Кореференция в когнитивном аспекте

Туча залила уже полнеба, стремясь к Ершалаиму…

Тьма закрыла Ершалаим.

(Булгаков, 1988, гл. 16, с. 450)

(Далее см. приложение 2 (62))

Позднее «туча» будет выполнять роль слова-активатора при терминальной номинации:

Но не столько страшен палач, сколько неестественное освещение во сне, происходящее от какой-то тучи, которая кипит и наваливается на землю, как это бывает только во время мировых катастроф.

(Булгаков, 1988, Эпилог, с. 667)

Репрезентацию концепта обеспечивают наиболее частотные кореферентные выражения, определяющие дифференциальные признаки концепта. В произведении часто употребляется кореферентное выражение «ненавидимый прокуратором город», «роскошные сады»:

Над черной бездной, в которую ушли стены, загорелся необъятный город с царствующими над ним сверкающими идолами над пышно разросшимся за много тысяч этих лун садом.

(Булгаков, 1988, гл. 32, с. 654)

(Далее см. приложение 2 (63))

Репрезентация может быть представлена II типом - аккумулирующим типом реперезентации, с центром-антецедентом и радиусами - определительными элементами, составляющими круг - единое текстовое понятие. Кореферентные выражения, являясь определителями антецедента, передают его экстенсию. У читателя создается впечатление, что он находится внутри города. В романе М. Диккенс «Пасторалей больше не будет» для репрезентации концепта города Лондон используется называние частей города: возникает субституция «часть - целое»:

Crossing Piccadilly and going through the narrows of Half Moon Street, sinister with bachelors' chambers and the brass plates of Indian doctors, she was nobody except a short plump girl who looked younger than her years, walking across Curzon Street and up Audley Street to have Welsh rarebit in an Oxford Street snackbar…She wanted just to walk in the sun and get the scent of hyacinths that someone had planted in the window-box of a little house on the corner of South Street.

В процессе описания передвижения Кристин, главной героини романа, название “Лондон” не было упомянуто, но мы сразу поняли, что речь идет именно об этом городе. Употребление названий улиц активировало концепт. Сема бытийности соотнесла эти названия с реально существующими улицами, активизировав наши фоновые знания. При таком типе репрезентации нет необходимости в характеризации концепта, т. к. имеется уже сформированная когнитивная структура.

Идентифицирующий и аккумулирующий типы репрезентации концепта активируются полной номинацией.

Driving South from New York, it takes a long time to shake off the soiled fringes of the city. It was ugly, ugly; and although she told herself that all America would not be like this, her thoughts flew back to England.

Минни принялась было растолковывать, как туда попасть, но муж решил объяснение взять на себя.

(Драйзер, 1986, гл. II, с. 32)

Такой тип репрезентации получил различное определение в лингвистике. Ш. Балли, первым, отметивший особенности «неполного» воспроизведения экстенсии существительного субститутом, называет его также частичным, или неадекватным воспроизведением. Ж. Пэншон называет его «дивергентной, концептуальной анафорой». Главной особенностью концептуальной репрезентации можно считать дивергенцию в соотношении антецедент-субститут, при которой субститут эксплицирован в тексте, тогда как первый элемент, антецедент, выражен в тексте частично. Формально-грамматическое согласование в субституционной структуре происходит между субститутом и эксплицированным представителем антецедента и является основой для концептуального воспроизведения антецедента - первого элемента структуры.

В дискурсе репрезентация понятия не ограничивается одним типом. Кроме аккумулирующего (или радиального) типа репрезентации понятия, можно проследить и идентифицирующий (ядерный) тип, при репрезентации отдельных мест в городе. Сигналом о смене типа репрезентации является повышенная частотность употребления названия того или иного места. Смена типа репрезентации происходит неслучайно. Несмотря на то, что у субъекта сформирован концепт понятия и в долговременной памяти имеется когнитивная структура, происходит идентификация одного из определительных элементов, задается ситуативный контекст с целью формирования его когнитивной структуры.

In Grosvenor Square the trees were hazed with curly bright young leaves. The grass was impeccable and knew no foot, and tulips like red and white United States Dragoons were drawn up round the base of the Roosevelt statue.

Two American women…were photographing each other against the Roosevelt statue. Three others, fur-coated and expensive, walked down to the Dorchester for lunch. Expatriates, sated with the incomprehensible age of the Tower and Westminster Abbey, they came here to reassure themselves with the knowledge that this American garden was the cleanest square in London.

