Язык как средство конструирования гендера

Имплицитное «встраивание» чаще всего осуществляется (1) за счет ассоциативной семантики лексических единиц, диссонирующих с традиционными представлениями о женственности («Матвиенко - невероятно способный, жесткий руководитель»; см. также пример выше - «образ - жесткий, резкий, с сильным волевым характером»), и (2) путем (само)позиционирования женщины-кандидата в рамках фоновой метафоры войны/дуэли/вооруженного противостояния: «Я бросаю вызов лично Путину» (Совершенно секретно, 3.03.2004).

Вместе с тем, исследователи неоднократно подчеркивали, что, уверенность, напористость и требовательность женщины («мужской» стиль общения) могут восприниматься как агрессивность и отсутствие женственности Норман Фэрклоу характеризует эту ситуацию как «double bind, heads I win, tails you loose situation» [Fairclough 1989: 182]. [Лакофф 1975; 1990: 207; Fairclough 1989]. В этой связи показателен анализ предвыборных теледебатов на губернаторских выборах в Аризоне, где женщина-кандидат, будучи не новичком в партии, говорила и вела себя так, как это принято на политических дебатах, но, поскольку в обществе такая коммуникативная манера ассоциируется с мужской, была воспринята крайне негативно [Edelsky, Adams 1990].

С аналогичной дилеммой сталкивается любая женщина-политик, которой необходимо, с одной стороны, соответствовать представлениям о сильном лидере (быть «по-мужски» уверенной и твердой), а с другой, - избежать упреков в неженственности. Используя методологию Н. Фэрклоу [Fairclough 1989], рассмотрим стилистические маркеры смягчения и солидарности в выступлении И. Хакамады на встрече с доверенными лицами в Москве (http://www.hakamada.ru/Statement/2004/NewsItem.2004.03.07.5545) :

“До окончания выборов осталась неделя, и я хотела бы поблагодарить всех, кто сообщал свои предложения для моей программы по телефону: 8-800-2004-777. Вы можете продолжать на него звонить, и сообщать свои предложения еще в течение месяца, чтобы мы окончательно смогли понять, что вы хотите, чтобы услышала власть. Самая главная наша претензия на сегодняшний день - бюрократия. Суть моего предложения: во-первых, бюрократию надо сокращать, во-вторых, платить ей такую зарплату, чтобы быть честным чиновником стало выгодно. Вторая проблема - это нехватка рабочих мест. На мой взгляд, реально сделать так, чтобы рабочих мест хватило всем. Третья проблема - это, конечно, социальная сфера. Наш работодатель - государство - все-таки не думает о том, как работают врачи, преподаватели, военные, какую получают они зарплату. В конечном счете, понятно, что денег, если сократить бюрократию, хватит вполне, чтобы зарплата была у бюджетников достойной. Еще одна проблема - армия. Родители звонят, просят поднять вопрос о "дедовщине", все матери и отцы боятся, что их детей отправят в Чечню. Поэтому выход сегодня - контрактная профессиональная армия, сокращение призыва до полугода, тогда мы избавимся от "дедовщины". У нас есть военные организации, есть милиционеры, есть солдаты, есть офицеры, есть ГАИ, есть работники спецслужб, но, по-моему, одни нищенствуют, другие занимаются совсем не тем. Верхушка абсолютно коррумпирована. Поэтому военную организацию надо сокращать, а профессионалам платить достойную зарплату, чтобы они занимались своим делом, а не занимались политикой. Молодежь, поддерживая сегодняшнюю власть не понимает, что закончив университет или не получив доступа к образованию, они скорее оказываются брошенными в наркотики и маргинальность, чем в нормальные рабочие места, чтобы делать свою карьеру. Суть моей программы, то, о чем меня просят люди, - поставить во главу угла не власть, а человека со всеми его заботами и проблемами", - заявила Ирина Хакамада (материалы с сайта И. Хакамады).

Очевидно, что по каждому из подчеркнутых элементов текста у говорящей был выбор в пользу более категоричной, утвердительно-императивной модальности: хочу (в тексте - хотела бы), продолжайте (в тексте можете продолжать), что должна услышать власть (в тексте чтобы услышала власть), реально сделать так (в тексте - на мой взгляд, реально сделать так), они должны заниматься свои делом (в тексте - чтобы они занимались своим делом) и т.д. Эффект смягчения достигается не только выбором соответствующих форм наклонения, модальных глаголов и вводных элементов (на мой взгляд, по-моему), но и использованием частиц, без которых оценки были бы более резкими: Наш работодатель не думает о том, как работают врачи, преподаватели, военные (в тексте все-таки не думает); … они [молодежь. - Е.Г.] оказываются брошенными в наркотики и маргинальность (в тексте оказываются скорее брошенными). Повторяющийся причинно-следственный союз поэтому подчеркивает, что необходимость предлагаемых мер обусловлена объективным состоянием дел, а не авторитарным мнением говорящего (я так считаю). В последнем предложении прием уточнения («семантический ход», по ван Дейку), подчеркивает, что в своей программе кандидат не просто излагает собственные взгляды, но выражает точку зрения избирателей (то, о чем меня просят люди). Представляется, что предпочтение менее категоричной формы вызвано стремлением сбалансировать «мужскую» роль политического лидера с конвенциями женской гендерной роли.

Анализ показывает, что акцентуация силы/мужества и женственности могут идти параллельно: «Один знакомый журналист так меня и прозвал “бронетранспортер и незабудка одновременно”» (интерьвью с Э. Памфиловой, «Биржа» 7.07.2003). Кроме того, самопозиционирование женщины-политика может быть направлено на нивелирование гендерного параметра (undoing gender) и акцентуацию профессиональной составляющей политического имиджа. Такая тактика обычно имеет место в ответах вопросы, «навязывающие» женщине-политику гендерную роль. В примере ниже метагендерное позиционирование подчеркивается лексемами «стратег», «человек», «личность»:

«- Элла Александровна, как вы считаете, в чем бы для нашей страны состояла разница между президентом-мужчиной и президентом-женщиной?

- На мой взгляд, никакой разницы. Это не зависит от пола. Самое главное качество политика - он должен быть современным, работающим на опережение стратегом, человеком высокого духа. Зрелой души и физически крепким» (Биржа, 7.07.2003).

