Семиотико - синергетическая интерпретация особенностей реализации категорий интертекстуальности и интердискурсивности в постмодернистском художественном дискурсе

Синергетика «открывает другую сторону мира: его нестабильность, нелинейность и открытость (различные варианты будущего), возрастающую сложность формообразований и их объединений в эволюционирующие целостности» [Фещенко, 2006, с. 99]. Именно синергетика дает возможность построить концептуально-многомерную модель сложного объекта, отражающую, с одной стороны, его специфические черты, с другой - общие закономерности, характерные для всех сложных систем.

1.1.2.1 К вопросу о становлении синергетической парадигмы в современной лингвистике

Синергетика - междисциплинарное направление научных исследований, задачей которого является познание природных явлений и процессов на основе принципов самоорганизации систем.

Основоположник синергетических идей, почетный профессор Штуттгартского университета, глава Центра синергетики в Институте теоретической физики и синергетики Герман Хакен отмечает, что синергетика занимается изучением систем самой различной природы, исследует общие принципы, управляющие эволюцией самоорганизующихся структур и функций [Хакен, 1985]. Предложенный Г. Хакеном термин, образованный из греческих слов син - «совместное» и эргос - «действие», акцентирует внимание на согласованности взаимодействия частей при образовании структуры как единого целого.

Синергетика Г. Хакена имеет своих «предшественниц» по названию: синергетику Ч. Шеррингтона, синергию С. Улана и синергетический подход И. Забуского [Словарь по кибернетике, 1979]. Ч. Шеррингтон называл синергетическим, или интегративным, согласованное воздействие нервной системы (спинного мозга) при управлении мышечными движениями. С. Улам был непосредственным участником одного из первых численных экспериментов на ЭВМ первого поколения (ЭНИВАКе) и отмечал важность и пользу «синергии, то есть непрерывного сотрудничества между машиной и ее оператором» [Там же. С. 551], осуществляемого в современных машинах за счет вывода информации на дисплей. И. Забуский в середине 60-х годов XX века, реалистически оценивая ограниченные возможности как аналитического, так и численного подхода к решению нелинейных задач, пришел к выводу о необходимости единого синтетического подхода. По его словам, «синергетический подход к нелинейным математическим и физическим задачам можно определить как совместное использование обычного анализа и численной машинной математики для получения решений разумно поставленных вопросов математического и физического содержания системы уравнений» [Цит. по: Данилов, Кадомцев, URL].

Синергетику можно рассматривать как преемницу и продолжательницу многих разделов точного естествознания, в первую очередь, теории колебаний и качественной теории дифференциальных уравнений. Именно теория колебаний с ее интернациональным языком, а впоследствии и нелинейным мышлением стала для синергетики прототипом науки, занимающейся построением моделей систем различной природы, обслуживающих многие области научной деятельности. Качественная теория дифференциальных уравнений, начало которой было положено в трудах великого французского математика, физика и философа Анри Пуанкаре, и выросшая из нее современная общая теория динамических систем вооружила синергетику значительной частью математического аппарата. Анри Пуанкаре ввел понятия аттракторов (притягивающих множеств в пространствах открытых систем), точек бифуркаций (значений параметров задачи, при которых появляются альтернативные решения либо теряют устойчивость существующие), неустойчивых траекторий и динамического хаоса в задаче трех тел небесной механики (притяжение Земля-Луна-Солнце) [Цит. по: Буданов, URL].

Особо следует отметить труды Ильи Пригожина, главы брюссельской школы неравновесной, неклассической термодинамики. Исследования, проведенные И. Пригожиным, внесли ряд существенных изменений в представления человека о времени, пространстве, движении, о взаимоотношениях человека и природы. Рассуждения ученого о диссипативных структурах, о необратимости процессов, развиваемые в рамках философской проблемы существующего и возникающего, заложили основания философии нестабильности, по-новому оценивающей существующие в Универсуме соотношения порядка и беспорядка, проблему контроля над реальностью, нарративный элемент в науке.

В 1963 году происходит эпохальное открытие динамического хаоса, сначала в задачах прогноза погоды, затем начинается изучение странных аттракторов, для которых характерна неустойчивость решения по начальным данным: знаменитый «эффект бабочки», взмах крыльев которой может радикально изменить дальний прогноз погоды - образ динамического хаоса [Там же]. Создается универсальная теория катастроф (скачкообразных изменений состояний систем) Р. Тома и В.И. Арнольда, развиваются ее приложения в психологии и социологии; появляется теория автопоэзиса живых систем У. Матурана и Ф. Варела. Круг этих методов и подходов в изучении сложных систем Герман Хакен и назовет в 1970 году синергетикой (теорией коллективного, кооперативного, комплексного поведения систем), предварительно эффективно применив их в теории генерации лазера.

В 80-90 годы XX века продолжается изучение динамического хаоса и проблемы сложности. В связи с созданием новых поколений мощных ЭВМ развиваются фрактальная геометрия (Б. Мандельброт), геометрия самоподобных объектов (облака, крона дерева, береговая линия), которая описывает структуры динамического хаоса и позволяет эффективно сжимать информацию при распознавании и хранении образов [Там же].

Большое значение в становлении синергетики сыграла научная школа чл.-корр. РАН С.П. Курдюмова, сложившаяся в Институте прикладной математики им. М.В. Келдыша РАН. Исследования этого коллектива начинались с задач газовой динамики, теории взрыва, физики плазмы. Позже в сферу интересов ученых вошли динамический хаос, проблемы прогноза и парадигма сложности. Работы Е.Н. Князевой и С.П. Курдюмова, выступая своего рода энциклопедией, объединяющей естественнонаучные и гуманитарные знания, посвящены исследованиям процессов самоорганизации в художественном творчестве, сфере синергетики познания и синергетики образования.