(Dickens, 1970, Ch. I, p. 12)

But in Grosvenor Square the American officers came out of the naval headquarters on the corner of North Audley Street.

(Dickens, 1970, Ch. I, p. 12)

It did not occur to him that in Grosvenor Square she might be an American girl.

(Dickens, 1970, Ch. I, p. 13)

Можно предположить, а в дальнейшем это подтверждается, что у субъекта с этим местом, ситуацией будет связан личный опыт. Это подтверждается в дискурсе многократными ретроспекциями к локальным ситуациям с помощью терминальной номинации:

He was the American naval officer who had sat beside her on the bench in Grosvenor Square and offered her a cigarette the day Geoffrey cut his head.

Ретроспекция к целым ситуациям в дискурсе осуществляется с помощью текстового дейксиса: “the other day”, «о вчерашнем проишествии», «в тот же день», «на этой самой» и можно обнаружить, что кореферентные выражения содержат код восприятия целой ситуации.

обонятельный код:

The houses were charming, and there were trees everywhere, in the streets and in the gardens of the houses. Some of them were lit theatrically by street lamps where insects clustered, and she was reminded of the gilded leaves of London plane trees on a summer night. When she leaned out of the window she smelled the familiar summer city smell, which at the same time endears you and makes you long for the country.

3.5 Отражение кодовой системы восприятия в кореферентных выражениях

Всякий текст имеет отнесенность к денотату, то есть к объекту реальной или вымышленной действительности. В процессе восприятия происходит отражение объективного содержания в сознании индивида посредством языка. Язык является посредником в реализации и проявлении концептуально-языковых операций в ходе построения речевого произведения. Эти операции непременно получают экспликацию в тексте. Текст - это языковая сфера, поэтому языковые средства, и в частности исследуемые нами кореферентные выражения, реализуют и отражают концептуально-языковые операции непосредственно через дискурс. Объекты окружающей действительности находятся в определенных отношениях друг к другу. Кореферентные выражения, осуществляя связь с референтом в дискурсе и обозначая при этом один и тот же денотат в действительности, вступают между собой в определенные отношения. Эти отношения выражаются в их семантической изоморфности и характеризуются наличием общего регулярного семантического компонента, или кода. Подобный семантический код заносится в нашу память при восприятии предмета. Узнать объект мы можем только тогда, когда код слова совпадает с семантическим кодом сформированного концепта воспринятого ранее объекта. Люди используют слова, чтобы описать то, что, как они полагают, происходит. Но на самом деле, сознание не может полностью отразить объективную действительность в ее полном объеме. Мы можем узнавать только то, что мы сознательно пережили. В нашей долговременной памяти хранятся в наличии аспекты пережитого нами опыта, которые определяются мотивацией [Кэмерон-Бэндлер, 1993]. Дискурс очень живо отражает эти аспекты опыта. Исследуя типы репрезентаций, можно обратить внимание на процессуальные слова, которые в дискурсе специфицируют процесс восприятия: видения, слышания, чувствования, ощущения запаха или вкуса. Например, если Лондон сравнивается с миражом, то основной код восприятия информации - визуальный. Это подтверждается наличием глагола «видеть», указывающего на процесс восприятия: “…saw London…”. В другом случае, Лондон сравнивается с лугом. Подобное сравнение возможно потому, что в долговременной памяти субъекта сохранился обонятельный код. Об этом свидетельствует употребление в дискурсе глагола «пахнуть»: “smelled of meadows”. Иногда при восприятии участвуют два и более кодов, например Лондон и Чикаго сравниваются с лабиринтом. Восприятие информации происходило с помощью визуального и кинестетического кодов. В таких случаях кроме глаголов, выражающих процесс зрительного восприятия, употребляются глаголы умозаключения, чувствования. Код восприятия заносится в семантическую память при употреблении кореферентных выражений, так как для них характерно наличие регулярного семантического компонента. При терминальной номинации происходит его повторение в качестве компонента значения слова-активатора и сопровождающих его слов: прилагательных, глаголов и наречий, указывающих на аспекты опыта субъекта. Возникает изоморфность когнитивных и языковых структур, необходимая для репрезентации концепта.

