Народная библиотека Владимира Высоцкого

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска - ох, влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А вокруг - космическая тьма.

Нам прививки сделаны от слез и грез дешевых,

От дурных болезней и от бешеных зверей, -

Нам плевать из космоса на взрывы всех сверхновых -

На Земле бывало веселей!

Но от Земли до Беты - восемь ден,

Ну а до планеты Эпсилон -

Не считаем мы, чтоб не сойти с ума.

Вечность и тоска - ох, влипли как!

Наизусть читаем Киплинга,

А вокруг - космическая тьма.

Прежнего, земного не увидим небосклона,

Если верить россказням ученых чудаков, -

То, когда вернемся мы, по всем по их законам

На Земле пройдет семьсот веков!

То-то есть смеяться отчего:

На Земле бояться нечего -

На Земле нет больше тюрем и дворцов.

На Бога уповали бедного,

Но теперь узнали: нет его -

Ныне, присно и во век веков!

1966 В далеком созвездии Тау Кита

В далеком созвездии Тау Кита

Все стало для нас непонятно, -

Сигнал посылаем: "Вы что это там?" -

А нас посылают обратно.

На Тау Ките

Живут в тесноте -

Живут, между прочим, по-разному -

Товарищи наши по разуму.

Вот, двигаясь по световому лучу

Без помощи, но при посредстве,

Я к Тау Кита этой самой лечу,

Чтоб с ней разобраться на месте.

На Тау Кита

Чегой-то не так -

Там таукитайская братия

Свихнулась, - по нашим понятиям.

Покамест я в анабиозе лежу,

Те таукитяне буянят, -

Все реже я с ними на связь выхожу:

Уж очень они хулиганят.

У таукитов

В алфавите слов -

Немного, и строй - буржуазный,

И юмор у них - безобразный.

Корабль посадил я как собственный зад,

Слегка покривив отражатель.

Я крикнул по-таукитянски: "Виват!" -

Что значит по-нашему - "Здрасьте!".

У таукитян

Вся внешность - обман, -

Тут с ними нельзя состязаться:

То явятся, то растворятся...

Мне таукитянин - как вам папуас, -

Мне вкратце об них намекнули.

Я крикнул: "Галактике стыдно за вас!" -

В ответ они чем-то мигнули.

На Тау Ките

Условья не те:

Тут нет атмосферы, тут душно, -

Но таукитяне радушны.

В запале я крикнул им: мать вашу, мол!..

Но кибернетический гид мой

Настолько буквально меня перевел,

Что мне за себя стало стыдно.

Но таукиты -

Такие скоты -

Наверно, успели набраться:

То явятся, то растворятся...

"Вы, братья по полу, - кричу, - мужики!

Ну что..." - тут мой голос сорвался, -

Я таукитянку схватил за грудки:

"А ну, - говорю,- признавайся!.."

Она мне: "Уйди!" -

Мол, мы впереди -

Не хочем с мужчинами знаться, -

А будем теперь почковаться!

Не помню, как поднял я свой звездолет, -

Лечу в настроенье питейном:

Земля ведь ушла лет на триста вперед,

По гнусной теории Эйнштейна!

Что, если и там,

Как на Тау Кита,

Ужасно повысилось знанье, -

Что, если и там - почкованье?!

1966 А люди все роптали и роптали…

А люди все роптали и роптали,

А люди справедливости хотят:

"Мы в очереди первыми стояли, -

А те, кто сзади нас, уже едят!"

Им объяснили, чтобы не ругаться:

"Мы просим вас, уйдите, дорогие!

Те, кто едят - ведь это иностранцы,

А вы, прошу прощенья, кто такие?"

Но люди все роптали и роптали,

Но люди справедливости хотят:

"Мы в очереди первыми стояли, -

А те, кто сзади нас, уже едят!"

Им снова объяснил администратор:

"Я вас прошу, уйдите, дорогие!

Те, кто едят, - ведь это ж делегаты,

А вы, прошу прощенья, кто такие?"

А люди все роптали и роптали,

Но люди справедливости хотят:

"Мы в очереди первыми стояли, -

А те, кто сзади, нас уже едят..."

1966 Песня о друге

Если друг

оказался вдруг

И не друг, и не враг,

а так;

Если сразу не разберешь,

Плох он или хорош, -

Парня в горы тяни -

рискни! -

Не бросай одного

его:

Пусть он в связке в одной

с тобой -

Там поймешь, кто такой.

Если парень в горах -

не ах,

Если сразу раскис

и вниз,

Шаг ступил на ледник -

и сник,

Оступился - и в крик, -

Значит, рядом с тобой -

чужой,

Ты его не брани -

гони.

Вверх таких не берут

и тут

Про таких не поют.

Если ж он не скулил,

не ныл,

Пусть он хмур был и зол,

но шел.

А когда ты упал

со скал,

Он стонал,

но держал;

Если шел он с тобой

как в бой,

На вершине стоял - хмельной, -

Значит, как на себя самого

Положись на него!

1966 Здесь вам не равнина

Здесь вам не равнина, здесь климат иной -

Идут лавины одна за одной.

И здесь за камнепадом ревет камнепад, -

И можно свернуть, обрыв обогнуть, -

Но мы выбираем трудный путь,

Опасный, как военная тропа!.

Кто здесь не бывал, кто не рисковал -

Тот сам себя не испытал,

Пусть даже внизу он звезды хватал с небес:

Внизу не встретишь, как не тянись,

За всю свою счастливую жизнь

Десятой доли таких красот и чудес.

Нет алых роз и траурных лент,

И не похож на монумент

Тот камень, что покой тебе подарил, -

Как Вечным огнем, сверкает днем

Вершина изумрудным льдом -

Которую ты так и не покорил.

И пусть говорят, да, пусть говорят,

Но - нет, никто не гибнет зря!

Так лучше - чем от водки и от простуд.

Другие придут, сменив уют

На риск и непомерный труд, -

Пройдут тобой не пройденный маршрут.

Отвесные стены... А ну - не зевай!

Ты здесь на везение не уповай -

В горах не надежны ни камень, ни лед, ни скала, -

Надеемся только на крепость рук,

На руки друга и вбитый крюк -

И молимся, чтобы страховка не подвела.

Мы рубим ступени... Ни шагу назад!

И от напряженья колени дрожат,

И сердце готово к вершине бежать из груди.

Весь мир на ладони - ты счастлив и нем

И только немного завидуешь тем,

Другим - у которых вершина еще впереди.

1966 Военная песня

Мерцал закат, как сталь клинка.

Свою добычу смерть считала.

Бой будет завтра, а пока

Взвод зарывался в облака

И уходил по перевалу.

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы -

Они помогут нам!

А до войны - вот этот склон

Немецкий парень брал с тобою,

Он падал вниз, но был спасен, -

А вот теперь, быть может, он

Свой автомат готовит к бою.

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы -

Они помогут нам!

Ты снова здесь, ты собран весь -

Ты ждешь заветного сигнала.

А парень тот - он тоже здесь.

Среди стрелков из "Эдельвейс", -

Их надо сбросить с перевала!

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы -

Они помогут нам!

Взвод лезет вверх, а у реки -

Тот, с кем ходил ты раньше в паре.

Мы ждем атаки до тоски,

А вот альпийские стрелки

Сегодня что-то не в ударе...

Отставить разговоры!

Вперед и вверх, а там...

Ведь это наши горы -

Они помогут нам!

1966 Скалолазка

Я спросил тебя: "Зачем идете в горы вы? -

А ты к вершине шла, а ты рвалася в бой, -

Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово..."

Рассмеялась ты - и взяла с собой.