Процесс «навязывания гендера» иллюстрируют вопросы типа «Как ваша семья относится к долгому отсутствию матери, жены?», «Не устали ли вы от этой нервотрепки?» и пр. Данный феномен в гендерной лингвистике обозначают формулой «when gender is done for you». В предвыборном дискурсе он нередко используется с целью дискредитации.

Таким образом, в позиционировании женщины-кандидата на выборах имеет место как акцентуация, так и нивелирование гендерного параметра. Речь может идти, с одной стороны, о (вос)производстве женственности (следовании гендерным нормам), а с другой, - о дистанцировании от нее.

5.6.2 Гендерное измерение релевантности и конструирование контекста интерпретации

Анализ дискурсивных «портретов» женщин-кандидатов показывает, что в фокусе внимания нередко оказываются такие параметры, как внешность, одежда, семейный статус, а также детали личной жизни и эмоциональная сфера. В этой связи интересно сопоставить опубликованные в газете «Версия» материалы о кандидатах в президенты С. Глазьеве, О. Малышкине, Н. Харитонове, С. Миронове и И. Хакамаде, которым были заданы одинаковые вопросы, в частности, об их детстве/юности и пути в политику. С точки зрения поставленных в работе задач, представляется важным, что предпочли рассказать о себе кандидаты (и члены их семей), и как сочли целесообразным представить их журналисты. И в том, и в другом случае речь идет о гендерном измерении релевантности информации в процессах конструирования гендера:

(1) Глазьев: Юного Серёжу привлекали занятия наукой. «Версии» он рассказал, что после окончания школы поступил на химический факультет МГУ. К началу второго курса вместе с несколькими товарищами перевёлся на экономический факультет, став в конце концов одним из лучших экономистов страны.

(2) Малышкин: Будущий охранник Жириновского в детстве мечтал стать моряком. Его мама Валентина Малышкина рассказала «Версии»: «Олег, как наступала весна, мастерил из бумаги кораблики, приделывал им деревянные мачты и пускал вместе с ребятами в ручьях и лужах. Но в мореходное училище он поступать не пытался. Слишком много воды утекло к тому времени, хотя я уверена, что курсантская форма ему бы подошла. Ведь Олег очень спортивен, имеет звание мастера спорта по футболу и боксу и в этом плане может дать фору действующему президенту.

(3) Миронов: Будущий председатель верхней палаты российского парламента с детства обожал коллекционировать камни. Из окон его родного дома в Пушкино, пригороде Петербурга, была видна река Поповка. В её сланцевых обрывах можно было найти окаменелости разнообразных древних ракушек и рыб. Становиться политиком Миронов тогда не собирался.

(4) Харитонов: «В раннем детстве Коля хотел быть военным лётчиком», -- рассказала «Версии» жена Николая Михайловича Нина Харитонова. Сам кандидат подтвердил, что мечтал о военной карьере. После окончания школы Николай пытался поступить в медицинский институт, но с треском провалился и пошёл учиться на агронома. Кстати, детская мечта всё-таки исполнилась. Уже будучи лидером депутатской группы, Харитонов получил звание полковника ФСБ.

(5) Хакамада: «О своём детстве я вспоминаю без радости, -- говорит Ирина Муцуовна, -- мама работала учительницей, брала на себя непосильные нагрузки, только чтобы заработать денег. Из детства запомнились депрессии, стихи, многочисленные дневники, а кем хотела стать, не помню. Я всегда мечтала слиться с толпой, чтобы меня никто не замечал, потому что была очень робким ребёнком, замученным школой и пионерскими лагерями. В детстве и не мечтала стать политиком, начала заниматься этим делом в зрелом возрасте».

Как видим, фрагменты, посвященные кандидатам-мужчинам, содержат информацию о том, что они делали и/или чего достигли, тогда как рассказ женщины-кандидата акцентирует эмоции (депрессии, робость, мечты), дневники, межличностные отношения. Такое распределение смысловых акцентов соответствует гендерным ожиданиям и не вызывает ощущения неуместности, которое неизбежно возникло бы в случае артикуляции последней позиции мужчиной.

Еще более яркой иллюстрацией является заметка, опубликованная в период нижегородских выборов в Госдуму, где в центре внимания - личная жизнь женщины-кандидата:

«О ЛИЧНОМ АЛИНЫ РАДЧЕНКО

Говорят, что у Алины Радченко нет своих детей, нет личной жизни. Чужим детям, мол, она помогает: например, устроила так, что сотни беременных женщин Нижнего Новгорода получили бесплатное питание и лекарства, нашла спонсоров и организовала бесплатные путевки в летние лагеря для многих ребятишек, девочкам в монастырском приюте достала новые кровати - а вот своих детей у нее нет! Даже говорят, что, может быть и хорошо, такой человек больше времени работе отдавать будет.

Хочется сказать: побойтесь бога! Девочка пережила Чернобыль. У нее пятки трескались так, что кровавые следы тянулись по полу… Потом открылись кровотечения. Сидит на уроке - кровь как хлынет на парту. Все это прошло, как только ее увезли из зараженной зоны, сейчас она здорова. Но она ведь не знает, будут у нее дети или нет…

А вот личная жизнь есть. Выстраданная, нелегкая.

Олег, одногодок. Первая любовь, первый мужчина в ее жизни, он стал ее мужем. Улыбчивый, тихий, домашний. Руки - золото, характер - воск. Художник-дизайнер.

Шли годы. Они не ссорились. Но Олег затосковал - детей-то нет. Алина гордая - расстались. Через некоторое время у него где-то родилась дочь…

Но вскоре Олег появился на ее пороге, моча опустил свою сумку на пол.

Она спросила:

- Зачем ты пришел?