Мера того, насколько мы сможем на самом деле узнать концепт или ситуацию - это мера, в какой мы можем реагировать на форму языкового представления в виде кореферентных выражений в дискурсе. Один и тот же опыт может порождать разные субъективные концепты, внутренние картины и образы. Кореферентные выражения выполняют роль процессуальных слов, отражающих внутренние картины.

Структура текущего состояния индивидуума отражается в языковых паттернах: в именных и глагольных моделях. Кореферентное выражение содержит элемент (код) первичной репрезентативной системы: визуальный, аудиальный, кинестетический, вкусовой и так далее. Первичная репрезентативная система - это внутренняя сенсорная система, которая более развита и используется более часто и полно, чем другие [Кэмерон-Бэндлер, 1993]. Каждый человек живет в сфере собственного субъективного опыта или в так называемой сфере субмодальностей [Макдональд, 1994] и имеет в своем распоряжении различные способы репрезентации нашего переживания.

Получая информацию из окружающего мира, мы используем пять чувств, и эти самые пять чувств используются нами внутренне, чтобы обрабатывать информацию. В процессе деятельности мы приобретаем семантический опыт. Широкий фрейм структуры человеческого субъективного опыта включает репрезентативные системы: визуальную, кинестетическую, обонятельную, вкусовую, тактильную (осязательную), через которые мы получаем объективную информацию. При изучении субъективного опыта структура значения проявляет себя в специфической последовательности репрезентативных систем, используемых человеком для обработки информации. Тип репрезентации определяется той репрезентативной системой, которая развита у субъекта.

При изучении дискурса можно обнаружить, что для идентифицирующего (ядерного) типа репрезентации ведущей модальностью будет визуальная. Объективная информация поступает через зрительный канал. Подключаются механизмы памяти, выполняется анализ и синтез, направленные на вычленение дифференциальных и интегральных признаков объекта. Формируется концепт понятия. Поступающая объективная информация сравнивается с уже имеющейся, то есть сравнивается с субъективным опытом, с уже сформированными в долговременной памяти когнитивными структурами.

Для идентифицирующего типа характерно наличие метафор. Метафоры возникают там, где имеет место хоть какое-то действие. Они возникают вследствие способности человека абстрактно мыслить, мыслить в отвлечении от конкретного объекта, чей образ хранится в долговременной памяти. Согласно теории речевой деятельности Л.С. Выготского [Выготский, 1982] основной и подлинной единицей является психологическое действие или операция. Если действие, хранящееся в долговременной памяти, и текущее действие совпадают или как-то соотносятся, происходит перенос. Хранящаяся в долговременной памяти информация организована в схему “субъект-предикат”, то есть на основе пропозиции. Если действия первой, второй, третьей пропозиции могут быть соотнесены, то они образуют фактологическую цепочку и даже целую сеть. Вследствие того, что такие цепочки имеют общую денотативную соотнесенность, в дискурсе они будут соответствовать одному референту и будут называться кореферентными.

Метафоры, характеризуя объект, указывают признак действия. В долговременной памяти происходит сравнение образа и действия, причем, семантический код и признак должны совпадать. При сравнении структуры фрейма, ситуации, предложения, дискурса, можно сделать вывод об изоморфизме их структур. В основе их структур лежит понятие деятельности. Деятельность - в высшей степени динамическая система, в ней постоянно происходят трансформации: активная деятельность постоянно утрачивает мотив и превращается в действие, реализующее другое отношение к миру, другую деятельность. Метафора, отражая ту или иную деятельность, фиксирует опыт, отражает индивидуальный, субъективный опыт в зависимости от преобладающего кода восприятия. Зрительное восприятие будет отражено в метафорах: “гигант”, “улей”, “mirage”, “dazzle”, “fringes”, “озеро огней”, “скопище крыш”:

Маргарита сделала еще один рывок, и тогда все скопище крыш провалилось сквозь землю, а вместо него появилось внизу озеро дрожащих электрических огней, и это озеро внезапно поднялось вертикально.

(Булгаков, 1988, гл. 21, с. 509)

При восприятии возможно наложение нескольких кодов. Метафора «лабиринт» отражает не только визуальное восприятие, но и кинестетическое. Более того, добавляется эмоциональный компонент. Субъект, заблудившийся в лабиринте, кроме зрительных и кинестетических (моторных) впечатлений переживает определенные эмоции: страх, жалость к себе, растерянность. Сравнение Лондона с «лугом» основано на визуальном и обонятельном коде восприятия.