И с тех пор ты стала близкая и ласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя, -

Первый раз меня из пропасти вытаскивая,

Улыбалась ты, скалолазка моя!

А потом за эти проклятые трещины,

Когда ужин твой я нахваливал,

Получил я две короткие затрещины -

Но не обиделся, а приговаривал:

"Ох, какая же ты близкая и ласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя!.."

Каждый раз меня по трещинам выискивая,

Ты бранила меня, альпинистка моя!

А потом на каждом нашем восхождении -

Но почему ты ко мне недоверчивая?! -

Страховала ты меня с наслаждением,

Альпинистка моя, гуттаперчевая!

Ох, какая ты не близкая, не ласковая,

Альпинистка моя, скалолазка моя!

Каждый раз меня из пропасти вытаскивая,

Ты учила меня, скалолазка моя.

За тобой тянулся из последней силы я -

До тебя уже мне рукой подать, -

Вот долезу и скажу: "Довольно, милая!"

Тут сорвался вниз, но успел сказать:

"Ох, какая ты близкая и ласковая,

Альпинистка моя, скалоласковая!.."

Мы теперь одной веревкой связаны -

Стали оба мы скалолазами!

1966 Прощание с горами

В суету городов и в потоки машин

Возвращаемся мы - просто некуда деться! -

И спускаемся вниз с покоренных вершин,

Оставляя в горах свое сердце.

Так оставьте ненужные споры -

Я себе уже все доказал:

Лучше гор могут быть только горы,

На которых еще не бывал.

Кто захочет в беде оставаться один,

Кто захочет уйти, зову сердца не внемля?!

Но спускаемся мы с покоренных вершин, -

Что же делать - и боги спускались на землю.

Так оставьте ненужные споры -

Я себе уже все доказал:

Лучше гор могут быть только горы,

На которых еще не бывал.

Сколько слов и надежд, сколько песен и тем

Горы будят у нас - и зовут нас остаться! -

Но спускаемся мы - кто на год, кто совсем, -

Потому что всегда мы должны возвращаться.

Так оставьте ненужные споры -

Я себе уже все доказал:

Лучше гор могут быть только горы,

На которых никто не бывал!

1966 Свои обиды каждый человек

Свои обиды каждый человек -

Проходит время - и забывает.

А моя печаль - как вечный снег:

Не тает, не тает.

Не тает она и летом

В полуденный зной, -

И знаю я: печаль-тоску мне эту

Век носить с собой.

1966 Она была в Париже

(Л.Лужиной)

Наверно, я погиб: глаза закрою - вижу.

Наверно, я погиб: робею, а потом -

Куда мне до нее - она была в Париже,

И я вчера узнал - не только в нем одном!

Какие песни пел я ей про Север дальний! -

Я думал: вот чуть-чуть - и будем мы на ты, -

Но я напрасно пел о полосе нейтральной -

Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда еще - я думал, это ближе -

"Про счетчик", "Про того, кто раньше с нею был"...

Но что ей до меня - она была в Париже, -

Ей сам Марсель Марсо чевой-то говорил!

Я бросил свой завод, хоть, в общем, был не вправе, -

Засел за словари на совесть и на страх...

Но что ей оттого - она уже в Варшаве, -

Мы снова говорим на разных языках...

Приедет - я скажу по-польски: "Прошу пани,

Прими таким, как есть, не буду больше петь..."

Но что ей до меня - она уже в Иране, -

Я понял: мне за ней, конечно, не успеть!

Она сегодня здесь, а завтра будет в Осле, -

Да, я попал впросак, да, я попал в беду!..

Кто раньше с нею был, и тот, кто будет после, -

Пусть пробуют они - я лучше пережду!

1966 Возле города Пекина…

Возле города Пекина

Ходят-бродят хунвейбины,

И старинные картины

Ищут-рыщут хунвейбины, -

И не то чтоб хунвейбины

Любят статуи, картины:

Вместо статуй будут урны

"Революции культурной".

И ведь главное, знаю отлично я,

Как они произносятся, -

Но чтой-то весьма неприличное

На язык ко мне просится:

Хун-вей-бины...

Вот придумал им забаву

Ихний вождь товарищ Мао:

Не ходите, дети, в школу,

Приходите бить крамолу!

И не то чтоб эти детки

Были вовсе - малолетки, -

Изрубили эти детки

Очень многих на котлетки!

И ведь главное, знаю отлично я,

Как они произносятся, -

Но чтой-то весьма неприличное

На язык ко мне просится:

Хун-вей-бины...

Вот немного посидели,

А теперь похулиганим -

Что-то тихо, в самом деле, -

Думал Мао с Ляо Бянем, -

Чем еще уконтрапупишь

Мировую атмосферу:

Вот еще покажем крупный кукиш

СэШэА и эСэСэРу!

И ведь главное, знаю отлично я,

Как они произносятся, -

Но чтой-то весьма неприличное

На язык ко мне просится:

Хун-вей-бины...

1966 Про дикого вепря

В королевстве, где все тихо и складно,

Где ни войн, ни катаклизмов, ни бурь,

Появился дикий вепрь огромадный -

То ли буйвол, то ли бык, то ли тур.

Сам король страдал желудком и астмой,

Только кашлем сильный страх наводил, -

А тем временем зверюга ужасный

Коих ел, а коих в лес волочил.

И король тотчас издал три декрета:

"Зверя надо одолеть наконец!

Вот кто отчается на это, на это,

Тот принцессу поведет под венец".

А в отчаявшемся том государстве -

Как войдешь, так прямо наискосок -

В бесшабашной жил тоске и гусарстве

Бывший лучший, но опальный стрелок.

На полу лежали люди и шкуры,

Пели песни, пили меды - и тут

Протрубили во дворце трубадуры,

Хвать стрелка - и во дворец волокут.

И король ему прокашлял: "Не буду

Я читать тебе морали, юнец, -

Но если завтра победишь чуду-юду,

То принцессу поведешь под венец".

А стрелок: "Да это что за награда?!

Мне бы - выкатить портвейна бадью!"

Мол, принцессу мне и даром не надо, -

Чуду-юду я и так победю!

А король: "Возьмешь принцессу - и точка!

А не то тебя раз-два - и в тюрьму!

Ведь это все-же королевская дочка!.."

А стрелок: "Ну хоть убей - не возьму!"

И пока король с ним так препирался,

Съел уже почти всех женщин и кур

И возле самого дворца ошивался

Этот самый то ли бык, то ли тур.

Делать нечего - портвейн он отспорил, -

Чуду-юду уложил - и убег...

Вот так принцессу с королем опозорил

Бывший лучший, но опальный стрелок.

1966 Парус. Песня беспокойства

А у дельфина

Взрезано брюхо винтом!

Выстрела в спину

Не ожидает никто.

На батарее

Нету снарядов уже.

Надо быстрее

На вираже!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! каюсь! каюсь!

Даже в дозоре

Можешь не встретить врага.

Это не горе -

Если болит нога.

Петли дверные

Многим скрипят, многим поют:

Кто вы такие?

Здесь вас не ждут!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! каюсь! каюсь!

Многие лета -

Тем, кто поет во сне!

Все части света

Могут лежать на дне,

Все континенты

Могут гореть в огне, -

Только все это -

Не по мне!

Парус! Порвали парус!

Каюсь! каюсь! каюсь!

1966 У домашних и хищных зверей…

У домашних и хищных зверей

Есть человечий вкус и запах.

А целый век ходить на задних лапах -

Это грустная участь людей.

Сегодня зрители, сегодня зрители

Не желают больше видеть укротителей.

