНИЗОВАННОГО МОШЕННИЧЕСТВА
• 1.1 Теоретические и правовые основы исследования мошенничества, совершаемого организованными группами или преступными сообществами (преступными организациями)
• 1.2 Организованное мошенничество в системе современной преступности
• ГЛАВА II. КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ОРГАНИЗОВАННОГО МОШЕННИЧЕСТВА
• 2.1 Состояние и структура организованного мошенничества: общий и региональный анализ
• 2.2 Характеристика личности мошенника - участника организованной группы
• ГЛАВА III. ФАКТОРЫ, ДЕТЕРМИНИРУЮЩИЕ ОРГАНИЗОВАННОЕ МОШЕННИЧЕСТВО, И ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ЕГО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ
• 3.1 Факторы, детерминирующие организованное мошенничество
• 3.2 Предупреждение организованного мошенничества
• ЗАКЛЮЧЕНИЕ
• Библиография
• Приложения
• мошенничество преступный организованный правовой

ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Одним из наиболее заметных проявлений криминальной деформации российской экономики стала качественная и количественная трансформация организованного мошенничества. Под влиянием негативных экономических, социальных и политических изменений оно приобрело новые, не изученные современной наукой черты и свойства: криминальный профессионализм, мимикрийность, экономическую направленность, тесные коррупционные связи и др. Проникновение организованного мошенничества в экономику сопровождается увеличением доходности криминального бизнеса, расширением численности потерпевших и качественным изменением состава организованных групп, в том числе за счет включения в них высококвалифицированных специалистов.

По данным ГИАЦ МВД России, в 2013 году было зарегистрировано 178480 хищений путем обмана или злоупотребления доверием, 32574 из которых приходится на долю так называемых «новых» составов мошенничества (ст. ст. 159.1 - 159.6 УК РФ). Стабильно высокой остается доля экономического мошенничества, совершенного организованными группами и преступными сообществами. В 2013 году из 34746 зарегистрированных хищений, совершенных путем обмана или злоупотребления доверием, 3642 преступления были совершены высокоорганизованными мошенническими группами. При этом совокупный имущественный ущерб от их деятельности только по официальным данным составил 59795 млн. рублей.

Неравномерное развитие российских регионов и активное проникновение организованного мошенничества в сферу экономической деятельности увеличивают разрыв между его территориальными показателями, что, в свою очередь, актуализирует потребность в расширении предмета криминологических исследований за счет включения в него географии организованного мошенничества. В этой связи особый научный и практический интерес представляет состояние и структура этого вида преступности в Восточно-Сибирском регионе. Поскольку последний относится к группе регионов с наименьшими показателями организованного мошенничества, его изучение позволяет выявить факторы, способные сдержать рост криминальной активности мошеннических групп, и на основе полученных результатов сформировать общую стратегию предупреждения организованного мошенничества.

Положительную динамику современного организованного мошенничества определяют не столько традиционные причины и условия, сколько неспособность государства противостоять новому криминальному явлению, опираясь на устаревшие преставления о криминологической природе данных преступлений и мерах борьбы с ними. Несмотря на то, что в последнее время предпринят ряд усилий, направленных на предупреждение мошенничества (в частности, в УК РФ введены специальные составы ст. ст. 159.1 - 159.6 УК РФ), в России отсутствует комплексная и адекватная современным условиям политика противодействия организованному мошенничеству. В сознании ученых и практиков оно по-прежнему рассматривается в узких рамках советской доктрины, которая не позволяет осмыслить его новые формы и тенденции.

В сложившейся ситуации необходим отказ от прежних криминологических подходов, переход от фрагментарных теоретических и прикладных исследований отдельных видов организованного мошенничества к его комплексному изучению. В частности, криминологами должны быть изучены общие тенденции организованного мошенничества, выявлены его системные связи с социальными и криминологическими явлениями, определены причины и условия совершения преступлений, выявлены особенности личности современного организованного мошенника, предложены теоретически и социально-обоснованные меры его предупреждения.

Нерешенность этих проблем в современной криминологии свидетельствует о том, что в ней имеется существенный пробел, восполнение которого может быть оценено в качестве актуальной исследовательской задачи, решение которой будет способствовать развитию теории и практики криминологического предупреждения организованного мошенничества.

Степень научной разработанности темы исследования. В специальной юридической литературе исследованию мошенничества уделено достаточное внимание. Научные основы в разработке теоретических аспектов мошенничества были заложены С. В. Познышевым, Н. С. Таганцевым, И. Я. Фойницким и др. Отдельные уголовно-правовые и криминологические вопросы, связанные с мошенничеством, рассматривались А. Г. Безверховым, А. И. Бойцовым, Г. Н. Борзенковым, В. В. Векленко, В. А. Владимировым, Б. В. Волженкиным, Л. Д. Гаухманом, С. А. Елисеевым, С. М. Кочои, Н. А. Лопашенко, B. И. Плоховой, П. С. Яни и др. Постоянно находится в поле зрения специалистов и проблематика института соучастия, организованных форм преступной деятельности. Ей, в частности, были посвящены работы таких ученых, как П. В. Агапов, А. А. Арутюнов, В. М. Быков, Р. Р. Галиакбаров, С. В. Иванцов, А. И. Долгова, Т. В. Досюкова, М. И. Ковалев, А. П. Козлов, В. С. Комиссаров и др.