Проблемы философии и методологии синергетики и постнеклассической науки около двадцати лет активно разрабатываются в Институте философии РАН под руководством директора института академика В.С. Стёпина и заведующего сектором философии междисциплинарных исследований В.И. Аршинова. В работах этой школы особое внимание уделено не только методологии уже сложившейся синергетической традиции, но и современным коммуникативным подходам в синергетике социо-гуманитарной реальности.

Взаимодействию математики и искусства посвящены исследования А.В. Волошинова. Ученый рассматривает математические начала формообразования в музыке, архитектуре, литературе, живописи, выявляет единство фундаментальных закономерностей, присущих этим видам искусства. Нахождение общего алгоритма, действующего при формировании конструкции того или иного произведения, указывает на центральную для синергетики проблему единства в многообразии [Волошинов, 2000].

Концепция А.Е. Чучина-Русова, озаглавленная автором как «Единое поле мировой культуры», подчинена принципам нового синергетического мировидения. Различные явления культуры рассматриваются в их непрерывном взаимодействии - обмен, общение культур является одним из центральных положений теории А.Е. Чучина-Русова. Концепция возникает на пересечении и переплетении положений естественных наук и искусствоведения. Среди признаков, характеризующих единое поле мировой культуры, А.Е. Чучин-Русов выделяет четыре основных: архетипичность, антитетичность, голографичность и цикличность [Чучин-Русов, 2002].

Существенный вклад в формирование так называемой «синергетики искусства» внес И.А. Евин, в исследованиях которого в русле синергетической парадигмы рассматриваются такие феномены, как неустойчивость, полимодальность, неоднозначность в искусстве [Евин, 1993]. Эти и другие явления он напрямую связывает с процессами самоорганизации, с кризисными точками в истории систем.

Развивает и дополняет положения, изложенные И.А. Евиным и А.В. Волошиновым, Р.А. Браже в работе «Синергетика и творчество» (2002). Нужно отметить, что в своем исследовании Р.А. Браже делает акцент на творчество русского символизма и модернизма, в котором синергетические идеи воплотились с особой очевидностью.

Рассмотрению синергетики в контексте истории культуры посвящено диссертационное исследование Ю.В. Кирбаба «Генезис синергетической парадигмы: культурологические аспекты», отражающее проблему нелинейности художественного мышления, а также иллюстрирующее особенности реализации фрактального принципа в ритмической и гармонической организации музыки [Кирбаба, 2004].

В языкознании последнее десятилетие также характеризуется появлением работ синергетического характера. Синергетическая лингвистика, или лингвосинергетика, получает развитие в рамках нескольких направлений.

Контрадиктно-синергетический подход к языку, нашедший воплощение в работах Н.Л. Мышкиной, вскрывает, во-первых, синергетическую сущность языка, так как дает возможность включить в рассмотрение и описать не только его системные, но и асистемные аспекты. Во-вторых, используя данные о спонтанных, случайных, алогичных, а также отсутствующих языковых явлениях, можно определить ожидаемые линии в развитии языка. В-третьих, контрадиктно-синергетический подход раскрывает законы понимания, интерпретации и проектирования текстов, с одной стороны, и законы воздействия текстов на человека - с другой. И, наконец, данный подход позволяет изучить смысл языковых единиц любых уровней [Мышкина, 1999].

Отличие контрадиктно-синергетического подхода как нового онтологического направления определяется постулатом энергетической природы языка, что позволяет характеризовать языковую динамику в качестве самовыдвижения языка. Характеристика энергии складывается из принятой в естественных науках дефиниции энергии как общей количественной меры всех видов движения, из философской трактовки энергии как источника всего сущего, из философского понятия «энтелехии», а также из существенных признаков понятия энергии («напряжение/напряженность», «сила», «интенсивность»). Таким образом, текст определяется в качестве формы энергетического бытия, а текстовая энергия получает двоякое толкование: как проявленная энергия (являющая себя через самодвижение текстовой стихии, через энергетические свойства текстового пространства) и как скрытая энергия (потенциальная способность текстовой стихии к спонтанному самодвижению, к самоорганизации, саморазвитию и так далее) [Мышкина, 1998].

Основные положения контрадиктно-синергетического подхода, разработанные Н.Л. Мышкиной, находят продолжение в работах ее учеников, среди которых можно выделить диссертационное исследование Е.В. Демидовой «Моделирование динамики поэтических смыслов с позиций контрадиктно-синергетического подхода» (2007), посвященное моделированию коэволюции смысловой и звуковой субстанций в процессе порождения смысла в поэтическом тексте и выявлению роли энергии звуковой субстанции в лингводинамике поэтического текста.

На ежегодной международной школе-семинаре «Лингвосинергетика: проблемы и перспективы» (Барнаул - Москва), проводимой с 2000 года, рассматривается широкий круг проблем, включая следующие: психологические и нейрофизиологические исследования мышления как синергетического феномена, определение самоорганизации в качестве принципа эволюции языка, исследование художественного текста как самоорганизующейся системы и многие другие. Среди работ представителей барнаульской школы, изучающих текст как результат синергетического процесса, запечатленного в его структуре, следует отметить труды Г.Г. Москальчук, В.А. Пищальниковой и И.А. Герман.

Совместный труд И.А. Герман и В.А. Пищальниковой «Введение в лингвосинергетику» (1999) посвящен изучению методологических предпосылок появления синергетической парадигмы в исследовании речевой деятельности. Универсальность характера функционирования разных видов речевой деятельности как самоорганизующихся систем аргументируется в данной работе анализом вербальной художественной и переводческой деятельности.

В работе И.А. Герман «Лингвосинергетика» (2000) исследуются лингвистические, психолингвистические, психологические, нейролингвистические основания изучения рече-смыслопорождения как самоорганизующейся системы. Автор подробно рассматривает метафору и некоторые другие когнитивные структуры как детерминанты процесса самоорганизации речевой деятельности и исследует лингвосинергетические особенности перевода.

