Россия в ХХ веке

Однако и в этом большевики были далеки от догматической скованности. В 1913 г. они, не отказываясь от идеи унитарного государства, допустили возможность проведения в его рамках <широкой областной автономии> с тем, чтобы обеспечить <равноправие всех наций и языков>. Незадолго до октября 1917 г., в ситуации стремительного подъема национального самосознания населявших страну народов, В. И. Ленин сформулировал иной, более популярный в массах <инородцев> принцип национально-государственного строительства <союза свободных республик>, т. е. их федерации. Важно, однако, подчеркнуть, что'и после этого Ленин продолжал рассматривать федерацию лишь как продиктованную специфическими условиями многонациональной форму перехода к <вполне единому государству>,

Национальная политика в действии. 31 декабря 191/ г. советов правительство признало государственную независимость Финляндии. В августе 1918 г. В. И. Ленин подписал декрет об отазе от договоров о разделе Польши, заключенных царизмом.

С твердой волей финского и польского народов к восстановлению своей государственности большевики не могли не считаться.

Внешне спокойно восприняли они и весть об отделении от России в 1918 г. далекой Тувы (Урянхайского края), населенной кочевниками и оказавшейся в то смутное время вне пределов досягаемости Москвы.

Что касается остальных наций и народностей России, то в трактовке их <права на самоопределение вплоть до отделения> возобладал принцип прагматизма, политической целесообразности, четко обозначенный большевиками еще в дооктябрьский период. А он властно требовал сохранить бывшую Российскую империю максимально сильной и единой. Тем более что к традиционным марксистским аргументам в пользу этого добавились еще два: раздробленная и децентрализованная Россия была, безусловно, неспособна играть отводимую ей новыми правителями роль <двигателя и толкателя> мировой революции, а после того, как революционная волна в Европе явственно пошла на убыль,- выстоять в <капиталистическом окружении>.

Правящая большевистская партия последовательно продвигалась к поставленной цели в области национально-государственного строительства, опираясь, во-первых, на строго централизованные партийно-коммунистические, а затем и военные структуры, пронизывавшие все политически обособлявшиеся территории бывшей империи; во-вторых, на исторически сложившуюся хозяйственную взаимозависимость этих территорий. С самого начала в процессе воссоздания единого государства обозначились два дополняющих друг друга направления.

В 1918-1922 гг. народы, преимущественно малые и компактно проживающие в окружении великорусских земель, получили в составе РСФСР автономию двух уровней: республиканскую (Башкирская АССР, Татарская АССР, Дагестанская АССР и Др.) и областную (Бурят-Монгольская АО, Вотская АО, Калмыцкая АО, Марийская АО, Чувашская АО и др.). Исключением здесь стали Киргизская (Казахская) и Туркестанская автономные республики.

На экономически и культурно развитых окраинах распавшейся империи местные коммунисты, руководимые ЦК РКЩб), образовали суверенные советские республики, формально находившиеся вне контроля Москвы: Украинскую ССР (декабрь 1917 г ) Белорусскую ССР (январь 1919 г.), Азербайджанскую ССР (апрель 1920 г.), Армянскую ССР (ноябрь 1920 г.), Грузинскую ССР (февраль 1921 г.). Три последние в марте 1922 г. вошли в Закавказскую федерацию. Уместно напомнить, что советская власть утвердившаяся было в Латвии, Литве и Эстонии, не удержалась там, сгорев в пламени гражданской войны и интервенции.

С момента возникновения суверенные республики фактически сразу оказывались в рамках общего политического союза уже в силу однотипности советской государственной системы и концентрации власти в руках единой большевистской партии (республиканские компартии изначально входили в РКЛ(б) на правах областных организаций).

В годы гражданской войны был сделан новый шаг на пути сближения существовавших тогда советских республик: России, Украины, Белоруссии, Литвы и Латвии. По решению ЦК РКП(б) и последовавшему вскоре декрету ВЦИК от 1 июня 1919 г. произошло объединение их вооруженных сил, совнархозов, железнодорожного транспорта, наркоматов труда и финансов. Связи по государственной линии закрепились в 1920-1921 гг. серией двусторонних договоров РСФСР с республиками, расширивших общие координационные функции российских наркоматов в экономической сфере. В период подготовки к международной конференции в Генуе сложился дипломатический союз России, Украины, Белоруссии и закавказских республик (февраль 1922 г.).

Летом того же года процесс объединения вступил в завершающую фазу. Как и раньше, все возникавшие в этой сфере проблемы решались на уровне ЦК РКЩб) и учреждаемых им партийных комиссий.

Образование СССР. В сентябре 1922 г. комиссия ЦК РКП(б) с участием И. В. Сталина подготовила так называемый <план автономизации>: вхождение советских республик в состав РСФСР на правах автономий. Обосновывая его, Сталин не без резона указывал на показной, формальный характер независимости национальных республик, провозглашенных в то время, когда в огне гражданской войны <нужно было демонстрировать либерализм Москвы в национальном вопросе>. Теперь же, считал он, надобность в этом политическом камуфляже отпала.

Идею <автономизации> поддержали руководители компартий Азербайджана и Армении. Коммунистические лидеры Белоруссии и Украины склонялись к сохранению статус-кво во взаимоотношениях республик (при этом украинцы добавляли, что, следуя партийной дисциплине, они не будут настаивать на своем, если ЦК РКП (б) одобрит сталинский проект). Только члены ЦК компартии Грузии однозначно отвергли <план автономизации>, заявив: <Объединение хозяйственных усилий и общей политики считаем необходимым, но с сохранением всех атрибутов независимости>.

В январе 1924 г. II Всесоюзный съезд Советов одобрил Конституцию СССР. Высшим органом власти она объявила Всесоюзный съезд советов, а между съездами - ЦИК, состоявший из двух равноправных палат: Союзного Совета и Совета Haциональностей (первый избирался съездом из представителей союзных республик пропорционально их населению; во второй входили по пять представителей от каждой союзной и автономной республики и по одному - от автономных областей). Высшим исполнительным органом провозглашался Совет Народных Комиссаров СССР. Он ведал иностранными делами, обороной страны, внешней торговлей, путями сообщения, финансами и др. В ведении союзных республик находились внутренние дела, земледелие, просвещение, юстиция, социальное обеспечение и здравоохранение. В Конституции сохранялась прежняя система выборов в Советы.

