Экспериментально-психологические исследования возрастных кризисов

В работах Штерна (D. Stern), посвященных появлению первых признаков психической жизни, подробно анализируются признаваемые врожденными характеристики психики ребенка в первые дни и недели жизни. Показано, что развитие происходит по линии расчленения целостностей (patterns of stimulation), по линии дифференциации. В целом логику рассуждений Штерна можно реконструировать следующим образом: от целостной нерасчлененности восприятия к выделению оппозиции «Я и другой (другое)». Существенным диагностическим признаком (и в этом смысле индикатором возникновения психической жизни) служит появление реципрокности действий взрослого и реакций ребенка. (Ре-ципрокность означает взаимность: улыбка взрослого - ответ ребенка, улыбка ребенка - ответ взрослого. Реципрокность свидетельствует о координации действий ребенка в отношении действий взрослого или иных воздействий окружающей среды.)

Это положение подтверждается многими исследованиями. Например, обнаружено, что движения взгляда ребенка к концу первого месяца локализуются на границе яркого раздражителя и фона (границы человеческого лица), к двум месяцам - в области отличительных признаков внутри объекта (преимущественно в области глаз и рта). При этом сама интенсивность и продолжительность рассматривания возрастает. Таким образом, восприятие развивается от охвата общего по его границе к анализу деталей внутри объекта.

Сравнивая позиции Выготского и его последователей, с одной стороны, и работы западных исследователей, с другой, мы обнаруживаем, что начало психической жизни ребенка описывается (при всем различии подходов) как момент дифференциации, вычленения, своеобразного обособления.

Первые дни и недели жизни новорожденного - это как бы промежуточный период между внутриутробной и внеутробной жизнью. Ребенок находится в состоянии почти непрерывной дремоты, сохраняет эмбриональную позу. Но к месяцу многое меняется: «если попытаться назвать центральное и основное новообразование периода новорожденности, - пишет Выготский, - возникающее как продукт этой своеобразной ступени развития и являющееся исходным моментом дальнейшего развития личности, можно сказать, что таким новообразованием будет индивидуальная психическая жизнь новорожденного» [3, с. 274]. Это, как пишет Выготский, индивидуальное существование.

Кризис одного года. Кризис одного года также остается малоизученным. С одной стороны, этот кризис проходит в семье, не проявляется вне ее в каком-либо воспитательном учреждении, с другой - этот кризис, по терминологии Д.Б.Эльконина, относится к числу «малых», он разделяет два периода одной эпохи - младенчество и ранний возраст.

Л.С.Выготский связывает кризис одного года с возникновением автономной речи и отчасти - с появлением самостоятельной ходьбы. Кроме этого, выделяются также и особые аффективные состояния - гипобулические реакции. По Выготскому, появление автономной детской речи приводит к изменению отношения ребенка к среде, тем вызывая к жизни новую ситуацию развития. «Речь в отношении социального пространства ребенка играет такую же роль, как и ходьба в отношении физического». Однако Выготский указывает на то, что ходьба, возникая в один год, остается, совершенствуется, а автономная речь исчезает, замещаясь речью социальной. Тот факт, что в данном случае мы имеем дело с вскоре исчезающим, «летучим» образованием, дает Выготскому основание именно автономную речь выделять в качестве ключевого кризисного новообразования, характеризующего переходный период. «Переходы, возникающие в критические возрасты, и в частности, автономная детская речь, бесконечно интересны тем, что они представляют собой участки детского развития, в которых мы видим обнаженную диалектическую закономерность развития» [3, с. 339].

Л.С.Выготский датирует начало кризиса одного года 10 месяцами: «... когда... наблюдаются зачатки дальнейшего развития более сложных форм поведения: первое применение орудия и употребление слов, выражающих желание». До того, по Выготскому, психическая жизнь младенца характеризуется господством аффектов, наиболее примитивных при неразвитости остального психического аппарата. «Можно сказать, что аффект открывает процесс психического развития ребенка... и замыкает собой этот процесс». К концу первого года жизни мы сталкиваемся с впервые появляющимся у ребенка «аффектом собственной личности - первой ступенью в развитии детской воли» [там же, с. 296]. Таким образом, описывая кризис одного года, Выготский выделяет в качестве центрального новообразования речь и указывает на динамику в области аффективной сферы.

При описании поведенческих симптомов кризиса одного года всегда указывают и на гипобулические реакции - яркие эмоциональные взрывы, проявляющиеся в том, что ребенок, требуя желаемого, громко кричит, может броситься на пол, плакать, топать ногами. Эти реакции «не дифференцированы по воле и аффекту». Гипобулические реакции объясняются тем, что с возникновением автономной речи появляются «трудности взаимного понимания».

Анализу ситуации развития в один год посвящено и исследование Л.И.Божович [1], которое опирается на клинические данные Н.А.Менчинской и В.С.Мухиной. По мысли Л.И.Божович, на первом году жизни у ребенка в первую очередь представлены «эмоциональные компоненты, связанные с непосредственно воспринимаемыми им воздействиями» [1, с. 201]. Социальная ситуация развития на первом году жизни характеризуется тем, что все потребности удовлетворяются взрослым. В результате человек (ухаживающий за ребенком) становится центром всякой непосредственно воспринимаемой ребенком ситуации. Постепенно, однако, потребности начинают кристаллизоваться на предметах окружающей средь!, и сами эти предметы приобретают побудительную силу.

Наиболее важным приобретением первого года жизни становится способность действовать под влиянием не только непосредственно воспринимаемых объектов и ситуаций, но и под влиянием всплывающих в памяти образов и представлений. Это приводит к тому, что ребенок, побуждаясь образом, всплывающим в памяти, настойчиво стремится к предмету своей потребности, обнаружи-вая в этих ситуациях (предмет потребности остается вне досягаемости) капризы и иные симптомы, подпадающие под определение «гипобулическая реакция». Л.И.Божович дает подобным аффективно заряженным представлениям название «мотивирующие представления», полагая их центральным новообразованием первого года жизни. Их появление принципиально изменяет взаимоотношения ребенка с окружающей действительностью, освобождает его от диктата внешних воздействий, т.е. превращает его в субъект, хотя он еще этого и не осознает. Далее Л.И.Божович делает вывод о том, что прямое подавление потребностей, связанных с мотивирующими представлениями, «является причиной фрустрации ребенка», обусловливающей всевозможные негативные формы поведения.

