Международное гуманитарное право

45. Телевидение и вооружённый конфликт. “Эффект CNN”

Многие специалисты сегодня очень серьезно исследуют такое явление, как эффект “Си-эн-эн”. Что это значит? Прямые трансляции, организуемые этой компанией из зоны боевых действий, оказывают воздействие на политиков, на тех, кто принимает решения. И порой характер этих решений не всегда правильный, поспешный, решения принимаются под воздействием телевизионного изображения. Таким образом, у политики очень лимитировано сегодня время на принятие адекватного решения, на то, чтобы правильно реагировать на ту или иную ситуацию. И порой политики или те, кто отвечают за те или иные решения, могут допускать серьезные ошибки, и в связи с этим встает вопрос у исследователей, какое значение этот эффект может оказать на будущее не только какой-то отдельной страны, но и на будущее планеты и характер вооруженных конфликтов? И, наконец, последнее, на чем мне хотелось остановиться, - это существование, помимо современных портативных телевизионных камер с портативными спутниковыми антеннами, современных компьютеров, которые позволяют изменять телевизионное изображение в режиме реального времени. Проще говоря, некое заинтересованное лицо (организация) может произвести различные манипуляции - или добавить к тому изображению, которое поступает из зоны конфликта, какие-то дополнительные предметы, или что-то убрать, представив телезрителям уже видоизмененное изображение, что тоже может оказать совершенно иное воздействие на принятие решений, на характер формирования общественного мнения. Самыми эффективными и влиятельными СМИ во время каких-либо военных инцидентов всегда становятся электронные СМИ. Это связано с тем, что телевидение благодаря своей зрелищности становится наглядным и достоверным источником информации, которому доверяют. И не только потому, что на месте события присутствует репортер, а поскольку человек привык верить своим собственным глазам, а “картинка” телевидения удостоверяет его в подлинности происходящего. При этом телезритель не совсем адекватно воспринимает действия военных, так как полагается на информацию, которую дает комментатор. Опыт “холодной войны” дает нам примеры того, как воздействовала пропаганда как на мирное население, так и на военные силы. Опыт стран, участвовавших в последнее время в вооруженных конфликтах, свидетельствует, что именно военные нуждаются в постоянной поддержке со стороны населения, одобрения их действий, поскольку они содержатся за счет средств налогоплательщиков. Подобной поддержки невозможно достичь без СМИ. Журналистика и война. М., 1996, с. 9. Например, в период 1994-1996 года чеченская война не получила поддержки со стороны населения России, в то время как массированная психологическая обработка аудитории в период предвыборной кампании В.Путина, напротив, настроила людей против Чечни, и население практически поддержало правительство России в стремлении “убивать там, где застанешь врага”. Эти словесные приемы, использование жесткого народного фразеологизма в определенной степени способствовало тому, что образ будущего президента ассоциировался со “своим парнем”, который сможет защитить. Серия взрывов в ряде городов России, в том числе и в Москве, способствовали разжиганию межнациональной истерии, которую активно поддерживали СМИ и особенно телевидение. Эмоциональные кадры взорванного дома, плачущие женщины, раненые жильцы - производило сильное впечатление на неискушенного зрителя, особенно молодежь, не имеющею твердых психических установок и убеждений. Информационная война может быть направлена как на мирное население, так и на войска. Существует ряд мнений об информационной войне, что необходимы меры, позволяющие устоять перед массированными информационно-психологическими ударами. Опыт военных свидетельствует, что информационно-пропагандистское ориентирование о ходе и сути операций и боевых действий влияет на степень понимания стояших перед ними задач. Для военного состава сложным является организация работы военных корреспондентов в освещении военных действий в СМИ. Обычно руководство военных ведомств ставит задачу давать такую информацию, чтобы и правительство, и рядовые телезрители прониклись важностью и необходимость тех или иных военных действий. Одновременно стоит задача не дать секретную закрытую информацию, что может привести к потерям. Эти формы и методы работы были взяты на вооружение российскими военными во время ведения боевых действий в Чечне 1995 году. Это был первый открытый военный конфликт на территории СНГ между центром и субъектом федерации. С начала военного противостояния в Дагестане в 1999 году, учитывая чеченский опыт, в газетах отказались от практики называть по званиям и фамилиям солдат и офицеров, поскольку после чеченской войны были случаи, когда героев и наиболее отличившихся убивали уже после войны, находя их по фамилиям, которые вычитывали в газетах. По этой же причине ретушируются номера боевой техники. Убайдуллаев М. Виртуальное поражение//Деловая неделя, 29 окт, 1999