Г.Г. Москальчук в монографии «Структура текста как синергетический процесс» (2003) изучает процессы структурной организации и самоорганизации текста, исходя из основных принципов теории симметрии и синергетики. Автором установлено разнообразие способов достижения гармонии формы, проанализирована система градационных моделей структуры текста. Функциональное разнообразие форм структуры текста определяется вариативным расположением креативного аттрактора в позиционной иерархии данной формы, а также изоморфизмом глубинных и поверхностных уровней целого.

В рамках текстоцентричного подхода написана диссертационная работа И.Н. Пономаренко «Симметрия/асимметрия в лингвистике текста» (2005), демонстрирующая возможность исследования лексико-семантического и текстового пространства методом выявления в его структуре бинарной оппозиции симметрия/асимметрия и пропорции. По мнению автора, симметрийные характеристики художественного текста могут создаваться инвариантным повторением ключевого слова или понятия, а также диссимметрийными рядами. При этом фрактальные параметры текста, которые через общность с пропорцией основываются на симметрии подобия, позволяют рассматривать текст как синергетический объект.

И.Ю. Моисеева в диссертации «Синергетическая модель текстоообразования» (2007), рассматривая текст как самоорганизующуюся систему, выделяет механизмы текстообразования в процессуально-динамическом аспекте. Предложенная автором синергетическая модель текстоообразования позволяет адекватно описать процессы, происходящие при становлении текста как целостного объекта, выявить взаимодействие языковых структур в статике и в динамике, установить зависимость деривационной способности структур от их локализации во внутритекстовом пространстве-времени.

В монографии К.И. Белоусова «Синергетика текста: От структуры к форме» (2008) осуществляется описание текста в аспекте его онтологических качеств: пространственно-временной протяженности, полионтологичности, сукцессивно-симультанной организации, функциональности и целостности. В работе широко используются аппаратурные методы исследования, моделирование, методы и методики психолингвистического эксперимента и квазиэксперимента, методы вероятностно-статистической обработки данных, в том числе факторный и кластерный анализ. Данная программа открывает возможность перехода от предмодельного состояния к модельным исследованиям в области общей теории текста.

Рассмотрение текста в качестве речемыслительного образования событийного характера в совокупности с экстралингвистическими факторами приводит к появлению дискурсивно-синергетического подхода. В монографии Н.Ф. Алефиренко «Поэтическая энергия слова: Синергетика языка, сознания и культуры» (2002) обсуждаются когнитивно-дискурсивные аспекты культурологии образного слова (метафора, метонимия, идиоматика), рассматриваются проблемы взаимодействия языкового и этнокультурного сознания в процессе дискурсивного идиомообразования, предпринимается попытка раскрыть источники художественно-образной (поэтической) энергии языковых знаков непрямой номинации.

Монография В.Г. Борботько «Принципы формирования дискурса: От психолингвистики к лингвосинергетике» (2006) посвящена описанию естественного языка как инструмента рефлексии, моделирующей дискурсивные структуры и соответствующие им образы мира. В работе дается критический обзор различных направлений в изучении дискурса, определяется место дискурса в контексте речевой деятельности, подвергаются анализу фундаментальные принципы его внутренней организации. Кроме того, исследуются синергетические аспекты языка как лингвокультурного компонента сознания и дискурса как процесса деятельности рефлексии, которая формирует из языкового материала оригинальные модели и обращает их в элементы языковой системы, обеспечивая таким образом ее саморазвитие. Центральная роль отводится принципам симметрии, определяющим фазы построения дискурса и типы дискурсивных моделей. Рассуждения автора иллюстрируются текстовым и лексическим материалом французского, русского и других языков.

В целом необходимо подчеркнуть, что синергетика выполняет роль «коммуникатора, позволяющего оценить степень общности результатов отдельной науки, их полезность для других наук и дающего возможность перевести диалект конкретной науки на высокую латынь междисциплинарного общения» [Онтология и эпистемология синергетики, 1997, с. 10].

1.1.2.2 Общие принципы синергетики

Г. Хакен описывает суть синергетического метода исследования следующими постулатами:

1. Исследуемые системы состоят из нескольких или многих одинаковых или разнородных частей, которые находятся во взаимодействии друг с другом.

2. Данные системы являются нелинейными.

3. При рассмотрении физических, химических или биологических систем речь идет об открытых системах, далеких от равновесия.

4. Внутренние и внешние колебания становятся причиной нестабильности систем.

5. Изменения в системах приводят к появлению эмерджентных качеств.

6. Возникающие пространственные, временные, пространственно-временные или функциональные структуры могут быть упорядоченными или хаотическими (во многих случаях возможна математизация) [Хакен, 2000].

Опираясь на универсальный характер синергетических методов исследования, В.Г. Буданов выделяет семь основных принципов синергетики: «два принципа Бытия (гомеостатичность и иерархичность), характеризующих фазу «порядка», стабильного функционирования системы, ее жесткую онтологию, прозрачность и простоту описания, и пять принципов Становления (нелинейность, неустойчивость, незамкнутость, динамическая иерархичность и наблюдаемость), описывающих фазу трансформации, обновления системы, прохождение ею последовательно путем гибели старого порядка, хаоса испытаний альтернатив и, наконец, рождения нового порядка» [Буданов, URL].

При этом широко распространена точка зрения, согласно которой основу синергетики составляют принципы, общие для частнонаучных теорий, и принципы общенаучных теорий. Принципы частных теорий отличаются друг от друга вследствие различия предметных областей, однако можно выделить ту часть принципов, которая едина для всех теорий:

1. Нелинейность (или неаддитивность в процессе развития представляемых систем, когда любое явление понимается как момент эволюции, как процесс движения по полю развития).