Кризис трех лет. Кризис трех лет в концепции Л.С.Выготского проработан наиболее подробно. Ему посвящена работа «Кризис трех лет», в которой описано «семизвездье симптомов» этого возрастного перехода.

Первый симптом, на который обращает внимание Л.С.Выготский, - негативизм. Эта поведенческая реакция состоит в том, что ребенок не хочет что-то сделать только потому, что это предлагает кто-то из взрослых. Негативизм вынуждает ребенка действовать вопреки своему аффективному желанию.

Второй симптом - упрямство. Упрямство, в отличие от настойчивости, состоит в том, что ребенок настаивает на чем-то лишь потому, что он этого потребовал. По сравнению с негативизмом упрямство проявляется в ситуациях, где исходно ребенок сам заявил некоторое требование.

Третий симптом - строптивость. Строптивость безлична, она направлена скорее на всю ситуацию воспитания, чем на кого-то конкретно. «Здесь сказывается строптивая установка ко всему образу жизни, который сложился до трех лет, по отношению к нормам, которые предлагаются, к интересовавшим прежде игрушкам» [3, с. 370-371].

Четвертый симптом - своеволие. Он заключается в «тенденции к самостоятельности». В противоположность первым трем симптомам, своеволие это не протест, а наоборот, стремление к некоторому действию, предмету, ситуации

Следующие три симптома, по слезам Л.С.Выготского, носят второстепенный характер. Это протест-бунт - поведение начинает носить протестующий характер; обесценивание - например, отрицательное отношение к родителям; деспотизм - желание проявлять деспотическую власть по отношению к близким.

Кроме этих главных симптомов, есть и другие, невротического свойства: возможен энурез, ночные страхи, иногда резкие затруднения в речи, гипобулические припадки. Описав все семь основных симптомов поведения детей на рубеже раннего и дошкольного возраста, Л.С.Выготский определяет их в целом как трудновоспитуемость. Определяя это понятие, он говорит об изменениях в социальных отношениях ребенка с ближайшими взрослыми. Все симптомы, по Выготскому, вращаются вокруг оси «Я» и окружающих людей. Все это заставляет говорить об «эмансипации», о психологическом отделении от ближайших взрослых.

Теоретически осмысляя известные по литературе данные и собственные наблюдения, Л.С.Выготский делает главный вывод: специфика поведения в кризисе трех лет говорит о том, что «ребенок мотивирует свои поступки не содержанием самой ситуации, а отношениями с другими людьми»: кризис трех лет это «прежде всего кризис социальных отношений; возникает ряд поступков, мотив которых связан с проявлением личности ребенка... мотив дифференцирован от ситуации» [там же, с 375-376].

Л.И.Божович, рассматривая кризис трех лет, связывает его с появлением некоторого системного новообразования, которое выражается в возникновении слова «Я». Доминирующей является потребность в реализации и утверждении собственного Я. Депри-вация именно этой тенденции вызывает основные трудности в поведении детей. После возникновения «системы Я» как следствие возникают и другие новообразования, самым значительным из которых является самооценка и связанное с ней стремление соответствовать требованиям взрослых, быть «хорошим» [1].

Появление самооценки (желания быть хорошим) к концу третьего года жизни приводит к усложнению внутренней жизни ребенка: с одной стороны, присутствует желание действовать по своему собственному усмотрению, с другой - соответствовать требованиям значимых взрослых. Это приводит к возникновению амбивалентных тенденций в поведении.

По мнению Л.И.Божович, три года - важный рубеж в развитии ребенка; «система Я» включает в себя некоторое знание о себе . и отношение к себе. Это подлинный старт развития самосознания, которое далее на каждом возрастном этапе имеет специфические особенности.

Д.Б.Эльконин в своей работе определяет новообразование раннего возраста, оформляющееся в три года, - личное действие и сознание «я сам». Внутри совместной со взрослым предметно-манипулятивной деятельности действие ребенка есть продолжение ситуации действования. Но к трем годам возникает желание деист-, вовать по собственному усмотрению, действовать вопреки ситуации, вопреки предложенному взрослым.

В работе «Заметки о развитии предметных действий в раннем детстве» Д.Б.Эльконин пишет: в процессе совместной деятельности «взрослые постепенно передают ребенку общественно выработанные способы употребления предметов. В совместной деятельности взрослые организуют действие ребенка, а затем осуществляют функции поощрения и контроля за ходом формирования этих действий» [34, с. 49]. В процессе овладения способами действий ребенок второго года жизни, подражая действиям взрослых, одновременно подчеркивает правильность своих действий, произнося слово «Так!». По примерам, приведенным Д.Б.Элькониным, и по собственным многочисленным наблюдениям мы можем сделать вывод о стремлении ребенка максимально точно уподобить свое действие действию взрослого. «Процесс овладения предметным действием неразрывно связан с построением самим ребенком образца этого действия, тождественного тому образцу, носителем которого является взрослый (курсив наш. - К.Л.)» [там же, с. 53].

Ребенок раннего возраста, овладевая предметным действием, проходит этап полной ситуационной зависимости собственного действия. Выполняя одно и то же действие с разными взрослыми и в разных ситуациях, ребенок поначалу точно воспроизводит не само действие, а целостную ситуацию, при этом одно и то же действие по своему рисунку различается в зависимости от того, в какую ситуацию оно включено и с каким взрослым оно осуществляется. В наблюдениях Д.Б.Эльконина этот аспект также присутствует, но не акцентируется. Можно далее предположить, что речь, слово становится тем средством, которое позволяет выявить и выделить действие как единое, сквозное для всех ситуаций дейст-вования.