А если хочется поукрощать -

Работай в розыске, - там благодать!

У немногих приличных людей

Есть человеческий вкус и запах,

А каждый день ходить на задних лапах -

Это грустная участь зверей.

Сегодня жители, сегодня жители

Не желают больше видеть укротителей.

А если хочется поукрощать -

Работай в цирке, - там благодать!

1966 Сколько лет, сколько лет - все одно и то же…

Сколько лет, сколько лет -

Все одно и то же:

Денег нет, женщин нет,

Да и быть не может.

Сколько лет воровал,

Сколько лет старался, -

Мне б скопить капитал -

Ну а я спивался.

Ни кола ни двора

И ни рожи с кожей,

И друзей - ни хера,

Да и быть не может.

Сколько лет воровал,

Сколько лет старался, -

Мне б скопить капитал -

Ну а я спивался ...

Только - водка на троих,

Только - пика с червой, -

Комом - все блины мои,

А не только первый.

1966 Холодно, метет кругом…

Холодно, метет кругом, я мерзну и во сне,

Холодно и с женщиной в постели...

Встречу ли знакомых я - морозно мне,

Потому что все обледенели.

1966 Гололед

Гололед на земле, гололед -

Целый год напролет гололед.

Будто нет ни весны, ни лета -

В саван белый одета планета -

Люди, падая, бьются об лед.

Гололед на Земле, гололед -

Целый год напролет гололед.

Гололед, гололед, гололед -

Целый год напролет, целый год.

Даже если всю Землю - в облет,

Не касаясь планеты ногами, -

Не один, так другой упадет

На поверхность, а там - гололед! -

И затопчут его сапогами.

Гололед на Земле, гололед -

Целый год напролет гололед.

Гололед, гололед, гололед -

Целый год напролет, целый год.

Только - лед, словно зеркало, лед,

Но на детский каток не похоже, -

Может - зверь не упавши пройдет...

Гололед! - и двуногий встает

На четыре конечности тоже.

Гололед на Земле, гололед -

Целый год напролет гололед.

Гололед, гололед, гололед -

Целый год напролет, целый год.

1966 Дела

(В. Абдулову)

Дела!

Меня замучили дела - каждый миг, каждый час, каждый день, -

Дотла

Сгорело время, да и я - нет меня, - только тень, только тень!

Ты ждешь...

А может, ждать уже устал - и ушел или спишь, -

Ну что ж, -

Быть может, мысленно со мною говоришь...

Теперь

Ты должен вечер мне один подарить, подарить, -

Поверь,

Мы будем только говорить!

Опять!

Все время новые дела у меня, все дела и дела...

Догнать,

Или успеть, или найти... Нет, опять не нашла, не нашла!

Беда!

Теперь мне кажется, что мне не успеть за судьбой -

Всегда

Последний в очереди ты, дорогой!

Теперь

Ты должен вечер мне один подарить, подарить, -

Поверь,

Мы будем только говорить!

Подруг

Давно не вижу - все дела у меня, без конца все дела, -

И вдруг

Сгорели пламенем дотла все дела, - не дела, а зола!

Весь год

Он ждал, но дольше ждать и дня не хотел, не хотел, -

И вот

Не стало вовсе у меня больше дел.

Теперь

Ты должен вечер мне один подарить, подарить, -

Поверь,

Что мы не будем говорить!

1966 Пародия на плохой детектив

Опасаясь контрразведки, избегая жизни светской,

Под английским псевдонимом "мистер Джон Ланкастер Пек",

Вечно в кожаных перчатках - чтоб не делать отпечатков, -

Жил в гостинице "Советской" несоветский человек.

Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью,

Щелкал носом - в ем был спрятан инфракрасный объектив, -

А потом в нормальном свете представало в черном цвете

То, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив:

Клуб на улице Нагорной - стал общественной уборной,

Наш родной Центральный рынок - стал похож на грязный склад,

Искаженный микропленкой, ГУМ - стал маленькой избенкой,

И уж вспомнить неприлично, чем предстал театр МХАТ.

Но работать без подручных - может, грустно, а может скучно, -

Враг подумал - враг был дока, - написал фиктивный чек,

И, где-то в дебрях ресторана гражданина Епифана

Сбил с пути и с панталыку несоветский человек.

Епифан казался жадным, хитрым, умным, плотоядным,

Меры в женщинах и в пиве он не знал и не хотел.

В общем так: подручный Джона был находкой для шпиона, -

Так случиться может с каждым - если пьян и мягкотел!

"Вот и первое заданье: в три пятнадцать возле бани -

Может, раньше, а может, позже - остановится такси, -

Надо сесть, связать шофера, разыграть простого вора, -

А потом про этот случай раструбят по "Би-би-си".

И еще. Побрейтесь свеже, и на выставке в Манеже

К вам приблизится мужчина с чемоданом - скажет он:

"Не хотите ли черешни?" Вы ответите: "Конечно", -

Он вам даст батон с взрывчаткой - принесете мне батон.

А за это, друг мой пьяный, - говорил он Епифану, -

Будут деньги, дом в Чикаго, много женщин и машин!"

...Враг не ведал, дурачина: тот, кому все поручил он,

Был - чекист, майор разведки и прекрасный семьянин.

Да, до этих штучек мастер этот самый Джон Ланкастер!..

Но жестоко просчитался пресловутый мистер Пек -

Обезврежен он, и даже он пострижен и посажен, -

А в гостинице "Советской" поселился мирный грек.

1966 Нынче очень сложный век…

Нынче очень сложный век.

Вот - прохожий... Кто же он?

Может, просто человек,

Ну а может быть, шпион!

1966 Чем и как, с каких позиций…

Чем и как, с каких позиций

Оправдаешь тот поход?

Почему мы от границы

Шли назад, а не вперед?

Может быть, считать маневром,

Мудрой тактикой какой -

Только лучше б в сорок первом

Драться нам не под Москвой...

Но в виски, как в барабаны,

Бьется память, рвется в бой,

Только меньше ноют раны:

Четверть века - срок большой.

Москвичи писали письма,

Что Москвы врагу не взять.

Наконец разобрались мы,

Что назад уже нельзя.

Нашу почту почтальоны

Доставляли через час.

Слишком быстро, лучше б годы

Эти письма шли от нас.

Мы, как женщин, боя ждали,

Врывшись в землю и снега,

И виновных не искали,

Кроме общего врага.

И не находили места -

Ну, скорее, хоть в штыки! -

Отступавшие от Бреста

И - сибирские полки.

Ждали часа, ждали мига

Наступленья - столько дней!..

Чтоб потом писал в книгах:

"Беспримерно по своей..." -

По своей громадной вере,

По желанью отомстить,

По таким своим потерям,

Что ни вспомнить, ни забыть.

Кто остался с похоронной,

Прочитал: "Ваш муж, наш друг..."

Долго будут по вагонам -

Кто без ног, а кто без рук.

Память вечная героям -

Жить в сердцах, спокойно спать...

Только б лучше б под Москвою

Нам тогда не воевать.

...Помогите хоть немного -

Оторвите от жены.

Дай вам бог! Поверишь в бога,

Если это бог войны.

1966 Случай в ресторане

В ресторане по стенкам висят тут и там

"Три медведя", "Заколотый витязь"...

За столом одиноко сидит капитан.

"Разрешите?" - спросил я. "Садитесь!

...Закури!" - "Извините, "Казбек" не курю..."

"Ладно, выпей, - давай-ка посуду!..

Да пока принесут... Пей, кому говорю!

Будь здоров!" - "Обязательно буду!"

"Ну, так что же, - сказал, захмелев, капитан, -

Водку пьешь ты красиво, однако.