Трещина в фундаменте союзного государства. Откликаясь на факт провозглашения СССР, зарубежные ученые-правоведы дали довольно точную оценку его природы. Так, известный авторитет в этой области профессор П. П. Тройский утверждал, что Советский Союз нельзя признать подлинной федерацией, поскольку центральным властям по Конституции предоставлялись <совершенно исключительные, всепоглощающие права по отношению к членам федерации>, благодаря чему Москва в любой момент могла парализовать деятельность каждого из субъектов СССР. <Под внешним обличьем федеративного строя, - заключал Гронский, - скрыта политическая действительность всевластной диктатуры союзного ЦИКа, находящегося в полном Распоряжении коммунистической партии>.

С мнением П. П. Тройского трудно не согласиться, тем более там, где он не просто рассуждает о <всевластной диктатуре ЦИКа>, а - пусть и мимоходом - фиксирует главную черту возникшего на обломках имперской России союзного государства. В ситуации, когда ключевая статья Конституции о полновластии Советов была фикцией и на деле государственная власть концентрировалась в структурах компартии, жестко управляемой из единого центра (Москвы), СССР фактически приобретал характер унитарного государства. Несмотря на то что республики имели собственные конституции, органы государственной власти и управления (Верховные Советы, совнаркомы, наркоматы и т. п.), на деле их права не выходили за рамки культурно-национальной автономии: субъекты советской <федерации> пользовались известной свободой самоуправления лишь в области культуры, школы, языка и быта. В итоге на политической карте мира возникла огромная коммунистическая империя, ядром которой стала Российская советская республика.

Не надо думать, однако, что сами большевистские теоретики и практики не видели противоречия между официально провозглашенной формой союза (федерацией) и его по сути унитарным содержанием. Правящая партия шла на такую своеобразную национально-государственную конструкцию, искренне полагая, что:

- реальный унитаризм, как уже отмечалось, обеспечит оптимальные условия для социалистического переустройства страны, в ходе которого будет происходить сближение наций с их последующим слиянием в новую историческую общность людей и устранением, таким образом, самой почвы для межнациональных конфликтов;

- федералистская оболочка, создавая видимость государственного самоопределения народов СССР, способна в это переходное время сдержать националистические страсти, тем более что при образовании субъектов федерации был избран национально-территориальный принцип и преобладающая часть сколько-нибудь многочисленных наций и народностей, компактно проживавшая на определенной территории, постепенно получила атрибуты своей государственности разного уровня: в 1924 г. были созданы (с упразднением Хорезмской и Бухарской народных советских республик) новые союзные республики - Узбекская ССР и Туркменская ССР, в 1929 г.- Таджикская ССР, в 1936 г.- Казахская ССР и Киргизская ССР, а Азербайджан, Армения, Грузия после роспуска Закавказской федерации непосредственно вошли в состав СССР. Параллельно учреждались и новые автономные образования в самих союзных республиках.

Но как это уже не раз бывало у большевистских стратегов, их теоретические прогнозы разошлись с действительностью.

Целенаправленно проводимая политика сближения нации приносила свои плоды главным образом в выравнивании уровня социально-экономического и культурного развития советских республик за счет перекачивания туда материальных средств из РСФСР, а внутри ее - из великорусских областей в автономные

И все же в целом нации упорно не желали <сливаться>, утрачивать свою самостоятельность, идущие от предков традиции и обычаи. Напротив, хозяйственный и культурный подъем союзных и автономных республик сопровождался дальнейшим ростом национального самосознания населявших их коренных народов, стремлением к реальному утверждению собственной национальной государственности и суверенитета, что не могло не входить во все большее противоречие с формальным федерализмом.

В результате трещина в фундаменте СССР, заложенная при его создании, с годами не только не затягивалась, а расширялась.

44. Коммунистическая партия в 20-е гг.

Глубокие преобразования, происходившие в стране, были неразрывно связаны с деятельностью правящей партии коммунистов. Естественно, что и сама она не могла не меняться вместе с изменяемым ею обществом.

Партийная масса и большевистская гвардия. Численность российской компартии, переименованной в 1925 г. во Всесоюзную коммунистическую партию (большевиков) - ВКЩб), быстро увеличивалась: с 732 тыс. человек в 1921 г. до 1,3 млн. в 1927 г.

В самой партии, по мере расползания ее вширь, углублялся 0 означившийся после Октября раскол между массой рядовых членов и верхами. Ведущие рычаги управления компартией (а следовательно, и государством, с которым она все больше сливась, утрачивая черты собственно политической организации) -прежнему оставались у так называемой <старой большевистои гвардии> - примерно 8 тыс. партийцев с дореволюционным

Большевистская гвардия включала в себя немало профессиональных революционеров. Они обладали богатым опытом политической борьбы, способностью самостоятельно анализировать события. Естественно, что на крутых поворотах революции в этой среде часто формулировались не совпадающие с центральной линией предложения по разрешению встававших проблем возникали фракционные группы. При слабости демократического механизма принятия решений и учета прав меньшинства, присущей авторитарному по своему духу большевизму, только наличие на вершине партийно-государственной пирамиды общепризнанного лидера смягчало внутрипартийные противоречия, столкновения личных амбиций, позволяло старой гвардии сохранять единство собственных рядов и проводить последовательный политический курс.

<Завещание> Ленина. Сам В. И. Ленин, тяжело болевший с мая 1922 г., осознал в последние месяцы жизни шаткость равновесия в большевистских верхах и наметил ряд новых мер (дополняющих решение X съезда РКП(б) о запрете фракций) по его стабилизации. В заметках, продиктованных в конце 1922-начале 1923 г. и известных как <Завещание>, он рекомендовал сместить И. В. Сталина с поста Генерального секретаря ЦК РКП(б), позволившего ему через подбор и расстановку ответственных партийных кадров за короткий срок (с апреля 1922 г.)