Таким образом, в раннем возрасте ребенок строит свое действие посредством уподобления действию-образцу взрослого. К трем годам, когда ребенок овладевает речью, ему открывается его действие как таковое, а не только как вплетенное в ситуацию совместной деятельности со взрослым. И возникает «личное действие» и «я сам». Сопоставление исследований по предметным действиям [34] и кризису трех лет [33] позволяет предположить, что Д.Б.Эльконин имел в виду дифференциацию поначалу целостной ситуации действования совместно со взросльтм, точно по образцу, представленному взрослым; дифференциацию, направленную на выделение личного, «моего», действия.

Наиболее развернутое исследование кризиса трех лет проведено Т.В.Гуськовой [17]. В нем на основании анализа отечественных и иностранных исследований поставлен основной вопрос о выделении новообразования кризиса трех лет как конструктивной составляющей возрастного кризиса в противоположность описанию негативных проявлений этого возрастного перехода.

Т.В.Гуськова останавливает свое внимание на кризисе развития и различает объективный кризис (появление качественно нового в психической жизни ребенка) и субъективный кризис (общая картина симптомов, сопровождающих объективный кризис). Кризис приводит к появлению у ребенка двух наиболее ярких черт: уязвимости и непредсказуемости поведения. По этим внешним формам можно судить о появлении новообразования, которое должно собрать в себе, соединить три линии - отношения к предметной действительности, к другим людям и к себе.

На основании этих базовых исходных посылок Т.В.Гуськова выделяет в поведении детей два «пояса» симптомов: симптомы, которые направлены на достижение в предметно-практической сфере, и симптомы, концентрирующиеся вокруг отношений ребенка и взрослого.

Исследование симптомов кризиса позволяет Т.В.Гуськовой ввести представление о поведенческом корреляте центрального новообразования кризиса трех лет - «гордости за достижение». В этом определении «сняты» те характеристики, которые дает, в частности, Д.Б.Эльконин (личное действие), однако они расширены и существенно обогащены фактическим материалом,

В исследовании Т.В.Гуськовой впервые были выделены два методологических принципа исследования критических возрастов.

1. Введено положение об изменении поведения ребенка критического возраста. При всей исходной очевидности этого требования относительно исследования поведенческой картины кризисов именно Т.В.Гуськова впервые вводит принцип сравнения поведения одного и того же ребенка в одинаковых ситуациях до кризиса (в стабильный период) и в момент кризиса. Это делает ее исследование воплощающим идею Л.С.Выготского об относительной трудновоспитуемое™: в критический период нельзя говорить о некоторой общей внешней картине поведения, поведение ребенка может быть понято лишь при сравнении разных форм поведения у одного ребенка.

2. Анализ привычных ситуаций действования. Основанием клинического наблюдения становится ситуационный анализ - метод, при котором психологическая способность, функция изучается относительно условий, в которых она возникает или проявляется.

Итак, к трем годам ребенок вычленяет собственное действие как существенный момент ситуации, у него возникает личное действие, система «я сам» (Д.Б.Эльконин), «гордость за достижение» (Т.В.Гуськова), «система Я» (Л.И.Божович).

А.Н.Леонтьев, определявший личность как особое сверхчувственное качество, как иерархию мотивов, особое значение уделяет первым признакам кризиса трех лет - характерному «Я сам!». «Я сам» - говорит ребенок и превращает способ действия взрослого в содержание своего собственного действия. Эта формула выражает подлинную сущность той психологической ситуации, в которой находится ребенок на рубеже этой новой стадии своего развития на рубеже дошкольного детства. Суть анализа, который проводит в связи с этой, новой для психического развития ребенка, ситуацией А.Н.Леонтьев, заключается в расхождении цели действия и ее мотива. Ребенок хочет действовать самостоятельно, но реальность его жизни делает это невозможным. Впервые в жизни ребенка ему приходится действовать в ситуации разделенности мотива (полноценное участие во взрослой жизни) и реализуемой цели (игрового) действия. Эта ситуация - первая ступень к формированию личности.

Кризис семи лет. Л.С.Выготский в работе «Кризис семи лет» [3] выделяет симптомы кризиса - манерничанье и кривляние. Он указывает, что семь лет - это возраст «потери непосредственности». Поведение ребенка перестает быть непосредственным, естественным. Причиной этого он называет обобщение переживаний - особый момент в развитии, приводящий к удерживанию некоторого переживания, «вклиниванию» обобщенного переживания в поведение ребенка. Поведение ребенка перестает быть сиюминутным, оно опосредуется обобщенным переживанием, в частности, представлением о собственных возможностях.

Работы Л.И. Божович и ее сотрудников - Н.Г. Морозовой и Л.С.Славиной были выполнены в конце 40-х годов. Тогда происходило изменение возраста начала обучения в школе - с 8 на 7 лет, что и поставило с особой остротой вопрос о готовности детей к школе. Исследования были выполнены в русле общей логики работ по развитию личности ребенка, развивавших идеи Л.С.Выготского о переживании. По мысли Л.И. Божович, за переживанием лежит мир потребностей ребенка - его стремлений, желаний, намерений в их сложном переплетении между собой и в их соотношении с возможностями удовлетворения. Но чтобы понять переживание, необходимо ввести также понятие о месте, которое занимает ребенок в системе доступных ему общественных отношений, и о его собственной внутренней позиции.

Работы по исследованию специфики школьной готовности велись с опорой на эти базовые представления - о переживании и внутренней позиции, при этом возрастной переход трактовался как формирование новой внутренней позиции - позиции школьника.