Труды указанных авторов имеют важное научное и практическое значение, однако не исчерпывают всех аспектов рассматриваемой проблемы. В частности, нуждается в корректировке понятие «организованное мошенничество», требуют научного осмысления введенные в УК РФ специальные составы мошенничества (ст. ст. 159.1 - 159.6 УК РФ), нуждаются в анализе системные взаимосвязи между организованным мошенничеством, корыстной, организованной и профессиональной преступностью и др. Это служит аргументом в пользу актуальности выбранной темы и определяет основные направления ее исследования.

Объектом диссертационного исследования выступают правоотношения, возникающие в процессе предупреждения организованного мошенничества.

Предмет исследования составляют: современное состояние, структура, динамика организованного мошенничества; личность участников организованной группы, занимающейся мошенничеством; особенности детерминации организованного мошенничества (в том числе на уровне Восточно-Сибирского региона); система общесоциального, специально-криминологического и правового предупреждения организованного мошенничества.

Цель исследования состоит в том, чтобы сформулировать и обосновать ряд новых научных положений, раскрывающих особенности криминологической характеристики организованного мошенничества, его внутренние и внешние системные связи, а также возможности и направления его предупреждения.

Для достижения этой цели были поставлены и решены следующие задачи:

1) определить понятие организованного мошенничества и выявить его основные признаки;

2) установить место организованного мошенничества в структуре организованной, профессиональной и корыстной преступности;

3) провести анализ состояния, структуры и динамики организованного мошенничества в России и Восточно-Сибирском регионе;

4) дать общую криминологическую оценку личности мошенника - участника организованной группы и предложить ее типологию;

5) выявить и проанализировать факторы, лежащие в основе детерминации организованного мошенничества;

6) разработать и обосновать основные направления предупреждения мошенничества, совершаемого организованными группами или преступным сообществом.

Методологическую основу диссертации составила совокупность общенаучных и частнонаучных методов познания социально-правовой действительности. В основу исследования положены методологические принципы всеобщей связи, объективности, системности. Системный метод позволил рассмотреть организованное мошенничество во всем многообразии его правовых и криминологических элементов, внутренних и внешних системных связей. В процессе исследования применялись также общенаучные (анализ, синтез, индукция, дедукция, аналогия) и частнонаучные методы (формально-логический метод, метод сводки и группировки данных, сплошного статистического наблюдения, анкетирование осужденных, экспертный опрос).

Теоретической основой исследования послужили научные труды в области общей теории права, отраслевых юридических наук (уголовного, уголовно-исполнительного, административного, гражданского права), а также работы в области социологии, экономики, психологии, криминологии и виктимологии.

Нормативная база исследования представлена Конституцией РФ, международно-правовыми актами, Уголовным кодексом РФ, федеральными конституционными, федеральными законами, иными нормативно-правовыми актами федерального и регионального уровней, решениями Конституционного и Верховного Судов РФ по вопросам, относящимся к теме исследования.

Эмпирическую базу диссертации составили: материалы изучения 207 уголовных дел (в отношении 580 лиц) о мошенничестве, совершенном организованной группой, рассмотренных судами Иркутской, Читинской областей, республик Бурятия и Тува, представляющих Восточно-Сибирский регион и имеющих сходные с ним социально-экономические и криминологические показатели, за период с 2001 по 2013 г.; статистические данные Главного информационно-аналитического центра МВД РФ, информационного центра ГУВД Иркутской, Читинской областей, республик Бурятия и Тува за период с 2001 по 2013 г.; результаты интервьюирования 35 сотрудников отдела по раскрытию преступлений против собственности Управления уголовного розыска и сотрудников Управления экономической безопасности и противодействия коррупции ГУ МВД России; результаты анкетирования 250 сотрудников органов внутренних дел, 100 работников прокуратуры, 40 судей республик Бурятия и Тува, Иркутской и Читинской областей, и 63 осужденных за мошенничество, совершенное организованной группой.

Научная новизна диссертации заключается в том, что в ней представлены результаты системного анализа организованного мошенничества с учетом современных криминологических тенденций и последних изменений уголовного законодательства; уточнена типология лиц, совершающих мошенничество в составе организованных групп (преступных сообществ); объяснены механизмы и выявлены закономерности интеграции организованных мошеннических групп в зависимости от характера и направленности их деятельности. Новизной обладают: авторская интерпретация понятия и признаков организованного мошенничества, установленное исследованием содержание криминологических взаимосвязей между организованным мошенничеством и экономической, корыстной, организованной и профессиональной преступностью, криминологически обоснованные предложения по совершенствованию системы предупреждения мошенничества.

Основные положения, выносимые на защиту:

1. Распространенный в отечественной криминологической науке подход к исследованию организованного мошенничества не позволяет оценить характер, последствия и масштабы этого социально-криминологического явления. Современным задачам обеспечения безопасности отвечает подход, ориентированный на оценку организованного мошенничества как сложного структурного явления, включающего в себя не только совокупность совершаемых мошенничеств, но и преступления, скрывающие либо облегчающие их совершение, а также преступления, связанные с созданием и функционированием организованных мошеннических групп и сообществ.