2. Неустойчивость (или несохранение «близости» состояний системы в процессе ее эволюции).

3. Открытость (или признание обмена системы энергией, информацией с окружающей средой и, следовательно, признание системы состоящей из элементов, связанных структурой, и утверждение включенности элементов в качестве подсистем в иное целое).

4. Подчиненность (или функционирование и развитие системы под воздействием процессов в ее подсистеме («сверхсистеме») при возникновении иерархии масштабов времени; это принцип «самоупрощения» системы, то есть сведения ее динамического описания к малому числу параметров порядка) [Синергетика и принципы самоорганизации, URL].

К описанным четырем принципам добавляются принципы, специфические для той или иной объектной области - неживых систем, живых организмов, человека. Так, для неживых (физических и химических) систем в той или иной форме вводится принцип нелокальности (дальнодействия, коррелированности на расстоянии), означающий такое взаимодействие между элементами системы, которое воспринимается как передача информации с бесконечной скоростью. Для живых (биологических и приближающихся к ним технических) систем вводится принцип биополя, определяющий особое поле, объединяющее элементы в целое и направляющее развитие организма к предустановленным образцам (аттракторам). Понятие биополя, синтезирующее физикализм и витализм, неоднократно вводилось под разными названиями, например, как морфогенетическое поле, постулированное в двадцатые годы российским биологом А.Г. Гурвичем. Для человека может быть введен принцип трансценденции (или самоактуализации), означающий способность человека переступать границу между природным, опытным, и внеприродным, выходить за рамки любого возможного опыта. Так, для К. Поппера самотрансцендентность означает нашу способность «постоянно превосходить себя, свои таланты, свою одаренность» [Popper, 1984, р. 243]. А.Г. Маслоу понимает трансценденцию в качестве утраты самоосознания, как отклик на требования внешнего по отношению к нашему «Я», как принятие мира таким, каков он есть, как холистическое постижение космоса в целом, а также в качестве достижения пределов человеческих возможностей [Маслоу, 1999].

Следующая составляющая синергетической сети - общенаучные теории, условно разделяемые на содержательный и формальный блоки.

Содержательный блок включает:

1. Принцип становления, утверждающий, что главная форма бытия - не ставшее, а становящееся, не покой, а движение, не завершенные, вечные, устойчиво-целостные формы, а переходные, промежуточные, временные, эфемерно-дробные образования. Становление выражается через две свои крайности - хаос и порядок. Хаос - основа сложности, случайности, творения-разрушения, конструкции-деконструкции. Порядок - основа простоты, необходимости, закона, красоты, гармонии.

2. Принцип узнавания (обобщение квантово-механического принципа наблюдаемости), «открывающий» бытие как становление. При этом параметры порядка играют двоякую роль: сообщают системе, как вести себя, и доводят до сведения наблюдателя нечто о макроскопическом состоянии системы. Принцип узнавания является одним из вариантов принципа лингвистической относительности Сепира-Уорфа (каждый язык несет в себе свою собственную онтологию).

3. Принцип согласия (коммуникативности, диалогичности), означающий, что бытие как становление формируется и узнается лишь в ходе диалога, коммуникативного взаимодействия субъектов и установления гармонии в результате диалога. Один из источников принципа согласия - принцип конвенциональности в научном познании, сформулированный А. Пуанкаре.

4. Принцип соответствия, демонстрирующий возможность перехода от досинергетической (классической, «неклассической» и «постнеклассической») науки к синергетической (как по интуитивным соображениям, так и по формальным параметрам).

5. Принцип дополнительности, означающий независимость и принципиальную частичность, неполноту как досинергетического описания реальности, так и частичность синергетического; бытие предстает то как ставшее, то как становящееся [Синергетика и принципы самоорганизации, URL].

Помимо содержательных принципов, в методологию синергетики входит формальный блок, состоящий из понятий, разработанных теми теориями математики и логики, которые адекватны представлению о бытии как вечно текущем мире становления.

Математический блок образуют теория катастроф, фрактальная геометрия, теория вероятностей, теория алгоритмов, теория клеточных автоматов, а также интуиционистская математика и теория категорий (в особенности, такой ее топологический раздел, как теория топосов), которые позволяют сформулировать следующие принципы:

1. Принцип математического становления, или конструктивности, фиксирующий убеждение математиков в превращаемости одних форм в другие, внутреннюю направленность этих переходов от простых к более сложным формам и обратно.

2. Принцип сложности, означающий возможность обогащения, усложнения системы в процессе познания-становления, то есть вероятность скачкообразного возрастания сложности структур, что связано с идеей конструктивного (творящего) хаоса.

3. Принцип фрактального гомоморфизма (всеобщего подобия), демонстрирующий взаимоподобие дробных структур любого масштаба. Фрактальность понимается и как предмет, и как средство исследования. Главное в становлении - не элементы, а структура. Метафорой фрактального гомоморфизма является танец Шивы, космический танец в индуизме.

4. Принцип освобождения, означающий, что в процессе развития математики за столетия и тысячелетия исходный объект (например, число) освобождается от множества случайных связей, навязанных чуждой духу материей, физическим миром. Объект в сознании ученых становится все более очищенным, свободным и прекрасным - «самим собой» (натуральное число разворачивается в отрицательные, иррациональные, гиперкомплексные числа, алгебраические системы и даже в трансфинитный ряд Кантора - в смысле актуальной бесконечности).

5. Принцип двойственности означает единство внутреннего и внешнего и является сквозным для всей математики. Он вырос из симметрии между сложением и умножением чисел, точками и прямыми в планиметрии, алгеброй и геометрией, аксиоматическим и генетическим методами [Там же].

Логическая часть общенаучной теории синергетики представляет собой описание металогики, в которую входят:

1. Принцип логического становления, означающий переходность логик, отражающих процесс становления системы. Так, двузначная логика, описывающая начальное состояние объекта, переходит в однозначную в момент притягивания системы к аттрактору.