У детей конца 7-го - начала 8-го года жизни было обнаружено такое специфическое психическое новообразование, как позиция школьника. Это новообразование возникает не сразу. Обнаружена такая последовательность: в возрасте 5-7 лет дети начинают мечтать о школе, одновременно для них становятся привлекательными «серьезные» дела, дети начинают выбиваться из режима детского сада, тяготиться обществом младших дошкольников. У них возникает потребность в приобретении новых знаний, которая может быть реализована в учении после поступления в школу. Но часто происходит следующее: дети, у которых позиция школьника уже сформировалась, в силу каких-то обстоятельств еще некоторое время оказываются вне школы. Дети обнаруживают желание идти в школу, стремясь занять новое положение среди окружающих, дошкольная деятельность уже перестает их удовлетворять, они стремятся к признанию своей новой социальной позиции. Однако реальное положение ребенка до школы в семье, отношение к нему как к маленькому вызывает протест. Именно такая ситуация и квалифицируется как кризис.

Таким образом, источником кризиса развития, по Л.И.Божович, является несоответствие нового личностного образования - позиции школьника - старой системе отношений, характерной для дошкольного детства.

В конце 70-х - начале 80-х годов в связи с переходом на обучение с шести лет возник особый интерес к изучению психологических особенностей детей 6-7 лет. В рамках научной школы Д.Б.Эльконина были расширены и уточнены представления о психологической специфике этого возрастного периода, были исследованы мотивы учения, становление позиции школьника, особенности самооценки, регламентация действий ребенка образцом и правилом, особенности интеллектуального развития детей [29].

В продолжение работы по изучению становления внутренней позиции школьника (Л.И.Божович, Н.Г.Морозова, Л.С.Славина), Т.А.Нежновой было проведено исследование становления позиции школьника как процесса, проходящего ряд регулярных этапов [28]. При этом полагалось, что позиция школьника есть особая система потребностей, связанных с учением как новой общественно значимой деятельностью. Исследование проводилось с помощью методики «беседа» (модифицированной методики Л.И.Божович и др.). Сопоставлялись ответы детей на прямые и косвенные вопросы для разделения в ответах детей знаемого (как ответа на прямой вопрос) и переживаемого (как ответа на завуалированный косвенный вопрос).

В результате удалось выявить этапы становления позиции школьника.

1. На седьмом году у детей присутствует положительное отношение к школе при отсутствии ориентации на содержательные моменты школьно-учебной действительности. По сути эта позиция остается еще дошкольной, только перенесенной на школьную почву (ребенок хочет пойти в школу, при этом стремится сохранить дошкольный образ жизни). Школа привлекает ребенка своими внешними аксессуарами, его занимает, есть ли в школе форма одежды, как оценивают их, каковы правила поведения в школе.

2. На следующем этапе развития позиции школьника появляется ориентация на содержательные моменты школьной действителъности, но в первую очередь ребенок выделяет не собственно учебные аспекты этой действительности, а социальные.

3. На третьем этапе возникает собственно позиция школьника, в ней сочетаются социальная направленность и ориентация на учебные составляющие школьной жизни. Но этого этапа дети достигают (в среднем) лишь к концу восьмого года жизни.

Развитие мотивационной сферы детей 6-7 лет было исследовано М.Р.Гинзбургом [15]. В этом исследовании выяснялась роль отдельных мотивов, побуждающих ребенка идти в школу. Анализировались возможные типы мотиваций. Были выделены а) познавательный (учебный) мотив, восходящий непосредственно к познавательной потребности; б) широкие социальные мотивы, основанные на принятии общественной необходимости учения; в) «позиционный» мотив, связанный со стремлением занять новое положение в отношениях с окружающими; г) «внешние» по отношению к самой учебе мотивы, например, подчинение требованиям взрослых; д) игровой мотив, неадекватно перенесенный в новую, учебную, сферу; е) мотив получения высокой оценки. В основу исследования был положен принцип персонификации мотива. В рассказываемом ребенку маленьком рассказе каждый из персонажей объясняет свое желание идти в школу по-разному (в соответствие с одним из перечисленных мотивов). Испытуемый выбирал какую-то из мотивировок.

Было установлено, что у шестилеток гораздо выше побудительная сила игрового мотива (часто в сочетании с другими, например с социальным или позиционным). При этом в условиях обучения (шестилетки, посещавшие школу) этот мотив уступает место позиционному и затем познавательному гораздо медленнее, чем при дошкольном типе жизни ребенка-шестилетки. Фактически эти данные свидетельствуют о том, что перевод ребенка в школу до определенного момента оказывается неблагоприятным для его развития. Таким образом, ставится под сомнение положение о том, что своевременный переход к школьной жизни является профилактикой кризиса.

На рубеже дошкольного и младшего школьного возраста происходит и кардинальное изменение самооценки ребенка. Так, Е.З. Васина в исследовании разных аспектов отношения ребенка к себе, проведенном с использованием методики Дембо-Рубин-штейн, выявила динамику самоотношения. В исследовании Е.З.Васиной показано, что к шести годам ребенку свойственно безусловно положительное отношение к себе независимо от конкретной сферы, относительно которой он должен оценить себя (на всех «линейках Дембо» ребенок помечает свое место среди «всех людей» как максимально высокое, независимо от того, какому качеству данная линейка соответствует). Кроме того, если спросить ребенка отметить реальное и желаемое (идеальное) состояние его ума, красоты и т.п., то и реальное состояние и идеальное отмечаются на верхней оконечности линейки. Ребенок еще не различает имеющийся уровень и желаемое состояние.

К семи же годам ответы ребенка меняются кардинальным образом: во-первых, различаются Я-реальное и Я-идеальное по всем возможным сферам; во-вторых, Я-реальное занимает свое положение чуть выше середины шкалы, что соответствует обычным ответам здоровых взрослых. И, наконец, в третьих, Я-идеальное остается на верхней оконечности шкалы, что в принципе отражает некоторый инфантилизм ответов семилеток.

Таким образом, к концу переходного периода от дошкольного к младшему школьному возрасту у ребенка возникает различение Я-реального и Я-идеального, Я-реальное при этом по сравнению со значениями, характерными для шестилеток, резко снижается.