46. СМИ и информационная война

Многие специалисты сегодня очень серьезно исследуют такое явление, как эффект “Си-эн-эн”. Что это значит? Прямые трансляции, организуемые этой компанией из зоны боевых действий, оказывают воздействие на политиков, на тех, кто принимает решения. И порой характер этих решений не всегда правильный, поспешный, решения принимаются под воздействием телевизионного изображения. Таким образом, у политики очень лимитировано сегодня время на принятие адекватного решения, на то, чтобы правильно реагировать на ту или иную ситуацию. И порой политики или те, кто отвечают за те или иные решения, могут допускать серьезные ошибки, и в связи с этим встает вопрос у исследователей, какое значение этот эффект может оказать на будущее не только какой-то отдельной страны, но и на будущее планеты и характер вооруженных конфликтов? И, наконец, последнее, на чем мне хотелось остановиться, - это существование, помимо современных портативных телевизионных камер с портативными спутниковыми антеннами, современных компьютеров, которые позволяют изменять телевизионное изображение в режиме реального времени. Проще говоря, некое заинтересованное лицо (организация) может произвести различные манипуляции - или добавить к тому изображению, которое поступает из зоны конфликта, какие-то дополнительные предметы, или что-то убрать, представив телезрителям уже видоизмененное изображение, что тоже может оказать совершенно иное воздействие на принятие решений, на характер формирования общественного мнения. Самыми эффективными и влиятельными СМИ во время каких-либо военных инцидентов всегда становятся электронные СМИ. Это связано с тем, что телевидение благодаря своей зрелищности становится наглядным и достоверным источником информации, которому доверяют. И не только потому, что на месте события присутствует репортер, а поскольку человек привык верить своим собственным глазам, а “картинка” телевидения удостоверяет его в подлинности происходящего. При этом телезритель не совсем адекватно воспринимает действия военных, так как полагается на информацию, которую дает комментатор. Опыт “холодной войны” дает нам примеры того, как воздействовала пропаганда как на мирное население, так и на военные силы. Опыт стран, участвовавших в последнее время в вооруженных конфликтах, свидетельствует, что именно военные нуждаются в постоянной поддержке со стороны населения, одобрения их действий, поскольку они содержатся за счет средств налогоплательщиков. Подобной поддержки невозможно достичь без СМИ. Журналистика и война. М., 1996, с. 9. Например, в период 1994-1996 года чеченская война не получила поддержки со стороны населения России, в то время как массированная психологическая обработка аудитории в период предвыборной кампании В.Путина, напротив, настроила людей против Чечни, и население практически поддержало правительство России в стремлении “убивать там, где застанешь врага”. Эти словесные приемы, использование жесткого народного фразеологизма в определенной степени способствовало тому, что образ будущего президента ассоциировался со “своим парнем”, который сможет защитить. Серия взрывов в ряде городов России, в том числе и в Москве, способствовали разжиганию межнациональной истерии, которую активно поддерживали СМИ и особенно телевидение. Эмоциональные кадры взорванного дома, плачущие женщины, раненые жильцы - производило сильное впечатление на неискушенного зрителя, особенно молодежь, не имеющею твердых психических установок и убеждений. Информационная война может быть направлена как на мирное население, так и на войска. Существует ряд мнений об информационной войне, что необходимы меры, позволяющие устоять перед массированными информационно-психологическими ударами. Опыт военных свидетельствует, что информационно-пропагандистское ориентирование о ходе и сути операций и боевых действий влияет на степень понимания стояших перед ними задач. Для военного состава сложным является организация работы военных корреспондентов в освещении военных действий в СМИ. Обычно руководство военных ведомств ставит задачу давать такую информацию, чтобы и правительство, и рядовые телезрители прониклись важностью и необходимость тех или иных военных действий. Одновременно стоит задача не дать секретную закрытую информацию, что может привести к потерям. Эти формы и методы работы были взяты на вооружение российскими военными во время ведения боевых действий в Чечне 1995 году. Это был первый открытый военный конфликт на территории СНГ между центром и субъектом федерации. С начала военного противостояния в Дагестане в 1999 году, учитывая чеченский опыт, в газетах отказались от практики называть по званиям и фамилиям солдат и офицеров, поскольку после чеченской войны были случаи, когда героев и наиболее отличившихся убивали уже после войны, находя их по фамилиям, которые вычитывали в газетах. По этой же причине ретушируются номера боевой техники. Убайдуллаев М. Виртуальное поражение//Деловая неделя, 29 окт, 1999.