При терминальной номинации, использовании метафоры в долговременной памяти, отыскивается схема сходной деятельности и изменяется на основании наличных признаков. «Вспоминается» целая ситуация, структура которой отражает сходный тип деятельности. Как уже было подчеркнуто, кореферентные выражения содержат тот же самый код, что и когнитивные структуры. Состав компонентов значения кореферентного выражения представляет собой сложное единство и его удобно рассматривать на основании принципа деления речевой информации на информацию, составляющую предмет сообщения, но не связанную с актом коммуникации, и информацию, связанную с условиями и участниками коммуникации. Тогда первой части информации соответствует денотативное значение слова, называющее понятие. Денотативное значение соотносится с внеязыковой действительностью, то есть оно отражает объективные, определительные признаки. Кореферентные выражения фиксируют такие признаки в дискурсе. С другой стороны, кроме денотативного значения, есть коннотативное значение, куда входят эмоциональный, оценочный и экспрессивный, стилистический компоненты. Это - отражение субъективного восприятия объекта действительности в определенных условиях и с определенными участниками коммуникации. Такое значение кореферентного выражения фиксирует характерные признаки. Характеризующие признаки возникают на базе определяющих. Ситуация выполняет роль контекста, создающего условия для перехода от объективизации к субъективизации. Это возможно только при наличии механизма соотношения значений кореферентных выражений и когнитивного содержания.

3.6 Механизмы соотношения кореферентных выражений и когнитивного содержания

Текстовая референция в ее номинативном (семиологическом) аспекте осуществляется в ходе номинации через соотнесенность кореферентных выражений с когнитивным содержанием и, соответственно, с объективной ситуацией, и проявляется в репрезентации когнитивного содержания в процессе кореференции. Причем тип терминальной номинации влияет на тип репрезентации когнитивного содержания.

Исследование типов репрезентаций, представленных в произведениях T. Драйзера “Сестра Керри”, M. Диккенс “Пасторалей больше не будет”, М. Булгакова «Мастер и Маргарита», показало, что для осуществления полной номинации используются ядерные и периферийные элементы текста. Для осуществления неполной номинализации используются элементы, объединяемые в класс местоимений (прономиналий).

Можно сделать ряд выводов по поводу лингвистического механизма, обеспечивающего репрезентацию.

Кореференция того или иного понятия представлена цепочкой кореферентных выражений, которая, как считается, ограничена количеством синтаксических предикатов. Кореферентная цепочка при терминальном назывании содержит «маркированные элементы» для того, чтобы подтвердить ее «состояние» [Anagnostopoulou, Everaert, 1999, p. 99]. Для этой цели, как мы определили, в кореферентной цепочке присутствует слово-активатор, которое в дискурсе представлено номиналиями или прономиналиями и в некоторых случаях даже целой ситуацией.

Наши исследования показали, что в дискурсе при номинализации “маркированным элементом” или словом-активатором может быть и метафора.

3.6.1 Метафора как один из лингвистических механизмов, обеспечивающих репрезентацию

В кореферентной цепочке, на стадии характеризации, в качестве кореферентного выражения, и при терминальной номинации, в качестве слова-активатора, используются метафоры. Кроме того, семантические компоненты кореферентных выражений и слов-активаторов совпадают. Метафоры содержат коды восприятия. Выявление этой закономерности позволило нам обратить внимание на метафору как на связующий элемент лингвистической и психологической областей, кореференции и когнитивности.

Наша концептуальная система метафорична по своей природе. Это обусловлено тем, что в процессе жизни, приобретая опыт, мы накапливаем знания. Любой опыт основывается на деятельности. В нашей повседневной жизни мы руководствуемся концепциями. Язык, базирующийся на этой концептуальной системе, очень хорошо это отражает. Кореференция как лингвистическое явление отражает формирование концепта в структуре дискурса через разнообразие кореферентных выражений. Метафора проявляется в языке через разнообразие выражений, обозначающих сходство одинаковых или похожих видов деятельности.