Э.Д.Венгер [14] исследовала различные схемы поведения ребенка в отношении близких и незнакомых взрослых. Было обнаружено, что приблизительно в начале седьмого года жизни дети начинают различать свое поведение в ситуациях с близким и посторонним взрослым. Дети шести лет, отвечая на вопрос о том, что им может сказать встретившийся случайно незнакомый взрослый, говорят, что тот может предложить поиграть, позвать обедать и т. п., т. е. полагают, что незнакомый будет вести себя как приятель-сверстник или как близкий взрослый. В их сознании не представлен такой партнер взаимодействия, как незнакомый взрослый. Позже (в среднем в 6 лет и 2 месяца) дети в ответе на поставленный вопрос предлагают варианты, позволяющие судить о том, что от незнакомого взрослого они ждут иных форм поведения (в частности, обращений), чем от сверстника или близких взрослых. Например, ребенок говорит, что взрослый спросит имя, адрес и т.д., т.е. обнаруживает различение ситуаций общения.

Общению ребенка и взрослого как условию развития посвящены работы М.И.Лисиной и ее сотрудников. Согласно концепции М.И.Лисиной, к семи годам у ребенка формируется внеситуативно-личностное общение со взрослым, которое служит целям познания социального, а не предметного мира, мира людей, а не вещей (1978).

В исследовании А.Г. Рузской [30] показано, что нарастание заинтересованного отношения к постороннему взрослому на рубеже дошкольного и младшего школьного возраста приводит к сближению показателей интенсивности и, в какой-то степени, содержания общения с близким и посторонним взрослым. Сравнивая данные Э.Д.Венгер и А.Г.Рузской, можно сделать вывод о том, что появление новой, по сравнению с дошкольным возрастом, схемы взаимодействия ребенка с посторонним человеком связано с возникновением у ребенка представления о новом «мире» *- мире взрослых, мире социальных отношений, мире, регламентированном некоторыми иными, чем в близком окружении, нормами. Возникая после пяти лет (А.Г. Рузская), представление о постороннем взрослом приобретает черты схемы поведения (Э.Д.Венгер). В исследовании А.Л.Венгера [13], посвященном формированию опосредствования действий ребенка правилом, в отличие от следования наглядно заданному образцу, показано, что именно на рубеже школьного возраста возникает возможность удержать и освоить некоторое правило, причем роль правила растет, роль наглядного образца падает.

Развитие этой линии анализа мы находим в работах Е.А.Бугри-менко. Специфичной для младшего школьного возраста она полагает формирование позиционного, предметного видения, которое лишь в редуцированном виде может быть представлено как правилосообразность, регуляция действия правилом. Возникновение позиционного видения не одномоментно, оно проходит ряд этапов. Ребенок оказывается способным не только действовать в определенной заданной взрослым позиции, но и различать действия как соответствующие некоторой позиции и даже восстанавливать позицию по известному действию. В экспериментальном исследовании были прослежены особенности действия и условий его осуществления.

В этом русле переход от дошкольного к школьному возрасту может быть понят как момент возникновения произвольности действия. Именно произвольность полагается интегральной характеристикой перехода [18, 20].

Еще в работах, выполненных в рамках научной школы А.В. Запорожца, было показано, что в ролевой игре к старшему дошкольному возрасту возникают предпосылки формирования произвольного поведения ребенка. Так, обнаружено, что к семи годам дети уже способны сохранять «позу часового» независимо от ситуации, в которой это задание дается.

К концу дошкольного возраста у ребенка возникает способность действовать произвольно относительно условий действования в плане поведения (произвольность поведения) и в плане решения интеллектуальных задач (произвольность умственной деятельности, позиционность действия). Традиционно эти характеристики полагаются необходимыми условиями школьной зрелости (готовности к школе). Благодаря экспериментальным данным, накопленным в отечественной психологии, мы можем утверждать, что формирование этих способностей связано с возникновением сложного ряда расчленений в сознании ребенка. Возникает представление о новом, постороннем взрослом, умение действовать свободно относительно условий предъявления задания (позиционное действие), способность произвольно удерживать задание (произвольное моторное действие), вычленять в целостной привлекательной школьной действительности существенные ее характеристики (становление позиции школьника), различение Я-реального и Я-идеального и т.д.

Но все эти способности возникают не одномоментно, проходят в своем становлении ряд этапов. В целом же становление произвольности и утрата непосредственности, на которые указывал Л.С.Выготский, воплощаются в разнонаправленные процессы дифференциации практически всех сторон психической жизни ребенка. По Выготскому, обобщение переживаний и возникновение внутренней психической жизни являются показателями завершения критического возраста

Исследования периода 6-7 лет преимущественно велись по линии изучения некоторых отдельных психических функций и процессов, но практически не было «полевых» исследований, в которых мы могли бы увидеть поведенческий портрет ребенка критического периода. Единственным исключением является небольшая работа М.Г.Елагиной [19]. Анализируя реальное поведение детей 6-7 лет, М.Е.Елагина называет ребенка этого возраста «социальным функционером». Ребенок как бы играет некоторую социальную роль, роль взрослого. Ребенок демонстративно в присутствии близких взрослых в привычных ситуациях действо-вания отстаивает свои новые права и проверяет свои новые возможности. Эти, хотя и разрозненные, сведения о поведении ребенка необыкновенно важны. Они обращают внимание на некоторый этап в развитии ребенка, когда нечто новое открывается им самим для себя самого, что, возможно, и должно быть признано собственно характеристикой критического возраста.

1. Возрастные кризисы отрочества

Предподростковый кризис. Описание и анализ предподростко-вого кризиса представляет собой наиболее сложную проблему. Дело в том, что в рамках культурно-исторической теории разными авторами подростковый возраст понимается по-разному. В периодизациях Л.С.Выготского и Д.Б.Эльконина «подростковый» кризис - это переход от младшего школьного к подростковому возрасту, и потому точнее называть его «предподростко-вым».