<сосредоточить в своих руках необъятную власть>. Далее, по мысли Ленина, следовало повысить значение высших коллегиальных и взаимно ограничивающих друг друга партийных органов - ЦК и Центральной контрольной комиссии, одновременно резко увеличив их численность за счет <истинных пролетариев>:

партийцев от станка, избежавших соблазнов бюрократической службы. Им отводилась роль своего рода буфера, призванного гасить разногласия в верхах партаппарата и обеспечивать его политическую устойчивость.

Сейчас трудно судить о степени эффективности подобных мер, поскольку ни одна из них не была реализована. В. И. Ленин не учел, с одной стороны, <вождистских> традиций, им самим заложенных в основание большевизма и тщательно оберегаемых в последующем, с другой - очевидную незаинтересованность старой гвардии добровольно поставить себя под контроль рядовых членов партии.

Внутрипартийная борьба в 1923-1927 гг. Дальнейшее развитие событий предсказать было несложно. После смерти В. И. Ленина (январь 1924 г.) раскололся интегрирующий разные точки зрения партийный центр - Политбюро, и борьба за личное лидерство, начавшаяся в большевистской верхушке еще с осени 1923 г., разгорелась в полную силу.

За внутрипартийными схватками тех лет стояли не только амбиции претендентов на ленинское наследие, но и разное видение ими теории и практики строительства социализма. Впрочем, этой как бы лицевой стороне дискуссий никто из их главных участников не придавал самодовлеющего значения. В спорах по принципиальным вопросам каждый из них старался скорее не прояснить их и найти точки соприкосновения с позицией оппонентов, а, прибегая к социально-политической демагогии и выдернутым из текста ленинских книг цитатам, обосновать собственные политические претензии, создать в партии образ единственно верного продолжателя дела В. И. Ленина.

Это обстоятельство не следует упускать из виду, знакомясь с основными направлениями, по которым оппозиция вела наступление - в надежде перехватить политическую инициативу в партийной верхушке - на И. В. Сталина и его менявшуюся по ходу борьбы команду соратников (к 1928 г. она состояла из Н. И. Бухарина, К. Е. Ворошилова, Л. М. Кагановича, С. М. Кирова, В. В. Куйбышева, В. М. Молотова и др.).

Все без исключения оппозиционеры горячо выступали против выдвинутого И. В. Сталиным в середине 20-х гг. тезиса о <возможности построения социализма в одной стране> (этот тезис имел своим истоком вскользь брошенное В. И. Лениным в 1915 г. замечание, что в принципе <возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране>). Оппоненты генсека, отстаивая традиционные для большевизма воззрения на сей счет, продолжали утверждать: социалистический строй в отсталой крестьянской России может утвердиться лишь после победы пролетарской революции на индустриальном Западе.

В одном ключе, хотя и под разными углами зрения, оппозиционные силы критиковали экономическую политику ЦК. Л. Д. Троцкий требовал ужесточить <диктатуру промышленности> над сельским хозяйством, перейдя к широкомасштабной перекачке средств

Никаких разногласий не знали оппозиционеры в бескомпромиссной критике <зажима демократии>, разделившего компартию, по их выражению, на <два этажа - верхний, где решают и нижний, где узнают о решении>. Оппоненты генсека призывали рядовых партийцев взять под действенный контроль вознесшийся на недосягаемую высоту партаппарат - вплоть до ЦК и Политбюро, требовали восстановить свободу фракций, отказаться от назначения партфункционеров в низовые организации сверху и т. п.

Исход внутрипартийной драмы, разыгравшейся и на подмостках Кремлевского дворца, и в захолустных клубах, где собирались для обсуждения вопросов сельские коммунисты, в конечном счете зависел тогда от позиции наиболее влиятельной и авторитетной группы в партии - старой большевистской гвардии.

Позиция большевистской гвардии. Обосновавшись на <верхнем этаже> ВКП(б), большевистская гвардия вовсе не желала поступаться правами и льготами в пользу рядовых коммунистов.

Поэтому она с явным неудовольствием взирала на оппозиционный лозунг широкой внутрипартийной демократии, способный поколебать устоявшееся распределение ролей (независимо от того, насколько искренни были здесь оппоненты И. В. Сталина).

Не меньшую настороженность в среде старой гвардии вызывали левацкие наскоки оппозиционеров на нэп и требования <форсированной индустриализации> за счет фактического ограбления деревни. Такой крутой, по сути <военно-коммунистический>, поворот в экономической политике таил опасность нового обострения отношений с крестьянством.

Наконец, намного более выигрышным, по сравнению с оппозиционным, выглядел сталинский тезис о <построении социализма в одной стране>. Он, во-первых, учитывал психологию и верхов, и партийной массы, одинаково уставших пассивно дожидаться прихода мировой революции и исполненных азарта как можно скорее воплотить на деле свою главную программную установку, во-вторых, был оптимально приспособлен к тому, чтобы сыграть роль общенациональной объединяющей идеи, политической базы для действенной агитационно-пропагандистской работы по мобилизации трудовых усилий народа.

Победа Сталина. Учитывая сказанное, нетрудно понять, почему на каждом новом витке борьбы против сменявших друг друга оппозиций И. В. Сталин и его соратники неизменно получали поддержку подавляющей части старой большевистской гвардии. Именно это обстоятельство предопределило малочисленность и слабость самих оппозиционных группировок (всего в них активно участвовало примерно 20 тыс. человек, из коих лишь около тысячи имели дореволюционный партстаж), провал их попыток повести за собой партийную массу. В конце 1927 г. Л Троцкий, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, другие вожди оз'иции вместе со своими убежденными сторонниками были исключены из рядов ВКП(б).

Итак И. В. Сталин достиг своей ближайшей цели, сумев олкнут'ь с политической арены основных соперников в борьбе Ся ленинское наследие. Но внутрипартийные баталии нэповских 3 принесли еще один неожиданный для многих их участников результат. К исходу 20-х гг. оказались серьезно подорванными и позиции солидарной в целом с <генеральной линией> ЦК старой большевистской гвардии: ее представители исподволь и в нараставшем числе замещались на руководящих партийных и государственных постах выдвиженцами генсека.

Тем самым был сделан второй (после избрания на должность генсека) шаг на пути к утверждению в партии и стране режима личной власти И. В. Сталина.

45. Советская внешняя политика

Цели СССР в области межгосударственных отношений. Противоречивость экономических и политических интересов западных держав, обостренная провалом интервенции, препятствовала образованию новой действенной антисоветской коалиции. Тем не менее настороженное, отчасти враждебное отношение к красной России продолжало сохраняться. Оно питалось как происходившими в России социалистическими преобразованиями, так и двойственностью ее внешней политики. С одной стороны, Москва была заинтересована в налаживании с капиталистическими странами взаимовыгодного делового сотрудничества. С другой - открыто провозглашала свою приверженность принципу пролетарского интернационализма и в соответствии с ним поддерживала через структуры Коминтерна коммунистическое движение, оказывала большую материальную помощь (золотом, валютой, оружием и т. п.) силам, стремившимся к дестабилизации политической ситуации и захвату власти в своих странах.

В подобных условиях отношения СССР с зарубежными государствами развивались неровно. И все же главным вектором этого развития было постепенное укрепление позиций Советского Союза на мировой арене. Основных причин тому было три. Вопервых, объективные потребности мировой экономики. На ней отрицательно сказывалось длительное выключение из системы международных хозяйственных связей России, обладавшей неисчерпаемыми природными богатствами и емким внутренним рынком. Во-вторых, усиление мощи руководимой большевиками страны, рост ее влияния как великой державы. В-третьих, ослабление по мере угасания надежд на мировую революцию классово-идеологического компонента внешней политики СССР, уступавшего с годами место компоненту прагматическому, ориентации на мирное сосуществование государств с различным общественным строем.

Официальная дипломатия. С подписанием в конце 1920 - начале 1921 г. мирных договоров с Финляндией, Эстонией, Латвией, Литвой, Польшей Советское государство вышло из международной изоляции. В 1921 г. были нормализованы отношения с южными соседями: Турцией, Ираном, Афганистаном.

Большевистское правительство аннулировало все долги этих стран царской России. Иран получил в свою собственность российские концессии и имущество, а также право иметь флот на Каспийском море.

Был подписан договор о дружбе с революционным правительством Монголии. Эта небольшая отсталая страна, на территории которой располагались советские войска, на долгие десятилетия вошла в сферу влияния Москвы.

Крупные индустриальные державы воздерживались от установления дипломатических отношений с Советской Россией, требуя в соответствии с нормами международного права выплаты дореволюционных долгов и возмещения потерь от национализации иностранной собственности. Москва решила признать часть долгов, связав это с требованием возмещения ущерба от интервенции, политического признания Советского государства и предоставления ему кредитов.

В 1922 г. с целью обсуждения этих вопросов в Генуе была созвана международная конференция. Интересы России на ней представляли нарком по иностранным делам Г. В. Чичерин, М. М. Литвинов, Л. Б. Красин и другие советские дипломаты.

Участники конференции не смогли достичь соглашений. Но в ходе ее работы в предместье Генуи Рапалло был подписан советско-германский договор об отказе от взаимных претензий и установлении дипломатических отношений. Германия стала первой великой державой, признавшей Советскую Россию де-юре. Между ними налаживается тесное сотрудничество в торгово-экономической и военной областях (подготовка в советских учебных центрах военных кадров для Германии, совместное производство в СССР отдельных видов вооружений, запрещенных по условиям Версальского мирного договора 1919 г. с побежденной Германией).

С 1924 г. началась полоса дипломатического признания СССР В середине 20-х гг. он поддерживал официальные отношения с более чем 20 странами мира, в том числе с Англией, Францией, Италией, Японией, Китаем. Договор с последним сделал возможным совместную эксплуатацию Китайско-Восточной железной дороги (КВЖД), а по соглашению с Токио Советскому Союзу передавалась северная часть Сахалина, находившаяся под японской оккупацией еще со времен интервенции.

Из великих держав лишь США оттягивали признание СССР до 1933 г.

Определяя свою дипломатическую стратегию, советское руководство исходило в 20-е гг. из того, что основную угрозу безопасности СССР представляют страны бывшей Антанты, прежде всего Англия и Франция. Поэтому Москва внимательно следила за внешнеполитическими акциями западных столиц и в тех случаях, когда усматривала в них антисоветскую подоплеку, старалась найти меры эффективного противодействия.

В середине 20-х гг. США, Англия и Франция предприняли ряд шагов по усилению своего влияния на Германию - ведущего партнера СССР в Европе. По плану, подготовленному группой западных экспертов во главе с американским банкиром Ч. Дауэсом и одобренному летом 1924 г., Берлин получил многомиллиардные кредиты в твердой валюте на восстановление и развитие экономики. В октябре 1925 г. в Локарно (Швейцария) собралась международная конференция, куда СССР приглашен не был. Англия, Франция, Германия, Италия, Бельгия, Чехословакия и Польша заключили там серию соглашений. В них гарантировалась неприкосновенность границ западных соседей Германии и в то же время ничего не говорилось о восточных.

Кроме того, предусматривалось принятие Германии в Лигу Наций и ее участие в коллективных санкциях этой международной организации против <нарушителей мира> (под ними негласно подразумевался в первую очередь СССР).

Москва расценила <план Дауэса> и Локарнские договоры как <систему экономических и политических блоков, острием своим направленных против СССР>, и настояла на подписании с Германией в 1926 г. договора о нейтралитете и ненападении, а также новых экономических и кредитных соглашений. В конце гг. на эту страну приходилась почти треть внешнеторгового оборота СССР.

В 1925-1927 гг. договоры о нейтралитете и ненападении были заключены с Турцией, Литвой, Ираном и Афганистаном, что, по мнению большевиков, ослабляло вероятность их вовлечения в <антисоветские комбинации>.

В феврале 1928 г. по инициативе министра иностранных дел Франции А. Бриана и госсекретаря США Ф. Келлога в западных столицах началось обсуждение международного пакта, провозглашавшего <отказ от войны в качестве орудия национальной политики> и урегулирование всех разногласий и конфликтов только мирными средствами. СССР был опять проигнорирован, что вызвало его официальный протест. <Устранение Советского Союза из числа участников переговоров,- подчеркивалось в заявлении наркома иностранных дел Г. В. Чичерина,- наводит на мысль, что в действительные цели инициаторов этого пакта, очевидно, входило и входит стремление сделать из него орудие изоляции и борьбы против СССР>. Публичный демарш возымел эффект, и советские представители получили приглашение подписать этот важный дипломатический документ.

СССР первым ратифицировал пакт Бриана - Келлога, а в 1929 г. договорился с Польшей, Румынией, Эстонией, Латвией, Литвой, Турцией и Ираном досрочно ввести пакт в действие и строго придерживаться его принципов в отношениях между собой.

В конце 20-х гг. советское правительство дважды выступило с проектами конвенции о немедленном, полном и всеобщем разоружении, а затем - конвенции о сокращении вооружений. Заведомо обреченные на провал, они тем не менее способствовали укреплению внешнеполитических позиций СССР как миротворческой силы. По словам одной из американских газет, предложения Москвы <разделялись простым народом всюду>.

Политика Коминтерна. Иначе' развивались события по второй, неофициальной линии внешней политики СССР. Попытки вмешательства - в основном через структуры Коминтерна - во внутренние дела зарубежных государств не давали результатов, а подчас приводили к серьезным международным осложнениям.

IV конгресс Коминтерна, собравшийся в Москве в декабре 1922 г., постановил: <В тех странах, где положение буржуазного общества особенно непрочно>, коммунистам надо добиваться образования <рабочих и рабоче-крестьянских правительств>. Когда в следующем году по разным причинам обострилась внутриполитическая ситуация в Германии, Польше и Болгарии, Коминтерн счел момент подходящим для реализации своей установки.

Хотя общенациональные забастовки сорвались, в ряде мест коммунистам удалось поднять восстания (в сентябре 1923 г.- в некоторых районах Болгарии, в октябре - в Гамбурге, в ноябре в Кракове). Но они в считанные дни были потоплены в правительственными войсками. Итоги вдохновленного ЦК РКП(б) коминтерновского наступления на <бастионы мирового капитала> оказались весьма плачевными. В опаленных горячим дуновением большевистского максимализма европейских странах окрепли политические силы, призывавшие к сдержанности в отношениях с Москвой и тесному сближению с Западом.

Не в последнюю очередь именно под влиянием событий осени 1923 г. Германия пошла на заключение Локарнских договоров, а Болгария оттягивала дипломатическое признание СССР вплоть до 1934 г. Крайне сложными в течение 20-30-х гг. оставались и отношения с Польшей. К середине 20-х гг. революционная волна в Европе окончательно отхлынула, и политики в Москве с сожалением заговорили о <временной стабилизации капитализма>. Однако и в этих условиях Коминтерн старался использовать в интересах мировой революции любой всплеск общественного недовольства в странах Запада. В мае 1926 г. В Англии возник серьезный конфликт между шахтерами и предпринимателями, поддержанными правительством. Вскоре началась общенациональная забастовка пролетариата. Английская компартия, побуждаемая Коминтерном, с момента возникновения кризиса призывала рабочих к расширению борьбы и предостерегала от попыток ограничения забастовки <чисто оборонными задачами>. Ею были выдвинуты лозунги национализации шахт, свержения <реакционного правительства консерваторов> и замены его на первых порах правительством умеренных социалистов (лейбористов). Во многих странах, включая СССР, началась общественная кампания по сбору средств для бастующих.

По легальным профсоюзным каналам из Москвы оперативно поступила на счет Федерации горняков солидная сумма денег, значительно превышавшая добровольные пожертвования рабочих.

Официальный Лондон ответил обвинением советской стороны во вмешательстве во внутренние дела Соединенного Королевства и в мае 1927 г. разорвал дипломатические отношения с СССР.

Другой центр притяжения усилий Коминтерна находился далеко от Европы - в Китае. Эта огромная страна переживала в 20-е гг. тяжелые времена. Она фактически была рассечена на несколько частей, между которыми не прекращались военные столкновения. Слабое центральное правительство в Пекине легко поддавалось на давление иностранных держав. Москва поспешила не упустить свой шанс и сделала ставку на правительство в Нанкине. Державшее под контролем Южный Китай. Возглавлял его Сунь Ятсен - лидер националистической партии гоминьдан.

Первые связи к Сунь Ятсену проложил Коминтерн, а в 1922 г. их закрепила советская дипломатическая миссия. Сунь Ятсен дал согласие на вхождение китайских коммунистов в гоминьдан. Советская же сторона обязалась оказывать финансовую и военную помощь этой партии в ее борьбе за власть в Китае. На деле же наибольшую поддержку СССР получали коммунисты, постепенно усиливавшие свое влияние в гоминьдане. По замыслу И. В. Сталина, следовало до конца <использовать гоминьдановцев>, а потом, улучив момент, избавиться от них. Чан Кайши, заступивший на пост председателя гоминьдана после смерти Сунь Ятсена, решил упредить такой поворот событий и нанес неожиданный удар: в апреле 1927 г. он приказал арестовать и казнить тысячи коммунистов в Шанхае. В декабре того же года уцелевшие сторонники Москвы подняли восстание в Кантоне. Подавив его, войска Чан Кайши, опиравшиеся на поддержку западных держав, двинулись в северные районы Китая и в 1928 г. захватили Пекин. Там гоминьдан учредил новое общенациональное правительство, внешнеполитический курс которого отличался резким антисоветизмом. После неудачной попытки Китая в 1929 г. установить с помощью военной силы полный контроль над КВЖД последовал разрыв дипломатических отношений с СССР.

