Территория и население Устюжно-Железопольского уезда

Общий размер поместного земельного оклада или вотчинного владения, при том, что большая часть земель была запустевшей, мало что значил. В XVII в. величина пожалования или поместного оклада реально не отражала уровень благосостояния феодального хозяйства. Действительным его выражением была численность дворов, а еще точнее численность зависимых людей в поместье или вотчине. Наиболее объективным показателем размеров и удельного веса различных форм феодального землевладения, размеров отдельных владений в этот период становится число и состав зависимого населения.

Соотношение поместья и вотчины их внутренняя структура на основе зависимого населения представлена в табл. 29 и 30.

Удельный вес в реальной структуре феодального хозяйства вотчинного землевладения, составлявшего 25,7% пашенных угодий, был значительно выше. Большая часть зависимого населения - 64,0% дворов и 57,6% людей, была сосредоточена в вотчине

Существенное влияние на распределение зависимого населения между светской и духовной вотчиной оказали темпы развития жалованной вотчины. По числу поселений и, особенно, по числу дворов преимущество было за монастырской вотчиной. В светской вотчине располагалось 22,7% поселений, а в монастырской - 27,5%. Дворов в монастырской вотчине насчитывалось в полтора раза больше, чем в светской вотчине - 38,9% против 25,1%. Соотношение же общего числа зависимого населения - «людей» было в пользу светской вотчины, 34.0% против 23,6%. Этот результат был следствием бурного роста численности зависимого населения жалованных вотчин за счет поместных владений. Наиболее активно шел этот процесс во владениях Д.В. Лодыгина. В его вотчине на 51 двор приходилось 216 людей, что составляло 4,2 человека на один двор. В другой крупной вотчине А.Н. Годунова, полученной в конце XVI в., этот показатель был в 2,8 раза ниже и составлял только 1,5 человека - 158 людей на 107 дворов.

Особенностью внутренней структуры феодального землевладения в Устюженском крае конца первой трети XVII в. было преобладание бобылей в вотчинном хозяйстве. В светской вотчине их доля составляла 51,5% дворов и 46,1% населения, а в монастырской вотчине она была еще выше - 55,7% дворов и 57,4% зависимого населения. Значительную их часть, особенно в крупных вотчинах, составляли беспашенные бобыли - 18,2% дворов и 10,8% людей в светской вотчине и 6,3% дворов и 8,1% людей в монастырской вотчине.

Таблица 29. Структура феодальных владений Устюженского края в конце I трети XVII в. (по числу зависимого населения)

В поместьях находилось около половины - 49,8% от общего числа поселений, около 36% дворов и 42,4% всего зависимого населения. Внутренняя структура зависимого населения поместных владений была следующей: большую часть составляли крестьяне - 54,7% дворов и 58,1% «людей»; значительную долю бобыли - 41,3% дворов и 37,1% «людей». Холопов в помещичьем хозяйстве было немного - 4% дворов и 4,8% «людей». Часть холопов не имела отдельных дворов и проживала в помещичьих дворах. Таких было 30,3%.

Таблица 30. Внутренняя структура феодальных владений Устюженского края в конце I трети XVII в. (по числу зависимого населения %)

Средний размер поместья в Устюженском крае в конце 20-х годов XVII в. с учетом владельческих дворов составлял 4,2 двора, из них 3,5 дворов зависимого населения. При средней населенности зависимого двора в 2,1 человека, на одно поместное владение приходилось в среднем около 7 человек тяглого населения.

К концу I трети XVII в. в Устюженском крае фактически заканчивается пространственное разрастание феодального землевладения. К 1620 г. были розданы почти все дворцовые и черные земли. Фонд порозжих земель на 1630 г. был так же практически выбран полностью. Его доля составляла около 5,0% пашни и 4,3% сенокосов от общих размеров владений светских феодалов.

Таблица 31. Структура землевладения смешанного типа «вотчина - поместье» в конце I трети XVII в.

Недостаток свободных земель для вотчинных пожалований привел к тому, что правительство начало переводить часть владений помещиков в разряд вотчин, формируя таким образом смешанный тип владения «вотчина - поместье». 10 светских вотчинников из 13, сохраняли за собой и поместья. Общая структура владений смешанного типа представлена в табл. 31. У большинства дворян, 6 из 10, общие размеры земельных владений поместья превышали, иногда значительно, размеры их вотчины.

Не смотря на это, во всех случаях, кроме одного, количество зависимого населения в вотчинах превышало их число в поместье. Особенно показателен в этом отношении пример М.С. Ренева. В его вотчине находилось около четверти, по сравнению с поместьем, пашни, но было сосредоточено все зависимое население. Здесь, отчетливо наблюдается тенденция перевода крестьян из поместной в вотчинную часть своего владения, видимо, для упрочения собственного положения как феодала.

2.2 Состав устюженского дворянства

Корпус светских феодалов Устюженского уезда начал складываться со второй четверти XVI в. Именно в это время, после ликвидации Угличского удела, был образован Устюженский уезд и произведены первые пожалования черных земель в крае. В числе первых помещиков можно назвать представителей рода Востенских, Досадиных, Перских, Сивковых.

Во многом состав устюженского дворянства сформировался под влиянием активной, прежде всего земельной, политики правительств Ивана IV (особенно в годы опричнины) и М.Ф. Романова. В это время происходят значительные изменения как в структуре феодального землевладения, так и в составе землевладельцев Устюженского уезда.

К концу 20-х годов XVII в. состав устюженского дворянства был следующий.

Таблица 32. Фамильный состав светских землевладельцев Устюженского края в конце 20-х годов XVII в.

Всего в конце 20-х годов XVII в. в Устюженском крае насчитывалось 111 светских феодалов, представлявших 67 дворянских фамилий.