2. Принцип фрактальности, свидетельствующий о способности логики выражать промежуточные, «дробные» состояния эволюционирующего объекта. Такая логика должна быть основана на «дробных» понятиях, суждениях, умозаключениях.

3. Принцип геометричности, то есть зависимости конкретной логики от складывающейся ситуации, которая сводится к геометрии (математике). Так, специфика каждого интервала (между бифуркациями) определяет соответствующую логику.

4. Принцип локальной непредсказуемости, означающий невозможность предсказания логики, которая потребуется после бифуркации. Хаотичность, случайность становления ведет к свободе, субъект-субъектности (диалогичности) мышления, пытающегося отобразить переходный процесс.

5. Принцип глобальной однозначности, утверждающий, что ведущей логикой для описания становления в целом является однозначная (положительная, без отрицаний) логика, как это и отражено в принципе математического становления. Так, по мнению ряда логиков, теологов, философов, в некоторых культурах Древней Индии существовала однозначная логика. Следы этих культур есть в «Ведах» и ряде других литературных памятников [Там же].

Как видно из структуры общенаучной теории синергетики, ее содержательная и формальная части (при всей их специфичности) имеют много общего. Главными принципами являются принципы становления, свободы, диалогичности (субъект-субъектного взаимодействия и гармонизации), фрактальности и сложности.

Подводя итог, отметим, что синергетика как научная дисциплина принципиально отличается от классических и неклассических теорий. Во-первых, она внутренне междисциплинарна, так как обобщая - соединяет физику с биологией, химию с психологией, математику с лингвистикой и все эти науки друг с другом, причем обобщает в направлении нелинейности, сложности, самоорганизации, моделирования становящихся систем, переходных процессов, тонких фрактальных структур. Во-вторых, в синергетике ведется внутренний диалог, обеспечивающий постоянный переход от одного дискурса к другому. Напомним, что формируемая таким образом полифоническая картина мира, где есть место альтернативе, и существенная роль отводится общению и взаимодействию, отвечает не только философии синергетики, но и философии постмодернизма. Современное научное знание перекликается с постмодернистской концепцией бытия, а культура постмодернизма, в свою очередь, служит еще одним источником синергетического мировидения.

1.1.2.3 Синергетические принципы организации художественного дискурса постмодернизма

Изучение постмодернистского художественного дискурса с позиций лингвосинергетики позволяет нам выделить следующие принципы организации последнего:

1) иерархичность;

2) неустойчивость;

3) нелинейность;

4) эмерджентность;

5) симметричность/асимметричность;

6) открытость.

Иерархичность. Основным смыслом структурной иерархии является составная природа вышестоящих уровней по отношению к нижестоящим: «то, что для низшего уровня есть структура-порядок, для высшего есть бесструктурный элемент хаоса, строительный материал» [Буданов, URL].

С точки зрения иерархичности семиосфера состоит из микро- (интертекст), макро- (дискурс) и мега- (интердискурс) уровней. Способность каждого уровня находиться в состоянии относительного равновесия определяется параметрами порядка - факторами, управляющими его функционированием. Согласно Г. Хакену, так называемые «параметры порядка» описывают в сжатой форме смысл поведения и цели-аттракторы системы [Хакен, 1985]. Природа параметров порядка называется принципом подчинения, когда изменение параметра порядка влияет на поведение множества элементов низшего уровня, образующих систему, причем феномен их когерентного, то есть взаимосогласованного, сосуществования называют явлением самоорганизации. Подчеркнем принцип круговой причинности в явлениях самоорганизации, взаимную обусловленность поведения элементов любых двух соседних уровней. При этом важным свойством иерархических систем является невозможность полной редукции, сведения свойств-структур более сложных иерархических уровней к языку более простых уровней системы. Каждый уровень имеет внутренний предел сложности описания, превысить который не удается на языке данного уровня [Буданов, URL].

Порядок в системах с взаимными связями между элементами возникает вокруг так называемых «аттракторов» (от англ. to attract - притягивать) - «притягивающих множеств, которые помогают создавать и поддерживать устойчивое состояние системы» [Аршинов, URL]. Параметры порядка, задающие язык макроуровня, ассоциируются с авторским замыслом как креативным аттрактором, обеспечивающим устойчивое состояние дискурса. Переменные, задающие язык нижележащего микроуровня, - различного рода интертекстуальные включения - служат для макроуровня дискурса бесструктурным хаотическим материалом. Вышележащий над макроуровнем мегауровень интердискурса организован так называемыми «вечными» переменными (системообразующими концептами), которые выступают для макроуровня управляющими параметрами. Другими словами, интердискурсивное пространство семиосферы образовано разнородной совокупностью дискурсов, среди которых мы выделяем художественный постмодернистский дискурс, состоящий из множества интертекстов, обеспечивающих многомерную связь частей соответствующего текста между собой, текстов одного автора с другими текстами данного автора, а также текста с прецедентными феноменами. Автор, используя интертекстуальный «строительный материал», под влиянием системообразующих концептов постмодернизма («маска автора», «игра», «миф» и другие) организует художественный дискурс, отличительными особенностями которого выступают сближение элитарной и массовой культур, активное смешение художественных языков, стилей и жанров, цитатность, игровое начало, акцентированная поливариантность и повышенная ироничность.

Неустойчивость. Согласно Илье Пригожину, архетипом, символом неустойчивости и вообще становления можно считать перевернутый маятник, который готов упасть вправо или влево в зависимости от малейших воздействий извне [Пригожин, 1991]. Такие состояния неустойчивости принято называть «точками бифуркаций, которые появляются в любой ситуации рождения нового качества и характеризуют рубеж между старым и новым» [Князева, Курдюмов, 2005, с. 89].