47. “Информационная блокада” и “информационная экспансия”

Если Вы привыкли наблюдать за развитием нынешних «антитеррористических операций» глазами американского CNN или российских ОРТ и РТР, с методом информационной блокады вы сталкиваетесь ежедневно. Например, после терактов в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года правительство США выдвинуло список «рекомендаций» американским СМИ. Им, среди прочего, настойчиво предлагалось воздержаться от подробного освещения деятельности Аль-Каиды, от цитирования У. Бен-Ладена и от публикаций интервью с ним. Лишить противника возможности публично высказать свою позицию - одна из главных задач пропагандистской войны. Информационная блокада всегда тесно связана с информационным доминированием. Это две стороны одной медали. К ним прибегают как в случае военных действий, так и в мирное время (например, во время выборов). Имеет место создание информационного вакуума по какому-то вопросу с последующим распространением тенденциозной информации о нем. Очень часто властные структуры блокируют информацию по какой-либо проблеме, а затем выдают ее в безальтернативном режиме. Поскольку интерес к данному вопросу в обществе очень силен, выгодная для власти информация получает максимальное распространение. Это позволяет обеспечить единую интерпретацию происходящих событий и представляет, по сути, массовое зомбирование людей. В этом случае фиксированная позиция СМИ не подлежит изменению, поэтому другая точка зрения практически недоступна для широкой аудитории. Информационная блокада сегодня сопровождает практически все военно-политические конфликты. Так, война с Ираком в 1991 г. изображалась как «чистая» и справедливая. Западные СМИ всячески расхваливали достоинства «хирургически точных ударов». При этом старательно замалчивались любые свидетельства противоположного характера (те же случаи, которые невозможно было скрыть, назывались досадными «ошибками», чтобы сгладить негативную реакцию общественности - см. Подмена). Цензуре тогда подверглись даже бывший министр юстиции США Р. Кларк и известный в Америке оператор, которые привезли из Багдада отснятые на пленку свидетельства гибели и страданий гражданских лиц. Все американские телекомпании отменили ранее назначенные встречи с ними, и ни одна из них не показала нежелательные кадры. Во время воздушных атак НАТО против Югославии в Великобритании проходили выборы в Европарламент. Небольшая по численности Социалистическая трудовая партия поместила в своем предвыборном клипе документальные кадры опустошений, причиненных натовскими бомбардировками Сербии. При телепоказе этот эпизод... был просто-напросто вырезан Би-Би-Си, «самым уважаемым и объективным мировым средством информации». Чем объяснить подобную цензуру? Ответ на этот вопрос был дан еще во время первой мировой войны 1914-1918 гг. тогдашним военным министром Великобритании Ллойд-Джорджем: «Если бы люди знали правду о войне, она была бы прекращена уже завтра. Но они ее не знают и никогда не узнают». Г. Почепцов на примере войны в Чечне классифицирует блокирующий контроль информационного пространства следующим образом:

1. Контроль вербальных обозначений (см. Подмена). Примером служат такие обтекаемые фразы как «Ковровые/точечные бомбометания», «Зачистка территории» и т.п., которые убирают из сознания смертоносный характер.

2. Контроль визуальной картинки, в соответствии с которым на телеэкране отсутствуют изображения раненых и убитых, потеря техники со стороны федеральных войск.