- Все я вернулся навсегда. Я же без тебя не могу…

Наверное, смешно выходить замуж снова за собственного мужа, родного, суженого-ряженого, судьбою назначенного… Так и живут, дружно, чуть-чуть стесняясь своей любви, совсем разные и в то же время одно целое. А алименты он платит <…>» (Нижегородские новости, 21.11.2003)

Приведенные в заметке детали (отсутствие детей, болезнь, развод и воссоединение с мужем и т.д.) не имеют никакого отношения к политической роли, на которую претендует кандидат, и в этом смысле можно говорить об отклонении одного из постулатов эффективной коммуникации - постулата отношения или релевантности (по Грайсу). Очевидно, однако, что культурные представления о том, какой должна быть добропорядочная женщина (иметь семью, детей, «выстрадать» личное счастье), а также связанная с этими представлениями оценка женщины в обществе подталкивают к использованию деталей личной жизни как дополнительного средства воздействия на избирателей в предвыборной борьбе. Таким образом, в данном случае точнее, на наш взгляд, говорить не о нарушении постулата отношения, а о том, что релевантность информации приобретает гендерное измерение: то, что считается существенным для кандидата-женщины, может не быть таковым по отношению к кандидату-мужчине, и наоборот.

Представляется, что в рамках сформулированной отечественной школой лингвистической гендерологии двухуровневой концепции антропоориентированного изучения языка, включающей метагендерный и гендерный уровни рассмотрения [Кирилина 2002], обсуждение нарушений постулатов эффективной коммуникации в предвыборном дискурсе следует вести с учетом гендерного фактора. Критерий релевантности при этом определяет гендерная идеология, которая выступает в роли культурного фона и может быть соотнесена с понятием вертикального контекста в филологии как «общекультурной информации, которая объективно, но часто как бы в скрытом, “свернутом” виде заложена в литературном произведении и восприятие которой не может основываться ни на знании непосредственного лингвистического окружения языковых единиц, ни на контексте ситуации» [Ахманова, Гюббенет 1977] .

К параметрам, релевантность которых имеет гендерное измерение, относятся также внешность и одежда. Привлекательность кандидата-женщины неизменно подчеркивается как в саморепрезентации (обычно косвенной), так и в оценке «со стороны»:

· И. Хакамада: Я вступаю в новый этап своей жизни, ставлю перед собой задачи, о которых прежде не могла бы и помышлять. Справиться с ними я смогу, но только я сама, а вовсе не эта виртуальная Ирина Хакамада, хоть о ней и говорят, что она выглядит очень эффектно, стильно одевается и за словом в карман не лезет (Из книги «Девичья фамилия» http://www.hakamada.ru/Me/1244).

· Виктория Токарева об И. Хакамаде: Если бы она стала президентом, это была бы, конечно, бомба. Красавица, умница. Модная, стильная, современная и полуяпонка -- это, конечно, было бы любо-дорого смотреть. («Версия» № 8, 2004)

· Нижегородский телеведущий (мужчина) о Хакамаде: Симпатичная, и вообще уважаю женщин в политике (АИФ-НН № 10, 2004)

О том, что акцентуация одежды может быть способом гендерного позиционирования, свидетельствует упоминавшийся выше пример И. Гоффмана, когда Р. Никсон на брифинге похвалил костюм старшего обозревателя Х. Томас, позиционировав ее как женщину, а не как профессионала (невозможно представить, чтобы мужчину-журналиста попросили «крутнуться» перед коллегами, чтобы продемонстрировать новый костюм). В российском предвыборном дискурсе описанию одежды уделяется значительно меньше внимания, чем в американском. Кроме того, в российских предвыборных практиках, акцентуация одежды обычно важна не сама по себе, а как средство создания дополнительных смыслов. Так, в «дуэли» И. Хакамады и Д. Рагозина («К Барьеру» 16.12.2004) фраза последнего о «переодевании в новую кофточку», применительно к выходу Хакамады из «Союза правых сил» и созданию новой партии, создает уничижительные коннотации.

В американском предвыборном дискурсе акцентуация одежды не только создает дополнительные смыслы, значимые в контексте предвыборной борьбы (ср. dressed in ketchup red/в платье цвета кетчупа - намек на то, что супруга Дж. Керри владеет кетчуповой империей “Heinz”), но и выполняет собственно дескриптивную функцию, структурируя нормативные ожидания о важности одежды/внешности для женщин, как в нижеследующих примерах из газетных репортажей о выступлениях жен кандидатов на предвыборных встречах и конференциях:

“Mrs. Bush <…>, trim in a top-stitched denim suit and black slingbacks” (The Washington Post, 19.05.2004) («Миссис Буш <…> в элегантном хлопчатобумажном костюме со строчкой и черных босоножках без пятки»);

“Elisabeth Edwards <…> appeared steady and solid in taupe pantsuit and sensible heels (The New York Times 15. 07. 2004) («Элизабет Эдвардс <…> выглядела спокойно и солидно в серо-коричневом брючном костюме и туфлях на невысоком каблуке»).

Уместным аргументом в предвыборной апологетике кандидата-женщины (но не мужчины) является ум, что, очевидно, вытекает из культурного стереотипа об интеллектуальной ущербности женщин. Иллюстрацией может служить ответ А. Бильжо на вопрос, почему он поддерживает И. Хакамаду: «Во-первых, женщина; во-вторых, умная». Замена на «мужчину умного» в данном контексте невозможна, ввиду отсутствия соответствующей пресуппозиции.

Зафиксировано и много других примеров, когда создание контекстуальных импликатур невозможно при метагендерном контексте интерпретации. Так, в публикациях, дискредитирующих И. Хакамаду, подчеркивается, что она «четыре раза была замужем, из них три официально», а в качестве одного из возможных спонсоров ее кампании упоминается «последний муж» (Версия № 4, 2004). В данном случае нарушение постулата количества («не сообщай больше информации, чем требуется»), имплицируюет несоответствие идеалу добропорядочной женщины.

Подзаголовок «Кто прыгнет в объятия Хакамады?» (Московский комсомолец, 25.02.04) иллюстрирует распространенное в предвыборной критике нарушение постулата способа подачи информации, в частности, положения «избегай двусмысленности». Речь идет об обращении И. Хакамады к С. Глазьеву и Н. Харитонову с призывом выйти из предвыборной борьбы. Представление политической инициативы кандидата-женщины в терминах романтических отношений коннотирует негативную оценку.

Гендерно значимый подзаголовок («Ирина Хакамада прибавила в весе») предваряет сообщение об опросах общественного мнения, показавших рост популярности Хакамады. Основой «двусмысленности» (иронии) является стереотип об озабоченности женщин сохранением фигуры, боязнь пополнеть.