2. Организованное мошенничество - это сложное социально-правовое явление, обладающее рядом объективных и субъективных признаков. К его объективным свойствам относятся: стабильность основного состава и иерархическая структура мошеннических групп; постоянство форм и методов преступной деятельности; тщательный подбор новых членов группы на основе их профессиональных навыков; работа под прикрытием легальных коммерческих структур; техническая оснащенность, высокий интеллектуальный потенциал преступников, гиперлатентность, придание преступной деятельности внешнего законного вида и др. Субъективными признаками организованного мошенничества являются: криминальная ориентация членов преступных групп на систематическое совершение преступлений мошеннической направленности; формирование в группе своеобразных этических правил, регламентирующих поведение соучастников на различных стадиях подготовки и совершения преступлений.

3. Организованное мошенничество демонстрирует наличие тесных системных связей с организованной, профессиональной, коррупционной и экономической преступностью, что позволяет рассматривать его как одну из существенных угроз экономической безопасности государства. Отмеченное взаимодействие выражается в повышении степени организованности преступных формирований, их постепенном отказе от традиционных способов хищения в пользу «интеллектуальных» мошеннических схем в сфере экономической деятельности, сосредоточении преступной деятельности в наиболее доходных и инвестиционно привлекательных сферах экономики, экстенсивном и интенсивном наращивании коррупционных связей.

4. Эффективное функционирование организованного мошенничества подчинено, среди прочего, объективным законам рыночной экономики, что предполагает конкуренцию организованных групп и сообществ на «рынке» мошеннического завладения собственностью. В отличие от организованных групп, специализирующихся на иных преступлениях, наиболее «конкурентноспособной» с экономической и устойчивой с криминологической точки зрения является организованная группа, состоящая из 5 - 20 человек и специализирующаяся на интеллектуальных способах мошенничества в финансовой сфере, сферах строительства, недвижимости, транспорта или торговли.

5. Состояние организованного мошенничества в России характеризуется повышением степени организованности мошеннических групп, их укрупнением, постепенным увеличением преступных доходов, в том числе за счет отказа от бытового хищения в пользу совершения преступлений в кредитно-финансовой и иных инвестиционно привлекательных сферах экономики. В отличие от общероссийского тренда увеличения удельного веса экономического мошенничества, в Восточно-Сибирском регионе преобладает бытовое мошенничество, что объясняется незначительной дотационной активностью региона, слабым развитием малого и среднего бизнеса и сохраняющимся высоким удельным весом краж, грабежей и разбоев.

6. Лицо, совершающее мошенничество в составе организованной группы (преступного сообщества) - это преимущественно городской житель мужского пола, в возрасте 25 - 40 лет, часто обладающий профессиональными (прежде всего, экономическими и правовыми) навыками, имеющий среднее или высшее профессиональное образование.

С учетом специфики состава мошеннической группы, в составе которой имеются не только постоянные члены, но и разово приглашаемые специалисты, предлагается расширить традиционную типологию мошенников за счет включения в нее ситуативного типа преступника. В зависимости от глубины и стойкости антиобщественной установки выделяются следующие типы личности организованного мошенника: ситуативный (14%), злостный (46%) и особо злостный (40%) типы,. В зависимости от способов совершения преступлений и мотивов преступного поведения - традиционный (54%); информационный (13%); технологический (12%), демонстративный (13%) и игровой (8%) типы.

7. Исключительно репрессивный уклон в определении стратегии борьбы с ним не способны дать заметные результаты без использования методов профилактики экономической, профессиональной, коррупционной и организованной преступности.

В этой связи в качестве приоритетных направлений специально-криминологического предупреждения организованного мошенничества предлагается выделять: осуществление оперативно-розыскных мероприятий, направленных на противодействие организованной и коррупционной преступности; разработку новых механизмов мониторинга и идентификации лиц - участников организованных групп и преступных сообществ; техническую и информационную поддержку подразделений, занимающихся борьбой с организованной и профессиональной преступностью; создание порталов правовой помощи жертвам мошенников; разработка информационных листов с описанием современных схем мошенничества.

8. Оптимизация практики противодействия организованному мошенничеству требует исключения из ст. 159.5 УК РФ состава мошенничества путем обмана относительно размера страхового возмещения, подлежащего выплате в соответствии с законом или договором страхователю или иному лицу, вследствие отсутствия в этом деянии признаков хищения.

Соблюдение принципа системности дифференциации уголовной ответственности за мошенничество, совершенное в соучастии, предполагает приведение к единообразию квалифицированных и особо квалифицированных составов мошенничества посредством введения в ч. 2 ст. 159.4 УК РФ признака «группа лиц по предварительному сговору», а в ч. 4 - особо квалифицирующего признака «организованная группа».

Теоретическая значимость исследования заключается в том, что по его итогам: уточнено понятие организованного мошенничества; введен в научный оборот снабженный криминологическими комментариями массив новой статистической и иной информации о состоянии и тенденциях развития организованного мошенничества; предложена уточненная типология личности преступника-члена организованной мошеннической группы; разработаны направления повышения эффективности предупреждения организованного мошенничества. Результаты исследования развивают такие разделы криминологической науки, как учение о предупреждении организованной преступности и учение о предупреждении корыстной преступности, тем самым они способствуют развитию криминологии в целом.

Практическая значимость исследования состоит в возможности использования его результатов в процессе разработки эффективных мер предупреждения мошенничества и проведения экспертизы нормативно-правовых актов. На основе проведенных исследований выработан ряд рекомендаций для следственных и судебных органов в части квалификации мошенничества и сопряженных с ним преступлений, конкретные предложения по разработке программ криминологического предупреждения организованной и корыстной преступности. Положения диссертации могут быть использованы в качестве методологической основы для дальнейшего изучения криминологической природы мошенничества, а также для подготовки лекций и учебных пособий по курсу криминологии.