Из титулованной знати в числе устюженских помещиков были представители 2 княжеских родов. Князь Григорий Матвеевич Мещерский имел незначительное поместье - 15 десятин пашни и 30 копен сенокосов, расположенное в Хрипелевской волости и принадлежавшее ранее его брату Семену. В начале XVII в. в Устюженском уезде поместья были и у других представителей этого рода. В частности, в 1611-1613 г. за Федором Мещерским была Понизовская волость на праве поместного владения. Богдан Матвеевич Мещерский в начале 20-х годов владел поместьем в приселках Мезга и Долоцкое, перешедшее затем, частично, к Н.В. Линеву.

В Хрипелевской волости находилось поместье княгини Ненилы Мышецкой и ее 2-летнего сына Богдана. Она получила его по ввозной грамоте 1625/26 г. после смерти мужа, князя Григория Мышецкого. Род смоленских князей Мышецких никогда не занимал видного положения в московском обществе. По мнению П.Н. Петрова, этот род был захудалым, малоизвестным и разбросан по отдаленным местам, в том числе и на северо-западе государства.

Среди устюженских помещиков можно видеть и представителей московского дворянства - стольников Р. Я и П.И. Лодыгиных, стряпчего А.С. Чепчегова, стремянного конюха М.С. Ренева, жильцов Ф.А. Новокщенова и И.А. Отрепьева и «царского чину боярских детей» Н.В. Блудова и В.Б. Снисарева. Поместья М.С. Ренева и Н.В. Блудова находились в Велетовском стане, остальные владения московских дворян располагались в Хрипелевской волости.

Многие из представителей 67 феодальных семейств, владевшие землями в конце 20-х годов XVII в. в Устюженском крае, имели родовые корни в новгородских пятинах и известны, по крайней мере, с середины XVI в. Так, только в описании Бежецкой пятины за 1545 г. встречаются представители рода Бирилевых, Лодыгиных, Ушаковых и др., всего 11 фамилий, а за 1564 г. - представители 9 родов. В 1582-1584 гг., в целом по Новгородским пятинам, их число увеличивается до 25.

Динамика разрастания родов новгородских дворян по северо-западу России в XVII в. усиливается. По данным описания Новгородского уезда 1626-1627 гг. зафиксированы фамилии представителей 26 дворянских родов, испомещенных и в Устюженском крае. Среди них такие крупные (10 и более представителей) как - Барановы, Елагины, Еремеевы, Култашевы, Лодыгины, Неплюевы, Трусовы. В последней четверти XVII в. количество дворянских родов испомещенных как в Новгородском, так и Устюженском уездах, возрастает до 30.

Во многом состав устюженского дворянства первой половины XVII в. сформировался и развивался за счет представителей родовых кланов именно новгородских феодалов. Их массовое испомещение на территорию Устюженского уезда произошло в первые годы царствования Михаила Федоровича Романова. Практически половина фамильного состава устюженских помещиков, 33 из 67 - представители родов новгородских дворян.

Помимо новгородских дворян, в Устюженском уезде были испомещены представителям дворянских родов Бежецкого Верха, Нового Торжка, Вязьмы.

Из 38 новых феодальных семейств, появившихся в крае в первой четверти XVII в., абсолютное большинство - 35, получили поместья в Хрипелевской волости. Всего в ней было испомещено только из новгородских пятин 52 помещика.

Подробная, полная картина родовых корней устюженских дворян и их размещения по станам и волостям края представлена ниже.

Таблица 33. Родовые корни устюженских дворян первой трети XVII в.

За исключением 1 поместья П.В. Мусина, доставшееся ему после отца, помещики из этой категории владели поместьями в Устюженском крае в первом поколении. Испомещение происходило из дворцовых земель, поместных владений, принадлежавших ранее представителям других дворянских родов, либо из порозжих земель.

Часть помещиков Устюженского уезда к 20-м годам XVII в. уже имели значительные родовые корни и могут быть отнесены к местному уездному дворянству. Это прежде всего помещики Новосередецкого и Нового станов - Батюшковых, Бирилевых, Досадиных, Самойловых. Наиболее крупным из них был род Перских - 11 помещиков, что составляло 10,0% от общего числа землевладельцев края. К крупным можно отнести родовые семейства Батюшковых, Бирилевых, Досадиных и Самойловых.

Общая структура численности феодальных семейств Устюженского края в 20-е годы XVII в. представлена в таблице 34. В целом по краю размер дворянского рода был небольшим, в среднем он составлял около 1,7 человека. На наш взгляд, этот показатель определили два обстоятельства.

Таблица 34. Феодальные семейства Устюженского края в конце 20-х годов XVII в.

Во-первых, незадолго до описания 1628-30 гг. произошли существенные изменения в структуре феодального землевладения. В первое десятилетие царствования М.Ф. Романова были розданы в поместья дворцовая Хрипелевская, а несколько раньше, черная Понизовская волости. После этого значительно выросла доля поместного землевладения и по общим показателям оно стало господствующей формой.

Во-вторых, в Хрипелевской волости, где было сосредоточено около половины всех поместных владений Устюженского края, состав помещиков на 70% состоял из представителей новгородского дворянства в первом поколении, а процесс становления устойчивого поместного владения, передающегося по наследству, только начинался. Во многом это и определило общие показатели. 18,5% родов составляли мельчайшие, а 40% фамилий были представлены всего лишь одним человеком.

Наиболее неустойчивой была структура феодальных семейств в Хрипелевской волости. Здесь этот процент составлял соответственно 15,4% и 61,5%. В некоторой степени эти показатели могли быть и выше, в силу того, но в начале XVII в. в состав волости была включена часть территории Бежецкой пятины со сложившимся поместным землевладением.