А видал ты вблизи пулемет или танк?

А ходил ли ты, скажем, в атаку?

В сорок третьем под Курском я был старшиной, -

За моею спиной - такое...

Много всякого, брат, за моею спиной,

Чтоб жилось тебе, парень, спокойно!"

Он ругался и пил, он спросил про отца,

И кричал он, уставясь на блюдо:

"Я полжизни отдал за тебя, подлеца, -

А ты жизнь прожигаешь, иуда!

А винтовку тебе, а послать тебя в бой?!

А ты водку тут хлещешь со мною!.."

Я сидел как в окопе под Курской дугой -

Там, где был капитан старшиною.

Он все больше хмелел, я - за ним по пятам, -

Только в самом конце разговора

Я обидел его - я сказал: "Капитан,

Никогда ты не будешь майором!.."

1966 Вот - главный вход…

Вот - главный вход, но только вот

Упрашивать - я лучше сдохну, -

Хожу я через черный ход,

А выходить стараюсь в окна.

Не вгоняю я в гроб никого,

Но вчера меня, тепленького -

Хоть бываю и хуже я сам, -

Оскорбили до ужаса.

И, плюнув в пьяное мурло

И обвязав лицо портьерой,

Я вышел прямо сквозь стекло -

В объятья к милиционеру.

И меня - окровавленного,

Всенародно прославленного,

Прям как был я - в амбиции

Довели до милиции.

И, кулаками покарав

И попинав меня ногами,

Мне присудили крупный штраф -

За то, что я нахулиганил.

А потом - перевязанному,

Несправедливо наказанному -

Сердобольные мальчики

Дали спать на диванчике.

Проснулся я - еще темно, -

Успел поспать и отдохнуть я, -

Я встал и, как всегда, - в окно,

А на окне - стальные прутья!

И меня - патентованного,

Ко всему подготовленного, -

Эти прутья печальные

Ввергли в бездну отчаянья.

А рано утром - верь не верь -

Я встал, от слабости шатаясь, -

И вышел в дверь - я вышел в дверь! -

С тех пор в себе я сомневаюсь.

В мире - тишь и безветрие,

Тишина и симметрия, -

На душе моей - тягостно,

И живу я безрадостно.

1966 Песня-сказка о нечисти

В заповедных и дремучих,

страшных Муромских лесах

Всяка нечисть бродит тучей

и в проезжих сеет страх:

Воет воем, что твои упокойники,

Если есть там соловьи - то разбойники.

Страшно, аж жуть!

В заколдованных болотах

там кикиморы живут, -

Защекочут до икоты

и на дно уволокут.

Будь ты пеший, будь ты конный -

заграбастают,

А уж лешие - так по лесу и шастают.

Страшно, аж жуть!

А мужик, купец и воин -

попадал в дремучий лес, -

Кто зачем: кто с перепою,

а кто сдуру в чащу лез.

По причине пропадали, без причины ли, -

Только всех их и видали - словно сгинули.

Страшно, аж жуть!

Из заморского из лесу

где и вовсе сущий ад,

Где такие злые бесы -

чуть друг друга не едят, -

Чтоб творить им совместное зло потом,

Поделиться приехали опытом.

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник главный

им устроил буйный пир,

А от них был Змей трехглавый

и слуга его - Вампир, -

Пили зелье в черепах, ели бульники,

Танцевали на гробах, богохульники!

Страшно, аж жуть!

Змей Горыныч взмыл на дерево,

ну - раскачивать его:

"Выводи, Разбойник, девок, -

пусть покажут кой-чего!

Пусть нам лешие попляшут, попоют!

А не то я, матерь вашу, всех сгною!"

Страшно, аж жуть!

Все взревели, как медведи:

"Натерпелись - сколько лет!

Ведьмы мы али не ведьмы,

Патриоты али нет?!

Налил бельма, ишь ты, клещ, - отоварился!

А еще на наших женщин позарился!.."

Страшно, аж жуть!

Соловей-разбойник тоже

был не только лыком шит, -

Гикнул, свистнул, крикнул: "Рожа,

ты, заморский, паразит!

Убирайся без боя, уматывай

И Вампира с собою прихватывай!"

Страшно, аж жуть!

...А теперь седые люди

помнят прежние дела:

Билась нечисть грудью в груди

и друг друга извела, -

Прекратилося навек безобразие -

Ходит в лес человек безбоязненно,

И не страшно ничуть!

1966 Что сегодня мне суды и заседанья…

Что сегодня мне суды и заседанья -

Мчусь галопом, закусивши удила:

У меня приехал друг из Магадана -

Так какие же тут могут быть дела!

Он привез мне про колымскую столицу

небылицы, -

Ох, чего-то порасскажет он про водку

мне в охотку! -

Может, даже прослезится

долгожданная девица -

Комом а горле ей рассказы про Чукотку.

Не начну сегодня нового романа,

Плюнь в лицо от злости - только вытрусь я:

У меня не каждый день из Магадана

Приезжают мои лучшие друзья.

Спросит он меня, конечно, как ребятки, -

все в порядке! -

И предложит рюмку водки без опаски -

я в завязке.

А потом споем на пару -

ну конечно, дай гитару! -

"Две гитары", или нет - две новых сказки.

Не уйду - пускай решит, что прогадала, -

Ну и что же, что она его ждала:

У меня приехал друг из Магадана -

Попрошу не намекать, - что за дела!

Он приехал не на день - он все успеет, -

он умеет! -

У него на двадцать дней командировка -

правда ловко?

Он посмотрит все хоккеи -

поболеет, похудеет, -

У него к большому старту подготовка.

Он стихов привез небось - два чемодана, -

Хорошо, что есть кому его встречать!

У меня приехал друг из Магадана, -

Хорошо, что есть откуда приезжать!

1966 Забыли

Икона висит у них в левом углу -

Наверно, они молокане, -

Лежит мешковина у них на полу,

Затоптанная каблуками.

Кровати да стол - вот и весь их уют, -

И две - в прошлом винные - бочки, -

Я словно попал в инвалидный приют -

Прохожий в крахмальной сорочке.

Мне дали вино - и откуда оно! -

На рубль - два здоровых кувшина, -

А дед - инвалид без зубов и без ног -

Глядел мне просительно в спину.

"Желаю удачи!" - сказал я ему.

"Какая там на хрен удача!"

Мы выпили с ним, посидели в дыму, -

И начал он сразу, и начал!..

"А что, - говорит, - мне дала эта власть

За зубы мои и за ноги!

А дел - до черта, - напиваешься всласть -

И роешь культями дороги.

Эх, были бы ноги - я б больше успел,

Обил бы я больше порогов!

Да толку, я думаю, - дед просипел, -

Да толку б и было немного".

"Что надобно, дед?" - я спросил старика.

"А надобно самую малость:

Чтоб - бог с ним, с ЦК, - но хотя бы ЧК

Судьбою заинтересовалась..."

1966 Подымайте руки, в урны суйте…

Подымайте руки, в урны суйте

Бюллетени, даже не читав, -

Помереть от скуки! Голосуйте,

Только, чур, меня не приплюсуйте:

Я не разделяю ваш Устав!

1966 Машины идут…

Машины идут, вот еще пронеслась -

Все к цели конечной и четкой, -

Быть может, из песни Анчарова - МАЗ,

Груженый каспийской селедкой.

Хожу по дорогам, как нищий с сумой,

С умом экономлю копейку

И силы расходую тоже с умом,

И кутаю крик в телогрейку.

Куда, я, зачем? - можно жить, если знать.