Апробация и внедрение результатов исследования. Диссертация обсуждена и одобрена на заседании кафедры уголовного права и процесса ФГАОУ ВО «Российский университет дружбы народов». Ее основные положения нашли отражение в 8 научных публикациях, 6 из которых размещены в периодических изданиях, включенных в перечень ВАК. Промежуточные выводы исследования стали предметом обсуждения на научно-практическом круглом столе «Актуальные вопросы противодействия должностным преступлениям и коррупционным проявлениям: законодательные основы решения и правоприменительная практика» (Иркутск, 2014 г.); международной научно-практической конференции «Деятельность правоохранительных органов и государственной противопожарной службы в современных условиях: проблемы и перспективы развития» (Иркутск, 2010 г.).

Основные результаты исследования используются в процессе преподавания курсов «Криминология», «Уголовное право» в ВСФ ФБГОУ ВПО «Российская академия правосудия», а также внедрены в практическую деятельность Прокуратуры Иркутской области и в практику работы Иркутского областного научно-исследовательского казенного учреждения «Институт законодательства и правовой информации им. Н.Н. Сперанского».

Структура диссертации предопределена объектом, предметом, целями и задачами исследования. Она состоит из введения, трех глав, включающих шесть параграфов, заключения и библиографии.

ГЛАВА I. ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ОРГАНИЗОВАННОГО МОШЕННИЧЕСТВА

1.1 Теоретические и правовые основы исследования мошенничества, совершаемого организованными группами или преступными сообществами (преступными организациями)

За последние годы организованное мошенничество в России приобрело новые и уже относительно неплохо изученные современной наукой свойства: экономическую направленность, социальную мимикрийность, профессионализм, хорошую техническую оснащенность и др.

Качественная трансформация этого сегмента преступности актуализирует поиск новых подходов к его предупреждению, разработка которых возможна только при условии кардинального обновления концептуальных рамок исследования, прежде всего, в направлении изучения уголовно-правовых признаков мошенничества и криминологического анализа организованных форм его совершения.

В современной юридической науке накоплен большой объем знаний о юридических признаках мошенничества. Это в известной степени избавляет от необходимости разработки теоретических основ проблемы, но в то же время ставит перед наукой другую задачу - проанализировать, как традиционное понимание мошенничества соотносится с его новыми криминологическими формами и нуждается ли оно в изменении.

В современной науке представлен широкий спектр позиций по проблеме совершенствования ст.ст. 159 - 159.6 УК РФ: от отрицания важности введения новых составов мошенничества до обоснования целесообразности изменения способов его совершения, исключения из ст. 159 УК РФ указания на совершение преступления путем злоупотребления доверием и др.

Реформирование уголовного законодательства и разнообразие доктринальных позиций свидетельствуют о возрождении интереса к проблеме мошенничества. Существуя в рамках доктринальных оценок прошлых лет, оно успело приобрести качественно новые формы, которые могут быть объяснены только на основе переоценки некоторых уголовно-правовых признаков мошенничества.

В частности, нового осмысления требует определение мошенничества через приобретение права на чужое имущество. Интерес к данной проблеме в рамках оценки организованного мошенничества объясняется тем, что большинство схем обмана, используемых организованными группами, связаны не с хищением чужого имущества, а с приобретением права на имущество, особенно в сфере предпринимательской, страховой и финансово-экономической деятельности.

В ч. 1 ст. 159 УК РФ термин «хищение» не употребляется в словосочетании с правом на имущество, на наш взгляд, по причине отсутствия его материальности. Право на что-либо - понятие, по сути, абстрактное, которое не находит места в физическом воплощении, а закрепляется лишь на каких-либо материальных носителях (в документах). Из этого следует, что посягательство на само право не может выражаться в форме хищения. Именно поэтому законодатель употребил при описании мошенничества термин «приобретение права».

Многие авторы, учитывая одинаковые цель и способы совершения деяния при мошенническом хищении и мошенническом приобретении права, предлагают признать их формами хищения. Так, Н.А. Лопашенко отмечает, что приобретение права на имущество - это особая разновидность мошенничества - хищения, а выделение ее потребовалось потому, что в общем понятии хищения говорится о предмете - чужом имуществе. Только предмет и разделяет хищение чужого имущества и приобретение права на чужое имущество.

С такой позицией нельзя согласиться, так как употребляемый законодателем в диспозиции ст. 159 УК РФ союз «или» является разделительным. Это говорит о том, что мошенничество - хищение и мошенничество - приобретение права являются разными видами преступления, предусмотренного ст. 159 УК РФ.

Таким образом, мошенничество имеет две формы, различные по своей юридической природе: мошенничество в форме хищения чужого имущества и мошенничество в форме приобретения права на чужое имущество.

Указание в диспозиции статьи на форму «приобретение права на имущество» уже много лет служит поводом к спорам о том, является ли такое мошенничество хищением, если оно не связано с изъятием и (или) обращением в пользу виновного или других лиц чужого имущества. В этой связи хотелось бы отметить, что применительно к мошенничеству приобретение права на имущество рассматривается законодателем как способ обращения чужого имущества в пользу виновного или других лиц. При таком подходе споры о наличии в мошенничестве признаков хищения теряют научный и практический смысл.