Процесс укрепления и дальнейшего разрастания поместно-вотчинных родов, пришедших в первой четверти XVII в. из новгородских пятин, продолжался в течении всего XVII в. По весьма ограниченным данным писцовой книги 1685 г. в Хрипелевской волости утвердились и численно выросли роды Карсаковых, Култашевых, Мусиных-Пушкиных, Ханыковых; сохранились - Барановых, Линевых, Лодыгиных, Мордвиновых, Мышецких, Неплюевых, Савиных и др. В волости появились представители и новых для Устюженского края дворянских родов - Нелидовы и князья Шаховские.

Отсутствие полных данных о составе землевладельцев в крае за XVI в. и середину XVII в. не позволяют рассмотреть динамику развития структуры и состава светских феодалов. Но, тем не менее, тенденции характерные в целом для Северо-Запада России XVII в., а именно - разрастание, укрепление и устойчивость старых фамильных кланов и снижение удельного веса кланов малочисленных феодальных семейств наблюдаются и в Устюженском крае.

Об устойчивости развития клановых феодальных семейств Устюженского края в первой половине XVII в. свидетельствуют некоторые тенденции.

Во первых, в первой четверти XVII в. в Устюженском уезде возрастает и становится преобладающей практика наследования поместий по прямым и боковым линиям внутри родового клана. Эта тенденция проявляется довольно определенно и устойчиво по всей территории края, особенно там, где поместье, как форма служилого феодального землевладения, имело длительное время бытования и исчислялось не одним поколением помещиков.

В целом по Устюженскому краю в конце первой трети XVII в. более чем в половине случаев - 55,5%, поместье переходит к новому владельцу фактически по наследству, от отца, либо родственников.

Таблица 35. Типология поместного владения устюженского дворянства в I трети XVII в. (%)

Мы уже говорили о том, что уровень развития феодального землевладения, его динамика и тенденции, а следовательно, и процесс становления корпуса светских феодалов, были окрашены территориальными особенностями.

В станах, где сложилась устойчивая структура служилого поместного землевладения, этот показатель равен примерно 71%, по разным станам - от 60% до 77,8%. Здесь становление поместного землевладения пришлось на XVI в. и наиболее распространенным был переход поместья от отца или близкого родственника - дяди, брата, что говорит о сформировавшемся родовом устюженском дворянстве и его корпоративности. Процент дворян испомещенных на землях, принадлежавших ранее представителям иных феодальных родов, особенно в крупных станах - Велетовском и Новосередецком, значительно ниже и составляет от 14,8% до 21,6%, а в среднем 20,7%.

В Хрипелевской волости, где становление поместий в 20-е годы XVII в. только начинается, устойчивая структура окончательно не сложилась и идет активный процесс перераспределения поместных земель, картина иная. Доля владений полученных по наследству составляет около трети - 32,7%, что значительно меньше, чем из фонда поместных земель мобилизованных государством. Здесь, испомещение в первом поколении, неизбежно влечет изменения в составе землевладельцев. Из числа устюженских помещиков исчезают Лупандины, Ребровы, Снисаревы и ряд других мелкопоместных дворян. Об этом свидетельствует и доля «меновных» поместий - 9,1%.

Во-вторых, наблюдается разрастание дворянских родовых корпораций за пределы отдельных станов и волостей края. Представители одной фамилии и даже одни и те же владельцы имеют земли в ряде станов и волостей. Чем многочисленнее клан, тем более сложной выглядит структура земельных владений и их территориальное распределение.

Показательным в этом отношении служит пример помещиков Перских. Этот род имел, видимо, местное происхождение и известен в Устюженском уезде с середины XVI в. Правда, один из Перских, но уже в конце XVI в., отмечен и в Деревской пятине. В 20-е годы XVII в. в крае насчитывалось 11 потомков этого рода, представляющих 5 ветвей рода Перских. Их поместные владения были разбросаны по всем 4 станам Устюженского уезда. Причем, большинство из них, 8 из 11, имели владения распыленные в 2 или 3 станах.

Таблица 36. Административно-территориальная структура поместных владений клана Перских в Устюженском крае в конце I трети XVII в.

В течении XVII в. клан Перских, оставаясь крупнейшим устюженским дворянским родом, численно значительно вырос. Только в пределах небольшой части Хрипелевской волости, описанной в 1685 г., известны 12 представителей рода Перских. В конце 20-х годов XVII в. в данной волости их вообще не было.

В-третьих, уже в первой четверти XVII в. наблюдается тенденция развития смешанного типа владений «поместье-вотчина», что без сомнения, укрепляло позиции феодального семейства в крае. В конце 20-х годов XVII в. уже 10 представителей 8 дворянских родов имели данный тип владений. Из них, у половины владения были разбросаны по разным административным единицам края.

Немаловажным обстоятельством, на наш взгляд, является и то, что в первой половине XVII в. идет активная борьба феодалов за землю и сокращается фонд порозжих земель в крае. Порозжие земли в крае к этому времени занимают незначительную, менее 3,5%, долю общего фонда пашенных земель, а в ряде станов вообще отсутствуют.

Таким образом, процесс становления дворянских поместно-вотчинных кланов в Устюженском крае растянулся практически на целое столетие, с середины XVI в. до 30-х годов XVII в. В значительной мере эволюция дворянских родов была предопределена особенностями развития феодального землевладения в крае. Достаточно длительный процесс становления структуры землевладельцев определил и размеры феодальных семейств в Устюженском крае. Если в соседней Бежецкой пятине ее средний размер в середине XVII в. приближался к 3 человекам, то в Устюженском крае в начале 30-х годов он составлял только 1,7 человека, а около 60% фамилий представлены 1 - 2 землевладельцами. Со второй трети XVII в., по мере развития поместных и вотчинных владений, происходит укрепление, численное и территориальное разрастание как старинных местных феодальных семейств, так и многих малочисленных до этого семейств новгородских дворян.