Тема XIV. <НАСТУПЛЕНИЕ СОЦИАЛИЗМА ПО ВСЕМУ ФРОНТУ>

46. Кризис конца 20-х гг.

Причины кризиса. В декабре 1925 г., когда экономика страны едва оправилась от разрухи, коммунистическая партия взяла курс на форсированную индустриализацию. И почти сразу же обострился вопрос хлебозаготовок. Крестьяне быстро утрачивали интерес к поставкам зерна на рынок, к продаже его государ иным хлебозаготовителям, ибо на вырученные деньги не могли купить промышленные товары. Ведь все материальные средства и ресурсы ускоренным порядком перекачивались на строительство индустриальных гигантов, а не заводов и фабрик, производящих товары народного потребления.

Власти уже летом 1926 г. были вынуждены прекратить обменные операции с червонцем из-за потери доверия к нему на финансовых биржах мира и резкого превышения спроса на иностранную валюту и золото над предложением Госбанка внутри страны. Спустя короткое время, на рубеже 1927-1928 гг., разразился острый хлебозаготовительный кризис. Государственные закрома после закупок крестьянской продукции остались полупустыми. Под угрозой голода оказались города и армия.

Большевики, как и в годы <военного коммунизма>, прибегли к насильственным методам изъятия зерна. Объединенный пленум ЦК и ЦКК компартии (апрель 1928 г.) призвал нанести <удар по кулакам и скупщикам-спекулянтам>. На деле же он обрушился на всех держателей товарного хлеба, включая середняков. Вновь на сельских дорогах появились отряды <хлебозаготовителей>, в руках которых были не сумки с деньгами, а винтовки. И вновь деревня забурлила. Начались убийства партийно-советских активистов.

В следующем году кризисная ситуация повторилась. В деревне было зарегистрировано около 3 тыс. террористических актов, жертвами которых стали 10 тыс. <агентов власти>. В ряде мест вспыхнули крестьянские бунты и восстания. На их подавление были брошены воинские подразделения ОГПУ, а кое-где - даже артиллерия и самолеты. Все более зримые черты обретал грозный призрак крестьянской Вандеи, едва не сокрушившей большевиков в 1921 г.

Поиск антикризисных мер. <Буржуазные спецы> - так называли в те годы старых специалистов, сотрудничавших с советской властью, но не принимавших марксизм в его большевистской интерпретации,- предлагали искать способы преодоления кризиса через снятие <классовых ограничителей> на нэповской экономике, расширение свободы действия частного сектора в городе и деревне. Это, по их мнению, могло помочь в решении проблемы накопления средств для умеренного по темпам развития государственной промышленности, в том числе ее индустриальных отраслей. Профессор-экономист Н. Д. Кондратьев, например, заявлял, что только <богатеющий мужик> и нэпман являются <творческими фигурами> в деле накопления, а тот класс населения, который <не сводит концы с концами в своем бюджете, годен лишь для борьбы на баррикадах>.

Подобные предложения были сразу официально заклеймены как <происки классовых врагов>. В планы большевиков вовсе не ходило усиливать позиции своих конкурентов в экономике, а заем неизбежно и в политике. Единое в неприятии инициатив <буржуазных> политэкономов, руководство компартии тем не менее разошлось во мнениях по жгучему вопросу: что же делать дальше?

Группа членов Политбюро (Н. И. Бухарин, председатель СНК А. И. Рыков и лидер советских профсоюзов М. П. Томский) считали необходимым отладить механизм рыночной смычки между городом и деревней и в дальнейшем действовать строго на его основе. Конкретно они предлагали поддержать <индивидуальное хозяйство бедняков и середняка>, изыскивая для этого дополнительные средства, в том числе за счет повышения налогов на деревенские <верхи>; нормализовать, а затем регулировать рынок посредством гибких, отвечавших хозяйственной конъюнктуре закупочных цен и маневрирования госрезервами; для создания резервов использовать закупки зерна за рубежом; активно развивать легкую промышленность. И лишь когда произойдет общее оздоровление экономики и, главное, будет обеспечен подъем сельского хозяйства, ставить вопрос о быстрых темпах индустриализации.

Позиция И. В. Сталина была принципиально иной. Кризисную ситуацию в экономике он рассматривал через призму сохранения важнейшего приоритета в хозяйственной политике партии - ускоренной индустриализации, открывавшей путь к развертыванию современного военно-промышленного комплекса и техническому перевооружению всего народного хозяйства.

Если, считал генсек, этой стратегической цели невозможно добиться на основе нэпа, то тем хуже для него. Надо без колебаний демонтировать расшатанный механизм рыночной экономики и заменить его механизмом с иным, административнораспорядительным типом хозяйственных связей, отвечающим социалистическому идеалу. И начинать демонтаж надо с деревни, не дожидаясь когда она поднимется против коммунистов.

Здесь - и это очевидно сегодня - Сталин стремился решить, опираясь на силу государства, две взаимосвязанные задачи: политическую и социально-экономическую. Во-первых, раз и навсегда снять с повестки дня постоянно беспокоивший власти крестьянский вопрос, для чего провести <ликвидацию кулачества как класса> и в ходе ее изъять из деревни все способные к сопротивлению слои населения. Во-вторых, образовать на базе низкотоварных крестьянских дворов крупные социалистические коллективные хозяйства (колхозы). Имеющийся опыт их работы (в 1927 г. колхозы объединяли около 1% крестьян) показывал, что и по товарности они в два-три раза продуктивнее индивидуалов, и под прямой административный контроль поставить их было много проще, чем 25 млн единоличных хозяйств. Тем самым колхозы превращались в надежный, не подверженный рыночной конъюнктуре канал перекачки ресурсов (в том числе рабочей силы, высвобождавшейся в результате укрепления производства и повышения его товарности) в промышленность.

'Многие коммунисты, как и И. В. Сталин, выступали за ускоренную индустриализацию (правда, плохо представляя себе огромные социальные издержки этого процесса) и глубоко сомневались в возможности ее проведения без коренной <реконструкции> народного хозяйства, которая позволила бы сконцентрировать ресурсы страны, в том числе оперативно поставляемые аграрным сектором, на главном направлении - строительстве объектов тяжелой промышленности. Ведь ни для кого не было секретом, что развитым капиталистическим странам для создания собственной индустриальной базы потребовалось несколько десятилетий. И это при благоприятных внутренних и внешних условиях, при широком использовании таких источников накопления, отсутствующих в Советской России, как иностранные кредиты, крупные инвестиции отечественного частного капитала, наконец, откровенное ограбление колоний.

Оценивая сейчас дискуссии тех далеких лет, одни историки поддерживают позицию Н. И. Бухарина, а другие разделяют сомнения сторонников генсека. Они полагают, что модель Н. И. Бухарина <с научной точки зрения была труднореализуемой в тех условиях>, ибо имеющихся в стране ресурсов явно не хватало для сбалансированного и динамичного развития всех отраслей народного хозяйства в рамках рыночной экономики. По их подсчетам, при сохранении нэпа в сложившемся его виде экономику СССР ожидал 1-2% ежегодного роста при увеличении населения на 2% в год. В такой ситуации доля национального дохода страны к середине 30-х гг. могла составить лишь 15% уровня США, в то время как в 1913 г. она равнялась 30%.

<Еще хуже,- подчеркивают эти ученые,- складывалось положение по новейшим отраслям промышленности. Здесь отставание измерялось уже десятками раз, и даже сокращение его оказалось невозможным. При такой отсталой экономике невозможно было иметь не то что сильные, а минимально допустимые для любой страны вооруженные силы. Перед партийным и государственным руководством в конце 20-х гг. вырисовывалась перспектива экономической стагнации, военного бессилия>.

47. Индустриализация в годы первых пятилеток

В апреле 1929 г. состоялась XVI партконференция. Из двух вариантов пятилетнего плана (на 1928/29-1932/33 гг.), разработанных Госпланом СССР, оптимального и отправного, она одобрила первый; задания по нему были на 20% выше. <Нет таких крепостей, которые бы большевики не взяли>,- заявил И. В. Сталин, и под гипнозом этих слов плановые задания с ноября 1929 г. и вплоть до середины 1932 г. неоднократно повышались.

Характерной чертой второго этапа индустриализации (осень 1928-1937 г.) был упор на новое строительство - преимущественно объектов группы <А> (производство средств производства), на что выделялось свыше 80% всех капиталовложений в промышленность.

Источники накопления. Источники средств для индустриализации изыскивались исключительно внутри страны. Они в основном складывались из:

- доходов легкой промышленности и, главным образом, сельского хозяйства, перераспределяемых в пользу индустриальных отраслей;

- доходов от монополии внешней торговли колхозным и совхозным зерном, золотом, лесом, пушниной, частично другими товарами. На вырученную валюту в страну ввозилось новейшее технологическое оборудование для строящихся заводов (доля установленных на них импортных станков и другой техники достигала в годы первой пятилетки 80-85%);

- значительно выросшего прогрессивного налога на нэпманов. Прямым следствием этого, по сути, конфискационного налогообложения, дополненного прямым административным нажимом, стало полное свертывание к 1933 г. частного сектора в промышленности и торговле;

- средств, полученных за счет ограничения потребления городского и сельского населения (через увеличение подоходного налога и розничных цен на товары, существовавшую с 1928 по 1934 г. карточную систему их распределения, обязательные подписки на <займы индустриализации> и т. п.). В итоге жизненный уровень рабочих и служащих упал почти в два раза.

Шаги индустриализации. Затертые от частого употребления слова о том, что в годы первой и второй (1933-1937 гг.) пятилеток страна превратилась в грандиозную строительную площадку, тем не менее довольно точно отражали действительность.

За это время создаются:

- вторая (после Криворожско-Донбасской) угольно-металлургическая база на востоке. Ее основой стали домны Магнитогорского и Кузнецкого комбинатов, шахты Кузнецкого и Карагандинского угольных бассейнов;

- вторая нефтяная база в Башкирии при одновременной коренной реконструкции первой - Бакинской;

- мощные объекты электроэнергетики: Днепрогэс и ряд других, гидро- и тепловых электростанций;

- отсутствующие в дореволюционной России отрасли промышленности: качественной и цветной металлургии, подшипниковой, трубопрокатной, тяжелого машиностроения, тракторостроения и производства сельхозмашин, авиационной и автомобильной, химической, шинной и др.;

- новые линии железных дорог (Турксиб, Новосибирск - Ленинск, Караганда - Балхаш, Курган - Свердловск и др.).

Немало крупных объектов возводилось в отсталых национальных республиках СССР. Специфика их индустриализации заключалась в том, что львиную долю материальных средств они получали за счет щедрых взносов России и отчасти Украины. В результате были обеспечены более высокие, по сравнению с общесоюзными, темпы промышленного развития бывших отсталых окраин Российской империи (примерно в полтора-два раза).

Происходили также важные сдвиги в управлении всем промышленным комплексом СССР. Произвольно изменяемые в сторону увеличения планы не соответствовали реальным возможностям производства. Ежегодно закладывались сотни новых заводов и фабрик, но строительство их не доводилось до конца из-за нехватки сырья, топлива, оборудования, рабочей силы. К концу . почти половина капиталовложений была заморожена в невершенных проектах. Стремление преодолеть нехватку материльных ресурсов ускоряло концентрацию снабжения предприятий в общесоюзных административных структурах. В ВСНХ на рубеже 20-30-х гг. вновь возродились главки, действующие по образцу эпохи <военного коммунизма>, что положило конец относительной хозяйственной самостоятельности трестовских объединений в промышленности. Формировалась централизованная система распределения имеющихся ресурсов и жесткой регламентации деятельности предприятий сверху.