Наша концептуальная система метафорически структурирована и определена, а знания хранятся в виде когнитивных структур. Всякий раз, выполняя определенную деятельность, мы не формируем новую когнитивную структуру, а, обращаясь к своему опыту, пытаемся отыскать в семантической памяти похожую. «Любая научная теория - это сеть метафор, и, более того, любое знание, включая научное, неизбежно метафорично» [Wilden, 1980; Black, 1962], «метафоры часто связывают уже сложившиеся концепции с еще только формирующейся новой системой представлений», «метафора выполняет в научном познании организующую функцию, связывая как различные слои языка теории, так и разные по природе и происхождению фрагменты знания» [Седов, 1997, 1998].

Многие ученые склоняются к мнению, что метафору нельзя считать чисто лингвистическим явлением. Анализ метафоры не ограничен рамками лингвистики, это уникальное явление, на которое обращены взоры теории познания, биологии, генетики, когнитологии, психологии. Метафоры - это сама суть формулировок новых фундаментальных подходов, выводов, гипотез. Посредством неожиданных и точных образов-словосочетаний можно «конструировать» новые, непривычные образы и понятия из доступных и употребляемых в других сферах. Обычно одна и та же сложная система - структура или процесс, может быть представленной в виде разных систем, состоящих из вербальных и визуальных образов, временных и логических связей, так называемых «когнитивных моделей». «Узловые роли в когнитивных моделях играют именно метафоры, неся огромные смысловые нагрузки» [Lakoff, Johnson, 1980; MacCormac, 1985].

Метафора в когнитивной модели того или иного сложного явления вызывает когнитивный блок-ассоциацию извне, из другой области знаний, в которой образы, аналогичные исследуемым, уже есть. Поэтому метафору можно рассматривать как своеобразный «концентрат» информации, как новый информационный вход в другую когнитивную модель. При обращении в другую когнитивную структуру идет сличение кода. Возможности метафорического кодирования демонстрируют семантический дифференциал и другие диагностические методы, использующие язык метафор как естественный путь выражения субъективных явлений [Эткинд, 1987]. Метафоры, существуя в субъективной концептуальной системе, становятся языковыми выражениями потому, что язык базируется на этой системе [ Hymes, 1961; Norwood, Gee, 1994; Roberts, Kreuz, 1993; Helle, 1994].

Сама метафора существует не в словах, а в концепте. Наша знаковая система устроена так, что мы не осознаем то, что мы употребляем метафору и действуем в соответствии с тем, как мы представляем вещи. Структуру нашей деятельности определяет концепт. Метафорические выражения в нашем языке привязаны к концептам.

Результаты исследования структуры кореферентной цепочки показали, что в ее структуру на стадии характеризации обязательно включено кореферентное выражение, представленное метафорой. Кроме того, на стадии терминальной номинации в качестве слова-активатора используется та же самая метафора, активирующая концепт и способствующая его репрезентации. Процесс кореференции невозможен без наличия концепта в семантической памяти. Проследив кореферентные цепочки тематического аспекта «город» на протяжении всего дискурса, можно отметить появление метафор по мере накопления информации о городе и формирования его концепта. «Доказано, что если редкий, неожиданный элемент, в частности, метафора, может быть встроен в систему, не нарушая ее законов (а именно на стадии характеризации), то он может резко повысить ее информационную емкость. Каждая такая метафора указывает на аспект формируемого концепта. Новая метафора - это редкое, неожиданное сочетание смыслов. Поэтому, если она удачна, то в описании увеличивается количество информации. Структурированность концептуальной системы обусловливает структурированность концепта. Концепт представлен в виде нескольких аспектов или метафорических структур. Кореферентное выражение, представленное метафорой, всякий раз указывает на какой-либо отдельный признак (или аспект концепта) описываемого в дискурсе объекта и подчеркивает его схожесть с другим объектом, чья когнитивная структура уже сформирована в семантической памяти. При этом происходит сличение кода. Каждое кореферентное выражение на стадии характеризации метафора создает таким образом метафорический концепт, выделяя только один его аспект. Все кореферентные выражения метафоры определяют совокупность признаков его аспектов, характеризующих концепт и способствующих его узнаванию при терминальной номинации.

Кореферентные выражения в дискурсе отражают структурированность концепта. Накопление кореферентных выражений, метафор увеличивает ценность информации, понимаемую как мера «неизбыточности, незаменимости информации». Для того, чтобы концепт был узнан, необходимо совпадение семантического кода кореферентного выражения и кода когнитивной структуры. Как правило, кореферентные выражения имеют общий семантический код. Если кореферентные выражения указывают в дискурсе аспекты концепта, то соответственно и концепт имеет такой же семантический код. Несмотря на разнообразие кореферентных выражений, в том числе метафор, создающих метафорические концепты, существует один общий концепт.