Оценивая шансы Хакамады на выборах, газета констатирует: «Популярность президента среди потенциальных избирателей правых выше даже, чем среди поклонников “Единой России”. Значит единственная задача у Хакамады - трепать нервы Путину». На метагендерном уровне рассмотрения здесь актуально нарушение постулата качества, заключающегося в том, что для успеха коммуникации необходимо сообщать только истинные сведения (истинность первого вывода представляется сомнительной). На гендерном уровне прагматически значима метафора «трепать нервы», которая актуализирует сценарный фрейм семейной ссоры и коннотирует вздорность, тривиализуя критические выступления женщины-кандидата.

Отклонение постулата способа имплицирует скептическую оценку предвыборных заявлений И. Хакамады и ее эффективности как политика: «Хакамада хочет в президенты и, неожиданно прозрев, в порыве принципиальности, разоблачает Кремль, тогда как Чубайс молчит и собирает деньги (в прессе появились такие сообщения) для избирательной кампании нещадно избиваемого дамской сумочкой Путина» (Деловой вторник 27. 01.04).

Во всех описанных случаях языковые сигналы нарушения постулатов Грайса, создают условия «оптимальной релевантности» (по Шперберу и Уилсон) для выбора адекватного контекста интерпретации. Они активизируют гендерные стереотипы/ассоциации/установки, обеспечивающие «узнавание» коммуникативного намерения отправителя речи.

5.6.3 Импликация оценки путем экспликации пола

Предметом рассмотрения в данном разделе является прагматический аспект использования существительных женского рода в предвыборной критике. Следует подчеркнуть, что речь не идет о номинативных продуктах черного пиара (инвективных ярлыках Рановидность манипулятивной вербальной агрессии в классификации Е.И. Шейгал [Шейгал 2000: 254]. типа Хакая Мада, Валька-Стакан), а также метафорах и перифразах, имплицирующих одобрение/неодобрение женщины-кандидата путем референции к возрасту, характеру деятельности, этнической принадлежности, ср.: бабушка российского комсомола, демократическая леди; россиянка японского происхождения. Нас в данном случае интересуют контексты, где коннотации пренебрежения создаются акцентуацией пола путем употребления непроизводного существительного женского рода или деривата с женским суффиксом.

Выше уже указывалось на ценностную асимметрию, в рамках которой женщинам в обществе приписывается меньшая ценность, чем мужчинам. Подчеркивалось, в частности, что коннотации тривиализации являются причиной регистрируемого в разных языках (английском, французском, датском, итальянском и др.) нежелания женщин использовать «женские» варианты наименований рода занятий и профессий, особенно в случае престижных профессий (см. гл. 4). Отмечалась также внутриязыковая функционально-стилистическая асимметрия существительных мужского и женского рода в русском языке, где слова типа «врачиха», «генеральша», «депутатка» и т.п. имеют разговорную окраску, т.е. являются стилистически сниженными.

В рамках понимания значения как «совокупности устойчивых ассоциаций, связанных с представлением о явлении, которое обозначает слово» [Шмелев 1973: 193 - 194], оценочное использование слов женского рода закономерным образом связано с их «способностью нести модальные сигналы -- модусы рациональной или эмоциональной оценки, не выраженные в явной форме, но опознаваемые по тем дополнениям к значению, которое реализуется в высказывании» [Телия 1996: 47]. В терминах интенсиональной семантики оценочные коннотации данной группы слов, трактуемые как субъективно ориентированные смыслы, связанные с интенциями отправителя речи и способностью интерпретировать обозначаемое как в тексте, так и в системе, получают статус «импликационала» (т.е. пресуппозиций) и «эмоционала» (т.е. сопутствующих чувств) [Никитин 1983; Шаховский 1987; Телия 1996].

Сетевой дайджест «Ladno.Ru» (11.03.2004) в материале «Обзор российских газет: Парад президентских амбиций» цитирует газету «Московский комсомолец», где саркастически комментируется заявление И. Хакамады по поводу расследования теракта на Дубровке. В данном фрагменте оценочно нейтральное по данным лексикографии (но имеющее долгую традицию иронического употребления существительное «мадам») передает уничижительные коннотации: акцентуация пола нивелирует профессиональную составляющую имиджа женщины-политика и (вос)производит тривиализующие гендерные стереотипы, ср.: “Московский комсомолец” в этой связи отмечает, что ее заявление удивительно напоминало откровения Бориса Березовского. Тот все грозился открыть правду о взрывах домов в Москве и Волгодонске (ничего внятного, напомним, мы не услышали). Мадам Хакамада продолжает почти в тех же выражениях: когда она наконец станет президентом, из ее уст "граждане России узнают правду о взрывах домов, о трагедии в театральном центре и о многих других преступлениях власти". "Помилуйте, - вопрошает газета, - отчего же лишь в пору, когда мадам станет президентом? Отчего не сейчас? И почему мадам так долго молчала о своих подозрениях?" (http://www.ladno.ru).

Аналогичный стилистический эффект имеет асимметричная акцентуация пола в случае употребления слова «госпожа» (И. Хакамада) совместно с метагендерными статусными антропонимами, референтами которых являются политики-мужчины -- «спикер Миронов», «кандидат Глазьев» (Коммерсант 15.02.04).

Коннотации пренебрежения создаются и выбором коллоквиального деривата женского рода при потенциально возможной и контекстуально уместной референции с помощью стилистически нейтрального метагендерного существительного. В качестве примера процитируем два фрагмента из публикации о нарушениях, выявленных Центризбиркомом и налоговыми органами в данных о доходах и имуществе нижегородских кандидатов на думских выборах: «У начальницы управления по связям с общественностью обладминистрации Гули Ходыревой нашли не заявленную ею квартиру - в Нижегородской области (в придачу к московской и в Нижнем) <…> Бизнесменша и общественная деятельница А.Радченко заявила 441 тыс., хотя для хозяйки нескольких фирм и салона красоты эта сумма бледновата (АИФ-НН № 48 2003).

В этом же ряду стоят примеры типа «реформистка Хакамада» (АИФ-НН, 05.11.2003) и употребление слова governess по отношению к женщине, избиравшейся на пост губернатора [Christie 2002]. Напомним, что в английском языке этимологически родственные существительные governor и governess подверглись семантической дивергенции: governor («губернатор», «правитель») сохранило исходный смысл, а governess («гувернантка») подверглось процессу пейорации. Архаичное значение слова governess («правительница») еще фиксируется словарями, однако для бытового сознания оно не актуально, на чем и был построен каламбур, использованный в предвыборной критике.