2.3 Посадское землевладение

Хозяйственные угодья посада складывались постепенно, в ходе освоения и внутренней колонизации бассейна реки Мологи и ее притоков. Их территориальное формирование завершилось в середине XVI в. К этому времени хозяйственные угодья посада - пашня, сенокосы, леса, рыбные ловли вышли далеко за пределы городской черты. Посадские земли были вытянуты вдоль реки Мологи и ее притоков более чем на 100 верст. Они начинались от устья реки Кирвы и тянулись до владений Симонова монастыря - деревень села Веси Егонской. См. Рис. 5.

Развитие феодального землевладения в Устюженском уезде шло за счет черносошного землевладения, в том числе и посадского. Для служилого дворянства Устюженский уезд в XVI в. был малопривлекательным местом получения феодальных владений. Раздача черных земель шла достаточно медленно. Это позволяло посаду сохранить за собой большую часть своих хозяйственных угодий. Хотя, в официальных документах (сотных и грамотах) постоянно подчеркивалось, что посаду отдается земля (пашня, сенокосы, лес) на оброк «до государева указу», и только потому, что «в поместья и в вотчины и на оброк и на льготу не взял их никто».

Первые потери хозяйственных угодий города приходятся на середину XVI в. В это время посадскому миру пришлось выдержать борьбу с могущественным противником - Московским Симоновым монастырем. За посадскими людьми, по реке Мологе, были закреплены обширные оброчные рыболовные угодья. Они начинались выше посада и тянулись вниз по течению до устья реки Рени и состояли из двух участков. Верхний участок, протяженностью более 50 верст, охватывал участок реки Мологи в пределах черной Понизовской волости. Он начинался у Устюжны и тянулся до Липенского езу. Нижний участок рыбных ловель, около 15 верст, вклинивался во владения Симонова монастыря и заканчивался практически у границ села Веси Егонской, административного центра монастырской вотчины на Мологе.

За ним начинались оброчные рыбные ловли монастыря - Изубреевский ез, участок реки Мологи от устья реки Рени до устья реки Ламы. Монастырские власти, ссылаясь на значительность посадских рыболовных владений и на то, что нижний участок, от Липенского езу до устья Рени, проходил по владениям Симонова монастыря, просили отдать им на оброк этот участок реки Мологи. В декабре 1558 г. просьба монастырь была удовлетворена. Он получил грамоту «на рыбные ловли в реке в Мологе от верхнего Липенского езу до реки до Рени и до нижнего езу в Ызубреево, усть реки Ламы» и право ловить здесь «рыбу всеми ловлями по вся годы». Значительное, почти в 2 раза, увеличение монастырских рыболовных угодий не повлекли за собой увеличение размера оброка. Он остался прежний - «4 руб. на год, да пошлин 5 копеек». Симонов монастырь владел этим участком до начала XVII в. Данное пожалование без изменений подтвердили последующие московские государи - Федор Иванович в 1584 г. и Борис Годунов в 1599 г.

Часть посадских земель в середине XVI в. перешла к городским монастырям и ружным храмам. В 60-е годы XVI в. за ними числилось 208,5 десятин паханой и 93 десятины запустевшей пашни (по отношению к посадской пашне около 45%) и 930 копен сенокосов Большая часть этих земель находилась в непосредственной близости от города, в зоне посадского землевладения. Монастырские и церковные пашни «луги и пожни» располагались «меж посадцких пашен» и «промеж посадцких и оброчных покосов», создавая сложную мозаику поземельных отношений.

Процесс дальнейшего сокращения хозяйственных угодий посада усиливается в 60-е годы XVI в. Посадские земли в силу своего статуса черных государевых земель находились во временном обладании посадской общины - «до указу» и, в лучшем случае, на оброке. При необходимости они могли быть розданы государем феодалам, что и происходило. Так, все посадские земли - пашни, сенокосы, лес, расположенные по реке Мологе и ее притокам выше пригородных черных деревень Соловцово и Берняково, в это время перешли к дворянам. В 1566/67 г. «по государеву наказу» они были пожалованы «безоброчно розным помещикам и вотчинникам к их новым поместьям и вотчинам в угодья… а иные и за вотчинные пашни… против старых их поместий и вотчин, которые в розных городах у них на государя в опришнину к дворцовым селам взяты, были».

В ходе описания 1567 г. оставшиеся земельные владения посада были юридически оформлены и закреплены за посадским миром. Правда за ним государство оставило только те, удаленные от города земли, которые не были розданы в поместья и вотчины или не взяты на оброк и льготу. На Рис. представлено территориальное расположение основных хозяйственных угодий посада.

Пашня посадских людей располагались вокруг города, в непосредственной близости от жилой зоны. Основная ее часть находилась на правом берегу реки Мологи. По данным сотной 1567 г. общая площадь пашни составляла 375 десятин (250 четей в одном поле). Уровень плодородия почвы был низким. 60% (150 четей) пашни записаны в категории «худой» земли, а 40% (100 четей) - «добре худой» земли.

Посадское землевладение устюженцев середины XVI в. можно охарактеризовать как коллективное и мелкое чересполосное. Более половины, 54,6% всей пашни находились в совместном владении нескольких горожан, от 2 до 5. Около 2/3, 63,6% земельных владений, состояли из 2 и более отдельных участков и были разбросаны «в розни местех». В среднем на один посадский двор приходилось чуть более 0,5 десятины пашни.