Любое минимальное изменение на одном из уровней системы может вызвать цепную реакцию появления инноваций на других уровнях, что в конечном счете ведет к нарушению предыдущего равновесия всей системы. Система «интертекст - дискурс - интердискурс» характеризуется неустойчивостью в том смысле, что изменения в сфере интертекстуальных включений приводят к преобразованию соответствующего типа дискурса, трансформирование которого, в свою очередь, оказывает воздействие на интердискурс семиосферы в целом. В процессе восприятия постмодернистского произведения динамические процессы на уровне автор-читатель внутри дискурса и интердискурсивные сигналы из семиосферы постепенно приводят к возникновению случайных хаотических колебаний (флуктуаций), которые, усиливаясь, могут так влиять на систему, что она приближается к точке ветвления (бифуркации) - переломному моменту в выборе дальнейшего пути понимания произведения.

Точки бифуркаций определяются диалектикой положительной (эволюционной) и отрицательной обратных связей в системе. Отрицательная обратная связь оказывает стабилизирующее воздействие на систему, заставляет ее вернуться к состоянию равновесия, а положительная - разрушает, раскачивает систему, провоцируя ее покинуть состояние равновесия. Положительная обратная связь рассматривается или как ненужный шум, помеха, нарушающая передачу информации (в кибернетике), или как базовый механизм эволюции, что свойственно синергетическому подходу. С точки зрения теории информации смысловую множественность художественного произведения можно отнести к шумовым эффектам, затрудняющим процесс восприятия информации. Однако очевидно, что именно положительные обратные связи инициируют механизмы творческого осмысления текста, ведут к индивидуализации усвоенного смысла. В значительной мере эффект художественности, немыслимый вне сопереживания осмысляемому содержанию, достигается благодаря действию положительных обратных связей, которые обеспечивают вход в пространство содержания.

Поведение системы в точке бифуркации кажется парадоксальным: она подчиняется вроде бы случайным, второстепенным факторам, которые начинают играть главную роль и оказывают решающее воздействие на переход всей системы на тот или иной эволюционный сценарий. Внезапное изменение состояния системы называется кризисом или катастрофой системы. Если система выходит на новое стационарное состояние, значит, она прошла точку кризиса. Если система разрушается - то это катастрофа. Кризис - важнейший момент в динамике любой системы, свидетельствующий о том, что ее прежние источники и механизмы развития исчерпались, и процессы разрушения, распада стали преобладающими. Вместе с тем, кризис - это новые возможности, поскольку дезорганизация открывает новые пути для самоорганизации.

Момент, когда исходная система теряет структурную устойчивость и качественно перерождается, определяется системными законами, оперирующими такими величинами, как энергия, энтропия. Первым открыл смысл энтропии Людвиг Больцман, по мнению которого, «закон возрастания энтропии есть отражение возрастающей дезорганизации» [Цит. по: Пригожин, 1985, с. 30]. Каждая физическая система неминуемо приходит к состоянию с максимумом энтропии, когда невозможен свободный энергетический обмен, что означает статику, смерть для системы. Противиться энтропии могут лишь высокоорганизованные системы, к числу которых относится художественный дискурс.

Необходимо подчеркнуть, что основной процесс изменений на глубинном уровне в самоорганизующихся системах включает в себя сначала «дестабилизацию» существующих аттракторов, удерживающих эту систему в ее настоящем состоянии, а затем введение или активизацию нового аттрактора, изменяющего поле системы. Результирующее изменение системы происходит в процессе «итерации». При этом каждая стадия процесса достижения определенной цели является следующей «итерацией», строящейся на предыдущей до тех пор, пока результат не будет достигнут, подобно росту живой материи в природе.

Художественный дискурс самоорганизуется благодаря своим внутренним энергоресурсам в результате реакций на информацию, поступающую как извне, так и изнутри. «По мере «взросления» замысла его развитие во все большей степени начинает зависеть не от художника, а от самого созревающего произведения, то есть становится в точном смысле этого слова процессом самоорганизации» [Фещенко, 2006, с. 100]. Как отмечает Дж. Д. Эткинс, на определенном этапе в жизни текста наступает самопроизвольный момент, когда «текст начинает отличаться от самого себя, выходя за пределы собственной системы ценностей, становясь неопределимым с точки зрения своей явной системы смысла» [Цит. по: Ильин, 1996, с. 187]. В результате провозглашается принципиальная относительность «правильности» любого понимания и право каждого на свое собственное толкование. Каждое прочтение текста дает прирастание нового смысла, что приводит к «бездне» возможных смысловых значений и «свободной игре активной интерпретации», а значит - и «интерпретирующего сознания» [Нестерова, 2005, с. 54]. Другими словами, в точке неустойчивости система становится открытой, получает информацию, ранее недоступную ей. В нашем случае речь идет о возможности привлекать к интерпретации художественного произведения практически неограниченное количество смысловых элементов, как-либо связанных с доминантным смыслом креативного аттрактора.

Нелинейность есть нарушение принципа суперпозиции в некотором явлении: «результат суммы воздействий на систему не равен сумме результатов этих воздействий» [Буданов, URL]. Идея нелинейности в своем мировоззренческом ракурсе может быть эксплицирована посредством идеи многовариантности, выбора из данных альтернатив.

Текстовое значение в рамках постмодернистского дискурса в принципе не может быть воспринято и оценено как линейное: методология текстового анализа Р. Барта эксплицитно «требует, чтобы мы представляли себе текст как ... переплетение разных голосов, многочисленных кодов, одновременно перепутанных и незавершенных» [Цит. по: Можейко, 2001, с. 334]. В силу своей имманентной нелинейности и неустойчивости текстовая среда интерпретируется постмодернизмом как непредсказуемая, всегда готовая породить новые версии смысла.