Следует обратить внимание и на тот факт, что в отечественной юридической науке не сформировалось общее понимание термина «право на имущество» . Существует широкое понимание этого термина как совокупности имущественных прав, включая правомочия собственника, право оперативного управления, а также обязательственные права, права авторов и изобретателей на вознаграждение, наследственные права.

Сторонники формально-юридического похода не соглашаются с этой позицией, справедливо полагая, что «право на имущество - это юридическая категория, включающая в себя строго определенные полномочия собственника, а именно его право владения, пользования и распоряжения принадлежащим ему имуществом».

По мнению Г.Н. Борзенкова, упоминание о праве на имущество в составе мошенничества имеет значение лишь для уточнения момента окончания преступления. Близок к этой позиции и Ю.И. Ляпунов, полагающий, что право на имущество может быть закреплено в различных документах (завещании, страховом полисе, доверенности на получение тех или иных ценностей, различных видах ценных бумаг и др.). При получении мошенником документов, на основании обладания которыми он приобретает право на имущество, преступление считается оконченным, независимо от того, удалось ли мошеннику получить по ним соответствующее имущество.

Д. Верещагин указывает, что при мошенническом приобретении права на имущество речь идет только о приобретении виновным ограниченного вещного права на данное имущество, нарушающее вещные отношения в более широком смысле этого слова, но все же не затрагивающем статус собственника и не ставящем под сомнения отношения собственности как таковые.

В судебной практике под этим термином понимается право на имущество в смысле вещи, включая как вещные, так и обязательственные права (например, права требования по договорам банковского вклада и счета, права арендатора и т. п.) . Такой подход изменяет представления об имущественном ущербе. Им признается не только ущерб в виде утраты имущества, но и ущерб в виде неполученных доходов (упущенная выгода), что сближает мошенничество с преступлением, предусмотренным ст. 165 УК РФ. Но в этом случае сглаживаются различия между мошенничеством (СТ. 159 УК РФ) и причинением имущественного ущерба путем обмана и злоупотребления доверием (ст. 165 УК РФ).

Анализируя обозначенные позиции, следует отметить, что в соответствии с общим учением об объекте преступления предмет преступного посягательства рассматривается как материальный предмет внешнего мира, как вещь. Поэтому право на имущество, будучи нематериальной категорией, не может выступать в качестве предмета мошенничества.

Данная проблема имеет несколько решений: внесение изменений в устоявшуюся нормативную конструкцию ст. 159 УК РФ или изменение угла зрения ученых и практиков на толкование термина «приобретение права на чужое имущества».

Последнее предложение является более обоснованным и целесообразным. В его основе лежит позиция, согласно которой предметом преступления при мошенничестве в виде приобретения права на имущество является то конкретное имущество, право на которое получает виновный, совершая указанное преступление. В этом случае приобретение право на имущество понимается как наделение лица правомочиями собственника безотносительно того, произошло ли фактическое изъятие материальных предметов из законного владения именно в момент совершения преступления.

Передача имущества, являющегося собственно предметом мошенничества, может быть осуществлена и позднее, что не исключает возможность признания преступления оконченным в момент передачи прав на имущества. С этим подходом согласилось 87% опрошенных работников следственных и судебных органов.

Существенно влияние на расстановку сил в сфере организованного мошенничества, равно как и на общую направленность борьбы с ним, оказало введение в УК РФ шести специальных составов мошенничества. На первый взгляд, это законодательное решение кажется вполне обоснованным. Федеральный закон от 29 ноября 2012 г. № 207 - ФЗ ввел в УК РФ дополнительные составы с целью усиления борьбы с наиболее распространенными и опасными видами мошенничества. Как отмечается в пояснительной записке к проекту Федерального закона, «с развитием в стране экономических отношений, модернизацией банковского сектора, развитием страхования, инвестиционной деятельности, информационных и промышленных технологий и предоставлением новых услуг неизбежно появляются новые схемы, способы хищения чужого имущества тили приобретения права на чужое имущество. Совершение таких преступлений в современных условиях требует со стороны государства адекватных уголовно-правовых мер воздействия, в то время как закрепленный в УК состав мошенничества не в полной мере учитывает особенности тех или иных экономических отношений, а также не позволяет обеспечить на должном уровне защиту интересов граждан, пострадавших от мошеннических действий».

В отдельные составы было выделено мошенничество, связанное: с кредитованием (ст. 159.1 УК РФ); с получением выплат (ст. 159.2 УК РФ); с использованием платежных карт (ст. 159.3 УК РФ); с договорными отношениями в сфере предпринимательской деятельности (ст. 159.4 УК РФ); со страхованием (ст. 159.5 УК РФ) и компьютерной информацией (ст. 159.6 УК РФ).

Введение в УК РФ специальных составов мошенничества заставляет ученых пересмотреть традиционные взгляды на юридическую природу хищений, совершенных путем обмана или злоупотребления доверием. В частности, в дополнительном юридическом анализе нуждаются способы совершения мошенничества, особенно в сфере компьютерной информации, и критерии, позволяющие отграничивать мошенничество от кражи (при хищении денежных средств с использованием платежных карт) и причинения имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (в случае совершения преступлений в сфере страхования). К этим проблемам мы обратимся позднее, при изучении системы уголовно-правовой превенции организованного мошенничества.