В 60-е годы XVI в. наблюдается и процесс естественного сокращения пашенных угодий. Часть оброчных пашен, особенно тех, где земля была «добре худа» были заброшены и переведены в разряд пастбищ - «приданы ко всему посаду на выпуски для лошадей и животины». Старинные выпуски располагались в двух местах: на западной окраине города за рекою Ижиною и за посадскими пашнями и за рекой Мологой, от деревни Соловцово, вниз по течению. Они тянулись до поместных, вотчинных и оброчных покосов и лесов. К ним из оброку были приданы пашни посадских людей - более 110 четвертей худой земли. В состав посадских выгонов были включены и оброчные хозяйственные угодья запустевшей черной посадской деревни Смелцово. В середине 60-х годов XVI в. 3 двора посадских людей - Власко Кривошеина, Пятунки Мишина и Порошки Васильева по их челобитью были перенесены на посад. Деревня вскоре запустела, а более 55 десятин ее хозяйственных угодий, из них 60 четвертей пашни, вошли в разряд посадских выпусков.

Наиболее обширными и разбросанными по площади были сенокосные угодья. Долгое время значительную часть сенокосных угодий, особенно выше посада, по рекам Мологе, Кобоже и Кирве, посадские люди и черносошные крестьяне косили «безоброчно», наездом. В писцовых книгах С. Бутурлина 1538 г. и Г. Белкина 1564 г., эти сенокосы «к посаду не написаны были и оброк за сено на них не положен был». Горожане и крестьяне черных деревень владели ими «без государева указу и безоброчно, потому что у прежних писцов обведены и не написаны были ни за кем».

Именно их, в 60-е годы XVI в., правительство раздало дворянам. За посадом сохранились сенокосы, расположенные по реке Мологе, ниже города. По письму Г. Белкина, их было 3880 копен, с которых посадские люди вместе с черносошными крестьянами платили оброк - 10 рублей в год «в их розметы». Через 3 года (с 1564 по 1567 гг.), количество оброчных пожен значительно возросло. В их число были записаны еще 2300 копен сенокосов.

Это были - «луги и пожни оброчные врозни, которые в роздачу не розданы, а преж сего были на оброке ж за посадцкими ж людми, а ныне даны на оброк тем же посадцким людем до государева указу». Всего на оброке за посадскими людьми находилось 6180 копен. Они располагались по реке Мологе, ниже посада. Большая часть сенокосных угодий - 5780 копен или 93,5%, находилась на правом берегу, «в Заворожской стороне». Остальные 400 копен или 6,5% - за Мологой, среди лесных угодий.

Как правило, владение пожнями и лугами было индивидуальным. Только 14 из 133 пожен или 10,5% принадлежали 2 владельцам. Незначительным была и территориальная распыленность сенокосных владений, 16 из 133 или 12%, были разбросаны в 2 или 3 местах. Площадь сенокосов была различна, но, в основном, редко превышала 10 копен. Очень редким была, видимо, аренда сенокосов. В сотной 1567 г. такой случай отмечен только один - Оксенко Оверкиев косил сено «на пожнях Якуши Бухрова да Богдана Гридина».

Уже в 60-е годы XVI в. пожни были активным объектом поземельных сделок посадских людей. В это время, ряд оброчных сенокосов посада перешли к помещикам и вотчинникам. Государство и здесь вмешалось и подтвердило свое право собственника земли. По итогам описания 1567 г., 650 копен сенокосов, находящиеся ниже города, были из поместных и вотчинных владений возвращены к посаду, потому что «имали их в заклады и в купли у посадцких же людей без государева указу».

Помимо сенокосов, посад располагал значительными лесными угодьями. Посадские леса - «боровые сеченые, редкие промеж мшарин и болот», состояли из 3 участков и располагались по левому берегу реки Мологи. Первый, самый крупный, тянулся от деревни Соловцово до устья реки Чагодощи более чем на 40 км - «по смете на 20 верст, а поперег от реки от Мологи от берегу на 2 версты». Другие были значительно меньше. Между хозяйственными угодьями черной деревни Лентьево и починка Попчиха располагася второй участок - «в длину 5 верст, а поперег 2 версты». Третий - «берегом 3 версты, а в гору от реки Мологи на 4 версты», находился между Попчихой и деревней Ванском.

Юридическое закрепление за посадом лесов сохраняло старую оброчную повинность. Посадские люди и крестьяне черной Понизовской волости, во всех прежних лесных угодьях, обязаны были ежегодно собирать рыжики отправлять их в приказ Большого дворца.

По результатам описания 1567 г. посадский мир закрепил за собой и рыбные ловли, принадлежавшие до этого устюженской рыболовной слободе. Они охватывали участок реки Мологи от деревни Соловцова до владений Модинского монастыря и Шалоцкой пустыни и «ниже тех монастырских деревень и починков до черной деревни Липницы и против лесов черной ж понизовской деревни Мартыновской». За 10 лет до этого, на оброк к посаду (рыболовной слободе), перешел «государев царев и великого князя Липенский ез на Мологе».

Таким образом, в 60-е годы XVI в. государство, проведя общий поземельный кадастр в уезде, утвердило свое право верховного собственника земли. Оно определило принципы своей земельной политики в том числе и по отношению к посадскому землевладению. Основные положения, которые охраняли его интересы, прежде всего финансовые, зафиксированы в описании 1567 г. Они сформулированы только по отношению к сенокосам, но, видимо, касались и других хозяйственных угодий посадских людей - «а у которых людей преж сего сенокосов не было (оформленных видимо законно, по государевым грамотам) и вперед те оброчные покосы всем посадцким людем по их челобитью промеж собя розделити самим повытно. А докуды за ними на оброке те луги и пожни будут, и им теж покосов от посаду к поместным и к вотчинным и к оброчным землям не продавати и в заклады не давати никому ни которыми делы. А беречи того надо всеми посадцкими людми устюженским земским целовалником накрепко. А которые учнут вперед покосы продавати и тем быти от государя в опале и в продаже».