Наше исследование показало, что кореферентные выражения, используемые в процессе кореференции, в рамках нескольких произведений, описывающие разные города: Чикаго, Лондон, Вашингтон, Нью-Йорк, Москву и Ершалаим (который тоже метафоричен), формируют в нашем сознании единый концепт «город».

Концепт рассматривается не изолированно, а в контексте пространственной ориентации, вне которой созданный концепт существовать не может. Точно так же в дискурсе кореферентные выражения не могут существовать вне ситуации. Нормативным требованием в методологии науки является инвариантность научной картины мира к системе отсчета. Известно основополагающее значение этого принципа в физической теории относительности. Наша концептуальная система устроена так, что один концепт рассматривается в отношении другого [Эткинд, 1987]. Рассматривая картину мира, отраженную в исследуемых нами произведениях, мы рассматривали концепт “город” не только в отношении структурных метафор: город Чикаго сравнивается с “гигантом”, “лабиринтом”, “магнитом”, “ульем”; город Лондон - с “mirage”, “maze”, “meadow”; Нью-Йорк - с “bridge-like structure of girders”, “fringes”, “necklace”; Вашингтон - “dazzle of lights”; Москва - «скопище крыш», «сверкающие дорожки», «озеро дрожащих огней», «сборище дворцов» и т. д. Мы рассматриваем картину мира в отношении пространственных метафор. Концепт «город» имеет два измерения: место и время, которые тоже метафоричны. Именно категории места и времени позволяют соотносить описываемую в дискурсе художественную картину мира с действительностью.

Метафора может служить средством для понимания концепта только благодаря своему экспериментальному базиcу [Lakoff, Johnson, 1980, p. 18-19]. Эмпирический базис встраивается в репрезентацию метафор. Наш постоянный пространственный опыт и наши взаимодействия со средой определяют структуру пространственных концептов. В сознании существует несколько пространственных фреймов, каждый из которых получает приоритет в процессе структурирования пространства для нас. Любой опыт происходит на фоне культурных предпосылок. Культура всегда присутствует в опыте. У нас существует разграничение между «более физическим» и «более культурным опытом» [Lakoff, Johnson, 1980, p. 57]. Кореферентные выражения содержат код восприятия и в дискурсе отражают процесс формирования нашего опыта на базе корреляции наших эмоций и сенсорно-моторного функционирования. События и действия соотносятся в ограниченном промежутке времени. Несмотря на то, что для времени характерна необратимость, кореференция представляет собой процесс ретроспекции именно за счет кореферентных выражений, соотносимых с категорией времени, что в свою очередь позволяет находить соответствующие средства выделения некоторых характерных признаков текстового референта. Общий семантический код кореферентных выражений определяет согласованность между ними. Они соответствуют друг другу.

Мы рассматриваем кореферентные выражения как обеспечивающие данные, которые ведут к основным принципам понимания. Основные принципы включают целую систему концептов, а не индивидуальных слов или индивидуальных концептов. Эти принципы часто метафоричны, и как считают многие исследователи, включают понимание одного вида опыта через другой. Кореферентные выражения - метафоры - характеризуют и определяют какую-то одну отдельную область опыта, которая затем понимается в отношении другой области опыта, а не в отношении изолированных концептов [Lakoff, Johnson, 1980, p. 116-117]. Как считается, «базовой областью опыта» является структурированный экспериментальный гештальт или, как нам представляется более подходящим, деятельностный фрейм, который организуется в отношении естественных измерений. Некоторые естественные виды опыта частично метафоричны, т. к. метафора играет важную роль в характеризации структуры опыта.