Основываясь на изложенных выше рассуждениях, проведем правовой и криминологический анализ организованных форм мошенничества.

Изучение признаков совместной преступной деятельности в контексте исследования организованного мошенничества неслучайно. По мнению опрошенных экспертов, противоречия, возникающие в связи с отсутствием универсальных критериев дифференциации форм совместной преступной деятельности, приводит к тому, что только 10% мошенничеств, совершаемых организованными группами, и 2% хищений, совершаемых преступным сообществом, получают соответствующую правовую оценку. При этом большинство (90%) деяний квалифицируется судами как преступления, совершенные группой лиц по предварительному сговору, что существенно искажает представления об объеме и динамике организованного мошенничества.

Этот вывод подтверждает официальная статистика. В 2013 г. было расследовано 32% от общего объема зарегистрированных мошенничеств и только 12% от объема мошенничеств, совершенных участниками организованных групп и преступных сообществ.

Говоря об организованном мошенничестве, следует учитывать следующие обстоятельства.

Во-первых, организованная группа - это далеко не единственная форма организованной преступной деятельности. Наряду с ней УК РФ называет преступное сообщество в виде структурированной организованной группы или объединения организованных групп (ч. 4 ст. 35 УК РФ). И хотя мошенничество в России крайне редко совершается преступными сообществами, это не исключает важность его научного исследования.

В этой связи считаем необходимым расширить теоретические рамки исследуемого явления, включив в него совокупность мошеннических действий, совершенных как организованными группами, так и преступными сообществами (преступными организациями).

Во-вторых, термин «организованность» не может быть рассмотрен исключительно как формально-юридический показатель устойчивости и сплоченности участников группы. Не менее важным является его криминологическое содержание, позволяющее расширить понятийные рамки организованного мошенничества, включив в него характеристики внутреннего устройства группы, действия по планированию, подготовке и совершению мошенничества и сопутствующих ему преступлении, а также последующие действия по укрытию следов преступления.

Таким образом, криминологическое понятие организованного мошенничества гораздо шире уголовно-правового. Оно включает совокупность преступлений и иерархически построенных организованных групп и преступных сообществ, совершающих мошенничества и сопутствующие им преступления, в определенном регионе за определенный период времени.

Криминологическая оценка организованного мошенничества предполагает поиск надежных показателей, анализ которых позволит охарактеризовать его системные свойства, выявить структуру, динамику и тенденции.

Полагаем, что в качестве таких показателей могут быть рассмотрены данные о зарегистрированных мошенничествах, совершенных организованными группами и преступными сообществами (ст. 159 - 159.6 УК РФ), сведения о сопряженных с организованным мошенничеством преступлениях и деяниях, связанных с организацией и участием в преступном сообществе (ст. 210 УК РФ), результаты анализа уголовных дел, рассмотренных судами Иркутской области и других субъектов РФ в период с 2001 по 2013 г.г., а также данные опроса сотрудников следствия и суда.

Именно совокупный анализ этих показателей позволит отразить функциональные и структурные характеристики исследуемого явления и сделать статистическую картину организованного мошенничества наиболее информативной.

Наряду с показателями и единицами криминологического измерения необходимо оговорить период статистического наблюдения. В российской юридической литературе нет общепризнанной начальной точки отсчета. Выбор хронологических рамок исследования обусловливается стоящими перед исследователем задачами и доступностью информационных ресурсов.

По нашему мнению, анализ «длинных» статистических рядов применительно к российскому организованному мошенничеству нецелесообразен. За последнее столетие Россия пережила несколько периодов кардинального реформирования, сменялись идеология, экономический строй, уголовное законодательство. В таких условиях проведение сравнительного исследования организованного мошенничества без поправки на множество исторических фактов будет некорректно, а с их учетом - невозможно. В этой связи считаем возможным ограничить хронологические рамки работы так называемым «современным этапом» развития организованной преступности, определенны нами в границах 2000 - 2013 г.г.

Обращаясь к уголовно-правовому анализу организованных форм мошенничества, важно отметить многообразие критериев их разграничения. Условно их можно разделить на три группы:

- субъективные признаки (степень согласованности между участниками, субъективная связь между ними, наличие единого преступного намерения);

- объективные критерии (количественный состав, структура, характер преступной деятельности, тяжесть совершенных группой деяний);

- объективно-субъективные признаки.

Законодательное определение группы лиц по предварительному сговору, организованной группы и преступного сообщества (преступной организации) ориентирует практику на использование объективно-субъективных критериев, что представляется вполне обоснованным ввиду усложнения современных форм совместной преступной деятельности.

Уголовный закон наделяет группу лиц по предварительному сговору двумя объективными признаками (количество лиц и наличие предварительной договоренности), организованную группу - признаками устойчивости (объективно-субъективный критерий) и специальной цели объединения - совершение одного или нескольких преступлений, а преступное сообщество - свойством структурированности (объективно-субъективный критерий); возможностью объединять в себе несколько организованных групп (объективная характеристика) и целью совместного совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.

Проблема, однако, заключается в том, что ключевые признаки организованных формирований (устойчивость организованной группы и структурированность преступного сообщества) имеют оценочный характер и крайне противоречиво толкуются на практике.

В частности, до настоящего времени не разработан универсальный подход к определению признака устойчивости организованной группы.