Во всех описанных случаях маркированный характер женской формы, выступающей в роли фигуры на фоне потенциально возможной метагендерной референции, делает ее своеобразной «экспрессивной заготовкой» языка (В.Н. Телия), способной путем «встраивания» в структуры знания о мире - прототипы, фреймы (сценарии), являющиеся своего рода концептуальными посредниками между собственно языковым значением и обозначаемой действительностью, -- актуализировать гендерные представления и связанные с ними ценностные асимметрии.

Таким образом, грамматическая «видимость» женщин в языке, за которую ратовали представители феминистской лингвистики, отнюдь не является гарантией эгалитарности. Приведенные примеры показывают, что реитерация «женских» аналогов метагендерных антропонимов в негативно коннотированных контекстах воспроизводит стереотип об ущербности женщин, поскольку значение лексических единиц «хранит память о былом употреблении слова» (Д.Н. Шмелев). Не случайно идеи женской неполноценности живут и в русской ментальности, где подавляющее большинство мужских форм имеет женские эквиваленты.

5.6.4 Акцентуация неавтономности - коммуникативный ход в рамках стратегии дискредитации

Одним из признаков андроцентризма в языке считается изображение женщин как имеющих неавтономный, подчинённый по отношению к мужскому статус [Spender 1980; Hardman 1996, Pauwels 1998]. В предвыборных дискурсивных практиках идея неавтономности получает своеобразную реализацию. Например, в материалах, содержащих критическую или ироническую оценку деятельности И. Хакамады регулярно встречаются перифрастические номинативные сочетания, в которых она определяется со ссылкой на влиятельных политиков и/или бизнесменов мужчин (Б. Немцова, А. Чубайса, К Борового, М. Ходорковского и Л. Невзлина), ср: боевая подруга Немцова, верная сподвижница Немцова Ирина Хакамада, брошенная Чубайсом Хакамада, бывшая секретарша Борового, компаньонка Борового Хакамада и т.п. Во всех случаях, помимо актуализации женского пола, данные словосочетания коннотируют пренебрежение, подчеркивая политическую несамостоятельность кандидата.

Между тем, среди участников президентской гонки И. Хакамада была одним из самых известных и опытных политиков, значительно более самостоятельным, чем ряд других претендентов - ставленников крупных политических деятелей и партий (О. Малышкин, И Рыбкин, Н. Харитонов). В средствах массовой информации последние также нередко характеризовались через именитых политических патронов, однако при этом, во-первых, не акцентировался пол кандидата и, во-вторых, референты перифрастического наименования, как правило, «сохраняли» активную роль и собственное поле деятельности, ср: драчун Малышкин - боксер, шахтер и охранник Жириновского (АИФ-НН, 11.02.2004).

Акцентуацию неавтономности можно считать гендерно-маркированным приемом в рамках коммуникативной стратегии дискредитации.

5.6.5 Конструирование женственности в предвыборных выступлениях политиков-мужчин

Заключительный этап президентской кампании в России совпал по времени с празднованием Женского дня 8 марта. Анализ поздравительных выступлений мужчин-политиков интересен с точки зрения конструируемых в них представлений о женщинах и женственности.

Рассмотрим тексты обращений к женщинам руководителя КПРФ Г. Зюганова и кандидата от КПРФ Н. Харитонова, опубликованные в газете «Советская Россия» № 30-31 (12514), 6 марта 2004г.:

«(1) С ПРАЗДНИКОМ ДОРОГИЕ И ЛЮБИМЫЕ!

Дорогие матери наши и жены, сестры и дочери! Сердечно поздравляю вас с Международным женским днем 8 Марта. Почти столетие назад он вошел в историю, как день солидарности женщин в борьбе за свои права. В годы Советской власти у нас в стране он приобрел иное звучание и стал одним из самых любимых праздников. Мы славили и чествовали женщину-мать! Женщину-труженицу!

И кто бы мог поверить, что на рубеже второго тысячелетия день 8 Марта станет актуальным в своем изначальном смысле. Новые буржуины, обогащаясь, обирают и унижают прежде всего беззащитных -- женщин и детей. И вы, которым самой природой предназначено дарить жизнь, вынуждены защищать не свои права, а саму эту жизнь, жизнь каждого из нас.

В трудные минуты, обращаясь к женщине, мы тихо произносим: «Прости». И сегодня вместе с искренними словами любви и признательности мы говорим вам: простите, родные, что позволяем унижать вас ежедневно с телеэкранов, с газетных полос и в повседневном быту. Что не уберегли наш прекрасный, большой и дружный дом -- Великую Державу. Но возрождение ее неизбежно. Вновь на просторах зазвенит радостным многоголосьем детский смех. Вновь счастливые ваши улыбки озарят самые дорогие вам лица. Так будет, ибо у России -- женское лицо. У России -- материнский лик!

Г.А.ЗЮГАНОВ, Председатель ЦК КПРФ»

«(2) ДОРОГИЕ, любимые женщины России! Примите мой низкий поклон и поздравления с Международным женским днем 8 Марта. Вы -- большая и лучшая половина человечества. Самые значимые слова в русском языке -- женского рода. Вместе с женой мы вырастили и воспитали четырех дочерей. Вместе с товарищами по думской фракции КПРФ защищали от распродажи нашу Великую Родину.

Этот день называют праздником весны. И это не случайно. Словно любимая женщина расцветает и хорошеет природа. Раскрываются бутоны первых цветов. В этот день все мужчины вспоминают о своем предназначении и становятся особо внимательными и галантными

Пусть никогда не покидают вас, дорогие женщины, забота и внимание родных и близких, не гаснет огонь вашего очага, радуют здоровьем и успехами ваши дети, полнятся достатком ваши дома.

Пусть в сердцах ваших всегда будет весна.

Поддержите меня на выборах президента Российской Федерации, и тогда в основу социальной политики государства будет положена забота о семье, о здоровье детей. И первым моим делом будет реализация социально-образовательного проекта: «Спасем детей -- спасем Россию!» Мы сделаем это вместе с вами, дорогие соотечественницы!