К концу XVI в. произошли значительные количественные и качественные изменения в уровне экономического развития Устюжны Железопольской, что не могло, не сказаться на составе и структуре посадского землевладения. Пашенные угодья посада располагалась в нескольких местах вокруг города. По обеим берегам Мологи за пределами жилой зоны находились участки общей площадью примерно 62 и 114 четвертей. За рекой Ижиной около 23 четвертей и за Мологой - 43 четверти. Всего в описании выделено более 60 участков. Они принадлежали, в основном, отдельным владельцам. Располагались участки компактно, в одном месте.

Земля была, видимо, активным объектом поземельных сделок. Более 95% участков в прошлом имели другого владельца, как правило, посадского человека. Возможно, время от времени, посадский мир проводил перераспределение пашенных угодий между собой. О возможности такого передела говорит факт перераспределения оброчных сенокосов между посадскими людьми во второй половине 60-х годов XVI в.

Сенокосные угодья посадских людей, как и прежде, располагались по обеим берегам Мологи, ниже города. Их общая площадь, по сравнению с 1567 г., сократилась примерно на 20% - с 6180 до 5188 копен. Значительные изменения за 30 лет произошли в территориальном распределении сенокосов. Если, в 60-е годы XVI в. более 95% копен оброчных пожен (5780 из 6180) располагались по правому берегу Мологи, «в Заижинской стороне», то в 1597 г. здесь же находилось только 60% пожен - 3136 из 5188 копен. Остальные 2052 копны сенокосов находились за Мологой. Общая площадь пожен здесь увеличилась в 5 раз.

Эти изменения, на наш взгляд, были следствием хозяйственного кризиса 70-80-х годов XVI в., когда многие посадские оброчные сенокосы были заброшены. Последующее восстановление хозяйственной деятельности привело к рекультивации прежних сенокосных угодий. Как правило, большинство «росчистей» это прежние пожни, но были и новые - «розсеченые» или «розчищеные» после писцов.

Обеспеченность сенокосами посадских людей к концу XVI в. выросла более чем в 3 раза. Если в 1567 г. на 1 посадский двор приходилось в среднем 8,1 копны, то в 1597 г. - 24,4 копны. Реальные показатели были, видимо, выше, поскольку речь идет только об оброчных сенокосах.

К концу XVI в. отчетливо проявилась тенденция перехода части посадской земли в руки духовенства Устюжны Железопольской и их зависимого населения, крестьян вотчин и поместий, граничащих с посадскими владениями. Среди посадских пашен находились участки священников, слобожан, крестьян, городских храмов ранее принадлежавшие посадским людям. Практически за всеми городскими храмами и монастырями в конце XVI в. были пашни принадлежавшие ранее посадским людям.

Так, за рекою Ворожей, по обе стороны, владели посадскими пашнями священники Рождественского собора, Кузмодемьянского, Никольского, Дмитриевского, Благовещенского, Петропавловского храмов и Воскресенского (Ильинского) монастыря. Ряд пожен, удаленных от посада, перешли к крестьянам деревень Оснополье, Селище, Шуклино и, особенно, Лентьево Понизовской волости.

Переход части посадских земель к городским храмам и монастырям, крестьянам близлежащих феодальных владений имеет на наш взгляд свою логику и вполне объясним. Посадский мир и само государство довольно спокойно и терпимо относилось к такого рода сделкам. Переход посадской оброчной земли к духовенству или зависимым крестьянам не обелял проданную или заложенную пашню и сенокосы. Земля могла неоднократно менять своего владельца, но не выходила из посадского тягла. Финансовое оброчное бремя от посадского человека переходило к новому владельцу. Показательным в этом отношении служит следующий пример: «пожня Михаила Белого, а ныне Рождество Пречистые Богородицы за попы за Ондреем с товарищи, сена 130 копен, а оброку им с тое пожни платити с посадцкими людьми по розводу».

Таким образом, во второй половине XVI в. отчетливо наблюдается устойчивая тенденция постоянного хотя и постепенного сокращения зоны хозяйственного влияния и реального количества земли, принадлежащих посадским людям. Во многом это было связано со значительным уменьшением численности посадского населения. За 30 лет, с 1567 г. по 1597 г. оно сократилось почти в 3 раза. С одной стороны, это привело к запустению части хозяйственных угодий посада, а с другой стороны - к повышению обеспеченности угодьями в расчете на 1 человека, они возросли примерно в 3 раза.

В табл. 37 представлена динамика обеспеченности основными сельскохозяйственными угодьями посадского населения на протяжении второй половины XVI - первой четверти XVII вв.

За вторую половину XVI в. общая площадь пашни практически не уменьшилась, а в расчете на 1 двор увеличилась в 3,5 раза. Это связано с тем, что посадские земли, расположенные в непосредственной близости от города, находились под постоянным хозяйственным контролем посада. Более существенные потери наблюдаются по сенокосным угодьям, они составили около 20%. Разбросанные на значительном удалении от города, пожни естественным образом выбывали из оборота, тем более, что и в этих условиях обеспеченность ими была достаточно высока - более 24 копен на 1 двор.

Таблица 37. Обеспеченность хозяйственными угодьями посадского населения Устюжны Железопольской во 2 половине XVI - 1 половине XVII вв.