В целях его конкретизации А.М. Абдулатипов предлагает отграничить его от свойства организованности группы. Организованность, по его мнению, характеризует вертикальные связи в группе, а устойчивость - горизонтальные.

С этой позицией сложно согласиться хотя бы на том основании, что в ней организованный характер группы определяется через идентичный признак организованности, а устойчивость сводится к связи соисполнителей, что характерно не только для организованной группы, но и для группы лиц по предварительному сговору.

Более обоснованным с точки зрения семантики используемых терминов, является подход, разделяющий устойчивость и другие характеристики организованной группы^.

В.М. Быков в числе признаков такой группы называет: 1) устойчивость как сплоченность личного состава группы; 2) выработку в группе собственных взглядов, норм поведения, ценностных ориентации, которых придерживаются все члены группы; 3) четко выраженную иерархическую структуру; 4) наличие лидера; 5) ролевую дифференциацию членов группы (распределение ролей); 6) замещение личных отношений деловыми, основанными на совместном совершении преступления; 7) распределение преступных доходов не в равных долях, а в соответствии с положением участников преступной группы; 8) существование специального денежного дохода - «общака», которым распоряжается лидер.

Расширение признаков организованной деятельности было неоднозначно воспринято в юридической науке. В частности, Р.Р. Галиакбаров часто упрекал сторонников этой позиции в криминологизации уголовного права, привнесении в законодательное определение организованной группы криминологических характеристик. С этим утверждением можно согласиться лишь отчасти. С одной стороны, в условиях расширения и усложнения форм совместной преступной деятельности требуется конкретизировать критерии их дифференциации. В этой связи формирование комплексной уголовно-правовой и криминологической характеристики организованной группы своевременно и необходимо. С другой, дополнение законодательного определения (ч. 3 ст. 35 УК РФ) криминологическими признаками вряд ли целесообразно ввиду высокой степени их изменчивости и риска нагромождения нормативной конструкции.

Удобным выходом из сложившейся ситуации стал подход, ориентированный на объединение в признаке устойчивости всех криминологических характеристик организованной группы.

По мнению С.А. Балеева, «устойчивость слагается из таких компонентов, как долговременность существования группы, стойкость преступных связей, которая обусловливается наличием организатора и осуществлением им организационных функций, планированием нескольких преступных актов, целью которого зачастую является получение незаконных доходов, часть из которых используется для обеспечения функционирования группы». А.М. Ивахненко дополняет этот перечень признаками согласованности действий и иерархического построения группы. Рассматриваемый подход был благодушно встречен судебной практикой и нашел отражение в рассмотренных ниже рекомендациях Верховного Суда РФ.

Так, в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 25 октября 1959 года среди критериев, определяющих устойчивость банды, были названы: «предварительный сговор и преступные связи между ее участниками, единство преступных целей, распределение функций между участниками преступного сообщества, предварительное установление объектов нападения и способов преступной деятельности».

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1993 г. № 9 «О судебной практике по делам о бандитизме» к показателям устойчивости банды относило «стабильность ее состава и организационных структур, сплоченность ее членов, постоянство форм и методов преступной деятельности».

Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 года № 1 расширило этот перечень за счет таких признаков, как «тесная взаимосвязь между членами группы, согласованность их действий, длительность ее существования и количество совершенных преступлений».

Критерии устойчивости группы приведены и в п. 15 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 года № 29 «О судебной практике по делам о кражах, грабежах и разбое»: «Об устойчивости организованной группы может свидетельствовать не только большой временной промежуток ее существования, неоднократность совершения преступлений членами группы, но и их техническая оснащенность, длительность подготовки даже одного преступления, а также иные обстоятельства».

Для разграничения группы лиц по предварительному сговору и организованной группы в судебной практике стал использоваться такой показатель устойчивости группы, как наличие в ее составе организатора. Так, в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» он был назван наряду со стабильностью состава группы и согласованностью действий ее участников в целях реализации общих преступных намерений.

В последующем суд не раз подтверждал свою позицию. Например, в обзоре надзорной практики Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ за 2002 год отмечается, что в организованной группе по общему правилу имеется руководитель, координирующий действия участников группы, подбирающий и вербующий участников группы, распределяющий роли между ними, планирующий совершение преступлений.

Но на практике встречаются исключения из этого правила. Речь идет о недавно организованных группах, в которых еще не выделился лидер или имеет место коллективное управление, а также о формированиях, которые в силу специфики преступной деятельности и характеру внутренних взаимоотношений, просто не могут иметь одного руководителя (например, группы, занимающиеся высокоинтеллектуальными преступлениями или объединенные на основе родственных связей). В таких случаях отсутствие лидера не исключает наличие организованной группы, если последняя обладает признаком устойчивости.

Изложенные выше доводы позволяют расширить представления о правовых признаках организованной группы, занимающейся мошенничеством.

В соответствии с современной судебной практикой, устойчивость организованной группы, занимающейся мошенничеством, может быть рассмотрена как сложный симбиоз объективных и субъективных признаков: стабильности состава, четкой структуры организованной группы; наличия лидера (лидеров); распределения ролей, возможности использования сложных способов совершения и сокрытия преступлений; постоянства форм преступной деятельности и др. Взятые в отдельности, они имеют факультативный характер. Только установление большинства из них позволяет квалифицировать преступную группу как организованную.

Иначе определяются уголовно-правовые и криминологические признаки преступного сообщества (преступной организации), занимающегося мошенничеством.