С уважением, Николай ХАРИТОНОВ»

Как видим, текст Г. Зюганова изобилует гендерными идеологическими штампами советского дискурса (женщина-труженица, женщина-мать, день солидарности в борьбе за свои права, большой, прекрасный и дружный дом - Великая Держава и др.). На фоне традиционных женских субъектных позиций (мать, жена, сестра, дочь) выделяются идеологически приоритетные - женщина-труженица, женщина-мать. Семья представлена как главная сфера реализации и объект заботы женщины, вполне ожидаемо описываемой в эссенциалистском ключе (самой природой предназначено дарить жизнь и т.п.). Идеологическую нагрузку несет и гендерная метафора (у России -- женское лицо. У России -- материнский лик).

Одним из центральных смысловых мотивов, непосредственно связанных с предвыборным контекстом обращения, является изображение женщин как жертв несправедливого экономического порядка (Новые буржуины, обогащаясь, обирают и унижают прежде всего беззащитных -- женщин и детей) и постсоветсткой массовой культуры (позволяем унижать вас ежедневно с телеэкранов, с газетных полос и в повседневном быту). Феномен виктимизации женщин обсуждался в научной литературе неоднократно. Т. Барчунова, например, отмечала, что виктимизация женщин в постсоветской прессе является концептуальным кластером, включающим дискурсивные коды жертвы, жертвенности, объекта защиты, вины [Барчунова 1998: 89]. В анализируемом отрывке актуализирована не только модель жертвы, но коды жертвенности (вынуждены защищать не свои права, а <…> жизнь каждого из нас) и объекта защиты (простите, что не уберегли). Дискурсивный код вины («Прости!») перемещен в референтную плоскость «мужчины» и эмоционально усиливает маскулинизацию функции защиты.

В обращении Н. Харитонова женщина представлена как возлюбленная, мать, хранительница очага. Гендерная метафора приобретает не только идейно-патриотическое (Великая Родина), но и природно-физическое измерение (Словно любимая женщина расцветает и хорошеет природа). Гендерные роли (женщина «расцветает и хорошеет», мужчины «вспоминают о своем предназначении и становятся внимательными и галантными») вписываются в рамки традиционной пропозиции «мужчина - субъект, женщина - объект». Главной сферой интересов женщины объявлены «семья и здоровье детей»; все пожелания также сконцентрированы вокруг этой сферы (забота и внимание родных и близких; здоровье и успехи детей, достаток в домах).

Личная, семейная жизнь представлена как абсолютный приоритет для женщины и в поздравительном обращении С. Миронова: «Я желаю всем женщинам нашей страны удачи, процветания, а главное, гармонии и счастья в личной жизни, в семье. Без, этого любые успехи теряют смысл» (Парламентская газета 7.03.2004).

В поздравительном обращении В. Путина на церемонии вручения государственных наград в Кремле по случаю 8 марта позиционирование женщин в целом также выдержано в духе традиционной гендерной идеологии. Проанализируем несколько цитат из этого выступления:

(а) Я очень рад приветствовать вас и поздравить с праздником. Восьмое марта - это, несомненно, день торжества женщин. Торжества доброты, мудрости, красоты и духовной силы.

Значимыми в данном фрагменте являются традиционные для русской историко-культурной традиции атрибуты женственности «доброта», «мудрость», «красота» и «духовная сила».

(б) Женщины нашей страны не уступают мужчинам ни в уровне образования, ни в активной общественной позиции.

Пресуппозицией цитируемого высказывания является упоминавшаяся выше ценностная асимметрия, в рамках которой мужчины в обществе/культуре оцениваются выше, чем женщины. По этой причине констатация амбивалентна: признание успехов женщин в такой форме воспроизводит гендерную асимметрию.

(в) Общепризнанно, что и в бизнесе они [женщины. - Е.Г.] также очень успешны. Основой тому - не только профессионализм, но и уникальная интуиция и природная аккуратность, умение избегать крайностей, склонность к согласию и оправданным компромиссам.

Синтаксическая организация высказывания (присоединительная частица «также») придает женской «успешности» дополнительный характер. Формула «не только… , но и» выводит в коммуникативно значимую, рематическую позицию не профессионализм женщин (как главную составляющую профессионального успеха), а все те же эссенциалистски понимаемые («природные») интуицию, аккуратность, склонность к согласию и компромиссам.

(г) Но 8 марта - это особая дата не только для женщин. В этот день и мужчины вольно или невольно задумываются о том, кем они являются для своих самых близких женщин. И уверен, еще лучше понимают, что главное - это быть надежной опорой, которая нужна даже самым успешным, самым самостоятельным и преуспевающим женщинам.

Здесь заслуживает внимания маскулинизация функции защиты (быть опорой) и гендерная асимметрия модели быть опорой (функция мужчины) - нуждаться в опоре (потребность женщины), имплицирующая неавтономность, поскольку «обратной связи» (когда преуспевающим мужчинам нужна опора в лице женщин) не предусматривается.

Таким образом, стилистика и символика праздничных поздравлений андроцентричны: даже в политкорректном выступлении В. Путина воспроизводятся патриархатные стереотипы женственности и традиционное распределение гендерных ролей.

5.6.6 Конструирование женственности в англоязычном предвыборном дискурсе

В главе 4 речь шла о неоднородности категории «женственность», представляющей собой кластерную модель. Гендерная асимметрия, заключающаяся в численном превосходстве политических лидеров-мужчин, привела к стиранию немаркированной категории «мужчина-политик» и появлению в англоязычном политическом дискурсе категории «политические жены» (political wives), которая тоже является кластером. Британский журнал «Нью Стейтсмен» выделяет в рамках данного кластера четыре субкатегории с четкими прототипическими признаками:

· «Современная женщина» (the Modern Woman) - независимость во взглядах, финансовая самостоятельность, успешная карьера, высокая профессиональная репутация, левые взгляды.

· «Супруга-воительница» (the Warrior Wife) - движущая сила политических успехов мужа, честолюбивая и в определенном смысле соревнующаяся с мужем на одном политическом и профессиональном поле.

· «Преданная подруга» (the Good Old Girl) - лояльная, упорная супруга, поднимающая семью, пока муж занимается политикой, заменяющая детям и отца и мать; когда нужно, появляется с мужем на публике, участвует в предвыборных кампаниях, не любит прессу.