Подростковый возраст Д.Б.Эльконин рассматривал как стабильный. Стабильный в норме, несмотря на то, чго в реальной жизни в силу особых причин он может протекать весьма бурно. Как можно понять это противоречие? Подростковый возраст - понятие, возникшее лишь около ста лет назад [7], не нашло еще в современной культуре способов своего разрешения, «амплификации», подобно более древним возрастам. Сегодня нет еще в культуре, в социальных институтах адекватных для решения задач подросткового возраста пространств. Действительно, решим мысленно такую задачу: попытаемся представить себе то «место», где подросток был бы «уместен». Младенца естественно представить себе на руках у матери или в кроватке, малыша до трех лет - играющим в кубики или в песочек, дошкольника - с куклой или машинкой, младшего школьника - в классе. А где место подростку? На этот вопрос трудно найти общий для всех ответ.

Поэтому в жизни мы имеем дело с кризисом, не находящим своего разрешения. Именно так можно объяснить видимое несоответствие теоретических посылок реально наблюдаемым проявлениям подростничества.

Определение психологического содержания подросткового возраста до сих пор остается дискуссионной проблемой отечественной психологии. Несмотря на большое число исследований, нет пока единого мнения относительно таких ключевых аспектов этой проблемы, как ведущая деятельность подростничества, центральные новообразования возраста. Да и, наконец, вопрос о том, к стабильному или кризисному возрасту следует относить подро-стничество, остается открытым.

В данном контексте нас интересуют работы, в которых были выявлены и проанализированы характеристики перехода от младшего школьного к подростковому возрасту, а не просто исследования психологии детей подросткового возраста. Во-первых, подростковый возраст, как мы уже отмечали, трактуется очень широко, слово «подросток» относят к широкому возрастному диапазону: если нижняя граница возраста не опускается ниже 10-ти лет, то верхняя может доходить до 16-ти (Л.И.Божович), и даже до 18-ти (Л.С.Выготский). Поэтому еще раз подчеркнем, что мы ограничиваемся лишь описанием перехода от младшего школьного к подростковому возрасту, стараясь и в более широких аналитических, и экспериментальных конструкциях выделить именно «драму развития», воплощающую этот переход.

Л.С.Выготский в работах, посвященных «проблеме возраста» в целом и отдельным возрастным периодам, не дает характеристики предподросткового кризиса. Его взгляды на подростковый возраст мы находим в работе «Педология подростка», написанной в 1931 г., до построения целостной концепции возраста. Это приводит, как мы увидим, к некоторым противоречиям и разночтениям.

По мысли Выготского, ключом к гк ишанию психологии подростка является проблема интересов. Необходимо исследовать «те основные моменты направленности, своеобразная конфигурация которых определяет на каждой данной ступени структуру, внутри которой находят свое место и свое значение все механизмы поведения (курсив наш. - К.П.)» [3, с. 7]. При этом «целостные динамические тенденции, определяющие структуру направленности наших реакций, и следует с полным основанием называть интересами (курсив наш. -КП.)» [там же, с. 13].

С коренной перестройкой всей системы интересов, побуждающих человека к действию, связаны особенности поведения подростков: «падение школьной успеваемости, ухудшение прежде установленных навыков, особенно когда перед ребенком развертывается продуктивная работа творческого характера» [там же, с. 20].

По мысли Л.Г Вп~т>тского, подростничество распадается на две фазы - негативную и позитивную, фазу влечений и фазу интересов Л.С.Выготский полагает, что первая, длящаяся около двух лет, связана со свертыванием и отмиранием прежде установившейся системы интересов (отсюда ее протестующий, отрицательный характер) и с процессами вызревания и появления первых органических влечений. Следующая фаза - фаза интересов - характеризуется вызреванием нового ядра интересов. Выготский также обращает внимание на сходство негативной ф;. jbi подрост-ничества с негативизмом, характерным для трехлетних детей, предупреждая, впрочем, об опасности их отождествления.

Давая характеристику симптомам негативной (критической) фазы подросткового возраста, Выготский отмечает а) их крайнюю вариативность; б) ситуационную зависимость (например, негативизм проявляется в семье и отсутствует в школе и наоборот); в) неоднородность и сложность поведения.

В работе «Педология подростка» Выготский вводит представление о трехчленном строении критического или переходного периода. Трудность и противоречивость его позиции, однако, состоит в том, что трехфазная модель кризиса включает в себя третью фазу позитивного развития, но в других работах третья фаза скорее трактуется как стабильный возраст.

Важно отметить, что Выготский пубертатный возраст относит к числу стабильных, что позволяет ему удержать единую логику анализа критических возрастов как особенных. В работе «Проблема возраста» Л.С.Выготский выделяет кризис 13 лет и следующий за ним стабильный пубертатный возраст. Комментируя эту работу Д.Б.Эльконин пишет следующее: «Интересно отметить, что в публикуемых в настоящем томе главах книги "Педология подростка" Выготский еще не определял подростковый возраст как стабильный, употребляя часто понятия "переходный возраст" и "подростковый возраст" как синонимы» [3, с. 413].

Л.И.Божович смотрит на проблему подросткового возраста иначе. Она весь возраст полового созревания полагает критическим: «Кризис подросткового возраста в отличие от кризисов других возрастов более затяжной и острый, так как в связи с быстрым темпом физического и умственного развития у подростков возникает много таких актуально действующих потребностей, которые не могут быть удовлетворены в условиях недостаточной социальной зрелости школьников этого возраста. Таким образом, в этот критический период депривация потребностей выражена значительно сильнее, и преодолеть ее, в силу отсутствия синхронности в физическом, психическом и социальном развитии подростка, очень трудно» [1, с. 229]. Кроме того, Л.И.Божович обращает внимание и еще на одну особенность: источником депривации становятся не только внешние запреты, хотя и они имеют место, но и, что важнее, внутренние запреты, накладываемые подростком на самого себя.