Как известно, основополагающим в теории самоорганизации является противопоставление «порядок - хаос». Парадоксальным образом в синергетике «порядку» противостоит не один, а два типа «хаоса». Один - линейный классический (статистический), другой - нелинейный динамический (детерминированный). Если первый тип хаоса противостоит порядку (классический линейный хаос) как простой неконтекстный член оппозиции, то второй (динамический, нелинейный) - как сложный контекстный, как своеобразный сплав, единство хаоса и порядка (поскольку именно в нем спонтанно самозарождаются упорядоченные структуры). Преднамеренный повествовательный хаос фрагментированного нелинейного постмодернистского дискурса упорядочивается и приобретает способность к самоорганизации благодаря «маске автора», которая «настраивает и организует реакцию имплицитного (а заодно и реального) читателя, обеспечивая тем самым необходимую литературную коммуникативную ситуацию, уберегающую произведение от коммуникативного провала» [Ильин, 1998, с. 166].

Эмерджентность. Постмодернистский дискурс представляет собой образец эмерджентного (от emergent - неожиданно возникающий) образования. Термин «эмерджентность» означает самопроизвольное возникновение таких свойств, которые присущи некоторому образованию в целом, но не свойственны ни одному из его элементов в отдельности.

Этот принцип описывает возникновение нового качества системы по горизонтали, то есть на одном уровне, когда медленное изменение управляющих параметров мегауровня-интердискурса приводит к бифуркации, неустойчивости системы на макроуровне - уровне дискурса и перестройке его структуры. В точке бифуркации коллективные переменные, параметры порядка макроуровня возвращают свои степени свободы в хаос микроуровня-интертекста, растворяясь в нем. Затем в непосредственном процессе взаимодействия мега- и микро- уровней рождаются новые параметры порядка обновленного макроуровня. Другими словами, под эмерджентностью постмодернистского дискурса следует понимать появление спонтанно возникающих свойств, не характерных для отдельно взятых иерархических уровней (интертекста, дискурса или интердискурса), но присущих системе как целостному функциональному образованию.

Адекватный конструктивный взгляд на становление существовал в культуре всегда. Он представлялся, говоря современным системным языком, креативной триадой: Способ действия + Предмет действия = Результат действия и закреплен в самих глагольных структурах языка. В синергетике креативная триада представлена как процесс самоорганизации, рождения параметров порядка, структур из хаоса микроуровня: в точке бифуркации дискурс исчезает, и возникает прямой контакт уровней интертекста и интердискурса, рождающий уровень дискурса с иными качествами. Символически этот процесс самоорганизации становления выглядит так:

МЕГА + МИКРО = МАКРО или ИНТЕРДИСКУРС+ИНТЕРТЕКСТ=ДИСКУРС

Симметричность/асимметричность. Симметрия и асимметрия как диалектическое единство повторяющегося и различного обладают универсальностью на всех известных современной науке масштабных уровнях организации систем. Элементы языка также способны «взаимодействовать на разных уровнях организации как симметричные или асимметричные. При этом факт симметричности какого-либо проявления структуры или функции позволяет квалифицировать его как стандартный и малоинформативный. Асимметрия несет высоко информативное разнообразие» [Манаков, Москальчук, 2001, с. 61]. Симметрия выявляет «неизменное в системе, а асимметрия обнаруживает то новое, что составляет суть развития» [Мышкина, 1998, с. 51]. Под симметрией понимается соразмерность между частями целого, образуемая повтором соответствующих языковых структур. В случае «выпадения» (перехода в разряд скрытых смыслов) одного или нескольких элементов симметрии речь идет об асимметрии, характеризующейся «отступлением от упорядоченности, регулярности в строении и функционировании языковых единиц» [Фещенко, 2006, с. 94].

В современной науке категория симметрии объединяет в себе, наряду с классическим понятием симметрии как соразмерности, довольно разнообразные виды симметрии, такие, как диссимметрия, антисимметрия, изометрия и прочие [Борботько, 2006]. Мы останавливаемся на разграничении упомянутых выше симметрии и асимметрии, так как «выявляя симметричные - асимметричные моменты и оценивая их значимость в системном развитии, можно установить законы динамики смысловой системы художественного произведения и на их основе достаточно объективно охарактеризовать мировоззренческую концепцию автора» [Мышкина, 1998, с. 51].

Учитывая тот факт, что живому - самоорганизующемуся - организму симметрия менее свойственна, Г.Г. Москальчук отмечает, что в тексте (составляющем элементе дискурса) наиболее вероятны асимметричные структуры. Однако обнаружить последние можно только на фоне инвариантных (симметричных) проявлений структурной организации текста, так как только «симметричный фон, существующий на всех уровнях языка, служит стабилизатором системы, синхронизатором текста и рече-мыслительной деятельности» [Манаков, Москальчук, 2001, с. 62]. Отсюда очевидно: «чтобы сохранить феноменальную целостность, текст должен стремиться к симметрии, но никогда ее не достигать, поскольку симметрия его структуры ведет к резкому снижению информативности, свойственной открытым нелинейным диссипативным, то есть синергетическим системам» [Герман, Пищальникова, 1999, с. 52]. Другими словами, субстанция дискурса организуется, стремясь к симметрии, но одновременно и самоорганизуется, стремясь к асимметрии. Доминантный смысл, синхронизирующий симметричные (находящиеся в динамическом равновесии) и асимметричные (находящиеся в динамическом неравновесии) компоненты, выступает креативным аттрактором, организующим художественный дискурс.

Открытость предполагает взаимодействие системы со своим окружением. В замкнутых системах с очень большим числом частиц справедлив второй закон термодинамики, гласящий, что энтропия со временем возрастает или остается постоянной, то есть хаос в замкнутой системе не убывает, а возрастает, обрекая порядок на исчезновение [Пригожин, Стенгерс, 1986]. Именно открытость позволяет эволюционировать от простого к сложному, так как каждый иерархический уровень может развиваться, усложняться только при обмене веществом, энергией, информацией с другими уровнями.