Кореферентные выражения определяют, характеризуют концепт. Согласно стандартной точке зрения допускается, что опыт и объекты имеют набор свойств. С такой точки зрения категория определяется в терминах теории «набора». Если есть единичный концепт или прототип, то наш концепт «город» мы можем понимать как набор присущих ему свойств, которые представлены в статье толкового словаря. Но так как процесс понимания - это субъективный процесс, то по крайней мере только некоторые из свойств, которые характеризуют наш концепт, являются свойствами взаимодействия с концептуальной системой отдельного человека, т. е. интерактивными [Lakoff, Johnson, 1980, p. 123]. Из таких свойств в семантической памяти образуется деятельностный фрейм. Но как показало исследование, отражение картины мира (на примере концепта “город”) в анализируемых произведениях Т. Драйзера «Сестра Керри», М. Диккенс «Пасторалей не будет», М. Булгакова «Мастер и Маргарита» такие деятельностные фреймы и картины “города” индивидуальны. Интерпретация картины мира определяется приоритетом того или иного аспекта опыта субъекта. Например, дифференциальными признаками концепта города Чикаго являются «гигантский, загадочный», Лондона - «пахнущий лугом», Нью-Йорка - «строительные конструкции, оживленное движение, доки», Вашингтона - «жара, море огней, великолепие», Ершалаима (Иерусалима) - «пышные кипрейские сады», Москвы - «солнце, скопище крыш, пряничные башни». Мы соотносим субъективный концепт с тем, что существует как концепт с определенным набором свойств, т. е. с категорией. Категоризация - один из этапов кореферентной цепочки. Всякий раз обращаясь к когнитивным структурам деятельностных фреймов нашей семантической памяти, мы определяем для себя аспект опыта, в котором он будет соответствовать данной модальности восприятия. Объект обычно рассматривается как включенный в категорию или нет, в зависимости от наших целей при классификации. Категоризация неслучайна, т. к. метафора определяет или определяет повторно (в случае терминальной номинации) категории систематическим образом.

Итак, в ходе исследования кореференции в дискурсе и ее роли в процессе узнавания мы пришли к выводу, что одним из средств, обеспечивающих узнавание концепта при терминальной номинации является метафора. Метафорическая пространственность языка имеет место в английском, немецком и в русском языках, впрочем как и в других языках.

Каждая кореферентная цепочка включает метафору на стадии характеризации и в качестве слова-активатора, семантический код кореферентных выражений и слова-активатора совпадают. Кроме того метафора фиксирует семантический код той модальности, которая была преобладающей при восприятии. Метафора является своеобразным концентратом информации. При прономинации происходит сличение кода слова-активатора и имеющейся когнитивной структуры.

Наша концептуальная система, а соответственно и концепт, структурированы. Каждая кореферентная цепочка характеризует только один единственный аспект формируемого концепта. Совокупность кореферентных цепочек, а также метафоры, входящие в их состав, образуют единый концепт. Метафора структурирует нашу концептуальную систему. Этот процесс отражен в языке. Кореферентные выражения - лингвистические средства, позволяющие отразить структурирование нашей концептуальной системы через дискурс. Мы присоединяемся к мнению о том, что метафора не может рассматриваться как сугубо лингвистическое явление.

Структурирование нашей концептуальной системы осуществляется на базе опыта. В семантической памяти формируется деятельностный фрейм, хранящий когнитивные структуры опыта. Концепт всегда рассматривается относительно системы измерений, представленных в структуре фрейма метафорами. Кореферентные выражения, формирующие концепт в дискурсе, также рассматриваются в контексте ситуации. Разнообразие ситуаций, т. е. опытов, вызывает разнообразие кореферентных выражений, выделяющих аспекты формируемого концепта.

Для нас естественно концептуализировать язык метафорически в отношении места (пространства). Пространственные концепты восходят к лингвистическим выражениям. Из-за того, что мы концептуализируем лингвистическую форму в пространственных отношениях, возможно применение конкретных пространственных метафор непосредственно к форме предложения, если мы воспринимаем его пространственно. Это может обеспечить прямые связи между формой и содержанием, базирующиеся на общих метафорах нашей концептуальной системы. Лингвистические формы обеспечиваются содержанием с помощью пространственных метафор. Форма выражения содержания может быть различна. Кроме того, время метафорически концептуализировано в отношении пространства. Метафоры в концептуальной системе отражают согласованные и систематические отношения между концептами. Аналогичным образом кореферентные выражения передают согласование и соотношение признаков описываемого в дискурсе концепта.

Синтаксис не является независимым от значения, особенно метафорических аспектов значения. Можно отметить систематичность в структуре кореферентной цепочки при кореференции, выражающуюся в использовании номинативных и предикативных моделей. При терминальной номинации имеют место предикативная модель и метафора в качестве слова-активатора.