3. Контроль единства интерпретации событий. Наглядным примером является специальное указание министра Лесина, запретившего показ на телеэкране интервью со стороны чеченских боевиков. В российских СМИ примером информационной блокады может служить не только освещение событий в Чечне, но и в странах ближнего зарубежья: Беларуси, Украине, Грузии, Молдове. Специальные исследования 2000-2001 годов показали, что 90-95% материалов об этих странах представляют собой субъективные комментарии российских корреспондентов или редакций. Другими словами, российская пресса практически не позволяет представителям этих стран самостоятельно высказывать свою позицию. (В лучшем случае все ограничивается их отдельными фразами, вырванными из контекста.) По сути, это один из вариантов цензуры. Результат: эти страны, какими они предстают с телеэкранов или страниц российских газет, нередко имеют так же мало общего с реальностью, как и классический стереотип о медведях, которые бродят по Москве с балалайкой под мышкой и пьют водку из горла. К информационной блокаде часто прибегают во время избирательных компаний. Заангажированные СМИ создают информационный ажиотаж только вокруг предпочтительного кандидата. При этом его оппонент полностью лишается возможности высказать в СМИ свою позицию, ответить на выпады в свой адрес. В лучшем случае телеканалы нам его показывают «без звука», сопровождая видеоряд тенденциозными журналистскими комментариями. Здесь есть важный нюанс: вместо того, чтобы предоставить слово непосредственно господину N, журналисты начинают нам рассказывать о нем. Рассказывают, что, где, когда и как он говорил, комментируют его поступки и т.д. Поэтому информационная блокада тесно связана с другим пропагандистским приемом - комментированием. Информационная блокада широко используется не только в политических но и в экономических целях. Так, в начале 1990-х годов во время подготовки и проведения рыночных реформ Е. Гайдара и А. Чубайса была установлена настоящая информационная блокада - к массовой аудитории не были допущены специалисты, предупреждавшие о губительных последствиях «приватизации по Чубайсу» и задававшие «неудобные» вопросы: например, какой смысл отдавать в частные руки эффективные, конкурентоспособные государственные предприятия мирового уровня, которые обогащали казну и кормили страну? В середине 1990-х годов приемы информационной блокады послужили прикрытием многочисленных афер недобросовестных банков по созданию финансовых пирамид. Электронные СМИ, транслируя массированную агрессивную рекламу, не только не компенсировали ее предупреждающими комментариями, но и не дали доступа к эфиру тем российским и зарубежным специалистам, которые могли бы предупредить вкладчиков и объяснить механизм финансовых пирамид. Точно так же, уже в 1997-1998 гг., информационная блокада служила прикрытием аферы российских деловых и правительственных кругов с ГКО, которая приняла международный масштаб и привела Россию к тяжелейшему кризису в августе 1998 года. СМИ не дали внятных сообщений даже о дебатах в Думе и Совете Федерации по этому вопросу в апреле-мае 1998 года. Получение обществом этой информации позволило бы если не предотвратить крах, то хотя бы смягчить его последствия, а гражданам спасти значительную часть вкладов. Экспансия (от лат. expansio -- распространение) -- расширение сферы господства (влияния) государств или транснациональных корпораций (ТНК), осуществляемое как экономическими (вывоз капитала, кабальные займы), так и внеэкономическими методами (дипломатическое давление, вооруженный захват и т. п.).

48. Особенности работы журналиста в опасных условиях “горячих точек”