К позитивным сдвигам Л.И.Божович относит новый уровень самосознания, который связан со способностью подростка познать самого себя как личность, с присущими именно ей качествами. Возникновение самосознания обусловлено развитием мышления, прежде всего мышления в понятиях. Для подростка характерна неустойчивость самооценки, которая описывается то взлетом самоуверенности, то сомнениями в себе.

По мысли Л.И.Божович, подростковый возраст (подростковый кризис) состоит из двух фаз - 12-15 лет и 15-17 лет. К концу подросткового возраста формируется самоопределение. Оно основано уже на устойчиво сложившихся интересах и стремлениях субъекта, характеризуется учетом своих возможностей и внешних обстоятельств, опирается на формирующееся мировоззрение и связано с выбором профессии.

В работе Л.И.Божович делается весьма важная попытка связать специфику переходного возраста с формируемыми новообразованиями. Так, обращается внимание на развитие рефлексии, но ее возникновение датируется скорее самим подростковым периодом, нежели предшествующим младшим школьным возрастом. Описание подросткового кризиса скорее приближается к описанию стабильного периода: рефлексия формируется одновременно с развитием отношения к себе (самопознанием), т. е. рассматриваются тенденции, действующие одновременно, параллельно. Далее указывается на новообразование переходного периода - самоопределение, что также скорее соответствует стабильному (хотя и бурно протекающему) периоду, поскольку новообразование по схеме, предложенной Выготским, есть итог стабильного возраста. Отнести же самоопределение к новообразованиям переходного периода (кратковременным, поглощаемым социальной ситуацией развития следующего стабильного периода) нельзя, поскольку самоопределение полагается важнейшим личностным приобретением, определяющим переход к юности.

Однако у Л.И.Божович есть и важное указание на особенность подросткового кризиса, а именно указание на то, что депривация потребности в самопроявлении частично обусловлена запретами, которые накладывает подросток на самого себя. Внутренне противоречие, а не просто внешний конфликт между желаемым и разрешаемым, и есть суть подросткового возраста, понимаемого как переход, но именно внутренний, т. е. не блокирующий развитие, а обусловливающий его.

Наиболее популярным среди отечественных исследователей подросткового кризиса является клиническое описание младших подростков, данное в большой работе под редакцией Д. Б.Эль-конина и Т. В.Драгуновой «Возрастные и индивидуальные особенности младших подростков» [2]. В ней прослеживается динамика развития детей 11-12 лет на протяжении одного года. Сам выбор испытуемых - младших подростков - говорит о том, что завершение младшего школьного возраста и начало подросткового интересует исследователей особо.

Главный тезиг авторов состоит в том. что у детей этого возраста формируется «чувство взрослости» - crpt мление быть, казаться и действовать как взрослый. Если это чувство взрослости находит в жизни ребенка адекватное отношение со стороны взрослых, то развитие происходит бесконфликтно и прогноз развития более благоприятен. Если же ребенок, испытывающий уже «чувство взрослости», сталкивается с отношением к нему как к маленькому, то возникает конфликт, взаимное непонимание.

Этот тезис, как мы видим, весьма схож с позицией Л.И.Божо-вич. Депривация стремления к взрослости (или невозможность реализовать внутреннюю позицию школьника в семь лет) приводит к внешней конфликтности поведения и именно в этом случае квалифицируется как кризис.

Подростковые кризисы. Далее, по период гл<Щ'л Д.Б.Эльконгча пес/с спбильного подросткового возраста наступает следующий возрастной кризис. Это критический переход от подросткового к юношескому возрасту, а чатем кризис 17-ти тст -переход к взрослости. Эти возрасты в гораздо меньшей степени представлены в отечественной психологической литературе именно как критические. Несмотря на интерес к этим завершающим детство точкам онтогенеза [8], очевидно, что их симптоматика в возрастном плане оказывается слишком разнородной, чтобы рассматривать ее как характеристику нормативных кризисов. Можно указать на исследования перехода к взрослости западных психологов, работающих в парадигме «жизненных задач».

Особое внимание при исследовании подросткового возраста занимает проблема формирования идентичности. В детстве ребенок может судить о себе в соответствии с позициями в разных сообществах и пространствах. Отношение к себе как к сыну или как к ученику может не совпадать, но подобное несовпадение не воспринимается как тревожащее. Можно сказать, что до подросткового возраста «Я» фрагментарно, осколочно или ситуационно зависимо. В подростковом возрасге встает новая задача развития -формирование целостной идентичности. Этот взгляд на проблемы подросткового возраста ввел в рассмотрение Э.Эриксон. Позже проблема идентичности исследовалась многими авторами, наиболее известны работы Джеймса Марсиа [21].

Формирование идентичности, по Эриксону, есть процесс самоопределения. Идентичность (тождественность) может быть понята в двух измерениях - временном и ситуативно-ролевом. В первом измерении - временном - идентичность обеспечивает преемственность, связь прошлого, настоящего и будущего. В ситуативно-ролевом измерении идентичность составляет центральное образование, удерживающее в единстве многие ситуации и, соответственно, роли, в которых выступает человек. Человек, сформировавший идентичность, оказывается самотождественным, он остается самим собой независимо от ситуации действования, но он одновременно и адекватен ситуации, не теряя при этом своего лица.

Формирование идентичности (кризис идентичности) требует иногда от человека переосмысления своих связей с окружающими, своего места среди других людей. Особенно важна реструктуризация отношений с родителями, поскольку взрослеющий человек не может далее довольствоваться ролью опекаемого и управляемого.

Джеймс Марсиа выделил четыре основных варианта или состояния формирования идентичности, они получили названия статусов идентичности.

1. Предрешенностъ - принятие на себя обязательств, не проходя через кризис идентичности. Таким образом можно охарактеризовать статус идентичности тех людей, которым в силу внешних обстоятельств рано пришлось принять на себя преждевременную взрослость.

2. Диффузия идентичности - состояние избегания решений, отказ от поиска собственной идентичности, своеобразное продление детства.