Итоги первых пятилеток. Плановые задания на первую пятилетку предполагали увеличение промышленного производства по сравнению с 1928 г. почти в 3 раза, на вторую пятилетку (1933-1937 гг.) - в 2 раза от достигнутого в 1932 г. Официальная пропаганда объявила о досрочном выполнении заданий обеих пятилеток (каждую - за 4 года и 3 месяца).

Ныне историки оспаривают эти официальные цифры. Анализ архивных данных позволил установить, что по большинству важнейших показателей первые пятилетние планы вообще не были выполнены. Более того, часть исследователей ставят под сомнение и главный сталинский вывод: о превращении СССР из аграрной страны в индустриальную. По их расчетам, в конце 30-х гг. сельское хозяйство вносило в национальный доход больше, чем промышленность (по официальной статистике, доля аграрного и промышленного секторов экономики составляла в национальном валовом продукте соответственно 30 и 70% - в 1932 г., 23 и 77% - в 1937 г.; примерно в таких же пропорциях распределялась и доля в национальном доходе).

Конечно, вопрос этот нуждается в серьезном дополнительном изучении. Но бесспорно одно: за 1929-1937 гг. страна совершила беспрецедентный скачок в росте промышленной продукции.

За это время в строй вступило около 6 тыс. крупных предприятий, то есть 600-700 ежегодно. Темпы роста тяжелой промышленности были в два-три раза выше, чем за 13 лет развития России перед первой мировой войной.

В результате страна обрела потенциал, который по отраслевой структуре и техническому оснащению находился в основном на уровне передовых капиталистических государств. По абсолютным объемам промышленного производства СССР в 1937 г. вышел на второе место после США (в 1913 г.- пятое место). Прекратился ввоз из-за рубежа более 100 видов промышленной продукции, в том числе цветных металлов, блюмингов, рельсопрокатных станов,экскаваторов, турбин, паровозов, тракторов, сельхозмашин, автомобилей, самолетов. В целом к 1937 г. удельный вес импорта в потреблении страны снизился до 1%. Несравненно меньше политика индустриализации затронула другие отрасли экономики. По-прежнему ручной труд преобладал в строительстве,

Часто бывало, что, выпустив первые образцы продукции, заводы и фабоики затем месяцами простаивали без сырья, без необходимого обслуживающего персонала. По тревожным сводкам, стекавшимся тогда в Центр, около трети установленного оборудования бездействовало, свыше половины работало на неполную мощность. Невысока была и производительность труда (за первую пятилетку она поднялась всего на 5%).

В период второй пятилетки большевики выдвинули лозунг <Кадры, овладевшие техникой, решают все!>, под пропагандистский аккомпанемент которого вводился обязательный минимум технических знаний для рабочих сотен специальностей. Заводы и фабрики обросли сетью школ и курсов по профессиональному обучению. Наряду с бурным техническим перевооружением промышленности и государственной поддержкой <социалистического соревнования> это позволило превысить плановые наметки по росту производительности труда во второй пятилетке (67 против 63%).

Форсированная индустриализация в короткий срок обеспечила полную занятость трудоспособного населения. Накануне первой пятилетки безработные составляли 12% от числа занятых в народном хозяйстве рабочих и служащих. И вот на 1 апреля 1930 г. впервые фиксируется снижение числа безработных, а к 1931 г. безработица в СССР была ликвидирована полностью, закрылась последняя биржа труда.

48. Коллективизация крестьянства

Начальный этап коллективизации. Добровольное производственное кооперирование мелких и средних крестьянских хозяйств, получившее в 20-е гг. название <коллективизация>, рассматривалось большевистскими теоретиками как главный из двух способов социалистического переустройства деревни (второй способ: создание государственных хозяйств - совхозов, напрямую субсидируемых из казны).

Коллективные хозяйства (колхозы) стали возникать на рубеже 1917-1918 гг. Тогда же определились и три их формы, различавшиеся по степени обобществления средств производства:

- товарищества по совместной обработке земли (ТОЗы). По их ставу средства производства оставались в личной собственности членов товарищества, происходило лишь объединение полевых наделов в единый земельный массив, который обрабатывался совместно;

- артели, где обобществлялись пахотная земля, тягловая сила, сельскохозяйственный инвентарь; при этом право личной собственности распространялось на жилище, приусадебный участок, крупный и мелкий рогатый скот, домашнюю птицу и т. п.;

- коммуны с максимальной степенью обобществления, включавшего не только землю, тягловую силу и инвентарь, но и усадьбу, всю живность (вплоть до мелкой птицы). Распределение излишков произведенной продукции осуществлялось уравнительно - по числу <едоков>.

В первые послеоктябрьские годы среди коллективных хозяйств преобладали артели и коммуны. В целом их было немного (до 12 тыс.), а после перехода к нэпу число колхозов еще более сократилось. К 1928 г. они объединяли около 1% всех крестьянских дворов, почти исключительно бедняцких.

XV съезд партии (1927 г.) определил, что коллективизация должна стать основной задачей партии в деревне. В 1928 г. Был принят закон <Об общих началах землепользования и землеустройства>, предоставлявший колхозам льготы по получению в пользование земли, кредитованию и налогообложению. Одновременно ограничивалась аренда земли кулаками, их принуждали к продаже имевшейся сложной земледельческой техники, запрещалось выделение на хутора зажиточных хозяйств. В помощь колхозам, начиная с ноября 1928 г., создавались государственные машинно-тракторные станции (МТС), что позволяло сконцентрировать крайне незначительную механическую тягловую силу (ее удельный вес в энергетических ресурсах деревни не превышал тогда 3%) в одних руках и тем самым с большей эффективностью использовать для обработки крестьянских наделов, слитых в единый земельный массив. С 1928 г. стало практиковаться направление в сельские районы рабочих-активистов для сплочения бедноты и поддержки колхозного строительства (к 1931 г. их число превысило четверть миллиона человек)-

Этот худосочный <социалистический сектор> практически никак не мог помочь властям решить до предела обостренную проблему хлебозаготовок. И с осени 1929 г. компартия переходит к политике насильственной - по отношению к большинству крестьян - коллективизации.