Федеральный закон от 3 ноября 2009 года № 245-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 100 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» ввел ряд важных новелл, направленных на усиление борьбы с организованной преступностью, в частности, внес коррективы в уголовно-правовое определение преступного сообщества (преступной организации).

Если ранее основными критериями, позволяющими отличать преступное сообщество от иных форм организованной преступной деятельности, признавались сплоченность организации, наличие цели совместного совершения тяжких и особо тяжких преступлений и возможность объединения двух и более групп с той же целью, то теперь перечень расширен за счет указания на цель получения в результате совершения преступлений прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды и введения признака структурированности, заменившего признак сплоченности.

Решение отказаться от критерия сплоченности было положительно воспринято наукой и практикой ввиду того, что он не отвечал на вопрос, какую организованную группу считать сплоченной и чем она отличается от устойчивой.

В новой редакции ч. 4 ст. 35 УК РФ законодатель определил преступное сообщество (преступную организацию) через критерий структурированности, но и его сложно признать бесспорным.

По мнению экспертов, более половины организованных групп, занимающихся мошенничеством, имеют сложную структуру, но это не переводит их в разряд преступных сообществ.

Вопреки ожиданиям, не внесло ясность в оценку преступного сообщества и постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 года № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участия в нем (ней)».

Согласно п. 2 постановления, «преступное сообщество (преступная организация) отличается от иных видов преступных групп, в том числе от организованной группы, более сложной внутренней структурой, наличием цели совместного совершения тяжких или особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды, а также возможностью объединения двух или более организованных групп с той же целью».

Не ясно, однако, что имели в виду разработчики проекта постановления, говоря о «более сложной внутренней структуре» и какие критерии они закладывали в его оценку: значительное количество членов группы, наличие разветвленной сети, длительность существования, территориальные масштабы, размеры преступных доходов или иные признаки.

Нельзя признать удачным и предложенную в постановлении трактовку структурированной организованной группой как группы лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений, состоящую из подразделений (подгрупп, звеньев и т.п.), характеризующихся стабильностью состава и согласованностью своих действий.

Получается, что преступное сообщество в форме структурированной группы (ч. 4 ст. 35 УК РФ) отличается от организованной группы (ч. 3 ст. 35 УК РФ) только тем, что является стабильным и имеет отдельные подразделения (звенья). Но для разграничения явлений этих показателей недостаточно: усложненную структуру имеют и организованные группы, а стабильность является синонимом термина «устойчивость».

Эти пробелы стараются компенсировать наука и практика, разрабатывая шкалу оценок структурированности преступной организации.

Ряд ученых в основу рассматриваемого термина закладывают определение организованной преступной группы, данное в ст. 2 Конвенции против транснациональной организованной преступности. Используемая в документе трактовка позволяет относить к преступным сообществам как традиционные иерархические организации, так и свободные подвижные сети (свободные объединения), которые не имеют лидеров в строгом смысле этого слова, но состоят из относительно независимых членов, сгруппированных вокруг одной или более ключевых фигур. Но в этом случае утрачиваются различия между формами организованной преступной деятельности, поскольку изложенные выше признаки в равной мере характеризуют и структурированность сообщества, и устойчивость организованной группы.

В целях разведения этих понятий, П.В. Агапов предлагает определять структурированность через иерархичность группы: «Как характерная особенность преступного сообщества (преступной организации) иерархичность заключается в подчиненности членов данного криминального объединения как структурно, так и функционально. За счет координационного и субординационного построения иерархичность придает соответствующей социальной системе устойчивость, выполняющей роль согласования: в первом случае - по горизонтали, во втором - по вертикали».

В структурированной организованной группе каждое подразделение является составной частью единой, более крупной группы, но не отдельной организованной группой с автономной структурой и собственным направлением преступной деятельности. Иначе она приобретает черты самостоятельного преступного объединения.

Отсутствие четких нормативных критериев разграничения организованной группы и преступного сообщества по степени их сплоченности заставляет ученых и практиков прибегать к оценке целей создания групп. При таком подходе организованная группа, занимающаяся совершением тяжких и особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды, автоматически признается преступным сообществом. В этом случае характер группы определяется через характер совершаемых ею преступлений, что не только нарушает принцип справедливости, но и противоречит требованиям формальной логики.

Ограниченность такого подхода выражается также и в том, что значительная часть преступных сообществ, специализирующихся на совершении преступлений экономической направленности, находится вне рамок уголовно-правовой оценки ввиду того, что совершаемые ими деяния не относятся к категории тяжких или особо тяжких преступлений. К этой группе могло бы относиться и мошенничество, если бы практика избрала верный способ квалификации деяний, совершенных преступными сообществами.

По логике закона, мошенничество, совершенное преступным сообществом (преступной организацией), должно квалифицироваться по совокупности ст. 210 УК РФ и ч. 1 соответствующего состава мошенничества (ст.ст. 159 - 159.6 УК РФ). Но практика идет по иному пути, квалифицируя действия виновного по ст. 210 и ч. 4 ст. 159 (159.1 - 159.4, 159.6 УК РФ) как мошенничество, совершенное организованной группой.

Полагаем, что одновременный учет признаков «участие в преступном сообществе» и «совершение преступления в составе организованной группы» является двойным вменением и противоречит принципу справедливости, согласно которому никто не может нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК РФ).