Большое значение имело и другое обстоятельство. В условиях значительного снижения в последней четверти XVI в. хозяйственной активности, интенсивности товарного производства и товарно-денежных отношений, и как следствие, материального потенциала горожан, повысилась роль сельского хозяйства в жизни города. Увеличение пашни и сенокосов в расчете на 1 двор были закономерной реакцией на экономические условия конца XVI в. и свидетельствуют об усилении роли натурального хозяйства посадских людей.

Вместе с тем, виден и другой, качественно более важный аспект. Начинается распад оформившегося в середине XVI в. хозяйственного комплекса посада, в котором важное место занимали значительные земельные угодья посадских людей. Это происходит под воздействием внешних факторов - активной земельной политики в крае и развития поместного и вотчинного землевладения. Наиболее отчетливо и ярко проявилась эта тенденция уже в первой половине XVII в.

С конца XVI в., посадские земли, постепенно, со всех сторон, окружили владения помещиков и вотчинников. С этого времени начинается напряженная борьба посада против наступающих на их земли феодальных владений, которая велась с обеих сторон всеми доступными и недоступными способами и средствами. Особенно активно наступали крупные землевладельцы - Годуновы и Лодыгины, в чьи владения вклинивались посадские земли.

Годуновы получили владения в Устюженском крае в последней четверти XVI в. В начале царствования Федора Ивановича к Б. Годунову перешла вотчина Микиты Путилова - село Хрипелево с деревнями, так же ряд сел и деревень, прежде всего село Микифорово с деревнями, взятые у Микиты Путилова и «у иных детей боярских» и приписанные «к тому ж селу Хрипелево». За М. Годуновым была волость Перя, расположенная на левом берегу Мологи между ее притоками Кирвой и Кобожей.

Владения Годуновых, особенно Хрипелевская волость, на юге и юго-западе непосредственно соприкасались с посадскими землями. Развитие вотчинного хозяйства, рост зависимого населения вели к расширению владений Годуновых, в том числе и к захвату черных посадских земель, которыми устюженцы владели исстари и считали своими. После падения Б.Ф. Годунова, посадский мир добивался их возвращения. В ноябре 1611 г. они подали челобитную «Великие Российские державы Московского государства бояром и воеводом». В ней посадские люди обвиняли приказчика Годуновых Григория Олтуфьева в том, что он «отнял де у них посадскую пашенную четвертную землю насильством и поставил на той их земле деревню, а назвал ее Подсосеньем, а Федоровское то ж… да поставил деревню, а назвал ее Данилихою, а Пески то ж…. Да он же отнял посадские земли пониж посаду, вниз по реке по Мологе, на бору на диком лесу на поверстной земле, и поставил две деревни, а назвал Порослою да Огибью. А изстари же та посадская земля по старым сотным 72 (1563/64) году писца Григорья Белкина да 75 (1566/67) году писцов Ильи Плещеева да Григорья Зубатого та земля в поверстном лесу… были на оброке за посадскими людьми».

В первой четверти XVII в. завершился процесс раздачи дворцовых и черных земель. Поместные и вотчинные владения подошли вплотную к городской черте. Они окончательно разорвали и разрушили единый общий массив хозяйственных угодий посада на ряд небольших участков.

Наиболее болезненным в этом отношении было пожалование в поместье земель черной Понизовской волости. На протяжении почти столетия посад и черная Понизовская волость в хозяйственном и административно-финансовом отношении составляли единое целое (волость была приписана к посаду в уезд). В XVI в., при всем многообразии поземельных отношений, владения посадских людей и волостных крестьян составляли единое целое. Это были тяглые, черные государевы земли. Данное обстоятельство снимало многие вопросы в их взаимоотношениях, особенно в области финансовых обязательств перед государством. Оно отодвигало на второй план все поземельные сделки и выводило их на уровень частноправовых отношений. Купля, продажа, залог земли между посадскими людьми, крестьянами и духовенством были обычным делом. Посадские люди владели землями в сельской округе, а волостные крестьяне имели собственность в городе и владели бывшими посадскими землями.

Достаточно точно уровень этих взаимоотношений выразил будущий владелец Понизовской волости - Д.В. Лодыгин. В одной из своих челобитных он писал, что ранее, когда волость была черной, государевой, посадские люди и крестьяне «тое волости пашнями и сенными покосы и черными лесы и рыбными ловли и всякими угодьи владели с одново, меж собою продавали и покупали друг у друга».

Об этом же, на следствии в 60-е годы XVII в., говорили и крестьяне М.С. Пушкина. «В те де поры (XVI - начало XVII вв.) посадские люди тою Понизовную волостью всея владели пашнями и пожнями заодно с теми Понизовные волости крестьяны вместе и приезжая в ту Понизовую волость в деревнях жеребьями пашнею менялись. Посадские люди владели жеребями в тех деревнях, а крестьяне против того жили в их долях на посаде».

Первое реальное серьезное ущемление интересов посада произошло в 1614 г. По государеву указу «Понизовная волость, село Чирец з деревнями отписали от Устюжны от посаду и отдали думному дьяку Петру Третьякову». Новое поместье П. Третьякова было описано и отделено - «межи, и грани все кругом», от окружающих его посадских, поместных и вотчинных земель. При этом посад потерял фактически все свои земли в Понизовской волости - «има, посадцким людям тое волости в гранях и в межах в той обводной земли ничево не написано, оприч выгонной земли, что под городом». Посадский мир вынужден был смириться. Только в 1617 г., после смерти П. Третьякова, были предприняты решительные меры. Посадские люди «умысля, взяли тое волости из села Чирца священника Федора Петрова и да крестьян тое волости лутчих людей 10 человек насильством к себе в город и держали их в тюрьме 3 месяца, вымучили у них у священника и у крестьян тое обводную насильством с великим правежем». Т. е., фактически вернули себе силой утраченные посадские земли.