Как отмечает У. Эко, «специалисты по теории эстетики часто используют понятия завершенность (completeness) и открытость (openness) при анализе того или иного конкретного произведения искусства. Эти два слова обозначают обычную ситуацию, в которой мы все оказываемся, когда воспринимаем произведение искусства: мы видим в нем конечный продукт творческих усилий автора создать последовательность коммуникативных эффектов, которую каждый индивидуальный адресат может понять по-своему. Адресат поневоле вовлекается в процесс взаимодействия стимулов и ответных реакций, которые во многом зависят от его, адресата, индивидуальной способности воспринимать данное произведение. Таким образом, с одной стороны, автор предоставляет адресату завершенный продукт, подразумевая, что данное произведение должно быть воспринято и оценено именно в той форме, в какой автор его задумал и создал. Однако, с другой стороны, вовлекаясь в игру (взаимодействие) получаемых стимулов и своих собственных реакций, адресат неизбежно привносит в этот процесс свой собственный жизненный опыт, свою сугубо индивидуальную манеру чувствовать, свою определенную культуру, свой комплекс вкусов, наклонностей и предрассудков. Поэтому восприятие и понимание им исходного произведения всегда модифицировано этой индивидуальной точкой зрения» [Эко, 2005, с. 86-87]. Многообразие точек зрения обогащает произведение искусства, представляющее собой, с одной стороны, завершенную и закрытую форму, с другой стороны - открытый продукт, который может быть подвергнут бесчисленному числу различных интерпретаций.

Так называемая «интерпретационная» открытость обеспечивается действием категории интертекстуальности, позволяющей принципиально открытому постмодернистскому пространству вбирать в себя максимальное число текстов, написанных в различные эпохи. Любое постмодернистское произведение может быть рассмотрено как место пересечения уже существовавших текстов - «нитей ризомы», то есть место преломления и переплетения всего многообразия текстов культуры. Ризоматичность находит воплощение в калейдоскопичности, мозаичности, «лоскутности» многочисленных образов постмодернистской эстетики, представленных в формах коллажа и пастиша. Поскольку современный мир человеческого бытия как бы «сшит» из различных «лоскутков» представлений, ценностей и взглядов, культурных кодов и следов, то коллаж в определенной степени является их отражением. В результате постмодернизм характеризуется принципом свободного компилятивного использования и переоценкой различных сложившихся форм искусства. По сути, происходит полное переосмысление истории культуры: цитирование приводит к воспроизведению традиционных произведений в новом контексте, радикально меняющем их смысл.

На языке иерархических уровней принцип открытости подчеркивает два важных обстоятельства. Во-первых, это возможность явлений самоорганизации в форме существования стабильных неравновесных структур макроуровня - уровня дискурса (открытость дискурса к интертексту при фиксированных управляющих параметрах). Во-вторых, возможность самоорганизации становления, то есть смена типа неравновесной структуры, типа аттрактора (открытость дискурса к интердискурсу меняющихся управляющих параметров системы).

В целом, для осуществления процесса самоорганизации художественного дискурса необходимо выполнение следующих условий: во-первых - обеспечение постоянного притока информации из семиосферы для создания новых структур, что повышает нелинейность системы, и, во-вторых, осуществление рассеивания (диссипации) возникающей неоднородности. В постмодернистском художественном дискурсе диссипация означает самоподобное переструктурирование чужого в свое и рассеивание лишнего в случае неспособности читателя распознать авторские намеки и отсылки. Замысел художественного произведения, то есть его конечная цель, нередко весьма смутно осознаваемая творцом, включает в действие механизм диссипации и словно «ведет» данную структуру от первых набросков до завершения произведения. Случайное сочетание отдельных образов актуализирует ассоциативную память адресата и рождает не один, а множество смыслов. Случайность в данной ситуации - это тот самый высший тип детерминизма, когда соединение разных дискурсов, случайное, на первый взгляд, направлено к определенной цели, к некому аттрактору.

Замысел как креативный аттрактор, с одной стороны, задает «путь» восприятия текста, сужает его, с другой - позволяет привлекать к его интерпретации практически неограниченное количество смысловых элементов. Автор, создавая произведение, предлагает некоторую структуру, открытую и свободную, которая вызывает у читателя определенные ассоциации, способные сложиться во что-то принципиально отличное от исходного сообщения. Осознавая тот факт, что текст изначально богаче, чем то, что он (адресант) хочет сказать, автор отдается во власть текста, во власть культурной традиции и сложившихся образов. Другими словами, речь идет об изменении качества авторского сознания: а именно о том, что разрушается прерогатива монологического автора на владение высшей истиной. Авторская истина релятивизируется, растворяясь в многоуровневом диалоге различных точек зрения. Текст превращается в имманентную процессуальность языка, в «многомерное пространство, где сочетаются и спорят друг с другом различные виды письма, ни один из которых не является исходным» [Барт, 1994, с. 388]. По М. Фуко, речь идет о нестабильности письма как самоорганизующейся вербальной среды: «регулярность письма все время подвергается испытанию со стороны своих границ, письмо беспрестанно преступает и переворачивает регулярность, которую оно принимает и которой оно играет; письмо развертывается как игра, которая неминуемо идет по ту сторону своих правил и переходит таким образом вовне» [Цит. по: Можейко, 2001, с. 237]. Актуализация процессуальности, незавершенности и диалогичности превращает произведение в открытую и подвижную систему, самоорганизующуюся в пространстве семиосферы.

Подводя итог, отметим, что в рамках лингвосинергетической трактовки постмодернистский художественный дискурс выступает нелинейно-саморазвивающимся единством открытых и подвижных интертекстуальных структур, взаимодействующих в интердискурсивном пространстве семиосферы.