Обладайте максимумом информации о стране или регионе, о местности, куда вы направляетесь, вы должны знать ее историю, иметь представление об экономике, о населении. Коль речь идет о социальном или, тем более, военном конфликте, корреспондент должен иметь четкие представления о позициях противостоящих в конфликте сторон, предысторию и причины конфликта, иметь представление о лидерах или руководителях, представлять себе, насколько та или иная из противоборствующих сторон имеет поддержку у населения, какие внешние силы стоят за конфликтующими сторонами. Не принимайте на веру информацию в СМИ, как бы вы не уважали те издания или программы, где эта информация появились. Каждый может допустить ошибку: не исключено, что автор публикации как раз и пренебрег теми правилами, выполнение которых способствует объективности журналистского материала. Возможно, изменилась ситуация: что было верным вчера, может не быть таковым сегодня. Несмотря на все свои различия, армии демократических государств, тем не менее, имеют и общие, или во многом сходные, проблемы, связанные с информацией. Одной из таких проблем являются взаимоотношения военного командования с прессой, независимой военной журналистикой. Их состояние довольно часто характеризуется несовпадением стремлений той и другой стороны. В частности, военное командование предлагает, как ему кажется, наиболее удобные формы сотрудничества с прессой, а они по тем или иным причинам не устраивают СМИ. Прессе хотелось бы видеть в лице командования, прежде всего доступный, надежный, достоверный и своевременный источник информации, в частности по темам, волнующим широкие слои общественности и военнослужащих в особенности. Актуальный для обеих сторон вопрос, - каким образом должна осуществляться работа с информацией для СМИ в ходе конфликтов и в других чрезвычайных ситуациях, кто реально командует в подобной обстановке? В НАТО, например, глубоко и дотошно изучается опыт участия средств массовой информации в освещении косовского конфликта, некоторых других горячих точек. В этой связи отмечаются серьезнейшие просчеты (с точки зрения организации информации в целом), допускаемые командованием. Этот аспект конфликтных ситуаций едва ли не полностью игнорировался в России при анализе встречных информационных потоков, например, в ходе первой чеченской войны. Не в этом ли одно из объяснений причудливых зигзагов и переменчивости общественного мнения во время первого чеченского конфликта и утвердившегося тогда повсеместного глубоко негативного отношения к нему? И не та ли же "информационная составляющая" способствовала изменению этого негативизма в его полную противоположность в ходе второй чеченской войны, трансформировавшись в такую же повсеместную поддержку усилий федеральных сил? Военное командование НАТО, анализируя опыт информационного освещения войны в Югославии и последующей деятельности KFOR, извлекает из него ряд важных выводов. Один из них гласит, что при организации различных боевых действий необходимо планировать и специальные информационные операции. Причем они должны являться неотъемлемой частью всех предпринимаемых военных усилий в целом. Разработка информационного обеспечения боевых действий НАТО отныне становится приоритетным направлением оперативного планирования на период как подготовки, так и непосредственно боевых действий, а также и по их завершении. Представители НАТО всегда подчеркивают, что задача военного командования состоит в предоставлении прессе максимума информации. Чтобы информационная работа способствовала успеху боевых действий, она должна вестись, прежде всего, на страны и войска альянса, на страны и войска союзников, на страны и войска противоположной стороны. Для этого необходимым условием является равноправное сотрудничество. Сдержанность, взаимная корректность - обязательное условие сотрудничества средств массовой информации и военного командования. Всякого рода сложности, издержки, конфликты, возникающие на этом пути, не могут затушевать главного: принцип демократического контроля над вооруженными силами будет все более создавать почву для гармонии двух институтов - прессы и силовых структур. Он же, этот принцип, будет оставаться постоянным источником напряженности в их взаимоотношениях, разрядить которую можно только путем корректного отношения друг к другу.

49. Подготовка журналиста к командировке в зону вооружённого конфликта

Существует так называемое удостоверение журналиста, находящегося в опасной командировке. Это удостоверение, считается общепризнанным международным документом и позволяет идентифицировать личность журналиста в зоне вооруженного конфликта. Международные гуманитарные организации рекомендуют журналистам перед тем, как отправляться в зону вооруженного конфликта, оформлять данное удостоверение. Его можно получить в различных журналистских организациях или в международных гуманитарных организациях для того, чтобы легче было понять, что это именно журналист, а не шпион, разведчик, который занимается не своими прямыми обязанностями. Британским журналистам выдают специальные брошюры, в которых подробно излагаются формы и методы защиты в случае военного нападения., кроме того выдаются бронежилеты, которые одеваются под гражданскую одежду. К сожалению, некоторые журналисты иногда забывают о положении МГП, которое указывает, что журналист утрачивает право на защиту как гражданское лицо, если он становится комбатантом, то есть начинает принимать участие в вооруженных действиях, или находится рядом с военными объектами. Комбатантом его могут счесть только по экипировке, поскольку в этом случае он утрачивает все преимущества, которые дает ему его профессия. В период войны во Вьетнаме американское военное командование предлагало журналистам транспорт для выезда на место события, но гарантировало безопасность. Так же происходило в Чечне. Военное командование Российской армии тоже предлагало помощь журналистам, предоставляло бронетранспортер. Но если бронетранспортер попадал в засаду, вряд ли ситуация способствовала безопасности журналиста, так как нападению подвергался каждый, кто находился в этом бронетранспортере. Скорее всего, журналист будет уничтожен вместе с другими комбатантами. Молодые журналисты всегда хотят покрасоваться в военной форме. Однако это желание использовать военную форму, камуфляж для сохранения гражданского костюма дает лишний повод принять журналиста за обычного военнослужащего с вытекающими последствиями.