Метафора резко повышает информативность дискурса. Яркие, образные выражения запоминаются надолго. Поэтому при терминальной номинации эти яркие выражения - метафоры - играют роль активаторов, как бы редуплицируя информацию. Образуется сеть метафор, выделяющих аспекты концепта относительно разных видов опыта. Причем структуры опыта разделяются на перцептивно-моторный и эмоциональный. Слова-активаторы, содержащие код восприятия повторно обращаются к когнитивной структуре опыта через сеть признаков, указывая именно на тот вид опыта, который мы переживаем с этой метафорой. Это вид отражения, ревербация, который активирует и соединяет память прошлых опытов.

Метафора - не единственный механизм для понимания прошлого опыта и его репрезентации. Рассмотрим другой механизм, обеспечивающий понимание дискурса - дейксис и речевую ситуацию.

3.6.2 Дейксис и речевая ситуация

Наши исследования явления кореференции показали, что слово-активатор может быть представлено не только метафорой. Наиболее часто употребляемое кореферентное выражение может способствовать репрезентации концепта, но оно обычно употребляется в ситуации. Такое кореферентное выражение тоже можно считать «маркированным элементом». Например, в романе М. Булгакова очень часто употребляется кореферентное выражение «ненавидимый город» (о Ершалаиме).

Ненавидимый им город умер, и только он один стоит, сжигаемый отвесными лучами.

(Булгаков,1988, гл.2, с. 306)

Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город. Исчезли висячие мосты, соединяющие храм со страшной Антониевой башней, опустилась с неба бездна и залила крылатых богов над гипподромом, Хасмонийский дворец с бойницами, базары, караван-сараи, переулки, пруды. Пропал Ершалаим, великий город, как будто не существовал на свете…

(Булгаков, 1988, гл. 19, с. 493 - 494)

Описание этой ситуации встречается в главах 24-й [Булгаков, 1988, гл. 24, с. 569] и 25-й [Булгаков,1988, гл. 25, с. 569]

В это время солнце вернулось в Ершалаим и, прежде чем уйти и утонуть в Средиземном море, посылало прощальные лучи ненавидимому прокуратором городу и золотило ступени балкона.

(Булгаков, 1988, гл. 25, с. 572)

Ситуация подчеркивает наиболее значимый для концепта признак или характеристику. Более того, иногда ситуация может использоваться для репрезентации концепта.

Так, он видел город страшный, непонятный, несуществующий, с глыбами мрамора, источенными колоннадами, со сверкающими на солнце крышами, с черной, мрачной и безжалостной башней Антония, со дворцом на западном холме, погруженным до крыш почти в тропическую зелень сада, с бронзовыми, горящими в закате статуями над этой зеленью…

(Булгаков, 1988, гл. 27, с. 608)

В дискурсе мы можем обнаружить такие элементы, категориальным признаком которых является «указание на тот или иной предмет или признак, определяемый ситуацией» [Смирницкий, 1959, с. 180]. Для обозначения всех координат речевой ситуации, включая временные и пространственные параметры, используется дейксис. Дейксис всегда ориентирован на говорящего, которого можно счесть центром “поля указания”, включающего речевую ситуацию со всеми ее координатами, и текстовые средства, осуществляющие дейксис - дейктики. Обусловленность речевой ситуации делает дейктики близкими в функциональном отношении параязыковым средствам, используемым в ситуации общения, но лингвистическая сущность дейктиков состоит в их семантической функции, раскрывающей их способность реализовывать текстовую референцию за счет относительной характеристики координат речевой ситуации. Поэтому семантика дейктического элемента всегда относительна, дейктическая референция немыслима без “точки отсчета”, за которую может быть принят один из моментов дейктического поля - та или иная координата речевой ситуации, сам текст, нечто общее в опыте общающихся или в описываемой ситуации, а также все, относящееся к психике коммуникантов. В зависимости от указанных моментов, принимаемых за точку отсчета и категории объективности/субъективности в дискурсе можно различать как объективный так и субъективный дейксис.

Объективный дейксис представлен рядом видов в соответствии с ориентацией указания на конкретную речевую координату - дейксис лица, времени, места. Подчеркнем, что при этом говорящий воспринимается только как непосредственный участник акта коммуникации. В семантике элементов, осуществляющих объективный дейксис, отражается реальное отношение предметов и явлений объективной действительности в пространстве, во времени и по отношению друг к другу. В тексте такой дейксис реализуется в семантике указательных местоимений и наречий, употребленных в первичном значении.