· «Покинутая жена» (the Surrendered Wife) - в одиночестве читает в газетах о похождениях мужа, старается оставаться лояльной, улыбается и терпит.

(New Statesman (1996), Jan 21, 2002 v131 i4571) p14(2)).

Как отмечает автор статьи, выбор спутницы жизни - это своего рода индикатор либеральных или консервативных ценностей мужчины-политика. Супруга из категории «современная женщина» характеризует его как современного, уверенного в себе и эмоционально зрелого мужчину, выросшего в эпоху феминизма и усвоившего его уроки. И напротив, выбор «Преданной подруги» - это знак приверженности традиционным политическим и семейным ценностям.

Разумеется, данная категоризация носит условный характер и не всегда отражает реальный опыт конкретной персоны - так же, как, например, представления о «женской речи» и «мужской речи» далеко не всегда совпадают с тем, что реально говорят конкретные мужчины и женщины. Д. Камерон в этой связи подчеркивает, что «женский язык» (women's language) - это символическая категория, а «язык, используемый женщинами» (the language used by women) - эмпирическая [Cameron 1998]. Аналогично можно говорить о символических и эмпирических категориях мужественности и женственности, а также о том, как они (и связанные с ними допущения и посылки) артикулируют друг друга, например, как символические конструкты женственности (гендерные стереотипы, идеалы, образцы) опосредуют дискурсивное продуцирование гендерной идентичности как эмпирической категории.

Рассмотрим этот вопрос на примере американских предвыборных практик, где участие женщин является необходимой частью предвыборного марафона. Супруги кандидатов в президенты не только агитируют за своих мужей, но и соревнуются между собой за титул первой леди - роль, которую журнал «Ньюсуик» назвал «неизбранной, в значительной мере символической, но нагруженной багажом культурных ожиданий» (Newsweek 30.07.2004).

Конструирование гендера - это, как правило, акцентуация различия, будь то противопоставление мужественности и немужественности (см. выше) или перформация конкурирующих типов женственности. В президентской кампании 2004г. супруга кандидата от республиканцев Лора Буш воплощала традиционный культурный идеал жены и матери, а супруга демократического кандидата Тереза Хайнц Керри - новый тип современной женщины, впитавший идеи феминизма и гендерного равенства.

Смысловые доминанты дискурсивных «портретов» обеих женщин в печатных СМИ выявлялись с использованием методики «ментальных карт», предполагающей процедуру «свертывания» анализируемых текстов, чтобы в обобщенной форме выразить представление об объекте речи [Ушакова, Павлова 2000: 68 - 69] Теоретической и методологической основой данного метода является развиваемый в современной когнитивной психологии и психолингвистике тезис о том, что при продуцировании текста (а также его понимании) в психике человека формируется ментальная модель обсуждаемой ситуации. Такого рода модель содержит в себе информацию о текущей действительности, событиях и их участниках, а также долговременные знания о мире, образующие общий контекст. Эта информация служит материалом для ее выражения в тексте и необходима для возникновения понимания у слушателя. Модель может строиться преимущественно на основе прошлого опыта и соответствовать известным нам объектам, фактам и т.д.. Критерием значимости того или иного параметра выступала подробность описания: выделялись все параметры, к которым относилось более двух дескрипторов - признаков, характеризующих объект. Дескрипторы включали как обобщенные суждения, касающиеся объекта в целом, так и оценки/описания конкретных действий и качеств объекта.

Поскольку анализировались публикации апологетического характера, отпадала необходимость экспертной кодификации дескрипторов, в рамках которой, в частности, каждому дескриптору приписывается определенное значение по параметру оценки [с. 71]. Практически все выделенные параметры были позитивными. Большинство из них так или иначе соотносятся с представлениями о женственности. Например, одной из наиболее «выпуклых» характеристик имиджа героини статьи «У Лоры Буш все на своем месте, как и она сама» (The New York Times 15.01.2001) является параметр «любит порядок и чистоту», представленный десятью дескрипторами:

1) arranged her personal library according to the Dewey Decimal System (организовала свою личную библиотеку в соответствии с десятичной системой Дьюи);

2) has kept her record collection of 33's and 45's in mint condition and dust-free (сохранила коллекцию пластинок в образцовом состоянии, без пылинки);

3) assembled thick scrapbooks of official and personal events (накопила несколько толстых записных книжек с перечнем официальных и личных мероприятий);

4) chose her Christmas card by the previous February (Рождественские открытки выбирает уже в феврале);

5) arranges her shoes (in their original boxes) according to hue (расставляет туфли в оригинальных коробках по оттенкам);

6) doesn't leave papers unfilled (складывает все бумаги в папки);

7) doesn't post yellow stick-notes as reminders (никогда не развешивает желтых стикеров с напоминаниями о том, что надо сделать);

8) She is a cleaner <…> любит убираться;

9) wants to get the kitchen in order, books in order (приводит в порядок кухню, книги);

10) have just taken down the books and Cloroxed the cabinets (сняла книги и обработала хлорином полки).

Гендерно релевантными можно также считать следующие параметры: спокойная и уравновешенная (5 дескрипторов); занимается развитием школьного образования и чтения (8 дескрипторов); не интересуется политикой и не вмешивается в дела мужа (7 дескрипторов); вежлива и обходительна (5 дескрипторов); не стремиться к власти (5 дескрипторов); одевается традиционно и элегантно (6 дескрипторов); придерживается традиционных взглядов на роль женщины в семье (5 дескрипторов); не рассказывает журналистам о семейных делах (4 дескриптора); мало говорит о себе и хорошо умеет слушать (3 дескритора). Уже этот перечень дает адекватное представление об имидже Лоры Буш, чья биография озаглавлена «The Perfect Wife» («Совершенная жена»).

Показательны с точки зрения конструирования гендера и подзаголовки данной статьи: (1) Mamie with the Clorox bottle («Мейми с бутылкой хлорина»), (2) Pets not Policy («Домашние животные, а не политика») и (3) Putting away the Plaid («Никакой “шотландки”»). Гендерно значима историческая аллюзия с Мейми Эйзенхауэр, образно определившей гендерное «разделение труда» в Белом Доме так: «Айк правит страной, а я переворачиваю отбивные» (Ike runs the country and I turn the lamb chops).