И можно - без всякой натуги

Проснуться и встать, если мог бы я спать,

И петь, если б не было вьюги.

1966 {К 50-летию Г.М. Ронинсона}

Готлибу Михайловичу в день его (Готлиба Михайловича) пятидесятилетия

Если болен глобально ты

Или болен физически,

Заболел эпохально ты

Или периодически.

Не ходи ты по частникам,

Не плати ты им грошики.

Иди к Гоше, несчастненький,

Тебя вылечит Гошенька.

1966 {О процессах над А.Синявским и Ю.Даниэлем}

Вот и кончился процесс,

Не слыхать овацию -

Без оваций все и без

Права на кассацию.

Изругали в пух и прах, -

И статья удобная:

С поражением в правах

И тому подобное.

Посмотреть продукцию:

Что в ней там за трещина,

Контр- ли революция,

Анти- ли советчина?

Но сказали твердо: "Нет!

Чтоб ни грамма гласности!"

Сам все знает Комитет

Нашей безопасности.

Кто кричит: "Ну то-то же!

Поделом, нахлебники!

Так-то, перевертыши!

Эдак-то, наследники".

"Жили, - скажут, - тятями!

Сколько злобы в бестиях!" -

Прочитав с цитатами

Две статьи в "Известиях".

А кто кинет в втихаря

Клич про конституцию,

"Что ж, - друзьям шепнет, - зазря

Мерли в революцию?!..." -

По парадным, по углам

Чуть повольнодумствуют:

"Снова - к старым временам..." -

И опять пойдут в уют.

А Гуревич говорит:

"Непонятно, кто хитрей?

Как же он - антисемит,

Если друг его - еврей?

Может быть, он даже был

Мужества немалого!

Шверубович-то сменил

Имя на Качалова..."

Если это, так сказать,

"Злобные пародии", -

Почему б не издавать

Их у нас на Родине?

И на том поставьте крест!

Ишь, умы колышутся!

В лагерях свободных мест

Поискать - отыщутся.

Есть Совет - они сидят, -

Чтоб "сидели" с пользою,

На счету у них лежат

Суммы грандиозные,

Пусть они получат враз -

Крупный куш обломится,

И валютный наш запас

Оченно пополнится.

1967 Песенка про йогов

Чем славится индийская культура?

Ну, скажем, - Шива - многорук, клыкаст...

Еще артиста знаем - Радж Капура,

И касту йогов - странную из каст.

Говорят, что раньше йог

мог

Ни черта не бравши в рот -

год, -

А теперь они рекорд

бьют -

Все едят и целый год

пьют!

А что же мы? И мы не хуже многих -

Мы тоже можем много выпивать, -

И бродят многочисленные йоги -

Их, правда, очень трудно распознать.

Очень много может йог

штук:

Вот один недавно лег

вдруг,

Третий день уже летит, -

стыд! -

Ну, а он себе лежит

спит.

Я знаю, что у них секретов много, -

Поговорить бы с йогом тет-на-тет, -

Ведь даже яд не действует на йога:

На яды у него иммунитет.

Под водой не дышит час -

раз,

Не обидчив на слова -

два,

Если чует, что старик

вдруг -

Скажет: "стоп!", и в тот же миг -

труп!

Я попросил подвыпившего йога

(Он бритвы, гвозди ел, как колбасу):

"Послушай, друг, откройся мне - ей-бога,

С собой в могилу тайну унесу!"

Был ответ на мой вопрос

прост,

Но поссорились мы с ним

в дым, -

Я бы мог открыть ответ

тот,

Но йог велел хранить секрет,

вот...

1967 Профессионалы

Профессионалам -

зарплата навалом, -

Плевать, что на лед они зубы плюют.

Им платят деньжищи -

огромные тыщи, -

И даже за проигрыш, и за ничью.

Игрок хитер - пусть

берет на корпус,

Бьет в зуб ногой и - ни в зуб ногой, -

А сам в итоге

калечит ноги -

И вместо клюшки идет с клюкой.

Профессионалам,

отчаянным малым,

Игра - лотерея, - кому повезет.

Играют с партнером -

как бык с матадором, -

Хоть, кажется, принято - наоборот.

Как будто мертвый

лежит партнер твой.

И ладно, черт с ним - пускай лежит.

Не оплошай, бык, -

бог хочет шайбы,

Бог на трибуне - он не простит!

Профессионалам

судья криминалом

Ни бокс не считает, ни злой мордобой, -

И с ними лет двадцать

кто мог потягаться -

Как школьнику драться с отборной шпаной?!

Но вот недавно

их козырь главный -

Уже не козырь, а так, - пустяк, -

И их оружьем

теперь не хуже

Их бьют, к тому же - на скоростях.

Профессионалы

в своем Монреале

Пускай разбивают друг другу носы, -

Но их представитель

(хотите - спросите!)

Недавно заклеен был в две полосы.

Сперва распластан,

а после - пластырь...

А ихний пастор - ну как назло! -

Он перед боем

знал, что слабо им, -

Молились строем - не помогло.

Профессионалам

по разным каналам -

То много, то мало - на банковский счет, -

А наши ребята

за ту же зарплату

Уже пятикратно уходят вперед!

Пусть в высшей лиге

плетут интриги

И пусть канадским зовут хоккей -

За нами слово, -

до встречи снова!

А футболисты - до лучших дней...

1967 Песня-сказка про джина

У вина достоинства, говорят, целебные, -

Я решил попробовать - бутылку взял, открыл...

Вдруг оттуда вылезло чтой-то непотребное:

Может быть, зеленый змий, а может - крокодил!

Если я чего решил - я выпью обязательно, -

Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!

А оно - зеленое, пахучее, противное -

Прыгало по комнате, ходило ходуном, -

А потом послышалось пенье заунывное -

И виденье оказалось грубым мужиком!

Если я чего решил - я выпью обязательно, -

Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!

И если б было у меня времени хотя бы час -

Я бы дворников позвал бы с метлами, а тут

Вспомнил детский детектив - "Старика Хоттабыча" -

И спросил: "Товарищ ибн, как тебя зовут?"

Если я чего решил - я выпью обязательно, -

Но к этим шуткам отношусь очень отрицательно!

"Так, что хитрость, - говорю, - брось свою иудину -

Прямо, значит, отвечай: кто тебя послал,

Кто загнал тебя сюда, в винную посудину,

От кого скрывался ты и чего скрывал?"

Тот мужик поклоны бьет, отвечает вежливо:

"Я не вор, я не шпион, я вообще-то - дух, -

За свободу за мою - захотите ежели вы -

Изобью за вас любого, можно даже двух!"

Тут я понял: это - джин, - он ведь может многое -

Он ведь может мне сказать: "Враз озолочу!"...

"Ваше предложение, - говорю, - убогое.

Морды будем после бить - я вина хочу!

Ну а после - чудеса по такому случаю:

Я до небес дворец хочу - ты на то и бес!.."

А он мне: "Мы таким делам вовсе не обучены, -

Кроме мордобитиев - никаких чудес!"

"Врешь!" - кричу. "Шалишь!" - кричу. Но и дух - в амбицию, -

Стукнул раз - специалист! - видно по нему.

Я, конечно, побежал - позвонил в милицию.

"Убивают, - говорю, - прямо на дому!"

Вот они подъехали - показали аспиду!

Супротив милиции он ничего не смог:

Вывели болезного, руки ему - за спину

И с размаху кинули в черный воронок.

...Что с ним стало? Может быть, он в тюряге мается, -

Чем в бутылке, лучше уж в Бутырке посидеть!

Ну а может, он теперь боксом занимается, -

Если будет выступать - я пойду смотреть!

1967 Вы учтите, я раньше был стоиком…

Вы учтите, я раньше был стоиком,

Физзарядкой я - систематически...

А теперь ведь я стал параноиком

И морально слабей и физически.

Стал подвержен я всяким шатаниям -

И в физическом смысле и в нравственном,

Расшатал свои нервы и знания,

Приходить стали чаще друзья с вином...

До сих пор я на жизнь не сетовал:

Как приказ на работе - так премия.

Но... связался с гражданкою этой вот,

Обманувшей меня без зазрения.

...Я женился с завидной поспешностью,

Как когда-то на бабушке - дедушка.

Оказалось со всей достоверностью,

Что была она вовсе не девушка,

Я был жалок, как нищий на паперти, -

Ведь она похвалялась невинностью!

В загсе я увидал в ее паспорте

Два замужества вместе с судимостью.

Но клялась она мне, что любимый я,

Что она - работящая, скромная,

Что мужья ее были фиктивные,

Что судимости - только условные.

И откуда набрался терпенья я,

Когда мать ее - подлая женщина -

Поселилась к нам без приглашения

И сказала: "Так было обещано!"

Они с мамой отдельно обедают,

Им, наверное, очень удобно тут,

И теперь эти женщины требуют

Разделить мою мебель и комнату.

...И надеюсь я на справедливое

И скорейшее ваше решение.

Я не вспыльчивый и не трусливый я -

И созревший я для преступления!

1967 Песня о вещем Олеге

Как ныне сбирается вещий Олег

Щита прибивать на ворота,

Как вдруг подбегает к нему человек -

И ну шепелявить чего-то.

"Эй, князь, - говорит ни с того ни с сего, -

Ведь примешь ты смерть от коня своего!"

Но только собрался идти он на вы -

Отмщать неразумным хазарам,

Как вдруг прибежали седые волхвы,

К тому же разя перегаром, -

И говорят ни с того ни с сего,

Что примет он смерть от коня своего.

"Да кто вы такие, откуда взялись?! -

Дружина взялась за нагайки, -

Напился, старик, - так пойди похмелись,

И неча рассказывать байки

И говорить ни с того ни с сего,

Что примет он смерть от коня своего!"

Ну, в общем, они не сносили голов, -

Шутить не могите с князьями! -

И долго дружина топтала волхвов

Своими гнедыми конями:

Ишь, говорят ни с того ни с сего,

Что примет он смерть от коня своего!

А вещий Олег свою линию гнул,

Да так, что никто и не пикнул, -

Он только однажды волхвов вспомянул,

И то - саркастически хмыкнул:

Ну надо ж болтать ни с того ни с сего,

Что примет он смерть от коня своего!

"А вот он, мой конь - на века опочил, -

Один только череп остался!.."

Олег преспокойно стопу возложил -

И тут же на месте скончался:

Злая гадюка кусила его -

И принял он смерть от коня своего.

...Каждый волхвов покарать норовит, -

А нет бы - послушаться, правда?

Олег бы послушал - еще один щит

Прибил бы к вратам Цареграда.

Волхвы-то сказали с того и с сего,

Что примет он смерть от коня своего!

1967 Песня о вещей Кассандре

Долго Троя в положении осадном

Оставалась неприступною твердыней,

Но троянцы не поверили Кассандре, -

Троя, может быть, стояла б и поныне.

Без умолку безумная девица

Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"

Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -

Во все века сжигали люди на кострах.

И в ночь, когда из чрева лошади на Трою

Спустилась смерть, как и положено, крылата,

Над избиваемой безумною толпою

Кто-то крикнул: "Это ведьма виновата!"

Без умолку безумная девица

Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"

Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -

Во все века сжигали люди на кострах.

И в эту ночь, и в эту смерть, и в эту смуту

Когда сбылись все предсказания на славу,

Толпа нашла бы подходящую минуту,

Чтоб учинить свою привычную расправу.

Без умолку безумная девица

Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"

Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -

Во все века сжигали люди на кострах.

Конец простой - хоть не обычный, но досадный:

Какой-то грек нашел Кассандрину обитель, -

И начал пользоваться ей, не как Кассандрой,

А как простой и ненасытный победитель.

Без умолку безумная девица

Кричала: "Ясно вижу Трою, павшей в прах!"

Но ясновидцев - впрочем, как и очевидцев -

Во все века сжигали люди на кострах.

1967 Два письма

I.

Здравствуй, Коля, милый мой, друг мой ненаглядный!

Во первых строках письма шлю тебе привет.

Вот приедешь ты, боюсь, занятой, нарядный -

Не заглянешь и домой, - сразу в сельсовет.

Как уехал ты - я в крик, - бабы прибежали.

"Ой, разлуки, - говорят, - ей не перенесть".

Так скучала за тобой, что меня держали, -

Хоть причины не скучать очень даже есть.

Тута Пашка приходил - кум твой окаянный, -

Еле-еле не далась - даже щас дрожу.

Он три дня уж, почитай, ходит злой и пьяный -

Перед тем как приставать, пьет для куражу.

Ты, болтают, получил премию большую;

Будто Борька, наш бугай, - первый чемпион...

К злыдню этому быку я тебя ревную

И люблю тебя сильней, нежели чем он.

Ты приснился мне во сне - пьяный, злой, угрюмый, -

Если думаешь чего - так не мучь себя:

С агрономом я прошлась, - только ты не думай -

Говорили мы весь час только про тебя.

Я-то ладно, а вот ты - страшно за тебя-то:

Тут недавно приезжал очень важный чин, -

Так в столице, говорит, всякие развраты,

Да и женщин, говорит, больше, чем мужчин.

Ты уж Коля, там не пей - потерпи до дому, -

Дома можно хоть чего: можешь - хоть в запой!

Мне не надо никого - даже агроному, -

Хоть культурный человек - не сравню с тобой.

Наш амбар в дожди течет - прохудился, верно, -

Без тебя невмоготу - кто создаст уют?!

Хоть какой, но приезжай - жду тебя безмерно!

Если можешь, напиши - что там продают.

II.

Не пиши мне про любовь - не поверю я:

Мне вот тут уже дела твои прошлые.

Слушай лучше: тут - с лавсаном материя, -

Если хочешь, я куплю - вещь хорошая.

Водки я пока не пью - ну ни стопочки!

Экономлю и не ем даже супу я, -

Потому что я куплю тебе кофточку,

Потому что я люблю тебя, глупая.

Был в балете, - мужики девок лапают.

Девки - все как на подбор - в белых тапочках.

Вот пишу, а слезы душат и капают:

Не давай себя хватать, моя лапочка!

Наш бугай - один из первых на выставке.

А сперва кричали - будто бракованный, -

Но очухались - и вот дали приз-таки:

Весь в медалях он лежит, запакованный.

Председателю скажи, пусть избу мою

Кроет нынче же, и пусть травку выкосют, -

А не то я телок крыть - не подумаю:

Рекордсмена портить мне - на-кось, выкуси!

Пусть починют наш амбар - ведь не гнить зерну!

Будет Пашка приставать - с им как с предателем!

С агрономом не гуляй, - ноги выдерну, -

Можешь раза два пройтись с председателем.

До свидания, я - в ГУМ, за покупками:

Это - вроде наш лабаз, но - со стеклами...

Ты мне можешь надоесть с полушубками,

В сером платьице с узорами блеклыми.

...Тут стоит культурный парк по-над речкою,

В ем гуляю - и плюю только в урны я.

Но ты, конечно, не поймешь - там, за печкою, -

Потому - ты темнота некультурная.

1967 Случай на шахте

Сидели пили вразнобой

"Мадеру", "старку", "зверобой" -

И вдруг нас всех зовут в забой, до одного:

У нас - стахановец, гагановец,

Загладовец, - и надо ведь,

Чтоб завалило именно его.

Он - в прошлом младший офицер,

Его нам ставили в пример,

Он был, как юный пионер - всегда готов, -

И вот он прямо с корабля

Пришел стране давать угля, -

А вот сегодня - наломал, как видно, дров.

Спустились в штрек, и бывший зек -

Большого риска человек -

Сказал: "Беда для нас для всех, для всех одна:

Вот раскопаем - он опять

Начнет три нормы выполнять,

Начнет стране угля давать - и нам хана.

Так что, вы, братцы, - не стараться,

А поработаем с прохладцей -

Один за всех и все за одного".

...Служил он в Таллине при Сталине -

Теперь лежит заваленный, -

Нам жаль по-человечески его...

1967 Ой, где был я вчера

Ой, где был я вчера - не найду, хоть убей!

Только помню, что стены - с обоями,

Помню - Клавка была, и подруга при ей, -

Целовался на кухне с обоими.

А наутро я встал -

Мне давай сообщать,

Что хозяйку ругал,

Всех хотел застращать,

Будто голым скакал,

Будто песни орал,

А отец, говорил,

У меня - генерал!

А потом рвал рубаху и бил себя в грудь,

Говорил, будто все меня продали,

И гостям, говорят, не давал продыхнуть -

Донимал их блатными аккордами.

А потом кончил пить -

Потому что устал, -

Начал об пол крушить

Благородный хрусталь,

Лил на стены вино,

А кофейный сервиз,

Растворивши окно,

Взял да выбросил вниз.

И никто мне не мог даже слова сказать.

Но потом потихоньку оправились, -

Навалились гурьбой, стали руки вязать,

А потом уже - все позабавились.

Кто - плевал мне в лицо,

А кто - водку лил в рот,

А какой-то танцор

Бил ногами в живот...

Молодая вдова,

Верность мужу храня, -

Ведь живем однова -

Пожалела меня.

И бледнел я на кухне разбитым лицом,

Делал вид, что пошел на попятную,

"Развяжите, - кричал, - да и дело с концом!"

Развязали, - но вилки попрятали.

Тут вообще началось -

Не опишешь в словах, -

И откуда взялось

Столько силы в руках! -

Я как раненый зверь

Напоследок чудил:

Выбил окна и дверь

И балкон уронил.

Ой, где был я вчера - не найду днем с огнем!

Только помню, что стены - с обоями, -

И осталось лицо - и побои на нем, -

Ну куда теперь выйти с побоями!

...Если правда оно -

Ну, хотя бы на треть, -

Остается одно:

Только лечь помереть!

Хорошо, что вдова

Все смогла пережить,

Пожалела меня -

И взяла к себе жить.

1967 Зарисовка о Ленинграде

В Ленинграде-городе

у Пяти Углов

Получил по морде

Саня Соколов:

Пел немузыкально,

скандалил, -

Ну и, значит, правильно,

что дали.

В Ленинграде-городе -

тишь и благодать!

Где шпана и воры где?

Просто не видать!

Не сравнить с Афинами -

прохладно,

Правда - шведы с финнами, -

ну ладно!

В Ленинграде-городе -

как везде, такси, -

Но не остановите -

даже не проси!

Если сильно водку пьешь

по пьянке -

Не захочешь, а дойдешь

к стоянке!

1967 Сказка о несчастных сказочных персонажах

На краю края земли, где небо ясное

Как бы вроде даже сходит за кордон,

На горе стояло здание ужасное,

Издаля напоминавшее ООН.

Все сверкает как зарница -

Красота, - но только вот

В этом здании царица

В заточении живет.

И Кощей Бессмертный грубую животную

Это здание поставил охранять, -

Но по-своему несчастное и кроткое,

Может, было то животное - как знать!

От большой тоски по маме

Вечно чудище в слезах, -

Ведь оно с семью главами,

О пятнадцати глазах.

Сам Кащей (он мог бы раньше - врукопашную)

От любви к царице высох и увял -

Стал по-своему несчастным старикашкою, -

Ну а зверь - его к царице не пускал.

"Пропусти меня, чего там.

Я ж от страсти трепещу!.."

"Хоть снимай меня с работы -

Ни за что не пропущу!"

Добрый молодец Иван решил попасть туда:

Мол, видали мы кощеев, так-растак!

Он все время: где чего - так сразу шасть туда, -

Он по-своему несчастный был - дурак!

То ли выпь захохотала,

То ли филин заикал, -

На душе тоскливо стало

У Ивана-дурака.

Началися его подвиги напрасные,

С баб-ягами никчемушная борьба, -

Тоже ведь она по-своему несчастная -

Эта самая лесная голытьба.

Скольких ведьмочек пошибнул! -

Двух молоденьких, в соку, -

Как увидел утром - всхлипнул:

Жалко стало, дураку!

Но, однако же, приблизился, дремотное

Состоянье превозмог свое Иван, -

В уголку лежало бедное животное,

Все главы свои склонившее в фонтан.

Тут Иван к нему сигает -

Рубит головы спеша, -

И к Кощею подступает,

Кладенцом своим маша.

И грозит он старику двухтыщелетнему.

"Щас, - говорит, - бороду-то мигом обстригу!

Так умри ты, сгинь, Кощей!" А тот в ответ ему:

"Я бы - рад, но я бессмертный - не могу!"

Но Иван себя не помнит:

"Ах ты, гнусный фабрикант!

Вон настроил сколько комнат, -

Девку спрятал, интриган!

Я докончу дело, взявши обязательство!.."

И от этих-то неслыханных речей

Умер сам Кощей, без всякого вмешательства, -

Он неграмотный, отсталый был Кощей.

А Иван, от гнева красный,

Пнул Кощея, плюнул в пол -

И к по-своему несчастной

Бедной узнице взошел!..

1967 Запретили все цари всем царевичам…

Запретили все цари всем царевичам

Строго-настрого ходить по Гуревичам,

К Рабиновичам не сметь, тоже - к Шифманам!

Правда, Шифманы нужны лишь для рифмы нам.

В основном же речь идет за Гуревичей:

Царский род ну так и прет к ихней девичьей -

Там три дочки - три сестры, три красавицы...

За царевичей цари опасаются.

И Гуревичи всю жизнь озабочены:

Хоть живьем в гробы ложись из-за доченек!

Не устали бы про них песню петь бы мы,

Но назвали всех троих дочек ведьмами.

И сожгли всех трех цари их, умеючи,

И рыдали до зари все царевичи,

Не успел растаять дым костров еще -

А царевичи пошли к Рабиновичам.

Там три дочки - три сестры, три красавицы.

И опять, опять цари опасаются...

Ну, а Шифманы смекнули - и Жмеринку

Вмиг покинули, махнули в Америку.

1967 Бывало, Пушкина читал…

Бывало, Пушкина читал всю ночь до зорь я -

Про дуб зеленый и про цепь златую там.

И вот сейчас я нахожусь у Лукоморья,

Командированный по пушкинским местам.

Мед и пиво предпочел зелью приворотному,

Хоть у Пушкина прочел: "Не попало в рот ему..."

Правда, пиво, как назло,

Горьковато стало,

Все ж не можно, чтоб текло

Прям куда попало!

Работал я на ГЭСах, ТЭЦах и каналах,

Я видел всякое, но тут я онемел:

Зеленый дуб, как есть, был весь в инициалах,

А Коля Волков здесь особо преуспел.

И в поэтических горячих моих жилах,

Разгоряченных после чайной донельзя,

Я начал бешено копаться в старожилах,

Но, видно, выпала мне горькая стезя.

Лежали банки на невидимой дорожке,

А изб на ножках - здесь не видели таких.

Попались две худые мартовские кошки,

Просил попеть, но результатов никаких.

1967 Лукоморья больше нет (Антисказка)

Лукоморья больше нет,

От дубов простыл и след, -

Дуб годится на паркет -

так ведь нет:

Выходили из избы

Здоровенные жлобы -

Порубили все дубы

на гробы.

Ты уймись, уймись, тоска

У меня в груди!

Это - только присказка,

Сказка - впереди.

Распрекрасно жить в домах

На куриных на ногах,

Но явился всем на страх

вертопрах, -

Добрый молодец он был -

Бабку Ведьму подпоил,

Ратный подвиг совершил,

дом спалил.

Тридцать три богатыря

Порешили, что зазря

Берегли они царя

и моря, -

Каждый взял себе надел -

Кур завел - и в ем сидел,

Охраняя свой удел

не у дел.

Ободрав зеленый дуб,

Дядька ихний сделал сруб,

С окружающими туп

стал и груб, -

И ругался день деньской

Бывший дядька их морской,

Хоть имел участок свой

под Москвой.

Здесь и вправду ходит Кот, -

Как направо - так поет,

Как налево - так загнет

анекдот, -

Но, ученый сукин сын,

Цепь златую снес в торгсин,

И на выручку - один -

в магазин.

Как-то раз за божий дар

Получил он гонорар, -

В Лукоморье перегар -

на гектар!

Но хватил его удар, -

Чтоб избегнуть больших кар,

Кот диктует про татар

мемуар.

И Русалка - вот дела! -

Честь недолго берегла -

И однажды, как могла,

родила, -

Тридцать три же мужука

Не желают знать сынка, -

Пусть считается пока -

сын полка.

Как-то раз один Колдун -

Врун, болтун и хохотун -

Предложил ей как знаток

дамских струн:

Мол, Русалка, все пойму

И с дитем тебя возьму, -

И пошла она к ему

как в тюрьму.

Бородатый Черномор -

Лукоморский первый вор -

Он давно Людмилу спер, -

ох хитер!

Ловко пользуется, тать,

Тем, что может он летать:

Зазеваешься - он хвать! -

и тикать.

А коверный самолет

Сдан в музей в запрошлый год -

Любознательный народ

так и прет!

Без опаски старый хрыч

Баб ворует, хнычь не хнычь, -

Ох, скорей ему накличь

паралич!

Нету мочи, нету сил, -

Леший как-то недопил -

Лешачиху свою бил

и вопил:

"Дай рубля, прибью а то, -

Я добытчик али кто?!

А не дашь - тады пропью

долото!"

"Я ли ягод не носил?! -

Снова Леший голосил. -

А коры по сколько кил

приносил!

Надрывался - издаля,

Все твоей забавы для, -

Ты ж жалеешь мне рубля -

ах ты тля!"

И невиданных зверей,

Дичи всякой - нету ей:

Понаехало за ей

егерей...

В общем, значит, не секрет:

Лукоморья больше нет, -

Все, про что писал поэт,

это - бред.

Ты уймись, уймись, тоска, -

Душу мне не рань!

Раз уж это присказка -

Значит, сказка - дрянь.

1967 Мне каждый вечер зажигают свечи…

Мне каждый вечер зажигают свечи,

И образ твой окуривает дым, -

И не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

Я больше не избавлюсь от покоя:

Ведь все, что было на душе на год вперед,

Не ведая, она взяла с собою -

Сначала в порт, а после - в самолет.

Мне каждый вечер зажигают свечи,

И образ твой окуривает дым, -

И не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

В душе моей - пустынная пустыня, -

Так что ж стоите над пустой моей душой!

Обрывки песен там и паутина, -

А остальное все она взяла с собой.

Теперь мне вечер зажигает свечи,

И образ твой окуривает дым, -

И не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

В душе моей - все цели без дороги, -

Поройтесь в ней - и вы найдете лишь

Две полуфразы, полудиалоги, -

А остальное - Франция, Париж...

И пусть мне вечер зажигает свечи,

И образ твой окуривает дым, -

Но не хочу я знать, что время лечит,

Что все проходит вместе с ним.

1967 Вот и кончилось все, продолжения жду…

Вот и кончилось все, продолжения жду, хоть в других городах,

Но надежды, надежды, одной лишь надежды хотим мы.

Словно все порвалось, словно слышится SOS на далеких судах...

Или нет - это птицы на запад уносят любимых.

И вот я жду письма, я жду письма, я жду письма...

Мне все про тебя интересно!

Но это ты знаешь сама, ты знаешь сама, ты знаешь сама,

А вот что напишешь, что - неизвестно.

1967 Спасите наши души

Уходим под воду

В нейтральной воде.

Мы можем по году

Плевать на погоду, -

А если накроют -

Локаторы взвоют

О нашей беде.

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше -

Наш SOS все глуше, глуше, -

И ужас режет души

Напополам...

И рвутся аорты,

Но наверх - не сметь!

Там слева по борту,

Там справа по борту,

Там прямо по ходу -

Мешает проходу

Рогатая смерть!

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше -

Наш SOS все глуше, глуше, -

И ужас режет души

Напополам...

Но здесь мы - на воле, -

Ведь это наш мир!

Свихнулись мы, что ли, -

Всплывать в минном поле!

"А ну, без истерик!

Мы врежемся в берег", -

Сказал командир.

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше -

Наш SOS все глуше, глуше, -

И ужас режет души

Напополам...

Всплывем на рассвете -

Приказ есть приказ!

Погибнуть во цвете -

Уж лучше при свете!

Наш путь не отмечен...

Нам нечем... Нам нечем!..

Но помните нас!

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше -

Наш SOS все глуше, глуше, -

И ужас режет души

Напополам...

Вот вышли наверх мы.

Но выхода нет!

Вот - полный на верфи!

Натянуты нервы.

Конец всем печалям,

Концам и началам -

Мы рвемся к причалам

Заместо торпед!

Спасите наши души!

Мы бредим от удушья.

Спасите наши души!

Спешите к нам!

Услышьте нас на суше -

Наш SOS все глуше, глуше, -

И ужас режет души

Напополам...

Спасите наши души!

Спасите наши души...

1967 Песня о новом времени

Как призывный набат, прозвучали в ночи тяжело шаги, -

Значит, скоро и нам - уходить и прощаться без слов.

По нехоженным тропам протопали лошади, лошади,

Неизвестно к какому концу унося седоков.

Значит, время иное, лихое, но счастье, как встарь, ищи!

И в погоню за ним мы летим, убегающим, вслед.

Только вот в этой скачке теряем мы лучших товарищей,

На скаку не заметив, что рядом - товарищей нет.

И еще будем долго огни принимать за пожары мы,

Будет долго зловещим казаться нам скрип сапогов,

О войну будут детские игры с названьями старыми,

И людей будем долго делить на своих и врагов.

Но когда отгрохочет, когда отгорит и отплачется,

И когда наши кони устанут под нами скакать,

И когда наши девушки сменят шинели на платьица, -

Не забыть бы тогда, не простить бы и не потерять!..

1967 Аисты

Небо этого дня -

ясное,

Но теперь в нем - броня

лязгает.

А по нашей земле -

гул стоит,

И деревья в смоле -

грустно им.

Дым и пепел встают

как кресты,

Гнезд по крышам не вьют

аисты.

Колос - в цвет янтаря, -