В 1618 г. большая часть бывшего поместья П. Третьякова была пожалована Д.В. Лодыгину. Исключение составили владения посада по левому берегу реки Мологи, в том числе и поселения, поставленные на посадском поверстном лесу - «пустошь, что была деревня Нижняя Кротынь… починок Громошибля… починок Грива, а Шуклино то ж». Д.В. Лодыгин, видимо, пытался их включить в состав своего поместья, но в 1618 г. ему в этом было отказано. Однако через несколько лет, в 1621/22 г., по государевой грамоте они вошли в его владения и были описаны в их составе в 1628 -30 гг.

Передача П. Третьякову, а позже Д.В. Лодыгину в поместье, а затем и в вотчину, черных земель Понизовской волости, нарушили устоявшееся традиционное распределение хозяйственных угодий. Принципиально изменился уровень отношений посадского мира и сельской округи. Обнажились и предельно обострились ряд вопросов, прежде всего в области поземельные отношения и, особенно, тяглых финансовых обязательств. При данных обстоятельствах для посада важнейшей представлялась задача официально подтвердить свои права на земли, юридически оформленные за посадом еще в середине XVI в. Это произошло в ходе описания 1626 г.

В конце первой четверти XVII в. жилая зона центральной правобережной части города сократилась практически до пределов острога. Хозяйственные угодья горожан - поля и огороды, начинались непосредственно за крепостными стенами, от Дмитриевских и Благовещенских ворот. Оставались в обороте и старые пашни - за рекой Ворожей, Ижиной и Мологой. Всего за посадскими людьми числилось 213 четвертей пашни. Большая часть отдельных участков - 60,2%, находилась в совместном владении 2 и более человек. Несколько участков числилось за «крестьянами» монастырской слободы и те, как правило, находились в совместном владении с посадскими людьми.

Около 82% всех земельных участков оброчной посадской пашни были приобретены по купчим, из них более половины - около 59%, с начала XVII в. Наиболее ранняя купчая датируется 1570 г. Остальные 18% участков принадлежали горожанам по сотным выписям, духовным и закладным грамотам. Хронологически эти поземельные акты охватывают период с 1548/49 до 1618 гг.

Сенокосы посадских людей традиционно располагались по обе стороны реки Мологи, ниже по течению от города. Посадский мир владел пожнями по «государеве цареве и великого князя Михаила Федоровича всея Руси грамоте». Общая их площадь за прошедшую четверть века сократилась более чем в 2,5 раза и, по нашим подсчетам, составляла 2109 копен. Территориальное распределение сенокосов по сторонам Мологи в сотной не указано, но оно, видимо, оставалось прежним.

Посадские оброчные пожни, как и пашни, были активным объектам поземельных сделок. Из 147 участков 115 или 78,2% принадлежали новым владельцам по купчим. Из них, 22,6% всех участков были куплены в XVI в., остальные 77,4% - в первой четверти XVII в., особенно после 1613 г. Наиболее ранняя купчая датируется 1558 г.

Сохранились за посадом «до указу старые их боровые леса… которые им преж сего дал на оброк писец Илья Плещеев» и рыбные ловли. Они снова были отданы посадским людям «для того, что их на оброк и льготу никто не взял». Пограничные ориентиры лесных и рыбных угодий в сотной указаны прежние. Однако, в описании посадского леса, появились детали, которые говорят о сокращении общей их площади. Теперь, наиболее крупный участок от деревни Соловцово до устья реки Чагодощи, был разбит на части «новой межой» и разбросан «промеж деревень Дмитрия Лодыгина».

В составе посадских владений в 1626 г. описывались 3 деревни - Порослая (Журавлев Починок), Огибь (Фатьянов Починок) и Верхняя Кротынь. Они были «поставлены на их поверстном оброчном лесу», видимо, в середине XVI в. По крайней мере деревня Верхняя Кротынь известна с 1567 г., а Порослая и Огибь с конца XVI в. В них было 9 крестьянских дворов с 13 «людьми». Хозяйственные угодья состояли из 31,5 десятин паханой пашни, 39 десятин отхожей и запустевшей пашни, 117 копен сенокосов.

Активно участие в покупке посадских земель, особенно сенокосов, принимали крестьяне бывшей черной Понизовской волости, где располагались хозяйственные угодья посада. По нашим подсчетам, за крестьянами светских и духовных феодалов в 1626 г. находилось более трети всех оброчных покосов посада - 35,7% или 752 копны из 2109 копен. Большая часть из них принадлежала крестьянам Дмитрия Лодыгина. За ними были 36 участков общей площадью 516 копен, что составляло 68,6% пожен данной категории или около 25% от общего количества оброчных посадских сенокосов. Всего по купчим и закладным посадских людей к крестьянам Д.В. Лодыгина с 1585 по 1626 гг. перешло 585 копен сенокосов, с которых они платили в 1626 г. 2 рубля, 29 алтын, 4 деньги.

Посадскими сенокосами владели также священники и слободские крестьяне Рождественского собора, крестьяне Воскресенского (Ильинского) и Шалоцкого монастырей. За период с 1588 по 1623 гг., по купчим, к ним перешло посадских сенокосов общей площадью 134 копны. С них они платили оброк в 22 алтына 2 деньги.

Как и в XVI в., пашни и пожни, проданные или заложенные посадскими людьми монастырям, храмам, слободским или владельческим крестьянам, из посадского тягла не выходили. Нормы налогообложения таких земель не менялись. Новые владельцы платили с приобретенных земель оброк «свално с посадцкими людьми» по 1 алтыну за 1 четверть пашни и по 1 деньге за 1 копну сена.