Терезу Хайнц Керри в предвыборной прессе нередко сравнивали с Хилари Клинтон, подчеркивая сильный характер и независимость во взглядах, а также с Жаклин Кеннеди - за чувство стиля и элегантность. Ментальное картрирование имиджа Хайнц Керри в апологетических публикациях выявляет большее разнообразие гендерно релевантных параметров. Ниже приведен их перечень и отдельные примеры дескрипторов, выделенных из статьи «Секретный ингредиент Джона Керри» (Newsweek 30.7.2004). Заметим, что уже в заголовке содержится гендерно значимая метафора ingredient (ассоциации с кулинарией - индикатор женской субъектной позиции):

1) неформальность и элегантность (4 дескриптора) - in a black leotard and dark glasses <…> pulls a handful of auburn curls up off her face <…> barely made-up “who cares if I wore this same suit yesterday” kind of way/ в черном трико и темных очках <…> отбросила пучок каштановых кудрей <…> минимум косметики и непринужденное «ну и что, что на мне вчера был тот же костюм»;

2) финансовая самостоятельность (4 дескриптора) - inherited $500 million, <…> speculation about their relationship has centered on her money / унаследовала 500 миллионов <…> спекуляции об их отношениях [c Джоном Керри] касались ее денег;

3) независимость во взглядах (5 дескрипторов) - unfiltered, unapologetic <…> , refusal to try and play the Laura Bush role of <…> more conventional political wife; /неотфильтрованная, неизвиняющаяся <…>, отказ играть роль традиционной супруги политика, как Лора Буш;

4) прямота и откровенность (7 дескрипторов) - “sassy” attitude, freewheeling wife; revealing more about herself and her husband in five minutes of conversation than Senator Clinton does in the 525 pages of her ”Living History” / дерзкое отношение…, раскованная …; за десять минут разговора рассказывает о себе и своем муже больше, чем Хилари Клинтон на 528 страницах своей автобиографии и т.д.;

5) следит за питанием мужа (2 дескриптора) - asks to make sure that the senator actually eats the healthful lunch their maid has prepared for him/ просит проследить, чтобы сенатор действительно съел специально приготовленный лэнч и т.д.;

6) пропагандирует здоровый образ жизни (2 дескриптора) - at political events <…> seems to enjoy dispensing tips on subjects ranging from which sunscreens contain cancerogens to the immunity-boosting antioxidants in green tea / на политических вечеринках любит давать советы по широкому кругу вопросов от неканцерогенных солнцезащитных кремов до повышающих иммунитет антиоксидантов в зеленом чае и т.д.;

7) успешно руководит крупным благотворительным фондом (3 дескриптора) - took over the management of family's … $1,2 billion endowment, turned what had been a philanthropy funding small projects into a major research and education operation / управляет 1,2 миллиардным семейным благотворительным фондом; превратила филантропическую организацию, финансировавшую малые проекты, в крупную организацию, с масштабными исследованиями и образовательно-культурными инициативами;

8) хранит память о первом муже, погибшем в авиакатастрофе (2 дескриптора) - “the love of her life” / любовь - все ее жизни;

9) заботится о здоровье членов семьи и друзей (2 дескриптора) - they call her Doctor T <…> she knows more than some doctors/ ее называют «Доктор Т» <…> она знает побольше, чем некоторые врачи;

10) благотворно влияет на мужа-кандидата (4 дескриптора) - made him more loosey-goosey, and able to be closer with people / сделала его [Дж. Керри. - Е.Г.] более непосредственным и научила сближаться с людьми и др.

Нетрадиционная женственность супруги кандидата от демократов подчеркивается реитерацией отрицательных приставок un и anti: anti-Laura, anti-Hilary; unfiltered, unapologetic, unself-consciously sexy (анти-Лора, анти-Хилари; нефильтрованная, неизвиняющаяся, ненапускная сексуальность и пр.).

Наиболее активные комментарии прессы и избирателей вызвал коммуникативный стиль Терезы Хайнц Керри. Широко обсуждался предвыборный клип, в котором она высказывает мнение, отличное от мнения мужа-кандидата, а также ее резкий ответ на вопрос прореспубликанского репортера на одной из пресс-конференций («shove it»).

Вербальное поведение супруги кандидата от демократов, всегда откровенно и прямо высказывающей свою точку зрения, заслужило немало двусмысленных эпитетов (sassy, cheeky, saucy / бесцеремонная, бойкая, дерзкая) и интерпретировалось многими как неженственное. Характерно, что и ее собственный комментарий по этому поводу в одном из интервью звучит как оправдание - имплицитное признание несоответствия традиционному идеалу женственности: «У меня на все свое мнение, потому что я управляю крупным фондом <…> Я председатель. В этом смысле, как руководитель, ты должен быть убедительным. Должен иметь свои взгляды» “I have opinions because I run a big foundation,” she said in an interview. "I'm chairman. In that sense, leading, you have to be persuasive. You have to have ideas." (Dallas Morning News 18.03.04). С другой стороны, отстаивая свое право открыто высказывать собственное мнение, Хайнц Керри постоянно апеллирует к альтернативному феминистскому дискурсу, призывая уважать «голос» женщин, который так долго замалчивался, ср: «Свое право говорить, иметь голос, быть - как меня называют некоторые - самоуверенной, я глубоко и сильно ценю. И надеюсь, что скоро наступит день, когда женщин - которые заслужили право высказывать свое мнение - будут называть не самоуверенными, а умными и знающими - так же, как мужчин. <…>Я хочу выразить признание и уважение женщинам всего мира, чьи мудрые голоса так долго исключались и не принимались во внимание. Настало время - настало время, чтобы мир наконец услышал голос женщин, звучащий в полную силу» My right to speak my mind, to have a voice, to be what some call “opinionated”/ is a right I deeply and profoundly cherish. And my only hope is that, one day soon, women - who have all earned their rights to their opinions - instead of being called opinionated, will be called smart and well-informed, just like men. I want to acknowledge and honor the women of this world, whose wise voices for much too long have been excluded and discounted. It is time - it is time for the world to hear women's voices, in full and at last. (из речи на съезде демократической партии в Бостоне, июль 2004).

В средствах массовой информации вербальный стиль Т. Хайнц Керри оценивался как одобрительно, так и критически: