Агитационный предвыборный сверхтекст - организация содержания и стратегии организации

197

Оглавление

• Введение 3
• 1. Агитационный предвыборный сверхтекст 11
• 1.1 Предвыборная кампания и политический дискурс 14
• 1.2. Понятие сверхтекста 18
• 1.3 Социальная обусловленность предвыборных стратегий 32
• Выводы 47
• 2. Идеологемы агитационного предвыборного сверхтекста 48
• 2.1 Понятие идеологемы 48
• 2.2 Общие идеологемы агитационных предвыборных сверхтекстов 53
• 2.3 Локальные идеологемы агитационного предвыборного сверхтекста 75
• 2.4 Функционирование идеологем в сверхтексте и совокупности сверхтекстов 85
• Выводы 88
• 3. Мифологемы агитационного предвыборного сверхтекста 89
• 3.1 Понятие мифологемы 89
• 3.2 Мифологемы предвыборной кампании 1906-1907 гг. 94
• 3.3 Мифологемы предвыборной кампании 1937 года 108
• 3.4 Мифологемы предвыборной кампании 1995-го года 115
• Выводы 125
• 4. Императив как единица агитационного предвыборного сверхтекста 127
• 4.1 Типы императивов 127
• 4.2 Императивы предвыборной кампании 1906-1907 годов 133
• 4.3 Императивы предвыборной кампании 1937 года 139
• 4.4 Императивы предвыборной кампании 1995 года 143
• Выводы 147
• 5. Авторские стратегии агитационного предвыборного сверхтекста 148
• 5.1 Набор стратегий, реализованных в сверхтекстах трех предвыборных кампаний 148
• 5.2 Стратегия устрашения 150
• 5.3 Стратегия самовосхваления 159
• 5.4 Стратегия лести 168
• Выводы 173
• Заключение 174
• Список основной используемой литературы 176
• Введение
• Предметом исследования в данной работе является организация содержания и речевые стратегии агитационного предвыборного сверхтекста. Как агитационный предвыборный сверхтекст может быть рассмотрена совокупность текстов внутри отдельной предвыборной кампании. Цельность сверхтекста определяется наличием сквозных языковых и текстовых единиц, которые могут, ввиду смены политических векторов и политико-экономических формаций, менять свое содержание в рамках разных сверхтекстов. Средствами локализации агитационного предвыборного сверхтекста выступают время и пространство избирательной кампании, ее содержание и ситуация, характеризующаяся позициями адресанта, реализующего свои политические цели, и адресата, делающего свой политический выбор.
• АКТУАЛЬНОСТЬ РАБОТЫ
• Демократизация общественной жизни страны и развитие свободы слова, появление института свободных выборов органов власти изменили политическое лицо государства. Идеологическая поляризация средств массовой информации, возникновение профессиональных имиджмейкеров и PR-структур, планирующих и проводящих предвыборные кампании, активно применяющих манипулятивные технологии управления общественным мнением, остро поставили на повестку дня проблему изучения изменений в политическом дискурсе - главном проводнике политического воздействия на массы избирателей. При этом политический дискурс не рассматривается современной лингвистикой как просто совокупность текстов, а включает в себя ряд экстралингвистических факторов, в числе которых традиции общества и менталитет, верования, особенности восприятия политической действительности, характерное для россиян доверие к печатному слову и т.д. Проблемы изменений, происшедших в последнее время в политическом дискурсе, подробно исследованы в работах: А.Н. Баранов (1990 а, б; 1993), А.Н. Баранов и Е.Г. Казакевич (1991), Е.Н. Белова (1995), Ю.Н. Караулов и В.В. Петров (1989), Н.Г. Мартыненко (2000), А.С. Панарин (1996), Э.В. Чепкина (2000), В.И. Шаховский (1999), В.И. Шаховский и М.Р. Желтухина (1999), Е.И. Шейгал (1999 б) и многих других.
• Одним из продуктов политического дискурса выступает агитационный предвыборный сверхтекст. Исследование того, как организовано содержание агитационного предвыборного сверхтекста, является исключительно актуальным прежде всего в теоретическом плане, поскольку он представляет собой в лингвистическом отношении малоизученный пока вид сверхтекста. Вместе с тем такое исследование, безусловно, имеет и прикладное значение, так как дает понимание механизма действий манипулятивных методик, применявшихся и применяющихся в ходе предвыборных кампаний.
• Термин сверхтекст предложен Н.А. Купиной. По ее определению, под сверхтекстом понимается совокупность текстов, имеющих смысловую целостность и общую прагматическую направленность (Купина 1995). Большое значение для понимания явления сверхтекста имеют работы И.Р. Гальперина (1981), Г.В. Ейгера и В.Л. Юхта (1974), Э.А. Лазаревой (1989; 1993), Л.М.Майдановой (1994), Ю. В. Рождественского (1979), Е.И. Шейгал (1999 б, 2000), И.И. Яценко (1999) и других.
• Исследуя смысловое построение агитационного предвыборного сверхтекста, мы рассматриваем совокупность предвыборных агитационных текстов в единстве с рядом экстралингвистических факторов, что также повышает актуальность и ценность работы, поскольку речь идет о менталитете российского избирателя, особенностях психологического восприятия им агитационных предвыборных публикаций.
• Имеет также большое значение анализ агитационных предвыборных сверхтекстов в исторической ретроспективе. Взгляд на историю политической борьбы, на практику использования методов и приемов воздействия на избирателя в далеком уже прошлом позволяет нам лучше понять происходящие ныне языковые процессы.
• НОВИЗНА ИССЛЕДОВАНИЯ
• Впервые предпринята попытка сопоставить агитационную продукцию трех предвыборных кампаний, разделенных почти вековым промежутком. Совокупности предвыборных текстов представлены как сверхтексты, единицы которых позволяют проследить, какие признаки сверхтекстов этого типа сохраняются на протяжении всего исследуемого периода, а какие изменяются под воздействием экстралингвистических условий. Содержание сверхтекста описано как совокупность идеологем, мифологем и императивов, объединенных в мифологический сюжет с помощью приемов, реализующих стратегии устрашения, самовосхваления и лести. Изменение состава и содержания этих единиц прослежено впервые, что может выступить как новый методический прием, пригодный для изучения сегодняшних агитационных предвыборных сверхтекстов.
• ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ результатов исследования определяется расширением представлений о типологии сверхтекстов. Рассмотрен сверхтекст с рекламной схемой, которая варьируется в концепциях противоборствующих сторон, но базируется на ключевых элементах: позиционируемый субъект, адресат, контрагент, цель, антицель. Методика анализа сверхтекста как совокупности этих элементов также обладает теоретической значимостью.
• ПРАКТИЧЕСКАЯ ЗНАЧИМОСТЬ
• Результаты исследования могут быть использованы в курсе стилистики и литературного редактирования на факультетах журналистики, при подготовке агитационных предвыборных публикаций, при экспертизе предвыборных материалов в случае конфликтных ситуаций, так как некоторые из описанных приемов упомянуты как запрещенные в недавно принятом Законе «О защите избирательных прав граждан и права на референдум».
• МАТЕРИАЛ ИССЛЕДОВАНИЯ
• В работе исследуются сверхтексты трех предвыборных кампаний: по выборам в Государственную Думу России - 1906-1907 годов, по выборам депутатов Верховного Совета СССР - 1937 года, по выборам в Государственную Думу 1995.
• Как известно, выборы в 1-ю Государственную Думу большевики бойкотировали, поэтому их агитация была направлена не на продвижение своих кандидатов, как это обычно бывает в предвыборной кампании, а на объяснение того, почему большевики не выдвигают своих представителей в этот государственный орган. Этот особый характер содержания большевистских выступлений затрудняет, во всяком случае, на первых этапах анализа, сопоставление данного сверхтекста с совокупностью агитационных материалов других кампаний. Поэтому в качестве первого агитационного сверхтекста выбраны материалы второй предвыборной кампании - 1906-1907 годов, в которой все основные политические силы страны выдвигали своих кандидатов в Думу. Эта кампания проходила в условиях многопартийности и демонстрировала речевые стратегии как “защитного”, так и “наступательного” характера. Как показал анализ, то обстоятельство, что тексты первого сверхтекста написаны в основном В.И. Лениным, не влияет на природу сверхтекста: в нем общие для рассматриваемых совокупностей единицы функционируют по общим для этих образований закономерностям. Для анализа были отобраны именно агитационные тексты, хотя в материалах изучаемого периода у Ленина есть и теоретические работы, посвященные критике политических противников и различным проблемам марксизма, так или иначе соотносимые с текущей избирательной кампанией.
• В качестве второго агитационного сверхтекста использованы материалы предвыборной кампании 1937 года. Это первые выборы в Верховный Совет СССР и в то же время это выборы на пике репрессивной политики тоталитарного государства. В агитацию здесь не вмешивается влияние победы в кровопролитной Великой Отечественной войне (как это было в послевоенных предвыборных кампаниях), которое своей безусловной весомостью могло перекрыть все возможные критические мысли.
• Предвыборную кампанию 1995 года называют последней, прошедшей в условиях недостаточного развития PR-технологий, то есть этот сверхтекст вполне сопоставим с двумя предыдущими. Как отмечается, избирательные кампании 1999-2000 годов «отчетливо показали, что наступил новый этап в развитии избирательных технологий. Период качественного освоения рынка, формирования консультантов, фирм и других аналогичных структур в основном завершился… Сама по себе система политических выборов превратилась в самостоятельную и весьма прибыльную «отрасль индустрии» (Грознецкий 2001.96).
• Таким образом, в работе исследуются сверхтексты трех предвыборных кампаний: 1906-1907 годов, 1937 года, 1995 года. К анализу привлечено 35 текстов первой кампании, 19 текстов второй кампании, 47 текстов третьей кампании. Это газетные публикации разных жанров. Тексты листовок, широко используемых в последней из исследуемых кампаний, к анализу не привлекались в целях сопоставимости трех совокупностей публикаций.
• ОБЪЕКТ И ПРЕДМЕТ ИССЛЕДОВАНИЯ
• Объектом исследования данной работы являются несколько предвыборных кампаний, прошедших в различные отрезки времени. Предметом исследования является организация содержания и речевые стратегии агитационного предвыборного сверхтекста.
• Как агитационный предвыборный сверхтекст может быть рассмотрена совокупность текстов внутри отдельной предвыборной кампании. Цельность сверхтекста будет определяться наличием «сквозных» языковых и текстовых единиц, которые могут, ввиду смены политических векторов и политико-экономических формаций, менять свое первоначальное содержание в рамках разных сверхтекстов.
• При этом средствами локализации агитационного предвыборного сверхтекста выступают время и пространство избирательной кампании, ее содержание и ситуация, характеризующаяся позициями адресанта, реализующего свои политические цели, и адресата, делающего свой политический выбор.
• МЕТОДИКА АНАЛИЗА
• Анализ материала основан на выделении пропозициональной схемы, отражающей структуру предвыборной ситуации и организующей предвыборный сверхтекст. Пропозициональная схема позволяет выделить предикат «позиционирование» и другие элементы (субъект, адресат, контрагент, цель и антицель), поскольку суть предвыборной кампании можно сформулировать как позиционирование субъекта в качестве защитника интересов адресата против враждебной стороны. Наложение этой схемы на сверхтекст дает возможность выделить его ключевые элементы, названные в работе идеологемами, мифологемами и императивами, и приемы оформления и объединения этих элементов, обусловленные речевыми стратегиями. Частные методические приемы связаны с анализом единиц сверхтекста и речевых стратегий. Это концептуальный анализ семантики слова, интерпретационный анализ текстовых фрагментов, функциональный анализ высказываний.
• ЦЕЛЬ РАБОТЫ - описать агитационный предвыборный сверхтекст как совокупность единиц трех типов - идеологем, мифологем, императивов, оформленных и организованных в мифологический сюжет с помощью приемов, реализующих авторские речевые стратегии.
• Для достижения этой цели в работе поставлены и решены следующие задачи:
• 1. Выделить общие идеологемы трех предвыборных сверхтекстов, определить динамику их оценочной окраски.
• 2. Выделить локальные идеологемы трех предвыборных сверхтекстов, определить их оценочную окраску.
• 3. Выделить набор мифологем в каждом из трех предвыборных сверхтекстов.
• 4. За счет анализа содержания мифологем проследить динамику семантического наполнения идеологем трех сверхтекстов.
• 5. Проанализировать императивы как особые единицы предвыборного сверхтекста.
• 6. Показать сюжетообразующую функцию стратегий устрашения, самовосхваления и лести в агитационном предвыборном сверхтексте.
• НА ЗАЩИТУ ВЫНОСЯТСЯ СЛЕДУЮЩИЕ ПОЛОЖЕНИЯ:
• 1. Агитационный предвыборный сверхтекст является особым видом сверхтекста, реализующим пропозициональную схему, отражающую структуру предвыборной ситуации.
• 2. Единицами данного сверхтекста являются идеологемы, мифологемы и императивы.
• 3. В наборе идеологем отражен набор актантов пропозициональной схемы (субъект, адресат, контрагент, цель, антицель).
• 4. Идеологемы подразделяются по бытованию в трех сверхтекстах на общие и локальные, по оценочной окраске на однооценочные и амбивалентные, с разными типами реализации противоположных оценочных коннотаций.
• 5. Мифологемы варажают содержание идеологем, которое внутри сверхтекста варьируется разными способами, в зависимости от того, в каких условиях (многопартийности или однопартийности) протекает предвыборная кампания.
• 6. Императивы - особая единица предвыборного сверхтекста, отражающая как мифологизированное, так и немифологизированное (ситуативное) содержание его.
• 7. Рассмотренные сверхтексты реализуют стратегии устрашения, самовосхваления и лести, которые с помощью ряда манипулятивных приемов оформляют идеологемы, мифологемы и императивы и содают мифологический сюжет, обеспечивающий целостность сверхтекста и его эмоциональное воздействие на адресата.
• АПРОБАЦИЯ И ВНЕДРЕНИЕ РЕЗУЛЬТАТОВ ИССЛЕДОВАНИЯ
• О результатах работы было доложено на международной научной конференции, посвященной 70-летию профессора Э.В. Кузнецовой (Екатеринбург, 1997), на научно-практической конференции «Журналистика сегодня: достижения, проблемы, перспективы» (Екатеринбург, 1998), на научно-практической конференции «СМИ в погонах: проблемы военного сотрудничества» (Гарвард, 1998), на научно-практической конференции по проблемам демократических ценностей в современном обществе в Библиотеке Конгресса США (Вашингтон, 2000). Методика анализа агитационного предвыборного сверхтекста была неоднократно использована на занятиях с журналистами-практиками в рамках семинаров по линии Союза журналистов России. Материалы по исследуемой тематике публиковались в монографии «Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации» (Екатеринбург, 1997), в журнале «Факс» (1997, №2, №4; 1998, № 1-2) и других изданиях.
• СТРУКТУРА РАБОТЫ
• Структурно работа представляет собой введение, пять глав и заключение. В первой главе формулируется определение агитационного предвыборного сверхтекста и средств его локализации, исследуются взаимосвязи предвыборной ситуации и политического дискурса. Вторая посвящена общим и локальным идеологемам (ключевым словам), третья - мифологемам (ключевым формулам констатирующего характера). В четвертой главе исследуются императивы (конструкции побудительного действия). В пятой главе анализируются речевые стратегии.
• 1. Агитационный предвыборный сверхтекст
• Современное российское общество осваивает не только новый для себя уклад жизни, но и новые сферы и формы общения. Реклама, паблик рилейшнз, дебаты в парламенте, религиозно-просветительские теле- и радиопередачи, предвыборная агитация в условиях многопартийности и использования специальных политических технологий - вот их далеко не полный список. Все это не может не сказываться на речевой практике и, следовательно, на языке. Поэтому вполне понятен интерес лингвистики к проблемам функционирования языка в новых сферах и к изменению его функционирования в сферах, давно сложившихся, но претерпевших сегодня значительные изменения.
• Прежде всего эти перемены сказались на лексике. Отсюда появление словарей, фиксирующих новые слова, например, «Словарь новых значений и слов языка газеты» (1996), «Новый объяснительный словарь русского языка» (1997), «Словарь перифраз русского языка (на материале газетной публицистики)» (1999), «Словарь поэтических образов» (1999), работ, которые описывают лексические изменения в языке, и исследований таких авторов, как Н.Д. Арутюнова (1979; 1992), А.Н.Баранов (1990 а,б; 1991), Т.В.Булыгина (1994), Н.Г. Блохина (1997), Е.А. Земская (1997), Ю.Н. Караулов (1991), В.Г.Костомаров (1998), Н.А.Купина (1981; 1992 а,б; 1995; 1999), Т.Б.Крючкова (1989), Г.Я. Солганик (1991), Ю.Б.Феденева (1998 а,б) А.П. Чудинов (2001), Е.И. Шейгал (2000), Л.А.Шкатова (2000), А.Д.Шмелев (1994) и др., а также теоретических изысканий, посвященных социально- психологическим аспектам применения для решения политических задач так называемых специальных предвыборных технологий, в основе которых широкое использование языковых средств воздействия на сознание широких масс людей, таковы работы А.Г. Здравосмыслова (1995), В.Н. Куликова (1995), И.Н. Лосевой (1992), А.С. Панарина (1996), А.П. Сковородникова (1993;1997). В плане изучения этих новых для нашей страны технологий представляют особенный интерес работы зарубежных авторов - Р.Барта (1989; 1996), Э.Бейтса (1984), Р.Белл (1980), Х. Вайнриха (1987), Л.Войтасика (1981), Дж. Лакоффа (1988; 1995), Э.Лассан (1995), Е.Мелибруды (1986), А.Нойберта (1979), В.Одайника (1996), Г.Почепцова (1987; 1994), Д.Фоли (1997), Дж. Шарпа (1992), В.Шмидта (1979) и др.
• Изменения в политическом языке заставили по-новому взглянуть и на проблемы ведения полемики, корректности аргументации, применяемой в средствах массовой информации, таковы работы А. Вежбицкой (1996), А.М. Воробьева (1998), Б.Н.Лозовского (2001), С. Поварнина (1996), Н.Г. Прошунина (1985), Шкатовой (2001) и др. Серьезное внимание исследователей было уделено такому явлению, как речевая агрессия и, в частности, использование инвективы в политической речи. Эта проблема исследована в работах В.И. Жельвиса (1997; 1999), в монографии «Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации» (1997) и др.
• Лингвисты в исследованиях последних лет активно изучают такое явление современной российской действительности, как информационные войны. Этому, к примеру, посвящены работы А. Грешневикова (1999), В.Г. Крысько (1999), А.А.Мухина (2000), Г.Г. Почепцова (2000), Л.Турова (Thurov 1992) и др.
• Активно изучаются изменения в функциональных стилях, прежде всего в сфере СМИ, в сфере политики и ряда наук (экономика, политология, социальная психология). Например, работа Съездов народных депутатов, а затем Законодательных собраний разных уровней заставила русистику поставить вопрос о культуре речи в этой области. Этой проблеме посвящены такие работы, как «Культура парламентской речи» (1996), «Культурно-речевая ситуация в России (2001) и др.
• Сейчас необходим новый подход к телерадиоречи, поскольку коренным образом изменились условия и приемы работы электронных СМИ. Прямой эфир потребовал от журналиста высокого уровня владения спонтанной публичной речью, расширение круга выступающих перед микрофоном привело к колебанию норм всех языковых уровней. Поэтому появление работ, посвященных этим актуальным проблемам, выглядит вполне закономерным. Проблемы языка политической культуры получили свое освещение в работах «Речевое воздействие в сфере массовой коммуникации» (1990), «Культура русской речи и эффективность общения» (1996), «Оптимизация речевого воздействия» (1990), «Речевая агрессия и гуманизация общения в средствах массовой информации» (1997) и многих других. Обилие рекламы во всех средствах массовой информации также потребовало от лингвистики внимания к вопросам речевого воздействия. В связи с этим получили освещение проблемы суггестии, агрессивности, мифологичности. Во многом сходные моменты затрагиваются исследователями пиаровских материалов, (ср., например: М.Н. Айзенберг (1993), М.И. Скуленко (1986), А.Н. Баранов и Ю.Н.Караулов (1991), Л.Ю. Гермогенова (1994), Я. Голосовкер (1987), Е. Егорова-Гантман и К. Плешаков (1999), А. Кромптон (1995), А.Н. Лебедев (1995), Т.Ю. Лебедева (1996), А. Левинсон (1996), Р. Ривс (1992), А.Н. Савельев (1998) и др.).
• Как политическую рекламу можно рассматривать и тексты предвыборных кампаний. Поскольку в условиях выборов на альтернативной основе победа не гарантирована никому, особое значение приобретает борьба за голоса избирателей. Организаторам предвыборных кампаний приходится разрабатывать различные стратегии воздействия на адресата, осваивать новые для данного периода жанры. Поэтому вполне логично, что лингвистикой специально рассматриваются, например, жанры предвыборной листовки и предвыборного лозунга (Л.В. Енина (1996; 1999; 2000), Т.Г. Федотовских (1997) и др.).
• Предметом исследования в данной работе являются тексты предвыборных кампаний. Поэтому сначала определимся с тем, что мы понимаем под ситуацией предвыборной кампании.
• 1.1 Предвыборная кампания и политический дискурс
• «Эффективная политическая система, - отмечает А.С. Панарин,- представляет собой механизм для переработки социальных заказов нации в политические решения и технологии их практической реализации» (1996.384). При демократическом социальном устройстве механизмом, приводящим к власти ту или иную политическую силу, являются выборы. Общество с развитой политической культурой передает власть от одной из двух или нескольких политических партий к другой, с тем чтобы исправить накопившиеся за время правления данной партии негативные явления, с тем чтобы внести новые позитивные моменты в жизнь общества. В России с ее несложившейся системой партий этот механизм работает пока еще плохо. Однако выборы президента, губернаторов, депутатов законодательных собраний стали уже привычными событиями политической действительности.
• Важным элементом процедуры выборов является предвыборная кампания. Это временной отрезок, на протяжении которого политические субъекты (лица, партии, общественные движения) должны позиционировать себя в глазах избирателей, привлечь к себе внимание электората (объекта своего воздействия) и побудить людей проголосовать за кандидата той или иной политической ориентации, который обещает своему сегменту электората определенные социальные выгоды (потребное будущее). При этом позиционирование, разумеется, включает в себя не только позитивную самохарактеризацию, но и негативную характеризацию других участников предвыборной кампании. Таким образом, в рассматриваемой ситуации выделяются субъекты позиционирования, объект воздействия, контрагенты и декларируемая субъектом цель, достижение которой обеспечивается победой на выборах. В общественном сознании эти периодически повторяющиеся события запечатлеваются в виде пропозициональной структуры (схемы), то есть «модели определенной области нашего опыта, в которой вычленяются элементы - аргументы и базовый предикат, связывающий эти аргументы, - даются их характеристики, указываются связи между ними» (Болдырев 2000.37).
• Высказывается мнение о том, что в период предвыборной агитации «правомерно параллельное рассмотрение политики и рекламы, точнее говоря, пропаганды и рекламы» (Миронова 1999.86). Как и обычная реклама, политическая предвыборная агитация должна привлечь внимание адресата, пробудить интерес к предмету разговора, возбудить желание видеть «рекламируемого» кандидата на определенном политическом посту и побудить к действию - голосованию за данное лицо или данное политическое объединение (известный принцип AIDA).
• Анализ российских предвыборных кампаний 90-х годов заставляет исследователей вести рассуждение в терминах «желаемое» и «действительное». В качестве желаемого выступает предвыборная кампания, в ходе которой стороны представляют избирателям свои программы и организуют их детальное и аргументированное рассуждение. «Обсуждение программ предполагает достаточно высокий уровень рационализации общественного сознания, способность людей отстраниться от эмоционального отношения к тому или иному кандидату и оценить его рациональные предложения» (Амелин 2001.27). Однако такое положение оценивается как недостижимое в условиях современной России (наш материал показывает, что такого идеального положения не существовало и в прошлом). Что же наблюдается в действительности? Реально предвыборная кампания протекает как борьба имиджей и формирование групп пристрастий, а не групп интересов (См. Там же. 28). А сценой, на которой сталкиваются эти имиджи, является социально структурируемое «мифологическое пространство», обращенное к сфере иррационального (стереотипы, вера, эмоции). Неизвестно, достижим ли желаемый идеал вообще. Как отмечается в другой работе, «использование политической мифологии - неотъемлемая часть любой крупной избирательной кампании в любой стране» (Попов 2001.78). «Миф позволяет упростить реальность и существующее в ней множество противоречий свести к нескольким наиболее «очевидным» (Цуладзе 2001.131). Позиционируемый политический субъект (лицо, партия) предстает при этом как герой в противопоставлении антигерою. Отвечающее глубинным представлениям различение своего и чужого, хорошего и плохого (без каких-либо оттенков) упрощает картину действительности и облегчает манипулятивные воздействия на избирателей.
• Главным проводником политического воздействия на массы избирателей является политический дискурс, который понимается «как система коммуникации, как поле коммуникативных практик» (Шейгал 1999 б. 114). Е.И. Шейгал характеризует политический дискурс как текущую речевую деятельность с ее результатом (текстами) и как семиотическое пространство, включающее в себя знаки разной природы (слова, политическую афористику, флаги, эмблемы, гимны и др.) (См.: Там же: 15). Эта несводимость дискурса к текстам подчеркивается и в других определениях, например: политический дискурс - это «совокупность всех речевых актов, используемых в политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освященных традицией и проверенных опытом" (Баранов, Казакевич 1991.6); это «сложное коммуникативное явление, включающее, кроме текста, еще и экстралингвистические факторы (знания о мире, мнения, установки, цели адресата), необходимые для понимания текста» (Караулов, Петров 1989.8). Как показывает Патрик Серио, уже на ранних этапах исследования явления дискурс понимался как механизм, который определяет, что и как должен говорить или воспринимать любой субъект, вставший на данную дискурсную позицию (См.: Серио 2001. 553. См также: Фуко 1996.51). В этом плане российская лингвистика сближает понятия «дискурс» и «функциональный стиль» (См.: Кожина 1997.5. Ср. также описание журналистского дискурса: Чепкина 2000).
• Различные аспекты проблематики политического дискурса получили подробное рассмотрение в исследованиях Е.Н. Беловой (1995) - на материале слушаний комитетов Конгресса Соединенных Штатов Америки, Н.Г. Мартыненко (2000) - предвыборный дискурс новостийных программ, В.И. Шаховского и М.Р. Желтухиной (1999) - дискурсивный портрет политика, В.И. Шаховского(1998) и Э.Лассан (1995) - когнитивные аспекты дискурса власти и инакомыслия в бывшем СССР.
• Проблематика политического дискурса рассмотрена также в работах: А.Н. Баранов, В.А. Плунгян, Е.В. Рахилина (1993), А.М. Дебреш и А.С. Нариньяни (1983), А.Е. Кибрик(1983; 1994), А.А. Романов (1999). О.Г. Ревзина (1999), М.Р. Проскуряков (1999), П. Серио (1999) и др.
• Политический дискурс характеризуется «фантомностью денотатов» (Шейгал 1999.120). «Социальная действительность раздваивается на реальную инстанцию и ее образ, который ее скрадывает, делает неразличимой и оставляет место лишь для схемы растворения личности: общество всецело приспосабливается к вам, так интегрируйтесь же и сами в него. Но эта взаимность, конечно, с подвохом: к вам приспосабливается чисто воображаемая инстанция, вы же взамен приспосабливаетесь ко вполне реальному социальному строю» (Базылев 1997.7). Политический дискурс в его «предвыборном варианте» вполне отвечает этой характеристике.
• Сконструированные образы (имиджи) политиков и партий, проблематичные обещания, расплывчатые программы, с одной стороны, а с другой - избиратель вручает избранному вполне реальную власть, которую можно использовать по собственному усмотрению. И здесь необязательно говорить о прямом обмане избирателей. Дискурс строится в соответствии с менталитетом, национальными и иными особенностями того или иного электорального слоя, приспосабливается к когнитивным механизмам обработки дискурса (Дейк 1989. 35-38, а также Шейгал 2000.176). К адресату поступает так называемая коммуникативная правда, т.е. препарированная в соответствии со стратегическими целями фактическая информация (См.: Почепцов 1998. 248).
• Продуктом предвыборного политического дискурса является совокупность текстов, которую в силу их смысловой целостности, общей прагматической направленности можно обозначить как сверхтекст (Купина 1995).
• 1.2. Понятие сверхтекста
• Еще в 1914 году в работе «Русский синтаксис в научном освещении» А.М Пешковский описал синтаксическую конструкцию письменной речи: «В собственно литературной речи (не разговорной) есть единица еще более крупная, чем сложное целое. Это сочетание сложных целых от одной красной строки до другой… К сожалению, синтаксического термина для этой единицы не существует, и мы вынуждены пользоваться здесь типографским (и вдобавок иностранным) термином «абзац». Абзацы, как видно из нашего примера, так же могут начинаться союзами, как и отдельные сложные целые. Границами между абзацами, в отличие от границ между сложными целыми, являются только сверхмерно удлиненные паузы, так как особых интонаций, принципиально отличающих абзац от сложного целого, нет» (Пешковский 1956.459).
• Ни в то, ни в последующее время эта конструкция особого интереса ученых не вызвала. Основное внимание лингвистики было направлено на изучение языковой системы, и высшим языковым уровнем считался синтаксический с предложением как его главной единицей. Однако логика развития науки привела к тому, что для понимания этой единицы потребовалось взглянуть на ее функционирование, а областью ее функционирования является текст. Конечно, в лингвистике речь пока могла идти только о «ближайшем» тексте, о группе соседних предложений. В монографии «Предложение и его отношение к языку и речи» В.А Звегинцев обратился к исследованию связи предложения и текста. Он указывает, что только в тексте предложение обладает смыслом. Вне текста и вне связи с ситуацией - предложение имеет лишь «псевдосмысл», а саму единицу можно назвать «псевдопредложением» (Звегинцев 1976).
• В 70-80-х годах конструкция, отмеченная А.М. Пешковским еще в начале века, стала предметом пристального изучения. Хотя она и получила название сложного синтаксического целого или сверхфразового единства, но в заглавиях работ, ей посвященных, часто фигурировало слово «текст». Например, книга Е.А. Реферовской «Лингвистические исследования структуры текста» (1983) или работа Л.М. Лосевой «Как строится текст» (1980) рассматривают именно сложное синтаксическое целое.
• Оставался только шаг, чтобы предметом изучения лингвистики был признан целостный текст- произведение. Таким шагом стала книга И.Р. Гальперина, которая так и называлась «Текст как объект лингвистического исследования». И. Р. Гальперин отмечает, что «текст представляет собой сознательно организованный результат речетворческого процесса и подчиняется определенным для него законам организации» (1981.3). При этом, в результате полемики с Т.В.Булыгиной (1969), он приходит к выводу, что свойства текста превосходят сумму свойств входящих в него предложений, а сам текст рассматривается как нечто целое (Гальперин 1981.9).
• И.Р. Гальперин анализирует содержательную сторону текста, различая три вида информации: содержательно-концептуальную, содержательно-фактуальную и содержательно-подтекстовую. Отдельные части текста, пишет автор, могут быть в отношениях ремы и темы, если подвергнуть текст актуальному членению. Информацию текста можно определить как соотношение смыслов и сообщений, выявляющее новый аспект явления, факта, события. Это соотношение подвержено изменению по мере продвижения текста.
• «Ретроспекция - один из способов проследить процесс изменения соотношения смыслов отдельных предложений и релятивных и предикативных отрезков. Важно иметь в виду, что даже предикативные части не могут полностью передать информацию, которая содержится в целом тексте, как бы значительны ни были сами эти предикативные части. Подобно тому, как нагруженный предикацией эпитет все же лишь имплицитно раскрывает основной смысл предложения, так и важное сообщение, характеризуемое как предикативное, только способствует декодированию концептуальной информации целого текста. Из этого следует, что понятие концептуальной информации приложимо лишь к тексту в его завершенности. Такая информация стремится к пределу, предопределенному заголовком». В организации этого содержания И.Р.Гальперин усматривает действие своеобразных грамматических законов текста, воплощающихся в текстовых категориях, таких, например, как связность, темпоральность, целостность.
• Единственной, по-видимому, уступкой прошлому было здесь то, что текстом считалось только письменное произведение. Скорее всего, это можно объяснить тем, что именно письменный текст обозрим, а лингвистика всегда имела дело с единицами, имеющими четко обозначенные границы. Преодолевая это ограничение, лингвистика пошла двумя путями. Во-первых, как тексты стали рассматриваться и устные образования. Во-вторых, как тексты стали рассматриваться группы произведений, объединяющихся на той или иной основе. Именно на этом направлении появилось понятие сверхтекст, хотя, как обычно, предпосылки такого взгляда на комплексы текстов возникли задолго до выделения самого явления как объекта научного анализа. Например, в поэтической практике издавна существовала форма цикла стихов, писатели и ученые нередко компоновали свои произведения так, чтобы, будучи собранными под одной обложкой, они порождали новые смыслы и выступали как нечто целое в семантическом и эстетическом плане. Г.В. Ейгер и В.Л. Юхт, выстраивая типологию текстов, выделяют с точки зрения синтактики единичные тексты и циклы текстов (Ейгер, Юхт 1974). Ю.В. Рождественский рассматривает как единый текст «всю совокупность текстов массовой информации». Он выделяет в этом тексте особые свойства: этот текст принципиально невосстановим, что делает его «одноразовым, однократным и невоспроизводимым» (1979.167).
• В работе Л.М. Майдановой «Категории текстообразования и композиция газетного текста» рассматриваются различные типы организации нескольких произведений в единый текст. Это, например, циклы текстов типа тематической страницы, где можно даже выстроить логическую схему всего комплекса. Цикл, как разновидность вторичных текстов, объединяется общей темой, указанной в заголовке, содержащем нередко и обозначение основного анализируемого признака. При этом средством, облегчающим читателю восприятие логической схемы цикла, может служить врезка, подборка ключевых фраз, предваряющая цикл цитата (1987 б: 192-194).
• Газета, указывает Л.М. Майданова, выработала множество приемов подачи логической схемы, обеспечивающих четкое восприятие журналистского замысла и общее разнообразие публикаций как в отдельном номере, так и в совокупности номеров (1987а. 80). В этом смысле можно говорить и о цепочках текстов, единствах, в которых последующий текст развивает концепцию текста исходного. Одна логическая схема может давать начало другой, и каждое новое произведение будет являться производным развивающим текстом по отношению к предыдущему (Майданова 1987б.176).
• Как целостный текст рассматривается газетный номер в работе Э.А. Лазаревой «Системно-стилистические характеристики газеты». Э.А. Лазарева пишет, что «газетный номер - это текстовое единство, состоящее из отдельных целостных произведений… Целостность газетного номера обусловлена единством авторского подхода к освещаемой действительности, единством журналистской концепции. Целостный характер номера газеты определяется и концептуальными установками всего редакционного коллектива, в соответствии с которыми осуществляется создание отдельных публикаций, отбор агентских материалов и материалов нештатных авторов» (1993.8). Проблематика газетного текстового единства рассматривается Э.А. Лазаревой и в работе «Заголовок в газете» (1989).
• Понятие «сверхтекст» было предложено Н.А. Купиной и разработано в ряде исследований, выполненных под ее руководством (См.: например: Битенская 1993; Енина 1999). Подробно же это понятие проанализировано в работе «Сверхтекст и его разновидности» (Купина, Битенская 1994). Сверхтекст определяется как «совокупность высказываний, текстов, ограниченная темпорально и локально, объединенная содержательно и ситуативно, характеризующаяся цельной модальной установкой, достаточно определенными позициями адресанта и адресата, особыми критериями нормального/анормального» (Указ.раб. 215). Как видно из определения, сверхтекст является образованием, которое состоит из отдельных, относительно самостоятельных единиц и вместе с тем обладает свойствами текста как произведения. Текст характеризуется категориями целостности, завершенности, модальности, связности. В том или ином виде эти категории свойственны также сверхтексту. Например, сверхтекст может характеризоваться тематической целостностью, единой модальной установкой, маркированностью границ, разными типами коммуникантов (См. там же. 215-217). Единицы, формирующие сверхтекст, могут быть различными. Например, в монографии «Тоталитарный язык: Словарь и речевые реакции» Н.А. Купина рассматривает «сверхтекст идеологем советской эпохи» (Купина 1995.53), сверхтекст агитационной поэзии В. Маяковского, сверхтекст лагерной поэзии. Эти сверхтексты образованы совокупностями разных единиц - канонических (стихотворения) и неканонических («толкования-идеологемы в словаре Д.Н. Ушакова») текстов (Купина, Битенская 1994. 219-220. См. также сверхтекст советских песен о Родине, сверхтекст блатных песен - Купина 1999).
• Е.И. Шейгал (2000) наряду с термином «сверхтекст» вводит термин «политический нарратив», характеризуя им совокупность дискурсных образований разных жанров, сконцентрированных вокруг определенного политического события. Для политического нарратива (сверхтекста) также характерно тематическое единство, временные и пространственные рамки. Однако, по мнению Е.И. Шейгал, политический нарратив отличает множественность оценок и мнений, плюрализм позиций.
• Сверхтекст как совокупность текстов разного типа - это продукт дискурса, наделившего их «определенной идентичностью в процессе высказывания, исторически очерчиваемой», связанной с «местом акта высказывания» (Серио 2001.551). Как определенного вида сверхтекст можно рассмотреть и совокупность агитационных предвыборных публикаций.
• Целостность агитационного предвыборного сверхтекста
• Совершенно очевидно темпоральное и локальное ограничение данного сверхтекста. Оно задано экстралингвистически предвыборной кампанией, протекающей в определенные сроки и на определенной территории, в масштабах государства или отдельных его регионов. Эти параметры фиксируются разными способами, например, сообщениями типа «До выборов осталось 5 дней», названиями объединений, борющихся за власть (так, движение «Преображение Урала», конечно, не может действовать в Краснодарском крае), обозначением органов государственной власти (Государственная Дума, областная Дума, городское Законодательное собрание и др.).
• Экстралингвистические обстоятельства обусловливают особого рода смысловую целостность агитационного предвыборного сверхтекста. Она имеет две степени своего проявления.
• К адресату поступает совокупность текстов, созданных по принципу рекламы (купите наш товар) и антирекламы (не покупайте их товара). Политический субъект обращается к избирателю с предложениями своих услуг и с критикой своего политического противника. Поэтому агитационный предвыборный сверхтекст формирует свое содержание, основываясь на этих ключевых элементах: субъект, продвигающий себя к власти; контрагент, которого стараются не допустить к власти; адресат (объект пропагандистского воздействия); цель (пропагандируемое будущее). И это высшая ступень интеграции данного сверхтекста, его «рекламная» схема (функционирующая реализация пропозициональной схемы).
• Но ситуация предвыборной кампании готовит адресата именно к выборам, к выбору одного из субъектов политической борьбы. Поэтому избиратель сталкивается с вариациями ключевых элементов: в сверхтексте фигурируют несколько субъектов, борющихся за власть, несколько контрагентов (физически это одни и те же лица или группы, но в разных планах подачи), несколько картин «потребного будущего». Однако это не беспорядочный набор вариаций. Каждая из борющихся сторон встраивает в сверхтекст свой определенным образом организованный сегмент (низшая ступень организации сверхтекста). Как известно, объединение, стремящееся к власти, вырабатывает определенную стратегию предвыборной борьбы. Разработчики плана предвыборной кампании решают, с каким акцентом нужно представить позиционируемую политическую фигуру, что выдвинуть на первый план в картине «потребного будущего», как побольнее ударить противника, раскрыв для избирателя его слабые места, как учесть нужды разных слоев электората, чтобы обратить к этим нуждам предвыборные обещания (это не значит, что обещания будут выполняться, а нужды удовлетворяться, это определяет лишь, в каком свете, в каких одеждах предстанут перед избирателями позиционирующий себя субъект, контрагент, объект воздействия и цель). Все тексты, которые будут опубликованы тем или иным участником предвыборной гонки, будут реализовывать выработанный план, представляя все элементы предвыборной ситуации в заданном ключе.
• Например, отмечается, что один претендент на пост губернатора Брянской области представлял себя избирателям как борца против оккупантов, которые якобы хотят завоевать область. «Избирательная кампания предстала чуть ли не как освободительная борьба русского народа против литовцев, поляков, немцев» (Амелин 2001.31). Нетрудно понять, как в этом случае были изображены соперники и электорат. И.И. Засурский описывает, как организаторы ельцинской предвыборной кампании 1996 года искали, «что больше всего пугает население в коммунистах. Длинные очереди, нехватка продуктов и национализация упоминались часто, но самым распространенным был страх гражданской войны. «Тайм» цитирует Дрезнера: «Именно потому Ельцин и его помощники, и вся наша реклама подчеркивали возможность беспорядков, если Ельцин проиграет. Многие испытывали ностальгию по советским временам, и никому не нравился президент, но еще меньше нравилась возможность бунтов и классовой войны. Выбирайте Ельцина, и, по крайней мере, все будет спокойно - вот та линия, которую мы хотели провести. Так что барабанный бой по поводу возможности беспорядков раздавался вплоть до самого конца кампании, а вся последняя реклама была посвящена репрессиям советского режима» (Засурский 1999.103-104).
• Примеры показывают, что к избирателю поступает вовсе не объективный анализ действительного положения дел и вовсе не предложения по его улучшению. К адресату поступает миф - упрощенная черно-белая картина жизни страны или региона, с героем, который победит все беды, в центре. Избиратель, разумеется, за этого героя и должен голосовать. Общая рекламная схема сверхтекста, таким образом, несколькими способами мифологизируется.
• Итак, агитационный предвыборный сверхтекст обладает тематической и модальной целостностью (См.: Купина, Битенская 1994.215) особого рода. Тематическая целостность сверхтекста блатных песен или повестей о Великой Отечественной войне складывается стихийно, к ней приводит самостоятельное творчество десятков, а то и сотен людей. Смысловая целостность политического нарратива, «выстраивающегося» вслед за текущим событием, также не может быть задана загодя, она складывается по ходу освещения этого события (См., например, анализ сверхтекста путча 1991 г.в: Купина, Битенская 1994.221-233). Смысловая и модальная целостность агитационного предвыборного сверхтекста именно наперед задана. Он, во-первых, в целом, во всей массе своих составляющих подчинен общей «рекламной» схеме: адресат (объект воздействия) должен голосовать за субъекта позиционирования, потому что при этом достигается такая-то цель, и против контрагента, потому что в этом случае благая цель не будет достигнута и, напротив, может осуществиться какое-то зло (антицель); во-вторых, единицы сверхтекста, отдельные тексты, реализуют сознательно мифологизированные вариации схемы и вышеперечисленных элементов, в результате чего сверхтекст представляет собой столкновение нескольких заранее проработанных мифов с общей «рекламной» схемой.
• Избранные нами для анализа агитационные предвыборные сверхтексты каждый по-своему демонстрируют эту целостность.
• Бойкот первой Государственной Думы большевиками хорошо показывает заданность содержания выступлений. Понадобилось - появляются публикации, в которых объясняется, почему сознательному пролетариату не нужна Государственная Дума. Понадобилось другое - публикуются выступления, в которых доказывается, почему чуть ли не весь народ должен голосовать за большевиков. В качестве примеров приведем большевистские газеты «Эхо» (№4. 1906) и «Пролетарий» (№ 1. 1906), практически одновременно опубликовавшие ленинские статьи «Кадетская Дума дала денег правительству погромщиков» и «Перед бурей», где от избирателя в категорической форме требуют бойкотировать выборы. Уже через две недели «Эхо» №5 публикует материал «Кто за союзы с кадетами?», а «Пролетарий» №2 - «В бойкоте», призвавшие избирателей прекратить бойкот и готовиться к выборам.
• Еще отчетливее видна эта предзаданность смыслового единства сверхтекста в предвыборной кампании 1937 года. Конечно, все основные «аргументы» агитационных материалов были проработаны партийной верхушкой. Например, как по команде, в разных газетах появлялись рассказы об одном и том же эпизоде предвыборной кампании. Например, история о шахтере-орденоносце В.Матюшине, посвятившем свои достижения в добыче калийной соли в городе Соликамске вождю трудящихся товарищу Сталину и призвавшем выдвинуть главу государства в Верховный Совет, была опубликована в 1937 практически без изменений в газетах
• «Известия» (21 октября), «Правда» (16 октября) и «Уральский рабочий»(26 октября).
• Механизмы кампании по выборам депутатов Государственной Думы 1995 года более скрыты. Но и здесь мы можем говорить о заданности содержания выступлений основных политических групп, претендовавших на места в Думе. Например, коммунисты активно продвигают идеи рынка и многоукладной экономики, хотя, казалось бы, это противоречит их идеалам. С другой стороны, либеральное крыло говорит о социальных гарантиях и необходимости сохранить лучшее из того, что было создано при социализме, хотя это и не вполне сообразуется с идеями экономического либерализма.
• Таким образом, агитационный предвыборный сверхтекст - это совокупность опубликованных в период избирательной кампании текстов, ограниченная временем и пространством предвыборной кампании, объединенная содержанием и ситуацией предвыборной кампании, характеризующаяся позициями адресанта, реализующего свои политические цели, и адресата-электората, делающего свой политический выбор.
• Единицы содержания агитационного предвыборного сверхтекста
• Хотя и говорилось, что предвыборная кампания сродни кампании рекламной, а агитационный текст в основе своей имеет
• «рекламную» схему, сверхтекст предвыборной кампании строится и функционирует не так, как реклама какого-либо товара. Созданный рекламным агентством текст, рекламирующий, допустим, новую зубную пасту, тиражируется и в этом неизменном виде в течение довольно длительного времени с определенной частотой повторяется по разным каналам. Все происходит так, как если бы одним и тем же молотком забивали один и тот же гвоздь. Штаб предвыборной кампании, как бы он ни назывался (редакция газеты «Пролетарий», Центральный комитет ВКП(б), предвыборный штаб ЛДПР и т.д.), выработав принцип мифологизации рекламной схемы, не составляет один конкретный текст и не засылает его в редакции разных газет, радио и телеканалов для многократного повторения (таковыми в наше время бывают только теле- и радиоролики). Наработки штаба выступают как смысловое ядро, на основе которого надо содать тысячи разных текстов и распространить их по всем каналам. Для удобства сопоставления из всего этого многообразия мы берем лишь газеты, но реально каналов гораздо больше: это и устные выступления кандидатов и их доверенных лиц, стационарные агитационные щиты, доставляемые на дом или распространяемые в людных местах листовки, беседы агитаторов, в советском прошлом киножурналы, радиовыступления, сейчас телевидение и уже Интернет.
• Все это многообразие текстов должно донести до адресата мифологизированную рекламную схему сверхтекста, то есть информацию о позиционируемом субъекте (в мифологизированном виде), о потребном будущем, о сопернике (мифологизированная вариация контрагента). Разумеется, в комплексе текстов адресат находит и свое мифологизированное отражение.
• Элементы рекламной схемы отражаются в сверхтексте в виде их словесных обозначений, которые мы назовем идеологемами.
• Связи между элементами рекламной схемы устанавливаются с помощью формируемого штабом предвыборной кампании мифа. Это формулы, воплощающие в себе содержание мифа и устанавливающие смысловые связи между позиционируемым субъектом, адресатом, контрагентом и целью. В результате идеологемы, обозначающие данные элементы рекламной схемы, наполняются конкретным, хотя и мифологизированным содержанием. Например, в уже упоминавшейся предвыборной кампании в Брянской области позиционируемому субъекту приписывается признак защитника народа от рвущихся в область оккупантов; в 1996 году Ельцин изображался как гарант социального спокойствия, а адресат как масса, нуждающаяся в таком социальном мире. Понятно, что контрагент (коммунизм) объявлялся возмутителем этого вожделенного мира.
• Как всякая реклама, агитационный предвыборный сверхтекст включает в себя побуждение к действию. В словесном выражении это разного рода императивы, содержащие призыв голосовать за данного позиционируемого субъекта, и, напротив, не отдавать голоса контрагенту. Таким образом, в качестве единиц содержания агитационного предвыборного сверхтекста рассматриваются идеологемы, мифологемы и императивы.