50. Правила поведения журналиста в опасной командировке в зоне вооружённого конфликта

Статья 79 Дополнительного протокола № 1 регламентирует защиту, предоставляемую журналистам. Следует обратить внимание на первый и второй параграфы данной статьи, которая говорит о предоставлении защиты журналистам как гражданским лицам. Дело в том, что после второй мировой войны ООН со своей стороны предлагала установить определенные положения о защите журналистов. В частности, ООН предлагала сделать специальные опознавательные знаки для журналистов, ввести определенный учет журналистов, создать базу данных, создать международную организацию, которая могла бы регулировать направление журналистов в различные “горячие точки”. Но сами журналисты, многие международные журналистские организации выступили против инициатив ООН. Одной из причин, почему журналисты были против такой защиты, являлось опасение, что подобная защита на самом деле будет определенным инструментом давления на журналистов, будет препятствовать их профессиональной работе в зоне вооруженных конфликтов. Надо сказать, что эти опасения были небезосновательны, поскольку огромное количество примеров на международном уровне подтверждали, что осуществлялись попытки не допускать журналистов к освещению тех или иных проблем, связанных с вооруженным конфликтом. Скажем больше, для любых военачальников, для любых руководителей вооруженных формирований, которые вовлечены в конфликт, главная цель - не допустить журналистов в те места, где проводятся боевые операции. Почему? Журналисты могут увидеть то, что военные как раз не хотели бы показывать мировому сообществу, а именно - неизбирательный характер проведения боевых действий, нарушение норм МГП, уничтожение гражданского населения и многие другие действия, за которые, в принципе, необходимо нести правовую ответственность. Поэтому каждый политик, каждый военачальник, который участвует в вооруженном конфликте, ставит своей задачей не допустить туда журналистов. Тем не менее, журналисты настояли на том, чтобы эти специальные методы по защите журналистов не были приняты. Журналисты также посчитали, что специальные опознавательные знаки, предлагавшиеся ООН, станут наоборот, привлекать внимание снайперов, внимание определенных сил, которые будут стремиться уничтожить в первую очередь именно журналистов. И в этом был определенный резон. Под воздействием многих международных журналистских организаций такие положения о специальной защите для журналистов не были приняты. Единственное, что сегодня реально предоставляет защиту журналистам в зоне вооруженного конфликта, это нормы МГП, которые говорят о том, что журналисту оказывается защита, как и любому гражданскому лицу. Таким образом, на журналиста распространяются все те нормы МГП, которые бы распространялись на каждое гражданское лицо. То есть если журналист захватывается в плен, ему должна быть обязательно предоставлена защита, судебные гарантии, что при первой возможности он должен быть выдан тому государству, которому он принадлежит, и многие другие положения. Но хотелось бы отметить и другое. Многие журналисты порой забывают об ином положении МГП, которое указывает, что журналист утрачивает право на защиту как гражданское лицо, если он становится комбатантом, то есть начинает принимать участие в вооруженных действиях, или находится рядом с военными объектами. Порой военное командование предлагает помощь журналисту, говорит, например, садись в наш бронетранспортер, вместе доедем из одной точки в другую. Но потом этот бронетранспортер попадает в засаду, и, естественно, никто не будет разбираться, журналист находился в этом бронетранспортере или военнослужащий. Скорее всего, журналист будет уничтожен вместе с другими комбатантами. То же самое следует отнести и к желанию журналистов использовать военную форму, камуфляж для сохранения гражданского костюма и удобства. Но дает лишний повод принять журналиста за обычного военнослужащего с вытекающими последствиями. Наконец, третье, - в любом случае не разрешается журналисту брать в руки оружие, если он начинает помогать той или иной вооруженной группировке. Согласно МГП, в такой ситуации - это уже не журналист, а военнослужащий, который в данном случае занимается не своей прямой обязанностью, а становится участником вооруженного формирования.

Размещено на Allbest.ru