3. Мораторий - собственно период построения своей идентичности, состояние поиска ответов на вопросы кто я, какой я.

4. Достижение идентичности - благополучное завершение кризиса идентичности - возникновение новой самотождественности.

В исследовании Л.И.Бершедовой рассматривается кризис 17-ти лет как захватывающий период от 15 до 18 лет. «Единство качественных преобразований в целостной системе отношений к миру, себе и людям детерминировано ъ этот критический период сложным процессом самоопределения как впервые возникающего явления, "эффективного центра" социальной ситуации развития» [11, с. 32]. Этот период рассматривается как особенный в онтогенезе, поскольку его содержанием является становление человека как субъекта собственного развития [9]. Самоопределение в юности характеризуется двуплановостью, которая создает исходное противоречие, переживаемое как ценностно-смысловой кризис.

В целом можно высказать предположение, что чем младше ребенок, чем «древнее» возраст, тем определеннее и конкретнее его проявления. Напротив, чем выше продвигается индивид по «лестнице» возрастов, тем выше влияние конкретных обстоятельств индивидуальной жизни и социокультурных особенностей.

Возможно, социальная ситуация развития в юности и определяется встречей ребенка с изменяющимся миром (в противоположность другим возрастным кризисам, когда ребенок открывает для себя особую, новую, но устойчивую форму следующего возраста).

2. Возрастные кризисы взрослости

Главная особенность развития в зрелом возрасте - минимальная его зависимость от хронологического возраста, в гораздо большей степени оно определяется личными обстоятельствами жизни человека - его опытом, родом занятий, установками и т.д.

Постепенное построение и перестраивание социального понимания и поведения плохо вписывается в теорию стадий. Не все взрослые достигают одинаковых успехов или устраивают жизнь по единому образцу.

Наиболее противоречивые оценки возрастного развития касаются так назывемого кризиса середины жизни или кризиса сорока лет. Этот термин был введен Левинсоном (см. периодизацию Левинсона в гл. 1). Представление о кризисе середины жизни стало популярным и общеупотребимым. Однако многие исследователи сомневаются в том, что о кризисе середины жизни можно говорить как о чем-то происходящем в норме и со всеми людьми, в том числе потому, что люди, зная о том, что в 40-45 лет наступает кризис, склонны усугублять собственные проблемы, квалифицируя собственные переживания как проявления кризиса, в то время как на самом деле не испытывают кризисных переживаний.

Левинсон, однако, ввел представление не об одном (наиболее известном) кризисе, а о трех - переход к ранней взрослости, переход к средней взрослости, переход к поздней взрослости. При этом для того, чтобы стать по-настоящему взрослым, мужчине необходимо справиться с четырьмя задачами: увязать мечты и реальность, найти наставника, обеспечить карьеру, наладить интимные отношения.

Исследования Левинсона исходно были проведены на мужском контингенте испытуемых. Это обстоятельство вызывало постоянную критику, и в результате в настоящее время появились исслевания, в которых испытуемыми стали женщины. Обнаружено, что в отличие от мужчин, у женщин стадии жизненного цикла в большей мере структурированы не хронологическим возрастом, а стадиями семейного цикла - брак, появление детей, оставление выросшими детьми родительской семьи.

Огромные различия обнаружились в том, какие мечты возникают у мужчин и женщин. Мужские мечты связаны в первую очередь с карьерой и будущей профессией, женские - в подавляющем большинстве - с семьей и профессией. Женская мечта оказывается расщепленной, что приводит к субъективному переживанию раздвоенности. Это переживание, как правило, связано не с определенным возрастом, а с конкретными обстоятельствами, например, с необходимостью оставить работу ради детей или с разводом, новым браком.

В связи с критикой в адрес нормативно хронологически определенных кризисов взрослости Г.Крайг в своей книге «Психология развития» описывает эти явления под симптоматичным названием «Миф о кризисе середины жизни». Она рассматривает две модели переходного возраста- модель перехода и модель кризиса.

Модель перехода предполагает, что перемены в жизни заранее планируются, и потому человек оказывается способным справиться с ними.

Модель кризиса - противоположная. При кризисном течении середины жизни происходит утрата иллюзий, возникает болезненная неспособность справиться с возможными проблемами -разводами, потерей работы, с физиологическими признаками надвигающейся старости.

В противопоставлении этих моделей сразу же бросается в глаза и заведомо негативное понимание самого термина «кризис». Кризис понимается как такое преодоление важного жизненного рубежа, при котором возможны осложнения, дискомфорт, ощущение утраты и т.д. Такое понимание характерно практически для всех работ западных авторов. Термин «кризис» также весьма часто трактуется как синдром, характеризующий неблагоприятное течение возрастного (или биографического) перехода. Исключение составляет лишь термин «кризис», используемый Э. Эриксоном (см. выше).

Тем не менее, середина жизни в западной психологии рассматривается как время, когда люди критически переоценивают свою жизнь, анализируют ее. Одни могут быть удовлетворены собой и своими достижениями, для других, напротив, этот процесс может быть болезненным. Но следует обратить внимание на то, что независимо от модели (перехода или кризиса), речь идет об особого рода рефлексии, о взгляде на собственную жизнь. Речь, собственно, идет о том, что человек в какие-то периоды жизни «делает», а в другие - осмысливает сделанное теоретическом исследовании В.И.Слободчикова, представленном в соавторстве с Г.А.Цукерман [9], взрослость описывается двумя событийными общностями: воспроизводство и творчество в системе общественных деятельностей; творчество в системе экзистенциальных ценностей. Эти общности обеспечивают развитие во взрослости. Вхождение в новую общность знаменуются кризисами рождения. Позитивное разрешение таких кризисов всегда связано с тем, что в культуре находится более масштабная форма общности. Вступая в первую из названных общностей, субъект переживает кризис юности - разрыв идеала и реальности, при вступлении во вторую - кризис взрослости - разрыв личного и общечеловеческого смыслов жизни.